Серьёзный Сэм

Сгорбившись, Крессен посидел с минуту, собираясь с мыслями, а затем, вздохнув, стал отвечать:

- Слухи всё это, но даже эти слухи добыть стоило мне больших трудов. Говорят, могут оживлять жрецы его умерших особым ритуалом — поцелуем Огня, что вдыхают хладному телу в рот. И тогда душа, не прошедшая очищения Адом, не освободившаяся от памяти и земных пороков, возвращается в тело. А кто может вернуть душу из Ада, как не демон? Обманом, уловкой, против воли Неназываемого, через адептов своих, используя их, как проводников в этот мир. И адский огонь у них вместо душ, оттого-то они и не чувствуют холода даже в суровую зиму. А ещё, — тут голос мейстера посуровел, — дарует он силой своей вечную молодость, вот только ненастоящая она — обман, иллюзия, что являются излюбленным его оружием. И это уже не слухи.

Замолчав, Крессен поднялся. В неверном, трепещущем свете факела его тень металась на стене странным бесформенным пятном, а черты лица заострились, став грубыми, словно рубленными. Он тихо произнёс:

- Солдаты подняли тело с камней. Когда её принесли во двор, все ужаснулись, а кое-кто из придворных дам и вовсе потерял сознание. То не было телом молодой девицы, старухе столетней оно было впору... - и я ощутимо вздрогнул, вспоминая то невероятное и пугающее преображение Мелисандры. Не будь у меня крепких нервов, спать спокойно я бы после такого не смог.

- Вижу, не удивило тебя это, — заметил мейстер, внимательно разглядывающий меня в этот момент.

Я ответил, кивнув:

- Да, она начала меняться ещё тогда, когда мы с ней боролись на лестнице. И камень в ошейнике, он светился ярко... очень.

- Колдовской яхонт, — понимающе сказал Крессен. - Дар демона, средоточие его силы. Он разрушился, оставив лишь красную пыль после себя.

- А что ещё могут жрецы Рглора?

- Ещё?.. Пожалуй, упоминались ещё Тени, но что это и как они служат жрецам — мне неведомо.

- Понятно, — я оперся спиной о стену, касаясь затылком камня, обдумывая услышанное. - И что, даже после такого они не хотят меня освободить?

Крессен печально вздохнул.

- Демоническая природа Рглора — лишь домыслы старого, выжившего из ума мейстера, что всеми силами противится истинной вере, — процитировал он чьи-то слова.

Помолчав, мейстер выдернул из гнезда факел и, сделав пару тяжёлых шагов к двери, громко постучал. Дождавшись поворота ключа в замке и уступив зашедшему и проверившему, что всё в порядке, стражнику, Крессен повернулся ко мне, чуть задержавшись в проёме, и сказал напоследок:

- Всё будет хорошо... - делясь ещё одной, малой толикой надежды.

- Спасибо, — прошептал я в уже закрывшуюся дверь и приготовился ждать. День, два, неделю, может и больше. Но сейчас, по крайней мере, я хотя бы знал, что за меня кто-то борется, не бросая в одиночестве на расправу фанатикам. И это грело душу.

05.04.299 года от З.Э.

Тюрьма Драконьего Камня

Меня разбудил скрежет замка. Спросонья подорвавшись, я сел на матрасе и уставился на приоткрывающуюся дверь. Две недели — столько прошло с прошлого посещения. Две долбаных недели, которые, чтобы не завыть от тоски и отупляющего ничегонеделания, я заполнял чем только мог. Отрабатывал удары воображаемым мечом, насколько позволяло пространство, вспоминал основы самбо, которому с полгода обучался на гражданке, и армейского РБ, большим любителем которого был наш комбат. В перерывах между физической работой вспоминал институтские лекции и, как ни странно, стихи — от матерных виршей до высокой поэзии. Просеивал всё, что сохранила моя память, стараясь дотянуться до самых дальних её уголков. Результатом не самого калорийного питания и усиленных физических упражнений были ставшие вновь свободными дублет со штанами, а тренировок памяти — упорядоченное мышление, изрядно поспособствовавшее мне в дальнейшем.

И вот теперь кто-то решил посетить меня снова, да ещё и ночью.

В камеру заглянул лысеющий, с побитой сединой коротко стриженной шкиперской бородкой мужчина. Его живой, светящийся интеллектом взгляд и располагающее к себе лицо мне понравились сразу, ибо таковые совершенно не свойственны религиозным фанатикам, скорее людям, много повидавшим и давно выстроившим свою собственную систему ценностей.

- Кто вы?

- Давос Сиворт, Луковый рыцарь и тот, кто вытащит тебя отсюда, — он протянул мне руку, помогая встать.

- А король? Боюсь, вытащив меня, вы подставитесь сами, — удержал я его твёрдую мозолистую ладонь в своей.

- Как-нибудь переживу, — улыбнулся мужчина в усы. - Да и не думаешь же ты, что делается это без ведома Станниса? Пусть он не давал на то официального распоряжения, но и не запрещал.

- Так значит?.. - не веря ещё до конца в происходящее, переспросил я.

- Да, парень, пора на волю.

Ведомый рыцарем, я был выведен на задний двор крепости и оттуда, под молчаливыми взглядами стражи, на памятную лестницу в бухту. Спускаясь по ступеням вниз, я не удержался и бросил короткий взгляд туда, куда было сброшено тело жрицы. Но луна находилась с другой стороны, и в плотной ночной тени я не увидел даже самих скал. А на песке пляжа меня уже ждал Торн...

Наставник был суров, как всегда, и мрачен, но может, мне так только казалось в лунном свете. Однако это не помешало ему подойти и, взяв меня за плечи, вглядеться в лицо. Через несколько секунд его пытливый взгляд расслабился, и он отпустил меня, заметив с лёгким одобрением в голосе:

- Вижу, сидение в тюрьме тебя не сломало.

- Отнюдь, мастер. Скорее, закалило, — ответил я спокойно и твёрдо. Да, можно сказать, что там, в глухом каменном мешке, окончательно окончилось моё вестеросское детство. Сейчас на песке стоял совсем другой Сэмвелл Тарли, нежели тот, что въезжал в эти стены полмесяца назад. Мне хватило этого времени, чтобы многое понять и переосмыслить.

- Это хорошо. Садись, — Торн махнул рукой в сторону лодки, что с четырьмя гребцами ждала у берега. - Там все твои вещи.

- И меч?

- И меч, — кивнул мастер над оружием. Что ж, это облегчало мою задачу. У меня были определённые обязательства насчет него. Пусть данные самому себе, но всё же...

- А вы?

- А я поеду к Ренли Баратеону, ещё одному королю.

- Возможно, — медленно произнёс я, краем уха слушая мерное биение волн, накатывающих на берег, — я бы мог помочь вам.

Однако Торн, криво усмехнувшись, покачал головой.

- Пожалуй, твоей помощи уже достаточно. Нет, ты пойдешь с рекрутами отсюда, с Драконьего Камня, на кораблях к Восточному дозору у моря. Там поступишь в распоряжение Коттера Пайка — командующего замка. К твоему прибытию уже должны будут принять пополнение с Королевской Гавани, так что возни будет много, — и сменив тон на деловой, наставник продолжил, чуть торопясь и от этого говоря короткими рубленными фразами: — Твоя задача — сопроводить и передать Пайку всех рекрутов в целости и сохранности. Их немного, около пятидесяти, но все они из разных мест и как пить дать будут выяснять отношения. Запомни, на время пути ты для них Дозор. Пример для подражания и их командир. Как ты себя покажешь, так они и будут в дальнейшем относиться к службе. Старайся конфликты гасить своей волей и жёстко, чтобы это было уроком остальным. В случае чего команда тебе поможет, но лучше будет, если ты справишься сам. Уяснил?

- Уяснил, мастер.

- Тогда иди, корабль не будет ждать вечно. И главное — помни: Дозор — это ты, а ты — это Дозор.

Замерев на мгновенье, я глубоко поклонился человеку, что сделал для меня столь многое и, самое главное, всё ещё верил в меня, и не прощаясь более, направился к лодке. Забредя по колено в воду, слегка неуклюже перевалился через качнувшийся борт. Гребцы синхронно налегли на вёсла, а я, устроившись на кормовой банке, обернулся, провожая взглядом две темнеющие на берегу фигуры, а затем мой взгляд обратился на медленно приближающийся большой двухмачтовый корабль.

Я возвращаюсь на Стену, и это отлично.

11.04.299 года от З.Э.

Узкое море, полпути до Восточного дозора

Когда Торн говорил, что среди рекрутов будут выяснения отношений, он, мягко говоря, приуменьшил тот ворох проблем, что свалился на мою голову после подъёма на борт. Нет, первые пару суток было сносно. Спустившись в пропахший потом трюм к толпе угрюмых мужиков, я внимательно оглядел обращённые ко мне лица. Кое-где, правда, среди лиц мелькали конкретно бандитские рожи, но для Дозора это было нормально. Я ещё раз напомнил им конечную цель нашего похода и задвинул короткую речугу на тему того, что Дозор — это важно, нужно и крайне почётно. Бурной радости, как и ожидалось, мои слова не вызвали. Все понимали, что они навсегда прощаются с прошлой жизнью, какой бы она не была.

Уже позднее я выяснил один неприятный факт: из пятидесяти человек больше двадцати — почти половина — были членами одной банды, что промышляла во владениях Станниса. Все они дружно выбрали службу на Стене и без промедления были спихнуты нам. Кто тот "умник", что отправил к нам всю ватагу, повязанную общими делами и всевозможными дружеско-приятельскими отношениями, — я не знал, но имел большое желание при случае передать ему пламенный привет в виде удара сапогом по зубам, чтобы он их потом с пола собирал.

Начинающиеся неприятности, к сожалению, были обоснованы вполне реальными бытовыми неудобствами. С другой стороны, не это, так что иное всё равно вызвало бы похожие события, только чуть попозже. Но всё же причиной последовавшего бунта стало то, что еда на корабле особым разнообразием не отличалась, и если корабельная команда питалась более-менее сносно, то пассажирам, включая меня, выдавалась солёная либо сушёная рыба, сухари и едва подкрашенная вином вода.

Понятно, что долго так продолжаться не могло, особенно ввиду скудности пайка. На четвёртый день даже пришлось набить морду нескольким особо ретивым, вздумавшим сообразить себе усиленный паёк за счёт более слабых рекрутов. Бил я, помня заветы Торна, больно и жёстко, и на первых порах недовольные затаились. Вот только это было затишьем перед бурей, потому как главарь шайки таким образом лишь прощупывал и нас, и других добровольцев. Поняв, что в оставшейся толпе единства нет и не предвидится, а команда корабля не спешит наводить в трюме порядки, делегировав исключительные полномочия по данному вопросу мне, он решился на активные действия. Одного человека, пусть и хорошо вооружённого, они в расчёт не брали, обоснованно считая, что толпой запинают даже льва.

Просчитались они в одном: видя рост недовольства, я не расслаблялся и был готов ко всему, в том числе и к самым решительным мерам.

Всё началось с того, что матрос, спустившийся в трюм с дневной порцией питья, кубарем выкатился оттуда, зажимая разбитый нос ладонями, сквозь пальцы которых на палубу обильно начала литься кровь. Вслед за ним выплеснулась гомонящая и возбуждённая толпа, впереди которой красовался молодчик побойчей. Вероятно, он и был зачинщиком, отоварившим члена команды. Он же первый и громко выкрикнул под одобрительные поддакивания подельников:

- Хорош! Хватит нас тут держать за свиней, кормить тухлой рыбой да выдавать это пойло! Вина давай, и чтоб кормили не хуже матросов!

Моряки на палубе настороженно замерли, оглядываясь то на меня, то на капитана. Бунт как есть. Устрой его кто-то из команды, и капитан, являющийся в море царём и богом, мигом скормил бы акулам наглецов, но это были рекруты Дозора.

В наступившей тишине, прерываемой только скрипом оснастки да редкими криками чаек, я растолкал скучившуюся команду, отодвинувшуюся на пяток метров от бузотёров, и вышел вперёд. Оглядев подобравшихся молодчиков, криво ухмыльнулся, не торопясь обогнул невысокую надстройку, что служила для погрузки и разгрузки трюма и сейчас была прикрыта деревянной решеткой для доступа туда воздуха и света, приближаясь к ним.

- Значит, вина и хорошей еды? - переспросил я для проформы, словно бы невзначай оглядывая расходящихся в стороны бунтовщиков. Короткие перегляды, положения тел — всё это говорило не о спонтанном выражении недовольства, а о подготовленной акции. И ещё меня сильно напрягало, что я не видел их рук...

- Да, — оскалился всё тот же наглец. - Нормального вина и нормальной еды.

Тут он как-то странно двинулся — чуть ко мне и в сторону. Мысль не успела оформиться в моей голове, зато взвыли рефлексы, и я, не задумываясь, взметнув полы плаща, единым движением выхватил абордажник и рубанул по диагонали снизу вверх, глубоко прорубая тяжёлым мечом его лицо.

Только потом я понял, что он готовился к нападению — вот что это было за движение. Выпавший из заведённой за спину руки нож с глухим стуком упал на дощатый настил, а само тело безвольным кулём завалилось на стоящих позади, вызывая у толпы секундное замешательство. Вбитая Торном наука всё-таки сумела сделать из меня бойца, реагирующего на опасность без раздумий.

Будь это главарь, как я вначале думал, на этом всё бы и закончилось, но настоящий вожак оказался умнее и в первые ряды не совался. Его грубый голос разнёсся над палубой:

- Что стоите, бейте их! Захватим корабль, уйдём на Кровавый Камень и там заживём. В пекло Дозор!

Толпа качнулась вперёд, превращаясь в стаю диких и алчущих крови зверей. Блеснули ножи, но думать, откуда они у них взялись, времени не было. Рубанув по тянущимся ко мне рукам, под вой парочки парней, кого зацепил широким ударом, я отскочил к борту, чтобы не обошли за спиной. Выставил меч перед собой, второй рукой накидывая на голову кольчужный капюшон, замер, оскалившись, глядя на обходящих меня бунтовщиков. Те не решались приближаться, чувствуя себя неуверенно против меча, но они блокировали меня, давая остальным потоком литься мимо, захлёстывая не готовую к таким событиям команду.

Палуба окрасилась кровью, а над кораблём повис многоголосый вой. Крики, лязг оружия, топот десятков ног. Собачья свалка, ей-богу. С холодком в груди я понял, что если не переломлю ход событий, то с них станется подавить сопротивление команды, а затем, каким бы я не был воином, они и меня задавят.

Зарычав, разгоняя кровь и адреналин по телу, я с коротким хеканьем буквально прыгнул вперёд, левой рукой, как щитом, прикрывая лицо, а правой нанося резкие, короткие удары. Один нож скользнул по боку, второй я отбил наручем, крутанулся, в свою очередь собирая кровавую жатву, рубя не защищённые бронёй тела. Переступив через оседающие трупы, остервенело врубился в толпу сбоку. Под полные изумления и боли крики, успел серьёзно ранить ещё троих, если не убить.

Тут, наконец, и капитан смог кое-как организовать отпор, вооружив несколько матросов мечами из арсенала на корме, и напор бунтовщиков сам собой иссяк — против мечей ножами не повоюешь. Видя такое, вожак первым бросил оружие, сдаваясь, и в течение нескольких секунд за ним последовали все остальные, кто ещё держался на ногах. Их было с десяток, сейчас стоявших и угрюмо зыркавших на обступившую их алчущую мести команду.

Дёрнувшихся совершить самосуд моряков остановил уже я:

- Стоять! Это собственность Дозора, их судьбу решать буду я! - пересёкшись взглядом с капитаном, я дождался, когда он неохотно кивнёт, и приказал: — Свяжите их и выстройте на коленях вдоль борта.