Хотя наши исследования, нашей лаборатории были совсем не главными. Мы стали ведущими только после этого проклятого метеорита и войны. Когда у нас появились образцы космической жизни.
— Что? — Ольге показалось, что она неправильно расслышала. — Какой жизни?
— Неземной. Инопланетной или космической, как здесь называют.
— Откуда вы это взяли?
— Вот этого я тебе сказать не могу. Не знаю. Я думаю, про это даже Крейтер не знает. Знает только Волошин и еще кто-нибудь из военных, кто этим занимался. Но на самом деле догадаться не трудно — думаю, что какая-то тварь попала на Землю вместе с тем метеоритом. Понятно, что погибла, взрывы сама помнишь какие были, тем более потом еще и атомный удар. А военные нашли и передали нам. После этого все и началось.
— Так что это было? — Ольга никак не могла поверить в слова медсестры. — Настоящий инопланетянин? Какой он? Я слышала только про вирус, и то думала врут.
— Нет, — женщина опять улыбнулась. — Ничего такого. В лабораторию передали только несколько кусков неземной плоти. Её подобрали на месте падения основного тела метеорита, в Сокуровском районе, в горах. И какой эта тварь была на самом деле мы не знаем.
Конец второй части
Часть третья
Лес
Ольга рассказывала уже больше часа. Я смотрел на нее и не знал — верить или не верить. Мы так и сидели в командирском блиндаже, она время от времени посматривала в амбразуру, а иногда вставала и подходила к выходу. Ольга приоткрывала дверь и смотрела, что там, на улице — не идут ли еще искать нас.
Я же, как уселся, так и просидел, лишь изредка меняя положение, когда затекала спина. Недоверие, навалившееся на меня, когда я понял, что моя подруга совсем не та, за кого она себя выдает, так и владело мной. Даже Ольгин рассказ я слушал словно бы издалека, словно совсем не о нашей жизни, а о какой-то выдуманной, книжной.
Да и как было верить, когда она начала рассказывать о совсем уж удивительных вещах — о инопланетянах и о том, что она сама, чуть не инопланетянка. Но и не верить было нельзя — я сам видел, что она творила. Во всяком случае, все что касается физической силы — это было правда. Да и еще одно — мозги у нее стали явно острее. В школе она была хоть и отличницей, но все же явно девушкой. В том смысле, в котором понимают мужики, когда говорят — она телка, что с нее взять?
Сейчас же соображала она мгновенно и мгновенно адаптировалась к любой ситуации. Её действия сегодняшней ночью показали это во всей красе. Я бы сейчас не рискнул связываться с ней.
— Ладно, Оленька, мы уже давно сидим, надо идти помогать ребятам и жизнь опять налаживать. Без связи, — не удержался и уколол я. — Поэтому, давай, просто скажи — зачем ты здесь появилась. Остальное расскажешь потом.
— Хорошо. Но, не дослушав, ты можешь не понять.
— Черт с ним! — махнул я рукой. — Не пойму, так не пойму. Ты меня и так уже загрузила по самые уши. Переваривать сутки надо. Потом остальное объяснишь, а то ребята скоро с автоматами прибегут — разбираться.
Она замерла, немного подумала и сказала:
— Ладно. Мне нужна помощь. В первую очередь я хочу, чтобы мы сорвали встречу восточников и Добытчиков. Я не знала, что встречу тебя, но теперь могу сказать прямо — главное не сорвать встречу — главное мне необходимо добраться до того, что везут Восточники. То есть надо их разгромить, но не тронуть контейнер или что там у них будет. Это очень важно!
Она посмотрела мне в глаза и повторила:
— Это важно для всех нас. Не только для меня.
— А что там, ты сказать не можешь?
Ольга отрицательно закрутила головой.
— Не могу! Если честно я и сама пока не знаю. Вернее, знаю, что там, но как это будет выглядеть, я еще не представляю.
— Все равно не хрена не понял.
Я поднялся, взял автомат и попросил:
— Оля, ты не ходи со мной. Посиди здесь. Не надо ребят лишний раз напрягать. Лучше приберись и рацию спрячь куда-нибудь. Я им пока говорить не буду.
Я повернулся и пошел к двери.
— Ты ничего не сказал на счет моей просьбы.
Я остановился.
— Мне надо подумать. Слишком много информации.
Ребята уже выкопали яму. Они разделись — солнышко хорошо припекало — сброшенные куртки и футболки лежали рядом. Санька сидел на краю могилы, а остальные стояли вокруг, опираясь на лопаты. Тела их поблескивали от пота.
— Где твоя подруга? — без злобы спросил Санька. Было видно, что он устал. Понятно — бессонная выматывающая ночь, а сейчас еще и лопатой намахался.
— Скоро подойдет. Только не начинай опять. Она не тварь и в спину нам не ударит.
Сказав это, я вдруг понял, что вот как раз это — что она человек — совсем не факт. Судя по её рассказу. Я повернулся к Геннадию, он уже тоже был здесь.
— Ты с телами что-нибудь сделал?
— Да, готовы. Как смог, прикрыл.
— Ну что, ребята, давайте хоронить. Солнце печет, ждать некогда.
Хотя мы уже давно никого не теряли, а сейчас сразу целая куча убитых, все происходило как-то буднично и уныло. Я заметил, что даже Филя, боявшийся трупов, сейчас безучастно брал мертвецов, и тащил вместе со всеми к могиле. Перегорели все — понял я — и устали здорово. Я и сам чувствовал, что мне надо срочно поспать, а то скоро упаду.
Всех мертвых выложили в ряд. Только теперь я осознал, сколько мы потеряли за эти сутки. Шеренга получилась настолько внушительная, что я засомневался, что мы сможем всех уложить в эту яму. Заметив мои взгляды, Санька хмуро сказал:
— Не сомневайся, Игорек, войдут. Я сам мерял.
Мы стали брать тела и опускать в неглубокую могилу. Я с Геннадием стоял внизу и укладывал мертвых в их последнюю постель. Положив тело, я открывал на секунду тряпку, прикрывавшую лицо, и мысленно прощался с каждым. Даже со спецназовцами и вертолетчиками, хотя и совсем не знал их. У большинства не на что было смотреть. Вместо лиц изуродованные кровавые маски. Я отгонял, появившихся уже откуда-то крупных черных мух, и быстро закрывал лица.
— Лену надо было бы отдельно похоронить, — пробормотал я, когда подали её тело. Почему-то мне казалось, что женщины и мужчины должны быть в разных могилах.
— Мы уже думали, — услышал меня Сашка. — Но сил нету, командир. Если хочешь, давай отдохнем, а потом ей выкопаем отдельно.
— Нет. Это я так. Им теперь никакой разницы.
На самом деле после того, как Город начал оживать я видел и не такое. Видел, как кучи трупов, сталкивали в вырытый длинный ров просто бульдозером.
Все действительно вошли, правда, совсем рядышком, касаясь друг друга. Ребята подали руки и выдернули нас. Все замерли.
— Скажи что-нибудь, командир.
Как-то легко они стали называть меня так. У меня при этом тоже не возникало никаких эмоций, словно я всю жизнь командовал этими людьми. Но вот сказать у меня не получалось. Настоящий командир, такой как Палыч или даже Павел, наверняка нашел бы что говорить. Я же только и смог:
— Пусть земля будет вам пухом, ребята.
Я уже наклонился, чтобы взять горсть земли, когда услышал голос Ольги:
— Подождите, я скажу.
Как она подошла, никто не слышал. 'Зря она тут, — подумал я. — Сейчас ребята начнут выступать'. Однако все промолчали.
— Я не знала этих людей, но я думаю, что все они хорошие люди. Все они хотели жить мирно в своих домах, со своими семьями. Они не виноваты, что им пришлось жить такой жизнью и умереть здесь, в заброшенном богом месте, защищая от неведомых гадов свой мир. Им сейчас, если честно, все равно, что будет происходить дальше, но вы — те, кто остался здесь, я надеюсь, никогда не забудете этот день и этих людей. Потому что, все они погибли не зря, они погибли, чтобы в этом мире жили вы и ваши дети опять могли играть там, где они хотят, а не там, где безопасно, где их прикрывают солдаты с оружием.
Спите спокойно, вы честно выполнили свой долг. Пусть ваши души найдут успокоение там, в светлом мире. Мир вашему праху.
Ольга кинула первую горсть земли. Я тоже бросил ту землю, что так и сжимал в руке, когда подошла.
То, что сказала Ольга, по большому счету, было обычным набором штампов, которые произносят на всех похоронах, но нас почему-то это тронуло. То ли потому, что мы сами не могли так сказать, то ли мы просто слишком устали и расслабились. Я видел, что все ребята затихли, а Филя даже захлюпал носом.
Кинув по горсти, все взялись за лопаты. Даже Ольга. Она забрала инструмент у совсем заморенного Фили и начала бодро кидать землю в яму, лопату, за лопатой. Мы все не были хиляками, но прежде, чем над братской могилой вырос небольшой холмик, мы два раза садились отдыхать. И только Ольга, продолжала махать лопатой, словно робот. Ребята опять стали поглядывать на нее недоверчиво, но никто ничего не говорил. Сил на эмоции уже не было.
Мы стояли у свеженасыпанного могильного холмика и молчали. Надо было идти спать, впереди очередная ночь и не дай бог снова такая, как предыдущая. Но оставалось какое-то чувство, что мы что-то не доделали. Во всяком случае, у меня. Ребята тоже неуверенно поглядывали на меня, ожидая, что я прикажу.
— Не расходитесь, — вдруг предложила Ольга. — Я сейчас приду. Я быстро.
Она побежала в городок и скрылась в командирском блиндаже. Через минуту появилась обратно. В руках у нее была бутылка водки. Настоящая, еще с тех времен, а не современный самогон в пластиковых бутылках, который можно было перехватить в городе.
— Я нашла, когда убиралась, — пояснила Ольга в ответ на наши удивленные взгляды. — Командир ваш запасливый, хранил, наверное, на какой-нибудь выдающийся случай. Я думаю, сегодня можно.
Мужики одобрительно загудели. Это то, что сейчас было нужно — помянуть по русскому обычаю, и немного расслабиться. Она подала мне в руку стакан и открыла бутылку, потом достала из кармана кусок подсохшего хлеба и тоже отдала мне. Все выпили, последнюю, поменьше, Ольга налила себе. Она перевернула стакан, как старый солдат, занюхала, как и все кусочком хлеба, потом зажевала его. 'Похоже, это дело для нее привычное', — подумал я, вспомнив как в школе она едва пригубляла шампанское и оставляла бокал нетронутым.
Однако что-то было не так. Она покраснела и удивленно смотрела на меня.
— Игорь, я пошла. Приходи быстрей.
Зумба развернулась и чуть не бегом кинулась в сторону командирского блиндажа. Однако добежать не успела — я увидел, что её вырвало.
Ребята засмеялись.
— Силы как у мужика, а с водкой справиться не может, значит все-таки баба, — выдал захмелевший Геннадий. Он посмотрел на меня и предложил:
— Беги, командир, пожалей девку.
Все хохотнули, расслышав в предложении скрытый смысл.
— Отставить, — словами Палыча скомандовал я. — Всем отдыхать. Через четыре часа подъем. Я подежурю.
Не обращая больше внимания на них, я побежал вслед за Ольгой.
Ольга сидела за столом и виновато глядела на меня. На полу у самого входа в блиндаж растекалась лужица с остатками пищи. Похоже, её опять вырвало.
— Прости, Игорек, видно нельзя мне теперь пить, новый организм не принимает.
— Ничего, солнышко, — преувеличено жарко ответил я. Водка все-таки подействовала и на меня. Даже пропустил мимо ушей упоминание о новом организме. — Сиди, я сейчас уберу.
Я смел все в самодельный совок и выбросил на улицу. Потом подошел к столу и сел рядом с Ольгой. Обнял её за плечи и легонько поцеловал в щеку.
— Ты у меня молодец. Если бы не ты всем каюк. Накрылся бы сегодня пост.
Потом спросил:
— Ты спать хочешь? Если хочешь, ложись, я подежурю.
Однако Ольга не ответила. Вместо этого она, вдруг прильнула ко мне и обвила меня руками.
— Милый, я очень хочу, — жарко зашептала она мне в ухо. У меня в голове сразу всплыло то, что произошло утром, и я тоже поплыл. Раздеваясь на ходу, запинаясь об стулья и успевая целоваться, мы двинулись к топчану...
* * *
Я очнулся и глянул на часы. Черт! Уже восемь! А я собирался поднять всех в шесть. А перед этим еще собирался подежурить, пока все спят. Я хотел вскочить и не смог, на груди у меня лежала девичья голова. Мало этого — Ольга привалилась ко мне и забросила на меня ногу. Я мгновенно вспомнил все. 'Вот это секс!' В голове мелькали только отрывки того, как мы кувыркались на жестком командирском ложе. Это было неповторимо. Даже лучше, чем утром на вышке. Я не хотел думать, что это из-за того, что Ольга теперь такая, но вынужден был признать это. У меня было немало женщин — мужики теперь в цене, их погибло гораздо больше и бывая на побывке в Городе, я отрывался по полной — но никогда секс даже чуть-чуть не походил на то, что творили мы с Зумбой.
Я погладил её по голове и попытался вывернуться. Это была ошибка. Ольга мгновенно перехватила мою руку, завернула за спину, а второй рукой сжала мое горло. Я порадовался, что не могу видеть лицо, слишком страшно прозвучал её голос.
— Кто ты?
Через секунду она ослабила хватку и отпустила руку.
— Прости, Игорешка. Со сна все опасности мерещатся.
Она перевернула меня, и счастливо улыбаясь опять начала целоваться. Я попытался изобразить обиду и оттолкнуть её, но не выдержал — тоже заулыбался, схватил и завалил Ольгу на матрас. Градус наших объятий быстро поднимался, и мы снова потеряли контроль...
* * *
Когда я опять смог соображать, на часах было уже семь минут десятого. Я быстро перевернулся, хотел толкнуть Ольгу, но её не было. Я вскочил и выглянул из-за самодельного шкафа, отгораживающего топчан от остального помещения.
Ольга сидела за столом и ела тушенку прямо из банки.
— Оденься, грозный командир, — засмеялась она. Сама Зумба была уже в форме, помытая и причесанная.
— Черт, черт, черт...
Я начал носиться по блиндажу, собирая одежду. Быстро натянув все, я сполоснул лицо и глянул в зеркало у умывальника. 'Блин, помятый, как после пьянки'.
— Садись, ешь, а то я все подмету, — Ольга была в хорошем расположении духа. — Есть хочется, сил нет.
Мела она действительно впечатляюще — ложка только мелькала в её руках. Мне же было не до еды — что там, на улице, ведь я обещал ребятам не спать, пока они отдохнут.
— Потом, — махнул рукой я. — Надо проверить, что на Посту. Может уже твари везде.
Схватил стоявший у дверей Калашников и рванул на улицу.
— Да стой ты! — настиг меня крик Ольги. — Я только пришла оттуда. Проверила весь лагерь, все тихо. Еще светло.
Я остановился — Ольга опять поразила меня. Пока я валялся без сил, она уже сходила и сделала всю мою работу. 'Блин, она точно не человек', — хотел про себя пошутить я, но эта мысль испортила все настроение, и я подавил её.
— Ты молодец, — только и смог ответить я. — Все равно, пойду, проверю, успокою душу. Я быстро.
— Ладно, — она махнула рукой. — Только быстро. Мы еще не договорили с тобой про наши дела.
'Опять про караван что ли хочет говорить? — думал я, шагая по лагерю. — Да, про это надо еще поговорить. Что-то мне не верится, что все дело в золоте и порошке'.
На вышке Павла стоял один из братьев Селивановых. Какой из них, я не разобрал — они и близко-то похожи, а уж на расстоянии тем более. Он помахал мне рукой, я махнул в ответ. На улице действительно, было еще светло — летние ночи приходят поздно и пролетают быстро — но, все равно чувствовалось приближение темноты, а с ней и привычная тревога — появятся уроды сегодня или обойдется.
