Последнее что видел Игорь: Стерву принялись бить подручными средствами индивидуальной защиты принятой на вооружение аборигенами.
— Одно слово — варвары-ы-ы... — взревел он сам, получив предательский удар по темени, и рухнул на колени, прежде чем поверхность планеты поднялась выше, цепляя его в лицо.
Палитра красок сменилась одной — чёрной. Сознание погрузилось во тьму. Когда сквозь неё пробился неясный и тусклый лучик света, идти на зов не хотелось — точнее умирать. Загробный мир нисколько не прельщал землянина, ему хватало того, что он угодил в иной — потусторонний. Вдруг родилась спонтанно идея: а что если в том случае попадёт домой — всё это дурной сон сродни кошмара?
Зловещая действительность ввернула его в реальность происходящих событий. Неведомый мир несильно переменился — буйство красок осталось на должном уровне, впрочем, и палитра, даже аборигены в полной мере, соответствуя здешнему представлению землянина о них.
— Дикари-и-и... — изменилась тональность рычания пленника.
— Урл... — повторилось знакомое до боли в теле выражение, брошенное аборигеном в его адрес.
— Думаешь, что ты один такой умный? Я ведь тоже могу ругаться, а умею это делать! И раньше мне в детстве это очень нравилось, особенно одно слово, обычно являющейся "наскальной живописью" любого тинэйджера и также состоящее из трёх матерных букв, сродни математическим знакам "Х", "У" и... "Z", но в качестве русской буквы с птичкой "Й". Однако не стану выражаться в отличие от некоторых! Лучше скажи мне, а ещё объясни: в чём именно меня обвиняют? Я же помниться ничего плохого не сделал!
— Урл... — повторил обидное высказывание абориген.
Игорь только сейчас признал в надзирателе самку.
— Ха, да ты женщина, — приметил он выпуклости в привычном месте, и тонкий стан с округлыми и покатыми бёдрами на тонких и стройных нижних конечностях, не выгибающихся в колене назад, как у предшественников-хамелеонов со скал. — Самочка, и довольно симпатичная...
Чуть было не пустил слюни, а нюни и подавно не собирался. Привык бороться независимо от обстоятельств за собственную жизнь. И пока получалось более или менее сносно — живой ведь, как ни крути.
Она ткнула в него палкой с заострённым концом, больно ударив в живот. Игорь пропустил выпад в солнечное сплетение, и у него заняло дыхание. Он даже почувствовал лёгкое парализующее воздействие на собственный организм.
Пальцы лихорадочно сжались в кулаки, а противопоставить их сопернице не получилось, что — зарыться повторно в мягкий травяной покров лесных дебрей, прежде чем уяснил: находятся на просторной поляне среди гигантских деревьев — одном из них, что также служит им площадкой.
Перевернувшись на спину, он принялся изучать стойбище лесных хамелеонов. Обнаружить их он бы не сумел при всём желании, чего, вероятно, не удавалось осуществить и уродам мех-ронтов во время вылазки. Зато человек едва не выдал их местоположение, вот им и пришлось вмешаться своевременно, иначе беды не минуть. Зато сия неутешительная участь постигла землянина.
Древо жизни аборигенов представляло собой жилой посёлок. Дикари селились, кто где и во что был горазд: одни в многочисленных дуплах, соединённых меж собой ходами в виду наличия полостей в крупных ветвях густой кроны, что собой — листвой — представляла уникальный материал для построек навесных хижин на манер ульев земных насекомых, вот только размеры были несопоставимы.
— Как интересно, — завертел Игорь головой, за что едва вновь не поплатился, ему её едва не свернули.
Вновь последовал удар палкой, но не в солнечное сплетение, а по лбу. В глазах вспыхнули искорки. Голова опухла.
— Кончай дав-Ай... — воскликнул в очередной раз Игорь. — Да не меня, а со своими воинствующими намерениями в мой адрес! Кто тут у вас главный — вождь среди вас или там, какой ещё главарь этой оголтелой банды? Я такой же, как и вы? Меня украли с родной планеты те, кому противостояли изначально, а затем превратили моих подопечных из числа соратников по несчастью, да к своему счастью вырвался от них, избежав трагической участи! А вы... Нельзя же всех под одну гребёнку грести! Слышали что-нибудь о презумпции невинности? Нет, я не собираюсь строить из себя невинную овечку, но и на паршивую овцу не тяну — где-то посередине! И на вашей стороне! Спросите об этом у племени сородичей обитающих в горах! Их дом там!
Игорь ткнул рукой в направлении горных вершин скрытых вихревыми потоками аномалии, и в противовес ему взметнулась палка в руке-лапе хамелеонки.
— Ай... — вскричал землянин. — Да что это и такое, а твориться? Не зли меня — чревато!
Амулет-оберег заставил надзирательницу отчасти внять ему. Она позвала кого-то, кто выглянул из "улья", а затем явился иной тип из дупла.
— Чего вылупился на меня, точно филин, как и твоя сова? Я ж вам не Винни-Пух, — в конец опух Игорь от надоедливой действительности, угодив в неизвестность, и пребывал в подвешенном состоянии.
Его столкнули с дерева, и он только теперь уяснил: привязан за ноги и то, что шутки с лесными дикарями плохи даже на словах.
Повисев так какое-то непродолжительное время, и перестав болтаться, а также болтать языком, как помелом, землянин притих. Это стало сигналом к новым действиям аборигенов лесных просторов анти-мира. Они втащили его назад на древо.
Игорь скосил глаза на обитателя дупла, ожидая, что тот скажет ему. Тот молчал, играя с ним в молчанку. Пытка продолжилась. Игорь не уступил поначалу, а затем сдался.
— Хао! Или Нихао! Коничива? Кончайте испытывать моё терпение, скажите толком, чего вам надо от меня, и расстанемся мирно, если не желаете оставаться друзьями! Гуманоиды, как ни крути, а меня и дальше без пользы делу! Я изначально был готов к сотрудничеству с вами, но чем дальше, тем меньше!
— Лиа-три... — обратился житель дупла к надзирательнице.
Обращение оказалось её прозвищем, соответствуя образчику земному имени.
Та отреагировала идентично.
— Ран-Гар...
— Человек — хомо-сапиенс! Землянин — с Земли я — гуманоид! Игорь — имя! Хотя есть и фамилия — Лютый! Но я не такой — простой и довольно миролюбивый! Так что не поймите превратно априори! Я понимаю: тут у вас ори, не ори — толку, когда без толку! Но я толковый малый — договоримся! Свои люди — то есть гуманоиды! Чё скажете, хамелеоны?
— Нах-урл! Тыр-вах!
— Игорь... — ткнул землянин себя кулаком в грудь. — Мир! Дружба!.. Жвачка, в конце концов...
Он запал на надзирательницу, иначе бы не позволил той издеваться над собой и избивать, а призвал стервятника, что находился по соседству и был спутан по лапам, да привязан за шею к стволу древа жизни лесных аборигенов.
— И почему мы сразу не столкнулись, а встретились? В том смысле — не повстречались... — запинался Игорь, говоря то, что думал, и получалось не совсем так, как рассчитывал: на обращение к Лиа-три, но адресовал Ран-Гару.
— Ша... Чу... — поднял властно ладонь с когтями вместо ногтей обитатель дупла.
— Чушь говоришь — и я по твоему сугубо личному мнению? — понял по своему его обрывки странной фразы Игорь, трактуя в полной мере. — Не сказал бы! Я — пришелец! Не агрессор, как машины!
Он изобразил робота, как получилось: не очень, зато вызвал улыбки на лице Лиа-три. Та миролюбиво выставила свои клыки, больше похожие на зубы, и язык не вывалился, как у хамелеонов Чур-Бана со скал. Чувствовался их интеллект развития и был выше, нежели у сородичей.
— Хм, не дикари, коль юмор доступен, — отметил Игорь про себя и для себя. — Они — юниты! У них разведка — буи, а тех, кого повалили — "груз-Z00". Я не из их числа — сам по себе — себе на уме! И знали бы, что у меня сейчас на уме...
Он снова покосился с вожделением на Лиа-три, ловя себя на мысли: та не выглядит как жаба, пусть и цвет кожи состоит из оттенков палитры в ультрафиолетовых тонах, меняя окраску в различных местах.
— Что будет, если её вытащить на местность близкую по цвету с моей кожей? — отвлёкся Игорь. — Примет она тогда земное обличие женщины — станет наг-Ой...
Та словно прочитала его мысли, проникнув в смысл фразы землянина, ткнула палкой в ногу, цепляя за одно и иное бедро, опасно грозя ткнуть в орган размножения.
— Нельзя-а-а... — припал не по своей воле на колени Игорь, скрестив поспешно там ладони на нём. — У меня и в мыслях ничего плохого не было, а тем более дурного! Что плохого в том: привлекаешь меня как самка самца. Я же не скрываю, что мужик! И мне ничего человеческое не чуждо! У нас людей с этим проще, а у вас, если правильно понял — табу! Ничего не имею против, как и тебя в будущем, если оно будет у меня — не лишите его!
— Мля-бла... — выдал Ран-Гар.
— Чё ты сказал — мне, а обозвал? Игорь я — моё имя! А фамилия и вовсе — Лютый!
— Бла-мля... — было предложено на выбор иное определение, не меняющее сути в виду перестановки слов.
— Бляха и не муха, а есть такая пряха! Ха! Хм... — не собирался сдаваться Игорь, пока не уяснил: для того, чтобы аборигены дебрей приняли его в своё племя, ему придётся подчиниться их воле — вождя Ран-Гара. Тот и выбрал для него прозвище.
— Если только ради Лиа-три, — согласился он уступить, а та ему нисколько.
— Своенравная самочка, — отметил Игорь. — Мне это начинает нравиться — твоя недоступность с неприступностью! Ну, так и я не простак! А...
— Мля-Бла... Бла-Мля...
— Бляха — пряха, она же муха! Ха-ха... — посмеялся землянин. — Как будет угодно Лиа-три.
— Ран-Гар... — кивнула она в сторону обитателя дупла.
— Понял, не дурак, дурак бы не понял: требуется его одобрение — обращаться к нему прежде кого бы то ни было, — подтвердил Игорь. И протянул руку для приветственного рукопожатия.
Этого не последовало, а чего, тот щёлкнул его по носу и добавил ладонью, цепляя щёку. Хорошо хоть без оплеухи обошлось.
— Лады, я ещё докажу вам, как вашим предшественникам-дикарям: ошибаетесь относительно меня — на мой счёт! Но ничего, я умею терпеть, а ждать своего шанса — и не упущу — будьте уверены!
Лиа-три освободила Игоря одним прикосновением руки-лапы к плющу, коим был спутан по ногам — распорола ногтями-когтями, и не безобразными, как у хищной рептилии анти-мира, а ухоженными и прекрасно вписывающимися в заманчивое обличие амазонки.
— Скажу прямо: я бы не прочь с тобой познакомиться поближе, — сделал он шаг в её направлении, за что и получил удар туда, куда не ожидал, а пропустил. Закричал, и не совсем от боли, а скорее обиды. — В смысле: породниться-а-а...
— Мля-Бла... — проводил его взглядом Ран-Гар.
— Бла-мля... — подтвердила Лиа-три.
— Ин-Нах-тыр!
— Нах-тыр-ва!?
— Тыр-тыр... Ин-Нах-ва!
Вождь племени аборигенов потребовал от надзирательницы проследовать за человеком, а та отказалась.
— Нах... Бля-Мля...
— Бла-бла — Нах-ва-Тыр! — запретил он ругаться той в адрес пришельца ниспосланного небесами их племени.
На подарок судьбы землянин никак не тянул в представлении вольной самки. Она была самой непокорной обитательницей племени, являясь взаправду амазонкой.
Что это означало, человек понимал по-своему — представлению земного мышления. А оно разнилось со здешним укладом жизни в анти-мире. Благо удалось заключить перемирие с лесными аборигенами.
Первым делом он потребовал вернуть себе оружие — лук и колчан со стрелами, а также указал на стервятника. Ни того, ни другого так и не дождался, а что получил — очередной укол от надзирательницы и упрёк при названии его нового имени.
— Лиа-три... — произнёс он умилённо в ответ, пытаясь растопить лёд сердца хладнокровной хамелеонки.
— Бла-Мля... Мля-Бла... — удостоился он двойного значения собственного имени.
Смысл был понятен без лишних слов.
— Пряха, а муха! О, а чем вы питаетесь, жабы? Не насекомыми же — на насекомоядные существа не тянете? Моя хотеть — ням-ням! Ам-ам... — защёлкал челюстью землянин, работая желваками. И для пояснения и придания смысла словам попробовал на вкус лист с дерева.
— Чу... Ша...
— Согласен — чушь — невкусно! Покорми, а? Я не останусь в долгу, как только, так сразу и отблагодарю, а заранее!
Вместо этого Лиа-три столкнула его с древа. Лететь далеко не пришлось, он угодил на иной широкий лист, послуживший ему гамаком, там он и провёл какое-то время с наступлением темноты, и только ближе к утру, его там побеспокоила всё та же особа.
— Особенная и есть, — вздохнул томно с вожделением Игорь.
— Бла-Мля нах-тыр-ва, — поманила его за собой Лиа-три.
— Ну пошли, — пожелал он уединиться с ней, понимая: той предстоит его обучить всему, что принято делать в племени аборигенов.
Она отвела его на цветочную делянку.
— Вот это поляна — красота, — понял по-своему землянин. — Романтика! Так бы сразу и сказала, а то строила из себя недотрогу-у-у...
Он протянул к ней руку, прикоснувшись, и тотчас совершил кульбит через голову.
— Отпусти руку, дура-А-А... — взвыл Игорь. — Сломаешь, как потом чинить будешь? Не жестянка — протез не ввернёшь!
В довесок ко всему Лиа-три поставила стопу на шею пришельца. Затрещали хрящи с сухожильями. Землянину сделалось не по себе. Ещё немного и с ним будет покончено. В итоге обошлось — захват ослаб, и хамелеонка вовсе отпустила его, погрозив в следующий раз сделать с ним то, что могла изначально, а не стала — провела рукой по шее.
— Дура и есть! На себе не показывают — чревато... тем же! Толком объясни, какого рожна притащила меня сюда? Цветов захотелось — романтики? Чтобы я нарвал тебе букет из них...
Игорь рванул один за бутон, и снова всё перевернулось с ног на голову — он получил удар. Самка оказалась верхом на нём.
— Это то, что я подумал, а правильно понял или-и-и...
Она снова сомкнула свои конечности у него на шее. Игорь захрипел. Ошибка была очевидна. Обучение чужака проходило тяжело, он не желал поддаваться дрессировке — надзирательница отвлекала его своими роскошными формами тела.
— Мля-Бла... — выдала она, отпрянув от него в очередной раз — и так без конца.
— Если это ваши местные обычаи по ухаживанию, то они не по мне — я не дикарь как вы! Скорее варвар, если на то пошло! Но не привык неволить!
Амазонка треснула его по темени палкой так, чтобы он внял тому, чего она желала продемонстрировать ему. Наклонила бутон и приложилась лицом. В рот потёк нектар.
— Господи! На всё твоя воля, но я же не пчела и не трутень, чтобы питаться пыльцой! Мне требуется нормальная человеческая пища — белок входящий в состав мяса! Я мужик — охотник по своей природе — добытчик пропитания! Услышь меня, а то эти дикари не хотят внимать моим словам? Больше не к кому обратиться — кругом на многие космические мили ни одной родной души! Того и гляди: задушат — эта во сне — не сомневаюсь, а после представит, будто не при дел-Ах...
Амазонка задела его бутоном, заставив молчать, снова навалилась.
— Моя ты сладенькая, Карме-э-э... — последнее, что удалось ему озвучить в её адрес.
Она навалилась всем телом на него, не обращая внимания на то, что он стал делать, облизывая её, точно каннибал, а на деле целовал.
