Шкатулка и странники

-Извините, вы можете сказать какой сейчас год— по-английски обратился он к студентке, которая нависла над своей раненой подругой. Обе посмотрели на него как на сумасшедшего, но все равно буркнули — 90-ый

Я понял, что в этом мире прошло 15 лет, но это было моей самой меньшей из забот. С сосны сорвалась шишка и упала на голову второй, пока еще целой студентки. Она ругнулась и вскинула руки. Незнакомец отшатнулся от нее и стал глазами искать пути отступления. До меня дошло, что он сейчас попытается сбежать.

-Последний шаг, мать его — сказал я и встал, потащив за собой Фиделию.

Мы осторожно стали приближаться к незнакомцу, который с нарастающим ужасом смотрел, как распадается мир вокруг него.

-Не приближайтесь ко мне! Я опасен, — сказал он, когда увидел наш к нему интерес.

-Почему? — спросил я. С сосны свалилась еще одна шишка и полетела ко моей голове, но я схватил ее в воздухе.

-Кто вы такие? — спросил незнакомец.

-Сначала ответь на вопрос, почему ты опасен, — сказала Фиделия. Вокруг нарастал хаос.

-Реальность иллюзорна здесь. Мы ожидали это, но не учли того, что просто мое присутствие приводит к резонансу. Я не могу ничего сделать с этим, слишком чистый Паттерн. Но вы этого не поймете, ибо вы всего лишь функции. Кто вы?

-Табито и Фиделия Бишара, — ответил я — А кто ты?

-Найнцингер, Джон Найнцингер, — промямлил незнакомец.

-Зачем ты здесь оказался?

-Изучить этот механизм.

-Он разрушен. Его создатели оставили его.

— Я знаю это, но разве дальше идти невозможно? — спросил он с отчаянием

-Мы вышли из самого центра этого механизма, кем бы мы ни были на самом деле. Мы можем описать, что видели по пути сюда. Мы поделимся информацией, если вы скажете, что вам известно о тех, кто создал этот механизм — сказала Фиделия и схватила его за руку.

-Мы сами ищем Его— сказал он и стал оседать. Я помог Фиделии держать его и заметил, что вокруг стало тихо.

-Нам нужно помочь ему вернуться в большой мир! — сказала Фиделия

-Зачем? — спросил я.

-Потому что это и есть последний шаг, который мы должны сделать сами.

Мы потащили его из парка. Он бормотал что-то про эхо реальности и про адрес в одном из спальных районов. Найнцингер вызывал вокруг себя хаос и одним своим присутствием ломал окружающую псевдореальность. Воистину, он оказался пришельцем из большого мира и ему не было места в этом сломанном механизме, чьи тайны он безуспешно попытался разгадать. Впрочем, здесь не было причины оставаться и нам.

Мы вломились в нужный дом. Найнцингер прошептал что-то про крышу и впал в забытье. Лифты перестали работать, и мы потащили его наверх с упорством, заключенных, прущих на свободу из самой охраняемой тюрьмы. После всех этих лет нам хотелось поставить жирную точку на всей этой истории, и мы были готовы на все, чтобы сделать это. От большого финала нас отделяли лишь считанные минуты.

Шаг за шагом, этаж за этажом, сквозь пыхтение, кашель и отчаянную ругань мы поднялись на самый верх. Закрытая дверь на чердак была выбита за мгновение: у нас не было причин соблюдать приличия или законы. Свежий летний воздух защекотал прохладой мой вспотевший лоб.

Сверху открывался мирный вид на светло-серые массивы домов и зеленый ковер лесопарков. Мы положили нашего нового знакомого на заплеванную крышу и стали ждать, когда он очнется.

-Вот и все дела, — сказал я и оглядел пейзаж. — круг замкнулся.

-Точно. Давно пора. — ответила Фиделия и мы обнялись с обреченным томлением. Я почувствовал вибрацию крыши, здание начинало расползаться от влияния нашего спутника. Несомненно, обитатели этого дома испугались этого. Фиделия нашла в плаще флягу с водой, набранной давным-давно. Она плеснула ее на лицо нашего пленника, но вода просто исчезла, даже не долетев до его кожи. К счастью Найнцингер очнулся сам, мы помогли ему встать на дрожащие ноги.

-Мы пойдем с тобой— сказали мы ему

-Вряд ли у вас получится, — он покачал головой и достал из кармана какое-то устройство — Мы уже пытались вытащить туземцев. Они исчезали.

-Мы просто попробуем.

-Многие так говорили. Есть свои нерушимые ограничения. Но так и быть, валяйте, — сказал он с кислой уверенностью. — держитесь за транспондер, если верите в ваш успех. Лично я нет.

Мы взялись за устройство, что вызвало у Найнцингера ухмылку. Нами двигало не только любопытство, но и тот факт, что после всех этих лет нам нечего было терять.

-Мы сами сделали эту штуку, чтобы проникать в метамеханизмы, например, такие как этот, — пояснил он— дальше изолирующего мира пробраться ни разу не получилось. Мы просто не можем понять, что делать дальше.

-Наблюдать за небом, — съязвила моя жена.

Найнцингер не понял шутки, щелкнул переключателем, нажал пару кнопок и нервно набрал воздух в легкие. Мы сделали то же самое. Я взглянул в глаза Фиделии, она вцепилась в меня и зажмурилась, затем услышал свист и все вспыхнуло белым светом. Мы покинули шкатулку.

Финиш

Удивление ученых было видно даже сквозь их защитные костюмы. Найнцингер упал в обморок, когда увидел, что мы не исчезли и стоим прямо за ним. Его товарищи кинулись к нему, а затем, поняв, что нас здесь быть не должно, бросились вон из помещения. Лаборатория опустела, я осторожно сделал пару шагов и осмотрелся. Мы находились на металлической пластине, окруженной какими-то механизмами. У выхода был огромный пульт управления и я, пока Фиделия пыталась помочь ученому, подошел к нему. Переключатели были подписаны латиницей, рядом лежал лабораторный журнал, который я быстро пролистал.

Судя по записям, данное устройство было создано специально для того, чтобы попытаться проникнуть в наш метамеханизм. Результаты экспедиций были довольно скверными и не давали ответов даже на самые базовые вопросы.

Так же записей мне стало ясно, что ученые знали больше меня о создателе метамеханизмов. Они называли его Странником и в течение многих лет изучали его невероятные творения.

Они изучали и Паттерн, знали о нем гораздо больше моего. Изучение его был одной из главных их задач. Теоретический источник Паттерна они называли почему-то Загадкой.

Настоящий мир оказался куда интереснее, чем внутренности давно сломавшегося научного метамеханизма.

Фиделия подошла к пульту, взяла с него термос остывшего чая, брошенного одним из исследователей, и с удовольствием отхлебнула добрую половину. Затем она вернулась к Джону и бесцеремонно плеснула оставшейся жидкостью ему в лицо. На этот раз подействовало.

Найнцингер очнулся, выплюнул чай и посмотрел на нас сквозь свои заляпанные очки. Он увидел наши довольные улыбку и виновато ухмыльнулся в ответ.

У меня ушло почти 2 часа, чтобы убедить ученых, что мы не представляем ни для кого опасности. За всем этим последовали долгие часы расспросов с обеих сторон. В тот день мы все узнали очень много нового. Хотя тогда я так и не понял, кем на самом деле была артистка-незнакомка, которая вывела нас из чрева пустоты и почему мы были реальны. Это вопрос для другого дня.

Мы увидели настоящих людей, у которых были такие же цели, как и у нас, и я впервые увидел столько искр настоящей жизни одновременно.

Наша дорога воистину началась в тот день, день, когда соколы все-таки схватили свою добычу и унеслись с ней в небо.

Празднуя великое это свершение, Фиделия съела все припасы в лаборатории, а я нашел бутылку вина и разделил с женой.

Эпилог

Я пишу эти строчки сидя с Фиделией в парке в Лондоне. Сейчас июль 1992 года, и мы присоединились к коллективу, чьей целью является поиск ответов на многие вопросы. Мы идем по следам Странника и сами начинаем все лучше понимать и себя, и окружающий мир.

Мои старые уравнения бесполезны в этом мире, он живет своей жизнью, и я не могу, как раньше предсказывать развитие событий. Интуиция Фиделии тоже замолчала навечно, но зато теперь у нее проснулся азарт.

Вокруг яркий солнечный день, вокруг кипит жизнь. Иногда я вспоминаю тот день, когда моя жизнь переменилась, но сейчас я просто наслаждаюсь ее течением.

Стало слишком тихо, я слышу замечание жены. Она смотрит на юг, и я оборачиваюсь — на город надвигается черная стена шторма. Люди начинают искать места, где можно было бы переждать стихию, и мы тоже спешно собираем пожитки.

У черты города есть крытый павильон, рядом с ним мы и будем наблюдать, как меняется небо.

Я вижу, как в небе летают соколы в поисках зазевавшихся голубей, скоро они тоже прячутся в укрытиях. Что бы снова взмыть в воздух, когда гроза пройдет.

А мы все стоим перед штормом и смотрим, как движется время, как сверкают вдали молнии. Но буря пройдет, очистит этот мир от пыли и старости, и белым свежим светом к нам всем придет следующий день. И больше мне нечего сказать.

Я хочу закончить свой рассказ хайку, которое было выгравировано на моих часах-скарабее. Его сочинил отец в день моего пятнадцатилетия.

????

??????

????

???????

?????

Сидят ли крошечные они в ней

Или же держат ее, маленькую, в руках?

Что за странное зрелище — Эта Шкатулка и Эти Странники!

Конец.

Посвящено Анастасии.

—

—

—

115