Дилетант 2 История сослагательного наклонения

— Рад Вас приветствовать, дорогой князь. ... Вы выглядите уставшим. Много работаете? Так нельзя. Надо и о себе заботиться, тогда и в работе всё ладиться будет. — Уитворт прямо лучится доброжелательностью.

Я вышел из-за стола и встретил Уитворта посредине кабинета.

— Благодарю Вас, сэр Чарльз, за заботу. А Вы, надо признать, как раз выглядите прекрасно — бодры, полны сил! Прямо так и чувствуется Ваша энергия. Рад за Вас! ... Причём искренне рад — всё-таки за эти годы знакомства, смею надеяться, мы стали друзьями. Прошу Вас, присаживайтесь. — Я жестом указал на два стоящих в углу кресла. — Чаю? Как Вы любите? Со сливками? — Я кивнул стоящему у дверей Чеботку.

— Благодарю Вас, князь. Про то, откуда Вы знаете, какой чай я люблю, спрашивать не буду. — Уитворт сел в кресло. — Надеюсь, что Вы меня пригласили только попить чаю — в этот прекрасный майский день абсолютно не хочется говорить о делах.

— Да, день действительно сегодня хорош, хотя май в Петербурге в этом году хорошей погодой сильно не баловал. — Я дождался, пока Иван расставит посуду и разольёт чай по чашкам. — К сожалению, я всё же пригласил Вас по делам. ... Нам стало известно что 8 мая из Тулона, Генуи, Чиви... Чивит, простите, ну ни как не могу выговорить это, ...Чивитавеккья! Вот, выговорил наконец. Вышли около четырёхсот транспортных судов с войсками и ещё около сотни военных кораблей. Командовать экспедицией назначен генерал Бонапарт. У нас нет сведений, куда они направляются, но, по мнению нашего Императора, их цель Ирландия. ... Мы с Вами это как-то обсуждали. ... Император поручил мне уведомить английское правительство в Вашем лице о возможной опасности.

— Благодарю Вас, Ваше превосходительство. Наш Король, Его Величество Георг III и Правительство Великобритании высоко ценят наши взаимоотношения. Я немедленно пошлю сообщение в Лондон.

Ну-ну! До чего же политика лицемерная штука.

— Мною уже даны необходимые распоряжения, и наш полномочный министр при дворе Георга III граф Воронцов доведёт эту информацию до вашего правительства.

— Ещё раз сердечно благодарю, Ваше превосходительство. ... А вообще, Александр Фёдорович, Вам не кажется, что мир сходит с ума?

— Мне думается, дорогой сэр Чарльз, что он никогда умом и не блистал. ... Зачем все эти многочисленные войны? Можно же договориться к обоюдной выгоде.... И парадокс-то в том, что в истории человечества на первых местах всегда кровавые маньяки. Вот кого первого Вы вспомните при слове 'античность'.

— Конечно Александра Великого, но назвать его кровавым маньяком... это, мне кажется, слишком.

— Он покорил половину тогдашнего мира. Что, заключая с другими странами договоры? Нет — огнём и мечом. Сколько при этом крови пролилось в сражениях, а сколько невинной крови в захваченных им городах? Вот!. ... А зачем? Чего ему не хватало? Он и так был царём своей Македонии. Захотел большего? Захотел править миром? Амбиции? Но из-за его амбиций погибли тысячи. ... Поэтому для меня более симпатичен Диоклетиан, хотя и кровь на нём тоже есть, и христиан он преследовал, но то было лишь для достижения спокойствия в империи, просто он других способов не нашёл.

— Я даже боюсь представить, какую характеристику Вы дадите Чингисхану, или Карлу Великому. ... Но так устроен мир.

— Вздор. Вы хотите сказать, что Бог устроил мир из войн? Не верю. Нет, это люди, сами люди так исказили божье творение.

— И Вы хотите это исправить? — В вопросе Уитворта не было сарказма или подначки, скорее было удивление.

— Хочу, чтобы войн было меньше. Вот почему вы, я не имею в виду Вас лично, так ополчились против Франции? Они ведь идут по вашему пути, только запаздывают на столетие. ... Догадайтесь, кто у них будет Кромвелем? ... Только не говорите, что главная причина в свержении Бурбонов.

— Я подозреваю, что Вы под причинами подразумеваете какие-то экономические факторы.

— А разве нет?

— Александр Фёдорович, Вы идеалист. ... Не может быть такого, чтобы все были довольны. У каждого государства свои интересы, свои обстоятельства, свои обычаи, наконец. Что бы учесть все эти оттенки мировой палитры надо быть Господом Богом... ... Ну, или хотя бы, на Земле должен быть единый центр власти, ... впрочем, даже тогда найдутся те, кто будет недоволен. Всегда найдутся люди, которые будут считать себя несправедливо обделёнными. Вот даже взять Россию, — какие бы преференции вы ни давали присоединённым к империи народам, всё равно они будут считать себя обделёнными, даже если сами просились под вашу власть. Вот увидите. ... Человек несовершенен, и раз таким его создал Бог, значит и войны тоже нам посылает Бог.

— Гм, Вы сэр, очень элегантно ушли от ответа о причинах ваших, мягко говоря, разногласий с Францией.

— Я не ушёл от ответа, я просто пытаюсь объяснить Вам, что и у нас и у Франции могут быть разные приоритеты. Мы, сравнительно небольшое островное государство. Своих ресурсов нам катастрофически не хватает. Чтобы выжить в этом мире мы вынуждены захватывать чужие земли и чужие рынки, иначе наши соседи по планете поглотят нас. Франция Бурбонов была самым большим рынком для наших товаров. Свержение Бурбонов привело к сокращению этого рынка, а высвобождение производительных сил, которые ранее сдерживались сословными ограничениями, неизбежно приведёт к развитию Франции, как нашего конкурента. ... Мы ведь просто боремся за место под солнцем, как и вы, между прочим. Наши страны находятся на разных оконечностях материка, при всей кажущейся разности наших взглядов стремление у нас одни, так давайте помогать друг другу.

Глава 8 (1799 апрель)

'Век живи — век учись тому, как следует жить'!

Луций Анней Сенека

— Александр Фёдорович, к Вам обер-секретарь Правительствующего сената Рязанов Николай Петрович. Я докладывал Вам о нём, и Вы назначили на сегодня.

— Да, да, Иван, помню. Это кажется насчёт 'Устава о цехах'?

— И да и нет, Александр Фёдорович. Это тот Рязанов, который разработал устав, но он хлопочет не об уставе, а о делах покойного Шелихова?

— Напомни, будь другом, о чём там речь?

— Григорий Шелихов был крупным Иркутским купцом, вёл дела на Камчатке, Алеутских островах и на Аляске. Умер в 95 году.

— А Рязанов чего хлопочет?

— Рязанов женат на его дочери и хлопочет о создании на основе промыслов покойного Шелихова Российско-американской компании.

— О как! Весьма интересно. Зови.

Через несколько секунд ко мне в кабинет вошёл высокий господин. Лицо его, чисто выбритое и несколько, я бы сказал, изнеженное, что ли, навело меня на мысль.

А не тот ли это герой 'Юноны и Авося'?

Сейчас расспросим.

— Здравствуйте, Ваше превосходительство.

Голос приятный, держится свободно, но некоторое волнение присутствует. ... А ведь он постарше меня.

— Здравствуйте, господин Рязанов, присаживайтесь, прошу Вас. — Я дождался пока Рязанов сел. — Николай Петрович, Вы, насколько я понял, хлопочите о создании некой торговой компании на территории, которая находится в Северной Америке. Но этими вопросами занимается Коммерц-коллегия, а я-то чем могу помочь?

— Видите ли, Ваше превосходительство, ещё тесть мой, покойный Григорий Иванович Шелихов подавал прошение на высочайшее имя о предоставлении торгово-промысловой монополии его компании, но покойная Императрица, этот проект отвергла. Да, сейчас обстановка изменилась, и Император Павел Петрович более благосклонно относится к торговым монополиям, но ..., скажу честно, мы хотим подстраховаться. Ведь если нам откажут и в этот раз, то на освоении Америки нашими русскими купцами можно будет ставить крест.

— Ну почему же сразу крест? ... Но когда Вы говорите 'мы', это кого подразумеваете?

— Мы, это те, кто в 81 году учредил 'Американскую Северо-Восточную и Курильскую Компанию' — Иван Ларионович Голиков, его племянник Михайло Голиков и я, как наследник Григория Ивановича Шелихова. ... И мы предлагаем Вам, Ваше превосходительство, стать нашим соучредителем.

Вот так! Коротко и ясно!

И, главное, честно. А что, может...?

— М-да. ... Неожиданно, надо признать, неожиданно... Соучредителем? ... А что там в этой Америке есть? Из-за чего стоит так беспокоиться? Наши просторы россейские и так необъятны. У нас вон ещё Сибирь не освоена как следует, а тут Америка... Ох, содержать и защищать огромные территории от посягательств Великобритании будет не по карману казне.

— Ну как же, Ваше превосходительство! — Рязанов аж поперхнулся от возмущения. — Край сей очень богат. Богат, прежде всего мехом бобров, песцов, лисиц и других зверей. ... А ещё...

А ещё есть алмазы, платина, тантал, палладий, уголь, нефть и газ. Впрочем, тантал с палладием ещё, кажется, не открыты.

— И что у нас этого добра в Сибири мало? ... Хотя... Сибирь от нас никуда не уйдёт — она здесь, на материке, а вот Америка... Но накладно это, понимаете, Николай Петрович, финансы государства не позволяют нам держать наши гарнизоны ещё и в Америке. ... Ну, разве если только сама компания возьмёт на себя обеспечение?...

— Да, Господи, Ваше превосходительство, мы же это и предлагаем. Компания наша будет по примеру Британской Ост-Индской компании полностью финансировать все правительственные и военные функции.

— То есть, и административный аппарат и армия и флот, я имею ввиду, военный флот, будут финансироваться компанией?... Гм.

— Да, Ваше превосходительство. Из казны мы не просим ни копейки, а вот налоги платить будем в казну.

— И мне вы предлагаете стать, скажем так, акционером, ну то бишь пайщиком вашей компании... М-да. ... Я должен подумать. Видите ли, уважаемый Николай Петрович, я уже состою членом товарищества на вере, это, впрочем, та же компания, и хотя мне не возбраняется вступать в другие подобного рода компании, но я хотел бы посоветоваться со своими .... э-э-э ... товарищами. Так, на мой взгляд, это будет правильно в отношении их. ... Может они тоже захотят войти в долю. ... Обещаю Вам, что доложу о вас Императору. ... А может и император захочет стать акционером. А?

Когда Рязанов ушёл я вспомнил, что так и не спросил, есть ли у него сын.

В прошлом году Британии всё же удалось сколотить коалицию против Франции. Австрия, Англия, Неаполитанское Королевство и Турция договорились единым фронтом (но в разных местах) выступить против французов. Автрияки и неаполитанцы собираются вытеснить французские войска из Италии, турки должны выступить против Наполеона в Египте, а англичане с баварцами и ганноверцами собираются захватить (ну, или освободить) Батавскую республику. Россия провозгласила вооружённый нейтралитет и подписала конвенцию с Данией, Швецией и Пруссией. Всё. Мы в мясорубку этой войны не лезем. Пока, по крайней мере.

Пока, потому, что Макаров сообщи мне о неких брожениях в офицерской среде гвардейских полков. Недовольны видишь ли они, что заставляют их служить как положено, а не по кабакам шляться.

Как бы ни учудили чего, не дай Господи. Может, блин, стоило их отправить повоевать куда-нибудь?

Забавно, что в офицерской среде муссируется мнение, что во всех этих 'антиармейских' реформах виноват канцлер Ржевский. Это всё он, подлец, и генералов заслуженных поувольнял, и недорослей из полков отчислил, и с его указки введены эти прусские порядки и дисциплина. Вот так! Я теперь хожу постоянно с револьвером, благо Чеботок его всё же довёл до ума. Мало ли что...

А тут намедни благоверная моя осчастливила — беременна она.

Карета моя на рессорах, и дорога вроде нормальная, и не сказать, что трясёт, ан нет, что-то ноги разнылись, вернее, то, что от них осталось. К дождю, что ли? А ведь я ещё молодой человек! Тридцать, разве это возраст?

Весна сегодня дружная и ранняя. Конец апреля ещё, а тепло и зелено, как в мае. Пасха была ранняя — 24 марта, вот и весна ранняя.

Еду в Стрельню. Стрельнинский дворец Павел Петрович подарил Константину на свадьбу. Вот. И сейчас там должна родить Великая Княгиня Александра Фёдоровна, а это событие для России очень важное, ведь все ждут наследника. Сейчас официально цесаревичем провозглашён Константин Павлович, за ним трон должен будет наследовать, согласно 'Акта, Высочайше утвержденного в день священной коронации его Императорского Величества и положенного для хранения на престол Успенского собора' 16 декабря 97 года, сын Константина. Поэтому в Стрельнинском дворце уже вторые сутки дежурят и Роджерсон, и Максимович, и Рихтер, ну и сам Константин, конечно. Моренгейм вот жалко умер, хороший был врач. ... И ведь молодой же ещё был — 38 лет. ... С утра сюда уже выехала Императрица Мария Фёдоровна, а Павел не смог — у него сегодня встреча с послом Великого Княжества Литовского. Вот меня послал. Чего спрашивается? Я что, чем помочь могу?

Впрочем, может для приобретения опыта пригодится — мне, туда-сюда, тоже отцом становиться. Ох! ... Рад ли я? ... Рад, конечно, рад! Мы женаты уже три года, но попервости я боялся за жену — 16 лет, рановато для заведения детей, ну а сейчас ей всё же 19 скоро. Вот мы и... Н-да. ... Скоро стану отцом. Вильгельм Михайлович Рихтер смотрел, сказал, что всё хорошо, и Бог даст к Рождеству Пресвятой Богородицы Дуня родит.

Карета подпрыгнула на ухабе, и это как-то болезненно отдалось в спине.

Что за новости? Как-то раньше этого не было. Не хватало ещё проблем с позвоночником.

Еду в сопровождении кирасир, не хухры-мухры. Давыдов настоял, типа — мало ли что. Да тут ехать то с гулькин нос. Но, тем не менее, два кирасира впереди, два сзади и два на козлах. Ну да ладно, скоро приедем.

Но карета вдруг остановилась.

— Что там случилось, Никифоров?

Дверь кареты открывается, и я вижу старшего моих кирасир — корнета Никифорова.

— Ваше сиятельство, там впереди какие-то всадники. Я послал узна...

И вдруг раздаётся звук близкого выстрела, и у Никифорова глаза делаются сначала удивлёнными, а потом в них появляется обида. Он начинает заваливаться на спину. Выстрелы уже раздаются отовсюду. Я вижу, как в стенках кареты появляются дыры от пуль.

Засада, твою ж дивизию! Проморгали! Белым днём!

Я вижу, как падает с лошади ещё один мой кирасир, пытавшийся закрыть карету собой и своей лошадью. ... Его лошадь, видимо раненая, вначале встаёт на дыбы, а потом заваливаться на лежащего уже на земля всадника. На козлах уже никого нет. Убиты? В руке у меня револьвер, но куда стрелять? Я не вижу противника. ... Выстрелы прекращаются так же внезапно, как и начались. Слышны только звуки отчаянной рубки. Кто-то всё же из моего эскорта жив!

Эх, были бы у меня ноги!

Вдруг открывается дверь кареты с противоположной стороны. Я вижу чёрную офицерскую треуголку измайловца.

Свои? Чужие?

Из под треуголки на меня смотрят злые колючие глаза незнакомого офицера. Успеваю увидеть шпагу в левой руке.

Левша?

— Умри сволочь! — И он резким движением направляет шпагу мне в лицо.