Живая душа. Книга 1

Протяжный возглас головного всадника, пропели трубы, длинная змея свадебного посольства дрогнула и медленно потянулась прочь от распахнутых настежь ворот. А вот и замахали прощальные платочки, кто-то вскрикнул, кто-то озвучил пожелания лёгкой дороги. Я оглянулась на Влассира и поёжилась под тёплым плащом. Ну и взгляд у него, мать моя! Мог бы, так точно плетью вытянул поперёк хребта, чтобы не вздумала выделяться на фоне прочих. Давеча было говорено-переговорено об этом, я отвернулась и уставилась вперёд. Господи, пошли мне силы.

* * *

...Господин Аглин озвучил приказ господина Наварга вчера вечером. Уважаемый наставник сидел в деревянном кресле, придерживая книгу обрубком руки и битых четверть часа вещал, как повезло глупой девчонке с неизученным даром. А глупая девчонка стояла в почтительной позе пред уважаемым господином Аглином и смотрела в пол.

— Почему ты молчишь?

Хороший вопрос, дорогой наставник. Вместо ответа пожимаю плечами, ибо мои возражения, как и согласие, не предусматривались вовсе, так о чём тут говорить. Стало быть, меня, неведому зверушку, везут в дар королю Филрою. Ну, не совсем в дар, ибо статуса рабыни у меня нет. Но везут же!

Аглин внимательно всматривался в моё лицо, но реакции так и не дождался. Прощай, наставник! Желаю тебе провалиться к чёртовой матери вместе с этим благословенным поместьем. И могу сказать одно: слава богу, отдадут меня магам, а не очаровательной невесте.

* * *

Караван тащится по замёрзшему тракту, как беременная вошь. И очень некстати начинается позёмка, а ведь до первого привала ещё ехать и ехать. Я натянула на лицо вязанную шапочку с прорезями для глаз и рта, Влассир сделал то же самое. Пока обморожение нам не грозит в отличие от многих прочих стражников посольства. Нам и замёрзнуть не удастся, у обоих под стельками сапог спрятаны тончайшие металлические кружочки, волшебный металл, обработанный должным образом. Прочим об этом и знать не положено, а вот мужу Мунисы наоборот. Я снова оглянулась назад, на его левой руке нахохлился беркут Тарх, подарок для княжьего свёкра. Подставка для птицы, именуемая на моей родине 'бардак', здесь называется 'танука' и тоже выстрогана из дерева. Такая же танука приделана и к моему седлу, будем везти птицу по очереди. Тарх не возражает, как не возражает и против двух согревающих колец на мощных лапах. Примерно с час здоровенная птица просидела у меня на руке, для первого раза тяжеловато, весит он килограммов семь.

День перевалил далеко за середину, позёмка стихла, а караван всё тащится по пустынной дороге предгорья. Пока движемся вверх, затем начнётся спуск в долину, первую на нашем пути. Их будет девять, если я правильно запомнила объяснения наставника Аглина, который не преминул навестить бывшую подопечную накануне похода. Явился собственной персоной в мою комнату, и кстати, вошёл по-хамски, без стука. Молча швырнул на пустую кровать Мунисы тёплый плащ с меховым капюшоном, вязанный шлем-маску, выстеленные мехом сапоги и коротко уведомил о бывшую ученицу о её статусе, точнее, о его отсутствии. Начальник каравана осведомлён о положении и дальнейшей судьбе повелительницы металла, так что запасись терпением, дитя, и будет тебе счастье. Тебе всё объяснят по прибытии на место, а пока не посрами чести дома Варгов, не лезь с дурацкими вопросами к должностным лицам, и ещё полтора десятка разных 'не'. Наставник Аглин долго озвучивал смешную чепуху, которая совершенно не монтировалась с его предыдущими словам и, по крылатому выражению моего сына, просто гнал стружку.

Единственный достоверный факт из его прочувствованной речи я всё же выудила, путь займёт десять-тринадцать дней. Остальное 'жу-жу' можно с лёгким сердцем опустить. А ведь я едва не зауважала этого неглупого мужика и даже задумалась о том, чтобы изготовить ему протез, точнее, попробовать изготовить.

Я очнулась от раздумий. Мой дорогой наставник — это теперь далёкое прошлое. А в настоящем покрикивают стражники, кутаются в долгополые плащи возницы, и покачивается в седле Влассир. Где-то впереди спит в своей карете-возке счастливая невеста-садистка, уродится же такая ягодка на свете! Повезло королевскому сыночку, ничего не скажешь. С такими понятиями о жизни невеста быстренько проредит поголовье служанок во дворце тестя, если сам тесть уже не проредил.

Мой спутник необременительно молчит, изредка поглядывая в мою сторону.

— Влассир, вот скажи, трудно было растить Тарха?

— Конечно.

— А именно?

— Птицы не понимают наказания, их можно только поощрять. Беркуты очень гордые и даже птенцы имеют хорошую память. Хищные птицы долго помнят зло.

— В каком смысле зло?

— Ну... достаточно накричать один раз, беркут запомнит это надолго и не упустит возможности отомстить.

— Даже так?

Влассир кивает и поправляет поклажу, притороченную за спиной. В его мешке хранится приличный кусок первоклассного железа, а в моём тихо лежит болотный металл. Пригодится.

Кстати, морозец невелик, по ощущениям минус три-четыре градуса, но это если высокие холмы заслоняют от ветра, а ветерок тут весьма злоехидный. Вроде и скорость его невелика, а меховой плащ продувает. Мы едем в конце каравана аккурат за последней повозкой с каким-то барахлом, за нами следуют последние шестеро стражников, замыкающих поезд и старый маг, господин Иснор.

Какой именно стихией повелевает сей персонаж мне неизвестно, но судя по внешности, вполне может быть и некромантом. Даже в зимней одежде он выглядит сущим скелетом. Из-под чёрного капюшона живописно выбиваются седые космы, а лицо напоминает цветом старый пергамент. Кстати, старик вовсе не прячет пергаментный лик от противного зимнего ветерка, Кощей Бессмертный, ни дать, ни взять.

Правая рука колоритного спутника слегка скрючена, как у больных церебральным параличом, но это совсем не мешает ему ловко управляться с поводьями. Если судить по нашей фэнтезятине, такого персонажа должны сторониться животные. Более того, они просто обязаны трястись от неосознанного страха и прятаться, поджимая хвосты, однако Тарх милостиво разрешил господину магу погладить себя по голове, а сопровождающие нас собаки ластятся к старику.

А вот с какого перепугу в самом конце свадебного каравана плетётся явно неслабый маг? Эт-то вопрос. Не думаю, что его интересует моя скромная особа, но если речь не о обо мне, то с чего он покорно глотает пыль дорог, как последний холоп? Не Тарх же его интересует? Все более или менее значимые лица тащатся впереди длинной процессии, а этот молодецки подбоченился в седле с такой высокой лукой, что как-то не по себе делается. Если на этакое сооружение напорешься животом при толчке, сразу станет кисло.

Я натягиваю толстенную рукавицу, моя очередь везти Тарха. В седле я по-прежнему сижу не слишком ловко, но беркут явно понимает мои затруднения и перебирается на перчатку без особых хлопот с моей стороны. Тут не принято закрывать ловчим птицам глаза, так что Тарх потешно вертит головой, рассматривая то меня, то старого мага. Кстати, у хищников бинокулярное зрение, и его мозг обрабатывает картины, снятые с обоих глаз, одновременно. Пару-тройку раз в сутки Влассир отпускает птица полетать и тогда он взмывает ввысь, как истребитель.

Оказывается, ловчий лично предупредил каждого из путешествующих, что беркут отнюдь не дикий. Его слова дополнил и глава каравана, сын Наварга, господин Элонварг. Старшенький брательник нашей невесты пообещал суровое наказание тому, кто попытается выпустить стрелу в драгоценного беркута.

...Даже сквозь толстенную рукавицу я чувствую тепло живого тела нашего птица. Тарх гортанно вскрикивает, балансируя на своём насесте, и я подбрасываю его двумя руками вверх, повинуясь кивку Влассира. Пока птиц парит в вышине, нарезая круги и покачивается в восходящих потоках, я слежу за ним и душа моя рвётся в небо, подобно громадной птице. Но долго медитация не продлилась, Влассир суёт мне в руку кость с волокнами мяса... ну да, Тарха пора бы и кормить.

Желая приманить беркута, наши охотники пронзительно кричат 'у-ук-а-а' здешние верещат что-то вроде 'и-и-а-а!'. Хорошо, что Тарх уже немного приучен ко мне, так что реагирует не на возглас, а на голос. Толчок беркута бросает меня вправо, но старый маг помогает удержаться в седле, подхватив нас обоих упругой подушкой воздуха. Ух ты!

— Спасибо, господин маг! — я поправляю капюшон и поглаживаю Тарха, балансирующего на своём насесте.

Если я правильно понимаю, сейчас начнётся разговор по душам. Не просто так этот старикан едет рядом с нами. Ой, непросто! Но, опровергая все мои домыслы, пожилой маг по-прежнему дремлет в седле, не пытаясь разговорить девочку с птицей на руке.

* * *

...К вечеру я сползаю с седла самостоятельно. На Влассира надеяться незачем, кобылу мою он расседлает и возможно, покормит, но и только. Обихаживать лошадь придётся самой, не зря же мне конюх выдал щётки, а точнее, обменял на три металлические ложки. Располагается караван, можно сказать, в чистом поле — в очередной из долин, прекрасно защищённой от ветров невысокими горами.

Народ суетится, ставит шатры, кое-где уже пылают костры. Где-то впереди начальник стражи зычным голосом отдаёт приказы, а я всё сижу на своём дорожном мешке меж двух телег, прислонившись к колесу и потихоньку сползаю в мутное безвременье. Устала я, как собака, но под негромкое ворчание беркутчи кое-как поднимаюсь на ноги. Моя кобылка Нера уже рассёдлана, Влассир её и выводил, небось, пока я медитировала подле телеги, и ныне лошадка терпеливо дожидается моего внимания в стороне от первого ряда шатров.

Значит, первым делом тащимся к водопою, затем чистка, потом кормление, если я ничего не путаю... и проверить копыта, то есть подковы. Нера тихонько всхрапывает, когда я провожу щёткой по шее, осторожно переступает ногами, поворачиваясь так, чтобы мне было удобно. Старый маг трудится рядом со мной, оглаживая своего рыжего мерина и что-то неразборчиво ворчит в адрес коняшки. Не доверил, выходит, коня слугам? Молодец старик!

Закончив с лошадкой, я потопала к своему мешку упрятать щётки, но Влассир придержал меня за плечо и указал наш шатёр, возле которого уже суетились двое спутников. Ужин явно планируется горячим, хорошо! Значит, нас скоро накормят и положат спать. Лепота!

— Лошадей я покормлю, иди погрейся у костра.

— Спасибо.

Ужинала я на автомате, через силу, да так и заснула с ложкой в руках. Сквозь сонную одурь видела нашего беркутчи и ещё старого мага, который долго не рассуждая, сунул мне в руки кружку. Не дождавшись адекватной реакции, старый 'некромант' крякнул и с помощью Влассира влил в меня какое-то питье. А затем из тумана выплыл незнакомый силуэт с дорожным одеялом в руках, меня вроде им укрыли и далее темнота...

Кто уложил усталого ребёнка в одном из шатров не знаю, но проснулась я глубокой ночью резко, как от толчка, и попыталась сесть. Быстро не получилось, увы. Тело, натруженное в седле, запротестовало так, что на ноги поднималась я со стариковским кряхтением и до конца распрямиться не получилось... с первой-то попытки.

Так, палатка. Справа храпит Влассир, на своём насесте нахохлился Тарх, слева спит ещё кто-то, укрытый плащом нашего некроманта, небось это он и спит. Тоже храпит, как старый бегемот, вот это рулады! А запашок тут... как в школьной пацанячьей раздевалке. Множество мужчин, да ещё и в походе — это сильно! Да и сама я не розами благоухаю, чего уж тут носом крутить. Запах конского пота перебивает все прочие ароматы, так что амбре в палатке стоит, мама не горюй. Разумеется, госпоже благородной невесте маги наколдуют полную бадью кипятка, а вот прочим придётся две недели минимумом обходиться, хорошо, если сегодня в селе заночуем.

Шатёр у нас прямоугольный, середина занята горой барахла, спящие приютились вдоль стен. В палатке не холодно, магический светильник даёт тепло и рассеивает тьму, делая из непроглядной ночи вполне приятные сумерки. По крайней мере спящим свет не мешает.

Прислушалась. Что-то же меня разбудило? Ах, да, тело требует прогуляться в кустики. Неудобно, да и неприятно спать в одежде, сапоги с меня стянули, а где они? А, ясно, у изголовья...

Натягиваю сапоги на голые ступни. Ага, глухая ночь за бортом, холодно, чёрт! Слева от палатки горит костёр, на камнях сохнет перевёрнутый котелок, стопка мисок и чьи-то портянки развешаны. Тело ноет, докладывая о повреждениях, в поясницу словно кол вставили, колени трясутся, во рту мерзкий привкус какого-то зелья, а мочевой пузырь вот-вот лопнет!

Даже не представляю куда брести по нужному делу, одни палатки кругом, а случись вернуться после облегчения, как найти свой вигвам? Беда-беда, огорчение.

От почти погасшего костра за палаткой оборачивается какой-то мужик.

— Чего не спится тебе?

— Да вот, помочиться бы.

— Иди направо, там яму выкопали, да не упади смотри!

— Так я ж не смогу стоя!

— Ты девчонка что ли? Ладно, пошли, посторожу.

Приключение моё закончилось хорошо, мужик честно отвернулся, затем снова доставил меня к палатке.

— Можно, я с тобой посижу?

— Да ты поспи лучше, — посоветовал добрый человек.

— Не, там мои спутники храпят, не засну. Да и носки высушить надо.

— Неси, посушим, — кивает мужик, — а то скоро и рассвет.

— А ты-то кем будешь в караване?

— Я-то, — передразнивает мужик, — возница из Нутавы, а кто ты, дитя?

— Да, пожалуй, что и никто, — задумчиво отвечаю, — не пришей кобыле хвост в общем. Можешь считать неудачницей.

— Неведомо кто в свадебном посольстве, — хмыкнул мужик, — что-то не верится.

— Верь-не верь, сама не пойму, что я тут делаю.

Мой собеседник подбрасывает дров в огонь, и становится очевидно, что это нестарый ещё дядя, чуть за сорок, и он явно не из нашего княжества, поскольку выглядит вполне привлекательно на женский взгляд. Правда, нос у него... Мой дед говаривал, мол, такой нос бог семерым нёс, а одному достался.

Мы сидим по разные стороны от костра, так что разглядываем друг друга с одинаковым любопытством.

— Да ты совсем ребёнок. Тебя как зовут, малышка?

— Экрима, а тебя?

— Айрон.

— Угу, рада знакомству.

— Так кто же ты, девочка?

— Да как тебе сказать... я нечто вроде ведьмака с никому не нужными возможностями.

— Да? И едешь в хвосте каравана. С чего бы?

— Без понятия. Куда сунули при отправке, там и еду. Говорю же, ущербная из меня ведьмачка.

— А чего умеешь?

— Да по металлу я вроде... — чуть не ляпнула 'специализируюсь'.

Мужик внимательно взглянул из-под нависших бровей, как-то помялся, языком поцокал и достал из-за пазухи комок тряпок.

— Починить сможешь?

В явленном миру свёртке обнаруживается сломанный нож. Рукоять пополам, кончик ножа отдельно, лезвие изогнуто в двух местах. Как это он умудрился?

Так, смотрим, заточка вроде двусторонняя, то есть это кинжал. Или нож? Коротковат для кинжала, но что я знаю о здешнем дизайне холодного оружия? Гарда, можно сказать, отсутствует, ножик это. О, ближе к началу клинка имеем ещё и нарезку примерно с четверть лезвия. Это ещё и пила на обушке? Отложив рукоять, принимаю на ладонь куски ножа. Неприятное ощущение, клинок словно умер, отклика нет!