Живая душа. Книга 1

Нынешний день заканчивается относительно благополучно, слава тебе, боже. Откуда следует? Да посмотрите на славноизвестного хозяина таверны 'Серебряный олень'! Что, не понятно? Ну как же, уважаемый господин Йарин до сей поры не попытался вытянуть меня поперёк организма мокрым полотенцем и даже дважды накормил за работу. На его месте я бы такую работницу выставила за дверь без выходного пособия. Мало того, что молчит с утра до вечера — то ли дура от рождения, то ли глухонемая — так ещё и пользы особой не приносит, разве что с тряпкой управляться горазда.

Трактирную стойку отмыла любо-дорого посмотреть, полы отмывает начисто, воды не жалеет и руки запачкать не боится. А ещё вон матушку Анеи смогла удержать, когда старуха сознания лишилась и едва полголовы не снесла о каменную стенку амбара. Страшновата сия девка, что правда, то правда. Полагаю, именно такие речи ведут посетители трактира, когда во все глаза таращатся на странную работницу. Сами они тут странные, рожи такие, что хочется кирпичом поприветствовать каждого третьего посетителя благословенной таверны, а каждого второго осенить крестным знамением.

Я сижу на заднем крыльце, уронив голову ниже плеч и разглядываю распухшие красные ладони, сморщенные от воды, а заодно и мои собственные косолапые ступни в стоптанных опорках. Уже почти месяц я работаю в заведении уважаемого господина Йарина, чтоб ему всю оставшуюся жизнь хорошо и легко дышалось и до сих пор не могу понять того языка, на котором господа тутошние обитатели изволят беседовать.

Ровно тридцать дней я таскаю по этой таверне тряпку! Десять дней ушло на то, чтобы объяснить работяге Марису, истопнику, грузчику и вообще 'мальчику-за-всё', как именно я вижу поломойный инструмент, называемый на планете Земля шваброй. Рисунок инструмента, изображённый на песке, мало что добавил к моему мычанию, сопровождаемому почти неприличными жестами. Но на исходе десятого дня, благодарю тебя, Творец, мне была явлена самая настоящая швабра, украшенная резьбой по рукояти.

Так что теперь я изображаю уборщицу в этом учреждении общепита за еду и кров. Кровом считается каморка два на два метра, в которой установлена 'настоящая кровать' с жёстким тюфяком и рваным плащом господина Йарина в качестве одеяла. А ещё стоит огромный табурет, на котором можно спать, если свернуться калачиком.

Хозяин называет меня 'Экрима', и я подозреваю, что это переводится со здешней мовы на русский язык как 'эй ты, немая' или 'эй, страшила'. Сам Йарин очень похож на хорошо откормленного Будду, впавшего в транс по поводу несовершенства этого мира. Он обычно сидит за стойкой, ухмыляясь собственным мыслям, с привычной плотоядно-отстранённой улыбкой истинного Будды.

Рожа у господина Йарина выглядит совершенно осоловевшей от духоты, и дурак непременно решит, что хозяин ничего не замечает и вообще плохо считает денежки за обслуживание. Ага, ждите! Одну из служанок он выгнал взашей, ибо девчонка осмелилась зажать грошик из оплаты за фирменную похлёбку. Мамаша служаночки в ногах валялась, и должно быть, пыталась как-то ещё достучаться до сердца хозяина. Но увы, в ливере хозяина сердце не обнаружено. Наверное, при рождении этот орган инсталлировать позабыли, зато жадности отвесили полной мерой.

Двухразовое питание и кров достаётся мне немалой ценой. Каждое ведро и без воды на три-четыре килограмма, затянет да водички в нём литров шесть будет, да побегай от колодца к таверне — это, считай, метров двадцать, да оттащи ведро с грязной водой до сточной ямы и это ещё метров пятьдесят.

А что делать? Выдернуло меня из родного мира и неизвестно зачем перекинуло в эту страну. В новой реальности я получила отчего-то иное тело, слава Творцу, женское. А вместе с телом обрела кучу проблем и главная состоит в том, что никто не торопился ознакомить меня с языком, обычаями, и этикетом страны неведомой.

Да, вот так оно и было. Засыпаешь в собственной кровати после очередного похода с внуком по киношкам, а просыпаешься в теле какой-то тётки, облачённой в старенькое платье и в незнакомую обувку из кожи неведомой твари. А уж если прибавить к перечисленному, что очухалась я с обрывком верёвки на шее и лёжа под телегой, а ещё добавить, что вокруг орали, звенели железками и бегали бородатые мужики в кольчугах, а где-то в стороне истошно ржали лошади и хриплые голоса выкрикивали невнятные команды на идиотском языке...

Как меня там не пришибли, не знаю, но обмочилась я с перепугу сразу же! Смутно припоминаю как выползла из-под телеги и тут же запуталась в каких-то тряпках, а затем еле выдралась из окровавленной мешанины неведомого генезиса, то ли ошмётков порубленных тел, то ли просто крови, тряпья и жидкости с резким запахом. Попутно выдала на-гора не то обед, не то завтрак. Это действо заняло столько времени, что грешным делом подумала, что желудок выскочит через горло. После чего уползла далеко в какие-то кусты и вырубилась, не выдержав напряжения момента.

... На место побоища я набрела случайно через день после того, как очнулась под кустом. Зрелище растерзанных тел потрясало — дохлые лошади, художественно перемешанные с землёй, травой и тележным брусом, не опознаваемые, но явно человеческие останки, полчища трупных мух, неизвестные животные-падальщики размером с куницу и такие же вертлявые. Меня колотило так, что руки-ноги толком не слушались, поэтому обходила я это милое местечко практически на четвереньках и с большой осторожностью. Не хотелось соваться в это месиво, но пришлось, поскольку окровавленная одежда на мне воняла и топорщилась колом, обувь же заскорузла, ломалась и натирала ноги до кровавых волдырей.

В этом перечне ужасов и страшилок радовало только одно — тело мне досталось нестарое. Худым оно оказалось, что правда, то правда, но без шрамов, синяков и прочих отметин. Ноги подкачали, маленькие ступни заметно косолапили при ходьбе, но идти не мешали, да и кривизна в голенях тоже не особо напрягала. И без википедии понятно, что в этом мире модельная карьера мне не светит. Артрита нет и слава богу! Первые сутки я лежала пластом, задыхаясь от рыданий, от ужаса потерь и выгоняла стресс спасительными обмороками и дыхательной гимнастикой. Затем всё же обобрала первый мало-мальски подходящий женский труп, нашла какие-то чуни на ноги и побрела прочь, мучаясь от болей в стёртых ногах и резей в желудке. А если добавить одышку, тахикардию и спазматические рыдания от невозможности понять происходящее, то можно представить, как именно выглядело моё лицо при встрече с первым живым человеком, нашим 'мальчиком-за-всё'.

...Окончательным итогом происшедшего имеем нервный срыв, и посттравматическую потерю голоса. Онемела я, проще сказать. Таким образом, выучить язык не представляется возможным, поскольку я не могу и слова вымолвить, а уж о том, чтобы выяснить названия обыденных предметов даже мечтать не приходится.

Неведомые враги, напавшие на караван, даже не побеспокоились обобрать трупы на предмет дорогой добычи. Почему? Кстати, я тоже ни единой побрякушки не тронула, побоялась. Мало ли что, вдруг это слишком заметные штуки, чтобы продать их в первой же лавке первому скупщику краденного. Нет уж, нам такого добра не надо. Жива осталась и на том спасибо. Теперь надо думать о будущем, а для начала отмыться, постирать одежонку и увидеть себя со стороны. На кого я вообще похожа? И почему валялась под этой телегой с вервием на шее, в каком статусе я вообще нахожусь, и кто может меня спасти, убить, полонить, превратить в рабыню, распять, продать на органы?

— Экрима-а-а! — это жена Йарина орёт.

Зовут её госпожа Лира, а голосок проникает везде, как дяденька Рентген. Думаю, что даже в столице земли неведомой городские стражники приседают на задние копыта едва услышат сей трубный глас. Словом, за такой иерихонский голос убивать надо, и я плетусь на зов, а попробуй не явиться, эта курица будет кудахтать часа два!

Слава богу, я не понимаю сказанного, и к тому же не в состоянии слова вымолвить, иначе нашлась бы с ответом обязательно, а то я свой характер не знаю! И сколько бы я продержалась на нынешнем рабочем месте после сольного выступления? То-то и оно, дорогая Экрима, скорее всего, ты бы мгновенно потеряла этот самый кров и двухразовое питание. Собственная гордыня хороша, когда к этому есть предпосылки, а я пока никто и звать никак. Вот освоим язык, осмотримся, там будет видно.

Вчера отыскала в куче кухонного мусора кусочек светло-жёлтого воска, а сегодня Марис выстрогал и выгладил дощечку размером двадцать на сорок сантимов, так что вот вам, девушка, школьная доска, а в роли писала выступит здоровенный гвоздь. Обучение начнём рано утром, пока хозяева спят. Марис всё равно поднимается раньше всех, как и я. Он по делам служебным, а я с благородной целью помыться в старой лохани, спрятавшись в дальнем углу конюшни, пока господа работодатели почивать изволят.

Труднее всего смириться не с тяжёлой работой, а с отсутствием уединения. И с невозможностью менять одежду по мере необходимости, у меня пока одна смена, если эту рвань можно назвать одеждой. Нижнего белья у меня тоже нет, как нет и гребня, шампуня, прокладок, мыла, сигарет и шлёпанцев.

Мадам Лира размахивает руками, как мельница, и сейчас она явно возжаждала моих услуг, что тоже понятно. В данный момент ступенями невысокого крыльца поднимается юная барышня в дорожном костюмчике по здешней моде (суконная юбка, жилет поверх пары-тройки рубашек и колпак на волосах, для бережения причёски от пыли, надо полагать). Это совсем молоденькая девушка в сопровождении пожилой компаньонки и бодигарда. Охранник грозно держит правую руку на рукояти короткого меча, а за его спиной суетятся прочие слуги, утаскивая ясновельможное барахло в пристройку для грузов господ проезжающих.

Понятно. Мухой бежим на задний двор за водой, затем 'освежаем' комнаты для бла-а-родных господ. Я киваю мадам Лире, поняла, мол, и несусь вокруг немаленького строения к колодцу, вода, швабра и вперёд, на баррикады!

У самой двери на второй этаж, где располагаются 'чистые' комнаты, меня перехватывает Муниса, вторая горничная. Она немолода, одинока и бездетна, а характер имеет столь нордический, что даже мадам Лира обходится с ней вежливо. Муниса почему-то прониклась ко мне расположением, и причина столь неоднозначного поведения мне пока неизвестна. Могу только предположить, что ей поперёк организма встала моя худоба, равно как и жалкий вид кухонной замарашки.

Ну, точно, так и есть, она снова суёт мне кусок пирога. Я беру с благодарностью, ибо двухразового питания при интенсивном физическом труде не хватает. Хорошая женщина, глаза у неё добрые, голос приятный. К слугам рангом пониже она относится, я бы сказала, с некоторым уважением в отличие от наших работодателей и этим выгодно отличается от первой горничной, редкостной твари с блеклыми глазами навыкате и дебильным именем Перда.

Здесь таким, как я, слугам за всё, глаза положено держать опущенными, а руки скромно сложенными на животе. Сколько я могла заметить, длина юбки простолюдинок варьируется от щиколотки до самого пола, а выражение того, что здесь называют лицом — от почтительно-внимательного до покорного.

Своего лица я ещё не видела, вода в деревянном ведре мало что отражает, разве что общий контур и наличие волос. Зеркал в таверне не водилось. Много чего здесь не водилось. Да и кто позволит мне днём бездельничать и разглядывать свою физиономию?

Комнаты для вновь прибывшей госпожи готовы. Их две, для собственно госпожи и компаньонки, а также для двух слуг, бодигарда и кучера. Охранник этой крошки вежливо придержал дверь для меня, я как раз выносила из комнаты слуг тяжёлое ведро, но вот кучер отличился. Вертлявый молодчик попытался подставить ножку неуклюжей девчонке, бывают же такие паскуды от природы!

Но фокус не удался. Резко скручиваюсь влево, локоть впечатывается в солнечное сплетение господина кучера — есть! Бодигард хмыкнул и проворно исчез в комнате, а я стремительно удалилась в сторону кухни, оставив перхающего засранца на лестничной клетке. Увы, даже в этом мире инициатива всегда имеет инициатора.

Вот только теперь ухо придётся держать востро. Если этот ублюдок застрянет тут на денёк-другой, то мне явно мало не покажется и не говорите бедной Экриме, что она преувеличивает степень опасности. В этом мире жизнь таких, как я, стоит не дороже плевка, а то и дешевле. Значит, что? Помывки по утрам отменяем, по тёмным углам не прячемся, и вообще мелькаем только в пределах досягаемости хозяйских глаз.

О, опять гомонят во дворе! Здрасьте, гости дорогие, пожаловала очередная хорошо кормленная морда, да ещё и в повозке с крытым верхом. Сам господин проезжающий, по габаритам родной брат нашего хозяина, шагает к крыльцу, сохраняя важную осанку, как павлин в брачный период. Так и хочется крикнуть, как в том турецком сериале про османскую империю: 'Доро-о-огу-у! Султан Сулейман...' и далее по тексту.

Новый персонаж в аккуратном средневековом наряде движется вальяжно, но моторика такова, что вдоль позвоночника пополз ледяной ручеёк предчувствия. Примерно так бродил по обширному вольеру тот чёрный леопард из кинофильма про Африку, да и не толст этот дяденька, ошибочка вышла.

Просторный камзол, аккуратная шапочка с небольшим пером на сивых волосах, заломленная по понятиям (совсем как у мальчиков из ВДВ), явно недешёвые сапоги. Дорогой гость не из военных и тем более не простой тутошний барончик из тех, кто сам пашет, сам боронит. Сей господин нечто иное, ранее мною не виденное. И, похоже, непростой дяденька нас посетил, то ли он главный боярин в этом болоте, то ли нечто похуже.

И тут же понимаю, эта жирная морда вовсе не хан Сулейман из сказки. Как говаривал мой далёкий и непочтительный сын, этот перец посерьёзнее будет. То-то господин Йарин засуетившись, да и конюх завертелся, как чёрт в бане! Сама мадам Лира поспешно оправляет передничек, слуги выстроились мало не шпалерами, горняшки забегали, как посоленные! Биг-босс пожаловал? Господин барон? Или бери выше, сам хер-цог?

Ну их всех, лучше исчезнуть из пределов прямой видимости. Если понадоблюсь, позовут, а так-то лучше закопаться подальше и поглубже. От этого незнакомца таким веет, что лучше переждать его визит вдалеке. Не знаю, чем потянуло в мою сторону, но ощущается это нечто, как назойливое щупальце столетнего осьминога, зажавшего рыбёшку парой присосков.

К лешему такие контакты первой степени, да и кухонную работу никто не отменял. Наша стряпуха Тарса меня не поймёт, если я тут проторчу долее двух минут, уж сколько раз она меня под монастырь подводила, не счесть. И тогда двухразовое питание превращается в одноразовое или вовсе прекращает быть, за моими работодателями не заржавеет.

Так и есть, Тарса уже из юбки выпрыгивает! Хватаю коромысло, вытесанное всё тем же неугомонным Марисом, быстренько цепляю два вёдра с помоями и протискиваюсь мимо двух кухонных мальчишек с корзинами битой птицы. Сидят, чертенята, здешних кур ощипывают.

Фух, еле протиснулась! Мальчишки взглянули исподлобья, у меня с ними маленькая война за место под солнцем, повадились было мой хлеб из-под руки таскать! Выдала одному гадёнышу затрещину, второму сразу полегчало.

День клонится к вечеру, это хорошо, таверна закрывается примерно через три часа после заката и Йарина не волнует тот факт, что посетитель чего-то там не доел. Недопивших выкидывает вон вышибала, а девчонки-подавальщицы вежливо, но непреклонно выпроваживают недоевших. Таверна таверной, но его отель содержится на уровне нашего трёхзвёздочного приюта для туристов. Понятное дело, вай-фая тут нет, как и интернета, зато белье чистое, пол моими усилиями сверкает, стекла в окнах почти прозрачные, посуда сияет. Пыли тоже нет.

Ага, вот и яма, сливаем вёдра, но вот куда отсюда девается содержимое бог весть. Каждый день яма полнёхонька под шляпку, утром прихожу — пусто! Надо торопиться назад, иначе Тарса прицепится не на шутку. Она родненькая сестричка хозяина и выступает в роли неусыпной и бессменной охраны хозяйского добра. Полагаю, что к этому добру причислены все слуги, начиная с горничных и заканчивая последней замарашкой вроде меня.

Коромысло наш Марис сработал очень удобное, крюки выковал его дружок-кузнец, есть тут такой Вайда, и теперь вся округа пользуется плодами моего прогрессорства, а денежки за изобретение имеют оба новатора. Меня они милостиво исключили из числа учредителей компании 'Рога и копыта'. Не думаю, что деньги большие, откуда в этой Занюханке богачи? Но сам факт весьма показателен, не страна, а сплошные барыги, а уж наша мадам Лира настолько жадна, что и отца родного продаст за пару серебрушек.

Надеваем коромысло, разворот — бамс! Это я вовремя развернулась. На земле валяются оба ведра, рядом отдыхает в беспамятстве господин кучер из свиты той малышки в смешном наряде, а за моей спиной ржёт Марис собственной персоной! Лихо я кучера приласкала железным крюком по уху.

Вот скотина, это он привёл сюда этого урода? Значит, ты, тварь, повеселиться захотел?! Не знаю, что Марис увидел на моём лице, но смех оборвался резко, глаза заметались, а сам немаленький мужик в ужасе попятился, как малое дитя при виде бабайки... и тут же стремительно присел! Мать моя, четырёхзубые вилы пронеслись над моей головой со свистом и воткнулись в стойку амбарных ворот — аккурат над его головой, прищемив пышные волосы.

Я обернулась... никого! Что за чертовщина?! Марис завыл и кинулся прочь, выдирая волосы и захлёбываясь истошным криком. Придурок! Я выдернула вилы, забросила их в амбар, подобрала вёдра. А вот и мой крестник очухался, сидит, башкой мотает. Может ему ещё добавить, уроду? Видок у него краше в гроб кладут, ибо состояние грогги никто не отменял. Так тебе и надо, идиот, девок ему захотелось пощупать или, скорее, помститься за свой позор в харчевне.

Тут только переполоха вокруг моей персоны не хватает, сейчас этот кучер начнёт жаловаться, показывать синяки и тыкать пальцем в мою сторону, мол, она, всё она, мерзкая тварь из дикого леса! А Марис притащит зрителей к амбару и поклянётся всеми святыми, что это я хотела его убить, для чего и метнула вилы с неслыханной силой. Не исключено, до костра осталось пару шагов! Ну сволочи! Просто руки опускаются, что же делать? Бежать? Куда? Отвечать за кучера? А кто это видел, кроме Мариса?

Додумать мне не дали, двое крепких молодцов из свиты вновь прибывшего господина заломили руки за спину, согнули в три погибели, как наши полицаи, поволокли к парадному крыльцу и поставили на колени пред господином приезжим.

А народу-то! Перепуганный хозяин, мадам Лира, правее кухарки держится за сердце бледная, как снег, Муниса, рядом Перда с перекошенным от страха лицом, полудохлый кучер, повариха, какие-то незнакомые морды и посреди собравшихся — господин приезжий.

Так и есть, Марис шлёпает губами, тычет в мою сторону всей пятерней, талдычит какую-то хрень на грани истерики! Меня уже ощутимо потряхивает, нервы заплясали так, что пришлось мысленно заорать 'соберись, дура, это ведь тебя убивать будут!'.

Относительная тишина взорвалась выкриками собравшихся слуг и домочадцев, я стиснула зубы. Небось, орут 'казнить' и 'виновна', морды злобные, глаза навыкате, от толпы потянуло таким липким ужасом, что я прикрыла глаза. И меня тут же излечили от задумчивости крепкой оплеухой, только голова мотнулась, вот уроды!

А Марис уже трясётся от нетерпения и злорадства. Тычет в сторону амбара и приглашающе машет рукой. Толстяк с походкой леопарда лениво кивнул крепкому мужичку в чёрном наряде, тот склонился в лёгком поклоне, а меня сдёрнули с колен и поволокли по земле к амбару. Похоже, все кочки я пересчитала собственным задом и коленями.

И что мы видим? Так-так... растерянный Марис озирается по сторонам, вилы ищет, что ли? У стойки ворот, откуда я выдернула вилы, маячит господин приезжий и внимательно обозревает совершенно неповреждённую створку этих трижды клятых ворот. Его приспешник только что землю не обнюхивает, сидя на корточках. Ага, вот встал на четвереньки и что-то там пытается увидеть! Понюхав землю, мужик поводил руками над пятном травы, остро взглянул на меня снизу-вверх и медленно поднялся во весь рост.

Его принципал рявкнул что-то повелительное и мужик в чёрном снова оглядел меня с ног до головы и отрицательно мотнул головой, затем разразился коротеньким спичем, после чего двое стражников отлепились от меня и двумя ударами выбили дух из нашего 'мальчика-за-всё'. Двое хозяйских прихлебал оттащили куда-то безвольное тело, а к моим ногам упала большая серебряная монета.

Из меня будто воздух выпустили, ноги ослабли, и я рухнула рядом с монетой, и, как пишут в романах, благословенная тьма сомкнулась над головой героини.

* * *

Пробуждение несчастной состоялось на заднем дворе нашего отеля. Никто не совал под нос склянку с нашатырём, не растирал похолодевших рук-ног. С чего бы? Не графиня вроде и не благородная дама из рыцарского романа. Меня просто и незатейливо отливали водой, не особенно и заботясь о чистоте этой воды. Спасибо, помоями не осчастливили.

Господин Йарин, достойный хозяин таверны, жестом повелели вздёрнуть меня на ноги. Вышибала Маргиш исправно выполнил приказ, прислонил меня к стенке и сунул в руку серебряный рэй. Тупо смотрю на денежку, зажатую в ладони мёртвой хваткой. Небось, за такую монетку здешние пейзане должны месяц горбатиться.

Удивительно, деньги не отобрали и даже на конюшне не выпороли, а ведь могли. Довелось недавно наблюдать вместе с прочими работничками, как посудомойку наказывали. Я по-прежнему ничего не понимаю из того, что рычит этот мужик в чёрном, перед которым вытянулся в струнку давешний кучер и в вольной позе стоит бодигард той девочки из дворян, что имела неосторожность остановиться в нашей дыре.

Голова моя решительно ничего сообразить не способна, стресс, господа мои, ничего не попишешь. Сознание снова уплыло в неведомую даль, но рухнуть мне не позволили. Вмешались ещё двое, служители здешнего храма, подхватили несчастную под руки и отволокли в каморку. После чего один из сердобольных монахов положил мне руку на лоб, что-то пошептал и на окружающее пространство пала вязкая тишина.

* * *

Справедливости ради стоит отметить, что по пробуждении меня не погнали с коромыслом на старт, а позволили пролежать половину дня в блаженном покое. Не знаю, что именно со мной сделали служители божьи, но ничего не болело, тело вполне себе слушалось и очень хотело есть, а заодно и одеться, ибо некий благодетель мокрые лохмотья с меня предусмотрительно снял, а надеть позабыл. Как несложно догадаться, господин Йарин отапливать мою каморку не собирается, а на дворе уже начало осени. В этом средневековом мире нагишом не больно-то походишь, так что лежим под рваным плащом и ждём дальнейших событий.

Вскоре у моего ложа материализовался один из монахов с миской варева и спутником, одетым в длиннополое одеяние вроде рясы. Второй номер уставился на меня неприязненно, зато первый взирал весьма благостно и сочувствующе. Добрый и злой полицейский пожаловали, что ли? Чего им надо, этим святым отцам? И чем этот аскетствующий дядя меня приложил, что проспала половину дня? Стресс стрессом, но не полдня же валяться в отключке?

Предчувствие неприятностей слегка кольнуло под ложечкой, поскольку у господина прелата, аккуратно пристроившегося в ногах постели, глаза оказались слишком уж добрыми. И то сказать, морда благостная, ручки воспитанно сложены на круглом животе, ладошки мягкие, и видно любому, что тяжелей рюмки этот старикан ничего в руках не держал. Зато второй номер может похвастаться по-плебейски широкими запястьями, да и ручонки у него явно неслабые, загорелые и украшены парочкой подживающих ссадин.

Мисочка с едой мягко опущена на табурет, а вот ложки в пределах видимости не просматривается. Не будем играть в гордость и хорошее воспитание, а вот прямо сейчас руки к еде и протянем... ага, держите панамы, ребята! Мягким движением пухленькой ручки мисочка деликатненько отодвинута в сторону громилы в серой рясе, и та же ручка по-отечески потрепала меня по чумазой, надо полагать, щёчке.

Первый номер проворковал на своём тарабарском языке что-то ласковое, и я с обескураженным видом развела руками, пытаясь понять, что ему от меня надо. Ни в коем случае не обнаруживать своё подлинное лицо! Тупой служаночкой я успешно прикидывалась целый месяц, значит, продолжим спектакль для господина прелата и его охранника.

Старикан занимался моей особой очень долго, оглаживал по плечам, смотрел в глаза и что-то убедительно вещал на этой чёртовой мове. Он делал пассы перед моим лицом, после чего водил руками перед своей побледневшей физиономией. Затем сдался, тяжело перевёл дух, и устало привалился в спинке кровати. Посидев с полминуты, злобно зыркнул на охранника и он торопливо вложил в руку старика какой-то предмет. А потом старикан снова бормотал и бормотал, а я тягостно боролась со сном, засыпая на мгновение и просыпаясь от грохота крови в ушах!

Наконец дед выдохся. В его пристальном змеином взгляде уже не было ничего благостного, усталыми были глаза и их выражение явно не сулило мне ничего хорошего.

Весь спектакль длился пару часов, а затем этот религиозный дуэт оставил меня в покое. Старикан тяжело выпрямился, жестом выгнал спутника из каморки, обернулся от двери и окинул бедную девочку таким взглядом, что у меня с перепугу едва не началась медвежья болезнь. Я зажмурилась, сжалась на койке в комочек, я такая маленькая, мне страшно, я совсем-совсем тихая и незаметная.

Хлопнула дверь.

Дорогие гости ушли, позабыв на табурете миску с похлёбкой. Здешняя жизнь примерно месяц как отучила меня от хороших манер, так что выпиваю варево через край, стараясь не подавиться и не облиться по самые пятки бульоном с кусочками мяса. Мисочка вполне себе сиротская, литра на полтора будет и налито в ней чуть выше половины. Вкусно.

Впервые за долгое время передо мной почти нормальная еда. Это мясное варево и явно из домашней птицы, есть тут такие недоутки, помесь лебедя со щукой. Длинные шеи, клювастые головы, украшенные дурацким хохолком, перья заострены, как кинжалы, перепончатые лапы и мерзкий характер. А уж жрать здоровы!

Обычно в качестве съестного мне достаются какие-то огрызки. Изредка наливают полкружки молока и тогда мяса мне не положено! Словом, жизнь при кухне многому меня научила, недаром же моя достойная и ныне покойная бабушка говаривала, что любой опыт бесценен. В свете сказанного я сейчас и пытаюсь осознать происшедшее.

Допускаю, что в связи с последними событиями обо мне просто забыли. Но вот что это было такое и как оно отразится на моей судьбе далее, неизвестно. Мариса убили в два тычка хваткие мальчики в чёрном, кто такие? Кто так ловко метнул вилы в покойника? И почему створка ворот вместе со стойкой вдруг оказались неповреждёнными? Я же своими глазами видела, как четыре зубца врезались в дерево, только щепы брызнули! И сама, собственными руками выдёргивала эти гадские вилы! И кстати, почему это действо далось мне относительно легко? Зубцы вошли в дерево почти на треть длины, так откуда же этакая силушка взялась в моих 'богатырских' руках? Странно всё это, особенно учитывая, что в моей семье не было ребят с фамилией Жаботинский или Шварценеггер, как, впрочем, не было и фамилии Рокфеллер.

Полежать, что ли? Когда ещё обо мне вспомнят дорогие работодатели, да и не пристало мне голой скакать по двору. И последний вопрос: кто такие эти милые господа в рясах, пытавшиеся меня усыпить аж два часа подряд?

Вполне допускаю, что это здешняя инквизиция, не зря же каждые десять дней всех нас гонят в храм, как стадо баранов. Все слуги и я, грешная, стоим на коленях долгую-долгую службу и тянется эта лабуда примерно часа три. Под конец от холодного камня сводит колени, поясницу ломит, руки отваливаются. А на пятки сесть не моги, сразу прилетает тычок в спину от дорогой кухарки.

Не раз и не два мне хотелось врезать старой гадине с разворота! Чую, допросится у меня эта морда. Долго ли кастрюльку с кипятком на пол свалить не своими усилиями? Если она ещё раз попробует пнуть меня в зад, когда я плетусь с полными вёдрами, то я ей устрою похохотать. Собственно, технологию ужасной мести за всё хорошее я уже продумала, осталось провести небольшую подготовительную работу и...

— Экрима, ну как ты себя чувствуешь? Что болит?

Открываю глаза. Что?!

Муниса, наша вторая горничная, мой добрый ангел, стоит надо мной с ворохом линялых тряпок. Я с ужасом уставилась на её серое от волнения лицо, что ты сказала, а повтори-ка!

— Экрима, детка, как ты?

Прикрываю глаза, ничего себе, я понимаю этот сучий язык! Так вот оно что, эти двое в рясах колдовали! Маги, что ли? Трясу головой, быть того не может. Но ведь я понимаю Мунису! Так, соберись, хватит валяться! И не вздумай показать, что понимаешь их речь.

— Вставай детка, надо идти, тебя ждут.

Она суёт мне барахло, помогает натянуть юбку, рубаху, рваный жилет из холстины, на ноги чуни из грубой кожи. В процессе одевания я путаюсь, с перепугу первым натянула жилет, потом рубаху, тьфу ты, наоборот бы надо. Вот и реакция, руки мои трясутся, ноги подкашиваются, мысли путаются!

Муниса отбирает у меня рубаху.

— Сядь, детка. Не спеши, успокойся. Не надо так дрожать, тебя никто не тронет.

О, матерь божия! Не тронет, как же! А что тут эти две рожи в рясах делали? Приваливаюсь спиной к холодной стене, глаза закрыть и дышать на четыре счета, медленный вдох-выдох. Муниса поглаживает ребёнка по плечу, и меня затрясло от рыданий. Приехали, истерика. Одна радость, рыдаю я почти молча, спазмы не дают прорваться даже обычному мычанию, а ведь оно сопровождает каждую попытку заговорить. Как меня всё это достало, кто бы знал! Эта мерзкая харчевня, её тупые хозяева, обслуга, погода и вся эта действительность!

Муниса опустилась рядом на табурет.

— Возьми себя в руки, девочка, это ещё не конец. Тебя ждут. Пойдём.

О, господи, чего им ещё надо?!

Меня колотит уже не на шутку, жестами показываю Мунисе — давай! И она тут же выдаёт мне хлёсткую оплеуху, ничуть не хуже тех ребят в чёрном, есть! Нервная трясучка резко прекратилась, я глубоко выдыхаю, всё прошло, только тошнота одолевает да голова кружится, как от хмельного.

Я плетусь позади Мунисы к выходу из таверны, ощущая, что нежданное спокойствие и отстранённость окружили меня незримой броней. Не всё ли равно, что сотворят со мной в этой стране, названия которой я всё ещё не знаю. Да и что может напугать сильнее, чем бессмысленность дальнейшего существования здесь?

Впервые за много дней приходит долгожданное облегчение, вот сейчас меня затравят собаками, забьют ногами до смерти или просто утопят в нужнике и закончится этот мерзкий сон наяву. Думаю, по ту сторону жизни всяко не хуже, чем в этой харчевне.

Сдавленный хрип слева, ага, наш дорогой господин Йарин с супругой стоят у стены, рожа перекошенная, глаза только что не выпадают из орбит. Жирная ты скотина. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, как стекает пот по круглой морде его супруги. Дорогая госпожа Лира тоже не в ударе, и куда только подевалась самодовольное выражение того, что она считает лицом.

Муниса выводит меня на свет божий, я оглядываюсь на темнеющий проём парадного входа и от всего сердца желаю этой харчевне провалиться сквозь благословенную землю этого мира.

Господи, я готова принять всё, чем ты порадуешь меня от щедрот своих, но не оставь же без последствий мою просьбу, пусть исчезнет с лица земли эта таверна и все её обитатели! Оборачиваюсь к Мунисе и добавляю мысленно 'кроме этой женщины'.

— Господин Наварг, владетель этой земли, желает говорить с тобой, Экрима, — тихо говорит Муниса, — не советую тебе лгать ему. Он маг. Ты ведь понимаешь меня? Кивни.

Я киваю, какой смысл лгать, если она и так всё поняла. Но почему меня вежливо ведут, а не волокут по земле, и почему мной занялась Муниса?

Стало быть, господин Наварг маг. Сознание по-прежнему отстранено от происходящего, так что я медленно переставляю ноги в указанном направлении и вяло размышляю, что вот же угораздило меня угодить в большую, скажем, поясницу. Пусть этот неведомый мир грязен донельзя, как весь этот маленький городишко с окраины небогатой страны или княжества. Пусть в нём присутствуют такие выдающиеся личности, как хозяева таверны, но наличие магии вообще ничем объяснить нельзя, кроме моей великолепной удачи. Мало того, что имеем средневековье в полный рост, так ещё и магия.

Господин Наварг — это тот самый дяденька с хищной походочкой, вот как! То есть он не просто здешний сюзерен, а господин маг. Муниса по-прежнему крепко держит меня за локоть, боится, что я сбегу? Правда, она сразу отпускает меня, стоит резко шевельнуть рукой.

Господин Наварг пристально взглянул на Мунису:

— Итак, кто эта девочка?

Наша горничная начинает тараторить, как заведённая, не забывая вставлять через слово 'мой господин'. Информация меня крайне удивила. Ну, во-первых, с какого боку я им девочка? А во-вторых, оказывается, меня нашли у дороги, практически неодетую, рядом с павшей лошадью. И в довершение полноты картины Муниса объявила, что над моим хладным телом стояли две рыси, вознамерившиеся эту лошадь сожрать. Даже мне понятно, что это бред, рыси не едят падаль. А затем проезжающий мимо и господин очень-очень добрый, нашёл мою бездыханную особу, разогнал кошек, которые не хотели отходить от девочки. И спас несчастную малышку!

А ведь я точно помню, что меня нашёл Марис, по крайней мере его-то я помню лучше всех.

— Она понимает нас?

— Да, мой господин, орденский маг справился.

— Мне доложили, что девчонка ничего не помнит и не умеет.

— Так и есть, мой господин.

— И не разговаривает.

— Да, мой господин.

— Почему ты вызвалась пойти за ней, когда все остальные прятались по углам?

— Я привязалась к ней, мой господин. Девочка безобидна, трудолюбива и очень умна.

— Оттуда следует?

— Мой господин, она придумала два очень полезных приспособления, облегчившие жизнь прислуге.

Сидящий в кресле шевельнулся.

— Она нема от рождения?

— Неизвестно, мой господин.

Эти двое беседуют так, словно меня нет рядом, забавно. Крупный мужчина в строгом тёмном кафтане лениво беседует с Мунисой, но внимательные чёрные глаза так и не отпустили мой взгляд. Я смотрю в эти глаза так же отстранённо, как третий собеседник наблюдает разговор двоих со стороны, и мысли скользят по поверхности сознания.

Почему-то вспомнилось, как сын принёс домой черепаху, сбежавшую из зоомагазина, как мы отмывали панцирь, на который тут же наступил грязным ботинком внук. Так вот, черепаха смотрела точно таким же взглядом, круглые глазки взирали на мир спокойно и благостно. А затем спасённая из-под колёс тварюшка укусила до крови сердобольную спасительницу. Укус болел долго и очень плохо заживал.

Этот черепах в кресле выглядит сонным и спокойным, но в глазах дёргается едва ли не сатанинское пламя, и я нисколько не сомневаюсь, что после укуса такой черепашки не выживет никто.

Он резко покинул кресло, Муниса шарахнулась в сторону, а я подняла глаза, следуя за тёмным взором. Маг с неожиданной силой удерживает мой подбородок двумя пальцами и всматривается в лицо. Видимо, господин любит играть в гляделки. Вырваться я и не пытаюсь, думаю, это ещё никому не удавалось. Смотрю в непроницаемо-чёрные глаза, расфокусировав зрение и думаю, что сии погляделки добром не кончатся, ибо женщинам низшего сословия тут положено играть весьма престижную роль половой тряпки. А уж взор поднять на господина и думать не смей, а осмелишься. как раз плетей и отведаешь. И хорошо, если обойдётся пятью ударами. Шестым тут принято кожу со спины снимать. Лоскутами. Сама видела.

— Не боишься меня, — тёмное лицо прорезала белоснежная улыбка.

Отрицательно мотаю головой — нет!

— И откуда ты такая храбрая?

Пожимаю плечами, изображая лицом полное недоумение. Рассказать бы тебе, дядя, откуда я...

— Пожалуй, я заберу тебя отсюда, старый Тарли был прав, ты интересная девочка. Поедешь со мной?

Моего решения ждут аж двое магов! Что тут думать, только одна возможность покинуть эту харчевню дорогого стоит. Надеюсь, что хуже не будет, а если и будет, то... ладно, посмотрим!

Оглядываю вымерший двор таверны, в створе ворот стоят любезные хозяева и такое впечатление, что ноги их плохо держат.

Господин Наварг протянул руку в мою сторону, точь-в-точь, как царствующая особа для поцелуя. Хе, а турецкие сериалы нам на что? Преклоняю колено и касаюсь лбом ясновельможной кисти.

— Необычное выражение согласия, но можно и так. Мерон, девчонка на твоём попечении.

Крупный мужчина в чёрном отвесил весьма почтительный поклон и обратился ко мне:

— Какие вещи ты берёшь с собой?

Какие могут быть вещи у нищенки? Оглядываюсь ещё раз, теперь у ворот стоят трое -хозяева и Муниса. Мне остаётся только взять её за руку и подвести к господину магу.

— Она тебе нужна?

Я киваю и обнимаю достойную женщину.

— Ну что же, тебе в любом случае полагается служанка, так почему бы и не эта.

Господин Наварг окидывает её взглядом.

— Да, она подходит, чистоплотна, выглядит не слишком старой и вполне способна служить. Что скажешь, женщина?

Муниса явно растеряна.

— Но, мой господин, как я могу оставить свой дом? Там ведь моя жизнь.

— Отныне твой дом под защитой моего дома, — холодно обронил маг, — этого довольно?

Муниса испуганно кланяется, а названный Мероном крепко берет меня за плечо. Я выворачиваюсь и тяну его за рукав во двор харчевни, пора расплатиться по счетам, и где у нас тут госпожа кухарка? Ага, вот она, стоит вполне себе смиренно, спрятав руки под передник, глазки потуплены, ну чем не святой ангел божий? Я киваю на неё и жестами объясняю, что мне угодно.

Мерон прищурил глаза, покивал и двумя великолепными ударами перебил ей руки в локтевых суставах. Кухарка взвыла и тут же заткнулась, когда я впечатала пятку в её мерзкую рожу. Вот и всё, больше не будешь ошпаривать кипятком поварят и веселиться не будешь, когда они задыхаются от боли. И никогда больше ты не ткнёшь безответных мальчишек острием вертела и тем более не лишишь ужина выбившихся из сил кухонных девчонок. И под монастырь никого не подведёшь, тварь! Не думаю, что господин Йарин будет долго терпеть никчёмную калеку, пусть она трижды родная сестра. Сдохнешь под забором!

В этой харчевне больше никогда не будут обижать детей, верно, господин Йарин? Оборачиваюсь и смотрю в глаза хозяина, незаметно оказавшегося за моей спиной. Он поспешно кланяется, намёк понят. Отворачиваюсь, этот человек уже никому не интересен.

Господин маг с большим интересом наблюдает этот спектакль, а я благодарно преклоняю колено в трёх шагах от него и жду. Я усвоила кто в этом болоте самая главная жаба, этикет мне ещё покажут и расскажут, а пока с достоинством ждём разрешения подняться с колена. Мои дела здесь закончены, я готова отправиться в новый мир.

— Найдите девочке подходящий наряд, эту женщину отведите к её дому, пусть соберёт необходимое. Жду вас на постоялом дворе в Срединном.

Хлопок и маг ушёл в пространство. О как, телепорты существуют в этом мире. Мерон поманил меня пальцем, и мы тронулись вон из старого мира, пропитанного запахами горелого масла, гниющих отбросов заднего двора и визгливых криков 'Экрима-а-а!'.

Оглянувшись на Мунису, замечаю, что она всё ещё растеряна, вид у неё абсолютно пришибленный, а подле неподвижной фигуры женщины, застывшей в створе ворот харчевни, столь же неподвижно замерли двое мужчин в чёрном.

Помахав женщине, догоняю своего спутника. На рынке городишки я была всего один раз. Мы с Мунисой умудрились незаметно отстать от крестного хода после праздничной службы в храме божьем, свернули в тупичок и притаились, как шпионы. А затем дождались пока орава верующих с нестройными песнопениями свернёт к реке и помчались на рынок за здешними пончиками. Вкуснота неописуемая после мерзкой похлёбки для слуг!

Мой спутник притянул меня к себе поближе, положив здоровенную лапищу на плечо, чтобы не потерялась. Не доходя до рынка, свернули к каменному одноэтажному зданию, где меня приняли в проворные руки две тётки, ободрали мерзкое тряпье и сунули в лохань с горячей водой. Боже ж мой, господи, Иисусе Христе, сыне божий! Я прямо растеклась по деревянному корыту, а меня мыли, тёрли травяными мочалками, отмывали волосы, вычищали грязь из-под ногтей.

После помывки меня высушили, сунули в длинный балахон из небелёного полотна и вручили Мерону, который мгновенно перехватил моё бренное тельце и тут же подтолкнул его к двери в соседнюю лавку.

Миленько в этой лавчонке, по стенам развешаны готовые наряды — юбки, блузки, рубахи, туники, платья, какие-то накидки, шапки, конусообразные китайские шляпы, всё длинное, разноцветное, многослойное! Если судить по господам проезжающим, женщинам положено ходить только в юбках, но для путешествий многие дамы предпочитают мужские наряды и, похоже, здешняя религия сему не препятствует. В прошлом мире я из джинсов не вылезала, посмотрим, как оно тут обстоит с брюками для девочек. Мне уже ясно, что здесь я ребёнок, едва достигший возраста девушки.

Мерон осчастливил хозяина короткой фразой, заставившей того просиять, а затем основательно расположился на табурете, прислонился к стене и впал в нирвану. Похоже, в этом мире мужики тоже не тащатся от дамского шопинга.

Хозяин пригласил меня внутрь подсобки, гостеприимно распахнул дверь и вот оно, счастье, я вижу себя в зеркале. Поясной портрет меня не особо порадовал, серые волосы, пересыпанные сединой, обалдеть... бледная до синевы кожа, коричневые глаза на круглом лице, впалые щеки, высокие скулы, узкие плечики, дитя Бухенвальда... и это я ещё не видела себя в полный рост. А если для полноты картины добавить кривоватые ноги и косолапые ступни, то картинка и вовсе безрадостная. Но мне наплевать на внешность, главное чистота кожи, а если прибавить к бане новую одежду, то можно сказать, что я оказалась в раю!

Спустя малое время я предстала моему спутнику в брюках, сапожках, тёплой рубахе и стёганном жилете с деревянными пуговицами. Довершала наряд косынка из шерсти, повязанная на манер банданы, и шерстяной плащик-накидка с капюшоном.

Мерон покивал, даже не думая расплачиваться с хозяином лавки, после чего мы вышли вон и снова отправились к таверне, где нас уже ждала Муниса с двумя узлами и сундуком.

Упакованное барахло и её самоё погрузили в фургон двое работничков господина Йарина, сунули туда же меня, и Мерон гортанно скомандовал отъезд. Муниса без сил опустилась на боковую скамью и уставилась на меня весьма настороженно.

— Дитя, зачем тебе понадобилось тащить меня в неизвестность?

В ответ я крепко обняла добрую женщину, не может быть, чтобы наша жизнь стала хуже, чем она есть. Этого просто не может быть, понимаешь, Муниса?! Она порывисто ответила на объятие, и мы обе расплакались. Наконец-то...

— Наверное, ты изуродовала кухарку. Я не осуждаю тебя, просто боюсь немного, ты такая маленькая и вдруг столь взрослое решение и жестокое наказание, ох, помоги мне Творец! Так ей и надо, подлой зверюге, дети, возможно, смогут жить спокойно на этой проклятой кухне. Но как ты смогла уговорить господина Мерона? Ох, дитя моё... что же с нами будет?

Что бы с нами не было, хуже не станет!

* * *

... Выехали мы в середине дня. Наш фургон сопровождали двое чёрных верхами и один кучер. Неприметный мужичок в добротном наряде исправно трясся на облучке, изредка оборачиваясь к нам, если Муниса задавала ему вопрос. Ничего интересного он так и не сообщил, игнорируя прямые вопросы вроде 'куда нас везут' и 'кто такие эти двое верховых'.

Когда Муниса в очередной раз открыла рот, я приложила палец к её губам, не стоит приставать к вознице, он человек подневольный. Мне давно понятно, что сверх разрешённого эта троица и слова не скажет. Муниса покивала и прищурилась заговорщицки, добывая из корзинки здоровенный пирог. Вот так, пока господа хозяева харчевни отходили от визита господина мага, Муниса обобрала кладовку, молодец! Я беззвучно рассмеялась, а Муниса приоткрыла ещё и сундучок — три окорока, большой белый круг, хлеб! Ничего себе! Я сделала большие глаза, а она только рукой махнула:

— Не обеднеют наши с тобой бывшие господа.

Это точно. Мы разрезали пирог, передали по кусману вознице и обоим всадникам, и что приятно, мужики не стали кобениться, а честно съели предложенное. Потом они и ветчинки отведали без особых моральных терзаний, ну и славно. Все довольны, теперь бы запить съеденное.

— Что-то ты мало ешь, детка.

А откуда большой желудок возьмётся, если на бывшем рабочем месте меня в среднем кормили один раз в день. Наши чёрные спутники оказались на редкость молчаливыми. Оба всадника не общались меж собой, имён не называли, даже не переглядывались. Такое впечатление, что каждый контролировал свой сектор пространства впереди нашего маленького каравана, роботы, да и только!

Муниса попыталась прикорнуть на своих узлах, но фургон изрядно потряхивало на ухабах, так что вскоре мы обе выбрались на свободу и зашагали рядом с повозкой. С обеих сторон от возницы имеются подножки, так что мы изредка запрыгиваем на них, я из озорства, а Муниса от усталости. Думаю, ей скучно, я всё время молчу, и пока хорошо получается только улыбаться, таращить глаза и подмигивать.

Спустя пару-тройку часов пришлось снова сидеть в фургоне, сменилось 'дорожное покрытие', и мы попрятались, чтобы не глотать пыль. Я вспомнила, как устраивались в кузове бортовой машины мои студенты-туристы, расстелила на полу попоны с сидений, махнула спутнице 'делай, как я' и растянулась у её ног. Затем постаралась расслабить все мышцы, двигаясь вместе с этой шайтан-арбой и едва не задремала. А вскоре и подвинулась, когда рядом распласталась моя спутница. Она поворчала, покряхтела и мгновенно уснула. Перезагрузка системы, что вы хотите.

* * *

Поздним вечером мы прибыли в сонный городишко с блеклым именем Срединный. Фургон медленно протарахтел по самой настоящей брусчатке и встал у широко распахнутых ворот. Сразу видно, подчинённых господина Наварга тут очень хорошо знали и отчаянно боялись. Ничего удивительного, на месте хозяина я бы тоже боялась тех, кто способен выбить из врага душу одним ударом.

— Девчонку и старуху поселишь вместе, обеих отмыть, ужин им в комнаты, нам накроешь в общем зале, — отрывисто распорядился старший.

— Господин Наварг тоже здесь, мой господин? — осведомилась Муниса.

Второй номер резко обернулся в её сторону:

— Ты постараешься в дальнейшем вести себя незаметно, старуха.

С чего бы такая прыть? Как жрать наши пироги, так он первый, а по-простому слова сказать религия не позволяет? Ну и урод!

А первый номер добавил:

— И ты воздержишься от ненужных вопросов.

Муниса стремительно присела в поклоне, а у меня заледенело в груди, куда это я потащила бедную женщину?!

Эх, семь бед, один ответ!

Я не менее стремительно шагнула вперёд и оттолкнула второго охранника от испуганной женщины, закрыв её собственным телом. Мужик уставился на меня нехорошим взглядом и потянулся к плётке на поясе.

— Я научу тебя вежливости, просторождённая.

— Попробуй... — просипела я непослушными голосовыми связками.

Мужик попятился точь-в-точь как покойный Марис, попытался нашарить рукой рукоять меча, но поздно. С протестующим шипением клинок стремительно вылетел из ножен и замер на уровне глаз. Острие короткого меча недвусмысленно подрагивало аккурат напротив правого глаза хозяина. Я обалдела! Клинок висел в воздухе, как в знаменитых китайских боевичках про магов и великих воинов!

— Неплохо, девочка, — сзади раздался знакомый голос.

Извольте видеть, дорогие зрители, это никто иной, как господин Наварг, какая встреча! Он лениво цедит слова, прислонившись к косяку двери. Второй обернулся и его прямой меч с лязгом рухнул на каменный пол и как только не сломался. Я торопливо преклонила колено, а Муниса снова присела в подобии реверанса.

— Значит, говорить ты всё-таки можешь, — прищурился мой новый хозяин.

— И всегда могла, господин Наварг.

— Почему скрывала?

— Это долгая история, мой господин.

— Я не тороплюсь. Говори.

— Здесь и сейчас?

Господин маг оглядел замерших слуг и чету хозяев, удостоил благосклонным вниманием даже поварят, поспешно скрывшихся в коридоре и уставился на меня.

— Ты права, пожалуй. Здесь не стоит, а вот насчёт сейчас мы решим так: ты моешься, ужинаешь и находишь меня.

Он оборвал речь и вышел вон, а я схватилась за горло, внятная речь давалась с большим трудом. Муниса мгновенно отмерла, подхватила меня под руку и потащила прямиком к бледному, как стенка, хозяину отеля.

— Сюда, госпожа, — прокаркал бледный мужик, и мы покинули поле боя.

Помывка прошла стремительно, правда, переодеться мне было не во что, пришлось ждать, пока слуги притащат платье с плеча младшей хозяйской дочери. Вычистить мой дорожный наряд обещались к завтрему, затем хозяйка харчевни лично принесла нам ужин в комнату. И самое интересное, у двери на страже встал незнакомый тип в чёрном, а прежние наши сопровождающие куда-то делись.

Муниса подавленно молчала, я тоже не торопилась беседовать, мне было о чём подумать, а думала я о случившемся ранее. Хорошо, с летающими железками всё понятно, это я едва не убила Мариса теми клятыми вилами. Но куда делись следы от воткнувшихся в дерево толстых зубьев? И это бы ничего, но как мне удалось выдернуть у чёрного его оружие? Ножны даже не шелохнулись, а металл среагировал, как живой. Посттравматическая немота прошла от всего лишь небольшой встряски. Почему сейчас? Ведь случались и более напряжённые моменты в прежней жизни месячной давности, достаточно вспомнить издевательства кухарки. Так почему сейчас, а не тогда, когда боль и ненависть, казалось, кипели в крови? Не сдержав стона, я прикрыла глаза, и тут же невольная спутница накрыла мою руку тёплой ладонью.

— Не стоит жалеть о сделанном, — прошептала она, — как случилось, что ты заговорила, детка?

— Я за тебя испугалась, — голос пока не восстановился, это не скорое дело.

— Ты бы видела себя... — Муниса передёрнула плечами.

Я пошептала ей на ухо:

— Поговорим позже.

Она покивала и громким, размеренным голосом продолжила:

— Ты мало ешь, детка, вот ещё кусочек ветчины. Осилишь?

Осилю, куда я денусь, ибо силы мне явно понадобятся.

... Едва поднос отправился на кухню, я нехотя встала из-за стола, ныне надлежит мне идти на ковёр к господину Наваргу. Идти не хочется, но кто тут интересуется моими желаниями? Решено, надо собраться с силами и... Муниса задержала меня уже у двери.

— Подожди, детка, я тебя причешу. Для традиционной причёски волосы коротковаты, но коса получится.

Что там у неё получилось, я так и не увидела, зеркал нам с Мунисой не положено. А вот попытка выйти из комнаты не засчитана, охранник в чёрном преградил дорогу, едва я высунула нос за дверь:

— Вернись в комнату.

Ну и рожа у него, слова через губу цедит, левая рука на рукояти кинжала, тёмные глаза угрожающе сощурены. И кинжал необычный, синее марево над рукоятью призывно замигало, я протянула руку и клинок послушно вылетел из ножен! Резко отшатнулась в испуге, но рукоять ткнулась в руку и мне пришлось взять её прямо из воздуха. Хозяин кинжала замер, а затем угрожающе качнулся в мою сторону.

Я выпала из реальности. Отсекая происходящее, сознание заполнила непроницаемая для звуков тишина, а время замедлилось. Я и владелец кинжала заворожённо смотрим на чёрную сталь клинка, она переливается оранжевыми сполохами, далёкое эхо приносит многократно повторяемые, но неразличимые слова... в них чувствуется угроза и обещание. И я уже в который раз ощущаю, как нестерпимо чешется левая щека.

— Экрима! — резкий окрик вырывает меня из транса,

О, чёрт! Забыла совсем, что здешние господа не любят ждать и догонять! Торопливо преклоняю колено, так и не выпустив кинжала из рук. Платье узковато в подоле, так что полноценный поклон не удаётся.

— Встань и следуй за мной! — голос господина Наварга прохладен, но гнева вроде не чувствуется.

Его 'номер' в этой харчевне разительно отличается от нашего, ну ещё бы, владетель здешних земель имеет право на самое лучшее. Не Эрмитаж, понятное дело, но вполне на уровне гостиницы 'три звезды', большое ложе, два кресла, камин, а на полу красивый, но слегка потёртый ковёр, в стороне серебро и стекло накрытого и уже разорённого трапезой стола.

— Насмотрелась? — сам хозяин уже в кресле, потягивает винцо из прозрачного бокала.

Таких бокалов в моей бывшей таверне не было.

— Подойди. Можешь сесть.

Опускаюсь на краешек табурета, спину держим ровно, дыхание спокойное. От всей русской души надеюсь, что выражение отмытого личика вполне верноподданное. Я молчу и смотрю на свои руки, благовоспитанно сложенные в замок.

— Рассказывай.

— С чего прикажете начать, господин Наварг?

— Мой господин.

Мне достаточно короткого взгляда на его шевельнувшиеся руки, чтобы исправиться:

— Прошу прощения, мой господин.

Я набрала в грудь воздуха и начала неспешный рассказ. И, разумеется, говорила чистую правду: как очнулась под телегой, как спасалась от побоища, кто первый меня нашёл... Рассказ затянулся, ибо маг заставлял повторять каждый эпизод по три-четыре раза, выслушивал мои комментарии и ответы, придирался к словам. А уж вопросов он задал, дай бог каждому особисту так работать. Кто был главой каравана? Какого цвета чепраки у конных охранников? Какого плетения были кольчуги? Кто командовал нападением? Где ты очнулась в первый раз? Кто нанёс тебе разноцветную татуировку? В какую сторону завивалась верёвка на твоей шее? Чьи трупы там остались лежать? Разбойничьи? Только ли разбойничьи? Кто твои родители? Откуда ты родом? Кто может подтвердить твой рассказ? Сколько правды в рассказе того смерда, что так быстро расстался с жизнью по приговору моего мага? Что от тебя хотели маги главенствующей церкви? Почему ты молчала? Почему вдруг заговорила?

И снова, и снова, и снова одно и то же по десятому разу!

Во время допроса я на всякий случай не смотрела ему в глаза. Нашла яркое пятно на его наряде, зафиксировала взглядом серебряную пряжку ремня и не сводила с неё глаз.

— Интересный рассказ, — пробормотал господин Наварг, — как ты сказала? Травматическая немота? Пока можешь идти отдыхать.

— Доброй ночи, мой господин.

Он отпустил меня движением кисти. Как на мои глаза, такому нельзя научиться, как нельзя научиться летать. Разве что сорок поколений твоих предков по праву рождения получили не только само право повелевать, но и возможность применить это право. Полагаю, что и специализированное воспитание тут играет не последнюю роль. Одно движение длиннопалой ладони и человеку понятно — его место даже не на коврике у двери, а хорошо если не у помойки. И сразу стало понятно, что для этого господина моя значимость, как индивидуума, никакого значения не имеет, а само существование стоит ровно столько, во сколько господин маг соблаговолит оценить мою никчёмную жизнь. И много чего ещё было сказано слабым движением руки. Я побыстрее ретировалась от греха и практически выпала за дверь, где меня мгновенно перехватил тот самый охранник и не слишком вежливо препроводил к двери в нашу с Мунисой комнату.

Я не стала возмущаться и спорить, ибо смысла не было. Смысл действия обретут не раньше, чем я пойму на какой ступени социальной лестницы мне определили место. Усевшись подле Мунисы, расположившейся почивать, я поднесла палец ко рту, призывая к молчанию. Понятливая компаньонка покивала, но всё же приподнялась на локте, беззвучно вопрошая 'как дела'.

— Всё в порядке, Муниса, наш господин был милостив ко мне.

— Вот и хорошо, детка. Укладывайся, отдохни. Меня предупредили, что выезжаем рано, вскоре после завтрака.

Я склонилась к её уху:

— Сейчас лягу с тобой, надо поговорить. Не исключено, что нас подслушивают, поэтому говорить будем шёпотом.

Она покивала и вслух сказала:

— Ложись, малышка, на тебе лица нет.

У меня теперь много чего нет. Мы разговаривали, шепча слова практически в ухо друг другу. И кое-что интересное я о себе узнала. Оказывается, меня нашёл вовсе не покойный Марис, а принёс пожилой мужчина в чёрном, подобравший несчастную девочку на дороге. Оказывается, я ползла вдоль обочины с упорством маньяка и без остановки плакала. Грязная, опухшая от слез, покрытая поверх грязи ещё и слоем рыжей пыли... Можно представить, как обрадовались хозяева таверны такому подарку! Но тем не менее не добили, отмыли, одели в лохмотья, дали чуток отлежаться и приставили к делу. Собственно, это всё.

Немая, бестолковая, забитая, несчастная девочка, оказавшаяся неожиданно упорной, умной и очень злопамятной. Но сутки назад оказалось, что эта замарашка ещё и может повелевать железом. Оказывается, есть тут такие маги, именуемые повелителями чего-либо, скажем, воздуха. Наличествуют ещё и огненные маги, повелители огня. И повелители воды есть, но этих мало. И совсем редко встречаются повелители металла. И сами маги, как правило, люди подневольные, ибо всем правят и володеют исконные владетели — сыновья и дочери таких же владетелей, вот так! И кстати, повелители камней тоже есть, это всегда мужчины. Существуют маги разума, способные распознать и ложь во всех её проявлениях, и много чего ещё они умеют, наш-то хозяин как раз из таких.

Таким образом, я лицо подневольное, и стало быть, господин Наварг в полном праве меня наказать, убить и ему ничего за это не будет. Здесь никто и не слышал о правах женщин, зато они могут владеть личным имуществом, а также имеют возможность развестись с мужем, если он бесплоден или вообще не способен выполнять супружеский долг. Словом, безраздельной власти мужчины вроде не имеют и слава богу.

И на закуску, почти засыпая, я поняла отчего меня так испугались оба персонажа, то есть дохлый и ныне здравствующий охранник. Серая и невзрачная девочка ни с того ни с сего обзавелась татуировкой на лице, присущей только магам металла. А это разноцветная змея, изображённая в броске на зрителя. Получается, что тату проявляется в момент сильнейших эмоций?

Многое неясно, но для разбора задач, не имеющих решений, время ещё будет, а пока я пожелала Мунисе спокойной ночи и впервые за месяц уснула в тепле и покое.

* * *

... Я проснулась рано. Небольшое окно являло тьму, уже начавшую потихоньку сереть. Рядом спала Муниса и её лицо, белеющее в темноте, казалось смутным пятном. Я замерла на краю ложа, рассматривая частый переплёт окна, ощупью оделась и выскользнула в коридор. Нужный чулан нашёлся сразу справа от двери — привилегия 'господского' этажа, вот спасибо вам большое, что далеко бежать не нужно.

Спать не хочется, поэтому тихонько спускаюсь по лестнице на первый этаж, не навернуться бы со ступеней, выглаженных множеством ног. Главное, ничего не задеть в темноте, тут кругом столы, лавки, деревянные стулья... О, и свет в конце туннеля! Кухня там, что же ещё и пекари суетятся. Точно, как в старой таверне господина Йарина, хлеб ставят в печь в середине ночи, а вынимают рано утром, чтобы успел остыть под полотняными накидками. Запах стоит умопомрачительный!

Осторожно заглядываю в освещённый проём двери, так и есть, хлебы вынуты из форм, накрыты, а кухонные тётки вытянулись на жёстких лавках, отдыхают. Ещё бы не отдыхать, покрутись-ка полночи у горячей плиты, да поворочай чаны с тестом, да вымеси каждый хлебушек. У господина Йарина пекари еле ноги волочили к утру и тоже уходили спать с рассветом.

Тихонько возвращаюсь в темноту коридора, кушать хочется, но беспокоить старух не буду, совесть тоже надо иметь. Прокралась к выходной двери, эх ты... заложена на засов, понятно. Не выйти. Ладно, топаем назад, глаза уже привыкли к темноте, медленно шагаю по лестнице вверх, четырнадцать ступеней скрипят на разные голоса.

Я плетусь по коридору к своей двери и неожиданно упираюсь лбом в стену. Тьфу ты, холера! Прошла весь коридор насквозь... И где тут моя дверь? Вот же чёрт, не помню! Если лицом к лестнице, то она слева, но какая именно? До рассвета ещё часа два, не меньше, придётся сидеть на ступенях лестницы, дожидаясь пока господа путешествующие не проснутся. А что делать, если мозгов не хватило запомнить, где именно поселили немолодую тётку с девчонкой.

Я сидела на первой ступеньке в самом низу, слушая ночь.

... Скрипнула дверь наверху, нетвёрдые шаги удалились вглубь второго этажа, где-то там есть ещё один коридорчик, ведущий неведомо куда.

... Шевельнулась занавеска на ближнем окне слева. Потянуло по ногам сквознячком, холодновато становится, осень потихоньку вымораживает новое утро. В таверне господина Йарина я бы уже тряслась от холода под дырявым плащом в тщетных попытках согреться. Бывало и такое. Даже украденные с чужого воза толстые мешки не спасали от пронзительных сквозняков.

... Лениво забрехала вдалеке собака, так же лениво откликнулись ещё две псины, потом ещё... и смолкли.

... Противно заскрипела жестяная вывеска над крыльцом постоялого двора, ветром её качнуло, что ли?

... Слева в дальнем углу чем-то зашуршали мыши.

... Под осторожными шагами поскрипывает пол, шаги приближаются, я ныряю под лестницу, стараясь ступать неслышно. Тяжёлые мужские шаги, кто-то спускается на первый этаж. Этот 'кто-то' не прячется и не крадётся, он просто старается не наступать на скрипучие половицы. Значит, свой, из семьи хозяина или работник. Точно, шаги удаляются по направлению к кухне. Невнятный говор, мужской баритон звучит добродушно, пойти хлеба попросить, что ли?

Мужик стоит в проёме двери, загораживая громоздкой фигурой кухонный отнорок. А если его тихонько подёргать за рукав? Мужик шарахается в сторону с невнятным ругательством, и я предстаю перед пекарями в полной красе. Пекари тоже шарахаются, их трое, две старухи и нестарый ещё дядечка.

— Что вам угодно, госпожа?

— А можно мне кусочек хлеба?

Самая старая из женщин окидывает меня жалостливым взглядом, и я знаю, о чём она думает, не кормят девочку совсем, святые покровители, господа вечности, помогите! Это ж как над дитём издеваться надобно, чтобы оно насквозь светилось и хлеба среди ночи просило!

Старуха покачала головой, поманила меня поближе к столу, выставила на выскобленную столешницу кружку молока и щедрой рукой отрезала ломоть ржаного хлеба.

Вторая кухонная тётка только хмыкнула, покосилась и вышла вон в сопровождении третьего пекаря, а мужик, ожидаемо оказавшийся истопником, присел рядом со мной:

— Жена, может нальёшь госпоже и похлёбки?

— Не надо, мне хватит. И я не госпожа. Меня Экрима зовут.

— Да какое там хватит, деточка? Кто ж тебя голодом морил? Одни кости, да кожа поверх костей, святые покровители!

Старуха присела на краешек скамьи. Она и её муж молча смотрят как я уплетаю горбушку умопомрачительной вкусноты! Я смакую каждый кусочек, наслаждаясь знакомым запахом свежего хлеба и заедаю его собственными слезами. Очень некстати сработала ассоциативная память. Было ведь время, когда мы с внуком оставались одни, отправив его продвинутых родителей в отпуск. Я и Ванька уезжали в деревню к моей подруге и, бывало, завтракали свежайшей бородинской черняшкой и молоком от коровы бабы Шуры, а вовсе не полезной кашей 'Пять злаков'.

Старуха гладит меня по плечу морщинистой рукой:

— Не печалься, детка.

Да уж, печалься, не печалься, а толку не будет.

— Спасибо, — говорю я этой старой женщине, — спасибо вам, матушка.

Она машет рукой, я слегка кланяюсь и выхожу вон, поманив за собой её мужа. За дверью я заговорщицки оглядываюсь по сторонам, беру его руку и зажимаю в ней серебряный рэй.

Он недоверчиво смотрит на большую серебрушку в мозолистой ладони, это твоей дочери, мужик, если она у тебя есть. Или внучке. Пусть будет ей в приданое, деньги мне больше не понадобятся. Я понятия не имею, куда меня везут, так зачем серебру пропадать, пусть люди порадуются.

— Никому ни слова, — веско роняю я.

И мужик склоняет седую голову, а я обнимаю его за шею.

— Это твоим дочкам или внучкам, отец. Пусть девочки будут счастливы.

Резко оборачиваюсь в сторону общего зала и иду прочь, почти ничего не видя из-за слез.

* * *

У лестницы меня останавливает охранник в чёрном:

— Где ты бродишь, девка? Господин ждёт!

Свитских людей господина мага в лицо пока не знаю, что и не удивительно, поднять взор выше пояса я не могу, не дозволено. Пока мой статус не объявлен во всеуслышание господином магом, мне разрешено обозревать только чресла прочих господ и иже с ними.

Не спорю, это неудобно, но таковы правила игры. Жизнь простолюдинки тут не стоит и копейки, один маг или мимоезжий аристократ плюнет и нету простолюдина, даже памяти не останется. Так что сворачиваем гордыню в трубочку и засовываем подальше, до востребования. Не исключено, что время моё придёт. Или не придёт.

Сегодня господин Наварг сосредоточен и нетерпелив, поэтому взмахом руки отменяет ритуальное коленопреклонение.

— Позволено мне узнать, где ты была?

— На кухне, мой господин.

— Собери свои вещи, захвати служанку и ждите во дворе. Ступай.

Муниса перехватывает меня в коридоре, она явно успела позавтракать, в комнате стоит поднос с двумя тарелками, да и стиранную одежду нам уже принесли. Неплохой сервис или они просто боятся господина мага.

В темпе собираемся и перетаскиваем груз во двор. Уже совсем рассвело, на улице ждёт фургон, запряжённый на этот раз парой, и свита из трёх верховых. Ни один из сопровождающих и пальцем не шевельнул помочь погрузить вещи! Ладно, сами погрузим, а вот пирогов вы больше не дождётесь, господа!

Трое из ларца лениво наблюдают за процессом погрузки, кучер сидит на облучке, один из всадников, похоже, дремлет в седле. Сундучок Мунисы неожиданно перехватывают мужские руки, это старик-истопник, он забрасывает сундук в фургон, втаскивает меня и вынимает из-за пазухи половину каравая ржаного хлеба.

— Держи, дочка, да хранит тебя Всетворец, — шепчет старик.

— Спасибо, отец и прощай, — я крепко обнимаю его.

Муниса, кряхтя, забирается внутрь фургона, нынче на полу вдвоём не поваляешься, большая часть свободного пространства завалена мешками. Лишний груз на ощупь мягкий, но трогать его не будем, к лешему. Я сбросила попоны на пол, уложила Мунису, она старше, пусть едет лёжа пока возможно.

... Тронулись наконец-то. От треволнений утра моя спутница быстро уснула, а я вынула на свет божий шесть металлических не то стержней, не то гвоздей без шляпки, каюсь, похищенных прямиком из конюшни, пока Муниса перетаскивала узлы к повозке.

Не может быть, чтобы магия здешнего мира управлялась только сильными эмоциями, это противоречит любой из концепций по использованию энергий мира. По крайней мере в прежнем мире ничего не возникало из ничего. Полагаю, что и настоящий мир не является приятным исключением из правил. Сила тяготения тут работает исправно и основной закон управления обществом тоже звучит похоже — сильный всегда прав. Но вот законы магии мне объяснять не торопятся, то ли некогда, то ли незачем. Должно быть, простолюдинкам даже с определённым даром в ряды избранных не пробиться.

Отчего-то мне кажется, что среди наших спутников магов нет. Правду сказать, чужие магические усилия (да и собственные) я никак не ощущаю. Это плюс или минус? Скорее всего, минус. Но с точки зрения логики напрашивается вывод: должны существовать методы и средства отслеживания магических возмущений энергии этого мира. Но вот каково расстояние, при котором контроль над магическим возмущением, ну... скажем, эфира возможен? И кому под силу осуществить сей контроль?

Рассматриваю железные обломки внимательно, стараясь пробудить некое внутреннее зрение. Во всех сыновых книгах про магию одарённые в первую очередь пробуждают то самое магическое зрение.

Итак, что мы видим? Гвозди изготовлены грубо, десяток-другой ударов молотом и четырёхгранный штырь готов. Скверный металл, это даже мне очевидно. Поверхность испещрена кавернами, а сами стержни начали ржаветь. Эти изделия косорукого мастера буквально валялись под ногами, значит плохой металл не в дефиците, и скорее всего, это болотное железо. Однако все наши сопровождающие отменно вооружены и не думаю, что их оружие выковано из самородного металла. У всех поголовно пояса украшены кинжалами в чёрных ножнах, а кроме того, имеются не то ятаганы, не то мечи. Варят ли тут сталь?

Хмыкаю скептически, ну... сталеваром мне тут точно не быть. Хорошо, если шкуру не спустят за несанкционированное владение магией. Господин Наварг явно имеет на меня какие-то виды, и вряд ли в его владениях нужна ещё одна поломойка. Не на мою же неземную красоту его магичество глаз положил.

Вопросов у меня много. Кто эта малышка с наполовину седыми волосами, чьё тело я так старательно эксплуатирую? Куда и зачем тащили её неудачливые караванщики, погибшие на той лесной дороге? Откуда взялась магия у несчастной девочки? С чего вдруг та же магия прорезалась у меня, причём, на ровном месте? Кто и зачем нанёс малышке татуировку на лицо? Отчего личность ребёнка исчезла без следа? Мне теперь кажется, что девочка находилась на грани жизни и смерти, когда я очнулась в её теле. Кстати, кроме верёвки на шее имелись ещё путы на ногах. Так что верёвочные петли я стащила с ног гораздо позже, когда внезапно обнаружила, что ползти тяжело...

Отоспавшись за весь последний месяц, а также избавившись от постоянной мышечной усталости, я наконец-то в состоянии думать о том, что меня ждёт. Думать-то можно, а вот гадать незачем, приедем на место назначения, и всё узнаем. Психика моего нового тела оказалась вполне устойчивой, и воспоминания о прошлой жизни перестали вышибать истерику и слезы в первую же неделю. Правда, этому много способствовали хозяева таверны и госпожа кухарка, чтоб ей сдохнуть!

Металлический стержень мягко потёк в руках, как пластилиновая колбаска! С перепугу роняю железяку на Мунису. Бедная женщина подхватывается спросонья:

— Что? Где?

— Прости, Муниса, это я железку уронила.

Моя спутница с облегчением откидывается на спину, смежив веки. Поднимаю упавший кусочек металла, а ведь его состав явно изменился, был серо-рыжий гвоздь, а теперь это комочек металла абсолютно чёрного цвета.

И он твёрдый! Любому жителю планеты Земля известно, что металл меняет форму и свойства при нагревании, правда, не всегда первое и второе справедливо одновременно. Но здесь, в этом мире, где присутствует магия неизвестной природы, получается, что мгновенно вспыхнувшая злоба расплавила болотное железо. Или всё же не злоба? А если попробовать хорошее воспоминание или грустное? Можно взрастить ненависть, способную задушить от наплыва эмоций. Желательно также испытать раскаяние, тоже сильное чувство.

Фургон неслабо тряхнуло, лошади как-то протестующе заржали, и я снова едва не выронила бывший гвоздь. Муниса резко проснулась.

— Приехали, дитя?

— Не знаю.

Сомнения разрешил один из чёрных сопровождающих. Не особенно церемонясь, он вытащил меня за шкирку из фургона и швырнул на каменистую дорогу.

— Кто тебе позволил колдовать, тварь?!

Оглушённая падением, опираюсь на кровоточащие ссадинами руки, пытаясь встать, но получается только сесть. Силы внезапно покинули моё тело, зато обострилось зрение, сквозь кроваво-чёрную пелену ненависти вижу летящий прямо в лицо сапог!

Время замедлилось настолько, что я успела не только увидеть, как спешиваются остальные двое охранников. В невероятно краткое мгновение уложилось несколько картин.

... останавливающее движение возницы, который медленно-медленно взвился в прыжке прямо с облучка...

... бледное до синевы лицо Мунисы, уже стоящей возле фургона и раскрытый в крике рот женщины...

... предупреждающий окрик второго охранника...

... третий из чёрных натягивает лук, и я вижу, как стремительно тают металлические накладки на его колчане, а стрела срывается с тетивы и, остановленная прямо в полёте, падает у его ног...

Время ускорилось стремительно и вот я уже стою над трупом напавшего на меня мужика. В его правой глазнице торчит тот самый антрацитовый кусок металла, преобразованный неведомой силой в тонкую спицу! И до чего же чешется щека, просто раздирается от чесотки!

Остальные двое, самый старший и тот незадачливый лучник, добежать до меня не успели, ибо повелительный окрик возницы остановил обоих!

— Всем замереть и не двигаться! Дурачье!

Всем телом оборачиваюсь на крик, оба охранника резко остановились, один даже попятился...

— Ещё один шаг и трупов прибавится! — слышу свой хриплый голос.

Смотрю на мертвеца отстранённо, голова запрокинута, синий глаз уставился в небо. Это нестарый мужик, украшенное шрамом лицо, жестокое даже в смерти, всё ещё хранит предвкушающий расправу оскал.

Замерев на месте от неожиданности, вижу, как из-под разметавшихся волос убитого выползает чёрная змейка. Я попятилась, но змейка стремительно перетекла к моей ноге и застыла антрацитовой стрелкой у подошвы сапожка, а мгновением спустя ожила и обвилась вокруг щиколотки, провалившись в голенище. Это видно не только мне, боковым зрением отмечаю, как медленно пятятся к фургону охранники...

И едва успеваю отвернуться, чтобы не заблевать лицо убитого, отвратительно застывшее в предсмертной гримасе. Меня полощет так долго, что даже перепуганная Муниса осмелилась приблизиться.

— Детка, на вот выпей, умойся.

Обмываю лицо прохладной водой, полощу рот, сплёвывая кровавую воду на мертвеца, собаке собачья смерть!

Даю себе слово, что больше никто не ударит меня безнаказанно, уж до глотки одного я дотянуться постараюсь и мне плевать, что будет потом. Если это 'потом' будет. Лучше сдохнуть в драке, чем терпеть побои! Мельком отмечаю, как мало мне нужно, чтобы изменить собственным решениям, принятым совсем недавно: затаиться, сделаться незаметной и вообще вести себя, как подобает простолюдинке. Уже затаилась тут одна в таверне, как же! Об меня там только ленивый ноги не вытирал. И что, это помогло вписаться в здешнюю действительность? С меня хватит!

Впервые смотрю в глаза своим сопровождающим. Стоящий слева приподнял брови, принял боевую стойку, но руки держит подальше от оружия, этот умник что-то понял. Второй расфокусировал взгляд и смотрит сквозь меня, вот только желваки перекатываются очень демонстративно. Возница же разглядывает меня весело-заинтересованно, это явно маг и глава нашего маленького каравана. Решил выйти из тени?

Мне не страшно, не больно, все прочие эмоции словно ампутированы чьей-то безжалостной рукой, только дрожь сотрясает тело. Разум пока отказывается анализировать происшедшее, поэтому я собираю остатки сил в кулак и твёрдо марширую к фургону. С четвёртой попытки влезаю внутрь, падаю ничком на кошму и уплываю в багрово-серый туман.

* * *

— Детка, просыпайся, уже вечер... — это Муниса осторожно прикасается к плечу, — надо подкрепиться.

Она помогает мне сесть на лавку, руки-ноги не слушаются и со сна ощутимо пошатывает. Давно известно, что сон на закате не лучшая идея. Муниса явно устала, лицо серое, мешки под глазами, так и не пришлось ей полежать. Мы всё ещё в дороге. Господи, спаси-помилуй, когда же она закончится?

Руки у моей спутницы слегка отекли, ноги, очевидно, тоже. Она пытается встать и с кряхтением опускается на скамью, это с моим ростом в фургоне можно стоять, а ей приходится довольно низко наклоняться. Нелегко женщине со мной, ведь и суток не прошло, как образовался второй труп.

— Кажется, я втравила тебя в большие неприятности, Муниса.

Она корчит гримаску, кивая в сторону нашего кучера, одновременно сооружая толстенные бутерброды. Ветчина пахнет настолько остро, что слюна готова побежать по подбородку.

— Ешь, дитя. Тебя откармливать и откармливать. Откуда ты родом?

Тоже киваю в сторону возницы и показываю на уши. Она кивает, поняла мол, и прикладывает палец к губам.

— Не помню я ничего, очнулась под телегой, вокруг идёт бой. Думаю, память с перепугу отшибло.

— Не огорчайся, память вернётся, речь же вернулась, верно? Вот и не думай о плохом.

Ох ты, похоже я и знать не знала вкуса истинной копчёности! До чего же вкусно, это вам не жидкий дым, господа! Сдерживаю неожиданное желание облизать пальцы, а Муниса так и делает, да ещё и блаженно щурится.

— Старый Хамед очень хорошо мясо коптит, верно, детка?

Молча киваю, ибо сейчас откровенно беседовать нежелательно, на облучке восседает соглядатай господина Наварга и это маг, к бабке не ходи. Кстати, Муниса уже не испытывает желания угостить охранников домашней снедью, и это понятно. Недавнее зрелище было предназначено не для слабонервных — это раз, а кроме того, охраннички и ухом не повели, когда мы грузили в телегу тяжёленький Мунисин сундук — это два. Так что бог подаст. А мы с подругой отныне благотворительностью не ушиблены.

— Кажется я понимаю, что даже твоя, всем известная доброта, имеет предел, — показываю глазами на свой бутер и киваю в сторону охранников.

Муниса фыркнула, прикрывая рот ладонью, а я весело оскалилась.

— Ты вздремни пока, конца пути не видно.

— А ты, детка?

— Найду чем заняться, а ты поспи, кто знает сколько ещё ехать.

Муниса с длинным вздохом облегчения вытягивается на попонах, а я подсовываю ей под голову мягкий свёрток из нашей поклажи. Ох и намучилась она со мной. Правда, жизнь бедной женщины в той деревушке, пусть и стоящей на оживлённом тракте, тоже была не медок с сахаром. Муниса после смерти мужа осталась совсем одна на свете, а детей, сколько я могу судить, у неё не было. Вот и привязалась к осиротевшей девочке. Опять же соседи у неё были редкостные сволочи, воровавшие даже дрова у беззащитной вдовы. Но ничего, супротив защиты господина мага ни одна тварь не пикнет. До заинтересованных лиц уже донесли весть, что дом Мунисы состоит под защитой господина Наварга и в случае чего дорогим соседям не поздоровится.

А засыпает моя новая подруга мгновенно! Накрыть бы её одеялом, сейчас уже вечер, опять же осень на дворе, да и сквозит в фургоне изрядно. Надо бы по мешкам пошарить... что там у нас в мешке-то? Ну, пусть и не у нас, но кое-что есть, рулон какой-то дерюги вроде неплотного войлока. Не важно, разматываю кусок, прикрываю ноги Мунисе, пусть спит в тепле.

Ладно, всё это хорошо, но вот что делать с остальными ржавыми гвоздями? И, кстати, что там на щиколотке? Так-так, на щиколотке у нас толстая и увесистая чёрная змейка в три витка. Тяжёлая штучка, незатейливо сожравшая весь металл с того покойничка. Интересно, это у нас браслет получился, что ли? Созданная рептилия неподвижна, по коже не скользит, держится крепко, как скотч, а вот металл остаётся прохладным.

— Слезай-ка, дорогая, — я щёлкнула обломанным ногтем по предполагаемой головке.

Чёрная стрелка вытекла из просторного голенища, и мгновенным броском метнулась к руке, плотно охватила левое запястье и вновь похолодела, замерев. Однако! Я даже испугаться не успела, только сердце пропустило удар. Оно живое, что ли? Змейка приподняла головку, потёрлась о кожу и вновь застыла! Живое оружие? Металл, призванный защищать?

Меня одолевает скепсис, защищать... Подумать только! А приснопамятные вилы, выходит, тоже металл, предназначенный для зашиты? Или, прости господи душу мою грешную, металл любого изделия сам защищает своего повелителя? Да уж, нашла о чём думать! А не желаешь ли, дорогая Экрима, пофантазировать, как именно отзовётся тебе последний покойничек? Кто сказал, что маг распишет сюзерену всё случившееся именно так, как видел? А если он решит, что видел совсем другое? Скажем, поведает о том, что невменяемая девка скомандовала чёрной железяке 'фас' и злокозненно помогла верному слуге досточтимого господина Наварга убраться на тот свет. Обоих охранников тоже не стоит сбрасывать со счетов, вдруг я неосмотрительно прикончила их босса или старого соратника, или дружка по совместным постельным подвигам.

Сочинять сказки, а затем рассказывать их господину Наваргу не рекомендуется, ибо он маг разума, как меня уже проинформировали. Так что баснями хорошо кормить соловьёв в тех же баснях, а со взрослыми проблемами маленьких девочек лучше всего справляться по-взрослому.

А где железки? Ага, вот они, под сидением. Я рассматриваю пять плохо кованных прутков, грубо заточенных с одного конца. Итак, что мы имеем? А имеем мы некий мир, где почти все жители некрасивы с точки зрения землян, где подлинной властью обладают не маги, а владетели. Где простолюдина можно безнаказанно убить и тебе за это ничего не будет. И здешнее оружие можно считать живым, если оно выходит из рук тех же магов. Страшноватый мир. Или это страшной оказалась конкретная страна?

На средневековье не слишком похоже, моющие средства тут присутствуют, и они вполне доступны даже беднякам. Сколько я могу судить, никто не благоухает немытыми ногами и нестиранным бельём. Уборные присутствуют вне домов, для благородных господ предусмотрены, соответственно, ночные вазы. А поганые ямы опустошаются магическим образом.

Путешествуют все на лошадях, и это вполне себе обычные коняшки разной степени ухоженности и подкованности, но маги могут перемещаться и телепортами. Из ранее происшедшего следует, что разбойнички на дорогах всё же окаянствуют. А вот кстати, почему на нас до сей поры никто не покусился? Фургон, явно набитый добром, всего два охранника, казалось бы, само в руки идёт. Однако ничего внезапного не происходит, едем и едем, никого не трогаем, да и нас никто не беспокоит.

Итак, маги-владетели обладают реальной властью, принимаемой простолюдинами без оговорок. Дальше что? Простому магу надо завоёвывать себе манор или не обязательно? Магией надо подчинять простолюдинов или оно по определению получается, это подчинение? Как распознают магов с первого взгляда?

Ч-чёрт, не о том думаю! До прибытия на место назначения хорошо бы тебе, дорогая Экрима, разобраться с металлом. Как на молекулярном уровне получается это преобразование, невозможное с точки зрения обычной химии? К сожалению, я не специалист и свойства металлов мне мало известны. Плохо.

Закрываю глаза и пытаюсь вызвать в памяти мерзкую рожу покойного охранника, есть! Сразу зачесалась левая щека! Вот оно, ощущение жжения в кончиках пальцев и неистовое желание прекратить это!

Получилось. В руке намертво зажат небольшой желтоватый слиток, он явно нагрелся и это не тепло человеческой руки, температура градусов сорок по Цельсию, не меньше. Откладываем кусочек металла в сторону, пальцы подрагивают, сердце колотится, пытаясь раздвинуть ребра. Это плохо, такой аритмии моё сердце точно не выдержит. Наверное, надо как-то иначе обратиться к собственным непонятным способностям. И как это сделать, если магия срабатывает только в случае сильного волнения?

Откладываю один стержень в сторону. Моя материалистическая душа всё никак не смирится с непонятной физикой процесса. Может, в этом всё дело? Не исключено, что к здешней магии стоит отнестись, как к религии, простенько уверовать и получить желаемое. Хмыкаю, а самой не смешно? Это же не восточные сказки, где очередной Али-Баба выкрикнет 'сим-салабим' и всё станет предельно ясно. Тот сухощавый мужик в чёрном, что ползал по траве у амбара, да и колдующий монах, адепт 'главенствующей церкви', оба они делали какие-то пассы руками, бормотали что-то. Но что? Заклинания? Проклятия мерзкой девчонке?

Муниса спит, три ржавых стрежня лежат на скамье, четвёртый (такой же ржавый) скатился под ноги. В фургоне потемнело и мне ясно, что дело явно идёт к ночи.

Металл холодит ладони, а я пытаюсь мысленно представить, как постепенно размягчается плохое железо и из небольшого комочка серого металла послушные пальцы лепят оскаленную морду горного льва, точь-в-точь рукоять на чаше той изумительной выставки в Азове, где скифское золото сверкало под защитой броневого стекла.

Фургон резко тряхнуло, и лошади встали! Приехали, что ли? Подхватываю металл со скамьи и на Мунису падает... серая бляшка! Получилось! Лихорадочно прячу металл и бляшку в Мунисин сундук.

Усталая женщина даже не проснулась, когда в фургон заглянул возница и приказал выходить.

— С вещами?

— Выгружайте свои узлы и несите в караульное помещение. И побыстрее!

* * *

... Мы сидим в караулке второй час, наши спутники исчезли сразу по прибытии. В караульное помещение, напоминающее казарму, мы сами втащили свой груз, хотя на скамьях вдоль дальней стены прохлаждались трое здоровенных мужиков. Если нам хотели внушить ощущение заброшенности и гнетущего ужаса пред собственной судьбой, то неведомые пугальщики явно просчитались.

Вместо того, чтобы ломать руки, плакать и приставать к господам стражникам с вопросами 'а что с нами будет', да 'куда мы, бедные, попали', обе путешественницы занялись собственными делами. Муниса поделила на двоих остаток пирога с мясом, и мы отужинали. После еды добрую женщину сморило, она прислонилась к стене и задремала, уронив голову на грудь. Видимо, настолько устала от неизвестности, что спит в неудобной позе, а я, давно напуганная здешним средневековьем, разминаю пальцами ещё четыре металлических стержня, пытаясь придать им форму кастета. Никому из присутствующих моих рук не видно, поскольку сижу я на полу, слева от Мунисы, да ещё и в тени её крупной фигуры. И кастет, кстати, готов, плоский, увесистый, с тремя шипами по рабочей поверхности. Может, лучше сделать утолщения вместо колющих шипов? Всё же это кастет, а не кинжал. Хе, получилось!

Дверь караулки гулко хлопнула, это главный босс караульной пожаловал. Здоровенный дядя, запакованный от шеи до самых сапог в лаковую кожу. Если это доспехи, то очень необычные. Из-за его спины выдвигается клон госпожи кухарки досточтимого Йарина. У этой встречающей старухи такая же гнусная рожа, да ещё и украшенная родимым пятном.

Она окидывает меня бесцеремонным взглядом с ног до головы, я же взираю на её сморщенное, брезгливое лицо с холодным интересом, вот фиг вы меня нагнуть сумеете, господа и дамы. Достаточно с меня благословенной кухни господина Йарина.

— Берите ваши вещи и следуйте за мной, — свысока роняет старая карга и резво удаляется в темноту коридора.

Я останавливаю Мунису, торопливо подскочившую к своим узлам.

— Не торопись. Я не собираюсь таскать немаленький груз на своём горбу, да ещё и по неведомому поместью. Сядь и жди.

Она растерянно опускается на сундук и бормочет:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дитя.

Через пару минут в дверном проёме возникает разъярённая старуха и орёт на Мунису прямо с порога:

— Я велела вам идти за мной! Ты глухая или давно плетей не отведывала?

Ах ты, тварь! Поднимаю правую руку кулаком вперёд, с неё срывается антрацитовая стрелка и застывает перед носом задохнувшейся мегеры.

— Ещё одно слово, оскорбляющее мою спутницу и тебе придётся отращивать новый глаз! Уяснила, госпожа грубиянка?

Ишь ты, сразу заткнулась. Побледнела, отступила на шаг и едва не грохнулась, запнувшись о порог. Однако тут же непримиримо смерила меня многообещающим взглядом и резко вышла вон. Ну что же, подождём кого-нибудь поумнее. Не все же в этом месте придурки? Вот господин старший стражник выглядит сущим интеллектуалом по сравнению с этой хамоватой старухой. О, да он ещё и подмигивает, как заговорщик! Могу представить, как ему надоела эта противная тётка в синем платье и белоснежном переднике.

Змейка так стремительно вернулась на запястье, что никто и понять ничего не успел. Дожидаясь адекватных встречающих, я успела даже задремать, растянувшись на лавке, с которой почтительно встали стражники. Однако поспать всласть не дали, меня осторожно разбудила Муниса:

— Дитя, проснись, нам отвели комнату в этом доме, вставай-вставай...

Не знаю кто меня раздевал и куда делся кастет с правой руки, но проснулась я в довольно просторной комнате (вы подумайте только, с большим окном!) на весьма жёстком ложе, зато в тишине и в обществе всё ещё спящей Мунисы.

Прислушалась к звукам этого дома. Тишина.

Я осторожно потянулась, и Муниса немедленно подняла голову, стоило мне шевельнуться.

— Проснулась, детка?

— Ага. Как я сюда попала?

— Господин Хайдур отнёс.

— А где кастет?

— О чём ты?

— Ну, железка с дырками?

— Она теперь единое целое с твоей змеёй.

Не было печали! Впрочем, это не самое смешное из произошедшего с нами за последние два дня и не самое страшное. А поскольку спали мы на одном ложе, я обняла добрую женщину за шею и прошептала в самое ухо просьбу.

И она поведала то, что я проспала. Противная старуха в синем платье и с родимым пятном на четверть образины оказалась, как я и думала, домоправительницей господина Наварга, вот только называется экономка здесь не домомучительницей, а госпожой Альбетой.

Эта змеюка служит царицей всея экономики немаленького поместья господина Наварга, владетеля здешних мест. Что именно входит в понятие этих 'мест' Муниса затруднилась определить в силу отсутствия необходимой информации. Так что я успела нажить себе неслабого врага или, как выразился господин старший стражник Дионд, большую беду на свою голову, ибо характер сия дама имеет поистине змеиный. На текущий момент она благополучно сжирает уже третьего старшего стражника за последние десять лет вообще, и самого господина Дионда в частности, и похоже, за десяток лет зубы не сточила.

Господин Наварг, что характерно, всегда принимает сторону этой Альбетки в силу причин, так никем и не выясненных. И, кстати, сам господин Наварг очень смеялся, услышав из её уст о наглости новоприбывшей девчонки и благосклонно прислал своего мажордома, дабы он проводил обеих женщин в отведённое им помещение. А помещение сие размещается в одноэтажном домишке на задворках имения. Нет, в полной темноте и при наличии слабого магического светильника форму и состав поместья она не увидела. Темно было, дорогая Экрима, одно могу сказать, шли долго. Кто шёл? Так мажордом, два стражника с нашими узлами и тот старик-маг, что тебя тащил. Нет, не стражник, мне сказали, что он маг.

— Так что, детка, напрасно ты оскорбила эту старуху.

— Ну, знаешь... напрасно-не напрасно, там посмотрим. Пора вставать, я думаю. Вдруг за нами пришлют ни свет, ни заря?

Муниса рассмеялась незнакомому высказыванию и проворно вскочила с постели. Умываться обеим пришлось в глубокой лохани, после чего мы посетили известное место, где даже коронованные особы снимают портки.

А в комнате, по возвращении, нас встретила приятная неожиданность, некая добрая душа принесла поднос с завтраком. Учитывая недавний рассказ, я поостереглась пробовать присланное неведомым доброжелателем. Очень сомневаюсь, что господин Наварг приказал позаботиться о нас, поэтому дерзаю думать, что из красиво сложенных салфеток торчат уши мадам Альбеты.

— Стоп, Муниса, есть не будем. Госпожу Альбету не забыла? У нас ещё хлеб есть?

— Да и приличный кус ветчины имеется. Ты думаешь...

— Вот именно, думаю. Так что не будем рисковать, сегодня поедим своё. Тебе же не составит труда завести полезные знакомства с прислугой насчёт перекусить и поговорить?

Муниса расцвела предвкушающей улыбочкой.

— Ты можешь на меня положиться, дитя. Я не первый год на свете живу.

— Мне нужно знать об этой Альбете всё: с кем дружит, с кем враждует, какого цвета исподнее носит, с кем спит, наконец. И кого из подчинённых ей слуг гнобит больше всех и кого возвышать изволит. Сможешь?

— Смогу, нет тут ничего сложного.

— А ещё желательно знать, на кого госпожа Альбета заглядывается, понимаешь?

— Попробую выяснить.

— Желательно ненавязчиво понаблюдать за ней и особенно постарайся избегать прямых вопросов прислуге. Справишься?

— Постараюсь. Но что-то мне говорит, ты вовсе не простая девочка. Кто ты, дитя?

— Расскажу как-нибудь, сейчас не время. Сегодня явно решается наша судьба. А может, тебе и вовсе незачем знать кто я и откуда. Меньше знаешь, крепче спишь.

Муниса только головой покачала и так, за разговорами, мы ополовинили собственные припасы, снова нашли комнату для омовений и напились водички от пуза. По возвращении обнаружили полное отсутствие подноса с завтраком.

— Вот так, дорогая Муниса, уже и прибрать успели. Удачно мы половину еды припрятали.

— Хорошая мысль, — кивнула моя собеседница, — пусть думает, что принесённое уже съедено.

Мы только и успели что понимающе переглянуться, как на пороге вырос мальчишка.

— Господин Наварг велел Экриме явиться к нему немедленно.

— Муниса, заверни отложенное во что-нибудь. Возьму с собой.

Добрая женщина только брови вскинула, но молча достала деревянный туесок, в который получасом ранее сгрузила хлеб и кашу, расстелила платок и завязала четыре угла. Так с этим узелком я и потопала вслед за посыльным через всё имение.

Мальчишка не особо спешил, так что я успела рассмотреть и служебные постройки, и господский дом в два этажа, стоящий на отшибе. Неплохой такой домик то ли из камня, то ли облицованный этим камнем, издали напоминающим розовый туф. Высокие, но не слишком широкие окна по фасаду, остроконечная крыша, покрытая цветной плиткой, много зелени. К парадному подъезду ведёт обсаженная деревьями тенистая аллея.

В здание меня проводили через ход для прислуги, ну да, новоприбывшим парадное крыльцо явно не по рылу. Господин Наварг принял меня не сразу, деловитый челядинец задержал посыльного и мою особу в небольшой комнатушке. А кроме того, сообщил настырной голодранке, что господин Наварг занят и 'сейчас не до тебя', а затем озвучил непререкаемую истину 'тебе придётся ждать, девочка'. Я наклонила голову и изобразила неглубокий поклон, согласна, мол. Челядинец демонстративно отвернулся к своим бумагам, и я отошла к высокому окну, нешироко открытому по случаю хорошей погоды.

За окном первого этажа как раз спешивалась кавалькада скромно одетых всадников. Двое самых старых, судя по седым кудрям, держат на запястьях здоровенных не то орлов, не то беркутов, а на сёдлах сзади приторочены птичьи тушки. Приехали, и тут свои охотники с орлами имеются, беркутчи по-казахски. Птицы протяжно вскрикивают и пытаются взлететь, их головы не накрыты колпачками, может, охотники магией обходятся, коли уж она тут есть? Наши казахи отпускают птиц на волю после семи лет службы, а как с этим тут обстоит? И охотятся ли эти беркуты на волков?

Провожая взглядом всадников, едва не вывалилась из окна. До чего же роскошные птицы! Ноги до самых бёдер в плотном серебристом оперении, у нас алтайские казахи называют таких орлов 'ледяные ноги'. Коричнево-сизое оперение, взъерошенная шея, жёлтые клювы, а когти! Мать моя, там просто абордажные крюки вместо когтей!

— Какие птицы, боже мой!

Один из беркутчи оглянулся на возглас, и я едва не села мимо подоконника. Багровое лицо в обрамлении седых волос, изрезанное шрамами, перекошенное, и похоже, изрубленное саблями. Ужас просто... ну и лицо! Шрам на шраме, коллоидные рубцы превратили лицо в жуткую маску, и сквозь всё это безобразие светятся настолько голубые глаза, что в них больно смотреть!

* * *

— Дитя, наш господин ждёт. Входи, — челядинец прикоснулся к плечу.

Настала пора предстать пред 'нашим господином', делаю глубокий вдох... высокая дверь аккуратно и тихо закрывается за моей спиной. Вопреки ожиданиям, наш господин предстал не в облике ленивой скотины с бокалом в руке у пылающего камина. Массивная фигура, почти заслонившая окно в ширину, высунулась за пределы стены едва не наполовину:

— Кто тебя учил сидеть в седле, сын убогой черепахи?! И где твой меч?!

Он обернулся, на бледном лице непримиримо сверкнули глаза:

— В чём дело, Иллари?!

— Вы приказали доставить девочку немедленно, господин Наварг, — прошелестел за моей спиной голос.

— И где она?

— Здесь, мой господин!

Преклоняю колено, заодно и голову склоняю в почтительном поклоне.

— Ступай, Иллари. А ты поднимись и подойди ближе, — он раздражённо рявкнул ещё раз, — ближе, я сказал! И не вздумай падать на колено, надоело!

А уж как мне надоело.

— Что за представление ты вчера устроила в караулке? И смотри мне в глаза, когда я разговариваю!

Точно, не с той ноженьки оне вставши, а может, ему отказала в известном желании некая особа женского пола и не обязательно первая красавица королевства. То-то его корёжит с самого утра. Глаза у колдуна тёмно-серые, длинные, с тяжёлыми веками, и он вовсе не жирный, как мне с перепугу показалось. Немолодой, это да, но не толстый, просто костяк массивный, да и мускулатуры на нём прилично.

— Отвечай!

— Это представление я затеяла с единственной целью дать понять окружающим, что я своих людей не бросаю и в обиду не даю, мой господин. Кроме того, недопустимо, чтобы посторонние решали кому из ваших людей жить, а кому нет.

— Твоих людей?! — он комично вытаращил глаза, — а ты ничего не путаешь?

— Муниса доверилась мне, приняв вашу власть и покровительство, мой господин. Плох тот хозяин, что позволяет топтать своих людей! И я уверена, вы не из таких.

— Ах, ты уверена? — он смерил меня взглядом с ног до головы, — для простолюдинки ты прекрасно выражаешь свои мысли. Кто ты?

— Я ведь уже имела честь вам докладывать, мой господин. Ничего не помню до того момента, как очнулась от звуков боя.

— А кто принимал решение о жизни или смерти моих людей?

— Разумеется, я могу и ошибаться, мой господин, но вот это было предложено к завтраку сегодня утром.

Разворачиваю туесок с кашей.

— К завтраку? Это было предложено тебе?

— Да, мой господин. Я и моя спутница не стали это есть.

Господин маг выпрямился надо мной во весь рост и указательным пальцем повернул подбородок ребёнка к свету.

— Ты отдаёшь себе отчёт в сказанных словах? Ведь если обвинение не подтвердится, я велю тебя наказать. Иногда провинившиеся пред лицом господина, но неосторожно выжившие, завидовали мёртвым. Ты этого для себя хочешь? Виновного могут повесить за шею или за ноги, могут запороть насмерть. Есть ещё прелестная штука, тебя бросят в яму с голодными и потому безжалостными крысами или затравят собаками. Я могу также приказать палачу казнить тебя в ближайшем городке в назидание тем, кто пожелает рассказывать похожие сказки своему сюзерену, а это совсем не смешно, детка.

Он прошёлся от стены до стены.

— У тебя есть возможность отказаться от сказанного. Твоё решение?

У меня захватило дух! Думаю, последние краски покинули моё и без того бесцветное лицо. Господин Наварг качественно научился пугать глупых девчонок, но мне отступать некуда, за мной Муниса, новая жизнь, и сколько я понимаю, в этой жизни для двоих женщин места маловато, я говорю о себе и о госпоже Альбете. Ведь не зря же Муниса после моего водворения в спальню провела остаток ночи на кухне, помогая поварам и пекарям. Госпожа Альбета избавлялась от неугодных ей слуг весьма нестандартными методами. Бедолаг до полусмерти пороли плетьми, ссылали в дальние деревни и на рудники, принадлежавшие господину Наваргу. Случалось, что самые упрямые умирали, не выдержав каторжного кухонного труда, сгорали в несколько дней от лихорадки, падали замертво от сердечных приступов, погибали от кровавого поноса и кашля. Словом, мадам Альбета не особо стеснялась в средствах. И всегда выходила сухой из воды. Всё сказанное Муниса сбивчиво и коротко поведала пока переодевала меня для визита к господину Наваргу.

Я упрямо вздёрнула подбородок. В ответ хозяин кабинета многообещающе хмыкнул и стремительно пересёк кабинет.

— Иллари! Хайдура ко мне, немедленно!

В ожидании неведомого Хайдура хозяин поместья созерцал собственные ногти и мрачно сопел. Я тихонько стояла в углу, куда он отправил меня повелительным жестом и тряслась от страха и напряжения минуты. Скорее бы всё выяснилось, о Господи, Иисусе Христе, сыне божий! Наконец седовласый, поджарый старик в синем наряде возник на пороге кабинета, отвесил поклон и замер в ожидании.

— Осмотри это, — господин Наварг толчком отправил туесок на середину стола.

Старикан мазнул по мне невидящим взглядом, дважды провёл рукой над содержимым ёмкости, добыл из поясного кошеля склянку, капнул на кашу и едва успел отшатнуться от розовато-оранжевого свечения. И очередным пассом стёр цветной эффект, словно впитал ладонью.

— Ну что же, — он тщательно притёр пробку на склянке и учтиво произнёс, — налицо вытяжка из корня моррены, слегка усиленная не то магией, не то заговором обычной знахарки. Действует не сразу. Принявший малую дозу скончается от остановки сердца после незначительного усилия. Скажем, при попытке поднять ведро с водой.

— Спасибо, Хайдур. Иллари, я желаю видеть Альбету.

Хозяин кабинета пригласил старика в кресло у камина, меня он небрежным жестом задвинул за тяжёлые шторы. В ожидании экономки оба мага пустились в рассуждения о природе неизвестных мне явлений, связанных то ли с энергетикой здешнего мира, то ли ещё с чем. По крайней мере слова 'энергия' и 'частица силы' точно прозвучали.

Наконец-то наступила разрядка после страшного напряжения, затряслись ноги-руки, зубы клацали так, что на меня оглянулся старик-маг. Не в состоянии стоять неподвижно, я улеглась на подоконник, подтянула ноги к груди и впала в состояние меж сном и явью, так надоевшее в пути, но сейчас растворившее измученное сознание во вселенском покое...

Госпожа Альбета явилась примерно через десять минут, её мерзкий голос не спутаешь ни с каким другим. Так что, услышав 'доброго вам утра, мой господин', я мгновенно вылечилась от ступора, подобралась, как перед прыжком в неизвестность, а браслет ощутимо нагрелся. Чёрная змея тихонько зашипела, переползая с запястья на плечо, а затем плотно охватила горло.

— Рассказывай, — ленивый баритон словно высыпал стальные шарики на звонкий фарфор.

— О чём прикажете доложить в первую очередь, мой господин?

Понятно, старушка вполне профессионально тянет время, пытаясь уразуметь, что именно и в первую очередь желает знать хозяин. На её месте я сделала бы то же самое, но вот почтительности в её неприятном голосе маловато.

Баритон хмыкнул, а слева нетерпеливо шевельнулся старый маг.

— Ну, скажем, что сегодня будет подано к обеду?

— Запеканка из перепелиных яиц, большой салат из мяса и ветчины, осенние овощи в натуральном виде и обязательно чёрный хлеб, как вы предпочитаете. Затем каша из той крупы, что доставили с западного побережья, мой господин. К сожалению, её осталось очень мало, поэтому...

— Насколько мало?

— Сегодня я выдала две средние мерки, как велела ваша супруга, мой господин и осталось примерно столько же.

— Если я правильно понял, слугам это кушанье не подают.

— Что вы, мой господин, как можно?! Кто станет кормить этих бездельников господской едой?

— Никогда не подают?

Старуха слегка задержалась с ответом, попыталась что-то сказать, но поперхнулась. Она кашляла долго и непритворно, затем отдышалась и принесла извинения за неподобающее поведение.

— Итак? — ленивый голос заморозил окружающее пространство, и я перестала дышать.

— Нет, мой господин!

— Мне повторить вопрос в присутствии палача?

Старуха тут же уточнила:

— Я не отдавала приказа кормить слуг дорогими продуктами.

Снова обтекаемый ответ! Эта тётка явно играет с огнём. Ведь господин Наварг не примет уклончивого ответа, ей ли не знать? Или безнаказанность развращает больше богатства? Власть первого и второго, а также отсутствие у окружающих адекватных реакций на подлые выходки ослабляет инстинкт самосохранения у многих. Как удачно!

Ответом на обтекаемую фразу стал громкий стук, что-то неловко упало, и я осторожно выглянула в щёлку меж шторами. Упс, кресло господина Наварга валяется вверх ногами, а старуха, взятая за горло неведомой силой, парит в пяти сантиметрах от пола, хрипит и сучит ногами. Рядом стоит Хайдур, водит руками вверх-вниз и укоризненно качает головой.

— Подтверждаю сказанное ранее, — старый маг опустился в кресло, — от неё разит вытяжкой из моррены, как от старого пьяницы скверным вином. Да и прочим разит, как из помойки.

Запах страха, знакомо, господин маг, его ни с чем не спутаешь, тут вы непоправимо правы.

— Иллари!

Челядинец ворвался в кабинет с оружием в руках.

— Мой господин!

— Начальника охраны и палача ко мне. Срочно!

Багровое пятно на лице мадам Альбеты налилось лиловым оттенком. А меня наконец-то отпустило напряжение. Опускаюсь на корточки медленно, всё-таки тело у меня детское, явно недокормленное и со стрессами оно справляется не бог весть как!

Кабинет наполнили грубые мужские голоса, вскоре умерившие громкость звука, старуху быстро спеленали и выволокли прочь. Что именно 'наш господин' велел палачу, я так и не расслышала.

И уж теперь, надеюсь, заживём тихо-мирно. Главное, чтобы Муниса намекнула первой балаболке из числа здешнего электората о моём участии в развенчании мадам Альбеты, белый пиар мне не повредит. Штора отдёргивается внезапно и надо мной воздвигаются оба мага.

— Вставай, дитя, нам надо побеседовать, — голос господина Хайдура нейтрален, лицо непроницаемо, — следуй за мной.

— Слушаюсь, господин маг!

Опираюсь повлажневшими ладонями о стену, пытаясь подняться быстро и едва не падаю на подломившихся ногах. Старик подхватывает меня под локоть.

— Идти сможешь?

— Смогу, господин маг.

Кланяюсь хозяину кабинета весьма неловко, но очень старательно, ибо силы мои на исходе и проворно преклонить колено не получится. А если и получится, то уж вставать придётся из той позиции, что именуется 'на карачках'. Оно мне надо?

— Прошу прощения, мой господин, но моё нынешнее состояние не позволяет выказать вам подобающее уважение.

— О, Всетворец, какие слова знает кухонная замарашка, — хмыкнул господин Наварг, — ступай уже, пока ещё одна кухарка не распростилась с жизнью по твоей вине!

* * *

Старый маг предупредительно распахнул передо мной дверь, наверное, понял, что силы у 'бедного ребёнка' практически на нуле. Мне ничего не оставалось, как брести в кильватере, стараясь не встретить спину господина Хайдура собственным носом, когда он останавливался отдать распоряжение встречным личностям.

Конец нашему походу настал далеко не сразу, вначале мы посетили жилище господина старшего стражника. Затем снова отмерили пешочком приличное расстояние, оказав честь своим визитом кухне, где господин Хайдур заказал завтрак на двоих и 'тот великолепный напиток из западного Верианта, дорогая Деноза'. Кухарка кивнула белоснежным головным убором и коротко распорядилась в сторону кухонной старухи. И мы наконец-то целеустремлённо потопали к небольшому домику с мансардой, стоящему несколько в стороне от господского дома.

— Ты не откажешься позавтракать со мной, дитя?

— Честно сказать, господин Хайдур, мы с Мунисой уже позавтракали своими продуктами, — промямлила я.

— Ну это ничего. Ещё ни один ребёнок не умер от того, что позавтракал дважды. Входи.

Дверь заскрипела, открываясь во всю ширину, и я застыла на пороге, обозревая пространство прихожей, оказавшейся небольшим холлом. Освещение дают четыре окна, расположенные по обе стороны от входа, полупрозрачные стекла смягчают резкий свет утра, напротив двери небольшой камин. Два кресла тёмного дерева, украшенные подушками, стоят по обе стороны от камина — картина, привычная взгляду по европейским кинолентам. Вот вам и привет из родных мест, не хватает только Шерлока Холмса, доктора Ватсона, пледов, коньяка и трубок. И небольшого столика.

Меня мягко подталкивает в спину господин Хайдур, и я перешагиваю порог, одновременно разворачиваясь к магу лицом.

— Нравится?

— Очень уютно, господин маг. И ничего лишнего.

— Мне приятно, что ты оценила убранство, дитя. Что означает твоё имя?

— Не знаю, господин Хайдур, так меня назвал хозяин таверны.

— В общих чертах твоя история мне известна. Сейчас позавтракаем и поговорим более обстоятельно. Не возражаешь?

Впервые за много дней кто-то интересуется моим мнением. Меня не трясут, не швыряют на землю, не волокут незнамо куда, заломив руки за спину. Но даже такой тормоз, как я, способен понять, что расслабляться не стоит. Доверять в этом гадючнике нельзя никому, здесь у меня друзей нет. Возможно, их тут и быть не может.

Мягко стелет господин маг. Его не слишком красивое, но очень живое лицо отражает искреннюю заинтересованность феноменом, то есть необычной девчонкой, так легко справившейся с домоправительницей. Маг спокоен, ненавязчиво предупредителен, совсем, как мужчины моего мира из тех, что воспитаны в хороших семьях. А вот его (а теперь и мой) принципал не особенно заморачивался вежливостью по отношению к бродяжке. И вряд ли бы я оказалась в имении господина Наварга, если бы вдруг не прорезалась способность к преобразованию металла. А возможно, Наварга заинтересовала способность ребёнка к хладнокровному убийству себе подобных. Да и вы, господин маг, не снизошли бы до беседы с замарашкой просто от нечего делать и на завтрак уж точно не расщедрились.

Поднимаю глаза на собеседника. Маг доброжелательно улыбнулся, жестом отсылая меня к правому креслу. Вежливо наклоняю голову и марширую в указанном направлении, но усаживаться не тороплюсь, сначала пусть займёт своё место господин маг, такова здешняя вежливость подчинённого по отношению к начальству.

— Ты учтива, детка. И явно получила хорошее воспитание.

Что есть, то есть, воспитание можно назвать прекрасным, как и образование, но посторонним это знать вовсе не обязательно. Ответа на высказывание хозяина дома не требуется, поэтому я молчу, устремив взгляд на медальон моего визави. Интересный рисунок выбит на немаленьком кругляше, хищная птица, распростёршая крылья над поверженным фантазийным персонажем. А персонаж напоминает крылатого кота, не менее хищного, чем птица. Надо ли понимать так, что это здешний симаргл? Был такой мифологический персонаж на планете Земля — не то кошак, не то пёс с крыльями.

Старик устало вытягивает ноги к камину.

— Давай побеседуем, Экрима. Кто ты?

Еле сдерживаюсь, чтобы не скорчить гримасу. Опять за рыбу деньги! Сейчас ещё и этот добрячок будет выкручивать последние нервы, словно недостаточно было господина Наварга и его присных. Я не обманываюсь на свой счёт, гримасу сдержать не удалось, а мимика у меня богатая, ведь не зря же бывшая кухарка господина Йарина то и дело норовила меня приласкать чем-нибудь тяжёлым и, как правило, поперёк спины... хорошо, если успеешь увернуться.

— Я тоже хотела бы знать, кто я... — голос до того безнадёжный, что самой противно.

— Но ведь должна ты помнить хоть что-нибудь.

И как отвечать на такое утверждение? Пожимаю плечами, я всё сказала, желающие могут домысливать остальное.

— Начни рассказ с момента осознания себя, если моя просьба тебя не затруднит.

— Зачем, господин маг? Ведь господин Наварг явно поставил вас в известность о моих способностях. Конечно, просьба необременительна, но я не вижу в ней смысла, извините за откровенность.

— Ты выражаешь мысли, как благородная госпожа, а выглядишь, как простолюдинка, владеешь магической татуировкой и способна к магии металла. Ты легко связала неприязнь Альбеты с попыткой отравить тебя и твою служанку, вынудила нашего владетеля разобраться в сложившемся положении и всего лишь позволила себе манипулировать двумя взрослыми мужчинами. Ты полагаешь, это недостаточная причина для любопытства?

Дверь скрипнула, и маг обернулся:

— Доброе утро, Янгус, а вот и завтрак!

Проворный мужичок притащил невысокий столик, быстро сервировал завтрак и откланялся, аккуратно прикрыв за собой дверь

Завтрак закончился быстрее, чем мне хотелось бы. После десерта старый маг откинулся на спинку кресла и сделал повелительный жест 'начинай'. Мне только и оставалось, что опустить глаза под испытующим взглядом тёмно-серых глаз и начать рассказ. Реакция на недавний стресс и напряжение настоящей минуты лишили мой голос даже тени эмоций. Я перечислила и описала все события с момента появления в таверне и по настоящее время.

В отличие от господина Наварга старый маг вопросов не задавал, зато не сводил с меня внимательных глаз, активно шевелил пальцами и беззвучно, как мне в первое мгновение показалось, нашёптывал непонятный текст. Колдовал, надо полагать. Далёкий шёпот мешал сосредоточиться, иной раз голос отдавался гулким эхом в мозгу, словно колокол в пустом помещении, иногда слова шуршали на грани слышимости, как далёкий морской прибой, а чаще всего мерещились два голоса, мужской и женский. Однако слова не складывались в понятную речь, а звучали неузнаваемо, как малайский язык. И кстати, сам голос тоже не походил на человеческий.

Мой рассказ и шёпот прекратились одновременно.

— Да-а, — протянул маг, — наш господин не ошибся, ты очень интересная девочка. До особого распоряжения можешь располагать своим временем единолично. Янгус!

В дверь просунулась голова давешнего не то слуги, не то доверенного лица старого мага.

— Проводи нашу юную гостью в отведённое ей помещение и проследи, чтобы девочку и служанку кормили в положенное время.

— Да, мой господин.

— И ещё, Янгус, ты воспитатель Экримы на всё то время, пока она находится здесь. Это ясно?

— Да, мой господин.

— Ступайте оба.

Я неловко поклонилась старику и вышла вон.

— Госпожа, нам сюда, — осторожно сказал мой сопровождающий.

Приехали, я теперь не 'эй ты, девка', называть моё превосходительство нужно 'госпожой' и обращаться ко мне положено во множественном числе! И живу я теперь в небольшом домишке на окраине поместья близ редкой рощицы уже начавших желтеть деревьев.

Рядом ещё один дом, расположенный дугой вдоль длинного озера. За ним вытянулась полоса препятствий, как в том военном городке, куда однажды забросило моих родителей. На казарму не похоже, но беговая дорожка вдоль озерка присутствует, как и яма с грязевой ванной, и дурацкие пни, вкопанные в утрамбованный грунт на разной высоте. Брусья в наличии, верёвочные петли и прочая атрибутика для полноценных тренировок господ из спецназа также присутствует в полном, надо полагать, объёме.

— Зачем всё это здесь, Янгус?

— Ученики господина Хайдура тут тренируются, госпожа.

— Но ведь господин Хайдур маг, а тут целый комплекс для воинов.

— Господин Хайдур не просто маг, а боевой маг, ведьмак по-нашему. И ученики его тоже ведьмаки.

Прелесть какая! Казарма для ведьмаков, боевые маги, они же господа ведьмаки, господа владетели здешних мест, магия металла, мои собственные пока неизученные способности — многовато для простой девочки. То есть старуха внутри ребёнка со стрессом справляется худо-бедно, но вот девчачье тело не особенно.

Янгус сдал меня на руки Мунисе и удалился в сторону главного дома поместья. Моя наперсница вздохнула с облегчением, увидев своё дитя в целости и сохранности. Я приложила палец к губам и Муниса понятливо закивала.

— Здесь так красиво, Муниса! Как думаешь, можно нам прогуляться вдоль озера?

— Не стоит, детка. Меня предупредили, что в ту сторону лучше не ходить, там ученики занимаются.

— О, а куда можно?

— Да в любую сторону, кроме этой.

— Ага, я тут беркутов видела! Пойдём поищем, где тут птицы содержатся?

Вместо ответа Муниса набросила на плечи тёплую шаль и поторопилась украсить меня накидкой. Надо сказать, женщина преобразилась. Строгая причёска волосок к волоску, длинная юбка, тёмная блузка, шаль. Словом, Муниса выглядит скромно и стильно, вполне пристойно для сорокапятилетней вдовы. Зеркал в нашем обиталище нет, но моя спутница одобрительно кивает, осмотрев меня с ног до головы.

И вот теперь мы бредём нога за ногу, огибая немаленькое поместье, круто забирая влево от казармы. Ограда здесь присутствует в виде высокого забора из кованных штырей, изредка перечёркнутых поперечинами.

Вот вдоль этого забора мы и гуляем, Муниса скромно смотрит в землю, а я верчу головой, как провинциал из глухой деревни, прибывший в столицу на шопинг. Надо же знать, куда именно мы попали моими стараниями, да и присмотреть варианты типа 'незаметно смыться' лишним не будет. Только вот интуиция мне подсказывает, что слово 'незаметно' здесь явно лишнее, как, собственно, и второе слово.

— Тебе удалось наладить разговор хоть с кем-нибудь? — я сразу беру быка за рога, едва наше обиталище скрылось из виду.

— Пока нет, — Муниса по-прежнему не поднимает глаз, — но ты знай главное, здесь поместье владетеля нашей земли, господина Наварга. А ты будешь учиться в школе здешних ведьмаков.

— Это понятно, зачем бы меня сюда тащили?

— Тебе полагается служанка и воспитатель.

— Понятно. Служанка ты, а воспитатель Янгус.

— Да.

Муниса мгновенно перехватила мою руку, протянувшуюся к металлической поперечине забора.

— Не вздумай трогать!

— Защита от прикосновения?

— Не знаю, но меня строго предупредили не касаться забора.

— Ладно. Что ещё?

— Пока всё.

Так и бредём, перебрасываясь незначительными словами. Имение утопает в зелени, которая начала потихоньку линять в жёлтый. Осень не за горами. И понятно любому, имеющему глаза, чувство прекрасного и отменный вкус нигде не изменили здешнему садовнику. Плодовых деревьев нет, ну и правильно, собирать падалицу и закапывать гниющие фрукты удовольствие небольшое. Зато присутствуют деревья с пышными кронами и по мере приближения к главному зданию ощущение вполне ухоженной 'заброшенности природы' сменяется чуть ли не английским парком. Яркие осенние цветы полыхают во всю силу красок, лепота!

— Тебе уже объяснили твои обязанности, Муниса?

— Конечно, со мной беседовала помощница Альбеты, госпожа Зумарис.

— Понимаю, на твоей совести питание, одежда, мелкие услуги, стирка, уборка, таскание тяжестей. И присмотр за девочкой с известной целью.

Муниса пожала плечами:

— А когда было иначе?

Ух ты, как интересно! То есть прислуга здесь всегда исполняет роли соглядатаев и прочих секретных сотрудников? Прелесть какая. То-то я удивлялась, что чёртова кухарка всегда знала, где меня нелёгкая носит. Не иначе те двое мальчишек старались, как говаривал мой племянничек, за долю малую.

— Скажи-ка, слуг обычно как-то заставляют присматривать за окружающими?

— Не совсем поняла тебя, детка.

— Ну, слуг шантажируют, чтобы ни занимались этим недостойным ремеслом?

— Какое ремесло ты имеешь в виду?

И вот тут я зависла совершенно конкретно!

Та-а-к, ещё раз для космосом не отмеченных, надо уразуметь, что доносительство тут не вменяется в вину! Это, стало быть, одна из добродетелей, что ли? Муниса кивает. Именно, Экрима, дорогая детка, мы все обязаны каждый день доносить господам обо всем, что творится вокруг.

Приехали, ребята, хватай мешки, вокзал отходит.

— Значит, каждый день ты будешь докладывать этой Зумарис обо мне?

— Обязательно, я уже и клятву дала.

— Зачем это?

— Так ведь положено.

Господи ты мой боже, до чего же трудно со здешними аборигенами! Что именно вам положено? Щека зачесалась так, что впору разодрать лицо до крови. Чёрт с вами со всеми, я сцепила руки в замок, чтобы не возникло порыва почесаться, уселась на поросший травой холмик, скрестила ноги.

— Муниса, сядь, прошу тебя, мне надо успокоиться.

Дышим, поднимая энергию по позвоночнику от копчика к макушке, вы-ы-дох, воздух покидает лёгкие вместе с золотистым столбиком, опускающимся к копчику и снова вдо-ох. Голова восхитительно пуста, а в мире разлиты покой и тишина...

Открываю глаза, Муниса сидит рядом, выпрямив спину и с интересом наблюдает за моими упражнениями. Значит, докладывать обязана? Учтём-с.

Как там гласит грузинская поговорка? Не стоит открывать многое даже другу с тем, чтобы впоследствии желать ему подавиться собственным языком. Так и запишем, друзей у меня здесь нет. Точка!

— А теперь давай поговорим о том, что именно ты станешь докладывать.

Муниса страдальчески морщится.

— Ты не понимаешь, клятва приносится магу.

— И что?

— Нарушение клятвы для простолюдина невозможно. Это смерть.

— Понятно, — я почесала левую щеку, опять свербит, холера, — как звучит клятва помнишь?

— Конечно, мы её с детства заучиваем.

— Излагай покуда нас никто не ищет.

Муниса кивает и монотонно цитирует. Ну что же, поклонение Всетворцу напоказ необязательно, но молитва трижды в день — это святое. Для полного внедрения в настоящую среду обитания только и не хватало молиться неведомому небожителю. Не исключено, что придётся заучивать эти примитивные завывания и распевать их во всю глотку, как делали мои коллеги по кухне. Мне и прошлых походов в храм хватило по самые ноздри. А вот с прочим содержимым клятвы гораздо хуже. Доносить следует всё: куда пошла подопечная, какую гримасу скорчила, чем позавтракала, что сказала противу главенствующей церкви и начальствующих господ. Какова её, то есть моя преданность господину?

И кроме того, оговаривается ежеминутная готовность отдать жизнь ради блага господина. А это Наваргу зачем? Что он будет делать с моей или Мунисиной жизнью? Слуги обязаны доносить о малейшем недовольстве окружающих. Всё, что покажется необычным или странным, следует записать по горячим следам и тут же докладывать, не рассуждая! Бди, смотри в четыре глаза, а если что не так, не по клятве, то жди беды!

— А ученики дают клятву?

— Не знаю я толком, — Муниса искренне расстроена.

— Понятно.

Она не знает, зато я догадываюсь, что клятву ученики тоже дают, а иначе как их контролировать? Итак, докладывать о необычном. А каковы критерии этого необычного? Непонятно также, что именно играет роль спускового крючка в случае нарушения граничных условий клятвы. А условия должны быть, иначе сама клятва теряет смысл. Вряд ли эти ограничения проговариваются вслух, но они существуют точно. И условия одинаковы для всех простолюдинов, коли уж они с детства заучивают голый текст. То ли ключевые слова проговаривает мысленно маг, то ли сама клятва как-то формирует ключи, то ли срабатывает какая-нибудь колдовская штучка, поди-ка догадайся. И кроме того, не бегают же слуги с доносами к господину Наваргу лично? Станет он выслушивать эти плебейские бредни, а как же, ждите. Да и челядинцев тут предостаточно, всех не переслушаешь.

Значит что? А то самое, существует разветвлённая сеть... назовём их агентами. Имеются кураторы этих агентов, а где-то на периферии зрения маячит центр всей этой паутины, именуемый 'наш господин'. И подслушка тут имеется, это как бог есть. Словом, ничего нового, те же тапки, вид сбоку. Ну и ладно, вроде бы мне не ампутировали мозги одновременно с возрастом, так что, возможно, побарахтаемся. Главное, не зарываться и не воображать себя умнее тех обитателей поместья, которые варятся в этом соусе много лет.

Моя собеседница явно встревожена долгим молчанием, она нервно и беспорядочно одёргивает шаль, да и губы дрожат.

— Что такое, Муниса?

— Да не хочу я ничего докладывать, дитя, — вот и голос срывается.

— Ты погоди расстраиваться, ещё не вечер, — я ободряюще похлопала наперсницу по руке, — не думай о плохом, докладывай, как положено, а я уж постараюсь что-нибудь придумать.

Вот именно. Сначала разберёмся с магией, здешней иерархией возрастов и способностей, выясним кто тут на ком стоял и какими такими энергиями эти счастливцы оперируют. Далее посмотрим на взаимодействие энергий, а там, глядишь, появятся и систематизированные знания, а затем получится разобраться с тем, что здесь называют магией.

В моей якобы магии сам глава ада не разберётся! Сама я тоже мало что понимаю, зато один факт точно не подлежит сомнению: чаще всего магия включается на неслабый раздражитель нервов. Наверняка возможно оперирование энергиями, покое, почему нет? Вот сегодня и попробуем, надо только железом разжиться.

Я почти уверена, что металл сам решает кого и какой мерой наказать, то есть кого напугать, как Мариса вначале, а кого и на тот свет отправить. Не сдержавшись, фыркнула, ну, это уже какая-то запредельная фэнтезятина, самой не смешно? Тут не эпоха Кабирского цикла господ Олдей! В этом страшноватом мире железяки хорошо летают не то по мановению десницы, не то просто силой желания, и самое приятное — пока не пытаются учить жизни.

Моя спутница прикасается к рукаву, она явно замёрзла.

— Пошли ещё погуляем пока нас никто не ищет.

И мы пошли. Муниса опять скромно опустила глаза, шаги её заметно потяжелели, и я в который раз подумала, что совершила непростительную ошибку, потревожив покой этой замечательной женщины. Но что уж теперь-то кулаками махать?

Мы молчим, думая о своём. Вечером попрошу Мунису рассказать о себе и окружающей действительности, мне категорически не хватает сведений об этом мире. Не худо бы сориентироваться и в личности особы, привязанной ко мне как обстоятельствами, так и моей собственной волей. А пока пересекаем центральную аллею, намереваясь обогнуть поместье по периметру. Задумавшись, мы едва успели убраться с дороги, пара лошадей, запряжённых в лёгкую коляску, летит, как на пожар. То ли упряжка эта с неба свалилась, то ли мы совсем страх потеряли вместе со зрением, но могу поклясться любимыми тапочками Билла Гейтса, ещё пару мгновений назад тут вообще никого не было, кроме нас!

Сердце начало ускоряться, вот ч-чёрт, сейчас опять начнётся запоздавший и незапланированный выброс адреналина и не дай, здешний Всетворец, в пределах видимости станет течь и плавиться железо! Ох, мать моя...

С закрытыми глазами делаю глубокий вдох, голос Мунисы постепенно стихает. С каждым медленным вдохом я вливаю в лёгкие пьянящий свежестью воздух, пузырьки света играют в золотом шампанском, и розовое молодое вино в прозрачном кувшине отсвечивает на свету почему-то золотом, а на выскобленный до желтизны стол медленно падают золотые и багряные листья винограда...

Вот и всё, достаточно простейшей дыхательной гимнастики, и сразу улеглись вставшие дыбом волосы на затылке, сердца вообще не слышно, так что открываем глазки. Муниса медленно пятится от меня прочь, глаза у неё вытаращены так, что я всерьёз испугалась, не дай аллах, выпадут.

— Ты что, Муниса?

— Ох, дитя моё, хорошо, что ты себя не видишь!

— Ну ты и сказала, что же тут хорошего?

— Эта гадина на твоей щеке... она сначала открыла пасть, — Мунису передёрнуло, — затем свернулась тремя витками!

— И всё?

— Посмотрела на меня, потом моргнула. Потом исчезла!

— Заснула, значит.

Неясно только одно, каков функционал у этой гадины. То ли она просто символ неведомо чего, то ли имеет какие-то свойства и может чего-нибудь активировать в нужный момент. Кто бы меня просветил на сей счёт?

— Ты смотри, смотри... — Муниса снова тычет пальцем.

О как! Моя антрацитовая змея на запястье сменила цвет, теперь она отливает золотом. Вряд ли это на самом деле золото, ибо попытка отогнуть металлическую головку не засчитана, плоская змейка не выразила желания согнуться. Так что слава всем здешним богам, это не золото. Это какой-то суперкрепкий сплав с неведомыми пока свойствами. Нужен химик или на худой конец здешний коваль, можно попробовать нагреть преобразованный металл, затем постучать по нему молотом и снова нагреть. Но пока что идеям стоп, змею я ковать не буду. Надо разжиться металлом и желательно прямо сейчас.

— Муниса, пошли! Будем искать кузницу!

— Зачем тебе?

— Надо! Идём!

Мы целеустремлённо топаем вдоль забора, высматривая хозяйственные постройки. Как же без них? Уже и господский дом скрылся за пригорком, мы спускаемся с невысокого холма. Ага, вот они где! Кузницу слышно издали, здесь явно присутствуют ещё какие-то мастерские, однако нам туда не надо. Незачем искать неприятности на свои нижние девяносто, хватит и кузнеца.

Мы не стали соваться к работающим внутри кузницы, а присели на побитый кусок дерева, который тут явно используют вместо чурбачка и приготовились ждать. Дабы не терять времени я приступила к расспросам и выяснила много интересного об этом мире, правда это многое касалось, в основном, жизни в деревнях. Но и то хлеб...

Первым из мастерской вышел, почти выпал молодой мужик в фартуке, с рукавицей на левой руке. Он вскинул на нас мутные глаза, глубоко вздохнул, издав при этом хриплый стон и аккуратно сполз по стеночке. Понятно, угорел над угольями, там це-о-два хватает, а вот вентиляция явно недостаточна. Я хватанула ковш из бочки с водой и щедрой рукой плеснула прямо в лицо, ещё один на голову парню, а следующий ковш ткнула в руки:

— Пей!

Он единым духом выцедил полковша и открыл глаза.

— Ну ты как?

— Да как все. Не сдохну.

— Там ещё кто есть?

— Мастер там, а ты кто?

Кто-кто... лось в пальто. На моё ворчание объект заботы никак не отреагировал, встал на карачки и попытался подняться на резвы ноженьки.

— Не торопись, дыши глубоко.

— Да отвяжись ты, девка! — грубиян упал лицом вниз.

Не иначе как в обморок свалился.

Муниса прикоснулась к плечу:

— Оставь его, детка.

Разумеется, дорогая Муниса, суду всё ясно, хамский мир, хамская вежливость. Пусть эта дурилка так и лежит кверху задом, нам нужен мастер, а не его помогай со скверным характером.

А вот и мастер. Крепкий мужик, выше Мунисы на голову, в каждую ладошку можно уложить арбуз среднего размера, обожжённые надо лбом волосы, фартук, багровое от жара лицо. Этот не стал валяться, как пьяный бомж, просто без долгих размышлений окунул голову в бочку с водой. Мне даже шипение послышалось, словно на утюг плюнули! Мастер отфыркивался, как синий кит и минуты две обливал себя водичкой из вёдра и это осенью! Силён мужик. Затем уселся на чурбачок и вздохнул, как развязанный. Обтёр ладонями лицо, украшенное ожогом, сплюнул вязкую слюну и уставился на Мунису.

— Ты кто, женщина?

Муниса слегка поклонилась:

— Я служанка госпожи.

Мужик перевёл взгляд на меня:

— Что-то мелковата она для госпожи-то. Ведьмачка что ли?

— Ученица господина Хайдура.

— Пока ещё не ученица, Муниса. Мой статус окончательно не определён.

— Хе. Из благородных, значит, девица-то... И что ты в кузне потеряла, госпожа?

— Как зовут тебя, мастер?

— Сетеш моё имя.

— Рада познакомиться. А я Экрима. Имею к тебе просьбу, уважаемый мастер.

— Сломалось что? Ну так пусть твоя служанка несёт, починим.

— Нет, не сломалось. Мне нужен кусочек железа, если есть лишний.

— Ну ты скажешь, госпожа! Зачем девице железо?

— Я покажу зачем, если позволишь войти в кузницу.

— Не дело молодой девице по кузням шастать, госпожа. А ежели господин маг прознают?

— А что, ученикам сюда путь заказан?

— Да не то чтобы заказан... — мастер замялся.

— Вот и хорошо. Муниса, присмотри за этим неженкой пока я с мастером поговорю.

Кузнец хмыкнул, оглядев наглую девчонку с ног до головы:

— Ну заходи, госпожа, да под ноги смотри, тут много чего валяется.

Да уж, тут всякое может валяться, кузня немаленькая, и окон в ней быть не может по определению, что ли? Здоровенная наковальня непривычной формы, верстак, в сумраке трудно рассмотреть остальное, но железок тут хватает.

— Можно? — показываю кусок бесхозного металла на верстаке.

Мастер кивает и отпрыгивает, как резвый зайчик, когда полукилограммовый слиток вдруг стёк на земляной пол и метнулся в нашу сторону.

Поднимала я с пола уже чёрный металл. А всего-то надо было позвать к себе этот милый кусочек, не кис-кис, конечно, а... позвать. Лучше не могу объяснить. Зовём же мы мысленно знакомого человека, которого видим в толпе, вот как-то так и надо позвать металл. До ковки сегодня дело не дойдёт, незачем пугать окружающих. Да и мастеру Сетешу на текущий момент впечатлений более, чем достаточно.

— Вот, видишь? Можно мне его взять?

— Б-бери, госпожа.

— Спасибо, мастер. Я скажу господину Хайдуру, что взяла металл себе, чтобы кузнеца и ученицу не обвинили в воровстве.

— Так это не магу надо сказать, а главному кузнецу.

— Где его найти?

— Так уехавши он.

— А ты сам можешь ему сказать?

— Могу.

— Ну и скажи. Прощай покуда.

— И тебе доброй дороги, госпожа.

* * *

Фух! Как прохладно на воздухе! Волосы, упрямо падают на мокрый лоб, выбиваясь из-под повязки, надо бы постричься покороче, забодала эта чёлка. Муниса безмятежно восседает на чурбачке, а у стены отдыхает подмастерье в том же состоянии.

Мы уходим, снова забирая влево по выходу из этой уютной долинки. И какой идиот выстроил кузню меж трёх холмов? А вентиляция как же? Ветерком потянуло только с вершины холма, а каково рабочим внизу без притока воздуха? Но с другой стороны, я ни разу не специалист, так что прячем собственное мнение подальше, в то тщательно охраняемое место, куда обычно и посылают непрошеных советчиков.

Муниса благовоспитанно молчит, а я грею в ладонях чёрный металл, тут его явно больше килограмма. Длинный путь вдоль забора не балует разнообразием пейзажа, мы обогнули примерно две трети поместья, миновав скотный двор, конюшни. Затем чуть не задохнулись близ птичника, там как раз чистили навоз. Мест содержания хищных птиц не нашли, зато благополучно вышли к дугообразному зданию и беспрепятственно проникли в нашу комнату. А она у нас одна на двоих.

Вовремя мы успели, трижды прозвонил колокол. С чего бы это?

— Звонят к обеду, твоя столовая справа от входа, детка. Ступай.

— А ты?

— А моё место в столовой для слуг.

— Увидимся здесь, ты там не торопись, поговори с управляющим о своих обязанностях, мы должны произвести хорошее впечатление, понимаешь?

— Разумеется, дитя, благородная госпожа и хорошо воспитанная служанка, — подмигнула Муниса.

Перед уходом я выпросила у Мунисы её старенький кошель, неохота мне тут металл оставлять без присмотра. Мало ли что, замок на двери отсутствует, советую Мунисе попросить управляющего, чтобы распорядился поставить на дверь обычную задвижку, на всякий пожарный. Обоснование простейшее, мы девочки, и мы ой-ой как стесняемся. Махнув друг другу на прощанье, расходимся в разные стороны.

Вот и столовая 'для господ ведьмаков'. Так-так, более десятка разновозрастных тинейджеров расселись за длинным столом, одежда одинаковая на всех, правда, разной степени изношенности и похожа на спортивную форму. И конечно, вся орава с интересом уставилась на меня.

Я постояла в дверях, давая возможность вдоволь налюбоваться моей особой. Как и следовало ожидать, весь десяток самым тщательным образом осмотрел пришелицу от ног до полуседой макушки, отметив особым вниманием кривоватые нижние конечности.

Подростки — это не есть хорошо. Пубертатные детишки, обладающие магией, представляют собой серьёзную проблему. А учитывая, что жизнь человеческая тут ничего не стоит, держим ухо востро. Как говаривал мой ныне далёкий сын, шпана обязательно попробует взять новенькую на излом. Справа выдвигается мужик в такой же спортивной форме.

— Экрима?

Наклоняю голову:

— Приветствую вас. Прошу прощения, кто вы?

— Наставник по боевой подготовке, мастер Лодар.

— Могу я попросить вас уделить мне внимание после обеда, господин Лодар?

— Наставник Лодар. Я не возражаю против беседы.

— Благодарю вас. Где я могу помыть руки?

— Следуй за мной.

Мыть руки тут принято в тазу. Ладно. Но куда вылить воду?

— Оставь таз здесь. Служанка уберёт. Твоё место рядом со мной.

— Благодарю вас.

— Не стоит так часто благодарить, Экрима.

Я слегка поклонилась вместо ответа.

Народец за столом оживился, когда слуги разлили по фаянсовым тарелкам суп. Хлебное блюдо стояло в самом центре стола, поэтому я подозвала служанку и попросила малую тарелку с куском хлеба. Затем зачерпнула суп и едва не выплеснула на колени, меня вполне ощутимо толкнуло ветром под руку. Наставник явно заметил происшедшее, но промолчал, только с интересом покосился. Понятно, наставники не лезут в детские разборки, поощряя драчливость будущих ведьмаков... такие тут у них, а теперь и у нас сучьи правила. Запомним. Везде эта чёртова дедовщина и кто тут такой умный? Ага, вижу.

— А-а-й! — взвился на ноги мой визави.

Да-да, любой дурачок подпрыгнет, если твоя собственная серьга мгновенно расплавится в ухе и капнет горяченьким серебром на нежное мальчиковое место! Один-один, ты смотри как танцует, прикрыв руками хозяйство!

— Это всё она! — заорал он, тыча указующим перстом в мою сторону.

Я невозмутимо и беспрепятственно отправляю в рот очередную ложку вкуснейшего супа, ломаю пальцами хлеб и жую, прикрыв глаза от удовольствия. Вот что-что, а хлеб тут пекут знатный. И, кстати, дорогая Экрима, в ближайшее время надо озаботиться ещё десятком браслетов, чует моя душа, что одной змейки маловато будет, ибо здешних мелких ведьмаков в наличии десять штук, а у них, небось и верные слуги имеются. В данный момент все сопляки усердно дуют на свои ложки, делая вид, что просто погулять вышли. Наставник же лениво повернул голову в сторону нервного ученика и невыразительно обронил:

— Пошёл вон из-за стола.

Вот и славненько, я уже имею на свою голову одного недоброжелателя. Всё вполне предсказуемо, не в сказку попала. Но стоит помнить простую вещь: как себя поставишь с первых минут общения, так оно пойдёт и далее. Ни в коем случае не позволять вытирать о себя ноги, месячная практика на кухне господина Йарина меня многому научила. И навсегда избавила от кое-каких иллюзий, привитых воспитанием в прежней жизни. Здесь человек человеку, чаще всего, не друг, а неведомо кто.

И что у нас на второе? Ничего себе, здоровенный стейк и края свисают с тарелки! И ножи для вторых блюд подают... да, почти в размер абордажных тесаков. Для моих рук сей прибор великоват, так что подзываем служанку.

— Как тебя зовут, милая?

— Эмита, госпожа.

— Принеси, пожалуйста, небольшой нож для меня.

Девушка оборачивается туда-сюда очень быстро, вполне миловидная юная особа, что в данной стране огромная редкость.

— Спасибо тебе, Эмита.

— К вашим услугам, госпожа.

Стейк тут принято резать ножом и в полном соответствии с этикетом цеплять отрезанное вторым прибором. Можно сказать, это помесь лопаточки с пикой. Почему бы благородной донье не внедрить культурку в массы, подобно славноизвестному дону Румате? Я отщипываю кусочек металла от слитка и разминаю под столом. Наставник Лодар пытается подсмотреть что именно девочка делает под покровом тайны, но скатерть скрывает действо, увы. Потерпи, наставник, скоро увидишь.

Ага, и я и окружающие с интересом уставились на золотистую вилку с тремя зубцами и выпуклой монограммой на черенке — семизубцовая корона в овально-ромбовидном картуше — совсем как на французской чеканке фиг знает какого века.

А теперь можно приступать к стейку. Конечно, весь кусок мяса я не осилю, но четыре кусочка из середины с удовольствием съела. Строго говоря, я и супом наелась, но по мясу успела соскучиться за время моей кухонной практики в роли 'помой, принеси, пошёл вон'.

Как и следовало ожидать, обед прошёл в молчании, глубоком и полном смысла. Меня никто не беспокоил, так что обошлось без дальнейшего членовредительства. После трапезы господа кадеты мгновенно попрятались по комнатам, а наставник Лодар пригласил меня в свои апартаменты, состоящие из трёх небольших, но весьма уютных комнат.

— О чём ты хотела побеседовать?

— Приношу извинения, если мой вопрос покажется вам выходящим за рамки отношений наставник-ученик.

— Говори, наши отношения пока не имеют рамок вовсе.

— Могу ли я узнать, что вам известно обо мне, наставник?

— Ты необученный маг металла. Я должен знать что-то ещё?

— Если меня примут в ученики, то, полагаю, вам следует знать, что у меня полностью отсутствует память о прошлой жизни. К сожалению, я обречена едва ли не каждое мгновение попадать в неприятные ситуации из-за отсутствия простейших сведений об окружающем мире.

— У тебя хорошо поставлена речь, дитя.

— Мне уже говорили об этом, но увы, я ничего не могу вспомнить. Зовите меня Экрима, прошу вас. И я буду весьма благодарна любому, кто возьмётся восполнить досадные пробелы, как бы это сказать... в моём ощущении мира, хотя бы на первых порах. Вы можете кого-нибудь порекомендовать для такого обучения?

— Этот вопрос нужно обсудить с твоим воспитателем и мастером Бенрегом, главой школы. Он будет преподавать магические основы боевых действий. Но я мог бы предварительно поговорить с Бенрегом, как бы это сказать...

— При некотором условии, разумеется?

Мастер рассмеялся:

— Конечно! Если ты сделаешь для меня тот удобный прибор, которым так ловко пользовалась за обедом.

Я покивала с готовностью, выложила на столик чёрный слиток, отщипнула кусочек, затем подумала и ещё отщипнула, ручонка-то у мастера Лодара немаленькая.

— Есть у вас герб, наставник?

— Я из простолюдинов, Экрима.

— Ну что же, а любимое животное у вас есть? Или птица?

— Ворон, пожалуй.

Угу, ладненько, я прикрыла глаза и мысленно потянулась к кусочку металла, вспомнила и ярко представила крупного чёрного ворона с жёлтым клювом, вот он царственно повернул голову вправо и замер. Покачала изделие в руке, а затем слегка сплюснула черенок, чтобы удобно лежал в руке. Самое интересное, мне нет нужды видеть процесс творения глазами, пальцев вполне достаточно. И воображения.

Вот так, наставник Лодар! Мы оба уставились на результат, это иссиня-чёрная вилка о четырёх зубцах с застывшим взъерошенным вороном в верхней части черенка. Можно сказать, что это поясной портрет грозной птицы с ярко-жёлтым клювом и злобным глазом, раскрытым во всю ширь. Завершают картину три желобка, аккуратно проточенные вдоль черенка (один короче другого) и едва намеченные тёмно-золотым наполнителем.

— У тебя определённо талант, Экрима. Прекрасная вещь.

— Спасибо, наставник.

— И тебе спасибо. И пока ты здесь, отправимся к лекарю. Я должен видеть тебя без одежды, чтобы понять в каком состоянии мускулатура, а лекарь обязан определить все недостатки здоровья.

— Я готова.

— Тогда пошли.

Небольшая больничка расположена в левом крыле здания и представляет собой несколько помещений, очевидно, объединённых общей целью, обстановка сочетает рациональность с минимализмом. Лекарем здесь служит немолодая женщина в сером балахоне с завязками на спине, меня представили ей, как предполагаемую ученицу.

Госпожа Дальгина окинула меня внимательным взглядом и отослала за ширму раздеваться. За ширмой меня встретила ещё одна особа, не исключено, что тоже лекарь. Или нет? Эта тётка мгновенно стащила с меня одежду, обмотала бедра повязкой, а по поводу бюста высказалась вполне определённо 'нечего там прятать', после чего попыталась вытолкнуть на всеобщее обозрение. Я, разумеется, выталкиваться не согласилась, резво отступила на шаг, поднимая руку с браслетом на уровень глаз, змеючка подняла золотую голову и зашипела. Грубая тётка замерла на месте.

— Я сама в состоянии выйти из-за ширмы.

Наставник Лодар и мадам Дальгина встретили меня, посмеиваясь. Наверняка, эта чёртова санитарка или кто она там есть, не первый раз выталкивает голых детей пред грозные очи наставников. Не знаю, принято ли тут шибко стесняться лекарей и наставников. Меня врачи-мужчины и мужчины-тренеры, или, скажем, массажисты вообще никогда не смущали. А чего, собственно, стесняться? И врачи, и прочие дяди из приведённого списка повидали нашу сестру во всех позициях, так чего, спрашивается в задаче, дёргаться. Мы для них говорящие и болящие объекты, а вовсе не красотки в сексуальном белье. Я и в старом мире к этой категории не относилась, а в данной реальности тем более не отношусь.

Наставник подтянул меня поближе, ощупал мускулатуру рук, ног, спины, заставил сгибаться во всех направлениях, поставил на мостик, развернул спиной и хорошенько пнул пониже спины да так, что я едва в стену не влипла и с интересом понаблюдал, как я смогла сохранить равновесие. Ничего себе у них тут тесты! Помучил меня ещё минут двадцать, затем совсем по-земному проверил рефлексы и передал врачихе.

Там обошлось без физических упражнений, я вытянулась на столе, после чего мадам Дальгина поводила надо мной руками и велела одеваться.

— Что скажете, госпожа Дальгина?

— Ничего утешительного, — лекарка расположилась напротив собеседника на табурете, — недоедала с момента рождения. Простолюдинка, что тут можно добавить? Воина из неё не получится, последствия голодания я уберу эликсирами, но далеко не сразу. Напряжённые тренировки с оружием исключены, но выносливость присутствует, дожила ведь она как-то до своих лет... Но это и всё.

Мастер Лодар оглянулся в мою сторону:

— Экрима, выйди и подожди меня за дверью.

— Слушаюсь, наставник Лодар.

Эх, жалко, не услышу остального! Я тихо прикрыла за собой дверь, затем провела рукой по металлическому узору, красивые изгибы и очень тонкий металл, это украшение двери или защита? Стоп, а кто сказал 'не услышу'? Металл ведь проводит звуковые волны или уже нет? А вот сейчас и узнаем. Я мысленно потянулась к металлической оплётке двери... такое ощущение, что ажурный узор нагрелся. Точно, теплом потянуло от запертой двери. Так, отходим подальше. Ага, метров с пяти уже не слышу их голосов.

— ... это недоразумение повелитель металла?!

— Именно, госпожа Дальгина, к тому же владетель Наварг недвусмысленно выразил свою волю. Девчонка должна вырасти в настоящего мага, а не застрять на уровне адепта. Я думаю, можно давать ей минимальную нагрузку для укрепления имеющихся мышц.

— Не возражаю, наставник. В свою очередь я постараюсь вернуть этой селянке утраченное здоровье, хотя и жаль тратить редкие эликсиры на такую... зверушку. Ладно, ступайте!

Я хмыкнула, зверушка, надо же! Похоже, в этом имении дворяне косяком ходят или конкретно эта бывшая простолюдинка, выбившаяся в эскулапы, страдает снобизмом в острой форме. Торопливо шагающий от медпункта Лодар заметил меня далеко не сразу. Я сижу на корточках у противоположной стены, и в первый момент наставник завертел головой, затем благосклонно заметил 'зверушку' и махнул рукой 'следуй за мной'.

После медосмотра его тон и обращение претерпели значительные изменения. Наставник двинулся по коридору, не оглядываясь, словно ему было безразлично иду я за ним или нет. Никакой вежливости и попыток подождать не поспевающую за ним девочку. У моей двери он, не оглядываясь сделал отмашку. Понимай, как знаешь, дорогая Экрима. Я и поняла, свернула в свою комнату и попала прямо в объятия воспитателя.

— Где ты бродишь, девочка?!

— Меня осматривал лекарь в присутствии наставника Лодара.

— Господин Янгус! — многозначительно добавил мой воспитатель.

Я охотно согласилась:

— Господин Янгус. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Сначала мы займёмся изучением этикета.

— Господин Янгус, со всем уважением хочу предупредить вас, что обучение мы начнём не раньше, чем вы обрисуете мне мои права и обязанности, как ученицы. Это первое. И второе, вы столь же подробно изложите мне ваши собственные права и обязанности. Это необходимо, господин Янгус, дабы избежать злоупотреблений с моей и вашей стороны. А особенно с моей, ибо не мне вам рассказывать, что ученикам свойственно отлынивать от занятий и выискивать малейшие лазейки для оправдания собственной лени.

Мой воспитатель вскинул брови, смерил меня взглядом с ног до головы и опустился на лавку у входа. Подёргал себя за буйную шевелюру, пожевал губами и расправил складки на камзоле. Совершив ещё пару-тройку ненужных движений, снова уставился в пространство.

— Интересно, — пробормотал он, — события могут принять неожиданный оборот.

И вышел вон.

Муниса резко выдохнула воздух.

— Экрима, ты просто невозможный ребёнок!

— Я знаю, Муниса.

Намучается она со мной, это точно. Но ведь не объяснишь ей, что притворство мне не поможет. Всё равно подлинная натура вылезет поперёд новой личности, да и возраст накладывает отпечаток. Как ни старайся скрыть своё отношение к этому миру, получается из рук вон плохо! Мало мне по горбу доставалось от кухарки за понимающие взгляды?

— Господин Янгус благородного происхождения, — всплеснула руками добрая женщина.

— Понимаю.

— Нет, не понимаешь. Ты обязана подчиняться ему!

— А разве я говорю обратное? Я же не грубила и была почтительна?

Не то, чтобы я тупила, но кто мне объяснит до какой степени простолюдинам надо уничижаться? И, кроме того, разве в этом обществе господ дворян нужно встречать на коленях?

— Экрима, детка, ты не можешь так прямо смотреть в лицо человеку его происхождения. Не положено!

— Понятно. А что мне положено? Если ты не заметила, никто из присутствующих здесь благородных господ не поторопился указать девчонке её место. И как я должна себя вести, не имея никакого статуса?

— Ох, детка, скромно ты должна себя вести, понимаешь? Скромно!

— Скромно, это как? На коленях ползать у благородных ног здешних господ? Сложить благонравно ручки на пузике, смотреть в землю, и сгорбиться?

— Трудно с тобой, дитя, — вздохнула Муниса.

— Ладно, зайдём с другой стороны. Поясни мне, кто будет меня обучать моим обязанностям? Ты?

— Конечно, нет!

— А кто?

— Господин Янгус.

— Тогда чего ты беспокоишься? Пусть он и выполняет возложенные на него обязанности, учит и тычет носом в промахи.

Муниса снова всплеснула руками и опустилась на скамью.

— Носом?! Да только за одно предупреждение, которое ты посмела высказать господину Янгусу, да ещё и глядя ему в лицо, меня запорют до полусмерти.

Господи, спаси и помилуй, до чего с ними трудно, с этими воспитанными простолюдинками! Но я просто обязана попытаться успокоить славную женщину, не за себя же она так волнуется! Да и разговор желательно столкнуть с точки напряжения.

— Ты погоди расстраиваться, сейчас вернётся наш воспитатель и я постараюсь прояснить наше, то есть моё положение. А пока расскажи мне, как ты тут устроилась?

Оказалось, что всё идёт хорошо, Мунису приняли в общество слуг, указали место за столом, объяснили обязанности по отношению к ученице Экриме, которая 'уж такая странная, уважаемая Муниса, такая непонятная'. Жить со своей служанкой я буду в одной комнате, так положено. Я не возражаю, лично мне удобно, да и комната довольно большая, у окна стоят две кровати, разделённые двумя табуретами, о тумбочках тут понятия не имеют, что ли? Большой шкаф, дверцы отсутствуют, зато в нём множество полок. Стол для занятий, стул, даже два стула. Аскетично, но в чём-то и справедливо, тут не графья будут проживать.

Ладно, сначала осмотрюсь здесь, а затем попробую отыскать плотников. Если получится, договорюсь об изготовлении двух тумбочек мне и Мунисе. Я прошлась по комнате, ну что же, изрядно. Жить можно, вот только крючки для верхней одежды, скажем, на стене тоже отсутствуют, но это я сама сделаю. Штор на окне нет, нехорошо, делаем зарубку на прикладе — тумбочки, шторы, карниз, крючки, полочка над столом для книг, ящик для разных принадлежностей. И хорошо бы дверцы на шкаф, но это дела не срочные.

Господин Янгус не заставил себя ждать, мы покинули комнату, и мой воспитатель весьма воспитанно распахнул дверь перед простолюдинкой.

— Только после вас, господин Янгус, — склонила я голову.

Комната оказалась чем-то вроде учебного класса, мы расселись друг против друга с соблюдением всех церемоний, первым опускает задницу на лавку старший, затем на краешек лавки садится младший. И желательно при этом скромно опустить глазки. Задолбало!

Мой воспитатель донёс до сведения подопечной ученицы её статус — адепт школы боевых магов, именуемых чаще всего ведьмаками. Все правила поведения изложены в своде собственно правил. В мою сторону полетела и шлёпнулась прямо перед носом толстая книга. И тут учителя пробрало основательно, читать я не умею! Он воздел руки к небесам и произнёс что-то явно непечатное на незнакомом языке.

— Значит, первым делом займёмся грамотой! А свод правил тебе прочтёт вечером твоя служанка.

И началось, тридцать семь букв здешней азбуки, написание букв, очень похожее на грузинское письмо, а оно, слава тебе, Творец этого мира, слоговое, так что можно учиться спокойно. Наставник Янгус выносил мне мозг до ужина, грифельная доска не пострадала, зато я очень устала с непривычки. Последний раз я училась грамоте, дай бог памяти, сорок шесть лет назад! Это нудное обучение помогло слегка растопить лёд в отношениях, и воспитатель несколько утешился тем, что девчонка не безнадёжна, уже кое-как пытается читать по слогам. Правда, понимает немногое, но по выражению весьма подвижного лица господина Янгуса можно прочитать облегчение, мол, лиха беда начало.

Снова трижды пропел петух, то есть три удара мелодичного гонга призвали заинтересованных особ к ужину. Я заскочила в комнату обрадовать Мунису вечерним чтением, оставила книжку на столе и помчалась в столовку.

Там уже накрыт длинный стол, во главе которого расположился наставник Лодар, сменивший коричневый камзол на просторную блузу. Адепты толпятся у другого конца стола, видимо, в ожидании разрешения занять места. Все мальчишки снова уставились на меня.

— Добрый вечер, господа. Меня зовут Экрима.

Присутствующие ученики недоумевающе переглянулись. Что, не поняли? Тёмный народ. Я промаршировала к другому концу стола.

— Наставник Лодар, разрешите занять моё место.

— Располагайся, Экрима, — он указал на табурет справа, — каковы твои успехи в изучении грамоты?

Я слегка задержалась с ответом, расстилая на коленях старый платок Мунисы, он у меня нынче поработает салфеткой, а квадратный лоскут белой ткани — салфеткой для губ.

— Благодарю вас, наставник, уже пытаюсь читать по слогам. К сожалению, память не восстанавливается и мне придётся начинать с самого начала.

Лодар кивнул остальным, и мальчишки заняли свои места. Ужин подавала та же малышка в тёмном платье с неброской вышивкой по вороту. Два больших блюда с мясом... опять мясо! Да ещё и на ночь, но, впрочем, что я могу знать о рационе ведьмаков? Каша, молоко, варёные яйца, овощи! Мясо пахнет очень вкусно, оно явно томилось в печи и запекалось в каком-то соусе.

Разговаривать за едой тут не принято, однако, я посчитала нужным поблагодарить Эмиту за маленький нож, после чего все одиннадцать сотрапезников уставились на меня, как бараны на соответствующие ворота.

Мне давно ясно, что юные господа ведьмаки обслуживающий персонал, в лучшем случае, не замечают. Оно и понятно, слуге — слугово, магу — магово. Все дурачки, что здешние, что земные, слуг в расчёт не принимают, как правило. А напрасно. Самые лучшие шпионы — это слуги, самые надёжные убийцы — это 'преданные' слуги, а уж если вершители судеб перманентно обижают слуг, то посторонний человек, лишённый комплексов, может многое совершить. Причём, руками тех самых обиженных. Магия магией, но соображалку тоже никто не отменял.

Не исключено, что при наличии такой пугалочки, как магическая клятва, все здешние волшебники маются одной стандартной болячкой на всех — недооценкой способностей простолюдинов. Думаю, этим недугом заражены все, в том числе и взрослые маги, пусть и не в такой степени, как господа начинающие ведьмаки. Отчего-то мне кажется, что привычка полагаться на собственную магию сыграет кое с кем плохую шутку. И, надеюсь, это буду не я.

О здешнем обществе я почти ничего не знаю, так что все рассуждения на эту тему пока напоминают слепок с психики землян. Выводы делать рано, но обязательно следует привлечь на свою сторону слуг, не помешает. Слово здесь, слово там, предупреждающая гримаса, да мало ли как можно помочь ближнему в благодарность за хорошее отношение. Решено!

-... Экрима!

Смотрю на наставника, ох ты, ничего не расслышала кроме обращения.

— Прошу прощения, наставник Лодар, задумалась. Повторите вопрос, пожалуйста.

— Я об этом и спросил. О чём именно ты задумалась?

— О слугах, наставник Лодар.

— Да? И каков итог размышлений?

— Мне кажется, об итогах рано говорить, я и суток не нахожусь в этой школе. Просто мне показалось, что их мало для такого огромного хозяйства.

— На самом деле их достаточно в самом поместье и в этой комнате. Сейчас здесь присутствуют двое.

Двое? И где они? Я обвела взглядом столовую, ну и где прячутся эти двое? Может, шутка юмора такая? Мальчишки, сопящие над десертом, тихонько хихикают над новенькой, не замечающей очевидного.

Наставник снисходительно кивнул:

— Посмотри вокруг магическим зрением.

Чем-чем? Сохраняя, как мне показалось, невозмутимым лицо, пытаюсь понять, что за штука такая это самое зрение, чем именно нужно смотреть и куда. Поскольку никто не торопится с объяснениями, мне остаётся только пожать плечами и вернуться к еде.

— Плохо, Экрима.

Наставник качает головой, отчего седоватые волосы, собранные в хвост и переброшенные на грудь, шевелятся, как живые. Я киваю, может и плохо, но учёба ещё не началась, там посмотрим, что у нас плохо, а что хорошо. Мне пока грамотой овладеть надо, добраться до здешней библиотеки при условии, что таковая имеется, А кроме того, желательно заняться физподготовкой, а то новообретённое тельце соплей перешибёшь, о чём я и сообщила наставнику.

Ужин закончился не скоро, сначала господа присутствующие откушали овощи, яйца, затем мясо с гарниром, запивая все это какой-то тёплой кислятиной из кувшинов. Вино, не вино... не понятно. Я это пить не стала, а попросила чистой воды, на что наставник Лодар заметил, что лучше бы мне всё-таки выпить эликсир. На вопрос, в чём именно заключается действие эликсира мне никто не ответил, зато детишки в очередной раз вытаращили глаза. Понятно, что ничего не понятно, но пойло это я выпила с закрытыми глазами и задержав дыхание.

* * *

... Мунисы в комнате не оказалось, видимо, ужинает и общается с коллегами. В шкафу прибавилось вещичек и три четверти полок заполнены разными предметами туалета, или как оно тут называется. Брюки я точно вижу, затем какие-то кофтейки, нечто объёмное и аккуратно свёрнутое, наверху сложено детское, внизу — Мунисины одёжки. Комната начинает приобретать жилой вид, теперь хорошо бы окна прикрыть шторами для уюта, но это дело нескорое, ибо сначала над обзавестись полезными знакомствами.

О, вот и Муниса. Она заговорщицки кивает, пойдём-ка погуляем. Я против, сначала почитаем, да и прогулки перед сном гораздо полезнее, чем после ужина.

Муниса удобно расположилась на кровати и начала читать эти правила непосредственно со слов 'Запрещается'. Как выяснилось, адептам запрещается многое, если не почти всё. Запрет на общение с родственниками меня не касается, родни моей тут днём с огнём не отыщешь. Запрещено писать письма домой и вообще кому-либо, проживающему извне. Сурово (вплоть до телесных наказаний) осуждается любая попытка оспорить приказ наставника, запрещено жаловаться на наставников кому бы то ни было — а вот это уже произвол!

Драки между учениками запрещены. И разрешены только поединки в присутствии наставников заинтересованных сторон. Излишне баловаться магией на территории запрещается. Любая попытка колдовать на свой страх и риск чревата немедленным изгнанием. Неплохо звучит, но вот какова поганая действительность, я уже видела днём. В столовой. Есть тут среди равных и такие адепты, что равнее прочих, знакомо.

Спиртное пить запрещается. Кто бы спорил? Деньги зарабатывать магией запрещается, и сие незаконное деяние становится вполне законным только при наличии разрешения господина Наварга. Ну и ладно, только не говорите мне, что бартер тут тоже запрещён, не поверю. И о бартере, кстати, ни слова не сказано. Очень хорошо. Книга толстая, но, к счастью, рукописная, так что нам хватило двух часов вдумчивого чтения. По окончании чтения стало очевидным, что никаких прав у адептов нет, зато присутствуют сплошные обязанности. Нарушение любого из 'запрещено' наказывается незамедлительно и, сколько можно судить, никто особенно не заморачивается доказательной базой. А вот это очень плохо, хотя и ожидаемо.

Магией тут называется сознательное управление энергетическими потоками, если я правильно поняла довольно туманное определение, содержащееся в первом прочитанном абзаце. Ну, что сказать? Это разумно. Любое энергетическое воздействие суть преобразование одного вида энергии в другой, ничего нового, сплошная физика. С этим пока ясно.

А вот теперь можно и погулять, воспитатель мой бродит неведомо где, так что надеваем плащи и прочие шали, докладываемся здешней домоправительнице, госпоже Ардоне и топаем на выход. Покидать казарму можно только с разрешения соответствующих лиц, вот и запасёмся нужным разрешением. А заодно попросим о задвижке на дверь.

Госпожа Ардона, некрасивая особа лет сорока в длинном коричневом платье, выслушала мою речь со всем доступным вниманием, задумчиво покивала и изрекла:

— Да, это разумная просьба. Двенадцать молодых ведьмаков, гораздых на выдумки, это слишком много на одну маленькую девочку. Придётся поставить и магический замок на внешнюю часть двери. Пожалуй, займусь не откладывая.

— Вы очень добры, госпожа Ардона. Можно нам погулять перед сном?

— Ступайте, но желательно вернуться до захода солнца.

— Спасибо, госпожа Ардона.

Муниса слегка присела в поклоне, а я просто склонила голову, как положено. И мы наконец-то выкатываемся наружу, до заката ещё часа два, если не больше, так что снова бредём, круто забирая влево.

— Что нового узнала, Муниса?

— Много разного, в том числе и неприятного.

— Да? А точнее?

— Магическая клятва и в этот раз на крови!

— О! С какой целью?

— Госпожа Ардона всегда будет знать, где я нахожусь.

Теперь понятно, тотальная слежка. Ну да, зачем полагаться на нестабильные артефакты, когда вот он, живой индикатор наличия ученицы в пределах поместья, ходит, разговаривает, кланяется и лепечет 'мой господин' на каждый чих биг-босса.

— Ничего страшного, я сбегать не собираюсь, незачем. Да и некуда бежать.

— И это не всё.

— Что ещё?

— Ежедневный доклад о необычном, о способностях и о сказанных словах. Догадываешься, о чьих словах?

Я хмыкнула:

— Уверена, что всё запомнишь?

— Так ведь зелье подчинения на что?

— Уже опоили?

— Вечером пришлют из Главного дома.

О как, Главный дом. С большой буквы.

— Ладно. А чем тебе грозит попытка сокрытия сведений?

— Для простолюдина наказание всегда одно, точнее, их два.

— Понятно, смерть или каторга. Причём, первое предпочтительнее второго.

— Не совсем. Женщин продают на Каторжные острова. Убивают только мужчин.

— А почему так?

— Мужчины не рожают.

Да уж, поспорили хрен с редькой, кто слаще! Вот ведь сволочи, ещё и поголовье простолюдинов регулируют с помощью каторжников! Тактика весьма напоминает действия эсэсовцев в отношении 'недочеловеков'. Поголовье стада надо поддерживать в количестве, достаточном для воспроизводства. И вот в этом ключе мне хотелось бы знать, как именно отольётся любое несанкционированное выступление 'детки' самой Мунисе. Прямой вопрос поставил мою наперсницу в тупик.

— Не знаю, что и ответить...

Мы шагаем вдоль забора в медленно сгущающихся сумерках... осень. Заметно похолодало, Муниса прячет зябнущие руки под тёплую шаль, меня тоже пробирает под шерстяным плащиком, но мы упрямо топчем тропинку в избранном направлении. В своё время мне придётся расплачиваться с господином Наваргом за кров, стол и обучение. Подозреваю, что расплата распространится на всю оставшуюся жизнь. И в этом теперь замешана единственная добрая душа этого мира. С размаху впечатываю кулак в ладонь! Дура! Что мне стоило подумать головой, а не задницей?! Мало мне собственных грядущих неприятностей, так ещё и Мунису потянула!

Знакомая черно-багровая пелена застилает глаза! Адски свербит левая щека, и мне приходится едва ли не за шиворот себя хватать, удерживаясь от желания разодрать татуировку заточенными под бритву когтями. Дрожащими руками нашариваю остаток металла в поясной сумке. Не дожидаясь прикосновения, сумка обрывается с пояса и прямо перед моим носом в воздухе яростно затанцевали не менее десятка тонких стрелок!

Муниса шарахнулась с невнятным восклицанием и теперь пристально наблюдает, как этот металлический рой планирует на ладонь, складываясь в пучок. Страха в моей спутнице нет, одно любопытство, это хорошо. Выдыхаю горячий воздух с немалым облегчением, слава здешнему Всетворцу, металл и не подумал нападать на Мунису. Вот так, господа, одна, две, три... ага, двенадцать чёрных змеек. Целая армия для защиты и нападения. Значит, металл всё-таки обязан защищать своего мага? А других он защищать намерен?

Мысленно потянулась к получившемуся рою, две змейки шевельнулись в ответ, отлично, вот вы и послужите защитой Мунисе. Теперь это шпильки со змеиными головками, заострённые с одного конца, неплохо.

— Вот тебе для волос, пусть они всегда в причёске торчат, как сейчас. Теперь это твоя защита. Понятия не имею, как она сработает, но попробуй поладить со змейками.

Муниса замерла от неожиданности, но затем несказанно удивила меня тем, что бестрепетно вынула из причёски опасные шпильки и осторожно погладила змеиные головки, не замедлившие укусить её за палец. Я обалдела! Но Муниса стоически вынесла нападение, явно понимая, что это необходимо, только взглянула на меня с перекошенным от боли лицом.

— Что это значит?

— Ты забыла, все защитные артефакты создаются на крови. Амулет должен отведать крови владельца, иначе им может воспользоваться любой.

Новое дело! Но тем лучше, теперь эти две игрушки поработают Мунисиными охранниками. Будет здорово, если слугам не запрещено владение подобными амулетами. Расспросы подтвердили предположение, прямого запрета не существует.

Мы обошли по широкой дуге Большой дом, оснащённый наружными магическими светильниками, весь второй этаж тоже ярко освещён. Наверное, в ночи окна просто пылают. Я покосилась на пучок змеюшек, по-прежнему зажатый в кулаке. Куда бы их спрятать?

— Там сегодня большой приём, — кивнула Муниса на освещённые окна.

— И кого принимают?

— Магов. Тут нечасто бывают другие гости, как мне сказали.

Наша прогулка несколько затянулась, зато теперь я знаю, что имею честь проживать в княжестве Варг, владетелем которого и является господин Наварг со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде собственной вотчины, небольшой армии, а также немаленького подразделения боевых магов, традиционно именуемых ведьмаками и прочим воинством, успешно окаянствующим во славу господина. Помимо супруги, к многолетнему браку прилагались четверо разнополых деток различной степени стервозности, двое из которых вскоре покидают родной дом, будучи помолвленными невестами других владетелей.

Понятно, предположила я вслух, девок выдают замуж, чтобы глаза не мозолили или с целью укрепить своё положение. А вот и нет, возразила Муниса, на кухне говорили, что обе девицы, обладающие немалой магической силой, удачно помолвлены с благородными господами соседних стран, куда и отбывают для участия в собственных брачных церемониях. Благодаря бракам девчонок, господин Наварг, именуемый князем Варг, приобретает двух не самых слабых союзников. Так что сегодня в Большом доме прощальный не то бал, не то ужин, на который прибыли маги из обоих земель, куда отбывают юные невесты. Аминь.

Мы прибыли в свою казарму вовремя, показались госпоже Ардоне, которая обрадовала меня известием, что завтра с утра мне надлежит явиться к господину Лодару для каких-то занятий, после чего меня ждёт завтрак, обучение грамоте, а затем моей необразованной особой лично займётся воспитатель, господин Янгус.

... Утро началось с бега вокруг озера. Как и было обещано, мой воспитатель лично стащил меня за шкирку с постели. Под его пристальным взглядом Муниса, причитая шёпотом, обрядила меня в подобие спортивного костюма, натянула на ноги лёгкие сапожки, сваливающиеся с ног по причине категорического несовпадения размеров ноги и обувки, после чего наставник Лодар велел мне бежать вокруг озерка.

Сапоги слетели с меня примерно через десяток метров, поэтому я побежала босиком. Как в своё время выражался мой внук, дыхалка сдохла на полдороге, и к финишу я только что не приползла. Падать замертво не стала, всё равно поднимут пинками, да и останавливаться нельзя, сердце сорвать не хочется. Поэтому я медленно перемещалась, уперев руки в колени, не глядя по сторонам и стараясь восстановить дыхание.

Справиться с колотьём в правом боку удалось не сразу. Кто там столь неподдельно возмущён, печень? Наставник Лодар едва удостоил меня взглядом, зато воспитатель подхватил на руки и потащил в больничку. С чего бы? Ну не тренированная я девочка, что делать? Если нагрузки давать постепенно, то...

Госпожа лекарь обследовала меня подозрительно быстро, всего-то поводила ладошками над моим распластанным телом, после чего передала в руки той же дурно воспитанной санитарке. Противная старуха принялась накачивать меня какими-то зельями пока госпожа Дальгина отчитывала моего воспитателя. Откуда следует? А из интонации её короткого, но весьма прочувствованного спича, ибо на сей раз лекарка отчитывала моего воспитателя на незнакомом языке.

Не без помощи санитарки я выпила целых три мерзко пахнущих состава. Старуха бесцеремонно прервала мою медитацию над противными эликсирами, для чего взяла мою шею вполне профессиональным спецназовским захватом, и гнусные зелья покатились по пищеводу, как по маслу. Она же обтёрла грязные ноги пациентки влажным полотенцем, обработала какой-то жидкостью разбитый палец и натянула толстые носки на мои многострадальные конечности.

— Куда твой воспитатель смотрит? — бубнила старуха, под нос, — гонять бегом недокормленное дитя. Да ещё и босиком.

— Просто сапоги свалились, — пояснила я.

— А по размеру подобрать не получилось? — съязвила санитарка.

— Так нету моего размера!

— Ты ещё скажи, что и служанки у тебя 'нету', — резко вмешалась врачиха, — пусть сапожника отыщет. Силовые упражнения я запрещаю до специального разрешения.

— Но ведь я могу понемногу тренироваться... — вякнула я из-под натягиваемого на меня тёплого свитера.

— Трина покажет тебе несколько упражнений, которые ты будешь повторять каждый день, — лекарка остро взглянула из-под бровей, — и если ты хочешь жить, то не станешь ими пренебрегать.

— Всё настолько плохо, госпожа Дальгина?

— Гораздо хуже, чем ты думаешь, — фыркнула мадам доктор, — главная твоя беда кроется в твоём же сердце. Поэтому первое семидневье будешь приходить сюда шесть раз в день, начиная с завтрашнего утра. Трина станет отпаивать тебя нужными эликсирами, а мой помощник будет работать с твоей кровью. Поняла?

— Да, госпожа Дальгина.

— Теперь ступай и жди за дверью.

— Спасибо, госпожа Дальгина.

Лекарка отмахнулась от меня, жестом отсылая вон простолюдинку вместе с санитаркой. Старуха посеменила по коридору в неизвестном направлении, а я осталась стоять напротив двери. Очень хорошо, попробуем подслушать их разговор? Да запросто! Я мысленно потянулась к металлической оплётке внешней части двери, это явно магическая структура, не одна же физика тут рулит?

За дверью не только больничка, там явно наличествует лаборатория, где ей ещё быть, как не в лекарне? А где лаборатория, там всякие небезопасные ингредиенты, редкие вещества и прочие яды. И, стало быть, что? Да то самое, на двери просто обязана быть магическая защита от дураков, шустрых адептов и злоумышленников.

— ... разумеется, я доложу господину Наваргу, ибо ты дважды пренебрёг моими указаниями.

— Это ложь!

Нехорошее молчание было ответом на негодующую тираду.

— Простите меня, госпожа...

— Пошёл вон, — лениво обронила лекарка, — я не нуждаюсь в сожалениях недомагов.

Мой драгоценный воспитатель вылетел, как наскипидаренный, и даже дверь не удосужился придержать. Или это мадам Дальгина ему придала нужное ускорение? Я стояла, отвернувшись к стене и ковыряла ногтем деревянные резные панели, желая показать, что мол, я-не я, и хата не моя. Мой драгоценный воспитатель шумно выдохнул за спиной, и пришлось обернуться.

Да-а, ну и видок у него. Рожа багровая, волосы дыбом, под глазами почему-то образовались мешки, словно господин Янгус ночь напролёт заливал в себя спиртное. Картину 'воспитатель в гневе' завершали стиснутые кулаки и вытаращенные на меня глаза.

— Мерзкая ты дрянь, — просипел он.

Я хмыкнула. Маленькая девочка дрянь, а ты кто? Святой ангел божий? Окинула воспитателя внимательным взглядом, настораживая змейку, а ну как кинется душить отвратительную простолюдинку. Не убивать же этого придурка прямо в поместье моего нынешнего босса. Чем бы таким его приложить, чтобы пришёл в себя? Мне-то новые неприятности ни к чему, жизнь вроде начала налаживаться.

Пока я размышляла, господин Янгус медленно приближался, а между тем, змейка всё выше поднимала голову. В какой-то момент она зашипела сначала тихо, предостерегая господина Янгуса от необдуманных поступков, затем свист сменил тональность и силу. Но поскольку этот придурок останавливаться не собирался, свист усилился! Затем непонятным образом окружающее пространство заполнила ватная тишина и в мире остались только распяленный в неслышном крике рот господина воспитателя, его бешеные глаза, суетливые руки, ловящие неведомого врага и.... вот изо рта, выплеснулась струйка крови, матерь божия! Упс, мой воспитатель покачнулся и сполз по стеночке, я торопливо оглянулась — никого! Плохо! И что теперь делать?

— Госпожа Дальгина, госпожа Дальгина! — я ворвалась в приёмный покой.

Магичка раздражённо обернулась.

— В чём дело?

— Там воспитатель упал!

Не спеша, госпожа лекарка выплыла в коридор.

— Что это с ним?

— Не знаю, вышел, обозвал меня мерзкой дрянью и упал.

Лекарка присела, оттянула веко упавшему, затем внимательно всмотрелась в моё перепуганное лицо, мельком удостоила вниманием кровавую лужицу, растекающуюся по светлому дереву навощённого пола.

— Ступай к себе, Экрима, тебе пришлют нового воспитателя.

— Но, госпожа Дальгина, я...

Магичка подняла голову и на меня взглянули провалы глаз:

— Ступай.

Не повиноваться такому голосу невозможно, я поклонилась и побрела по коридору в своё крыло. Ничего себе, как я умею! Или это не я? А кто? Иван Фёдорович Крузенштерн, что ли? Ультразвук? Инфразвук? Чем я его?

Муниса уже ждёт меня. Она обернулась от окна к двери, глаза испуганные, руки трясутся мелкой дрожью, лицо бледное. Я в отчаянии прикрываю глаза, с такой подругой, как я, эта милая женщина до старости точно не доживёт. Она не одна, компанию ей составил неизвестный старик в чёрном. Понятно, дознаватель. Следователь? Плохой полицейский? И когда успели узнать? Ах, дурацкий вопрос, магия. И правила, ведь колдовать запрещается!

Старик жестом выслал вон Мунису, затем снова жестом велел стать прямо перед ним, внимательно осмотрел наглую девку с ног до головы и скрипучим голосом приказал:

— Говори.

Пришлось говорить, излагая чистую правду, а куда деваться? К сожалению, по заказу продемонстрировать способности змейки не удалось, моя защитница упорно не реагировала на призывы, как мысленные, так и озвученные. Помучившись с полчаса, я развела руками, тогда старикан шагнул поближе, одновременно занося руку для удара. Змейка приподняла головку и зашипела.

— Вот как.

Старик постоял пару секунд, покивал каким-то своим мыслям и вышел вон, не удостоив меня ни единым словом. Я без сил опустилась на стул. Если так пойдёт и дальше, то господин Наварг замучается верных слуг хоронить, а мне придётся, как настоящему киллеру, открывать личное кладбище. Мёртвый охранник, мёртвый воспитатель — это те, кто пожелал размазать 'мерзкую дрянь' тонким слоем по имеющимся поверхностям. Симптоматичны оба умерщвления или нет? Чем это грозит лично мне?

Но какова змеюшка, остановить сердце инфразвуком! Или не сердце? И с какой стати у покойника хлынула горлом кровь? Полагаю, не пройдёт и пары часов, как меня затребует господин Наварг. Я на его месте озаботилась бы бесплатной возможностью заполучить нестандартное оружие для устранения врагов и неугодных его магичеству людей. Строго говоря, я понятия не имею, чем именно змейка прикончила господина Янгуса. Конечно, догадки есть, но о моих умных мыслях никому знать не нужно.

Разумеется, я могу высказать робкое предположение, что дело, мол, в змеином свисте, вот только вряд ли сие будет принято в качестве серьёзного аргумента. И в самом деле, кому придёт в голову, что смешная простолюдинка может разбираться в свойствах звука? Интересно мне, господа ведьмаки имеют хоть какое-никакое понятие о физике? Примем за аксиому, что всё же имеют.

Я стиснула зубы, соберись, девочка! Думай! Итак, первое — рассказать биг-боссу всё, как есть, ничего не скрывая, но сомневаясь в каждом сказанном слове. Второе — продемонстрировать защиту металла, это обязательно! Третье — побольше растерянности, повторов в речи, не вредно будет и помолчать, закрыв глаза.

Дверь распахнулась от пинка, и я встала навстречу двум знакомым охранникам. Началось?

* * *

Похоже, что началось. Меня снова крепко взяли за локти, но слава богу, задирать руки за спину отчего-то не стали. Попытку накинуть плащик эти двое из ларца пресекли сразу, так что верхнюю одежду пришлось оставить.

Ни единой души не встретилось по дороге к Главному дому. Муниса куда-то исчезла и поговорить с ней я не успела. Да и о чём говорить смертнице-простолюдинке с остающимися на этом свете? Вот позади остался Главный дом и одноэтажные флигели, прилегающие к основному зданию. Я и мои сопровождающие миновали хозяйственные постройки неизвестного назначения, а широкая, плотно укатанная галечная дорога сменилась укатанным грунтом.

Оба конвоира протащили меня паровозиком через всё поместье к невзрачному одноэтажному строению, и достаточно вежливо поместили в пустую комнатушку размером два на три метра, украшенную единственным табуретом. Дверь громыхнула за спиной и как-то безнадёжно лязгнул замок на обшитой металлом же двери. Металлический замок, заметим в скобках. Я постояла у входа, привыкая к сумраку. Трёхногий табурет явно отказывался стоять прямо, заваливаясь на короткую ножку и на попытки установить его, как подобает приличному сидению, реагировал отрицательно.

Мысли текли лениво и отстранённо, словно лично меня происходящее не задевало вовсе. Если вспомнить теорию вероятности, то вариантов всего два, о них и говорить-то смешно: убьют или пощадят. Бежать? Без сомнения, моё бегство отольётся Мунисе полной мерой, её обвинят в пособничестве и недосмотре, да и куда бежать? Вариант с бегством отпадает, остаётся ждать развития событий, раз уж повлиять на них я не в состоянии.

Попытка угнездиться на недоношенном стульчике не удалась, одна ножка хрустнула и сломалась. Камера снабжена окошком, правда, расположено оно высоковато, стекла нет, зато решётка присутствует и металла в ней достаточно. Скорее всего, план у господ дознавателей прост и незатейлив — мерзкую девку выдержат подольше в холодной, чтоб стала посговорчивей, а потом поставят пред ликом некоего начальствующего товарища и это не обязательно будет господин Наварг.

Я снова уставилась на злосчастный полутруп 'мебели'. Доламывать табурет необязательно, можно расплавить весь доступный металл, отлить неширокий прямоугольник, нагреть до комфортной температуры и попытаться уснуть, используя металлическое ложе вместо полатей. Ага, очень мило. Как нагреть? Силой воли? Самой-то не смешно? А кто будет держать металл подогретым, стесняюсь вас спросить? Или в лучших традициях российского фэнтези мой организм будет работать батарейкой неограниченное время? Бред, дорогая Экрима, да и кто позволит портить хозяйское имущество незнакомой магией?

Ты лучше о другом подумай: кто и как отслеживает магические возмущения энергетической составляющей окружающего пространства? Как-то ведь господа ведьмаки поняли, что смерть воспитателя — это дело моих рук, точнее, моей идиотской 'магии', верно? Но не исключено, что всё гораздо проще: госпожа Дальгина, неприятно впечатлённая кончиной воспитателя, вызвала магический спецназ для наглой простолюдинки, легко преступившей запреты. А отслеживание магических возмущений некими гипотетическими индикаторами — это не более, чем моя личная паранойя, основанная на знаниях законов физики.

Лучше не своевольничать, да и нарываться на дальнейшие неприятности незачем. Плавить металл тоже не будем. Чем меньше совершаешь подозрительных телодвижений, тем проще жить! И желательно бы согреться. Зарешеченное окошко высоко под потолком, и оно не застеклено. Не удивительно, что осенний холодок уже заползает под одежду, плащ у меня отобрали на выходе, значит намерены обеспечить арестованной массу неудобств, иначе сразу потащили бы на допрос. Думаю, намерены оставить строптивую девку в холодной до полного остывания, чтобы затем... Да кому я тут сдалась, ничему не обученная простолюдинка? Змейка шевельнулась на запястье и легко стекла на пол.

Пришлось присесть, чтобы рассмотреть, куда направилась моя защитница. Золотистая змейка сменила цвет на абсолютно чёрный и замерла перед закрытой намертво дверью. Зашипела, постепенно истончая звук до полного исчезновения, развлекается она, что ли? Освещение в коридоре присутствовало, но весьма слабое. В камере его не было вовсе, но всё же спустя минут пятнадцать я обнаружила на полу неполный десяток чёрных стрелок.

Очень мило. Опоздавшая к празднику последняя, десятая, как раз просачивалась из-под закрытой двери, истончаясь и тут же обретая прежнюю форму. Затем все десять слились в один чёрный прут с десятью 'головами' и медленно-зловеще направились в мою сторону, передвигаясь, как гусеница. Я попятилась, чего это они? Вроде бы змеи извиваются горизонтально над поверхностью... А эта подтаскивает 'хвост' к 'голове', затем далеко выбрасывает 'голову', и всё это так медленно и торжественно, что душа прямо холодеет.

Я прижала ладони ко рту, чтобы не завизжать. Одиннадцатая успокаивающе зашипела, но я всё равно отпрыгнула в сторону, рефлексы — штука непререкаемая. Чёрный прут замер передо мной, запрокинув 'головы'. На приглашающий свист пришлось протянуть руку, после чего толстая змея метнулась к плечу, оплела шею, спустилась ниже, обвилась вокруг талии и застыла. Я застыла тоже, прислушиваясь к ощущениям. Вроде нечаянный пояс не мешает дышать, и... согревает? Точно согревает! Вот спасибо, я погладила пояс сквозь одежду, спасительницы вы мои! Чёрная малышка сменила цвет на золотой, обвилась вокруг запястья и тоже замерла.

Через пару минут за мной пришли двое из ларца, так что я не успела обдумать недавнее событие. И совсем уж не успела выработать собственное к ним отношение, равно как и стратегию поведения. Чёрт бы с ним, с отношением, его я ещё оформлю в мысли и слова. А вот при допросах магами разума единственно правильной стратегией будет истинная правда, разбавленная правдивой ложью, вот и всё!

Двое конвоиров широко распахнули дверь и синхронным кивком пригласили меня на выход. Допросная явно находится в этом же здании, не поведут же меня в Большой дом? Что там делать никчёмной простолюдинке? О, так и есть, всего лишь свернули направо, отсчитали три двери и пожалте войти, госпожа Экрима.

Давешний седовласый дознаватель кивком выпроводил вон конвоиров, жестом усадил меня на стул, занял своё место за столом напротив и велел положить ладони на стол.

Змейка предупреждающе зашипела. Старикан поморщился, щёлкнул пальцами, и моя защитница тут же потеряла голос. Мгновением позже она стекла на стол и свернулась кольцом рядом с моими ладонями. Я погладила золотую головку пальцем и едва не отпрыгнула вместе со стулом, меня словно молнией ударило, даже в глазах потемнело.

— Вели ей успокоиться, — мрачно буркнул старик.

Пожимаю плечами, не в силах слова вымолвить, ибо от полыхнувшего внутри меня взрыва не только уши заложило, но и ощутимо встряхнуло мозги! Как это понимать, спрашиваю я вас?

— Она обладает свободой воли, господин, — горло с трудом протолкнуло слова, — и я не приказываю друзьям.

— Эта железка с магической начинкой внутри твой друг? — дознаватель присмотрелся к безжизненной золотой полоске, — оставим это пока. Рассказывай.

Я откашлялась, созерцая расцарапанные запястья.

— О чём говорить, господин? Многое со мной произошло в этом благословенном доме.

— Вот об этом 'многом' и поговорим. Начинай!

Снова-здорово! И я затянула уже ставшую привычной песню о бедной, ничего не понимающей девочке, потерявшей память . Смерть воспитателя, рассказанная с должной патетикой, не скоро завершила долгий рассказ.

Я сбивалась в продолжении разговора дважды, а старик, не подавая признаков нетерпения, молча внимал неторопливому рассказу. В первый раз змейка укусила меня за мизинец, я зашипела и щёлкнула её по хвосту, чтоб не баловала. Во второй раз щиколотку охватила невидимая петля, очередной кусок металла приполз из ниоткуда и устроился на ноге.

Собеседник, как мне показалось, этого не заметил вовсе. Зато он держал в руке мою ладонь, не давая возможности отстраниться и слушал прочувствованный лепет со всем доступным вниманием. По завершении плавного повествования он не задал ни одного вопроса, покивал и отправил меня с тем же конвоем к Мунисе, чем поверг в полное и окончательное недоумение! Я, можно сказать, с жизнью уже простилась, а тут — нате вам, меня вернули в тёплую комнату, велели Мунисе накормить, помыть и сунули ей в руки расписание моих действий на текущий отрезок времени с приказом провожать девочку к лекарю лично и вместе с воспитателем! И следить за точным исполнением перечисленного в списке.

Муниса судорожно присела в знак повиновения, закрыла за конвоирами дверь и обессилено опустилась на мою кровать. Я стремительно обняла бедную женщину и расплакалась. Муниса погладила меня по волосам.

— Ничего, детка, всё образуется. Творец всегда даёт человеку не то, что он просит, а то, в чём он нуждается. Ты приляг пока, сейчас посижу немного и принесу обед. Потом тобой займётся новый воспитатель, как мне сказали.

— А лекарь?

— Лечение начинается завтра, а пока тебя ждёт обед.

Воспользовавшись отсутствием Мунисы, я рассмотрела то, что висело на щиколотке. Ну да, очередной слиток металла! Основательный такой кусок синевато-серого цвета, вообще не имеющий веса. И что это? Широкая лента из неведомой материи, похожей на металл, плотно облегающий щиколотку. Это следилка? Украшение? Снять это не представляется возможным, по крайней мере, с наскока.

Задрав ногу повыше, я пыталась стащить новообретённое устройство, до тех пор, пока Муниса, открывшая дверь ногой, не велела прекратить заниматься ерундой.

— Это метка адепта, оставь.

— А какие у неё функции?

— Что-что?

— Зачем эта метка нужна?

— Воспитатель должен знать, где ты находишься и чем занята.

Понятно, комсомольско-пионерский привет вуайеристам. Стало быть, подслушка. Но вот подглядка ли? Ой вряд ли, не думаю, что наставнику интересно наблюдать, как я сижу на толчке. Скорее всего, это просто маячок. Кто в своём уме будет вешать дорогое устройство на какую-то мутную девку с невнятными пока способностями. Так что вряд ли эта штука многофункциональна.

Оглядев принесённый поднос, приглашаю Мунису помочь с едой, я столько не съем. Овощи, мясо, снова здоровенный кусище на половину подноса, наставники явно помешаны на мясной пище.

Новообразованный чёрный пояс я снимать не стала, пусть металл-защитник так и живёт на пузе, хотя снимать его придётся время от времени во избежание инфицирования, очень уж плотно поясок прилегает к коже, ещё заведётся какая бактерия. Пусть питается от меня или от того, что служит ему пищей для поддержания формы и сил, ну и помогает нам с Мунисой существовать в этом мире.

* * *

...Наставником оказался немолодой (кто бы сомневался) мужик с правой рукой, ампутированной чуть ниже локтевого сустава. Я слегка опешила, вблизи он вылитый шестидесятилетний голливудский звездюк, как же его там звали, из штатовского фильма про жиголо. Поражённая сходством, я не стала таращиться глаза в глаза, мало ли как незнакомец воспримет наглость простолюдинки, зато присмотрелась к моторике.

Руку он потерял давненько... Откуда следует? Даже одной рукой мужик весьма ловко управлялся с окружающим миром, так что недостача конечностей почти не замечалась, а на это требуется много времени, не так ли?

Он представился как воспитатель Аглин, ведьмак школы господина Наварга. Из дальнейшей речи стало ясно, что он является повелителем двух стихий — воздуха и воды, а также моим воспитателем на весь оставшийся срок моего обучения, наставником теоретических основ магии и прочая, и прочая. Господин Аглин начал общение с того, что велел Мунисе раздеть меня донага. Затем, подобно лекарке и наставнику Лодару, осмотрел все доступные обзору части тела, похмыкал, покачал головой, внимательно осмотрел чёрный пояс, но не прикасался к нему явно из чувства самосохранения, после чего вышел вон с обещанием вскоре вернуться.

Не думаю, что после раздевания меня сочли подходящей кандидатурой на танец у шеста, но я так и не поняла, что именно пытаются рассмотреть среди моих мощей все здешние ведьмаки? А также хотелось бы понять, вместилищем чего считают моё новообретённое тело прочие заинтересованные лица? Не зря же я обдумывала фразу о некоем 'вместилище'. Мадам лекарка обронила пару слов при осмотре, мол, 'странное вместилище вы избрали'. Кто эти 'вы'? И почему они 'избрали'?

Дальнейшая жизнь моя протекала по неизменному сценарию — визит к лекарке, двухчасовые процедуры, причём, их высокий смысл никто не торопился озвучивать. Затем это чёртово распитие противных эликсиров, числом от трёх до пяти и с неизменной помощью воспитателя, который всего-навсего держал меня воздушной петлёй, не утруждаясь уговорами потерпеть или открыть ротик. Затем учёба, завтрак, визит к лекарке, где мною занимался какой-то старик в синем балахоне, снова учёба с воспитателем, опять лекарка, обед, учёба, лечение, ужин, лечение, свободное время, лечение и отбой. Шесть ежедневных визитов в больничку не давали расслабиться, зато хорошо мобилизовали меня на учёбу. Я изо всех сил пыталась отстраниться от памяти о лечебных процедурах, вызывавших тошноту при одном звуке открывающейся двери в лазарет.

По истечении трёх недель, здешняя грамота перестала быть тайной за семью печатями, и я начала читать вполне бегло, однако реальный смысл прочитанного частенько ускользал от меня в силу незнания многих элементарных вещей. Поэтому постоянное присутствие воспитателя ощущалось крайне важным.

Ещё в первый день Муниса сообщила, что каждому ученику полагался свой воспитатель, поскольку не все адепты школы господина Наварга принадлежали к собственно 'господам' и в силу происхождения не обладали нужной полнотой информации об окружающем мире.

Я быстро усвоила простую истину — без терпеливого учителя быстро врасти в незнакомое общество невозможно, а господин Аглин был живым воплощением вселенского терпения и миролюбия. Честно скажу, на его месте сама давно пристукнула бы такого почемучкина, как я. Господин же мой воспитатель ни йоту не изменял ровному настроению, нисколько не бесился от дурацких вопросов, с ангельским терпением по десять раз повторял одно и то же, если в этом была необходимость, и его слова (пусть и не сразу) всегда находили путь к моему разуму.

Его отношение было неизменно спокойным и отстранённым. Моё учебное и свободное время воспитатель занимал тем, что просил меня манипулировать металлическими изделиями с использованием 'магии металла'. Я открещивалась от самого понятия, терпеливо пытаясь донести до его сведения, что не вижу пресловутых магических силовых линий, что в данном случае само понятие 'магия' ускользает от моего понимания и что нет у меня 'магического зрения' истинных ведьмаков! Я просто язык обмозолила, рассказывая, что работа с металлом всегда соотносится только с моим собственным воображением, тактильными ощущениями и основана только на них! Я не могу работать с железяками без прикосновения и только силой, как делают все нормальные ведьмаки!

Я неоднократно просила начать наконец систематическое обучение, но воспитатель вначале просто отмалчивался. А когда я позволила себе выразить возмущение таким отношением, меня быстро поставили на место, всего лишь пригласив в помещение для наказания строптивых простолюдинов. Меня не стали растягивать для порки, и даже не стали пороть, просто показали орудия наказания и заставили наблюдать за экзекуцией служанки, не угодившей госпоже из Большого дома. Мне, знаете ли, хватило. Крики несчастной девчонки, забитой до полусмерти, не давали спать по ночам ещё очень долго.

Второй месяц моего присутствия в благословенном поместье 'моего господина Наварга' подошёл к концу, когда мадам лекарка весьма будничным тоном объявила моё сердце вне опасности. Она же сочла мою кровь очищенной от последствий плебейского образа жизни, а организм вполне готовым к пока тщательно дозированным физическим нагрузкам. Дозированным, как я поняла, оттого, что есть серьёзные опасения сорвать достигнутый эффект в отношении пока нетренированного сердца. Так что действуем очень и очень осторожно, вот здесь всё написано! Мой воспитатель принял несколько сшитых вместе листов писанины, зажал их культей, и мы оба откланялись.

Одного не понимаю, почему эти драные ведьмаки не изготовили моему воспитателю протез? Я брела вслед за Аглином и перед глазами проходили кадры из фильма 'Терминатор', где Шварценеггер ободрал с передней конечности героя его собственную шкуру, и мой шестилетний внук, замерший от восторга, придушенно пискнул 'ой, бабуля' и уткнулся мне подмышку...

Разумеется, искусственные пальцы и шарнирные сочленения из неведомого земной науке металла — это венец технологий будущего планеты Земля. Однако в моём теперешнем мире тоже есть умный металл и наличествуют соответствующие маги. Так почему бы ведьмакам нужного направления и не попробовать? Мне такое пока не под силу, если только металл сам сообразит, что надо делать, но это из области безумных предположений. А вот другие повелители металла, думаю, смогли бы справиться с искусственной конечностью. Но не справились. Или не пожелали? Не думаю, что это выглядело непосильной задачей! Сложной — да, выглядело, но никто не пожелал этим заняться. Следует ли мне понимать так, что эта ниша свободна?

Сколько можно понять, локтевой сустав у воспитателя не повреждён, даже наличествует часть кости предплечья, да и остатки сухожилий, скорее всего, сохранились. А что? Идея мне нравится! Маги-протезисты! Хе, таковые маги будут востребованы всегда, ибо не существует таких миров, где правители живут тихо-мирно и в гармонии с природой. Воюют, охотятся друг на друга, калечатся в поединках и на охотах. Перспективное направление. Кстати, сам воспитатель — боевой маг какой-то там ступени, значит, энергетические потоки видит и может ими управлять. В отличие от меня и моей кривоватой 'магии'.

Недолго думая, я попросила воспитателя выделить мне время для беседы. Он оглянулся с непередаваемым выражением на лице. Простолюдинка заговорила не телеграфным стилем, а как вполне образованная барышня. Его ждёт множество открытий, так почему бы не начать сегодня? Долгих шесть, а то и семь лет нам предстоит тесно общаться, значит, надо налаживать отношения и искать пути к взаимопониманию.

Однако поговорить по душам нам не пришлось ни сегодня, ни завтра, ибо завтра по эти самые души явился посыльный от главного ведьмака. Если воспользоваться знакомой аналогией, то он исполняет обязанности директора школы господина Наварга. Прозывается директор господином Амизером, а выглядит, как уставший от впечатлений и изрядно потрёпанный Казанова. То есть одет с иголочки, щегольские сапоги расшиты едва ли не бисером, а магией от них разит так, что хочется почесаться, как паршивой обезьяне. Аллергия у меня на него, это ясно.

Директор, двое неизвестных мне ведьмаков плюс лекарка беседовали со мной и воспитателем битых полдня с перерывами 'на пожрать', вертели меня так и эдак, хорошо, что раздеть не пытались. Они так и не поняли отчего я не вижу магических силовых линий, как положено стандартному магу в этом мире. А ещё ни один из них не смог сказать, каков резерв магии у недостойной девки, представшей их просвещённому взору. Как я поняла, ведьмаки прозываются тут сосудами магии и, если послушать господ из высокой комиссии, то сосуд из меня никакой, а точнее, магический феномен, отрицающий стандартную конфигурацию сосуда. Как-то так меня и заклеймили на совете великих профессионалов от магии.

Отпустили нас к чёртовой матери поздним вечером. Я торопливо поклонилась присутствующим, лекарка отмахнулась от меня, как от мухи и что-то сказала в мою сторону весьма провоцирующим тоном. Господин наставник Аглин замер, затем медленно обернулся от двери, смерил её равнодушным взглядом с головы до ног, и в свою очередь разразился краткой фразой на том же незнакомом языке. Мадам лекарка заткнулась, побледнев, как стенка, а мой воспитатель обвёл всю компанию спокойным взглядом, кивнул, прощаясь... и легонько подтолкнул меня в спину, выходим.

Я выпала в коридор, споткнувшись о высокий порог и уставилась во все глаза на наставника, который прошипел совсем, как мой бывший сосед-алкаш:

— Вот с-с-ука...

Он с полминуты стоял неподвижно перед закрытой массивной дверью и глубоко дышал, успокаивая нервы, а затем открыл залитые красноватым огнём глаза. У меня едва ноги не отнялись с перепугу! А мгновением позже я вдруг поняла, что именно сказала моему воспитателю магичка, как и то, что он ей ответил.

— Двое ущербных нашли друг друга.

— Когда я найду равного тебе, ты устанешь искать спасения.

Воспитатель сдал меня на руки Мунисе, велел накормить, круто повернулся и зашагал прочь. Можно представить, как весело моему воспитателю живётся с одной рукой, если все окружающие столь же добры, как эта тварь. Ну что же, будем знать, что мадам ведьмачка истинная сука! Как говаривал поэт, ещё не вечер. И как говорил мой безбашенный сын, будет и на нашей улице праздник, когда на ней перевернётся 'КАМАЗ' с пряниками.

* * *

Утро следующего дня выдалось пасмурным. Осень на исходе и пошёл уже третий месяц моего пребывания в этом милом учебном заведении. Общаться тут не с кем, слуги заняты делами по самые ноздри, адепты учатся отдельно от меня кучей и розно, все озабочены своими делами. Кроме воспитателя-наставника да Мунисы не с кем и поговорить. С господином Аглином о личном не очень-то поговоришь, а моей подруге многое доверять не стоит, памятуя о магической клятве, так что дефицит общения уже изрядно напрягает.

Недавний трибунал в лице господ ведьмаков общением можно не считать, какое там! Смотрят на тебя этим самым магическим зрением и видят благородными глазами настырную простолюдинку с дурацкой магией. И мысли их просто на рожах написаны крупными рунами — достойный дар в недостойном сосуде. Достаточно сказать, что человека во мне господа маги не видят и, полагаю, в прочих адептах тоже. Может, кому и обидно, но мне такое отношение безразлично, слишком многое нужно узнать, понять и применить на практике, чтобы обижаться на подчёркнуто выраженное презрение.

Кстати вспомнить, дом божий, он же храм Всетворца, на территории поместья отсутствует, поэтому ежедневные молитвы произносит для меня Муниса, мне остаётся только слушать и вовремя кивать. Никаких крестных и прочих знамений тут не положено. Помолился, обременил Всевышнего очередной просьбой и гуляй себе.

После утренней еды меня обрадовали вестью, воспитатель убыл до завтра, так что я могу заниматься чем угодно. Чем именно? Разберёмся, пусть и не сразу.

Я доложилась домоправительнице, что отправляюсь на прогулку, хотя смысла в таком докладе не было, ибо маячок за меня всё доложит заинтересованным лицам, но соблюсти политес — это святое. Госпожа Ардона благосклонно кивнула, махнула десницей в сторону двери, давая милостивое разрешение, поэтому мы с Мунисой облачились в плащи-накидки и отправились в поход.

Спортплощадка справа в кои то веки занята адептами, бегают, прыгают, двое вроде бы даже спаррингом балуются, но поглазеть подольше не получилось, Муниса зашипела не хуже моей змейки:

— Наблюдать запрещено!

Запрещено так запрещено, не больно и хотелось, но всё же какое-то спасение от скуки. С хлебом тут всё в порядке, чего не скажешь о зрелищах и теперь вместо таращиться на ведьмаков бредём вдоль ограды по уже натоптанному маршруту.

— Думаю, нам пора навестить мастера Сетеша.

— Лучше главного кузнеца, если ты снова намерена просить железо, детка.

— Верно, это я не подумала.

* * *

... Господин главный кузнец явно происходил из другой национальности, он совершенно не похож на здешние и уже привычные рожи. Блондин с обильной сединой, с резкими чертами коричневого лица и лет ему около шестидесяти. Этот новый персонаж, одетый в длинный не то халат, не то рясу и обременённый именем Осам-Шо, незамедлительно принял нас в своём помещении, напоминающем кабинет-мастерскую.

Муниса войти не пожелала, скромно попятилась и прошмыгнула к стене, подпираемой потёртой скамьёй. Ну и правильно, пусть посидит на завалинке, не замёрзнет, стены кузни хорошо проводят тепло.

Знакомство состоялось весьма оригинально. Едва ступив на первую ступеньку крыльца, я была почти снесена крупным мужским телом, вылетевшим из дверей, как бронебойный снаряд. Бедная Экрима шарахнулась со ступеней, не разбирая дороги и приземлилась носом в землю, хорошо хоть руки успела подставить! А уж когда над моей головой раздался звериный рык 'убью, вражья отрыжка!', зажмурилась с перепугу, свернувшись зародышем на утоптанной земле, откуда и была поднята за шкирку крепкой рукой господина главного кузнеца. Неостывшее от негодования коричневое лицо, оказалось на уровне моих глаз, ой, мама!

— А ты тут что делаешь, адепт?! С занятий сбежал?!

Поставленная на землю, я с достоинством оправила одежду, одёрнула задравшуюся по самую шею накидку, отряхнула ладони от земли и величаво наклонила голову:

— Разрешите представиться, уважаемый мастер. Меня зовут Экрима, и я не адепт в полном понимании этого слова.

Старик присел на корточки, придерживая меня за плечи.

— Значит, ты новый повелитель металла?

— Боюсь, что слухи несколько преувеличены.

— Выражаешься ты не как простолюдинка. Мы очень мило познакомились, — кузнец рассмеялся.

— Пустое, мастер, — отмахнулась я, — уделите мне время для беседы, если это возможно.

— Заходи, — старик посторонился, придержав массивную дверь.

Зачем тут все двери металлом оковывают? Непонятно. Надо бы расспросить мастера, но это подождёт, сейчас на повестке дня вопрос: можно ли мне брать металл в кузне. И если нельзя в кузне, то где можно? И если нигде нельзя, то у кого просить разрешения?

Подвинув мне низенький табурет, старик уселся на массивную лавку, расправил свою хламиду и осведомился:

— Наверняка, у тебя появились вопросы. Спрашивай.

— Где я могу брать металл по мере необходимости, уважаемый мастер?

— А разве тебе отказано в материале для опытов?

— Мой наставник приносит мне тот материал, с которым, как он полагает, я должна работать. Но мне бы хотелось иметь возможность преобразовывать не только болотное железо.

— Тебе не кажется, что у твоего воспитателя есть для этого причины?

— Разве я утверждаю обратное? Но если таковые причины существуют, мне о них не известно. Кто станет делиться подобными соображениями с просторождённой?

Старик пригладил ладонью вставшие дыбом волосы.

— То есть ты просишь...

— О возможности приходить сюда и заниматься преобразованием того металла, который вы разрешите брать. Я не намерена выносить металл из кузни или вообще с территории вашего немалого хозяйства.

— И как на это посмотрит твой наставник?

— А он может доставить вам неприятности?

— Мне? Не думаю. А вот тебе может.

— Рискнём, будем считать, что я об этом не подозреваю. Разве вам не интересно узнать, что я умею? Мне вот интересно.

— А что ты умеешь?

— К сожалению, я нестандартный ведьмак, линий силы и преобразований магии не вижу. Совсем.

— Я знаю, магического зрения у тебя нет, как ты колдуешь?

— Через прикосновение и воображение.

— В жизни не слыхал подобной чепухи! — фыркнул старикан.

— Проверим?

— Думаешь, у меня есть время для детских игр?

Он оперся двумя руками о лавку, пытаясь встать. Ага, сейчас. Вместо ответа я выхватила из воздуха две антрацитовые стрелки, с силой метнула, и оба запястья оппонента оказались пригвождёнными к лавке скобами.

Мастер аккуратно опустился на лавку, не пытаясь выдрать из дерева тоненькие чёрные браслеты. Прищурился он как-то нехорошо, перехватил мой взгляд, шевельнул руками и обе стрелки послушно упали па пол, после чего стремительным броском метнулись ко мне.

— Извините, господин главный кузнец, — пробормотала я, — не к месту забылась.

Всё-таки нездешний менталитет до добра меня точно не доведёт, не привыкли тут к свободолюбивым простолюдинкам. А 'холопская наглость' наказуема так быстро, что не успеешь и маму позвать, как спеленают крутые дяденьки в чёрном, да и повесят вверх ногами, чтобы прочей черни неповадно было хвост поднимать!

— Надеюсь, в дальнейшем ты избавишься от привычки хватать меня за руки. Обычно это плохо заканчивается для просторождённых.

Аристократ нашёлся, мать твоя эпическая дворянка! Но я покаянно потупилась, осталось только ножкой шаркнуть. Обе чёрные стрелки медленно ползли по предплечью, демонстрируя мастеру пластику перемещения и не мешая ему раздумывать на тему 'а не послать ли наглую девку подальше'.

Молчание затягивалось. Умеет старикан держать паузу, но ведь и я не вчера родилась. Чем бы разбить его неприязненное молчание? Лучше бы не прочувствованной речью. А вот, кстати, что там такое висит справа над плечом хозяина? Сабля-не сабля, но на меч тоже непохоже, напоминает орочий ятаган из 'Варкрафта'. Не успела подумать, как странное оружие шевельнулось на стене и медленно-медленно спланировало прямо пред мои вытаращенные очи. Ничего себе!

Главный кузнец удовлетворённо хмыкнул и велел:

— Возьми его в руки.

— Простите, мастер, но это не я!

— Это я, бестолковая девчонка!

— Так вы маг?

— Разумеется.

Вот тебе, бабушка Экрима, и Юрьев день. Я благоговейно приняла в руки дрогнувший клинок, облачённый (а иначе и не скажешь) в простые деревянных ножны, обтянутые чёрной замшей и скреплённые четырьмя вычурными стяжками из белого металла. Красивая работа. Я взглядом испросила разрешения и попыталась обнажить меч.

— Что, силёнок не хватает? — морда у господина старшего кузнеца ехидная донельзя.

Я осторожно убрала руки, оставив оружие висящим в воздухе, обошла его по кругу, пытаясь понять, как можно вынуть 'ятаган' из ножен. Попросить его? Я мысленно потянулась к клинку, послала волну восхищения и доброжелательности. Сталь молчала и в молчании мне померещилось недоверие, холод и отстранённость.

— Вы разрешите задать вопрос, господин старший кузнец?

Старикан явно забавлялся, внимательно разглядывая мои осторожные движения. А чего он ждал? Ни один человек в своём уме не полезет к чужому клинку, а уж в данных условиях и подавно. Кто знает, как именно ковался этот девайс. Мой наставник вообще упоминал о дичайших методах ковки — с кровью владельца, например, или с кровью не рождённого первенца! А то и в пламени, где сгорает сердце врага и иная прочая его требуха, потребная для магического ритуала, всё зависит от степени безумия мага, кузнеца и заказчика оружия. Нестандартно кованное оружие может и отозваться нестандартно, например, смахнёт дурную голову с плеч и жалуйся потом на том свете апостолу Петру на коварство холодного оружия. Дураков среди магов нет, а вот садисты встречаются чаще, чем принято думать, так что подождём.

— Спрашивай, смешная девочка, — старикан прищурился, глядя на меня и свой меч против солнца.

— Как называется этот клинок?

— Ты же не думаешь, что я сообщу тебе его подлинное имя? — теперь старик прищурился очень недобро.

— Прошу прощения, мастер, но я читала, что разные клинки относятся к разным типам оружия.

— Ах, вот ты о чём! Это кунарт.

Я покатала на языке колючее слово — кунарт, кунарт. Неприятный звук, от него сбивается дыхание, да и само название звучит неправильно. Оно больше похоже на воинственный клич, чем на благородное имя стального убийцы. От висящего в воздухе меча на мгновение повяло холодком. С чего бы?

Я снова мысленно потянулась к мечу, называя его кунартом. Оружие слегка дрогнуло... я замерла в ожидании, а ответа по-прежнему нет.

— Чего ты добиваешься? — старый мастер распрямил обрывок проволоки, который обматывал вокруг указательного пальца.

— Хочу понять, что именно не нравится этому мечу, господин Осам-Шо.

— Зови меня просто мастером. А может, этому мечу не нравишься ты?

— Это вряд ли. Но что-то явно мешает клинку спокойно жить, уважаемый мастер. А он точно кунарт?

— Я сам ковал его.

Сам ковал? Я покосилась на меч, сейчас клинок висел лезвием вниз. Интересно, насколько точно выдержан канон создания клинка, а заодно и его магической составляющей?

— То есть вы и ваши подмастерья действовали строго по обычаю, принятому для кунартов?

Клинок повернулся острием вверх, я приободрилась, может, тут собака и зарыта? Скажем, этой железке просто не нравится название.

— А если технология ковки была нарушена или заклинающая сторона допустила ошибку? Может ли такое быть, мастер?

Мастер крепко потёр лицо ладонями.

— Не уверен. Теперь я уже ни в чём не уверен. Клинок предназначался в подарок отцу мужа одной из княжон, однако меч до сей поры отказывается выходить из ножен.

— Понятно. Вы позволите высказать предположение?

Мастер устало махнул рукой 'говори'.

— Мне кажется, этому мечу не нравится ощущать себя 'кунартом'.

Мастер посмотрел на меня, как на идиотку.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что клинок сообщил ТЕБЕ о своём недовольстве?!

Он рассмеялся гулким басом, кованная цепь на его груди затряслась крупной дрожью в такт раскатам смеха. Обычно, когда слышишь ТАКОЙ смех, хочется вбить его вместе с зубами в глотку, причём, желательно, чтобы весельчак захлебнулся не одним только воздухом. Можно и собственной кровью! У меня аж скулы свело от невозможности адекватно ответить. Умеют же здешние господа дворяне доставать простолюдинов, и конкретно этот отличается недюжинным талантом в этой области.

Неприятная реакция на сказанное от всего сердца, гнусный смех, подразумевающий, что стоящая перед ним девочка просто грязь под ногами. Я снова позволила себе забыть с кем, собственно, имею дело. И уже не уверена, что даже ради великолепного меча стоит попробовать донести свою мысль до собеседника. Я оглянулась на клинок, по-прежнему висящий в воздухе. Он заслуживает лучшей доли, чем приятная перспектива быть сломанным или бесполезно украшать стену оружейного зала.

— Вы разрешите дать другое название этому оружию, мастер?

Мастер откинул назад обильно пересыпанные сединой волосы.

— Чужой меч никому не подчиняется кроме владельца. Это первое, что вдалбливают в голову начинающих ведьмаков, дитя.

— Но ведь и начинающие ведьмаки иногда обладают весьма неожиданными способностями, мастер! И у клинка ещё нет владельца.

— Ты надеешься справиться там, где потерпели неудачу опытные маги? Ну что же, действуй!

Я обошла предмет спора по кругу. Меч неширок, двойной изгиб лезвия, заточка явно односторонняя и не исключено, что клинок пригоден даже для метания. По крайней мере так утверждает здешняя рукописная 'Википедия' для магов. Толстую книгу мне притащил наставник как 'на почитать', так и для углублённого изучения ритуалов, ну и плюс для изучения возможностей магических сплавов. Не уверена, что подлинный турецкий ятаган можно было метать... а у этого длина клинка не более метра, а скорее даже сантимов восемьдесят. Так что будешь ятаганом, дружок!

Я аккуратно взялась левой рукой за ножны, правой за рукоять и негромко сказала:

— Отныне ты ятаган.

И от толчка едва не приземлилась копчиком об пол, правую руку с зажатым мечом отбросило в сторону, ножны грохнулись с деревянным стуком и пару раз подпрыгнули, как живые! Меч я сама отбросила в противоположный угол, однако чёртов клинок невероятным образом извернулся и вошёл в пол точно меж двух половиц, на миллиметр разойдясь с мизинцем левой ноги! Мать его гидросфера... у меня чуть сердце не остановилось с перепугу!

Я шарахнулась в сторону, резко втянула воздух сквозь зубы и мысленно уже метнулась к клинку, занеся ногу для молодецкого пинка! Каких сил стоило сдержать первый благой порыв — это только я знаю! Ну и скотина этот меч, небось под стать заказчику из числа родни господина Наварга. Здешние маги хорошо припудрены на всю голову и, теперь я точно знаю, что их оружие тоже не исключение! Меч всё ещё дрожал, едва слышно звенел и в этом звоне слышались даже виноватые нотки...

Мастер отстранил меня и осторожно потянул за рукоять. Я хмыкнула, мог бы не утруждаться, ибо клинок даже не шевельнулся. Кузнец рванул меч раз, другой, лицо налилось багровым румянцем, щека досадливо дёрнулась. Разгневанный мастер грязно выругался и со всей дури рванул клинок двумя руками, бесполезно. Я едва успела прикусить язык, чтобы не спросить ехидно 'что, силёнок не хватает?'. Мастер обернулся, и я не успела справиться с лицом, язык мой, как и взгляд мой — оба враги мои.

Осам-Шо побагровел от гнева, но король Артур из него так и не получился, новоявленный ятаган крепко сидел в щели. Клинок ушёл в пол меж двумя досками примерно на одну треть длины и теперь решительно отказывался покидать это уютное место. Он торчал аккурат посреди кабинета господина главного кузнеца, издевательски покачивался, посверкивал и всячески демонстрировал свою индивидуальность. А его создатель уже нехорошим взглядом примеривался к непокорному оружию, явно намереваясь уничтожить непослушный меч.

— Э-э... вы позволите, мастер? — я торопливо переключила его внимание на себя.

Не дай аллах, этот псих сломает ятаган! Главный кузнец, он тоже повелитель металла, так что похерить собственную работу ему не составит труда. Но какой получился меч — непреклонный, горделивый. Удивительно!

— Прошу вас, прикоснитесь к нему, назовите его новое имя, пусть услышит его от вас!

Мастер Осам-Шо нехорошо покосился в мою сторону, помолчал пару секунд и нечленораздельно высказался на неизвестном мне языке. Затем старик аккуратно взялся за рукоять меча и обозвал его ятаганом.

Меч выскользнул из щели и торжествующе сверкнул в лучах дневного светила!

* * *

... Происшествие не имело продолжения, поскольку мастер категорическим жестом указал мне на дверь. Так что я и Муниса спешно удаляемся от благословенного приюта господина главного кузнеца. В дальнейшем я зарекаюсь беспокоить его императорское кузнечество смешными просьбами, проще выклянчить железку у гориллообразного мужика по имени Сетеш, он хотя бы не ругается на тарабарском языке. Мы погуляли ещё с полчаса, затем повернули к дому, и у самого входа в казарму нас перехватила домоправительница.

— Твой наставник вернулся и требует тебя немедленно, дитя. Ступай в его комнату.

Муниса резко свернула в наше жилище, а я бреду по коридору в комнату наставника Аглина. Мой терпеливый учитель греет руки у печки, хорошо ему, сам отапливается, а вот в комнатах адептов температура держится не выше восемнадцати Цельсия, а ведь зима уже началась. Они здесь мягкие, почти бесснежные, но северные ветры отравляют жизнь любому, кто возжелает погулять перед сном.

— Добрый день, наставник.

— Спорное утверждение, ученица.

Непривычно тихий голос, приглашающий жест указывает на табурет у открытого зева печи. Присядем, коли наставник являет светскую любезность, редко с ним это случается, обычно адепты стоят навытяжку пред учителем. В здешнем мире удел просторожённых приседать и кланяться на каждом шагу. Остаётся удивляться, как у Мунисы спина не отваливается. Сам-то наставник из потомственных магов, как и прочие должностные лица, да и большая часть учеников относится к таковым, не то, что мы с подругой.

Ведьмак снял с шеи медальон, положил на стол, с силой придавил центральный камень украшения.

— Теперь поговорим, нас никто не услышит.

Интересное начало, это он, надо понимать, 'глушилку' включил? А раньше не было возможности поговорить, что ли? С чего бы?

— Ты ведёшь себя крайне неосмотрительно, Экрима.

Я отмалчиваюсь, кто бы мне объяснил, что здешние ведьмаки вкладывают в понятие 'осмотрительно'.

— Со всем уважением замечу, наставник... никто, в том числе и вы не озаботился моим обучением. Полагаю, таков приказ нашего господина? Почти четыре месяца мы испытываем болотное железо и неизвестные сплавы на предмет их трансформации и это всё. Стоит ли теперь удивляться моим неосмотрительным поступкам?

Наставник тяжело взглянул в мою сторону.

— Я не разрешал тебе посещать главного кузнеца.

— Но вы и не запрещали, наставник.

— Теперь я сожалею о своей неосмотрительности.

Я промолчала и с трудом удержалась от пожатия плечами

— С вами что-то случилось, наставник?

— Со мной ничего.

Значит, со мной. Главный кузнец? А более и некому на меня накапать наставнику, или бери повыше, самому Наваргу? Внезапно засосало под ложечкой, ледяной ручеёк предчувствия медленно стек по позвоночнику.

Если я правильно понимаю пристальный взгляд наставника, радоваться нечему. Вместо всестороннего и систематического обучения имеем тренировочные трансформации разных металлов, многочисленные попытки создать какие-то приспособления из серии 'спроворить из дерьма конфетку'. И что характерно, никто не побеспокоился ознакомить меня с результатами исследований созданного мною металла. И что теперь?

— Ты соблаговолила спросить, что теперь? — наставник жёстко усмехнулся.

Я дёрнулась, неужели вслух подумала? Плохая привычка.

— Спрашивать нужно было ещё вчера, а сегодня знай: через четыре дня ты сопровождаешь этот 'ятаган' в составе посольства и сделаешь всё возможное, чтобы меч служил верой и правдой будущему хозяину. Таков приказ господина Наварга.

Я опешила, вот это новости!

— О каком посольстве идёт речь, наставник?

— О свадебном, если ты ещё не поняла.

Понятно, как в царствующих домах Европы. Сначала едут послы, осматривают девку на предмет выяснения размеров приданого, а пуще того, способности рожать, затем сватают, а далее следует ответный визит с дарами и прочей требухой. А там уж и честным пирком да за свадебку. Вот только с чего мой наставник желваками играет? Глаза злющие, лицо обтянулось кожей так, что мышцы кажутся полностью отсутствующими, а единственный кулак стискивает подлокотник кресла. С чего он бесится?

Почти триместр он пудрит мне мозги этикетом, грамотой и основами не пойми чего, зацикленными на управлении магическими силовым потоками. Тот факт, что упомянутых потоков я не вижу, никого не смущал до сих пор, так какого черта этот однорукий ведьмак играет спектакль одного актёра при включённой глушилке?

Наставник Аглин кивком поблагодарил слугу, незаметной тенью мелькнувшего за его спиной. На столике материализовался поднос с каким-то пойлом цвета сырой печени, то ли вино, то ли морс из ягод, но мне испить принесённое не пришлось. Не предложили, горе какое.

— Ты разочаровала меня, Экрима.

Новое дело, а должна была очаровать? С какой стати? Наставник обязан учить магии, а разве ты учил? На вопросы отвечал, это верно, но насколько честно?

— Тебе нечего сказать?

Я молчу, переваривая несказанное. Как же мне надоела строго дозированная информация и особенно одиночество вдвоём с наставником, исправно снабжавшим меня слитками неизвестного металла. Похоже, учить магии простолюдинку не собираются, доступа в книгохранилище и вовсе не дали, мотивируя отказ наличием наставника. Оставалось надеяться на оговорки окружающих, но много ли узнаешь из разговоров кухонных старух? Это в старой Англии слуги считались едва ли не аватарами своих господ, а здесь магия правит всем, запечатывая уста любителям поговорить. Мне очень хочется, чтобы предполагаемое путешествие стало приятным разнообразием посреди монотонного существования.

О! Дорогой наставник иссяк, побаловав напоследок приятной новостью, он не едет с посольством, а я еду! Ура! И в качестве наказания упрямая девчонка будет размещена не в господской части путешествующих, а поедет в обозе со слугами, конкретно с ловчими 'нашего господина Наварга', да ещё и верхами! Последняя новость не слишком обрадовала, ибо последний раз я видела лошадь в детстве. Пару раз прокатилась спокойным шагом с рядом с мерином дядьки Филиппа, что для семилетнего ребёнка было истинным приключением.

На все прочие вопросы и многозначительные фразы, произнесённые при включённой глушилке, я отмолчалась с видом тупой крестьянки и была отпущена с досадой и великим недовольством. Особой радостью оказалось снятие браслета, наставник лично провёл пальцем по ступне, и иссиня-серая лента отцепилась от щиколотки. Единственное, о чём я попросила, вежливо прощаясь с наставником — это предоставить возможность попрактиковаться в верховой езде вместо занятий с металлом.

* * *

...Прохладным утром следующего дня Муниса отвела меня к восьмиугольному приземистому строению и сдала с рук на руки тому самому беркутчи, что в первый день отсвечивал изрубленной физиономией. Задача оседлать кобылку оказалась неподъёмной для детских рук, и ловчий по имени Влассир (можно Влас, госпожа) после недолгих мучений с затягиванием подпруги отстранил меня от этой работы. С моим ростом и силёнками удобнее всего сидеть не в седле, а на горшке — примерно так выразился наставник по конному спорту. Руки едва не отваливались, затянуть подпругу — это каторжный труд, если кто не знает. После часа тренировок у меня трясутся руки-ноги, сбивается дыхание и ноет бедро, им я вообще умудрилась приложиться неведомо обо что.

Дальнейшее просто бред какой-то! Скачка? Ага, ждите! Вас будут учить правильно падать с лошади, лучше всего боком, на плечо и желательно тут же откатиться к чёртовой матери, если получится. Мне доверительно сообщили, что приземляться на копчик — это удел сумасшедших, а уж бросать повод и вовсе идиотизм! Повод смягчает удар, да и лошадь не убежит, но приятного мало, когда тебя верёвкой сдёргивают с лошади без всяких 'извините' и 'разрешите'. Полагаю, синяков я заработала прилично, бока ноют, локоть тоже ушибла, да ещё и разрыдалась от нестерпимой боли, как сущий младенец, позорище.

Затем довелось полежать на незаседланной заразе, постоять на коленях на спине шагающей лошади, поджимать ноги, да ещё и балансировать при этом, стараясь удержаться! Меня также не миновало редкостное удовольствие полежать спиной на шагающей кобыле, масса приятных ощущений, а затем (после пары часов таких радостей) меня недолго погоняли на рыси и без седла.

Никогда не ездили верхом на смирной лошадке в присутствии наставника Власа? Много потеряли. Четырежды я падала кулём в слегка прибитую снежком пыль и при этом выяснилось, что приземляться лучше всего на ноги, а не на спину или не дай Вседержитель, на голову. Наставник с ругательствами закидывал меня на спину коняшки и мучения продолжались. Самое сложное — это расслабиться и попасть в ритм шага лошади, да ещё надо прогнуться в пояснице, типа амортизация!

По окончании обучения, наставник снял меня с лошадки почти в обмороке. Подвывая от ноющей боли в мышцах бёдер, я потащилась на конюшню ухаживать за Нерой, так звали мой персональный пыточный инструмент.

В отличие от кухонных старух Влас оказался молчуном и в процессе обучения на вопросы упрямо отмалчивался, а тут нате вам, заговорил:

— Ты же не думаешь, госпожа, что я буду седлать твою лошадь, да ещё и чистить её в походе?

Он почесал бритый подбородок и поправился:

— Ладно, седлать буду, но остальное сама, ясно?

Я зыркнула на него из-под шеи лошади и пробурчала:

— Госпожу нашёл, тоже мне.

— Не забудь показаться целителю.

Я скривилась:

— А можно я не пойду в лекарню? Хотя бы сегодня.

Влас одарил меня долгим взглядом.

— Твоё дело, госпожа, но завтра ты не сможешь сесть на лошадь, а у тебя всего три дня, не забыла?

Я упрямо мотнула головой:

— В жизни не поверю, что нет другого выхода! Небось сам разминаешь молодых господ после тренировок?

— Я-то разминаю, а вот откуда ты об этом знаешь?

Ну, ты и спросил, наставник. Я ведьма или где? Конечно, в понимании здешних ведьмаков повелитель металла из меня никакой, тут я согласна и вообще им виднее. Однако попросить болотное железо или иной металл о помощи мне вполне по силам. Не подумайте плохого, я не разговариваю с металлом, делать мне нечего, что ли? Чаще всего мысленно тянусь, прошу и слушаю.

Иногда металл сам проявляет определённую активность, но управлять этим невозможно, да я и не пытаюсь. Но вот присутствует ощущение того, что в отличие от меня, металл знает, что делает! То есть он сам лепит нужную форму в полном соответствии с изображениями того, что возникает в моём мозгу. Понимаю, что последнее похоже на бред сумасшедшего, но к сказанному всё равно добавлю чистую ересь: я не отказываю в разуме слитку металла. Ибо в отличие от окружающих я твёрдо ЗНАЮ — металл разумен! Не по-человечески разумен, а как-то иначе. И самое интересное, ему присуща определённая логика и способность реагировать.

Словами этого не объяснить, ибо для осознания себя равным металлу необходимо некое слияние. Подозреваю также, что это слияние энергетики ведьмака и металла, но за истинность ощущений не поручусь, ибо слишком мало знаю о способностях повелителей металла. В здешнюю библиотеку мне доступ запрещён...

Я очнулась от размышлений и взглянула на Влассира, терпеливо ждущего ответа. Памятуя о посольстве, а особенно о том, что чистить кобылку придётся самой, да ещё и после нескольких часов в седле, я отвернулась и мстительно отмолчалась на вопрос беркутчи.

Он понимающе хмыкнул и ушёл в свой денник обихаживать здоровенного чёрного коня, а мне вызвался помочь старый конюх, пошли ему Всетворец здоровья. Пользы от меня было, как с козла молока, ибо последние двадцать минут рыси на неосёдланной лошади сделали своё дело — руки тряслись, колени подгибались. Так что почти всё время я сидела на полу, проводя щёткой по ногам чёртовой кобылы, куда смогла достать.

Закончив с глупой вознёй, я кое-как разогнулась и вернула угрюмому конюху щётки. Попыталась потянуться, спина вроде не отзывалась, но перетруждённые мышцы рук и ног по-прежнему мелко подрагивали, тянущая боль накатывала волнами при малейшем напряжении. С такой выносливостью я много не наезжу, а путешествие затянется на срок до двух недель. Если этот Влас не поможет, придётся идти в лекарню к госпоже магичке. И не факт, что она поможет забавной зверушке.

Старый конюх похлопал меня по плечу на высказанную от всей души благодарность и похромал к выходу. Я выбралась из денника, сползла по стене на корточки в ожидании наставника Влассира и ... уснула.

...Крепкая мужская рука вздёрнула меня на ноги за шиворот.

— Можешь идти?

— Попробую.

Влассир терпеливо дождался пока я освобожусь от одежды, после чего сунул меня в мелкое корыто с горячей водой. Откуда-то вывернулся незнакомый старикан, сыпанул в воду пригоршню серого порошка и велел закрыть глаза, ворча 'бесстыжая девка, разделась, как распутница перед мужчиной'. Я вяло огрызнулась в смысле 'а чего ты там не видел' и очнулась уже лежащей на ничком на высоком столе.

Для тех, кто понимает, истинный массаж гораздо лучше секса. В течение часа я блаженствую, резко выдыхая воздух по команде мастера. Крепкие пальцы сначала превращают все мышцы в кисель, а затем собирают из костей и мяса цельный человеческий организм, возрождая меня к жизни.

По окончании массажа, меня накрыли дерюжкой и велели дожидаться Мунисы с чистой одеждой, так что минут через двадцать я слетела со стола, как птичка. Жаль, что Муниса не знает, куда именно Влассир ушёл, я ему даже спасибо не сказала.

Но ничего, завтра будет ещё один день. Если наставник Аглин не отменит разрешения на тренировку, я всё успею: и спасибо сказать и подарок сделать. Металл у меня ещё есть, маловато его осталось, но ладно.

Остаток дня Муниса высыпает на меня ворох сплетен и сведений. Итак, ответное свадебное посольство возглавляет старший сын Наварга, господин Элонварг. По скупым отзывам прислуги мальчишка не совсем дерьмо в отличие от среднего братца. Старшенький, а годочков ему восемнадцать, везёт богатое приданое сестры, а также подарки сватам, в том числе и злополучный ятаган в сопровождении бесполезной девки, как в сердцах выразился дорогой наставник Аглин. Поскольку так уничижительно наставник выразился в присутствии домоправительницы, она не преминула донести до кухонных девчонок, что добрая госпожа целительница упомянутую девку подлечила, но содержать и учить её невыгодно, ибо мага из неё не получится.

Мнение госпожи домоправительницы кухонные оспаривать не стали, с какой бы стати? А вот меня сие высказывание несколько напрягло, особенно учитывая, что Муниса остаётся, а я уезжаю. Далее Муниса сообщила, что сама невеста отправляется вместе с поездом, а папенька с маменькой прибудут телепортом позже и уже после того, как прибудет караван с дарами, госпожой наречённой и с невестиным барахлом.

Меня обеспокоило распоряжение господина Наварга, однако две недели каникул, пусть и отягощённые изнурительной верховой ездой, представились благословением божьим! Дорога тяжела, зато нет осточертевших ворот и забора, накачанного магией по самую шляпку. В будущем не будет комнаты, надоевшей, как постылый муж и точно не окажется драных адептов, молча насмешничающих над новенькой. И наставника Аглина не будет, какая печаль!

Последующие три дня складывались из тренировок, перекусов в седле и окриков. Не хватайся за повод во время посыла, свободнее! Не стискивай ногами бока! Движение плечами: на вдохе вверх и назад, на выдохе вниз! Давай! Ещё раз! Ещё! Пятку вниз! Вниз, я сказал! Повод ослабь, опусти руки ниже, ниже! Локти прижать!

Рысь такая, рысь этакая и галоп. И посещение лекарни каждый день (деваться некуда), обмазывание какой-то резко пахнущей дрянью под присмотром угрюмого старикана в синем балахоне и последующее лежание под источником оранжевого света. Кто бы мне ещё объяснил суть производимого воздействия. Но мышцы не болели, и ссадины заживали, как на собаке.

...Поздним вечером, после ужина и с милостивого согласия мадам домоправительницы, я и Муниса отправляемся к наставнику Влассиру с благородной целью обучиться правилам поведения среди жителей соседнего не то королевства, не то княжества. Я и в правилах княжества Варг не больно-то разбираюсь, кто бы меня систематически учил? Однорукий бандит терпеливо отвечал на безобидные вопросы и натаскивал грамоте, но и только! А ныне наставник Аглин и вовсе исчез в неизвестном направлении.

Судя по занятости мальчишек-адептов, их учили на совесть, а вот мне при попытке прорваться в здешнюю библиотеку весьма недвусмысленно указали на дверь. Кстати, вопросы, связанные с мироустройством и политической географией, наставник полностью игнорировал — это ещё одно доказательство того, что к учёбе меня не допустят. Детская настырность дважды едва не привела к показательной порке наглой девки, так что пришлось засунуть своё любопытство подальше и открыть уши. Но много ли вытянешь из болтовни кухонных служанок и ответов строгого наставника, явно получившего точные инструкции относительно данной простолюдинки. Подслушать у дверей можно, но кто меня к тем дверям проводит? Не говоря уже о том, что допустит в нужную часть здания.

У наставника Аглина запретов было, что снега среди зимы, да и того не выпросишь. Впрочем, и железа не допросишься на собственные забавы. Однако, не далее, как вчера, мы слегка раскулачили кузнеца Сетеша. Этот грубиян охотно выдал приличный слиток малость ржавого и явно некондиционного железа взамен подаренной ложки, по черенку которой вилась надпись с именем владельца. Думаю, ложка ему понравилась, а мне очень пригодится железо.

И пригодится сию минуту, ибо мы с Мунисой сидим в комнатушке за конюшней, и раскрыв рты, слушаем повесть временных лет от наставника Влассира, а в процессе рассказа я ваяю ему рукоятку кинжала. Рифлёная поверхность с гардой в виде неширокой, матово-чёрной ажурной сетки, прикрывающей руку в перчатке. Навершие — хищная птичка, а длина рукояти с пару моих кулаков, не меньше. Воспользовавшись тем, что Влассир отвернулся, я быстро вставила клинок в готовое изделие. Хвостовик кинжала вошёл в паз сразу и намертво, никто и мявкнуть не успел. Металл резко нагрелся и мгновенно остыл, явив нам и миру голубоватую сталь клинка и серо-чёрную рукоять.

Изрубленный беркутчи ругнулся от неожиданности, небось сам хотел насадить клинок, но вроде получилось неплохо. Он покачал его в руке, привыкая к балансу.

— Да... метать его не получится, — буркнул Влассир.

— Метать ты можешь вот это, только заточить нужно.

Из второго преобразованного слитка железа получились два сюрикена.

Влассир заинтересовался:

— А как их бросают?

— Понятия не имею.

— Делать умеешь, а как бросать не знаешь? — недоверчиво хмыкнул наставник.

— Я их в деле не видела, а если и видела, то просто ничего не помню.

Он и Муниса украдкой переглядываются. Смешной народ, небось, думают, что я ничего не вижу, не слышу и не замечаю куда исчезает по ночам моя подруга. Да-да, я ослепла, оглохла и соображалка моя отмерла при рождении. Из остатков металла руки сами собой лепят трёх обезьянок из земной символики, сидящих вокруг чаши — ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Итак, довольно большое и богатенькое королевство Нутава, куда отдали старшую княжну. С уголовным и гражданским кодексом дела там обстоят несколько веселее, чем в княжестве Варг. Вроде бы тамошние маги от нечего делать простолюдинов не обижают, по крайней мере показательных четвертований и подвешивания узников за ноги не практикуют и то хлеб.

К тому же там климат получше, земля неплохо родит зерновые, а Юг исправно поставляет фрукты и прочие овощи. Водится и рыбка в тамошних реках, не то что в окологористом Варге. Правда, они и слыхом не слыхали о естественных местах силы, как в предгорьях княжества , но зато на Юге полно вулканов, и огненные маги не редкость. Учитывая, что варговские огневики не годятся тамошним и в подмётки, становится ясным отчего Наваргу охота получить сильного союзника, умного стратега и весьма неразборчивого в средствах повелителя огня.

ПолитИк, куда от него денешься. Особенно, если принять во внимание наличие такого соседушки, как ещё один королёк из Аргуна, тому тоже палец в рот не клади. Своих магов у него, как блох на барбоске и каждому колдуну охота иметь роскошное поместье, то бишь земельку с деревеньками и парой сотен простолюдинов — сначала для статуса. А там господа чародеи входят во вкус владения людишками и деревеньками, поэтому рано или поздно разевают пасть и на соседей. И так повсеместно.

Словом, два-три десятка королевств и княжеств порвали весь континент на мелкие и относительно крупные кусочки и теперь веками собачатся меж собою за ресурсы на фоне средневекового антуража. Ничего нового, все воюют со всеми и каждый норовит откусить землицы у зазевавшегося соседушки. И судя по неподдельной печали Влассира, до сей поры не явился миру сильный лидер, желательно маг, и по сию пору не объединил лоскутное одеяло в единое государство.

Я только хмыкнула, лидер ему нужен! И невдомёк дураку, что подобное объединение означает гражданскую войну лет на пятьдесят, если не на сто, а также бессмысленную потерю ресурсов как людских, так и прочих. К уже нарисованной картине вселенской бойни, умная твоя голова, добавь неурожай и голод, ибо некому будет пахать и сеять. И не забудь, что уже посеянное вытопчут враждующие армии или сожгут маги, чтоб врагу не досталось. Про эпидемии, разруху и людское неизбывное горе ты подумал, вояка хренов?

Это драное средневековье уже достало по самое не могу, глаза не поднимать выше груди, приседай на каждом шагу: да, наставник, спасибо за науку, наставник... не соблаговолит ли господин-госпожа.

А чего стоят формулы вежливости? Прошу вашего милостивого внимания... может ли недостойная обратиться к вам с вопросом... чем могу служить господину-госпоже... простите ничтожную служанку, господин.

Слуги и приравнённые к ним простолюдины шастают по поместью серыми и незаметными мышками. Холопы делают всё, дабы стать невидимыми. Поломойки отворачиваются к стене или прячутся за шторами, если проходящие мимо господа застали их в процессе наведения чистоты и порядка. Прачки исчезают с ворохом белья так, что становится страшно за них — были и нету. Лакеи, пажи и комнатные служанки немы, как статуи, обуты в войлочные туфли и призраками скользят по натёртым полам. Они сутками не раскрывают рта, и я думаю, что голосовые связки со временем почти отмирают. Комнатные слуги разговаривают тем особым шёпотом, который не слышен уже в двух шагах. Громкий голос позволяет себе особо приближенный персонал из родни господина хозяина дома, все прочие — это тени и не более того.

Так что ныне я с запоздалым ужасом отдаю должное терпению, а может, и доброте главного кузнеца, ибо господин вправе убить холопку и за меньшую наглость, чем вполне удавшаяся попытка безбашенной девки сковать по рукам наварговского ведьмака. И скорее всего, я показалась ему забавной зверушкой, так что...

Муниса прикасается к руке, я открыла глаза: опять выпала из беседы. Подруга осторожно убирает со лба мои отросшие волосы.

— Ты в порядке, Экрима?

— Конечно. И у меня нехорошее предчувствие, думаю, мы не увидимся более.

— Почему вдруг? — Муниса делает большие глаза.

Как ей ответить, что есть такая штука, как интуиция и существуют знаки судьбы, очевидные тем, для кого они предназначены...

— Это нельзя объяснить, но я не вернусь из этого похода.

Муниса взялась за сердце.

— Погоди пугаться, просто наш господин скорее всего отдаст меня своему родичу. Ты же не забыла, что статуса у меня нет? И что в жизни, как и смерти моей, волен хозяин? Вон Влассира спроси, он-то не даст соврать, кто даёт кров и защиту, вправе распорядиться моей судьбой.

Молчание Влассира весьма красноречиво, вот так, дорогая Муниса.

Не случайно же меня отстранили от учёбы, зачем учить холопку, которая не имеет магического зрения? Правда, меня вылечили от болячек нищеты, за одно это магам спасибо великое, опять же кормили почти полгода, одевали и кое-чему обучали. Пора отдавать долги, не так ли?

— Словом, назад я уже не вернусь, это к бабке не ходи, поэтому я предлагаю тебе, Влассир, взять Мунису в законные жёны. Ты же холост?

— Конечно, кто за меня своей волей пойдёт?

— Да Муниса и пойдёт! Ты как, подруга?

Неожиданно твёрдо женщина кивает:

— Пойду!

Влассир слегка обалдел! Что такое, язык проглотил от радости? Все мужики одинаковы: как под юбку лезть, они орлы, а как жениться — их нету.

— А чем ты не жених? Одинок, здоров, руки и голова имеются. И достаток кое-какой у тебя наличествует, я уверена. Муниса, кстати, тоже не бесприданница, у неё и свой дом есть! Ты же не прикован к князьям Варг цепями. Поселитесь в доме, как люди, жизнь проживёте подле друг друга, а не на конюшне с кобылами и конюхами.

Я встала.

— Вы тут подумайте, разберитесь, а я пошла спать. Выезжаем мы послезавтра, так что завтра священника найдём, и быстро вас окрутим, если никто не будет против.

— Некому возражать, имущества у меня нет, родни тоже, — Влассир махнул рукой.

— Тем лучше.

Я откланялась и побрела к казарме, огибая низкорослые кусты подле озера.

* * *

...Долго ли, коротко ли, но это драное посольство таки выехало из ворот поместья господина Наварга, повелителя всея княжества Варг. Выехало гораздо позже назначенного времени, поскольку королевская невеста прощалась с родными несколько дольше, чем было предписано обычаями, но что с того? Зато на славу простилась.

Нет, девочка не орала и не билась головой о порог отчего дома, рук не ломала, не сопротивлялась, да и с чего бы? Не на казнь везут госпожу Мероле и не на каторгу отсылают, она сговорённая невеста, с какого боку не крути.

Так вот, начало пути ознаменовалось весьма необычным приказом госпожи невесты. Я едва не свалилась с седла, когда Влассир коротко пояснил, что юная Мероле вместо расположиться с удобством в экипаже велела двоим стражникам забить кнутами не угодившую ей челядинку. Стражники, назначенные экзекуторами, повиновались мгновенно и безоговорочно, а посольский поезд покорно стоял под упряжью и сёдлами, бесстрастно созерцал действо и ждал предсказуемого конца.

Я тоже стояла и ждала вместе со всеми, незаметно придерживая сердце и тихо радуясь, что успела-таки отдать замуж Мунису. Ныне только законный муж властен в её жизни и смерти, так что накося выкуси, господин Наварг! Настоятель монастырька, где брачующиеся давали клятвы, беспрекословно поселил мою подругу в соседней деревне под покровительством старосты. Теперь до возвращения законного мужа из похода за неё отвечает глава деревни, слава всем богам, нашим и не нашим.

Весёлое времечко ждёт Нутаву, если господин свёкор не выбьет дурь из этой твари. Сам король, судя по слухам, характерец имеет, мама не горюй! И зачем ему такая невестушка понятно без перевода. По свидетельству Влассира у девки немалый маго-потенциал, повелительница воды (это помимо прочего), выгодная партия, к деторождению вполне способна, вот только замуж она выходит не за наследного принца, а за его братишку, тоже неслабого ведьмака.

С моего места экзекуции почти не видно, но зато прекрасно слышно. Несчастная девчонка уже не кричит, а хрипит, выхаркивая лёгкие. Особенно хорошо слышно, как бесстрастно щелкают плети, отлетающие назад при замахе.

Боже мой, я едва разжала пальцы, стиснувшие луку седла, сердце заходится от гнева и злобы, ещё пара минут ужасных криков и случится непоправимое! Влассир с силой пнул меня в спину рукояткой плети, я клюнула носом, выбрасывая вперёд руки, с трудом удержавшись в седле и опамятовалась. Рой тончайших металлических стрелок, реющий в воздухе прямо перед ловчим, мгновенно собрался в единый прут и обвился вокруг моей ступни, обутой в зимние сапоги. Пришлось опустить глаза, стиснуть зубы и замереть в седле. Вот и крики смолкли.

Протяжный возглас головного всадника, пропели трубы, длинная змея свадебного посольства дрогнула и медленно потянулась прочь от распахнутых настежь ворот. А вот и замахали прощальные платочки, кто-то вскрикнул, кто-то озвучил пожелания лёгкой дороги. Я оглянулась на Влассира и поёжилась под тёплым плащом. Ну и взгляд у него, мать моя! Мог бы, так точно плетью вытянул поперёк хребта, чтобы не вздумала выделяться на фоне прочих. Давеча было говорено-переговорено об этом, я отвернулась и уставилась вперёд. Господи, пошли мне силы.

* * *

...Господин Аглин озвучил приказ господина Наварга вчера вечером. Уважаемый наставник сидел в деревянном кресле, придерживая книгу обрубком руки и битых четверть часа вещал, как повезло глупой девчонке с неизученным даром. А глупая девчонка стояла в почтительной позе пред уважаемым господином Аглином и смотрела в пол.

— Почему ты молчишь?

Хороший вопрос, дорогой наставник. Вместо ответа пожимаю плечами, ибо мои возражения, как и согласие, не предусматривались вовсе, так о чём тут говорить. Стало быть, меня, неведому зверушку, везут в дар королю Филрою. Ну, не совсем в дар, ибо статуса рабыни у меня нет. Но везут же!

Аглин внимательно всматривался в моё лицо, но реакции так и не дождался. Прощай, наставник! Желаю тебе провалиться к чёртовой матери вместе с этим благословенным поместьем. И могу сказать одно: слава богу, отдадут меня магам, а не очаровательной невесте.

* * *

Караван тащится по замёрзшему тракту, как беременная вошь. И очень некстати начинается позёмка, а ведь до первого привала ещё ехать и ехать. Я натянула на лицо вязанную шапочку с прорезями для глаз и рта, Влассир сделал то же самое. Пока обморожение нам не грозит в отличие от многих прочих стражников посольства. Нам и замёрзнуть не удастся, у обоих под стельками сапог спрятаны тончайшие металлические кружочки, волшебный металл, обработанный должным образом. Прочим об этом и знать не положено, а вот мужу Мунисы наоборот. Я снова оглянулась назад, на его левой руке нахохлился беркут Тарх, подарок для княжьего свёкра. Подставка для птицы, именуемая на моей родине 'бардак', здесь называется 'танука' и тоже выстрогана из дерева. Такая же танука приделана и к моему седлу, будем везти птицу по очереди. Тарх не возражает, как не возражает и против двух согревающих колец на мощных лапах. Примерно с час здоровенная птица просидела у меня на руке, для первого раза тяжеловато, весит он килограммов семь.

День перевалил далеко за середину, позёмка стихла, а караван всё тащится по пустынной дороге предгорья. Пока движемся вверх, затем начнётся спуск в долину, первую на нашем пути. Их будет девять, если я правильно запомнила объяснения наставника Аглина, который не преминул навестить бывшую подопечную накануне похода. Явился собственной персоной в мою комнату, и кстати, вошёл по-хамски, без стука. Молча швырнул на пустую кровать Мунисы тёплый плащ с меховым капюшоном, вязанный шлем-маску, выстеленные мехом сапоги и коротко уведомил о бывшую ученицу о её статусе, точнее, о его отсутствии. Начальник каравана осведомлён о положении и дальнейшей судьбе повелительницы металла, так что запасись терпением, дитя, и будет тебе счастье. Тебе всё объяснят по прибытии на место, а пока не посрами чести дома Варгов, не лезь с дурацкими вопросами к должностным лицам, и ещё полтора десятка разных 'не'. Наставник Аглин долго озвучивал смешную чепуху, которая совершенно не монтировалась с его предыдущими словам и, по крылатому выражению моего сына, просто гнал стружку.

Единственный достоверный факт из его прочувствованной речи я всё же выудила, путь займёт десять-тринадцать дней. Остальное 'жу-жу' можно с лёгким сердцем опустить. А ведь я едва не зауважала этого неглупого мужика и даже задумалась о том, чтобы изготовить ему протез, точнее, попробовать изготовить.

Я очнулась от раздумий. Мой дорогой наставник — это теперь далёкое прошлое. А в настоящем покрикивают стражники, кутаются в долгополые плащи возницы, и покачивается в седле Влассир. Где-то впереди спит в своей карете-возке счастливая невеста-садистка, уродится же такая ягодка на свете! Повезло королевскому сыночку, ничего не скажешь. С такими понятиями о жизни невеста быстренько проредит поголовье служанок во дворце тестя, если сам тесть уже не проредил.

Мой спутник необременительно молчит, изредка поглядывая в мою сторону.

— Влассир, вот скажи, трудно было растить Тарха?

— Конечно.

— А именно?

— Птицы не понимают наказания, их можно только поощрять. Беркуты очень гордые и даже птенцы имеют хорошую память. Хищные птицы долго помнят зло.

— В каком смысле зло?

— Ну... достаточно накричать один раз, беркут запомнит это надолго и не упустит возможности отомстить.

— Даже так?

Влассир кивает и поправляет поклажу, притороченную за спиной. В его мешке хранится приличный кусок первоклассного железа, а в моём тихо лежит болотный металл. Пригодится.

Кстати, морозец невелик, по ощущениям минус три-четыре градуса, но это если высокие холмы заслоняют от ветра, а ветерок тут весьма злоехидный. Вроде и скорость его невелика, а меховой плащ продувает. Мы едем в конце каравана аккурат за последней повозкой с каким-то барахлом, за нами следуют последние шестеро стражников, замыкающих поезд и старый маг, господин Иснор.

Какой именно стихией повелевает сей персонаж мне неизвестно, но судя по внешности, вполне может быть и некромантом. Даже в зимней одежде он выглядит сущим скелетом. Из-под чёрного капюшона живописно выбиваются седые космы, а лицо напоминает цветом старый пергамент. Кстати, старик вовсе не прячет пергаментный лик от противного зимнего ветерка, Кощей Бессмертный, ни дать, ни взять.

Правая рука колоритного спутника слегка скрючена, как у больных церебральным параличом, но это совсем не мешает ему ловко управляться с поводьями. Если судить по нашей фэнтезятине, такого персонажа должны сторониться животные. Более того, они просто обязаны трястись от неосознанного страха и прятаться, поджимая хвосты, однако Тарх милостиво разрешил господину магу погладить себя по голове, а сопровождающие нас собаки ластятся к старику.

А вот с какого перепугу в самом конце свадебного каравана плетётся явно неслабый маг? Эт-то вопрос. Не думаю, что его интересует моя скромная особа, но если речь не о обо мне, то с чего он покорно глотает пыль дорог, как последний холоп? Не Тарх же его интересует? Все более или менее значимые лица тащатся впереди длинной процессии, а этот молодецки подбоченился в седле с такой высокой лукой, что как-то не по себе делается. Если на этакое сооружение напорешься животом при толчке, сразу станет кисло.

Я натягиваю толстенную рукавицу, моя очередь везти Тарха. В седле я по-прежнему сижу не слишком ловко, но беркут явно понимает мои затруднения и перебирается на перчатку без особых хлопот с моей стороны. Тут не принято закрывать ловчим птицам глаза, так что Тарх потешно вертит головой, рассматривая то меня, то старого мага. Кстати, у хищников бинокулярное зрение, и его мозг обрабатывает картины, снятые с обоих глаз, одновременно. Пару-тройку раз в сутки Влассир отпускает птица полетать и тогда он взмывает ввысь, как истребитель.

Оказывается, ловчий лично предупредил каждого из путешествующих, что беркут отнюдь не дикий. Его слова дополнил и глава каравана, сын Наварга, господин Элонварг. Старшенький брательник нашей невесты пообещал суровое наказание тому, кто попытается выпустить стрелу в драгоценного беркута.

...Даже сквозь толстенную рукавицу я чувствую тепло живого тела нашего птица. Тарх гортанно вскрикивает, балансируя на своём насесте, и я подбрасываю его двумя руками вверх, повинуясь кивку Влассира. Пока птиц парит в вышине, нарезая круги и покачивается в восходящих потоках, я слежу за ним и душа моя рвётся в небо, подобно громадной птице. Но долго медитация не продлилась, Влассир суёт мне в руку кость с волокнами мяса... ну да, Тарха пора бы и кормить.

Желая приманить беркута, наши охотники пронзительно кричат 'у-ук-а-а' здешние верещат что-то вроде 'и-и-а-а!'. Хорошо, что Тарх уже немного приучен ко мне, так что реагирует не на возглас, а на голос. Толчок беркута бросает меня вправо, но старый маг помогает удержаться в седле, подхватив нас обоих упругой подушкой воздуха. Ух ты!

— Спасибо, господин маг! — я поправляю капюшон и поглаживаю Тарха, балансирующего на своём насесте.

Если я правильно понимаю, сейчас начнётся разговор по душам. Не просто так этот старикан едет рядом с нами. Ой, непросто! Но, опровергая все мои домыслы, пожилой маг по-прежнему дремлет в седле, не пытаясь разговорить девочку с птицей на руке.

* * *

...К вечеру я сползаю с седла самостоятельно. На Влассира надеяться незачем, кобылу мою он расседлает и возможно, покормит, но и только. Обихаживать лошадь придётся самой, не зря же мне конюх выдал щётки, а точнее, обменял на три металлические ложки. Располагается караван, можно сказать, в чистом поле — в очередной из долин, прекрасно защищённой от ветров невысокими горами.

Народ суетится, ставит шатры, кое-где уже пылают костры. Где-то впереди начальник стражи зычным голосом отдаёт приказы, а я всё сижу на своём дорожном мешке меж двух телег, прислонившись к колесу и потихоньку сползаю в мутное безвременье. Устала я, как собака, но под негромкое ворчание беркутчи кое-как поднимаюсь на ноги. Моя кобылка Нера уже рассёдлана, Влассир её и выводил, небось, пока я медитировала подле телеги, и ныне лошадка терпеливо дожидается моего внимания в стороне от первого ряда шатров.

Значит, первым делом тащимся к водопою, затем чистка, потом кормление, если я ничего не путаю... и проверить копыта, то есть подковы. Нера тихонько всхрапывает, когда я провожу щёткой по шее, осторожно переступает ногами, поворачиваясь так, чтобы мне было удобно. Старый маг трудится рядом со мной, оглаживая своего рыжего мерина и что-то неразборчиво ворчит в адрес коняшки. Не доверил, выходит, коня слугам? Молодец старик!

Закончив с лошадкой, я потопала к своему мешку упрятать щётки, но Влассир придержал меня за плечо и указал наш шатёр, возле которого уже суетились двое спутников. Ужин явно планируется горячим, хорошо! Значит, нас скоро накормят и положат спать. Лепота!

— Лошадей я покормлю, иди погрейся у костра.

— Спасибо.

Ужинала я на автомате, через силу, да так и заснула с ложкой в руках. Сквозь сонную одурь видела нашего беркутчи и ещё старого мага, который долго не рассуждая, сунул мне в руки кружку. Не дождавшись адекватной реакции, старый 'некромант' крякнул и с помощью Влассира влил в меня какое-то питье. А затем из тумана выплыл незнакомый силуэт с дорожным одеялом в руках, меня вроде им укрыли и далее темнота...

Кто уложил усталого ребёнка в одном из шатров не знаю, но проснулась я глубокой ночью резко, как от толчка, и попыталась сесть. Быстро не получилось, увы. Тело, натруженное в седле, запротестовало так, что на ноги поднималась я со стариковским кряхтением и до конца распрямиться не получилось... с первой-то попытки.

Так, палатка. Справа храпит Влассир, на своём насесте нахохлился Тарх, слева спит ещё кто-то, укрытый плащом нашего некроманта, небось это он и спит. Тоже храпит, как старый бегемот, вот это рулады! А запашок тут... как в школьной пацанячьей раздевалке. Множество мужчин, да ещё и в походе — это сильно! Да и сама я не розами благоухаю, чего уж тут носом крутить. Запах конского пота перебивает все прочие ароматы, так что амбре в палатке стоит, мама не горюй. Разумеется, госпоже благородной невесте маги наколдуют полную бадью кипятка, а вот прочим придётся две недели минимумом обходиться, хорошо, если сегодня в селе заночуем.

Шатёр у нас прямоугольный, середина занята горой барахла, спящие приютились вдоль стен. В палатке не холодно, магический светильник даёт тепло и рассеивает тьму, делая из непроглядной ночи вполне приятные сумерки. По крайней мере спящим свет не мешает.

Прислушалась. Что-то же меня разбудило? Ах, да, тело требует прогуляться в кустики. Неудобно, да и неприятно спать в одежде, сапоги с меня стянули, а где они? А, ясно, у изголовья...

Натягиваю сапоги на голые ступни. Ага, глухая ночь за бортом, холодно, чёрт! Слева от палатки горит костёр, на камнях сохнет перевёрнутый котелок, стопка мисок и чьи-то портянки развешаны. Тело ноет, докладывая о повреждениях, в поясницу словно кол вставили, колени трясутся, во рту мерзкий привкус какого-то зелья, а мочевой пузырь вот-вот лопнет!

Даже не представляю куда брести по нужному делу, одни палатки кругом, а случись вернуться после облегчения, как найти свой вигвам? Беда-беда, огорчение.

От почти погасшего костра за палаткой оборачивается какой-то мужик.

— Чего не спится тебе?

— Да вот, помочиться бы.

— Иди направо, там яму выкопали, да не упади смотри!

— Так я ж не смогу стоя!

— Ты девчонка что ли? Ладно, пошли, посторожу.

Приключение моё закончилось хорошо, мужик честно отвернулся, затем снова доставил меня к палатке.

— Можно, я с тобой посижу?

— Да ты поспи лучше, — посоветовал добрый человек.

— Не, там мои спутники храпят, не засну. Да и носки высушить надо.

— Неси, посушим, — кивает мужик, — а то скоро и рассвет.

— А ты-то кем будешь в караване?

— Я-то, — передразнивает мужик, — возница из Нутавы, а кто ты, дитя?

— Да, пожалуй, что и никто, — задумчиво отвечаю, — не пришей кобыле хвост в общем. Можешь считать неудачницей.

— Неведомо кто в свадебном посольстве, — хмыкнул мужик, — что-то не верится.

— Верь-не верь, сама не пойму, что я тут делаю.

Мой собеседник подбрасывает дров в огонь, и становится очевидно, что это нестарый ещё дядя, чуть за сорок, и он явно не из нашего княжества, поскольку выглядит вполне привлекательно на женский взгляд. Правда, нос у него... Мой дед говаривал, мол, такой нос бог семерым нёс, а одному достался.

Мы сидим по разные стороны от костра, так что разглядываем друг друга с одинаковым любопытством.

— Да ты совсем ребёнок. Тебя как зовут, малышка?

— Экрима, а тебя?

— Айрон.

— Угу, рада знакомству.

— Так кто же ты, девочка?

— Да как тебе сказать... я нечто вроде ведьмака с никому не нужными возможностями.

— Да? И едешь в хвосте каравана. С чего бы?

— Без понятия. Куда сунули при отправке, там и еду. Говорю же, ущербная из меня ведьмачка.

— А чего умеешь?

— Да по металлу я вроде... — чуть не ляпнула 'специализируюсь'.

Мужик внимательно взглянул из-под нависших бровей, как-то помялся, языком поцокал и достал из-за пазухи комок тряпок.

— Починить сможешь?

В явленном миру свёртке обнаруживается сломанный нож. Рукоять пополам, кончик ножа отдельно, лезвие изогнуто в двух местах. Как это он умудрился?

Так, смотрим, заточка вроде двусторонняя, то есть это кинжал. Или нож? Коротковат для кинжала, но что я знаю о здешнем дизайне холодного оружия? Гарда, можно сказать, отсутствует, ножик это. О, ближе к началу клинка имеем ещё и нарезку примерно с четверть лезвия. Это ещё и пила на обушке? Отложив рукоять, принимаю на ладонь куски ножа. Неприятное ощущение, клинок словно умер, отклика нет!

Привычно потянулась к металлу, но... отклика нет как нет. Почему? Зато над рукой разрастается синеватое марево, явно видное только мне. Чернобыльское оружие.

Айрон смотрит на меня с надеждой.

— Ну что?

— Какой-то мёртвый металл. Откуда он у тебя?

— А это мои соседи колодец копали.

— Ножом копали?

— Да что ты, на старое захоронение наткнулись, скелет нашли и при нём этот клинок.

— И отдали тебе?

— Не, я сам отобрал. Мёртвая вещь из старого могильника, всякое могло прицепиться, а у них дитя родилось недавно. Мало ли?

— Это да, может, отдашь мне? К тебе ведь тоже что-нибудь прицепится. Оно тебе надо?

— А к тебе не прицепится? — хмыкнул мужик.

— Так я одна на свете, да и маги на что? Небось разберутся. А вот ты вряд ли.

— Да забирай, — махнул рукой Айрон, — простому человеку оно не с руки. Может, это и колдовская вещь, дешевле не связываться.

— Вот тут ты прав. Мне доводилось читать, что кое-какие штуки из захоронений оказывались проклятыми. Особенно клады!

Скажем, доводилось читать в фэнтезийных книжках, но это к делу не относится. Лучше настращать мужика, чтобы язык подвязал и никому не трепался о том, что нож поменял хозяина.

— А ещё ведьмаки отслеживают слишком шустрых гробокопателей. Наш-то князь, господин Наварг, таких неудачников лошадьми разрывает... надвое! Мало ли какое зло такой копатель из-под земли вынет, потом хлопот не оберёшься. А у вас как с этим?

Айрон повертел головой, оглядываясь.

— Ты это...

— Успокойся, — я понизила голос до шёпота, — даже словом не обмолвлюсь. Сам не проболтайся, а то для своих лет ты больно доверчив. Простенько этак вытащил ножик, предъявил на опознание, да и отдал первому встречному. Так и до беды недалеко, понимаешь? Мало ли что положили в землю наши предки, думаешь, от хорошей жизни они всякую дрянь подле сородича хоронят? Не всего можно безнаказанно касаться.

Мужик покивал, озираясь. Как раз из моего шатра выползла тёмная фигура и поплелась на свет костра. О, господин маг проснувшись.

Я уронила на землю нож и прикрыла ступнёй. Маг молча протопал мимо, явно торопясь к поганой яме, а я подняла осколки вместе со сломанной рукоятью, завернула это богатство в тряпку и сунула за пазуху. Потом разберусь.

Айрон покивал с облегчением и сунул мне кусок копчёного сыра с лепёшкой.

— Пожуй вот, до завтрака ещё терпеть и терпеть.

— Спасибо, а то и правда живот подводит.

— Ешь, детка, не докормили тебя в княжестве Варг.

Я чуть не подавилась хлебом.

— Нет, что ты! У господина Наварга хороший повар, это просто в меня много не лезет.

— Да ты не болтай, ребёнок, ты ешь. У меня ещё каша в котелке допревает, будешь?

Киваю с набитым ртом, конечно, буду! Я вчера поесть толком не успела, сморило меня.

— Ты точно, как моя дочка, — засмеялся Айрон, — за стол только со скандалом садится. Побегает по двору, а потом поклюёт, как птичка. Или вот станет матери по хозяйству помогать, да тут же и прикорнёт вздремнуть. Ест плохо, вот и выросла малосильной.

Кто-то шуршит сапогами по сухой траве и за моей спиной неприятно шелестит одежда.

— А для меня каши не найдётся?

— Найдётся, господин Иснор, — расплывается в улыбке мой собеседник, — да вы располагайтесь у огня.

Ага, это наш некромант выплыл из предрассветной тьмы, тоже проголодался? С чего бы? Дрых же без задних ног ещё полчаса назад.

— Не спится, дитя?

Старикан протянул руки к огню и резво отстранился, когда порыв ветра швырнул в лицо целый сноп искр. Я еле успела спасти свои носки!

Господин маг пробормотал под нос какую-то считалку и огонь успокоился. И ежу понятно, что он родом из этой Нутавы, огненный колдун, запомним.

Гостеприимный возчик торопливо раскладывает по мискам кашу. Ух ты, горячая, вкусная, да с маслицем! Маг щелкает пальцами и прямо в руки Айрона свалился аппетитно пахнущий копчёностями свёрток. Мой ночной собеседник ловко подхватил его и рассмеялся.

— Всё никак не привыкну, господин маг, а ведь который год ездим!

Интересненько... Маг запросто болтает с простым ямщиком? И они явно хорошо знакомы. Что же ты магу кинжал не отдал, дорогой? Побоялся? Не пожелал инициировать глупые слухи?

Меня щедро оделяют копчёным мясом, такой кусище мужику впору с голодухи, я замотала головой:

— Я столько не съем.

— Твой спутник съест, — распорядился маг, — или эта ваша птица.

— Беркуты едят только убоину, — буркнула я.

— Откуда ты родом, малышка? — это возница проснулся.

Пожимаю плечами, врать неохота, а заводить всё ту же песню про белого бычка осточертело: я ничего не помню, ничего не знаю, сами мы не местные. Есть и другой мотив — поможите, люди добрые, дайте воды напиться, а то так жрать хочется, что и переночевать негде.

— Тебе соврать покрасивше? Или можно промолчать?

Возница рассмеялся приятным раскатистым смехом.

— Да молчи уж лучше! И ешь, тебя вон на просвет видать. Не кормили с пелёнок, это точно.

С пелёнок-то меня как раз кормили, а в княжестве Варг даже лечили. И денег не спрашивали, кормили на убой, одевали, обували, как-то учили, совсем уж несправедливо не обижали. Так что задолжала Экрима много, а долги она привыкла платить сполна. Поэтому я охотно отправилась 'в изгнание', не протестовала, не шипела, не комментировала распоряжение 'нашего господина'. Не буду врать, что из одной благодарности. Просто-напросто в княжестве Варг права качать себе дороже, поскольку с зарвавшимися простолюдинками разговор короткий — пошла вон на конюшню. А там с кнутами наготове ждёт пара холопов, вполне готовых со всем тщанием научить этикету любого желающего. И научат, можете не сомневаться, повторения урока ещё никому не требовалось.

Учитывая вышесказанное, с Аглином я простилась вполне доброжелательно и с непременными реверансами в его сторону, мол, огромное спасибо, наставник, за ваш непосильный труд. Я также озаботилась непременной благодарностью в адрес господина главы княжества и господ подручных независимо от цвета их мундиров и набора должностных обязанностей.

Отблеск стали, а это маг аккуратно отрезал пластинку мяса и положил на лепёшку, с аппетитом откусил и проговорил с набитым ртом:

-Ты ешь, девочка. На меня не смотри, мне всегда тарелку с кашей дадут, а тебе вряд ли.

Это да. Излишней добротой поданные господина Наварга не страдают, а уж ежели подобрели, то держи карман шире узеньким кверху, такого насыплют, что долго чесаться будешь.

Достаточно вспомнить один-единственный случай с главным кузнецом княжества Варг. А ведь именно он настолько подобрел, что порекомендовал главе княжества избавиться от невзрачной ведьмачки. Кстати и случай подвернулся вельми удобный, подарочный меч снова норов выказывает, клятый ятаган только эту девку и слушается. Вот главный кузнец и решил — будет очень забавно, если правитель Нутавы оценит говорящий подарок и, возможно, найдёт ему применение. Откуда знаю? Влассир намекнул через супружницу и ещё больше рассказал утром, перед тем, как мы сели в сёдла.

Он приложил правый кулак к левому плечу и прошептал с оглядкой на прочих попутчиков, что головой ручается за истинность сведений и клянётся всеми древними богами, что точно опознал беседующих, уж голос-то нашего господина и его главного повелителя металла он всяко узнает.

А разговор Влассир честно подслушал на конюшне, подрёмывая на охапке сена в пустующем деннике. Сколько я поняла, это он так решил откосить от распоряжения главного ловчего. А чего нет? Всё равно завтра ему в поход, так что перебьются на сей раз и без него, вот была радость дерьмо за охотничьими псами вывозить.

Оба собеседника, Наварг и Осам-Шо, говорили тихо, но вполне открыто, явно господа маги посторонних рядом не ощущали. Как-то непривычно они общались, посмеивались не по-доброму, а ещё об заклад побились, что девка, то есть я, долго не проживёт. Почему? А неизвестно! Собеседники так и не озвучили причины, хотя беседовали довольно долго, аккурат до самого ужина. Бедный Влассир успел основательно продрогнуть в соседнем деннике, но лежал тихо, как мышь под веником. Даже подумать страшно, что учинили бы с бедолагой оба собеседника, узнай они о нежданном свидетеле разговора. Да за одну попытку подслушать господские планы его лошадьми начетверо разорвут! И то, что он оказался невольным свидетелем, казни не отменит, первым делом язык вырвут, а затем и все остальные выступающие фрагменты организма.

За размышлениями я и не заметила, что миска опустела.

— Спасибо, очень вкусно, — лепёшкой зачистила посудину до блеска, чтобы мыть было легче.

Сунула миску Айрону и пошла в шатёр, до рассвета ещё есть время вздремнуть. А заснуть так и не удалось, спасибо мёртвому клинку. Уразумев, что отдохнуть не получится, я улеглась поудобнее и попыталась оформить в стройную теорию все догадки и вопросы, оставшиеся без ответов.

Некоторые мысли казались не идущими к делу после прочтения книг, которые наставник милостиво дозволил полистать. Почему здешние военачальники, как и прочие вояки рангом пониже, избегали прикасаться к оружию побеждённых врагов? Случалось, что клинки, взятые в плен, отпевали, как настоящих покойников, да ещё и с привлечением соответствующих магов. Иногда оружие хоронили в специально отведённых местах, причём, надёжно запечатывали могилу магией.

Чего так боялись господа победители? Мести родичей? Или посмертных свойств самого оружия? Ага, уже теплее. В этом мире подобные проклятия практикуются в полный рост, сама читала. Так почему бы не завязать смертельный сюрприз на оружие? Магов тут хватает, хвала Творцу, а среди колдунов более, чем достаточно дурных экспериментаторов. Таким образом, маг сочиняет нужное проклятие с благой целью, разумеется, скажем, сломать победителю картину мира или просто пакость устроить, чтобы тому мало не показалось.

Итак, создатель заклинания помещает проклятие в клинок, в рукоять или лезвие. Наставник Аглин (в своё время) категорически отмёл осторожное предположение, что кузнецы заговаривают холодное оружие в процессе изготовления. Правда, я не стала уточнять, что заговаривают отнюдь не магическим образом, точнее, не успела озвучить ту самую ересь, за которую здесь укорачивают на голову, остереглась. И правильно сделала. Дорогой наставник одарил таким взглядом, что я мигом прикусила язык и убралась вон из его покоев. А грубиян Сетеш, в свою очередь, посмотрел на меня, как на идиотку, едва я задала вопрос о свойствах выкованных им клинков. Увидев, как глаза кузнеца вылезают из орбит, я и вовсе фразу не договорила, побоялась. И тогда ещё подумала, а известно ли здешним умельцам такое выражение как 'вложить душу в изделие'?

Кстати, наутро Аглин отправился прямиком в рабочую зону именно туда, где размещались кузни, небось, словил откат от моего неожиданного замечания. Или решил проверить идиотскую гипотезу об оружейном заговоре на этапе ковки? Так или иначе, с кузнецами какую-то беседу он имел, да ещё и присутствовал при создании некоего меча. И не сам ли этот сукин кот напортачил с бывшим кунартом? Вполне жизнеспособная идея, хоть и маловероятная. Кто-кто, а наставник Аглин крепко держится за свою драгоценную жизнь, пусть и одной рукой. Но версию запомним, пригодится.

Вернёмся к нашим баранам. Господа завоеватели никогда не пытались переплавить захваченные в бою клинки. Почему? Бывший наставник эту отмеченную мной несуразицу проигнорировал, а повторно заданный нетерпеливый вопрос едва не стоил мне показательной порки, 'ещё один такой вопрос, ученица, и я вспомню о стражниках. Они давненько не вразумляли плетьми... кое-кого'. Как тут порют, я видела, не дай бог снова увидеть.

Зайдём с другой стороны. Почему все знаменитые и не знаменитые клинки носили собственные имена и не только в этом мире?

С чего вдруг японские самураи поклонялись своим катанам? Почему на полном серьёзе считали живым любой клинок и даже тот кинжал, как бишь его называют, которым делали харакири? Почему никогда не касались чужого клинка голыми руками, да ещё и произносили при этом нужные слова? Извинялись перед клинком и его владельцем?

Отчего воинственные племена Земли хоронили оружие с павшим хозяином? Где-то я читала, что легендарная сабля Тамерлана, поющая при замахе и рассекающая врага на три части, была погребена не с ним, а с каким-то из потомков. Почему? Уж не потому ли, что Железный Хромец, он же Темурленг, завещал её кому-то из родичей? Да вроде и не в битве погиб Хромец, может, поэтому и завещал знаменитую саблю потомку?

С чего бы какие-то там германцы или гунны (не помню кто) ломали мечи покойников перед их погребением? И даже предводитель не то гуннов, не то германцев укладывался в землю с переломанным клинком. Не оттого ли, что наши предки точно знали, что металл разумен?! Или не знали, но чувствовали? Почему всех кузнецов на Руси считали чертознаями?

Да уж, вопросы они такие вопросы! Я едва голову не сломала, но вот что интересно, всякое недоумение рассеялось стоило сделать предположение, что металл живёт энергетикой владельца! И не только в этом мире.

Ощущение себя клинок обретает уже при изготовлении. Не случится ли так, что писатели Олди оказались правы? Почему нет? Но в отличие от их Кабира здешний клинок обретает собственную личность вместе со своим владельцем. Благородный или не слишком благородный юнец получает во владение несколько мечей: для детства, юности и на взрослую жизнь, которые снова и снова достаются старшему в семье сыну или просто сыну, но никак не дочери. Но фамильный клинок получает старший в роду или достойнейший из сыновей, вот почему знаменитых клинков так мало и здесь в том числе!

Да, фамильное оружие — это сильно. Особенно если вспомнить, что прежде, чем взять в руки клинок, юнец обязан уронить каплю крови на клинок и рукоять. ДНК-контроль получается! Из предположения напрямую вытекает следствие, новокрещённый ятаганом клинок уже принял чью-то кровь на этапе изготовления. Может, какой-то мастер порезался при полировке или ученик мастера неловко взял клинок в руки и тоже порезался, а происшествие благополучно скрыл, ибо знал, что жизнь свою хорошо, если закончит просто в петле. А то ведь можно долго и некрасиво подыхать на потеху толпе. Чем не версия? Очень даже версия, ибо здешнее оружие куют и с кровью владельца, и с сердцем врага, и с первой кровью девушки. Можно предположить, что кровь попала в металл на этапе плавки железа или варки стали. Отсюда плавно вытекает вопрос: если инициация кровью случилась (а определить это магам раз плюнуть!), то почему Наварг и главный кузнец не затеяли расследование? Да они должны были землю рыть, дабы наказать нерадивого, чтоб другим неповадно было! Значит, дело не в крови. А в чём? Если судить по обмолвкам наставника Аглина, аналитиков у Наварга достаточно, да и магов разума хватает. Значит, не искали? Или искали, но не нашли? Или оно им на фиг не нужно?

Тут я и вовсе похолодела. Не нужно... а что нужно? Непокорный и опасный клинок, преподнесённый королю Нутавы? А кто сказал, что клинок испортили не нарочно? Могли придать ему нужные свойства на этапе ковки? Да запросто! Они могли встроить опасное проклятие в клинок или в рукоять на любом этапе! Кто они? А разве мог такой персик созреть помимо Наварга? Меня словно ветром подбросило — Наварг!

Паранойя, стоп! Наварг выдаёт дочь за младшего принца. Старший, он же наследник жив, здоров, чего и нам желает. Сам король тоже ещё ого-го! Ему всего-то тридцать шесть лет, он молод, силен и отличается завидным здоровьем, как все огненные маги. И как утверждал Влассир, девок папаша валяет наперегонки с младшеньким, особо не скрываясь. То есть все августейшие особы Нутавы крепко держатся за жизнь, а случись что, то магов у короля, как на барбоске блох. Словом, понятно, что ничего не понятно...

* * *

Ночь почти закончилась. Итак, отметаем пока досужие рассуждения о политике и вернёмся к оружию. Запомним накрепко, любой металл разумен, но оружие особенно. И если говорить о женщинах, то любая домохозяйка имеет в своём распоряжении умный металл, скажем, любимую сковородку, на которой ничего не горит, не брызгает масло, не обжигаются руки. И любая мать семейства скажет, что бывают среди кухонной утвари настоящие террористы. Лично меня любой новый нож почти всегда обеспечивал порезом на этапе первого же использования! И попадались среди них такие кровопийцы, что приходилось прятать дурной ножик подальше в кладовку. Была у меня такая коробка с полудюжиной лезвий.

У мужиков, кстати, тоже есть такой инструмент, любимые отвёртки, шуруповёрты, пилы и прочая мастеровая ерунда. О ножах я и не упоминаю, нет мужчин, равнодушных к холодному оружию, впрочем, как и к огнестрельному.

Значит, принимаем аксиому о том, что металл разумен. И причиной я выдвигаю только связь с энергетикой владельца или повелителя металла. В данном случае любой металл взаимодействует с моей энергетикой на уровне мышления, я бы сказала. Но вот как обстоят дела с прочими повелителями металла, надо бы выяснить. Напрямую спрашивать магов? Не вариант. Поинтересоваться у господина Иснора? Тоже не стоит, этот маг мне не шьёт, не порет. А если они в Нутаве такие же, как в Варге, то ну его...

* * *

Путь продолжился на рассвете, едва походники покончили с завтраком. Влассир хозяйственно прибрал в мешок оставшийся от трапезы хлеб и магову ветчину, пробурчав, мол, будет и у нас перекус в седле.

Я пожала плечами и поёжилась, снова начинается лёгкая позёмка. Земля подмёрзла, сухой снежок-крупа, выпавший под утро с противным шелестом перемещается в направлении севера. Я быстро отыскала ночного собеседника, сунула ему в руку два тонких металлических кружка.

— Положи в сапоги под пятки, мёрзнуть не будешь.

И поскорее убралась к нашему шатру. В числе прочих работяг я исправно таскала к последнему фургону нетяжёлые вещи, помогала скатывать полотнище, собирала в кучу и упаковывала глиняную посуду и вообще всячески мелькала на подхвате. Заслужила уважительное 'спасибо' от Айрона, нашего возчика и кусочек медовых сот в глиняном горшочке от него же. Лепота!

Пока я прятала подарок в мешок, Влассир деловито оседлал наших лошадей и мимоходом забросил меня на Неру. Сам же он задержался поговорить с возчиком. Оба они то и дело оглядывались на меня, а возница ещё и руками размахивал, как ветряк. О чём они там спорят? Вон Айрон придержал Власа за рукав, а тот резко выдрал руку из не менее резкого захвата. Чего это они?!

Какого рожна Влассир не поделил с возницей? Вот он ударил сложенной плетью о сапог и свистом подозвал своего вороного. Личико его и в спокойном состоянии выглядит так, что у постороннего человека дыхание останавливается. Этакую рожу во сне увидишь, не проснёшься.

А вот кстати, в поместье практикуют аж четыре лекаря, но получается, что поправить мужику лицо не сумели? Я искоса взглянула в его сторону, да, человека с таким выражением лица не стоит трогать за нежное. Думаю, в данный момент господина ловчего беспокоить вопросами опасно, да и вообще желательно не отсвечивать собственной персоной ещё с часок, для нервной системы полезнее.

Я не стала присматриваться к состоянию Влассира и перевела взгляд на вороного. Не бог весть каких статей жеребец, но для дальнего похода годится и за ловчим ходит, как собачка. Сколько я могу судить, Влас даже дремлет в седле. Мне бы так.

Вот на что Нера спокойная кобылка, но и она может взбрыкнуть, имея на спине такой подарочек, как я. Сколько раз Влассир меня в спину долбил плетью, отпусти повод, не хватайся за повод, кобыла не дура, в отличие от... ну и много чего интересного я наслушалась вчера и скорее всего, наслушаюсь сегодня. Кстати, господа хорошие, а где наш беркут?

Я подобрала повод, огладила Неру по шее и замерла в ожидании команды 'вперёд'. Слева сзади на чалом мерине подъехал наш некромант с Тархом на перчатке и аккуратно передал птицу ловчему. Птиц выкрикнул что-то весьма похожее на скрежет неисправных тормозов и нахохлился на своём насесте.

— Кто сегодня едет впереди, Айрон? — маг окликнул возницу.

— Старший караванщик или Ваулин... вроде, — замялся возница.

— Где почтовые птицы?

— Клетка в нашем фургоне, господин маг. Я всё сделал, как вы велели.

Пока я соображала о каких птицах речь, Влассир приподнялся в стременах. Что там за шум впереди? Я тоже слегка заволновалась, пора бы уж и трогаться, сколько можно в седле без толку рассиживаться? Но если это снова госпожа невеста шалит, то помогай нам все святые, сколько их есть в этом мире. К счастью, задержка продлилась недолго, вот что-то всем понятное выкрикнул головной всадник, громыхнули телеги, заржали лошади, опустился в седло мой спутник, а маг вздохнул, как развязанный.

Тронулись. Снова над нами мутное небо, укрытое низкими сизыми тучами, по обе стороны от дороги невысокие горы, они же высокие холмы. А впереди ещё восемь долин. Или семь? Не помню.

Странность происходящего со мной в последние несколько месяцев вызывает только одно чувство — страстное желание проснуться в собственной спальне, выдохнуть воздух и разрыдаться от облегчения, что закончился длинный и муторный сон. Наверное, это ничем незамутнённое счастье, открыть глаза, оглядеться и понять, что всё случившееся мне просто-напросто приснилось.

...А караван изрядно растянулся вдоль тракта. Стражники, украшенные разномастным оружием, едут довольно частой цепью по бокам, перекликаются и передают сообщения по цепочке. Каждый третий упирает куда-то в район стремени короткое копье. Думаю, что эти недокопья, брошенные умелой рукой, ещё и летать умеют. Луки тут присутствуют в полный рост, а вот арбалетов не видно.

За моей спиной тяжело поднялся в воздух Тарх, должно быть, птицу пора размять крылья. Беркут закричал с высоты, заложил крутой вираж и резко вошёл в пике, проносясь над головами всадников, а затем снова набрал высоту далеко впереди, едва ли не у самой головы свадебного каравана. Он кругами поднялся в небо и пропал из виду.

— Наверное, охотится, — предположил маг минут через двадцать.

— Он не голоден, — проскрипел Влассир, и тут же приказал, — а ну верни его!

Я поспешно натянула рукавицу и заверещала что было мочи:

— У-у-у-ка!

Завертела головой, всматриваясь в небо.

— Ещё раз!

— У-у-у-ка!

Сзади слева спикировал беркут, я готова поклясться, что услышала, как завывает воздух, разрезаемый мощными крыльями! Тарх чётко прицелился, вытянув ноги в серебряных перьях, и вцепился в рукавицу — толчок! Ничего себе, крепче только грейферные захваты! Я едва не вылетела из седла носом вперёд. Беркут заклекотал и что-то сварливо выкрикнул.

— Тихо, тихо! Не ругайся, ты такой горячий, друг мой. Налетался?

... Через пару часов Влассир пересадил птица на свою перчатку, а меня затребовал к себе старший караванщик. Приказ явиться пред светлы очи озвучил здоровенный детина в меховой шапке, раскосый и косноязычный, очень похожий на татарина в малахае.

— Тут... эта... господин маг, стало быть... эта... господин Авханди девку эту к себе требуют... эта... чтоб немедля сказали...

Маг поморщился. А я сообразила, ага, просто девка, а не госпожа, своевременная оговорка! Теперь мой статус вполне очевиден: если и не грязь под ногами у любого желающего, то просто девка. Ну что же, запомним.

Я взглянула на мага, не преминувшего многозначительно хмыкнуть. Не лезть в бутылку или поперёд батьки в пекло я ещё в старом мире научилась, поэтому оглядываюсь на Влассира. Мой почти родственник почесал плёткой лоб, сдвинув на затылок шапку, и кивнул.

— Показывай куда ехать.

Косноязычный посланец повернул своего мерина, пришпорил и поскакал вдоль вытянувшегося поезда. Мне пришлось сделать то же самое, как же я не люблю эту мерзкую не то рысь, не то галоп. Но отставать не приходится.

— Слышь, девка, — оглянулся на меня посланец, — а ты точно ведьмачка?

— А тебе какая печаль?

Мужичок хохотнул.

— Да об заклад я побился.

Я промолчала, следуя в кильватере. Побился он. А головой побиться не пробовал? Дурням иногда удаётся мозги на место поставить, ибо деформация удара держится долго.

Господин Авханди явно уроженец Нутавы, это если судить по правильным чертам лица. Жители Варга некрасивы почти все поголовно, а тут нате вам, другое государство и разные дядечки вполне на уровне, что данный экземпляр, что мой не слишком воспитанный провожатый. Этот немолодой мужчина, одетый даже с некоторым щегольством, вполне уместным в дороге, на фоне коренных варговцев выглядит сущим Аленом Делоном.

— Эта... господин Авханди... вот я привёл.

Запинающуюся речь моего провожатого прервали небрежным жестом, мужик осёкся, торопливо развернул коня и смылся в неизвестном направлении.

Склоняю голову, не рискуя отвешивать настоящий поклон, дабы совсем уж позорно не вывалиться из седла.

— Господин Авханди.

Он кивает и отъезжает в сторону, пропуская мимо повозки, и я следую за ним, аккуратно придерживая Неру, чтобы не мешать стражникам. Моя кобылка всеми четырьмя ногами вдруг выдала что-то похожее на чечётку и тут же кокетливо фыркнула, отвечая на игривый толчок носом серого в яблоках жеребца. Авханди резко осадил озабоченного коня, и тот обиженно взглянул через плечо, совсем, как маленький ребёнок. Я невольно рассмеялась, а жеребец взбрыкнул, как балуются новорождённые лошадки.

Теперь уже смеялись мы оба, и господин Авханди потрепал своего коня по шее, чтобы тот угомонился. Правда, время от времени косил лиловым глазом на хозяина и всё тянулся мордой к храпу моей лошадки.

— Поедешь пока рядом со мной.

— Могу я задать вопрос, господин Авханди?

— Говори.

— Со всем уважением прошу вас... — я замялась, не зная, какое слово употребить, чтобы не получить плетей, — представиться, если вопрос вас не оскорбил.

И добавила торопливо:

— Меня так и не ознакомили с моим новым статусом, если он есть, конечно. Впрочем, и о прежнем статусе я ничего не знаю. О цели собственного путешествия также не осведомлена, простите. Словом, прошу вас отнестись снисходительно к моему незнанию обычаев вашей страны, а также прошу извинить моё невежество в простейших вопросах.

У мужика глаза на лоб полезли, ну как же, простолюдинка и так связно выражается. Похоже, он вовсе не оскорблён, скорее изумлён. А если так, то один большой плюс королевство Нутава уже имеет. А уж если меня не прикажут сейчас выпороть до полусмерти, то и вовсе считаем, что в рай попала.

— Ты хочешь сказать, что по воле бывшего господина едешь в неизвестность с неведомой целью?

— Вы совершенно правы, господин Авханди.

Собеседник покрутил головой и пристроился рядом с каким-то фургоном, я поспешила следом, но не справилась с кобылой, Нера с силой боднула головой навес.

Нутавец перехватил повод и тут же приструнил взбрыкнувшую было лошадь.

— Прошу прощения. Я всего шестой раз в жизни еду верхом.

Я намеренно опустила обращение 'господин' и меня за это не убили на месте, правда, смерили взглядом с головы до кончиков сапог.

— Откуда ты родом, дитя?

— Не знаю, господин Авханди.

— Ты сирота?

— Я ничего о себе не знаю, господин Авханди.

Нарушая нашу беседу, к нему приблизился стражник, за пять шагов придержал коня и поднял руку к плечу.

— Интересно, — хмыкнул собеседник, — ладно, пока не до тебя, возвращайся на место. На очередном привале я тебя жду для беседы.

— Может, вы пришлёте за мной стражника, господин Авханди? Мне бы не хотелось нарушать ваши планы на отдых или как-то помешать вашим обязанностям.

Он снова вскинул удивлённо бровь, но всё же благосклонно кивнул, отпуская меня восвояси и развернулся к стражнику:

— Что там стряслось?

Развернуть Неру без эксцессов получилось, равно как и быстро влиться в движение каравана. Влассир встретил меня условным знаком, почесал плетью правый висок. Понятно, берём рот на замок.

— Замёрзла?

— Есть немного. А можно я повезу Тарха?

Влассир кивнул и передал птицу мне. Как удачно, что он левша и везёт нашего красавчика на правой руке! Птицу только и осталось ногами переступить. Чужой маг всё так же ехал по другую сторону последнего фургона, изредка обмениваясь неслышными словами с возницей.

Мы теперь едем рядом, Влассир поправляет посадку беркута и шепчет:

— Что там было?

Одними губами сообщаю:

— Пока ничего, на стоянке за мной придут.

* * *

А на стоянке за мной прислали двух стражников, даже поесть не дали, и с куском лепёшки в руках отконвоировали почти в центр лагеря. Начальник каравана живёт в просторном шатре, и меня ненавязчиво притормозили у его входа, пришлось застыть, изображая статую покорности судьбе. Один из стражников нырнул под полотнище входа, а второй остался со мной. Караулит он меня, что ли?

Ожидание затягивалось, так что я успела и осмотреться, и доесть лепёшку. Маловато для ужина, но бывало и хуже. А в шатёр позвали меня не скоро, с полчаса прошло, если не больше.

— Заходи, — кивнул на вход стражник и откинул полотнище.

А неплохо устраиваются господа каравановожатые, небольшая дровяная печь, яркое магическое освещение, войлочный пол, складные деревянные кресла числом четыре, и все четыре заняты господином Авханди и тремя крепкими мужиками. Три ложа у дальней стены, я обвела взглядом помещение, стол тоже деревянный и несколько подносов с остатками ужина. Понятно, господин Авханди со товарищи откушивать изволил, пока я за стеной маялась ожиданием в компании стражника и недоеденной лепёшки. Господа путешествующие как раз заканчивали трапезу, лениво попивая что-то из походных кружек.

Я поклонилась.

— Господа.

— Подойди ближе, — крайний слева небрежно обронил слова.

Я развернулась к нему и сделала три шага, остановившись на расстоянии удара. Нутавец, чеканные черты лица, тёмные волосы до плеч, широкие запястья. Воин. Светлые глаза на обветренном лице смотрят заинтересовано.

— Ты сопровождаешь меч нашего повелителя?

— Нет, господин.

— В чём дело, Авханди? — светлоглазый обратил взор на хозяина шатра.

— Вам доложили неверно, мой господин. Девчонка понятия не имеет кто и зачем посадил её на коня. Я понял так, что от неё предпочли избавиться, поскольку маги княжества не смогли понять истоков её дара.

— А он есть?

— Несомненно есть. Меч повинуется только ей. Даже создатель клинка не смог вынуть его из ножен.

— А она смогла? — фыркнул светлоглазый и обратился ко мне, — что скажешь?

— Прошу вас задать более точный вопрос, господин.

Он повернул голову и взглянул в упор.

— Что произошло с мечом?

— Я не имею представления, как и с чем его ковали, господин. Но сколько смогла понять, мечу не понравилось называться кунартом.

Трое остальных переглянулись, а один даже скривился жалостливо, правда, светлоглазый не корчил рож, зато сделал удивлённые глаза.

— Меч СКАЗАЛ тебе об этом?

Трое сотрапезников грохнули хохотом, а один просипел сквозь смех:

— Да она сумасшедшая, Рейвани!

Второй поперхнулся вином и закашлялся, каравановожатый уронил голову на кулак и зашёлся ржанием не хуже своего жеребца. Но светлоглазый даже бровью не повёл.

— Расскажи всё, что тебе известно.

— Со всем уважением, господин, мне ничего неизвестно об этом клинке.

Он посмотрел на меня даже с некоторым уважением:

— Я понял. Расскажи всё, чему сама была свидетелем.

Я честно поведала историю знакомства с клинком. Светлоглазый задумчиво покивал и вопросил пространство:

— Что скажешь, Иснор?

Из тени за спиной Ревайни выступил маг.

— Она поведала правду, господин Рейвани.

— Всю правду? — он выделил интонацией слово 'всю'.

— Именно.

Говорящий детектор лжи, надо понимать. Маг обозначил поклон и скользнул в сторону выхода, но не покинул шатёр, а поместился за моей спиной. Прав был Влассир, это соглядатай, маг и приближенное лицо этого непонятного мужика с роскошной серьгой в правом ухе.

Авханди со стуком выложил на стол короткий клинок.

— Подойди ближе. Что скажешь об этом клинке?

Никто из присутствующих не поинтересовался моим именем, не назвал его, да они вообще никак не обращаются ко мне! Почему?

Я осмотрела клинок, да не так уж и короток этот кинжал. Обтянутая шершавой кожей рукоять, и кожа уже протёрлась в двух местах, небольшая гарда, в виде крюков, загнутых к лезвию. Судя по ножнам, клинок двусторонней заточки, и точно не тесак. Ножны обтянуты серой кожей, похожей на нубук. В навершие вставлен камень, невысокий овальный кабошон светло-серого цвета.

Я мысленно обратилась к металлу на столе, мгновение недоуменной тишины и вдруг от навершия потянуло ощущением беды и предостерегающим холодком. Магия?

— Можешь взять в руки?

Я подняла взгляд на Авханди, ещё один господин Наварг на мою голову?

— Могу, если вам очень нужен труп двенадцатилетней девочки, — я высказалась предельно желчно.

Авханди многообещающе сузил глаза.

— Не советую тебе вести беседу в таком тоне. Иначе пострадает не только твой длинный язык.

Не менее многообещающе взглянула прямо в глаза говорящему. Думаю, мой инстинкт самосохранения отмер после мытарств в княжестве Варг. Или просто я своё уже отбоялась и не только в этом мире? Бог весть, но одно я знаю точно: если мне понадобится мг новенно и безболезненно уйти, ну... если положение станет безвыходным, металл поможет.

— Вы позволите ответный совет, господин Авханди?

— Что-о?! — мужик откровенно развеселился.

— Никогда не оскорбляйте повелителя металла, особенно, если никто так и не понял, чем он владеет.

— Ревайни, как думаешь, десяти плетей хватит, чтобы научиться вежливости? — подал голос ещё один умник, — я согласен начать обучение прямо сейчас!

Попытка быстро встать со стула явно не удалась, его собственный кинжал вылетел из ножен и пришпилил край кафтана к сидению, а перед лицом заплясал рой тончайших игл. Умник отшатнулся вместе с креслом.

Светлые глаза заискрились смехом:

— Как тебе это удалось?

— Я тут совершенно ни причём, господин Ревайни.

— Иснор?

— Она говорит правду. Если бы не видел, никогда не поверил, что металл может защищать мага по собственной воле. Девочка права, не стоит её обижать без всяких на то оснований. Впрочем, любого ребёнка не стоит обижать от нечего делать, Дайри.

Названный именем Дайри, покивал в знак согласия, икнул и всё стало понятно, товарищ довольно близко познакомился с зелёным змием. Я моргнула, иглы опали и мгновенно собрались в змейку, упавшую на стол перед собеседниками.

— Интересно, — протянул светлоглазый, — на что эта змея способна?

Змейка перетекла к его ладони, поднялась на хвостике, сформировала вытянутый треугольник головы, мигнула глазками. Покачалась перед заинтересованными зрителями влево-вправо, раздула ажурный капюшон, зашипела предостерегающе, а потом маленькая головка метнулась к большому пальцу! Но реакция у воина оказалась соответствующей, крупная ладонь схватила змейку пониже головы, но она мгновенно утончилась до волоса, выскользнула из сжатой ладони, метнулась ко мне, мгновенно оплела запястье и утекла под рукав.

— Очаровательно, — проворчал четвёртый из присутствующих, — нам только одержимости металлом не хватает.

В продолжении всего визита этот персонаж вообще не вмешивался в происходящее, зато внимательно следил за выражениями лиц и поглядывал на происходящее за моей спиной. Что такого там делает господин Иснор? Четвёртый номер глаз с него не сводит.

Светлоглазый потёр переносицу, уставился неподвижным взглядом в столешницу. Он молчал и все присутствующие почтительно хранили тишину. А затем резкий жест в мою сторону.

— Подожди снаружи, тебя проводит Иснор.

Пришлось вежливо откланяться, тоненькая игла выпала из рукава и затерялась в ворсинках войлока, теперь я всё услышу. Металл проводит звук, я хорошо помню физику. И, кстати, ни один из присутствующих даже головы не наклонил в ответ на мой поклон. Вежливый народ эти нутавцы, зато сразу в морду не дают, за плети не хватаются, девкой не обзывают. И на том спасибо.

-... решать надо здесь и сейчас. Зачем нам такое сокровище?

Увы, металл искажает голоса, так что я их не узнаю, но зато слышу вполне удовлетворительно.

— Не стоит разбрасываться таким магами, Бейрин. Ребёнка можно правильно воспитать, тебе ли не знать? Что хорошего эта малышка видела в Варге при таком правителе?

— Приручить предлагаешь, Ревайни?

— А почему нет? Иснор, сможешь заняться ею?

— Не думаю. Я маг разума, осмелюсь напомнить и с металлом дела никогда не имел.

— Ты ещё и воспитатель моих сыновей. И огненный маг.

— Предлагаете, поместить девочку в ваш дом?

— Пожалуй, не стоит, супруга не поймёт. И вернуть её Наваргу мы не можем. Дайри?

— Бейрин уже предложил. Несчастный случай в пути. С любым может случиться.

— А ты что скажешь, друг? — вступил чей-то голос.

— Зачем нам эта простолюдинка?

— Иснор?

— Я высказываюсь нейтрально. Убивать ребёнка не стоит, мы не варговцы, чтобы подвешивать живых за ноги. И кстати, отчего ты решил, что она простолюдинка, Дайри? Пригласи её к обеду в свой дом и можешь быть спокоен, она не посрамит тебя за столом. И фокус со змейкой не единственное, что она может, позволь тебе напомнить.

— Да, точно, — протянул невидимый Дайри, — ты же говорил. А что думает сам Ревайни?

— Возьмёшь её в свой дом, Иснорр. Приставишь к ней сердечную женщину, чтобы относилась к девочке, как к дочери. И будешь изучать её возможности. Ты прав, лишиться такого, пусть и странного мага, было бы ненужным расточительством. И мы не в Варге, где простолюдинов вешают за косой взгляд.

— Ты решаешь, Ревайни, — согласился четвёртый, — но я не хотел бы лет через десять убедиться в твоей ошибке.

— Не сомневаюсь, Бейрин, — рассмеялся светлоглазый, — ты и через десять лет приедешь через всю страну, чтобы сказать мне 'а я тебя предупреждал!'. Все свободны.

Вот так, господа и дамы, меня намерены приручать. Не слишком порядочно с их стороны, но это всё же лучше, чем повеление притопить на зыбком месте никому не интересную девчонку. Иголочка стремительно вернулась ко мне, а вслед за ней вышел и маг.

— Пойдём, — он кивком обозначил направление.

И мы пошли, но почему-то в другую сторону.

— Ты ужинала?

— Не успела, господин маг.

— Я тоже. Так что присоединимся к десятку Эранга, там хороший повар. Ага, вон их костёр.

Навстречу магу встал здоровенный мужик в зимнем кафтане.

— Добрый тебе вечер, брат.

— И тебе, брат! Накормите ребёнка?

— Накормим, садитесь. Сам-то ел?

— Ещё нет.

— Эй, Бранис! Налей-ка нашей похлёбки господину магу и его спутнице! Ты кто, дитя?

— Человек я, а что, не заметно?

— При таком росте тебя, знаешь ли, трудно заметить, — рассмеялся детина, — ты ешь давай. Хлеб бери.

Я оторопело уставилась на половину буханки, которую мне подсунули в качестве ломтя. Ложки, кстати, не дали, тут у каждого своя должна быть, вполне разумно. Поэтому я потянулась мысленно к своей змейке и вынула из рукава ложку. Маг хмыкнул и вытащил из кармана свою.

— Ешь ты плохо, — грустно констатировал детина, — воробей больше склюёт за день.

— Спасибо за ужин. Очень вкусно. Извините, но в меня больше не влезет.

— А горячего попить? Холодновато становится.

— Спасибо, это можно.

— Как поживаешь, брат? — десятник протёр ложку куском хлеба.

— Воспитываю наследников рода, как тебе известно. И подопечных всё прибавляется.

— И сколько их?

— Трое воспитанников и вот эта девочка, её Экрима зовут.

Здоровенный детина с сомнением окинул меня взглядом.

— Она тоже маг? Ты шутишь?

— И не просто маг, а повелитель металла, понимаешь разницу?

— Ещё бы, — присвистнул Эранг.

Десятник перевёл взгляд на меня, с сомнением покачал массивной головой.

— А показать можешь, дитя?

— Найдётся бесхозный кусок металла?

— Подкова подойдёт?

— Да.

Окликнутый подчинённый резво притащил две подковы. Я приняла в руки ледяные слитки, и только тут обратила внимание, что весь десяток столпился за нашими спинами и затаил дыхание. Как дети, честное слово. Маг прикрыл глаза, вглядываясь в нечто, видное только ему.

Металл отозвался мгновенно, я тоже прикрыла глаза, а пальцы принялись разминать металл. Я подумала секунду, а затем торопливо вылепила тонкую чашу из светлого металла, с двух сторон украшенную изогнутыми ручками в виде серебристых рыбок.

— Плесните сюда кипятка, — попросила я.

Мне налили дымящегося отвара, и я передала чашу владельцу. Тот прикоснулся ко дну и вытаращил глаза.

— Она холодная!

— И всегда будет холодной, даже если там кипяток.

— Ага, так это мне?

— Тебе.

Десятник подул на отвар, отхлебнул и расплылся в улыбке.

— А мне можно, госпожа? — хриплый бас слева и протянулась рука с обломком неизвестной природы.

— Можно, только хорошо бы ещё такой же кусок. Найдётся?

Через десяток минут мне притащили приличную кучу металла разной степени ржавости, десяток расселся в кружок, почтительно огибая мага и меня, грешную.

Вторая и третья чаша получились почти близнецами, но отличались гравировкой по краю. Две следующие напоминали кубки на коротеньких ножках. Пятая вышла очень похожей на скифский котёл и стояла на трёх ножках. Ещё три выглядели пивными кружками на пол-литра с вычурными ручками и утолщённым дном, да и владельцы изделий выглядели сущими шкафами, так что всё получилось правильно. Последние две чаши были приземистыми и пузатыми, как греческие вазы для омовения рук. И последняя чашка, выполненная для мага, съела почти весь металл. Её рукоять не завершалась близ бока изделия, а отлетала сантиметров на пять в сторону, неся в основании и навершии драконьи черепа.

Все присутствующие у костра, долго разглядывали подарки, довольно слитно прогудели благодарности за проделанную работу и ушли к другим кострам хвастаться.

— Тебя завалят металлом, — рассмеялся маг, — спасибо, дитя. Но почему дракон?

— Точно не знаю, думаю, так захотел сам материал.

— Мифическое чудовище, — маг повертел чашку, так и сяк пытаясь взять ручку и хмыкнул, — очень удобная ручка. Ну что, нам пора вернуться?

— Да, скоро Тарха кормить.

— Тебе нравится с ним возиться?

Я кивнула, ещё бы мне нравилось! Мы с мужем шесть лет прожили в Монголии. Конечно, старый Сатыбалды не разрешал долго общаться со своим беркутом и уж кормить птицу точно не дозволял, но против моего молчаливого присутствия не возражал, да и фотографировать можно было. Иногда мне выпадало счастье подержать беркута на рукавице во время тренировок. Но и только.

У нашего шатра пылает костёр, булькает в котелке какое-то пойло, запах приятный, дома так пахнет богородичная трава. На своём насесте дремлет Тарх, а Влассир чинит широкий ремень. Благолепие, негромкие баритоны у нашего костра, чей-то далёкий раскатистый смех, шёлковый шелест огня, пожирающего толстые ветки.

Правда, помыться мне и прочим походникам, видимо, не светит. Я принюхалась к собственному плечу, да уж, явно не 'Шанель ? 5'. Дым костра, несвежая одежда, конский пот, кто бы мне лишние штаны выдал?

— Ты постой спокойно, — Иснор аккуратно придержал меня за плечо, — и глаза закрой, сейчас тебя почистим.

Я зажмурилась и по телу побежали толпы муравьёв, такое ощущение, что они быстро-быстро промчались с макушки до ногтей ног. Ощущение непередаваемое, я рассмеялась.

— Что такое? — поинтересовался маг, — неудобно?

— Просто щекотно, господин маг. Спасибо вам.

— Завтра напомни, снова почищу.

Я покивала и быстренько убралась в шатёр, где Влассир уже устраивал лежанки.

— Помочь?

— Не надо, тут твоих рук маловато будет. Просто посиди в сторонке.

— Тарха кормили?

— Сегодня ему нельзя есть. Завтра охота.

— Думаешь, он разленился?

— Птица должна работать. Иначе зачем она нужна? Я столько сил в него вложил... будет жаль, если испортится.

— Я вот думаю, что Тарх не примет нового хозяина.

— Почему?

— Очень уж разумный взгляд у него.

— С чего вдруг такие мысли?

— У вас не отпускают ловчих птиц на волю.

— И что?

— А то, что после десяти лет службы беркута желательно отпускать на волю. Он же не раб, прикованный к хозяину железом. И должен продлить свой род, как я понимаю. Ты его взрослым поймал?

— Нет, он как раз начал отращивать маховые перья, но ещё не летал. Ему всего-то три года.

— Вот-вот. Сколько, говоришь, он поймал лис?

— В прошлом году где-то сорок или больше. И один раз даже волка взял, молодого, правда.

Я покивала, да, совсем молодой. Оглянулась на звук знакомого голоса. Вот оно что, у входа топчется десятник Эранг.

— Госпожа, ты можешь поговорить со мной?

— Конечно, десятник.

Я вышла в морозную тьму, разрезаемую светом множества костров.

— Слушаю.

Тёмное, обветренное лицо, кольчугу так и не снял. Большой дядя, у меня шапка с головы едва не падает при попытке рассмотреть выражение глаз визави.

— Я тебе, госпожа, спасибо уже сказал...

— Ну да, — я выжидающе умолкаю.

— Вот, — протянул руку с куском металла, — это тебе, подарок.

Взять подаренное я не успела, руку воина крепко перехватывает рука в большой рукавице.

— Стой!

— Ты что, Влассир? — делаю шаг в сторону.

Мой спутник втаскивает десятника в шатёр одним движением.

— Откуда у тебя небесный металл? — шипит он почище змея.

— Тихо ты, — шипит в ответ десятник, — хочешь всех магов всполошить?

— Ты лучше скажи, где ты его взял? — Влассир торопливо выглянул наружу — ну?!

— В Старом городе, где же ещё!

— Сам добыл?

— Сам, ещё в молодые годы, жизнью клянусь!

Влас обернулся ко мне:

— Тогда бери!

— Да вы хоть объясните, в чём дело-то!

— Потом, — Влас почти вытолкал десятника вон из шатра, — иди уже отсюда, даритель!

Остаток вечера мы демонстративно занимались лошадьми, чтобы не вводить в грех господина мага, а заодно беседовали под шумок. Небесный металл, это вовсе не останки метеорита, а добытый с риском для жизни трофей. Есть тут проклятое место в одном из приграничных округов Нутавы — Старый город. При удаче в нём можно найти кое-что интересное, вот только магам туда ходу нет. По слухам, старательно распускаемым побывавшими там счастливчиками, сила господ магов неправильно реагирует на магический фон Старого города. А вследствие непонятного конфликта сил маг может и до утра не дожить. Иногда выпадают волосы, ногти, зубы, и человек сгорает за пару недель.

Желающих побывать в опасном месте всегда было немного, и магов среди них нет уже лет четыреста. Самому городу исполнилось неизвестно сколько веков ещё во времена короля Фаниаса Плешивого, а это уже триста сорок лет назад. За самую маленькую финтифлюшку из Старого города любой маг континента согласится выщипать по волосу тщательно лелеемую бороду. Так почему десятник не отдал железку собственному брату, а предпочёл подарить незнакомой девчонке? Сам отдал? Или братишка посоветовал?

Я призадумалась. Радиация? Сгореть за пару недель можно от лейкемии, волосы выпадают опять же. Могла тут отгреметь ядерная война? Почему нет? Дураков не только в старом мире хватает, и особенно среди учёных мужей, обожающих дёргать смерть за усы во имя процветания неблагодарного человечества. И надо полагать, в роли учёных тут выступают маги, ибо больше некому.

Слиток подаренного металла приятно оттягивал внутренний карман плаща и слегка нагревался, стоило прикоснуться к нему. Карманчик я ещё и заколола булавкой, чтобы подарок не потерялся.

Мысленно сделала зарубку на прикладе, если получится попасть в дом господина Иснора, обязательно найду книги о прежних временах или просто постараюсь тихой сапой выведать о причинах катастрофы. Ну, это если разрешат пользоваться библиотекой.

Нера переступила ногами, я погладила кобылку по мордахе, скормила кусок лепёшки и поплелась в шатёр маячить пред ликом господина мага.

* * *

... Два следующих дня слились в один. Монотонность пути, серые камни укатанной дороги, лёгкий морозец по утрам, кружевной иней на поверхности шатра, хриплые голоса стражников, бряцание оружия и четвертая по счету долина, в которую медленно втянулся наш караван на исходе дня.

За минувшие двое суток я не оставалась в одиночестве, на периферии зрения маячил маг или его братишка, а то и очередной стражник из десятка доблестного Эранга. Стражники из прочих подразделений тоже не обделяли меня вниманием. Влассир только хмыкал, обнаруживая у входа в шатёр очередного не то соглядатая, не то просителя и бурчал в стиле 'мёдом им тут намазано, что ли'. Мёдом-не мёдом, а ложки, чашки, лезвия и рыболовные крючки разных форматов получили практически все стражники и возницы каравана. А отдельные творческие личности — ещё и кольца для супруг, подружек и сестриц.

Иснор с нескрываемым интересом следил за созданием очередного сосуда, а заказчики, допускаемые в шатёр поодиночке, молча подсовывали кусочки металла. Получив изделие, господа попутчики немногословно благодарили и исчезали за пологом входа.

Полное затишье случилось вечером третьего дня, когда в караване закончилось бросовое железо. Зато активизировался господин Иснор, маг господина Ревайни, которому вдруг понадобилась простолюдинка из Варга на тему 'зачем добру пропадать'. Признаюсь честно, в этом мире я осознаю себя предметом, который подобрали на дороге из тех соображений, что известны всем, мало ли зачем пригодится. Пытаясь врасти в среду школы ведьмаков, ощущала себя чемоданом без ручки, выбросить жалко, а использовать по назначению невозможно. В той милой школе один месяц жизни может считаться за три, ибо я каждый день ходила по лезвию ножа, а здесь меня не обижают, грех жаловаться. Впрочем, я и на Варг, оставшийся в воспоминаниях, не очень-то обижена. Пусть и обозвали зверушкой, едва не запугали насмерть, но сердце вылечили, здоровье поправили и денег не спросили, да и в кабалу не загнали. По доброте? Ох, что-то я сомневаюсь.

И ещё не даёт покоя мне ятаган. Вот чего там могли наворотить заклинатели вкупе с кузнецом? Почему наставник Аглин волком смотрел? Я ведь хотела ему на прощание браслет подарить, но не срослось. Вместо пожелания лёгкой дороги наставник швырнул в меня тёплой одеждой, прошипел гадость и хлопнул дверью. На такой демарш я ответила вполголоса стандартным набором нехороших русских слов.

Предназначенный ему браслет я подарила госпоже экономке. Кухонным девчонкам досталось по колечку на удачу, а Сетешу вывязала хайратник из тонких ремней и ажурных пластин жёлтого металла, ну и показала каким образом его носить, чтобы волосы не лезли в глаза. В больничку меня не пустили, так что моему лечащему дяденьке и санитарке передаст подарки госпожа экономка, старикану в синем балахоне предназначен медицинский скальпель, а санитарке брошь из чёрного металла. Самый главный подарок получили молодожёны — набор из шести кастрюль с толстым дном и столовые приборы на шесть персон, для которых Влассир собирал металл по всему поместью.

-... думаешь, Экрима?

Я очнулась.

— Виновата, господин Иснор, не расслышала вопроса.

— Я спросил, о чём ты задумалась, девочка?

— Да, пожалуй, что и ни о чём, так... обрывки мыслей.

— За всё время пути ты не задала мне ни одного вопроса, — маг смотрел вполне доброжелательно.

— Праздное любопытство гнуснейший из пороков, как мне кажется.

— Да? — развеселился маг, — нашим женщинам стоило бы у тебя поучиться. Они претендуют на многое, знаешь ли.

— Вы имеете в виду простолюдинок?

— Нет, конечно, — маг улыбнулся ещё шире, — простые женщины знают своё место, зато благородные стремятся возглавить любой караван.

Я хмыкнула.

— Им бы следовало помнить: неважно, кто едет впереди, важно, кто командует стой!

Маг заинтересованно взглянул в мою сторону, но сказать ничего не успел, ибо глава каравана скомандовал то самое 'стой'. Пришло время ставить шатры, размещать грузы, устраивать со всем удобством драгоценную невесту, её брата и прочих официальных, не менее важных особ.

Наш возница решительно отодвинул меня в сторону, усадил на какой-то тюк и велел сидеть смирно. Мимоходом взял под уздцы мою Неру, и ушёл к коновязи.

С блаженным вздохом я откинулась на мягкий тючок, осторожно потянулась всем телом, прислушиваясь к организму, вдруг где стрельнёт или кольнёт — неистребимая привычка старости, тихо рассмеялась и мгновенно уснула.

К ужину меня разбудили, и наш возница Айрон обрадовал меня большим красным фруктом, раздобытым у торговцев, идущих вместе с нашим караваном. Вкус отчасти напоминает дыню, мякоть хрустит на зубах, как огурец и пахнет одуряюще. Я попыталась разделить его на четверых, но мужчины решительно отказались.

— Может, завтра поедешь в фургоне? — осведомился маг, — там и вздремнуть можно.

— Нет, спасибо.

Маг осуждающе покачал головой, но промолчал. Вот и славно, не читать же ему лекцию о нравах княжества Варг. Если главному кузнецу доложат, что я путешествовала в повозке, а не верхом, он отыграется на Влассире. Ловчему строго-настрого приказано доставить 'никчёмную девку верхами', значит, так тому и быть. Не следует забывать о магических клятвах и тщательно лелеемой паранойе 'нашего господина', а ещё желательно помнить, что в свадебном поезде достаточно соглядатаев из Варга. Среди них обязательно найдётся сучий выползок, который брызгая слюной от усердия, непременно доложит Осаму-Шо о нарушении его распоряжений на тему 'девка едет верхом'.

Уверена, Власу такой прокол засчитают как нарушение приказа начальства, и последствия будут вполне предсказуемыми, наказание, лишение каких-либо привилегий и всё сопутствующее. Влассиру этого и на дух не надо, после возвращения он уезжает с Мунисой в деревню. Оба решили продать её дом и переселиться на родину мужа, далеко на Юг, в тёплые края.

Отставка лучшего ловчего начальством принята благосклонно, согласована, практически разрешена! Хотя мы с Влассиром ломали головы, как облегчить мне путь, но я решила не рисковать жизнью и здоровьем мужа моей подруги. Так что учимся сидеть в седле, пригодится.

Маг осторожно вынул из моих разжавшихся рук пустую миску и велел укладываться отдыхать. Сквозь дрёму я слышала его беседу с Влассиром и немало удивилась, узнав, что я умненькая, злопамятная, много знающая, опасная и на редкость недоверчивая особа. И очень непохожая на коренных варговцев. Чем? А тем, что могу отплатить за оскорбление или обиду тонко, умно и всегда чужими руками. К моему удивлению, маг не стал выяснять чем и как именно умею платить. Да и то сказать, сам Влассир ничего точно не знал, догадывался, только и всего.

Было такое, каюсь. Один из ведьмаков ударил Мунису ногой. Ударил от нечего делать. Вот захотел и вломил немолодой служанке в бок окованным сапогом, хорошо, что по печени не попал. Моя подруга почти день пролежала пластом, мучаясь от боли. Спасибо тому старикану из лекарни, дал подходящую мазь, почти снявшую боль и огромный отёк.

Ровно через неделю виновника наградили штрафными работами на кухне, где он и опрокинул на себя котёл кипятка. Увы, спасти юношу не смогли. Очень трудно спасти обваренного с ног до головы ведьмака, да ещё и с металлической гайкой в гортани, которая рассыпалась на тончайшие стружки, едва он помер. Вскрытия не производили, несчастный случай налицо, да и зачем бы лекарям расследовать смерть плебея, пусть и способного? Всё ясно и понятно, как смена дня и ночи.

Кстати, неудачник оказался на кухне оттого, что не справился с заклинанием во время прыжка и едва не снёс преподу половину черепа. Опростоволосился он тоже не совсем случайно. Одним словом, я умная, злая, умеющая учиться девочка с явно тяжёлым прошлым, которая, к счастью, забыла это прошлое навсегда.

— Если вы, господин маг, сумеете стать девочке другом, то не пожалеете, — так заключил свой путанный рассказ Влассир.

Неглупый муж достался моей подруге, но, как оказалось, слишком уж разговорчивый. А ведь на простака Влассир категорически не похож, не тот типаж, господа. Умудриться просуществовать в поместье Варгов почти десять лет, не нажив при этом смертельных врагов — это дорогого стоит.

А он себя поставить сумел и стал необходимым княжескому семейству до такой степени, что его во всеуслышание наделили правом карать и миловать подчинённых. И если Влассир распустил язык в ночной беседе, то это не просто так. Вот завтра и спросим, в чём высокий смысл такой откровенности, а пока спать.

* * *

Завтра поговорить не удалось, ибо прямо с утра приключилось великое беспокойство. Госпожа невеста отказалась ехать в карете и повелела оседлать лошадь, которой не оказалось в пределах досягаемости её ясновельможного взора. И никому даже в голову не стукнуло, что высокородная княжна Мероле пожелает осчастливить окружающих идиотским приказом найти лошадку подобающих статей и нрава.

Влассир даже не подозревал, что караваном командует вовсе не её братишка, вот такая штука! Волевым решением короля Нутавы начальником поезда назначен господин Ревайни, дядюшка женишка этой куклы. И далее выяснилась весьма пикантная подробность. Оказывается, этот дядюшка чистотой крови отнюдь не блещет, он признанный бастард покойного короля, то есть отца ныне правящего монарха Нутавы, прижитый покойником сорок лет назад от некоей дамы, пожелавшей остаться неизвестной. Ну что же, даму эту я вполне понимаю.

И вот сегодня Айрон, наш возница, снова охотно донёс до слуха господина Иснора кое-какие сведения, за что ему огромное спасибо. Точнее, не Айрону спасибо, а той крошечной иголочке, что застряла меж ворсинок зачарованного войлока фургона. Иснор тут же умчался куда-то в начало поезда, а я быстренько передала Влассиру подслушанный разговор. И не рискнула детально обсуждать вечернюю откровенность ловчего, только обшипела его словоохотливость, но он сам коротко и торопливо сказал, что о маге отзываются весьма положительно, он такой и сякой, и умный, и справедливый.

Так что лишней допущенная 'откровенность' не будет, и потом... что такого секретного он сказал? Если уж он, Влассир, меня раскусил, правда, не без некоторого участия жены, то старый и опытный колдун со мной справится не в пример быстрее, особенно, если вспомнить, что Иснор маг разума. Так вот, пусть знает, что девочка не лыком шита и весьма горазда на ответные действия, ежели что не так.

Я удовлетворилась сказанным, поскольку протестовать смысла уже не было. Может, он и не зря открыл некоторые карты, но справедливо также и обратное. Впрочем, дело сделано и мусолить одно и то же смысла нет.

Поговорить нам толком не удалось, ибо вернулся господин маг. К сожалению, со своим возницей он откровенничать не пожелал, однако обмолвился, что княжна всё же едет верхом. Ответ возницы был очень эмоциональным, предельно нецензурным, но вполне информативным.

Так я с удивлением констатировала интересный нюанс взаимоотношений двух стран. Наличие бастарда в качестве главы встречающей стороны вполне допустимо и всего лишь намекает всем заинтересованным лицам на некоролевский статус невесты. А учитывая характер наречённой, следует ожидать нешуточных волнений. Почему? Такое подчёркивание послужит дополнительным раздражителем для госпожи Мероле, которая и так не отличается кротостью нрава. И я как в воду глядела, через два часа пути Айрон озвучил своему господину очередной заскок наварговской доченьки. Госпожа невеста пожелала сорвать злобу на вознице какого-то там фургона, скомандовала каравану 'стой' и её, что самое смешное, послушались, магиня воды и разума, а как же.

Пока начальники и приравнённые к ним лица разбирались с происходящим, мадемуазель невеста уже выставила двоих палачей с двулезвийными секирами и с чётким приказом нашинковать неудачника ломтями, не особенно и поспешая. Сама она пожелала насладиться зрелищем в первом ряду. К моему облегчению, господин Ревайни не дал свершиться непоправимому, исподтишка швырнул в девчонку заклинанием, и эта тварь уже два часа спит сном праведника в своём экипаже.

— Весёлые времена ждут Нутаву, — буркнул Влассир, когда мы остановились напоить беркута.

Я пожала плечами, видели очи, что покупали и теперь это трудности королевства Нутава. От всей русской души надеюсь, что упомянутые трудности не станут моими.

Наша компания по-прежнему тащится в хвосте свадебного поезда и в этом есть свои преимущества (помимо минусов). Как выразился муж моей подруги, никто не дышит перегаром в спину, не тычется в лошадиный зад и не пристаёт с дурацкими вопросами. Опять же, можно ненадолго отстать и справить нужду без лишних глаз, что для девочки в моём лице было несомненным преимуществом. Правда, 'бедного ребёнка' всегда страховали маг или Влассир, но это и к лучшему, ибо в предгорьях достаточно быстрых хищников из семейства кошачьих, обожающих нападать сверху.

... Шестой день пути закончился в последней долине, украшенной большой деревней или посёлком, в котором наш длинный поезд растворился, как меренга в сахарном сиропе. Айрона, мага, меня и Влассира разместили на постой в числе первых, поскольку встречающая сторона начала разгружать животных с конца каравана.

Нашей четвёрке досталась большая комната в огромном крестьянском доме, всем мужикам перепало счастье помыться во взрослой бане, а меня дети хозяйки утащили в детскую купальню, расположенную на другом конце большого подворья. Веников, пара, полков и прочей атрибутики там не оказалось, зато обнаружилась с здоровенная лохань горячей воды, мыльный раствор, толстое холщовое полотенце и сама хозяйка, статная молодица в замужнем уборе.

Она что-то быстренько скомандовала старшей дочери и через десяток минут я узрела слегка поношенные, но чистые вещички на свой рост. Наверное, их носил сынишка хозяйки, штаны, рубаха, уютный стёганный жилет и мягкие сапожки из войлока с тонкими вязанными носками. Я прижала к груди сапожки, и сердце пропустило удар от зрелища мирной и счастливой семьи, дети смотрят на маму так выразительно, а она улыбается ребятишкам словно солнышко. Меня мыли в четыре руки хозяйка и её девочка, и всё время мытья я плакала, не переставая.

Ужинать и ночевать меня отправили вместе с детьми хозяйки пока её большой и красивый муж вместе со старшими сыновьями занимался нашими лошадьми и багажом. Влассир и маг не возражали против моего водворения на детскую половину, а уж я тем более ничего против не имела. Налопавшись до отвала, мелюзга (старшему из четвёрки едва ли восемь лет исполнилось) оттащила на кухню посуду, затем все улеглись на широкую кровать вокруг меня и затребовали сказку. Колобок с Белоснежкой и Золушкой пошли на 'ура'. А потом все мы заснули вповалку, и никто не беспокоил нас до самого рассвета.

Выехали мы рано, и я всё оглядывалась на многочисленное семейство, высыпавшее провожать высоких гостей. Пока наша невеста продирала глазки, я и младшие пацанята обшарили конюшни, отцовскую мастерскую, даже мусорную кучу и стащили на задний двор приличное количество бесхозного железа. Каждый член семьи получит серебристую ложку, украшенную головой химеры с Нотр-Дама. Подарки вручат, когда наш караван выйдет за пределы деревни, так обещал мне старший сын.

Покачиваясь в седле, я внезапно осознала, что целых шесть дней выбросила из жизни. Сколько нового можно было узнать, ведь рядом едет иностранный маг! Однако господин Иснор впал в задумчивость, и я не рискнула беспокоить нашего спутника. Зато толкнула Влассира ногой и попросила его выразить возмущение моей любознательностью так, чтобы маг мог услышать.

Влассир, поухмылялся, покивал и мне пришлось засыпать его вопросам по поводу воспитания беркута. Мы спорили всё громче, и беседа становилась ожесточённой. Почему Тарх не перелинял к зиме? Как это, не перелинял? Давно перелинял! Почему ваши птицы служат до самой своей смерти? А ты хотела бы, чтобы они служили до моей смерти?

Кто тренирует беркута для князя? Вот кто тебя умной назовёт, а? Целых полгода прожила в имении и не видела ловчих? Кому выгодна такая глупость — не использовать колпачок? А если птица улетит?! Ты о чём это, детка? Да где ты видела такую чепуху, чтобы ловчий завязывал птице глаза?! Беркут убивает ведь клювом? Каким ещё клювом, дитя? Тарх ломает позвоночник даже волку! Ногами, Экрима, ногами! Ты не понимаешь! Нет, это ты не хочешь понять! Да ты сам ничего не понимаешь! Ты невоспитанная девчонка!

— Тише, тише! — наконец-то вмешался маг.

— Господин Иснор, — Влассир воздел плеть к небесам, — извините, но сил моих нет! Я её точно выпорю за непочтительность.

Я с опаской покосилась на собеседника и придержала кобылку.

— Рядом с тобой больше не поеду, — буркнула я.

Маг рассмеялся.

— Поедешь рядом со мной.

— Спасибо, господин маг, — я исподтишка показала Влассиру язык, и он красноречиво погрозил плетью.

— Мне казалось, что твой спутник более терпелив, — заметил маг, придерживая своего мерина.

— Это да... — проворчала я, — но Влас и так долго продержался, а ведь со мной и святой человек терпение потеряет.

Маг снова рассмеялся, а Влассир обернулся и осуждающие покачал головой, на редкость непочтительное дитя. Сам ты дитя, мысленно огрызнулась я. И подмигнула спутнику правым глазом, поскольку слева ехал Иснор, а спустя пару мгновений задумалась.

Присутствующий здесь нутавец маг разума, так что, небось, он сразу раскусил нашу военную хитрость и ныне посмеивается в свои некромантские усы. За последние дни я пригляделась к его внешности, и старый маг уже не казался фэнтезийным некромантом из РПГешной игрушки.

Напротив, умные тёмно-серые глаза зорко прищурены, седые волосы нынче сплетены в косу, капюшон плаща откинут на плечи по поводу ясной погоды и удивительно тёплого зимнего дня. И он вовсе не костляв. Это поджарость матёрого волка, у которого зубы выпадут ещё ой как не скоро! Нос крючком — это да, зато зубы на зависть молодым. Ловкий, подвижный и вполне себе крепкий мужик в самом начале старости. Лицо в морщинах. Ну и что? У меня самой кожа в своё время отличалась цветом пергамента, причём, каждый второй терапевт норовил упрятать меня в инфекционное отделение с диагнозом 'болезнь Боткина'.

Сейчас Влассир ехал впереди, беседуя с возницей и отвечая на вопросы едущих по бокам стражников. Я и маг шагом двигались вслед за фургоном и обменивались соображениями по поводу погоды. Общих тем пока не находилось.

И были вопросы без ответов. Почему старый маг так пристально смотрел на меня в шатре господина Авханди? Почему главой поезда назначен представитель Нутавы? Отчего именно ему присвоили право распорядиться судьбой непримечательной девочки? Откуда вообще ноги растут у этой явно многоходовой интриги, благодаря которой я изображаю в данный момент повелителя металла, да ещё и в составе свадебного поезда?

С великим сожалением осознаю, что этими и прочими неназванными вопросами следовало задаться гораздо раньше. Думаю, любой уроженец этого мира уже насторожился бы от несуразности происходящего. Тебе бы, дорогая Экрима, пошевелить мозгами и спросить самое себя — с какого перепугу распсиховался наставник Аглин, какое отношение ты вообще имеешь к пресловутому ятагану, и зачем весёлый правитель Варга отдал соответствующее распоряжение.

— Что тебе непонятно, дитя? — маг перехватил повод своего чалого.

Ох ты, опять вслух подумала!

— Да всё непонятно, господин Иснор, — буркнула я.

— Уточни, что именно. Всё-таки я твой будущий воспитатель.

Я недоверчиво покосилась на мага, ну наконец-то, не прошло и недели, как меня знакомят с текущим статусом. Главное, не переиграть с изумлением. С магом разума лучше бы и вовсе не играть, заведомо проиграешь. Как там звали того эллинского божка, обманщика и насмешника? Мом, правдивый ложью?

— Неплохо для безродной девки, — скривилась я.

— Убившей троих жителей княжества Варг? — спросил маг.

— Четверых, — поправила я.

— Вот как, ты настолько мне доверяешь?

— В достославном княжестве Варг доверчивые дети иногда рождаются.

— И что?

— Правда, они долго не живут, — пожала я плечами, — не вижу смысла лгать, как не вижу и смысла в моём обучении. Особенно, если учесть, что бесполезная девчонка вполне попадает под распространённую поговорку.

— Поговорку? — маг заинтересованно прищурился, — какую?

— Выше головы не прыгнешь, ниже задницы не сядешь.

Я ожидала, что маг хотя бы улыбнётся примитивной шуточке, однако Иснор только внимательно взглянул в мою сторону и пришпорил коня, обгоняя медленно ползущий фургон. Его место тут же занял Влассир.

— Хорошо, что сегодня не слишком холодно, — это его любимый пробный камень для беседы.

— Угу.

— Есть новости?

— Угу.

— Благоприятные?

— Пока не знаю. Предварительно решено, что моим обучением займётся маг.

— О нём отзываются с уважением, но характер тяжёлый.

— Догадываюсь. У любого господина тяжёлый характер... для слуг.

Влассир рассмеялся.

— Я рад, что тебя пристроили.

— Угу. Правда, трое из начальствующих в этом караване предложили устроить девчонке несчастный случай в пути.

— Откуда известно?

— Ну, ты сам подумай, металла же полно кругом!

— Подслушала? — развеселился Влас.

— Ну да. Самый старый сказал, что я одержима металлом, а такие в Нутаве не нужны. Проще избавиться от меня сейчас пока не прибыли в столицу.

— А другие?

— Бастард воспротивился и заявил, что не стоит разбрасываться повелителями металла, пусть и не совсем обычными. Маг тоже высказался в мою пользу.

— А тебе он что-нибудь обещал?

— Нет, да и что толку в обещаниях? Основное свойство посулов общеизвестно.

— Это да, — вздохнул мой собеседник, — есть хочешь?

— Не откажусь.

Ух ты, опять красный плод! Вот спасибо!

— Откуда?

— Ты ешь, — рассмеялся ловчий, — это десяток Эранга расстарался. У меня в сумке ещё три лежат. Строго-настрого велено скормить госпоже Экриме.

С полчаса мы ехали рядом, молчали и думали каждый о своём. Понятия не имею, о чём размышлял мой спутник, а вот я тихонько радовалась за Мунису, исподволь наблюдая за её супругом. Не красавец, что есть, то есть. Однако подчинённых не гнобит, многое замечает и делает правильные выводы относительно замеченного. Особенно ценно, что эти самые правильные выводы наш ловчий не менее правильно держит при себе. Кстати, он и по девкам не шляется, хотя в деревне возницы усердно зазывали его на веселье известного сорта. Следующим утром мне удалось подслушать в меру циничный мужской трёп, по итогам которого выяснилось, что даже господин Иснор охотно и весьма затейливо отметился в компании доступных дам, а вот наш ловчий сие веселие не просто проигнорировал, но и снизошёл до объяснений почему именно.

Объяснение мне понравилось, Влассир не просто брезглив, он сказал всего одну фразу 'если есть одна, то зачем нужные другие?'. Разумеется, такое мировоззрение можно частично отнести насчёт изуродованного лица, но по словам Мунисы, он и в имении отличался крайней разборчивостью в этом смысле. Словом, моей подруге повезло с мужем и вовсе не потому, что он капризен в известных вопросах. Надёжная каменная стена — это про него. За таким хозяином она не пропадёт и ему не даст пропасть. То, что доктор прописал.

— Влассир, тебя как в юности называли?

Ловчий придержал коня, отвлёкшись на беспокойство беркута, затем дал повод своему монстру.

— Зачем тебе?

— Да интересно. Меня вот Страшилой дразнили.

Он хмыкнул.

— А ещё как?

— Задохликом или как-то так. А тебя дразнили?

— В детстве дразнили Сороконожкой.

— А потом?

Он хмыкнул.

— До того, как изуродовали, звали Красавчиком.

— А кто тебя... так?

— Случай, — коротко бросил ловчий.

И мы оба намертво замолчали. Я только мысленно продолжила ответ: '...и маги'. Разве без этих сволочей обойдётся? Не исключено, что варговские колдуны приложили к этому не только руки, но и те самые пресловутые воздушные лезвия, очень уж следы характерные. Да и рубцы от магических повреждений сами собой не рассасываются, тут лекарь нужен на уровне магистра, наверное. У Наварга такие есть. И то, что ловчего не вылечили, говорит о многом.

— Я и подумать боюсь о том, что могло бы случиться с Мунисой, останься она в имении. Хорошо, что вы уезжаете из этого гадючника.

— Как выразилась моя жена, вы с ней расстались без надежды на встречу, — хмуро буркнул ловчий.

— Да как сказать, это только в церковных догматах наш мир представлен плоским и стоящим на семи башнях, а на самом деле мир штука круглая. Да и жизнь построена не только на расставаниях.

Влассир предостерегающе почесал плетью лоб — понятно, маг возвращается. Мёдом ему подле нас намазано, что ли? Одёргиваю себя, пора бы и разведывательными мероприятиями озаботиться в свою пользу. Правда, Мата Хари из меня никакая, а маг разума скоро начнёт привычно тянуть меня за язык, вспомни то, детка, вспомни это. Колдун привычно пристроился по правую сторону от меня. Ну что, пора брать быка за рога? Осталось не более пяти дней пути, не опоздать бы с вопросами.

— Господин Иснор, могу я спросить вас?

— Говори, — кивнул маг, натягивая поглубже потрёпанный капюшон.

— Как бы это сказать... понятно, что я далеко не главный участник грядущего королевского праздника, поэтому мне не даёт покоя вопрос: что я тут делаю? Нет, даже не так: какова моя роль в этом представительном свадебном поезде?

Маг покосился из-под капюшона.

— Перенесём разговор на вечер. Поужинаем и поговорим.

Я склоняю голову в знак согласия, обычный отзыв типа 'не возражаю' в данной ситуации прозвучит вызывающе, да и вообще можно подумать, мои возражения кого-то интересуют. Маг обозначил кивок и снова ускакал вперёд. Что это с ним?

Влассир развернул коня влево и выпустил Тарха в полёт. Птиц стремительно набрал высоту и торжествующе закричал. Какой невероятный взлёт! Вместе с беркутом я растворилась в разреженном воздухе, холодном и чистом, как слеза богоматери. С высоты караван кажется ненастоящим, игрушечные лошадки и человечки, глупые бескрылые! Я мгновенно шевельнула крыльями, сваливаясь в длинное пике, отчаянно заклекотала и очнулась. Влассир едва успел сцапать меня за шиворот и перебросить к себе, в седло!

— Эй! Очнись!

Зрение плывёт, в горле клокочет, зубы стучат, да что со мной такое?!

— Отпусти! Ой, меня сейчас стошнит!

— Вдохни поглубже! Задержи дыхание! Выдохни! Ну?!

Пережитое наваждение отпускало медленно, мир потихоньку обретал краски, а я безвольно болталась в седле, вот позорище! И стражники наверняка видели, как я падала! Влассир рывком пересадил меня поудобнее, негромко порадовавшись отсутствию мага. А стражники? Да заняты они, наш фургон поднимают, колесо соскочило.

— Что это было? — я содрогнулась, — с ума я схожу, что ли?

Влас опустил руку, удерживая поводья.

— С ума так не сходят, — хмыкнул он, — хорошо, что ты почти ничего не весишь, успел поймать, ведь падала вниз головой. А насчёт того, что было... обычная вещь.

— Летать с Тархом — это обычная вещь! И как я сама не догадалась?

Влассир поправил поводья, провожая взглядом Тарха, вновь набравшего высоту.

— Князь Наварг тоже летает со своим соколом.

Ничего себе новости. Влассир разжал руки, подхватил меня подмышки и спустил на землю.

— Пройдись немного пешком, обдумай случившееся. И никому ни слова. Догоняй свою кобылу!

Он прав, подумать есть о чём. До вечера далеко, но мысли собрать в кучку необходимо. Неру я догнала быстро, но вот сесть в седло не получилось, после пережитого плохо слушались руки, да и ноги тряслись. Правда, тошнота отступила, но голова ещё кружится. Значит, пока пешочком и пусть мозги, взболтанные нежданным приключением, осядут в черепной коробке.

Итак, Наварг 'летает' со своим соколом, а я с Тархом. Слияние личностей? Разумов? Скорее личностей. Я поднесла к лицу стиснутые кулаки и едва не взвыла, только этого не хватало для полного и окончательного счастья! Новая возможность? А где она была раньше, спрашиваю я вас?! И кстати спросить, а где была моя магия в принципе, когда я таскала деревянные вёдра с грязной водой в приснопамятной таверне?

Я непроизвольно дёрнула головой, отмахиваясь от ненужных воспоминаний. Здесь и сейчас важнее понять, как контролировать это странное слияние. Оно неопасно, ведь летает же Наварг и тайны в этом нет, все окружающие об этой его способности прекрасно осведомлены. Слава Творцу, это не уродство, и не рудимент. И не мутация.

В свете сказанного, что это даёт лично мне, кроме возможности наблюдать за событиями с высоты? Возможность-то есть, но реализоваться она может только случайно, ибо беркута надо ещё в воздух поднять, а это и непросто для такой, как я. А почему именно беркута? Других птиц мало, что ли?

Шагая с Нерой в поводу, я тягостно боролась со слабостью и размышляла о том, что лучше всего иметь дело с хищной птицей. Хищники умнее певчих птичек, поскольку в ходе эволюции им было что развивать помимо мышц, интеллект в первую очередь. Я покивала своим мыслям, надо потренироваться летать с Тархом и научиться контролировать это состояние, наверняка способы есть, вот только кто бы меня с ними ознакомил. Но выработка методов контроля дело долгое, а у нас на повестке дня моя собственная жизнь, пока ещё не устроенная. Дальше смутных разговоров о судьбе девочки эта самая судьба не определяется.

Остаток дня потрачен на выработку стратегии грядущей беседы, Влассир внёс посильный вклад в генеральный план. Чем? Да толковыми советами. По его мнению, мне надлежит разобраться с ятаганом как можно быстрее, мало ли что встроено в него на этапе накладывания заклинаний. Ну, и о ковке не стоит забывать. Так что соберись, Экрима, предстоящая беседа с предполагаемым воспитателем может предоставить возможность 'разговорить' металл клинка. Я было отмахнулась, есть и другие важные вопросы, мой статус, например! Но затем паранойя подняла голову, пошипела, и я вняла доброму совету. Так что к вечерней беседе во внутреннем кармане моей накидки вниз острием лежал мёртвый кинжал, завёрнутый в тряпку, а в рукаве грелся небесный металл, удерживаемый змейкой, на всякий случай.

И когда за мной прислали стражника, я была готова.

...Понятное дело, ятаган мне предоставили не сразу. Вначале я беседовала только с магом, итогом разговора удовлетворена, поскольку мой официальный статус отныне — подопечная господина Иснора. Не ученица, не адепт и не воспитанница. Особенно порадовало замечание о том, что конечная цель, а также итог трёхлетнего воспитания не будет зависеть от моих усилий, и озвучено было аж три варианта будущего. Первый — по окончании домашнего обучения верная мне светит верная служба на благо господина Иснора или господина Ревайни в его благородном доме. Надо полагать, это главный бонус для простолюдинки, не считая прозрачного намёка на возможное немаленькое приданое и мужа, выбранного добрым господином за верную службу.

Вторым номером идёт полноценная учёба в школе магов, достойная карьера волшебницы и ударный труд, в данном случае на благо королевства.

А третий вариант описывал самое весёлое: строгое послушание в монастыре Ушедших душ, с последующим принятием монашеского клобука.

Согласия ученицы вовсе не требовалось, меня просто поставили в известность о возможных вариантах будущего. Воспитатель самостоятельно выбрал для меня карьеру домашнего воспитания, а словесные изъявления благодарности, видимо, принял за возражения и пресёк их в зародыше.

Настоятельная просьба поближе познакомиться с бывшим кунартом неприятно удивила господина мага, но можно сказать, что просьбе наставник внял. Он пригласил для беседы остальных заинтересованных лиц, и шестеро уроженцев Нутавы, собравшихся в шатре господина Авханди, выносили мне мозг ещё примерно с час. Господин Ревайни, сменивший богатую висячую серьгу на золотой полумесяц, и ещё четверо, не считая Иснора, внимательно выслушали просьбу осмотреть ятаган во избежание возможных неожиданностей. От меня не потребовали уточнить перечень предполагаемых неприятностей, но задали сотню вопросов, кто, отчего, куда, почему и зачем.

Мой собственный перечень неприятных вопросов содержал всего два пункта: нежелание ятагана 'говорить' с повелителем металла и наличие угрозы здоровью предполагаемого владельца, если не жизни. В продолжение всей беседы за спиной господина Ревайни столбиками стояли два мага-разумника, не считая третьего, который поместился позади меня. Итак, меня внимательно выслушали, скрупулёзно расспросили и открыли доступ к пресловутому подарку.

Хранителем меча, оказывается, назначен один из магов разума, присутствующий при беседе. Никто не озаботился назвать его по имени, поэтому я не стала заморачиваться и обратилась к нему со стандартным 'господин маг'. Крепкий мужчина, первый из встреченных мною по-настоящему молодых магов, аккуратно опустил на походный стол длинный ящик и благоговейно поднял крышку.

Меч покоился в специально выточенном гнезде, повторяющем контуры ножен и рукояти. Я осторожно повернула ящик, рассматривая неподвижный клинок. А вот и первая радость, в навершие вставлен другой камень. Заменили кабошон на более дорогой кристалл? Не исключено.

На мой взгляд камень завальцован очень надёжно и к тому же прикрыт ажурной сеточкой из серебристого металла. Не удивлюсь, если он ещё и приклеен. Ножны обтянуты тем же 'нубуком', что и рукоять. Четыре причудливых крепления по-прежнему охватывают стильные ножны и тут изменений нет, разве что добавлены серебряные кисти, украшающие эфес.

Затянутые в перчатки мужские руки осторожно подняли меч с ложа, и мне показалось, что камень блеснул в ярком свете магической лампы. Клинок улёгся вдоль узкого стола, а присутствующие плотно обступили место действия, оставив мне довольно большое пространство слева и справа, зато один из разумников почти дышит в затылок. Из рукава выметнулась змейка, скользнула за спину, издала длинное раздражённое шипение, и навязчивое присутствие мага исчезло. Ага, он обошёл собравшихся по кругу, бормоча и делая пассы руками, а затем устроился слева сзади. Через пару минут этот параноик унялся, перестал бормотать и обратился в неподвижный камень.

Змейка тем временем мягко стекла на стол, от неё отделилась стрелка, истончилась до волоса и скользнула в ножны. Я прислушалась, ничего опасного не ощущаю, холод металла, тонкий ненавязчивый звон, когда волосок тронул острие клинка и это всё. Полоска металла незаметно вынырнула из ножен, уплотнилась, и змейка стремительно метнулась к эфесу. Острым ощущением опасности потянуло от камня, укрытого замысловатой сеточкой, навершие рукояти мягко засветилось, змейка метнулась к украшению и светящийся камень исчез в её распахнувшейся пасти.

Обалдевшие зрители и я в том числе отшатнулись прочь, когда длинный змеиный хвост заметался по столу, выбивая щепки из крепкого дерева. К счастью, я успела перехватить падающий футляр для меча, и он не повреждён, слава Творцу! Если таким хвостиком кому-нибудь прилетит, синяком не обойдётся, тут и кровью умоешься. А чтобы мне жизнь мёдом не казалась, в кармане резко нагрелся мёртвый клинок. Недолго думая, я выдрала собственноручно пришитый карман с мясом, трясущимися руками развернула свёрток и швырнула змейке обломок острия, а затем и остальное вместе с тряпкой.

Ткань вспыхнула, а куски металла стремительно влились в змеиный хвост, после чего моя спасительница затихла. Хвост перестал метаться, однако с эфесом начало происходить нечто опасное. Сначала металл рукояти пошёл мелкими волнами, затем змейка с усилием отняла голову от навершия, что-то выдирая прямиком из металла и с натугой отрыгнула почти проглоченный камень — та ещё картина! Затем она мотнула головой, оглядела присутствующих, поворачиваясь вокруг своей оси и снова заглотнула навершие.

Меня едва не стошнило прямо на клинок, а достойные господа даже ухом не повели. Все шестеро, как заворожённые, следили за камнем, извергнутым из пасти змеи. Кристалл, бывший ранее украшением эфеса, медленно покатился по столешнице и упал с противоположной стороны, а я нервно хохотнула, когда присутствующие рефлекторно шарахнулись прочь.

Зато меня словно притянуло к мечу. Повинуясь зову металла, превозмогая отвращение и страх, я шагнула к столу, накрыла ладонями эфес, прикрыла глаза, а когда убрала руки, не поверила себе. Металл выполнил моё неистовое пожелание, что называется, дословно! В навершии крепко сидела имитация исходного камня — почти такой же кристалл, укрытый сеткой из металла. А ублаготворённая неведомо чём, да ещё и свернувшаяся кольцами здоровенная кобра, испустила торжествующее шипение и сложила капюшон.

От невероятности зрелища я впала в благоговейный транс, а кобра закрыла пылающие сатанинским огнём глаза, опустила голову меж колец тела и застыла подле эфеса безжизненной кучкой металла. Моя подруга за счёт мёртвого металла увеличилась в размерах, но может статься и так, что кобра полая внутри.

За упавшим камнем мне пришлось лезть под стол. Теперь это не заманчиво сияющий камень, а полупрозрачный минерал, похожий на раухтопаз с включениями горного хрусталя, причём, довольно тяжёлый. Я выложила камень на стол, поместила клинок в ящик и неловко поклонилась присутствующим.

Мой предполагаемый воспитатель нарушил молчание первым.

— Если я правильно понял, дитя, то спрашивать тебя о природе происшедшего бесполезно?

— Увы, наставник.

— Откуда у тебя мёртвый металл?

— П-подарили, — пробурчала я.

— Покажи руки. Я так и думал, ожог... — маг обернулся к Ревайни.

Ну да, неслабый ожог. Выпутывала мёртвый металл из тряпки, торопилась, обжигая руки, а вот боль в ладонях ощутила только сейчас. Обвела взглядом присутствующих, какие разные у них выражения лиц... Потрясённых зрелищем среди нет, да и с чего бы? Люди всё опытные, бывалые, вон крайний слева вообще выглядит сущим головорезом. Встретишь такого красавчика в тёмном переулке, сам кошелёк отдашь.

Маги смотрят настороженно, Ревайни ухмыляется, глядя на самого старого из них, мой наставник глубоко озадачен, зато старик не спускает с меня змеиных глаз, на мгновение мне показалось, что зрачок у него вертикальный. Поспешно отворачиваюсь, пытаясь найти опору, ибо меня внезапно затрясло крупной дрожью, адреналиновый откат, надо полагать? Змейка метнулась со стола, обвилась вокруг шеи, и шатёр стремительно закружился по часовой стрелке и вот теперь кажется мне, что я валюсь на спину, накрываемая с головой темной и ледяной волной...

* * *

Так и получилось, что теперь я еду в фургоне, возлежа на какой-то мягкой рухляди, укрытая по самые уши тёплой шкурой неведомого зверя и под надзором нашего ловчего. Дважды в день маг-лекарь вливает в меня какие-то микстуры, кислятина кислятиной, но очень полезная и по приговору господина лекаря лежать мне ещё сутки. Двое суток я уже отлежала в полном беспамятстве под присмотром какой-то женщины из свиты княжны и в компании подарка господина Ревайни — набитого серебром кошеля. Плата за страх, надо полагать.

Едва я открыла глаза, тётка с явным облегчением исчезла из поля зрения, и её место теперь изредка занимает Влассир. Слабость постепенно отступает. Как мне объяснили, много сил ушло в металл в процессе создания нового навершия. Я не спорила, магам виднее, но это единственное, что мне посчитали нужным сказать. Приличная награда говорит сама за себя. Что-то недоброе сидело в кристалле эфеса, и это недоброе моя змейка сожрала, попутно вытянув из меня силы. В данный момент моя защитница отсутствует, значит скоро пожалует маг с очередной порцией лечебного пойла.

...Оставшееся до ужина время, я дремала и разглядывала свою змейку, свернувшуюся у плеча. При попытке встать моя защитница как-то нехотя шевельнулась, плавно стекла поближе и втянулась в рукав, привычно наматываясь вокруг предплечья. Вот раньше я всегда ощущала на коже металл, пусть и тёплое, но твёрдое кольцо, зато теперь имеем четыре витка и полную невесомость змеиного 'браслета', а заодно имеем внимательного зрителя, господина Иснора. Как ему удалось так незаметно материализоваться на расстоянии полуметра? Если он намерен и в дальнейшем так поступать, придётся состряпать что-нибудь весёлое, но очень неприятное для господина мага, столь бесцеремонно вторгающегося в личное пространство.

Подумать не успела, как за меня всё решили и сделали. Змейка скользнула вперёд, материализовавшись в тонкий кинжальчик, застывший перед носом мага. Господин Иснор сделал шаг назад и вскинул руки жестом 'всё-всё, я пас'. Кинжальчик распался на мелкие чешуйки, подчёркнуто медленно просыпавшиеся на пол. Маг проследил шевеление рыже-чёрных муравьёв у своих ног и снова сделал шаг назад. Чешуйки стремительно собрались в ажурную кобру, после чего змея демонстративно-медленно вползла на одеяло, скользнула под подушку, оплела шею, с торжествующим шипением уложила украшенную капюшоном голову меж ключиц и застыла.

— Должен заметить, дитя, тебя хорошо охраняют, — хмыкнул маг.

Я тут же приняла сидячее положение. Извиняться не буду, поскольку ни в чём не виновата, да и маг вроде не рассержен, так что обойдёмся без реверансов и зададим нужный вопрос.

— Могу я узнать, что именно скрывалось в камне, господин Иснор?

Маг поморщился. Судя по выражению лица, ему явно не хочется говорить на эту тему.

— Если это запретная тема, — поторопилась я, — то я ничего не спрашивала.

— Поступим так, — маг присел на складной стульчик, — как только я выясню все обстоятельства, мы поговорим.

Пришлось согласно кивнуть, не возражаю. Поставила пред светлы очи мага солидный кошель и вопрошающе уставилась в карие глаза на морщинистом лице.

— Твоё вознаграждение за не случившееся. От господина Ревайни.

— Понятно.

Мысленно хмыкнула, моё вмешательство довольно дорого оценили. От господина Наварга аналогичной благодарности вряд ли дождёшься.

— Завтра к ночи караван прибывает в столицу, но ты и я покинем его в середине дня. Готовься и прощайся со спутниками.

— А меч? Мне велено его сопровождать.

— Забудь об этом. Отдыхай, ужин тебе принесут.

Есть отдыхать от княжества Варг. Даже не верится, что тамошние рожи канули в небытие. Это касается в первую голову господина Наварга, припудренных адептов его очаровательной школы и многих прочих обитателей поместья.

В покинутом мною княжестве люди всю жизнь маются под надзором и угрозой жестокого наказания, как до сих пор умом не тронулись? Вообще непонятно, как тамошние жители до сих пор сохранили человеческую сущность. Наказания, несоразмерные проступкам, это ещё цветочки, а вот система тотальной слежки, приправленная магией, она и есть те самые ягодки.

О правилах поведения и о взаимоотношениях господ с плебеями я вовсе не упоминаю, там простой народ в той же цене, что и грязь под ногами. Поражает какое-то тупое и беспредельно-скотское отношение к простолюдинам, а ведь господа дворяне могли бы и подумать умными головами, что уничтожать работоспособное население — это рубить сук, на котором сидишь. Эх, что толковать! Если сами дураки, так хоть бы у зверей учились, даже хищники не вырезают травоядное стадо поголовно, а берут ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни.

Я улеглась поудобнее, прикрыла глаза, ну их всех к дьяволу. Гораздо полезнее начать наконец-то планировать дальнейшую жизнь, пусть всего на пару часов вперёд. Деньги я отдам Влассиру для их семьи, на кой мне полный кошель серебра? Оставлю себе пару-тройку рэев, и хватит, а им деньги нужнее. Пусть едут прочь из Варга, даже если дом не продастся быстро или продастся задёшево, пусть его! Куда важнее оттуда уехать.

Если всё же несостоявшаяся диверсия дело рук Наварга, то им обоим лучше исчезнуть из княжества побыстрее. Король Нутавы не дурак, сразу войну не затеет, однако нужные меры наверняка предпримет. Поэтому моему знакомому семейству желательно оказаться подальше от магического противостояния. Впрочем, я могу и ошибаться. Ведь захоти Наварг покончить с предполагаемым родственником, он бы ему не дочку в невестки сватал с дурацким довеском в виде смертельного сюрприза, а послал пару магов-лучников с заговорёнными стрелами и привет, ваше величество! Какой смысл умному князю впихивать в камень убойное заклинание, и вообще зачем городить такой смешной огород? Неправдоподобно.

С другой стороны, если недавнее событие есть плод трудов родни господина Наварга или, как вариант, неведомых фигурантов из его ближайшего окружения (что гораздо вероятнее), то вырисовывается и вовсе гнусная ситуация, например, мятеж в княжестве Варг. Или смена династии, или банальное устранение князя, зажившегося на этом свете. Кем? Возможно, что детки князя тут ни причём, молоды ишшо. Зато наверняка хватает прочей родни, неудовлетворённой качеством жизни, а таковые в этом гадючнике просто обязаны быть.

Зрелище роскоши для немногих развращает почище грязного вертепа, впрочем, как и абсолютная власть. И вероятнее всего, имеет право на существование стандартный набор: казни, гибель простолюдинов, сожжённые магами посевы, пылающие города, и вереница повешенных крестьян вдоль дорог, то есть трупы, эпидемии, смута, голод.

Не исключено, существует и некая третья сторона, которая максимум едва не обеспечила Нутаве смену монарха, а минимум могла покалечить короля или его наследника. Хорошо бы этим затейником оказался не Наварг, иначе в княжестве настанет полный абзац, как выражается мой непочтительный сын. Начнётся громкий тарарам с поиском виновников, криками 'ату', репрессиями и прочей обязательной атрибутикой.

Я скривилась, пока неизвестно кого именно благодарить за подарочек сиятельному свату князя. Разумеется, никто не бросится клеймить очевидного виновника с криком 'хватай его', доказательств-то нет. Если бы они были, господин Иснор не морщился так неприязненно. Словом, идей много, толку мало.

...Ужин доставил Влассир, так что ныне я рассиживаюсь, как аглицкая леди с подносом на коленях, точнее, с куском доски, но как ни крути, ужин подан в постель. Британской мистрисс вряд ли подадут керамическую миску диаметром сорок сантимов и уж точно не нальют вкуснейшей похлёбки по самый ободок. И никогда не нарежут обалденной ветчины тончайшими кусочками, тающими во рту. И не подсунут красное здешнее 'яблоко'. Словом, жизнь начинает расцвечиваться пусть неяркими, но красками.

После ужина явился лекарь и отменил постельный режим, замечательно! Первые шаги после трёх дней лежания давались непросто, Влассир меня, скорее, нёс, чем поддерживал. Наш шатёр так и занимал отведённое ему в начале пути место, в конце стоянки. После нас в пределах видимости появляются только стражники. Увешанные оружием крепкие молодцы ходят туда-сюда и бдят периметр. Самое интересное я благополучно пропустила. Оказывается, мы уже на землях короны, поэтому нас с Влассиром выпустили за периметр погулять с наказом далеко не отлучаться. Пусть зверья на равнинах нет, зато нор, вырытых здешними сусликами полно, долго ли ребёнку ногу сломать в темноте?

За пазухой у меня грелся кошель с серебром, ноги подрагивали от слабости, но каждый шаг словно приближал меня к некоей цели.

— Надо поговорить без свидетелей, — буркнула я и осеклась.

Стоп, а откуда на мне эта побрякушка? Я вытащила из-за ворота кусок металла на шнурке. Влассир только плечами пожал на мой вопрошающий взгляд. Маячок? Очень может быть.

Освещённый кострами лагерь остался в стороне, мы брели вдоль контура стоянки, мерцающего рыжими отсветами. Неторопливо шагали, не пытаясь удалиться далеко в сторону и молчали. Здесь пока снега не видели, воздух изрядно потеплел, по ощущениям не ниже пяти градусов тепла. По большей части земля твёрдая, словно утоптанная множеством караванов. Не исключено, что так оно и есть.

Я мысленно потянулась к змейке, она осторожно спустилась пониже и спокойно заглотнула непонятный амулет. Всё? Металл нагрелся в ответ. Прекрасно, можно говорить безбоязненно, никто не услышит.

Я придержала Влассира за рукав.

— Присядь на корточки, а то не вижу лица. Вот смотри, эти деньги я отдаю вам с Мунисой. Не спорь! Себе я оставила, не сомневайся. Маг сказал, завтра днём мы с ним покидаем караван.

— Я не возьму, — глухо ответил ловчий.

— Возьмёшь, — обозлилась я, — куда ты денешься! Не думаю, что у тебя много денег запасено. Полагаешь, я не знаю, что Наварг так и не выплатил тебе жалованье за полгода? Наш князюшка явно не в восторге от потери лучшего ловчего, а без денег деваться тебе некуда. Зная Наварга и его шпионов, я уверена, что тайник с твоими накоплениями уже вскрыли, можешь не сомневаться.

— Вот это вряд ли, — осклабился Влассир, — деньги я храню вне поместья и у надёжного человека. И потом, меня отпустили вместе с женой.

— Отпустили, — согласилась я, — а ты не забыл, что дом твоей жены под защитой Наварга? И кто сказал, что вам позволят его продать легко и быстро? Если ты забыл, чего стоит пресловутая защита князя, то мой прямой долг напомнить тебе судьбу старого шута, так и не доехавшего до своей деревни. Неведомые разбойники пристукнули старика, отобрав все деньги. Вспомни, наш дорогой князь даже задницу со стула не приподнял, чтобы найти этих разбойников, хотя обычно радостно спускает с цепи всех волкодавов и даже твоего любимого Тарха! Я не стала бы надеяться на добрую волю Наварга и его присных. Я тебе больше скажу...

— А откуда ты про шута знаешь?

Поразительная наивность! А металл мне зачем? С расстояния в десять шагов я слышу всё, что происходит вокруг, если в этом есть необходимость, слово здесь, слово там, парочка иголок, оставленных в притолоке. Я только усмехнулась, игнорируя вопрос.

— Погоди, дитя, но у меня на руках письменный приказ князя не препятствовать нам с женой.

— С чем тебя и поздравляю. Поэтому отдаю тебе этот драный кошель.

— Не понимаю тебя, Экрима, — Влассир попытался сесть на холодную землю.

Я удержала его за плечо.

— Погоди.

Повинуясь просьбе, змейка выгнула неширокое ажурное сидение на трёх тонких ножках.

— Садись сюда. Да сядь ты, наконец! До чего с вами тяжело, мужчины.

— Можно подумать, тебе довелось видеть много мужчин.

— Да уж больше, чем тебе женщин. Не считая двух мужей, сына и внука. И двух пасынков.

Отсветы магических светильников, подвешенных по периметру стоянки, помогли хорошо рассмотреть неописуемое выражение лица моего собеседника. Я тяжело вздохнула и начала рассказ...

Вот чем хорошо нынешнее средневековье, так это тем, что магией тут балуются напропалую и в возможность подобного перемещения личностей верят, как в 'Отче наш'. Влассир слегка ошеломлён, но и только. Крепкая психика у закалённого варговца, а другие там и не выживают, похоже.

— И тебе в самом деле пятьдесят два года?

— Уже пятьдесят три, — буркнула я, — и вообще не о том говорим, вам из Варга выбираться надо, а шаблон ты потом склеишь.

— О чём ты?

— Короче, если я правильно оцениваю обстановку, то в княжестве может начаться неслабая заварушка. Повод? Найдётся. Скажем, выяснят, что фокус с мечом не сработал. Наварг забеспокоится, его верные слуги тоже будут настороже. Есть там какая-то гадость с убойным заклинанием, которое господа дарители вставили-таки в подарочный клинок. Ладно, не вникай. Оно тебе надо влезать в их разборки? Лучшим вариантом было бы быстрое исчезновение из поместья, то есть берёшь кошель, прячешь в надёжном месте, затем аккуратно извлекаешь из поместья жену и быстро исчезаешь в сторону Нутавы или куда вы там собрались ехать. Но быстро не получится. О доме Мунисы забудь. Попробуешь выставить его на продажу, вам тут же перекроют пути-дороги. Есть у меня такое предчувствие. А я всё-таки ведьмачка, как ни крути.

— Ты не преувеличиваешь?

Я потёрла виски, что-то голова болеть начинает.

— Я уверена в том, что Наварг уже осведомлён о случившемся. Его неполноценная девка, убогая ведьмачка, спасла от смерти господина Ревайни или бери выше, короля. Лично ты об этом знал уже к вечеру, верно? Наварг тоже знает. Не сомневаюсь, что в караване полно соглядатаев, да и сыночек княжеский способен отправить отцу послание. Разве нет? Вот, правильно киваешь. Князюшка наш любимый уже в курсе событий, и его дознаватели обязательно начнут мотать кишки всем вернувшимся из похода. Согласен? Идём дальше. Тебя начнут допрашивать не наравне с прочими, а гораздо серьёзнее, как ближайшего моего спутника и охранителя. А затем княжеские мозголомы вывернут наизнанку то, что ещё осталось от твоих мозгов. И мозголомы у князюшки есть, тебе ли не знать. Хотелось бы мне ошибиться.

— Значит, уехать так просто не дадут, — помрачнел Влассир.

— Сразу не дадут. Но как всё более-менее успокоится, попрощайтесь вежливо со всеми начальствующими господами, ненароком оброните слово-другое в беседах со слугами о направлении своего пути. А сами отправляйтесь в иное место. Уходите на поганых лошадях, в ближайшем селении смените их на самых резвых и исчезайте. Запомни накрепко мои слова. Как только смените лошадей снимите с себя всю дорожную одежду и сожгите её, перетрясите дорожные мешки на предмет посторонних вещей, чтобы вас не отыскали по сигнальным амулетам, а такие у Наварга есть. Знаешь, как они выглядят? Хорошо. Мунисе обязательно подарят на память какую-нито побрякушку, скажем, за верную службу её мужа. С благодарностью примите и выбросьте её подальше от поместья. Даже не так, желательно поймать зверушку и привязать к ней. Заяц подойдёт. Или суслик, хотя какие зимой суслики. Думаю, ты уже понял, что тебе понадобятся деньги, а не те жалкие гроши от продажи дома? Вот и хорошо, я знала, что ты меня правильно поймёшь. Помни, у тебя теперь есть семья и, возможно, будут дети. Не морщись, Муниса крепкая женщина, магия тут многое может, сам знаешь, а на магов тоже нужные деньги.

Фух, даже язык молоть устал, одно хорошо — Влассир безропотно принял кошель.

— Попрощаемся сейчас, — предложила я, — нам ни к чему показывать истинные отношения всем желающим и шпионам Наварга особенно. Согласен? Обнимешь за меня Мунису?

— Конечно, сестра, не сомневайся. И тебя обниму. Спасибо тебе за всё.

Мы обнялись. Наверно, странно это выглядело — сидящий на низком 'стульчике' крупный такой дяденька и ребёнок, полностью исчезнувший в складках его плаща. Сердце мужчины стучало о рёбра гулко и надёжно, я слушала его удары целую минуту, прощаясь с недавно обретённым другом и сдерживала непрошеные слезы.

Итак, за Мунису можно не беспокоиться. Но кое-что я ещё могу для них сделать. Мёртвого клинка больше нет, зато у меня остался небесный металл. И если всё, что о нём говорят у огня стражники, хотя бы наполовину правда, я сделаю маскирующие амулеты и тогда варговские ищейки их не найдут. Небесный металл иногда искажает внешность, а чаще всего как-то там преобразует энергетическую оболочку, если я правильно поняла снисходительные объяснения господина Иснора. Мне такое искажение пока без надобности, а Мунисе с мужем в самый раз. Впрочем, сделаю и себе тоненькое колечко на мизинец ноги, или поступлю ещё проще: истончу металл до состояния шелковинки и пусть она сама лезет под кожу, боль потерплю. И Влассир потерпит, а Мунисе сделаем колечко.

Решено. Ближайшие полчаса мы сидели рядком на низенькой скамье в нашем шатре и терпели сильную боль в предплечьях. Не знаю, как ловчий, а я с ужасом таращилась на длинный и почти невидимый волосок, неторопливо ввинчивающийся под кожу. А уж когда он начал там шевелиться, свиваясь в спираль, и вовсе глаза закрыла. Жутковатое зрелище, кожа пошла медленными волнами, как морской прибой, одна радость, длилось это минуты три от силы. Я с облегчением вытерла обильную испарину со лба, когда это закончилось, а вот Влассир даже в лице не изменился, железные у мужика нервы.

Не исключено, что я напрасно стращала Влассира крутыми мерами, а если не напрасно? Мы договорились, что он хорошенько продумает стратегию разговора и не станет ничего скрывать, отвечая на прямые вопросы господ магов. Желательно легка смещать акценты в сторону 'девчонку обязали хранить молчание о происшедшем', зато о моих подвигах у костра с изготовлением кухонной утвари можно говорить много и охотно. И о болячке упомянуть, посетовать, что нутавский лекарь отказался обсуждать состояние здоровья девочки, просто велел присматривать за ней. Говорить о происшедшем желательно с долей сомнения в правдивости рассказанного, словом, обстановка неясная, речи неоднозначные, люди короля суровые воины и молчальники, каких поискать. А так оно и есть на самом деле, возчики пусть и охочи поболтать, но тоже не кладезь знаний, как и стражники.

Под конец беседы Влассир высказался в том смысле, что он не первый год на свете живёт, а в княжестве Варг не первый десяток лет, так что справится. Не впервой.

...С караваном мы расстались в середине дня, как и было сказано. Я передала ловчему Тарха, пожала руку, а Влассир потрепал меня по плечу.

Вот и всё, я и маг пропустили мимо весь караван, ответили на прощальные возгласы и круто свернули вправо, неторопливо двигаясь шагом в свете неяркого дня.

Около часа движемся по самой настоящей дороге, гладкой и хорошо укатанной. По обе стороны дороги тянется лесок, явно неухоженный, сломанные ветви, упавшие деревья, выломанные камни. Я не поленилась спешиться и поковыряла покрытие. Очень похоже на асфальт, каким выстилают немецкие автобаны. Дорогая штука, между прочим. Так чем же укатывали дороженьку? Бульдозерами? А вот и нет, дорогу проложили в незапамятные времена те самые древние создатели небесного металла. А кроме того, господин Иснор пояснил, что большинство качественных дорог королевства досталось им от далёких предков.

Спасибо прекрасному покрытию и господину магу, перемещалась я большей частью пешком, поскольку господин Иснор не торопился. Я тоже не была настроена рваться навстречу неведомому будущему. Да и вообще, как выражается мой старинный друг-майор, бог любит пехоту. Так что топаем ножками. А вот кстати, почему маг явно не спешит в родной дом? Должен бы коняшку нахлёстывать, ан нет, бредём нога за ногу. Видимо, господину Иснору не особо хочется домой и где-то я его понимаю. Мне бы тоже не хотелось, учитывая, что там его ждут воспитанники, о которых десятник Эранг, он же молочный братец Иснора, выразился весьма энергично и крайне непечатно.

Деточки господина Ревайни, кстати, все трое неслабые маги воздуха, это весёлые, но опасные безнаказанностью мальчишки в возрасте от семи до двенадцати лет. Это обычные детки богатенького буратины, обременённые неслабым магическим даром, как и их папенька, признанный бастард короля. Стопятьсотые претенденты на корону, как водится. И, как водится, не знавшие розог с младых ногтей.

Не слишком приятная новость, а ведь мне там придётся жить. Скорее всего, трое засранцев знатного происхождения непременно пожелают указать простолюдинке её место. Я, конечно, переживу, а вот шутники могут и не пережить шуточек моей защитницы. Решено, на привале честно расскажу Иснору историю моих взаимоотношений со змейкой. Посмотрим, каков господин маг в неформальной обстановке.

* * *

Неформальность обстановки нам было суждено ощутить гораздо раньше предполагаемого привала. Из-за поворота тропы негустого лесного массива на нас примитивно напали трое здоровенных мужиков. Сначала они просто воздвиглись посреди прозрачного предзимнего лесочка и в лучших традициях 'жизнь или кошелёк' потребовали наличность и девку. Мечтающий о девичьих ласках чуть позже получил спицу в глаз, его товарищ рухнул с перерезанным горлом, только струна запела в воздухе. Третий номер смертельно поперхнулся собственной слюной вместе с арбалетным болтом и в довершение картины с ветки вниз головой обрушился лучник со своим инструментом и ножом в горле. На счету змейки двое, маг управился с прочими двумя.

Я аккуратно обогнула воняющую дерьмом кучу, ну и ароматы! Завязала рот и нос шарфом и попыталась перевернуть на спину первого неудачника. Маг пришёл на помощь в мгновение ока вся четвёрка улеглась вдоль тракта в ряд. Ну и рожи.

...Троица возникла поперёк дороги как-то вдруг, вот только что не было никого, и нате вам — бородатые не сказать оборванцы, но довольно потрёпанные мужики с совершенно разбойничьими мордами. И явно небедные, коли амулеты скрыта при себе имеют. Есть тут такая фишка, скрытом и называется, надел камешек на шею и исчез из поля зрения, ненадолго, пока не начал движение. Маг остановил меня жестом, пришлось натянуть поводья, я занервничала, поэтому получилось слишком резко. Нера затанцевала на месте, взбрыкнула и попятилась.

— А ну стой, мальчишка! — рявкнул левый.

— Сам стой, морда немытая.

— О, девка... — протянул второй.

Я бы с удовольствием высказалась на могучем русском языке, давно душа просила. Но пришлось ограничиться сравнительным анализом величины их мозгов по отношению к их же гениталиям.

— Какая там девка, — брякнул третий, — соплячка ещё.

— Нужное у неё всё равно имеется, коли про твои яйца вспомнила, — гыгыкнул второй.

После чего поступило предложение расстаться с кошельками и девкой. Увы, щедрое предложение не прошло даже в первом голосовании. Так что на данный момент имеем четыре трупа, воняющих выгребной ямой и необходимость проверить карманы этих сволочей. Маг даже сапоги с них стянуть не побрезговал. Добыча не сказать богатая, но три амулета скрыта, две пугалки, восемнадцать серебрушек и четыре неплохих ножа составили небольшую моральную компенсацию.

Всех покойничков утилизировал господин Иснор, он не только 'разумник', но и неслабый огненный маг. Кстати, маг оказался вполне себе честным компаньоном, ровно половину денег отсыпал мне. В мою же собственность перешли два ножа и весь прочий, не нужный магу металл, снятый с бездыханных тел. Отсюда вывод: закон фронтира един для всех миров, что с бою взято, то свято.

Полюбовавшись девочкой, спокойненько пересыпающей серебро во внутренний карман плаща и деловито прячущей металл в перемётную суму, маг только головой покачал 'ну и детки пошли'. Я развела руками в ответ, намекая, что, мол, я не сволочь, жизнь такая. Затем с шестой попытки взгромоздилась на Неру и тронула каблуками бока лошадки. И мы поехали дальше. Маг ехал впереди и не видел, как меня колотил адреналиновый откат и слава богу.

Лесок закончился к вечеру. За время пути навстречу нам проскакали два разъезда, причём, оба раза старшие небольших отрядов почтительно приветствовали Иснора по имени. Я молчала, как запаянная, будет ещё время поговорить, скажем, вечером у камина. Сам господин Иснор покачивался в седле и весьма немузыкально мурлыкал под нос игривую песенку о молодой трактирщице, полюбившей менестреля.

Небольшое селение появилось в поле зрения, когда совсем стемнело, с невысокого холма прекрасно видны тусклые огоньки в окнах домов, некоторые огоньки перемещались. Маг махнул рукой 'вперёд' и лошадки заторопились в тёплое стойло.

Остановились мы в небольшой таверне, где мага приветствовали, как хорошего знакомца, мгновенно приняли лошадей, расторопно приготовили две здоровенные бадьи с горячей водой. Господи боже ж мой, помыться в горячущей воде, не экономя мыльный раствор и вытереться настоящим полотном! И натянуть длиннющую сорочку на чистое тело! И отужинать в маленькой чистенькой комнатушке! Мечты точно сбываются. И никаких соглядатаев, только жена трактирщика, расчёсывающая мне отросшие до лопаток влажные волосы и вот ещё господин маг за столом напротив, уписывающий вкуснейшую похлёбку с грибами.

— Твою одежду вычистят до завтра, — маг погладил себя по сытому животу.

Он ублаготворено вздохнул, поднося ко рту кружку с горячим напитком и отложил в сторону льняную салфетку. Я аккуратно подобрала остатки соуса хлебом, хмыкнула, маг съел столько, что троим мужикам хватило бы отужинать пару раз, это точно. Ну и здоров он пожрать! Худой, жилистый старикан, куда в него только влезло.

— Тебе цены не будет на поле боя, дитя, — маг отставил горячую кружку.

— Да? — недоуменно моргнула я.

— Как думаешь, почему лучник ни одной стрелы так и не выпустил?

— Понятия не имею!

Обращение 'господин Инор' я намеренно пропустила, но собеседник отнёсся к этому благодушно.

— Потекли все металлические части лука, — вполне доброжелательно пояснил маг.

— А вот ножи нет, — пробормотала я, — и металл с поясов, и деньги тоже.

— Именно, — кивнул маг, — чего я ещё не знаю?

— Я сама пока мало знаю, хоть и размышляю об этом не первый день, господин маг.

— Неужели? — прищурился маг.

— Кстати, вы везёте в свой дом непредсказуемую опасность.

— Не дом, а поместье.

— Пусть поместье, зато трое ваших воспитанников рискуют остаться калеками.

— Не думаю, — маг прищурился, — разве что ты пожелаешь расстаться с жизнью сразу по приезду.

Я промолчала.

— Тебе придётся научиться контролировать свою защитницу, — жёстко пояснил маг, — иначе я вспомню любимые привычки князя Наварга, особенно те, что относятся к наказаниям для простолюдинов.

Я внимательно взглянула в непреклонное лицо собеседника. Ну что же, ты высказался вполне откровенно, маг. Учтём.

— Кстати, — он точно передразнил мою интонацию, — если попытаешься избавиться от амулета, умрёшь.

Я прижала ладонью камешек, высунувшийся из ворота сорочки.

— Да, он у тебя на шее болтается.

Я склонила голову в поклоне, желая всего лишь скрыть эмоции, и это вроде удалось. Получается, для меня мало что изменилось? В Варге мой статус был ниже придорожной пыли, а теперь выясняется, что и в Нутаве наблюдается та же картина. Запомним, господин маг. Следовало ожидать, не в сказку попала. Это я поняла ещё в таверне господина Йарина, отлёживаясь после рабочего дня и баюкая трясущиеся руки.

— Попробуешь причинить вред сыновьям господина Ревайни, умрёшь. Осмелишься нахамить старшему, будешь наказана. Попробуешь стакнуться с прислугой, пожалеешь. А если решишься на побег, то умрёшь не сразу.

Я снова склонила голову в знак согласия. Судя по выражению лица, этот маг не шутит, какие уж тут шутки. Всё-таки Влассир перестарался со своей откровенностью, теперь этот старикан будет настороже. Запомним. Впрочем, не всё так плохо, даже при тотальной слежке в поместье Наварга, да ещё со маячком на ноге мне удавалось кое-что провернуть, а иногда даже с помощью Мунисы. Так что поживём-увидим. А вот интересно, учить меня будут или снова придётся сидеть в четырёх стенах и разминать слитки металла?

— Если есть вопросы, задавай, — благосклонно разрешил маг.

— В вашем поместье есть библиотека, господин маг?

— Господин наставник.

— Господин наставник, — повторила я, — и если таковая имеется, разрешено ли мне брать книги?

— Твоим образованием займутся учителя, и они же будут выдавать тебе нужные книги. При попытке взять книгу без разрешения...

— Умрёшь, — договорила я.

— При попытке перебить любого господина...

— Умрёшь, — согласилась я, — не пора ли вам меня прикончить, господин наставник?

Маг расхохотался.

— Мне нравится твоя строптивость, но при попытке продемонстрировать что-либо похожее в поместье, сама договоришь или дозволишь мне?

Я пожала плечами, ищите дураков в зеркале, господин маг. Спасибо вам великое, что вот так невзначай обломали мои детские мечты. Я, конечно, не думала, что попаду в рай, но вам ведь приказано приручать малышку, наставник. А вы начали запугивать бедную Экриму, неудачный способ приручить ребёнка, не находите? Понимаю, приставите к бедной девочке сердобольную тётку, как вам и велено, и она будет ненавязчиво шпионить за мной и исправно доносить вам о странностях несчастной малышки. Ага, плохой и хороший полицейский. Ты, значит, плохой.

А кроме прочего, я обронила тоненькую иголочку в вашей комнате, господин наставник, недаром же я 'ошиблась' номером после купания. Посмотрим, послушаем. А вот, кстати, с каждым разом расстояние подслушки увеличивается, ненамного, но всё же! Вывод: способности тренируем постоянно и не жалеем металла на благое дело.

— Ещё вопросы?

— Господин наставник, а сейчас ваш амулет работает?

— Который?

— Да вот этот, — я вытянула из-за ворота камешек.

— Проверим.

Иснор вытянул руку в мою сторону, и рожа у него тоже слегка вытянулась.

— Интересно, я сам его заклинал. Дай сюда.

Маг покрутил камешек в руках, пристально взглянул на меня.

— Он исправен.

Я сделала недоумевающее лицо, а маг своей рукой зажал камешек в моей ладони.

— А теперь не работает. Как ты это делаешь?

— Это не я, господин наставник.

— А кто?

— Если это доброжелатель, то он мне неизвестен, — открестилась я и демонстративно-неторопливо добавила, — господин наставник.

— Просто наставник, — хмыкнул маг, — ты так церемонно произносишь титулование, что это выглядит лёгонькой насмешкой. Ладно, с этим амулетом разберёмся позже. Ещё вопросы?

— Вопросов не имею, наставник.

— Тогда спокойной ночи. Тебя поднимут до рассвета, постарайся отдохнуть получше. Поднос отнесёшь на кухню.

Он кивнул в ответ на поклон и ушёл, а я уронила лицо в ладони и неожиданно для самой себя разрыдалась. Держалась с самого начала путешествия и вот вам здрасьте! Долгожданная реакция на сложности жизни, куда денешься, тело-то детское, психика — соответственно. И это хорошо. Если маг подслушивает, то пусть слышит, как бедная девочка захлёбывается рыданиями, ему полезно осознавать, что его прочувствованная речь достигла моего сознания.

А вообще я молодец, отревелась быстро, затем потянулась к иголочке в комнате Иснора. Заодно прослушала рулады, которые господин маг выводил носом и глоткой, апноэ в полный рост. Кстати, засыпает он мгновенно, словно выключатель повернули. Откуда знаю? Так почти две недели в одном шатре ночевали, как не узнать? А храпит старикан просто ужасно.

Я перепоясала шарфом льняной балахон, чтобы по полу не волочился, влезла в сухие носки и по боковой лестнице спустилась на кухню. Надо бы разорённый поднос вернуть, а заодно и послушать разговоры на кухне.

Моё явление кухонному народу прошло весьма буднично, приняли поднос, оттеснили в сторону, и я охотно отстранилась, забившись в уголок, где и навострила уши. Две молоденькие девчули из тех, что на подхвате, щебетали о стражниках, намывая тарелки, миски и прочие сковородки, а главная повариха священнодействовала. Вечер явно только начинался, скоро соберутся завсегдатаи, да и проезжающие какие-никакие есть, и я хотела уже удалиться, но вот среди словесной шелухи вдруг уловила имечко наше невесты.

— Госпожа Мероле-то...

— А что?

— Так поезд же на Остовину свернул!

— У-у-у... не увидим невесту!

Нашли о чём жалеть, хмыкнула я. Радуйтесь, пустые головы, что не увидите госпожу невесту, а пуще того, не услышите, как она хихикает мерзким смешком, наблюдая за муками наказуемых. Довелось от Влассира узнать кое-что интересное, лучше бы такое никогда не слышать. Меня удивляет тот факт, что очевидная ненормальность княжны никого не беспокоит, то есть совсем не печалит отца и никак не волнует её высокородную мать. Всем плевать на те мерзкие вещи, что вытворяет невменяемая девка, словно так и должно быть. Возможно, в роду Варгов такие особы не редкость, а что вы хотите? Здесь близкородственное скрещивание широко практикуется колдунами, не поверите, из соображений 'чистоты крови'.

Сам Варг женат на троюродной сестре, его папаша на кузине, да и дедуля неслабо порезвился в своё время, вторая супруга приходилась ему сестрой по отцу. Тот факт, что ведьмакам такое разрешено законом, мало что объясняет человеку не из этого мира. Я имела возможность убедиться, что в княжестве Варг законы мироздания совпадают с планетой Земля, да и генетику в этом пространстве тоже никто не отменял. А каковы будут деточки от союза княжны-садистки и нутавского принца? К бабке не ходи, выродками родятся и хорошо, если без волчьей пасти.

Лениво размышляя, я едва не задремала в тёплом уголке рядом с печью, но затем улучила момент и выскользнула вон. До своей комнаты добралась уже с закрытыми глазами и, по-моему, заснула даже раньше, чем успела прислонить голову к подушке.

...Выехали мы рано, как маг и обещал. Погода радовала лёгким морозцем, градусов этак пять, вряд ли больше, а окружающая среда усыпляла однообразным пустынным ландшафтом. Перелески и поля, поля и перелески постепенно сменялись холмами, поросшими густым кустарником.

* * *

К вечеру мы оказались в небольшой долине, образованной несколькими довольно высокими холмами. В котловине воздух заметно потеплел и, резко повернув влево, мы увидели обширное поместье — главный дом, еле видный из-за деревьев, затем строения попроще, какие-то службы и сновавших туда-сюда людей. Жизнь, похоже, кипела в этом уголке, удачно прикрытом горушками с трёх сторон.

Нас заметили ещё издали, ворота торопливо распахнулись, двое мальчишек приняли лошадей, Нера охотно последовала за вихрастым пацанёнком в пёстрой рубашке и долгополом кафтане с чужого плеча. А я осталась стоять лицом к лицу с невысоким толстяком в коротком жилете, обшитом мехом. Мужичок внимательно разглядывал мою особу пока господин маг отбивался от вопросов рослой старухи в дурацком головном уборе, не то чепце, не то шапочке. Старуха порывалась снять с его плеча дорожный мешок, а маг заговаривал ей зубы, необидно посмеивался и пятился в сторону ворот.

Обо мне, похоже, забыли, поэтому я обогнула толстяка и опустилась на корточки, прижавшись спиной к неожиданно тёплому дереву забора, прикрыла глаза и выпала из реальности.

Усталость навалилась непосильной ношей, сквозь сон я слышала негромкие голоса женщин, но проснуться так и не получилось. Слышно было как бубнит низким баритоном старик, тащивший меня в дом, мол, откуда господин наш притащил это недокормленное нечто, не иначе снова нашёл на дороге нищенку и пожалел, как водится, а ведь не подумал, что это может быть и не ребёнок вовсе, а демонское отродье, ну кто ж о таком думает, вот так всегда с господином Иснором, он никогда не слушает, что ему старшие говорят, а ведь, казалось бы, давно уж вырос из детских-то одежонок, пора бы самому соображать...

На этой оптимистической ноте я окончательно уснула и очнулась ранним утром в крошечной комнатушке незнакомого дома. Я и проснуться толком не успела, как с подушки приподнялась треугольная головка моей защитницы и бдительно осмотрелась, затем змейка скользнула вдоль тела и привычно устроилась на предплечье. Чьи-то добрые руки облачили меня в длиннющую не по росту рубашку, и подол задрался до самой шеи, мешая дышать.

В доме тепло, дверь поскрипывает, не будучи закупоренной наглухо, то есть меня не закрыли на ключ, это радует. На массивном табурете сложена одежда, правда, не моя. Но коль положили, наденем. Штаны, рубашка и куртка с короткими рукавами явно поношены, этакий пристойный секонд-хэнд в магическом мире. Башмаки на пару размеров больше, откладываем в сторону, мои сапожки пока здесь. Носков вот нету, ну ничего, на голую ногу пойдут, куда деваться-то. Надо же мне посмотреть куда меня занесло.

А занесло меня в небольшую комнату маленького дома, явно расположенного на конце здешней географии. Главный дом где-то в стороне, а здесь прямо перед собой я созерцаю ограду. Сквозь нечастые металлические прутья просвечивает окружающий пейзаж, и вообще заборчик выглядит очень несерьёзным. Но, думаю, не стоит обманывать себя, так просто эту оградку не перепрыгнешь, небось каждый прутик залит магией по верхнюю кромку.

Холодно сегодня. По ощущениям градусов пятнадцать морозца, да и лёгкий ветерок присутствует, едва слышно посвистывает, огибая угол дома, и пробирается под великоватую курточку. Зато в доме тепло. И пусто. Три запертые комнаты. Все двери, в том числе и моя, выходят в неширокий коридор, заканчивающийся прихожей, из которой я и выглядываю на свет божий. А теперь сижу на подоконнике низкого окошка подле застеленной кровати и смотрю на бесконечный забор сквозь мутноватое стекло.

Подумать есть о чём. Где те печи, которые отапливают дом? Пол нагрет, именно от него идёт приятное равномерное тепло, а печи нет. Но это не слишком важно, а вот то, что ждёт меня здесь... оно гораздо интереснее. В Варге лекари почти всегда старались раздеть 'бедняжку Экриму' донага, осмотреть, исследовать, пощупать холодными пальцами, как забавную игрушку. Каково будет здесь? Учить меня вроде как обещали, правда, имея в виду чертовски благородную цель 'служения дому господина Ревайни'. Вот только в чём именно будет выражаться это самое служение? От всей души надеюсь, что я нужна Иснору не в качестве подопытной зверушки.

Пришли за мной, когда окончательно рассвело. На пороге возникла крепкая старуха со следами оспы на лице, если тут такая болячка была. Словом, рябая женщина лет этак немного за пятьдесят, именем Виска, явилась по мою душу в сопровождении мальчишки моего возраста, её внука, как оказалось. Малец таращился на меня с нескрываемым любопытством и после приветствий сунул мне две пары тёплых носков, тёплый же плащ-накидку с меховым капюшоном, после чего назвался Алвиром.

Старуха поручила меня заботам мальчишки, и мы вдвоём отправились в поход по поместью. В первую очередь заглянули на кухню главного дома, где неприступный помощник повара господин Монер сунул нам по здоровенному ломтю хлеба с толстым пластом масла. Мы перекусили в уголке, запили завтрак горячим питьём и вышли в морозное утро, заедая завтрак красным здешним 'яблоком'.

— Ты, главное, не тушуйся, — вещал мой спутник, — если кто будет обижать, скажи бабке, она их тут всех в кулаке держит.

— Кого это всех?

— Да всех и держит, ну, слуг там, воспитанников, её и маги боятся!

— С чего это?

— Так она же кормилица господина Иснора!

— Ты в своём уме?! Он же старше твоей бабки!

— Кто? Господин Иснор?! — мальчишка захохотал, — да ему сорок один год всего. А моей бабке шестьдесят семь!

Ничего себе! В жизни бы не подумала. Сорок один год, а выглядит маг лет на шестьдесят, не меньше, что магия с людьми делает! Или это не магия? Мальчишка лёгким толчком направил меня мимо приземистого здания и спросил:

— А ты тоже маг?

— Нет.

— Да ну-у, так не бывает. Если господин Иснор привёз кого, так это маг. Или там кузнец. Или воспитанник. Так кто ты?

— Кто-кто, конь в пальто. Тебя ко мне зачем приставили?

— Показать поместье.

— Ну, так показывай.

Пацан фыркнул в духе 'подумаешь, цаца' и в темпе протащил меня по окружающему пейзажу. Неплохо маг устроился, вполне самодостаточное поместье. Есть кузни, конюшни, амбары с зерном, даже овощехранилище имеется, под землёй! За грядой горушек, обступивших поместье, наличествуют четыре десятка крепких крестьянских хозяйств, обеспечивающих потребности окружающих.

Есть приличное мясное стадо и, соответственно, скотный двор. И ближе к западной оконечности поместья, в той стороне, где стоит мой домик, расположен обширный полигон для тренировок стражников и иже с ними. Также в пределах видимости, с торца домика, помещаются казармы для стражников, которыми командует немолодой, но подвижный старикан с деревяшкой вместо ноги. И прямо сейчас на полосе препятствий стараются выжить и не рухнуть в ледяную воду двое молодых ребят, раздетые едва ли не до трусов. А на улице не май месяц, это точно. Ничего себе у них тут тренировочки! Я и Алвир почтительно обогнули полигон и потопали дальше. На противоположном конце поместья присутствует ткацкая мастерская, и целая орава тёток-рукодельниц, словом, весь мини-городок — это немалое хозяйство, которым и командует госпожа Виска, бабуля Алвира.

Мальчишка звенел без остановки, как колокольчик, но информации выдавал немного. Идеальный разведчик, трещит, как нанятый, а в сухом остатке имеется примерно ноль целых ноль десятых. Пора прекращать этот бесполезный трёп.

— Так, малец, давай-ка поговорим предметно.

— Кто малец?! — взвился мальчишка, — сама ты!

— Спокойно, друг, сядем на этот пень, и ты просто ответишь на мои вопросы. Не торопись обижаться, я тут мало что знаю и понимаю, а ты всё-таки старожил, да и не дурак вроде.

Пацан надулся, как пузырь. Я вздохнула, вот кто меня за язык тянул? Теперь будет молчать, как запаянный, чудо малолетнее. Села на пенёк и позвала свою змейку. Мальчишка мгновенно сменил гнев на милость, зачарованно присел рядом и даже бестрепетно протянул руку. Змейка метнулась, обхватила его кисть тремя витками, приветственно зашипела и медленно сползла на колено.

— Так ты всё-таки маг! — от волнения у ребёнка даже кончик носа побелел.

Пришлось достать кусочек металла и сделать ему паучка с глазами-перископами.

— А теперь рассказывай подробно.

— Холодно тут сидеть, — поёжился малец.

— Да уж не жарко. А где можно поговорить спокойно?

— Так у нас и можно, пошли?

Домик его располагался за пределами поместья. Мальчишка оказался единственным внуком в большой семье из восьми человек. Нас беспрепятственно допустили в дом, а тётушки мальца даже попытались покормить 'бедных деточек', но объединёнными усилиями мы как-то отбились. А отбившись, полезли прямиком на чердак, где у внучка госпожи Виски было оборудовано настоящее разбойничье логово, причём, тёплое.

Среди подвешенных к потолку сушёных трав и аккуратно расставленных разнокалиберных бочек возлежал на досках туго набитый матрац, покрытый облезлой шкурой неведомого зверя. На импровизированном столике громоздились разные пацанячьи сокровища вроде черепа мелкой зверушки, камешков, деревяшек, ракушек и прочей ерунды. Усевшись на матрац, мой спутник благоговейно поместил подаренного паучка в общую кучу сокровищ. Сколько я поняла, светить подарком малец не станет, а то вмиг отнимут деточки постарше. Ничего нового, господа, сильный всегда прав.

Итак, главным тут числится господин Иснор, маг весьма крутого нрава и неприятно скорый на расправу. Поместье принадлежит его роду многие годы и подарено за верную службу его прадеду тогдашним монархом. Род магов Коури всегда служил опорой трону, ага-ага, слуга царю, отец солдатам. Малец разливался, как соловей, господин Иснор такой-сякой-неписанный-немазаный, само совершенство. Но, как выяснилось из дальнейшего воспевания добродетелей господина, главное надлежит помнить всем: ученики и прочие воспитанники до конца обучения права голоса не имеют, вот такие пирожки.

Меня слегка утешило, что в поместье никого не наказывают без причины, малец оговорился 'почти не наказывают'. Но претендентов на хорошее воинское обучение с магическим уклоном воспитывают настолько жёстко, что многие из предполагаемых учеников элементарно не выдерживают психологических и прочих нагрузок. Слабость духа наказуема, нежелание учиться вдвойне наказуемо, попытка подставить товарища пресекается серьёзной поркой. Воспитанников порют! Интересные тут методы воспитания! Деточек знатных родителей гоняют в хвост и гриву, не стесняясь физическими наказаниями, а особо упорных ставят к позорному столбу! И папы-мамы присылают магу своих отпрысков безропотно, да ещё и в очередь выстраиваются!

И мальчишки знают: одна слёзная просьба родителям, малейшая жалоба сотоварищам вслух, и безжалостный маг выставляет претендента за ворота. Неудачник отправляется в отчий дом и претензии не принимаются. Кстати, в отличие от деточек немалая плата за обучение не возвращается, вот так. Господин Ревайни раз и навсегда пресёк попытки неосторожных пап-мам разобраться с магом своими силами, да и сам господин Иснор тоже не лаптем щи хлебает. Неадекватные родичи мальцов, жаждущие реванша, могут и калеками остаться, не считая того, что господин Ревайни охотно поможет облегчить фамильные сокровищницы, проредить родовую дружину, а заодно и урезать исконные земли, за ним не заржавеет!

И самое интересное, деточки знатных особ работают в поле наравне с детьми простолюдинов, ибо огороды тут выращивают и поливают отнюдь не магией, так что господа малолетние дворяне тянут лямку, как и все прочие, пока пуп выдерживает.

А как же, они должны на своей шкуре почувствовать радости простой жизни. И пусть до чистки общественных нужников силами аристократии дело не доходит, но нечто близкое к этому они выполняют, чистят конюшни, скотный двор, таскают удобрения на поля и всё в этом духе. Среди подростков есть воспитанники и есть деточки попроще, но тоже не из простых свиней свиньи, а сплошь отпрыски родов различной степени знатности. Воспитанники живут в главном доме — это сыновья господина Ревайни, а господа адепты, то бишь сыночки знати, помещаются в казармах. И вот этих-то мажоров мой малолетний информатор опасался не по-детски.

Что-то мне сразу стало неуютно. Если здесь сыновья знати пашут и сеют, и благородные отпрыски не смеют даже пикнуть, то персонажу вроде меня надо опасаться не только учителей. Эти так называемые адепты, а также отпрыски господина Ревайни озаботили меня всерьёз. Наверняка все трое воспитанников редкостные засранцы и сталкиваться мне с ними придётся, это и ёжику понятно.

В процессе дальнейшей беседы выяснилось, что воспитанники не совсем мажоры, но и не ангелы, зато остальные шестнадцать адептов последнего набора те ещё черти. Мало того, что все обучаются владеть оружием, они и маги не из последних. Но ты не бойся, Экрима, тебя в казармы не поселят. Господин Иснор сказал, что ты будешь жить в том же домике. А ещё пацан передал слова мага, первые три дня я буду бродить по имению в сопровождении Алвира, осваиваясь и знакомясь с окружением, а затем меня передадут лекарям, затем представят учителям, а потом начнётся обучение.

— Повезло тебе, — вещал мальчишка, — тебя вон магии учить будут! Меня тоже учат, но магии у меня нету. Ну, совсем нету, обидно, да?

Очень обидно, друг. Особенно, если мечтаешь о карьере мага.

* * *

Всё так и случилось, утром четвёртого дня за мной прислали другого мальчишку, угрюмого бирюка, бегом доставившего меня к казармам. Там меня приняли в объятия двое лекарей, осмотрели, обстучали, а затем уложили на стол лицом вниз и дальше я ничего не помню, хотя сознания не теряла. Уже гораздо позже служители рассказали, что я исправно вставала, приседала по команде, шагала на месте, даже мочилась в широкий сосуд. Мне и кровь отворяли из вены на руке, и выгибали в разные стороны, и руки заламывали, но сама я не помню ровным счётом ничего.

Тем же вечером меня сдали на руки мрачному мужику, обвешанному побрякушками от ушей до пяток. Мы уселись на полу друг против друга в прохладной и почти пустой комнате, выстеленной толстым ковром. Я погладила причудливые загогулины узоров, ворс приятно пружинил от прикосновений. Скрипучим и очень противным голосом мне было велено принять удобную позу, и неприятным был не только голос. Выражение лица визави заставило содрогнуться. Грубо вылепленная маска цвета потускневшей меди, неожиданно светлые глаза — внимательные и недобрые, чёрная диагональная татуировка через всё лицо, рассекающая эту неподвижную маску на две почти равные части.

Личико настолько дикое, что я даже засмотрелась. Ну и рожа! Что? А, сесть удобно? Да пожалуйста, села по-турецки, как и мой визави, оперлась локтями в колени, уронив кисти рук. Змейка тут же сползла с предплечья и свернулась кольцом у правого колена. Как и в предыдущем эпизоде, моя защитница незаметно уронила коротенькую иголочку, утонувшую в ворсе ковра. Чуть позже иголка крючком прицепится к наряду господина с татушкой, и возможно, мне повезёт услышать что-нибудь полезное.

Действо с моим участием разворачивалось медленное и необычное. Догадаться нетрудно, этот персонаж — здешний шаман. Откуда следует? Да очень уж похожи его ухватки на камлание земных Говорящих с духами. Правда, мужик этот с бубном не прыгал, зато раскачивался взад-вперёд, увеличивая амплитуду, подобно тому старому приятелю моего знакомца-беркутчи Сатыбалды, не помню имени того шамана. С чего у мусульман-казахов вдруг образовался шаман, неизвестно, но шаман был сильный, его все наши вояки боялись...

Так вот, безымянный нутавский шаман очень похоже бормотал под нос непроизносимые слова, закатывал под лоб глаза и меня словно ледяной пудрой осыпало с ног до головы. И вообще страшновато было видеть, как нечеловечески искажается его лицо. И самое неприятное, всё чаще шаман наклонялся так низко, что касался подбородком моего лба и тогда меня вымораживало изнутри диковатое ощущение. Мне на полном серьёзе казалось, что обжигающий лёд скользит вдоль позвоночника сверху вниз, а назад поднимается горячая струя не менее обжигающего пара. А ещё мутило, как на качелях, и внутренности скручивало знакомым и неконтролируемым спазмом. Никакой боли, только ужас, темнота и ощущение разлитого вокруг могущества, некоей страшной, но вовсе не враждебной силы.

Нечто подобное я испытала, наблюдая как несчастную девчонку забивали кнутами здоровенные мужики в походной одежде, и до меня дошло — княжеская доченька черпала силу в страданиях умирающей малышки, пожирая эманации смертельной боли! Лучше не вспоминать этот липкий ужас. Особенно меня потрясло то, что рожи экзекуторов не выражали обычных человеческих чувств, даже скука не пробивалась на безмятежно-невозмутимых лицах.

Монотонное завывание, изредка прерывающееся вскриком, продолжалось довольно долго. Было вполне очевидно, что камлание набирает не силу, а некую мощь, не грозившую ничем, кроме неприятного зрелища. Мне с трудом, но удалось абстрагироваться от шаманского действа и даже понравилось гонять кусочек льда вдоль спины, а кроме того, я вцепилась руками в скрещённые ступни и вытягивала спину вперёд всякий раз, как мужик отстранялся. В этой раскачке взад-вперёд явно был какой-то полезный смысл для нас обоих, но вот какой?

Действо закончилось внезапно. Шаман резко замолчал, уронил голову на грудь и замер, как изваяние. Мне показалось даже, что он перестал дышать, и я аккуратно прикоснулась к его запястью — ледяное! Спустя малое время нас подняли с ковра чужие руки и усадили на низенькие скамьи, поскольку встать самостоятельно не получалось, у обоих одинаково занемели ноги. В дверях замаячил господин Иснор и самолично проконтролировал, чтобы служители растёрли нас как можно тщательнее. Спустя минут пять кровообращение потихоньку восстановилось и едва я утвердилась на дрожащих ногах, меня выставили вон за дверь.

Состояние после общения с шаманом трудно описать словами, но зато я без привычного напряжения услышала разговор мага с моим визави. И особенно порадовало, что способность слышать через металл значительно усилилась. Прямо сейчас я понимала каждое слово, словно находилась в той же комнате и даже различала интонации, чего ранее не бывало. Интересный эффект! И полезный.

— Что скажешь, Эйрану?

— Она не шаман и не маг в том понимании, какое ты имеешь в виду.

— Кто же она?

— Пока не знаю. Есть в ней кое-что знакомое.

— И что это?

Качество звука превосходное, я слышу, как под весом шамана скрипнула скамья.

— Звучит невероятно, но девчонка просто наслаждалась, гоняя силу по позвоночнику.

— О! — маг явно неприятно поразился, — быть такого не может!

— Да-да, и жмурилась от удовольствия.

— Невероятно...

— Именно. Я бы поостерегся оставлять её здесь.

— Надо подумать над этим, Эйрану.

— Я сказал, ты услышал, — согласился шаман, — дай ей отдохнуть немного, сейчас девчонку переполняет сила.

— Такое впечатление, что она её всегда переполняет, — проворчал маг и входная дверь хлопнула.

Я поднялась с корточек. Ноги всё ещё подрагивали и слегка звенело в ушах. Шаман прав, меня переполняет сила, кружит голову и заставляет улыбаться широко и беспричинно! И я не сомневаюсь в том, что сию же минуту могу взлететь. Каждая клеточка тела словно наполнена пузырьками воздуха, они играют, сияют и стремятся вырваться на волю. Совершенно необычное ощущение, просто невероятное!

Маг угрюмо кивнул мне на выход. Что это с ним?

— Ступай в свою комнату, ужин тебе принесут.

— Да, наставник.

Маг исчез в направлении большого дома, так ничего и не сказав об итогах исследования, а мне пришлось слегка притормозить прежде, чем свернуть влево, поскольку играющая в жилах сила рвалась на волю и не давала сосредоточиться на осмысленных действиях.

Я заставила себя остановиться и внимательно огляделась вокруг, затем усилием воли прекратила эту наведённую эйфорию. Глубоко вдохнула морозный воздух, после чего по заснеженной тропинке двинулась к приютившему меня домику, наслаждаясь вечерним одиночеством и покоем. Я не ощущала холода, поскольку змейка согревала не хуже собольей шубы, ничего не боялась и ни о чём не сожалела. Дышалось легко, свободно, и особенно радовал тот факт, что варговские кошмары остались далеко позади.

Вот так я и шагала, выбирая самый длинный путь до своего убежища. Небо уже украсилось огромными звёздами, снежок поскрипывал под ногами, в воздухе витал запах свежеразрезанного арбуза. Мне казалось, что кровь кипит в жилах и впервые за много месяцев хотелось жить и радоваться жизни!

Домишко встретил меня светом, теплом и запахом жареного мяса. Левая от меня комнатка открыта, на столе поднос и опять ни души вокруг, прямо чудеса в решете. В углу, отгороженном занавеской, исходит паром бадья с водой, на табурете толстое холщовое полотенце, сервис тут на уровне, признаю.

Выматывающий день окончился купанием, ужином и крепким сном на жёстком матраце пусть небольшой, но личной комнатушки.

* * *

Утро ничем не напоминало эйфорию и надежды вечера. За мной пришли.

И теперь я стояла перед огромным столом в кабинете господина Иснора, наряженная в нелепую одежду с чужого плеча... стояла в столбе ярчайшего света, почти ничего не видя перед собой. Яркое зимнее солнце расщедрилось и слепило, изливая сияние из огромных окон за спиной сидящего.

— Подойди ближе, дитя.

Я шагнула к столу, уходя из солнечного пятна, проморгалась, ага, так господин Иснор тут не один. Справа и слева в креслах поменьше расположились уже известный мне шаман и ещё один персонаж, внешностью вылитый варговец, челюсть скошена, глаза посажены так близко, что едва ли не сливаются в одно целое, на сером лице практически отсутствуют губы, а вместо волос пакля пегого цвета. Они все там пегие, даже их князь пегий с проседью.

— Открой разум, дитя.

Я оторопела. Эти дяденьки совсем с нарезки съехали, что ли? Чего им открыть-то? Перевела недоумевающий взгляд на хозяина поместья.

— Я н-не совсем понимаю, наставник, о чём говорит этот господин.

— Он предлагает тебе раскрыть разум, что тут неясного?

— Но я понятия не имею, о чём речь. Если мне объяснят, как это сделать, я попробую.

Собеседники переглянулись.

— Не умеет, — скривил рожу второй номер.

— Она не лжёт, — возразил шаман.

— Разве тебя не обучали в Варге, дитя?

— Обучали, господин маг. Читать, писать и правильно реагировать на приказы.

— И опять говорит правду, — встрял шаман.

Второй маг подошёл ко мне, присел на корточки и положил тяжёлые руки на плечи.

— Сейчас, девочка, ты посмотришь вокруг магическим зрением и скажешь мне, что именно ты видишь.

— Господин...

— Дайлор.

— Я не вижу магических линий, господин Дайлор. Такого зрения у меня нет.

Маг оглянулся на Иснора.

— Я ничего не знаю об этом, — он приподнял брови.

Второй номер вернул своё внимание мне.

— В Варге тебя обследовали?

— Да, господин маг.

— И?

— Вылечили сердце, по крайней мере так утверждала целительница, что-то делали с кровью. Что именно делали, мне не сказали.

Маг поднялся во весь рост.

— Рассказывай!

Опять на колу мочала! И я снова завела ту же шарманку про бедную девочку с верёвочной петлёй на шее, нападение неведомых злоумышленников, таверну и прочее. За неполных полгода я рассказываю эту историю не то четвёртый, не то пятый раз, впору деньги брать за сольное выступление! Слушали внимательно, перебивали, задавали вопросы в стиле господина Наварга. Кто тебя учил? Откуда татуировка? Кто наносил? Почему она цветная? Почему исчезает и появляется?

Далась им эта татушка! Щека перестала чесаться, но тату исправно появляется, стоит приступить к работе с металлом, та самая трёхцветная змеюка в броске на зрителя. Пришлось на их глазах сотворить рыболовный крючок, а заодно и продемонстрировать роскошный рисунок на щеке. Все трое зачарованно следили, как крючок вытек из руки шамана на стол и демонстративно-медленно втянулся в змеиный хвост, Шварценеггер отдыхает.

К моему удивлению, особое внимание маги уделили тем эпизодам, где по моей вине погибли недоброжелатели. Эпизод с домомучительницей им явно понравился и вызвал самое большое количество вопросов. О возможности летать с Тархом я не обмолвилась ни словом, но всё прочее эта милая троица вытрясла из меня до самого донышка.

Господа маги донимали меня расспросами часа три и вскоре был задан вопрос, на что именно я потратила подаренный мне кошель с серебром.

— Отдала своему наставнику из Варга. Его жена была добра ко мне. К счастью, сам наставник получил отставку, и они решили покинуть княжество. Деньги им пригодятся.

— Просто так отдала деньги? Ты сумасшедшая? — спросил шаман.

— Скорее предусмотрительная, — хмыкнула я, — если меня выкинут за ворота этого поместья, мне будет куда вернуться.

— Вот как! Разумно, и ты знаешь куда именно вернуться? — протянул шаман.

— Мир велик, — я пожала плечами, — и в нём много добрых людей, которые водят караваны из страны в страну. Найду.

Пусть думают, что кое-кому в этом мире до меня есть дело, а то проникнутся беспомощностью несчастной сиротки и задурят бедняжке голову, я мысленно хихикнула. Да любого из них я прямо сейчас могу прикончить, металл на них присутствует в полном объёме. Шаман серебром увешан от шеи до колен, так что одна серебряная стрелка в ухо поможет ему упокоиться. Второй маг поглаживает рукоять здоровенного ножа, значит получит удар в глаз, а сам Иснор носит металлические накладки на плечах, стало быть, ошейник его задушит в считанные секунды.

И вот тут до меня дошло! Варг с облегчением от меня избавился, ибо я (и сказанное далее надо писать только заглавными буквами) наглядный и вполне реальный, непредсказуемый, неисследованный и потому опасный фактор! Этакое обоюдоострое оружие с неизученными возможностями, как там выразился тот маг, 'одержимость металлом'? Вместо пристукнуть опасный фактор на месте, сплавили досточтимому господину Ревайни!

Точно говорю вам, боялись, что девка просто сорвётся и пойдёт в разнос. Потому и не трогали. А ведь это я ещё до их гемоглобина не додумалась, а он и есть железо. А что? Даже убивать не надо, понизить уровень гемоглобина в крови и пишите письма, ребята! Думаю, Наварг специально не стал меня убивать или калечить. Зачем? Проще перекинуть головную боль в Нутаву, а заодно и вставить дорогому соседу шпильку в бок.

Правда, не совсем ясно, отчего Наварг не оставил себе столь опасный фактор, уж что-что, а запугивать народ в Варге умеют. Пока бы я додумалась до открытого сопротивления! Что ему стоило обломать девчонку и заставить служить не за страх, а за совесть? Это ж какие возможности открываются! Однако Наварг отдал меня в Нутаву, а ведь он не дурак! Садист, ясное дело, но не дурак, да и советников у него хватает и не все они идиоты. А может, садистские наклонности иногда выключают мозги даже Наваргу? Так какие же цели он преследовал, выставляя меня вон? Можно было посадить Экриму на короткий поводок и с её помощью расправляться с неугодными. А вместо этого ребёнка скинули, как ненужные карты в прикуп! Зачем?

И вот кстати, не зря же в Варге меня держали в постоянном напряжении! Чтоб не думала, не анализировала и уж тем более не пыталась разобраться в замыслах господ магов! По этой причине не допускали к книгам. Ну и сволочи! А я ещё хотела сделать протез этому ублюдку Аглину! В данный момент я выпала из текущей ситуации настолько, что за размышлениями забыла где нахожусь. Всё это время присутствующие о чём-то тихо совещались на неизвестном языке и не мешали мне думать. Очень кстати.

Я более чем уверена, эта троица отдаёт себе отчёт в том, что девчонка крайне опасна непредсказуемостью и нестандартными возможностями. Не зря ведь шаман посоветовал избавиться от неизвестного фактора. Правда, осуществить устранение им не по зубам, здесь решения принимает не присутствующий триумвират, а господин 'признанный бастард короля'. Налицо недвусмысленный приказ Ревайни, как можно крепче привязать обездоленного ребёнка к доброму господину её судьбы.

У данного трибунала вряд ли получится воспользоваться шаманским советом и выставить меня за ворота в чём пришла, если шаман именно это подразумевал. Думаю, он дал вполне однозначный совет избавиться навсегда. Скорее всего, эта троица выдаст бастарду совершенно недвусмысленное предложение закопать опасную девку поглубже пока она дел не натворила. Каких? Ну, скажем, не прикончила кого-нибудь из здешнего истеблишмента просто так, от нечего делать.

Трое мужчин смотрят на маленькую, несчастную девочку, даже не подозревающую о предполагаемом решении устранить помеху навсегда. Испуганная малышка так растеряна и дезориетирована крутыми поворотами судьбы, что смотрит на больших дядей большими глазами, боится будущего (а кто бы на её месте не боялся) и ничего не может сообразить. Да сами посмотрите, руки нервно оправляют курточку, волнуется дитя, переживает и, можно сказать, трепещет перед высоким собранием. И никому не видно, что в это же мгновение из моего рукава выпала очередная иголочка. Как только она доберётся до магов, разделится на три части, все они обзаведутся крючком вроде рыболовного и прицепятся к одежде. После совещания эта троица вновь принялась за меня. И снова вопросы! Кто? Откуда? Кому? Зачем?

Отпустили меня перед самым обедом. Без долгих слов и объяснений отослали в домик, значит итогов совещания я не узнаю. Но и так очевидно, что некоторое время я тут поживу, если господа маги решат дело в мою пользу и при условии, что бастард внемлет совету магов. Про себя же я решила, что просто обязана стать полезной господину Ревайни, время есть. Поэтому надо правильно себя поставить, проявить способности и желание работать.

И начну я со здешней кузницы, которую мы с давешним чичероне облазили, что называется, от чердака до подвала. Понятный ёжик, что чердаков с подвалами там не было, зато было длинное здание, разделённое на шесть кузнечных горнов и в каждом трудилось человек по пять-шесть. И был там очень приятный старикан, главный над всеми железяками.

Поскольку меня не обязали сидеть в своей комнате безвылазно, я выпросила у поварят кусок хлеба с сыром и отправилась прямиком в кузницу. Мне пришёлся по душе их главный мастер Йонгуст, он скорее серебряных дел мастер, чем кузнец, но охотно становится к горну, если замысел этого требует.

— Доброго дня вам, мастер.

— И тебе, малышка.

— Разрешите вопрос.

— Говори.

— А что вы рисуете?

— Украшения для конской сбруи.

— Можно посмотреть?

— Смотри, — он передвинул в мою сторону лист серой бумаги.

Тонкий грифель из неизвестного мне материала изобразил круглую бляшку с цветочным узором.

— А сбруя для кого? То есть лошадь принадлежит женщине?

Мастер внимательно взглянул на меня.

— Да, дочь господина Ревайни пожелала новую сбрую для её Отваги.

— Понятно... — рука сама потянулась к грифелю.

Художник я или нет? Правда, в обычной жизни на планете Земля это не кормило ни меня, ни мою семью, но ведь образование я честно получила. И рука моя тверда и желание рисовать присутствует, так почему бы и нет?

— Хочешь попробовать? — моё движение не прошло мимо мастера.

— А можно?

Он подсунул мне лист бумаги, положил парочку грифелей

— Пробуй. Потом покажешь.

— Спасибо вам.

Я вскарабкалась на довольно высокий табурет, встала на коленки, чтобы опереться локтями на стол, прикрыла глаза и вспомнила замысловатый кельтский узор, который мой учитель называл 'идея бесконечности'. Около часа мы молча трудились над своими рисунками. У меня получилась одна квадратная бляшка с кельтским узором и две овальных. В одну из овальных я вписала свернувшуюся пантеру, любимый скифский мотив, зато вторая явила драконью голову в обрамлении языков пламени, да ещё и высунувшую раздвоенный язык. Глаз получился очень злобным и прищуривался весьма многообещающе.

— Ну-ка покажи, — мастер подтащил к себе мой лист.

Рассматривал он его очень долго, затем отложил рисунки в сторону и свёл руки в замок на животе.

— Видна рука мастера, девочка. Кто учил тебя?

Я тяжело вздохнула. До чего не хочется врать этому приятному старику. Вместо ответа я низко опустила голову, но вот чудо, мастер что-то понял и сменил тему.

— Ладно, спрошу иначе, из металла это сможешь сделать?

— Конечно!

— Прямо сейчас?

— Ну да, — я спрыгнула с табурета.

— Хорошо, идём в кузницу.

— Незачем, мастер. Найдётся у вас кусок металла?

— Что, прямо здесь будешь работать? — мастер высоко поднял брови.

— Да, мастер!

Старик прищурился на меня против солнца.

— Ах да, ты же умеешь. Ладно! Джез, иди сюда!

В дверной щели возникла мальчишеская голова.

— Принеси слиток серебра из моих запасов.

Мальчишка кивнул и вскоре принёс приличный кусок, отлитый в форме толстой пластины.

— Хватит тебе?

— Пока не знаю, мастер, попробую, скажу.

Как только мои пальцы смяли серебро в ком, мастер очень смешно вытаращил глаза, и я зажмурилась, чтоб не засмеяться, а когда открыла глаза, в ладонях матово отсвечивали бляшки с пантерой и драконом.

— Если понадобится несколько, можно сделать форму из огнеупорной глины, обжечь и уже потом отливать много таких штучек, — неловко сказала я.

— Кто тебя этому учил? — мастер смотрел гораздо более настороженно.

— В том-то и дело, мастер, что я ничего не помню. Меня уже допрашивали маги господина Иснора и даже шаман. Они вроде бы и колдовали, но явно без особого успеха.

— Откуда знаешь, что без успеха?

— Да не знаю я, мне ничего так и не сказали, — с досадой сказала я, — прямо тайна какая-то.

— Понятно, — хмыкнул мастер, — а ещё можешь нарисовать? Ох нет, я должен сейчас уйти, так что возьми бумагу, грифели и ступай к себе.

— Там слишком слабый свет, чтобы рисовать, мастер.

— А магический светильник есть?

— Не знаю, мастер. Свет гаснет, как только я укладываюсь в постель.

— Понятно! Джез, бездельник! Иди сюда!

На этот раз пацан вошёл в дверь, как положено.

— Возьми в кладовой светильник и научи Экриму пользоваться. Ступай, дитя, жду тебя завтра с рисунками.

— А когда приходить завтра?

Мастер ненадолго задумался.

— К вечерней еде и приходи. Поужинаем и посмотрим твои рисунки. Ступай.

Мы с мальцом поклонились старику и вышли вон.

Джез выдал мне светильник, управление простое, стукнуть по основанию один раз — включился, два раза — выключился. И подвесить его можно, и на колено поставить, кому как нравится. В довесок я выпросила у мальца тонкую дощечку размером с лист бумаги (это будет мольберт) и ушла. По дороге заглянула на кухню, попросила ужин сухим пайком и помчалась рисовать.

* * *

...Утро следующего дня застало меня над мольбертом. Итак, двенадцать вариантов бляшек, четыре диадемы и пять браслетов, украшенных чеканкой. Ещё пять листов изрисованы с обеих сторон множеством диадем, которые смотрятся очень просто. А вот бляшки настолько сложны, что я уже не уверена, что смогу их создать, воображения не хватит.

Солнце стоит высоко, значит завтрак я благополучно пропустила, и обед, похоже, останется без моего внимания. Ладно, зайдём в большой дом с заднего крыльца, как слугам и положено, я тут пока никто и звать никак.

Я пробиралась длинным коридором первого этажа к кухне, стараясь не высовываться и едва успела спрятаться в нишу подле кладовки, а то столкнулась бы с раздражённой дамой в богатом наряде. Да уж, такую осанку не приобретёшь вульгарными тренировками. И способность приказывать взмахом ресниц не возникает просто так, тут нужны не менее сорока поколений предков, рождённых повелевать.

Красотка, что там говорить. Волосы упрятаны под жемчужную сетку и лежат на спине, достигая лопаток, узенькая диадема поперёк лба напоминает венец из русских народных сказок, медальный профиль и сила в каждом движении. Дама поплыла по коридору, как шхуна под всеми парусами, и мне осталось только любоваться изящными движениями. Я завистливо повздыхала вслед, подобной походке не научишься за два сеанса в танцевальном классе.

Однако всё не просто с этой госпожой. Я высунулась из ниши, не веря глазам, за ней по сумрачному коридору неслышно скользят две тени, отставая всего на пару шагов. И на первый взгляд они казались обычными тенями, свойственными освещённым предметам. Только вот тени эти вели себя неправильно. Светильники заливали фигуру удаляющейся женщины спереди, и отражения сопровождающих должны бы отбрасываться назад, однако тени полупрозрачных силуэтов неведомых спутников госпожи падали вперёд.

Как это понимать? Магия ли это, сиречь волшебство неизвестной мне разновидности? Подобные световые эффекты я вообще впервые вижу. Что же это за персонажи такие? Призраки-ассасины? Охранники? Если второе, то очень уж необычные ребята охраняют глав-госпожу. И почему, проплывая мимо меня, призрачные спутники не удостоили вниманием ребёнка, забившегося в нишу?

Дама благополучно свернула за угол и вместе с нею канули во тьму неосвещённого коридора призрачные фигуры. Могу об заклад побиться, одна из них стремительно оглянулась, исчезая за поворотом. Глаза неизвестного существа блеснули из темноты, а может, это зубы сверкнули в улыбке. Получается, охранник заметил спрятавшуюся девчонку, но событие никак не озвучил. Это радует, но отчего вдруг похолодело предплечье и с чего бы шевельнулась под кожей спираль небесного металла? Может, это реакция на потусторонние объекты, числом двое или на неведомую госпожу? Запомним ощущение, а пока...

Меня крепко взяла за плечо мужская рука.

— Ты что здесь вынюхиваешь, сын сожжённого отца! От работы отлыниваешь?!

Я и слова сказать не успела, а кухонный мужик или кто он там, ахнул, выругался и затряс укушенной ладонью. Резво он прыгать умеет, ишь как шарахнулся! А змейка неторопливо выставила капюшон из ворота рубахи, затем потекла на плечо, медлительно свиваясь кольцами. Мужик оторопел, но занесённый кулак не опустил, поэтому кобра подчёркнуто медленно метнулась в лицо обидчику, всего лишь обозначая удар.

Большой дядя от неожиданности шарахнулся в сторону, попутно снеся поварёнка, тащившего волоком здоровенную корзину каких-то ошмётков. Я успела удержать мальчишку за пояс, упёршись со всей дури ногами в верхнюю ступеньку лестницы. Правда, от мощного рывка малец сел на задницу, но успел подстраховаться руками. Больно, конечно, зато не смертельно. Хорошие новости на этом и закончились, ибо корзина покатилась вниз по ступенькам крутого спуска, расшвыривая содержимое во все стороны.

Похоже, наличие необычной магической твари у обычного с виду ребёнка нисколько не насторожило господина толстяка, а иначе чем объяснить его дальнейшие поступки? Здоровенная морда потерпевшего налилась кровью, глаза едва не вылезли из орбит и мне показалось, что этот мешок жира даже ростом выше стал.

— Ах ты, грязный оборванец! — заревел пузатый дядечка, занося для удара ногу.

И нарвался. Три иголки стремительно покинули основной кусок металла и воткнулись мужику аккурат в толстую задницу. А учитывая, что иглы тут же изогнулись рыболовными крючками, да ещё и слегка дёрнулись... словом, господину стало не до меня. Пока неизвестный верещал, хватаясь за жирную и весьма окровавленную задницу, иголки продрались сквозь кожу и благополучно вернулись к змейке.

Жирный мешок дерьма орал, что проклятый мерзкий оборванец укусил его за нос, располосовал руку и задницу, поразив последнюю десятком кинжалов. Раненного в заднее полушарие мозга немедленно уложили на пол, ободрали с него портки и долго искали следы лезвий, распоровших эту весьма обширную мишень. Пока пострадавшего перетаскивали куда следует, я и пацан быстренько собрали в корзину обрезки овощей, и малец стремительно исчез внизу.

Вполне ожидаемо мною занялись официальные кухонные лица, грудью защищавшие своего босса. Они поорали, попрыгали и даже кулаками помахали, но их несколько остудила пара-другая болезненных уколов в разные очень нежные места. А уж когда моя кобра выметнулась вперёд, поднялась на хвост и зашипела, напуганные аборигены ретировались на кухню почти всем списочным составом. Ещё с четверть часа они сулили из-за приоткрытой двери 'скорую и справедливую месть немытому оборванцу', сбиваясь на незнакомые идиомы, которые я сочла грязными ругательствами.

Болтовня закончилась тем, что они-таки вызвали молодого мага, мгновенно опознавшего во мне тут самую девчонку из Варга. Он рыкнул на кухонных, пообещав им кучу неприятностей, если они тотчас не вернутся к работе, затем отволок меня за руку в небольшую комнатушку при кухне и хорошенько отругал.

Как ты осмелилась напасть на главного повара господина Нуберу, просторождённая? Да ты представляешь, что именно с тобой сделает господин Иснор, когда узнает, как ты обошлась с его лучшим поваром? Кто тебя надоумил, убогая? Маг заливался соловьём примерно с четверть часа, расписывая прелести жития в поместье господина тем неудачникам, что сумели вызвать гнев господина Иснора.

Я внимательно смотрела в ясное, умное лицо собеседника. Совсем ведь молодой человек, глаза светлые, большой рот, великолепные зубы. Лет ему не более двадцати пяти, а ты смотри, какие слова знает — 'четвертование', 'повешенье', 'пятикратная казнь'.

— Вы закончили, господин маг? — спросила я, когда он заткнулся, набирая воздух для очередной тирады.

Маг споткнулся на всём скаку.

— Полагаю, вы осведомлены под чьей защитой я тут нахожусь до особого распоряжения. Нет? Имя господина Ревайни вам говорит о чём-нибудь?

Мужик многообещающе оскалился:

— А если без чьего-либо особого распоряжения с тобой случится досадная неожиданность?

— Со смертельным исходом, вы хотите сказать, — договорила я, — ну, что же, всё возможно в этом мире. Но пока я ещё на этом свете, позвольте вам кое-что показать.

Я закатала рукав и попросила змейку укусить до крови, что и было исполнено, да так рьяно, что я подпрыгнула и ругнулась по-русски. Аккуратно сцедила десяток капель на забытую кем-то тарелку.

— Смотрите внимательно.

Я потянулась к красной лужице и попросила железо покинуть кровь. Медленно, очень медленно маленькая лужица посветлела, а ржавые чешуйки откатились в сторону.

— Видели, господин маг? Я очень незатейливо попросила железо покинуть мою кровь. И она перестала быть кровью. А если я попрошу железо покинуть всю мою кровь или, не приведи Творец, вашу? Что будет?

Маг непонимающе взглянул в мою сторону. Ну да, откуда ему знать про гемоглобин? Этот умник явно ничего не понял. Ему же хуже. Пару секунд мы просто мерились взглядами, и мгновением позже мой собеседник сузил глаза. Неужели мозги начали работать?

Маг внезапно успокоился и покивал, рассматривая меня с нечитаемым выражением подвижного лица. Дожидаться завершения дурацкого разговора я не стала, коротко поклонилась и вышла вон. Понимаю, что поступила дерзко донельзя, но длить бесполезный разговор значит и сказать, и сделать лишнее.

Хорошо, что далее кухонных помещений мой собеседник не пошёл. Если явиться пред ясны очи кухонных тёток с парадного входа, то меня не поймут, особенно на фоне случившегося с любимым поваром господина Иснора. Словом, поесть не дадут, поэтому возьмём сами. Я аккуратно просочилась в подсобное помещение и потянула с полки 'для слуг' свежую лепёшку, спрятала её под накидку и тихо удалилась, умудрившись никого не встретить. Теперь до ужина доживу, а к вечерней еде меня ждёт златокузнец.

Но на обратном пути всё же заглянула одним глазком на кухню. И что же мы видим? Пострадавший отсутствует, повариха расстроена, вон как слезы смахивает, да и поварята с ног сбиваются. Что же тут произошло?

Поймала за рукав мальчишку, рывком выдернула его в коридорную нишу и не сходя с места, узнала последние новости. Госпожа Найдери, супруга Ревайни, прибыла навестить деточек и не нашла господина Иснора в имении, обозлилась, отхлестала по щекам свою горничную Ариту, и теперь девчонка плачет-убивается. Далее мадам сделала грубый выговор поварихе за недожаренное мясо, а какое оно недожаренное, неправда это, все слуги старались, а госпожа Найдери придралась. Теперь пока не уедет, будет всех наказывать и командовать, как у себя дома, вот напасть же, и каждый раз такое, сидела бы дома да вышивала, так нет же, катается по округе, словно ей дома намазано сама знаешь чем. Я отпустила мальчишку, сунув ему в ладошку медную монетку.

О маге, оставленном в тесном кухонном отнорке, я постаралась не думать. Слишком много неизвестных в этом уравнении, чтобы начинать переживать сходу. Господину Иснору я расскажу свою версию событий, то есть изложу чистую правду. Закопать, может, и не закопают, но некоторые неприятности мне гарантированы. Но всё это будет потом, а сейчас я размашисто шагала по недавно выпавшему снегу и грела за пазухой вкусный хлеб. Правда, шагала с оглядкой, ибо поместье жило собственной, давно налаженной жизнью. У колодца суетились конюхи, наполняя кожаные вёдра водой, полуголые юнцы скакали по здешней полосе препятствий, как заведённые, разнообразно одетые личности прибывали 'конно и пеше', равно как и убывали.

С полчаса я с интересом наблюдала за броуновским движением главного двора, пользуясь густой тенью стены добротного вспомогательного здания, неподалёку от главного дома. И отметила некую общность формы одежды. Мальчишки, числом трое, одетые в кафтаны, как с чужого плеча, принимали у визитёров лошадей, которых (близ ворот конюшни) принимали конюхи, одетые с ног до головы в серую спецовку.

Холодно сегодня и ветрено. Короткими перебежками я сместилась в сторону от главного двора и укрылась меж двух сараев с северной стороны, грея руки подмышками и дожидаясь, чтобы троица добротно одетых мальчишек миновала моё направление. Они его благополучно прошли, болтая на незнакомом языке и ехидно посмеиваясь. Не иначе, деточки замышляют невинную шалость. Я осторожно выглянула из-за сарая, запоминая на всякий случай моторику троицы весельчаков и продолжила путь к своему домику.

Первая неприятность ждала по прибытии в жилище, входная дверь оказалась запертой. Придётся искать моего чичероне, а затем его бабушку, способную (если верить Алвиру) настучать по башке любому обитателю поместья. Госпожа Виска отыскалась подле обширных кладовых, но скажу честно, подходить к ней сразу я остереглась.

Почтенная матрона пылала праведным гневом и костерила на все лады нерадивых слуг господина Иснора, не отследивших нашествие крыс на сырный подвал. Следуя за ней в приличном отдалении, я проскользнула в её складскую вотчину и побрела вдоль длинного коридора, заглядывая во все проходы.

— Госпожа Виска!

Старуха вздрогнула и взялась за сердце.

— Детка, ну что ж ты так кричишь? Я чуть не померла со страху.

— Ой, прошу прощения! — я потёрла замёрзшие руки, — но я не могу попасть в домик. Его заперли.

— Да? Это помощница моя закрыла, наверное. Ничего, поможем твоей печали. Сейчас найдём Алвира и сделаем тебе ключик.

— А разве Алвир кузнец?

Старуха рассмеялась, колыхаясь всем телом.

— Да что ты, Экрима, просто он у нас по части мелких работ, знаешь ли, ключик изготовить, приколотить что-либо. А так-то он с мастером Греном занимается.

Я покивала, да пусть хоть с чёртом занимается, надоело мне мёрзнуть на улице. Водворившись в своей комнатушке, спрятала ключик в карман от греха, усадила Алвира напротив света и начала рисовать его портрет, ибо до ужина ещё дожить надо. Узнав, что обед мне не приносили, мой извертевшийся натурщик мухой слетал на кухню, притащил нам обоим перекус в виде копчёного сыра с хлебом. И застыл за моим плечом, созерцая собственное изображение.

— Похож?

Малец с недоверием уставился на собственное личико.

— А разве это я?

— Конечно, ты.

— А вихор у меня так и торчит?

— Именно, а ещё нет глазного зуба.

— Ну да, выбили недавно.

— В драке?

— Угу, я со светлейшим Асмином подрался.

— Кто такой этот Асмин?

— Сын господина Ревайни.

— Старший?

— Угу. А знаешь, Экрима, я тут на отца очень похож.

— То есть зуб тебе маги не вырастили?

— Сказали, что ушибы вылечат, а зуб нет. Чтобы не задирал господского сына.

— А ты его задирал?

— Он сестрёнку мою обижал, — насупился малец.

— Ну и правильно ты ему врезал, бей всегда по зубам, крови много, да и противник теряется. А лучше пробить резко в печень, сразу спазм и, не исключено, смерть.

— Ты что! Меня бы казнили сразу.

— Это да-а, — протянула я, растушёвывая фон, — держи свой портрет. Время ужина скоро, а мне ещё надо мастера Йонгуста найти.

— Так он, наверное, в своей мастерской ужинает.

— Ну да, он меня к ужину и звал. Пошли?

Мальчишка сложил листок вдвое.

— Я тебе короткую дорогу покажу, чтобы не ходить мимо тренировочной площадки.

— А что, пристанут?

— Им разрешено тренироваться на всех проходящих мимо.

То ли идиоты, то ли просто недоучки, вздохнула я. Какие могут быть тренировки с непрофессионалами? На фоне сказанного короткий путь меня очень даже устроит. Неохота связываться с дурными тинейджерами, дури мне и своей хватает.

* * *

... Мастер Йонгуст отдыхал в своём кабинете у заставленного тарелками стола. Уютно сидевший старик, сложил руки на животе и похоже, дремал в кресле с открытыми глазами.

— Доброго вечера вам, мастер Йонгуст.

Старик встрепенулся:

— Проходи, девочка, садись. Мне доложили, что ты не обедала. Почему?

— Увлеклась рисованием, мастер. Извините. И сделала много набросков украшений.

— Рисунки с тобой?

— Да! Посмотрите сейчас?

— Сначала ужин, дитя, я жду ещё одного сотрапезника. А вот и он.

Дверь медленно растворилась. Ага, пожаловал наш хозяин, и сегодня он вовсе не выглядит голодным некромантом, выползшим из развороченной могилы. Седые волосы собраны в высокий хвост на затылке, внимательные глаза сощурены, маленькие уши плотно прижаты к черепу, острые черты лица смотрятся вполне гармонично, а одежда сидит даже щегольски. В хорошем освещении такое костистое лицо может выглядеть, если не красивым, то уж породистым точно.

Я покинула удобный стул и исполнила неглубокий поклон.

— Господин Иснор.

Маг благосклонно кивнул и тепло поприветствовал старого мастера. За ужином мне снова пришлось сделать себе вилку из кусочка змеиного хвоста. И вполне ожидаемо оба нутавца прибором заинтересовались и весьма одобрили. Поэтому я тут же слепила им по вилке из обрезков пяти трубочек неизвестного металла.

Кормят в поместье вкусно, хоть и незатейливо, два мясных блюда, четыре гарнира, бульон в большой чашке, а остальные плошки — разнообразные и очень вкусные соусы к мясу.

— Ты мало ешь, Экрима, — мастер Йонгуст аккуратно отставил глубокую тарелку.

— Так ведь и желудок у меня маленький, господин Йонгуст.

— Напрасно, маг должен хорошо питаться. Вы слишком много сил тратите на различные преобразования.

— Не уверена, что справедливо в моём случае, мастер.

— Это так, Иснор?

— Спорно, способности девочки никто не исследовал. Я планирую заняться этим чуть позже. До особого распоряжения малышка поступает в твоё распоряжение, друг.

Мастер Йонгуст кивнул, поднеся к носу чашку с отваром трав.

— Божественный аромат, — пробормотал он.

— А теперь расскажи-ка нам, дитя, что именно ты не поделила с моим главным поваром.

— Экрима! — старый мастер комично вытаращил глаза, — ты обидела нашего Нуберу?

— Его, пожалуй, обидишь, — проворчала я, — как для обиженного, он вполне исправно машет кулаками, да и ноги не стесняется использовать.

— Я хочу услышать твой рассказ, девочка, — маг откинулся на спинку стула, отставив отвар и дегустируя вино.

— Полагаю, вам уже всё рассказали, господин Иснор.

— Конечно. И даже показали, — хохотнул мой новый хозяин, — но я послушаю и твою версию. Приступай.

Я честно озвучила повесть о сольном выступлении господина старшего повара и молодого мага, не вдаваясь в подробности. Однако хозяин поместья скрупулёзно выспросил всё, что его интересовало. Что сказал Нуберу? Почему он к тебе обратился? Кто толкнул мальчика? Это ты отдала приказ своей змейке? Почему она напала на повара? Покажи синяки на плече. Зачем ты угрожала моему ученику? И что за фокус с кровью ты ему показала? Откуда эти непроверенные сведения о составе крови? Кто вообще тебя надоумил работать с кровью? А кто учил лекарскому делу? Чьи это идеи? Какое отношение к ним имеет Наварг?

Мне пришлось изрядно выкручиваться в вопросе о составе крови. Мол, прочла в Варге явно неслучайно потерянный кусок страницы из неизвестной книги и нет, не помню я, чтобы мне кто-то рассказывал о составе крови в Варге! Мне и вправду никто не рассказывал, сама прочла ещё в золотом детстве, так что вранья тут ни на грош. Вы же сами видели, что кровь, высыхая, отшелушивается чешуйками, чем не железо? Железо и есть! И вкус у крови железный, верно? Вот так и догадалась, а потом на себе неоднократно проверила! Точно вам говорю, в состав крови входит железо.

По окончании допроса маг уставился в пространство сквозь меня, а мастер прикрыл глаза и утонул в глубоком кресле, дожидаясь вердикта хозяина поместья, как и я, но с меньшей нервозностью.

— Своё распоряжение подтверждаю. Ты поступаешь ученицей к мастеру Йонгусту, — решил маг, — жить будешь при его мастерской, и подчиняться только ему.

— Ясно! А прочие, господин Иснор? Скажем, главный повар, госпожа Виска, госпожа матушка ваших воспитанников и другие лица.

— До других тебе дела нет! — припечатал маг, — кстати, наказывать тебя может только мастер Йонгуст. И я. Это понятно?

— Мне понятно. Но вот понятно ли это будет всем остальным? — проворчала я.

— Любой, кто осмелится нарушить мой приказ, будет долго сводить синяки и шрамы.

— Независимо от занимаемого положения? — встрял мастер Йонгуст, — твои воспитанники не преминут испробовать девчонку на изгиб.

— Эта, как ты говоришь, девчонка сумеет напугать их до мокрых штанов. И не затруднится с ответным сюрпризом. Они у неё бывают и смертельные. Я прав, Экрима?

Я пожала плечами, мол, всякое может быть, господин маг.

— Надеюсь, подобное никогда не случится с воспитанниками? Кивни, если поняла. И никаких фокусов с кровью пока я не изучу вопрос всесторонне. Ты меня услышала, девочка?

— Вас не услышит только глухой, господин маг, — поклонилась я.

Иснор сухо щёлкнул пальцами и откланялся. А я и мастер Йонгуст весь вечер провели за беседой. Мастер рассматривал мои рисунки, задавал вопросы о том, о сём, а я сидела на низенькой скамейке с дощечкой и листом бумаги и рисовала грифелем портрет старика. Единственный раз наше уединение нарушил молодой слуга, осведомившийся где именно поселить девочку и где находятся вещи новой жилицы. Я исправно доложила мастеру, что личных вещей у меня нет и быть не может, ибо я нахожусь на полном обеспечении в этом поместье.

Старик только головой покачал и вызвал экономку, госпожу Виску, которую тут же и озадачил проблемами смены нательного белья для ребёнка, парой смен верхней одежды, а также подушками, одеялами и прочими благами цивилизации. Старуха почтительно исполнила что-то вроде книксена и исчезла в коридоре, где и раздался её командный рык.

Старик необидно посмеялся над её командирскими замашками и посоветовал не ссориться с госпожой Виской.

— Ну что вы, мастер, как можно, она очень милая женщина. И добрая.

— Накрепко запомни, — старик поймал мой взгляд холодными серыми глазами и уже не отпустил, — если как-либо навредишь воспитанникам, тебя выдадут бастарду.

— И мной, конечно, займётся его супруга, — закончила я, — глядя старику меж бровей, — и готова спорить, сия дама займётся не только мной, но и моим учителем.

Мастер Йонгуст с новым интересом уставился на меня.

— Ты слишком умна для простолюдинки, девочка. И очень уж трезво рассуждаешь для ребёнка твоего возраста. Грамотная речь пристала скорее девушке из знатной семьи, приятные манеры за столом, умение пользоваться приборами. Кто ты, дитя?

— Иной раз я склонна согласиться с высказыванием господина Иснора. Он как-то проворчал, что в тело ребёнка вселилась взрослая сущность, — честно ответила я, — и это всё, что я о себе знаю. А в остальном постараюсь не подвести вас, наставник.

— Голос разума всегда приятно слышать, — старик протянул руку к оставленному бокалу, — чему тебя учили?

— Только грамоте, этикету и преобразованию металла на основе моих способностей.

— Маги господина Ревайни сообщили мне, что ты не владеешь стихиями, не можешь видеть узоров заклинаний, не видишь духов стихий и не повелеваешь Отражениями. Так ли это?

— Чистая правда, наставник.

— Что ты изучала помимо перечисленного?

— Меня не обучали в Варге ничему, кроме уже перечисленного.

Хм, а что за неизвестные Отражения он упомянул? Первый раз слышу. Впрочем, я тут многое впервые вижу и слышу, например, впервые вижу всевластную экономку-простолюдинку, перед которой пасуют господа маги, а мальчишки-адепты боятся пуще огня.

— ...что скажешь, Экрима?

— Прошу извинить, наставник, задумалась.

Мастер Йонгуст только головой покачал, осуждая невнимательность ученицы, а я покаянно потупила взор. Если порицание мастера всегда будет выражаться таким образом, у него не будет ученика прилежнее меня.

— Я пока не составил план твоего обучения, дитя. Даю тебе и себе два десятидневья на изучение возможностей твоего дара.

Интересно, во что именно выльется упомянутое изучение? Не хотелось бы снова терпеть прикосновения ледяных пальцев целителей, да и стоять голой под внимательными взглядами мужчин довольно неприятно. Я не упоминаю ещё и о том, что мне притащат кучу бросового металла и станут дышать в затылок, изучая пресловутую ауру повелителя металла. Хе, полагаю, что никакой ауры там не было и нет, недаром же рожи у господ исследователей из Варга были такими кислыми.

— А вы познакомите меня с итогами изучения, наставник?

— Конечно, детка, что за вопрос?

Я тяжело вздохнула, давая понять, что в прошлом положение было иным.

— Ну что же, — мастер Йонгуст отпустил меня жестом, — ступай, дитя. Рисунки обсудим завтра после дневной еды. Отдыхай пока.

— Вы позволите вопрос, наставник?

Мастер приподнял бровь.

— Я прошу разрешения пользоваться здешней... здешним собранием книг по магии, если таковое имеется в вашем распоряжении.

— Большая часть книг написана на общеимперском языке. Ты им владеешь?

Моя печальная рожица многое сказала наставнику.

— Понятно, — кивнул он, — завтра, ах, нет... лучше послезавтра начнутся уроки языка и истории континента. Будешь проходить обучение вместе с адептами первого года обучения. А сейчас найдёшь нашего кастеляна Вариу и направишь ко мне. Ступай.

Рекомый Вариу оказался крепким мужчиной слегка за тридцать, одетым скромно, но весьма добротно. Сопроводив его к наставнику, осталась за дверью и потянулась к металлу замка.

— ... поселишь её рядом с Аникой. Комнатка маленькая, но зато отдельная. Распорядись, пусть ей доставят бумагу для заметок и для рисования, грифели, зачарованное стило и всё необходимое адепту. Девочка будет учиться вместе со всеми, но жить ей придётся здесь.

— Я понял, господин Йонгуст.

— Поскольку она ребёнок, но всё же девушка, распорядись о средствах гигиены, белье и зеркале. И сменной одежде.

— Да она ребёнок совсем.

— Не обольщайся, этот ребёнок уже отправил за Грань не то четверых, не то пятерых мужчин и знаешь, чем?

— Оружием из-за угла? — хмыкнул Вариу.

— Силой дара, уважаемый кастелян, — невозмутимо ответствовал старик, — так что не советую тебе обижать этого ребёнка с непонятной составляющей магического дара. Непременно предупреди адептов, чтобы не вздумали оттачивать навыки владения оружием на девчонке. И пусть её не трогают вовсе.

— Вот как, — пробормотал кастелян.

— Мне не слишком приятно это говорить, но Экриму защищает любой металл с непредсказуемыми последствиями для шутников. Неожиданности могут быть неприятными, а в некоторых случаях способны стать и смертельными. Печально, но таково положение дел на сегодня. Специально для тебя подчёркиваю, я не шучу.

— Не было печали, — проворчал собеседник.

— Я тебе скажу больше, — мастер вздохнул, — если не хочешь неприятностей, будь вежлив с малышкой. Это категорическое распоряжение господина Ревайни. Даже его магам не удалось реализовать подавление магии девчонки, так что накрепко запомни всё сказанное. Ступай.

Я сидела на корточках у стены и тихо недоумевала, это когда же меня маги исследовали? И если старик говорит правду, то это уже в прошлом! И когда оно было? И в чём выражалось это самое подавление магии? Я брела за господином Вариу, послушно кивая на его слова 'здесь купальня', 'это комната для занятий' и последнее — 'привыкай пока, детка, завтра ты ещё осваиваешься с окружением, а вот послезавтра утром тебя разбудят, и будут будить каждое утро пока не приучишься к ранним подъёмам'. А на закуску мне пообещали занятия с госпожой Натиа, которая расскажет о всех тех предметах, что ждут моего внимания.

Вот ей-богу, этот кастелян так и выразился — ждут моего внимания. После столь информативного общения, я водворилась в собственной комнате, а потом после расслабляющих водных процедур рухнула на постель и мгновенно уснула. И впервые за много дней мне не снились кошмары.

* * *

Упомянутую госпожу Натиа я встретила умытой, причёсанной и голодной. Госпожа оказалась милой дамой лет сорока, охотно проводившей меня в столовую обещанной школы, где прочие ученики, числом более двадцати, уже угощались за накрытыми столами.

Я и сесть не успела, как тут же прилетел подарочек от милых деток, кусок теста, угодивший прямо в лоб. Неприятно и глупо, если учесть, что чей-то недоеденный пирог забрызгал лицо и одежду сладким, очень липким то ли соком, то ли вареньем. Негромкий, но дружный смех оборвался воплем пострадавшего. На сей раз никто не засаживал рыболовные крючки со всей дури прямо в задницы идиотам. Всего лишь расплавилась пряжка ремня юного недоумка.

Попытка пострадавшего адекватно ответить закончилась знакомым свистом защитницы и кровавыми потёками из носа и ушей виновного. И его же обмороком. Шум, гам и многочисленные обещания скорой расправы, озвученные срывающимися на писк баритонами, бесцеремонно прервал слегка опоздавший к завтраку господин кастелян.

Мальчишки мгновенно заткнулись и выслушали выговор господина Вариу в угрюмом молчании. Я слышала только начало прочувствованной речи, в которой пострадавшего заклеймили тупой отрыжкой Хаоса и юным недоумком. О нестандартных магических способностях Экримы я так и не успела узнать, ибо госпожа Натиа утащила меня отмываться от знаков внимания сильного пола. Наверное, кастелян достаточно долго вразумлял учеников, поскольку Натиа время от времени хмыкала, явно к чему-то прислушиваясь. Правда, для бедной Экримы суть вразумления осталась неизвестной, поскольку дитя тщательно отмывалось от варенья в отведённом для этого помещении. Госпожа Натиа только сокрушённо вздыхала, поскольку чёртово варенье смываться не желало. Она ненавязчиво помогла с магической очисткой и вернула меня в столовую, на данный момент опустевшую, где мы спокойно позавтракали тушёными овощами и сыром.

— Я распоряжусь, чтобы завтрак тебе приносили в комнату, — подумав сказала Натиа.

— Буду очень признательна, госпожа, — я с облегчением вздохнула, — не хочется затевать позиционную войну со всем корпусом адептов.

— Что-что затевать?

— Долговременное противостояние, — исправилась я, — мне нужно многому научиться, а смешная война против всех не даст сосредоточиться на занятиях.

— Похвальное стремление, — заинтересованно кивнула дама.

И наш первый урок начался.

Мироустройство практически ничем не отличалось от земного, те же волчьи законы, именуемые общественными. Те же классы земледельцев, воинов, купцов и аристократии. Кстати, маги не образуют отдельную прослойку общества, как ожидалось. Господа волшебники отнюдь не являются всесильной и привилегированная частью социума, а скорее, считаются наёмниками с особыми свойствами и соответствующими условиями служения и, разумеется неплохой оплатой услуг. Чем-то они напоминают служилое дворянство при царе Иоанне Васильевиче. И сильные маги совсем не обязательно рождаются среди аристократии. Наличие неслабого дара открывает весьма заманчивые перспективы даже крестьянину. Люди с магическими способностями строго регистрируются и отслеживаются неслабыми государственными структурами. Кстати, попытки сокрытия талантливого ребёнка могут повлечь очень серьёзные последствия, начиная с конфискации имущества виновного и заканчивая отсечением головы неразумному главе семейства, где произошёл прискорбный случай.

Сама же Нутава оказалась весьма обширным государством с выходом к тёплому морю, так что 'если нам позволят, детка, летом мы обязательно побываем на побережье Оранжи'. Кто такая эта Оранжа я так и не поняла, но мечтательное выражение лица моей учительницы весьма порадовало.

Помимо общеимперского языка меня будут обучать мёртвому наречию, на котором произносят заклинания маги-стихийники. И даже если магия мне не светит, говорить на этом языке придётся, поскольку знать основы построения заклинаний я просто обязана, если, конечно, хочу выжить. А выжить я хочу, это без вариантов.

Кроме того, обязательно изучение рунного языка и письма, лечебные конструкты создаются на основе 'рунических построений'. Особенно поразило, что целителем может быть любой маг, если дар его имеет достаточную 'вместимость силы', а мозги способны воспринять рунную грамоту.

Помимо названного меня займут мироустройством, сиречь политической географией, затем алхимией, металловедением (читай кузнечным делом) и ещё чем-то с длинным названием. Среди предметов упоминалась история рас континента Сиуми. Приехали, тут не один континент! Да, Экрима, континентов восемь, но об этом позже.

Кстати, интенсивная физическая подготовка мне пока не светит, поскольку сердце так и не долечили. Завтра за час до занятий Экриме надлежит явиться в левое крыло главного дома, дабы получить лечение из рук главного лекаря господина Туарегина. Какое именно лечение? Завтра сама всё увидишь, детка, а теперь продолжим.

Во второй половине дня моя голова распухла от разнообразных сведений, и госпожа Натиа на первый раз пожалела несчастную девочку, ошалевшую от информационного шторма. После вкусной, но необременительной еды, она протащила меня по поместью, как предыдущий чичероне и заодно познакомила с главврачом.

Господин Туарегин вцепился в меня, как клещ и едва не запытал насмерть вопросами про железную составляющую крови. Я уже и не чаяла вырваться живой из ласковых рук лекаря, поэтому вертелась, как гироскоп, объясняя на уровне озарений свои якобы догадки. Как только главврач замер, подыскивая слова для следующего вопроса, я быстро шмыгнула за дверь, где меня терпеливо ждала госпожа Натиа. Спасались мы самым натуральным бегством и не поручусь, что учительница не воспользовалась отводом глаз.

Госпожа Натиа сдала меня на руки мастеру Йонгусту сразу после обеда и остаток времени до ужина я провела в его кабинете, вспоминая и зарисовывая некоторые из моих давних идей, пока наставник преподавал старшим адептам основы работы с металлами. Оказалось, что обучение в школе может длиться до семи лет. На последнем курсе учатся всего шесть человек, это будут боевые маги его величества, а самому бастарду достанутся ребятки похуже, то есть маги-стихийники.

Хотя кто тут будет похуже, это ещё надо посмотреть. Конечно, стихийные не кидаются молниями и не рушат стены силой дара, зато вполне способны иссушить врага до состояния мумии, всего лишь 'уговорив' воду покинуть организм. Стихийники могут 'договориться' с камнями, и любая стена разрушится необратимо. Правда, подобные фокусы требуют много времени, и в прямом противостоянии эти способности бесполезны по причине банальной нехватки времени на составление последовательности проклятий. Почему-то в этом мире не существует стандартных заготовок для заклинаний, и причины сего феномена мне пока не известны. А вот умные боевые маги первым делом выбивают стихийных и это азбука войны.

В свою очередь и стихийники не оставляют вниманием боевиков, сбивают каст заклинаний, не брезгуют расслабить кишечники, а ещё снимают защиту с командного состава прямо на поле боя. И небезуспешно ослабляют разум сражающихся и разум полководцев в первую очередь.

Стихиями я не владею, что уже доказано магами Варга и подтверждено здешними умельцами, то есть вода, огонь, земля и воздух мне ни в каком состоянии не подчинятся. Но есть тут тоненький такой 'оттенок нюанса', о котором посторонним знать необязательно. Вот покажите мне такой элемент или стихию, в составе которых нет металла. Здешняя вода, как и вода планеты Земля, является универсальным растворителем, и металлы там присутствуют — это раз! Любое дерево переливает в своём стволе соки, где помимо органики водятся также и металлы, уж медь и свинец там точно есть — это два! Далее берём почву, тут и вовсе раздолье, пусть в микродозах, но металлы есть везде, где можно копнуть лопатой — это три! О крови и говорить не стоит. Словом, держите крепче панамы, детки, металл есть везде!

С огнём всё не так однозначно, но стоит поискать металл в живом пламени, если оно сжигает древесину. А если огонь магический? Тут надо выяснить, чем именно маг питает пламя. Если магия питается кровью, то итог известен, а если чем иным, то надо изучать истоки магии у разумных.

С воздухом тоже всё не очень ясно, ветер может переносить металлосодержащую почву или просто нести кусок железа с целью воткнуть в противника, тут тоже нужны долговременные исследования.

А вот делиться подобными рассуждениями с наставниками не стоит, прогрессорство не мой конёк. Металл здесь в первую очередь оружие, а я не стремлюсь быть автором нового средства убиения себе подобных. Оно мне надо? А ведь любой владетельный засранец первым делом озаботится возможностью пониже нагнуть более удачливого соседа, а я вовсе не желаю, чтобы на континенте запылала очередная гражданская война. Сколько я поняла из рассказов госпожи Натиа, и десяти лет не прошло после войны с островными магами. Довелось мне кое-что почитать на эту тему ещё в Варге. Одно могу сказать, континент легко отделался, всё могло быть гораздо хуже, если бы островная королева Наримани несколько иначе распорядилась кровью нерождённого сына.

Континент в целом, а Нутава в частности едва оправились от последствий неразумного решения покойного короля встрять в чужой конфликт с вполне простительной целью откусить кусок ничейного пирога. Мощные островные маги изрядно проредили поголовье как боевиков, так и прочих одарённых на континенте. Позже выяснилось, что и они оказались не в лучшем положении, после чего окончательно замкнулись на своих островах. А ведь они могут и 'отомкнуться', накопив силы. Судя по рассказам госпожи Натиа, народец там проживает на редкость памятливый и, как следствие, мстительный.

Где-то далеко стукнула дверь, явно закрываясь за кем-то. Неплохо я стала слышать сквозь звукопроводящий металл, а вот и шаги. Точно, вернулся мастер Йонгуст! Я резво вскочила на ноги, приветствуя наставника.

— Не вскакивай так стремительно, дитя. Вон грифели теперь по всей комнате собирать, — мелко рассмеялся мастер, — можешь приветствовать поклоном и лучше бы сидя.

Мастер расположился в кресле напротив низенького стола, за которым я рисовала и требовательно протянул руку. Я поторопилась вложить в неё пачку разноформатных листов.

— Все изображения заслуживают самой высокой оценки, Экрима. Ты без сомнения талантливый художник. Кое-какие забрала себе госпожа Найдери.

Я невольно дёрнулась, вот только внимания этой чёртовой куклы мне не хватало для полного и окончательного счастья! Если уж прицепится, то Ревайни отдаст меня этой тётке, к бабке не ходи. Я скрипнула зубами. Достали, сволочи!

Мастер Йонгуст рассмеялся и сделал успокаивающий жест.

— Но наш сюзерен, господин Ревайни, повелел ей не вмешиваться в твою жизнь и учёбу. Более того, затребовал присутствия супруги при дворе государя, поэтому госпожа поспешно покинула поместье ещё вчера. Можешь вздохнуть свободно, господин Ревайни выразился на твой счёт вполне определённо.

Я облегчённо прикрыла глаза и постаралась незаметно выдохнуть воздух. Мне полегчало, но вот надолго ли такое счастье? Решено, не расслабляемся и скрываем собственные возможности до последнего предела. Но как быть с чёртовой уймой магов разума в этом поместье, да и сам хозяин имения разумник не из последних. Вранье на грани правды? Правда пополам с ложью? Ложь, крайне похожая на правду? Правда, соизмеримая с фантазией ребёнка? И кого расспросить о свойствах обитателей сего благословенного места?

Я тут же стукнула себя по лбу, чем очень рассмешила мастера. Алвир! Этот маленький проныра много чего знает, но вот скажет ли?

— Что тебя так поразило, Экрима?

Я мгновенно сообразила, что сказать и не слишком завраться.

— Да об Алвире едва не позабыла, ведь обещала ему небольшой ножик сделать, а где взять металл не имею понятия.

Йонгуст пожевал губами, что-то соображая.

— Делу можно помочь. Рядом с кузнями есть каменный короб под навесом, куда сваливают всё сломанное в поместье железо. Можешь сослаться на моё разрешение и взять ненужный металл. Желательно использовать только очень ржавый. Поняла?

— Спасибо, мастер! Можно прямо сейчас?

— Сейчас нас ждёт ужин, а потом ты направишься к главному целителю. Он велел передать тебе его распоряжение явиться немедленно после ужина.

Мысленно я застонала, въедливый главврач меня точно на составляющие разберёт пока не выяснит всё то, что посчитает нужным узнать. Господи боже ты мой, я как тот колобок — и от Йарина ушёл, и от Наварга ушёл, и от Ревайни ушёл, и от Иснора ушёл. И наконец-то докатился-таки до Туарегина!

К целителю я плелась нога за ногу, далеко огибая главный дом и оттягивая визит сколько можно. Сунувшись в приёмный покой, обнаружила служителя, облачённого в просторный балахон. Он отвёл меня к господину Туарегину, причём, натурально держал за руку. Неужели думал, что я сбегу?

Главврач сидел в кресле за столом своего кабинета и, похоже, дремал. Его глаза, сине-серые, как грозовое небо, распахнулись едва я прикрыла за собой дверь.

— Так, девочка, — врач с кряхтением распрямился, разминая поясницу, — подойди поближе и садись вот сюда.

Я уселась на краешек низкого табурета.

— Как я слышал, в Варге тебя обследовали и лечили. Верно?

— Да, господин Туарегин.

— От чего лечили?

— Я понятия не имею, какие пила эликсиры и что делали с моей кровью.

— Так, — целитель прошёлся взад-вперёд, сцепив за спиной крупные ладони в замок, — я нашёл у тебя врождённое повреждение сердца.

— О! — я неприятно поразилась, — а каково оно, это повреждение?

— Боюсь, что тебе не понять объяснения.

Это верно, не понять, кто знает, как именно тут зовётся сердечная недостаточность.

— Но всё же...

— Если хочешь знать, — целитель уставился на меня крайне внимательно, — у тебя не закрыт сосудик, который соединяет сердечную кровеносную жилу с лёгочной кровеносной.

Я моргнула.

— Это можно вылечить?

— Конечно, мы закроем сосуд, и ты сразу станешь здоровее. Но тебе придётся провести некоторое время в лекарне. И я удивлён, почему в Варге с этим не справились?

— Тамошняя целительница пожалела для меня дорогих эликсиров. И сказала, что я забавная зверушка.

— Понятно, — хмыкнул господин Туарегин, — жду тебя завтра с утра. Завтракать не надо. Выпьешь на ночь вот это для очистки кишечника. После утренней оправки приходи. Но не раньше. Поняла?

— Да, господин целитель.

— Вот и хорошо. Ступай.

Я отдала поклон и вышла вон. Вряд ли он станет меня резать, но зачем очищать кишечник, если полостная операция не светит? Ладно, завтра увидим, надеюсь, хуже не будет. Не исключено, что мерзкая выматывающая слабость пропадёт с концами, а ведь иной раз она возникает просто на ровном месте.

Я огляделась по сторонам, вроде дурных адептов не видно, можно спокойно шагать в 'кузнечную' сторону, надо пополнить запасы бросового металла, да и руки уже зачесались воплотить пару идей.

И примерно на половине пути меня накрыло. Непонятно с чего закачались вдруг перед глазами непривычные картины, ну-у, вроде как я давно и пристально наблюдаю за округой с высоты, потом меня ни с того, ни с сего затошнило, а затем закружилась голова, и я села прямо в небольшой сугробец, позабытый метельщиками. Что за?! Тарх!!! Я запрокинула голову к низкому темнеющему небу, и радостно следила, как спускается мой драгоценный беркут, постепенно сужая круги. Взвилась на ноги, содрала с плеч накидку, быстро обернула вокруг руки и заорала со всей дури:

— У-у-ка!

Тарх камнем падал вниз и через секунду полёта до меня дошло -с птицем что-то не так! Он кувыркался совершенно беспорядочно и, пронзительно кричал! Что за чертовщина тут творится? В мучительно-хриплом клёкоте беркута мне отчётливо слышалось что-то горестное.

Он кричал, как смертельно обиженный ребёнок и при этом падал, падал, не в силах расправить крылья. Вот чёрт, ему же больно! Я резко остановилась, столбенея от собственной догадки, да в него просто-напросто попали из лука! Замерев в ужасе, я наблюдала стремительное падение. Медленно стыла кровь в жилах и холодела душа от осознания неотвратимости конца и не менее полного осознания невозможности помочь несчастной птице! Затем я вдруг очнулась, внезапно поняв, что раненного Тарха сносит далеко в сторону.

Время замедлило бег, и я томительно-медленно неслась в сторону открытых ворот, в которые въезжала кавалькада всадников, и боковым зрением успела заметить, как довольный подросток зачехляет прихотливо изогнутый лук.

Ах ты, сволочь! Я заорала что-то яростно-нецензурное, взмахнула рукой и мальчишку вынесло из седла! Что там было дальше я не видела, поскольку принимала в онемевшие руки тяжёлое тело семикилограммовой птицы, точнее растягивала перед падающим Тархом тонкую металлическую сетку. Меня снесло с ног, но Тарх приземлился аккурат на грудь, выбив из лёгких остатки дыхания.

Не замечая всадников, окруживших меня со всех сторон, потянулась к обмякшему беркуту. Голова бессильно свесилась и теперь ужасно качается туда-сюда, но птица дышит, слава тебе, боже! Размазывая по лицу кровь, хлынувшую из носа, откинула волосы, уложила Тарха поудобнее, взялась с двух сторон за стрелу и обломила древко. Меня тут же ощутимо тряхнуло, словно разрядом тока, в ушах зашумело, руки бессильно повисли. К счастью, мне пришли на помощь, и птица только дёрнулась, когда мужские руки осторожно выдернули стрелу из пробитого крыла. Непослушными руками я подняла беркута на уровень груди и неловко встала на колени, желая подняться. И опомниться не успела, как меня подхватили сильные руки, это молодой воин поставил девочку на ноги и походя смазал по морде долбанному стрелку, у того только башка мотнулась.

— Это только задаток!

— Да как ты смеешь, просторожённый?!

Удаляясь бегом в сторону лекарни, я потянулась к мальчишке, и он покатился по земле, наверняка сдирая с пальцев расплавившиеся перстни и прочий металл со всех доступных мест! А орал он так, что было слышано за накрепко затворёнными дверями кабинета, где Тархом срочно занялся сам Туарегин, а я, крепко зажмурившись, сидела в соседнем покое и потихоньку молилась про себя об удаче.

Через час мне вынесли вполне здорового Тарха, смирно сидевшего на руке служителя, и я расплакалась навзрыд от облегчения и треволнений дня.

— Господин Туарегин, — захлёбывалась я слезами, — спасибо вам огромное!

— Да полно тебе, Экрима, — пророкотал главврач, — ступай, покорми его и устрой где-нибудь. До завтра он летать не сможет. Утром явишься с ним ко мне, я сниму наложенные чары.

— И он взлетит?

— Конечно, — улыбнулся целитель.

И я снова позорно разревелась в голос.

Пожилой служитель лекарни потрепал меня по плечу:

— Ну-ну, дитя. Всё обошлось. Ступай, птицу надо срочно накормить.

Я покивала, не в силах вымолвить ни слова от волнения, и закрыла за собой дверь. Тарх сидел на руке, скованный заклинанием и балансировать не мог, поэтому пришлось прислонить его к плечу. Накидка моя куда-то делась, поэтому я приспустила через двор трусцой. Ничего приятного, доложу я вам, поскольку уже поднималась обычная для здешних мест мягкая метель с весьма скупым снежком, зато с противным ветром, завывающим среди холмов, как баньши. Меня насквозь просвистело ледяным воздухом, поэтому пришлось сорваться на бег. Так на скорости я и ввалилась на кухню с заднего крыльца.

Поймав кухонную старуху за подол, выпалила:

— Господин Туарегин велел срочно накормись птицу!

И через минуту уже сидела в углу с миской мясных обрезков и палочкой скармливала Тарху свежую убоину. Беркут всё глотал и глотал нарезанные кусочки...

* * *

Здесь меня и нашли посланцы господина Иснора. Змейка не позволила стражнику отобрать у меня птицу, ей достаточно было высунуть раздвоенный язык и всего-навсего издать предупреждающий свист. Ты смотри, сразу ручонки убрал, а ещё говорят, что эти стражники сплошь тупые солдафоны, и умеют выполнять только простые приказы от и до. Второй стражник приглашающе кивнул на выход.

Я тоже кивнула в знак понимания, мол, всегда готова, дружище. Снова пронзительный ветер, на этот раз сбивающий с ног. Тарх что-то протестующее выкрикнул, когда я обеими руками прижала его к груди. Стражник придержал меня за плечо.

— Погоди-ка.

Повинуясь приказу, какая-то тётка закутала нас с Тархом старенькой шалью, и я снова шагнула против ветра. Второй стражник стремительно подхватил меня на руки и ломанулся бегом сквозь метель. На ноги меня поставили пред грозные очи хозяина поместья. Впрочем, сегодня очи у него не слишком-то и грозные, скорее, усталые.

Тарх завозился под шалью, и пришлось ослабить хватку. С меня размотали этот ужасный платок, после чего господин Иснор жестом разрешил занять табурет, что я и проделала, предварительно отдав поклон. Поклон получился не слишком низким из-за беркута, прижатого к груди обеими руками.

Хозяин кабинета молчал. Молчала и я, разглядывая сидящего по правую руку пацана, того самого стрелка, пострадавшего от рук недоброжелателя. Это не мальчишка, а скорее подросток и годочков ему пятнадцать-шестнадцать. Длинные волосы собраны в воинский хвост на затылке и перевязаны лентой явно фамильных цветов, есть тут такая фишка у господ, чьи предки не из простых свиней свиньи. Вон и порезы видны на смазливой морде, небось, бриться уже пытается, да и одежонка не из бедных, как и вооружение. И никаких ожогов на сопляке, позвольте вам доложить, зато смотрит он на меня совершенно змеиными глазами, ну, ещё бы!

Тарх снова пошевелился, и по знаку мага его принял на рукавицу тот самый стражник, что нёс 'бедную зарёванную девочку'.

— Говори, — кивнул мальчишке хозяин кабинета.

Тут я много интересного узнала. Бедный мальчик ехал себе и ехал, никого не трогал, кстати. А потом всего лишь решил сбить стрелой опасную птицу, подозрительно крутившуюся над поместьем уважаемого господина Иснора, куда благородный папенька этого засранца отправил чадушко поучиться воинской науке. А тут навстречу злая девка, ведьма она, мой господин, не иначе.

Меня, благородного господина из рода Дейниз, сначала выбросила из седла неведомая и злая сила, а затем та же сила обожгла здесь, здесь и здесь. Эта девка всему виной! А врезавший ему по морде простолюдин будет показательно казнён на глазах у этой твари, посмевшей колдовать супротив отпрыска благородного рода. А сама тварь, которая тут никто и звать её никак, ещё пожалеет, что родилась на свет, пусть она и сто раз ведьма.

— Это всё? — маг искоса взглянул на докладчика.

— А разве нужно что-то ещё кроме слова благородного господина!? — юнец вскочил с места, — вы должны немедленно скомандовать страже!

Зря он это сделал. Стражник, стоявший позади мальчишки, всего лишь нажал на плечо сопляка. Негодующий юноша взвыл и рухнул на сиденье.

— В следующий раз подумай прежде, чем требовать невозможного, — обронил маг, — говори, Экрима.

Я взглянула на пацана в упор. А руку ему, похоже, хорошо отсушили, вон как растирает предплечье и разве только не шипит от боли. Наверное, стражник особым образом нажал на ключицу.

Я прикрыла глаза, мысленно благословляя собственное неуёмное любопытство, позволившее мне подготовить аргументы 'за' и 'против' всего за пару-тройку минут. И слава всем богам этого мира, что госпожа Натиа охотно рассказала о некоторых заскоках господ из царствующей фамилии, там хватало и чудаков, и откровенных придурков.

Но всё это лирика, а главное в том, что правыми оказываются господа из КГБ и гестапо, уверявшие своих агентов в том, что бесполезной информации не бывает. Конечно, мои аргументы 'за' не то, чтобы слабые, правда, и сильными их никак не назовёшь, но попробовать-то стоит?

— Да будет тебе известно, незнакомец, в этом поместье право казнить и миловать принадлежит только одному человеку, если ты ещё не понял. Господин Иснор, разрешите напомнить самонадеянному юноше, что на фамильном гербе венценосного рода повелителя нашей страны изображён беркут. Печально сознавать, что в благородных семьях пренебрегают изучением законов родного государства. Направляя своего сына на учёбу, его высокорождённый отец не счёл необходимым познакомить наследника с основными законами государства Нутава. Иначе бы он знал, что охота на беркутов запрещена ещё сто десять лет назад прадедом нынешнего монарха. Неосторожному стрелку следовало бы помнить: для простолюдина, убившего беркута, закон предусматривает четвертование. Зато благородному господину милостиво предлагает отсечение головы, если он нарушил закон в присутствии свидетелей. Следует ли мне напомнить этому неудачнику, что количество свидетелей его преступления было явно больше единицы?

Иснор перевёл взгляд на мальчишку.

— Что скажешь, благородный юноша?

— Я не обязан отвечать на домыслы этой твари!

Иснор кивнул кому-то за моей спиной, и пацан закрыл рот, а невидимый мне порученец подал хозяину кабинета толстую книгу. Иснор аккуратно пролистал фолиант до нужного места и снова кивнул помощнику. Тот положил книгу пред мальчишкой.

— Читай вслух, — приказал маг.

Мальчишка взвился на ноги.

— Я не понимаю, что здесь происходит! Я уже имел честь вам сказать, что эта девка...

На этот раз стражник не стал усаживать мальчишку силой, он аккуратно ткнул его в солнечное сплетение.

— Мои приказы обсуждению не подлежат, — обронил маг, разглядывая собственные ногти.

А порученец мягко вставил ещё одну фразу.

— За стенами дома уже поздняя ночь, если ты не заметил, мальчик. Так вот, вместо отдыха господин Иснор пытается донести до твоего крошечного мозга важные сведения с помощью этой, как ты выразился, девки.

Мальчишка сипел, пытаясь отдышаться, что ему и удалось в скором времени, а порученец продолжил:

— Ты, ошибка собственных родителей, подстрелил беркута, подаренного монарху князем Варга. А теперь постарайся представить сколько времени понадобится его величеству, чтобы утвердить приговор неудачнику, посягнувшему на его тотем. Эта девка, как ты удачно выразился, благополучно спасла птицу, а заодно и никчёмную жизнь наследника благородного рода Дейниз. Осознал?

Подросток побледнел, как стенка. В жизни не видела, чтобы краски так стремительно покидали человеческое лицо. Видимо, здешний король не особенно затрудняется выяснять, насколько благородна голова идиота, казнимого по его приговору. Как говаривал мой далёкий сын, наконец-то сопляк осознал, что ему вышак ломится.

Маг удостоверился, что мальчишка проникся и лениво промолвил:

— Читай.

Пацан похоронным тоном зачитал вслух затейливо составленный закон, а затем так же вслух зачитал письмецо собственного отца, который отдавал все права, в том числе и родительские, господину Иснору сроком на пять лет.

— Для начала получишь шесть плетей.

Пацан открыл было рот.

— Десять плетей, — поправился маг, — а если откроешь рот ещё раз, я удвою наказание. Лодрик, сдашь юнца его непосредственному начальнику и вернёшься сюда с тёплым плащом для девочки. Все свободны, кроме Экримы.

Я приняла на рукавицу потяжелевшую птицу, Тарх мирно дремал, скованный чарами.

— Экрима, — маг вздохнул, — у тебя просто талант отыскивать неприятности на свою голову.

Поскольку это не было вопросом, я на всякий случай повесила повинную голову ниже плеч.

— Как ты вообще там оказалась, у ворот?

— Меня господин целитель вызывал, — пробурчала я.

— И?

— Я шла домой, а тут Тарх.

— Я о целителе спрашиваю.

— Он сказал, что у меня врождённый порок сердца. Завтра, то есть уже сегодня утром он будет меня лечить.

— Снадобье выпила?

— Не успела, господин Иснор.

— Глотай при мне.

Я мужественно давилась очень противным эликсиром, пока сжалившийся стражник не подал воды. Маг жестом выслал меня вон, я подхватила поудобнее беркута и буквально выпала за дверь. Стражник привычно придержал меня за плечо, затем закутал нас с Тархом плащом и скоренько проводил до моего нынешнего обиталища, предупредив, что рано утром явится за мной лично.

Полночи меня колотило адреналиновым откатом, а потом и проклятое зелье не давало уснуть. Оно бурлило и квакало в кишках так, что безмятежно дрыхнувший птиц просыпался всякий раз, как у меня рычало в животе. Пресловутая 'очистка' прошла на ура и рано утром меня и Тарха сопроводили в лекарню, после чего беркута расколдовали и отпустили размять крылья. Я сама следила, как он взмыл в серое от снегопада небо и благополучно исчез из виду.

Господин Туарегин кивнул служителям и двое немолодых дядек мигом раздели меня донага (я едва успела отпустить змейку на свободу), тут же уложили на стол и один из санитаров положил мне руку на лоб.

И всё. Как пишут в романах, на измученное сознание героини пала долгожданная тьма.

... Очнулась я уже сидя, вполне одетой, а рядом свернулась ажурная змея. При попытке встать на ноги обнаружила, что голова слегка кружится, двоится в глазах и очень хочется есть. Санитар выставил меня за дверь без особой деликатности, зато одарил словами 'всё прошло удачно, иди себе и не мешай господину Туарегину отдыхать'.

— А спасибо сказать?

— Завтра скажешь, — дверь хлопнула перед моим носом.

Я побрела прочь, время от времени вглядываясь в небо, но Тарха так не увидела. Что он тут забыл? Ага, это беркут сюда прилетел проведать меня, самой не смешно? Делать ему нечего было, он и соскучился. Бред какой-то. До столицы отсюда далековато, как он тут очутился? Вопросы, вопросы.

Если судить по суете на полосе препятствий, день перевалил на вторую половину, скоро стемнеет, а я ещё и не евши. Выходит, главврач со мной часа четыре возился, то-то ему отдых срочно понадобился. Надо отблагодарить его, только вот чем?

Это задачка, но к счастью, не из числа неразрешимых. Есть поместье и есть внук госпожи Виски, а стало быть, надо срочно отыскать Алвира, ибо мой бывший чичероне всех тут знает, мальчишка он кручёный, как саморез. Ага, на ловца-то он и бежит.

— Стоять! — я ухватила бегуна за полу тёплого кафтана.

— Ну чего тебе? — вывернулся из захвата малец, — меня по делу послали! Пусти!

— Куда бежишь?

— На конюшню.

— Пошли вместе?

Мальчишка кивнул, и под мой выкрик 'кто отстал, тот девчонка!' мы помчались взапуски. Второй пришла девчонка, как и требовалось. Минут десять я успокаивала дыхание, дожидаясь на морозце своего чичероне. Зима явно набирает обороты, вот и снегу навалило ночью, правда, мне совсем не холодно, два кругляша под стельками сапожек прекрасно согревают. Отброшенный капюшон плаща невесомо лежал на плечах, с детства не люблю головные уборы. Верхняя одежда тут вполне себе тёплая, но плохо, что рукавов плащик не имеет, зато есть эти дурацкие разрезы по бокам.

Меня внезапно хлопнула по плечу детская рука.

— Ну, пошли?

Так и есть, Алвир и две здоровенные корзины, набитые какими-то свёртками. Ну, и как он это тащить собрался? Волоком через всё поместье?

— Помочь тебе?

Он молча отдал половину поклажи, и мы шустро потащили её госпоже Виске, едва не цепляя снег днищами корзин. Госпожа Виска нас давно заждалась, оказывается.

— Ты чего хотела-то, Экрима? — мальчишка ловко уклонился от бабкиного подзатыльника, — не, ну чего сразу драться, матушка?

— Тебя когда ещё за бельём для стирки послали? Ты где болтаешься с утра?

— Ну так мастер же задержал! — пацан просто пылал праведным гневом, — я сегодня ему в кузне помогал. Бомрис же заболел!

Бабка отмахнулась от его объяснений и повернулась к служанке, почтительно дожидающейся своей очереди на разнос. Я ухватила Алвира за рукав, выдернула из Вискиной подсобки, протащила вправо, и мы оба стремительно нырнули под широкий стол-прилавок, на которым швеи госпожи экономки кроили одежду.

Озадаченный вопросом пацан аккуратно присел на кучу обрезков.

— Так сразу и не скажу, — Алвир совсем по-матерински потёр подбородок, — откуда мне знать, что господин Туарегин любит! Вот ты спросишь, господин целитель где! А я где?

— Но узнать можешь?

— Так и ты можешь, — возразил малец, — спроси у его помощника.

— Он меня сегодня выставил за порог пинком, да и разговаривать не захотел!

— Это он может... — пацан покивал, — а пошли к повару, спросим, что господин целитель покушать любит. Говорят, он его пироги очень уважает.

— Пойдём!

Но я тут же остыла, какой ещё повар?! Из-за последних событий с кухни меня погонят поганой метлой или, что вернее, поварёшкой. Алвир согласился, ну да, ещё как погонят.

— И что же делать?

— А мы его служанку спросим! Побежали?

Маленькую, живую, как ртуть, старушку мы отыскали быстро. Алвир передал меня матушке Хальни и исчез в сторону кузниц, как метеор. Бабулька озадачилась всерьёз.

— Вот не знаю, что тебе присоветовать, дитя... — матушка Хальни поскребла ногтем край фартука, — разве вот любит он играть в эту игру бесконечную. Только в последние дни-то времени у него ни на что не хватает.

— А что за игра такая?

Мало-помалу выяснилось, что это невероятно сложная стратегическая игра, сто сорок разных фигур, сто десять плоских фишек, большое игровое поле-триптих и масса прочего, недоступного пониманию. Игра называется 'Тысяча забот'. Все фигуры хранятся в большом ларце и добыть их из комнаты целителя невозможно. Господин Туарегин строго-настрого запретил слугам прикасаться к игровым фишкам. Словоохотливая старушенция пальцами отмерила высоту фигур, но толково описать их не смогла.

С трудом отделавшись от бабульки, я испросила аудиенции у мастера Йонгуста, который любезно предоставил мне возможность рассмотреть традиционные фигурки из собственного набора и одобрительно отнёсся к идее изготовить новый набор из металла. Идея богатая и упрощается тем, что все фигуры имеют одинаково квадратные основания и высоту. Шесть драконов, двенадцать советников, двенадцать полководцев, полсотни всадников, два императора, две императрицы, по трое императорских наследников с каждой стороны, два десятка разведчиков, шестнадцать магов и четырнадцать шаманов. Размер игровой доски впечатлял — сто на сто квадратов с возможностью увеличивать игровое поле за счёт двух раскладывающихся поверхностей.

Господин Йонгуст некоторое время понаблюдал за моими гримасами и ошарашил новостью, что с завтрашнего утра мне предстоят занятия в здешней школе. Кстати, занятия идут уже три недели, так что мне придётся догонять далеко ушедших школяров. Получается, что богатая идея с игровыми фигурками из металла, если и будет осуществляться, то очень постепенно, в свободное от учёбы и самостоятельных занятий время.

На вопрос о расписании занятий мастер Йонгуст вопросительно шевельнул бровями. Понятно, такое тут не принято. Но это всё пустяки, теперь мне важно понять структуру здешнего поместья, едва не сказала вслух 'предприятия'. Надо бы разжиться сведениями о вертикали власти да схему начертить, а то ведь можно смертельно ошибиться, принимая высокого господина за его же конюха. В Варге такие ошибки исправляли арапниками или подвешивали виновного за ребро на крюк. Полагаю, здесь тоже по головке не погладят, поэтому я попросила мастера уделить мне время и в немногих словах объяснила своё беспокойство. Мастер потёр висок и согласился, что подобное знание не повредит всем прочим ученикам, как вновь поступившим, так и старожилам. И вообще идея ему понравилась. Так что его слуга притащил пачку больших листов, и мы принялись рисовать квадраты и двунаправленные стрелки.

А не слабая получается схема. Точнее, схем получилось аж восемь — отдельно для воинов, магов, оружейников, стражников, разведчиков, крестьян и дворовых слуг. А вот девятая и самая простая схема определяла структуру высшей власти поместья. У господина Иснора четыре заместителя, один из которых (самый главный), отвечал за магов, воинов, оружейников и иже с ними. Был тут и свой Берия, мастер-разведчик, он же глава тайной службы, господин Карионг. Был зам по хозчасти, госпожа Виска, бабушка моего приятеля и наконец староста деревни, которая снабжала поместье продуктами.

— Чтобы свести восемь схем воедино, понадобится четыре больших листа, склеенных в один, — задумчиво молвил мастер Йонгуст.

Я потёрла руки в предвкушении, однако мой собеседник отослал меня к госпоже Натиа с пустяковым поручением. Умному достаточно, мастер явно дал понять, что большую схему нарисуют и без меня. Не исключено, что Йонгуст припишет честь создания эпического полотна, так красиво отражающего всю полноту власти господина Иснора, исключительно себе и ни словом не упомянет о способной малышке.

Я хмыкнула, да на здоровье, нисколько не возражаю! Если наставник ненавязчиво затушует моё участие в создании схемы, это даже к лучшему, не всплывут ненужные вопросы на тему 'откуда ты взялась такая умная, детка'. И никому даже в голову не придёт спросить, отчего столь простое и наглядное изображение нарисовала глупая плебейка, а всем умным обитателям поместье такая схема и в башку не стрельнула.

Ещё вчера госпожа Натиа любезно просветила меня о необходимости интенсивной учёбы, если уж мне выпала редкая возможность прибиться к команде господина Иснора и послужить своим талантом нашему господину Ревайни. Я и спросить не успела, кем именно я буду служить, как меня тут же просветили на сей счёт.

Выслушав, я впала сначала в некоторую оторопь, а затем усомнилась сначала в правдивости сказанного, а затем и в нормальности госпожи Натиа. По её словам, меня ждёт великое счастье, то бишь напряжённая учёба с благородной целью овладеть способностями в полной мере. И если таковое случится, то есть реальный шанс получить в мужья не дядю с улицы, а того, кого милостиво предложит сам господин Ревайни. И мне до конца жизни не придётся беспокоиться о заработке, статусе и образовании детей, ибо итогом красивой сказки о безбедной жизни могут быть не кто иные, как дети, рождённые от этого неведомого мужика и способные к работе с металлом, как их мать! Причём, эта возможность трактовалась, как немыслимая честь, которая может быть оказана неимущей простолюдинке, если у неё хватит мозгов правильно себя повести.

Признаюсь, я просто обалдела от перспектив! Этот признанный бастард короля собирается выращивать истинных арийцев, что ли? Я была не поражена, а скорее, озадачена настолько, что от перспектив, обозначенных госпожой Натиа, едва не закатилась идиотским смехом.

Мать честная! То есть в этой далёкой галактике есть свои собственные Гиммлеры, помешанные на евгенике и озабоченные выведением нужного поголовья магов, с ума сойти! Сама она эту хрень придумала или озвученное ею это и есть далеко идущие планы господ магов? И самое противное, что ничего невероятного в этом нет!

Хорошо, что моя наставница в этот момент отвернулась к закипевшему отвару. А когда обернулась, то всерьёз забеспокоилась на тему 'что с тобой, девочка'. Ответить я не смогла. Наверное, от ярости у меня побелели глаза, и татуировка окрасилась в немыслимые цвета! Как хорошо, что дыхание перехватило от бешенства, а змейка с мелодичным звоном осыпалась на пол мелкими осколками! Пришлось поспешно наклониться за якобы укатившимся под стол кусочком металла. И пока я нашаривала потерю, успела привести в порядок лицо и выдохнуть ставший горячим воздух.

Отказавшись от напитка, я поблагодарила госпожу за её неизменную доброту, торопливо откланялась и стремительно вышла в морозный день. Надо отбеситься без чужих глаз и крепко подумать над всем услышанным, а затем озаботиться подслушкой. А более всего хотелось с разбегу стукнуться башкой о дерево! Расслабилась дурёха, а ведь обещала помнить, что не в сказку попала! Ясно, что за всё сделанное на моё благо, придётся платить аналогичными услугами на благо господина Ревайни (хорошо, если не короля) и в том числе беспрекословно рожать магов нужной направленности. Ну да, всю жизнь мечтала! Я не против отработать потраченные на меня средства и магические усилия, да хоть в тройном размере! Но вот так простенько служить инкубатором? Ищите другой сосуд для избранного семени, господин Ревайни!

Я встала, как вкопанная, ветром тут же сорвало с головы капюшон, но я не замечала начинающейся метели. Бежать? Куда и зачем? Рановато. Учиться хорошо? Это я могу, бесполезной информации не бывает, а вот насчёт рожать... меня затрясло так, что зубы громко клацнули.

Я оглянулась на лечебницу. Лечебница — это Туарегин. Как бы уговорить его обследовать меня на предмет возможности зачатия, а точнее выведать, как именно можно устранить малейшую возможность? Это надо обдумать, время есть. Его немного, но оно пока есть. Плохо, что здесь у меня нет ни сообщников, ни помощников. Кто-нибудь вроде Алвира мне не помешал бы, но пацан только что в рот магам не заглядывает. А как же, удостоен великой чести прислуживать господам волшебникам! Да и сам малец родом из вполне благополучной семьи. Наверное, надо искать, кому повезло меньше или же тех, кто сильно обижен на магов. Короче, ищем пятую колонну в данном, благословенном всеми богами поместье, ибо по законам мироздания такие должны быть.

Я очнулась от прикосновения чужой руки и запоздало шарахнулась в сторону.

— Какого черта?! — я ругнулась по-русски и добавила ещё кое-что в адрес напугавшего меня мужика.

Господи помилуй, это мастер Йонгуст! Старик озадаченно отступил на шаг, внимательно всмотрелся в моё лицо, а затем заботливо натянул мне на голову капюшон.

— Простынешь, Экрима. Ступай в дом, скоро принесут обед.

Я поплелась в его обиталище, чувствуя спиной пристальный взгляд златокузнеца, мужик явно нацелился поговорить. Поговорим, куда я денусь. Но сначала организуем подслушку в кабинете мастера, пусть иголочка повиснет в тёмном месте, затем подбросим кое-что в кабинет Иснора. К сожалению, его кабинет расположен в главном доме, и доступ возможен только через кухню. Печально.

Кстати, в дом главного лекаря две иголки я уже подсунула, а что делать? Как выразился однажды мой самый любимый сосед по дому, не я сволочь, жизнь заставляет. Теперь иглы живут там, где обронены, а расстояние слышимости уже составляет метров десять, не меньше. Пусть не в полном объёме, но некоторые сведения я расслышать сумею, в том числе и о своём здоровье. Как я уже успела убедиться, отношение к человеку, декларируемое вслух и отношение истинное частенько не совпадают, особенно в моём случае. Эх, вот когда пожалеешь о недоступности земных шпионских устройств.

* * *

За обедом господин Йонгуст порадовал новостью, что учиться я и обиженный мною засранец, будем вместе, ибо опоздали к учению тоже вместе.

— А он сможет сидеть после порки, наставник?

Маг критически осмотрел кусок мяса, наколотый на вилку.

— Если не сможет, то тем хуже для него.

Ну да, мысленно хмыкнула я, вам хорошо рассуждать, уважаемый учитель, а мне каково? Вместо напряжённой учёбы получаем сомнительное удовольствие воевать с припадочным благородным господином. Вряд ли пацану успели качественно вложить ума в задние ворота за один раз. Распсихованный тинейджер, обладающий неслабым магическим потенциалом, способен на многое.

— Не думаю, что это хорошая мысль, наставник, — пробурчала я.

— Ты о чём?

— Нарваться с поротым задом на виновницу своего позора не лучший вариант воспитания благородного господина.

— Пусть привыкает, — хмыкнул Йонгуст, — да и тебе полезно общение с сильным магом.

— А он сильный?

— Если не умрёт в первый год обучения, будет сильнейшим огневиком своего поколения, — серьёзно обронил он, — присмотрись к нему, Экрима. В идеале желательно подружиться с наследником рода Дейниз.

Я опустила глаз и скрипнула зубами, никак кандидат на зачатие? А почему нет? Не думаю, что 'наш господин Ревайни' озаботится законным браком для девки, вытащенной из помойки. Родить она сможет и без брачных обетов, я угрюмо уставилась в тарелку. Моему детскому телу пока всего лет двенадцать, а по виду и того меньше. Вот только это ничего не решает. Признаки созревания налицо — ежемесячные недомогания, слегка обозначившаяся грудь, волосяной покров в нужных местах, не зря же меня здесь (и не только здесь) донага раздевали и лекари, и наставники!

Я задумалась, тут нет Мунисы и Влассира, вообще никого нет из числа тех, кто может помочь. Значит, будем искать и, кстати, никто не помешает использовать обиженного мною наследника, словом, смотри в оба глаза, думай, Экрима, зачем-то тебе дана голова? Вот и думай! Чего мне не хватает? Да информации не хватает, как всегда!

Впрочем, можно начать с распространения нужных слухов, не пользоваться же только домыслами слуг? Распускать выгодные мне слухи — занятие хорошее, а для этого нужно стать внимательным собеседником для прочих обитателей поместья из числа имеющих влияние. Значит решено! Будем пытаться дружить с полезными людьми, а это, в первую очередь, личные слуги высоких господ, то есть бабка Алвира, сам господин Йонгуст, его помощники, кузнецы и маги-воспитанники.

И лекари.

А самое главное — учёба. Следует узнать всё, что касается здешней способности колдовать, энергетика в первую очередь! То есть требуется выяснить всё возможное о физических законах этого мира, о том, что у нас называется механикой, гидродинамикой и электричеством. Какую энергию здешние колдуны освобождают, вызывая молнии и пламя? Сколько видов магии тут существует? Кому можно и нужно задавать неудобные вопросы? И как их задавать, дабы не вызвать ненужных подозрений, ибо с паранойей властей предержащих и на планете Земля всё обстояло точно так же, как в Варге или Нутаве. Слишком умных не одобряют и здесь, слишком любопытных укорачивают ровно на голову, предварительно выбив из неудачников все необходимые сведения. Слишком старательных будут гнобить соученики, это к бабке не ходи. Успевающих лучше прочих в учёбе, обязательно будут подозревать в шпионаже в пользу неведомого противника, а слишком гордых простолюдинов не преминут искупать в дерьме всей благородной оравой, и это аксиома. Словесную травлю тоже никто не отменял. Я стиснула кулаки, весёлая жизнь меня тут ждёт, нечего сказать.

А кого не трогают? Я вспомнила рассказы подруги-детдомовки — берсерков точно обходят десятой дорогой, как в том детдоме огибали по широкой дуге чокнутую малявку, способную грызть врага зубами. А уж если эта чокнутая ещё и крови не боится, как своей, так и чужой, то и вовсе гаси свет и сливай воду! Таких вообще трогать опасно, ибо психов и берсерков опасаются всегда. А ещё кого? Малолетних убийц тоже не трогают. Значит, нужно, чтобы окружающие узнали о девочке, способной хладнокровно убить взрослого мужчину. Не исключено, что господин Иснор просветил нужных людей о способностях новоприбывшей адептки, а если нет?

— О чём ты вдруг так тяжко задумалась, девочка?

Я перевела взгляд на мастера Йонгуста.

— Подумала о том, как непросто будет учиться в этой школе.

— Я уверен, что ты будешь стараться, — отмахнулся мастер.

— Дело совсем не в этом наставник, — я тяжело вздохнула, — не исключено, что придётся калечить каждого несогласного учиться рядом с простолюдинкой. А если выяснится, что девчонка обучаема лучше прочих, то дело может закончиться и вовсе печально. Вы же не думаете, что я стану покорно терпеть издевательства благородных господ?

Йонгуст пристально взглянул из-под густых бровей.

— А разве тебе не внушили соответствующих правил поведения, принятых, скажем, в Варге?

— Прежде, чем снизошли до соответствующих внушений, пришлось убить пятерых и не своей волей, прошу заметить. Чаще всего именно металл защищал меня, как мог.

— Если попытаешься учинить подобное здесь, тебя посадят на кол, — возразил мастер, — и посадят живьём, как ты понимаешь.

— Обычного человека могут и живьём, наставник, а вот меня вряд ли, — хмыкнула я, передёрнувшись, как от озноба.

— И на чем основана подобная уверенность? — мастер нехорошо прищурился.

Продемонстрировать ему, что ли? Помедлила, раздумывая, но нет, не стоит открывать свои возможности этому старику, он мне пока не враг, но и точно не друг. Так что перебьётся.

— На кол меня посадят, конечно, — я по-плебейски зачистила тарелку кусочком хлеба, — но... прежде, чем я прикажу металлу убить меня самое, он доберётся до недоброжелателя и даже после моей смерти он, металл, будет выполнять приказ! Так что на кол, если и посадят, то всего лишь мёртвое тело. А вот прочих придётся либо долго лечить, либо хоронить. Вы когда-нибудь слышали о смертном проклятии, наставник?

Йонгуст пожевал губами, созерцая свою тарелку.

— Это сказки, рассказываемые глупыми няньками, — отмахнулся он.

— А о способности убивать посредством внушения вам доводилось читать?

Старик вопросительно поднял брови.

— Объяснись!

— Маг разума может приказать человеку убить самого себя?

— Разумеется.

— Так вот это и есть внушение. Только маг внушает живому человеку, а я могу заставить металл.

Это может быть и правдой, по крайней мере я в этом свято убеждена, и старикан явно поверил. На самом же деле я не могу приказывать, я или прошу, или вообще не успеваю сформулировать просьбу, всё как-то само собой получается. Такое впечатление, что металл сам избирает стратегию защиты, всегда верную, кстати сказать.

Это ты, дедуля, думаешь, что металл не несёт и зачатков разума. Металл разумен не хуже тебя, только его разум иного свойства. И я убеждена, что металл способен обучаться в той же мере, в какой способен к учению его владелец. Гаечный ключ учится работать вместе с человеком, который его использует, разве это не очевидно? Сабля учится сражаться вместе с владельцем, как и котёл учится варить вместе с поваром.

До конца ужина старик больше не проронил ни слова, надо полагать, обдумывал сказанное. Отвешивая прощальный поклон, я обронила ещё одну иголку всякий случай и проследила, чтобы она устроилась в щели у притолоки кабинета. Пригодится.

Я вышла на свет божий, огляделась вокруг и решила, что пора бы навестить свалку металлолома и запастись дармовым сырьём. Решено и сделано, я отыскала близ кузниц навес с металлоломом. При каменном коробе обнаружился хмурый мужик в замызганном кафтане, занятый сортировкой обломков. Очень удачно, есть кого попросить о бросовом металле. Услышав имя моего наставника, мужик начал выбрасывать из короба ржавое железо.

— Хватит тебе?

Я критически обозрела приличную горку.

— Сейчас выясним.

Я мысленно потянулась к куче лома, а мужик тут же отпрыгнул в сторону и было отчего! Горка металла стремительно уменьшилась в размерах и потекла ко мне, на ходу меняя цвет с ржавого на чёрный.

— Давай ещё, — кивнула я мужику.

Он попятился и выпучил глаза точь-в-точь, как достопамятный Марис в той варговской харчевне.

— Ведьма! — выдохнул он и нырнул под навес.

Придурок какой-то, ах нет, вовсе не придурок, а форменный идиот! Через секунду он стоял с ржавыми вилами наперевес и был полон решимости убить гнусную ведьму на месте.

Я от неожиданности шарахнулась в сторону, а взмывший из короба ржавый топор аккуратно тюкнул придурка по темечку обушком, и он мешком осел в снег. Я нащупала пульс на немытой шее, живой. Переведя дыхание, я выругалась, чувствуя, как подрагивают колени, затем подобрала металл с земли и пошла своей дорогой, предварительно осмотревшись по сторонам. Вроде свидетелей нашей 'беседы' не было.

Вот тебе и ответ на вопрос, есть ли в этой стране ведьмы и каково отношение к ним среди простолюдинов, не обременённых образованием. Ведьма и весь разговор! А потом что? Костер? Азартные крики 'гори, ведьма, гори'? Запах жаренного мяса? Лопнувшие от жара глаза на лице несчастной сжигаемой девочки? Хреновые перспективы, как сказал бы мой сын. Дурацкий мир, целители нужны, травники нужны, маги обязательно нужны, а ведьме ведьмачья смерть, что ли?

С чего этот дядя так завёлся? В этом поместье любой работяга имеет возможность насмотреться всякого разного, связанного с магией, так с чего мужика-то закусило? Похоже, мне суждены весёлые приключения на фоне нутавского антуража и придётся изучать не только магию, но общеизвестные суеверия плебеев.

Я с досадой сплюнула, опять за рыбу деньги! Да что им всем маленькая девочка на хвост наступила, что ли?! Ладно Варг, там все полоумные, но как быть с 'просвещённой Нутавой', о которой так вдохновенно полдороги вещал господин Иснор? Пару секунд назад этот нутавский придурок готов был надеть меня на четыре ржавых штыря!

Вот ещё заноза, сказать или не сказать мастеру Йонгусту о нападении этого недоумка? Если сказать, то мужика запорют до полусмерти и это в лучшем случае. За нападение на мага тут вообще полагается вышка, хотя и необязательно, ибо я тут всего лишь неизученный феномен и недомаг средней паршивости.

А если не сказать, поймёт ли придурок, что его элементарно пожалели, как и его бедное семейство? Я снова сплюнула и отправилась в отведённую мне комнату, надо отнести металл, а заодно и выяснить куда именно являться на учёбу. И отдохнуть не помешает, лекарь ещё когда сказал, что сердечко нужно пару седмиц поберечь и постараться не бегать, не таскать тяжести и не волноваться. Хорошо сказано, господин целитель. Но вот как быть с ретивыми простолюдинами, готовыми прибить ведьму на месте?

Уединившись в комнате, я устало опустилась на табурет. Жаль, что кресла нет, то ли оно мне по статусу не положено, то ли здешнего кастеляна жаба задавила. Впрочем, бывало и хуже, достаточно вспомнить решетоподобную каморку в 'имении' господина Йарина. А пока завтра будет день, и завтра будет пища.

Растянувшись на кровати, я провалилась в некрепкий сон, сказались напряжение недели, волнения, беседы с наставником. Скоро сорвусь в штопор от бесконечного стресса и ума не приложу, с чего начать устраивать нынешнее существование. Дрёма не мешала работе сознания, поэтому шаркающие шаги в коридоре я услышала сразу. Неровные такие шаги, словно идущий спотыкается через раз. Змейка ощутимо нагрелась на предплечье! Что-то тут не так... Помедлив, приподнялась на кровати и бесшумно переместилась на пол меж стеной и низкой деревянной рамой. Позвоночник протестующе скрипнул, когда я втиснулась в узкую щель. А что делать? Если по ту сторону двери налаживают весёлый сюрприз, то лучше переждать его в укрытии.

Идущий потоптался, вроде как хотел войти, но не решился, затем двинулся прочь и шаги постепенно стихли. Выходить из комнаты резко расхотелось, мало ли что там ждёт, за дверью-то. К ужину или по нужде выйду через окно. К счастью, моя теперешняя фигура вполне позволяет протиснуться сквозь правую створку, правда, верхнюю одежду придётся выкинуть на снег. Не исключено, что надо будет раздеться до исподнего. Там посмотрим.

Но выпрыгивать на снег не пришлось, примерно минут через десять в коридоре громыхнуло, дверь заскрипела всеми суставами, а затем медленно и величаво рухнула прямо в комнату, разнеся в щепки табурет и в проёме нарисовалась фигура мастера Йонгуста, облачённая в дымящийся и драный кафтан.

Я шарахнулась к стене и была способна только смотреть на происходящее круглыми глазами, а мастер невозмутимо отряхивал кафтан и командовал кому-то за дверью:

— Снять отпечаток магии, быстро найти виновного и доставить его ко мне. Экрима, следуй за мной.

Я неловко прошагала прямо по рухнувшей двери, отряхнула с одежды пыль и поспешила вслед за мастером, уже исчезающим за поворотом.

Вот интересно, кому конкретно будут сейчас мозг выносить минувшим терактом? Мне или кому-то неведомому? Куда не плюнь, везде Экрима виновата, то наследников калечит, то сама себя на тот свет спровадить пытается.

В кабинете наставника уже присутствуют двое. И сразу возникает закономерный вопрос: а что тут делает главный целитель Туарегин? Вторым номером за хозяйским столом расположился сухощавый мужик весьма неприметной наружности лет пятидесяти. Лицо невыразительное, встретишь такого и через секунду забудешь — это если ему в глаза не смотреть. А они, глаза, то есть, прозрачно-голубые и очень-очень добрые.

Оба гостя никак не отреагировали на мой поклон, только мастер Йонгуст кивнул на табурет у двери. Я осторожно опустилась на краешек, и что дальше? Все присутствующие здесь господа, конечно же маги, кто бы сомневался, а вот неприметный дядечка, сидящий в кресле мастера, волшебник не простой. Осмелюсь предположить, это и есть начальник тайной службы господина Иснора, очень уж манеры знакомые, один-в-один мужнин сослуживец из очень особого отдела. Наверное, работники плаща и кинжала схожи меж собой даже в разных галактиках, ибо одинаковая специфическая деятельность накладывает специфический же отпечаток. И не только на внешность.

Мужичок разглядывал меня очень внимательно, правда, эмоций никаких не выказывал, просто смотрел с этаким нейтральным интересом типа 'можно смотреть, а можно и не смотреть'. Я поёжилась под ничего не выражающим взглядом, машинально почесала костяшками пальцев левую щеку, утихомиривая ожившую татуировку. Вот чего уставился, как удав на мартышку? Питон Каа нашёлся... и тут змейка настороженно высунулась из рукава. Полное впечатление, что она окинула присутствующих беглым взором и сочла их недостойными своего высокого внимания, обернулась ко мне, затем издала успокаивающий свист и снова спряталась.

Молчание, как и ожидание, долго не продлилось. Дверь распахнулась и двое стражников поставили перед высоким собранием подростка, держа его едва ли не под белы рученьки. Вояки звякнули мечами, мгновенно отступили к двери и, повинуясь жесту особиста, исчезли за порогом. Я вытянула шею, какие люди! Наследник рода Дейниз во всей красе, расхристанный, разгорячённый, в налобной повязке — ни дать, ни взять хиппи после бурной ночи с травкой и девками.

Пацан затравленно оглянулся на выход, увидел меня, восседающей на табуретке, и стиснул зубы. Что-то он бодренько выглядит после порки или ещё не успели выдать берёзовой каши?

Дверь снова распахнулась, быстрым шагом вошёл незнакомый маг, положил перед Лаврентием Палычем какую-то плоскую штуковину и столь же стремительно сгинул. Особист двумя пальцами зажал безделушку и показал присутствующим.

— Чей амулет? — вопросил он окружающее пространство.

— Мой, господин Карионг, — мальчишка насупился, — как он у вас оказался?

— А ты не догадываешься?

— Я его с утра ищу, — вскинулся подросток.

— Вот и нашёл. Вопрос: почему атакующий амулет рода Дейниз оказался в мастерской кузнецов?

— Я не...

— Хорошо подумай прежде, чем ответить, — змеиным голосом посоветовал целитель.

— Если бы первой из двери вышла Экрима, то она лишилась бы глаз и это самое малое, — сказал Йонгуст, — на её удачу первым прикоснулся к двери я. Мои щиты выдержали удар и откат заклинания.

— Повторяю вопрос, — особист прикрыл глаза и откинулся в кресле.

Пацан побледнел.

— Ты удачно воспользовался порошком-активатором, — продолжил Йонгуст, — но неудачно скрыл следы магии. Отпечаток удалось снять.

Мальчишка стиснул кулаки, зачем-то сцепил руки за спиной и оглянулся на меня. Я насторожилась, очень уж отчаянно (или растерянно?) предполагаемый недруг смотрит на меня, вон и губу закусил. Что-то тут нечисто... порошок ещё какой-то. А что за порошок такой?

— Что-что? — обернулся ко мне особист.

Вот чёрт, опять вслух подумала! Я торопливо поднялась во весь рост.

— Прошу прощения, господа, а зачем нужен порошок?

— Если нанести активатор на амулет, то атака начнётся от малейшего дуновения воздуха.

— Достаточно шевельнуть напылённый слой, и амулет разрядится, — добавил целитель.

Я задумалась, и к чему такие сложности? Куда как проще активировать амулет дистанционно, скажем, словом, жестом, да просто намагичить лёгкое дуновение воздуха, а тут нате вам — порошок! Ерунда какая-то.

— Это очень напоминает попытку достать левой рукой правое ухо вот таким образом, — показала я, — а просто шевельнуть сам амулет не судьба?

— В этом случае необходимо личное присутствие в пределах действия заклинания.

— Занятно... — протянула я, — а как наносится порошок?

Вся троица и пацан уставились на меня непонимающим взглядом.

— Я имею в виду, чем именно наносится порошок? Руками, через трубочку, высыпается из ёмкости?

— И чему тебя только в Варге учили? — покачал головой мастер Йонгуст.

Дурацкий вопрос, наставник, я вам сто раз рассказывала, как именно меня учили в достопамятном княжестве. Я поспешно скорчила извиняющуюся гримасу, но маги начали неслышно совещаться, игнорируя наше присутствие и беседа продолжения не имела.

Особист открыл дверь и позвал охранников.

— Мальчишку обыскать, изъять амулеты и без приказа пальцем не трогать!

— Позвольте мне сказать, господин Карионг! — я встала на пути охраны, заслонив мальчишку спиной, — он ничего такого не делал.

— Неужели? — протянул особист, — а кто делал? Ах, да! Наверняка в поместье отыскались неведомые враги, укравшие родовой атакующий амулет из прекрасно защищённых покоев наследника рода Дейниз, а затем совершенно случайно подложили под твою дверь.

— Не мне вам рассказывать, господин Карионг, что в природе не существует защиты, которую нельзя обойти. И, возможно, ваши собеседники согласятся со мной, что украсть амулет нетрудно. И я точно знаю, что он, — я кивнула на стоящего за моей спиной юнца, — невиновен. Я слышала шаги за дверью, дети так не ходят.

— Шаги? — особист обошёл меня и уселся в кресло, — ты можешь установить личность по шагам? Как интересно!

— Ещё до визита господина Йонгуста я слышала в коридоре шаркающие шаги, так ходят только старики. Неловкие, ну, знаете... обрывающиеся шаги, и моя змейка насторожилась. Я скатилась с койки на пол, подозревая, что дело нечисто. Шаги потоптались у моей двери и человек ушёл.

— И ты не вышла проверить?

— Я, возможно, и не отличаюсь особым умом, но я и не дура, господин Карионг. Именно поэтому и решила, что выйду через окно. На всякий случай. Бережёного, как говорится, Ветворец бережёт.

— А почему не вышла?

— Повода не было, — я пожала плечами, — и разве трудно установить пользовался юноша этим порошком или нет? Если порошок летучий, то частицы его должны остаться на коже рук и лица. А если окажется, что наследник всё утро провёл на глазах свидетелей, то это точно не он.

— А как быть с отпечатком магической силы наследника? — ехидно спросил Йонгуст.

— Подделка. Магическая подделка. Есть и несколько других вариантов: наследник рода Дейниз освоил чары невидимости и научился летать, или проникать сквозь стены.

Я взглянула на особиста, умному достаточно сказанного. Господин Карионг задумчиво потирал кончик носа. Полагаю, он уже и сам сделал нужные выводы. Пацан, конечно, наследник рода Дейниз, но это вовсе не значит, что он дурак. Заносчивый засранец, это да, но не идиот. Что стоит сильному огневику подстроить несчастный случай с возгоранием для неугодной простолюдинки? А тут извольте: амулет стремительно нашёлся, как по заказу, даже след магического воздействия есть. И надо же, какое совпадение... преступник тоже есть!

— Магический отпечаток силы подделать невозможно, — возразил особист, рассматривая меня с профессиональным интересом.

— Я могу и ошибаться, господин Карионг, однако существование таких, как я, тоже считалось невозможным. Однако, как видите, я есть. Подделать можно всё или, по крайней мере, многое. И, кстати, на месте доброжелателя я бы убийц наняла, вместо маяться дурью с порошком.

— И что ты предлагаешь? — спросил мастер Йонгуст.

— Искать тех, кому выгодно очернить наследника рода Дейниз в глазах господина Ревайни, а заодно и тех, кому нужно, чтобы в странной интриге была замешана не менее странная девочка.

Карионг смерил меня пристальным взглядом и махнул охране. Оба молодца крепко взяли за локти нас обоих и вывели из кабинета вон.

— Обоих в подвал, — успела услышать я.

Незаметно выпущенные шпионы-иголочки устремились к особисту, лекарю и мастеру. Очень удачно. Многовато шпионов на одного мастера Йонгуста, но много — это не мало. Лишнее подберём.

Нас стремительно протащили по коридорам, спустили вниз на пару уровней и втолкнули в крошечную комнатушку без малейших признаков мебели. Правда, перед этим моего спутника обыскали, отобрали головную повязку, перстень и серьгу. При попытке обшарить меня первый нарвался на змеиный укус, а второй благоразумно отступил. Полное впечатление, что кобра выдрала кусок мяса из ладони самого прыткого, так он ругался. Сам виноват, не протягивай руки куда не следует!

— Вы что, дураки? -ехидно поинтересовалась я у стражников, — вам было велено обыскать мальчишку! А кто отдавал приказ обыскивать девочку?

Кретины. В камеру я шагнула первой.

А тут не жарко, подвал всё-таки. Я-то не замёрзну, а вот господин наследник через пару-тройку часов получит воспаление лёгких, как бог есть. Мальчишка угрюмо огляделся, да уж, милая комнатка, ни окон, ни приступок, на которые можно сесть, каменный пол и стены. В этом тесном зиндане витает прочему-то запах мокрой земли.

Наследник вернулся к окошку, прорезанному в двери и в данный момент закрытому, а я отвернулась и мысленно потянулась к металлу. Увы, пусто, ничего не слышу. Пристроилась рядом с пацаном и прикоснулась к навесной петле. Пацан открыл было рот, но я резко поднесла палец ко рту и еле слышно шепнула:

— Т-с-с, дай послушать.

Чьё-то дыхание за массивной дверью, шорох ткани, скрип дерева, тоненько дзенькнуло золотое украшение, тихо звякнул металл. Там, за дверью, притаился человек, в данный момент сдерживающий кашель.

Поманила пацана в дальний угол, притянула за плечо и прошептала в ухо.

— Лишнего не болтай, за дверью кто-то сидит. Прикинь, сидит на табуретке и слушает нас.

— А как ты слышишь?

— Потом расскажу. Мне кажется, тебя подставили.

— Конечно! — взвился юнец.

Я дёрнула его вниз, на корточки.

— Тихо! Вспоминай, кому именно ты на хвост наступил.

Он задумался, пожал плечами.

— Не знаю.

— Ладно, это подождёт. Может, твои родичи, отец там, кому-нибудь дорогу перешёл?

Мальчишка неопределённо покрутил шеей. Понятно, у его благородного папаши врагов, как блох на барбоске.

— Сядь и не вздумай дёрнуться, я сейчас о плохом спрошу. Сможешь не орать?

Пацан кивнул

— Тебя пороли сегодня?

К его чести он даже не глазом не моргнул, только кивнул.

— И что, сразу вылечили?

— Сам сумел.

Идиотизм, не находите? В чём тогда состоит смысл наказания плетьми, если по окончании экзекуции наказанному благосклонно позволили излечиться?

Он в свою очередь зашептал в ухо:

— Тебе что-то известно?

— Пока нет, — одними губами сказала я, — но нестыковок полно. Надо подумать. И вот, возьми, положи в сапоги под пятку.

— Зачем?

— Не замёрзнешь.

— А ты?

— У меня есть. Всё! Сидим, молчим и думаем.

— О чём?

— Ну ты даёшь! Думай кто мог взять твой амулет и почему не сработала защита.

Пацан выпрямился и сделал три шага к двери, затем назад. Снова отвернулся и застыл, прислушиваясь.

— Не могу так сидеть, — я поёжилась, — спина мёрзнет.

— Давай на корточки спина к спине. Мы иногда так медитируем.

Мы уселись, опираясь спинами друг о друга, повозились, располагая центр тяжести так, чтобы не шлёпнуться на задницы.

— Я могу наколдовать воздушную подушку, — прошептал пацан.

— Не вздумай, заклинание надо поддерживать, а силы у тебя не бесконечны.

— Ну да, амулет-накопитель отобрали и сколько нам тут сидеть неизвестно.

— Угу.

...Через десяток минут у обоих затекли ноги, пришлось вставать и разминаться.

— Слушай, тебя как зовут, наследник?

— Дилор, сын Читры из рода Дейниз.

— Как меня зовут ты знаешь. А в беркута зачем стрелял?

— Мой доверенный слуга, он умеет распознавать неживых птиц, а они, как правило, вражеские разведчики!

— И что? Сразу за лук схватился?

— Ну да.

— Дурак твой слуга. Или предатель. Это не чучело магическое, это Тарх, беркут из Варга. И он живой!

Дилор дёрнул плечом, знаю, мол.

— Если я правильно поняла, колдуны могут создавать неживых птиц. Это как?

Пацан, уставши стоять неподвижно в маленькой комнатушке, выгнулся аркой, едва не став на мостик, и резко распрямился.

— Есть такие маги, они могут оживить умерших птиц, ну, применяют специальную магию, обучают и потом отправляют их в нужное место. Птица-разведчик, ясно тебе? Маги могут видеть мир их глазами.

Я оторопела, некромантия в полный рост!

— А людей могут поднять, как птиц? И вообще это секретные сведения?

— Никакого секрета нет, — отмахнулся пацан, — а вот про людей никогда не слышал.

— Ты не слышал, а твои наставники?

— Они говорят, что это невозможно. Пока птицу зачаруешь, пройдёт не меньше полугода, а с человеком... нет! Монахи ордена Кающихся распнут такого мага, семью вырежут под корень, всю родню, представляешь? Даже крестьян!

Я едва челюсть успела подхватить! Бог ты мой, сколько всего я ещё не знаю об этой стране!

Так, думаем, думаем. Есть наказание, значит есть или было преступление. То есть мертвецов тут поднимать пытались, и некие Кающиеся братья достаточно бурно отреагировали на некромантию. Только ли братья? А как насчёт его величества? Надо узнать, значит опять делаем очередную зарубку на прикладе, как говаривал покойный муж. И ещё вопрос: а каким боком к магии относятся эти самые братья? Ещё одна зарубка — отделена ли церковная власть от королевской?

— Ладно, с этим потом, — негромко сказала я, — но разве уже мёртвую птицу можно убить стрелой?

Дилор укоризненно покосился.

— Стрела была непростой.

— А точнее?

— Точнее, — хмыкнул собеседник, — стрела специально заговорена против таких птиц.

Выходит, люди возят в колчане зачарованные стрелы? Все возят или только господа благородной крови? Неважно, главное, есть такие умельцы, что поднимают нежить, заколдовывают её и, наверное, они же создают стрелы. Точно, как я могла не сообразить раньше? Я же за эту стрелу голыми руками хваталась и меня прилично так дёрнуло, как за двести двадцать схватилась! Так-так, с этим дворянским сынком действительно надо подружиться, много полезного узнаю, тут господин Йонгуст прав. А не к этому ли меня мягко и очень правдоподобно подводят?

Я снова поманила юнца поближе.

— Есть предложение. Там сидит слухач, — я кивнула на дверь, — а давай поговорим громко, может, они послушают-послушают, да и выпустят нас, а? Зачем-то же там сидит этот дядя.

Дилор понятливо покивал.

— Очень мне не нравится история с твоим амулетом, — громко сказала я.

— Думаешь, мне нравится тут сидеть и дожидаться решения судьбы наследника рода Дейниз?! — процедил пацан через губу, — да ещё рядом с простолюдинкой!

Ах ты, засранец, вскинулась я! А мальчишка затряс руками на уровне груди, что это с ним?! Упс, подыграть, что ли? Да пожалуйста!

— А как наследник опустился до роли убийцы девочек, не подскажешь? Подумаешь, благоро-о-дный! Ты ещё скажи, что у тебя кровь голубая! Или лучше крикни погромче, чтобы тебя господин Ревайни услышал.

— Да уж благороднее тебя буду.

— Ага, велик господин, прыщ на заднице!

Мальчишка мгновенно 'рассвирепел' и рванулся ко мне! Но не тут-то было, змейка упала ему в ноги, спутав ступни не хуже боло. Пацан со всей дури рухнул на колени, я даже вздрогнула, расшибётся же к чёрту! Однако малец успел подстраховаться и только локтем приложился о каменный пол. Зашипел, как кобра, извернулся и сел на задницу, потирая ушибленный сустав.

— Что, съел? — я высунула язык, — никаких амулетов не надо. Это ты тут чары везде встраиваешь, а мне и колдовать не надо.

Пацан сделал большие глаза — как?! Я ответила только губами 'потом'.

— Слушай, Дилор...

— Отстань, не до тебя! — буркнул мальчишка.

И мы продолжили мини-скандальчик. По моим расчётам собачились мы около часа, я даже слегка охрипла, отругиваясь. Мальчишка издевательски хохотал, сыпал ругательствами на незнакомом языке, а я обзывала его по-русски драным мажором, чёртовым выродком, время от времени пиная стенку. Я не снимала руки с навесной петли, каждую минуту ожидая, что вот сейчас заскрежещет ключ в замке.

И дождалась. Кто-то идёт по коридору, шаги ближе, вон заскрипела табуретка, ага, сидящий по ту сторону торопливо встал, брякнул чем-то.

Быстро отпрыгнула от двери, Дилор метнулся за мной, и я мгновенно развернула его к стене.

— Сделай рожу попротивней, — шепнула я.

Пацан мгновенно надулся и включил режим 'большой господин среди недостойных'. Я фыркнула и отвернулась. Ага, это точно за нами, дверь заскрипела, я обернулась, а господин наследник ясновельможно повернул голову на крепкой шее, мол, кто это дверью так вульгарно скрипит?

А скрипят сразу двое, тётка лет этак за пятьдесят и угрюмый мужчина в наряде цветов Дилора. Слуга дрессированно склонился в поклоне перед мальчишкой, а тётка поманила меня сначала пальцем, а потом, видя, что я не реагирую, ладошкой. Мы переглянулись с наследником и вышли в коридор, в котором, что характерно, отсутствовали и табурет, и подслушиватель.

— Следуй за мной, девочка, — тётка поплыла вперёд, подметая юбками пол.

Хорошо, что тут дверные проёмы широкие, этакая копнища в стандартную земную дверь сможет протиснуться только боком. Я оглянулась на Дилора, шествующего за мной по пятам, подмигнула. Он хмыкнул и снова сделал противную рожу. Ага, впереди зияет чернотой неосвещённый проход, двадцать восемь ступеней вверх, и почему-то не два, а три лестничных пролёта! Значит, назад нас ведут другим путём? Интересные тут катакомбы. Где бы разжиться планом этих подземелий?

Так, Дилора уводят влево уже двое мужиков, а я и тётка сворачиваем вправо. Ещё поворот, скрежет ключа и тепло мастерской господина Йонгуста ласково обнимает меня. Тётка молча суёт ключ от моей комнаты в замочную скважину и плывёт далее по коридору. Ни тебе прощай, ни тебе здрасьте. Вот и хорошо, пусть швартуется в другом месте, а мне чужие глаза не нужны.

Итак, большие боссы вернули девочку в её комнату и, конечно, никто не позаботился ознакомить меня с причинами и следствиями минувшего события. За то время, что я живу в теле несчастной малышки, таких рваных событий случилось достаточно для того, чтоб сломать голову в попытках уразуметь кто, что и почему.

Здешние маги говорят одно, думают явно другое, а поступают так, что сказанное никак не соотносится с действиями. Ну, например, где та самая 'сердечная женщина', которая должна заменить бедняжке Экриме мать? Зачем надо было устраивать дурацкую провокацию с амулетом? Кто автор этой неумной идеи пока неизвестно, зато я теперь догадываюсь кому это надо — смешать в одном флаконе девчонку с непонятной магией и наследника явно неслабого рода.

Идею с рождением 'нужных' детей я отложила в далёкий ящик, кто тут станет заботиться о моём согласии или несогласии. Дадут пинка и покатишься прямиком на ложе, ноги раздвигать. Но своим женским здоровьем я озабочусь, это как бог есть! Обломитесь, господин Ревайни, магов разводить, дайте только до библиотеки добраться!

А Дилор-то молодец, не совсем засранцем оказался. И соображает быстро и явно получил хорошее образование. Кстати, он зря так психовал по поводу Тарха, никто не станет его казнить. Закон не коронный, а утверждён всего лишь королевским советом лет сто назад. Так что любой сюзерен вправе избрать для виновного другой вид наказания или вовсе его отменить. А вот если бы закон утвердил сам король, то дело кончилось бы топором палача, ибо королевские указы обратного хода не имеют. И было бы у господина Читры из благородного рода Дейниз на одного сына меньше.

Закрывшись изнутри, рухнула на табурет и потянулась к металлу. Далёкие и неразборчивые голоса явно удалялись. Это неудача, пропустила чей-то разговор. И судя по темноте за окном, ужин я тоже пропустила, что не добавляет хорошего настроения. Зато можно сходить в купальню, сменить одежду и спокойно отдохнуть. Так и сделаем.

Вернувшись из купальни, обнаружила на столе поднос с ужином, пачку бумаги, семь грифелей для рисования, две серебряные монеты с сопроводительной запиской 'спасибо за портрет' и приказ мастера Йонгуста явиться после завтрака в его кабинет. Поела не помню, что и как, сон едва не сморил прямо за столом, трижды засыпала с куском в руке и просыпалась, почти роняя голову на стол.

Проснувшись в четвёртый раз, выставила поднос за дверь, влезла в длиннющую ночную сорочку и словно в омут нырнула...

* * *

Завтрак тут отмечают ударом гонга и от его звука мелко вибрирует не только металл. Даже зубы ноют, когда он ударяет по нервам, и вроде бы звук негромкий, а достаёт до печёнок. Первый удар — готовность, а через пять-шесть минут второй — призыв к завтраку. Второй гонг застал меня перед кабинетом мастера, поскольку куда именно идти на завтрак мне так и не сказали. Обычно я трапезничала с мастером в его кабинете, а как оно будет сейчас, не знаю.

Мастер явился, когда звук затих. И судя по мрачной физиономии, настроение у него отнюдь не радужное. Я поклонилась и решила подождать за дверью пока господин Иснор придёт в норму, но старик кивнул мне на открытую дверь. Пришлось войти.

— Ты завтракала?

— Нет, мастер. Я не знаю, куда идти.

— Разве тебе не сказали?

— Нет, а должны были?

— Ладно, позавтракаем вместе, а на будущее знай: ты трапезничаешь вместе с адептами в большой столовой, рядом с казармой. Ясно?

— Да, мастер.

— Садись.

Он смотрел на меня в упор и кусок не лез в горло. Что опять не так в датском королевстве? После нескольких тщетных попыток позавтракать под пронизывающим взглядом хозяина кабинета, я решительно отодвинула тарелку в сторону, и мастер тут же велел своему челядинцу отвести меня на занятия. Сапоги на ноги, накидку на плечи, капюшон долой, змейка при мне, отросшие волосы метут по плечам, я готова!

Слуга сунул мне холщовую сумку с каким-то причиндалами и буквально поволок за руку. Ветер сорвал с его головы шапку, и мы бегом помчались за вязанным комочком, догнали, а заодно и прибежали к учебному зданию. Одноэтажное строение, украшенное тремя флюгерами, мутноватое стекло немногочисленных окон и грязно-серая краска стен. Ладно, посмотрим, что внутри.

Челядинец торопливо сдал меня на руки приятной даме средних лет, почтительно назвав её 'уважаемая госпожа Неренге'. Дама оглядела меня с ног до головы, выдала короткие валяные ботиночки и велела переобуться. Разумно, не сидеть же весь день в сапогах, запаришься. А уж запашок от потных ног...

К тому моменту, когда надо было идти в учебный класс, меня уже ощутимо потряхивало от предчувствий. Думаю, тут тоже придётся воевать с дураками за свободное от них пространство. Адреналин исправно выбрасывался в кровь не от страха, а от ощущения опасности, что ли. Наверное, так дрессировщики входят в клетки к своим тиграм.

Так и есть, семнадцать пар разноцветных глаз уставились на меня, замершую на пороге. Госпожа Неренге замерла рядом со мной. Умная женщина не стала подталкивать девочку в спину, а дождалась всеобщего внимания, затем вошла, поставила меня перед собой и коротко представила ученикам новенькую. Оглядев адептов, она специально подчеркнула, что принадлежности к роду я не имею, но это не значит, что за девочку некому вступиться.

Госпожа Неренге демонстративно уставилась на красивого мальчишку лет четырнадцати и подчеркнула:

— Говорю один раз для тебя, Ирлег. Любая попытка причинить неприятность Экриме будет тут же пресечена и, сколько я могу судить по страданиям нашего повара, пресечена весьма болезненным образом.

— Кем пресечена, госпожа Неренге? — вежливый до приторности и неприятно ломающийся баритон справа.

— Попробуй и узнаешь, дорогой Эльге. Довожу до вашего сведения, господа адепты, что жалобы на колдующую девчонку не принимаются. Если развернёте целенаправленную травлю, как это у вас принято, на снисхождение господина Ревайни можете не рассчитывать.

— Всё настолько серьёзно, госпожа Неренге?

— Гораздо серьёзнее, чем ты можешь вообразить, Неури, — она слегка подтолкнула меня, — займи место рядом с Дилором, Экрима. Вы появились тут одновременно, поэтому будете работать больше всех, чтобы сравняться с прочими адептами. Подчёркиваю, господин Иснор распорядился, чтобы вы работали вместе, совместно готовились к занятиям и так же совместно отрабатывали практические занятия. Я понятно выражаюсь, Дилор?

— Да, госпожа.

— Экрима?

— Я всё поняла, госпожа Неренге. Благодарю вас.

— Покидаю вас, господа. Наставник немного задерживается, поэтому пока знакомьтесь с новичками.

С этими словами дама покинула класс и плотно прикрыла дверь.

Нас тут же обступили плотным кольцом.

-Ты будешь сидеть с этой замарашкой, — скривился какой-то мальчишка.

Дилор развалился на стуле.

— Завидуешь?

— Кому? Тебе? — издевательский смех, — а себя она в зеркало видела, эта девка?

Я окинула его пренебрежительным взглядом:

— Не хотелось бы мне оскорблять твою уважаемую матушку, — протянула я, — но ты точно уверен, что зачат в законном браке?

Я еле успела отпрянуть от летящего в лицо кулака, но зря беспокоилась. Вылетевшая из рукава кобра обхватила шею засранца и стремительно сжала смертельное кольцо. Прочие зрители шарахнулись в сторону от мелких иголок, заплясавших в воздухе вокруг меня.

Пацан упал на колени, захрипел, вцепившись руками в металлическую петлю.

— Отпусти придурка, — скомандовала я.

Кобра стремительным броском вернулась ко мне, разлеглась на плечах, свесив голову в ямку меж ключами и подчёркнуто-неторопливо приняла в сизое тело остальные иглы. Затем сверкнула глазами и так же медленно уползла за спину, скрывшись за воротом рубашки.

Остальные зрители опасливо отступили и поспешно разошлись по местам. Очень вовремя, вот и наставник. Оказывается, он уже давненько стоит в дверях и внимательно созерцает происходящее.

— Адепт Дродан, по окончании занятий явиться в кабинет господина Иснора.

Страдалец, познакомившийся с моей змейкой, прохрипел что-то вроде 'да, наставник', одарил меня многообещающим взглядом и пошёл в конец класса, на ходу растирая пострадавшее горло. Я прищурилась, в следующий раз сломаю кадык, если не уймётся.

* * *

Первый учебный день заставил меня напрягаться, как никогда ранее. Три занятия наставник Бенрег посвятил повторению ранее пройдённого присутствующими ученикам, и я только глазами хлопать успевала. Из полусотни произнесённых им слов насчитывалось не более десятка понятных, да и те большей частью были предлогами. Обсуждение касалось неизвестного мне процесса или явления магического порядка и изобиловало неизвестными терминами.

Перерывы между уроками длились примерно по полчаса, и мне вполне хватало времени, чтобы окончательно запутаться. Два последующих урока заставили меня по-настоящему отчаяться. О чём шла речь в обсуждениях? Кто или что такое 'маури' и почему оно меняет колер? Словом, непонятного было более, чем достаточно. Представляю, как мне будет весело без здешнего базового образования. И самое странное, лекции тут не принято записывать, почему? Юнцы слушали очень внимательно частенько перебивали наставника вопросами, даже спорить осмеливались, но смысл и предмет споров от меня по-прежнему ускользали.

Дилор явно понимал, о чём шла речь, слушал со всем доступным вниманием, однако почему-то морщился, кусал губы и после занятий спросил, почему я не активировала амулет. Ещё одна новость, в сумке у меня набор из шести амулетов и среди них есть звукозаписывающий! И ни одна зараза мне этого не сказала. Я только руками развела, вот такая бестолочь будет учиться в вашей чёртовой школе.

— Ты, похоже, совсем неграмотная, — протянул пораженный Дилор, — ладно, потом покажу как это делается. Идём обедать.

— Где можно руки помыть?

— Зачем? — вытаращился мой собеседник.

— Затем, что я не могу брать хлеб немытыми руками.

— А почистить магией?

Я обречённо закрыла глаза, теперь ещё и этому умнику рассказывать про несчастную девочку, брошенную неведомо кем на произвол судьбы! За что мне такое наказание? Эту идиотскую легенду я скоро буду читать нараспев, как скандинавскую сагу, подвывая в нужных местах.

Дилор явно ничего не понял, но вынул из моей сумки амулет.

— Держи, нажми вот этот квадрат.

— Зачем?

Он снова закатил глаза под лоб, поэтому я поспешно нажала квадратик, есть! По всему телу пробежала приятная воздушная волна.

— Спасибо, остальные покажешь?

— Потом! Пошли, опоздаем!

— А опоздавшим поесть не дадут?

— Дадут, но я не люблю напрашиваться на отработки.

— Понятно. А какие такие отработки?

Дилор отмахнулся, мол, сама узнаешь, мало не покажется.

В столовую мы входили последними, и пока я оглядывалась в поисках мест раздачи питания, остальные смотрели на нас. Выражения морд самые разные, от равнодушных до пренебрежительных.

— Куда идти за едой?

— Нам принесут, садись.

Пока дожидались служанку я быстро смастерила две простенькие вилки.

— Держи!

— Зачем?

— Принесут еду, покажу. Этой штукой есть очень удобно.

— Слушай, как ты это делаешь?

— Потом расскажу, после занятий.

Расторопная девушка уставила стол тарелками. Я едва со стула не свалилась, куда столько еды? Крепко ухватив девчонку на рукав серого платья, я тихо попросила принести небольшой нож и показала какой длины.

И через пять минут сорок пар глаз следили, как я работаю приборами. Дилор насадил кусочек мяса на вилку.

— И правда, так удобнее, но непривычно, — пробурчал юнец с набитым ртом.

— С непривычки неудобно, конечно. Я тоже долго привыкала.

В старой-то жизни я была левшой, что само по себе не облегчало жизнь, всегда мышку под себя настраивать, планшет слева держать, а на него какая-нибудь зараза всегда норовила сумку поставить. Дверные ручки, рукояти окон, да мало ли что ещё! А здесь я правша, но по привычке пытаюсь взять грифель левой рукой, чертыхаюсь и перекладываю.

До конца обеда нас не тревожили ни словом, ни взглядом. Я доела десерт из неизвестных мне, но очень вкусных ягод, политых мёдом. А мой сотрапезник залпом допил какое-то синее пойло, поданное в отдельном сосуде. Его совершенно отчётливо передёрнуло, я осмотрелась, все остальные тоже исправно давились этой гадостью.

— Можно спросить? — поинтересовалась я, когда Дилор расправил сморщенную физиономию.

— Можно... — отдышался мальчишка.

— Что это вы пьёте такое противное?

— Укрепляющее зелье, такая гадость.

— Угу, а не пить нельзя.

— Нельзя... — эхом отозвался Дилор, — теперь ещё три занятия, и все свободны.

Я протянула ему запоминающий амулет.

— Показывай, пока время есть.

— Нажимаешь вот здесь, он записывает речь.

— А слушать как?

— Надеваешь на шею, нажимаешь вот здесь.

— Ага, а перемотка где?

Дилор вопросительно поднял бровь.

— Ты о чём?

Я мысленно сплюнула, земные аналогии здесь не играют, перемотку ей подавай.

— Он же пишет всё подряд, а если я хочу послушать записанное раньше или позже?

— Поднимешь амулет ко рту и скажешь 'вперёд' или 'назад' или 'стоп'.

— Ну так это и есть перемотка записанного вперёд или назад.

Мальчишка хмыкнул и протянул мне вилку.

— Оставь себе, хотя постой!

Я повертела вилку в руках, простоватое изделие. Надо бы добавить антуражу.

— Что у тебя на гербе изображено?

— Два скрещённых меча и сокол над ними.

Понятно, я смяла в ладонях вилку и Дилорову ложку, жестом усадила его на место, дескать, подожди чуток... Сунула руки под скатерть и прикрыла глаза. А когда достала вилку, Дилор только и смог, что восхищённо ахнуть. Она получилась как раз под его крупные ладони — длинная, угольно-чёрная, с выпуклым посеребрённым рисунком на черенке — два скрещённых меча в длинном овале. Ручка заканчивалась плоской головой серебряного сокола.

— Держи!

— Сколько я должен за такую работу?

— Ничего, кроме спасибо.

— Я не могу принять такой подарок!

— Ладно, пусть это будет вознаграждение. За обучение элементарным вещам. Согласен?

Дилор встал, протянул над столом руку, и мы скрепили договор рукопожатием над разорённым столом. Крепкая рука у этого юнца, я отчётливо ощутила твёрдые мозоли. Мозоли от меча, что ли?

— Ну, не от ложки же, — хмыкнул Дилор.

Я тоже хмыкнула, опять вслух подумала, и когда я отучусь болтать лишнее?

У выхода нас вежливо задержали трое подростков. Все трое по очереди представились моему спутнику с благородными ужимками, принятыми среди господ Нутавы. Их не менее благородные прозвища я пропустила мимо ушей, отстранённо созерцая странное марево над рукоятью кинжала левого мальчишки. Знакомое такое марево. Мёртвый металл, очень похоже! Интересно, в каком могильнике он его откопал? Моя змейка, тоже несущая в своём теле мёртвый металл, отозвалась согласной вибрацией, значит так оно и есть.

Я внимательно всмотрелась в пацана, серые волосы до плеч, карие глаза, лицо сердечком, крупные губы. Так себе внешность, на переодетую девочку смахивает, ручонки опять же тоненькие. Кстати, ни один из господ не удостоил меня вниманием, напротив, все трое смотрели сквозь меня, не считая нужным даже скривиться при виде просторождённой.

Когда они удалились, я придержала за рукав Дилора.

— Ты должен знать, у мальчишки, что слева от тебя стоял, на боку мёртвый кинжал.

— Ты о чём?

— Кто-то откопал лезвие в старом могильнике. И подсунул этому умнику. Или продал задёшево по доброте душевной. Словом, не прикасайся к нему, мало ли. И хозяину кинжала скажи, что мёртвый металл не очень-то полезен для здоровья.

— Откуда знаешь?

— Видела уже.

Дилор взглянул недоверчиво, но всё же кивнул. Следуя вслед за ним на следующее занятие, я едва не растянулась поперёк коридора, споткнувшись о ловко подставленную ногу. С трудом удержала равновесие и едва не врезалась в стену. Обернулась и внимательно оглядела красавчика в тёмном камзоле, недоуменно-невинно поднявшего прихотливо изогнутые брови. Юнец потешно вытянул губки, имитируя поцелуй и в то же мгновение две иголки пронзили сразу обе губы, причём, иглы тут же прорвались снизу-вверх и вернулись к моей змейке, высунувшей из ворота рубахи не только хвост, но и голову.

Невнятный, но очень громкий крик вызвал появление в коридоре очередного преподавателя.

— Что происходит? — негромкий голос основательно проморозил окружающее пространство.

Мальчишка заглатывал кровь, пытаясь сказать что-то обвиняющее, но ни одного внятного слова так и не прозвучало. Я пренебрежительно разглядывала спутников засранца, обступивших нас обоих, пусть смотрят. Чем кровавее расправа, тем нагляднее урок остальным. Уши, губы и нос кровоточат обильно, по себе знаю, так что всё правильно.

Я никого не трогаю, просто иду себе мимо, а вот в этой драной школе всякому благородному засранцу есть до меня дело. Так вот, чтобы дел больше не было, получи полной мерой за попытку уронить на пол девочку младше себя, пусть и простолюдинку.

Я обернулась и примерно прикинула расстояние. Так и есть, если бы я упала (как раз поперёк коридора), то приложилась бы лбом или теменем в стену, вот же скотина!

Толпа адептов мигом рассосалась в стороны и перед наставником остались двое, я и пострадавший. Дилор стоял у противоположно стены. Самого происшествия он явно не видел.

— Говори, — кивнул мне наставник.

Несколькими фразами я изложила происшедшее. Наставник поджал губы.

— Разве подобает девочке вести себя таким образом?

— Разве подобает представителю знатного рода издеваться над теми, кто слабее?

— Но ты могла бы сказать вашей наставнице, госпоже Неренге, а уж она привела бы его в должное состояние.

— Я предпочитаю платить свои долги сама, господин учитель. А кроме того, любой из присутствующих здесь весельчаков теперь поостережётся воевать с девчонкой моложе себя на четыре-пять лет.

— Я доложу господину Иснору о твоём поведении.

Я пожала плечами, Иснор разумник, так что правого и виноватого он определит быстро. О моём поведении, обалдеть! А о поведении пострадавшего ни слова? Я хмыкнула, и наставник поспешно сказал:

— Ступайте на занятия.

Название следующего предмета озвучили специально для новичков, 'История магических войн королевства Нутава'. Я включила запись и с интересом выслушала патетический рассказ о великом маге Игоэре Смертоносном, успевшем не только вырасти в великого чародея, но и героически переломить ход войны с пресловутыми островными магами.

Не спорю, повествование было связным, интересным, в нужных местах слушатели затаивали дыхание, стискивали кулаки, сопереживая великому магу и всё такое прочее. Я скорчила гримасу в такт собственным мыслям, а поскольку сидела прямо перед наставником, он мгновенно отреагировал:

— Ты в чём-то сомневаешься, девочка?

Я вскочила из-за стола.

— Сомневаюсь, господин учитель.

— В чём именно?

— Историю всегда пишут победители, господин учитель. А сколько мне известно, в той войне победителей не было, поэтому я хотела бы прочесть эту историю в подлиннике.

— Ты полагаешь, что тебя допустят к священным книгам королевской библиотеки? — прищурился наставник.

— А разве в школе нет собственной библиотеки?

— Разумеется, таковая имеется, только вот доступа к ней адепты не имеют.

— Странно, разве они не должны получать лучшее в стране образование, как это и подобает знатным особам? Я могу понять, что выгодно держать в неведении простолюдинов, но господа должны обладать всей полнотой знаний, дабы управлять своими ленами в соответствии с законами государства.

— Ты можешь принести жалобу господину Иснору, и он рассмотрит её в установленном порядке.

— Мне нет нужды жаловаться, господин учитель, и даже если бы таковое желание возникло, то не откажите в любезности подсказать на что, по вашему мнению, я должна пожаловаться?

Наставник поджал губы, как капризная барышня.

— Ты можешь сеть, девочка.

Я молча опустилась на свой стул, Дилор, сидящий рядом, пнул меня коленом и весело показал под столом колечко из среднего и большого пальца. Угу, одобряет он.

Три урока этой истории минули очень быстро и вот я бреду к мастерским, размышляя о неизбежном. Так называемая учёба в этой милой школе выглядит сущим издевательством, по крайней мере надо мной. Базовых знаний у меня нет, библиотека недоступна, окружение не то, чтобы враждебное, но и не дружественное.

И самое подозрительное, наследник рода Дейниз что-то очень уж быстро сменил гнев на милость, вчера слюной на полметра брызгал, добиваясь смертного приговора для плебейки, а сегодня чуть ли не шефство взял над неумехой. Мальчик поумнел? С чьей подачи?

Подозрительно. Посмотрим, найдёт ли он меня перед ужином. Если найдёт, тогда я права, с ним уже поработал особист и прочие умельцы. Если нет, то мне следует слегка приглушить паранойю и озаботиться собственным невежеством, причём, озаботиться в первую очередь, для чего сейчас побеспокоим господина главного кузнеца Йонгуста. А то ведь слишком просто ему жилось до сих пор.

Начальник всея кузнецов нашёлся не сразу, трое опрошенных послали меня в одно и то же место, но его кузнечество оказался приглашённым в главный дом. И мне пришлось полчаса торчать в холле (дальше плебейку не пустили, рылом не вышла), переминаясь с ноги на ногу, пока господин Йонгуст не изволили спуститься с главной лестницы.

Выражение его лица ясно говорило 'не тронь меня' всем, имеющим глаза. Рот сжат, кулаки стиснуты, а шаг настолько тяжёл, что мне показалось, будто ступени каменной лестницы жалобно поскрипывают. Что это с ним? Увидев меня, он махнул рукой 'на выход' и двинулся к своей резиденции, шагая столь широко, что я едва поспевала за ним рысцой.

Уже на ступенях крыльца мастерских господин Йонгуст глубоко вздохнул, с силой выдохнул воздух, затем взял меня железной десницей за локоть и поволок в кабинет. Вызванный генеральским криком слуга, быстро притащил вино, скудную закусь, два стакана и проворно шмыгнул за дверь, от греха подальше.

Вполне ожидаемо ко второму стакану прилагался господин Карионг, начальник здешней тайной службы. Приятно осознавать, что мозги у меня ещё не высохли, ибо недавнее предположение подтвердилось целиком и полностью, есть в этой школе тайные стукачи. То ли это простые магические жучки, то ли слуги, то ли представители из господ, не важно. Они есть и уже успели донести Иснору о вольнодумстве просторождённой девки.

Записывающие амулеты там присутствовали в полный рост, так что все мои словеса записаны со всем тщанием, прослушаны и благополучно донесены до слуха тех, кому всё это интересно.

Зачем я это затеяла? Самое смешное в том, что не преследовала определённой цели. Просто в одну из ночей, лёжа без сна, пыталась привести в равновесие себя и окружающую меня действительность.

После долгих раздумий я определила для себя главную роль в этом мире. Героини типа Жанны Д'Арк из меня не получится, верный меч и орда союзников мне тут не светит, да и воевать не с кем. На баррикады и в разведку я точно не пойду, не тот характер. Разрушать старый мир я вовсе не намерена и бороться против угнетения всеми силами не имею ни возможности, ни желания. Зато вовремя обронить нужное слово — это я могу. Да не перед крестьянским сходом обронить, а в присутствии тех, кто способен это слово правильно истолковать в силу полученного образования и воспитания.

Опасно? Наверное, опасно, а что вы, господа посторонние личности, предлагаете? Смирно ложиться под 'самого сильного огневика своего поколения'? Излишней стыдливостью я не страдаю в силу возраста, и сама идея заполучить в постель не самого противного мужика отторжения не вызывает, мало ли чего в жизни не случается? Однако даже смутный намёк на демонстративно-циничное использование живого человека в качестве репликатора приводит меня в холодную ярость. Это, на минуточку, крайне напоминает обыкновенный фашизм с концлагерями и господином доктором Менгеле! То есть я не человек сама по себе, я вообще никто, просто сосуд для вынашивания потомства! Причём, совершенно посторонние дяди решают с кем и когда мне возлечь с целью наполнить сосуд. Как говаривал мой сын, кто много прыгает, рано или поздно обязательно допрыгается. Полагаю, господа маги допрыгаются, ибо всякому фанатизму должен быть предел, а если его нет, то пресловутый предел можно изобрести.

Интересно, а самого огневика полностью ввели в курс дела? Или предпочитают использовать мальчика втёмную? Если первое, то мне придётся солоно, а если второе, то в этой тёмной луже можно попробовать побарахтаться. И господа волшебники явно не опасаются реакции папаши Дилора, а ведь он возглавляет не самый слабый клан в Нутаве. И опять же тут есть два варианта: здешние умники либо ввели папашу в курс дела, либо господин Ревайни единолично принял нужное решение.

Есть и третий вариант: всё вышесказанное есть плод моего больного воображения, ну, или у меня самая настоящая мания величия, да ещё и в крайне запущенной форме.

Пока я рассматривала узоры ковра кабинета моего непосредственного начальника, оба мужика мастерски держали паузу, рассматривая девочку змеиными глазами.

Конечно, им ничего не стоит размазать меня по стенке, велеть запороть, прилюдно казнить или отдать палачу, чтобы всласть насладиться пикантным зрелищем дурочки, которую (кровь из носу) надо обломать до удобоваримого состояния. Вот только они и понятия не имеют, что мне на такой исход плевать. Конечно, пожить хочется, но умирать я не боюсь.

Я не рвалась в этот мир, поэтому и переделать его никак не стремлюсь, и ничего не требую от окружающих. Этакий здоровый фатализм, замешанный на осознании того, что первая жизнь прожита не самым поганым образом, дети (свои и приёмные) выросли нормальными людьми и давно уже встали на крыло. В этом же мире меня ничего не держит, ибо якоря отсутствуют, объектов для шантажа днём с огнём не найдёшь, а 'поводок' ещё надо придумать.

Да и не получится меня ломать, я умру гораздо быстрее, чем палач попробует проявить своё искусство. Долго ли умеючи? А я теперь умею. Долгие тренировки с даром и наработка умений отдать правильный приказ и большой привет! Была Экрима, да вся вышла, господа хорошие!

Многое я уже умею, спасибо Наваргу. Пребывание в княжестве Варг научило так концентрировать ненависть, что в жилах давно переливается не кровь, а змеиный яд.

Достали...

— Что ты себе позволяешь, просторождённая?

Я вскинула глаза на особиста. И что дальше? Отвечать? На риторические вопросы отвечать не принято даже в Нутаве.

— Кто вложил в твою голову эту крамолу? — это господин главный кузнец.

Странные люди эти нутавцы! Мозгов не хватает понять, что дети простолюдинов, женщины и нищие — это самый толковый народ в мире, умеющий не только жить в мире с собой, но и выживать в любой среде. На мужском снобизме можно сыграть, они вечно недооценивают вторую половину человечества, ибо дело известное — баба, волос длинный, ум короткий. Отказывать женщинам в уме — это как-то даже не по-мужски, хмыкнула я.

Присутствующие молчат, и я молчу. Вам надо, вы и формулируйте свои смешные претензии. Когда некая сторона выдвигает обвинения с глазу на глаз, лучшая тактика слушать, пожимать плечами и ни в коем случае не оправдываться. Если промолчать достаточно долго, оппонент сам придумает обвинения, обоснует их и примет решение, которое сам же и озвучит. Главное, внимательно слушать и готовить контраргументы пока противная сторона вылезает из штанов в попытках вызвать должную реакцию.

Тактика оправдалась.

Как ты смеешь, девчонка, обвинять уважаемого наставника во лжи? О, мастер Йонгуст разродился, наконец-то! Так он всё-таки правду говорил, ваш наставник?

Кто вложил в твою голову эти мысли? Господин Карионг, вы дурак? Ха, ещё бы спросил, на чью мельницу я лью воду.

Кто заставил тебя сделать такие выводы во всеуслышание? Хм, а какие именно выводы?

И наконец прозвучал правильный вопрос:

— Что же ты молчишь?

— Наставник Йонгуст, если вы зададите вопрос, я на него отвечу.

Старикан сузил глаза.

— Ты что, глухая?

— Нет, наставник, на слух не жалуюсь. Я просто-напросто не понимаю, о чём вы спрашиваете. Со всем уважением хочу заметить, что вопроса вы так и не задали.

Особист поднял руку и Йонгуст выдохнул воздух, а затем плотно сжал губы.

— Я прослушал твоё выступление на занятиях по истории, девочка, — мягко сказал Карионг, — и хотел бы выяснить, кто именно вложил тебе в голову эту мысль?

— Если вы сформулируете, о чём именно идёт речь, я охотно отвечу, господин Карионг.

Особист хмыкнул.

— Речь идёт о намеренном сокрытии знаний от лиц благородного сословия.

— Скорее о намеренном искажении знаний, — хмыкнула я, — а разве нет?

— Отвечай на вопрос! — голос обдал меня холодом.

Я пожала плечами.

— Отвечаю: доступ к книгам закрыт для всех адептов. Повторяю, для всех! В том числе для лояльных к власти, для бунтовщиков, для несогласных, согласных и недовольных. По-моему, вывод сделать нетрудно, любой учитель сможет вложить в голову ученика нужные знания, снабдив их акцентом, выгодным власти. Отсюда вывод: короне не нужны слишком умные подданные. И понятно почему. Проще всего управлять баранами, покорно идущими на бойню. Конечно, баранов можно ещё и сталкивать лбами на узкой дорожке, тоже помогает справиться с недовольными. Вот и всё.

Особист внимательно взглянул мне в глаза. Что-то он напрягся. Незаметно, но ощутимо в мою сторону потянулись какие-то призрачные протуберанцы, огладили по затылку мягкими лапами, скользнули к солнечному сплетению и исчезли.

Маг поморщился, прикоснулся к виску, ага, головная боль пришла. Госпожа Натиа говорила, что разумники всегда получают откат от неудавшегося сканирования. То-то собеседники Ревайни в том дорожном шатре виски растирали после беседы с девчонкой. Особист откинулся на спинку хозяйского кресла:

— Странные мысли для просторождённого ребёнка. Кто ты?

— Я человек. И господин Наварг, и господин Ревайни определили меня, как чрезвычайно странного ребёнка со знанием жизни, присущим взрослой женщине. Один из спутников господина Ревайни решил, что я одержима металлом. Вы можете вынести обо мне собственное суждение. Но скажу сразу: я ничего не знаю о том, кто я, откуда и почему оказалась в княжестве Варг. Можете меня на кусочки резать, но это всё, чем я могу порадовать лично вас.

— Зачем тебе понадобилось озвучивать собственные домыслы?

— Если вам доложили правду, то я не рвалась высказывать свои мысли, учитель задал вопрос и сам пожелал услышать ответ.

— Я знаю, — ухмыльнулся Карионг, — но мне доложили также, что ты улыбалась очень уж насмешливо.

— Ну, разумеется, господин Карионг, ибо учитель явно перестарался с пафосом, да и вообще такое количество сладкого очень трудно усвоить за один раз. И несуразиц в его повествовании хватало.

— А именно?

— Он упомянул об островных магах как о неумелых повелителях погод. А ведь их лидер потопил половину соединённого флота тех стран, что воевали против Островов. Если послушать учителя, то потери флота составили пару десятков галер, а это ложь, если называть вещи своими именами. Интересно, те сказки, что он озвучивает на уроках, ещё кто-нибудь слышал, кроме учеников? Столь откровенная фальсификация не делает чести этой школе. И не думаю, что господин Иснор одобрит откровенную подтасовку фактов. А уж как к этому отнесётся господин Ревайни....

— Значит, ты читала об этой войне?

— Да, ещё в Варге мне довелось прочесть странную летопись, причём, её подлинность подтверждена печатью самого Наварга. Там упоминалось, что островная королева Нарумани принесла в жертву собственное дитя, дабы ослабить воинов Нутавы и ей это вполне удалось.

Оба собеседника словно уплывали от меня, так менялись их лица, а остановившиеся глаза, казалось, видели нечто совсем другое, а вовсе не девчонку, упрямо гнущую свою линию защиты. Я даже поёжилась — таким отстранёнными стали их лица, кожа натянулась, и вообще оба мага как-то тяжело осунулись.

И я вспомнила, что последняя война отгремела всего-то десяток лет назад и, должно быть, не все раны ещё затянулись, не все потери преданы забвению, вон как их корёжит.

После продолжительного молчания меня строго предупредили о недопустимости подобных высказываний, сто раз напомнили о субординации, моём зависимом положении, а также о женской скромности (а это тут причём?) и выставили вон с приказом явиться на отработки к учителю истории не позднее завтрашнего вечера.

— Ты будешь примерно наказана, Экрима!

Я поклонилась обоим магам и строевым шагом покинула помещение. Ноги подогнулись уже в собственной комнате и меня накрыло откатом, всё-таки детский организм и соответствующая ему психика время от времени дают сбой. Я рухнула на твёрдое ложе и мгновенно ушла в сон...

* * *

Проснувшись среди ночи, долго не могла сообразить, куда следует идти по зову природы, зато вспомнила дорогу к купальне. Не спорю, искупаться глухой полночью дурацкая затея, но тело и душа настоятельно советовали принять ванну и сменить одежду. Чёрт, голова чешется, одежда пропотела, кошмар какой-то, не девочка, поросёнок немытый! Для полного счастья не хватало, чтобы наставники и господа аристократы затыкали носы при моём приближении.

Я бесшумно скользила вдоль почти неосвещённого длинного коридора, стараясь не выронить свёрток со сменной одеждой. Приходилось ощупывать левую стену, отсчитывая двери. Купальня вроде как седьмая дверь слева.

Стоп! Что за...? На границе слуха мелькнули невнятные голоса, я мгновенно вернулась в двери, приложив ладонь к металлу замка.

-... снова.

— Не уверен, господин Иснор.

— Я отдал распоряжение, ты не понял ещё?

— Я наследник рода Дейниз, вы не забыли?

Ха! Да это Дилор там беседует с нашим некромантом. Наследник в мастерской кузнецов. Среди ночи. Беседует с главным магом. Интересно, они что, другого места не нашли?

— Я приказал заниматься вместе с девчонкой, наследник.

— А я вам говорю, что дверь была закрыта.

О как! Значит, ещё вечер.

Маг откашлялся.

— А постучать в дверь ты не догадался?

— Господин Иснор, — раздражённо сказал мальчишка, — я не понимаю зачем вы заставляете нас общаться. Не отрицаю, я обязан этой девчонке жизнью и, разумеется, готов отдать долг в любой момент! Но с какой целью вы подсовываете мне эту простолюдинку? С подобной внешностью она даже в наложницы не годится! Вы ноги её видели? И последний вопрос... на какой помойке вы её нашли?

Браво, мальчик! Тебе осталось только понять, что наше совместное заключение было аккуратной провокацией, призванной подружить двух непримиримых подростков с известной целью. И опять новости, тут есть институт наложниц! А значит, есть соответствующие учебные заведения? Не с улиц же господа аристократы красивых девок подбирают? Кстати, кого из нас нашли на помойке — это ещё вопрос. Я нисколько не оскорблена этим предположением, просто забавно, что даже этот сопляк с другой планеты, как и земные подростки, первым делом смотрит на ноги.

Дальнейший разговор не содержал ничего интересного. Они обсуждали план занятий, вспоминая каких-то общих знакомых и самое главное, мальчишка так и не узнал о предполагаемой цели господ интриганов. Это плюс. Запомним. К плюсам следует прибавить и то, что подружиться со мной Дилор согласился, правда, скрепя сердце. Голоса внезапно стали громче, приблизились, и я поспешно нырнула в глубокую нишу у дальней двери.

Собеседники направились по коридору прочь, вот и лестница заскрипела, я осторожно выглянула из тени. Ушли!

Это я вовремя зашла.

А всё же как ловко господин Иснор заболтал мальчишку! Достаточно было магу припомнить прошлую войну, доблестного папашу юного мага, рассказать пару баек про совместные подвиги во славу короля и отчества, и получите-распишитесь, юнец перестал думать, углубившись в обсуждение тактики и стратегии. Тоже мне, наследник рода! Такого сверчка обвести вокруг пальца дело нехитрое, явно балованный мальчишечка, которому папаня и наложницу предоставил, и обучил кое-чему магическому, да и нужды это папино дитятко не знало. Учтём-с.

Купальня, слава здешним богам, работала, так что я зашвырнула грязную одежду в здоровенный ларь, наполнила лохань горячущей водой из бочки и не отказала себе в удовольствии посидеть в глубокой посудине, согреваясь до самых пяток.

Обратный путь оказался не столь удачным, я столкнулась нос к носу с господином Иснором. Он даже за плечо меня придержал и поторопился осветить лицо крошечным светильником.

— Экрима?

— Добрый вечер, господин маг, — я отвернула лицо от света, оберегая глаза.

— Почему бродишь?

— Из купальни иду, господин Иснор, извините. Просто вечером долго занималась, прослушивая амулет. И под его бормотание уснула.

— И как успехи?

— Боюсь, что никак, господин Иснор. Мне решительно не хватает начальных знаний по части магии преобразований. Из всей лекции я поняла хорошо, если сотню слов.

Маг погладил подбородок.

— Я подумаю, что можно сделать. Но до особого распоряжения ты обязана посещать занятия.

— Я поняла, господин маг. Но как быть, если наставник задаст вопрос по прочитанному? Я же не просто опозорюсь, как неуч, тут и о другом надо подумать.

— О чём это?

— О репутации господина Йонгуста. Вы назначили его моим главным наставником. И разрешите просьбу?

— Слушаю.

— Можно я буду рисовать на уроках? Надо тренировать навыки, я почти разучилась держать грифель.

— Я распоряжусь, чтобы тебя не беспокоили опросами на занятиях, но ходить на них будешь. Незнание основ помешает усваивать новые знания, это понятно, но желательно, чтобы ты привыкла к незнакомым терминам.

— Разумеется, господин Иснор. А рисовать можно?

— Разрешаю. Необходимое тебе принесут утром.

— Весьма обязана, господин маг, — я склонилась в благодарном поклоне.

— Ступай, надо отдохнуть, тебе крепко досталось.

Я обозначила поклон и пошла к себе. Если бы не ты, то и не досталось бы, пожалел волк кобылу. Наш господин Иснор просто сама доброта, как и его особист. И кстати, тот и вовсе не из простых свиней свинья, достаточно на руки посмотреть, небось, тяжелей стакана сроду ничего не поднимал. По всему выходит, что господин Карионг не воин, зато на короткой ноге с магией разума. И вообще он не из крестьян. Может быть и не аристократ, но явно не из бедной семьи. Я обратила внимание, что одежда его изготовлена из дорогой ткани, а такое не каждому здешнему магу по карману.

И вот интересно, как они уживаются меж собой, эти двое? Ну, если судить по тому, что я видела на пресловутом допросе, уживаются вполне мирно, да и понимают друг друга с полпинка. Боевые товарищи, нет? Росли вместе? Скажем, названные братья. Иснор может и бастардом быть. В Нутаве не гнушаются жениться на простолюдинках, привлекая свежую кровь. Законами не запрещено вводить в род иностранок, как в Варге, поэтому и вырожденцев тут не видно. Очень приятные лица, есть и красивые, причём, красивых даже больше, чем просто благообразных. Вон достаточно на Дилора взглянуть, ещё пару лет и это будет смерть девчонкам.

И ещё у меня куча вопросов в наличии. Например, есть тут средний класс? Должен быть, как иначе-то? Надо же куда-то определить купечество, господрядчиков или простых рантье. А что? Получил наследство и живи себе на проценты, почему нет? Есть тут такие, точно говорю, поскольку банки присутствуют в полный рост. Ага, к уже названным прослойкам относим и банкиров. Эти-то вообще могут быть государством в государстве, если король дурак.

Но его величество Филрой далеко не дурак. Бабник — это да, но не дурак. Я сужу по тому, что бастардов мужского пола у него нет, девки есть, аж четыре штуки, а мальчишек — увы. Только трое законных сыновей от законной супруги, которая, по слухам, тоже не гнушается противоположным полом.

Я уснула незаметно, смутно ощущая, как змейка соскользнула с предплечья на пол.

* * *

На завтрак я еле поспела, разоспалась некстати, поэтому неслась к учебному корпусу, как на крыльях. В дверях едва не столкнулась с рослым адептом, он вовремя посторонился, так что в холл я влетела, как птичка. Не поручусь, что мальчишка не помог магией воздуха, очень уж резво меня внесла нелёгкая. К счастью, затормозить успела, а то бы точно в стену влипла. Обернулась и показала пацану большой палец. Тот осклабился — точно, помог! Удачно получилось!

В столовой выбрала маленький столик, уложила на соседний стул рисовальные принадлежности и занялась едой. Но моё уединение длилось недолго, на тарелки упала длинная тень. Мысленно застонав, подняла глаза на тощего мальчишку в тёмном камзоле.

— Можно составить тебе компанию?

Я слегка опешила, это что-то новенькое, аристо не гнушается плебейкой? Но проворно встала и сгрузила рисовальные принадлежности на пол.

— Садись.

Служанка проворно выставила на стол синее пойло в маленьком кувшинчике и уставила половину стола тарелочками.

— Меня Ивар зовут, — проговорил мой визави с набитым ртом, — а ты Экрима, я знаю. И у тебя змея есть. Мне исполнилось одиннадцать лет, а тебе?

Ивар, надо же, прямо потомок викингов!

— Мне двенадцать, я уже старая, — проворчала я.

— А наставник Дайрин сказал, что твоя змея живая, — малец жевал, как хомячок, передними зубами, — точно живая?

Забавный человечек, чем-то на соседского сына похож, тот тоже рыженький и мордаха, как у шкодливого кролика, и носишко так же шевелится!

— Ну, живая! И что?

— А покажешь? — он даже жевать перестал.

— Смотри.

Повинуясь просьбе, змейка подчёркнуто медленно выползла из рукава на стол, так же медленно встала на хвост, раздула капюшон и непримиримо сверкнула алыми глазками.

— Ой!

Мальчишка выронил хлеб на тарелку, но не испугался ни капли, а наоборот, потянулся погладить опасную гадину. Она метнулась вперёд, обвилась вокруг детской руки и внимательно взглянула пацанёнку в глаза. Странный ребёнок даже не дёрнулся, а заворожённо уставился в змеиные глаза. Ничего себе, они даже качаются в такт!

— Она разговаривает? — шёпотом спросил малец.

— Нет, она же не человек.

— Красивая, — прошептал мальчик.

И погладил распахнувшуюся пасть, даже зубы ядовитые потрогал. Ничего себе тут детишечки!

— А не боишься, что укусит?

— Не, — малец с неохотой отпустил кобру, — я же из рода Алмазной Змеи, единственный наследник, как-никак. Змеи меня слушаются.

Обалдеть.

— А позвать какую-нибудь змею можешь?

— Позвать могу, но без толку, — малец выпил синюю бурду и передёрнулся.

— А что так?

— Змеи зимой спят, — снисходительно объяснил он тупой собеседнице, — тебе понравится ползать по снегу? Ну вот, и змеям тоже не нравится. Пошли, сядешь со мной.

— А чего вдруг с тобой?

— А с кем? Эти-то... — он указал пальцем за спину, — все, как один аристократы.

— А ты?

— А я признанный бастард рода, последний в роду Змеев. А ты кто?

— Да, пожалуй, что и никто, — задумчиво произнесла я, вставая, — ладно, сядем рядом, я не против! Правда, тут ещё и наследник рода Дейниз примажется.

— А этому чего надо?

— Нам обоим велели держаться вместе.

— О! Понятно.

— Что понятно-то?

— Надеются создать тандем, — пояснил пацан, воровато оглянувшись.

Я опустилась на стул. Ещё новости!

— А поподробней можешь объяснить?

Пацан незаметно оглянулся, щёлкнул пальцами.

— Погоди, перекрою звук. Ну вот, теперь не услышат. Это вообще-то не слишком доступные сведения. Я подслушал, как дядюшка, чтоб ему сдохнуть, мечтал вслух.

— Что-то не похож ты на знатного наследника. Больно кручёный.

Пацан хмыкнул.

— Так я ведь до десяти лет, считай, на улице жил. Я случайно получился, отец маму выбрал в наложницы, а потом умер, мы и сбежали, мне тогда года два было. Мы в столице на улице Попрошаек жили. А это такая гадость, я тебе скажу.

— Так что там с тандемом-то?

Ивар снова щёлкнул пальцами.

— На занятие пора, вечером расскажу. Ты где живёшь?

— В мастерской кузнецов.

— Ага, знаю. После ужина поговорим, ладно? Мне ещё к занятиям готовиться.

— Вместе и подготовимся, приходи.

Малец встал, отодвинул мой стул, джентльмен, надо же! Он небрежно подхватил с пола мои рисовальные причиндалы и поволок их в комнату для занятий.

... Надо ли говорить, что до ужина я просто извелась от любопытства? С первой минуты занятий включила свой 'диктофон' на запись и достала грифель.

Буду рисовать, в классе много очень характерных лиц, особенно хорош вон тот подросток слева. Красивое чеканное лицо, раскосые глаза оливкового цвета, а рядом изящный юноша с иссиня-чёрными волосами до лопаток, мне видны только высоко поставленное маленькое ухо, контур щеки и уголок рта. Вот он обернулся, ах, какое лицо! Большеглазый, острая лисья мордочка, прихотливо изогнутые тонкие губы, чёткие брови, просто кицунэ со старинной гравюры! Так я его и нарисовала — свернувшийся колечком черно-бурый лисёнок, остренький нос прикрыт пышным хвостом и сквозь мех проглядывает блестящий чёрный глаз.

Говорилка честно записывала лекцию по странному предмету, название которого мне никто не озвучил, но это и неважно сейчас. Чёрный грифель летал по бумаге, а я всё пыталась понять, что за сюрприз мне посылает судьба-шутница.

Значит, признанный бастард рода Алмазной Змеи, как интересно! А куда подевались прямые наследники во главе с папашей этого Ивара? Войнушка местного значения? Горный обвал? Интриги наследников?

Дядюшка там ещё какой-то, видимо, опекун, мальчишка-то несовершеннолетний. Но очень себе на уме хлопчик, явно неглупый и по виду этакий неглупый шустрик на подхвате у серьёзных людей.

Значит, родня выставила наложницу с отпрыском за ворота? Вот это вряд ли, скорее всего, мамаше посулили полный мешок неприятностей, или просто запугали, пригрозив расправиться с сыночком. Вот она и подалась в бега с мальчишкой, поселилась в столичном бидонвилле, чтобы наследнички хозяина не нашли. Улица Попрошаек, надо же! И ведь на что-то они жили, а значит, были деньги, пусть и небольшие. Мальчишка, пари держу, и работал, и приворовывал помаленьку, если мог это сделать безнаказанно.

Куда же делась его мать? О ней он и слова не сказал, только дядьку сквозь зубы упомянул, причём так скривился, что гримаса вполне тянула на нецензурное ругательство.

Три часа этой тягомотины, перемежающейся получасовыми перерывами закончились. Целый час я и мой сосед провели в бездарных беседах с наследником рода Дейниз, он прилип к нам, как банный лист к известному месту. Мало того, что вставлял замечания в рассказы Ивара о столичном житье-бытье и всячески мешал нам поговорить по душам, так ещё и рожи корчил, стоило мальчишке высказаться не совсем куртуазно.

Как на мои глаза, пятнадцатилетний наследник явно проигрывал юному гаврошу в живости характера и образности выражений. Малец высказывался кратко, ёмко, правда, не всегда прилично. Зато знатный наследник заворачивал настолько изысканно-сложные деепричастные обороты, что оба мы, Ивар и я, иной раз теряли нить разговора, переглядывались и переспрашивали.

После обеда, который торжественно прошёл под негодующими взглядами Дилора, мы отправились на уроки общеимперского языка. Здесь наследник от нас отвязался, поскольку этому языку, слава здешнему Всетворцу, был обучен. Я мысленно перекрестилась.

— Слушай, можно я буду тебя звать Кри? — Ивар подтолкнул меня локтем.

— Ладно!

— А ты меня Варом зови, угу?

— Договорились. И знаешь, этот аристократический птиц поговорить нам не даст.

— Ну да, я понял.

— Можешь что-нибудь придумать, чтобы он хоть на сегодня отвязался? Была бы я магом, устроила бы ему почесуху на пару дней.

Мальчишка поморщился.

— Я с ним разберусь и после ужина тебя найду.

— Ты поосторожней, он магией с четырёх лет занимается, сам хвастался.

— Я и без магии справлюсь, — хмыкнул малец.

— Ну-ну!

* * *

Ивар справился. Всего-то за ужином подсыпал господину наследнику нужного порошочка. И когда только успел, я же в оба глаза за ним следила, однако так ничего и не заметила. Спустя часок после трапезы наш аристо отправился на встречу с лекарями по поводу неконтролируемой болезни кишечника. Бывает.

В мою дверь еле слышно постучали. Я повернула ключ и на пороге возник обвешанный амулетами последний из рода Алмазной Змеи с сумкой, набитой книгами, и свёртком подмышкой.

— Держи! — увесистый свёрток прилетел мне в руки.

— Чего ты туда напихал?

— Послал слугу за южными фруктами, ты себя в зеркало видела? Кожа да кости. Я, когда заболел, меня вАрикой кормили. Вот и ты ешь.

— А зачем она нужна?

— Ну, в ней всякие полезные штуки есть, мне мамин лекарь ещё когда говорил, мол, от истощения помогает. А ты вообще против света прозрачная.

— Спасибо, — ошарашенно проговорила я.

— Ай, — отмахнулся мальчишка, — это тебе спасибо!

— А мне за что?

— Да не хлопай так глазами, я поясню. Ну, ты сама видела, вот нас тут семнадцать адептов, шестнадцать из знатных семейств. Видела? Ну вот появляюсь я, весь настолько просторождённый, что им сам Всетворец велел из меня слугу или там подпевалу сделать.

А, ну понятно! Дедовщина в полный рост.

— Небось, у самых знатных и своя свита имеется.

— Имеется, — кивнул Ивар, — зато теперь есть ты и вдвоём уже можно повоевать.

— Угу, это я завсегда пожалуйста, но сначала желательно договориться о границах нашего сотрудничества.

Малец покивал.

— Я законы знаю, не сомневайся, Кри.

— Ты о чём?

Он поморгал.

— А ты о чём?

— Знаешь, Вар, я совсем ничего о себе не знаю, этой осенью меня на дороге нашли в бессознательном состоянии. Я и понятия не имею кто я и что.

Малец сосредоточенно уставился на собственные руки, поднятые к лицу.

— Так, если я правильно понял, ты никакому клану не принадлежишь.

— Ну да! А что, по мне незаметно, что я не из знатных?

— Да как-то сразу и не поймёшь, пока ты не заговоришь. Больно говор у тебя интересный!

Опа! Ещё и какой-то акцент присутствует?

— А на что говор похож?

— Да сразу и не скажешь, вроде как аргунцы так 'ши' выговаривают, но вот 'ар' они произносят кратко, а ты раскатываешь звук, как орехами гремишь. Непонятно в общем. Но хорошо то, что ты безродная, понимаешь?

Я опешила.

— Да что же тут хорошего?

— Ты заключала магический договор с господином Иснором?

— Нет?

— А с кем-нибудь ещё?

— Тоже нет.

— Вот то-то и оно, — Ивар воздел палец кверху, — я или любой другой наследник может принять твой вассалитет, понимаешь? И никаких тандемов!

— Ладно, обо мне потом! Что там с тандемом-то?

Малец опять щёлкнул пальцами.

— Погоди. Не всё сразу. Сначала полог молчания, а потом поговорим. На вот книги, разложи на столе, вроде мы учимся. И дверь на ключ закрой.

— Не надо, подозрительно.

— Да? Ну ладно. Ждём пока. Как звякнет, значит можем болтать спокойно.

Раздался мелодичный звон.

— О! Наш маг не обманул значит, — малец потёр ручонки и распахнул первую попавшуюся книгу.

И мы поговорили. Странные и неприятные дела творятся в Нутавском королевстве. В данную школу этого шустрика запихнул дядюшка (большие деньги заплатил кому надо, Кри), а иначе пацан пообещал пойти в разнос и смыться из дома.

Я заикнулась было, мол, напугал ежа голым задом. Но Ивар добросовестно стоял на своём. Если он уйдёт, дядя его не отыщет и с ищейками Гнея (а это ещё кто такие?), ибо магия Алмазной Змеи досталась ему вся, без ограничений, вот так, Кри! А коли вся наследная магия его, то мальчишка не только может колдовать в полный рост, но и способен исчезнуть в любой момент и его не найдут даже по магическому следу. Учиться дома бастард-наследник не пожелал (дурак я что ли, Кри?).

— Этот сын проклятого отродья, братец двоюродный, убил отца на поединке. Если честно, я бы папаню и сам убил. Но кузен этот с моим дядюшкой заодно! А тот спит и видит меня со своей дочкой окрутить. Тандем ему подавай!

Ну что же, мне всё понятно. Пока жив наследник крови, дядя до наследных имений и припрятанных деньжат не доберётся, магия испепелит. А вот если наследник сгинет, тут вариант один и беспроигрышный. Правда, гибель единственного прямого наследника (пусть и бастарда), да ещё и вскорости после смерти папаши расследовать будут серьёзно. Здешний король такие вещи на самотёк не пускает, так что дяде светит в лучшем случае каторга, а в худшем интересная казнь.

Словом, после сумбурного рассказа в сухом остатке имеем семейную трагедию, где разменной монетой послужила жизнь его матери, которую мальчик спасти не успел, и вообще всего пары часов не хватило. А ведь у них уже всё было сговорено и место на судне было, и вывезли бы их с мамой из Нутавы морем. Если бы план удался, всё было бы хорошо.

Однако тщательно составленный план испортила череда смертей. Год назад умер законный наследник его отца, а сам отец погиб на дуэли! И эти чёртовы фамильные маги в тот же день обрели бастарда и ничем иным, как магией крови. В огромной столице быстро отыскали мальчишку и едва ли не с подножки каретной сняли вместе с матерью! Не разобравшись, мама кинулась спасать сына, но не успела призвать свою слабенькую магию. Её городской стражник убил, выслужиться захотел перед могущественным родом, скотина! Как я поняла, мальчику досталась магия вся и сразу, так что убийцу он тут же распылил на атомы, да только маму этим не вернёшь.

Мальчика, обрётшего наследную Силу и разъярённого нелепой гибелью единственного родного человека, едва смогли скрутить шесть родовых магов, а иначе он бы половину городского квартала разнёс в пыль. Его держали Силой аж шестеро, а ещё двое надевали магические браслеты на руки-ноги и обруч на голову.

Он побесился в магических путах с недельку, постепенно сладил с наследной магией и наконец-то пришёл в себя. После чего решительно принял свою наследную роль, выгнал к чёртовой матери старых слуг покойного отца, особенно тех, что обижали его матушку. Затем набрал новых слуг по рекомендации преданных магов, а таких по маминым рассказам, нашлось аж четыре штуки из девяти.

Опираясь на советы старого управителя, который дружил с его матерью, пацан примерно с полмесяца тасовал магов, слуг и прочих обитателей дома, выдворял прочь прихлебал, выдавал замуж наложниц и творил чудеса с наследной магией. А потом потребовал от дяди-опекуна немедленно освободить наследный дом и имение. Дядюшка скрипел зубами, сопротивлялся и придумывал отмазки, но пацан оказался в своём праве, да и маги выступили против дяди единым фронтом. Так что господин опекун уполз в собственный столичный дом и утащил за собой всё семейство, в том числе и доченьку, уже пытавшуюся примерить драгоценности фамилии.

Очистив дом от неприятных личностей, мальчишка озаботил магов развитием хозяйства, а также охраной домов, поместий и своих людей, после чего потребовал от опекуна отправить его в школу! Мальчишка бушевал и орал целый день и в результате неумеху-простолюдина за большие деньги запихнули в последний набор, куда я попала совершенно бесплатно. Роднит нас не только происхождение, но и то, что оба мы в магических науках не более, чем нули.

— А тандем, Кри, это интересная штука. Двоих волшебников, мужчину и женщину, связывают надёжными магическими путами, чтобы они стали ну, как единой целое! Я пока там не разобрался, в магии этой. Но скажу сразу, дело непростое и небыстрое.

А далее выяснилось и ещё кое-что. На подобное слияние требуется добровольное согласие! И от женщины в первую очередь! Только тогда и родятся дети со свойствами отца или матери, а скорее даже матери. Мужчина ещё как-то справится с магией тандема, а вот женщина станет заложницей привязанного к ней волшебника.

-... заметь, Кри, не женой или законной наложницей! Дойной коровой, понимаешь? Роду ведь нужны волшебники и чем их больше, тем сильнее род.

Ну что же, посмотрим, поживём-увидим!

Мальчишка заглянул мне в лицо.

— Эй, ты чего? Пока не о чём волноваться! Это всё не раньше семнадцати лет возможно. Я книгу нашёл у дядьки в столе, всё узнал об этом и в говорилку начитал. Держи, послушаешь, потом вернёшь, ладно?

— Волноваться всегда есть о чём, — медленно ответила я, — мне нужна эта книга в подлиннике. Можешь достать? И ещё, мне нужно поговорить с кем-то из твоих магов. Устроишь?

Пацан призадумался.

-Насчёт книги так сразу не скажу, раз в сорок дней мне присылают вестника с отчётами.

— Что за вестник?

— Магическое существо.

— Ты можешь настоять, чтобы отчёты привозил маг?

— Конечно. Мне даже настаивать не придётся, я и так в своём праве.

— Сделаешь для меня?

— Почему нет? — мальчишка аккуратно раскрыл ещё одну книгу, — а заодно потребую от хозяина школы обучения для себя. С самого начала, понимаешь?

— Ещё бы!

— Если мне удастся, я могу рассчитывать на тебя?

— Конечно, я готова помочь чем могу.

— Да не помочь надо, а учиться со мной вместе.

— А! Ну, это вообще не обсуждается. Тут я готова!

Мы скрепили договор крепким рукопожатием. Мальчишка заметно расслабился, и мы съели по четыре штуки этой самой варики! Мягкий розоватый плод, продолговатый, закруглённый с концов и больше всего напоминает чиримойю, я едва слюной не захлебнулась, такая вкуснятина!

* * *

Мальчишка быстро взял быка за рога, испросил аудиенцию у господина мага и после двухдневных переговоров совместное обучение нам разрешили. Правда, не преминули поставить небольшое условие, мол, среди нас приживётся и третий. Ивар возражать не стал, поскольку мне удалось убедить его не сопротивляться. Ровно через три дня (как я и предсказала) Дилор забастовал, что и понятно, кому же интересно обучаться вместе с детьми? Это как пятикласснику вернуться в детсадовскую группу и вместе с сосунками радостно читать по слогам 'мама мыла раму'.

Мальчишку-бастарда гоняли на физическую подготовку через день, а меня главврач Туарегин от неё освободил, заменив активные упражнения работой по развитию нужных групп мышц. С этой благородной целью я и ещё один слабосильный из числа адептов являлись на полигон дважды в неделю и занимались здешним пилатесом.

У моего немощного 'коллеги' тоже оказалось слабое сердце, так что два слабосилка сосредоточенно пыхтели по разные стороны баррикад, выгоняя из мышц молочную кислоту. Мальчишка был вторым наследником какого-то супер-пупер-элитного рода и общаться с плебейкой не пожелал, о чём надменно поведал его слуга ещё на первом занятии. В ответ я противно ухмыльнулась и пожала плечами. Как говаривал мой сосед-майор, леди с дилижанса — пони легче.

Изучение мёртвого языка, а также общеимперского нам запланировали с утра и до обеда. После обеда занимались основами магии, точнее, этим занимался Ивар, а я пыталась медитировать по обычной, принятой среди здешних магов методике: сначала таращилась на стоячую воду, затем на текущую воду, затем на пламя свечи, факела и костра. Финалом медитативных техник стало разглядывание полос дыма, которые терпеливо раскручивал перед моим носом странный ребёнок, обвешанный шаманскими побрякушками. Все потуги пробудить пресловутое магическое зрение так и остались потугами.

И как ни странно, выход нашёл Ивар.

— Кри, ну ты же с металлом работаешь? Вот! А металл поддаётся огню. Пошли в кузницу!

Мастер Йонгуст внимательно выслушал бастарда и, пожав плечами, допустил нас к горну, после чего отогнал от наковальни подмастерьев и велел нам приступать. Ивар, недолго думая, начал распоряжаться.

— Кри, давай! Бери заготовку, молот и начинай!

— Ты в своём уме? Чем я её возьму?

Мальчишка выдернул из-за пояса подмастерья рукавицу.

— Бери!

— Да мне наковальня не по росту!

— Делай по росту! — вмешался мастер Йонгуст.

Я слегка опешила.

— Чего ты ждёшь, девочка? — нетерпеливо осведомился мастер.

Вот пристал же господин наставник! Я оглянулась на Ивара, прищурилась многозначительно: ну ты дождёшься, камрад! Затем положила руки на здоровенный слиток металла, работающий тут наковальней. И он без задержки потёк, формируя наковаленку по земному образцу, 'ростом' чуть выше колена, но затем я малость подумала и подрастила её повыше.

Отступила в сторону, вроде нормально получилось, натянула рукавицу. Стоп, а клещи? Эти мне и двумя руками не удержать! В общем, пока сделала клещи, пока незнакомый кузнец мне их склепал, пока искала другую заготовку, ибо кусок, найденный первым, оказался совсем бросовым, наставник Йонгуст терпеливо ждал. Столь же терпеливо наблюдал за мной Ивар и особенно за тем, как я выбирала молот по руке (а что может удержать в руке девочка?). Я не спеша, примерялась к наковальне, обжимала по руке здоровенную рукавицу, вертела заготовку, всячески оттягивая начало кузнечных трудов. Так что пока я решилась приступать прошло немало времени. И самое интересное, меня никто в шею не гнал, не торопил, даже странно!

Главный наставник кузнецов весьма скептически отслеживал мои манипуляции и было видно, что он присутствует здесь не по необходимости, а просто так, от нечего делать. Вскоре ожидание ему надоело и, наказав нам явиться с отчётом, он отбыл восвояси, захватив с собой и подмастерьев. Заготовку сунул в притихшее пламя Ивар, он же быстренько подкинул в горн угольев, и решительно встал к мехам. Дождавшись отмашки, ободряюще подмигнул и с силой качнул канат.

— Пусть греется, потом будешь ковать, а дальше обойдёмся магическим нагревом.

Я кивнула, поворачивая заготовку в пламени горна, щурясь и отворачивая лицо от жара. Надо было волосы поплотнее убрать под косынку, ух ты, чёлка затрещала и осыпалась пеплом на рукава. Чётких мыслей на тему 'а что я тут делаю', как и пустых сомнений, не было, чем угодно клянусь! Зато присутствовало ощущение полноты жизни, понимание правильности происходящего и столь знакомый по прошлой жизни азарт творца!

Я потянулась к нагретой заготовке неведомого металла и получила мгновенный отклик! Металл словно вздохнул и первый же удар молота расцветил мир множеством линий! А самое главное, я видела контур того ножа, который можно выковать из этого никудышного огрызка металла!

... Я стучала по металлу лёгоньким молотком, едва успевая повернуть в нужном направлении клещи, а в затылок дышал мой напарник, и он же усилием воли поддерживал нужный цвет заготовки. И почему-то никто из нас обоих не удивился вслух тому странному факту, что металл плющится невесомым молоточком.

Сколько всё это длилось, не могу сказать, но от наковальни меня оттащил Ивар. Он же поспешно набросил на меня мокрую тряпку и торопливо охлопал со всех сторон, поскольку от искр затлела куртка, а потом и штаны. Расплющенный слиток металла соскользнул с наковальни и почему-то было очень важно не дать ему упасть! И я стремительно подхватила его.

Оба мы просто обалдели, я держала красный от жара нож голой рукой! Вздрогнула и выронила заготовку. Ноги подломились, и мы оба сели на пол, где стояли, и довольно долго таращились на всё ещё раскалённую заготовку, то есть это уже готовое изделие?! Я разглядывала тонкое лезвие неотполированного клинка, а вокруг медленно выцветали краски окружающего пространства и гасли те самые разноцветные линии.

Моему новому телу явно пришлось несладко, ломило плечи, тряслись руки, в сапожках, казалось, булькает влага, и вообще пот лил с меня в три ручья! Тяжело дышащий мальчишка сидел рядом и тоже вытирал лицо, почему-то залитое слезами.

— Ну что? — прохрипел Ивар, — получилось?

— Пока не знаю.

— Но ты видела что-нибудь?

— Видела. И сейчас вижу, только оно очень слабое.

— Это нормально, — просипел напарник, — я, когда пробудил магическое зрение, так вообще чуть не ослеп от красок.

— Ты молодец, в жизни не догадалась бы встать к наковальне.

— Так я же огневик, — неожиданно хихикнул он, — ну и голову использовать умею. Ну что, пошли сдаваться?

— А надо?

— Придётся, — он поднялся с пола, кряхтя, как старик, — обретение не скроешь, даже не пытайся.

Он проворно встал, зато мне пришлось подниматься на ноги с четверенек, и я не уверена, что смогла бы устоять без поддержки бастарда. Постояв неподвижно на подгибающихся ногах, оглянулась вокруг, отмечая непривычную картину мира, где всё связано и перепутано слабо светящимися линиями разной толщины. Значит, вот так видят мир маги? Чёрт, неудобно ведь, за переплетением связей не видно ничего, даже движение заметить невозможно!

— А линии погаснут или я всегда буду их видеть?

— Погаснут, не бойся. У меня вот всё образовалось где-то через день, а как у тебя пройдёт, неизвестно. Теперь пошли к мастеру Йонгусту. А потом тебе надо поесть и выспаться.

— Это надо сначала обсудить, — возразила я.

— Потом разберёмся, — отмахнулся мальчишка, — да и нечего тут обсуждать.

И только тут мы посмотрели друг на друга повнимательнее. Серый от волнения Ивар, почему-то припорошённый сажей и пеплом, лицо чумазое, от куртки осталось одно воспоминание. Думаю, что и у меня рожица не чище, растерзанная одежда, грязные руки, закопчённые сапоги. Ой, мамочка.

— А почему ты пеплом обсыпан?

— Так ты же рукавицу первым делом испепелила, — мальчишка заржал над моим видом, — ну и рожа у тебя, Кри! Ты бы видела! Ой, не могу!

Мы снова сели на пол и хохотали до слез, размазывая копоть по физиономиям, и снова закатывались смехом пока окончательно не обессилили. Такими нас и нашёл подмастерье, икающими и рыдающими от смеха.

Бедолага замер у входа, потрясённо созерцая катающихся по полу детей, залитые слезами лица, разгромленную кузницу, потеки металла, застывшие вокруг детей, задыхающихся от нервного ржания, которое и смехом-то страшно назвать.

Подозреваю также, что в кузнице расплавился и застыл весь наличествующий в ней металл и мне очень повезёт, если здесь не было уже готового и, соответственно, дорогого оружия. Заплетающимся языком я озвучила подмастерью свои опасения, но мужик успокаивающе махнул рукой, буркнул 'забудь об этом' и кивнул слугам, застывшим на пороге, как изваяния.

Эти самые слуги и растащили нас в разные стороны. Меня, так и не выпустившую из рук ножа, поволокли в купальню, а Ивара на ковёр к наставнику Йонгусту.

Остальное припоминаю смутно. Встревоженные голоса каких-то людей, чей-то крик, затем кто-то выругался, а далее спасительный сон.

* * *

Мой сон потревожили ночью. Змейка тихо зашипела и слегка прикусила палец ровно настолько, чтобы я могла вскинуться и осмотреться.

Ага, неяркий свет из щели над порогом, то есть ещё ночь. Еле слышные шаги, замершие перед дверью — всё, как в предыдущий раз. Осторожно сползаю на пол меж стеной и кроватью, оставив змейку на развороченной постели.

Ну и кто там? Сердце начало ускоряться, вот сейчас дверь отворится, покажется чья-то голова, не сразу же этот визитёр ломанётся вперёд. Вот как башка появится, так и... Давай, милая!

Упругая петля метнулась вперёд, разделяясь в полёте на три змейки, хрип, возня, бац! Глухой стук, так голова ударяется в пол. Живой, нет?

Выцарапавшись из-под свалившегося на меня одеяла, стукнула по лампе, ч-чёрт, надо кровать отодвинуть от стены, так и ободраться до крови недолго, да вот и ссадина на локте. Осторожно выглядываю в коридор, и кто тут у нас?

Нет, мужика этого я не знаю. Старый, морда неприметная, седые лохмы, одежда поношенная, но чистая и, похоже, клиент не дышит. А, нет, вот вздохнул. В коридоре стоит странная тишина, нарушаемая только моим дыханием и сипением лежащего. Ну да, попробуй подышать с петлёй на горле. А хорошо его приложило!

Вот интересно, почему стук никого не разбудил? В шести метрах кабинет наставника, чуть дальше по коридору его апартаменты. И этот полудохлый товарищ спокойненько так проник на территорию охраняемого поместья? Ага, если только не работал здесь давно. Кто же ты такой, дядя? И отчего служба безопасности, возглавляемая досточтимым господином Карионгом, так опростоволосилась? Надо бы разбудить начальство, не одной же мне тут куковать. Впрочем, пока стоп, вначале обыщу змейкиного крестника.

А хорошо его спеленало, толстая петля пригвоздила тело за шею скобой, обе руки зажаты скобами поменьше. И ноги тоже без внимания не остались, словом, ночной гость распят качественно и похоже, пребывает в бессознательном состоянии. Повезло ему, что полы в коридоре деревянные, а будь они каменными, голова треснула бы, как спелый арбуз.

Я с усилием выдохнула воздух, успокаивая зашедшееся сердце. Вдох-выдох, вот сейчас руки перестанут трястись и, как говаривал мой сын, можно заняться отъёмом ништяков. Я осторожно выудила из внутреннего кармана неудачника пузырёк зелёного стекла, заполненный темной субстанцией по самую пробку. Содержимое фиала слегка мерцает в слабом свете магического светильника. Интересно.

Затем ободрала с шеи амулет, мать моя женщина, тело поплыло, меняя очертания и вот на полу мычит и перхает, стараясь выдрать руки-ноги из захватов вполне себе нестарый дяденька. Рвануться пожелал? Это ты зря. Ой мама, рот его тоже скобами стянут!

Так, что у нас тут ещё есть? Пока он перхает и дёргается, вынимаем из уха серьгу, скорее выдираем с мясом (чего так рваться-то?), кольца со скрюченных пальчиков тоже долой, пригодятся, а теперь ощупаем пояс и одежду. Сапоги у него тонкие, на мягком ходу, снимаем, мало ли что у него под стельками и в каблуках. Так и есть, два засапожника и под ножи предусмотрены полости в сапогах — оригинально. И струна в поясе! Ишь ты, ассасин недоделанный. Ладно, сейчас тебя доделает лично господин Йонгуст.

Мужик наконец-то полностью очнулся и затих, осознав очевидное. Мычит, глазами стрижёт по сторонам, но лежит смирно. Вот и полежи пока.

Мастер Йонгуст, неосмотрительно разбуженный негромким возгласом, едва меня не прибил, запустив в дверь чем-то крайне неприятным. Я с похвальным проворством шарахнулась с траектории заклятья, ты смотри как развоевался среди ночи, старый козёл! Хорошо, что не огненным сгустком запустил, есть тут такие файерболы, нечто вроде небольшой кометы.

Зрелище полуодетого мастера Йонгуста впечатляло. Волосы всколочены, морда небритая. Он и так-то не великий красавец, а в ярко-синей разновидности архалука и вовсе страшилой смотрится. Я даже поёжилась от выражения лица наставника. Сказать, что Йонгуст был недоволен, это ничего не сказать, но зато, когда наставник увидел распятого клиента, обречённо прикрывшего глаза, всё недовольство как рукой сняло.

— Как интересно, — промурлыкал мастер, — адепт Тёмной школы? Экрима, найди пару ножей быстро!

Старикан нажал сигнальную серьгу в ухе и протянул руку жестом хирурга, требующего скальпель. Он его резать, что ли, собрался? В коридоре?! Я метнулась в его комнату за ножами. Засапожники не отдам!

— Держите, наставник, — я сунула в протянутую руку нож, — нашла только один.

— Пока хватит.

В проёме коридора возникли стражники и мгновенно замерли, остановленные резкой командой 'стоять молча!'. Орудуя ножом, мой босс избавил лежащего дядю от одежды и тут же наложил на визитёра какое-то заклинание. Поднялся на ноги и озадачил господина Иснора, прибывшего к шапочному разбору. Тот быстренько создал какую-то странную конструкцию, опутавшую пленника с головы до ног, и металл мгновенно вернулся ко мне в образе всё той же кобры. После чего Йонгуст удовлетворённо потянулся, переступил голыми ногами и приказал стражникам тащить найдёныша в каземат.

Затем мой начальник огляделся вокруг и велел мне одеться, мол, нечего светить на весь свет цыплячьими ногами, кого ты тут надеешься соблазнить? Я пожала плечами и отправилась одеваться. На себя бы посмотрел, чучело чучелом, а туда же, советы раздаёт, и ноги ему мои не нравятся. Я хмыкнула, понятно и ёжику, что спать мне больше не придётся. Но это не страшно, зато воочию наблюдала, как мастер Йонгуст осторожно собрал в кучку порезанное барахло и мгновенно распылил на атомы. Сильно.

Не успела я одеться толком, как меня едва ли не за шкирку выдернул из комнаты стражник. Крупный дядя, обвешанный оружием, только и соизволил обронить свысока 'велено быстро доставить, ты ногами перебирать умеешь?'.

Заедаться я не стала, пока что маленькая Экрима тут никто. Но в дальнейшем такие поползновения, вроде сильного желания тащить меня за воротник, буду пресекать на корню. К моему удивлению, в этот раз обошлось без меня, ибо змейка многозначительно покачалась перед лицом конвоира, и мужик проворно отшатнулся. Похвальная реакция.

— Не советую раздражать мою защитницу, — буркнула я, — да и у меня настроение не очень, так что веди ребёнка вежливо, если не хочешь выковыривать крючки из задницы.

Стражник смерил меня взглядом с ног до головы, но змейка зашипела, постепенно повышая тон свиста и мужик отступил. О, мозги проснулись, значит, жить будет. Я отвернулась и шагнула через порог кабинета мастера, придерживая рукой набитый трофеями карман.

Ага, особист на месте, в хозяйском кресле наличествует небрежно одетый господин Иснор, а Йонгуст исчез. Оба мужика выглядят спросонья злющими и, наверное, поэтому не сочли нужным отреагировать на мой вежливый поклон.

— Рассказывай, — хмуро разрешил господин Иснор.

Повествование не затянулось и с последним словом я выгребла из кармана трофеи, серьгу, кольца, струну и амулеты. Побрякушки Иснор отодвинул в мою сторону — твоё, зато амулет хозяйственно прибрал в карман месте со струной.

— Где ножи?

— Метательных не было, а засапожник я взяла себе.

— Покажи, — маг требовательно протянул руку.

Пришлось выудить из сапога трофейный клинок.

— Да, можешь оставить себе, обычный нож.

Обычный, мысленно хмыкнула я, скажешь тоже, рукоять -мёртвый металл, а клинок вообще содержит что-то странное. И это странное приятно пощипывает ладонь.

— Что-то ещё было?

— Может, и было, но всё, что я нашла, перед вами, господа. Можно вопрос, наставник?

— Говори.

— Кто этот человек?

— Убийца, адепт Темной школы искусств.

— А где эта школа?

— Этого никто не знает. А если кто и знал, то рассказать не сможет.

— И кого там учат?

— Жителей Островов. Можешь идти отдыхать, Экрима. Если понадобишься, тебя найдут. И поздравляю!

— С чем? — обернулась я от входа.

— С обретением магического зрения, и вторым рождением.

Я только плечами передёрнула, юморист нашёлся, ишь сидит, скалится, как адепт-первогодок. Весело ему. А слабо, господин Иснор, объяснить, какого черта этот драный ассасин тут потерял?

— А чего этот убивец ко мне-то полез? Ему прикончить больше некого было?

Ага, ты смотри-ка, сразу хихикать перестал.

— Ступай!

Даже рукой этак махнул. Ну и ладно, иголочка исправно скользнула к этой сладкой парочке, я всё услышу, моя комната в пяти метрах справа.

Я присела на кровать, прислонилась спиной к стене и сосредоточилась.

— ... что думаешь, Карионг?

— Есть одна догадка, но подождём, что скажет Йонгуст. И полог установи.

— Уже установил. А кстати, почему сам не допрашиваешь? На тебя не похоже.

— Ну, если тебе нужен мой труп, то я готов.

— О, прости, забываю, что ты тоже с Островов, — хмыкнул Иснор.

— Вот именно, — мрачно отозвался особист, — недолго осталось, Йонгуст уже идёт сюда.

Хлопнула дверь, заскрипели половицы, бодрые шаги протопали мимо моей двери.

— Что скажешь, друг?

— Этот камешек не по нашим зубам, знаешь ли... — мастер Йонгуст с шумом втянул воздух сквозь зубы, — чуть не убил этого мерзавца.

— И? — особист нетерпеливо звякнул чем-то.

— Сам сдох, тебе ли не знать, как это делается. И ни слова не сказал, только скалился многозначительно. Эти твари смерти не боятся.

— Досадно, — обронил особист, — кому эта девчонка успела так насолить?

— Видимо, нашлось кому и чем, — заметил Йонгуст, — скажем, тем, что спасла Ревайни. Ты же не станешь отрицать, что тот клятый меч нёс в навершии неизвестную дрянь? Я так и думал. А кроме того, она слишком быстро нашла общий язык с наследником некогда могущественного рода.

— Вот именно, — сказал Йонгуст, — Змеёныш тоже нашёл себе подружку.

— В отличие от наследника рода Дейниз? — хмыкнул Иснор.

Йонгуст глубоко вздохнул.

— На твоём месте, друг, я бы не веселился столь откровенно.

— Правда? — хмыкнул Иснор.

— Ты лучше вот над чем подумай: почему Экрима?

— Возможно, ты неправильно спросил, — вмешался особист, — 'кому сдалась эта девчонка' звучит лучше. Ведь островитяне её никогда не видели.

— Зато маги, стражники и прочий сброд, сопровождающий свадебный поезд, видели. И знают на что способна эта просторождённая, — возразил Иснор, — она успела показать многое. А я вовремя не вмешался, увы.

— Может быть, вы соблаговолите и меня посвятить в неведомое, господин Иснор? — голос Йонгуста просто сочился ядом.

— Полагаешь, я стал бы скрывать истину, если бы знал?

Йонгуст только крякнул в ответ.

— Сам я ни в чём не уверен. Но если верить нашему шаману, девчонка сильнейший маг, повелевающий металлом, — медленно сказал Иснор, — и я пока не знаю, как привязать её к дому сюзерена. Будь она обычным магом, достаточно обычной клятвы на крови и можно планировать остальное.

— Понятно... — протянул Карионг.

— Хоть кому-то понятно, — раздражённо ответил Иснор, — а я вот даже думать не хочу, как повлияет на неё обычная магическая привязка.

— Да с ней вообще ничего понять нельзя, — вставил Карионг, — я уверен она не говорит всей правды. Но и не лжёт очень уж явно.

— И хлопот доставляет больше, чем пользы. Я уже неоднократно пожалел, что не поддержал предложение Бейрина устроить ей случайное падение со скалы, — устало сказал Иснор.

— Сейчас не стоит так рисковать, — поспешил вставить особист.

— И кстати, она ведь не только создавать умеет, но и наделяет металл новыми свойствами. Ты сам видел ту чашу и со всех сторон исследовал, — ответил Иснор.

— Да уж, — задумчиво пробормотал Йонгуст, — я так и не понял, почему в ней кипяток не остывает.

— Можно ли связать её браком с мужчиной из семьи господина Ревайни? — недолго думая, предположил особист.

— И испытать на своей шкуре всю благодарность его уважаемой супруги? — возразил Йонгуст, — да она отравит любого, кто просто подумает о таком варианте привязки. Спасибо, я ещё жить хочу.

— А усиленной магией разума не пробовали? — хмыкнул Йонгуст.

— Пробовали, итог известен. Но без магии её достать можно. Вспомни тот случай в столовой, когда в неё запустили пирожком, защита не сработала.

— И что? Попробовать угробить девчонку пирогом с убойной начинкой? Можно устроить ей смертельную ловушку, если совсем уж невмоготу.

— Кстати, камнем из пращи тоже можно попробовать, — хмыкнул Карионг.

— Если вы оба ещё способны рассуждать здраво, — проскрипел Йонгуст, — то сами догадаетесь, что достаточно выдать её замуж за преданного человека.

— Как полагаешь, долго ли продлится его преданность, когда он сообразит, что она, возможно, способна преобразовать железо в золото? — ехидно спросил Иснор.

— Такого не может быть! — возразил особист.

— Да, такого пока не было, — мерзким голосом сказал Иснор, — а ты гарантируешь, что такого не случится впредь? Девчонка сама не знает своей силы.

— Кстати, обретение состоялось вчера, — напомнил Йонгуст.

— В кузнице, — уточнил Иснор, — ну и как прикажете её контролировать на занятиях? А если она всё равно не сможет пользоваться магическим зрением? Долго ли маг проживёт с такой ущербностью? Одно могу точно сказать, Наварг дурак, ибо сам того не зная, сделал господину Ревайни очень дорогой подарок. Но я иной раз думаю, что такой подарочек не худо бы и закопать поглубже.

— Настолько глубоко, чтобы не выбрался, — медленно ответил Йонгуст, — будем думать. Время ещё есть.

— Пусть пока дружит со Змеёнышем, они оба из простолюдинов, так что вот вам и будущий законный супруг. Почему нет? Так даже проще, — особист снова хмыкнул, — грязь стремится к грязи, не так ли? Похоже, мальчишку нам сам Всетворец послал, а ты ещё не хотел его принимать!

— Да, так и поступим, я скажу Дилору пусть оставит их в покое, — согласился Иснор.

— Ни в коем случае, — возразил Йонгуст, — они могут составить триаду.

— Не получится, — особист щёлкнул пальцами, — у него нет нужного резерва, и не забудь, он единственный наследник.

— Как и бастард, — протянул наставник Йонгуст, — а ты знаешь, что способен сотворить Читра из рода Дейниз, если с его мальчишкой случится нехорошее. А вот по змеиному сопляку никто особенно скорбеть не будет.

Особист гнусно заржал:

— Да я и по его отцу не особенно скорбел!

— Ну да, — согласился Иснор, — всего лишь слегка помог дуэлянту и тому стражнику, что так вовремя пытался остановить его матушку.

— Ты сам меня об этом просил, не забыл? Стражник просто под руку подвернулся.

— А мальчишка всё же вывернулся из нашей ловушки, не ожидал, — задумчиво произнёс Иснор.

— Никто не ожидал, что у него найдутся друзья в столице.

Иснор согласно хмыкнул, а особист торопливо стукнул креслом, вставая. Он просит его извинить, эти два ублюдка не есть самое главное в его жизни, другое неотложное дело требует его внимания.

Снова стукнули двери, прозвучали затихающие шаги, господа маги разошлись по своим норам, а я обессиленно откинулась к стене. Всё услышанное разве что огненными буквами не пылало перед глазами. Кто бы мог подумать.

Значит, Ивар и я грязь? Грязь к грязи, говорите? Сказано крайне убедительно, и услышано вполне достаточно, чтобы избавить меня от остатков иллюзий. Итак, в этом мире равноправное сотрудничество магов невозможно. Есть некая элита и есть грязь, которая стремится к такой же грязи. Я сжала кулаки, ну ничего, наступит день, когда я припомню вашей троице эти слова. Мир штука круглая, господа маги, мы обязательно пересечёмся, когда я наращу мясо на свои хрупкие кости, разберусь со своей странной 'немагией' и потренируюсь на кошечках. Кровью умоетесь, обещаю!

И ведь как всё сошлось с Иваром-то! Трое магов и дядюшка Ивара вдруг пожелали прекратить существование прямой ветви пусть немногочисленного, но всё же неслабого магического рода Алмазной Змеи. И не смогли (не успели?) прикончить бастарда, умудрившегося выжить. Дядюшка явно решил обеспечить своего отпрыска наследной магией, но не учёл бастарда. Или вовсе о нём не знал? Неизвестно. Но, думаю, Ивару будет интересно узнать всё мною услышанное.

И кроме того, господа заговорщики, шаман ваш ошибся, я вообще не повелитель металла. Подобные маги ничего не могут преобразовать, я ведь кое-что прочитала об этом ещё в Варге. Стало быть, если я и маг, то какой-то неизвестной ранее модификации. И ведь он ни капельки не шутил, наш дорогой господин Иснор — сильнейший повелитель металла. Чепуха! А вот возможность преобразования любого металла очень полезна. Положим, золото мне не особо интересно, разве что как монеты и возможности. Зато создать металл с неизвестными ранее, но нужными свойствами — это здорово!

Такая возможность означает деньги и немалые, а также самое главное — некоторую (пусть и не абсолютную) независимость от магов этой страны. Это возможность напрямую выйти на короля, оставив позади всех хитроягодичных господ магов! Правда, король тут тоже не подарок, так что желательно летать пониже, но достаточно высоко, чтобы всякие сволочи не могли достать сразу, устроив очень случайный несчастный случай.

Защита — это кольчуги с неведомыми ранее свойствами и, скажем, бронежилеты, кирасы, поножи! То есть может быть создана защита высокого уровня, эксклюзивный и дорогой товар. Товар... сбыт... рынок!

Надо срочно переговорить с Иваром. Точно вам говорю, мальчишку мне сам бог послал! Умный, изворотливый, на слово никому не верящий, почти, как и я. А ведь у него такие возможности, которые мне и во сне не приснятся, свой дом, преданные слуги и среди них четыре мага! Информация! Книги! Металл в любых количествах, и его вовсе не надо выпрашивать с протянутой рукой. Возможность анонимно реализовать свои изделия через тех самых преданных магов, повязанных кровной и потому ненарушимой клятвой! Фляга-термос, скажем, да мало ли что ещё.

К бабке не ходи, в конце обучения мастера выставят Экриме счёт за услуги. И если судить по той сумме, что пришлось выплатить Ивару, то мне светит кабала до конца жизни! Значит будем создавать эксклюзивный товар, диадемы, кольца, фляги, защиту и занимать свою нишу на рынке.

Но прежде всего книги, учёба, изучение собственных возможностей. Буду учиться изменять металл своей волей, вот только где это делать, чтобы мастера не засекли выбросы моей странной немагии, если они есть. Хотя спираль из небесного металла вроде не даёт засечь колебания маго-энергии. Или я ошибаюсь? Эксперимент — наше всё.

Небесный металл! И где его взять? Организовать экспедицию в тот самый заброшенный город? Ага, так меня и выпустили отсюда. Это дело далёкого будущего, а пока необходимо озаботиться собственной защитой и соответствующей защитой для напарника. Немного небесного металла у меня ещё есть. А где добыть мёртвый металл? Значит, надо шляться по базарам, скупщикам краденного, тусоваться в притонах, отыскивая нужное, агентура нужна кровь из носу! И всё это есть у Ивара. Или может стать доступным с его помощью.

Я торопливо натянула верхнюю одежду, опять этот гнусный гонг! Значит, остаётся только повиноваться, то есть бегом на завтрак, но вначале засапожники в сумку, сумку подмышку, дверь нараспашку и вперёд по свежевыпавшему снегу в столовую.

О! Чёртов наследник из рода Дейниз уже желает доброго утра! Самое неприятное, что хамить на тему 'чего привязался' нельзя, этот аристократ тоже может стать союзником, почему нет? Но вначале приветствуем молодого человека со всем вежеством и достойно склоняем голову, благодаря за предупредительно распахнутую дверь. Здешний этикет любого землянина заставит стесать зубную эмаль до самой пульпы.

Ивар уже занял 'наше' место и помогает служанке снимать с подноса всё принесённое. Он вообще чихал на хотелки и предрассудки здешних аристократов, поэтому всегда помогает девочкам-разносчицам. Как я понимаю, бастард, воспитанный простолюдинами, может себе многое позволить.

— Тебе я тоже заказал, садись, — он вежливо кивает Дилору, придерживая локтем пустой поднос.

— Спасибо, девочка, — говорю я служаночке.

И условным знаком касаюсь правой рукой левого виска 'надо поговорить'. Ивар прикрывает глаза 'понял' и врубается в завтрак, как экскаватор, только вилка мелькает.

Снова гонг! Надо бежать на занятия! Эти странные рунные письмена, называемые мёртвым языком, способны мозги на затылок завернуть. Но учить придётся! Одно хорошо, далеко бежать не надо, наш преподаватель устроил свой временный кабинет в двух шагах от столовой.

— Надо поговорить, — торопливо говорю мальчишке, — новостей большой воз и маленькая тележка.

— Я так и понял, после занятий у тебя.

— Договорились, — киваю я.

После третьего занятия и обеда я уже избавилась от прогрессорского зуда, и сама себя придержала за шкирку. Наполеоновские планы — это хорошо, но прежде всего, следует разобраться с обстановкой окружающего меня мира. Блистать способностями и возможностями никакого смысла нет, поскольку неизвестно как эти способности нам отзовутся, я сама тому примером. До последнего момента меня не учили, а передавали туда-сюда, как эстафетную палочку.

У Ивара и у меня жизненный опыт весьма специфического свойства. Законы того социума, к которому совсем недолго принадлежит мальчишка, нам обоим пока неведомы. А законы мира простолюдинов пацан как раз знает хорошо. Значит, первое — книги по законодательству и, соответственно, права и обязанности господ и магов, второе — разобраться с политической географией. Неплохо бы вызнать, куда гонят караваны нутавцы и откуда идут ответные товары, по перечню импорта тоже можно многое понять. И самое главное — защита.

Безупречных защит не бывает...

* * *

Тяжёлый разговор состоялся вскоре после ужина. Ивар воспринял информацию о собственной семье с каменным лицом, бестрепетно протянул руку для внедрения небесного металла под кожу и даже зубами не скрипел, мужественно претерпевая неслабую боль с закрытыми глазами.

Я едва успела отвернуться, нельзя, чтобы маленький мужчина понял — я вижу, как он плачет. А плакал он абсолютно беззвучно, неподвижным лицом, только слёзы стремительно прокладывали дорожки по смуглым щекам. Понимаю, на папашу ему было плевать, а вот мама погибла только потому, что один сучий маг решил одним ударом избавиться от обоих, от матери и сына.

С четверть часа он сидел неподвижно с закрытыми глазами и судорожно сжатыми кулаками, а когда взглянул... я содрогнулась. Ничего человеческого не было в этих глазах! Ослепительно-белое сияние заливало радужку, лишая глаза зрачков, пальцы воздетых рук светились бело-багровым светом, который пульсировал в унисон с дыханием. А когда мальчишка открыл рот, я шарахнулась в сторону, язык пламени вырвался из стиснутых зубов и лизнул рукав его камзола. Слава богу, пламя призрачное, а не живое.

Не рассуждая, я метнула в него свою кобру и спустя пару мгновений мальчик был опутан проволокой с головы до пяток. Он недобро рассмеялся и попытался разорвать проволоку, и ему это вполне удалось бы, металл уже поскрипывал. Я слегка запаниковала, но затем коротко размахнулась и, как учил сын, ребром ладони аккуратно стукнула Ивара чуть выше уха. Мальчишка обмяк, но так и остался стоять в коконе из металла, подпираемый со всех сторон металлическими 'ножками'. Призрачный огонь мгновенно погас и, как только проволока остыла, кокон рассыпался. Я еле успела подхватить неожиданно тяжёлое тело, но удержать силёнок не хватило, так что мы оба свалились на пол, я приземлилась на неловко подставленную руку, а Ивар всем телом на меня. Похоже, этот малец состоит только из острых углов.

Я огляделась, в комнате противно воняло горелым железом и тряпками, на пол оседали всё ещё дотлевающие куски Иварова камзола, а проволока осыпалась на пол стружками. Я судорожно вздохнула, ну и разгром! А змейка тем временем спокойно собралась воедино, мимоходом поглотив и добытый из каменного короба кусок. Я быстренько сбегала за слугой мальчишки, и мы вдвоём откачали пацана от обморока. Слуга, немолодой уже мужик, сноровисто переодел ослабевшего подопечного, скатал обгорелую одежду в тючок и попросил припрятать куда-нибудь от греха.

Слава богу, никто не сунулся в мою комнатушку, даже мастер Йонгуст никого не прислал, хотя и собирался вроде. Похоже, этот слуга тоже маг или же щедро снабжён нужными амулетами. Всего несколько взмахов рукой и к моему великому облегчению комната свободна от горелых тряпок, а воздух очищен.

Опираясь на слугу, Ивар поспешно удалился, запретив взглядом расспросы.

— Завтра поговорим, Кри.

* * *

Однако поговорить нам так и не пришлось. Сразу после занятий всех адептов первого года привели в зал для отработки заклинаний. Руководили этим действом стражники господина Иснора и громко недоумевающих господ аристократов сгоняли, как баранов, разве что в загривок не пинали.

Нас выстроили в одну шеренгу, и вдоль строя пошёл незнакомый мужик, заглядывая каждому в лицо. Точно, маг! Первый из его сопровождающих изымал у адептов сумки со школьными амулетами. Зато второй и третий обыскивали мальчишек по всем правилам, проводя по телу ласкающими движениями ладоней. Амулеты, накопители, ножи, побрякушки высыпались на поднос, который держал служитель.

Ещё четверо незнакомых мужиков, одетые в мешковатые наряды, стояли за нашими спинами у противоположной стены, опустив долу расчехлённые луки. И в кого они тут стрелять собираются? Расстрельная команда для полутора десятков юных отморозков?

Мы с Иваром переглянулись.

Пока незнакомый мужик досматривал начало строя, я аккуратно потянулась к металлу, и оба засапожника незаметно выскользнули из сумки, переместились за спину и пристроились в голенищах сапожек.

Змейка нагрелась, под кожей шевельнулась спираль небесного металла. Ивар тут же рефлекторно почесал предплечье и покосился на меня.

— Если что, то спина к спине... — прошелестел он.

— Угу. Твой нож в правом сапоге.

— Понял.

Ивар, как и стоящий справа от него Дилор, спокойно выдержал личный обыск. Я резко вытянула руку перед собой.

— Не стоит ко мне прикасаться.

Маг кивнул кому-то за моей спиной и неспешно шагнул ко мне.

— Неужели?

Меня крепко прихватили сзади за локти. Понятно, это лучники, больше некому. Хватка тут же исчезла, и оба шустрика с невнятными ругательствами отшатнулись, ибо с пробитыми насквозь кистями рук не очень-то повоюешь, да и стрелков теперь минус два. Обе героические спицы с противным хлюпаньем вырвались из пробитых ладоней и с лязгом упали на каменные плиты зала. Пришелец и вконец обалдевший строй смотрели, не отрываясь, как обе спицы неторопливо соединились в единое целое и змейкой поползли к голенищу моего сапога, оставляя за собой извилистый кровавый след. Соседи по строю попятились.

— Личная защита? — живо поинтересовался маг.

— Вроде того, — подтвердила я, — и лучше не пытаться с нею совладать, иначе ваши спутники замучаются крючья из разных мест выдирать.

— Ты осмелишься сопротивляться воинам короны?

— Со всем уважением, господин маг, хочу вас предупредить, что любой металл внеэтичен, а вот этот, — я призвала змейку, — особенно. Ей безразлична ваша принадлежность к сильным мира сего.

— Ты неплохо умеешь выражать свои мысли, просторождённая, — оскалился незнакомец и небрежным жестом приказал ещё двоим, — взять её!

Эти двое шагу ступить не успели, как Ивар щёлкнул пальцами и нож из правого сапога прыгнул ему в руку, второй нож мгновенно оказался у меня. В тот же миг оба мы стремительно переместились влево, столкнулись спинами и вокруг обоих заискрился знаменитый алмазный полог, фамильный щит клана Алмазной Змеи.

Сжимая приличных размеров засапожники, мы медленно ступали по кругу спина к спине, отслеживая движения окружающих и смещаясь к защищённой чарами стене, пока маг с любопытством рассматривал щит, дополненный облаком мельчайших игл, реющих в воздухе. Мне было некогда отслеживать присутствующих, но Ивар, видимо, успевал кое-что заметить, потому что время от времени крошечная стрелка стартовала в каком-то своём направлении, затем ожидаемо раздавался лёгкий вскрик, и стрелочка возобновляла полёт по кругу.

— Думаешь прорвёмся, Кри?

Я скептически ухмыльнулась.

— Куда? Это коронные стражи, как и маг.

— Первыми не убиваем, — тихо произнёс Ивар.

— Тут самим бы не сдохнуть, камрад, — прошипела я в ответ.

Мы прижались спинами к стене. Ага, а зал уже опустел, адепты быстренько исчезли, зато появился Иснор. Йонгуст и Карионг тоже здесь. Святая троица, оскалилась я, попугаи-неразлучники.

А стражники так и замерли на полушаге, остановленные жестом пришельца, ещё бы! У первого медленно потекли на отполированный пол металлические накладки ножен вместе с явно недешёвым клинком, а у второго даже глаз задёргался, когда боевая булава начала плавиться прямо в руках, и первыми на каменный пол падали острия с громким щёлкающим звуком. Оба неудачника торопливо сбросили нагревшееся оружие на пол и заворожённо наблюдали, как металл стягивается в одну змею.

— Достаточно, дети, — хмыкнул пришелец, — опустите щиты, я представитель короля.

— И что? — нахально спросил мой приятель.

— А волшебное слово? — ехидно осведомилась я.

Маг снова хмыкнул.

— Клянусь своей магией, я говорю правду.

— Правду говорят многие, — подал голос Ивар, — только понимают её по-разному. Где ваши полномочия?

Маг вытащил из-под камзола медальон на цепочке. Пайцза что ли?

— Что это? — тихо спросила я.

— Признак высоких полномочий, если там изображён тотемный беркут, — в полный голос ответил Ивар, — господин Иснор, что там изображено?

Наш хозяин взглянул на медальон.

— Подтверждаю, беркут.

Пришелец вытянул губы трубочкой и спрятал пайцзу под камзол. Похоже, ему надоела вся эта канитель, потому что маг чрезвычайно ласково спросил:

— Вы же не хотите, чтобы я велел открыть стрельбу из заговорённых луков?

— Вы же не хотите лишиться своих стрелков? — в тон ответил Ивар.

— Предлагаю сойтись на паритете сторон, — предложила я.

— Ты о чём? — спросил Ивар, не сводя взгляда с мага.

— Да очень просто, мы снимаем щиты, а нас не хватают за руки. И все мы садимся за стол переговоров.

— Угу, — буркнул Ивар.

— Господин маг?

— Согласен.

Ивар снял щит и радужное мерцание медленно истаяло в воздухе, оставив после исчезновения стойкий запах озона. Змейка немедленно вернулась ко мне в первозданном виде, здоровенная ажурная кобра разлеглась на плечах, выставив раздутый капюшон над левым ухом. А остатки булавы и кинжала медленно поползли к моему сапогу, на ходу меняя цвет с чёрного на серо-стальной. Стражники невольно сделали шаг в сторону, когда новая напасть попыталась проползти между ними.

— Прикажите своим спутникам не дёргаться, господин маг, я не склонна шутить, как и моя защита.

— Я тебя предупреждал, Вагир, — очнулся наставник Йонгуст, — эти двое доставят немало хлопот. И не только тебе.

— Я имею прямой приказ короля, — ответил пришелец, — и забираю этих двоих в столицу.

Ивар сузил глаза, но я придержала его за рукав.

— И относительно нас существует письменный приказ его величества?

— Я имею устный приказ.

— Поставьте себя на наше место, господин маг, — возразила я, — в школу господина Иснора является некто неизвестный, снабжённый красивым медальоном и пытается вытащить из школы двух учеников, да ещё именем короля. Причём, заметьте, один из них уже выплатил немалую сумму за пятилетнее обучение в соответствии с магическим договором. Кто компенсирует эти деньги роду Алмазной Змеи? И потом, вы полагаете, мы настолько глупы, что отправимся в путь, слепо доверяя вашему честному магическому слову?

Маг оскалился не менее весело, чем Ивар.

— Если я прикажу, вы оба будете всю дорогу бежать впереди моей лошади.

— Попробуем? — столь же весело оскалилась я.

Спустя минуту маг крепко растёр ладонями ноющие виски.

— Талантливые детки. Ментальная защита?

— Вряд ли, — отозвался Ивар, — наследие предков.

— У обоих?

Ивар только плечами пожал, мол, говорю только за себя.

— Мы не благородного происхождения, господин маг и ментальная защита нам не положена, — встряла я, переводя стрелки на себя, — думаю, это врождённое.

— Ступайте в столовую оба, после обеда вас найдут, — устало сказал мастер Йонгуст.

Мы поклонились и исчезли за дверью.

На полдороге Ивар без лишних слов втолкнул меня в свою комнату и озадачил слугу сухим пайком на четверых.

— Почему на четверых-то? — уточнила я.

Ивар отмахнулся, потом! Его слуга, немолодой дяденька взглянул мне в лицо и тут же сунул напарнику флакон.

— Две капли девчонке, не больше, я ушёл.

Ивар поспешно накапал мне на ладонь темно-серый вязкий раствор.

— Слизывай быстро, а то впитается. Нужен тебе ожог?

Язык слегка пощипало, но зелье сработало быстро, и напряжение мгновенно отпустило, мышцы ослабли, дыхание выровнялось.

— О, у тебя даже лицо порозовело. Отпустило? Садись, Кри, надо поговорить. Что делать будем?

Я с силой выдохнула горячий воздух и пожала плечами.

— Выбор у нас есть, пусть и невеликий. Можем упереться рогом и требовать письменный приказ, а можем и поехать. Если поедем в столицу, ты настаивай на возврате денег, мол, иначе не согласен, пусть Иснор раскошеливается.

— Столица, — мальчишка цыкнул сквозь зубы совсем, как наши босяки, — это не очень хорошо, слишком далеко от моего лена.

— Никуда твой лен не денется! В столице возможностей гораздо больше, сам подумай. В большом городе можно скрыться, да так, что никто не отыщет. Это тебе не имение господина Иснора, из которого не сбежишь при всём желании. А если нас поместят в столичную школу магов, да начнут учить, разве плохо? Открывается обширное поле для манёвра, понимаешь? Кое-какие планы у меня есть, нам бы ещё времени поговорить.

— Как думаешь, кто тебя сдал? — спросил Ивар.

— В смысле?

— Ну не за мной же этот маг приехал?

Я задумалась. А в самом деле, что за странное происшествие? С какой стати нас или меня, забирают в столицу? Ревайни позаботился? Иснор? Ерунда.

— А ведь его величество тут вообще ни причём, — меня вдруг осенило.

— Уверена?

Я отмахнулась.

— Вот скажи, с какой стати король, станет требовать к себе простолюдинку с варговской помойки и мутного нутавского бастарда? Мы что, самые могущественные маги современности? Или признанные таковыми с начала времён? Не смеши. Его величество Филрой о нас и слыхом не слыхал.

— Ну да, при всех способностях сейчас мы меньше, чем никто, тут ты права.

— И с точки зрения даже этого залётного мага нас надо учить простейшим вещам, скажем, каким концом ложки суп хлебать. Думаю, мужик просто находится в состоянии поиска способных адептов, а тут попались мы, такие красивые и загадочные.

Ивар задумался.

— Я понял. Маг хочет выслужиться, вроде он нашёл двух интересных зверушек, доставил в столичную школу, и получил денежки, не за спасибо же он так старается? И спорим, никакого приказа у него нет!

— Именно, некие полномочия есть, а приказа тащить нас за шкирку нет.

— Пожалуй, — протянул Ивар, — значит едем?

— Едем, но друг без друга мы и с места не тронемся и учиться будем тоже вместе. Согласен?

Мальчишка торжественно пожал мне предплечье.

Так мы и стояли друг против друга и глаза в глаза — маленькая девочка и повзрослевший за одну ночь мальчик, обрётший цель дальнейшего существования.

* * *

Его самообладанию я поразилась ещё утром. Казалось бы, после вчерашнего выступления мальчишка должен бы выгореть дотла, ибо ненависть, злоба и бешеная нервная трясучка при виде врагов, как и сладостное предвкушение мести, способны морально искалечить даже взрослого. Однако утром, как ни в чём не бывало, он приветствовал господина Иснора и сопровождающего его мага. Я просто дар речи потеряла, мальчишка был холоден, вежлив, как истый аристократ и пережитое даже не пошевелило ресниц. Ивар безразлично-учтиво общался с господином Иснором во время перерывов меж занятиями, а пару минут назад спокойно смотрел на Карионга и Йонгуста, а точнее, смотрел широко открытыми глазами СКВОЗЬ них.

И конечно, я спросила почему он ТАК смотрит? Мальчишка слегка повернул голову и задал всего один вопрос, от которого у меня мурашки поползли по спине:

— А как ещё смотреть на покойников?

Я едва мимо стула не села, а вернувшийся слуга озабоченно подхватил меня под локоть, едва не уронив поднос.

— Госпожа?

— Да какая я госпожа, — проворчала я, — со мной всё в порядке в отличие от твоего подопечного.

— А что со мной не так? — оскалился Ивар.

— Ешьте, — проворчал слуга, — вас могут затребовать в любой момент.

— Сам-то ел? — спросил Ивар.

— Не успел.

— Садись, Герсил, Кри всё понимает. Думаю, она уже и догадалась.

— Ну да, я поняла, что он маг.

— Всё, быстро едим, за вами скоро придут, — маг проворно приставил к столу третий стул.

Содержимое подноса опустело.

— Значит так, дети, — Герсил отодвинул кружку в сторону, — прибывший маг имеет подлинные полномочия короны и объезжает провинциальные школы в поисках талантов. Так что будьте готовы отправиться в путь, ибо вас, конечно, убедят, что столичное обучение лучше провинциального.

Маг помолчал, а затем неохотно добавил:

— Если вы не дураки, то дадите себя уговорить достаточно быстро. А тебе, дорогой Ивар, достанется не более половины заплаченных за обучение средств, иначе придётся остаться здесь, ты понял? Так что обоим советую принять предложение и в качестве условия выторговать возможность поселиться в столичном доме рода Алмазной Змеи на всё время обучения. Поняли?

Мы с Иваром переглянулись, приятно сознавать, что мозги ещё не прокисли.

— Да я и на половину денег не особо рассчитывал, — ухмыльнулся мальчишка, — ты как, Кри?

— Чего попусту воздух сотрясать, я давно согласна.

Маг подхватил поднос и исчез за дверью.

— Ну что, пошли сдаваться? — спросила я.

— Подождём, Герсил сказал, что за нами придут.

* * *

...За нами пришли через час.

И по итогам беседы наша троица уже полдня качается в сёдлах, оставив далеко позади имение господина Иснора, его магов, слуг, адептов и иных причастных.

Маг по имени Вагир, путешествующий в поисках талантов, поехал себе дальше, а мы отправились в столицу, обременённые перекидными сумками с едой и одеждой, а также снабжённые амулетом для предъявления в канцелярию градоначальника. Распределение найденных талантов по школам находится в его ведении, как мы поняли. Герсил скептически похмыкал, но пообещал разобраться с этим феноменом сразу по прибытии.

Со столичным магом расстались вполне дружелюбно, обменявшись пожеланиями лёгкой дороги. Толковый оказался мужик и вполне сговорчивый, разрешил остановиться в доме Ивара, не демонстрировал обидок и не цеплялся к неблагородным манерам будущих волшебников. Напротив, одобрительно потрепал обоих деток по плечикам, туманно выразился в смысле 'вот за вас я спокоен', уселся в седло, дал отмашку шестёрке сопровождающих и был таков.

Если говорить обо мне, то я, считай, легко отделалась. Предполагаемый тандем отдалился в далёкое будущее, как и 'добрый господин Ревайни' с его евгеникой. Правда, никто не гарантировал, что эта идея не стукнет в голову прочим 'добрым господам'.

Поднявшись на высокий холм у противоположного конца долины, мы развернули лошадей и взглянули на оставленное внизу поместье.

И только тогда Ивар закричал диким криком смертельно раненного зверя, срывая горло...

Наши лошади шарахнулись так, что маг едва не вылетел из седла. Моя кобылка попыталась встать на дыбы, но скользкая дорога не позволила. Я упала, повиснув на поводьях всем телом и Нера поволокла меня по снегу...

Едва кобыла остановилась, я с трудом поднялась на ноги и вернулась назад, растирая ушибленный бок.

Маг стащил оцепеневшего пацанёнка на землю и крепко обнял. Я стояла рядом, отвернувшись к далёкому поместью, молчала, вспоминая детей, семью и всю прошлую жизнь.

Герсил шагнул ко мне, не выпуская руки Ивара и теперь обнимал двух молча плачущих детей. Первым успокоился Ивар. Он решительно вытер мокрое от слёз лицо белоснежным платком, развернул меня к себе и тем же платком крепко приложился к моей физиономии.

— Не плачь, Кри.

— Если они думают, что я забуду, пусть заранее вешаются, — хриплым голосом сказала я.

Ивар оскалился:

— Дай срок, они за всё ответят. Поехали!

... И мы поехали...