Чужими глазами

'Стало быть, справки навел', — легко перевел его высочество, нервно побарабанив пальцами по столу.

А это плохо: если парень готовился и нацелился на осаду, то первое же 'нет' его не остановит. Уж Дэл-то знал — сам таким был. Лет до двухсот, а потом навязываться женщинам перестал. Не потому что устыдился, или о чувствах дам вдруг думать начал... Просто стало не интересно. А стоило, наверное, начать думать о чувствах! Может, сейчас бы в такой глубокой отхожей яме не барахтался: справедливость часто приходит, когда ее не ждешь, и принимает порой о-очень уж неожиданные формы.

— Так почему нет-то? — не унимался парень. — Тебе же со мной нравилось!

— Прошлое нужно оставлять в прошлом, — поучительно и предельно обтекаемо ответствовал Дэл, которому не хотелось ни грубить парню лишний раз (такие как он, если их как следует обидеть, имеют привычку мстить в меру гадостности своей натуры), ни доказывать, что все ложь и бред, и хорошо Юле с ним не было и быть не могло (а вдруг и правда было, каких только чудес и курьезов в жизни не бывает?..).

— Это с чего тебя вдруг на философию потянуло? — поморщился собеседник. — Тебя там в секту не забрали часом? А то, знаешь ли, слегка похоже.

Что такое 'секта' его высочество уже знал: три дня назад к ним с Константином в дом пытался просочиться какой-то проповедник с пачкой брошюрок и богословскими лозунгами. Случившийся дома мальчишка обругал проповедника через дверь нехорошими словами, а Дэалану велел не сметь пускать этих кретинов в дом, а если пристанут на улице — гнать от себя грязной тряпкой. Тогда же мальчишка и разъяснил озадаченному такой агрессией алиору, что такое местные секты. В Алисе за то, о чем рассказал ребенок, можно было легко оказаться на плахе.

Так или иначе, на комплимент это сравнение в устах Кирилла совершенно не тянуло. А вот на оскорбление — вполне. А что делают девушки, когда считают себя оскорбленными?.. Разумеется, встают в позу!

— Ты можешь прийти за бумагами через два часа, — как сумел сухо отчеканил Дэалан. — А лучше Ира их тебе принесет.

Должна же от нее быть какая-то практическая польза, помимо кофе?

— Эм. Ты обиделась что ли? — настороженно прищурился Кирилл.

Догадливый мальчик. Быстро сообразил. Только не обиделась, а удачно воспользовалась его неспособностью следить за языком и выиграла время.

— Мне повторить? — Прости, Юля, если вдруг он тебе нравился. Найдешь другого, получше и не такого вонючего.

— Ну Юль, не злись, — заканючил парень, состроив виноватую мордашку. — Давай все-таки поедем? У меня уже и столик заказан!

Вместо ответа его высочество непреклонно указал на дверь. Пусть горе-соблазнитель проваливает, у Дэалана и без него проблем по горло.

— Нет, значит. Ну, Юля... ты еще передумаешь, — заявил он, змеиным броском покидая кресло. — Мы еще к этому разговору вернемся!

Да уж, непременно вернутся, это Дэл уже понял. Как и то, что от парня обязательно будут проблемы. Между тем его униженный и оскорбленный визави прошествовал к выходу, распахнул дверь и, не удержавшись, влепил в беседу громкую точку:

— Тебя, кстати, в нормальный ресторан все равно бы не пустили — ты в этом прикиде на бомжиху похожа!

После чего гордо удалился, громко хлопнув дверью. Должного впечатления он этим, правда не произвел: дверей его высочество с роду не боялся. А такие вот картинные жесты нужно не ляпать наобум, а использовать правильно и к месту. И уж конечно подчеркивать ими стоило собственное превосходство, а не бессильную злобу.

Проводив его взглядом, Дэалан устало откинулся на спинку кресла и несколько раз неспешно ударился об нее затылком.

Приведя таким нехитрым образом разбегающиеся мысли в порядок, его высочество принялся ждать, иногда постукивая карандашом по подлокотнику кресла.

Иры хватило почти на четыре минуты.

— Юль, ты не расстраивайся, — печально пропищала она из-за приоткрытой двери. — Не похожа ты ни на какую бомжиху, это он врет все.

— Прошу тебя, достаточно на сегодня рассуждений, на что я похожа, а на что нет, — устало попросил Дэалан.

— Но может, хоть тушь?.. — робко предложило это странное создание.

— Ира.

— Все-все-все, не говорю про косметику, — скорчив рожицу, быстро закивала она, давая надежду, что хоть сегодня алиор от ее женского мнения будет избавлен.

— Будь добра, — Дэл аж передернулся, представив возможные перспективы из совместного существования.

— Он опять, да? — не выдержав молчания, тихо спросила Ира.

— Что 'опять'?

— Ну, клеил тебя опять. Да?

— Видимо, да.

А парень-то, оказывается, не впервые от ворот поворот получает. Что ж, это по-своему радостно: не выйдет так, что вчера Юля была согласная, а сегодня вдруг передумала.

— А почему ты с ним встречаться-то не хочешь? — продолжила любопытствовать Ира, скидывая туфли и усаживаясь с ногами в кресло, из которого совсем недавно шустрым зайчиком подскочил Кирилл. — Он ведь и дела 'Аврелии' ведет, и во всем разбирается, и вообще умный и симпатичный...

А еще злобный хорек, от которого лучше держаться подальше. И это не считая того, что Дэалан скорее умрет, чем позволит какому-то слюнявому человеческому дегенерату к себе приблизиться с романтическими намеками.

— Потому что его одеколоном можно морить насекомых, — выбрал самую нейтральную из причин его высочество.

— Так ты ж ему сама на новый год этот одеколон дарила, — припомнила Ира.

— Видимо, чтобы издалека чуять и успевать спрятаться, — фыркнув, проворчал Дэалан.

Либо у Юли что-то не так с чувством прекрасного, либо этой особе не чужды особо жестокие методы ведения войны! А может, просто нужно было кому-то эту дрянь сбагрить.

— А тогда говорила — чтоб задохнулся... — с мечтательной улыбкой подтвердила его предположения девчонка, — А ведь хороший парень, классный...

— Вот и живи с ним сама долго и счастливо, — торопливо посоветовал алиор, которого эта навязчивая реклама порядком раздражала.

— Так ему ж Адамову подавай, — тяжко вздохнула Ирочка. — Что ему какая-то Королёва?..

На этой ноте Дэл постарался вновь закопаться в бумаги: а то вдруг эта отбракованная Королёва сейчас слезу пустит?..

Очень скоро Ире любоваться занятой делом начальницей надоело, и она уцокала к себе красить ногти. А еще примерно через час объявился Константин, еще более встрепанный, чем обычно, и чрезвычайно собой довольный. И, разумеется, тут же потребовал домой и жрать, а лучше — сначала жрать, благо на первом этаже есть шикарный ресторан, который еще работает.

Кормили там, если верить мальчишке, пристойно, карты к оплате принимали, а не обработанные документы как раз закончились... Поэтому алиору оставалось сдаться, упаковать Юлин компьютер в специальную сумку и следовать за Костиком.

Вдоволь налопавшись какой-то лапши и придя от нее в невероятно благодушное состояние, мальчишка проявил любопытство и возжелал узнать, как все прошло. А, выслушав честное и почти не искаженное цензурой мнение Дэалана о блондинках-секретаршах и озабоченных мужиках, не понимающих слова 'нет', а также обо всей этой корпорации 'Аврелия' с ее документооборотом, ободряюще изрек:

— Да не парься, ничего тебе он не сделает — руки коротки.

— Это почему же? — чуть резче, чем надо, спросил взвинченный алиор, едва расковырявший салат.

— Да потому что он тут никто. Это все, — мальчишка проглотил то, что жевал, и красноречиво обвел взглядом ресторан, — наше с Юлькой. Все сорок пять этажей здесь и еще куча всего в других местах... вся 'Аврелия'. Так что чего бы кто ни вякал, а решать все равно ты будешь.

Раздавая подданным поручения, король Нейрит всегда был щедр, обстоятелен и скидок на юный возраст и тонкую душевную организацию не делал.

Прежде его высочество Лиссериль наблюдал за этим исподволь, со стороны и очень нечасто — только когда отец хотя бы на полдня забирал маленького менталиста из полностью изолированных апартаментов, отведенных ему сразу после рождения, давая возможность хоть мельком посмотреть на братьев, на дворец и на Алис.

Теперь же младший принц, наконец, поимел счастье убедиться на собственной шкуре: озадачивать потомков король умел и любил.

Помимо того, что Риль всюду сопровождал своего фальшивого старшего брата, задарма ловил на лжи всех, кому в его присутствии хватало дурости лгать, и в меру сил разбирал дела временно осиротевшей Тайной Службы, он честно старался выяснить, где и чем занимался блудный Дэалан перед тем, как поменяться местами с Юлей. А заодно по поручению отца старался разговорить тех, кто после исчезновения Дэалана имел неосторожность задавать о нем вопросы королю и навлечь на себя его подозрения.

То и другое двигалось ни шатко, ни валко.

Дневника старший брат не вел, пометок в календаре не делал, подчиненных в курсе своих планов не держал и стационарными переходами, которые несложно отследить, конечно, не пользовался, за что отец уже всерьез запланировал сделать ему выговор, как только увидит. Так что о злополучном дне, когда вместо Дэалана в Алисе появилась Юля, достоверно известно было лишь то, что около полудня Дэл заливался кофе в своем кабинете. А уж куда и когда он оттуда отчалил — только ему и ведомо.

Что же касается подозрительных любопытствующих, то в списке отца их было одиннадцать.

К сожалению, король либо не до конца понимал, насколько крупную свинью подкладывает Лиссерилю, требуя не привлекать вопросами внимания, либо все прекрасно понимал, но скидок делать не собирался.

Да как он вообще может не привлечь внимания, когда все, на кого бы он ни посмотрел, вытягиваются по струнке и прячут глаза? А уж если титулованный менталист, вольный не только уличить, но и приговорить, изволит обратиться к кому-нибудь с вопросом... Что только с алиорами не происходит! Они потеют, бледнеют, покрываются пятнами, а особо впечатлительные бедолаги начинают конвульсивно подрагивать, ведь всем живущим есть что скрывать. И все боятся, что именно за этим скрытым и явился рит Лиссериль.

Пожалуй, из его немногочисленных знакомых скрытностью не страдала только Юля, честно и подробно выкладывающая все, о чем Риль ни спросит. Впрочем, что ей скрывать? Вся ее жизнь осталась в другом мире и все ее тайны здесь ничего не стоят. К тому же Юля толком не знала, что Риль такое. Отец же, наоборот, слишком хорошо это знал и потому легко и умело уходил от неудобных тем, не причиняя сыну неудобств.

С остальными же приходилось выкручиваться.

Лиссериль до мелочей просчитывал каждую беседу, стараясь предусмотреть даже самые неожиданные повороты, заранее строил свою речь так, чтобы в ней не было ни единого факта, и никогда не замахивался больше чем на один серьезный разговор в три-четыре дня.

Но все равно после каждой такой беседы его высочество подолгу приходил в себя: мир вращался вокруг него, голову разрывало от боли, шион жег кожу, а во рту стоял привкус крови.

Тем не менее, позади было уже четверо подозреваемых. Три офицера Тайной Службы высокого ранга, которые всего-навсего беспокоились из-за отсутствия высочайших распоряжений, и один любопытный министр, которому просто к слову пришлось и хотелось выпендриться перед королем.

На сегодня его высочеству выпал самый неприятый из имеющихся в списке собеседников — аналитик Тайной Службы, причем далеко не последний, из тех, кому дозволено являться к его величеству лично, минуя всех посредников. Алиор, работой которого было складывать истину из маленьких кусочков информации. И посему нужно было дать ему этих кусочков как можно меньше.

Беседа вышла непростая.

Аналитики, дознаватели, судьи — большинство из них недолюбливали менталистов, ведь то, чему лишенные этого 'дара' алиоры долго и трудно учились, им было дано от рождения. Профессионалов уязвляло, что любой, кто носит шион, был волен в любой момент влезть в любое дело и поставить в нем решающую точку: их слова и выводы не проверялись и не подвергались сомнению, а профессионалам оставалось лишь смириться и затаить обиду.

К счастью, менталистов в мире было не больше полусотни, и вмешиваться в чужие дела они не любили. А потому далеко не все имели к ним личные счеты. И уж конечно, Лиссериль был надежно защищен от недовольства отцовских подданных своим титулом: мало кому достанет наглости проявить враждебность к наследнику престола. Разве что к Дэалану, но ему это всегда было, как выражается Юля, 'до звезды'.

Тем не менее, аналитик эт Хейл выдавил его высочество почти досуха, причем совершенно зря: про Дэалана парень ничего не знал, но теперь, конечно же, почуял тайну и заинтересовался. И Лиссериль искренне надеялся, что докопаться до истины эт Хейлу просто не хватит воображения.

Виски ломило. Кровь, хлынувшая из носа, стоило только Рилю перенастроить притуплявший чувствительность шион, долго не хотела останавливаться. А ведь нужно было отчитаться перед отцом!

Сегодня, как и последние несколько недель, король был в хранилище. Не в той общедоступной библиотеке, что занимала четыре этажа Восточной башни дворца, а в закрытом хранилище, запрятанном глубоко на подземных уровнях. Там, под надежной защитой, содержались самые редкие, самые тайные и самые опасные знания, кои веками хранил Алис. Ходят слухи, что ученых, сортировавших эти книги, потом казнили — чтобы никому не рассказали о том, что узнали во время работы. Вранье, конечно, но народ ведется и боится.

Большая часть книг, содержащихся в хранилище, была написана на языках, мертвых уже много тысячелетий, но отца это не смущало.

Его величество расположился в небольшой изолированной комнатке, призванной изображать читальный зал и отделенной от пропитанных магией помещений хранилища толстой металлической дверью. Он сидел в большом резном кресле за заваленным древними фолиантами широким столом, а над головой его ровно горел магический светильник — сотканная из светящихся нитей сфера размером с кулак. Напротив, прямо перед отцом, зачем-то установили огромное зеркало в резной раме.

Рабочую атмосферу немного оживляли небольшой десертный столик с прикрытыми магическим куполом закусками и кружка с не допитым кофе, нахально пристроившаяся на рабочем столе, среди ценнейших книг и разрозненных заметок.

— Отец, — плотно закрыв за собой дверь, Лиссериль кивнул, приветствуя повелителя Алиса. Вообще-то нужно было поклониться строго определенным образом, но отец никогда не жаловал церемонии, а Риль недолюбливал фальшь, которой они зачастую пропитаны.

Сосредоточенность на лице короля сменилась приветливой, хоть и усталой улыбкой.

— Здравствуй, Риль, — приветствовал он, отодвигая от себя раскрытую на середине книгу. — Чему обязан?

— Элинер эт Хейл ничего не знал о случившемся с Дэаланом, — озвучил Лиссериль свой 'диагноз' и огляделся по сторонам. Увы, на полу не было даже коврика, куда уставший труженик вопросов и ответов мог бы пристроить гудящую голову.

— Надо сюда, что ли, пару кресел принести, — посетовал отец, сообразив, что Рилю некуда себя деть, и поспешно уступая ему свое место.