Королева. Выжить и не свихнуться

Государственный секретарь кивнул. Я почувствовала, как на меня накатывает страшная усталость. Кажется, пора переложить заботы на плечи Уильяма. Пришел его черед разбираться.

— Надеюсь, убийца воспылает желанием назвать имя хозяина или хозяев. Заставьте его говорить!

— Не волнуйтесь, — криво усмехнулся государственный секретарь. Гвардейцы тем временем подняли на ноги неудавшегося убийцу и потащили за собой. В подвалах Уайтхолла пустовали тюремные камеры. Ну что же, вот и первый гость в мое правление! — Он расскажет все, что знает. И даже то, о чем только догадывается.

Я тоже догадывалась, как будут добывать информацию, но меня это не волновало. Если не остановить череду покушений, то, скорее всего, будет новая попытка. Тут подошел Поль Нонниус:

— Елизавета, вы упомянули о царапине.

Покачала головой:

— Ничего подобного!

— Я все слышал, так что показывайте, — строго сказал он.

Морщясь от ноющей боли, отыскала разрез в ворохе ткани на левом рукаве. Синяя ткань была черной из-за засохшей крови.

— Так не пойдет, — вздохнул врач. — Мне нужно вас осмотреть в приватной обстановке, когда ваши ручки будут свободны от кружевов и рюшек.

— Это всего лишь небольшой порез, которым вполне может заняться Кэт. Прошу вас, сделайте все, чтобы Роберт Дадли выжил.

Врач согласно кивнул, затем предупредил, что зайдет позже, убедиться, что царапина не представляет опасности.

— Помните, мы говорили о контагиях, ядовитых веществах, о которых писал Фрокасторо? — произнесла я. — Это и есть инфекции, которые можно занести в рану через грязные предметы.

— В его книге речь шла об эпидемиях. Почему вы о них вспомнили?

— Эпидемии здесь не при чем. Я думала о стерильных медицинских инструментах, — на самом деле, я думала о Роберте. — Все, чем вы будете прикасаться к ранам лорда Дадли — хирургическими инструментами, иголками, чтобы зашить, нитками — не знаю, что вам понадобится! — сначала залейте их самым крепким спиртным напитком, который только есть во дворце. Затем положите в кипящую воду и держите полчаса, — заметив недоуменный взгляд врача, смилостивилась: — Хорошо, десять минут! Руки вымойте с мылом. Считайте, что это приказ.

Другой способ продезенфицировать хирургические инструменты я не придумала.

— Как скажете, королева, — кивнул врач, решив со мной не спорить. И правильно сделал. После недавнего посещения лондонских больниц, ужаснувшись царящей в них грязи, я твердо решила ввести санитарные нормы в стране, за нарушения которых отбирать у врачей, уличных хирургов и цирюльников лицензии. Заодно навязать дезинфекцию хирургических инструментов с помощью кипячения, а то от заражений после операций погибало больше народа, чем от отсутствия медицинской помощи.

Когда, наконец, попала в свою спальню, то обнаружила прислаланную бутылку виски из запасов шотландской делегации. Горцы прибыли в Лондон, чтобы принесли официальные извинения. Чертов Джон Нокс!.. Выкрутился же, прислал с посольством слезливое письмо, объясняя, что в антифеминстическом трактате клеймил позором правление герцогини де Гиз и ее дочери Марии Стюарт. В законности же моего царствования не сомневался ни секунды. На Совете решили шотландца простить, но сделать внушение, чтобы впредь думал, что пишет.

Тем временем Кэт, едва сдерживая слезы, бормоча молитвы, промыла мою внушительную царапину, на которую я позже щедро плеснула алкоголем. Щипет, зараза...

— Придется наложить швы, — известил прибывший Нонниус, после того, как осмотрел мою руку.

— Что с лордом Дадли? — cпросила я, вырывая конечность. Врач прав, порез оказался слишком длинным и глубоким. — Он будет жить?

— Все в руках господа, — произнес Нонниус, доставая из саквояжа нитки, устрашающих размеров иглу, а также губку и маленький флакончик. Я поморщилась. Заявление не внушало оптимизма. — Его раны не смертельны. Лорд Дадли молод, так что поправится.

Так уже намного лучше! Вспомнив о нашем разговоре, указала на ковш с кипящей водой над камином. Дезинфекция! Мне вовсе не улыбалось умереть от заражения крови.

— Что это? — спросила я, указав на странные предметы, когда королевский лекарь вернулся.

— Spongia Somnifera — губка, пропитанная опиумом. Больной вдыхает пары и засыпает на короткое время, за которое врач, если повезет, успеет сделать ему оперцию. Вы же читали Парацельса, моя королева... Мне придется заняться вашей раной и я бы не хотел, чтобы вы страдали.

— Вы хотите меня усыпить?

Общего наркоза здесь знать не знали. Иногда использовали настой из трав, принижающий чувствительность, но в основном принимали алкоголь в большом количестве.

— Не до конца... Лишь ослабить сознание и уменьшить боль.

— А вы когда-нибудь проводили подобного рода операции? — спросила я, с сомнением покосившись на флакон.

— Конечно, — заверил он. — И считаю это самым замечательным изобретением в медицине за последнее время. К тому же, я давал опиум в небольших количествах вашей сестре, чтобы облегчить ее страдания..

Я кивнула. Затем выпила глоток виски. Еще один. А потом и вовсе залпом допила стакан. Пьяная королева — смелая королева!

— Обойдусь без опиума. Шейте!

Следующие несколько минут я запомнила надолго. Интересно, рожать так же больно? Зато приложилась несколько раз к бутылке, так что к концу медицинской процедуры стало довольно весело. Наконец, Нонниус наложил на рану смесь из муки, яичного желтка, розового и терпентинового масел — именно так, как и учил Амбруаз Пере — и обмотал повязкой.

— А теперь мы пойдем к лорду Дадли, — сказала я, смутившись от того, что голос прозвучал не совсем трезво. Вернее, совсем нетрезво. Помотала головой, встала, но сразу же села. Снова попыталась встать. Не получилось, вместо этого заплакала. Кажется, нападение, окровавленная рубаха Роберта, его раны, моя царапина, помноженные на шотландское виски, окончательно меня доконали.

— А теперь мы пойдем в кроватку, — ласково произнес Нонниус. — Выпейте это, — скомандовал он, протягивая ложку с микстурой.

— Сами пейте, — ответила я, послушно открывая рот. — Какая гадость эта ваша заливная рыба!

— Гадость, — согласился врач, — но вы спокойно проспите до утра. Милые леди, уложите королеву в кровать. Я же прощаюсь с вами до завтра.

Меня ловко раздели, хотя я несколько раз порывалась идти к Роберту. Угу, нетрезвое привидение в сорочке... Наконец, завернули в одеяло. Рядом легла Кэт, с другой стороны Летиция и Бэсси, отрезая путь к бегству, уговаривая закрыть глаза и немного отдохнуть. Я их послушала. Прикрыла веки лишь на секунду... Проснулась уже когда утро пробиралось в комнату сквозь тяжелые ночные шторы.

Глава 14

Нонниус, к сожалению, оказался прав. Жизнь лорда Дадли была в ведении господа, который всячески пытался прибрать его к своим рукам. На следующий день рана на плече у Роберта припухла, а к ночи у мужчины и вовсе началась лихорадка. Я кусала губы, не находя себе места от волнения. Пытала врача, требуя ответов. Сделал ли он все так, как я приказала? Продезинфицировал ли рану и хирургические инструменты? Ведь мой порез зажил без осложнений, только нитки из швов вытягивали неприятно... Королевский лекарь кивал и порывался пустить Роберту плохую кровь, утверждая, что вместе с ней выйдет и жар, мучивший его тело. Я запретила, так как не верила в целительную силу этого метода. Организм и так боролся с воспалением, а тут ему еще и кровопотерю организуют...

Что же делать? В который раз упрекая себя, что не закончила медицинский, требовала от врача, чтобы тот очищал рану, давал жаропонижающие и укрепляющие настойки, делал компрессы. Когда поняла, что медицина бессильна, состояние раны ухудшается, а лихорадка не отступает, то в отчаянии решилась на метафизические меры: приказала молиться за здоровье лорда Дадли во всех церквях Лондона. Неизвестно, поможет или нет, но я буду знать, что сделала все, что могла.

На второй день, когда он уже метался в бреду, узнавая лишь меня, отправила гонца к его жене. Послала за леди Эми Дадли королевскую карету — если она изъявит желание приехать к мужу, пусть не теряет времени. Не знаю, правильно ли я сделала или нет... Когда он выздоровеет — по-другому быть не могло! — пусть разбираются в своих запутанных отношениях.

Как бы ни хотела, но долго находиться в комнате Роберта, обтирая холодной тряпицей ему лоб и вспоминая молитвы — от православных до лютеранских, — я не могла. Слишком много скопилось государственных дел, да и с покушением надо разбираться. Но я постоянно молилась о выздоровлении лорда Дадли и втайне надеялась, что Божественная Канцелярия все же обратит на них внимание — хотя бы за мою настойчивость.

Утром в приемной уже дожидался Уильям Сесил.

— Какие новости оттуда? — спросила я, кинув красноречивый взгляд в сторону, где, по моим понятиям, находилась королевская темница. Ага, в нижнем правом углу и метров так на тридцать глубже...

— Молчит. Все еще молчит! Но мы лишь недавно отыскали того, кто развяжет ему язык. Мастер филигранных допросов сбежал от испанской инквизиции, после того как проработал на ее благо много лет...

— Избавьте меня от подробностей, — поморщилась я, но все же представила, как сейчас пытают человека, вытягивая из него сведения о покушении. О боже!.. В голову настойчиво лезли картинки с дыбами и раскаленными клещами, которые видела в одной из книг про инквизицию в Москве. Я почувствовала тошноту, стало совсем плохо, в сто крат хуже, чем когда проснулась этим утром. Нет, так не пойдет!

Подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и чужим размашистым почерком, к которому уже привыкала, написала короткий приказ. Поставила внизу инициалы и подпись, протянула Уильяму.

— Что это?

— Указ о помиловании и свободном проезде по стране. Имя впишете, когда убийца его вспомнит. Пусть катится ко всем чертям!

— Но, королева!.. — возмутился государственный секретарь.

— Покажите ему эту бумагу, но в руки не давайте. Он ее получит тогда, когда в деталях расскажет о покушения. Кто приказал и провел их во дворец, сколько заплатил, имена подельников... Кстати, вы их опознали?

Уильям покачал головой.

— Нет. Думаю, это наемники. Их не знает ни один из моих агентов. Скорее всего, прибыли не из Англии. Вас слишком любят в народе, чтобы пойти на такое.

Я хмыкнула. Тоже мне, нашел причину! Некоторая часть населения, как известно, за деньги не только родную королеву, но заодно и матушку продаст, если дадут хорошую цену.

— Иногда вы проявляете излишнее милосердие, — с укором в голосе добавил Уильям. Правда, бумагу взял. Ну и слава богу!.. — Внешне убийцы похожи на итальянцев или испанцев. Наш говорит по-итальянски.

— И что он говорит?

— Ничего. Только ругань, которую вам знать не обязательно. Я приказал допросить капитанов судов, прибывших в Лондон с континента за последнюю пару месяцев. Надеюсь, мы выясним, как убийцы попали в страну. Это прольет свет на многие детали.

— Возможно, — согласилась я. — Не забудьте передать, что от него зависит, в каком виде он отсюда выйдет. Либо на своих ногах и с королевским прощением, либо его тело сгниет в канаве после того, как замучают до смерти. Свободу выбора никто не отменял.

Поднявшись со стула, дала понять, что аудиенция закончилась. Перед утренней мессой я хотела навестить Роберта. Зато потом сидела в часовне, размышляя об увиденном. Мне, знакомой лишь с собственными порезами и разбитыми коленками в детстве, и то показалось, что раны лорда Дадли вели себя неподобающим образом. Оставалось надеяться, что они исправятся и заживут, как и положено приличным ножевым ранениям.

После завтрака с головой погрузилась в работу. Этим утром запыхавшийся курьер доставил тайное послание от Юхана, графа Финского. Оно прибыло с одним из торговых кораблей. Этого еще не хватало для полного счастья! Ведь я так и не вышла провожать шведскую делегацию, сославшись на тяжелое нервное потрясение, из-за которого несколько дней провела в кровати. Угу, читала, занималась с Роджером, работала с Уильямом, играла с девочками в карты, отъедалась сладостями, дожидаясь, когда шведы уберутся восвояси. Эрик, конечно, прислал десяток записок с извинениями и драгоценностями, которые должны были заставить меня сменить гнев на милость. Безделушки я вернула; записки, в которых он намекал, что "невиноватый я, она сама пришла", порвала.

Граф Финский молчал, чему я втайне радовалась. Умный мужик, сразу понял причину отказа и то, что я не собиралась с ним больше встречаться. А тут взял и написал письмо. Да еще и секретное... Что же его так не вовремя переклинило?!

Юхан умел красиво писать, надо отдать ему должное. Долго и витиевато извинялся за свой малозначительный роман, о котором позабыл упомянуть. Сожалел, что он привел к нашей размолвке. Скорбел моей о печали, в которой чувствовал свою вину. Спрашивал, есть ли надежда, что я сменю гнев на милость, если он сошлет сожительницу в финскую тьмутаракань. Правда, с хорошим денежным содержанием, так как детей своих любил. В общем, надеялся, что между нами ничего не закончено. Пылал страстью, трепетно хранил в памяти мой образ и так далее. Слишком много слов... Так, проехали!

Как и думала, на этом письмо не заканчивалось. С трудом продравшись сквозь романтические дебри, я, наконец, добралась до цели послания. Король Густав Ваза тяжело болен и вряд ли уже оправится. Эрик после смерти отца должен занять трон по праву престолонаследия, но Юхан собирался объявить его недееспособным. В последнее время у сводного брата (ого, а я не знала, что они от разных матерей!) участились нервные приступы, когда он громил все, что попадется под руку. А затем сутками сидел в своих покоях, терзаясь страхами и подозревая всех вокруг в том, что хотят его убить. Я задумалась. Может, Эрик прав, что на него замышляют покушение? Как и меня... Правда, я ничего не громила, в спальне не запиралась, наоборот, бегала по дворцу, как сайгак по степи, подставляясь под дула охотников. Вот и получила ножом по руке, а бедный Роберт... Ладно, не об этом! Вернулась к письму. Юхан надеялся, что пусть уже не любовь, так хотя бы дружба, возникшая между нами, все еще живет в моем сердце, и я поддержу его в притязаниях на шведский престол. Взамен клялся в преданности и в том, что если он сядет на трон, то любые враги Англии станут его врагами. То есть, словами Ивана Грозного, предлагал союзы наступательные и оборонительные.

Я шла на Совет, чтобы обсудить предложение Юхана, хотя для себя уже все решила. От взгляда на пустующее место лорда Дадли стало не по себе. Как он там?.. Жаль, что не могу быть рядом с ним, ожидая выздоровления. Приходилось довольствоваться короткими визитами в сопровождении фрейлин и королевского лекаря.

Вздохнув, коротко ответила на вопросы о собственном самочувствии, затем пожаловалась на то, что убийцы погибли от рук охраны. Кто знает, может, организатор покушений сидит здесь, за длинным квадратным столом, смотрит на меня озабоченным взглядом? Интересуется здоровьем, сожалея о полученных ответах. Я оглядела собравшихся, пытаясь отгадать, кто из них... Возможно, не один человек. Сообразили на двоих или троих, решив посадить на трон католичку Марию Стюарт или глупую куклу Катерину Грей, которую так удобно выдать замуж, к примеру, за сына, а при удачных обстоятельствах даже жениться самому...