Восемь дней Мюллера

К тридцати годам Том понял, что на одних взятках карьеру не сделать. Чтобы карьера пошла, начальство должно убедиться, что ты не только ловкий коррупционер, но и мастер своего дела. Взятки в городской страже берет каждый, а ловить преступников умеют далеко не все. И тем более не у всех получается ловить серьезных преступников, не карманных воришек, а, например, торговцев наркотиками в особо крупных размерах. Раньше этого вообще никто не умел, только после недавнего указа отлов наркоторговцев стал рентабельным промыслом, только мало кто это понял, да и поняли слишком поздно и не успели подготовиться к переменам. А Том все понял вовремя и подготовиться успел.

Едва прочитав про указ в газете, Том сразу направился в порт, купил пять фунтов сушеной конопли и положил в тайник. Если бы он распродал траву в розницу тем же вечером, и то неплохо бы заработал, потому как в течение дня цены на наркотики выросли втрое. Но Том не собирался размениваться на мелочи, у него был более хитрый план.

Он собрался полностью зачистить весь доверенный ему район от уличных банд. Методика зачистки была настолько же проста, насколько изящна — время от времени вбрасывать через осведомителей сведения о тайнике с наркотиками, а когда гопники пойдут на дело, брать очередную банду из засады с поличным. А взяв с поличным, зачесть вслух указ, подробно разъяснить, что кому светит, дать проникнуться, понаблюдать слезы, выслушать мольбы, а затем проявить милосердие и скостить за солидную взятку суммарный вес изъятого раз этак в сто. Это не сильно помогает, но простому неграмотному гопнику трудно поверить, насколько суров иногда бывает император, так что схема срабатывает на раз. И в итоге наркотик отправляется обратно в тайник, а гопники — в трюм галеона либо в высокую приемную с очень большой взяткой, это уж каждый сам пусть решает. Обыватели радуются, что мирная жизнь стала еще чуть более мирной, а Том получает от руководства еще одну благодарность. Последнее как раз и является целью замысла. Том не был настолько наивен, чтобы всерьез рассчитывать надолго избавить район от преступников. Он отлично знал, что на место каждого посаженного бандита приходят двое-трое из молодой шпаны, дерзкой, бестолковой и отмороженной на всю голову, так что толковый уполномоченный не вычищает из района старых урок, а наоборот, охраняет их, как в иных заповедниках охраняют оленей и фазанов, чтобы чрезмерно увлеченные охотники не истребили дичь под корень. Так и стражники, чрезмерно увлеченные сиюминутными делами, истребляют под корень все разумные силы со стороны противника, а потом приходят отморозки, заливают район кровью по колено, а виновата во всем стража. Жестокие репрессии против криминала оправданы только в особых случаях и в тщательно отмеренных дозах. Сейчас, полагал Том, один из таких случаев как раз настал. Начальство не успело разобраться, как реагировать на изменение законодательства, а в таких условиях попасть в герои легче легкого. Так что Том напряг мозг, договорился с Петром Митровером, десятником группы захвата, и они стали наращивать героизм. Схема получилась стремноватая — пришлось посвящать громил слишком во многое, а они хоть и тупые, но не настолько, чтобы не понимать, что наркотики каждый раз изымаются одни и те же. Рано или поздно кто-нибудь настучит, но на этот случай Тома подготовил сразу два альтернативных плана: свалить все на Петра либо честно признаться в формальном нарушении, дескать, дух закона выше буквы и все такое, и предложить попалившему чиновнику достойную долю в следующих операциях.

Чуть более серьезной представлялась опасность, что очередная шпана подберется к тайнику не по хитрой наводке, а случайно, и утащит весь запас заморской травы, а восстановить его теперь уже непросто, да и стремно оно теперь, вряд ли один Том занялся такими делами, обидно будет самому нарваться на такую же провокацию. А что боги любят подобные подлянки — ведомо всякому образованному человеку, в каждой втором мифе находится персонаж, который чего другим желал, то сам и получил. Так что лучше не искушать судьбу, а организовать охрану тайника, тем более что это не слишком сложно.

Тайник размещался внутри полуразрушенного участка стены, отделяющей от порта верхний город. Вход в тайник вел только один, и как раз напротив него стояла облезлая хижина гадальщика Альва по прозвищу Леший. Альв был из тех гадальщиков, что освоили профессиональную премудрость не на факультете мантики, а в припортовых трущобах, и гадают не толстопузым богачам, а хитроглазому ворью, да и сами не брезгуют дополнительным приработком. Альв приторговывал краденым, Том однажды поймал его за руку и предложил стандартный выбор: сесть в тюрьму или стать стукачом. Почти все в таких случаях выбирают последнее, и Альв не стал исключением. И теперь в задней комнате Альвовой лавки постоянно сидели двое громил, с приказом следить, не смыкая глаз и ни на миг не отвлекаясь обоим одновременно, чтобы никто не подходил к определенной трещине в древней стене, а если кто подойдет — выйти и как бы невзначай пройти мимо, громыхая доспехами. Такой встречи даже благонравные подданные избегают, а всякая подзаборная шелупонь — тем более. Надо быть полным идиотом, чтобы в подобном районе искать встречи с вооруженными громилами, пусть даже и состоящими на государевой службе.

Сегодня в лавке Альва (а точнее, в подвале под ней) дежурил Дрон Метеор, а помогал ему Купер Борода. Если бы Том увидел, как эти два стражника несут службу, он бы разгневался. Вопреки строжайшему приказу, оба громилы отвлеклись от наблюдения за объектом, и не на миг, а по меньшей мере на час. Вместо того, чтобы таращиться на свет божий сквозь узкое подвальное оконце, как два дурака, они поставили на пол три больших ведра донцами вверх, два использовали как стулья, третье как стол, и на этом столе играли в нарды. После каждой партии проигравший должен был выйти на улицу и прогуляться взад-вперед по переулку, это был как бы фант. Но как фант это работало только в первый день, потом громилы заметили, что выигравшему сидеть в подвале даже скучнее, чем проигравшему гулять снаружи, так что после каждой партии прогуляться выходили оба, и проигрыш стал символическим. Из-за этого играть стало скучно, душа просила более ярких развлечений, под конец прошлого дежурства Дрон и Купер даже обсудили, не стоит ли взять на следующее фляжку домашнего вина, но решили пока не брать, а то Заяц ведет себя странно, как будто реально верит, что громилы бдят в окошко целый день, как приказано. Если просто одурел — это еще ничего, а если провокацию задумал против братьев-громил? Он, сука, интриган известный, черт его поймет, что у него в башке вертится. Лучше до прояснения ситуации не нарушать приказы слишком вызывающе.

Если бы вместо Купера Бороды с Дроном играл, например, Пер Бедный или Тейлор Проглоти-Палка, Дрон предложил бы поиграть на щелбаны. Но Купер славился умением их отбивать, пальцы у Купера как сардельки, а гнутся будто без костей, как залепит в лоб — от одного щелбана немудрено сотрясение мозга словить. Нет, на эти шутки пусть новички покупаются.

Университетские часы пробили десять. И не успело утихнуть эхо от последнего удара, как Дрон сделал последний ход и заявил:

— Я выиграл.

— Угу, — кивнул Купер и потянулся за панцирем. — Пойду прогуляюсь. Пойдешь со мной?

— Угу, — согласился Дрон и тоже потянулся за панцирем. — Пойдем прошвырнемся.

Накинул доспех на плечи, прошелся по подвалу, попрыгал на месте, чтобы наборные пластины улеглись надлежащим образом, и выглянул в окошко, сам не зная, зачем. Почему-то захотелось выглянуть.

— Ой бля, — сказал Дрон. — Борода, гляди сюда.

Борода поглядел и тоже выругался. А потом глубокомысленно добавил:

— Не иначе, Птааг хранит. Завтра схожу в храм, принесу жертву.

— Вместе сходим, — сказал Дрон, хотя отлично знал, что никто из них завтра в храм не пойдет, сделают вид, что забыли, не в первый раз уже.

— Дурачье, — сказал Купер. — Прямо на месте решили скурить?

— Похоже, — кивнул Дрон. — Будь другом, помоги ремешки затянуть.

— А может, ну их, доспехи? — предложил Купер. — Провозимся, упустим время... Эти клоуны уже упороты, какое с них сопротивление...

— Клоуны упороты, ты прав, — согласился Дрон. — Так что не упустим время, не ссы. Ты лучше подумай, что Заяц скажет, если узнает, что мы их без доспехов брали.

— Да откуда... — начал было Купер, но сразу осекся — понял, откуда. — Ладно, боги с тобой. Давай, подтяну.

Купер подтянул ремешки Дрону, затем Дрон подтянул ремешки Куперу. Потом они надели шлемы, опоясались мечами, взяли алебарды и потопали наверх, блюсти закон и порядок.

Купер зря боялся, упоротые клоуны никуда не делись и даже не помышляли о том. Из-за стены доносились радостные вопли, переходящие в повизгивания. Если бы один голос был женский, было бы понятно, чем там занимаются, а тут оба голоса мужские, неужели педики...

Купер зажег фонарь, Дрон сделал шаг вперед. Перегородил проход бронированным туловищем, стукнул древком алебарды оземь, клацнул краем лезвия по кирпичной кладке.

— Нарушаем? — задал он риторический вопрос. — Императорский указ нарушаем? Наркоманим потихоньку? А ну траву сюда, в круг света, живо!

В круге света были не педики, это видно с первого взгляда. Вообще не шпана, богатенькие барчата, из-за стены пролезли. В самом деле, если дырка есть здесь, почему не быть другой дырке на другой стороне? Надо Зайцу сказать, пусть наймет кого-нибудь, чтобы заделали. А в целом здорово, что барчата попались! С их отцов такой выкуп можно взять!

— Борода, ставь фонарь вот сюда, — распорядился Дрон. — А сам туда, отсекай.

— А чего отсекать-то... — пробурчал Купер себе в бороду.

Но приказ выполнил четко. Приставил алебарду к стене, обнажил меч и характерным крадущимся шагом прошел вдоль стены, держа меч наготове. До прихода в стражу Купер служил в пехоте, и строевую подготовку знал не понаслышке. Хорошо, что сегодня в смене именно он, а то как бы не улизнули... И беды как бы не вышло, тот пацан, что покрупнее, очень здоровый и мускулистый, Дрон сразу не разглядел в неверном свете, а то бы еще подумал бы, стоит ли связываться... Птааг, помоги...

— Птааг, помоги! — эхом отозвался второй парень, который поменьше.

А тот, который побольше, вдруг прыгнул и в прыжке ударил ногой прямо по гарде Куперова меча. Будь на месте Купера обычный громила, не приученный к рукопашной схватке, тут бы ему и наваляли. Но Купер меча не выпустил, хотя ни уклониться, ни заблокировать удар не успел, растерялся. От второго удара уклонился, но вяло, а третий, раскрытой ладонью в переносицу — пропустил. А какой был удар! Был бы Борода без шлема, мог бы помереть на месте. А так ничего, даже не ошеломился. А барчонок дурак, стрелку на переносице не приметил, рассадил ладонь до крови, вот и конец драке. Взмахнул Купер мечом, да и пустил дурачку кровищу из розовой щеки. А затем вытаращил глаза и завопил страшным голосом:

— А ну стоять, щас кровя пущу!

Юноша не устоял на ногах, отпрянул, споткнулся, да и сел с размаху на жопу. Но Купер придираться не стал, что приказ не выполнен, не стал пускать кровя.

— Руки за голову! — приказал Купер. — Дрон, веревка у тебя?

Вместо ответа Дрон выругался. Веревку они забыли в подвале. А вернее, забыл он, прихватить веревку была его обязанность. Но это не страшно.

— Отмудохай, чтоб не убежал, потом сбегаешь, пока валяться будет, — распорядился Дрон. Подумал и великодушно добавил: — Или я сбегаю, пока эти...! А где второй?

Второй юноша бесследно исчез, как сквозь землю провалился. Не иначе, реально помог ему Птааг. А прикольно! Двое из четырех участников схватки помолились Птаагу, оба целы и невредимы, а другие двое не помолились, и у одного кровища из носа, у другого из щеки. Отличный наглядный пример божьей милости, самого упертого атеиста проймет на раз. Впрочем, атеистической ереси в Палеополисе давно уже нет, и слава богам.

Купер разразился длинной фразой, в которой пристойных слов только четыре: "он", "этот", "Дрон" и "извини".

— Ладно, ерунда, — сказал Дрон. — Клиента допросим, он быстро всех сдаст.

Юный мордоворот сделал серьезное лицо и торжественно заявил:

— Я ничего не скажу!

Дрон и Купер привычно рассмеялись, Дрон — добродушно, Купер — демонически. Им нечасто приходилось допрашивать преступников, все-таки главная работа громил — держать, не пущать и задерживать, а языком болтать они не шибко горазды. Но в жизни всякое бывает, делать допросы тоже случалось, и тактику поведения на допросах они давно отработали: Дрон играет доброго следователя, Купер — злого. Вот и сейчас они моментально разобрали роли, не сговариваясь ни словами, ни жестами. Купер выругался еще раз, очень грязно и зло, пленник даже чуть-чуть сбледнул. А Дрон добродушно сказал:

— Что, страшно? Ты еще Зайца не видел, вот кто страшен так страшен. Купер, мочи.

И Купер начал мочить.

3

Испокон веков сложилось так, что в университет Палеополиса принимают только юношей. Всякому разумному человеку очевидно, что учить девицу астрологии или мантике нет никакого толку. Заводить знакомства и связи ей самой лично не придется, у нее на то муж будет, а если не будет, то тем более не придется, ибо смысл жизни для женщины — рожать и воспитывать наследников, а все остальное вторично, с этим прислуга справится. Так что пусть себе сидит дома и шьет, а для знакомств с женихами достаточно танцев и посиделок.

До недавнего времени вышеизложенная точка зрения представлялась типичному жителю Палеополиса единственно возможной. Но несколько лет назад среди девиц высшего света распространилась мода переодеваться в мужские одежды и ездить в университет на лекции. Говорят, начало этой моде положила принцесса Дарья Кабан, знаменитая неестественной склонностью любить девочек, переодевшись в мужское платье. Но как бы эта мода ни появилась, продолжали и распространяли ее не мужеподобные извращенки, а нормальные приличные девушки. В старшем поколении многие возмущались, но разумные люди восприняли эту новость спокойно. В каждом поколении обязательно появляется хотя бы одна дурацкая мода, нынешние отцы семейств, например, в юности обожали устраивать с черножопыми рабынями дикие пляски, переходящие в оргии. Дворянские девушки, правда, в подобных безобразиях не участвовали, но не зря священных писаниях написано, что каждое следующее поколение превзойдет в разврате и извращениях отцов и матерей.

Большинство девушек, участвовавших в этом развлечении, находили его скучным и посещали лекции исключительно под влиянием моды, а не из-за потребностей в познании мира или еще чем-нибудь подобном. Некоторые девицы, наиболее легкомысленные, рассчитывали завести так романтическую интрижку, которая, если боги позволят, глядишь, перерастет в светлое чувство если не с принцем, так хотя бы с маркизом. Но реально без родительского благословения такая интрижка может перерасти только в порку. К сожалению, эту нехитрую премудрость понимают немногие юные барышни, а большинство настроено излишне романтично, чтобы ее понять.