Невеста для Мрака #2

От него пахло несвежим бельём и скисшей капустой.

-Ты веришь в Благих Богов, человечек?

— Не-а.

— А в демонов?

— Не-а.

— И тебе не страшно было убивать людей, веря, что за Священным Кругом Жизни, на Том Берегу, их ничего не ждёт? Что они не получат ни утешения, ни утоления за свои муки?

— Не-а, — снова прозвучал впечатляющий содержательностью ответ.

— А умирать самому тебе не страшно?

Очередного 'не-а' отчего-то не последовало.

— Я умру не скоро, — дрогнувшим голосом выдохнул он после затянувшейся паузы. — Мне ещё не время умирать.

— Время определяешь не ты.

Я медленно подошла к нему, схватила за волосы и, заставив запрокинуть голову, заглянула в глаза. Не знаю, что он там прочитал в моем взгляде, но видимо то, что прочитал, его напугало. Мужик перестал хихикать и испуганно замер.

— Когда я гляжу на такой кусок дерьма в человеческом обличье, как ты, — я почти шептала это, едва выдыхая слова, — я тоже начинаю сомневаться в том, что Благие Боги существуют. Может быть, как это не страшно, их действительно нет? Или может быть то, что их нет, совсем не так уж и страшно? Ты верно служил злу, человечек, вот оно и пришло тебя вознаградить. Пришло в моём обличье. Теперь никто и ничто тебе уже не поможет. Погляди на меня, — потребовала я. — Загляни в мои глаза: там твоя погибель. Я уничтожу тебя. Я тебя съем.

* * *

Празднества по поводу королевского бракосочетания продолжались. Эдонийцы и фиарцы совместно обедали и дебоширили, катались на лодках по местным каналам. Все флиртовали друг с другом двадцать четыре часа в сутки.

Не прошло недели со дня ужасающе-блистательного турнира, как, по настоянию принца, был объявлен большой выезд на Королевскую Охоту.

Дик*Кар*Стал и на этот раз от увеселения счастливо увильнул, сославшись на дела государственные.

У меня дел, естественно, не нашлось. Какие дела у новобрачной?

С раннего утра, когда солнце ещё не успело вскарабкаться на небо, весь придворный балаган собрался во всем своём блеске и великолепии, готовый выдвигаться к месту назначения.

— Слепой Ткач! — горячился Фабриан, торопясь к коню. — Уже семь часов! До места ехать как минимум час, пока набросим гончих... да мы только в девять начнём охоту!

Появление юного принца встретили громкими криками. Доезжачие затрубили в фанфары, лошади заржали, собаки залаяли. Веселье пошло полным ходом. Под истошный гром фанфар охотничий картеж выдвинулся из Тафля.

Мы монотонно передвигались по улицам, пока не выехали в предместье. Все только и говорили, что о погоде, возрасте обложенного кабана-секача да о месте его лежки.

Рядом с его величеством я заметила невысокого молодого человека лет двадцати пяти-двадцати шести. Серо-зелёные глаза его, обращаясь на меня, как-то странно блестели, а улыбка граничила с наглостью.

— Лорд Льюэс Кастал, — прокомментировала Астарэль, заметив мой интерес. — Отец этого юноши приходится дядюшкой твоему супругу, Одиффэ и младшем братом покойного короля. Очередной родственничек и побочный претендент на корону.

В десять протрубили сигнал и спустили собак. Ищейки молниеносно взяли след, быстро подняв кабана-секача из колючих зарослей. Зверь припустил напрямик, преследуемый не менее чем двумя десятками гончих.

Около часа мы все носились по лесу.

Кабан выскочил на нас, как это бывает по законам жанра, совершенно неожиданно. Он мчался вперёд, как таран на ножках, выставив вперёд морду, украшенную внушительного вида клыками. За ним — гончие. За собаками летел на своём скакуне наследный принц. За ним, по пятам, двое доезжачих, лорд Льюэс Кастал и маркиз Виттэр.

Какие тёмные силы этого-то подняли с одра так скоро? Ну что ж, пусть поохотиться. Может быть сам себя в могилку и загонит на моё счастье.

Поняв, что оторваться не получится, дикая свирепая свинья решила перейти в наступление. Свернув с тропинки, она прислонилась задом к большому камню, развернув клыкастую морду в сторону своих преследователей и мучителей.

Разгоряченные псы, распаленные людскими криками и погоней, с остервенением набросились на кабана.

Принц Фабриан выдвинулся вперёд, держа наготове услужливо поданную слугами рогатину. Справа от него с ножом в руках держался Виттэр, слева — доезжачий. Коротышка лорд Кастал предпочёл отодвинуться в сторонку, не приближаясь к линии огня слишком близко.

Штук сорок гончих с визгом набросились на секача, норовя впиться в морщинистую шкуру, покрытую вставшей дыбом щетиной. Кабан каждым ударом клыка отбрасывал какую-нибудь собаку, распарывая животы и полосуя шкуры. Земля покрывалась зверинами внутренностями и кровавыми лужами.

Фабриан, видимо, рассчитывал, что лающая свора удержит зверя, но просчитался. При виде рогатины животное уклонилось, и та попала ему не в грудь, как задумывалось, а скользнула по лопатке. Ударившись в камень, рогатина затупилась.

Всё происходило очень быстро. Гораздо быстрее, чем успеваешь рассказать.

Кабан с налившимися кровью глазами, ощетинившийся и страшный (вот уж никогда бы не подумала, что клыкастой свинье удастся так меня напугать) кинулся вперёд, опустив голову.

Принц, в расчете уйти от удара, поднял коня на дыбы, но слишком сильно натянул поводья. Жеребец, не удержавшись на ногах, запрокинулся и упав, ко всеобщему ужасу, придавил принцу ногу.

— Отдайте повод, ваше величество! — крикнул Виттэр, вылетая вперёд.

Он стремился собственным телом закрыть сына любовника.

Ещё секунда, и моему новоиспеченному супругу придётся оплакиваться либо сына, либо любовника, а может быть и того, и другого вместе, а мне, соответственно, смотреть на его скорбную мину и носить траур.

— Атьенара! — вскинула я перед собой раскрытую ладонь, посылая вперёд энергетический импульс.

Поляна осветилась яркой вспышкой, похожей на молнию. Тонкая, словно росчерк лезвия, светящаяся линия прорезала пространство, сражая кабана. Его затрясло, подбрасывая на месте. С губ полетела пена. Потом глаза зверя закатились, и земля содрогнулась под рухнувшей тушей.

Смолкли не только придворные, но даже птицы и насекомые.

Пахло озоном и палёной шерстью.

Один из доезжачих помогал принцу подняться на ноги.

— Все хорошо, ваше величество, все хорошо, — повторял он, сам при этом трясясь, как насмерть перепуганный заяц. — Вы не ранены. Вы в порядке.

Обратно в Тафль мы возвращались с не меньшей помпой, чем выдвигались: кавалькада придворных, великое множество пажей, рота гвардейцев — всё это предшествовало карете, в которую пришлось забраться по настоянию моего дорого пасынка.

Карета принца сильно отличаясь от тех, к которым я привыкла в Эдонии. Эта, сугубо фиарское средство передвижения, было сделано с фиарской же основательностью и представляло собой прямоугольный кузов на четырёх колесах, изнутри выложенный подушками, а снаружи задрапированный парчовыми занавесками.

Юный Дик*Кар*Стал унаследовал страсть своей несчастной матери к золоту. Все, что могло сверкать вокруг него, сверкало. Под потолком кареты висела клетка на золотой проволоке, в клетке сидела странная птица, с виду похожая на курицу, только размерами покрупней. И оперенье у неё, опять же таки, было золотистым.

Как только слуги закрыли за нами дверь, пространство заполнилось запахом духов, цветочно-слащавых. Принадлежали эти духи, естественно, не мне. Я сладкие запахи на дух не переношу.

— Рад оказаться с вами наедине и без лишних глаз, сударыня. Особенно после того, что вы для меня сделали, — в голосе принца было куда больше живого чувства, чем можно было ожидать. — Сегодня я не стану называть вас матушкой. Признаться, куда удобнее величать вас сестрой, ведь по годам вы ближе ко мне, чем к отцу. Я обязан вам жизнью, — повторил принц Фабрина.

— Принимаю вашу благодарность. Но, не сочтите за дерзость, ваше спасение обошлось мне совсем недорого, я ничем не рисковала, так что поставим на этом точку.

Улыбка сошла с лица принца.

— Вы хотите сказать что-то ещё? — догадалась я.

Фабриан нервно, по-змеиному, облизал губы:

— Ваш брак с моим отцом, я знаю, был заключён против вашей воли. Отец намного старше вас, и он чудовище. Он изменял моей матери и наверняка станет изменять вам. И изменял ей даже не с женщиной... Он — это скверна. Ни одна женщина не будет с ним счастлива.

— Хотите выразить мне соболезнования?

— Вы так красивы. Вы заслуживаете, чтобы вас любили, вам поклонялись, прославляли вашу красоту и вашу молодость. А мой отец?.. — щеки принца залились краской негодования и стыда. — Может быть вы думаете, что молва преувеличивает его недостатки? Но нет, всё это, к сожалению, чистая правда. Тёмный Король убил мою мать, которая была не менее прелестной, чем вы, чтобы блудить в своё удовольствие с такими, как его подзаборный рыжий маркиз. Моя мать была одной из самых нежных, прекраснейших женщин в королевстве, а он оскорбил её всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Вы... вы достойны лучшей участи, чем быть отданной на растерзание проклятому некроманту, — с ненавистью договорил принц.

— Опомнитесь, ваше величество, что вы говорите? Разве ваш отец с младенческих лет не окружает вас заботой, не печётся о ваших интересах превыше собственных, не любит вас, в конце концов? В мире существуют люди и похуже Сиобряна Дик*Кар*Стала. Поверьте мне.

— Вы либо наивнее, чем я полагал, либо... я слышал, что вы храбрая и сильная, что вы никого не боитесь и не станете плясать под чужую дудку. Я надеялся, что у вас хватит силы пойти против моего отца и не сломаться, как моя мать. Да неужели вы будете терпеть, покорно деля своего мужа с этим недовешенным каторжником Лэшем?

— А что, по-вашему, я могу сделать?

Слова Фабриана уязвили меня сильнее, чем я готова была признать.

А ещё меня бесило, что этот неоперившийся цыплёнок вообразил себя коршуном и пытается мной манипулировать.

— Вы должны освободиться от моего отца. Развода вам, конечно, не дадут, так что если хотите быть свободной придётся завоевывать свободу самой. Я всё сказал... что вы ответите мне?

— А что вы ожидаете от меня услышать?

— Я ведь могу говорить с вами откровенно?..

— Я бы на вашем месте дважды подумала, прежде чем ронять необдуманные слова.

Он явно ожидал услышать от меня что-то другое.

— Я успела оплакать мою свободу. А брак с вашим отцом даёт определённые преимущества, с которыми расставаться не выгодно.

— Если вы хотите остаться королевой Фиара у вас будет такая возможность, сударыня. В благодарность за ваше содействие я с радостью...отблагодарю вас. Без лишней самоуверенности могу утверждать, что моложе и красивее моего отца. К тому же, в отличии от него, люблю женщин.

— Хотите стать отцеубийцей? — полюбопытствовала я.

— Мой отец в свое время этого не испугался, — пожал плечами принц.

— Поступайте, как знаете, ваше величество, но меня не втягивайте в ваши игры. Прежде чем мы закончим разговор, я дам вам добрый совет, который вы, скорее всего, не оцените. Корона Фиара ваша по праву и по закону, она никуда от вас не денется. Не торопите время, наслаждайтесь жизнью, набирайтесь мудрости...

— Благодарю за совет, сударыня, — холодно кивнул Фабриан.

Я поняла, что у меня появился ещё один враг.

Ну и прекрасно. Враги разнообразят жизнь. Чем больше в жизни врагов, тем меньше в ней скуки.

Люблю врагов, хотя и не благой любовью.

Глава 15

Череда королевских празднеств по случаю нашего с Дик*Кар*Сталом бракосочетания завершилась большим народным гуляньем на главной городской площади.

'Ваше величество! — закатывали густо подведённые глаза придворные дамы, — Вы бы только видели, как всё чудесно устроено! Фонтаны вина бьют рекой! Карнавалы, акробаты, шуты! Такое веселье!'.

Придворные дамы из кожи вон лезли, стараясь понравиться новой королеве и это при том, что сама я им не нравилась совершенно. Чувство антипатии между нами было взаимным. Дамы досаждали мне подчеркнутым аристократизмом, за которым не виделось ничего кроме алчности, коварства и хитрости.

Излюбленным занятием придворных фрейлин были многочисленные романы с многочисленными придворными кавалерами. Если придворные не могли предаваться любви, они предавались сплетням о ней. Казалось бы, при такой свободе нравов, что царила вокруг, при дворе должна господствовать терпимость к чужим грехам. Да не тут-то было. Несмотря на то, что во всем Тафле и его ближайших окрестностях днём с огнем не сыщись ни девственницы старше пятнадцати, ни верной супруги или хотя бы постоянной в своей сердечной привязанности любовницы, каждая из этих совершенно безмозглых и совершенно бесполезных в любом отношении фарфоровых куколок норовила все время кого-то за что-то осудить, уколоть шпилькой плохо заточенного остроумия.

Зато как свято придворные дамы чтили память убиенный королевы Синьиэры! Называли не иначе, как святой мученицей, пострадавшей за приверженность вере и твердым принципам. О, Благие Боги! Смешно и абсурдно не это. Смешно и абсурдно было то, что меня постные мины, скроенные в честь памяти бывшей королевы, бесили с такой силой, будто привязанность к ней, моей предшественнице, что-то лично у меня отнимала.

Насколько я поняла по обрывкам сплетен, мужа своего Синьиэра ненавидела как мужчину, запятнанного всеми пороками. И у неё, не оспариваю, были на то причины. Знаю по собственному опыту, ненависть не вырастает на пустом месте. Чаще всего её питают былые сердечные привязанности, разбитые надежды или раздавленное самолюбие. Если дело касается нас, женщин, то сильнее всего мы ненавидим тех мужчин, которых больше всего когда-то любили. Когда наша любовь изначально остаётся без ответа, она, конечно, приносит страдания, но потом светит, будто не сгоревшая звезда, освещая всю жизнь. Другое дело, если мужчина дарит, а потом не оправдывает подаренных надежд. Если предает нас, меняя на другую женщину (или, как в случае с Дик*Кар*Сталом, на мужчину), тогда женщина становится смертельным, изобретательным, беспощадным врагом. До самой своей смерти.

А иногда, как видно на данном конкретном примере, даже после неё: Дик*Кар*Сталу убитой супруги не простил ни народ, ни единственный сын-наследник.

* * *

— Ты был в городе? Как там, на хвалёном празднике? — полюбопытствовала я у Теи при встрече. — Мои фрейлины в таком восторге, что даже стало любопытно, что там за чудо такое?

— Тебе не понравится, — заверил меня он. — Площади грязные, акробаты пьяные, вино дешёвое, — презрительно передёрнул он плечом. — Утром из фонтанов вино черпают чашами, днём — обыкновенными плошками, к вечеру там вообще купаются. Сплошные нечистоты.

— Ты прав. Ничто не утомляет так, как праздники, к которым не лежит душа.

— Тебе следует поменять точку зрения, девочка. Отныне праздность — твоя работа.

Я с трудом удержалась от того, чтобы не скроить недовольную гримасу — минимум мимических движений не только мешает собеседнику заглянуть к тебе в душу, но и предохраняет лицо от морщин.

— Дик*Кар*Стал поблагодарил тебя за спасение сына? — поинтересовался мой собеседник.