На журнальном столике веером лежали красиво отпечатанные проспекты, знакомившие с маршрутом путешествия и распорядком дня на судне, временем стоянок в разных городах, и тамошними достопримечательностями. Несколько минут отдохнув, девушки воздали, наконец, должное мастерству судовых коков. На спиртное, однако, не налегали, несмотря на то, что бутылок в баре хватало, аж глаза разбегались.
Тщательно осмотрели каюту. Дверь одна, зато в обеих комнатах огромные окна — не какие-нибудь иллюминаторы, настоящие широченные окна вполстены, прятавшиеся за плотно закрытыми шторами. Отсюда не только легко сбежать, но точно так же просто проникнуть внутрь посторонним.
После этого открытия сёстрам захотелось вплотную заняться оружием, благо накопился его небольшой арсенал: два разнокалиберных автомата, пара "ТТ", "Мосберг" (к помповушке было больше всего патронов, потому её и взяли) и последнее приобретение — гранаты. Из-за этого в Ратове пришлось даже потратиться на новые сумки, прочность прежних была не рассчитана на такие килограммы железа.
Извлекая по одному стволу, их чистили, смазывали (был специально куплен пластмассовый пузырёк масла "для швейных машин"), и собирали снова, раскладывая в каюте так, чтобы при случае достать мгновенно. Незаметно пролетело время стоянки, по судовой трансляции объявили отход через час. В распахнутое окно было видно, как на борт поднимаются "туристы"...
-Конкретная публика, — заметила Кора, из-за колышущейся атласной шторы изучая будущих попутчиков.
Сзади подошла старшая, сверкнула глазами через плечо. На лицах шагавших по трапу мужчин явственно читалось самодовольное превосходство над всем и вся, а их разнаряженные спутницы, кроме собственных персон, казалось, вообще ничего на свете не замечали.
-Не так уж и много, — Йенс между прочим считала пассажиров по головам. -Чуть больше ста человек.
-Вокзальная мадам говорила, что "Королёв" идёт полупустым — рано ещё, холодно... Да и у кого сейчас есть деньги на круизы...
Теплоход продолжил свой путь на юг. Вскоре девушки надолго прилипли к окну — пытались разглядеть памятник на месте приземления первого космонавта планеты, однако без бинокля это оказалось невозможно. Вдоль берега тянулись дачи, а по глади Волгоградского водохранилища скользили белые крылья парусов. Синки никогда не бывали на яхтах. Романтика, конечно, да только Коре не хотелось полностью доверяться ветру, она предпочитала катера, а Йенс вообще нельзя было назвать любительницей водных прогулок.
Волжские берега после Ратова поражали красотой — череда гор, известняковые ущелья, оранжевые в лучах склоняющегося к закату солнца — смотрелось это великолепно. Настало время ужина, динамики по всему теплоходу пригласили "господ отдыхающих" в ресторан. Девушки решили питаться в каюте — легенда свадебного путешествия предполагала желание молодожёнов оставаться наедине, чем сёстры и пользовались.
Первой ночью синки спали как убитые — причиной тому, конечно, была накопившаяся за эти дни усталость, но кровать — невиданная кровать с ласковым шёлковым бельём, она сама по себе стала сногсшибательным снотворным. Наутро впервые наблюдали за процессом шлюзования. "Профессор Королёв" проходил очередную "ступеньку" великого каскада волжских водохранилищ.
Как ни пытались сёстры полностью изолироваться от местного "бомонда", на сто процентов это не удавалось. Окна каюты невозможно было держать закрытыми, становилось всё теплее, и волей-неволей доносились голоса снаружи. Шлюпочная палуба была самой верхней — выше только небо. Естественно, по ней часто прогуливались пассажиры, лениво перебрасывались словами, многие подолгу сидели в шезлонгах солярия, или, как его здесь называли на бриттский манер, "сандека".
Вот и сейчас, когда у старшей был "тихий час" после обеда, Кора пристроилась поближе к окну, глядя на далёкие паруса яхт и заодно прислушиваясь к звукам, доносящимся с юта.
Хлопнула пробка — кто-то откупорил шампанское. Несколько секунд царила тишина, потом мужской голос вяло заметил:
-И чего вы в этой кислятине находите? Водки выпьешь, сразу шибает, а это...
Спутница невидимого любителя крепких напитков что-то неопределённо промямлила насчёт "на вкус и цвет товарищей нет". Мужчина попался на удивление разговорчивый, похоже в ресторане успел основательно приложиться к рюмке, вот и потянуло на философию.
-Бабки — ось Земли! Всё остальное — так, приложение. Знаешь, когда у меня есть бабки, есть и всё остальное — всё это — и отдых классный, и нужные люди тут и там, и работать можно на самого себя, ни от кого не завися, никому не кланяясь... Минимум затрат — максимум прибыли, и поскорее! А чем именно заниматься — какая разница. Законы, они для лохов писаны...
Женский голос изобразил звуки сомнения.
-Ну, может, там, конечно, всякие крысы бумажные пытаются палки в колёса ставить, да только если есть бабки, я всякому глотку заткну! Ноу проблем! — бизнесмен громко захохотал.
С палубы пахнуло сигаретным дымком, горлышко бутылки чуть слышно звякнуло о край бокала.
-Надо только верно определить, кому и сколько! И всё "хокей"! Мне сейчас всего хватает — биржа — это тебе не "совок" какой-нибудь. Спасибо матери, она всегда правильно мыслила... а то вкалывал бы, как эти, "отвосьмидопяти"... за пару копеек.
Поток сознания становился всё непрерывнее, Кора уже была готова захлопнуть окно.
-Блин, ну дурнее не видал! — распинался отдыхающий. -Верно говорят, нет двух человек одинаковых! Одному свобода нужна, собственное дело, а другой так и просидит всю жизнь наёмным придурком за жалкую пайку... Мать у меня молодец...
Похоже, на жаре его колбасило всё сильнее.
-Вот, правда, развела она меня... жаль конечно. Но и вправду, ведь Нинка не могла детей родить, а должны же быть у меня наследники, иначе кто род продолжит? Из Кабалкиных остался один я...
В этом месте оратор громко рыгнул. Или пустил ветры, по звукам эти отправления отличить было непросто. Кора сморщилась — почудилось, будто запах того, чем был наполнен организм дельца, достиг её носа. Окно спальни пришлось всё-таки закрыть.
Вскоре показался Волгоград, и девушки воочию увидели памятник на Мамаевом кургане — женскую фигуру ростом с двадцатиэтажный дом, вознесшую к небесам огромный стальной меч. Монумент, напоминавший о былом величии страны, ныне разодранной на части.
Отдыхающие повалили в город, развлекаться, а синки остались на борту, обдумывали, как будут двигаться дальше, если удастся достичь Ростова. Обложившись газетами, по крупицам выцарапывали информацию о том, что на самом деле происходит в сопредельных с Бераной странах на юго-западе. Летать по воздуху они не умели, стало быть, придётся как-то просочиться через одну из них...
Ночью долго шли по Волго-Донскому каналу. Всё ближе к югу, всё теплее, и спать не хотелось вовсе. Пьяная гульба "туристов" не была в этот раз особенно шумной, и девушки смотрели на редкие береговые огоньки, на яркую жёлтую луну, на щедрые россыпи звёзд над головами. Так и просидели до утра, пока туман не поднялся до уровня главной палубы и сёстрам уже казалось, будто они скользят над облаками на сказочном летучем корабле.
Как только население судна начало пробуждаться, девушки задвинули шторы, снаружи на ручку двери повесили табличку "не беспокоить", и отправились почивать. Проснулись, когда теплоход уже бросил якорь на зелёной стоянке в одном из заливов Цимлянского водохранилища. Мелкий чистый песочек пляжа, никаких людей, только плещущиеся в воде пассажиры "Профессора Королёва" — мужчины, брюхатые, будто морские коньки, и их оглушительно визжащие красавицы... Потом они разбились на команды и стали строить замки из песка. Забавно было наблюдать за этим. Что-то новенькое... синки, конечно, не видели всего, но по доносившимся звукам и обрывкам фраз знали: обычно здесь развлекались по-иному. Одурманивали себя всем, чем угодно, начиная от водки и заканчивая кокаином, играли на деньги. В салонах устраивали конкурсы типа "Мисс круиз", когда участницы по собственной воле исполняли стриптиз и кое-какие более откровенные номера, получая вознаграждение в виде зелёных денежных бумажек, комочками летевших на сцену.
Йенс уже наскучило сидеть затворницей в каюте, однажды она уговорила сестру совершить вылазку в бар. В этот час публика обычно расползалась по каютам, изнурённая ночью, пожертвованной во славу Вакха, но само злачное место работало круглосуточно — на каждый бар в штате "Королёва" имелось по три бармена.
Рассвет только занимался над Доном, как и ожидали девушки, заведение оказалось практически пустым. Помещение, отделанное в техно-стиле, украшал лишь одинокий силуэт дремлющего над своей рюмкой пьяницы — на темечке его "светила" солидная плешь. Интерьер показался синке мрачноватым, налепленные под потолком тут и там никелированные трубы напомнили Коре свалку старых железных кроватей.
Лениво вращался светомузыкальный шар, стреляя разноцветными бликами, отражавшимися в нагромождении металла, а сама музыка едва слышалась — видно, бармен за ночь устал уже от постоянного грохота. Йенс вразвалочку прошла к столику в самом тёмном углу, а Кора задержалась, изучая меню, а заодно и человека за стойкой.
Свою ночную смену в тот день дорабатывал Ларик — так фамильярно именовали мужчину лет сорока с жёсткой щёткой усов и седеющими висками. Удлинённые, чуть волнистые волосы, крупный нос, элегантная белая рубашка "апаш". Но, несмотря на такую причёску и одежду, внешность его можно было назвать скорее деревенской.
Младшая сестра охотно выпила бы коньяку, но приличные напитки с таким названием стоили здесь умопомрачительных денег. Кроме того, Йенс коньяк не любила, ни хороший, ни плохой. Потому Кора со вздохом попросила бутылку водки и бутербродов.
Бармен располагающе улыбнулся:
-Рекомендую вот эти, — Ларик указал на высокие слоистые конструкции, скреплённые пластмассовыми шпажками. -Свежая булочка с маслом, ветчиной и помидорами, их берут с удовольствием.
Кора несколько озадачилась — не ожидала встретить приветливого труженика общепита, но согласно кивнула.
-Дюжину, пожалуйста... и две "фанты".
Синки устроились в своём укромном месте, по привычке сев так, чтобы наблюдать за входной дверью. Младшая водрузила на середину маленького столика тарелку-аэродром с торчащими из листьев петрушки шпажками, расставила остальную посуду.
За окнами разгоралось утро, а внутри по-прежнему царил полумрак — окна плотно зашторены и закрыты. Несмотря на это, жарко не было — два мощных кондиционера нагоняли прохладу и свежесть.
Телевизор над стойкой при участии видика выдавал какие-то клипы, может, разные, а может, один и тот же по кругу — понять трудно. Утомленный бармен дремал, изредка поглядывая на часы — сколько ещё терпеть до конца смены.
Стоило только Коре порадоваться, насколько удачно они выбрали время, как открылась входная дверь, впустив ещё двоих. Первым шагал колоритный русоволосый молодой человек лет двадцати пяти в гавайке нараспашку, сплошь разрисованной здоровенными пальмами и грудастыми красавицами в бикини. Но не рубашка изумила синок больше всего — мешковатые белые штаны длиною ниже колен, идеально подчёркивавшие кавалерийский изгиб ног, поросших чёрной курчавой шерстью. Завершали убийственный гардеробчик парня зелёные пластиковые шлёпанцы на босу ногу. Челюсти его активно работали, тиская жвачку, на красивом греческом носу сидели крохотные окуляры в желтоватой металлической оправе.
Второй был постарше — около тридцати, зато значительно меньше ростом. Тонкое удлинённое лицо с ранними залысинами, тёмные очки, странновато выглядящие в такой час, но придававшие загорелому лицу изысканную утончённость. Узкобёдрая фигура человека, придирчиво следящего за своим телом, чёрная майка "Calvin Klein", красивые часы с браслетом, белые шорты, того же цвета носки и аккуратные кроссовки. Весь чистенький и ухоженный, прямо картинка с рекламы в восемь десятых величины нормального человека.
Они тоже взяли водки, что-то поесть, уселись в центре зала. А поскольку бар был не особенно велик, сёстрам опять пришлось выслушивать произносящиеся тексты.
"Хорошая жена помогает мужу в решении всех его проблем. Которых не было бы, останься он холостяком", — вот основная тема философской беседы, прерывавшейся регулярными возлияниями.
Тот, что был в шлёпанцах, сразу принялся плакаться своему спутнику в жилетку. Как быстро выяснили собеседники, проблемы, одолевавшие Лёню, проистекали, конечно же, из прирождённой вредности женского пола.
-А она, стерва, прикинь: не даёт! — не прошло и четверти часа, как все присутствующие в баре получили эту интереснейшую информацию, так сказать, из первоисточника.
-Гонит там что-то всё время, то про течку, то про головную боль — и не даёт. А я, что, должен, при живой жене в Машку Кулачкову играть?
Глаза мужа-неудачника воспылали праведным гневом. Рассказывая о наболевшем, он всё время дёргался, притопывал, жестикулировал, словно негр из Бронкса. Женя, напротив, смотрел на собеседника внимательным, неэмоциональным взглядом человека, готового выслушать и посочувствовать, но не более того.
Отхлебнув апельсинового сока, русоволосый шумно прополоскал им рот, а затем проглотил. Йенс шёпотом выругалась.
-И денег, главное, сколько в неё вложил! И шубу песцовую, и... ну, в общем, как сыр в масле она у меня каталась... А от законного супруга рыло воротит!
"Супруг" неприятно прищурился, его красивое лицо исказила злоба, а кулак со стуком опустился на столешницу. Задремавший было Ларик встрепенулся, строго глянул на посетителей.
-Где только она ещё такого мужика найдет, чтобы деньги в доме не переводились, да безо всяких претензий? — теперь Кора поняла, что именно не понравилось ей в этом лице с первого взгляда — оно очевидно принадлежало недалёкому человеку...
-Эхх, не повезло мне с Юлькой...
-Лёнчик, да ты не комплексуй, — мягко проворковал брюнет. -Что, в самом деле, один ты так попал? Вот смотри, эту песню не о тебе ведь сочинили? — и он продекламировал:
Я не последний и не пеpвый, кто несет свой тяжкий кpест,
Кто знает, как выходят стервы из хорошеньких невест?
"Лёнчик" вяло пожал плечами. Похоже, сознание, что он не единственный из несущих крест, оказалось слабым утешением. Тот, кого звали Женей, обвёл глазами бар, натолкнулся на тяжёлый, немигающий взгляд Коры, и торопливо отвернулся, но тем не менее, всё-таки продолжил обличительную речь, только несколько сбавил громкость.
-Ишь как обобщает, прямо, философ, — проворчала младшая, кивнув сестре на застольного говоруна.
Йенс закурила, старательно истончая губы, чтобы больше походить на Василия Илларионовича:
-В семейных бедах, по-моему, всегда бывают виноваты как минимум два человека. Редко случается, чтобы кто-то один — весь беленький и пушистый, а другой — воплощение медузы Горгоны.
-Все хороши, — согласилась Кора. -Люди ищут друг в друге общее, объединяются, и сразу начинают противопоставлять себя остальным. Везде противопоставление: "мы-они", мы — хорошие, они — полное дерьмо. Женщин послушаешь — мужики во всём виноваты, шетаров — беранцы пришли, всех споили и тундру вездеходами испоганили. Мышление стаи...
