— С ним — очень хорошо...
— Съезжаться-то будете?
— Нет... не знаю пока. Но он хороший. Он был гэйном, — рассказала Ивик. Даже такую чушь про Кельма нести — и то было приятно, — попал в плен, ну и... в общем, теперь работает здесь.
Хэла присвистнула.
— Ну-у! Если гэйном был — то это ты хорошо подцепила. Денег наверняка куры не клюют.
— Да вроде он не бедный...
— Да уж конечно! Используй его на всю катушку, вот, что я тебе скажу. Ну красавица! А ты еще говоришь, одежды тебе не надо! Да такого парня надо беречь, как зеницу ока! Слушай, тебе в парикмахерскую бы сходить! Это дорого, но у нас на третьем этаже одна баба есть, вот так стрижет, и всего за десятку!
— Ой, Хэла...
Их прервал затяжной звонок в дверь. Соседка помрачнела.
— Мой гад явился! — она поплелась открывать. Из прихожей раздался жизнерадостный пьяный баритон Вайша. Пользуясь случаем, Ивик быстренько распрощалась и скользнула к себе.
Она раскрыла эйтрон. В кои-то веки есть немного времени. Ивик рассчитывала, что на Дарайе расписание будет не таким напряженным, будет оставаться больше времени на творчество. Но — тоже некогда, время надо выкраивать. То работа, то связь, то рутинные операции, а то — Кельм... правда, вчера они вдвоем в кабинете, усевшись рядышком на диван, работали — Кельм два года назад начал писать большой мистический роман. Судя по отрывкам, получится гениально.
В углу монитора висело сообщение от Кельма.
Он редко прямо выражал чувства — Ивик, впрочем, тоже. Выражение чувств Кельма заключалось в том, что он писал записки и сообщения, то на мобилку, то на эйтрон. О чем-нибудь. Ни о чем. Контрольные.
"У меня все в порядке. Изменений нет. У тебя как? Узнай, когда у тебя отпуск, я тоже возьму, и мы съездим в замок Кейвора, тебе обязательно надо увидеть".
Самого Кельма в сети не было. Ивик нежно улыбнулась и стала писать ответ.
Потом прочла стихи Келиан.
Девочка вчера занесла книгу про золотоискателей, взяла другую. Призналась, что пишет стихи. Ивик заинтересовалась, и Келиан это понравилось. Похоже, Ивик успела занять в ее судьбе особое место. До сих пор никому не было интересно, что там Кели читает, и тем более, что пишет.
Стихи оказались неожиданно интересными. Необычными.
В час ранний*,
Исчезну в звенящей мгле,
Я странник,
Я не прикован к земле,
Не поздно,
Взгляд бросить,
И в даль уйти,
Путь, звезды,
И ветра тень на пути,
В час ранний,
Покину предел Земли,
Я странник,
И ждут меня корабли...
*Александр Зимбовский
Для четырнадцати лет не так уж плохо. Жаль, что Кели практически обречена — ее Огонь погаснет. Как это и происходит со всеми взрослыми дарайцами.
Но ведь вот Кельм создал маленькую группу ребят, которым объясняет, как именно сохранить Огонь. Но это трудно, очень, очень трудно... И не дело Ивик — думать об этом. И Кельму вообще-то не следовало. Ему нужно было заниматься своей работой, важной и серьезной, ради которой его внедрили. А он замахнулся на большее.
Ивик вздохнула, открыла файл с собственным рассказом и начала с того места, где пришлось прерваться.
"Деревья стояли немые, словно почетный караул, и он шел по аллее сквозь этот безмолвный суровый ряд часовых, возвращаясь в день, с которого все началось..."
Ивик впервые работала сегодня одна. Ответственность за всю вечернюю смену, да еще с живыми — не так-то просто. В вечернюю смену, правда, народу бывает немного.
Клиентка была обеспеченной. Сама оплачивала эвтаназию, а немалое состояние, как Ивик переписала из завещания в документацию, оставила двоим своим взрослым детям и часть пожертвовала на нужды детей Лей-Вея, колонии Дарайи. Дети Лей-Вея почему-то умирали с голоду. Это странно, ведь дарайцы постоянно жертвовали что-нибудь этим детям!
Клиентка не была и тяжело больна. И такой уж старой не была тоже — ей стукнуло всего 62 года. Ивик участливо спросила.
— Вы приняли сознательное решение?
— Да, абсолютно. Понимаете, — поделилась клиентка, — я не хочу жить. Не хочу стареть, с каждым годом превращаться в развалину.
— У вас есть средства...
— Я не хочу тянуть еще тридцать, сорок лет — чего ради? Я просыпаюсь каждое утро, смотрю в окно и думаю — зачем? Я никому не нужна.
Ивик стиснула левую руку в кулак под столом. Жизнь. Ценность любой жизни. Как может быть человек никому не нужен? И ведь у нее есть все, абсолютно все, о чем только можно мечтать.
Но уже ничего не хочется...
Это же просто депрессия.
Персонал Колыбели не должен никого отговаривать. Но кое-что все же не запрещено.
— Простите... это не мое дело, но... вы обращались в атрайд?
Это же депрессия, самая обычная депрессия. Она лечится. Но богатых не таскают в атрайд на профилактические обследования. Богатые — свободны.
— А что мне там делать? Я здорова. У меня есть свой врач и психоаналитик. Но ведь, девушка, мне уже 62 года!
— Продолжительность жизни в Дарайе...
— Я знаю. Но что это за жизнь? Я не хочу быть старухой. Понимаете — не хочу. Это мое право.
Ивик напряглась. Может быть, есть слова, которые заставят ее передумать? Может быть, что-нибудь получится? Ивик никогда не умела убеждать. Понимать, сочувствовать — да. И она понимала пожилую дарайку. Но повлиять — это не к ней. Как, шендак, вообще влияют на людей? Ивик не знала.
— Может быть, есть кто-то... какие-нибудь люди, которым вы нужны?
— Нет. Я никому не нужна. С детьми я не виделась уже почти год. Они знают, что я здорова, что все хорошо — и не беспокоятся. Я тоже не беспокоюсь за них. Муж умер. Кому я нужна?
— Может быть, можно найти... вы завещали деньги детям Лей-Вея...
— Ну не ехать же мне в Лей-Вей!
— Да, но... не знаю. Можно собаку завести.
— Нет, животных я не люблю. И вообще, — в голосе дамы появились истерические нотки, — неужели это так трудно? Я всего лишь хочу осуществить свое человеческое право. Я считала, что не должна в этом оправдываться.
— Извините, — Ивик встала, — пройдемте со мной.
(Неужели людей никогда, никогда нельзя ни к чему принуждать? Неужели свобода должна быть абсолютной? Даже жить, просто жить — нельзя принуждать? Даже если человек объективно здоров, богат и у него есть все, чтобы быть счастливым?)
— Вам поставят успокоительную инъекцию. Для расслабления.
А наверное, стоило поуговаривать еще. Рискуя рабочим местом. Стоило клиентке надавить — и ты тут же перепугалась и на все согласилась.
Лита, медсестра, приветливо кивнула Ивик. Надела браслет на руку дамы, стала вводить раствор. Ивик ощущала себя убийцей. Она, в 14 лет уничтожившая первого своего врага. Она, всю жизнь проведшая на войне — впервые чувствовала, что нарушает заповедь, что действительно — убивает, что совершает страшное и недозволенное, и что душа ее после этого уже никогда не будет такой, как прежде.
Она проводила даму в "гроб", помогла удобно устроиться у экрана.
В двух соседних кабинках "созрели" двое клиентов. Мониторы на стене ровно горели красными огнями — человек внутри безнадежно мертв. Ивик принялась за работу. Это была супружеская пара сиббов, достигших возраста шестидесяти лет. Более типичный случай. Пособие уже не платят, так как официально они теперь считаются негодными для рынка труда. Перестали платить. А идти на улицу — невозможно, они уже и нездоровы оба, долго не протянут, лучше уж комфортная и быстрая смерть в Колыбели.
Сначала жена, полная, с одутловатым добрым лицом. Переложить на каталку в три приема — тело еще мягкое. Снять одежду. Накрыть простыней. Одежду — в синий мешок. Бирку на руку. Отпечатки пальцев для последнего контроля.
Проверить, не идет ли кто по коридору. Пусто. Быстро с каталкой на "мертвую половину". Открывается люк в двери. Ивик нажимает рычаг, и носилки с телом быстро съезжают в отверстие. Зеленая лампочка — "принято". На той стороне сегодня опять дежурит Тайс. С ней надо поосторожнее — главное, чтобы все мелочи были соблюдены.
Теперь все то же самое нужно проделать с мертвым мужчиной.
— Представляешь, — поделилась Ивик, переодеваясь, — сегодня клиентка — богатая, как я не знаю кто. Миллионерша. Пол-состояния завещала детям Лей-Вея. Здоровая, нормальная, 62 года. Просто не хочет жить. Вот как так?
— Да уж, — согласилась Санна, — но знаешь, это не редко. Думаешь, у нас тут одни сиббы? Ни фига. Ну не миллионеры, но состоятельные люди бывают. И здоровые. Депрессия — болезнь века...
— Почему же они не лечатся?
— А кто их знает? — Санна застегнула черный жилет, — мне бы такие деньги, уж я бы не щелкала клювом...
— Это точно, — согласилась Ивик. Дверь отъехала в сторону ,и вошла Тайс — как всегда, безупречно причесанная, подтянутая. Ивик посмотрела на нее с опаской. После недавней совместной смены Тайс потребовала, чтобы новенькая явилась к Види, и предъявила при начальнице записи прегрешений Ивик: на простыне оказалось два пятна ("Как ты могла не видеть?! Пятна были огромные!"), бирка на трупе висела косо, а с другого трупа не были до конца стерты следы рвоты ("Почему я должна возиться с твоей грязью?!")
Ивик пообещала исправиться. Но неизвестно, вдруг Тайс обнаружила какие-нибудь новые прорехи в ее деятельности!
Воистину счастье, что Тайс не родилась в Дейтросе и не работает в Версе...
Но сегодня, по-видимому, судьба в образе Тайс была милостива к дейтрийской разведчице.
У Тайс родилась другая идея. Девушка устремилась к Ивик и Санне.
— Девочки, мы говорили с другими по поводу Лайны. Я считаю, в последнее время она работает недопустимо небрежно! Подумайте, она постоянно забывает занести в документацию то возраст, то причину смерти... И грязь разводит! Вечно после нее неубрано. Уже все жалуются. Как вы думаете?
— Да, — неуверенно поддержала Санна, — вообще-то я тоже замечала.
Ивик прикусила губу. Тайс продолжала горячо говорить что-то. Молчания Ивик она не заметила, и получилось, что Ивик как бы на ее стороне.
Лайне уже за пятьдесят. Если выгонят — ни одна другая Колыбель ее не возьмет. Несмотря на опыт и квалификацию. А до шестидесяти — не так далеко. Может быть, ее возьмут к себе дети и будут кормить... хотя это не принято, и чувствовать себя она будет не лучшим образом. Ладно бы молодую выживали, а то Лайну, у которой двадцать лет стажа.
И бред же, почему это она плохо работает? Проколы бывают у всех, в том числе, у самой Тайс.
Но возразить Тайс — просто самоубийство. Все равно, что начальству возражать. С начальством девушка на короткой ноге. Сама быстро окажешься на месте Лайны.
Ивик попрощалась с коллегами и, погруженная в мрачные мысли, доплелась до метро.
Вот ведь знаешь, что ты дейтра, агент, и что вся эта мышиная возня тебя в принципе не интересует. Досадно, конечно, если выгонят с работы, будут нарекания отдела обеспечения — тебе обеспечили рабочее место, а ты подводишь. Но это мелочи, это не фатально.
Но ведь только сегодня почти что своими руками убивала людей. Живых людей, нонкомбатантов, безобидных, которых жаль. И не ради Дейтроса, и не ради идей каких-нибудь. Просто — потому что за это деньги плОтют.
Господи, неужели ей не могли подобрать какое-нибудь более приличное место работы? Продавщицей, сиделкой, уборщицей...
Она была бы довольна, счастлива, как вот Хэла, и философски относилась бы к существованию Колыбелей. Все там будем, и лучше уж так, чем в муках.
Ивик прошла пешком остановку, чтобы заложить для Кельма тайник — тюбик губной помады с встроенной карточкой, под одним из кирпичиков каменной клумбы на бульваре. На карте — шифровка, полученная сегодняшним сеансом связи, который Ивик провела до работы.
Может быть, завтра они смогут встретиться. Или послезавтра. Тогда станет легче. Тогда точно, наверняка станет легче.
Кельм прочитал шифровку прямо при ней. Вставил в свой эйтрон, предварительно выйдя из сети — и читал. Ивик наблюдала за его лицом. Когда Кельм рядом — все хорошо. Нет никаких проблем, никаких переживаний. Любовь моя, пока мы вдвоем — ни боли, ни смерти нет...
А женщина, которая вместе с Эрмином попала в плен, умерла. Дарайцам не удалось ее спасти, раны слишком тяжелые. Ее звали Кара, сказал Кельм. Может быть, так для нее и лучше.
Кельм хмурился, глаза его, как всегда, блестели, шрамы выделялись чуть резче, похожие на морщинки. Поднял голову, посмотрел на Ивик.
— Знаешь что? Они там с ума посходили!
— А что такое? Что с Эрмином?
— Про Эрмина — молчок. Как и следовало ожидать. Они мне новое задание выслали. Не понимаю, за кого они меня держат? Иногда мне кажется, они думают, что я какой-то дух всемогущий. Или серый кардинал при местном правительстве...
— А что они тебе поручили? Или это мне нельзя?
— Думаю, можно. В общем, на этот раз нужна информация. И не какая-нибудь, а о дельш-излучателе...
— Э-э-э... погоди... я не знаю, что это такое.
— Не знаешь. Правильно. В Дейтросе разработка этого излучателя ведется пока еще тайно. Он не вышел из стадии эксперимента, не стопроцентно доказана его безвредность для живых организмов. Но Хессет тайно разрешил эксперименты. Видишь ли, это такая вещь, которая может реально перевернуть мир. И думаю, обязательно перевернет. Ты же знаешь, что такое дельш-излучение?
— Конечно. При переходе в Медиану тело подвергается... я помню.
— Так вот, оно еще воздействует на облачное тело, повышая его подвижность. Эти лучи уже получают искусственно, и уже создан экспериментальный излучатель. Если под поле этого излучателя поместить землянина, триманца — можно добиться того, что триманец сможет ходить в Медиану.
— Вот это да! — вырвалось у Ивик.
— Я сам об этом знаю случайно. Было у нас одно дело, связанное с этим. А вот теперь, говорят, есть слухи, что в Дарайе тоже разрабатывается такой излучатель. Научный прогресс идет параллельно. Может быть, они у нас сперли идею. А может быть, сами открыли. Я должен выяснить, ведутся ли такие работы, и на каком они этапе. Но откуда, скажи на милость? Я всего лишь пленный дейтрин, консультант рядового лиара. Меня на выстрел не подпускают к перспективной технике...
— Они, наверное, не только тебе дали такой запрос...
— Наверное. И наверное, я сам виноват. Высовывался не в меру. Помнишь историю с микроатаками?
— Да, конечно!
— Так вот, так вышло, что я об этом узнал и сообщил в Дейтрос. Наши разработали защиту до того, как эти роботы впервые были применены...
— О Боже! Кель!
Ивик смотрела на него расширенными глазами. Ничего себе! Вот так общаешься с легендарным великим человеком, даже спишь с ним — и ничего не подозреваешь.
В Дарайе разработали саморазмножающихся роботов микроскопических размеров (повсюду подбираются к нанотехнологиям, но пока они остаются недостижимой мечтой, однако и более крупные роботы могут применяться в военных целях). Их легко пронести на себе через Медиану, попав в Дейтрос, они могли бы произвести серьезные разрушения, да что там — уничтожить весь мир.
