— Что так тяжело вздыхаем, а, подруга дней моих суровых? Насколько я знаю, женская половина твоей семьи всё ещё в Казани, а папа Ренат...
— В том-то и дело, что папа Ренат!
— Неужто поджидает меня с ножом в руках?!
— Именно с ножом! С колбасой. С огурцом. Со стаканами. С литром водки. С неуемным желанием до утра обсуждать перспективы торжества России в грядущей мировой войне, а "Зенита" — в чемпионате страны по футболу.
Что верно, то верно! Волна обеспокоенности Рената Ильясовича судьбами российского спорта, а равно с ним и цивилизации, порой захлёстывала берега приличий. С месяц назад ветеран, не дожидаясь утра, возжелал обсудить с гостем статью о "звёздности" вернувшегося с Альбиона старичка Аршавина и без стука проник в спальню Гюльнары как раз в тот момент, когда любовники готовились излить друг на дружку нектар своего сладострастия. Точнее, друг — в дружку... Это было нечто!
Между тем официант подал им цыплят с гарниром, и Никита, обонятельной областью носа оценив блюдо на твёрдую "пятёрку", вывел резюме:
— Да, пожалуй, в компании дядюшки Рената романтический вечер накроется медным тазом. Домой посредством электропоезда меня не тянет. А поедемте, сударыня, в номера! — он широко распахнул пиджак и выпятил несуществующий живот, словно подгулявший купец гостиной сотни. — А что, откушаем здесь чёртовых яблочек, наберём шампанского, кликнем извозчика да...
— Да-да! Нашёл, что предложить непорочной деве!
— Что ж, есть и варианты. Альтернатива первая: лавочка в сквере. Альтернатива вторая: ступени набережной.
— Сам же говорил, что альтернатива бывает лишь одна, — справедливо заметила Гюльнара.
Но кто может смутить топ-менеджера, если он ещё и ветеран сил антитеррора?!
— Ну-ка, не возражать! Не потерплю! Ишь, распустилась дворня! Может, где-нибудь там, на диком Западе, альтернатива лишь одна, а в наших палестинах сколько прикажут, столько сделаем. И вторую нарисуем, и третью, и...
И тут в поясной сумочке зашевелилась трубка. Телефонный демон, отложив на время рукоблудие, озвучил рингтон "Синева", соответствующий неопознанному абоненту. Никиту передёрнуло от нехорошего предчувствия: вот она, совершенно лишняя излишняя альтернатива!
Номер, высветившийся на дисплее, вызвал лишь одну ассоциацию — на кой хрен мне такая честь?! Ей-богу, счастье вдруг...
Впрочем, оставалась надежда на то, что звонящий банально ошибся клавишами при наборе.
— У аппарата! — раздражённо пробурчал топ-менеджер.
— Никита Кузьмич?
Ну, да, как говорится в таких случаях, предчувствия его не обманули... Снова — здорово! Не было печали!
"Show must go on!" — призывал солист группы Queen из музыкального ящичка в тёмном углу с крохотной эстрадой.
Уже не топ-менеджер, но майор запаса ФСБ России — и не господин, а товарищ — Буривой севшим голосом ответил:
— Он самый... Здравия желаю, Василий Викторович!
— Что-то не чувствуется в вашем пожелании искренности...
О, Господи, да будьте вы стократ здоровее обычного! Только — в самой отдалённой из галактик.
— ...Впрочем, это лирика. К делу!
Даже так?! Без пиетета к офицеру запаса, без традиционного установления психологического контакта банальной фразой "как дела (семья, работа, здоровье, настроение, доходы, печень, мемуары, урожай картошки на фазенде и т.п.)?" после полутора месяцев благополучной разлуки. Не к добру, ох, не к добру!
— Товарищ полковник, я весь внимание, — заверил Никита без доли намёка на энтузиазм.
— Это правильно... Даю вам на разгильдяйство час. В 22.35 встречаемся на Четвёртой Советской. Вопросы?
— Вопросы... Хм! Всего лишь один. Даже не спрашиваю, с какого перепугу вы считаете возможным в мирное — пусть и напряжённое донельзя — время столь бесцеремонно обходиться с гражданским человеком. Не впервые, между прочим! А вопрос такой: как мне, жителю отдалённого гарнизона, нежащемуся в постели, за час добраться к площади Восстания?
— Странно, — усмехнулся невидимый абонент. — Вы что же, притащили раскладушку в кафе "У Домового"?!
Ах, вот даже как?!
— Хм! Значит, я под наблюдением?! Вот уж спасибо так спасибо, Василий Викторович! — угрожающе прошипел Никита.
— Ожидали чего-то иного? — как о само собой разумеющемся спросил начальник мобилизационного отдела. — Мы с вами, дорогой коллега, сегодня для Отечества ценнее, чем бригада субмарин с ракетно-ядерным вооружением. Скажите ещё "спасибо" за то, что сразу после командировки в сакральный мир не приставил к вам в сопровождение весь, до последнего сотрудника, отдел физической защиты в полной боевой экипировке.
— Спасибо! "Масок-шоу" только мне и не хватало... Ещё вопрос, товарищ полковник: не слишком ли мы откровенничаем в эфире? Радиотехническую разведку в странах вероятного противника, по-моему, ещё не расформировали за ненадобностью.
— На сей счёт не беспокойтесь, наш с вами канал не прослушает сам Господь Бог, даже возникни у Него подобное желание.
— Угу, теперь понятно... — буркнул в трубку Никита.
— Что именно?
— Понятно в данном случае не "что", а "кто". Кто именно пару недель назад спиз... хм, слямзил мой телефон, а после через сотрудницу вернул за вознаграждение. Очень красиво!
— Рад, что угодили. Старались, поверьте, на совесть... Кстати, расход вам обязательно возместим.
— За это отдельное спасибо!
— На здоровье... Ещё раз кстати, сотрудницу можете взять с собой.
Никита опешил уже по-настоящему. Посчитал даже, что ослышался. Небывальщина! Как можно расшифровывать перед посторонним лицом конспиративную квартиру, сведения о которой, между прочим, составляют государственную тайну?!
— Да вы с ума сошли, товарищ полковник!
— Если вы о разглашении секретов, то — отнюдь нет. Гюльнара Ренатовна с некоторых пор является внештатным сотрудником органов ФСБ России.
— Ох, мать вашу..! — вконец озлобился Никита. — Ладно, всё, до встречи! Приду вовремя. Возможно — придём. Если кое-кому будет, чем идти...
Сотрудница глядела на него простодушно и невинно, как ребёнок дошкольного возраста.
— Ну, что там, Ники?
— А то, цветик мой гранатовый, что жопа ты — из тех ещё... Допивай мартини и поехали! Труба зовёт. Alarm!!!
— Погоди, мой хороший! Что всё-таки стряслось?
На "жопу" никакой реакции, — отметил Никита. Чувствует, что рыльце в пушку!
— Что стряслось... Если я хоть немного разбираюсь в практике специальных операций, из разговора с неким бесценным полковником следует вывод: над Отечеством сызнова нависли грозовые тучи, и в этой связи нам с тобою предстоит очередной внеплановый отпуск с выездом в параллельный мир. Отпуск, по ходу которого ты будешь неоднократно изнасилована, не исключено даже, что — противоестественным способом.
— За что, мой повелитель?!
За то, — мог бы ответить он, — что скрыла от своего повелителя факт вербовки. Но не стал этого делать. Разве же она имела право распускать язык?!
— За что... Было б за что, ещё и придушил бы. Ладно, допивай и — на выход!
Братец-официант немедля сообщил своей манерной зажигалке:
— Внимание, выходят!
Метрах в ста справа от кафе вдоль Большого Сампсониевского проспекта двинулась машина ДПС ГИБДД.
Метрах в ста слева зарокотал двигатель припаркованного ВАЗ-2109 серого цвета с дочерна тонированными стёклами, за которыми практически невозможно было разглядеть пару филёров наружного наблюдения и двоих молодцов из отдела физической защиты в форме сотрудников ОМОН.
Стоянку перед "Домовым" перекрыл жёлтый автобус 262-го маршрута. Не особенно трезвый на вид пассажир, вроде бы собираясь выходить, даже растворив откатную дверь, ни с того ни с сего затеял приглушённую перепалку с водителем, а его спутница в короткой юбке приняла позу из разряда тех, какие практикуются на приёме у гинеколога. Приём этот (оперативный, а не гинекологический!) Никите был давным-давно знаком: во-первых, естественным образом задерживался транспорт до прибытия объекта разработки, а во-вторых, привлекалось внимание последнего, дабы в задумчивости мимо не прошёл. Но ещё более знаком был майору запаса водитель псевдо-маршрутки — года три назад они вместе выезжали на перехват канала наркотрафика. Что за олух включил его в бригаду наблюдения?!
Когда наконец тронулись, Никита, не обращая внимания на двоих работяг с банками пива — вернее, аэрозольного хлорацетофенона "Черёмуха" — и симпатичную блондинку в парике, под которым явно таились иссиня-чёрные волосы, прошёл к водителю оплачивать проезд.
— Здорово, мой служилый брат!
— Сам здорово! — недовольно буркнул дядька, добросовестно отсчитывая сдачу.
— Как она, жизнь?
— Как видишь.
Разговор явно не складывался. Да оно и понятно — не та ситуация.
— Угу, понятно... Слышь, ты, это, рули прямо на площадь Восстания, — предложил Никита, — чтоб мы с "топтунами" зря в подземке не толкались.
— Перетопчетесь! Следуем строго по маршруту. Если "наверху" прознают, что ты нас раскрыл, лишат надбавок за сложность, напряжённость и особый режим работы. Оно нам надо?! И так гроши платят, да ещё ты, блин, свалился на наши головы, как сосулька по весне!
— Что ж за дурик тебя, брат, — имени-отчества так и не вспомнил, — на старого знакомца выпустил. Совсем у начальства мозги набекрень?
— Так нас собирали авральным порядком, меня с другого объекта дёрнули. Кто же знал, что тебя угораздит машину на СТО загнать и пешком по городу валандаться?!
— Ну, прости, коль не угодил.
— Да ладно, как отстреляемся, выкатишь полбанки, и, считай, проехали... Слышь, брат, погоди секунду! Я тут грешным делом увольняться надумал. Тебе классный водила не требуется?
А Никита при этом надумал, что в ближайшее время ему скорее понадобится классный подводник — водитель подводы. Пускай языческие демоны и ведут себя с Пространством-Временем запанибрата, но от езды на внедорожниках по Новгородско-Киевской Руси всё же воздерживаются. Даже мобильные телефоны у них — из осинового бруса. Как наберёшь, бывало, отморозка Соловья-разбойника или старинушку Кощея Бессмертного, так пальцы сплошь в занозах!
А ещё, глядя на метание огней за окном, Никита безуспешно пытался надумать, что в этот раз произошло на стыке двух миров. За первую декаду августа былинные витязи нанесли вероятному противнику серию упреждающих ударов, до того могучих и покрытых столь плотной завесой Сверхъестественного, что ястребы войны на Западе пришли к неутешительному выводу — сам Господь обнажил за Россию карающий меч. Аще же Бог по нас, кто на ны?! Крышки ракетных шахт прихватила ржавчина, пауки затянули ловчими сетями орудийные стволы, разлетелись по гнёздовьям стаи хищных истребителей-бомбардировщиков, сложили лопасти винтов ударные вертолёты, легли на обратный курс, развернувшись "все вдруг", авианосные группы, нырнули в пучину подводные лодки, затаились в боксах тысячи колёсно-гусеничных монстров. И тут же прекратились необъяснимые исчезновения целых эскадр, в один день сошёл на "нет" массовый суицидальный психоз у лётного состава ВВС коалиции, спутники-шпионы разом с астероидами прекратили нацеленный "падёж" на предприятия военно-промышленного комплекса, а молнии перестали бить точнёхонько в артиллерийские склады и арсеналы. Очень скоро воцарился пусть и весьма шаткий, но всё-таки мир. Что же опять случилось в чёртовом этом мире?!
— Командир, останови, пожалуйста, у перехода! — крикнул Никита водителю близ спуска в подземку на Боткинской улице.
Блондинка сошла минутой раньше, но объект скрытного сопровождения был стопроцентно уверен — если очень постарается, сыщет её на станции метро. Правда, наверняка уже брюнеткой. Да и куртка-перевёртыш из чёрной перевоплотится в белую. Плевать! Работа у мадемуазель такая. Каждому — своё...
— Куда теперь? — спросила Гюльнара, прыгнув с подножки в объятия Никиты.
В ответ он кивнул на безликий кубик метрополитена.
— В преисподнюю.
— Может, хоть чипсов на дорожку прикупим?
— Смысл? Наверняка в аду чёртовых яблок без того навалом. Зайдём лучше, цветик мой, в парфюмерию, гигиенические средства нам не помешают точно.
— Думаешь, Василий Викторович сегодня же отправит, хм, Туда?
— А чего тянуть кота за гениталии?! Сегодня отправимся, месяц-другой погостим, в сегодняшний же день вернёмся. Красота! Чего бы так не жить?! Помнишь, кстати, что в миру Нави ты мне законная жена?
Гюльнара обольстительно улыбнулась.
— И что? Предлагаешь тут же доказать супружескую состоятельность?
— А почему бы нет?! Поди сюда, любовь моя!
Лишь несколько минут спустя взахлёб целовавшуюся парочку опустил с небес боец ОМОНа, в котором Никита не без удивления признал бывшего подчинённого.
— Товарищ майор, у вас совесть есть? Нас давным-давно дома ждут, а вы тут устроили стрип-шоу... Следуйте уже, куда следует!
— Правильно, товарищ милиционер! — подключилась к действу старушка-дачница. — Заберите их в отделение, пускай там милуются. Ишь, распустилась молодёжь! Ничего святого!
— Мамаша, — прохрипел Никита, силясь унять разгорячённое дыхание, — наша с женой святая обязанность — совершить демографический взрыв. Где угодно! Когда угодно! Любой ценой! Или вы против национального проекта повышения рождаемости? Президент Российской Федерации вам не указ?! Забота о будущем Отечества для вас — распущенность?! Заберите её, товарищ милиционер, на пятнадцать суток! И запретите свидания с приятельницами, а то, я чувствую, мы с вами случайно влипли в самый центр паутины разветвлённого заговора с целью развала великой державы.
Гюльнара всхлипывала от безудержного хохота, уткнувшись носиком оратору в плечо. Мнимый страж правопорядка морщился.
— Кузьмич, прекращайте быковать, а то, вон, народ уже скучковался, скоро настоящие омоновцы подтянутся.
А Никита продолжал вдохновенно выкрикивать:
— В лагерную пыль вредителей! К стенке саботажников! За Родину! За Путина с Медведевым! "Зенит" — чемпион! Нет наркотикам! Рок-н-ролл forever! Hail the sexual revolution! Шашки вон! Вздуть фитили! Патронов не жалеть!
Должно быть, яростный напор оказался единственно верным способом избавиться от блюстительницы нравов. Старуха галопом понеслась к трамвайной остановке, на скаку рассыпая картошку из рюкзака и безразмерных авосек. Одно "чёртово яблоко" спаситель Отечества подобрал.
— Вот она, третья российская беда! Дороги у нас через пень-колоду ремонтируют, дуракам запрещено размножаться, а что делать с картошкой, ей же Бог, ума не приложу. Так и вымрем через это дело.
Эх, знать бы Никите сейчас, до какой степени прав! Но ему пока было не до отвлечённых размышлений.
— Ладно, трогаемся, цветик мой гранатовый! Время на исходе.
Покуражился перед отправкой в навий мир, и довольно! Пора впрямь подумать об очередном задании. Что же с тобою опять приключилось, а, Россия-матушка?!..
...наша родимая, вечная,
Это наша любимая донельзя,
Огуречная, поперечная,
Не сдающаяся "Макдоналдсам"!
Всё, конечно, хреново смотрится,
