Синее пламя судьбы

— Мы уже близко. Спасибо тебе, мои руки теперь тоже не трясутся.

— Тогда последнее, что я должен тебе сказать. Рентгар предрек тебе непростую дорогу. Его талант проявляется весьма редко, но слова всегда истинны, он никогда не ошибался. Он сказал, что, хоть ты и молод, но успел пожить больше нашего. Сказал, что душа твоя принадлежит не тебе, а тем, кто рядом. Что этот мир — лишь часть твоей дороги. И то, что ты живешь не ради любви — "ведь любовь живет внутри тебя самого". Поэтому могу предположить, что наш мир тебе придется покинуть.

— Это удивительно, Серб. Я не совсем понимаю, и почему ты решил сказать об этом именно сейчас?

— Потому что я не уверен, что ты не исчезнешь за следующим поворотом. Пообещай мне: как бы не изменилась твоя жизнь, какие бы чудеса ее не наполнили, ты никогда не забудешь старину Серберсса. Пришлешь ли весточку, или же решишь навестить, дабы рассказать о своих приключениях за бутылочкой доброго вина — я все равно буду рад. И запомни — если потребуется, то отправлюсь и к черту на рога. Ну что, обещаешь?

— Как я могу отказать? С радостью. Ты слишком много для меня сделал. Один я бы досюда не добрался, сгинул бы по дороге. А еще ты многому меня научил, так что перед тобой я в серьезном долгу.

— Не таком уж серьезном, как тебе кажется. Одни только чудеса, произошедшие рядом с тобой, чего стоят... Спасибо тебе. Похоже, мы совсем близко.

— И верно...

Сотни ручьев, что вытекали прямо из стены, превратились в два потока, вынесшиеся прямо к выходу из тоннеля. Медленно уводящий нас под землю тоннель закончился, выведя нас к подземной каверне.

Оба потока не сразу впадали в озерцо — сперва они его несколько огибали, а затем впадали в разных местах, создавая разные течения, да такие, что по резервуару постоянно гуляли водовороты.

Вверх пещера уходила так высоко, что потолка не было видно. Однако даже от наших шагов было такое эхо, что становилось ясно: пространства над нами огромные. Огонек, мигнув раз, другой, исчез, едва мы вошли сюда. Новый зажигать Серберсс не стал: во-первых потому, что ручьи, озеро и кристаллы в стенах светились своим, нутряным светом, вполне достаточно освещающим пространство вокруг; а во-вторых, мы, наконец, увидели Ингварра.

Он лежал на небольшом возвышении, раскинув руки и безвольно откинув назад голову. Меч лежал рядом, как если был небрежно откинут чьей-то ногой. Определить, жив он или нет, с такого расстояния не удавалось, поэтому мы с оглядкой, но поспешили к нему.

"Поле" заработало с новой силой. Уж насколько мне не хотелось сюрпризов, и говорить не стоит. Серберсс также был напряжен. Подобравшись достаточно близко, мне удалось что-то нащупать, а Серберсс ускорил шаг. Мечи покинули ножны, каждый из нас был уверен, что такие простые пути не существуют в данный момент, и что по-тихому сделать дело удастся едва ли.

— На вашем месте, я бы этого не делал.

Голос был низким, и шел будто сразу со всех сторон. Мы остановились и огляделись. Даже "поле", работавшее сейчас на полную мощность, не смогло отыскать источник голоса.

— Выходи, — просто сказал Серберсс.

— Охотно, — ответил голос, — надеюсь, вам достанет сообразительности не делать резких движений. Наше знакомство является, увы, необходимостью.

Свет на мгновение померк, и тысячи мельчайших темных частиц стали собираться рядом с телом Каракурта. Все заняло не более пары секунд — мелькнула и исчезла пара небольших призрачных крыльев, слившихся с плащом, и вот уже перед нами стоял человек... Человек ли? Некто не мог не заметить некоторой ошарашенности в моем лице: используя момент, он не без изящества слегка поклонился и широко улыбнулся.

Нашему взору предстали полный комплект великолепных зубов: впрочем, больше всего внимание привлекли внушительные, белоснежные клыки.

Пока я складывал два плюс два, Серберсс сложил двадцать и восемь — мимо меня прошелестело заклинание, убойная сила которого едва ли уступала "божьему гневу"; оно снесло бы вампирью голову вместе с улыбкой, кабы тот не отшиб заклинание в сторону с показной ленцой.

Луч бирюзового пламени изменил направление в сторону озера, и тут же разбился о возникший купол; все озеро, и даже самые малые ручейки вспыхнули ярким светом, высветившим даже мельчайшие трещинки в скалах. Вспышка едва нас не ослепила, вампир же просто поморщился; впрочем, с места так и не двинувшись. Когда мы проморгались, в руках его оказалась шпага — остриё её застыло в опасной близости от шеи Каракурта.

— Благодарю, — невозмутимости его могли позавидовать и каменные стены окрест, — будут ли ещё какие пожелания, или же приступим к более продуктивному диалогу? А то я могу случайно и пару выпирающих мест снести вашему другу.

— Не будут, — буркнул Серб. Очевидно, он был глубоко уязвлен тем, что только что произошло. Похоже, это было самое быстрое и эффективное его заклинание.

— Вот за это вас, магов, я и не люблю. Мне гораздо симпатичней этот рукастый мальчишка, честный и прямой, как и его меч. От вас же несёт магией за версту, коварной, подлой и неожиданной, к которой приходится быть готовым. Но, как вы имели возможность убедиться, против меня она едва ли сработает. Впрочем, если будет желание, ваш друг может в этом убедиться. Еще одно заклинание я, пожалуй, стерплю. Но потом моё терпение наверняка кончится.

Я только сейчас заметил угасающую цифру "30" в его правом глазу. Меня ожгло в районе груди, и тут же тепло превратилось в неприятный холод. Ой, как интересно...

Впрочем, под ледяной коркой биение сердца еще чувствовалось, что немного, но успокаивало.

— Достопочтенный, — решил вступить я в разговор, — позвольте узнать, с кем мы имеем честь иметь дело? Коли приходится говорить с тем, кто старше тебя не менее, чем на пару веков, то я предпочел бы обращаться к нему по имени.

— Вежливый мальчик, вежливым будет и ответ, — вампир наградил меня несколько жуткой, но в то же время и обаятельной улыбкой, — меня зовут Ирбис. Вампир-некромант Ирбис, если быть более точным. Именно под этим именем меня запомнила история. И умер я много раньше пары веков назад, уважаемый... Анатор? Я правильно произнес? Что, впрочем, не мешало мне существовать в более подходящем облике.

Если ему и хотелось произвести впечатление, то он его произвел. Невозможно быть готовым к встрече с тем, кого вот уже тысячу лет как воспели в легендах. Я помнил то, что мне рассказывали. Серберсс все же опустил руки из боевого положения и довольно-таки горько спросил:

— Тысячелетнее превосходство в опыте чего-то да стоит, не правда ли?

— Безусловно. Теперь, когда формальности соблюдены, время заняться делом. Мне, конечно, хотелось бы еще поговорить, но я слишком долго ждал. Могу обещать, что с вашим другом ничего не случится, если вы будете только наблюдать.

— Что с ним?

— О, не более, чем крохотный укус. Толика яда, если угодно. Едва ли это его надолго обезвредит, но...

Ногой он откинул его меч еще дальше в нашу сторону.

— Возьмите, совсем скоро он придет в себя. Вернете. Мне неуютно будет, коли он окажется между лопаток в самый неподходящий момент. Итак...

Он глубоко вздохнул. После чего заговорил, и голос его налился силой:

— Сегодня, перед лицом и слухом всех, кто может здесь увидеть и услышать, я, Ирбис Дайдрейд, заявляю о своем праве на месть во исполнение древней клятвы. Как Прародитель, неся на себе весь груз ответственности за род Вампиров, видел я их уничтожение расой древнейших Драконов. В свидетелях моих луна и звезды, мой путь, путь мести, начался две сотни лет назад. По давним правилам и договорам, найдя свой путь, я вынужден пройти его до конца, чтобы снова стать Прародителем, ибо не будет мне покоя до времени сего! Силу, погибшую с моими сородичами, можно вернуть, лишь вернув полный долг по праву крови: кровь за кровь и кость за кость. Сто драконов должны умереть во искупление этого долга; сто их смертей я должен увидеть. Узрев смерть сотого порождения ненависти, найду я то, что ищу.

Я помню их всех. Первого, принявшего смерть от огромного камня. Последнего, погубленного безумием. И всех тех, кто был между ними. Девяносто девять шагов позади — и остался последний.

Он рывком поднял с пола Каракурта. Коротко бросил "Пошли!", и двинулся вперед. Волей-неволей, а мы двинулись следом.

На нас навалилось чудовищное сопротивление: будто бы все воды мира обрушились на нас в этот момент. Сделать шаг было уже героическим поступком, но нам с Серберссом, по крайней мере, было проще — Ирбис мало того, что нес на себе весь вес и сопротивление, положенное на долю Каракурта, так его еще и нещадно отторгала преграда. Я видел, насколько напряженным стало его лицо; цифры в глазу стремительно менялись. Он ищет ключ! — понял я. Ему приходилось драться за каждый сантиметр, вокруг него видоизменялось такое количество плотной энергии, что мне даже не приходилось закрывать глаза, чтобы видеть. Все, показанное до этого Серберссом, и рядом с этим не стояло: формулы, используемые старым вампиром, были такой умопомрачительной сложности, что мои попытки анализа провалились в первые же секунды.

Первым сквозь преграду прорвался я. Потом — Серберсс, оставив за собой завихрение. Ирбису же потребовалось больше времени: после того, как мы прошли, преграда коконом обвила его, практически остановив. Но и она не выдержала — черные трещины поползли по ней, и после того, как она лопнула, из неё вывалился вампир, с перекошенным лицом и ярко горящей цифрой "99" в глазу.

Он тяжело дышал, но на его лице появилось выражение яростного восхищения. Оба глаза смотрели вперед едва ли не с гордостью.

Когда он покинул преграду, будто волна прошлась по всему пространству, подменяя часть нашего окружения. Кристаллы вспыхнули ярче, водовороты пошли по кругу в резервуаре, освободив место для гигантского плато.

На плато возлежал дракон. Он был по-настоящему гигантским: его антрацитовый брат был едва ли не втрое его меньше, даже здоровая туша, встреченная нами в лесу, показалась бы рядом с ним чахлой. Когда дракон дышал, тело его вздымалось более чем на мой рост. Хвост его беззаботно плескался в озере, одна из передних лап также покоилась в воде. На другой лапе лежала его голова, покрытая, как и все тело, сапфирного цвета чешуёй. Но, открывшиеся глаза посмотрели на нас пристально, изучающе.

— Я нашел тебя, Фелмор, — голос вампира снова изменился, стал более тусклым. Возможно, прорыв дался ему слишком дорого. Или же, быть может, встреча с противником столь чудовищным размеров все же смогла его впечатлить. Ведь даже просто смотря в глаза этого реликта, можно было увидеть тени прожитых веков. Этот дракон был особенным. Я понял это сразу, но все равно хотел разобраться в том, какую именно роль он играл во всем происходящем.

Молчание его было томительным. Вампир медлил, а дракон, переводя глаза с одного из нас на другого, внимательно нас осмотрел. Остановился взгляд, впрочем, именно на Ирбисе.

— Я польщен, — голос дракона был непередаваем — он был негромок, но от него низко вибрировал воздух, — гости редки, а столь древние гости — тем более. Ваши имена были принесены водой в разное время, но помню их ясно. Назвавшийся Анатором, Серберссом, Каракурт Ингварр и Ирбис Дайдрейд... Плетя интриги кружева, готовься пасть от рук коварства, вот что скажу вам, господа. Вас привели разные дороги, но конец вашего пути оказался един. Дракон Фелмор готов ответить на ваши вопросы.

— Мне не нужны твои слова, дракон, — глухо отозвался Ирбис, — мне нужна твоя жизнь.

Через сошедшиеся щелки глаз, вертикали зрачков теперь смотрели исключительно на него. Вампир выдержал взгляд, спокойно и холодно. Взрыкнув, и даже как-то раздраженно перебрав лапами, Фелмор проговорил:

— Старые гости — новые проблемы... Видят небо и земля, насколько твои желания не ко времени. В нашем мире нынче принялись хозяйничать новые гости, доселе неизвестными методами. Вода приносит тревожные новости... Байрем пал, его жители в большинстве своем встали под неизвестные знамена против своей воли. Хранители ничего не смогли сделать. Фанатики с пустыми глазами — вот каково теперь население. Грядет война, как в старые времена, Ирбис.

— Моя война идет уже два века. И её нужно закончить. Придут новые ночь и день, равно как и новые битвы, но к тому времени я верну себе прежнее могущество, и вставшие против — отведают силу моего гнева. Смотри, дракон.

Руки вампира медленно поднялись, с таким трудом, будто держал он в них неведомую тяжесть. Камни, пыль, прах вокруг поплыли вверх, лишившись тяжести. Все вокруг, пришедшее в движение, наливалось густой темнотой. Тело Ирбиса распалось на тысячи черных точек, прежде чем вновь собраться. Только глаз неизменно высвечивал все ту же цифру — она, казалось, набирала яркости, и все сильнее светила через призрачную вуаль.

Я продрог уже до костей. Была ли виновата в этом печать, по-прежнему ледяная, или же все сгущающийся вокруг холодный воздух — дрожь не останавливалась.

Тем временем, изменившийся силуэт Ирбиса стал различим. Крылья его развевались за спиной, подобно флагу на ветру; сотканные из окружающей тьмы, они почти сливались с ней.

Фигура перестала быть чем-то постоянным. Так мог бы вести себя дым, зачем-то собранный в одном месте, и причудливо извивающийся под ударами безрассудного ветра. Лишь усилием зрения удавалось замечать его черты, изломанный усмешкой рот, ярко горящий глаз... Слова его наполняли пространство.

— Глаза, что были закрыты, смотрите. Те, что были забыты, воспряньте — близится ваше время. Суд справедливый да свершится! — руки взлетели вместе с крыльями вверх, — Школа Мести, Путь N99, Тёмная Эра!

Кристаллы, вделанные в стены, замерцали. Звуки, пришедшие из-за грани обозримого, едва ли можно было назвать приятными. Шелест перепончатых крыльев, посвисты на грани слышимости — знакомое чувство... Глаза, успевшие привыкнуть к обстановке, выхватили из окружения одну, вторую... десяток тварей, с которыми нам довелось сражаться около лагеря. Они все прибывали и прибывали, вокруг их уже кружились сотни, а сколько их было в темноте, оставалось только догадываться. Учитывая размеры пещеры, их там могли поместиться многие тысячи.

Шум усиливался, и был подобен ветру — такой же сильный, такой же стремительно изменяющийся. В воздухе витало ощущение столь явной угрозы, что нервное напряжение все время усиливалось. Благо, к нам эти твари не подлетали — вампир держал свое слово, но заложник-Каракурт все еще оставался рядом с ним.

И тут дракон захохотал. Подобно грому, разлетался его голос, шум крыльев несколько отдалился. Он веселился от души, хотя ничего смешного мы в этом не видели. Потом вдруг резко успокоился, а Ирбис задал вопрос:

— Что тут смешного, дракон? — похоже, в голосе его отразилась сдерживаемая ярость.

— Лишь то, что ты, старый вампир, живя с десяток веков, и даже зная моё имя, до сих пор не понял, что оно значит. Я Фелмор, Дракон Знаний — и о какой справедливой мести может идти разговор с тем, кто сидит здесь уже столько времени, слушает воду да смотрит за метаниями глупцов? Назначение, которое мне дали при рождении — знать все и помогать найти ответы достойным. Я никогда не испытывал ненависти к роду вампиров — они были не менее интересны других, их история по-прежнему внушает уважение. Я помню твоё рождение и видел твою жизнь. С одобрением наблюдал за твоими достойными попытками возродить род, и расскажу, почему, если на то будет твоя воля. Я знаю почти все — даже то, что вот уже некоторое время Каракурт Ингварр с интересом наблюдает за всем происходящим и держит руку на отравленном кинжале — дабы всадить тебе его между лопаток в удобный момент.