Одну, самую крупную, аккуратно спилил, оставив толстый пень высотой чуть выше метра. Аккуратно, это сперва, надрубаешь дерево со стороны, куда хочешь его уронить, а потом с матерками, отгоняя помощников, пребывая в ежесекундной готовности отскочить, пилишь ствол с противоположной стороны.

Хрусть! Бум! Упало.

— Алиска, бери-ка двуручную пилу с другой стороны. Будем этот пень ровнять до стояния стола.

Стол-то мне не нежен, есть сколоченный из досок. А вот, вкогтившийся корнями в каменистый грунт, мощный верстак, к которому можно прикрепить тиски, актуален, как никогда.

От ее товарки в другом углу будущего поместья остался пенек высотой полметра, — пока побудет колодой для колки дров. Готовить и греть воду предстоит исключительно на дровах.

Третью пальму срубил под корень, над которым детки палят костерок, утилизируя кору и ветки, попутно выжигая неглубокие корни и остатки пня.

Эбеновая древесина стволов, окорена и распилена на бревна. Если верить наблюдениям "местных" перед окорением неплохо бы дать стволам пальм вылежаться недельку-другую, тогда кора соскальзывает с древесины чуть ли не сама. Но недели другой у нас нет. Пришлось превозмогать.

На расчищенной и подровненной площадке, из четырех бревен срублен один венец сруба. Срублен так, что верх бревен подогнан в одну плоскость. Это "фундамент" под палатку. Слегка приподнятый над уровнем земли возлежания от подтопления, и дабы под полом не завелась ненужная живность, засыпай внутри утрамбованным песком и мелким камнем.

Поверх грунта утрамбованного в один уровень с бревнами, разложен настил привезенной из Демидовска тонкой доски. Перед тем как грузить машины, к полу прибили два-три слоя просушенной тонюсенькой доски. Весу в ней чуть, зато по приезду можно настелить в палатках деревянный, а не земляной или брезентовый пол. Долго эта хлипкая конструкция не протянет, так и палатки мера временная.

Сейчас, когда основание готово. Можно ставить из толстых жердей каркас под палатку.

— Папка, дядя Тимур идет, — закашлявшись от дыма, сообщил звонкий голосок.

Хренасе, у него, что дел нет? И вид какой-то пришибленный. Странно, вроде все тихо.

Отказавшись от предложенного Ким кофе, уселся рядом со мной, явно не зная с чего начать.

— Случилось что?

— Случилось................, — выдержав минутную паузу, Тимур наконец-то-то перешел к сути. — Дэн, ты ведь у нас начальник. В смысле представитель официальной власти.

— Ну, Тимур, даже не знаю. Иногда мне кажется, что да......... но редко. Причем последние дни все реже и реже.

— Я к чему. Надо как-то зарегистрировать официальный брак, — выдавил из себя страдалец.

— Ща, погоди. Я попытаюсь не заржать.

Не получилось. Как и у присевшей рядом Ким.

— Что без свадьбы не дает? — смахивая слезы, веселится Ким.

— Да как сказать. И да, и нет.

— Это как? — продолжает глумиться Ким, — Типа как когда чуть-чуть беременна?

— Именно, Мэри сказала, что раз уж это у нас случилось. До вечера я обязан на ней жениться. Тогда вроде как все в один день, без ущерба для ее репутации.

— Ты еще расскажи, что она была девочка, — не унимается Алиска. — В её-то возрасте.

— Вот вы, куда вчера пропали, снимали стресс другим способом. Та-ак, радость моя, хорош ржать. У нас в канцтоварах были учетные тетради. Ага, здоровые такие, с картонной обложкой. Принеси одну. Две, две неси.

Пихнув Тимура локтем в бок, интересуюсь, — Как оно хоть было? Риторический вопрос. По тебе видно, что было хорошо и уж точно не один раз.

Дождавшись возвращения Алисы, сдуваю с принесенной тетради несуществующую пыль и протягиваю одну тетрадь Тимуру.

— И?

— Что и. Ты держишь в руках книгу регистрации Браков.

— А...

— Что а. Ким ее подпишет, у нее каллиграфический почерк, и вообще оформит со вкусом. А вечером сделаем первую официальную запись..... Тимур, ты это книгу-то отдай. Ишь вцепился, в казенную вещь.

Глядя вслед бодро — едва ли не бегом, удаляющемуся Тимуру озадачиваю Ким. — Алис, колец и прочей положенной в таких случаях бижутерии у нас не водится. Поэтому до вечера надо сообразить ритуал. Венки пусть наголову друг другу одевают, через костер прыгают, или приносят жертву духам гор и океана — мне без разницы. Но какой-то символизм определенно нужен. Иди с девками пошушукайся, это по вашей части. Куда!!!?

— Что???!

— Что-что, ружьишко прихвати.

Два часа спустя.

— Подержи-ка, сейчас я их скреплю.

Сына упирается, пытаясь удержать тяжелую для него жердь.

Каркас палатки, прочные гладко оструганные жерди. Прямыми ровными стволиками для них озаботились на следующий день после приезда. Спилили, окорили, сложили сушиться в тенек.

Из них же в порядке наработки плотницкого скилла, сколотили козлы, на которых будут обрабатываться детали каркасов. А каркасы требуются гладкие, дабы об них не рвался намет палаток. И крепкие, способные выдержать напор штормового ветра и вес гамаков с людьми. В жарком климате гамак идеальное спальное место.

— Сейчас мы ее гвоздиком прихватим.

— Пап, бородатый идет.

Нд-е, что-то бездельников развелось.

— Дэн, кгх-м. Начальник,.... тут такое дело.....

Понятно.

— Гена, молчи и слушай старших. Первая запись Тимура. Вторая твоя. Немца и Мэй ждать?

Пытливый читать задаст вопрос, для чего нужна вторая тетрадь. Поясню, вторая сугубо бюрократическая тетрадка, для регистрации изменения всех гражданских состояний: рождений, смертей, разводов, да и просто прибытия новых колонистов.

Мы же не банда, а часть государства. А государства без бюрократии не бывает. Так-то.

6 число 06 месяц 17 год. Жарко.

— Белочка, уходи. Уходи глупая, — дерзкая тварь пялится на меня с пальмы лупоглазыми — на выкате, глазенками и что-там мерзко хихикает. — Даю установку — белка, отвали на-а...!

Кого навещала белочка, не даст соврать — так просто эта тварь не уходит. А меня посетила не просто белочка, а белочка инопланетная. Крепко, как малую родину, облюбовавшая роскошную пальму, неудачно растущую посереди моего участка. И даже натаскавшая перьев из гражданина Флинта, по неосмотрительности присевшего на одно с ней дерево.

Это не от бухла, нет. Это от жары.

— Ну-с, я предупредил.

Топор на длинном топорище впивается в древесную плоть пальмы.

— На-а! И еще ра-аз-з! И ра-аз-з-з!

Летят крупные щепки, ствол трещит и вибрирует, но пока держится.

— Упорствуешь?

Зверек, как вентилятором крутит длинным — вдвое больше туловища, пушистым хвостом. Но с насиженной пальмы не слезает.

В дело идет бензопила. Препарируя надрубленный топором пальмовый ствол.

Кхц-ц! Клац!

Устав превозмогать сталь, воя рвущим древесную плоть, ствол с треском заваливается на пологий склон.

Белка, решительно не желающая покидать насиженное место, перепрыгивает с падающей пальмы на соседний "кипарис", с него перепрыгивает еще дальше, и исчезает в кронах.

— Э-ге-гей!!!

— Гей, чего орешь? — интересуется ехидный голосок. — Приморил пальмочку.

— Да фиг с ней, с пальмочкой. Главное — белочка ушла.

— Поздравляю. Следующим мероприятием по плану — обустройство водозабора из родничка.

Это значит, Гена не ошибся и буквально у нас под носом склоны гор перерезает слой мрамора, или как говорят сербы — полумрамора. Годный выход, отлично слоящейся на бруски породы, не представляющий сложностей в разработке даже при наших скудных возможностях. Попотеть в каменоломне придется, но на мой скромный взгляд ничего опасного, невозможного или слишком затратного по ресурсам.

Сегодняшним утром, пока я расчищал участок от растущих не по месту деревьев и воевал с белкой, "Градостроительная комиссия" и "Горный приказ" в составе Ким, Гены и сербов детально обследовали выходы деловой породы. Судя по запылённому виду Ким, они эти камни разве что на зуб не грызли.

Мрамор это очень хорошо. Недаром еще античные зодчие пихали мрамор, куда только хватало фантазии. В случае с водозабором на выходе родника, помимо эстетических свойств мрамора и его водонепроницаемости (у нас пока нет раствора, заполнить щели кладки, и обеспечить полную герметичность), архи полезны его бактерицидные свойства.

В плане гигиены ничего проще и эффективней кипячения человечество не придумало. Но если есть возможность использовать дополнительный антибактерицидный эффект мрамора — он должен быть использован.

Воду из источника пьют животные, а они тоже подвержены болезням. Да и тривиально уменьшается шанс подхватить заразную болячку при мытье рук.

Придется папке брать кирку и лом, облагораживать выход родничка, а потом обкладывать его кусками мрамора. Но это вечером, а сейчас СИЕСТА.

Суета Порто-Франко, рваный ритм дороги, форс-мажорное пребывание в Демидовске все это не способствует размеренному распорядку дня. Здесь же — на западном побережье ситуация поменялась в корне. Спешить больше никуда не надо, и через это режим дня как-то сам собой пришел к распорядку, принятому у южных народов.

Подъем по "холодку" еще затемно. Завтрак с первыми лучами солнца. Работа до полудня. Полуденный зной загоняет в прохладу воды залива или в глубокую тень — самое время отобедать и пару часиков прикимарить в тенечке. Ближе к вечеру зной спадает и можно еще часика три провести в заботах.

На закате все, кто не в дозоре или при стаде, собираются отужинать у Немца. Над его "берлогой" развернуты солнечные панели, питающие оба наших холодильника, и заряжающие аккумуляторы от которых, после наступления темноты, питаются магнитофон или новомодная плоская видеодвойка.

Ближе к полуночи, завернувшись в мокрую простынь, вытянуться на поскрипывающем гамаке. До утра простынь полностью высохнет и даже будет немного согревать в прохладе самого раннего утра.

Раз-два-три, скинуть шлепки.

Четыре-пять-шесть, горячие камни обжигают стопы.

Шесть-семь, — под ногами похожий на нос эсминца каменный выступ.

Восемь, толчок двумя ногами.

Раскинув руки в стороны, налегая грудью на порывистый бриз с океана, воспарить над бездной.

Бездна не такая уж и бездна — метров десять. Четыре метра до воды и пять-шесть метров в глубину. Однако вода настолько прозрачна, что создает эффект лужи поверх устилающих дно валунов. Даже имея четырехметровую фору высоты, донырнуть до камней — надо постараться. А все равно жутковато.

Чуть правее промелькнули визжащие дети, весело оседлавшие надутые камеры грузовиков. У этих ихтиандров счастья без меры, дай им волю, будут плескаться от рассвета до заката. Ну, ничего, еще пара недель и закончу затянувшиеся почти на год каникулы.

Бах!— Бульк!

Спугнув стайку мелких рыбешек, воды залива принимают разгоряченное тело в свои объятия. Звуки гаснут и гипертрофированно растягиваются. Над головой качаются черные бублики автомобильных камер со свисающими с них детскими пятками.

Нирвана.

Жаль ненадолго, чуть солоноватая вода выталкивает инородное тело на поверхность. А тело уже не против, набрать полную грудь свежего воздуха.

Хорошо.

У залива свой распорядок. За ночь горная речка наполняет залив холодной водой. Я не поленился встать затемно, замерить температуру, +18®. К полудню вода прогревается до +23-25®. Плескаться самое оно. Вечером уже +28®. Но самый пик наступает после заката, когда стекает вода, выбравшая тепло прокаленных за день гор. В это время вода теплее окружающего воздуха. А водоросли, подобно лишайнику покрывающие дно, слегка люминесцируют. Чуть за полночь эффект сходит на нет. Причем биолюминесценция наблюдается только в заливе, ни в океане, ни в реке подобного не замечено.

Бах!

— О!?

Бах!

— "Гладкий 16 калибр. Похоже, пастухи кого-то отвадили от стада", — вяло констатирует разомлевшее сознание.

Бах! — Бах!

— "Дуплетом уже ближе к нам 12 калибр. Как раз там, где семейство вождя и "робинзоны" расчищают поле в ложбине между холмов", — сознание все также спокойно, но тело гребет к берегу, обгоняя детей на камерах.

Бах!-Бах!-Бах!

Между выстрелами из чего-то автоматического, хотя почему из чего-то, это может быть только АК, отчетливо слышно басовитое тявканье Ларса.

Бах-Бах!

Опять короткая очередь из АК. Это Олег — его почерк.

— Ден, к тебе гость из местных! Встречай! — хрипит рация голосом Олега.

Шерсть на загривке Мухи встала дыбом. Возбужденные щенки бестолково сгрудились под мамкиным пузом с отвисшими сосками. Из-под мамкиного пуза мы хоть кого загрызём. Р-р-р-р-р!

Обозначая местоположение незваного гостя, над широкими зонтиками крон нарезает круги неугомонный птиц.

На склоне холма мелькнула крупная рыжая тень, качнулись и затрещали ветки. Похожий на львицу, крупный представитель местных кошачьих. Метр в холке, весом явно за центнер, какой-то весь примитивно-нескладный — как тупиковая ветвь эволюции. Под заляпанным кровью, коротким рыжим с подпалинами ворсом перекатывается бугристая мускулатура. Судя по виду, зверюга, чистый спринтер, способный подкрасться и взорваться на короткой дистанции или напасть из засады. Однако длинные забеги явно не про него. Такие экземпляры мне пока не встречались.

На гребень холма выскочил запыхавшийся Ларс. Зверь замер, выгнув плоскую морду назад. Самое время стрелять.

Служившая верой и правдой, СВД ушла на покой и висит возле моего гамака в брезентовом чехле. СВД отличный девайс для боя, но как же я с ней намучился за время приключений в горах. Тяжеловата, неразворотиста, все время норовит за что-то зацепиться. И как-то сама собой сменилась на затрафеный у цыган болтовой "Винчестер" в калибре 30-06. Легкий, разворотистый, убойный (даже слишком), как зенитка.

А что магазин маловат, и вообще запас патронов в данном калибре неполных две сотни. Так я из него больше двух раз подряд стрелял всего раз, если не считать пристрелки, потратив за все время шесть патронов.

Бах!

Словно заколдованный зверь припал к земле, пропуская смертоносный свинец над собой. И неловко дернулся в сторону, все-таки я не совсем промазал, пуля чиркнула зверя по загривку. Но тут же вскочил, затравленно оглянувшись по сторонам, рванул к обрыву.

А говорят, кошачьи не плавают (ягуары так весьма охотно). Оставляя за собой бледно розовый след, сиганувший в залив подранок медленно и печально — прям как Чапай в известном фильме, загребал к противоположному берегу.

Что-то Птиц разбушевался. Он, или она, это пока неясный вопрос, конечно птица наглая, но не задиристая. А тут прямо как кровника встретил. Хотя, может именно так оно и есть.

— Папка стреляй. Или дай лучше я, — просипел сына, прилаживая мелкан на камне.

— Не промажь, упреждение бери, — подсказывает безоружная Ритка.

— Знаю я, — отмахивается сына.

— Береги патроны, не попорти шкуру, — оставляет последнее слово за собой доча.

Впрочем, не одни они такие злые. Муха скалится с берега, но так — для порядка. Прибежавший Ларс вообще, забыв обо всем на свете, жадно лакает из мухиной миски. А вот гражданин Флинт, неожиданно агрессивно спикировал на плывущего хищника, клюнув того в голову так, что рыжая башка на пару секунд исчезла под рябью волн.