Чужими глазами

Чужими глазами.

Глава 1

Как и все длинные и непонятные истории, моя началась совершенно внезапно. Беды ничто не предвещало, как говорится.

Вот я у себя дома в тишине и покое вижу десятый сон... а вот уже лечу головой вперед, прямой наводкой навстречу голым каменным плитам. Сон из головы вылетел мгновенно и безвозвратно, но образоваться в ней успевает всего одна истеричная мысль о том, что еще метр — и эта самая голова расколется, как кокосовый орех приливом об утес, и надо срочно что-то делать.

Собственно, на этом мое время на размышления окончилось, а встреча с голубоватой мраморной плитой торжественно состоялась, я только зажмуриться и успела.

Об пол я ударилась, вопреки всему, не головой, а рефлекторно вскинутыми руками. И вместо того, чтобы ожидаемо переломиться в трех местах, с относительным комфортом завершила кувырок, прокатившись по камням спиной и твердо встав на ноги. Чудеса! Повторить такое приземление в спортзале, на матах и с инструктором, я бы побоялась да и вряд ли сумела — с роду такой гимнастикой не занималась и начинать не желаю. Сейчас-то, надо думать, удачно дали о себе знать те самые скрытые резервы организма, о которых любят вопить в передачах о пользе здорового образа жизни, а в другой раз и с белым светом недолго распрощаться...

Оказавшись на ногах, я наконец получила возможность осмотреться. Небольшая комната без единого окна, освещенная десятком самых настоящих, только очень больших факелов, закрепленных на специальных высоких подставках. Стены помещения отделаны зеленоватым мрамором и увешены самым разнообразным холодным оружием — как на выставке, даже с подписями возле каждой железки. Дверь отсюда была всего одна, причем закрытая.

Помимо меня здесь были трое — какие-то парни в сером, похожие друг на друга, как солдаты на параде... если бы в армии разрешали носить длинные волосы, конечно. Они что-то оживленно обсуждали, склонившись над единственным в помещении предметом мебели — массивным деревянным столом возле двери, но все как один напряженно выпрямились и развернулись на поднятый мной шум, как стрелка компаса на север. Да так и застыли столбиками, как зверушки сурикаты посреди пустыни, словно я директриса и их поймала над 'Плэйбоем'.

И как это понимать? Больше всего похоже на похищение с целью выкупа. Причем злодеи, приволочив бессознательную меня в логово, так увлеклись совещанием о своих дальнейших планах, что обо мне вспомнили, только когда я пришла в себя и упала с того, на чем лежала. Обидно.

Но все же счастье, если это и правда всего лишь похищение — тогда с парнями можно договориться и, если получится, отделаться малой кровью и разойтись по домам.

Что ж, раз парни со мной здороваться не хотят, начну диалог сама, мы не гордые:

— Вы кто такие?

Возможно, они мне что-то отвечали. Может быть, даже что-то дельное. Не помню. Я, онемев от ужаса и не слыша ничего вокруг, схватилась за собственное горло, как будто могла рукой нашарить голосовые связки и проверить, что с ними не так.

А не так было все: вместо моего высокого девчоночьего сопрано из предательской глотки вырвался хриплый мужской баритон!

Мужской?..

Медленно отпустила шею и зачарованно уставилась на здоровенную обтянутую кожаной перчаткой ладонь.

Кажется, парни что-то взволнованно у меня спрашивали, один даже приблизился на пару шагов, но полыхнувшее в этот момент пламя факелов, разом увеличившееся почти вдвое, заставило его передумать.

Меня эта яркая вспышка тоже привела в чувства.

В разного рода историях с элементами фантастики для того, чтобы в подобной ситуации разобраться в происходящем, героям требовалось детально осмотреть себя в зеркале со всех ракурсов, тщательно ощупать лицо и в финале комично схватиться за самое ценное. Теперь я точно знаю, сколько в этих сказках правды: ноль.

На самом деле достаточно одного быстрого взгляда сверху вниз на себя, свою одежду, обувь и на кажущиеся огромными ладони в тугих перчатках.

Правая щека отвратительно саднила. Больно. Да и спина с плечами еще помнили приземление на гостеприимные камни. Стало быть, не сплю.

Отбыть в обморок, как это полагается приличным девушкам, оказавшимся в шокирующей обстановке, тоже не вышло. Что, наверное, не удивительно, поскольку девушкой, хоть приличной, хоть нет, я уже и не была: все, имеющееся в моем распоряжении, от голоса и рук до губ и сапог, совершенно определенно принадлежало какому-то совершенно постороннему мужчине.

Зато стало понятно, из каких таких резервов и какого именно организма вдруг так своевременно возник навык падать, не расшибаясь, и вскакивать, не повалявшись.

— Вы что со мной сотворили? — угрожающе прорычала я в сторону притихшей троицы. Да так это внушительно у меня вышло, что самый нервный из парней даже отступил на шаг.

Я между тем стащила негигиеничную перчатку, мазнула рукой по щеке и без удивления обнаружила кровь на пальцах. Еще и лицо расцарапали...

Из дрогнувших пальцев стоящего ко мне ближе всех шатена посыпались бумаги.

— А брат мой где? — я продолжила ковать железо, пока они не опомнились.

Ведь если кто-то пробрался в нашу квартиру, то застал там не только меня, но и Костика. И быть не может, чтобы похититель в своем уме прошел мимо такой конфетки. Если уж со мной такое сотворили ради родительских денег, то его вниманием подавно не обделили.

Хотя большой вопрос — в своем ли уме похитители, превращающие девочек в мальчиков? И похитители ли они вообще?..

Тот самый пугливый юноша, что так и не кинулся подбирать документы, что-то коротко пробормотал, быстро кивнул, шагнул назад... и растворился в воздухе!

А может, я под кайфом? Кольнули какой-нибудь дряни — вот и мерещится не пойми что: то люди на месте пропадают, то голос как у мужика, то вот огонь в факелах взвыл и, поднявшись, лизнул потолок... Можно подумать, мне без спецэффектов страшно не было.

В голове шумит, голубоватые стены текут перед глазами, словно я гляжу на них сквозь воду. Гул пламени бьет по ушам. Ну точно, обкололи...

И куда испарился этот энтузиаст? Не за смирительной ли рубашкой?

Честно говоря, я одновременно надеялась и боялась, что незнакомец сейчас материализуется обратно, но уже с Костиком. С одной стороны, было бы огромным облегчением увидеть его живым и здоровым, но с другой стороны в этом непонятном 'здесь' ему находиться совершенно незачем.

В голове некстати мелькнула шальная мысль о том, как было бы здорово, если бы мне сейчас принесли телефон, ноутбук с выходом в Сеть, или хотя бы почтового голубя — домой отписать, на помощь позвать...

Но все же, куда он пошел?

Собраться с мыслями и задать этот вопрос оставшимся собеседникам, старательно изображающим неподвижность и отсутствие мысли, я не успела: внезапно тишину прорезал прохладный мужской голос:

— Я тебя слушаю, Дэалан.

Он появился прямо из воздуха, вместе с нашим посланцем. Коротко махнул рукой — и вся троица в сером шустро вышмыгнула из зала, бросив рассыпанные по полу бумажные листы и разложенные на столе схемы. По-простому вышли через дверь! Массивная створка глухо захлопнулась, а я осталась наедине с самым странным существом из всех, кого встречала в своей жизни.

Обладатель голоса был заметен настолько, насколько может быть заметна только центральная елка в новогоднюю ночь.

Он был высок, худощав и, казалось, с головы до ног покрыт известью: бледное, по кукольному правильное и неподвижное лицо с бескровными губами, ни одной темной детали в одежде, ни единого темного волоска в гриве, собранной в высокий снежно-белый хвост, открывающий на обозрение широкую полоску выбритой кожи над правым ухом. К этой полоске неизвестно чем крепилось металлическое, по всей видимости, украшение — узорчатая пластинка ровно от виска и почти до основания черепа, тонкая и изящная, но на этом сгустке белого цвета кажущаяся грубой, как амбарный замок на холодильнике.

С нормальным человеком его спутать можно было разве что издалека, да и в этом случае нужно иметь крупные проблемы со зрением и восприятием мира в целом.

Между тем дивное создание, сложив руки на груди, ожидало объяснений. И, судя по тому, как оно в нетерпении постукивало указательным пальцем правой руки по предплечью левой, ждать вечно оно не планировало.

— Дежурный офицер вломился ко мне среди ночи, — незнакомец наконец сообразил, что со мной каши не сваришь, и заговорил сам, — и заявил, что с тобой творится что-то странное и ты требуешь меня. В чем дело?

Кроме меня говорить тут не с кем. Значит, спрашиваешь ты меня. Странное со мной творилось, не поспоришь. Да и сейчас творится, куда уж страньше?.. Но убей меня, Снегурочка, а вспомнить, когда я требовала тебя вызвать, не могу.

— Вы... кто? — выдавила я, как мне тогда казалось, закономерный вопрос.

Незнакомец, кажется собравшийся еще что-то добавить, резко осекся. Несколько широких шагов — и он уже рядом, только руку протяни, почти в упор буравит меня своими глазищами — теперь почти черными из-за медленно увеличивающихся зрачков.

Занервничав, я непроизвольно повторила трусливый подвиг 'ребят в сером' — отступила на два шага. Может и дальше бы отошла, но уперлась спиной в стену.

— Как тебя зовут? — наконец тягуче проговорил он.

Лопатки прижались к камню еще плотнее: сила убеждения у парня определенно зашкаливала. Мы с ним оказались почти одного роста, но этот его пристальный взгляд глаза в глаза давил почти ощутимо. Впрочем, бежать мне было некуда, пришлось отвечать.

— Юля. В смысле Юлия, — поспешила представиться я, пока незнакомец чего доброго мне нос не откусил.

И... все кончилось! Он отвел взгляд, нахмурил точеные брови, и, отступив, медленно поднял руку и провел ею по своему металлическому украшению.

Жест получился весьма озадаченным.

— Это ведь женское имя? — наконец разродился он воистину гениальным вопросом.

— Женское, — я кивнула, не уточняя, что есть еще и Юлий — вряд ли ему это интересно.

Парень подвис на несколько секунд, казалось, принимая какое-то решение (хотелось бы, чтобы не о моем немедленном устранении и последующем погребении в лесу за городом). На почти неподвижном чеканном лице мне отчего-то почудилась растерянность.

— Вы — не Дэалан, — наконец медленно сказал он, словно диагноз выставил. — Тогда кто же вы и что случилось с ним?

Да что ж это за 'Дэалан' вообще?! И как он определил, что я — не это самое? По запаху? И не спустит ли с меня сейчас живьем шкуру за такое разочарование?.. Тем более если с ним еще и что-то случилось...

— Послушайте, я не знаю никакого Дэалана, — я решила, наконец, внести в эту беседу двух сумасшедших ясность. — Даже не знаю, что это такое. И тем более не знаю, что с ним! Я даже что со мной не знаю!

Ответ незнакомца, по всей видимости, не порадовал: подугасшие факелы опять напомнили о себе, порадовав нас очередным огненным шоу и пляшущими по мрамору тенями. Я, честно говоря, уже морально приготовилась к тому, что этот нелюдь испепелит меня на месте... но вместо этого он неожиданно отступил еще на шаг назад.

— Простите меня, я неверно начал, — тщательно подбирая слова, заговорил он. — Я знаю, что вы на самом деле не тот, на кого я сейчас смотрю, не Дэалан. И это не 'что', а 'кто'. Но я не знаю, что с ним и с вами случилось и как именно. Вы с ним не знакомы и, похоже, боитесь меня. А я в свою очередь не представляю, кто вы, как здесь оказались, для чего и на что способны. Ситуацию упростит ваш правдивый ответ на один единственный вопрос: это... превращение — ваших рук дело?

Я даже бояться его забыла. Уютная версия про галлюцинации затрещала по швам: ведь не может же нам с ним казаться одно и то же? А может, у этих инопланетян, растворяющихся в воздухе, такие 'превращения' нормальное явление? И может, они знают, как превратиться назад?..

— Конечно, нет! — поспешно заверила я, пока незнакомец не передумал вести переговоры. — Не моих. Я даже не знаю, как такое вообще возможно! А...

— Я вас услышал, — примирительно подняв руки, оборвал меня он. — И прошу прощения за резкость. Вам не нужно меня бояться — раз в случившемся нет вашего злого умысла, вреда я вам не причиню. И даже в меру сил попробую помочь. Я не представился — мое имя Лиссериль.

От такой резкой смены курса я аж зубами клацнула. Интересное дело: появиться ниоткуда, нагнать страха, а потом вдруг резко передумать и начать знакомиться! Еще бы ручку поцеловал для пущего эффекта, рыцарь...

Но почему-то мне сразу стало спокойнее. Не как обычно, а по-особенному: какая-то тревожная пружина внутри, натянувшаяся почти до предела и готовая лопнуть, неспешно ослабла, выбив из легких облегченный вздох.

— Нам с вами, Юля, надо очень многое понять и много в чем разобраться, чтобы вам помочь. А для этого мне придется многое у вас спросить. Взамен я, конечно, постараюсь многое вам рассказать, иначе будет несправедливо, — с неторопливой рассудительностью пообещал он. — Но сперва я предлагаю переместиться куда-нибудь, где посветлее, вы не против?

Да даже будь я против, спорить с этим чудом-юдом бы не стала — кто знает, что еще они тут умеют, кроме исчезновений на ровном месте? Да и прав он — я бы действительно с радостью куда-нибудь смылась из этого мешка без окон...

И, что еще важнее, он явно главнее тех трех ребят. А значит, и про братца моего может чего-нибудь знать. Хотя чем больше я глядела по сторонам, тем яснее мне становилось, что на этот раз наследный бизнес к моим проблемам отношения не имеет: что у конкурентов, что у недовольных партнеров кишка тонка будет такое учинить.

Но в любом случае, раз уж этот странный мужчина сам заговорил о справедливости и пообещал что-то рассказать, этим определенно нужно пользоваться. Даже если никакой пользы, кроме информационной, мне по итогам от него не перепадет, это уже кое-что.

— Вот и отлично, — удовлетворенный моим кивком, Лиссериль снова приблизился едва ли не вплотную. — Вам до сегодняшнего дня доводилось использовать телепорты?

— Кого? — в уточнениях я, в общем-то, не нуждалась, но идиотский вопрос удержать в себе не успела: в самом деле, какое уважающее себя дитя современной киноиндустрии не знает, что такое телепорт?.. А я вот теперь еще и живьем посмотрела.

— Пространственные перемещения, — коротко пояснил он, подтверждая догадку. — Вижу, что не доводилось, но это не страшно — просто делайте, как я скажу.

— А пешком здесь не ходят, да? — на всякий случай нерешительно уточнила я. Не то чтобы я была против телепортов как таковых, но и особого восторга от перспективы испариться здесь и появиться где-то там не испытывала: ну его, это их колдунство...

— Ходят, конечно, — невозмутимо заверил Лиссериль. — Но я считаю, что внимание всех, кого мы встретим по дороге, сейчас будет лишним.

Довод был веский. В воображении живо нарисовалась целая толпа таких вот Лиссерилей, встреченных по дороге, да так и идущих нагло следом. Нет уж, мне и одного-то многовато...

В голове мелькнула мыслишка, что если настоять и пойти пешком — можно будет попробовать сбежать от этого снеговика. Но я эту мыслишку категорически забраковала еще до того, как она окончательно оформилась. Во-первых, мужик я там, или нет, но коммандос из меня никакой — только позориться своими побегами. Во-вторых, я понятия не имею, где мы вообще находимся. Вот сбегу в коридоре, а потом окажется, что тут у них подземный лабиринт, а над головой сто метров камней. И буду я там как дура плутать неделю, пока не выйду назад к цивилизации, умоляя впустить меня обратно. А в-третьих... вдруг он и правда чем-то помочь хочет?

Да и бесполезно это — ломаться и требовать вести меня куда-то пешком. Ведь он явно из чистой вежливости интересуется, а будет надо, так и силой утащит куда хочет.

— В этом нет ничего опасного, — еще раз повторил Лиссериль, мягко беря меня за локоть. — Просто постарайтесь расслабиться, можете закрыть глаза.

Я послушно зажмурилась, рассудив, что специалисту виднее, как лучше перемещать таких вот неопытных дурочек, а когда меня мягко направили вперед со словами 'а теперь — делайте шаг', почти бестрепетно ступила в неизвестность, даже не приоткрыв глаза. Горжусь собой!

— Можете осматриваться, — раздался слева спокойный голос Лиссериля. Рука с ее локтя тут же пропала.

Меня долго уговаривать не надо. Очень уж хотелось поскорее убедиться в наличии или отсутствии темного средневекового подвала, который я уже успела себе красочно вообразить. А где средневековый подвал, там ведь и до средневековых камер недалеко. Да может и не простых, а даже и вовсе пыточных...

Проза жизни была куда как проще и в этом смысле меня разочаровала, хотя, конечно, и не расстроила. Мы очутилась в каком-то длинном коридоре, освещенном закрепленными по стенам фонариками, аккурат напротив массивной двухстворчатой двери с затейливой металлической инкрустацией.

— Отпирайте! — велел провожатый, уже успевший означенную дверь подергать и убедиться, что так запросто она не отворится. Далее произошла некоторая заминка: я пыталась осторожно объяснить, что профессиональным медвежатником, способным одной левой вскрыть любую оснащенную замком дверь, не являюсь.

— Если я не ошибаюсь, вам достаточно будет просто толкнуть створки.

— А если ошибаетесь? — я все-таки не удержалась от вопроса. Мало ли, вдруг этот их замок взломщицу-неудачницу током убьет?

— Тогда мы найдем другую комнату, не запертую, — легко пожал плечами собеседник. — Толкайте же.

Я и толкнула. Как ни странно, двери послушно поддались, открыв вход в просторное полутемное помещение.

— Проходите в комнаты, прошу вас, — вежливо поторопил проводник, — не будем терять время, стоя на пороге.

Спорить с ним было трудно — тянуть время нам без надобности, так что я покорно шагнула в темноту.

Стоило нам оказаться внутри, как под высоким потолком загорелась голубоватая искорка, а за ней еще одна, и еще. Искры на мгновение зависли в воздухе, а затем, стремительно разгораясь, неспешно поплыли вокруг невидимой оси. Вот уже под потолком медленно и величественно кружатся три огненных сгустка размером с футбольный мяч, освещая очень просторную, но мрачноватую и на мой вкус не особенно уютную гостиную. Темные кожаные кресла и диван, низкий столик, деревянные стеллажи вдоль сплошь затянутых темно-зеленой тканью стен — лишь слева от входа выступала огромная, почти в человеческий рост, рамка камина, выложенная из тщательно подогнанных друг к другу круглых булыжников.

Единственным светлым пятном в помещении была огромная выщерившаяся в пустоту страшной пастью белая шкура какого-то зверя, лежащая на паркете перед камином.

Между тем Лиссериль, как и я не отказав себе в удовольствии поглазеть по сторонам, по-хозяйски облокотился на спинку одного из кресел и задумчиво потирал свою металлическую побрякушку, буравя меня откровенно изучающим взглядом.

— Как мы с вами поступим, Юлия? — наконец поинтересовался он, оставляя украшение в покое. — Я бы хотел приступить к разговору прямо сейчас, но если вы решите сперва освежиться и привести себя в порядок, настаивать не стану.

Приятно, конечно, что за мной оставили выбор, пускай и такой мелкий. К тому же, взглянув на себя при подобающем освещении, я обнаружила, что одежда моя порядком изгваздана. Машинально мазнула пальцами по оцарапанной щеке — кровь уже подсохла, но никуда не делась.

Тьфу. Юля! Ты мужик или не мужик? Сначала дела, а потом тряпки!

— Сначала поговорим, — я поспешно отдернула руку от лица. Все подождет. И сон, и еда, и ванная, и жизнь, и смерть и даже зеркало. А если белоснежного чистоплюя шокирует неопрятный собеседник, то пусть так и скажет.

— Прекрасно, — на кажущемся при ярком свете восковым лице обозначилась улыбка, а рука нелюдя снова потянулась пластинке над ухом, словно она ему череп натирала. — Тогда давайте присядем. И пожалуйста, расскажите мне, что произошло с вами. Пока без подробностей.

Без подробностей сага о нынешнем утре компактно уложилась в пяток коротких предложений. Лиссериль слушал меня внимательнейшим образом, разве что не конспектировал. Несколько раз досадливо поморщился, но перебивать и что-то уточнять не стал.

— Как называется город, в котором вы жили? — первым делом спросил он, когда я закончила. А услышав название, нахмурился и помрачнел. — И последнее. Вы когда-нибудь прежде сталкивались с магией?

Вот уж спросил так спросил! Теперь-то, успев за утро превратиться в мужчину, телепортироваться... и просто глядя на плавающие над головой огненные сгустки, я в магию уверовала безоговорочно и на всю жизнь. Только кто же теперь разберет, были ли встречавшиеся в моей жизни гадалки и экзорцисты с латынью и свечками настоящими волшебниками?..

— С такой заметной, как сейчас — никогда, — наконец сформулировала я. — А если и были какие-нибудь экстрасенсы, то я решила, что шарлатаны: так наглядно, как у вас, они колдовать не умели.

— Экстрасенсы-шарлатаны, значит, — задумчиво повторил он. — Это мало что меняет. Что ж, теперь, как я обещал, ваша очередь спрашивать. А я буду стараться вам ответить.

Ждать себя до следующего Нового Года я не заставила, а самый важный для себя вопрос из сотни имеющихся уже давным-давно выявила:

— Что... это, — выразительно помахала рукой у себя перед лицом, намекая на то, что еще вчера, ложась спать, ничего подобного в зеркале не встречала.

— Это — его высочество Дэалан. Второй сын правителя Алиса, — пояснил мужчина и, мимолетно поморщившись, конкретизировал: — Если быть точным — это его тело, оболочка, которую сейчас занимаете вы, Юлия.

Вот уж точно говорят: краткость — сестра таланта. Две фразы, а информации в них на целый диагноз. Во-первых, в мужчину я не превращалась, а просто оказалась в чужом теле. Всего-навсего. И, во-вторых, хозяин этого тела был 'его высочеством'. Снова всего-навсего. Можно сказать, ничего выдающегося — буквально с каждым может произойти...

— И... почему ее занимаю я? Здесь такое часто бывает? И как вернуть все назад?

Собственно, биография местных высочеств мне была до лампочки, а первоочередным вопросом повестки дня было возвращение в свою родную кровать. А в идеале еще и в тело.

— Боюсь, я не знаю, — признался Лиссериль, разводя руками. — Я никогда не слышал ни о чем подобном, во всем еще предстоит разобраться. И чтобы вам с Дэаланом помочь, постигать механику процесса придется с чистого листа.

— Нам с Дэаланом? — Упс! А ведь о владельце тела я действительно не подумала! — А где сейчас он сам?

— Важно, где его нет, — ответил нелюдь, постукивая костяшками пальцев по спинке кресла. — По всем законам ему полагается находиться в собственном теле, как и вам в собственном. Но в отношении вас двоих эти законы нарушились, и если вы здесь, то где-то должен быть и Дэалан, которого надо вернуть назад.

— А вообще возможно вернуть все как было? По этим вашим законам. Чтобы ваш Дэалан вернулся сюда, а я домой?

На сей раз перед ответом Лиссериль надолго задумался.

— Нарушенное с помощью магии в большинстве случаев с ее же помощью может быть восстановлено, — наконец сформулировал он. — Если есть способ вернуть вас домой, то мы его найдем. Не сомневайтесь, его величество сделает все от него зависящее, чтобы вернуть сына. А его возможности велики.

Да, с товарищем по несчастью мне, кажется, повезло: любящий папа-король, заинтересованный пусть и не в моем, а в его спасении — это неплохой бонус.

— А если некого возвращать? — на всякий случай решила уточнить я. — Если этого сына нигде нет? Что вы тогда будете делать со мной?

— У вас есть основания так думать? — насторожился собеседник.

— Нет. Но и думать, что он жив, у меня кроме врожденного оптимизма поводов нет.

Лиссериль снова потер свое страшноватое украшение — я начала подозревать, что этот жест у него символизирует глубокую задумчивость.

— Если он погиб, мы постараемся помочь хотя бы вам, — пообещал он, как будто решать станет лично сам.

Ну, если он это честно говорит, у меня, можно сказать, все неплохо. Не настолько, чтобы немедленно устроить вечеринку на сотню персон с танцами на столах, но все равно сказанное внушало веру в светлое будущее.

— А предположения у вас какие-нибудь есть? — в конце концов, он волшебник. Кому как не ему предполагать?..

— Я вижу три варианта, — подумав, начал перечислять Лиссерить. — Первый — Дэалана выбросило из тела вовсе. Второй — он оказался в вашем теле, и третий — он все еще находится где-то внутри своего тела, вместе с вами.

Я вздрогнула и честно прислушалась к ощущениям. Никакого Дэалана внутри не чувствовалось, либо он хорошо прятался. Если незнакомый товарищ по несчастью растворился где-то в атмосфере, было бы обидно — просто из солидарности. А если...

Пораженная догадкой, я похолодела от ужаса:

— А что с моим телом, если вдруг в нем нет его?

Лиссериль смерил меня очередным долгим взглядом, видимо оценивая, не грядет ли истерика, но все же ответил:

— Думаю, тогда ваше тело либо мертво, либо в коме, — ответ получился настолько неутешительным, что он поспешил сгладить впечатление: — Но Юля, поймите, я не специалист и многого не знаю. А просто так сбежать в библиотеку и бросить вас здесь нервничать и строить догадки одна другой курьезнее я не могу. Лично я думаю, что это все же обмен.

Я нервно выдохнула сквозь зубы. Надо же, гуманист какой... Даму в беде он бросить не сумел, угу. Хотя какая я теперь вообще дама?..

Верить, как обычно, хотелось в лучшее. А лучшим нынче был посторонний мужик в моем теле. И счастье, если этот сказочный принц там прилюдно не вызовет на поединок чести стиральную машинку...

— К слову, вы перекусить не желаете? — внезапно сменил тему он. — Мне с самого обеда поесть не удавалось, так что, если не возражаете, я распоряжусь насчет закусок. Это займет не больше нескольких минут.

Не дожидаясь возражений, он поднялся из кресла и, прикрыв глаза и сосредоточенно сдвинув брови, сделал шаг вперед, мгновенно и без следа растворяясь в воздухе.

Стоит отдать ему должное, обратно он появился чуть меньше чем через минуту — банально вошел через дверной проем, как все рожденные ползать. Я даже оглядеться не успела, не то что забеспокоиться, с концами он смылся, или нет. Зато почти сформулировала, как мне казалось, стоящий вопрос.

— Сейчас нам с вами доставят ранний завтрак, — объявил между тем нелюдь, усаживаясь в свое кресло. — Беседовать за едой намного приятнее, не находите?

Голодной я себя не чувствовала, но, чтобы его не обижать, неопределенно пожала плечами. Можно и позавтракать, почему нет?..

— Вы сказали, что ваш Дэалан какой-то принц чего-то, — красноречиво описала свое понимание ситуации я, дождавшись, пока он устроится с максимальным комфортом и снова упрется в меня взглядом, как в трехглавую пиранью. — Я про эти места раньше не слышала. Где мы?

— Правильнее было бы спросить, куда попали вы, — заметил Лиссериль с усмешкой. — Это вам скажу я сам, безо всякой библиотеки. Вы не в своем мире, Юля. Города, в котором вы жили, на наших картах нет. А магия, в которую вы никогда не верили, здесь самое обычное дело.

В подтверждение сказанного этот показушник на несколько секунд зажег на кончике указательного пальца голубоватый огонек — маленький, как на зажигалке, но самый настоящий.

Удивить меня ему, правда, не удалось: после телепортации из зала, да еще и разговаривая с таким вот сгустком чуждости, на человека похожим не больше, чем пластиковый манекен в бутике, я бы скорее усомнилась в том, что нахожусь в своей реальности, чем в чужой. И это не считая внеплановой смены пола!

— Прошу вас, угощайтесь, — ни с того ни с сего пригласил собеседник, щедрым жестом указав в сторону низкого столика, стоящего перед диваном и чуть в стороне от кресел.

Тому, что на еще мгновение назад пустом столе обнаружилось несколько тарелок с едой, два стакана и кремово-белый кувшин, я тоже не удивилась. Пах 'ранний завтрак' настолько аппетитно, что рот наполнился слюной: насчет своей сытости я погорячилась — кажется, перед перемещением мой 'коллега' Дэалан не озаботился отужинать и теперь был голоден как волк. Интересно, это у всех мужиков такая на еду моментальная и безусловная реакция?..

Не дожидаясь, пока я встану и возьму себе тарелку, Лиссериль шевельнул кистью, заставляя стол медленно приподняться в воздухе и, пролетев по комнате несколько метров, аккуратно приземлиться прямо между нашими креслами. Даже тарелки не звякнули!

— Ешьте смело, — повторил приглашение он, утягивая со столика одну из тарелок и прибор — вполне прогрессивную трезубую вилку с вензелями, — это совершенно не опасно для здоровья. Здесь вы в безопасности.

Надо полагать, он имел и виду, что еда не отравлена и не просрочена. И то радость...

Несколько минут мы молча жевали. Готовили здесь, к слову, не хуже, чем в дорогих ресторанах моей потерянной родины.

— А где именно 'в безопасности' мы находимся и что мне нужно сделать, чтобы нам с вашим Дэаланом, как вы выразились, помочь? — вернулась к разговору я, отставив пустую тарелку.

— Находимся... — Лиссериль задумался, машинально поглаживая кончиками пальцев свой полуобруч и с сомнением глядя на меня, словно не был уверен, хватит ли мне интеллекта осмыслить хоть половину из того, что он планирует сказать. — Сейчас мы с вами в городе Криаль, столице Алиса. Алис, как вы поняли, название государства. В покоях его высочества Дэалана, на семнадцатом уровне северной башни королевского дворца. Подробно и обстоятельно, с картой мира, познавательными лекциями и обзорными экскурсиями, вам об Алисе, Криале и дворце расскажут чуть позже. Пока у нас с вами просто нет на это времени: как только я удовлетворю ваше любопытство настолько, что вас можно будет на некоторое время оставить в одиночестве, я отправлюсь к его величеству и доложу про случившуюся с его сыном и вами беду. И именно он решит, что и как вам делать.

Ну, хоть с едой теперь понятно — дворец все-таки, фаст-фуд не подсунут...

Вот только...

— Вы считаете, что меня нельзя оставить в одиночестве? — уж не намекает ли он, что я ненормальная? И не решит ли папа-король в конце концов, что мне лучше всего будет полежать в палате с мягкими стенками?

Лиссериль, видимо сообразив, что сказал что-то не то, отстраненно посмотрел куда-то вдаль и потянулся пальцами к своей железяке, а затем, тщательно подбирая слова, принялся разъяснять:

— Юлия, с вами произошло нечто очень и очень странное и подробно объяснить вам это пока никто не может. Мне сложно представить себя на вашем месте, но думаю, я был бы напуган. Я, с детства привычный к магии. Вы же к таким потрясениям, насколько я могу судить, не подготовлены. С вами я никогда знаком не был и судить не могу, но принц Дэалан весьма хладнокровный тип, и возможно, тем, что вы... относительно спокойны, мы обязаны этому. Но я уверен, любой, сколь бы ни был он выдержан, в вашем положении почувствует себя неуютно. И единственное, что я сейчас могу сделать для вас, для Дэалана, для себя лично и для Алиса — это постараться объяснить вам хоть что-то, а не оставлять наедине с вопросами.

Интересно, он у них тут не психиатр часом, такой красноречивый?.. Сталкиваться с ними мне пока не доводилось, но представляла их всегда именно такими деловито-участливыми. И ведь прав он! Во всем прав. И напугана, и неуютно... И действительно до неприличия спокойна. Нет, я не истеричка. Но ради такого случая, думаю, и в ступор не стыдно впасть. Выходит, либо я себя всю жизнь недооценивала, либо это и в самом деле заемное... Неужели такое бывает?

— Спасибо, — оценила я глубину проведенного анализа. Для человека, ни разу в такие переплеты не попадавшего, точность была запредельная. — А что, у меня могло остаться что-то от Дэалана?

— И осталось, — улыбнулся Лиссериль. — Мимика, некоторые жесты — мы с ним не очень близки, но кое-что знакомое я увидел. Сохранилась интонация, манера говорить, еще кое-какие мелочи...

И снова он прав: я не переставала удивляться тому, как чудно звучит чужой голос. Вроде бы и я говорю, но все равно как будто из телевизора.

— А ваш король, который его отец, не может вдруг решить, что мне надежнее будет, скажем, посидеть в какой-нибудь темнице какое-нибудь время, пока все как-нибудь не устаканится?

Лиссериль задумался, покручивая в ладонях бокал.

Понимаю его: кем бы ни был этот бледнолицый абориген, но обещать мне что-то от имени короля он не может. А короли народ своевольный и закон для них не писан. Я, правда, живых королей никогда не видела, но сомневаюсь, что среди них много покладистых симпатяг...

Лет пять назад мне довелось плотно свести знакомство с юридической братией. Вышло оно не самым приятным, но запомнилось крепко. И, признаться, я ждала, что Лиссериль сейчас станет так же юлить и уходить от прямого ответа. И ошиблась:

— Так, как вы сказали, — наконец, медленно заговорил он, — его величество мог бы обойтись с врагами. Вы же пока не сделали ничего, чтобы оказаться в их числе. Значит, и для... нелюбезности у него нет причин. От вас сейчас зависит благополучие, а может и жизнь его сына, он не захочет портить с вами отношения. Так что все в ваших руках.

— Буду вести себя хорошо, и вы не будете меня обижать? — ах, какой шикарный мне достался голос! Поставленный, вежливо-насмешливый ровно настолько, насколько нужно! И даже от волнения не дрожит... Так бы и слушала.

— Именно, Юлия, — кивнул собеседник. — Если вы будете себя хорошо вести, мы вас не обидим. Вы ведь будете?

— Буду, куда ж я денусь? — со вздохом ответила я. Все ведь логично... Мне от них что-то нужно — значит, придется что-то отдать взамен. Хотелось бы, конечно, знать, что именно...

Но все же, кто этот Лиссерить вообще такой, чтобы так уверенно рассуждать, что король решит, а что не решит?

А с другой стороны, раз мы во дворце, то Лиссериль, видимо, какой-то придворный. И короля, наверное, знает лично. И уж точно лучше меня разбирается, что и как тот может подумать...

Но выяснить, кто он такой, у меня сегодня не вышло: залпом осушив бокал, нелюдь поднялся из кресла:

— Что ж, пожалуй, на этом я вас и покину, Юлия, — бодро сообщил он. — Я ведь должен сообщить о вас его величеству. И дольше тянуть с докладом нельзя: он все-таки король, от него такие происшествия скрывать дольше необходимого не принято... Всего хорошего, и рекомендую вам как следует выспаться, привести себя в порядок и постараться здесь хоть немного освоиться. Вам нечего бояться, без помощи вы не останетесь.

И нелюдь, в мрачноватой гостиной Дэалана похожий на неуместное белое пятно, выдав эти во всех отношениях ободряющие пожелания и стащив напоследок со стола яблоко, скоренько откланялся, вежливо помахав трофеем на прощание.

А я, оставшись один на один с Дэаланом, со вздохом потянулась к стоящему на столе кувшину.

* * *

Покинув покои Дэалана, Лиссериль устало привалился к двери, пытаясь унять гулко стучащее о ребра сердце. Поднял руку к лицу — пальцы едва заметно подрагивали.

После этой беседы рит чувствовал себя так, словно скакал вверх по винтовой лестнице на одной ножке с активированной и готовой рвануть энергосферой на голове.

Девчонка! Совсем молодая девчонка, не старше самого Лиссериля, в жизни не слыхавшая о магии! И способная с перепугу наворотить такого, что последний мятеж покажется праздничным фейерверком, ведь не зря чувствительные к магии осветительные столбы в телепортационном зале едва не полопались! Девочка слегка нервничала, только и всего.

Его величество не просто не обрадуется — он будет в ужасе, и не только отцовские чувства к угодившему в неприятности Дэалану будут тому причиной. Чудовищная мощь первого из кирантов осталась в покинутом хозяином теле, и страшно представить, как ею может распорядиться юная пигалица. Сейчас она шокирована, перепугана и готова на все, лишь бы вернуться домой. Но что будет, когда она вникнет в истинное положение дел? Рит Лиссериль не знал.

И раз вышло так, что раньше других о случившемся сообщили именно ему, первейшим его долгом было, не медля ни минуты, рассказать обо всем королю, и никому иному.

Он так бы и поступил. Но смутное шестое чувство, которое когда-нибудь станет следующей ступенью его дара, требовало сначала поговорить с Юлией, и только потом нестись к королю с внезапными ночными новостями.

И рит Лиссериль был одним из немногих в Алисе, кто мог пренебречь королем из-за смутных сомнений.

* * *

В это самое время в совершенно другом месте, бесконечно далеком от благословенного Алиса, его высочество Дэалан, уже успевший определиться с собственным положением во времени и пространстве и классифицировать его как катастрофическое, мрачно восседал на сливочно-белом диване в просторной гостиной, по чужой привычке поджав под себя босые ноги, и задавался сакраментальным вопросом — что же делать?

В кресле напротив него сидел, упираясь локтями в колени, угрюмый встрепанный подросток и всем своим видом демонстрировал, что не верит ни единому слову из кратко, но доходчиво выложенной ему истории.

— Юльк, ты что ли того, головкой тронулась? Только честно отвечай, потому что я серьезно спрашиваю. — Мальчишка глядел на Дэалана с бесконечной усталостью научного светила, которому упрямо пытаются доказать, что солнце встает на западе, — с порога хватаешь меня за куртку, тащишь в комнату, не разуваясь, ведешь себя, будто конец света через полчаса: сядь, успокойся, вдохни поглубже, все хорошо... А потом толкаешь мне про миры и телепорты!

На самом деле, никого Дэалан за куртку не хватал, никуда не тащил и уж тем более душеспасительных речей не читал. Драматичную обстановку не нагнетал и не запугивал. Постарался объяснить все, как есть, но внезапно столкнулся с досадным недопониманием. Магия не имела здесь такого распространения, как в его родном мире. Дома любой ребенок, услышав подобный рассказ, бегом бы кинулся за старшими, а они — за специалистами. А этот сидит как сидел и о проблемах с головой спрашивает.

— Все именно так, как я сказал, — равнодушно пожал худыми плечиками Дэалан. Скакать вокруг и клясться всем, что видит, он не собирался, а показать язык и сказать 'шутка!' и рад бы, но какие тут шутки?.. — Сбои в телепортации не редкость, и такие наложения личности на личность должны быть возможны.

Мальчишка зажмурился и потряс головой, то ли давая понять, что не может угнаться за полетом мысли собеседника, то ли что диагноз про себя Дэалану уже поставил. Жестом доведенного до безнадежности человека он разлохматил и без того не шибко причесанные волосы и наконец уставился на терпеливо пережидающего его моральные приготовления пришельца.

— Так. Ладно, пришелец так пришелец, как хочешь. Не вопрос — хоть с Марса, хоть из волшебной страны Чухляндии. Ты только к людям на улице с этим не приставай, ага? А то увезут тебя в дурдом, а я что делать буду? Объяснять, что это у нас с сестрой ролевые игры такие?

Значит, все-таки сестра. В том, что этот ребенок с едва начавшим ломаться голосом приходится девушке братом, Дэалан был почти уверен: для сына молоденькой девицы он был великоват, а для друга или любовника наоборот мелковат. Да и было у парня в чертах что-то общее с девушкой, обнаруженной его высочеством по ту сторону гардеробного зеркала.

— И какой у нас сюжет игрищ? — с живейшим интересом подался вперед в кресле ребенок. — Ты будешь типа пришелец с того света, а Юлька типа твоим вместилищем?

— Это называется 'сонаправленный мир', а не 'тот свет', — уточнил его высочество, к остальному серьезных замечаний не имеющий.

— Да хоть Нарния. А как тебя звать будут, пришелец? — продолжил выяснять мальчик.

— Дэалан, — ответил он, опустив титул. Вряд ли он здесь произвел бы какое-то впечатление.

— Окей. Ну, я все еще Костик, если что. А ты будешь добрый или злой пришелец?

— Поясни? — за его бурную биографию Дэалана награждали самыми разными эпитетами, характеризующими его хорошо или — чаще — плохо. Но всякий раз они хоть на чем-то да основывались.

— Ну, ты меня сейчас свяжешь и станешь пытать в ванне, а потом поработишь человечество, или будешь идти на контакт и делиться инопланетной мудростью?

— Я уже иду на контакт, — приподнял бровь его высочество, — ты не заметил?

— Хм. И то верно, — Костик побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Значит, ты добрый пришелец. А как ты к нам попал и когда снова станешь тыквой, в смысле Юлькой? В полночь?

Форму для вопроса мальчик выбрал не лучшую, а вот по содержанию он был более чем стоящим. Дэалана этот момент тоже весьма занимал.

— Зависит от того, как скоро появится кто-то из взрослых и пригласит соответствующего мага-специалиста, — честно изложил свое видение его высочество.

— Э, не-не-не! — переполошился мальчишка, — давай мы в это играть вдвоем все-таки будем, а? А то народ не поймет. Или все проплачено и сюда потом и маг тоже припрется? Слушай, ну скажи по-тихому, я не разболтаю: ты опять аниматорам сюжетный праздник заказала? Не рано? До дня рождения еще месяц, между прочим.

— Я не знаю, что такое 'аниматоры' и никого пока не заказывал. Хотя если это можно сделать, то хочу знать, как.

— Да как обычно делаешь — звонишь и заказываешь, — пожал плечами Костик. — Хочешь — гномиков, хочешь — эльфиков, хочешь — волшебников, хочешь — деда Мороза. Главное чтоб он костюмы как в прошлый раз не перепутал... Только я ж тебя просил больше ряженных не звать.

— Ряженных? — переспросил Дэалан, почувствовав, что перестает успевать за потоком его мысли.

— Ну, актеров.

— Каких актеров?

— Которые в наших ролевых играх будут магами. Или ты так, без подтанцовки?

— Мне не нужны актеры! — рыкнул Дэалан, заподозрив, что над ним издеваются с особым цинизмом. — Мне нужен настоящий маг-телепортер. Или целитель. А лучше оба.

— Ну и запросы у тебя! А цирк с медведями не надо? Нет, целитель тебе нужен, не спорю. Только где ж я его возьму? — развел руками Костик. — Какую-нибудь целительницу бабушку Аграфену, которая выводит из запоев по фотографии, можем заказать, чтоб тебе легче стало. Приложит тебе ко лбу лопух с медом — тебя и попустит.

— Мы друг друга, похоже, не понимаем, — и это Дэалан еще крупно приуменьшил: взаимопонимание между ними было где-то за гранью добра и зла.

— Да нет, все я понимаю. Ты — пришелец из параллельного мира... как-там-тебя-не-помню. Мужик и волшебник, но выглядеть будешь как Юлька. Такого не бывает, доказать тебе нечем, но я должен в это верить. Хорошо, давай будто верю. Тогда скажи, пришелец, а что ты с Юлькой сделал?

Нда, ругать парнишку Дэалан поторопился — все он понимает, и лучше ситуацию не опишешь. Доказать свои слова его высочеству действительно нечем и верить ему, соответственно, никто не обязан. Кошмарное положение!

Впрочем, это мало что меняло, ведь он действительно был здесь, а Юля с высочайшей вероятностью была там. И послушать соображения Дэалана про сестру мальчишка все-таки в праве, верит он там, или нет. В конце концов, встряла девочка именно по вине его высочества.

— Ничего непоправимого, — заверил он парня, хотя сам и опасался, что не все с этим перемещением так просто. — Дома, в Алисе, я вошел в искаженный телепорт. И в итоге я оказался здесь, а она там.

Еще примитивнее объяснять Дэалан не умел даже под страхом смерти. Работа мысли на лице ребенка, правда, так и не отразилась. Видимо, мальчик все же туповат.

— Это как? — словно издеваясь, задрал бровь парень.

В двух словах объяснять теорию магии всяким недообразованным личностям его высочество ненавидел всей душой. К сожалению, больше местных вокруг не было, так что принцу Алиса оставалось стиснуть зубы и работать пока с тем, что есть. Дэалан в очередной раз вздохнул, помянул про себя несколько хтонических тварей из тех, что поминать всячески не рекомендовалось, и, собрав в кулак все свои скудные познания в педагогике, с бесконечным, как ему показалось, терпением популяризировал сказанное персонально для неучей, не знакомых с терминологией:

— Есть несколько видов телепортов: классический, когда заходишь в одном месте и выходишь в другом, и несколько вариантов неклассических, один из которых я и построил. В моем телепорте участвовало три точки: стартовая, промежуточная и финишная. Я исчез из стартовой, — для пущей наглядности Дэалан красноречиво упер указательный палец с длинным выкрашенным в темно-сиреневый цвет ногтем в правую коленку, — а оттуда переместился не сразу к финишу, как при классическом переходе, а сперва в некое случайное промежуточное место. В этом случайном месте я должен был появиться на несколько секунд, и уже оттуда перемещаться к финишу.

Палец быстро описал треугольник: правое колено — бедро — левое колено.

— В промежуточной точке, — он снова указал на бедро, — очевидно оказалась эта девушка. И наши с ней два тела на пару мгновений оказались в одной и той же точке пространства, после чего я остался здесь, а девушка продолжила телепортацию в моем теле.

— Круто! — восхитился ребенок. — Дай потом нашей классной телефончик сценариста, м? А то прошлый праздник был... бэ-э-э. — Мальчишка скорчил рожу и высунул язык, а потом изобразил живейший интерес: — То есть ты теперь Юлька, а Юлька теперь ты. И как, у нее там? Все нормально?

Дэалану и самому было интересно, как там у нее. Отследить, куда выводит каскадный телепорт, невозможно — потому он, направляясь во дворец, его и выбрал, пренебрегши элементарной техникой безопасности. Значит, ее без преследования и особой тряски выбросит в малый дворцовый телепортационный зал — пугать до икоты дежурных, они ребята впечатлительные. Но по сути всерьез ей грозить ничего бы не должно. Кроме обморока или истерики, когда разберется, что случилось, конечно.

Представив себе такую перспективу, Дэалан передернулся. Хотя, отбросив его многострадальные честь с достоинством, хорош был любой вариант, в котором девочка не выдаст с перепугу спонтанный выброс силы или еще какую-нибудь неожиданность.

— Скорее да, — нейтрально ответил его высочество. — Я выбирал безопасный конечный пункт, так что кроме потрясения ей ничего не грозит. Может, выход получится некомфортный — я об этом не позаботился.

— Какой ты незаботливый. А почему ты, такой умный, тут сидишь и ничего не делаешь? — подозрительно прищурился Костик, легко вылавливая самый очевидный прокол в 'легенде'. — Давай, станцуй с бубном, поколдуй чего-нибудь и верни все как было. Или без пентаграммы со свечками не колдуется?

Логика в этом, бесспорно, была. Не в пентаграммах, а в применении магии в целом, разумеется. Первым делом Дэалан это проделать и попытался. Увы, безуспешно.

— Эта девушка, — принц красноречиво повел ладошкой перед лицом, — на манипуляции с энергией не способна. И я, пока нахожусь внутри нее, тоже. В противном случае я сразу занялся бы экспериментами с пространством, а не разговорами.

— Обоснуй засчитан, — признал Костик. — А зачем тебя в этот телепорт понесло-то вообще, раз он такой кривой и от этого такие проблемы?

— Не от хорошей жизни, будь уверен, — буркнул он. Детали мальчику знать не полагалось. Дэалан даже королю не особенно горел желанием пересказывать подробности своего феерического отступления с элементами бегства. Но, разумеется, рассказать было надо, и как можно скорее.

— Не продумали что ли? Ну, вообще мне игра нравится, забавно и костюмы покупать не надо. Слушай, а ты тут не растворишься в телепорте, пока я поесть разогрею? Или может прямо на кухне поболтаем?

В телепорте пришелец раствориться не мог при всем желании, а вот от еды тоже бы не отказался, о чем своему малолетнему собеседнику и сообщил. На что получил приглашение следовать на кухню, а также горячее заверение в том, что если дорогая сестра (Дэалан то есть) эту ролевуху затеяла только чтобы не готовить самой, он, Костик, этого не поймет и страшно отомстит каким-нибудь зверским способом. Заверять парня в своей исключительной правдивости и кристальной честности алисский принц нужным не счел — о чем говорить с подростком? — и потому без возражений и уточнений проследовал вслед за хозяином на кухню.

За кухню это помещение Дэалан без чужих подсказок не принял бы никогда! Конечно, в приготовлении пищи его высочество был невесть какой специалист, но общее представление об этом все-таки имел. Что и как можно приготовить с помощью всяческих шкафчиков и ящичков, он, к своему огорчению, представить затруднялся, хотя на плохую фантазию прежде никогда не жаловался. Когда же из одного шкафа Костик, выразительно посетовав, что Юле стоило бы сначала чего-нибудь сготовить, а уже потом куда-то улетать, принялся невозмутимо выгружать обыкновенные куриные яйца, а прямо на другом развел голубоватый огонек, жертва путешествий между реальностями удивляться окружающим странностям волевым усилием перестала. В конце концов, должны же аборигены как-то приспосабливаться к жизни без бытовой магии!

— Держи пока йогурт, — буркнул парень и сунул прямо под нос Дэалану разноцветную коробочку. — Ложку в верхнем ящике возьми.

Его высочество послушно порылся в указанном ящике и достал оттуда требуемое. Но чем ему это поможет с коробочкой и что за субстанция в ней вообще лежит, оставалось загадкой.

— Ты пока давай, рассказывай, — парень принялся сосредоточенно бить яйца на широкую сковороду, где уже шипело какое-то мясо, — я слушаю, аудитория есть. Завязку заценил, а дальше?

Собственно, рассказать о перемещении больше было нечего. Что произошло и почему, Дэалан худо-бедно себе представлял и мальчишке как сумел (и сколько хотел) объяснил. К чему случившееся может привести, он старался не думать, а как проблему решить без специалистов как минимум в двух отраслях — не имел понятия. Талантливый, успешный, более чем опытный практик, он, ощутив на собственной шкуре непознанное, очень смутно представлял, с какой стороны за него хвататься. И если о перемещениях в пространстве у него были какие-то идеи, то в механике переселения душ он не смыслил ничего. К тому же дело осложнялось тем, что их с Юлей раскидало по разным мирам, а в теории, гипотезах и научных наработках на эту тему он не смыслил ничего, с трудами ученых по нужной тематике знаком не был, а краткий обязательный курс прослушал кое-как и очень, очень давно. Праздно рассуждающих о науке и чужих мирах теоретиков, штабелями лепящих теории одна другой абсурднее, а потом упоенно их опровергающих, Дэалан всегда недолюбливал, особо избранных и вовсе высокомерно презирал, а в другие миры, да еще и заселенные, верил весьма неохотно. За что сейчас, видимо, и настала пора поплатиться, потому что из одного такого мира ему теперь предстоит как-то выбраться.

Что же касается планов на будущее, то ближайшим пунктом было потянуть из мальчишки побольше информации об этом месте, а в идеале хорошо бы выйти на их с Юлей родителей, или хоть кого-нибудь повзрослее, и все же выяснить насчет толковых магов — есть тут такие и стоит ли и к ним соваться.Ббывает ведь и так, что от магов лучше как следует спрятаться...

В конце концов, решить проблему можно и со стороны Алиса. Каша там в случае огласки такого превращения, конечно, заварится изрядная. Но зато и проблем с недоверием аборигенов, вроде той, которую сейчас пытался решить Дэалан, не будет: ради такого дела венценосный отец не погнушается призвать на ковер младшенького, а уж он с двух слов разберется, что есть, а чего нет.

Должны же они там сообразить, если не как вернуть его назад в тело, то хотя бы как перенести в Криаль — в этом-то большой загадки нет!

Сам того не замечая, его высочество между делом тонкими пальчиками Юли, увенчанными длинными ногтями, содрал фольгу с упаковки йогурта и запустил в него ложку.

— Я бы, наверно, случись такое, спятил, — жизнерадостно провозгласил подросток, выставляя на столешницу тарелки, — вот так вот — бум! — и девчонка. Потрясение, шок, всякое такое... Ты кстати как? Головка не беспокоит?

Дэалан, как раз запихнувший в рот ложку с солидной порцией лакомства, в ответ что-то глубокомысленно промычал и для наглядности пожал плечами. Если мальчишка и намекал на то, что Дэалану после такого полагалось бы тронуться рассудком, то это его личное суверенное мнение, которое его высочество комментировать не собирался. В каждой профессии случаются накладки, и сейчас всего лишь имеет место одна из них. Самая сложная на его памяти, но все же не первая. И в таких случаях нужно не о сумасшествии думать, или жалости к себе предаваться, а выход искать.

Хотя, в первый момент, конечно, рехнуться недолго.

О том, что и как с ним приключилось, он догадался, едва лишь распахнул глаза и сообразил, что вместо полагающегося ему падения носом вперед, преспокойно возлежит под одеялом, даже не запыхавшись. Чье это одеяло и где конкретно на карте мира оно располагается, его высочество даже приблизительно не догадывался и поспешил неопознанный предмет от себя отодвинуть.

За этим нехитрым жестом последовала длительная пауза для переосмысления ценностей бытия, так необходимая любому мужчине, по пробуждении обнаружившему, что превратился в женщину. Новость эта и сама по себе настроение его высочеству, понятное дело, не подняла, а уж отсутствие у девицы хоть сколько-нибудь значимых магических задатков и вовсе опечалило до настоятельной потребности в той умиротворенности, которую может дать только крушение мебели. К несчастью, без означенных задатков и с новоприобретенной комплекцией что-то крушить Дэалан мог исключительно в своем воображении, а потому пришлось брать себя в руки и начинать мыслить конструктивно.

Первым, что заинтересовало его высочество в спальне, стало ростовое зеркало в светлой раме, перед которым он крутился так и эдак, пожалуй, дольше, чем за весь последний месяц.

По ту сторону стекла действительно оказалась женщина, вернее совсем молодая девушка, насколько он разбирался в людях. Красивая, по каким меркам ни суди — миниатюрную, хрупкую и изящную девочку с приятным лицом, большими карими глазами и трогательными ключицами под не прикрытой пеньюаром тонкой шеей, несомненно, оценили бы и люди, и переборчивые нелюди.

Темно-каштановые волосы, отчетливо отливающие медью, девушка стригла совсем коротко, открывая шею и аккуратные круглые ушки. У висков прядки чуть длиннее, на макушке покороче, задорно топорщится челка едва ли до середины лба... даже беспорядочная после сна, прическа казалась слишком декоративной, чтобы принять ее за работу какого-нибудь врача или собственноручное художество девицы, и Дэалан постановил, что это особенность местной моды. Или же личного вкуса девушки, который у нее, судя по тому, что такая прическа на грани ей безоговорочно шла, несомненно присутствовал.

Дэалан провел руками по голове вверх-вниз, разлохмачивая волосы еще сильнее, и полюбовался на результат в зеркало. Взъерошенный зверек, право слово.

Девчонка была хороша, но Дэалана это обстоятельство никак не радовало, даже пожалуй несказанно огорчало, ведь, как известно, чем миловидней девица, тем больше на нее валится неприятностей. А поскольку человеческое тело, да еще такое хлипкое, это кладезь хворей и средоточие слабостей, вопрос о том, что в случае возникновения неприятностей сможет им противопоставить Дэалан, становился актуальным и животрепещущим. Пока что его высочество большей частью был разочарован: слух был слабоват, зрение тоже не ахти какое, силенок у тщедушной малышки наверняка едва хватит даже кресло передвинуть... Запахи, правда, он и прежде ощущал не особенно чтобы чутко, так что тут претензий не было.

Вестибулярный аппарат оказался такой же слабый, как у всех людей, а то и хуже.

Выставив новой оболочке все пришедшие в голову диагнозы, Дэалан отправился на разведку, однако пользы ему это мероприятие принесло не много. Обстановка большей частью оказалась чуждой и незнакомой, даже странное продолговатое растение, живущее в небольшом горшочке на приделанной прямо к стене полочке, пришелец видел впервые.

Собственно, в процессе исследований его и застало новое действующее лицо, с порога вопросив: 'Юль, ты дома?!'.

— Эй? Ты там о чем задумалась? — наглый мальчишка беспардонно прищелкнул пальцами прямо перед сестриным носом. — Задумался в смысле. Опять куда-то телепортируешься? Или в астральных морях купаешься?

— Здесь все непривычно, — честно ответил Дэалан, красноречиво обведя взглядом кухню и в очередной раз пропуская то, что не хотел слышать, мимо ушей, — пытаюсь понять, как все это действует — на одной механике, без магии...

— А почему ты думаешь, что без магии? — уточнил парень, водружая на стол прямо перед Дэаланом тарелку с аппетитно пахнущей яичницей. — Лопай, приятного аппетита!

— Благодарю. А решил я так, потому что будь здесь хоть одно активное заклинание — я бы его почувствовал.

— Так магия-то твоя тю-тю, — изобразил птичку Костик, напоминая 'легенду'.

— Это не значит, что я не замечу заклинания, — возразил его высочество. — Зная, что искать, его может различить кто угодно.

Чистая правда. Любой, кто знает, куда и как смотреть, смог бы разглядеть чужие чары — для этого не обязательно самому уметь колдовать.

Вопреки мнению дилетантов, не-магов в природе не существует: крохи силы есть в каждом живом существе, в том числе и в Юле — душа просто не может родиться в теле, лишенном магии. Но у большинства живущих эти крохи столь ничтожны, что колдовать с их помощью невозможно. А вот чувствовать наколдованное кем-то другим — почему нет?

— А. Ну, удачи! — Костик отсалютовал ему вилкой с куском яичницы. — Как чего различишь — мне тоже покажи.

— К тому же, используйся здесь магия в быту, ты бы, выслушав меня, повел себя иначе.

— Это как же? — скептически уточнил мальчишка, уминающий свою порцию с усердием, удивительным даже для молодого растущего организма. — Взывал к духам и кошку на алтаре возле помойки резал? Или как вы там еще свои вуду-штучки делаете? Вопите какое-нибудь 'Абра-кадабра-БУМС!' и машете палочкой?

— Вовсе нет, — прохладно прервал его Дэалан. — Дома, где каждый с детства привык, что щелчком пальцев можно вскипятить воду в колодце, ты первым делом позвал бы взрослых.

— А. Ну, тогда смирись — ты не дома, — без обидняков пожал плечами ребенок и отпил из кружки горячего чая.

Глава 2

Когда в Алисе случалось что-то по-настоящему ужасное, выходящее за рамки и непостижимое, об этом первым делом следовало доложить его величеству Нейриту. Не сыновьям, не племяннику, не советникам и не министрам, а именно королю. О чем бы ни чесали языками завистники и сплетники, истина была проста и однозначна — власть в стране принадлежала ему полностью и безраздельно. Да, Нейрит полагался на суждения их высочеств, дозволял разбираться в большинстве вопросов в меру собственного разумения, никогда не оспаривал принятые ими решения, а также совершенно не стеснялся нагружать потомков собственной работой.

Те, кто полагал, что с сидящим на троне таш Даире можно не считаться, а реальная власть давным-давно поделена между принцами, заблуждались. Свалив все кажущиеся стороннему наблюдателю значимыми дела на старших сыновей и племянника, его величество вовсе не предался заслуженному отдыху на взлелеянной фазенде. И без его ведома и одобрения по-прежнему не смели действовать ни своевольный Алинетт, ни могущественный Дэалан, ни импульсивный Ирэнтиль.

Рит Лиссериль мог себе позволить поступить иначе. И вместо того, чтобы галопом кинуться в королевские покои, растолкать его величество, ввергнуть в панику рассказом о постигшей среднего сына беде и заставить поднять на уши всех доступных специалистов в нужной области, Лиссериль потратил час на праздные беседы с Юлией. Был вежлив, внимателен и, разумеется, честен.

И только снабдив девицу пищей для размышлений, приглушив страх и подмешав в яблочный сок сильнейшего успокоительного, Лиссериль решился ее оставить и отправиться в противоположную часть дворца.

Там его ждал сложнейший разговор с королем Нейритом. Впервые августейший родитель был вынужден переступить через собственные принципы и прибегнуть к помощи младшего отпрыска, до сего дня к делам государственным касательства категорически не имевшего.

Не сказать, чтобы Лиссерилю льстила возможность оказаться полезным отцу, или обижало прежнее отсутствие таковой: он прекрасно знал, что момент, когда и ему придется стать опорой трона, неизбежен, как бы король его ни оттягивал.

К тому же повод был более чем достойным: такое внезапное, а главное оригинальное исчезновение Дэалана из политического расклада вполне могло бы стать для Алиса фатальным.

У отца была тысяча вопросов, а Лиссериль был слишком неопытен, чтобы из одной короткой беседы с чужачкой получить все, что казалось королю важным. Но поделиться с родителем соображениями, которые щедро подбрасывала обостренная интуиция, рит был в силах.

Его пока совершенно не интересовало, кто эта Юлия, чем она живет и какими качествами обладает. Он пока желал точно знать только одно — не вскружит ли девочке голову магическая сила.

Что мог сказать Лиссериль? Видеть будущее он не умел. Сегодня Юля готова к компромиссам и очень хочет попасть домой. Изменится ли это через неделю? Через месяц? Вряд ли. Правда такова, что ей нужна помощь, и кроме короля Нейрита ее никто не предложит. А если девочке не повезет — то не просто не предложат, а еще и навредят. В самом деле, кому какое дело до жизни и смерти девушки Юлии, если вместе с ней в пропасть с пьедестала полетит и колосс по имени Дэалан?.. Юля девушка не глупая, если ей все объяснить как есть — она поймет.

Лишь относительно успокоившись на сей счет, король осчастливил потомка повелением испариться с глаз долой и явиться пред его очи утром за ценными указаниями.

— Мне жаль, Риль, — уже в дверях Лиссериля нагнал тихий голос короля. — Я надеялся, что это случится позже.

Ему действительно было жаль и он в самом деле надеялся.

В ответ его высочество лишь пожал плечами. Он считал, что отец слишком увлекся идеей 'сохранить ему детство', не заметив, что это детство давно закончилось. Если вообще было.

Остаток ночи его величество Нейрит собственной персоной методично переворачивал вверх дном дворцовый архив, а рит Лиссериль ожидаемо страдал от мигрени.

Поступившие наутро распоряжения его не порадовали, но и не удивили.

* * *

После скоропостижного отбытия снежно-белого чуда, представившегося Лиссерилем, я, неспешно прихлебывая сок, старательно передумала огромную кучу мыслей одна другой замечательнее. Фигурировали там и военные с секретными психотропными разработками, и непонятная волшебная сила, вдруг оказавшаяся не бабкиными сказками, и частные биологические лаборатории с опытами на людях... и даже совсем уж пошлый дурдом с санитарами, в котором я сейчас сижу, прикрученная к кровати, и тихо галлюцинирую.

Раздумья текли легко и размеренно, паника не приходила, и уже минут через пять я была вынуждена признать, что прочувствованно страдать, а в финале торжественно сойти с ума назло невзгодам не получится.

Отставив пустой бокал, я поднялась из кресла: раз уж застряла здесь в одиночестве, то неплохо бы осмотреться. И себя посмотреть, как без этого?

Зеркало обнаружилось там, где ему и полагалось бы находиться — в спальне.

Заглядывать в него было... нет, не страшно. Немного волнительно, разве что. И любопытно.

За последний час я успела напредставлять себе тысячу и одно лицо, начиная кукольной, будто на конвейере отлитой, маской, как у Лиссериля, и заканчивая переполосованной шрамами асимметричной физиономией, при виде которой офицеры разбрасывают бумаги и опрометью бросаются за помощью.

Не угадала ни одной буквы.

Из-за резной рамы меня сверлил тяжелым взглядом ярких янтарно-карих глаз высокий затянутый в глухой черный мундир мужчина с темными коротко подстриженными волосами, резко очерченными бровями и выпачканным кровью строгим лицом человека, вынужденного вместо любимого дела уделять время копошащимся вокруг ничтожествам.

Вроде совсем не страшный, где-то даже симпатичный... но назвать его-меня приятным или располагающим язык категорически не поворачивался. Мой новый облик вызывал скорее желание отвести взгляд и уйти с дороги, чем делать комплименты.

К моей чисто женской, непонятной, но искренней радости, его высочество хоть и обладал чертами, которые принято называть классическими, но до нагромождения геометрически безупречных линий, именуемого Лиссерилем, ему было далеко.

Не переставая глядеть на незнакомца за стеклом, я осторожно прикоснулась кончиками пальцев к правой щеке. О глубокой царапине, портившей мне жизнь еще полчаса назад, напоминала только подсохшая и потрескавшаяся кровавая дорожка, уходящая от скулы под наглухо застегнутый воротник-стойку. От пореза даже следа не осталось!

— Ну, вот и познакомились, ваше высочество, — со вздохом констатировала я низким мужским голосом и отвернулась от зеркала.

Разыскивая зеркало, я думала, что проведу перед ним времени столько, сколько не всякий жрец посвятит главной святыне культа: шутка ли — стать другим человеком!

А в итоге, бегло удостоверившись в наличии там обещанного высочества, тут же о нем позабыла и задумалась о насущных вопросах. Например, что хорошо бы доесть столь любезно предоставленный завтрак.

С этой мыслью я вернулась в насиженное кресло, где через несколько минут и уснула.

Очнулась я легко и быстро, как будто кто-то выключателем щелкнул — открыла глаза и огляделась. Вот нашла же время и место для отдыха!..

Уж не знаю, сколько именно я проспала — с момента отключки мог пройти час, а могли и все двадцать часов. Оставшиеся от завтрака сдобные булочки успели остыть и очерстветь, но плесенью пока не покрылись. В остальном лишенная окон гостиная Дэалана не изменилась.

Коротко глянув на свои ладони и на вытянутые под столик длинные ноги в высоких черных сапогах, я была вынуждена констатировать, что переселение в мужское тело мне не приснилось. Охарактеризовав ситуацию тихим нехорошим словом, я выбралась из кресла и поплелась искать удобства: ощущать себя вывалянной в грязи и вымазанной в крови было гадко независимо от того, в себе я там проснулась, или не совсем.

Ванная комната в покоях его высочества имелась, это я выяснила еще до того, как уснуть. Определенное сходство с привычным санузлом позволяло надеяться, что серьезных затруднений водные процедуры не вызовут... Однако в последний момент, уже выпутавшись из тяжелой... не то куртки, не то кителя и стянув сапоги, я из ванны малодушно сбежала.

Официально — чтобы найти, во что потом переодеться, а на самом деле чтобы собраться с духом перед купанием: мужчин без одежды я, конечно, видела. Но не от первого же лица!..

Минут двадцать кряду ушло на досмотр гардеробной его высочества.

Рубашки светлые, рубашки темные, рубашки странные... Этот сказочный принц явно не был фанатом ярких расцветок: одежда радовала количеством и разочаровывала однообразием. Черный, серый, темно-синий, темно-зеленый, даже какой-то непонятный не то камзол, не то плащ цвета запекшейся крови имелся.

Вещи свои хозяин хранил бережно, аккуратно развешенными или же не менее аккуратно сложенными. Никаких тебе носок в белье, рубашек в носках, сапог на кровати или прочих художеств, на которые большой мастер мой братишка.

Копошиться в чужой одежде мне категорически не нравилось, так что, не мудрствуя лукаво, я схватила единственную (и оттого самую заметную) белую рубашку со старомодной шнуровкой на вороте и узкими манжетами и к ней коричневые брюки с неудобной застежкой из крючков на бедре.

Снова оглянулась на зеркало. Хмурый лик товарища по несчастью после сна не стал ни радостнее, ни приветливее, ни, к сожалению, чище.

С моей скоростной помывки не прошло и получаса, когда входная дверь отворилась — почти бесшумно, но я все равно услышала. И не просто услышала, куда там! Голова еще не успела сообразить, нужны ли мне эти нежданные гости, а тело уже отреагировало, стремительно развернувшись от книжного стеллажа прямо к визитерам.

— Доброго утра, Юлия, — этот вкрадчивый голос, эту бело-белую одежду, странное украшение над ухом и уж тем более это восковое лицо с кем-то перепутать было невозможно. — Вижу, вы осваиваетесь.

— И вам доброго утра, — вежливо пожелала в ответ, удержав в себе комментарии о людях, вламывающихся без стука. — Что-нибудь стало известно?

К чести своей, Лиссериль без разговоров перешел к делу, а не начал ходить вокруг да около, нагнетая обстановку и набивая себе цену.

— Не могу сказать, что прояснилось все, — развел он руками, усаживаясь во вчерашнее кресло, — но кое-какая конкретика для вас у меня есть. Во-первых, его величество абсолютно уверен, что это все же обмен. То есть Дэалан сейчас находится в вашем мире и в вашем теле.

— А его величество просто предположил, или что-то об этом знает? — перебила я, не успев прикусить язык: ведь по уму, лучше бы его не раздражать, а то вдруг передумает рассказывать!

— Его величество не пояснил, — опять развел руками Лиссериль. — Но сказал, что если бы вы оказались в теле вдвоем, как я предполагал, то Дэалан, как хозяин, телом бы и управлял. Значит, его здесь нет. А если бы его выбросило из тела и он погиб... в общем, отец бы об этом знал. Остается обмен.

Определенное облегчение я, безусловно, испытала. Посторонний Дэалан в родном теле все-таки лучше, чем коматозное состояние или смерть на месте. Правда, облегчение было недолгим — достаточно было представить, что может наворотить дома этот королевский отпрыск из мира телепортов и переселений душ, и волосы дыбом поднимались.

— А вы хорошо знаете этого Дэалана? — осторожно спросила я, поскольку личность человека, от которого зависело так много, внезапно сделалась очень актуальной. — Там мой младший брат, и если я вдруг кому-нибудь заявлю, что я заколдованный принц... это добром не кончится.

— Не могу сказать, что мы очень близки, — честно задумался о своем знакомстве с его высочеством Лиссериль, — но знакомы, разумеется. И я думаю, что худшее вам представлять не стоит. Дэалан далеко не дурак и во вред себе никогда не поступит. А заодно и во вред вам, раз уж вышло, что его благополучие так тесно переплелось с вашим.

Знал бы еще этот Дэалан, что мне во вред, а что на пользу!.. У нас-то с Костиком папы-короля нету, а вот добрых людей, мечтающих избавить меня от непосильной опеки над братом и отправить на лечение — ряды и колонны. И все, конечно, нам желают только добра.

Вот так вот вернусь в родную оболочку, а вокруг обнаружится печально известный скудный интерьер в спокойных тонах, с мягкими стенами и крепкими парнями в белых халатах... Но дотошно переспрашивать у Лиссериля, точно ли он уверен, я постеснялась.

К тому же неизвестно, будет ли оно — возвращение?

Это и стало следующим вопросом. На него Лиссериль отвечал осторожнее, и определенности в сказанном было еще меньше.

Как оказалось, прямо сейчас несколько аналитиков, а также лично его величество исследуют архивы в поисках хотя бы какой-нибудь информации, применимой к делу. Но вероятность успеха, и тем более скорого успеха, крайне невелика: архив огромен, известных случаев такого обмена и последующего возврата нет и оттолкнуться в поисках решительно не от чего.

На мое счастье, Дэалан здесь оказался крупной шишкой и к его проблемам подошли всерьез и на высоком уровне. Даже, пожалуй, на чрезмерно высоком: я и не думала, что листать справочники ринется сам король — они мне отчего-то представлялись людьми занятыми и на поиски в библиотеках не разменивающимися. Хотя с другой стороны, кто знает, может тут всего королевства десяток квадратных километров и ему с утра заняться нечем?..

В целом выходило, что его величество костьми ляжет, но сделает все, чтобы вернуть назад своего ребенка, а между делом и меня назад закинуть, что не могло не радовать.

— Я не хочу показаться невежливой, — преисполнившись оптимизма, все же набралась наглости просить я, — но если это возможно, пожалуйста, разменяйте нас поскорее: дома все совсем не так, как здесь: если Дэалан додумается кому-то рассказать, кто он такой, дело наверняка кончится принудительным лечением. А у меня семья...

— Семья? — с любопытством поднял брови нелюдь. — У вас есть дети?

— Своих нет, но я опекун младшего брата, и если у людей появятся сомнения в моем рассудке, опеки меня лишат на раз-два. И это будет большая проблема и мне, и ему.

— ...чего вам, конечно, совсем не хочется, — понятливо покивал Лиссериль.

— Верно. И даже если Дэалан такой умный и сам сообразит помалкивать, надолго ли его хватит? Он все-таки тут принц...

Я, конечно, дома тоже не нищий... Но вот не могу я себе представить, чтобы желтоглазый мужчина из зазеркалья смог долго терпеть некоторых моих знакомых...

— Гонор свой он, если надо, смирять умеет, хоть и не очень любит, если вы об этом, — словно прочитав мои мысли, сообщил мой собеседник. — Вас в этой истории беспокоит только благополучие брата?

Тему наших с Костей родителей он отчего-то обошел, хотя обычно от идиотского уточнения, где они бродят, мало кто удерживается.

— В первую очередь, — не стала врать я. — Но и встретить старость в дурдоме мне тоже бы не хотелось.

— Могу вас понять, — хмыкнул Лиссериль и вдруг, без какой-то связи с Костиком, вкрадчиво осведомился: — Вас, наверное, удивляет магия, Юля? Ведь в вашем мире ее нет, я верно понял?

И уставился на меня долгим взглядом очень светлых, почти прозрачных глаз, проникающим, кажется, прямо под кожу. Раньше я бы, пожалуй, и стушеваться не постеснялась. Но Дэалан, надо думать, трепета перед чужими взглядами испытывать не привык. Больше того, если верить зеркалу, сам он смотрел еще тяжелее. Сообразив, что оба Дэалановых глаза, а также окружающее их лицо теперь находятся в моем полном распоряжении, я тоже уставилась на собеседника.

Судя по тому, что Лиссериль почти сразу отвел взгляд, зеркало и интуиция меня относительно Дэалана не обманули.

— Знаете, нет, — в тон ему ответила я. — С тем, что я сижу в теле чужого мне мужчины, никакое колдовство не сравнится, тем более эти ваши вспышки-переходы.

Для наглядности я кивнула на вращающиеся под потолком огненные шары, ни на минуту не дающие забыть о том, что я в чужом мире.

— Вы просто не все видели, — усмехнулся Лиссериль. — Но мысль я понял. Дело в том, что Дэалан — маг, причем немалой силы. И вам нужно быть готовой к тому, что магия станет проявляться в вас.

— Это как, например? — я насторожилась: к туземному колдовству отношение у меня по очевидным причинам было недоверчивое.

— Спонтанные выбросы силы, возможно разрушительные, — серьезно ответил он, привычным жестом прикоснувшись к пластине над ухом. — Дэалан с детства учился управлять своей магией и пользоваться ею только когда ему надо. Вы же, конечно, ни соответствующего образования, ни хотя бы малого опыта в таких вещах не имеете. Я уже говорил вам, что в вас осталось многое от Дэалана: мимика, жесты, интонации... Вы не нервничаете, хотя ситуация к тому более чем располагает...

Насчет 'не нервничаете' он мне, конечно, крупно польстил. Но ведь прав, поганец! Я уже не раз успела подумать, что раньше от таких приключений бы либо в обморок хлопнулась, либо и правда спятила. А сейчас ничего: давно успокоилась, сижу, общаюсь... И либо я всю жизнь недооценивала свою стрессоустойчивость, либо такое запредельное хладнокровие получила по наследству от мрачного типа в зеркале.

— Кое-что вы принесли с собой, — между тем продолжал нелюдь. — Например, вы говорите на нашем языке, хотя и свой помните — во время нашей прошлой беседы в вашей речи проскочило несколько фраз на нем.

Час от часу не легче, я еще и языки меняла, не заметив!..

— ...И точно так же, по привычке, вы держите под контролем его магию, — продолжал между тем он. — Не задумываясь, не прилагая к этому усилий, как это делал Дэалан. Только эта идиллия долго не продлится — рано или поздно вы приспособитесь и потихоньку вытесните эхо чужой души, что-то останется, что-то изменится, а что-то пропадет.

— Так рано или поздно? — только и смогла уточнить я.

— Точно сказать нельзя, — развел руками Лиссериль. — Король думает, у нас от нескольких дней до нескольких недель.

— А вы как думаете? — из чистого интереса поинтересовалась я — есть у него свое мнение-то вообще?

— Я могу только гадать, — признался он, потирая свое странное украшение. — А с гаданиями у меня дела обстоят плохо. Так или иначе, очень скоро вы ощутите магию. И тогда с силой, если ею не заниматься, непременно возникнут сложности.

— Заниматься — это как? — я подозрительно прищурилась, уже догадываясь, что приятно не будет.

— Да масса способов есть, — собеседник задумчиво подергал себя за прядку из белоснежного хвоста, чему-то усмехнувшись. — Контроль, медитации, дыхание... в общем, упражнения для самых маленьких.

Тяжко тут, я гляжу, самым маленьким: контроль, медитации... Говорила мне мама, что надо учиться усидчивости, а я не слушалась. Теперь вот, похоже, буду в авральном порядке сию науку постигать...

— Но этим мы вплотную займемся чуть позже, через несколько дней, думаю, — как ни в чем не бывало резюмировал Лиссериль. — А пока время терпит.

— То есть как это — терпит? — уже проникнувшись важностью проблемы, я не смогла сдержать удивление. — Вы ведь только что рассказывали, как это ужасно. Так не лучше ли начать готовиться заранее?

Нелюдь мимолетно поморщился, опять погладил украшение и терпеливо пояснил:

— Чем раньше вы начнете сами пробовать силу, тем раньше упустите ее из-под контроля. Это обязательно произойдет и само собой, но не сразу, у вас будет хотя бы несколько дней, чтобы освоиться. И за эти несколько дней я, насколько смогу, постараюсь объяснить вам, что тут и как.

— Вы? — я прямо почувствовала, как Дэалановы брови ползут вверх. Помнится, еще вчера рассказывать мне об Алисе должен был кто-то более абстрактный.

— Я. Этим утром его величество поручил мне оказать вам всю возможную поддержку и помочь освоиться.

Энтузиазмом Лиссериль, прямо скажем, не блистал. Эмоции на этом неестественном лице не очень-то читались, а вот голос говорил сам за себя. Но это была, конечно, проблема Лиссериля и этого их короля, ко мне никак не относящаяся. Даже если ему не хочется возиться с неграмотной пришелицей — это ему король приказал, а не я попросила. И отменять приказы, если что, королю. А в моем положении нужно брать что дают.

— Что за помощь?

— В первую очередь я в меру сил рассказываю все, о чем вы спросите.

— О чем, например? — уточнила на всякий случай: вопросы у меня очень даже были, но все ли можно спрашивать? Мало ли, какие у них здесь порядки?..

— О географии, политике, Дэалане, магии, местной кухне, королевских фаворитках... — начал невозмутимо перечислять Лиссериль, — обо всем, что вас заинтересует.

— А взамен? — Печальный опыт настойчиво шептал, что никакая помощь бесплатно не дается. И вопрос цены всегда следует оговаривать заранее, во избежание дальнейших недоразумений. Даже сейчас, когда взять с меня в принципе нечего.

— Взамен... — Лиссериль как-то разом опустил глаза, помрачнел и снова схватился за свою игрушку — правой рукой, а пальцы левой нервно постукивали по подлокотнику кресла. — Раз уж вы сами подняли этот вопрос, то есть и 'взамен'. Пожалуйста, Юлия, отнеситесь к тому, что я сейчас скажу, предельно серьезно. Речь идет о вашей жизни и о жизни его высочества. То, что с вами произошло, необходимо скрыть. И мы вынуждены вас просить нам в этом помочь. Жители этого мира не должны узнать о том, что Дэалана в его теле заменила юная иномирянка. Здесь вас не поволокут лечиться, это верно. Но Дэалан не незаметный землепашец, а второй наследник престола крупного государства, и он нажил себе много врагов, которые давно ждут минуты его слабости. Если правда станет известна посторонним, нам будет очень трудно вас защитить.

Поворот был крутой, но ожидаемый. Врать не буду, глубоко в душе я наивно надеясь, что раз здесь так легко и быстро разобрались, кто я такая, то и спрос с меня будет как со случайной туристки — все-таки само верховное главнокомандование в курсе проблемы и по уши в ее решении... Но судьба традиционно вильнула хвостом, намекая, что все и сразу получить невозможно. Что ж, спасибо и на малом!..

Да и что греха таить? Я сама молилась всему святому, что приходило в голову, чтобы Дэалан там, дома, поступил именно так, как просит меня поступить Лиссерить — не высовывался и в меру сил делал вид, что ничего сверхъестественного с Юлией Адамовой не случилось.

— Что конкретно мне нужно будет делать? — обреченно спросила я.

Хотя Дэалан там, в другом мире, об этом и не узнает, но пускай лучше он мне будет морально должен. Вдруг судьбой, магией или еще какой-нибудь силой, отвечающей за высшую справедливость, это да зачтется?..

Да и права на отказ у меня, по большому счету, нет — ведь понятно, что эта Снегурочка со своим королем давно уже все решили, а меня спросили для приличия. Могли ведь и условие поставить: я делаю как они скажут, а они меня возвращают домой. Вот и надо соглашаться, пока просят по-хорошему.

— Нужно будет не дать окружающим понять, что вы — не Дэалан, — охотно подтвердил мои выводы Лиссериль.

Что ж. Нужно не дать — значит, не дадим. Не представляю, правда, как.

— Сложность в том, что Дэалан в Алисе фигура достаточно заметная и отсидеться в комнатах, просто мелькая на улице раз в неделю, не выйдет, — воодушевившись согласием, продолжал вещать мой личный гид по параллельному миру. — Видите ли, Юлия, Алис довольно крупное государство. И, как и в любом подобном государстве, у него имеются структуры, отвечающие за поддержание порядка. Структуры бывают самые разные, но их роднит жесткая система подчинения. Давно известно, что несколько лидеров не укрепляют систему, а лишь ослабляют ее, — вот тут я с ним была от всей души солидарна. — Поэтому руководитель, без одобрения которого зачастую ничего существеннее отправки почты не делается, всегда один и практически всегда незаменим.

Понять, к чему так осторожно и многословно клонит Лиссериль, было проще простого, хоть он и начал подходить к вопросу с самого сотворения мира. Однако я честно слушала, не перебивая. Отчасти этому способствовала привычка выслушивать длинные и полные слез и пафоса выступления нынешних руководителей Корпорации, сводящиеся в основном к тому, что им срочно требуется на что-то разрешение. А отчасти — доставшиеся мне от Дэалана вместе с тяжелым взглядом и прочими элементами его анатомии усидчивость и выдержка, которые у его высочества явно были на высоте: сама я бы давным-давно начала многозначительно зевать.

Лиссериль между тем явно входил во вкус.

— ... лишившись руководства, система внутренней безопасности, веками работавшая практически без сбоев и осечек, моментально рухнет, погребя заодно разведку, часть внутренних войск и общественный порядок в Алисе, не говоря уж о душевном равновесии Его Величества.

И ведь не поймешь, это он про короля иронизирует, или всерьез за душевное здравие переживает... Верноподданный, чтоб ему хорошо было.

— Довольно-довольно, — я, наконец, не выдержала и оборвала собеседника. — Я уже поняла, что у вас такой единственный и неповторимый руководитель — Дэалан. И что вот прямо сейчас без него остаться будет очень плохо. Честно скажу — я рада быть полезной, но такое у меня просто не получится. Не мой уровень.

Мне снова вспомнился мужчина по ту сторону резной рамы. На представителя золотой молодежи, мотающего папины денежки, принц Дэалан никак не походил. Но Лиссериля послушать — так у них тут вообще все едва ли не на нем одном держится! Вот только я — не он. Что я вообще могу?..

— Боюсь, выбора у нас нет, — пожал плечами он с видом полной покорности судьбе и воле короля. — Это действительно вопрос жизни и смерти. Его величество Нейритт посчитал, что с моей помощью все у вас получится, и нам придется оправдывать его доверие.

— А сами вы его, раз так, сменить не сможете? — не сдавалась я. Ни с разведкой, ни с внутренними войсками, ни с чем-там-еще я никаких дел, разумеется, иметь не хотела: одно дело представляться пару раз в день Дэаланом, быть на виду и имитировать какую-нибудь полезную деятельность. И совершенно другое — лезть во что-то общественно важное, даже и под присмотром.

— А вот это как раз пока не получится, хотя в чем-то действительно было бы проще, — разочаровал меня Лиссериль, а в ответ на вопросительно приподнятую бровь с усмешкой пояснил: — У службистов свои заморочки, позже непременно расскажу. А пока не стоит брать в голову. Вам не о чем переживать, его величество велел мне постоянно быть рядом с вами, так что вам в сущности требуется только научиться убедительно изображать Дэалана при посторонних, а если нужно будет принять решение — повторить то, что скажу я.

— Научиться?

— Разумеется. Быть кем-то еще и выглядеть как кто-то еще — совершенно разные вещи. Именно этому мы с вами и посвятим ближайшие дни. И для начала нам стоит перейти на 'ты' — обращаться на 'вы' к братьям у нас не принято.

Намек был до того прозрачный, что его бы поняла и круглая дура.

— Сразу бы представились, ваше высочество, — после небольшой заминки укоризненно проворчала я, припоминая, не наговорила ли чего крамольного ненароком. Лиссериль впечатление оскорбляющегося от каждой ерунды недоумка не производил, но кто же их поймет в этой их монархии...

— Я бы представился, это не секрет, — словно извиняясь, развел руками он, комично заломив брови, — но просто об этом не подумал — меня всегда все знают в лицо...

Да уж, заподозрить принца в обмане было сложно: такого проглядеть или не узнать можно было только на очень большом расстоянии, да при этом с очень большого перепоя. Судя по всему, Лиссериль был крупный любитель внимания к своей персоне: одни только одежда с прической чего стоили, а уж про лицо, которое могло как достаться ему от мамы с папой (чего не бывает в другом мире!), так и от пластического хирурга, и говорить нечего.

— Но раз мы договорились, не пора ли перейти к твоему образованию? Спрашивай, я постараюсь осветить все, что тебе интересно.

Дуться на скрытное высочество было глупо, тем более когда беседа, наконец, приняла нужное направление. Зато теперь стало ясно, отчего он нам с Дэаланом так усердно помогает и почему так уверенно рассуждает, что и как подумает король — родственники они все, потому что! И даже отчего те бедные телепортеры побежали именно к Лиссерилю теперь ясно: я же просила брата, брата и получила...

К тому же столь титулованных репетиторов у меня еще никогда не было — пустячок, а приятно!..

А что до вопросов... интересовало-то меня решительно все, а в первую очередь — как отсюда выбраться. И именно с этим все уже было ясно — сидеть и ждать, пока добрые дяди помогут, если захотят.

Первым на волю вырвался, как это бывает, самый идиотский вопрос:

— А ты... — я в последний момент передумала тыкать в него пальцами и просто неопределенно помахала Дэалановой рукой перед его же лицом, намекая на нестандартную внешность собеседника, — кто? Не человек ведь.

Лиссериль с удивлением приподнял бровь, сразу из ледяного сделавшись всего лишь слегка отмороженным:

— Разумеется, не человек! — уверенно открестился он. — Я — алиор. Люди в Алис приезжают не так уж часто.

Для человека, узнавшего, что не одинок во Вселенной, я осталась преступно равнодушной. Наверное, этот Дэалан и правда был железным парнем, а мне от него остался еще и непрошибаемый характер. А может, и нет: я ведь и раньше понимала, что не может этот сгусток странности быть человеком, а теперь он это просто подтвердил...

Кстати, о Дэалане.

— А Дэалан? Полукровка? Или как вы это называете...

Сказать, что нелюдя вопрос озадачил, будет преуменьшением, недостойным гуманитарного диплома. Он натурально подвис, даже рот слегка приоткрыл. Я, правда, не поняла, почему: логичное ведь любопытство! В зеркале я, при всех несомненных достоинствах Дэалана, видела скорее человека, чем вот такого нелюдя, излучающего чуждость как батарея тепло.

— Почему полукровка? — наконец отмер Лиссериль и даже подался вперед от любопытства. — С чего ты взяла?

Такой напор меня слегка обескуражил. Даже грешным делом подумалось, что такое любопытство может быть ему обидно... Но ведь он для этого здесь и сидит, правда? Чтобы я знала, о чем можно спрашивать, а о чем нельзя и почему. Приободрившись, я разъяснила суть своих сомнений подробнее.

Внимательно выслушав мои соображения, самопровозглашенный алиор не нашел ничего лучше, чем рассмеяться — по-простому, без затей, чем удивил меня до глубины души: в той картине параллельного мира, которую я начала для себя составлять, места смеющемуся Лиссерилю не находилось.

А успокоившись, он поведал, что Дэалан-то, оказывается, как раз и есть самый обыкновенный, типичный и полнокровный алиор. Лиссериль, впрочем, тоже полнокровный, просто не обычный и не типичный.

— Это довольно редкое, но свойственное нам отклонение, — между тем рассказывал он. — Вроде альбинизма у людей и животных, только выглядит несколько иначе.

Под 'несколько иначе' он, надо думать, имеет в виду свою ненормальную кукольность, как будто с 3D-картинки сошел. В феномен альбиносов я никогда не углублялась и знакомых альбиносов не имела, но точно знала, что вот таких чудиков дома мать-природа не клепает.

А ведь мне впору самой себя поздравить! Сначала я влетела в чьи-то девяносто кило костей и мяса, и они тут же оказываются местным высочеством, экземпляром редким и штучным. Затем наткнулась на нелюдя-альбиноса, который, если у них с этим геном все обстоит как на моей исторической родине, явление такое же удивительное, как снег на экваторе в разгар июля.

Интересно, те телепортеры, которых я так перепугала ошалевшей физиономией Дэалана, тоже какие-нибудь уникумы? А что, если вдруг окажется, что один из них, например, гениальный композитор, второй шевелит ушами, а третий кулинар от бога, я не удивлюсь! Хватит уже, отудивляла весь предусмотренный природой запас.

Своими соображениями о таком противоестественном 'везении' мне пришлось поделиться с Лиссерилем: слишком уж красноречиво он поинтересовался, о чем же я так глубоко задумалась.

— Ты преувеличиваешь, — он дернул уголками губ, обозначив улыбку. — Ты этого еще не прочувствовала в полной мере, но Дэалан сильнейший маг и опытнейший телепортер. Кроме него в нашем мире наберется всего несколько дюжин специалистов, способных в одиночку пробиться в сонаправленный мир. Сама считай, какова при таком раскладе вероятность оказаться в теле алиорского принца.

Действительно, при такой статистике ситуация уже не казалась такой расчудесной — один шанс на несколько дюжин это все-таки не один на миллиард. Да и вообще самым невероятным элементом этой чреды случайностей получалась именно я — Юлия. Мало ли людей в мире! И нет, ведь угораздило его высочество угодить именно в мою шкуру!..

* * *

В сказки про парня из другого мира, в результате какого-то магического пшика подменившего его родную сестру, Костя, конечно, не поверил. Честно сестрины излияния выслушал, накормил ее поздним обедом, собственноручно вымыл посуду и даже прибрался в своей комнате. Немного. Домашнее задание — и то попытался сделать!

Юлька, уставшая от прогулов и нескончаемых виртуальных игр безалаберного братишки, уже месяца четыре грозилась сменить подход к его воспитанию. Так что Костик давно ожидал закручивания гаек и готовился давать тирании достойный отпор... но такого оригинального финта, конечно, не предвидел, отчего слегка растерялся и сдал позиции.

Юля, впрочем, на попятный идти не желала и, упорно именуя себя Дэаланом, продолжала твердить про реальности и телепорты. Обед и вымытую посуду восприняла с истинно царским величием, словно иначе и быть-то не могло, в комнату даже не заглянула, а про уроки — о, ужас! — не заикнулась!

Наутро же, когда будильник уже полчаса как отзвонил положенные четыре захода, а Юля так и не явилась пинками выкидывать лентяя в школу, сонный Костик ощутил первый легкий укол беспокойства: для того, чтобы сестра позволила ему безнаказанно прогулять занятия, небо должно пасть на землю, рыбки в аквариуме передохнуть, компьютеры ПВО поотключаться, а жизнь на планете остановиться. Такого не могло быть, просто потому что быть не могло. Слишком уж маниакально она пеклась о его образовании. Проспала, наверно. Вот и не пришла.

В порядке эксперимента (а также потому что сил выбраться из-под одеяла в себе не чувствовал) Константин на учебу идти и не подумал.

А выбравшись из своей берлоги около полудня походкой несвежего зомби, заспанный подросток к своему удивлению обнаружил дорогую сестру в гостиной, невозмутимо листающей какую-то классическую книгу с нижней полки и что-то чиркающей карандашом на листе бумаги! И это вместо того, чтобы метать громы и молнии и патетически вопрошать, почему он дома и есть ли у него, Костика, мозги под вихрами и совесть в мозгах.

Не могла же Юлька в здравом уме и трезвой памяти не высказать ему за прогул! Или могла? Или с ней и в самом деле что-то случилось?.. Мальчишке на мгновение сделалось не по себе, но он поспешно себя утешил: у Юли наверняка все схвачено, а расплата настанет позже.

— Доброе утро, — неуверенно махнул рукой он. Ехидно вопрошать, что же она его не гонит в школу, мальчишка передумал, чтобы не спровоцировать и не получить 'расплату' немедленно.

Сестра, не поднимая головы, что-то неопределенно пробормотала. Хорошо держится, натурально! Как будто правда подменили. По крайней мере раньше она себя с ним так никогда не вела, что бы мальчишка ни напроказил.

— Подойди, — вдруг скомандовала Юлька, не изволив даже оторваться от книги. — Мне потребуется помощь.

Костик приблизился, задаваясь вопросом, что за помощь ей могла от него внезапно понадобиться, и мысленно гадая, пришелец Юля, или уже бросила эту дурь и придумала новую.

— Что там у тебя стряслось? — спросил он, плюхаясь на диван рядом с ней и заглядывая в книгу.

Классика как классика, нудятина. Он это осилить так и не изволил, о чем не сожалел ни прежде, ни сейчас. В конце концов кому это нужно?

— У меня возникли проблемы с чтением, — без предисловий заявила Юля, захлопывая наконец книгу. — Текст воспринимать намного сложнее, чем речь.

Доведя означенное до сведения Костика, она замолчала, видимо посчитав, что сия скупая откровенность будет им непременно и моментально, а главное верно истолкована. Увы, Костя мальчиком был талантливым, но мысли читать не умел.

— А от меня-то ты чего хочешь? — не дождавшись продолжения, уточнил он. — Вслух тебе почитать? Или другую книжку поискать?

— Будет достаточно, если ты мне разъяснишь правила чтения, — с равнодушной вежливостью, каковой за ней с роду не водилось, отозвалась сестра. — Чем больше я использую ваш язык, тем легче его понимать. Думаю, скоро я и сам буду понимать ваш язык, не опираясь на остаточную память твоей сестры. Думаю, довольно скоро его буду понимать я сам, а не обеспечивать остаточная память твоей сестры.

— О! Ты еще не ты, а как-там-тебя-пришелец, — радостно возгласил Костик, поняв, что цирк продолжается, а затем, скорчив жалобную мордочку, не без корыстного интереса уточнил: — А борщ варить ты по остаточной памяти не научишься? А то жрать охота — сил нет...

Действительно, душа и желудок растущего организма с самого подъема слезно молили о завтраке, а повторять вчерашний подвиг и стряпать самому Косте было решительно не охота.

— Что такое 'борщ' я не знаю, но из контекста делаю вывод, что еда, — ровным голосом ответствовала Юля, глянув наконец на брата поверх страниц. — И нет, готовить я не научусь: язык, на котором девочка мыслила, это не простое механическое знание, а почти рефлекс, отпечатавшийся и в душе, и на теле. А всякие кулинарные секреты, которые можно помнить или забыть, Юля забрала с собой.

— Круто, — восхитился Костик. — Я думал, тебе эта фигня еще вчера надоест...

Он хотел добавить еще пяток эпитетов и характеристик Юлиному поведению, но наткнулся на до того недружелюбный взгляд из-под сдвинувшихся бровей, что осекся и, сглотнув, вместо этого спросил:

— Так чего у тебя с книгой? — Настоящая там сестра, или пришлая, но она была до того не в духе, что дальше возражать Костя не рискнул, пока не накрыло.

— Мне сложно ее читать, — пожала плечами Юля... или правда не Юля?.. — Текст плывет, то и дело превращаясь из слов в закорючки. И от этого зверски болит голова, — устало закончила она, очень знакомым, до мелочей Юлькиным жестом проводя пальцами по бровям.

На таких вот знакомых жестах Костя уже пытался подловить сестру вчера вечером. Но увы, у самопровозглашенной пришелицы и этому нашлось обоснование: пусть там, внутри, и сидит посторонний человек, но тело-то осталось прежним. Со своими привычками, рефлексами и памятью, которые сейчас машинально и повторяет незваный гость, вводя аборигена в замешательство.

— Так ты бы тогда лучше книжку на нашем языке взяла, — решил дать конструктивный совет Костя. — А то это, говорят, и у автора на родине сейчас едва читают...

На выразительном Юлькином лице отразилось некоторое замешательство, говорящее о напряженной работе мысли, а пальцы мелко забарабанили маникюром по переплету книги... без ведома хозяйки, по всей видимости: сообразив, что творит непослушная конечность, Юля возмущенно отдернула ее от книги и, подумав, для верности пристроила под другую.

— Юля знает не только свой родной язык, — медленно озвучил свои выводы неудавшийся читатель.

— Бинго! — хлопнул в ладоши Костик. — Юлька лингвист и языка знает аж четыре! Так что бери вместо этой мутоты что-нибудь нормальное, и всех проблем.

Собеседница кивнула, задумчиво изучая обложку с витиеватой надписью 'The tragedy of king Lear', а ее юный советчик так и не сообразил, что только что говорил о сестре так, словно ее тут нету.

— Юль?

— Я — Дэалан.

— Да хоть Кинг-Конг, — отмахнулся мальчишка. — Раз у тебя этот 'Дэалан' всерьез и надолго, нам надо кое-что решить.

— Что же?

— А то, что если ты кому-нибудь ляпнешь про своего Дэалана — знаешь, что будет?

— Что?

— Да ты издеваешься что ли? — возмущенно округлил глаза парень.

— Нет.

— Полный крендель будет, вот что!

— Крендель?

— Лиса к нам с тобой придет! Полярная! И крепко обнимет.

— Объяснись, — категорично потребовала Юлька, тряхнув головой.

Костик послушно повторил простыми словами, без иносказаний.

— И в чем эти гипотетические проблемы выразятся? — приподняла бровь сестра.

— Головку тебя лечить увезут! — энергично постучал себя по лбу парень. — В палату к Наполеону, Калигуле, Мата Хари и Человеку-пауку!

— Это все люди?

— Это все психи, балда! — без обидняков припечатал мальчишка. — И тебя посадят к ним, будете вместе жить и друг другу про телепорты и мировое господство рассказывать.

— Откуда такая уверенность? — только и уточнила Юля, а Костик кожей почувствовал, что ее внимание наконец-то сосредоточилось на его персоне.

— Да оттуда, что это каждому идиоту известно! — фыркнул ребенок. — Но раз уж ты в образе, Дэала-а-ан, — противно-противно прогнусавил он имя, заставив сестру поморщиться. — Разжую как отсталому. У нас магии не бы-ва-ет! И духи в людей не вселяются! А тех, кто так не думает, держат в психбольнице, под капельницей со снотворным! Доказать, что ты не Юлька, тебе нечем, а без доказательств тебя дальше слова 'магия' никто слушать не будет. Не веришь мне, так я тебе потом какой-нибудь фильм включу в тему, для общего развития.

— Допустим, доказательства я через некоторое время смог бы обеспечить, — задумчиво протянула Юля, ничуть не устрашенная больницей и капельницей. В самом деле, откуда бы пришельцам про них знать?.. Наверняка у них там вершина лекарского дела — клизма.

Подросток попробовал представить, как Юлька на полном серьезе пойдет своими доказательствами перед людьми трясти, и фыркнул.

— Как обеспечишь — мне тоже покажи, — поспешил занять очередь в партер он. — Хотя тебе это все равно не поможет. Будут доказательства — отправят тебя на опыты. Кромсать и изучать, что ты такое и что с тебя можно поиметь. Так что обломись.

И со всем ехидством высунул в сторону собеседницы язык. Правда, тут же поспешил спрятать назад, от греха: уж больно недобро Юлька на него глянула, как будто прикидывает, как его к стенке поэстетичноее прибить — вместе с Костиком, или без.

— Жаль, было бы приятно попасть в добрую сказку, — наконец постановила сестра, нервно отстукивая маникюром по обложке книги какой-то полузнакомый ритм. Потом, словно опомнившись, она отдернула руку, а книжку для верности отложила. — Мы бы тоже, не имея возможности пользоваться магией, не побрезговали диковинку вскрыть. А что ваши родители? Они тоже без доказательств отправят дочь лечиться?

А может, там правда не Юля? Чем-чем, а этим она бы с Костей шутить не стала никогда.

Экзорцистов что ли вызвать?.. Или полицию? Как бы эти кадры его самого с такой историей лечиться не уложили...

Помрачневший Костик выбрал третий вариант — не заморачиваться. В конце концов, вопрос простой, а ответ — не секрет.

— Тоже не катит. Они пять лет как умерли, мы вдвоем живем.

— Вот как, — негромко проговорила она. — Скверно. И никаких родственников?

— Неа.

Родня была, но такая, что лучше б не было. Не могла же Юлька серьезно на них рассчитывать? Эти ее первым делом в палату без удобств и пристроят...

— А хоть какие-нибудь взрослые? — не сдавалась она.

— А нафига тебе вообще взрослые-то? — резонно поинтересовался Костик, которого эта зацикленность уже начала понемногу раздражать: как и все тринадцатилетние подростки, он страшно не любил, когда его считают до чего-то не доросшим.

— Чтобы составить адекватное, — сестра обидно выделила голосом последнее слово, — представление о том, куда попал.

Толстый намек на то, что от Костика адекватности она не ждет, пропал втуне: разве ж можно пронять намеками истинного нахала?

— Прости, чувак, — не без издевки ответил парень. — Для адекватного представления ты слишком неадекватный.

Отвечать ему сестра не стала, только хмыкнула и надолго задумалась, словно что-то прикидывая. Хотелось надеяться, что все-таки не план по отлову первого попавшегося взрослого с целью допроса с пристрастием...

Мысль о том, что сестре действительно может быть нужна медицинская помощь, тринадцатилетнему мальчишке в голову даже не пришла. Вероятными Костику казались две версии: либо Юля притворяется, либо в нее действительно кто-то вселился. Оба варианта представлялись ему захватывающим приключением, а к отправляющему приключения в дурдом 'большинству', про которое столь вдохновенно вещал только что, Константин себя категорически не причислял.

— Что ж, — наконец до чего-то додумалась Юля. — Тогда расскажи мне об этом мире. Я уже понял, что тут нет магов, но зато неплохо развита технология. Наверняка, как и везде, есть горы, леса, поля, реки, равнины и прочее, так что географию пока оставим. Меня интересует общество. Здесь, — он указал на сиротливо лежащую рядом книгу, — в названии упомянут титул. Из того, что про королей пишут книги, следует, что у вас существует монархия. А где есть монархия, там есть государство. Вот на нем и остановимся. Мы находимся в какой-то стране, и я хотел бы знать, как в ней принято правильно жить.

— Фигасе ты загнул! — дослушав, восхищенно протянул Костик, примерно с середины начисто упустивший суть вопроса. — Я только про реки и горы понял. Но знаешь чего? У меня есть идея. Пошли!

И, не дав скроившей ну очень скептическое лицо Юльке высказать вслух все то, о чем подумала, мальчишка мячиком подскочил с кресла и за руку потащил ее за собой.

Включить компьютер было минутным делом. Куда больше времени ушло на то, чтобы привести комнату в состояние, хотя бы отдаленно перекликающееся со словом 'порядок'. Впрочем, особо заморачиваться ради какого-то иномирского попаданца (и тем более для настоящей Юли — чего она там не видала?) Костя необходимым не посчитал, рассудив, что ему и так оказано слишком много чести — свой компьютер он по степени интимности приравнивал к зубной щетке и от посторонних ревностно оберегал. Однако именно позавчера Юлька, нежной привязанности брата к технике не разделявшая, в очередной раз оставила ноутбук у себя в рабочем кабинете, а собирать новый Костику было не из чего и некогда, а главное не охота.

В итоге подросток ограничился тем, что под непривычно пристальным взглядом сестры отодвинул железные фрагменты нескольких разобранных сисблоков в сторонку от единственного собранного, подтянул поближе кресло и небрежно накинул на не убранную с ночи кровать махровое покрывало.

— Подходи ближе, садись, — не глядя похлопал рукой по ручке кресла Костик, который, так и не присев, уже вовсю возил курсором по экрану.

— Что это? — с некоторым недоверием покосилась на светящийся монитор сестра, тем не менее послушно опускаясь в кресло.

— Это? Это наше волшебное зеркало, — с законной гордостью за все человечество объявил подросток, — показывает прошлое, настоящее и будущее, надо только правильно подобрать заклинание!

Ответом ему был взгляд, очень, ну просто очень красноречиво говорящий о том, что если этот пришелец и обладает таким редким и полезным свойством, как чувство юмора, то именно сегодня и именно сейчас оно вне зоны действия сети.

— Смотри сюда, — уже серьезнее велел мальчик, заставив ее подобраться, — видишь строчку? — Юля кивнула. — Вот в нее нужно написать свой вопрос. Не ля-ля-ля с запятыми, 'спасибами' и 'пожалуйстами', а суть, про что узнать хочешь. Вот кнопки, — он для наглядности постучал пальцем по столу возле клавиатуры. — По буквам набираешь нужное слово.

Для пущей ясности он быстро нащелкал слово 'магия', и машина, пошуршав несколько секунд, выдала все, что имела сказать на сию волнительную тему.

— Ты пока попробуй почитать, а я за стулом схожу, — Костик, не удержавшись, покровительственно похлопал замершего с неестественно прямой спиной и чуть приоткрытым ртом неофита по плечу и побрел на кухню за удобным стулом. Что-то ему подсказывало, что образовательный процесс затянется.

Глава 3

С памятного утра, когда я позволила себе поспать подольше и оказалась в итоге сначала в зоне телепорта его высочества Дэалана, а затем и в его родном королевстве (и в его родном теле!), шел третий день.

Как и обещал Лиссериль, он вцепился в свою нечаянную ученицу хваткой, на которую кажущееся таким эфемерным и чуждым создание способно быть на первый взгляд не должно.

Я уже знала, что принцы Дэалан и Лиссериль действительно братья — единокровные, с общим отцом, разными матерями и разницей почти в десять веков.

Да, это не ошибка и не шутка, как я в первый момент сгоряча решила. Моему виртуальному другу Дэалану почти тысяча лет. Алиоры действительно не старятся и умирают, только если их что-то убьет. Причем стать этим 'чем-то' ой, как непросто! Они почти не болеют, а как легко и быстро восстанавливаются после ранений, я уже имела возможность оценить, меньше чем за полчаса без следа зарастив порез на щеке. Алиоры были сильнее, быстрее, выносливее людей. А еще у них была магия. В ком-то больше, в ком-то меньше ... но 'пустышек', в которых силы хватало только на то, чтобы родиться и умереть, не было. Уберменши, одним словом.

У Дэалана с Лиссерилем также есть отец-король, старший брат по имени Ирэнтиль, а еще двое кузенов и дядя — родной брат короля. У Ирэнтиля (этого самого старшего брата и первого королевского наследника) кроме того имелись супруга и дочь — принцесса Адира, но она еще такая кроха, что упоминать ее стоит только для приличия, чтобы никого из 'высочеств' не упустить и не обидеть.

Вот такое вот обширное семейство уже несметную прорву лет небезуспешно ведет королевство Алис к светлому будущему.

Также я уяснила, что принцу Дэалану в этом королевстве отведена совершенно особая роль чего-то среднего между всадником Апокалипсиса и огородным пугалом, с каковой он уже шесть с лишним веков блистательно справляется. Точнее сказать — справлялся, пока не появилась я.

— Не оставляй бумагу на столе: Дэалан так не делает, — в сотый, наверное, раз за сегодня отрешенно-мечтательным голосом проинструктировал вольготно развалившийся на диванчике Лиссериль, не оборвав мои размышления, но заставив сменить направление.

Если бы не эти его замечания, неизменно звучащие, когда я допускала какой-нибудь ляп, я бы решила, что он либо спит, уставившись стеклянными глазами в потолок, либо общается с какими-нибудь высшими силами в стратосфере.

Я послушно собрала бумаги в аккуратную стопку и убрала в третий снизу ящик Дэаланова стола. Не делает он — значит, не буду и я.

'Не смотри в пол', 'не пропускай никого вперед себя', 'не клади сахар в кофе'... таких 'не...' за пару дней набралось просто-таки непомерное количество, соперничающее лишь с тем, что мне, играя в Дэалана, напротив, полагалось делать. Кто бы мог подумать, что в жизни королевского сына может быть столько условностей!

Так, например, первым же делом Лиссериль вытряхнул меня из облюбованных одежек, категорично заявив, что Дэалан изменяет темным и неярким цветам лишь тогда, когда это прямо предписывается протоколом.

Последующие полтора часа нами были с пользой потрачены на выбор подобающего его высочеству на людях прикида и сражение с системой петелек и застежек, на этом прикиде наличествующих. Победа обошлась не дешево, но при участии более опытного аборигена (любовью к сложным застежкам не страдающего и разбиравшегося в них не лучше моего) все-таки была одержана.

Как выяснилось, алиору моего положения и профессии полагалось соблюдать некий особенный дресс-код и носить хитрый облегченный доспех, называемый кертом. Один такой я стащила с себя перед памятным купанием, а с полсотни других по наивности приняла за плащи с камзолами, заметив в гардеробной. Эти распроклятые одежки были чем-то средним между мотоциклетной броней и камзолом и все как одна изобиловали хитрыми крючочками, спрятанными застежками, переплетениями шнурков, системами цепочек и прочими замысловатыми конструкциями, которыми отсталые аборигены компенсировали отсутствие в обиходе 'молнии', и разобраться в них без чертежа или поддержки Лиссериля я возможности не видела.

Но шмотки были вчера, а сегодня у нас с Лиссерилем состоялся письменный экзамен.

Оказалось, что писать на Лиастере — так назывался язык, на котором здесь говорят — куда сложнее, чем говорить: незнакомый алфавит, изящная вязь непонятных символов вместо букв, да еще и слова записывать полагалось совсем не так, как произносить. Хоть как-то спасал ситуацию, пожалуй, только мой многострадальный диплом лингвиста, из-за откровенной бесполезности которого в семье когда-то реки крови пролились и лес копий поломался. А глядите-ка, пригодилось!..

Главной целью этих мытарств было удостовериться, что не пострадал подчерк принца Дэалана — хорошо знакомый целой орде всяческих важных шишек, которые, не имея от него письменного распоряжения (или строгого взгляда, но специально бегать за кем-то и строго смотреть входило в тот самый список 'не...'), не почешутся что-то сделать.

Рука не подводила: из-под ллэкты — заостренной металлической полоски с желобком, равно способной быть и писчей принадлежностью, и средством самообороны — послушно выходили строки, неотличимые от взятого за образец документа, исписанного Дэаланом с месяц назад и найденного нами в ящике стола.

Интереса ради я вывела на полях своего тренировочного листка несколько строк на родном и паре иностранных языков. На мой подчерк ожидаемо вышло ни разу не похоже.

— Неотличимо, — довольно постановил Лиссериль, не отрывая головы от диванной подушки изучивший поданный мною листок с десятком размашистых подписей. — Во всяком случае сомнений в подлинности не вызывает. Да и не найдется в Алисе дураков подпись Дэалана подделывать...

Сказав это, он вдруг страдальчески поморщился, с силой потер пальцами висок и кожу вокруг неизменной узорчатой пластины над ухом, пробормотал что-то насчет дураков и, наконец, отдал мне лист.

Мне уже не раз и не два выдалась возможность поближе и повнимательнее рассмотреть Дэаланова брата. Первое впечатление слегка ослабло, а нестерпимо белый цвет его кожи, волос и одежды, хотя и продолжал привлекать к себе внимание, настолько чужеродным больше не казался: все-таки правду говорят, что человек ко всему способен привыкнуть! Но почему-то мне казалось нетактичным задавать Лиссерилю вопросы о мелких атрибутах его внешности, вроде этой пластинки, даже если он сам не забывал поощрять мое любопытство, обещая ответить на любой вопрос о чем угодно. Все, что я смогла понять на глаз, это что ни на какие крючочки или цепочки украшение не цепляется, а плотно клеится прямо к коже головы, причем ради этого бедняге приходится ежедневно сбривать отрастающую, как ей и полагается, щетину.

Сама я, к великой радости, от ежедневного ритуала бритья оказалась избавлена: борода с усами алиорам природой были не положены из-за иначе устроенного обмена веществ. Правда те, кому в жизни не хватает экзотики, легко могли обратиться к магу и отрастить бороду хоть до пола, но Дэалан на мое счастье модных экспериментов на себе не ставил.

— У тебя не появилось никаких вопросов? — привычно уточнил Лиссериль, поворачиваясь на бок — чтобы было удобнее смотреть на усевшуюся в кресло напротив меня: мяться и ждать, пока предложат присесть или разрешат уйти, Дэалану тоже не полагалось.

— Пока ничего в голову не приходит, — я развела руками и утянула с блюда на кофейном столике эклер.

Все, на что мне хватило фантазии, я уже выяснила, а на что не хватило — о том добросовестный Лиссериль рассказал по собственному почину. Даже о бытовых мелочах вроде грамотного использования водопровода, расчески и дверного замка не забыл.

Возражать ему и сообщать, что родилась не в каменном веке и унитаз с умывальником не путаю, я тогда поостереглась. Во-первых, о том, как его младшее высочество относится к критике своего педагогического подхода, я не имела понятия, а во-вторых... могло статься, что в ванной комнате я и обозналась — агрегаты-то у них не совсем стандартные...

— Как скажешь, — не стал настаивать нелюдь. — Раз так, то сейчас мы перекусим, а потом с тобой хотел переговорить отец.

Рука с эклером замерла, так и не донеся его до рта. Пламя в гигантском камине вздрогнуло и заметно прибавило в высоте: пока единственное однозначное свидетельство тому, что мне все же досталась магическая сила Дэалана.

— И о чем его величество захочет говорить? — осторожно поинтересовалась я. Владыка Алиса почему-то не представлялся мне желанным собеседником. Ну в самом деле, о чем можно говорить с королем? Да еще и с королем, среднему сыну которого идет десятый век от роду?

— В основном отцу интересно посмотреть, что ты за человек, — пожал плечами Лиссериль и, не поднимаясь с дивана, тоже потянулся за выпечкой. — Он, конечно, составил представление с моих слов, но считает, что правильнее и честнее для него будет познакомиться с тобой самому.

Короли, рассуждающие о правильном и честном, мне были в диковинку. Как, впрочем, и короли вообще. Да и принцы-альбиносы, литрами заливающие в себя молоко и изредка снисходящие до заедания оного какой-нибудь ватрушкой, тоже как-то пока в повседневное зрелище превратиться не успели...

Словно прочитав мои мысли, Лиссериль развернулся на живот и, опершись на локоть левой руки, правой потянулся к стоящему на столике стакану.

— Не беспокойся, зла тебе отец не причинит, — добавил нелюдь, отхлебнув молока и задумчиво облизнув верхнюю губу. — Наоборот, он сделает все, что в его силах, чтобы тебе помочь. А заодно и расскажет тебе толком, как продвигаются архивные извскания — я об этом знаю мало.

Этот нехитрый бонус заставил меня худо-бедно примириться с грядущей аудиенцией: Лиссериль практически все свое время посвящал мне, а 'бумажную' работу взвалил на себя их с Дэаланом отец. И именно он, а не едва успевающий перекинуться с ним парой фраз Лиссериль, лучше всех себе представляет, как она продвигается.

— И что я ему скажу? — скептически уточнила я, мало успокоенная заверениями о дружественных намерениях правящего монарха.

— 'Здравствуйте'? — изогнул точеную бровь альбинос.

— А если серьезно?

Лиссериль как-то очень странно на меня посмотрел — словно я сейчас не просто ляпнула глупость, а пропела ее, стоя на центральной площади в час пик. Но все же сжалился над убогой и успокаивающе сказал:

— Не переживай, он сам тебя спросит обо всем, что ему интересно. И расскажет о том, что интересно тебе.

— Да я не об этом, — оборвала его я, за прошедшие дни уже до оскомины на зубах наслушавшаяся заверений в том, что они с королем меня не обидят. Верю, верю — выбора-то все равно нет. — Есть ли у вас какие-нибудь правила, по которым Дэалан с отцом общается?

— О, правил немало, — на лице Лиссериля обозначилась одна из его чеканных полузаметных улыбок, — и о них мы с тобой обязательно будем говорить, но не в этот раз. Сейчас свидетелей у вашей беседы не будет, а говорить он желает именно с Юлией Адамовой, а не с моим поддельным братом в твоем исполнении. Так что можешь вести себя так, как сочтешь нужным.

— А как нужно вести себя с королями? — не сдавалась я. Мне, знаете ли, совершенно не улыбалось в чем-нибудь проколоться, произвести на Дэаланова папу плохое впечатление и вместо относительной свободы, пусть и отягощенной играми в его высочество, отправиться в изолированный бокс на неопределенный срок.

— Обычно ему кланяются, — сообщил Лиссериль после недолгой задумчивой паузы, за которую он, наконец, осушил свой стакан и, глянув на всякий случай, не осталось ли на дне еще на глоточек, вернул его на стол. — Обращаются 'ваше величество', стараются не поворачиваться спиной и не беспокоят по пустякам.

— Все время кланяются? — с подозрением уточнила я, представив себя-Дэалана в роли то и дело сгибающегося пополам болванчика.

— Кто как, — Лиссериль усмехнулся: видимо, я опять скроила какое-нибудь не достойное Дэалановых понтов выражение лица — отчего-то его брата это приводило в невероятное умиление. — Тебе достаточно будет поздороваться и кивнуть.

Не скажу, что его ответ меня до конца удовлетворил, но большего, судя по отрешенному взгляду, от собеседника добиться уже не удастся. Водился за моим учителем такой вот раздражающий грешок: он мог обстоятельно, развернуто и информативно ответить на один вопрос — с приведением примеров и демонстрацией пресловутой карты мира. А мог сделать вид, что не услышал другой. Он не отказывался отвечать, не говорил, что не знает, а просто делал вид, что я ничего не сказала, и красиво менял тему. Или замолкал, как сейчас. Так он поступал, конечно, нечасто, но я уже успела убедиться, что перезадавать или переформулировать вопросы бесполезно — не ответив раз, нелюдь своей позиции уже не изменит.

Наскоро дожевав моментально вставшие поперек горла вкусности и одним махом допив оставшийся в чашке чай, я откинулась в кресле и задумалась.

Получается, у меня сегодня будет первый выход в свет.

— Ты точно уверен, что это вот так и должно быть? По-моему он сейчас свалится или расползется на три куска. Или больше не снимется!

— Я уже ни в чем с ними не уверен, — проворчал в ответ Лиссериль, безнадежно отбрасывая от себя длинный витой шнурок, которым каким-то хитрым и непостижимым образом полагалось закрепить на мне полы керта. — Я сдаюсь. Снимай его, найдем другой!

— А если другой будет еще хуже? — резонно возразила я. — Здесь мы уже хотя бы с рукавами разобрались, даже руки поднимаются!

Для наглядности я широко развела руки в стороны, демонстрируя, что одежда не стесняет движений.

— Зато все остальное болтается и удивительно, что еще не свалилось!

Вести меня к его величеству Лиссериль намеревался своим ходом, без телепортов и прочих передовых технологий, объяснившись тем, что мне давно пора взглянуть на мир за пределами комнат Дэалана, и визит к его величеству — прекрасный повод с этим не затягивать.

Минусом идеи было то, что Дэалан нынешний внешне ничем не должен отличаться от себя же прежнего. А потому прошествовать через половину дворца в не заправленной рубахе с парой недозастегнутых пуговиц и небрежно накинутом поверх камзоле, как в первый момент простодушно собралась поступить я, было категорически нельзя. Зря, выглядело симпатично.

И по этому поводу мы уже битый час сражались с Дэалановым гардеробом. Вернее сражался по большому счету один только Лиссериль: я трусливо капитулировала намного раньше, сведя свое участие в боевых действиях к роли дубового манекена, вокруг которого и наматывал круги альбинос, так и эдак пытаясь собрать из имеющейся головоломки братов мундир.

— Неужели вам тут сложно было сесть разок и вместо телепортов и левитаций придумать нормальные куртки? — проворчала я, все-таки стягивая керт, тут же развалившийся на две, казалось бы, совершенно не связанные друг с другом части. — Такая мода отдает извращением.

— Да не сложно, конечно, — отозвался младший принц, вновь углубляясь в гардероб и сосредоточенно передвигая там вешалки. — Я в таких и хожу, видишь? Но на цельные вещи много заклинаний не навешаешь. Один фрагмент — одно заклинание, а этого очень мало. Так что кому нужны вещи со смыслом — приходится учиться ими пользоваться.

— Хочешь сказать, что на всех этих тряпках есть какие-то заклинания? — голос Дэалана, как обычно, ничего такого не выразил, но я вновь была потрясена.

— Ну да, — легко согласился Лиссериль, предъявляя мне очередной местный шедевр на специальной вешалке — темно-темно-серый, с едва заметно поблескивающей серебристой отделкой. — Какие конкретно — я тебе не скажу, в профессиональных схемах мне подробности разобрать не по силам. Но бесполезного Дэалан не держит, давай этим и утешимся. Вот, надевай.

— А цвет тоже имеет какое-то значение? — полюбопытствовала я, стоя по струнке перед зеркалом и ожидая, пока Лиссериль разберется, какую петельку на какой крючочек положено цеплять. — И поэтому Дэалан в темном, а ты в белом?

Мой учитель в очередной раз межденно провел пальцами по пластине над ухом, видимо задумавшись.

— Цвет... Есть в Алисе идиоты, которым кажется, что меня специально заставляют носить белый. А на самом деле мне просто так хочется, — наконец с усмешкой проговорил он, разворачиваясь лицом к зеркалу так, чтобы там отражались он и Дэалан. Прямо как из сказки — снежный король при полном параде... и темный властелин в одной рубашке, с утра без кофе и оттого особо неприветливый. — Что до Дэалана, то ему темные цвета тоже никто не навязывает. Может, ему нравится. Может, так удобнее — работа-то бывает грязная...

Он развел руками, показывая, что о содержимом Дэалановой головы нам остается только гадать, и вернулся к петелькам. Расспрашивать дальше я остереглась, хотя поневоле захотелось узнать — действительно ли ему так нравится выпячивать свою чуждость, или он это делает в пику тем самым 'идиотам'.

— Вроде готово, — объявил он минут через десять, когда я уже порядком заскучала стоять столбом. Но совершенно не устала! Кажется, Дэалан к этому был привычен...

Лиссериль сделал шаг в сторону, переставая загораживать мне зеркало и давая возможность оценить дело рук своих.

— Неправильно закрепил, — доброжелательно вмешался третий голос со стороны двери из гостиной в спальню, где мы проводили свои модные эксперименты. — Так что вреда от этой защиты, случись что, будет больше, чем пользы. Прошу простить за вторжение, я побоялся вас не дождаться. Добрый вечер.

Вместо меня от удивления подскочило колдовское пламя в освещавших спальню лампах, да так и осталось полыхать в два раза выше, чем раньше. А сама я, как это часто бывало в последние дни, даже не успела уловить момент, когда зеркало с отражением Дэалана оказалось за спиной, а нежданный посетитель — аккурат напротив.

— Прошу, не нужно нервничать, — примирительно поднял руки новоприбывший, обезоруживающе улыбаясь. — Я сдаюсь.

Догадаться самой, кто почтил нас своим присутствием, мне не позволил Лиссериль,

— Отец... мы не ждали, что ты придешь к нам сам.

— Вот видишь, я сумел тебя удивить, — вновь улыбнулся владыка Алиса.

Его величество Нейрит таш Даире, так его звали. Невысокий, тонкокостный, хрупкий — он казался младшим братом обоих своих сыновей: я никогда не дала бы ему больше семнадцати лет. Светлые волосы, собранные в недлинный хвост, напоминают о летнем солнце, а чуть насмешливая улыбка лучше всяких посулов и обещаний заставляет если не улыбнуться в ответ, то хотя бы расслабить судорожно сжавшиеся в кулаки руки.

— Ваше величество, — спохватилась я и поспешно опустила голову.

— Наше-наше, — охотно подтвердил король, хоть и не опустив рук, но совершенно безбоязненно приближаясь. — Ну так как, не будете драться?

Если августейший родитель ставил себе цель полюбоваться, как мило Дэалан краснеет ушами, отрицательно мотая головой, то он в этом с блеском преуспел.

— Вот и отлично, — по-прежнему доброжелательно постановил наконец опустивший руки Нейрит, обходя вокруг меня и окидывая с ног до головы откровенно оценивающим взглядом — как будто я столик, а он меня в магазине выбирает под цвет комода.

Сказать, что под королевским взором мне сделалось не по себе — значит капитально приуменьшить, ведь этот белокурый мальчишка, с виду всего на несколько лет старше тринадцатилетнего Константина, в этот самый момент мог вертеть моей судьбой каким угодно образом, в любом ракурсе и с любой интенсивностью. Вот не понравлюсь я ему чем-то — и он, не прекращая улыбаться, прикажет меня к спинке кровати прикрутить, чтобы ненароком Дэалановой магией никого не зашибла.

Проклятущие лампы как назло успокаиваться не спешили, лучше всяких вражеских доносов докладывая верховному главнокомандованию, что совладать с чужой силой я не в состоянии.

Король между тем, царственно не замечая повисшей в помещении нервозности, что-то сам себе кивнул и, не спрашивая разрешения, принялся поправлять на мне одежду: уверенно перецепил несколько петель, перестегнул застежку и затянул пару крючков, о существовании которых Лиссериль, кажется, и не догадывался. Отойдя на шаг и полюбовавшись результатом, его величество удовлетворенно изрек:

— Теперь не развалится. Вы ведь Юлия, правильно?

— Или просто Юля, — привычно уточнила я. Любовь с полным именем у меня как-то не сложилась.

— Мое имя Нейрит, хотя большинство зовет 'ваше величество', — представился король. — Я отец этих мальчиков.

Поскольку его величество недвусмысленно указал на Лиссериля, устроившегося под шумок на Дэалановой кровати — в обуви, между прочим, устроился, поганец! — и на по-прежнему отражающее меня зеркало, сомнений в том, кого он назвал 'мальчиками', не возникло бы даже у не посвященного.

Нет, принцы совсем не были стариками. Восковое лицо младшего брата вообще с понятием 'возраст' соотносилось весьма поверхностно — ему могло быть как восемнадцать, так и все тридцать восемь, разницы бы никто и не заметил. Дэалан же, спасибо мрачной складке между вечно сдвинутыми бровями и устало опущенным вниз уголкам плотно сжатых губ, старящим его сильнее иных морщин, внешне уверенно приближался к тридцати. Это если на минутку забыть, что Дэалану от роду чуть меньше тысячи.

— Очень приятно, — вымученно изобразила вялую улыбку я, пытаясь перестать сравнивать членов этой семейки. А король, видимо заметив мой нездоровый интерес, усмехнулся и понимающе спросил:

— Не похож, да?

Вместо ответа я, кажется, снова покраснела. И судорожно принялась сочинять какое-нибудь извинение-объяснение.

— Брось, Юля, я не обиделся, — легкомысленно развел руками он. — Таким уж уродился.

Алиоры не старились. А некоторые, похоже, даже до конца не взрослели... Удивительное все-таки место этот мир!

— Я рад с тобой, наконец, познакомиться, — продолжил между тем владыка Алиса и добавил, бросив короткий взгляд на растекшегося молочной лужицей по покрывалу младшенького: — Риль, ты здесь чудно устроился, но не оставил места нам. Либо поднимайся и пойдем в гостиную, либо подвинься и дай нам тоже расположиться.

Я красочно представила, как мы трое устраиваемся на необъятном ложе, как котята в корзинке. Картина получилась до того психоделической, что я поспешно затрясла головой, отгоняя наваждение.

Его высочество между тем лениво перекатил по подушке голову в нашу с королем сторону, блеснув в свете разбухших ламп металлом у виска, на несколько секунд задумался (видимо о том, что лучше — напрячься и перебраться в соседнее помещение, или пустить на хоть и огромное, но не бескрайнее ложе отца и старшего брата) и принялся неспешно подниматься с таким видом, словно не спал всю неделю, а когда наконец улегся — мерзкие злодеи растолкали его и повели на расстрел, не дав даже умыться.

— Прекрасный выбор, — одобрил король. — Я голоден, а есть в чужой кровати — дурной тон. Будь добр, организуй какой-нибудь перекус минут через пятнадцать, а то вы, проглоты, кажется, смолотили здесь все вкусное.

Вот теперь, принявшись деловито раздавать указания, этот юноша, макушкой едва достающий Дэалану до подбородка, и образ владыки Алиса, сложившийся у меня в голове, со страшным скрипом, но все же начали срастаться воедино.

— И да, дитя мое, — с непередаваемой интонацией добавил вслед послушно направившемуся за перекусом сыну Нейрит, когда тот уже практически скрылся за порогом, — меня удивляет то, что ты так и не дал себе труд ознакомиться с устройством кертов.

— От них шион сбоит, — даже не притормозив, буркнул Лиссериль в ответ и, подкрепив сказанное парой махов руки, наконец, скрылся.

— Ну вот, теперь мы можем спокойно поговорить, — удовлетворенно объявил король, стоило шумно закрыться входной двери в Дэалановы комнаты. — Присядешь?

И, подавая пример, плюхнулся на край освобожденной Рилем кровати.

Повинуясь приглашающему жесту, я осторожно пристроилась туда же, но не рядом, а на расстояние вытянутой руки — уж не знаю, почему. Не укусит же он меня, правда?..

— Юля, ну я же просил, не нужно переживать, — укоризненно попенял Нейрит, стоило свету вновь начать нервно помигивать. — Все будет хорошо, мы непременно во всем разберемся и обязательно вам с Дэлом поможем. И не причиним никакого зла, можешь не беспокоиться. Как ты здесь осваиваешься? Риль справляется? Тебе ничего не нужно?

Да, мне определенно нужна пауза — порванный шаблон заштопать. Нет, я не ждала, что его величество тут же бросится меня презирать или убивать. Но чтоб он тоном любящей бабушки осведомлялся как у меня дела? Фантастика!..

— Не нужно, спасибо, — сообразив, что он ждет ответа, поспешно открестилась я.

Мне достались шикарные покои, по первому требованию едва не в постель доставляют деликатесы с дворцовой кухни. Лиссериль сутки напролет возится со мной как с маленькой, терпеливо разъясняя всякие глупости. Что еще я могу хотеть? Разве что попасть домой, но это пока невозможно. Или чтобы Дэалана за меня сыграл кто-нибудь другой — что тоже проблематично, ведь в его теле нахожусь я, а не 'кто-нибудь другой'.

— А Риль? — продолжал любопытствовать Нейрит. — Честно говоря, я не был уверен, стоит ли поручать тебя ему. Но уж коль скоро он так удачно впутался в историю с самого ее начала — грех этим не воспользоваться, правда?

Я энергично покивала и подтвердила, что в выборе своем владыка Алиса не ошибся и Лиссериль как преподаватель и разъяснятель меня более чем устраивает. А то вдруг заберет?

— От меня вам с Дэаланом больше пользы в библиотеке, — продолжал рассуждать король. — А кроме себя и Лиссериля я, пожалуй, никому бы это и не доверил.

— А... есть ли какие-нибудь результаты в библиотеке? — осторожно уточнила я, пытаясь и выведать чего-нибудь о решении моей великой проблемы, и свернуть разговор в какое-нибудь другое русло: не хватало еще, чтобы король решил лично заняться со мной чистописанием.

— Результатов выше головы, — страдальчески закатив глаза, сообщил Нейрит. — Только все отрицательные. Уж не знаю, как Дэл в это вляпался, но если кто-то прежде с подобным и сталкивался, то в нашей дворцовой библиотеке он об этом заметок не оставил. Но ты не расстраивайся — на самом деле ни о чем всерьез не говорит. У нас, к моему стыду и скорби, далеко не самое великое в Алисе собрание. Уверен, в других архивах такие упоминания просто обязаны быть.

— А если их там не будет? — я все-таки не смогла удержать пессимистичные настроения при себе.

— Тогда мы сгоним в одну комнату три десятка лучших специалистов в этой области, запрем их там и не будем кормить, пока они нам не изобретут способ вас вернуть на свои места, — с убийственной серьезностью сообщил король.

Наверно, лицо у меня вытянулось как-то уж совсем неописуемо, потому что король, глядя на него, не выдержал и расхохотался. Да так, что едва спиной на кровать не завалился! Обидеться что ли?..

— Прости, я пошутил, — наконец сознался он, успокаиваясь. — Не смог удержаться: я такого лица у Дэла сколько он живет не видел.

Ну да, Лиссериль в таких случаях тоже довольным делается, как обожравшийся кот. И тоже, кажется, специально меня провоцирует. Я вообще начинаю подозревать, что Дэалана окружают исключительно гады, единственная радость в жизни которых — над ним поглумиться. Весело им!..

— На самом деле группу специалистов я привлеку только в крайнем случае, — невозмутимо продолжил Нейрит. — Лишние головы нам только помешают.

— Это как? — не поняла я. Какая-то альтернативная у короля логика — к научным изысканиям не привлекать специалистов-то.

— А очень просто. Видишь ли, ученые имеют свойство быть слишком умными, — с улыбкой поведал он. — И если объяснить им, что нужно найти, то они очень быстро сообразят, для кого это нужно и почему. А заставить аналитиков молчать еще сложнее, чем чужих шпионов говорить. Нам ведь не нужно, чтобы про ваши с Дэаланом... трудности узнал кто-то посторонний, правда?

Правда-то правда, но эдак я домой никогда не вернусь. Помрет мое тело от старости вместе с Дэаланом, пока его неторопливое величество разорит все библиотеки Алиса, поймет, что ничего в них нет, и возьмется за ученых...

— Брось, Юля. Выше нос! — хлопнул меня по плечу его величество. — Мы уже знаем, что Дэалан жив. Мы знаем, где он. И выяснили, как он туда попал. А это для пары дней немало!

Оптимизма этого отдельно взятого монарха с избытком хватило бы на все королевство. Действительно, пожалуй единственным, что прояснилось за эти дни, был именно способ, которым Дэалан загремел в мой мир. Это был телепорт с настолько заковыристым названием, что я едва его выговорила. Вот только практической пользы от этого знания Лиссериль, знакомивший меня с последними научными сводками, не видел.

— Гляди-ка, освещение шалить перестало! — с радостным изумлением отметил Нейрит. — Тебе стало спокойнее?

Я кивнула — все-таки короля во плоти бояться оказалось куда сложнее, чем его грозного титула.

Магические шары и в самом деле прекратили непотребство и добросовестно освещали спальню Дэалана — просторное помещение с двумя дверями (в гостиную и в ванную комнату), треть которого занимал огромный варварски разворошенный шкаф, уходящий в стену, а еще треть — не менее внушительная кровать, в которую я влюбилась окончательно и бесповоротно, стоило лишь раз на нее возлечь. Хотя, пожалуй, правильнее всего назвать это не кроватью, а разложенным угловым многоспальным диваном. Огромный кремовый аэродром, высокой округлой спинкой прижимающийся к двум противоположным входной двери стенам, обтянутый каким-то непонятным, но очень приятным материалом и набитый, судя по ощущениям, не пошлыми пружинами, а как минимум какой-то ортопедической аппаратурой.

— На самом деле мы с Рилем поступаем неправильно, — вдруг сделался серьезным король. — Тебе лучше вести себя хотя бы приблизительно похоже на Дэалана, а мы тебя дразним, чтобы сделать непохожей... Жаль все-таки, что вы не были знакомы лично.

— Лиссериль упоминал, что он очень серьезный, — полувопросительно сообщила я. Мало ли, вдруг, если для простоты назвать Дэалана занудой, его папа оскорбится и обидится на всю жизнь? А узнать что-нибудь новое про моего товарища по несчастью мне хотелось.

— На мой взгляд, даже чересчур, — охотно поддержал тему родитель. — Но я не об этом. Дэалан бывает хмур, бывает зол, бывает сосредоточен, бывает обстоятельства вынуждают его корчить приветливое лицо, но лучше бы не вынуждали... И, зная его таким десятки и сотни лет, мы просто не можем себе отказать в удовольствии полюбоваться, как он наконец-то становится растерянным.

— А он такой и есть? В смысле злой, хмурый и сосредоточенный?

— Дэл? — сообразив, что меня интересует, владыка Алиса глубоко задумался. — Дэл сложный. В чем-то такой и есть, а в чем-то скорее думает, что такой. Или хочет быть таким...

Не найдя взглядом в комнате ничего, что приносило бы вдохновение, Нейрит перевел его на собственно предмет обсуждения — своего блудного сына, вместо которого здесь и сейчас присутствовала посторонняя девица. На несколько мгновений мне сделалось не по себе, но голубые глаза смотрели куда-то сквозь меня, словно отец пытается заглянуть в отсутствующую здесь душу Дэалана.

— Он очень талантливый, — наконец продолжил мой собеседник, отворачиваясь. — Многие называют его жестоким, многие не любят. Как король я могу сказать, что он исполнительный, инициативный и эффективный. Но как отец я предпочел бы вместо этого сказать что-нибудь получше. Если тебе важно, кто оказался рядом с твоими близкими, то добавлю, что он никогда не был по-настоящему злым или жадным, но и сопереживать кому-то ему вряд ли по-настоящему доводилось.

— Вряд ли? — удивилась я. — То есть точно даже вы о нем ничего сказать не можете?

— Юлия, Дэл уже очень давно взрослый мальчик, — фыркнул Нейрит. — У него своя голова на плечах, и в его жизни нет места праздной откровенности со мной. Скорее всего, в этом стоит винить меня. Но поделать уже ничего нельзя: я не знаю, чем живет мой ребенок, когда дело не касается дел государственных. Но довольно пока об этом. На самом деле я не просто поболтать о жизни зашел.

Я моментально подобралась: что-то мне подсказывало, что если король собрался поговорить о делах, то ничего приятного от этого разговора мне в моем положении ждать не стоит. Его величество, разумеется, не разочаровал:

— Я боюсь, что наше время на моральную подготовку истекает, — нахмурившись, заявил он. — Во-первых, ко мне уже четырежды пытались просочиться старшие офицеры Тайной службы и осторожно выяснить, куда запропал их командир. Я их послал, конечно, куда следует в таких случаях ходить, но раз мальчики заволновались, то пора показывать им живого Дэалана, пока они сами себе не придумали объяснений одно другого замечательнее. Только грызни и дележа власти нам в этом ведомстве и не хватает. Во-вторых, у меня за эти дни было время подумать над случившимся с Дэлом и послушать соображения на этот счет Риля. И получилось у нас вот что: то, что Дэл напутал с телепортом — нонсенс. Прыгнуть не туда, попасть в другого человека... от такого не застрахован, конечно, никто — все бывает впервые, даже с магом его уровня. Но вот чтобы прыгнуть в кого-то, находящегося в другом мире... такое, просто напортачив с расчетами, не сделать. Да такое сделать в принципе считалось невозможным! Существование иных миров для нас не секрет, но пути туда нам до сего момента известны не были.

— А Дэалан, раз он у вас такой талант, специально на другой мир нацелиться не мог? — осторожно уточнила я: право голоса, пусть и совещательного, мне официально не давали, но и мнение высказывать не запрещали. Так почему этим не пользоваться?

— Нет, он ни разу не экспериментатор, — уверенно отмел предположение король. — И никакие другие миры ему интересны никогда не были. Слышала бы ты, как он в свое время по теоретикам, которые этот феномен пытались изучать, прошелся — не сомневалась бы! Так вот, получилось у нас, что либо Дэл вслепую пробил телепорт куда получилось, либо что он пробил телепорт, но в него вмешалась сторонняя сила и серьезно нарушила структуру перехода. То и то означает, что Дэлу, видимо, пришлось, выражаясь простыми словами, срочно от кого-то или чего-то драпать. И сейчас этот кто-то сидит на большой-большой колючке, очень сильно нервничает и гадает, ушел от него Дэл, или нет. И если не ушел — то что мы теперь, без него, будем делать. А если ушел — то сильно ли на них сердит и чем ответит на такую наглость? Дэалан в таких вещах довольно злопамятный... А мы его, то есть тебя, спрятали и не показываем! Представляешь, как бедняги переживают от неопределенности?

Ну да, их даже мне легко понять! Обидеть злопамятного главу государственной безопасности, не добить и упустить — это то еще потрясение. Сиди теперь под кроватью с краем одеяла в зубах и жди, когда за тобой приедут... Или не приедут.

— Вроде бы и Дэалан на публике не появляется, и я как-то непонятно себя веду — продолжал расписывать сложности гипотетических 'бедняг' Нейрит, — и Лиссериль отчего-то не у себя сидит, а по дворцу бегает... А вот к чему все это наше жужжание — не понятно, потому что мы никому ничего не объясняем, а подглядывать за собой не даем. Так что они сейчас должны пребывать в некотором смятении и остро нуждаться в конкретике.

Нейрит на минуту замолчал, о чем-то задумавшись и постукивая себя пальцем по переносице, а потом нехотя добавил:

— Правда, может статься, что Дэл, перед тем, как уйти телепортом, этих ребят в пыль растер. Но это скучный вариант, поэтому мы его пока отбросим!

— Вы поэтому хотите, чтобы Дэалан поскорее появился на людях? — отважилась вклиниться в столь познавательный монолог я. — Чтобы они решили, что с ним ничего не случилось?

— Не совсем, но близко, — расплылся в улыбке его величество. — И не просто появился на людях, а непременно в компании младшего брата... Вот, кстати, и он!

В самом деле, в гостиной открылась дверь, послышались шаги, и в спальню заглянул Лиссериль.

— Прошу к столу, — коротко пригласил он и снова скрылся — видимо, побоялся, что молоко куда-нибудь испарится, если надолго оставить его без присмотра.

И точно: пока мы с королем поднимались и выходили в гостиную (короля я почтительно пропустила вперед себя), Лиссериль уже намертво вгрызся в очередной десерт.

— Ничего нового ты не пропустил, — весело сообщил младшему сыну король, усаживаясь в оставшееся свободным кресло. И, внимательнейшим образом изучив взятую с тарелки булочку, добавил: — Нужно не забыть сказать повару, чтобы не зажимал шоколадную глазурь, а то это никуда не годится.

Я за неимением третьего кресла расположилась на куда более комфортном диванчике, а от выпечки предпочла воздержаться: только недавно ведь перекусили, куда мне столько?

— В общем, дети, слушайте мою волю, а не сможете запомнить — запишите, — с пафосом изрек его величество, отправляя в рот кусочек булочки. — С завтрашнего дня принц Дэалан возвращается в свой кабинет — сколько можно штаны просиживать? И его будет сопровождать его высочество Лиссериль. Всюду, Риль: потребуется Юле в уборную — пойдешь за ней в уборную. Захочет вздремнуть после обеда — проводишь до диванчика и споешь колыбельную.

— Это вызовет любопытство, — коротко вставил младшенький, с отсутствующим видом глядя куда-то мимо нас с королем.

— Пускай вызывает. Пускай все странности Дэалана списывают на то, что я к нему приставил тебя. А уж зачем я это сделал и что вам двоим велел — не их ума дело. Гадать все могут сколько хотят, но правду, если вы будете осторожны и не наговорите лишнего, никогда не узнают. В конце концов мне ли тебя учить уходить от ответов?

Да, в этом спорте Лиссериль и без учителей был признанным мастером, даже я уже успела оценить.

— Я не смогу подробно вникать в дела и полноценно заменить Дэалана, — все тем же отсутствующе-бесцветным голосом сказал Риль, ушедший, кажется, куда-то глубоко в свои мысли. — Как и Юля.

— И не надо. Вникать в дела, делать доклады, участвовать в рейдах, приказывать подчиненным — это все можно не делать, если не получается, там и без вас знают, как работать. Главное вам от меня задание — не привлекая внимания выяснить, чем и где занимался Дэалан перед перемещением. Откуда и почему он телепортировался. Есть ли тому свидетели. А еще ты, Риль, попробуешь тихо пощупать офицеров, которые приходили ко мне с вопросами о Дэле — сами они явились, или кто-то подговорил? Список имен я тебе потом дам.

— Отец, я не 'щупаю тихо', — устало, явно не в первый раз, напомнил Лиссериль. — Я задаю конкретные вопросы и слушаю ответы.

— Хм. Тогда попробуй их как-нибудь без конкретных вопросов раскрутить. Импровизируй! Юля, — будь я сейчас сама собой, наверняка бы вздрогнула, когда раздающий приказы король вдруг повернулся в мою сторону. — От тебя требуется все делать так, как скажет Риль. Если с чем-то не сможет разобраться он — вы дружно идете ко мне, и мы втроем станем думать, как поступить. Если не получится прийти ко мне — действуйте по обстоятельствам. А если случится так, что тебе придется что-то решать самой... единственная моя к тебе просьба — постарайся, чтобы никому это твое решение не стоило жизни.

От такой циничной простоты я нервно сглотнула. Правда ведь, они меня затянули в большие игры для больших мальчиков. И от меня может зависеть не просто чья-то зарплата или чьи-то амбиции, а чьи-то жизни. Это было по меньшей мере... пугающе.

Кувшин, который Лиссериль как раз подцепил за ручку и потащил к стакану, выразил свою со мной глубокую солидарность скорбным хрустом и, прежде чем нелюдь успел сориентироваться, рассыпался на кусочки, обдав нас молоком и мелкими черепками.

— Отец, это не Дэалан, — не глядя ни на кого из сотрапезников заметил принц, один за другим тщательно вытирая длинные белые пальцы салфеткой. — Будь деликатнее.

Что удивительно, этим замечанием он заставил смутиться (хотя куда уж сильнее?) не только меня, но и его величество. Кто тут из них главный вообще? Отец или сын?

— Прости, Юля, — повинился Нейрит. — Но правда именно в этом: я готов к тому, что кто-то пострадает, но хотел бы по возможности этого избежать.

Наверное, так и полагается рассуждать тем, кто правит уже больше полутора тысячелетий — за чаем и булочкой легко рисковать жизнями каких-нибудь подданных, которые даже никогда об этом не узнают.

— А мне, значит, с этим потом жить?

— Мы все живем с последствиями принятых нами решений, — пожал плечами король, невозмутимо отхлебывая чая. — Но я буду только рад, если обстоятельства не заставят тебя их принимать. И знаешь, пожалуй на этом хватит говорить про дела. От них одно расстройство, а тебе раскисать нельзя, от этого посуда бьется. Лучше расскажи нам что-нибудь о своем мире, Юля — меня уже третий день любопытство грызет, как вы там живете. А потом, раз уж вы сумели натянуть керт, пройдемся по дворцу.

* * *

В телепортационном зале центрального здания Тайной службы, как обычно, царили гробовая тишина, абсолютная пустота и смертная скука.

Дежурство в этом помещении было одной из самых неприятных обязанностей и одним из самых популярных наказаний, какие только могли достаться офицеру тайной службы. Эррид эт Вильд перед начальством и Алисом ничем не провинился, но никто другой, к сожалению, тоже, так что дежурство шло по специально составленному графику и Эрд страдал безвинно. А как еще можно назвать бессмысленное просиживание штанов в комнате, которой все равно никто никогда не пользуется? Служащих, не способных открыть собственный телепорт на рабочее место, в этом здании не держали.

Все аналитики, химики, механики и прочие теоретики, работающие мозгами, а не магией, располагались в другом конце города, в центральное не совались, а если и наведывались, то в чужом телепорте.

Вот и получалось, что стационарная площадка активировалась раз в год по обещанию, а дежурному возле нее куковать полагалось круглосуточно: а ну как враги нагрянут?..

Кому может быть нужна эта богадельня, Эррид искренне не понимал, причем тем искреннее, чем ближе была дата дежурства у прохода. Вот и сейчас он лениво развалился в кресле, закинув ноги в сапогах на стол, любовался лазурными огоньками, кружащими под высоким потолком, и предавался всяческим крамольным думам.

В основном — что и как бы переделал в системе, если бы вдруг сделался в ней самым главным. Например, кресла на посту не мешало бы сделать помягче, тренировочные полигоны убрать отсюда подальше, а засранцу Ширу законодательно запретить играть в карты.

На этом составление плана грядущих судьбоносных реформ пришлось неожиданно прервать: над отгороженной площадкой предупреждающе сверкнул голубоватый огонек, оповещая дежурного, что кому-то приспичило навестить эту всеми забытую дыру. Через несколько мгновений у правого и левого краев площадки образовалось два еле заметных облачка: проход открывали двое опорных... а еще через несколько долгих секунд из этих пространственных уплотнений проступили сначала глаза телепортеров — карие у левого и серые у правого — а следом на площадку шагнули и сами маги, затянутые в дворцовые мундиры. Между ними, от одного к другому, растянулось мутное зеркало прохода.

Ничего выдающегося — самый обычный стационарный переход на несколько персон. Вот только гость был совсем-совсем не обычный.

За секунды, потребовавшиеся Эрриду, чтобы сообразить, что за шишка почтила его присутствием, стеклянно глядящие перед собой опорные успели сделать синхронный шаг назад, в отчетливо видимый за их спинами малый дворцовый телепортационный зал, и тем самым закрыть переход, оставив эт Вильда наедине с посетителем. Или ревизором?

Белая одежда, белая кожа, белые волосы и, конечно же, металлическая полукорона шиона от виска к затылку — младший принц был именно таким, как его описывали. И что же за дела здесь у этой птички?..

— Цель визита? — на пробу решил осведомиться эт Вильд своим лучшим тоном 'службист при исполнении'. Даже физиономию соответствующую обеспокоился скроить, пока рит не опомнился после перехода.

Оказалось, не на того напал — свое место принц знал и врасплох себя застать не дал:

— Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? — голос у него оказался под стать внешности: холодный, как ночь в январе, и такой же мрачный.

— Правила для всех одни, — как можно независимее пожал плечами порядком струхнувший Эррид: в описании сплетники не соврали, а вот о том, что третий наследник — тихий и безобидный затворник, никогда не покидавший этажа, похоже, прокололись.

— Ложь, — коротко, но очень веско бросил рит Лиссериль и, больше не глянув на Эррида, сошел с платформы и покинул зал, оставив дежурного приходить в себя. Давно, ох давно он не встречал менталистов...

Глава 4

Не сразу, но Дэалан все-таки осознал бесполезность электронных энциклопедий в его щекотливой ситуации.

В первый момент, признаться, он слегка потерял голову от открывшихся перспектив. В юности, да и позже, ковыряясь в библиотеках и проглядывая тысячи толстенных пыльных томов в надежде найти упоминания о том, что его интересует, его высочество и мечтать не смел о такой вот волшебной строчке, выдающей информацию по запросу. И пара дней пролетела мимо в познавательном угаре, на деле обернувшемся пшиком.

Техническое чудо чужого мира оказалось безжалостно к не знающему самых элементарных вещей пришельцу, буквально топя его в информации. Начав читать одну статью, он едва не на пятой строке вынужден был искать другую, чтобы понять первую... А потом искать третью, чтобы понять вторую.

Так он мог провести у экрана не один год и все равно ничего толком не добиться: слишком уж непонятным было это их разношерстное общество, названное в одной из статей 'информационным' — не признающее ни сословий, ни власти, ни религии, ни, кажется, здравого смысла.

Нет, нельзя сказать, что он не получил ничего: в конце концов, тот, кто однажды выучился магии, а потом шесть веков руководил разведкой Алиса, не может не уметь работать пусть и в такой специфической, но библиотеке, и делать выводы из любых имеющихся данных.

Вот только времени у него было отнюдь не в избытке.

Что делать дальше Дэалан пока до конца не определился. Своими силами домой не вернуться, это ясно как день. Идея играть в девушку Юлю ему претила, но и выбора большого судьба ему, определив на постой в это тело, не предоставила. Мальчик ему не соврал — в этом мире магии, какой он ее знает, нет. Зато есть больницы, где содержатся люди, имевшие неосторожность публично и всерьез заявить что-то о магии, других мирах и голосах в голове.

Его высочество ознакомился с десятком статей о таких учреждениях, убедился, что со своей историей ему в любое из них самая прямая дорога, но совершенно туда не торопился. Магия его осталась в Алисе — хоть бы Юля там бед не натворила... — и подтвердить свои слова ему было решительно нечем.

При этом у девушки Юли была здесь своя жизнь, и неизвестно, надолго ли Дэалан мог себе позволить из нее выпасть. Константин на аккуратные расспросы в этом направлении содержательно ответил: 'Да забей!', но пришелец счел такой совет по меньшей мере сомнительным.

Между тем мальчишка, которого принц беззастенчиво лишил игрушки, уже изнамекался, что хотел бы получить компьютер с играми назад в свое распоряжение, тем более что у Юли есть свой, и не простой, а золотой, просто за ним надо съездить.

Сам ребенок, быстро потеряв к увлекшемуся изысканиями Дэалану всякий интерес, несколько раз куда-то уходил и возвращался лишь под вечер. Иномирянин его похождениями не особенно интересовался.

Сегодня принца занесло в дебри местной вычислительной техники — хотел понять, как работает эта штука, компьютер. Очень скоро, впрочем, он неведомыми тропами уперся в языки программирования, понял, что ничего не понял, и теперь сидел перед монитором и задумчиво постукивал по столу ластиком на конце карандаша. Рядом лежала пухлая стопка белых листов, испещренных заметками на смеси трех местных языков и еще пяти привезенных им с собой.

Именно этот момент выбрал Костик, чтобы пристать с разговором.

— У меня к тебе вопрос на миллион, — заявил парень, без стука зайдя в комнату и плюхнувшись на кровать.

— Какой? — устало спросил Дэалан, сворачивая окно с загадочным заголовком '3D графика за полчаса'.

— У тебя права есть?

— Права? — не понял принц, до таких тонкостей в своем образовательном процессе не дошедший. — На что?

— Машину, говорю, водить умеешь?

— Кого?

— У-у-у! — традиционно взвыл ребенок, валясь на спину и подразумевая, что имеет дело с варваром, которому надо все объяснять на пальцах. Вчера мальчишке окончательно наскучило изображать недоверие к притворяющейся невесть кем сестре и он сменил старую игру на новую — в 'отсталого неандертальца'. Выразив свою скорбь, Костик снизошел до убогого и развил мысль: — В общем, нужно продуктов пойти купить. Одевайся.

— Зачем их покупать?

— А ты думал, они сами в холодильнике заведутся? — фыркнул в ответ ребенок.

Дэалан об этом не задумывался, но и такой вариант в принципе допускал.

— Так вот, — не унимался Костик, — завестись там может только плесень, и то когда есть на чем.

В доме кончилась еда, нужно пойти в лавку — или где тут торгуют? — и купить еще. Все логично, только он тут при чем?

— Сделай это сам.

В тринадцать лет люди соображают примерно как алиоры в семнадцать, и на то, чтобы договориться с торговцем, Костику мозгов вполне должно хватить.

— Вот ты умный какой! — восхитился парень. — А наличные ты знаешь где взять? Нет? Я вот тоже нет. Значит, платить картой надо. А она именная, с фотографией. Хорошо хоть без пароля. Так что пойдем, если хочешь жрать.

Из всего перечисленного Дэалан знал только что такое фотография, о чем Костику честно сообщил.

Выдав очередную порцию стенаний и уничижительных эпитетов (ребенку от этого, похоже, становилось легче жить), парень объявил, что все сделает сам, а его, дикаря, задача — вовремя сунуть кассиру карточку.

Искомую карточку Костя незамедлительно раскопал в сестриной сумочке и продемонстрировал пришельцу. Именно такую, как обещано — именная, с изображением жизнерадостно улыбающейся Юли возле подписи и с длинным номером внизу.

Не задавая лишних вопросов — их время настанет после — пришелец отправился переодеваться. Среди жизнерадостных юбочек, светленьких маечек, туфелек на высоченном каблуке и зауженных штанишек он еще позавчера выделил 'приличную' одежду: темно-синие джинсы, бордовая рубашка в бело-серую клетку, парная штанам куртка и черные кроссовки. Все, конечно, девчачье.

— Лицо рисовать не будешь? — осведомился Костик, засовывая любопытный нос в комнату к уныло смотрящемуся в зеркало Дэалану.

Теперь уже его высочество посмотрел на мальчишку как на непроходимого идиота. Что такое косметика и зачем ею пользуются он, конечно, знал — женщины по сути везде одинаковы, что здесь, что дома. И вот уж этого он не собирался делать никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах. Он и от маникюра Юлиного избавился сразу же, как только разобрался, как эта краска отчищается. Чего ему не хватало в жизни, так это косметики, разумеется!

Со своей мужской колокольни Дэалан вообще не очень понимал, зачем юной красивой девочке нужно что-то себе пририсовывать — он жил долго и видел страшных женщин, которым это по-настоящему требовалось. Тем не менее количество початых баночек и скляночек на трельяже в ее спальне намекало, что его высочество чего-то о женщинах не знает.

Костик хмыкнул, но дальше ерничать не стал.

— Мобильный твой где? — сменил тему он. — А то потеряешься еще, ищи тебя...

Юлин телефон отыскался на тумбочке возле ее кровати — Дэалан непонятной штучкой не заинтересовался и к ней не прикасался.

— Рубанулся, надо же, — полуразборчиво бормотал ребенок, подключая телефон к розетке и живо заставляя экранчик ожить и засветиться. — Да у тебя тут не отвеченных!.. Звук-то хоть включил бы! А хотя куда тебе?..

Его высочество без труда пропускал ехидство мимо ушей. Да, он дикий варвар и не знает, что такое 'телефон'. Но он-то этот пробел со временем восполнит, а мальчишка так полуграмотным и останется.

— Так, это я не знаю кто, эта пусть идет лесом, этот туда же ... — продолжал бубнить он, водя пальцами по экрану, — в общем, кому надо — те перезвонят.

Дэалан не возражал — кому надо, те и должны делать, что бы это ни было. Костик же наконец отвлекся от очередной электронной игрушки и оценивающе поглядел на него:

— У вас там совсем каменный век, да? Даже телефонов нету? Ну, зеркал там каких, чтобы друг с другом говорить... Понятно. Значит, вот это — телефон. Мобильный. А вот это мой телефон, — он вынул из кармана похожую коробочку, порядком покоцанную, и помахал перед собеседником. — У каждого адекватного человека есть свой такой, чтобы друг другу издалека звонить и разговаривать. Смотри, как это делать...

К глубокому изумлению его высочества, уже через пятнадцать минут сей дивный ребенок популярнейше растолковал, что это за аппарат, для чего нужен и как им надлежит пользоваться. Доступно и наглядно, как не смогла бы ни одна из прочитанных иномирянином за последние дни статей.

Для верности мальчик провел практические занятие, отправив Дэалана в уборную и заставив оттуда звонить и докладывать обстановку, а по возвращении пообещал показать какое-нибудь 'кинцо в тему', с каковой целью тут же рванул к компьютеру и принялся соответствующее кинцо 'качать'.

Юля с братом жила в девятиэтажном доме с окнами, выходящими на один из городских парков.

Поглядев на дом со стороны, его высочество поморщился: по сути это был каменный ящик, который зодчие попытались облагородить барельефами с косыми оскаленными рожами. В Криале в таких бараках с кучей маленьких персональных помещеньиц расселяли солдат. И, кажется, студентов. В основном же алиоры жили в умеренно просторных и по возможности все же отдельных домах. Или хотя бы этажах.

Парк, впрочем, его приятно удивил: небогато (так и не дворцовый!), но симпатично — аккуратные дорожки, посыпанные желтоватым гравием, невысокие деревца, выключенные по случаю солнечного дня фонари вдоль тропинок, урны... с разбросанными вокруг банками и бумажками — люди везде одинаковы.

На отдельной покрытой песком площадке вокруг выкрашенных в яркие цвета турников с пронзительными визгами носятся маленькие дети, а на разноцветных же лавочках о чем-то переговариваются, периодически поглядывая на потомство, женщины. На это его высочество смотрел дольше — таких выгулочных зон дома не встретишь. Возможно, это упущение.

За детскими криками он не сразу обратил внимание на постепенно нарастающий неясный гул — как будто впереди гремит водопад метров на шестьсот. Вот только водопады Дэалану встречались, и звучали они все-таки иначе.

А когда парк кончился...

Его несгибаемому высочеству пришлось приложить немалые усилия, чтобы не нырнуть за спину тринадцатилетнего мальчишки и не застыть там от самого натурального ступора.

Когда-то давно он имел дело с боевыми аппаратами — неповоротливыми грудами металла, утыканными оружием и движущимися на механике и магии. Таких машин у Арракаса — северного соседа Алиса — было всего шесть, и каждая походила на передвижную крепость, неспешно плывущую в нескольких метрах над землей, ломая деревья и распугивая обывателей. В бою против магов они себя не оправдали и вскоре производиться перестали, а Арракасу то вторжение до сих пор аукается контрибуциями.

Но здесь!..

Рычащие механические штуковины, одновременно одинаковые и непохожие, пролетали по разрисованной белыми полосками дороге одна за одной, и конца этому потоку не было. Похожие конструкции, но без людей внутри, стояли у краев дороги. Вокруг безбоязненно сновали прохожие, а невдалеке какой-то подросток, едва старше Костика, дождавшись небольшого зазора между механизмами, выскочил прямо на размеченную дорогу, едва успев проскочить на другую сторону.

На всей протяженности противоположного парку 'берега' этой каменной реки стеной стояли дома. Причем в этот раз строители не затруднили себя и барельефами: это были огромные невзрачные каменные коробки, усеянные окнами и цветными надписями — крупными и яркими.

Надписи вообще, кажется, были везде: 'ткани', 'парикмахерская', 'продукты', 'стройматериалы', 'хозтовары'... какие-то незнакомые названия, портреты людей на огромных столбах вдоль дороги и в стеклянных витринах магазинов через дорогу...

Камень, кричащие вывески и всверливающийся в уши гул — кажется, вот из чего состоит этот город. И люди — везде, куда не посмотри. Только здесь, в поле зрения, их было значительно больше сотни.

Между тем Костя, с исследовательским интересом таращившийся на его высочество, задумчиво заключил:

— Знаешь вот теперь я тебе кажись верю. У тебя такое лицо, будто ты вчера цемент глотал и он внутри застыл. Что, нравится в каменных джунглях, а?

Будь Дэалан самим собой, он бы сумел изобразить невозмутимость, а то и иронично поблагодарить за доверие. Но у Юли, Дэл уже это понял, все мысли всегда крупно прописаны на физиономии, и поделать с этим он ничего не мог, хотя первые дни и пытался.

Как-то сформулировать и озвучить свои впечатления он пока затруднялся, а потому ограничился тем, что прикрыл рот и кивнул, не отрывая взгляда от проносящихся мимо аппаратов. По дороге с громким ревом пролетела не похожая на прочие двухколесная машина с закованным какую-то броню 'всадником'.

— Главное не вздумай на дорогу выскакивать, как тот дебил, — решил поделиться ценными указаниями Костик. — Пятиполосное шоссе, не хухры-мухры, намотают на колеса и не заметят. Нам во-он туда.

Пришелец все-таки оторвался от потока и, для верности несколько раз тряхнув головой, повернулся в ту сторону, куда ребенок тыкал пальцем.

— Спуск видишь? — продолжил инструктаж парень, когда они подошли к ведущей под землю каменной лестнице, по которой вверх-вниз двигались люди. — Под дорогой тоннель, по нему и надо переходить. Еще бывают светофоры, я тебе потом покажу...

Возвращаясь домой с мешком еды и массой впечатлений от торгового центра, Дэалан по сторонам уже не глядел, покорно поворачивая куда скажут и не говоря ни слова. Мешок был маленький, почти ничего не весил, но веточки, заменяющие Юле руки, он оттягивал почище пудовой гири. Коль скоро он тут задержался, придется как-то решить вопрос переноски тяжестей.

Лифт с единственной горящей лампочкой его высочеству, полдороги старавшемуся отогнать от себя мысли о грядущем подъеме на пятый этаж, показался великим чудом и манной небесной, несмотря на то, что закрытые коробки он недолюбливал.

На этаже Костик долго-долго заполошно перерывал карманы в поисках ключей от квартиры. Дэалану, которому страшно хотелось избавиться от груза, завалиться лицом вверх и руками в стороны и не шевелиться с неделю, очень даже было что сказать по этому вопросу, но он был выше пустого ехидства и потому промолчал.

Мобильный заверещал, конечно, в самый неподходящий момент: швырнув пакет посреди квадратной прихожей, Дэалан осторожно разминал натруженную руку. И, конечно, протяжная трель застала принца врасплох.

— Чего стоишь, трубку бери! — прикрикнул ребенок, и его высочество спешно зашарил по карманам джинсов, припоминая, как с этой умной машинкой обращаться.

Пальцы, впрочем, все сделали сами.

— Юль, ты про нас там не забыла, а? — без приветствий спросил приятный женский голос.

Мельком оглянувшись на мальчишку в поисках поддержки и оценив его отрешенный от действительности вид (Костя как раз стянул ботинок с левой ноги и шатко стоял на правой) Дэалан понял, что поддержки не дождется и соображать что-то в ответ придется самому. Причем соображать очень быстро — кажется, его, наконец, нагнала Юлина жизнь.

Итак, играть или нет?

До сегодняшней прогулки он еще держал в резерве возможность рискнуть и познакомиться поближе с кем-нибудь взрослым. Как малоперспективную, рискованную, но возможность. Но, оказавшись на улицах этого города, он слишком отчетливо осознал, что практически до смешного беспомощен в этом царстве электроники и механики.

Судьба жестоко пошутила над одним из сильнейших магов истории, дав ему единственный шанс — забыть пока про Дэалана эт Даире и жить жизнью человеческой девушки Юли. Хорошая шутка, в другое время его высочество бы ее непременно оценил.

— Ку-ку, Ю-у-у-уль? — выжидательно пропела трубка, намекая, что с решением тянуть больше некуда.

— Забыла! — наконец с вызовом выдал он Юлиным звонким голоском. — А это кто?

На том конце связи заливисто рассмеялись, наверно расценив это как плосковатую, но удачную шутку.

— Это классно, Юляш, что ты там не скучаешь, — отсмеявшись, защебетал голос, — но у нас тут уже бумажек гора накопилась, на которых тебе подписаться надо. Кирилл сейчас еще принес, сказал старички ругаются... завтра-послезавтра ты в офис подъехать и разобраться сможешь?

Какие еще подписи? Какой Кирилл? Кто там еще ругается?!

Дэалан не сомневался, что у Юли имеется какой-то заработок, иначе они с братом попросту не выжили бы — в чем-то это место все же очень похоже на Алис, где сироты могли рассчитывать в основном на себя самих.

Не сомневался и ждал, когда же эта часть его новой жизни даст о себе знать. И, похоже, дождался.

Правда, чувствовался в этом какой-то подвох. Дэалан знал не так много работ, на которые гулявшего неделю исполнителя не волокут за ногу, а аккуратно зазывают, едва не конфетой перед носом помахивая. Одна такая принадлежала его отцу.

В любом случае, сейчас вскакивать и куда-то нестись он не собирался. Сперва нужно хотя бы в общих чертах разобраться, куда именно его зовут и что там предстоит делать. И раз уж ему любезно предложили самому определиться со временем визита...

— Возможно послезавтра, — наконец определился его высочество, хотя и непонятно, с чем именно. — Поговорим завтра, я смогу ответить точно.

После чего, как учил Костик, нажал квадратик на дисплее и отключился, не слушая возбужденное стрекотание в динамике.

Тишины, правда, не получилось — не успел он выпутаться из куртки, как телефон заверещал снова, а потом и снова...

— Ответь, не отстанет же, — посоветовал из кухни ребенок, упихивая в морозильную камеру похожие на деревяшки ледяные полуфабрикаты (Готовить ты умеешь? Нет? Тогда переходим на осадное положение и лопаем пельмени!).

— Да! — с раздражением прижал трубку к уху Дэл, вытряхнувшийся из правого рукава куртки и намертво застрявший в левом.

— Юляш, так я не поняла, что мне Кириллу сказать? — скороговоркой затрещал тот же голос, понимать с первого раза, похоже, не приученный.

— Что неясного я сказа... ла? — резко спросил Дэалан, не привыкший к тому, что его переспрашивают. — Нужно связаться со мной завтра и узнать, когда я приеду послезавтра. И передать это всем, кому интересно.

— Какая-то ты злая сегодня, — насупился голос. — У тебя ничего не случилось?

— Мне некогда! — рыкнул его высочество, остервенело дергая застрявший рукав, и отключился, едва удержавшись от того, чтобы запустить телефоном в стену.

— Круто ты, — оценил Костя, молча ловя Дэалана за мятежный рукав и расстегивая пуговицу. — И часто ты так на людей кидаешься?

— Никогда, — проворчал тот, выворачивая и пристраивая на вешалку куртку. — Юля слишком эмоциональная, и у меня совсем не получается это контролировать... Надеюсь, это не кто-то из ее начальства — лишние проблемы сейчас некстати.

— А, да не парься, — махнул рукой ребенок, нашаривая в одном из пакетов пачку чипсов и вскрывая ее. — Это ее секретарша Ира, там фотка была, видел? Дура дурой, три плюс пять посчитать без калькулятора не может.

Знакомясь с устройством, Дэалан уже успел оценить Юлину привычку фотографировать знакомых и, помимо подписи с именем, в большинстве случаев добавлять изображение — встретив эту 'Иру К.', он мимо с глупым видом уже не пройдет.

Выданной в ее отношении характеристике Дэл доверять не спешил — Костика послушать — так все вокруг дураки и идиоты. А некоторые еще и дикари.

А вот то, что Юле полагается секретарь, было весьма занятно.

* * *

За широким деревянным столом расположились четверо: трое мужчин и высокая темноволосая девушка. Обычная компания, каких по вечерам полно в каждом питейном заведении Криаля: все в удобной немаркой одежде, а мужчины вооружены несерьезными на вид кинжалами. Они пили пиво и о чем-то увлеченно спорили, иногда смеялись.

Помимо пивных кружек на столе ровным рядом выстроились три бутылки 'Эшских лоз' — дорогого и весьма недурного вина.

— Может, на трех и сойдемся? — с надеждой обратился к девушке один из парней.

— Шесть, и ни каплей меньше! — непреклонно припечатала в ответ она, сдувая со своего пива густую вязкую пену. — Проигрывать надо уметь, мальчики.

— Что ты с ними делать-то станешь?

— Мужа угощу, — пожала плечами девица, наконец отпивая из кружки. — Ребятам предложу... Не пропадет, уж будь уверен, Дир.

Девушку звали Лайра, и свой выигрыш она требовала по праву.

Все четверо собравшихся состояли в боевых отрядах Тайной Службы и были официально 'прикреплены' друг к другу в качестве спарринг-партнеров: войны сейчас не было, и поэтому свое мастерство боевым магам приходилось оттачивать на тренировочных полигонах. Нудная и за много лет порядком наскучившая обязанность, которую, к счастью, не возбранялось разнообразить маленькими пари.

И сегодня с утра эти трое умников смели спорить с Лайрой на выпивку, что с помощью своей хитрой стратегии выиграют у нее как минимум два боя из трех.

Стратегия в самом деле была недурная, и ей пришлось поднапрячься, особенно в последнем бою. Но троих магов на одну киранту все-таки было мало.

— Криаль тебе совсем не жалко, жестокая? — изобразил крайнюю обеспокоенность судьбой столицы Зейн, автор многострадальной стратегии, — вы с 'ребятами', да еще под 'Лозами'... Устоит ли?

— Не развалится твой Криаль, он крепкий, — с усмешкой заверила Лайра и, подумав, зловеще добавила: — хотя народу в нем развелось многовато, давно надо проредить ... С жадин начнем!

Мужчины переглянулись. Они Лайру знали давно и прекрасно понимали, что она не всерьез. Но намек поняли.

— Ладно, — признал, наконец, поражение Зейн, отставляя пустую кружку, — будет вам шесть 'Лоз', тетенька, только не бейте. Пойду еще пива возьму.

С этими словами он поднялся из-за стола и направился к стойке: подавальщиков в этой пивной предусмотрено не было.

Оставшиеся за столом алиоры между тем продолжили беседу.

— Лайра, а у вас там как, пополнения не планируется? — подал голос самый младший из тройки, Рейнар.

— Тебе двух дюжин мало? — насмешливо приподняла бровь девушка, не уточняя, что дюжин все-таки не две, а полторы с хвостиком. Сами все знают.

— Да хватает, — пожал плечами он. — А то и многовато...

— А что тогда? — не унималась вредная девица. — Неужели со мной тренироваться надоело? Так ты намекни, я договорюсь — переведем! Вроде кто-то кого-то недавно зашиб, замена нужна...

— Да нет, спасибо, — пошел на попятный Рейнар. — Просто интересуюсь. К вам ведь уже лет тридцать никого не брали, да?

— Двадцать шесть, — не стала спорить Лайра. — Зато к вам зелени столько напихали, что в глазах от них рябит. И всем почему-то охота на живых кирантов глянуть. Мы их уже не знаем чем пугать...

— Так не пугали бы, — вступился за молодняк притихший было Дир. — Ребятам просто интересно. Дали бы вы им посмотреть, глядишь и научили бы чему...

— Может, и пощупать дать? — фыркнула Лайра, которой юные любопытствующие уже порядком надоели: им отчего-то казалось, что женщины-киранты непременно должны быть мягче и сговорчивее мужчин.

— А можно? — оживились собеседники, изображая полную готовность приступить к ощупыванию прямо сейчас.

— Дэалана идите пощупайте, он любит идиотов, — хмыкнула в ответ она.

Имя командира традиционно сотворило маленькое чудо, заставив ребят затихнуть со своими дурацкими расспросами.

В конце концов, она не обезьяна в цирке, чтобы все на нее смотреть приходили, правда?

Кирантами в Алисе называли наиболее одаренных магов, и было их не так уж много: дети со столь мощным потенциалом рождались редко, а из взрослых дорасти до нужного уровня удавалось единицам. Еще меньше профессионально специализировались на боевой магии, и уж совсем единицы соглашались ишачить на Тайную Службу, да еще под личным командованием принца Дэалана.

Сейчас таких было двадцать два, и каждый из них в десятки раз превосходил сильных и опытных, но все-таки обыкновенных боевых магов. Потому и требовалось одной Лайре за раз от трех до двадцати спарринг-партнеров из других отрядов ведомства: и киранта в форме, и боевые маги между собой срабатываются. Двойная польза!

И потому же лезли к ним на тренировки всякие любопытные желторотики, которые про кирантов много слышали, но никогда не видели.

— Чего-то пиво наше не идет, — завертелся на месте Рейнар. — О.

Последовавшая его примеру Лайра уже и сама увидела, что 'О'.

У стойки разворачивалась драма. Зейна, в каждой руке держащего по две исходящие пеной кружки, плотно обступили пятеро здоровенных парней и что-то ему говорили. Судя по тому, как активировался несложный щит, а кружки, освобождая руки, повисли в воздухе за спиной мага — ничего хорошего.

Вот только кабачной драки им не хватало!

Тем более сейчас, когда боец из Зейна никакой. Это Лайра знала совершенно точно: как-никак сама парней выдавила почти досуха. Хорошие, сильные маги... Сейчас всех троих можно было забить скакалкой. А уж пять вооруженных бугаев от всей тройки места мокрого не оставят!

К тому же — она внимательнее пригляделась — изрядно нетрезвых и обвешанных амулетами дворцовой гвардии бугаев... Проклятье!

Киранты были намного опаснее других алиоров, потому и спрос с них был особенный. А уж Лайра, в кабале Тайной Службы оказавшаяся вместо казни за разбои с убийствами, даже чихнуть лишний раз рядом с гражданскими боялась. А чтобы не навредить партнерам на спаррингах, выучилась бить вполсилы и освоила азы первой помощи.

Все потому что жизнь по эту сторону закона Лайре очень понравилось. Стабильное и щедрое жалование, тренировочные полигоны, Криаль, желторотики эти любопытные... а главное муж — такой же кирант, как она сама.

Одно лишь неверное движение, и всему этому придет конец. И ей совсем не хотелось подставляться из-за нескольких недоносков: принц Дэалан на прошлое Лайры смотрел сквозь пальцы, благо сам ничем не лучше. Но станет ли он за нее заступаться после драки с гвардией? А ведь без драки эти бешенные крысы не сдаются даже кирантам...

Лайра решительно поднялась из-за стола.

* * *

Быть принцем Дэаланом оказалось даже сложнее, чем я себе представляла на заре нашей авантюры. И это при том, что не обольщалась я и тогда.

Прошло больше двух недель с тех пор, как я вывалилась на плиты малого дворцового телепортационного зала и познакомилась с Лиссерилем — своим наставником и сообщником на криминальной стезе обмана этого прекрасного мира относительно нахождения в нем Дэалана. Насчет криминальной я, впрочем, преувеличиваю: на дело нас благословил лично его величество, так что все законно.

За это время я успела наглядно убедиться в том, что быть принцем — далеко не сплошное удовольствие, а принцем Дэаланом так и вовсе сплошные проблемы.

Первой и главной в этом списке стала магия. То самое треклятое могущество Дэалана, что делало его пусть и мрачноватой, но легендой, и которым Риль меня порядком утомил. Ну правда, что непонятного в словах 'сильнейший маг', чтобы их повторять раз за разом? Для лучшего усвоения, не иначе...

Магия окончательно пробудилась на пятые сутки. И на этом, как и было обещано, моя беззаботная жизнь в мужском теле завершилась, сменившись теми самыми 'упражнениями для самых маленьких'.

Большую часть дня я теперь тратила именно на них, хотя Риль с королем в один голос меня обнадеживали и уверяли, что если сила будет поддаваться контролю, продолжительность занятий можно будет снижать. И она, как ни удивительно, поддавалась: первые два дня я этим занималась вообще безотрывно.

Выглядело все безобидно и до неприличия просто: я принимала какую-нибудь умеренно удобную позу (чтобы было комфортно и чтобы не заснуть через полчаса), закрывала глаза и дышала: вдох-выдох...

Вот как сейчас: вдох... выдох...

По ростовому зеркалу, украшающему стену спальни, поползли трещины. Я этого не вижу, потому что сижу на кровати Дэалана, поджав под себя скрещенные ноги и закрыв глаза, но все равно чувствую: даже не по едва различимому хрусту — хотя был и он — а просто знаю.

Зеркало это ничего, мелочь — не стоит обращать внимание. Нужно сосредоточиться и перестать о нем думать. Вдох... выдох.

Впервые это случилось в рабочем кабинете Дэалана, после визита очередного его офицера за очередной же порцией высшей мудрости, сиречь приказов и инструкций. Этот парень был не первый, и от предыдущих он по сарафанному радио, конечно, уже был наслышан о том, что говорить с ним станет не бравый командир, а его младший брат, невесть зачем к Дэалану приставленный августейшим папочкой.

Меня он, как и те, что явились первыми, старательно не замечал. По словам моего всезнающего советника, удивляться этому не надо: такая вот у Дэалана своеобразная репутация.

Репутация так репутация — мне висящая на стене карта мира тоже казалась куда интереснее всяких просителей-посетителей, тем более что им, кажется, было актуальнее поглазеть на принца-альбиноса, чем получить какие-нибудь цэ у от командования. Король был прав: что и как делать тут и без нас знали.

Вот я и смотрела на эту карту, краем уха слушая, как три дня назад бравые службисты накрыли очередную контрабанду амулетов из Алиса в Арракас. Так и не дождавшись ордена, выговорившийся посетитель отвесил Лиссерилю положенный поклон и удалился.

А потом было секундное головокружение — мир как будто сжался вокруг меня и разом стал раза в три меньше — и стена с картой (толстенная, на века сделанная каменная махина!) с оглушительным грохотом вылетела прочь, повредив находящуюся за ней лабораторию и засыпав пылью и мелкими камнями часть коридора.

Конечно, на грохот сбежались любопытствующие и сочувствующие — они, оказывается, в каждом мире одинаковые. Но выяснив, что это 'всего-навсего' Дэалан, оставшись наедине с братом, развалил стену, быстро утратили к нам интерес: в семейные разборки шефа тут соваться оказалось не принято.

Это все я, честно говоря, знаю со слов Риля. Потому что сама я тогда как встала перепуганным столбом перед дырой в стене, так и стояла бы посейчас, не утащи он меня домой.

Причем в процессе я дополнительно разбила три окна и разворотила книжный шкаф, а дома, в качестве апофеоза пробуждения магии, расколола раковину на двенадцать равных кусков.

Нейрит, впрочем, сиял как отмытая духовка и утверждал, что мы очень легко отделались.

Вдох... выдох.

На самом деле быть Дэаланом оказалось интересно. Это я постановила дня три назад, кое-как выучившись не превращать взглядом в песок несущие конструкции дворца.

То, что ты стал другим человеком (в самом буквальном смысле!), да еще и противоположного пола, шокирует только первое время — это я заявляю со всей ответственностью. А потом к этому привыкаешь, как к новой стрижке, и перестаешь дергаться по пустякам. Ну подумаешь, мужчина! Во-первых, мне их и до Дэалана видеть доводилось — не из мира победившего феминизма явилась, поди. А во-вторых, мужчина мне достался не абы какой, а вполне привлекательный, симпатичный даже. Не буду скрывать, лысеющий архивариус с пивным брюшком меня, как женщину, опечалил бы куда сильнее мрачно-внушительного Дэалана. И не важно, что в зеркале он меня до сих пор иногда в оторопь вгоняет: угораздило же парня уродиться желтоглазым!..

Даже магия его — и та с одной стороны пугала, а с другой позволяла по-новому посмотреть на мир вокруг.

Риль об этом не знает, но я давно поняла, отчего они с отцом так долго определялись, что со мной делать, и так аккуратно сообщали о результатах. Они всего лишь меня боялись. Я плохо разбираюсь в магии. Собственно, я о ней знаю только то, что наскоро объяснил Лиссериль. Но я себя чувствую так, будто внутри рухнула плотина и я теперь могу практически все. Возможно, каждый волшебник испытывает это чувство собственного могущества... Вот только для меня, в отличие от большинства, оно не было миражом — Дэалан действительно мог практически все. И чем больше я узнавала о нем, тем явственнее в этом убеждалась.

В местных исторических хрониках, которые мне поставляли Нейрит с Лиссерилем, про него много интересного было понаписано...

Например однажды мой собрат по несчастью в одиночку спалил город Виль-Диан... Со всеми, кто в нем находился.

Знать, что ты можешь двигать горы, а вокруг тебя вместо людей копошатся беспомощные и хрупкие муравьи, было... завораживающе.

Но куда больше мне нравилось узнавать о 'себе' что-то неожиданное. Например, внезапно оказалось, что Дэалан терпеть не может рыбу. Вообще. А теперь и я передергиваюсь от одной мысли о ней, хотя дома к печеному лососю, даже пересушенному, относилась с большой нежностью.

Сильнее меня эта забава затягивает разве что Лиссериля. Дэаланов братец от каждой такой мелочи приходит в неописуемый восторг и немедленно принимается выяснять, как у меня с ней дела обстояли до перемещения, после чего долго и прочувствованно сравнивает результаты.

Натуралист, чтоб ему икнулось...

Вдох... выдох

Младший брат Дэалана, а теперь, получается, в какой-то степени и мой, проводит тут столько времени, что по-хорошему уже пора бы начать стелить ему на диване.

Впрочем, он себя прекрасно чувствовал и на притащенной из гостиной шкуре, и на хозяйской кровати, если шкуру облюбовывала для занятий я.

Не представляю, что бы я делала без его помощи.

Трудно поверить, что мой учитель до моего здесь появления практически не покидал отведенный ему этаж одной из башен Криальского дворца — в делах Дэалана он разбирался настолько уверенно, словно не впервые с ними столкнулся, а варился в этом котле последний век, а то и два.

На самом деле Лиссерилю не было и тридцати лет. Здесь это за возраст не считается в принципе, что, принимая во внимание их бессмертие, логично, хоть и не совсем справедливо — я в свои двадцать три, получается, тем более за человека разумного не сойду.

Риль, правда, из-за юного возраста совершенно не комплексовал — вертел столетними дядьками и тетками так, словно каждый день практиковался. И, что меня восхищало больше всего, дядьки и тетки даже не пикнули ни разу. Принц, не хухры-мухры. Даже ни одного города не разломавший...

О том, каким странным он мне казался в первые дни знакомства, теперь смешно вспоминать. Нашла тоже йети-мутанта! Долгоживущие алиоры на поверку все странные, и по Лиссерилю это всего лишь сразу видно, не обманешься. Наверное, его даже можно называть красивым, просто сначала к нему нужно привыкнуть.

А уж с привычкой дела у меня обстояли превосходно — недавно поймала себя на том, что без чего-то слепяще-белого в поле зрения мне делается неуютно. Одна беда — когда мне неуютно, вокруг начинают твориться разрушения разного масштаба, так что приходится все бросать и переходить к ритмичным вдохам и выдохам, вот как сейчас.

Вдох... выдох...

— Юля, невероятно, ты еще в кровати! — легкий на помине Лиссериль ворвался в спальню, не утруждая себя мелочами вроде стука. Он всегда так делает, так что я даже не вздрогнула. — Собирайся, Дэалан нужен в центральном здании.

— А тебя им там не достаточно? — прерываться, когда только-только наметился прогресс, мне решительно не хотелось. — Всякий раз, как мы идем туда вдвоем, моя задача не мешать. Может, я тут побуду? Все и так уже поняли, что там теперь ты заправляешь.

— Нет, Юля, в этот раз не получится, — развел руками Риль, нетерпеливо прохаживаясь по комнате. — У Дэалановых боевых вышел скандал с дворцовой гвардией, а такие вещи утрясать без него нельзя.

Пришлось открывать глаза и возвращаться в суетный мир.

Спросите, откуда я знаю, что Риль расхаживает по комнате и машет руками, если я на него не смотрю? Все оттуда же — шестое чувство принца Дэалана в действии.

Между тем альбинос притормозил, откровенно мной полюбовался, хмыкнул:

— Приводи себя в порядок. Не тяни. Я буду ждать в гостиной.

После чего развернулся и вышел.

Отрицать не буду, зрелище ему открылось не для слабохарактерных. Раненько утром, до конца не выпутавшись из какого-то липкого и редкостно противного сновидения, я отчетливо почувствовала, что вот-вот что-нибудь разломаю — возможно, весь этаж. После чего безотлагательно перешла к упражнениям на концентрацию — так официально называется мой 'вдох-выдох'. Переодеться, умыться, встать с кровати или иным способом подготовить себя к визиту его высочества я, понятно, не потрудилась.

Так что вместо привычного наглухо запаянного аккуратиста брата встретил не по рангу всклокоченный Дэалан, одетый в свободные ночные штаны калибра 'шаровары' и с отрешенным видом восседающий, скрестив ноги под задницей, в гнезде из разворошенных за ночь одеял.

Это, конечно, было по-своему прекрасно, но того, что мне теперь предстояло спешно наводить марафет, не отменяло.

Вот чем еще мне нравится быть мужчиной — от кровати до входной двери тебя отделяет всего несколько минут: умыться, одеться и причесаться.

Что и было мной в рекордные сроки проделано.

Напоследок подошла к пострадавшему зеркалу — посмотреть, можно ли ему хоть как-то помочь. Трещина разделила его аж на двадцать два сегмента, каждый из которых исправно показал мое новое отражение.

Я протянула к стеклу руку, медленно провела вдоль трещины кончиками пальцев и, обращаясь ко всем Дэаланам, напомнила нашу заветную мантру:

— Не кисни, прорвемся.

С положенной по сценарию ободряющей улыбкой, должной внушать оптимизм, вышла заминка — скроить ее на Дэалане оказалось непросто. Ну да ничего, придет с практикой.

В гостиную я вломилась уже при параде: керт перешнурован по всем правилам (нет, пользоваться мы ими по-прежнему не умеем, несмотря на королевские побудительные пинки. Но вот наименее заковыристые выбирать научились), бантики на узелках надежно упрятаны, штаны на коленях не пузырятся... В общем, хоть портрет рисуй.

— Перчатки, — моментально углядел изъян в темном образе Риль.

Все-то он замечает... вытянула из-за пояса кожаные перчатки и, прежде чем натянуть, для наглядности помахала ими в воздухе. Все у меня есть.

На самом деле замечание он сделал справедливо, как обычно. В моем случае перчатки были не украшением и не утеплением, а предупреждением. Причем, принимая во внимание личное могущество и объем власти Дэалана, предупреждением значительным.

В начале обучения колдовству может помешать все, что угодно — от ветерка, сносящего файрболл, до громкого вопля, сбившего концентрацию. Любая мелочь имеет значение. И уж конечно, главное для неофита — ничем не стесненные руки. Начинающие маги не носят колец, длинных ногтей, браслетов и прочего подобного... И перчаток — они мешают колдовству сильнее всего.

Мне это ничем не поможет, я и спрашивала, и проверяла: с опытом это практически у всех магов проходит, а уж Дэалану-то и титановые перчатки не помеха. Но коренится неприятная традиция их ношения именно здесь. А суть ее в том, что наличие и отсутствие на руках перчаток обозначает намерения мага: если надеты, то он явился говорить, а если их нет — намерен метать громы и молнии, для чего и создал себе максимальные удобства.

Дэалан вращался в сферах политических, где такие намеки ждут с большим нетерпением, и этой милой традицией не пренебрегал. Я теперь, соответственно, тоже.

— Нам лучше поторопиться, — считать ворон до послезавтра Лиссериль явно не планировал. Видимо, и правда что-то важное.

— Подождут, — мрачно буркнула я в ответ. — Сначала хотя бы кратко опиши, что стряслось.

— Хм. Действительно подождут, — удивленно признал Лиссериль, озадаченно пригладив забранные в хвост волосы с левой — 'длинной' — стороны. — А стряслось... то, что случается хотя бы раз в пару лет — гвардейцы Ирэнтиля и маги Дэалана что-то между собой не поделили и дошло до рукоприкладства. Я бы разобрался, но ты уже знаешь, это вопрос престижа, Дэалан стоять в сторонке не может...

Старшие братья Лиссериля друг с другом, мягко говоря, не ладили. Уж не знаю, на чем у них конфликт вышел, как-то не было повода спросить, но в курсе был весь Алис и все его соседи. Оба брата верховодили силовыми ведомствами — Дэалан внутренней безопасностью, совмещенной с разведкой, а Ирэнтиль, наследник короля, регулярной армией, в которую формально входила и дворцовая гвардия. И, конечно же, оные ведомства тоже между собой были на ножах, как без этого?

И именно сейчас им приспичило друг другу кости считать!

За несколько дней, что нам с Рилем доводилось посещать центральное здание Тайной службы, встречающие нас дежурные успели эволюционировать от одноклеточных организмов до покорителей космоса: когда я оказалась здесь впервые, в кресле внимательнейше изучал местный аналог судоку единственный телепортер, изредка прихлебывая какую-то бурду из дымящейся кружки с тисненой белочкой.

На второй день телепортер снова был один, но уже без кружки и судоку.

На третий дежурный оказался еще и одет, как ему уставом положено.

К концу недели, когда ребята поняли, что лафа кончилась и мы с Рилем теперь так и будем ходить стационарными переходами, телепортеров сделалось трое, как правилами и предписано.

Сегодня, не иначе как в честь грядущей разборки, тройка дежурных еще и выстроилась в торжественный рядочек.

Бедолаги до сих пор, наверное, гадают, отчего нас с Рилем так упорно к ним тянет. Хотя на самом деле все было очень просто: ни я, ни Лиссериль телепортироваться не умеем, вот и пользуемся готовыми переходами.

Здесь это вроде общественного транспорта для тех, кто не умеет сам себя перемещать куда хочет.

Вообще телепортация это целая наука, и дается она далеко не всякому. Одних только разновидностей переходов существует больше десятка, и я даже не пыталась запоминать, как они называются и что умеют делать. Но главное уяснила: все телепорты делятся на две большие группы — стационарные и персональные.

Персональные себе пробивает сам маг-телепортер, откуда и куда хочет. Но для этого нужно иметь много силы и специальное образование. А стационарные не пробиваются для одного прыжка, а долго и кропотливо строятся на годы: эдакая постоянная дверь 'отсюда' 'туда'. А уж воспользоваться этой дверью может кто угодно... Ну, или почти кто угодно — стационарные переходы бывают разные: например, со свободным входом, или с вот такими дежурными магами-проводниками, своей силой активирующими 'спящий' проход.

Такими вот дорогами, соединяющими этот зал и один из дворцовых, мы с Рилем и ходим, делая морды кирпичами и прикидываясь, что так и надо.

Настоящему Дэалану стационарные переходы были, конечно, не нужны: он просто шагал из своей спальни прямиком в кабинет. И взять с собой мог столько братьев, сколько хотел.

А мы... Лиссериль был магом, но пока даже не средним — всего лишь выше, чем посредственным. А для долгоживущего алиора еще и ужасно неопытным. Риль умел перемещаться только в пределах Криальского дворца, пользуясь готовыми переходами, которыми буквально насквозь прошита эта махина.

Про меня, боящуюся лишним чихом вызвать торнадо, и говорить нечего...

Унылый строй провинившихся ожидал нас в освещенном утренним солнцем внутреннем дворе.

Пятеро высоченных крепких парней с видом захваченных партизан, намеренных молчать до последнего, мрачно буравят взглядами плиты под собой. Наверное, это и есть гвардейцы нашего с Дэаланом идейного неприятеля. Затем в скорбном рядочке имеется зазор еще гвардейцев на шесть — не иначе как именно таким было официально одобренное расстояние, на которое уважающий себя службист не приблизится к презренному солдафону, и наоборот. Дальше строй продолжается тройкой разномастных парней помельче, тоже не блещущих жизнелюбием.

А перед шеренгой проштрафившихся стояла особа, при виде которой меня еще две недели назад однозначно обуяла бы самая обыкновенная бабская зависть: как-то так вышло, что женщин-нелюдей я вблизи еще не видела.

Высокая, только чуть ниже Риля, дама с толстенной, в Дэаланову руку, пепельной косой ниже пояса, ангельским личиком с мечущими молнии ярко-голубыми глазами под сурово сдвинутыми бровками. Она была затянута в однозначно женский синий керт со стальными нашивками, а в ножнах на ее поясе покоилась длинная рапира.

Наше появление собравшиеся встретили по-разному. Красавица-офицер развернулась к нам и удивленно приподняла брови, узрев Лиссериля. Оживившиеся дебоширы с недостойным идейных врагов единодушием спали с лица и тоже смотрели исключительно на альбиноса, причем такими глазами, словно привидение на погосте повстречали. Интересно, я тоже, пока не привыкла, так пялилась?

— Шира эт Кайса, — не дожидаясь меня, Риль коротко кивнул даме с рапирой. — Мы не встречались. Я — рит Лиссериль эт Даире.

Тем, кого мы видели в первый раз, альбинос неизменно представлялся, заодно удачно проговаривая их имена и должности для меня. Незнакомка, например, была широй, на Лиастере это словцо означает 'командующая'. Толку от этого мне, конечно, было чуть, ведь чем именно командует госпожа эт Кайса я понятия не имела... Но все лучше, чем ничего: по крайней мере он мне подсказал, к кому обращаться.

Мне, в свою очередь, здороваться ни с кем не полагалось, как и называть себя — считается, что все и так знают, кто я такой и зачем пришел. А не здороваюсь я потому что невежливый.

— Ваше высочество, — почтительный кивок-поклон блондинка отвесила нам обоим, надо же... Я как-то уже успела привыкнуть, что Дэалана в Алисе вежливостью обходят.

Самым главным здесь был я, и разбираться во всем полагалось мне. Или хотя бы начать, а если не буду справляться — вмешается Лиссериль. Увы, с разбегу на амбразуру он больше не полезет: буквально вчера, на ежевечернем военном совете, Нейрит просил нас пожалеть репутацию Дэалана и по возможности не злоупотреблять 'помощью друга'.

— Почему они здесь? — кивнув на проштрафившихся, как могла сухо спросила я у этой вежливой дамы.

Вопрос был очень даже актуальным: почему-то все конфликты службистов и гвардии разрешал Ирэнтиль, причем всегда в свою пользу и на своей территории. То есть традиционно всех драчунов волокут к нему на ковер. Где он пожурит своих, а 'моим' придумает какое-нибудь идиотское наказание и торжественно вернет их сюда. Дэалан в свою очередь, не особо вникая, наказание отменяет. Все счастливы.

Как вышло, что этих кретинов приволокли к нам, Лиссериль не знал.

— Потому что устроили свалку посреди площади одиннадцати фонтанов, — отчеканила их конвоир прохладным, хорошо поставленным голосом. — Один из фонтанов повредили, а друг друга отмесили так качественно, что к появлению патруля все валялись без сознания.

Дама откровенно оценивающе посмотрела на Лиссериля, а потом вручила мне тонкую папку с бумагами. Надо думать, со всякими следовательскими подробностями, в которых я ни бум-бум.

— Знаков различия на них, как видишь, нет, — продолжила она. — Так что патруль всех увязал как рядовых хулиганов и перетащил в ближайший изолятор для оказания первой помощи и проведения дознания. Протоколы можешь посмотреть, — она кивнула на папку. — Что их полагалось отправить во дворец, мои следователи выяснили, только когда красавцы очухались и заговорили. Выяснили и сразу доложили мне. — Красотка скривилась, словно от лимона откусила, и еще жестче продолжила: — А я не вижу поводов дожидаться Ирэнтиля с очередной охоты, переводя на этих идиотов казенный паек, а потом играть с ним в передачу пленных солдатиков. Они были арестованы Крылом Порядка — значит, они твои.

Говорила она резко, отрывисто, недовольно кривя полные губы и не скрывая своего презрения к командирским политесам. Интересно, ей можно мне тыкать?.. А расстрельный строй-то как разволновался! Глазами сверкают возмущенно, челюсти выпячивают... На идиотов что ли обиделись? Зря. Им бы сейчас стоять и раскаиваться...

А мне бы сейчас нарычать на командующую Кайса за самоуправство да отправить все это сборище туда, где ему положено находиться... В обезьянник, во дворец, обратно на площадь с фонтанами... куда угодно, лишь бы подальше от меня. От кучи проблем избавлюсь! Разбираться ни в чем не придется, слушать никого не надо будет. А мы с Лиссерилем развернемся и спокойно уйдем домой. Ну, или в кабинет Дэалана: магия во мне притихла, так что можно изобразить там бурную деятельность.

Много что хорошего и умного можно было сделать, но вместо этого я спросила:

— И что они сказали, когда пришли в себя?

Не знаю, что меня дернуло в это влезть. Солидарность женская, наверное. Ведь права была эта Кайса: глупо получается и неправильно. Пока Дэалан с братом наверху солдатиков поделить не может, рядовые внизу вынуждены терпеть мешающие службе неудобства. Да еще и Риль не торопился вмешиваться, что добавило уверенности и притупило бдительность. Да и... любопытно стало, что же там случилось.

Дама окинула взглядом восьмерых проштрафившихся, словно набираясь вдохновения, а потом перешла к докладу — назвать рассказом ее по-военному четкую речь язык не поворачивался:

— Гвардейцы объявили, что твои маги на них напали, когда они мирно заливались каким-то пойлом в трактире. Налетели ни с того, ни с сего, причин не объяснили. Парни подоставали амулеты и стали защищаться. Опасались, что маги окажутся высокого уровня и, встретив отпор, перейдут с простых пугалок на боевые приемы, так что к защите подошли с душой. Попортили в трактире какую-то мебель — в папке отчет с убытками лежит — и, высадив пару окон, переместились на площадь. Где-то тогда же одного из твоих достали кинжалом, и они от пустяковых отмашек перешли к магии высших ступеней. — Шира сделала паузу, а потом уточнила: — Во время осмотра ножевых ран уже ни на ком не было, дырок на одежде мы тоже не нашли. Самого кинжала нет. Утверждают, что его маги тут же распылили. Потом, как водится, все было очень быстро и непонятно, а потом они очнулись в камере.

Обращалась она вроде как ко мне, но смотрела на Лиссериля. А тот отчего-то нервничал: щурил глаза, словно ему в лицо что-то яркое светило, едва уловимо морщился и хмурил брови.

— Может, свидетели какие-нибудь есть? — осторожно спросила я. В расследованиях я почти ничего не понимаю, но что-то мне говорит, что трактир и площадь — места людные... в смысле алиорные, и обязательно должны найтись видевшие, кто там кого куда чем пырнул.

— Может и есть, — хмыкнула командующая Кайса, изогнув бровь. — Только какой с них прок, когда речь о вас с Ирэнтилем?

Это был явно намек на какие-то толстые обстоятельства, и я его, конечно, не поняла. Но мысленно сделала себе заметку — допросить как следует Лиссериля, а лучше сразу его величество, о возвышенных отношениях старших принцев.

— А твои только мычат и пожимают плечами, — между тем продолжила она. — Не спорят, но и не подтверждают: трактир был, фонтан был....

— Довольно, Эллиа, — вдруг невежливо вклинился потирающий виски Риль, перебивая ее едва не на полуслове. — Я слышал достаточно. Ваше любопытство мне понятно, но вспомните и про совесть — вы ведь и без меня поняли, сколько в этих показаниях правды.

— Но не точнее вас, рит, — усмехнулась блондинка.

— Да, не точнее, — проворчал Лиссериль, продолжая остервенело тереть виски. — Рассчитываете, что я брошусь вершить справедливость, Эллиа?

— Надеюсь на это, — не стала спорить командующая. — Справедливость — дама, которая уже очень давно здесь не гостила.

— Вы слишком образны, шира, — поморщился Риль, машинально пробежавшись пальцами по крепящемуся к голове шиону. — Это мешает.

— Простите, рит, — равнодушно извинилась она.

— Раз вы все так удачно сложили, Эллиа... — пропустив ее извинения мимо ушей, продолжил он, — я думаю, братья не станут возражать, если в этот спор вмешаюсь я.

И... все дружно развернулись к подзабытому мне, как к единственному присутствующему брату. Эллиа с интересом, арестанты... кто как. Смятение, покорность, страх, злость, сомнение... Признаться, я тот еще чтец по лицам, но доставшееся мне 'шестое чувство' сильного мага этот пробел с переменным успехом, но восполняет.

А вот кажущееся искусственным лицо Лиссериля разглядывать было бесполезно: его не понять. Кажется, он... просто ждет ответа, и все.

Будет ему ответ! Разумеется, пусть сам во всем разбирается! Лучше он, чем я!

На Дэалановом языке мои внутренние метания и восторги выражались неопределенным движением правой кистью — будто грязь смахнула.

Теперь мне оставалось сурово сложить ручки на груди и наблюдать за спектаклем: как Лиссериль общается с неугодными, я за эти недели уже имела радость наблюдать.

Он меня, конечно, не разочаровал: приблизился к шеренге, встал аккурат напротив крайнего правого гвардейца и пристально посмотрел на него и в упор...

— Как тебя зовут? — вкрадчиво осведомился он у парня, чуть наклонив голову на бок, шионом вверх.

— Райлен эт Ахор, — дисциплинированно отозвался тот, глядя, впрочем, куда-то вниз и вбок.

— Ты знаешь, кто я?

Странный вопрос — он же ведь всего пять минут назад всем тут представился...

Вместо ответа гвардеец, сглотнув, поднял на Лиссериля взгляд и кивнул.

— Тогда расскажи мне, что вчера вечером случилось на площади одиннадцати фонтанов, Райлен эт Ахор.

Удивительно, но почему-то повторять рассказанное командующей эт Кайса он не стал: только плотнее сжал губы и жестом приговоренного к расстрелу, но не сломленного бунтаря выпятил подбородок.

Лиссериль хмыкнул и, потеряв к Райлену интерес, повторил процедуру с остальными.

Диалог... ну, или что-то похожее, у него состоялся только с предпоследним членом скорбного рядочка — 'моим' солдатиком, который заявил, что стычка действительно имела место быть, маги действительно колдовали, а трактир и фонтан правда от этого пострадали. Кто первый кого обозвал — он не знает. И чем конкретно их восьмерых отключили тоже не в курсе. В общем, ничего нового не поведал. И выжидательно, не без вызова, уставился на Риля. Не на того напал, милый, не на того.

Риль, кажется, тоже так подумал, потому что улыбнулся и, привычно коснувшись шиона, вкрадчиво проговорил:

— Ты что-то скрываешь, Лирзейн эт Велльт. И я хочу услышать, что. С чего началась драка?

— Со ссоры, — пожал плечами парень.

Странное дело — по комплекции он вполне сошел бы за гвардейца, но держался настолько иначе, что со стоящей неподалеку пятеркой его отождествить даже в голову не приходило. Те были неподвижны, по-военному вытянулись и держали руки по швам. Этот же парень, как и оба коллеги, стояли вразвалочку с таким видом, будто делают нам всем одолжение и положенные магам наручники им совершенно не мешают.

— Ложь, — меж тем тихо, почти ласково сообщил ему альбинос, обходя вокруг парня. — Зачем ты искажаешь истину?

Словоохотливый парень сглотнул, видимо сообразив, что увертки не прокатили.

— Молчишь... Да, молчание это способ скрыть правду. Но ты уже заговорил, Лирзейн. Так говори до конца. Ты знаешь, кто повредил фонтан?

— Я не видел, кто.

— Полуправда. Ты не видел, но ты знаешь. Это кто-то из вас?

Молчание в ответ. Парень нервничает, кусает губы и старается не смотреть на своего мучителя, а Риль как нарочно остановился перед ним и глядит в упор. Хотя почему 'как'? Естественно, нарочно.

— Знаешь, я услышал достаточно лжи, чтобы вас всех отсюда отправили к палачам, — доверительно сообщил он. — Это будет несправедливо, но зато по закону. Кто-то из вас был ранен?

— Да.

— Кто это был?

— Я.

— Кто тебя ранил?

— Кто-то из них, — Лирзейн покосился на застывших солдатиков Ирэнтиля.

— Ты маг?

— Да.

— Почему не укрылся щитом?

— Не сумел удержать.

— Какой твой уровень силы?

— Двенадцать. — Хм. Высоко летаешь, парень.

— Двенадцать, и не смог удержать щит. Что тебе помешало?

— Я был вымотан тренировкой и почти пуст.

— Остальные тоже были вымотаны и почти пусты?

— Да.

— Тогда кто повредил фонтан? — Лиссериль с нажимом повторил позабытый, казалось бы, вопрос.

У парня сделалось такое лицо, будто он лбом в грузовик уперся. Он побледнел и судорожно сжал кулаки, а мне захотелось аплодировать: если ребятам не хватило пороха укрыться от ножа, то что-то разломать им и подавно не по зубам. Это даже мне ясно.

— Простите, рит, — наконец почти твердо сказал он. — Но больше я вам ничего не скажу.

— Не говори, — легко согласился Риль... и отступил от болтливого бедолаги. — Я спрашиваю всех: кто продавил защитный купол и расколол накачанную магией мраморную махину?

'Все', кажется, увлеклись спектаклем не меньше меня. Некоторые даже вздрогнули от неожиданности.

— С ними киранта была, — наконец изволил отмереть солдатик Ирэнтиля по имени Райлен.

Лиссериль резко развернулся на голос.

— Киранта? — тягуче переспросил он, приближаясь к новой жертве. — И почему же ее не было в ваших предыдущих... — он замялся, словно подбирая нужное слово, — свидетельствах?

Оказалось, что о пропавшей участнице потасовки ребята планировали доложить лично Ирэнтилю. Зачем? Чтобы дело точно не замяли, а то знают они нашу Службу... А уж Его Высочество (вот прям так с большой буквы и сказали!) Ирэнтиль пойдет на принцип и справедливости добьется.

Его высочество Лиссериль в ответ в высшей степени многозначительно хмыкнул. Его высочеству Дэалану, наверное, тоже надо было что-нибудь эдакое проделать, но я ничего достойного не придумала.

Дальше беседа пошла веселее: уж не знаю, о чем думал этот Райлен, закладывая киранту. Может, решил, что мы сейчас дружно бросимся ее ловить, а про них забудем? А вот фиг там. Разобравшись со злостной разрушительницей казенного фонтана, Риль коварно вернулся к главной теме утра: кто, собственно, виноват?

И уж теперь, когда пропал смысл покрывать проштрафившуюся киранту, Дэалановы маги стали куда словоохотливее.

А ведь какие все гордые и неприступные были еще полчаса назад!

Еще несколько минут вопросов, ответов и кратких, но емких 'Ложь' — и у нас в распоряжении появилась принципиально новая история, согласно которой спровоцировали конфликт как раз-таки пользующиеся безнаказанностью гвардейцы. И причины, по которым киранта Лайра предпочла бы остаться неизвестной, тоже стали ясны — с такой подноготной лучше вообще людей сторониться, чтобы нечаянно кого плечом не задеть...

Не сумев угомонить забияк ни уговорами, ни угрозами, ни своим громким уровнем, ни нашим с Дэаланом тихим именем, она перешла к тяжелым аргументам: сперва ненавязчиво помогала 'своим' уходить от атак, и аккуратными силовыми импульсами вытолкала все стороны конфликта вон из трактира. А уж потом, когда дошло до поножовщины, видимо передумала быть деликатной и шваркнула в сердцах по фонтану какой-то по-кирантски запредельной жутью. Отдачей их всех восьмерых и накрыло.

А дальше мальчики очухались в СИЗО, аккуратно сложенными штабелечком. Красота!

Вот не пойму, я в армию попала, или все-таки в детский садик?..

— Дознание проведено, — заключил Лиссериль, разворачиваясь к нам с госпожой эт Кайса, с интересом и в некотором оцепенении наблюдавшей за представлением. А потом, выдержав довольно неприятную паузу, добавил: — По закону за его высочеством Дэаланом право их судить.

И уставился на меня! И как я должна понять, чего он хочет? Чтобы я прямо сейчас придумала, как наказать отморозков, и от имени Дэалана их к этому приговорила? Я ведь могу — король по каким-то непостижимым причинам официально разрешил мне все то, что дозволено настоящему главе Тайной службы. Или Риль ждет, что я сдам назад, всех прощу и отпущу? Да ни за что. Не после всего того, что мы сейчас выслушали. А может, хочет, чтобы я торжественно предложила всех покарать ему? Но ведь если бы хотел — то и предложил бы, правда?

Вот покусать его за такую подставу надо... Хоть бы бровями как-нибудь пошевелил подсказывательно...

Впрочем, насчет этих поганцев мысли у меня имелись. Как раз позавчера мне среди натащенных королем полезных бумажек попалась интереснейшая хроника с участием Дэалана...

— Виновным в драке — десять плетей на той самой площади, — название ее я от неожиданности забыла, — и увольнение из гвардии. Каждому.

Вот теперь их проняло, аж глаза из орбит чуть не выпадают от полноты чувств. Плети здесь практикуются, а десять ударов для регенерирующих нелюдей — сущая мелочь. Но унижение, наверно, страшное и с тщательно взлелеянным чувством собственного величия солдат элитарных войск слабо совместимое.

А увольнение... Дома я бы таких 'сотрудников' оставлять в корпорации не стала даже уборщиками туалетов. А не понравится их командиру моя кадровая политика — отменит.

Лиссериль, правда, идеей остался недоволен: подошел ко мне, подцепил под локоть и отвел пошушукаться, развернув к зрителям спиной:

— Не увлекайся, выбери что-то одно, — деловито велел он.

На любого другого человека... или алиора... сначала вынудившего меня что-то решить, а потом раскритиковавшего решение, я бы обиделась. Даже его величество — и тот при всей своей доброжелательности не умел указывать на ляпы так конструктивно, без малейшего упрека. Ухитрившись и указать на промах, и не почувствовать себя дурочкой, возомнившей из себя невесть что в судейской мантии.

— Разве можно отменять то, что уже приказал? — только и спросила я. Ведь практически первым уроком, усвоенным мной за время 'адаптации', было то, что приказы нужно хорошо обдумывать, потому что отменять их потом крайне нежелательно.

— Если так сказал я — можно, — утвердительно кивнул Риль.

— А репутация? — такая неуверенность в решениях даже в нашей что-то-кратии ведет к ослаблению авторитета. А уж здесь... у Дэалана, по-моему, только авторитет и имеет вес.

— Просто сошлись на меня, — усмехнулся он. — Когда речь о справедливости, я стою выше остальных.

— Как скажешь, — спорить дальше я не стала.

Я, конечно, убогая провинциалка из магически отсталого мира, но, смею надеяться, все-таки не круглая дура. И прекрасно вижу, что у Лиссериля здесь какой-то особый статус. Зуб даю (дэаланов, конечно), что завязанный на приставке к имени 'рит': больше ни у кого из известных мне алиоров я такой не встречала, а когда спросила у Риля значение — он загадочно промолчал. А зажать и допросить короля я как-то забывала. Да и наедине с его величеством я оставалась всего пару раз, а при Риле ведь не спросишь...

Тогда я решила, что она полагается альбиносам. Но теперь, поглядев на это дознание-избиение, уверена, что нет.

— Рит Лиссериль считает, что с вас хватит чего-то одного, — между тем с положенным Дэалану пофигизмом в голосе сообщила я осужденным.

Сказала и задумалась. Которое 'одно' убрать и которое оставить? Никогда не любила выбирать. Я как раз из тех женщин, которые, зависнув между двумя платьями, купят оба...

— Вот пусть каждый из вас для себя и выберет, что отменить, а что оставить, — наконец решила я, припомнив, как давно, еще в школе, папа с мамой за ночные гулянья мне предлагали на выбор не выдавать карманных денег или лишить поездки к морю.

Вот так вот я хочу. Пускай эти задиры тоже потерзаются муками выбора.

Выжидающе уставилась на Лиссериля — будет возражать, или нет?

— Пусть так, — пожал плечами он, опять потирая шион, будто он ему кожу жег. — А не выбранное останется за вами до следующей драки. Остальные — три внеочередных дежурства у телепорта. Если ваш командир не возражает, разумеется.

Командир, конечно, не возражал.

Командующая эт Кайса, прихватив с собой наших осужденных для проведения экзекуции, откланялась, посетовав на то, что из-за этих поганцев не находит времени сделать ежемесячный доклад, и пообещав явиться с ним послезавтра. Что за доклад, куда явиться и почему мне — понятия не имею, но исправно ей покивала.

Мы же с Лиссерилем неспешно топали в сторону моего кабинета и попутно проводили разбор полетов.

— Терпеть таких отморозков не могу! — не по-Дэалановски сердито, но зато от всей души возглашала я, разве что руками не размахивая. — Ведь безнаказанно же нагадили бы, если бы эта шира их к нам не притащила!

— Я думаю, что даже если бы разбирался Ирэнтиль, серьезных проблем у боевых не возникло, — заметил Риль, шаря по карманам.

— А как же киранта?

— Хм. А что киранта? — сделал вид, что не понял вопроса Лиссериль, выуживая на свет белоснежный носовой платок.

— Что с ней теперь будет? — не желая сдаваться, конкретизировала вопрос я. Не смотря ни на что, судьба этой незнакомой колдуньи меня беспокоила. Да, возможно когда-то она и была преступницей. Но именно сейчас ничего плохого, на мой взгляд, не сделала.

Лиссериль, кажется, мой настрой понял, и потому честно задумался.

— Трактир стоит, площадь стоит, фонтан починят, все семеро алиоров живы и целы, прохожие не пострадали, — принялся рассуждать альбинос. — Не вижу, за что ее можно наказать.

— То есть ничего не будет?

— В худшем случае будет суд. Настоящий, а не трибунал военного времени, которому лишь бы покарать. К слову о суде. Я понимаю твои чувства, но с наказанием ты поначалу все-таки переборщила, — заметил он. — Больше одной санкции назначают, только если из-за действий обвиняемого кто-то умер.

— Да-да, мне стыдно, — фальшиво покаялась совершенно довольная собой я.

— Лжешь, — с усмешкой уличил Риль, между делом стерев платком тонкую кровавую струйку, потянувшуюся от носа к губам. — Откуда вообще взялись такие идеи? Плети... У вас ведь цивилизованный, развитый мир, разве нет?

— Из кино, откуда ж еще цивилизованным развитым людям такие гадости брать? А плети у вас в ходу, я в хрониках читала — Дэалан их уже кому-то прописывал.

— Почти три века назад! Хотя все верно, их так и не упразднили... А что это за 'кино'?

— Я тебе потом про него расскажу. Ты мне объясни лучше, что за мадам этих умников конвоировала?

Точеные брови Риля тут же мрачно сдвинулись к переносице, а свободная рука потянулась к шиону, но потом отчего-то передумала.

— Мое упущение, это тебе полагалось бы знать заранее, — наконец вздохнул он. — Ее зовут Эллиа эт Кайса, в прошлом боевой офицер, ныне руководит Крылом Порядка — одним их подконтрольных Дэалану ведомств. Хотя это и не особо афишируется — его тень Крылу Порядка без надобности. Брат в ее дела почти не вмешивается, но отчитывается шира именно перед ним, причем регулярно. И приказы, когда надо, получает тоже от него. Или от отца.

Крылом Порядка здесь называется полиция, это мы уже прошли и экзамен сдали. А красавица-блондинка с рапирой там, получается, главная. Но интересно мне было, скажу честно, не про карьерные достижения госпожи эт Кайса, а про то, почему она тыкает моему высочеству.

— А у них с Дэаланом точно не... — я изобразила неопределенный, но, смею думать, доходчивый жест. В конце концов Лиссериль мужчина взрослый, должен понимать...

— Нет, — он действительно понял и поспешил поставить жирный крест на моих гипотезах.

— Ты уверен?

— Леди отказала.

— О. — Только и смогла выдать я. Надо же! Принцы, оказывается, тоже люди, даже если они алиоры, и их тоже динамят. Новость была радостная: признаться, я уже с неделю опасаюсь столкновения с какой-нибудь Дэалановой бывшей, а то и текущей. И красотка Эллиа со своим тыкньем на роль ожившего кошмара вполне подходила.

При мысли о ней отчего-то первым припомнился во всех отношениях выдающийся бюст, подчеркнутый женским кертом. Вот честно, раньше бы я туда и не глянула! Видимо, это встроенное свойство мужского глаза — отмечать подобные детали. Покосилась на Риля — идет, безмятежно таращась по сторонам и считая стоящие вдоль коридора статуи, разве что не насвистывает. Не удержалась и не без ехидства спросила:

— А ты попробовать с ней... подружиться не желаешь, мм?

— И мне откажет, — не задумываясь, с усмешкой ответил альбинос. — Леди счастлива в браке, дважды мать.

А поразмыслив еще несколько секунд, добавил:

— Хотя идея интересная. Подрастет дочка — может и попробую...

В тишине мы преодолели еще один коридор, а потом мне все-таки удалось собраться с духом и спросить:

— ...Риль?

— Да?

— Ты ведь точно знал, когда тебе врали?

— Абсолютно.

— И у тебя всегда так?

— Всегда.

— Расскажешь?

— Не сейчас, Юля. Не сразу. — А еще через коридор негромко добавил: — Это называется 'менталист'. И если тебя это утешит, я тоже не способен никому солгать.

Глава 5

Машину Дэалан за два дня водить, конечно, не выучился. Зато он отсмотрел о них почти десяток фильмов, большей частью документальных, и готов был поручиться, что в этот раз оцепенения у него не вызовет даже самая оживленная улица. В конце концов, как-то раз его пытался сожрать десяток драконов, каждый размером с Юлин дом. Его засыпало в пещерах, жгло в вулканах и топило в водопадах. Он терпел кораблекрушения. К драконам, в водопад и в вулкан, правда, Дэл полез сам — было время, когда это ему казалось занимательным туризмом, а не сумасбродным идиотизмом. На фоне былых приключений какие-то машинки, конечно, меркнут.

С другой стороны, тогда при нем были магия и чуть более тренированная нервная система.

Костя едва на месте не приплясывал: именно на работе Юля бросила свой ноутбук, отсутствие которого так угнетало вынужденного делиться игрушкой ребенка.

О том, где, кем и как работает его сестра, обстоятельно допросить парня Дэалану не удалось: вручив ему флешку с фильмами про автомобили и телефоны, Костя моментально испарился, сделав на прощание ручкой, пообещав ближе к ужину позвонить и прихватив несколько пачек с чипсами. Объявился он ближе к полуночи, что-то пробурчал и завалился спать, отказавшись отвечать на любые вопросы. А сегодня, после школы, до того торопился избавить свое сокровище от гнусного оккупанта, что к общению был совершенно не пригоден и ограничился уже знакомым Дэлу 'не парься, все пучком'.

Дэалан всерьез подозревал, что мальчишке наблюдение за его полуслепыми метаниями по чужому миру доставляет безумное удовольствие, так что первым порывом его высочества было придавить, наконец, скрытного нахала к стенке и заставить подробно и обстоятельно выложить все, что его интересует. Порыв пришлось придержать: насмешливые недоговорки и неумелые увертки все же лучше, чем ничего. А вот если спросить вредного малолетку пожестче, он может не только перестать хоть как-то помогать, но и начать мешать. Что было бы некстати, а значит, придется выкручиваться самому.

— Итак, раз уж ты безлошадный, то сегодня для тебя распахнуты гостеприимные своды нашего метро! — с пафосом объявил Костик, когда они, наконец, выбрались из дома. — К твоим услугам вагоны первого — он же последний — класса, всякие культурные памятники в изобилии и плотнейшее знакомство с жителями нашего прекрасного города! Гарантирую! Такой степени народного единения тебе в твоем диком средневековье не снилось!

О том, что к мальчику стоило прислушиваться внимательнее, его высочество начал догадываться приблизительно в момент, когда они оказались на длиннющей забитой людьми самодвижущейся лестнице, размеренно ползущей под землю.

Признаться, Дэалану повезло, что Костик предусмотрительно схватил его за рукав — в последний раз его высочество видел такую толкучку больше трех сотен лет назад, когда Гаттара и Арракас затеяли войну с Виальской тогда еще империей, а волна беженцев хлынула в Алис. Унылая, бесконечная толпа озлобленных, измученных людей и нелюдей, большинство из которых обладали лишь тем, во что были одеты. Тогда он смотрел на них с высоты Северной арки — рукотворного прохода, возведенного на Алисской стороне перевала через пограничные с Виалой горы. Колоссальные, мощные каменные ворота — каждая створка толщиной с пресловутое пятиполосное шоссе и высотой с шестиэтажный дом — и собственно обрамляющая створки квадратная арка, вплавленная по бокам в скалы. На плоской вершине арки, да и на раскрытых створках, при необходимости можно было расставить несколько сотен магов и стрелков, а чтобы открыть эти ворота, требовалось задействовать как минимум дюжину телекинетистов. Или одного киранта.

Тогда Дэалану казалось, что он стоит на мосту над бесконечной рекой, в которую можно прыгнуть или плюнуть.

В этот раз ситуация немного изменилась и видны ему были только неспешно переваливающиеся спины впереди идущих — туда-сюда, влево-вправо...

— Стадо пингвинов, да? — будто сквозь вату донесся голос теребящего его рукав Костика. — Ты не пугайся, это только в час пик так, а вечером будет посвободнее. Выбирал бы время удобное — сейчас бы не плющились.

Да, время выбрал он. И торжественно сообщил его 'Ире К.'. Но о том, что оно совпадет с часом пик, что бы это ни было, Дэл, конечно, не знал. За что теперь и расплачивался, упихиваясь в без того забитый людьми поезд и там всячески предаваясь единению с населением.

— За карманами следи, — посоветовал Костик, подтянув Дэла к себе за воротник, чтобы перекричать гул поезда.

Замечание по сути было полезное, но на деле бессмысленное — та часть барахла из Юлиной сумки, которую Дэалан признал необходимой, — мобильный, банковская карта, несколько снятых с нее вчера банкнот, пропускная карта и ключи от квартиры — прекрасно уместилась в двух нагрудных карманах куртки, сунуть лапы в которые без его ведома можно было разве что после его гибели.

Поездка казалась бесконечной, хотя Костик и уверял, что шесть станций без пересадок — это практически рядом. Если верить наклеенной на стену схеме, он был прав, но избалованный телепортами Дэалан, в последний раз видевший лошадь больше года назад, полагал затянувшимся любое путешествие, длящееся больше трех шагов.

Подъем из метро до боли напомнил спуск — всей разницы, что теперь бесконечная лестница ползет вверх, а не вниз.

А вот снаружи...

Собственно, никакого 'снаружи' и не было — попетляв по коридорам, Костик уверенно вывел его к вращающимся стеклянным дверям в два Дэалановых (именно его, не Юлиных!) роста.

За дверями оказался внушительных размеров зал с блестящими мраморными полами и стенами с выложенными логотипами в виде стилизованной буквы 'А'. Зал был разделен пополам десятком ростовых турникетов, тоже похожих на решетчатую дверь-вертушку. Через турникеты мимо охраны входили, а в основном в такой час выходили, люди.

— Пропуск к считывателю приложи — и вперед, — проинструктировал его Костик. — Считыватель это такая выпуклая красная пимпочка, если что.

'Выпуклая пимпочка' на турникете присутствовала и, стоило приложить к ней пропускную карту, из красной превратилась в зеленую, как и у дамы перед соседним турникетом. И, как и она, Дэалан толкнул решетчатую 'дверь'.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал Дэалана охранник, глянув на встроенный в терминал с другой стороны монитор.

Пришелец слегка растерялся — спокойно двинувшаяся по своим делам дама подобного обхождения не удостоилась.

— Да. Добрый, — запоздало и не очень натурально согласился он.

Между тем за спиной его высочества кто-то беспардонно застучал по прутьям турникета — не сильно, но слышно:

— Эй! Меня-то впустите! — потребовал Костик, стукнув для верности еще пару раз, и выжидательно сложил руки на груди.

Вежливый охранник без возражений нажал кнопку на пульте со своей стороны, лампочки на турникете мигнули зеленым и ребенок торжественно вошел следом. Ему тоже сообщили, что вечер сегодня добрый. И никаких карт и пропусков у подростка не спросили! Безопасность здесь на грани фантастики, ничего не скажешь...

Лишь загрузившись в один из шести здоровенных лифтов и начав подъем ни много ни мало на двадцать пятый этаж, Дэалан полюбопытствовал:

— И часто ты здесь бываешь?

— Ага, раз по пять на месяц, — беспечно ответил парень, корча себе рожу в закрепленное на стене зеркало. — Тут компы игровые мощнее.

О нежной страсти Юлиного брата к компьютерам в любых их проявлениях его высочество уже успел составить мнение. Пожалуй, этот не то что к сестре на работу, но и к нему, Дэалану, в кабинет бы просочился, если бы там стояла машина с играми. Да и, чего скрывать, его присутствие было кстати, поскольку принц себе не представлял, как бы он без проводника искал здесь Юлино место — сорок пять этажей это не шутка, их за полчаса не обшаришь.

Из лифта они вышли прямо в просторный ярко освещенный холл с обитыми деревянными панелями стенами, вездесущим позолоченным логотипом 'А' и, видимо, столом секретаря.

— Юля!! — стоило Дэалану с мальчиком показаться в холле, как знакомая по фотографии блондинка Ира К., на сей раз во плоти, резво выскочила из-за стола и бросилась навстречу с такой радостью, словно они были первыми людьми, виденными ею лет за двадцать. Улыбка ее, впрочем, увяла прямо на глазах — девушка пораженно затормозила на полпути, прижав руки с дичайшим маникюром к лицу. — О, боже! Что с тобой?!

— А на что похоже? — приподнял брови его высочество, внутренне содрогнувшись тому, что эта девица с первого взгляда опознала в нем постороннего пришельца.

— Где опять твоя косметика?! — патетически возопила она, всплеснув руками. — А на голове что? А одежда?! Ну Юльчик, ну так же нельзя себя запускать!

Костик сдавленно хрюкнул, а Дэалан жестом усталого, замученного человека, которого много лет окружают круглые идиоты, хлопнул себя по лбу.

— Ириш, ты не кипешуй, — вклинился мальчишка прежде, чем его высочество успел сформулировать в ответ честное и по возможности корректное мнение о том, что Иры К. касается, а что нет, — это она мне проспорила. А ты ж Юльку знаешь, сказала — будет делать...

— Как тебе вообще в голову пришло на такое спорить?! — с не меньшей патетикой переключилась на него секретарша. — Ты о сестре совсем не думаешь! Знаешь, каково ей?

Сама она была одета в нежно-голубой юбочный костюм на белую блузку, светлые туфли на поднебесном каблуке, и причесана-накрашена не хуже дам при папином дворе, насколько принц в этом разбирался.

— ... я-то думаю, на что ты так злилась, — между тем продолжала причитать Ира. — Я бы тоже сама не своя была! И долго ты так будешь ходить?

— Пожалуйста, переходи к делу, — устало попросил Дэалан, которого такие болтушки, увы, чаще не забавляли, а утомляли. — Зачем ты хотела, чтобы мы пришли?

— Хорошо-хорошо, — оборвала стенания девушка, жестом застегнув ротик на 'молнию', — молчу и не напоминаю. Там на твоем столе документики, подписать нужно.

Костик, с интересом ожидавший, осатанеет его высочество, или сдержится, кивком указал на деревянную дверь в конце помещения, сразу за секретарским столом.

В кабинет Дэалан рванулся так, словно там сидел добрый волшебник, готовый прямо сейчас вернуть его в родное тело, и, едва следом зашел Костик, захлопнул дверь, привалившись к ней для верности спиной. Мальчишка, оценив на глаз произведенный эффект, удовлетворенно усмехнулся и, видимо решив его усилить, сообщил:

— Ладно, чем мог я тебе помог, а теперь оставляю вас со скорбью наедине, не скучайте. Домой соберешься — звони.

Ловить дезертира за шкирку его высочество не стал: мальчишка явился сюда играться на более мощной, чем дома, аппаратуре — вот пусть и отправляется: вряд ли он в свои тринадцать лет хоть что-то смыслит в обязанностях сестры и способен посоветовать нечто дельное.

— И это. Ирку не обижай особо, — уже взявшись за дверную ручку, добавил Костик. — Она прикольная, умеет приносить пользу и кофе.

— Какую, например, пользу? — только и уточнил, скептически изогнув брови, его высочество, уже успевший грешным делом задуматься о том, как бы ее из-под двери убрать куда-нибудь за полярный круг.

— А кофе чем тебе не польза? Все, меня нет.

И удалился, плотно закрыв за собой дверь.

Оставшись один, Дэалан осмотрелся.

Помещение было... приятным. Явно любимые Юлей теплые тона, огромное окно в полстены, большущий — на троих бы хватило — полупустой письменный стол, тройка мягких кресел, диванчик у стены, полочки с какими-то статуэтками, фотографии на стенах, а на журнальном столике напротив дивана лежал закрытый хромированный ноутбук....

К одному из шкафчиков Дэл подошел поближе и, не удержавшись, фыркнул — там красовалась кабинетная коллекция плюшевых зайчиков.

В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, в кабинет мелкими шажочками просеменила на своих шпильках Ира со здоровенной кипой бумаги, которую тут же грохнула на край письменного стола.

— Я тебе еще зайку куплю, — сердечно пообещала она, заметив, что заинтересовало 'Юлю'. — Костик опять играться убежал?

Его высочество в ответ кивнул. Удивительно, но присутствие ребенка совершенно никого не смущало: ни Иру К., ни охрану на входе... Видимо, таскать с собой детей на работу в этом мире нормально. Может статься, что пресловутые мощные компьютеры тут для них и стоят.

— Ты вот, документики подпиши, — постучала ладошкой по стопке бумаг Ира, — а то скоро Кирилл за ними придет...

Оставив в покое зайчиков, Дэалан подошел к столу, взял из кипы первые несколько листков с уже знакомой буквой 'А', сколотых между собой, и пробежал глазами. Нахмурился, порылся в пачке и так же бегло просмотрел еще десяток листков.

— Что это? — наконец изрек он.

— Актики, счетики, договорчик, — начала старательно перечислять Ирочка, — отчетики еще вот со скрепочкой...

— Это я вижу, на них написано, — терпеливо пояснил он. — А внутри что? Откуда цифры? Где остальное?

Ира пару раз недоуменно хлопнула ресницами и простодушно спросила:

— А зачем тебе?

Наверное, Дэалан сейчас повторил ее номер с ресницами. Даже в те свои годы, когда ему было совершенно без разницы, какие деньги куда мотать и кому что обещать (и исполнять ли обещанное), не вникая росписей на документах он не ставил.

— Мне не глядя подписать? — на всякий случай с нажимом переспросил он.

— Ну да, — закивала Ира. — А то за ними уже сейчас Кирилл придет, пятый день уже копятся, отдавать надо...

А в самом деле — почему нет?.. Какая, в сущности, Дэлу разница, что там Юля подмахнула? Может, они в этой комнате с зайчиками так постоянно делают...

Пришелец начал неспешно выводить Юлину подпись на бумажках, гадая, не тем ли самым занимается дома сама Юля. Хотелось надеяться, что этим, а не психотерапией. А еще хотелось надеяться, что отец, не рассуждая об этике и родительском долге, ее сразу же блокировал, перекрыв доступ к магии. Дэалан, пожалуй, лучше всех осознавал, насколько сейчас опасна Юля.

— А на что вы хоть спорили? — прервала его размышления Ира, не в силах дальше сдерживать любопытство.

— И-и-ра-а-а, — Дэалан постарался скопировать папину интонацию 'дети-я-вас-люблю-но-позже', — де-е-ла-а-а-а.

— Ну хоть...

— Ш-ш-ш.

— Вредина ты, — буркнула блондинка и, надувшись, уцокала к себе в приемную.

Дэалан, заметив про себя, что и не обещал быть милым, вернулся к документам, между делом вылавливая какие-то знакомые фразы. Вот простая и примитивная бухгалтерия — прибыло, убыло, было, осталось. Многостраничное соглашение на шесть персон...

'...после проведения тщательной проверки'... 'отрицательный результат...', 'приложив все усилия...' — даже отмазки похожие!

И примечательно, что всему этому великолепию требовалась Юлина подпись как, ни много ни мало, исполняющей обязанности директора. Директора чего, правда, не говорилось. Впрочем, насколько он разбирался в договорах, — а совсем не разбираться в них получивший соответствующее образование принц Алиса, пусть даже это и не его профиль, просто не мог — там это должно было быть указано. Если они здесь, конечно, хоть что-то смыслят в юридической точности...

Его высочество как раз навострился почитать, что тут все-таки как, даже договор себе в сторонку отложил. В конце концов, раз он тут все же задержался, то было любопытно узнать, где и кем. Отвлекло его появление нового действующего лица.

Молодой парень ворвался в кабинет не только не постучав, но и дверь распахнув едва ли не с ноги.

— Ну что, подписала? — требовательно выдал он вместо приветствия, захлопывая дверь перед любопытной Ириной мордочкой и без приглашения плюхаясь в кресло.

Надо полагать, это и есть Кирилл, которому нужны бумаги. Короткие русые волосы с аккуратным пробором, смазливое для человека лицо, темно-серый деловой костюм, бордовый галстук и сшибающий с ног запах какого-то одеколона — цены ему Дэалан не знал, но парня определенно обманули.

— Добрый вечер, — с нажимом поздоровался алиор. Вежливо, но в достаточной степени неприветливо, чтобы парень сообразил, что находится не у себя дома и хорошо бы ему быть поскромнее.

— Кхм. Да, привет, — после неловкой паузы поздоровался правильно все понявший парень. — Так что? Готово?

— Почти, — нейтрально пожал плечами Дэалан, не вдаваясь в подробности. Зачем давать лишние ответы не пойми кому?

— Почему так долго?

— Так вышло, — все так же пусто ответил пришелец.

Повисла пауза. Дэалан старательно просматривал полупонятные бумаги и очень надеялся, что парень сейчас встанет и пойдет своей дорогой — он его высочеству категорически не понравился. Его нагловатую требовательность алиор мог бы понять и принять: Дэл давно не мальчик и понимал, что хрупкая девушка Юля не располагает к обходительности. Да чего уж там, на ней, можно сказать, большими буквами написано 'Проверь на прочность!', так что такое вот бесцеремонное вторжение на чистый паркет грязными сапогами не удивительно. Неприятной была сама ситуация: Дэалан не знал, кем Юле приходится этот коллега: начальником, подчиненным или случайным залетным гостем. Не понимал, что и как ему говорить, и не представлял, к чему сказанное может привести. Это было неприятно и здорово все осложняло.

Озадаченный прохладным приемом Кирилл, в свою очередь, радовать Дэалана своим уходом не собирался, сидел в кресле, постукивал пальцем по своей коленке и поправлял без того идеальный галстук, видимо соображая, что умного сказать.

— Обрати внимание — мы в третье допсоглашение с прошлого раза уточнения внесли, — наконец подобрал тему он, кивая на скрепленные листики в Юлиных руках, — теперь Антишин с Долговым тоже совместные проекты будут вести. Восьмой пункт.

Это надо понимать так, что Юля все же знакомилась хотя бы с частью документов, пусть и в предыдущей редакции? Что ж, обнадеживает, если так... Правда, смысл соглашения от Дэалана все равно ускользал: слишком много непонятных слов и неизвестных имен.

— Что, даже какие проекты не спросишь? — насмешливо поднял брови парень.

— Какие? — послушно осведомился Дэл, которому это было, конечно, совершенно до фонаря.

— Ну это же очевидно, Юля! — покровительственным тоном, каким принято общаться с недоразвитыми детьми, возгласил тот. — Игровой софт на муниципальные программы переложим!

И выдал замудренную, насквозь техническую речь, пропитанную туманными подробностями, неясными терминами и бесценными субъективными комментариями. Лично Дэл бы это все уложил раз в шесть короче и вполовину проще. Суть, как понял его высочество, была в том, что уже разработанные однажды проекты будут совместно перестраивать под иные нужды несколько разных мастеров. Логично: дома маги, расставляя стандартные охранные чары, тоже не воротили каждый раз сети с нуля, а устанавливали и модифицировали старые наработки. Меньше затрат, меньше потраченного времени, меньше возможных ошибок.

Завершил свое выступление парень насмешливым:

— Тэ-тэ-ха тебе объяснять тоже надо?

— Нет. — 'Тэ-тэ-ха' местной вычислительной техники Дэалану были глубочайше параллельны, потому что он в них ничего не смыслил. А вот подробнее о том, что и для кого местные умельцы варганят, Юле бы глянуть не лишне. — Нужны остальные бумаги по всему, что лежит вот в этой стопке.

Он хлопнул Юлиной ладошкой по аккуратной кучке бумаги, в которую все это время складывал то, что считал требующим дополнительных разъяснений.

— Зачем, Юль? — вопросил Кирилл с таким изумлением, словно Дэалан ему нож под ребра с размаху засадил, а не листочки безобидные показать из любопытства попросил.

— Хочу составить картину, — многозначительно отозвался алиор, докладывая в стопку еще несколько скрепленных листиков. На самом деле никакую картину он составлять не собирался, а просто из вредности надеялся заставить парня побегать.

— Неужели ты мне не доверяешь? — с наигранным трагизмом вопросил тот, патетически заломив брови. Ему казалось, что Юля шутит.

— Я проверяю, — сухо известил его Дэалан, припомнив вычитанную позавчера местную поговорку про доверие. Очень кстати пришлось, надо сказать.

— Юля-Юля, — расплылся от умиления собеседник, придвигая кресло вплотную к хозяйскому столу и возлагая на него сцепленные ладони, а на них и подбородок. — Ну что ты в них поймешь, а?

— Что они есть, — выдернув за уголок придавленный парнем лист, отрезал Дэалан, которому все сильнее хотелось выкинуть самоуверенного нахала из помещения и провести дезинфекцию.

В сущности, смысла биться дальше за несчастные писульки, которые ему сто лет не нужны были, не было. Профессиональная привычка, пожалуй: разбираться, сопоставлять и проверять. За шесть сотен лет она, похоже, въелась в саму его сущность, и не умаляли ее ни другой мир, ни чужое тело, ни чуждые порядки. Да еще мальчишка этот темнил, провоцируя любопытство...

— Да есть они, есть, — наконец со вздохом мудреца, признающего поражение в споре с идиотом, заверил его парень. — Завтра будут. Я даже тебе сам основное отберу, чтоб всю гору на тележке не катить. Вот как бы ты тут вообще без меня выживала, а?

— Видимо, с большим трудом, — не поленился дать правильный ответ его высочество, заставив гостя довольно ухмыльнуться.

Больше Кириллу здесь задерживаться смысла не было, но он отчего-то продолжал сидеть в кресле, задумчиво поигрывая стянутым со стола карандашом и изучая потолок и стены, словно ища там вдохновение. И, наконец обнаружив оное на полочке с зайчиками, снова заговорил, но уже о другом. И право слово, лучше бы молчал!

— Юль, а Юль? — проникновенно начал он. Аж вперед подался для пущего драмэффекта. Не к добру... — А давай начнем все с начала, а? Встанем сейчас, соберемся, оставим эту макулатуру да поедем в ресторан: свечи, цветы, романтика... Ну сколько можно дуться, в самом деле? Начнем?

От неожиданности его высочество даже ручку выронил. А заодно физически ощутил, как перекосило от такого предложения Юлино личико. И в кои-то веки незапланированная потеря лица его не расстроила — повод был более чем достойный. Час от часу не легче!

Кириллу изменения, произошедшие на Юлиной физиономии, явно по вкусу не пришлись. Но Дэалан взял себя (хотя скорее Юлю) в руки сформулировал свой протест прежде, чем он успел добавить к 'заманчивому' предложению подробностей:

— Не начнем, — отрезал Дэл. Коротко, емко и однозначно, как когда-то ему, а потом и еще парочке озабоченных чинов пониже, ответила Эллиа эт Кайса.

— Почему? — вместо того, чтобы тихо испариться, парень возжелал разъяснений, наглядно демонстрируя, что метод госпожи эт Кайса действует только у госпожи эт Кайса: либо она как-то по-особенному доходчиво отшивает, как не дано Дэлу, либо Кирилл, в отличие от алиоров, глупый и непонятливый. — У тебя же нет никого.

Аргумент был воистину чугунный и неоспоримый — потому что лежал в какой-то альтернативной логической системе, далекой от понимания простого пришельца. Впрочем, спорить и разъяснять парню, что одиночество девушки — это еще не повод обращать внимание на первого подвернувшегося вонючку, его высочество не собирался. Решит еще, что девушка не против...

— Откуда ты это знаешь? — вместо возражений поинтересовался Дэл. Ему действительно хотелось знать: пришлось ли парню побегать, выясняя подробности, или перипетии Юлиной личной жизни известны здесь каждой дохлой птичке? Что, кстати, было бы не удивительно — с такой-то секретаршей...

— Да уж знаю, — уклонился от прямого ответа Кирилл.

'Стало быть, справки навел', — легко перевел его высочество, нервно побарабанив пальцами по столу.

А это плохо: если парень готовился и нацелился на осаду, то первое же 'нет' его не остановит. Уж Дэл-то знал — сам таким был. Лет до двухсот, а потом навязываться женщинам перестал. Не потому что устыдился, или о чувствах дам вдруг думать начал... Просто стало не интересно. А стоило, наверное, начать думать о чувствах! Может, сейчас бы в такой глубокой отхожей яме не барахтался: справедливость часто приходит, когда ее не ждешь, и принимает порой о-очень уж неожиданные формы.

— Так почему нет-то? — не унимался парень. — Тебе же со мной нравилось!

— Прошлое нужно оставлять в прошлом, — поучительно и предельно обтекаемо ответствовал Дэл, которому не хотелось ни грубить парню лишний раз (такие как он, если их как следует обидеть, имеют привычку мстить в меру гадостности своей натуры), ни доказывать, что все ложь и бред, и хорошо Юле с ним не было и быть не могло (а вдруг и правда было, каких только чудес и курьезов в жизни не бывает?..).

— Это с чего тебя вдруг на философию потянуло? — поморщился собеседник. — Тебя там в секту не забрали часом? А то, знаешь ли, слегка похоже.

Что такое 'секта' его высочество уже знал: три дня назад к ним с Константином в дом пытался просочиться какой-то проповедник с пачкой брошюрок и богословскими лозунгами. Случившийся дома мальчишка обругал проповедника через дверь нехорошими словами, а Дэалану велел не сметь пускать этих кретинов в дом, а если пристанут на улице — гнать от себя грязной тряпкой. Тогда же мальчишка и разъяснил озадаченному такой агрессией алиору, что такое местные секты. В Алисе за то, о чем рассказал ребенок, можно было легко оказаться на плахе.

Так или иначе, на комплимент это сравнение в устах Кирилла совершенно не тянуло. А вот на оскорбление — вполне. А что делают девушки, когда считают себя оскорбленными?.. Разумеется, встают в позу!

— Ты можешь прийти за бумагами через два часа, — как сумел сухо отчеканил Дэалан. — А лучше Ира их тебе принесет.

Должна же от нее быть какая-то практическая польза, помимо кофе?

— Эм. Ты обиделась что ли? — настороженно прищурился Кирилл.

Догадливый мальчик. Быстро сообразил. Только не обиделась, а удачно воспользовалась его неспособностью следить за языком и выиграла время.

— Мне повторить? — Прости, Юля, если вдруг он тебе нравился. Найдешь другого, получше и не такого вонючего.

— Ну Юль, не злись, — заканючил парень, состроив виноватую мордашку. — Давай все-таки поедем? У меня уже и столик заказан!

Вместо ответа его высочество непреклонно указал на дверь. Пусть горе-соблазнитель проваливает, у Дэалана и без него проблем по горло.

— Нет, значит. Ну, Юля... ты еще передумаешь, — заявил он, змеиным броском покидая кресло. — Мы еще к этому разговору вернемся!

Да уж, непременно вернутся, это Дэл уже понял. Как и то, что от парня обязательно будут проблемы. Между тем его униженный и оскорбленный визави прошествовал к выходу, распахнул дверь и, не удержавшись, влепил в беседу громкую точку:

— Тебя, кстати, в нормальный ресторан все равно бы не пустили — ты в этом прикиде на бомжиху похожа!

После чего гордо удалился, громко хлопнув дверью. Должного впечатления он этим, правда не произвел: дверей его высочество с роду не боялся. А такие вот картинные жесты нужно не ляпать наобум, а использовать правильно и к месту. И уж конечно подчеркивать ими стоило собственное превосходство, а не бессильную злобу.

Проводив его взглядом, Дэалан устало откинулся на спинку кресла и несколько раз неспешно ударился об нее затылком.

Приведя таким нехитрым образом разбегающиеся мысли в порядок, его высочество принялся ждать, иногда постукивая карандашом по подлокотнику кресла.

Иры хватило почти на четыре минуты.

— Юль, ты не расстраивайся, — печально пропищала она из-за приоткрытой двери. — Не похожа ты ни на какую бомжиху, это он врет все.

— Прошу тебя, достаточно на сегодня рассуждений, на что я похожа, а на что нет, — устало попросил Дэалан.

— Но может, хоть тушь?.. — робко предложило это странное создание.

— Ира.

— Все-все-все, не говорю про косметику, — скорчив рожицу, быстро закивала она, давая надежду, что хоть сегодня алиор от ее женского мнения будет избавлен.

— Будь добра, — Дэл аж передернулся, представив возможные перспективы из совместного существования.

— Он опять, да? — не выдержав молчания, тихо спросила Ира.

— Что 'опять'?

— Ну, клеил тебя опять. Да?

— Видимо, да.

А парень-то, оказывается, не впервые от ворот поворот получает. Что ж, это по-своему радостно: не выйдет так, что вчера Юля была согласная, а сегодня вдруг передумала.

— А почему ты с ним встречаться-то не хочешь? — продолжила любопытствовать Ира, скидывая туфли и усаживаясь с ногами в кресло, из которого совсем недавно шустрым зайчиком подскочил Кирилл. — Он ведь и дела 'Аврелии' ведет, и во всем разбирается, и вообще умный и симпатичный...

А еще злобный хорек, от которого лучше держаться подальше. И это не считая того, что Дэалан скорее умрет, чем позволит какому-то слюнявому человеческому дегенерату к себе приблизиться с романтическими намеками.

— Потому что его одеколоном можно морить насекомых, — выбрал самую нейтральную из причин его высочество.

— Так ты ж ему сама на новый год этот одеколон дарила, — припомнила Ира.

— Видимо, чтобы издалека чуять и успевать спрятаться, — фыркнув, проворчал Дэалан.

Либо у Юли что-то не так с чувством прекрасного, либо этой особе не чужды особо жестокие методы ведения войны! А может, просто нужно было кому-то эту дрянь сбагрить.

— А тогда говорила — чтоб задохнулся... — с мечтательной улыбкой подтвердила его предположения девчонка, — А ведь хороший парень, классный...

— Вот и живи с ним сама долго и счастливо, — торопливо посоветовал алиор, которого эта навязчивая реклама порядком раздражала.

— Так ему ж Адамову подавай, — тяжко вздохнула Ирочка. — Что ему какая-то Королёва?..

На этой ноте Дэл постарался вновь закопаться в бумаги: а то вдруг эта отбракованная Королёва сейчас слезу пустит?..

Очень скоро Ире любоваться занятой делом начальницей надоело, и она уцокала к себе красить ногти. А еще примерно через час объявился Константин, еще более встрепанный, чем обычно, и чрезвычайно собой довольный. И, разумеется, тут же потребовал домой и жрать, а лучше — сначала жрать, благо на первом этаже есть шикарный ресторан, который еще работает.

Кормили там, если верить мальчишке, пристойно, карты к оплате принимали, а не обработанные документы как раз закончились... Поэтому алиору оставалось сдаться, упаковать Юлин компьютер в специальную сумку и следовать за Костиком.

Вдоволь налопавшись какой-то лапши и придя от нее в невероятно благодушное состояние, мальчишка проявил любопытство и возжелал узнать, как все прошло. А, выслушав честное и почти не искаженное цензурой мнение Дэалана о блондинках-секретаршах и озабоченных мужиках, не понимающих слова 'нет', а также обо всей этой корпорации 'Аврелия' с ее документооборотом, ободряюще изрек:

— Да не парься, ничего тебе он не сделает — руки коротки.

— Это почему же? — чуть резче, чем надо, спросил взвинченный алиор, едва расковырявший салат.

— Да потому что он тут никто. Это все, — мальчишка проглотил то, что жевал, и красноречиво обвел взглядом ресторан, — наше с Юлькой. Все сорок пять этажей здесь и еще куча всего в других местах... вся 'Аврелия'. Так что чего бы кто ни вякал, а решать все равно ты будешь.

* * *

Раздавая подданным поручения, король Нейрит всегда был щедр, обстоятелен и скидок на юный возраст и тонкую душевную организацию не делал.

Прежде его высочество Лиссериль наблюдал за этим исподволь, со стороны и очень нечасто — только когда отец хотя бы на полдня забирал маленького менталиста из полностью изолированных апартаментов, отведенных ему сразу после рождения, давая возможность хоть мельком посмотреть на братьев, на дворец и на Алис.

Теперь же младший принц, наконец, поимел счастье убедиться на собственной шкуре: озадачивать потомков король умел и любил.

Помимо того, что Риль всюду сопровождал своего фальшивого старшего брата, задарма ловил на лжи всех, кому в его присутствии хватало дурости лгать, и в меру сил разбирал дела временно осиротевшей Тайной Службы, он честно старался выяснить, где и чем занимался блудный Дэалан перед тем, как поменяться местами с Юлей. А заодно по поручению отца старался разговорить тех, кто после исчезновения Дэалана имел неосторожность задавать о нем вопросы королю и навлечь на себя его подозрения.

То и другое двигалось ни шатко, ни валко.

Дневника старший брат не вел, пометок в календаре не делал, подчиненных в курсе своих планов не держал и стационарными переходами, которые несложно отследить, конечно, не пользовался, за что отец уже всерьез запланировал сделать ему выговор, как только увидит. Так что о злополучном дне, когда вместо Дэалана в Алисе появилась Юля, достоверно известно было лишь то, что около полудня Дэл заливался кофе в своем кабинете. А уж куда и когда он оттуда отчалил — только ему и ведомо.

Что же касается подозрительных любопытствующих, то в списке отца их было одиннадцать.

К сожалению, король либо не до конца понимал, насколько крупную свинью подкладывает Лиссерилю, требуя не привлекать вопросами внимания, либо все прекрасно понимал, но скидок делать не собирался.

Да как он вообще может не привлечь внимания, когда все, на кого бы он ни посмотрел, вытягиваются по струнке и прячут глаза? А уж если титулованный менталист, вольный не только уличить, но и приговорить, изволит обратиться к кому-нибудь с вопросом... Что только с алиорами не происходит! Они потеют, бледнеют, покрываются пятнами, а особо впечатлительные бедолаги начинают конвульсивно подрагивать, ведь всем живущим есть что скрывать. И все боятся, что именно за этим скрытым и явился рит Лиссериль.

Пожалуй, из его немногочисленных знакомых скрытностью не страдала только Юля, честно и подробно выкладывающая все, о чем Риль ни спросит. Впрочем, что ей скрывать? Вся ее жизнь осталась в другом мире и все ее тайны здесь ничего не стоят. К тому же Юля толком не знала, что Риль такое. Отец же, наоборот, слишком хорошо это знал и потому легко и умело уходил от неудобных тем, не причиняя сыну неудобств.

С остальными же приходилось выкручиваться.

Лиссериль до мелочей просчитывал каждую беседу, стараясь предусмотреть даже самые неожиданные повороты, заранее строил свою речь так, чтобы в ней не было ни единого факта, и никогда не замахивался больше чем на один серьезный разговор в три-четыре дня.

Но все равно после каждой такой беседы его высочество подолгу приходил в себя: мир вращался вокруг него, голову разрывало от боли, шион жег кожу, а во рту стоял привкус крови.

Тем не менее, позади было уже четверо подозреваемых. Три офицера Тайной Службы высокого ранга, которые всего-навсего беспокоились из-за отсутствия высочайших распоряжений, и один любопытный министр, которому просто к слову пришлось и хотелось выпендриться перед королем.

На сегодня его высочеству выпал самый неприятый из имеющихся в списке собеседников — аналитик Тайной Службы, причем далеко не последний, из тех, кому дозволено являться к его величеству лично, минуя всех посредников. Алиор, работой которого было складывать истину из маленьких кусочков информации. И посему нужно было дать ему этих кусочков как можно меньше.

Беседа вышла непростая.

Аналитики, дознаватели, судьи — большинство из них недолюбливали менталистов, ведь то, чему лишенные этого 'дара' алиоры долго и трудно учились, им было дано от рождения. Профессионалов уязвляло, что любой, кто носит шион, был волен в любой момент влезть в любое дело и поставить в нем решающую точку: их слова и выводы не проверялись и не подвергались сомнению, а профессионалам оставалось лишь смириться и затаить обиду.

К счастью, менталистов в мире было не больше полусотни, и вмешиваться в чужие дела они не любили. А потому далеко не все имели к ним личные счеты. И уж конечно, Лиссериль был надежно защищен от недовольства отцовских подданных своим титулом: мало кому достанет наглости проявить враждебность к наследнику престола. Разве что к Дэалану, но ему это всегда было, как выражается Юля, 'до звезды'.

Тем не менее, аналитик эт Хейл выдавил его высочество почти досуха, причем совершенно зря: про Дэалана парень ничего не знал, но теперь, конечно же, почуял тайну и заинтересовался. И Лиссериль искренне надеялся, что докопаться до истины эт Хейлу просто не хватит воображения.

Виски ломило. Кровь, хлынувшая из носа, стоило только Рилю перенастроить притуплявший чувствительность шион, долго не хотела останавливаться. А ведь нужно было отчитаться перед отцом!

Сегодня, как и последние несколько недель, король был в хранилище. Не в той общедоступной библиотеке, что занимала четыре этажа Восточной башни дворца, а в закрытом хранилище, запрятанном глубоко на подземных уровнях. Там, под надежной защитой, содержались самые редкие, самые тайные и самые опасные знания, кои веками хранил Алис. Ходят слухи, что ученых, сортировавших эти книги, потом казнили — чтобы никому не рассказали о том, что узнали во время работы. Вранье, конечно, но народ ведется и боится.

Большая часть книг, содержащихся в хранилище, была написана на языках, мертвых уже много тысячелетий, но отца это не смущало.

Его величество расположился в небольшой изолированной комнатке, призванной изображать читальный зал и отделенной от пропитанных магией помещений хранилища толстой металлической дверью. Он сидел в большом резном кресле за заваленным древними фолиантами широким столом, а над головой его ровно горел магический светильник — сотканная из светящихся нитей сфера размером с кулак. Напротив, прямо перед отцом, зачем-то установили огромное зеркало в резной раме.

Рабочую атмосферу немного оживляли небольшой десертный столик с прикрытыми магическим куполом закусками и кружка с не допитым кофе, нахально пристроившаяся на рабочем столе, среди ценнейших книг и разрозненных заметок.

— Отец, — плотно закрыв за собой дверь, Лиссериль кивнул, приветствуя повелителя Алиса. Вообще-то нужно было поклониться строго определенным образом, но отец никогда не жаловал церемонии, а Риль недолюбливал фальшь, которой они зачастую пропитаны.

Сосредоточенность на лице короля сменилась приветливой, хоть и усталой улыбкой.

— Здравствуй, Риль, — приветствовал он, отодвигая от себя раскрытую на середине книгу. — Чему обязан?

— Элинер эт Хейл ничего не знал о случившемся с Дэаланом, — озвучил Лиссериль свой 'диагноз' и огляделся по сторонам. Увы, на полу не было даже коврика, куда уставший труженик вопросов и ответов мог бы пристроить гудящую голову.

— Надо сюда, что ли, пару кресел принести, — посетовал отец, сообразив, что Рилю некуда себя деть, и поспешно уступая ему свое место.

При этом он небрежно сунул между страницами раритета вывоженную чернилами ллэкту и захлопнул книгу, заставив Лиссериля вздрогнуть.

— Прикажи слугам, — сухо посоветовал он, плюхаясь на мягкое сидение, откидывая голову на мягкую спинку и морщась от режущего глаза света, исходящего от магической сферы.

— Да ну их, — скривился король. — Не люблю, когда здесь посторонние. Ходят, смотрят, сосредоточиться не дают...

— ...И молока пусть принесут, — не слушая отца, дополнил список пожеланий Риль.

Нейрит, определенно планировавший что-то еще добавить о слугах, осекся, замолчал и, полюбовавшись несколько секунд на растекшееся по креслу нахальное чадо, со вздохом отправился отдавать распоряжения.

Не удержавшись, Риль раскрыл испорченную отцом книгу. И обнаружил, что чернила, которым полагалось бы намертво впитаться в ветхую с виду бумагу, растеклись по ней лужицей, не причинив вреда. И как он мог забыть? Ведь на каждой странице накручены защитные чары высшего порядка. Да эти книжки можно скормить дракону, а после получить в целости...

Его высочество тщательно стер салфеткой чернила с водоотталкивающего листа и снова откинулся на спинку кресла. Даже, кажется, ненадолго задремал, потому что, открыв глаза, обнаружил перед собой стакан молока, а в установленном напротив стола кресле — внимательно к нему присматривающегося отца.

Молоко Риль действительно любил. Оно успокаивало и расслабляло. Если же молока для этих благих целей оказывалось не достаточно, в нем разводилась травяная настойка с легким наркотическим эффектом, небольшой флакон с которой Риль всегда носил при себе. Сейчас был как раз такой случай, так что его высочество активно заболтал ложкой, разводя приобретающее зеленоватый оттенок снадобье. Отец же, принюхавшись, поморщился:

— Так плохо? — с сочувствием спросил он.

— Хорошего мало, — признал Лиссериль и отпил большой глоток. Вкус был не из приятных, но сейчас не до удовольствий.

— Ты выглядишь больным, — озвучил очевидное король. Действительно, выглядел Лиссериль не лучшим образом: впавшие глаза были затянуты сеткой воспалившихся сосудов, на белоснежном воронике красовалось несколько пятен засохшей крови, а лицо было бледнее обычного, хотя, казалось бы, куда уж больше? — Тебе не нужен доктор, Риль?

— Спасибо, но я справляюсь, — бледно улыбнулся он, чувствуя, как отступает головная боль. Хорошая настойка, почти не подводит. — Ты ведь знаешь — если я не буду практиковаться, то не поднимусь на следующие ступени, а мне бы этого хотелось. Что до последствий, то они неизбежны, так что я не вижу смысла заострять на них внимание и чуть что бежать к врачу.

Отвечать отец не стал, лишь недовольно поджал губы: не одобряет, но вслух возражать не станет, за что ему огромное спасибо — выслушивать его эмоциональные аргументы Риль сейчас был не в состоянии даже с шионом.

— Уверяю, куда больше мне нравится практиковаться на Юле, — все-таки решил внести ясность менталист, чтобы отец не решил, чего доброго, что Риль теперь намерен при каждом удобном случае себя так загонять.

— Ты сегодня пойдешь к ней?

— Как только восстановлюсь, — кивнул в ответ альбинос. Показываться Юле в таком вот затрапезном виде он не хотел: если она возьмется его жалеть, он как-нибудь это переживет. Но вот если она вдруг испугается и атакует — вряд ли, а значит, лишний раз провоцировать ее ни к чему. — Пора ее поднимать: сколько можно спать, в конце концов?

— Может, мне стоит присмотреть за ней вместо тебя? А тебе отдохнуть? — продолжал допытываться Нейрит. Пока он спрашивал, а не приказывал.

— Рядом с тобой она нервничает, — усмехнулся альбинос, залпом допивая свое 'лекарство', — и может ненароком тебе навредить. Или просто что-нибудь разломать.

— Можно подумать, я такой страшный и ем на завтрак маленьких иномирных девочек! — недовольно проворчал Нейрит, уже осведомленный о том, что его царственная персона ввергает Юлю в неловкость, и порядком этим фактом обиженный.

— Нет, ты ничего такого не делаешь, — серьезно ответил менталист. — Но я старше Юли всего на пять лет, и поэтому ей со мной комфортнее: она никак не свыкнется с тем, насколько дольше людей живут алиоры.

— А чем ей комфортнее, тем меньше вероятность недоразумений, — со вздохом закончил за сына Нейрит, давно разменявший третью тысячу лет, но так и оставшийся похожим на подростка. — Я помню. Как движутся ее занятия? Есть прогресс?

— Несомненно, — Лиссериль кивнул и, припомнив нужную магическую формулу, принялся осторожно стирать пальцами кровавые пятна с одежды, — всего три-четыре случайных всплеска в сутки — я и думать не смел о таком успехе.

Отца Юлины достижения отчего-то не обрадовали: он задумчиво постукивал костяшками пальцев по подлокотнику кресла и о чем-то думал.

— Риль, я хочу, чтобы ты надел керт, — сказал он наконец.

— Они не сочетаются с шионом, — привычно напомнил Лиссериль: король не в первый раз поднимал вопрос защиты и ее отсутствия у младшего сына.

— Знаю. Но еще я знаю, что если Юля не удержит ударную волну, ты непременно пострадаешь. Не нужно тянуть на себя все заклинания мира, хотя бы один крепкий щит, Риль. Прошу тебя.

Сил спорить у альбиноса не было, да и имелась в словах короля доля истины: творить изощренные атакующие заклинания Юля не умела, а от простого, пусть и мощного, выброса не оформленной силы действительно может укрыть стандартный щит, 'вшитый' во все форменные керты Алиса.

— Я подумаю над этим, отец, но чуть позже.

— Подумай, — смиренно развел руками король. — А лучше поговори с Юлей и спроси, готова ли она из-за твоей беспечности стать убийцей. И прояви уважение если не к моей просьбе, то хотя бы к ней, раз уж тебе так нравится с ней общаться.

— Нравится, — подтвердил Лиссериль, вспоминая последнюю беседу с иномирянкой и непроизвольно улыбаясь. — Юля рассказывает о другом мире. Знаешь, там нет ни одного алиора. Вообще никого нет, кроме людей. И магии тоже нет, но зато есть летающие машины и аппараты, хранящие информацию и позволяющие связаться друг с другом, даже находясь в разных концах света. И все это правда, без прикрас, хоть и слегка путанная!..

Его высочество, на которого наконец-то подействовала травяная настойка, сообразил, что увлекся, лишь когда у Нейрита на лице возникло хорошо знакомое ему выражение, гостившее там всегда, когда младший сын по-детски восторгался чем-то незначительным для простых алиоров, но полностью правдивым и потому бесценным для менталиста.

Риль до сих пор не мог понять — откуда в папе эта болезненная жалость? Его высочество ценил свой дар, жил с ним, как мог, и радовался этой жизни, как умел. Как еще надо жить?

— Я рад, что тебе интересно, — наконец выдавил улыбку король, чтобы не затягивать и без того сложную паузу, и тут же сменил тему: — что у вас случилось с гвардией?

Что ж, время оклематься отец ему дал. И, раз счел возможным перейти к делам, Риль мог надеяться, что больше не похож на жертву лихорадки. Все-таки регенерация алиоров — прекрасная штука. Люди, которым не повезло родиться менталистами, так легко восстанавливаться не умели и гибли от перенапряжения в несколько раз чаще нелюдей.

— Тебе уже донесли? — с понимающей усмешкой спросил он, гадая, кто же это такой расторопный, ведь с памятного судилища едва минули сутки.

— Обижаешь, — насмешливо фыркнул отец, гордый своей осведомленностью. — Еще вчера вечером.

— Если не секрет, то кто?

— Вообще-то секрет, — становясь серьезным, ответил Нейрит. — Но не от тебя. Отчет Крыла порядка, причем весьма интересный.

— Эллиа, значит. В таком случае ты уже все знаешь. Но в целом, — рит огладил шион, слегка притупляя восприятие, чтобы излишняя образность того, что он собирался сказать, не вышла боком, — твоя гвардия позабыла, зачем создана, и позволила себе недопустимое. Попалась на этом и понесла наказание.

Отвечать владыка Алиса не торопился. Отхватив приличный кусок от бутерброда, он принялся тщательно его пережевывать, задумчиво глядя куда-то поверх головы Лиссериля.

В дрязги Дэалана с Ирэнтилем папа предпочитал не лезть, опасаясь принимать чью-то сторону: отношения у старших братьев были тяжелые, несколько раз лишь чудом не окончившиеся братоубийством, и напоминали булькающую жидкость в пробирке, готовую в любой момент взорваться от неосторожного движения. Нейрит, одинаково тепло относящийся ко всем своим детям, совершенно не хотел своим вмешательством спровоцировать непоправимое.

Между тем пауза затянулась, а бутерброд, придававший ей видимость естественной, закончился и больше ничем помочь не мог. Лиссериль счел нужным добавить:

— Заслуженное, справедливое наказание, отец. Можешь удостовериться сам.

— Риль, к чему оправдания? — наконец одарив его усталым взглядом, спросил Нейрит. — Ты думаешь, я стану с тобой спорить? Конечно, нет. Я всего лишь алиор, а ты — вопрощенная Истина, Риль. Мне не интересно, кто в чем виноват, — ты это знаешь лучше меня. И, наверное, даже хорошо, что ты принял чью-то сторону...

— Я не принимал 'чью-то' сторону, папа, — резко возразил менталист, пока отец не придумал себе чего-нибудь лишнего. — А всего лишь поймал и наказал лжецов. Будь маги Дэалана в чем-то повинны — и они бы получили сполна, будь уверен.

— Я уверен, — улыбнулся король. — Потому и надеюсь именно на тебя: никого другого мальчики не слышат.

Лиссериль в ответ пожал плечами: он-то как раз глубоко сомневался, что этих 'мальчиков' хоть что-то способно заставить опомниться. Почти полную тысячу лет его старшие братья ненавидели друг друга, никого и ничего не желая слышать, а теперь вдруг проникнутся речами менталиста и передумают? Папу определенно не зря зовут оптимистом.

— Я думаю сейчас, когда вместо Дэалана здесь Юля, об этом говорить совершенно преждевременно, — осторожно ушел от скользкой темы Лиссериль, не уточняя, что еще не ясно — вернется вообще Дэл, или нет.

— Пожалуй, — не стал спорить Нейрит. — К слову о ней. Как себя в этой истории показала наша девочка?

— Юля? — Лиссериль задумался, подбирая нужное слово. — Неплохо. Перетрусила, как потом оказалось, но вида не подала. Магию не упустила, что было бы очень некстати... хотя тут ничего удивительного: она утром почти три часа держала концентрацию, и сила успокоилась.

Отец понимающе улыбнулся. Всю прошлую неделю они с Рилем не переставали удивляться тому, как плодотворно действует на Юлю детское, по сути, упражнение. Всего лишь покой, сосредоточенность и дыхание. Сам Лиссериль в детстве его терпеть не мог и от занятий всячески отлынивал — зачем, если магия и так слушается? А вот с Юлей оно творило чудеса: отец и мечтать не смел, что ее можно будет вывести в свет раньше, чем через месяц после проявления магии. На деле же на пятый день девушка научилась вполне сносно себя контролировать. Отчего так? Неизвестно. Может, потому что оставленное хозяином тело помнило, что и как делать с магией. А может, они с Нейритом недооценили девушку — ни сам Лиссериль, ни тем более отец, магии в котором почти не было, даже близко себе представить не могли, как бы стали справляться с колоссальной мощью, что досталась Юле. И, примерив ситуацию на себя, не подумали, что девочка способна это обуздать. Ошиблись. Может даже статься, что такая покладистость магии нормальна при обмене телами: кто знает, как там этот удивительный процесс должен правильно протекать, если такое случилось впервые?

— А в самом разбирательстве как? Тоже 'неплохо'? — напомнил о себе король. — Или ты рта девочке не дал раскрыть?

— Дал, — честно ответил Риль, припоминая подробности вчерашнего 'представления'. — У нее была возможность отправить всех к Ирэнтилю, Юля это понимала, но никого никуда отправлять сознательно не стала.

— Опрометчиво, — с силой проведя пальцами по бровям, охарактеризовал вчерашнее происшествие Нейрит. — Тиль этого так не оставит.

— Зато справедливо, — напомнил менталист.

— Пожалуй. А почему она так решила — не спросил? — уточнил его величество, умевший становиться невероятно дотошным, если вдруг находился достойный повод.

Спросить-то он спросил... И Юля долго и путанно пыталась описать Рилю свои мотивы, невольно провоцируя головную боль и резь в глазах. В итоге все свелось к простому и совершенно не логичному:

— Женская солидарность, — выдавил приговор Лиссериль, скривившись.

Нейрит же, едва услышав это, весело расхохотался. Мало какой алиор позволяет себе столь самозабвенно веселиться и столь ярко чувствовать. Вежливость, отстраненность, равнодушие — вот те маски, что приличествовали сильным мира сего. Далекий пережиток прошлого, сотни лет назад упраздненные, но так и не позабытые правила, которые отец терпеть не мог. По собственному признанию, он слишком долго прожил и слишком много видел, чтобы тратить силы на лицемерие и корчить из себя что-то возвышенное.

— Прости, — наконец проговорил отец, успокоившись. — Но Дэл и женская солидарность... Кхм. Это все?

— Нет, — качнул головой менталист. — Наказание назначала тоже Юля, в меру своей фантазии и опираясь на исторические хроники. И чувства справедливости у нее нет.

Его величество скривился, словно от лимона откусил, и с возмущенным упреком воскликнул:

— Умоляю, Риль! У кого кроме тебя оно есть? Ты ведь не думаешь, что я в своей жизни всех судил справедливо?

— Я знаю, что нет, — равнодушно признал Лиссериль.

— Тем более. Мы всего лишь алиоры, Риль, — напомнил его величество, подавшись вперед, словно хотел таким образом заставить сына лучше его слышать. — Я, Дэл, Алинетт... Да все, кроме дюжины тебе подобных. А Юля и вовсе человек!

— Для вас есть закон, — из чистого упрямства возразил менталист: на самом деле ему было глубоко наплевать, кто, кого, как и когда судит, лишь бы лично у него от этого голова не болела. Да, менталист ощущал справедливость, но отнюдь не был ее фанатичным поборником.

— Юля этот закон нарушила? — приподнял бровь Нейрит.

— Нет.

— Вот и отстань от бедной девочки, ей и без твоих придирок трудно приходится, — чуть резче, чем обычно, велел Нейрит.

— От меня она не слышала ни одной пустой придирки, — счел нужным уточнить Риль, коль скоро отец придал этому вопросу значение.

— Умница, мальчик, — похвалил король, заботливо доливая в пустой стакан Лиссериля молока из кувшина. — Впредь веди себя так же. Нам слишком повезло с этой девочкой, чтобы чем-то ее обижать.

Вот уж точно, повезло так повезло. О такой вот покладистой Юле в их ситуации можно только мечтать: девочка слушается, почти беспрекословно исполняет все, что ей скажут, стоит лишь разъяснить, что и зачем от нее хотят. Кто-то сказал бы, что правящей династии не пристало отчитываться перед кем попало, но право слово, немножко правды — пустяковая уступка в сравнении с тем, что делает для Алиса Юля. Да и... строго говоря, иномирянка к этой самой династии сейчас вполне себе принадлежит. А еще она почти контролирует магию Дэалана и не теряет голову от его титула! В самом деле, редкое везение.

— История с Юлей складывается для нас необычайно удачно, — между тем продолжил владыка Алиса. — И дело не только в Юле, которая нам помогает, как умеет. Только представь, какое чудо, что телепортеры, на которых она выскочила, первым позвали тебя! А если бы это был Ирэнтиль?

С Ирэнтиля сталось бы прирезать не способного защититься 'Дэалана' на месте — во благо Алиса. А благо это первый наследник видел именно так. Всего лишь одно слово — и могло случиться непоправимое.

На Лиастере 'младший брат' и 'старший брат' — разные слова. Перепуганная за своего несовершеннолетнего Константина Юля потребовала его показать. А несчастные перепуганные телепортеры, ожидавшие взбучки за неуставные делишки и ни о каком Константине не ведавшие, сей же час привели 'Дэалану' его младшего брата.

— Я понимаю, — медленно кивнул альбинос.

— В целом Юля держится хорошо? — как ни в чем не бывало продолжил любопытствовать Нейрит.

— Да, отец, — покорно отозвался менталист. — Когда нет магических всплесков, она держится хорошо.

— Приказывать ей понравилось? Не увлечется ли?

— Не думаю, — честно ответил Риль, не один день потративший на размышления об этом и не один раз аккуратно заговаривавший на нужные темы с девушкой. — Юля ведь рассказывала нам, что у себя дома хоть и номинально, но управляет какой-то крупной структурой. Так что приказывать она научилась до нас.

— К слову, чем она там управляет? Ты не спрашивал?

— Какое-то крупное деловое объединение, — поморщился менталист. — У них там довольно сложная система власти, в которой очень много людей, решающих все на свой лад, так что подолгу слушать подробности у меня не получается. Они называют это 'корпорация'. Что-то вроде саморегулируемой торговой гильдии: находятся на территории государства, платят ему налоги, но живут по своим законам и свои проблемы решают сами.

— Государство в государстве?

— Наверное. 'Всерьез порулить', как Юля выразилась, ей там не дают, но со всякими мелкими проблемами вполне позволяют возиться. Так что решать за других она худо-бедно приучена.

— И девочку такая роль устраивает? — поинтересовался Нейрит, которому действительно хотелось знать: добровольно ли Юля занимает вторые роли, или же 'слушаться и делать, как велят' — привычная для нее линия поведения?

— Я не знаю, — разочаровал его Риль. — Об этом мы не говорили.

Повисло молчание. С полминуты король задумчиво барабанил пальцами по столу, явно о чем-то размышляя. Наконец он спросил:

— А мы можем дать ей дать ей 'всерьез порулить', как ты считаешь?

— Ты передал ей всю власть Дэалана, отец, — очень осторожно напомнил менталист. — Она может отдавать приказы о массовых казнях. Все уже более чем 'всерьез', разве нет?

Признаться, его высочество был уверен, что Нейрит официально приравнял права Юли к правам замененного ею принца только для того, чтобы дать ему, Лиссерилю, возможность полноценно общаться с другими алиорами о том, что 'Дэалан' может сделать, а что не может. Проклятый дар не позволял ему поддерживать распоряжения, отданные той, что заведомо не имела на то власти, даже если эти самые распоряжения полчаса назад он сам с ней зазубрил и подробно объяснил, как, когда и кого ими следует озадачить.

— Да, я передал власть Юле, — не стал спорить его величество. — А Юлю передал тебе. Теперь же я хочу знать, можно ли ее оставить без твоего присмотра?

— Плохая идея, отец, — ни на секунду не задумываясь, ответил Риль.

— Можно или нельзя? — чуть жестче спросил Нейрит, который был намерен услышать ответ, а не отмазку.

— Ты король. Тебе можно все, — смиренно озвучил истину Лиссериль. Нейриту ведь в самом деле можно все, кто ему запретит? Но вот нужно ли это делать?..

— Ты понял, о чем я, — не сдался его величество, и Риль вынужден был признать, что отвечать все-таки придется, и отвечать серьезно.

— Я не знаю, — развел руками он. — Юля нас не предаст, если ты это имел в виду — она уже давно поняла, что с нами ей куда лучше, чем без нас. Она специально ничего не испортит. Но она может ошибиться — просто потому что не хватит знаний или характер подкачает. А еще может сорваться: магия нестабильна, реагирует на все подряд. Юлю раздражает, как ведут себя с Дэаланом алиоры, и без поддержки она может не суметь взять себя в руки и... вспылить. Ты хочешь знать, можно ли отправить ее изображать перед алиорами Дэалана без поддержки? Это возможно, отец. Но очень рискованно.

С минуту Нейрит молчал, взвешивая сказанное и прикидывая так и сяк, как новую информацию можно пристроить к делу.

— Тогда оставим этот вариант на крайний случай, — решил он и сам себе кивнул.

Снова воцарилась тишина. Король о чем-то думал, глядя в таинственные глубины стоящего прямо возле него зеркала, а Лиссериль мучительно решал, стоит ли задавать мучающие его вопросы. Ведь любопытный менталист — мертвый менталист, эту простую истину он затвердил назубок прежде, чем научился ходить.

В этот раз желание знать правду победило.

— Отец, — его тихий голос, вспоровший тишину, заставил позабывшего о реальности по эту сторону стекла Нейрита вздрогнуть. — Зачем ты ей помогаешь? За что так доверяешь? Почему не блокируешь?

Король, напоследок небрежно махнув рукой своему зазеркальному двойнику, обратил на Лиссериля удивленно-веселый взгляд. Как на маленького ребенка, спросившего что-то неожиданное.

— А ты думаешь, не стоит, Риль? — с интересом и едва заметной насмешкой поднял брови Нейрит.

— Я думаю, имеет смысл перестраховаться, — ничуть не смутившись, продолжил Риль. — Магия Дэалана опасна. Для Юли и для алиоров, что находятся возле нее. Для Алиса, наконец! Девочка едва с ней справляется, и никто не знает, насколько ее хватит. Она боится этой силы, она не хочет ею владеть. Так почему же ты не установишь блоки? Юле не нужна магия, чтобы быть Дэаланом! Он — это не его сила, кто бы там чего ни думал.

Лиссериль действительно не понимал — способ блокировать мага существовал, это ни для кого не было секретом — сложный рисунок, вытатуированный на спине, надежно запирал магию внутри колдуна, превращая его в самого обыкновенного 'нулевика'. Так почему, почему король позволил почти неконтролируемой бомбе по имени Юля спокойно разгуливать по самому сердцу Алиса? Больше того, настаивал на этом и всячески поощрял? Ведь даже сама Юля, лишь только поняв, с чем ей предстоит иметь дело, умоляла избавить ее от этого бремени. Но отец был непреклонен.

— Ай, как не стыдно? — с грустным упреком попенял Нейрит. — А ведь девочка тебе верит... А вот ты в нее совсем не веришь.

— Ты сам учил меня, что угрозу нужно устранять до того, как она успеет стать бедой, — возразил Риль. — Блокировка ведь не вечна, ее можно снять.

— Ты знаешь, как она снимается? — с горечью спросил король.

— Да, отец, — твердо ответил альбинос, не отводя глаз. Он знал: рисунок нельзя было свести, только срезать вместе с кожей. Но Истина свидетель, рит Лиссериль имел право не делать скидок на чужую боль. — И я считаю, что несколько часов боли — ничтожная плата за безопасность Алиса и нас всех. Юлю нужно заблокировать.

— Нет, — коротко и резко отрезал Нейрит, и Лиссериль почувствовал, что переубедить его не получится. — Однажды я уже блокировал Дэалана. Ни ему, ни мне это ничего хорошего не принесло. Назови меня безвольной тряпкой, но я не стану делать это снова, кто бы там ни находился в этом теле.

Взгляд отца, снова устремленный на зеркало, сделался отсутствующим: он вспоминал что-то, неведомое Лиссерилю.

Да. Чуть больше шести сотен лет назад сын поднял руку на отца, и был за это наказан. Как именно Нейрит, почти начисто лишенный магического таланта, усмирил Дэалана, который уже тогда был подобен стихии, никто кроме них не знал. А Лиссериль боялся об этом спрашивать. Знал лишь, что спустя несколько лет после того бунта брат получил назад свои магию и свободу, а в довесок к ним Тайную Службу, и с тех пор никогда ни в чем отцу не перечил.

— Мальчик мой, как думаешь, что будет, если мы станем ее врагами? — возвращаясь к разговору, задумчиво и очень спокойно спросил король совершенно без связи с предыдущей темой, которую, по всей видимости, решил закрыть.

— Надеюсь, ты этого не планируешь?

— Ни в коем случае, — заверил его отец. — Но все же?

— Я не предсказываю будущее.

— Когда-нибудь научишься, — выскочив из кресла, легко махнул рукой Нейрит, словно высшие ступени дара, дающие менталисту знание о том, какое будущее истинно, а какое ложно, манили Риля именно этим. — А пока я тебе расскажу. Тогда Юля непременно найдет сочувствие и помощь у наших врагов. Те быстро убедят девочку, что твоего брата не вернуть, и вместе с ней заполучат его мощь. Обучат ее. Промоют мозги. Сделают своим оружием.

— Как ты когда-то сделал Дэла своим?

— Да, именно так, — не стал уходить от ответа отец, неспешно обходя вокруг зеркала. — И это свое оружие они направят против нас. И поверь мне, Риль, то время, когда я мог потягаться с Дэаланом, давно прошло.

Лиссериль хотел было спросить, как он тогда вообще ухитрился с ним 'потягаться', но отец предостерегающе поднял руку, велев ему помолчать.

— ...Поэтому я хочу, — с нажимом продолжил он, остановившись возле стола и наклоняясь, чтобы посмотреть сыну прямо в глаза, — чтобы ты даже не заикался при ней о блокировке. Маги боятся этого ритуала. Это их инстинкт, и его так просто не побороть. Я никогда не встречал тех, кто пошел бы на это добровольно. Сегодня девочка боится себя, но завтра в ней может пробудиться этот самый инстинкт... и твои слова вдруг покажутся ей угрозой. И настанет конец нашему плодотворному сотрудничеству, а мне этого очень бы не хотелось.

— Я понял, отец, — ровно ответил Лиссериль. — И не стану ей ничего навязывать. Но раз тебе так претит блокировка, стоило ли так жестко поступать с телепортерами? Ведь парни ни в чем не виноваты и ничего никому рассказать не успели...

Узнав о случившемся с Дэаланом, Нейрит первым делом велел нейтрализовать троих случайных свидетелей — несчастные телепортеры видели и слышали слишком много. К счастью, они не успели никому ничего растрепать и не сообразили удрать телепортом от явившихся по их души равнодушных гвардейцев. Несколько оглушающих заклинаний — и бесчувственные тела лежат у ног короля. Убивать их, впрочем, как в первый момент подумалось тогда Рилю, отец не собирался.

— Именно потому что не виноваты и не успели, они всего лишь временно изолированы, — сухо ответил его величество. По всей видимости, его щепетильность в вопросе блокирования магии распространялась исключительно на Дэалана. — И когда все разрешится — вернутся в строй.

Мага средней руки, вроде Лиссериля, было бы достаточно просто где-нибудь на время запереть. Но телепортеры на то и телепортеры, чтобы стены не были им помехой. Посему силы их пришлось лишить. Первых за четыре с лишним сотни лет, и совершенно безвинно. Но, пожалуй, это действительно была необходимость.

— Ты не уверен, — отметил фальшь Риль.

— Я не уверен, что все разрешится, — со вздохом признал отец и снова обошел вокруг зеркала. — Даже если мы найдем способ снова поменять их местами — кто даст гарантию, что Дэалан еще жив? Впрочем, об этом думать пока рано: я еще даже близко не представляю, с какой стороны подступиться к этому обмену...

— Совсем никаких зацепок? — сочувственно поинтересовался менталист, окинув взглядом раскиданные по столу фолианты.

— Эта библиотека бесполезна, Риль, — раздраженно отозвался Нейрит, небрежно спихнув со стола стопку книжек. Редчайшие издания обиженно бумкнули и, шелестя страницами, разъехались по полу неопрятной кучей. — Здесь нет ничего о душах. С ними никто не работает. Не экспериментирует и не изучает. Да чего уж там! Мы вообще не знали, что душа способна отделяться от тела!

Виски резко кольнуло, и Лиссерилю пришлось спешно перенастроить шион, чтобы отсечь отцовские недоговорки.

Истина была какой-то иной, не такой, как говорил король. Что-то еще у него было. Какой-то козырь в рукаве... Но истина о том, какой именно, менталисту не открылась — не дорос он до таких откровений.

— Ты что-то знаешь, — медленно проговорил он, потирая горящую кожу возле шиона.

Отец остановился и, сложив руки на груди, смерил его долгим взглядом.

— Да, — наконец сказал он. — Я — знаю. Но делиться этими знаниями не буду даже с тобой, прости.

Губительное любопытство подняло голову, но тут же разочарованно отступило: его величество не шутил и решение менять не станет. Что бы он ни знал, сегодня Лиссериль об этом не услышит.

— Сейчас тебе лучше пойти к Юле, как собирался, Риль, — мягко, но непреклонно велел король, и Лиссериль послушно поднялся из-за стола. — Я рад был с тобой поговорить.

— Я тоже, отец, — кивнув на прощание, альбинос, не оглядываясь, покинул помещение, оставляя короля наедине с его тайнами.

Хранилище располагалось на пятнадцатом подземном уровне Криальского дворца. На пятнадцатом этаже под землей, проще говоря. Ниже темниц, складов, сокровищниц, убежищ и прочих помещений, которым по каким-то причинам не отвели места в возвышающихся над землей башнях. Чтобы выбраться отсюда, нужно было либо владеть телепортацией, либо знать обходные пути. Спускаясь, Риль наивно полагал, что эти пути ему ведомы, но очень скоро понял, что был не прав.

Некоторое время альбинос плутал по тускло освещенным коридорам, вспоминая, где же находится проклятый проход, и думал.

Король Нейрит правил Алисом с тех самых пор, как одно из сражений Великой Войны забрало жизнь прежнего правителя. Было это чуть больше двух тысяч лет назад — настолько давно, что даже для Дэалана с Ирэнтилем покойный дед был лишь дважды реставрированным портретом в родовой галерее да стопкой ветхих дневников.

За прошедшие с тех пор века Алис повидал многое: была великая победа, для алиоров означавшая жизнь и процветание, а для древнего народа ашанти, развязавшего ту войну, — полное истребление. Были другие войны, были бунты, интриги, враги и друзья.

И рит Лиссериль боялся даже задуматься над тем, сколько кровавых тайн, не предназначенных для чужих ушей, по приказу короля было похоронено между строк в учебниках истории. Именно за фальшь, которой веяло с каждой страницы, Риль их и не любил.

Отец... всегда был окружен для Лиссериля ореолом загадочности. Никакой дар не позволял понять и разглядеть это непостижимое существо, состоящее, казалось, сразу из нескольких Истин, не совместимых друг с другом. Не удивительно, что среди секретов, которыми папа набит до краев, затесалось и нечто, связанное с душами и вряд ли кому-то другому ведомое. И еще менее удивительно, что свои тайны король не хочет делить с менталистом, который, случись что, даже скрыть их толком не сумеет.

— Ну наконец-то! — выдохнул Лиссериль, когда стены коридора внезапно расступились и перед ним оказался небольшой неярко освещенный зал. Его высочество успел порядком занервничать, красочно представляя, как будет объяснять спасательной бригаде, что он, великий и ужасный менталист, вульгарно заблудился в подземелье.

Дежурных телепортеров на этом уровне не было: не хватало еще алиорам пускать в секретные хранилища тех, кто может в любой момент в них вернуться. Здесь были только пол, потолок и стены, одна из которых украшена барельефом в виде арки. Рит приложил ладонь к камню внутри арки. Немного магии... и рука провалилась в мутноватое зеркало развернувшегося телепорта.

Отсюда можно было уйти в три места: в кабинет отца, который он, разумеется, запер и откуда без него не получится выбраться, в малый телепортационный зал, где две безумно длинных недели назад состоялось его знакомство с Юлией, и в подобную этой тайную арку где-то на верхних этажах Северной башни.

Дэл обитал на семнадцатом, далеко не верхнем, этаже Северной башни, и Риль, подумав, выбрал третий вариант: проветрить голову от остатков успокоительного настоя и размять ноги, спускаясь на нужный этаж, лишним не будет. Да и времени займет сравнительно немного.

Дворец Криаля, по большому счету, был больше самого Криаля.

Нет, это не столица была маленькой, а дворец был огромным. Три шестидесятиэтажные белоснежные башни, похожие на растущие из земли когти, обращенные остриями друг к другу, высились над Криалем, как горы над лесом. Образованный их подножьями широкий круг занимал покрытый плоской крышей тронный зал. Один из четырех, парадный. Самый большой и самый помпезный. На памяти Лиссериля им пользовались всего несколько раз. А под башнями и залом лежали десятки подземных уровней, из которых можно было подняться в каждую из башен и в которых можно было найти что угодно, от склада с бесценной коллекцией давно потерянной живописи до груды не поддающихся опознанию костей времен Лиссерилева прадеда.

Вся эта громадина была насквозь прошита тысячами стационарных телепортов, позволяющих хозяевам, гостям и слугам мгновенно перемещаться по дворцу, а не путешествовать из Северной башни в Восточную на протяжении нескольких часов.

Лет триста назад кузен Алинетт исхитрился на спор подбить соправителей Листы измерить тамошний Аратиарис, и с тех пор Криальский дворец официально считается самым большим рукотворным сооружением в этом мире.

Нет, предки не страдали гигантоманией, как простодушно предположила Юля, впервые увидев дворцовые башни из города. Это была всего лишь трагическая необходимость. Древние летописи говорят, что дворец отгрохали едва ли не двадцать тысяч лет назад, как неприступное убежище для алиоров, гонимых каким-то весьма абстрактным, но очень негуманным злом. В этом самом убежище несчастный малочисленный народ и ютился около тысячи лет, не выбираясь на свет и вполне неплохо обеспечивая свои нужды магией и организованным прямо на месте натуральным хозяйством и ремеслом.

В конечном итоге зло не то забороли, не то оно само куда-то сгинуло, и донельзя обрадованные этим обстоятельством алиоры расселились по материку, установив на всякий случай еще несколько подобных дворцу, но куда менее грандиозных крепостей. А великолепное сооружение, способное принять едва ли не треть жителей нынешнего Алиса, со временем обросло крупным поселением и превратилось в центральную резиденцию правящей фамилии, коей является по сей день.

Время близилось к полудню, так что на пути его высочеству то и дело встречались самые разные алиоры. Праздно болтающиеся телепортеры, отводящие глаза гвардейцы, пара торопящихся куда-то министров, кланяющиеся слуги... Возле одного из телепортов мелькнула даже супруга Ирэнтиля Аллирель с их восьмилетней малышкой Адирой. Невестка, коротко ему кивнув, потянула с любопытством вытаращившуюся на необычного дядю девочку к переходу: видимо, вела ребенка на занятия к воспитателям и не хотела опоздать.

Так, думая о всяких глупостях, совершенно незаметно для себя его высочество и оказался напротив входа в Дэаланово логово.

До недавнего времени магические затворы, вплавленные в двери этих комнат, беспрепятственно пропускали внутрь исключительно Дэалана и отца, а также каких-нибудь гипотетических гостей, которых проведет внутрь лично Дэл. К счастью, все его 'права доступа' после обмена телами перешли к Юле: чары, настраиваемые на кого-то персонально, ориентируются на кровь или магию, а не на богатый внутренний мир и личность объекта настройки. В противном случае их с Юлей игра в Дэалана не продлилась бы и недели. Бессчетное количество кодов, затворов и переходов, настроенных лично на главу Тайной Службы, были одной из причин, по которым королю так нужна была Юлина помощь. По подсчетам Нейрита, если братцу вдруг вздумается помереть окончательно, одни только двери, которые только он может открыть, будут аукаться Алису еще лет триста.

И в кои-то веки неизлечимая мнительность Ирэнтиля (отчего-то просыпающаяся лишь когда речь заходит о Дэалане) пошла делу на пользу: именно под его давлением отец когда-то затребовал у Дэла, а с ним и у остальных принцев, возможность управлять охранными чарами на их территории. Не то чтобы папа этим пользовался: 'У мальчиков должно быть личное пространство', — но когда припекло — поковырялся в ящиках стола, разыскал нужные амулеты и за три с половиной минуты организовал Лиссерилю свободный и неограниченный проход к его подопечной, обосновавшейся в комнатах брата.

Больше достойных аргументов против собственной кандидатуры на роль Юлиного помощника альбинос тогда придумать не сумел.

Хотя, надо признаться, участие в таком грандиозном обмане до сих пор его пугало и завораживало одновременно. Подумать только: он, менталист, не способный солгать даже для спасения собственной жизни, успешно дурит весь Алис! А умные, проницательные алиоры, высшие чины разведки, развешивают уши и ведутся на этот спектакль как малые дети, потому что совершенно точно знают, что рит Лиссериль просто не может их обмануть.

Он, впрочем, даже не пробовал: зачем рисковать жизнью и рассудком, пытаясь выдать ложь за правду, когда алиоры прекрасно обманут себя сами? Ну кто может, глядя на живого и настоящего Дэалана, чувствуя его магию, видя знакомые жесты и слыша голос, допустить мысль о подмене? А кто пойдет с таким бредом к Лиссерилю, рискуя неосторожными словами причинить вред особе королевской крови? Ведь всем известно, что болью в голове менталиста может отозваться не только чужая ложь, но и просто заблуждение.

Риль, впрочем, такие тонкости улавливал лишь от случая к случаю, но об этом кроме отца никто не знал. А всяческие небылицы о менталистах, заставляющие обывателей напридумывать себе невесть что, в изобилии ходили по Алису и до его рождения.

Поймав себя на том, что уже несколько минут как дурак стоит столбом перед закрытой дверью, Лиссериль усмехнулся: что ж, пора продолжать обман.

И, глубоко вдохнув, словно собирался нырять под воду, вошел в комнаты Дэалана.

В несколько шагов преодолев погруженную в полумрак гостиную, где едва угадывались очертания подсвеченной магически мебели, он отворил не запертую дверь в спальню... и застыл на пороге.

Как он и думал, Юля спала. Вот только отнюдь не спокойно.

Светильники традиционно мигали, словно им не хватало заряда: попеременно то разгорались чуть ли не до средней яркости, то практически полностью затухали. И в этом свете прекрасно было видно здоровенную кровать Дэалана, неопрятную кучу разворошенных одеял на ней, упавшую на пол подушку и лихорадочно мечущегося по постели мужчину. Он тяжело и прерывисто дышал и заметно вздрагивал, словно пытаясь вырваться из кошмара, или хотя бы выпутаться из захватившей ноги простыни. Кажется, даже что-то хрипло шептал, перекатывая всклокоченную голову по подушке, — Риль издалека точно не разобрал.

Быть свидетелем чужой слабости Лиссерилю еще никогда не доводилось, так что он порядком растерялся, не зная, что теперь делать. Разбудить? Уйти и сделать вид, что ничего не видел? Хотелось бы: это было совершенно не то зрелище, о котором он бы хотел помнить, и тем более кому-то рассказывать...

Наверное, если бы он был старше и умнее, то подумал бы головой и ни за что не пошел на поводу у эмоций: взрывная смесь оторопи, смущения и жалости — не то, чем должен руководствоваться пусть и третий, но наследник, принимая решения. Подавшись вперед, он негромко позвал:

— Юля?

О том, какую огромную, страшную глупость совершил, Риль догадался тотчас же, но, конечно, было уже поздно.

Услышав чужой голос, Дэалан замер, перестав даже дышать, и, коротко взрыкнув, широко отмахнулся от мнимой угрозы правой рукой, при этом так и не выпустив из левой судорожно зажатый в ней край одеяла, отчего едва не свалился с кровати. Жест был бы донельзя нелепым, если бы одновременно со взмахом с растопыренных пальцев не сорвалась и не понеслась в сторону Лиссериля стремительно растущая огненная дуга. Ревущая, ужасающая и неотвратимая, она молниеносно заполняла собой все видимое пространство, оставляя менталисту всего несколько мгновений на то, чтобы спастись.

В голове метнувшегося вон из комнаты Риля успела мелькнуть всего одна более-менее связная мысль: 'Щит? Какой к хренам щит против Дэалана?!', и додумывал он ее уже в гостиной — привалившись спиной к надежно отрезавшей его от пламени двери. В отличие от еще час назад наивно не желавшего носить керт альбиноса, дверь, как и все здесь, была защищена от повреждений, в том числе наносимых огнем. Поэтому о том, что за ужас творится сейчас в спальне, его высочеству оставалось догадываться, вслушиваясь в гудение позади и ощущая спиной нарастающую вибрацию.

Так, в тишине и ожидании, что магия Дэалана все-таки продавит защитные чары, прошла, наверное, минута. Или, может, меньше: младшему принцу, страшно боящемуся, что не запертая дверь распахнется, стоит ему только отойти хоть на шаг, перестав ее подпирать, это время показалось вечностью.

Напоследок декоративная замочная скважина, расположенная на уровне пояса, сердито выплюнула огненную струйку длиной с хороший стилет, заставив Риля спешно отдернуть руку и отстраненно порадоваться, что не прижался к скважине чем-нибудь более ценным и менее прытким.

А после все стихло, оставив менталиста слушать громкий стук собственного сердца, отдающегося в ушах, и мысленно благодарить отца и наставников за то, что его, неуклюжего бездаря, до десяти лет страдавшего проблемами с координацией движений, все-таки взялись учить хоть чему-то боевому. Пусть не всерьез, пусть только для того, чтобы третий наследник владел хотя бы азами — ведь полноценного воина вроде Ирэнтиля или сильного мага, как Дэалан, из него не получится никогда. Но без этих азов он сегодня имел бы все шансы превратиться в обгорелую головешку: скованное паникой сознание все-таки подсказало, где укрыться, а тело, с горем пополам выученное при опасности сначала прыгать, а потом думать, вовремя подсказанное воплотило.

Почувствовав, что колени вот-вот подогнутся, и он позорно сползет на пол, Риль постарался взять себя в руки. Это оказалось до смешного просто, хватило одного лишь осознания, что там, внутри, остался... осталась... в общем, что в огненной буре все это время находился живой алиор, за которого он, Риль, должен отвечать и присматривать.

С величайшей осторожностью менталист приоткрыл еще недавно служившую ему щитом дверь и заглянул в щель. Огня в комнате не было: даже камин, и тот не горел. Свет давали только вплавленные в потолок магические огни.

Решившись, он открыл дверь шире, чтобы видеть всю комнату, и опасливо шагнул внутрь.

Огонь не тронул ни стен, ни мебели, ни даже шкуры акриота, мирно лежащей на полу. А вот от темного керта, подготовленного Юлей на сегодня и вывешенного из шкафа на специальный крючок, осталась одна только вешалка, да темное пятно вокруг.

'Надо же, а, казалось бы, был защищен от всего на свете!..', — подумалось менталисту.

Сама причина переполоха уже пришла в себя, и Риль мгновенно устыдился того, что глазеет в такой момент по сторонам.

Великий Дэалан, страх и ужас врагов и друзей Алиса, одно лишь упоминание о котором портит аппетит и настроение всем, кто имел несчастье свести с ним близкое знакомство, едва изменившийся в лице, получив от собственного секретаря кинжал под ребро, сейчас сидел на собственной кровати, обхватив колени руками, глубоко дыша и мелко подрагивая, и широко распахнутыми глазами глядел прямо на Риля. Его темные волосы налипли на взмокший лоб и виски, а челюсти были плотно сжаты — возможно, чтобы не стучать зубами.

Нужно было что-то сказать, но на ум лезли всякие глупости, совершенно сейчас не пригодные.

— Ты в порядке? — наконец определившись, мягко спросил он, опасливо делая несколько шагов вперед — как будто пытался приблизиться к дикому зверю, или к маленькому ребенку с активированной и готовой к броску молнией.

Дэл не ответил, лишь обессиленно уткнулся лицом в колени, сжимаясь еще сильнее.

— А вот я — в порядке, — не меняя интонации, продолжил заговаривать ему зубы Лиссериль. — Ни единой царапины, представляешь? И комната цела. Только керт сожгло, но он ведь тебе не так уж и нравился, правда?

Встрепанная голова отрицательно качнулась из стороны в сторону, чем обрадовала Риля до невозможности: это ведь означало, что его слушают и понимают. И давало надежду, что продолжения фейерверка не последует.

— Так что, с тобой все хорошо? — снова спросил Риль, аккуратно присаживаясь на краешек кровати — беспроигрышный тактический маневр: с одной стороны он будет рядом, что может подействовать на мага успокаивающе, а с другой... в случае чего успеет нырнуть под кровать.

— Щит подними, дурак, — хриплым голосом, словно выталкивая из себя каждое слово, напряженно потребовал Дэл вместо ответа. — Еще бы в трусах одних пришел, герой... Видел же, что было.

— Но ведь больше этого не будет? — уточнил альбинос, обрадованный тем, что с ним пошли на контакт, и послушно установил защитные чары.

— Не знаю, — коротко прозвучало в ответ, — сильнее щит ставь!

— Сильнее я не умею, — развел руками выложившийся по полной Риль, постаравшись обезоруживающе улыбнуться — прием, который не дает отсечек только у отца. Но, в конце концов, должен же и он был хоть что-то унаследовать?

— Тогда хоть в одеяло завернись, — проворчал его... почти настоящий брат. Конечно же, только почти. Это не Дэл, как Рилю с перепугу показалось, а Юля. Испуганная женщина, а не боевой маг. И идея этой женщине в голову пришла очень даже неплохая.

Потянувшись за одеялом, он обратил внимание на то, как плавно и в то же время ритмично движется в такт дыханию обнаженная спина собеседницы: пока рит Лиссериль изволит ловить ворон, Юля приступила к упражнениям на концентрацию.

С одной стороны, это было слегка досадно: ведь по уму это он, старший и умный, должен был первым делом девочке о них напомнить, и только потом приставать с расспросами. А с другой стороны — они не на призы соревнуются, так что какая разница, кто первый сообразил? Лишь бы толк был...

И потянулось ожидание.

Юлины упражнения и обычно-то дело небыстрое, а уж сейчас, когда ее едва не трясет от пережитого — и подавно. Риль же сидел напротив, набросив на плечи одеяло, и наблюдал. Постепенно дыхание ее вошло в правильный ритм. Выпрямилась сгорбленная спина, разжались кулаки. Только напряженная складка между бровями никуда не делась.

Рит Лиссериль не привык подолгу общаться с кем-то кроме отца. Ну и может некоторых учителей. Поэтому первую неделю, оставаясь с Юлей-Дэаланом наедине, чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Наверное, будь Юля просто Юлей, все было бы проще. Но чья бы ни была внутри душа, а глаза видят все-таки тело. И даже прекрасно зная, что за тяжелым взглядом скрывается не грозный брат, а всего лишь юная девушка, Риль первую неделю откровенно избегал встречаться с ней глазами. Но потом с удивлением обнаружил, что привык.

До памятной встречи в малом телепортационном зале с этим своим братом менталист общался всего несколько десятков раз, очень коротко и по делу. Причем дело для Дэалана было не самым приятным: даже спустя шесть сотен лет алиоры ему не забыли и не простили тот злосчастный мятеж и теперь по поводу и без такового подвергали сомнению его преданность короне, слова, решения, методы и моральный облик. Жестче всех в этом направлении высказывался Ирэнтиль, но его, пожалуй, можно понять — он, как и отец, тот день пережить не должен был.

Собачиться таким образом министры могли долго, а время на то, чтобы отец всех принудительно помирил, было не всегда. Так что несколько раз он сдавался и приглашал Лиссериля.

В этот раз его высочеству удалось не упустить момент, когда Юля вернулась в суетный мир.

Резкий глубокий вдох, медленный выдох — и золотисто-карие глаза Дэалана, яркие, как у большинства алиоров, уставились прямо на него.

К своему тайному удовлетворению, Риль даже бровью не повел — действительно, привык.

Заговаривать, впрочем, девушка не торопилась. Вместо этого она вдруг совсем не по-Дэалановски выгнула бровь, словно спрашивая: 'Ты все еще здесь?'.

Здесь, куда же он денется? Не оставлять же ее... так.

— Расскажешь, что произошло? — негромко спросил Риль. Ходить вокруг да около и аккуратными намеками вытягивать из Юли правду у Лиссериля не было ни сил, ни желания: это утро и так выдалось чересчур насыщенным. А узнать причины внезапного светопредставления было нужно — хотя бы для того, чтобы постараться не допустить его повторения.

Девушка отвела взгляд и опять сникла.

— Кошмар приснился, — негромко поведала она то, что менталист знал и так, а затем, пошарив вокруг себя, притянула одну из оставшихся на кровати подушек, покрепче ее обняла, уткнувшись носом, и неподвижно уставилась куда-то в неведомые дали.

В комнате снова стало тихо: Юля думала о чем-то своем, а Лиссериль лихорадочно соображал, так ли ему нужны эти подробности, чтобы вытягивать их из нее прямо сейчас.

Однако в том, что узнать их надо, сомнений не было. Ведь если предотвратить Юлины срывы, даже зная их причину, иначе чем блокировкой практически невозможно, то для возвращения Юли домой, а настоящего Дэалана в Алис, может быть важна даже такая эфемерная мелочь, как странный сон. Да и любопытно Рилю было, если честно.

Но с другой стороны — возможно, Юле неприятно этот сон вспоминать. И кто знает, не повторится ли огненный смерч прямо сейчас, если ей вдруг снова сделается страшно?..

Дилемму его разрешила сама Юля.

— Там был огонь, Риль, — негромко, почти шепотом, поделилась она. — Очень, очень много огня.

— Во сне? — тоже понизил голос Риль.

— Да. Нас там трое, в каком-то то ли тоннеле, то ли узком каменном коридоре без окон — я не поняла. Сначала мы чего-то ждем, а потом вдруг появляется много-много огня. Горит пол, стены горят — чернеют, крошатся... Даже воздух — и тот горит! — лицо Дэалана исказилось болезненной гримасой. — А еще горят люди. Мы куда-то идем, я про себя считаю... а они выбегают навстречу, и... вот просто так: пых — и нету. Это страшно, Риль.

Голос у Дэалана поставленный, он привык говорить так, чтобы его слышали и понимали. Даже сейчас, на грани истерики, Юля не глотала слов и не делала нервных пауз, чем часто грешили дамы, с которыми менталисту доводилось профессионально беседовать. От этого кажущегося спокойствия рассказ почему-то казался еще более жутким.

А еще Рилю мельком подумалось, что если сейчас этот такой почти настоящий Дэалан разрыдается, он, рит Лиссериль, наверно тронется головой.

— А которые не сгорели, — между тем продолжает торопливо рассказывать она, — тех просто разрывает на месте, как пузыри. Ты не пускал пузыри? Хлоп! И только кровь во все стороны. И на меня тоже...

Оторвав, наконец, пустой взгляд от дальней стены, Юля оглядела свои руки и нервно обтерла их о подушку, как будто и правда вымазалась в крови, после чего очень серьезно посмотрела на него и спросила:

— Это ведь не сон, да?

Рилю очень бы хотелось солгать, что просто сон, но даже по такому сумбурному описанию он без труда опознал рейд боевых магов — мероприятие, которое Юля никогда в жизни не посещала и, хочется надеяться, никогда не посетит. Лиссериль о том, как воюют боевики, тоже имел представление сугубо теоретическое, хотя и весьма подробное: владеть холодным оружием его пока толком не обучали, и магия была единственным средством, которым третий наследник, случись что, может себя защитить. Так что наставники позаботились, чтобы он имел должное представление о разных ее сторонах.

А вот принц Дэалан в этих кровавых бойнях участвовал неоднократно — и как командир, отправляющий туда солдат, и как кирант, идущий в атаку лично...

— Я думаю, что не просто сон, — признал Лиссериль, в который раз с грустью задумавшись о глубоком философском понятии 'ложь во благо', иногда таком необходимом, но всегда недоступном.

— Это — то, для чего вам нужен Дэалан? — горько спросила Юля, которая, конечно, тоже все поняла: что удивительного в том, что ей, находящейся в теле Дэалана, снятся его сны? — Рушить и убивать?

— В том числе, — со всем доступным ему хладнокровием подтвердил Лиссериль. — И я, заметь, от тебя этого не скрывал.

Он бы, может, и умолчал о некоторых особо феерических страницах бурной биографии брата, да папа не велел.

— Верно, — признала девушка. — Ты говорил...

А теперь она не только услышала, но и увидела. И что она теперь будет делать? Упрется и откажется дальше изображать 'убийцу и разрушителя'? А что должен сделать он? Попытаться оправдать брата? Очень это непопулярное в Алисе занятие — оправдывать Дэла...

— Кто-то должен делать и это, Юля, — наконец смог подобрать слова для того, что думал, Риль. — Дэалан — наследник трона Алиса, и ему дана магия, какой нет ни у кого. Кто как не он должен убивать за Алис?

— Да. Именно что должен, — хмыкнула девчонка. — А ведь он терпеть не может эту работу, знаешь?

— В самом деле?

В ответ Юля лишь пожала плечами, видимо не желая уточнять, откуда она это во всех отношениях сенсационное утверждение взяла и насколько оно соответствует действительности.

Риль, впрочем, и так понял, что сказанное истинно. По крайней мере, для Юли. А уж что там себе думает Дэл, они все равно не узнают, пока он не вернется в Алис.

— Меня теперь заблокируют? — помолчав, негромко и подчеркнуто равнодушно спросила девушка. И по тону ее Риль не смог понять — боится она блокировки, или все еще надеется на нее.

— Нет, — подумав, ответил он. — Отец выразился однозначно — 'никакой блокировки'.

— Даже теперь? — приподняла бровь девушка.

— А что, собственно, 'теперь' изменилось? — ответил вопросом на вопрос его высочество. — Мы ведь с самого начала знали, что магические всплески будут и что они могут оказаться опасными. Да и не первый уже это случай, вспомни стену в кабинете. Ты хорошо держишься, Юля, отец этим доволен. Для того, чтобы он передумал и запечатал магию Дэалана, предвиденных нами неприятностей мало.

— Ясно, — сухо ответила она и завозилась, выпутываясь из простыни и выбираясь из кровати — осторожно, сперва на всякий случай проверив, держат ли ее ноги. — Я в ванную схожу, а то мокрая, как будто после марафона. А ты кофе не достанешь? Или лучше пожевать чего... Горазды же вы, мужики, насчет пожрать...

И, уже распахнув дверь в ванную комнату, она обернулась и добавила:

— Да, и Риль. Ты бы стучался, а? Очень полезная привычка, тебе понравится.

И закрыла за собой дверь, отсекая все возможные возражения.

Менталист, правда, спорить с ней и не думал. С кривой усмешкой потерев стрельнувший болью висок, подсказывающий, что привычка ему вряд ли понравится, Риль отправился добывать пищу для этого давно выросшего, но все равно невероятно проблемного организма.

Полоскалась она долго, менталист даже успел подумать, не утонула ли, но вламываться еще и туда с предложениями помощи остерегся даже в одеяле: не убьет так примет за идиота, и будет еще обиднее. Тем более он и так уже сегодня блеснул и интеллектом, и манерами...

К тому времени, когда Юля, на ходу вытирая полотенцем голову, наконец появилась в комнате, ожидавший ее завтрак был едва теплым, а две самые аппетитные булочки альбинос тайно съел в качестве моральной компенсации за пережитый стресс.

Даже не притормозив, девушка прошествовала к гостеприимно распахнутой двери в гостиную, где традиционно сервировались их трапезы, не забыв приглашающе махнуть рукой Рилю, которому не оставалось ничего, кроме как подняться с кровати, оставив на ней одеяло, и брести следом.

Девушка между тем с громким 'плюх' тяжело упала в одно из кресел. Как была — босиком, в одних 'ночных' штанах и с мокрым полотенцем на шее. Юля, до сего дня ни разу не высунувшаяся из спальни, не надев хотя бы рубашку.

Это показалось Рилю настолько неправильным, что он, присев напротив, первым делом осторожно осведомился:

— Ты переодеться не хочешь?

Девушка мельком оглядела себя, словно до этого момента и не задумывалась, как выглядит, страдальчески поморщилась и серьезно спросила:

— Тебя это смущает?

— Нет, конечно, — слегка опешил Лиссериль, не готовый к такому взгляду на ситуацию. — Чего я там не видел?

Смущалась обычно как раз Юля. Первое время, когда Риль приходил ее будить, девушка все норовила стыдливо натянуть одеяло до самой шеи, хотя прятать там было, понятное дело, нечего.

Риль веселился, Юля ворчала и кидалась в него подушками, и все были довольны. А со временем она освоилась в новом теле и так развлекать его по утрам, к сожалению, прекратила. Но и столь вопиющего безразличия его высочество за иномирянкой до сих пор не замечал.

— Тогда не хочу, — заключила она, откинув мокрую голову на спинку кресла. — Дома я, в конце концов, или не дома?

Риль был вынужден признать, что действительно дома. Ведь дом, как снисходительно разъяснил ему отец, это отнюдь не то абстрактное 'далёко', где девочка родилась, что-то там всю жизнь делала и кого-то любит, а всего лишь личная территория, где чувствуешь себя уверенно и безопасно. В Алисе такой территорией для Юлии Адамовой стали покои принца Дэалана: король рассудил, что раз она находится в его теле, то отчего ей не жить в его доме, насквозь прошитом магией хозяина? А если у него в комнатах есть какие-то личные вещи или тайны, не предназначенные для посторонних глаз, то Юли это не касаются: глубже, чем уже есть, она в его жизнь проникнуть уже просто не сможет, потому что дальше некуда.

В том, что отец прав, выбирая для Юли комнаты, Риль имел счастье наглядно удостовериться час назад — в любом другом помещении он бы, наверное, просто вспыхнул, как сухой камыш, и все.

— А раз дома, — между тем негромко и очень рассудительно продолжала девушка, — то хочу просидеть до обеда в пижаме и объесться шоколадом. Могу я хоть немного отдохнуть от Дэалана и его кошмарных кертов, в конце концов?

И, медленно стерев ладонью с груди накапавшую с челки воду, меланхолично добавила:

— Потом еще перед зеркалом станцую. Красивый мужик — надо пользоваться...

Дар исправно подсказал Лиссерилю, что Юля это не всерьез, но глаза алиор все равно вытаращил: во-первых, от неожиданности, во-вторых, от того, что Юле такое святотатство вообще могло прийти в голову. И в-третьих, если сегодня она и не в серьез, то завтра, глядишь, и станцует...

— Да не пугайся, я пошутила, — мрачно глядя куда-то сквозь менталиста, совсем не весело усмехнулась Юля, по всей видимости заметив, как трагически он переменился в лице. — Зачем мне это? Чтобы Дэалана в своих глазах унизить? Он мне пока ничего плохого не сделал, чтобы я так развлекалась. Или, может, ради эстетического наслаждения? Так тоже нет: твой брат, конечно, мужчина хоть куда, но сомневаюсь, что такое шоу меня порадует.

То, что Юля не держит на Дэалана зла за обрушившиеся на нее неприятности, было очень хорошей новостью, отца это непременно обрадует. Все-таки именно брат был виноват в том, что она оказалась по уши в его проблемах. Это он выбил Юлю из родного мира и тела, вырвал из привычной жизни, от родных, и заставил переместиться в Алис. Пусть случайно, пусть он сам пострадал не меньше... но девочке от этого не легче.

— А что порадует? — преувеличенно бодро поинтересовался Риль. Ему было неуютно рядом с такой апатичной Юлей и хотелось сделать что-нибудь, чтобы привести ее в чувства.

— А не знаю, — она пожала плечами, между делом скинув на пол сырое полотенце. — Но точно не танцующие мальчики.

Усилием воли Лиссериль поборол искушение спросить про танцующих девочек — вдруг да подойдут лучше? Несмотря на то, что 'половая' сторона обмена телами просто не могла не вызывать любопытство, задавать Юле такие вопросы его высочеству было очень неловко.

— И все же? — мягко не дал ей уйти от ответа Риль.

Девушка задумалась. Наверное, и сама понимала, что нужно как-то приходить в себя, потому что это не дело — сидеть до обеда в пижаме и рефлексировать.

— Расскажи что-нибудь, — наконец предложила она.

— Что?

— Хм. — Она снова задумалась, машинально поворошив влажные волосы на затылке. — О себе, например.

— Что тебе интересно? — стараясь, чтобы голос по-прежнему был участливым, а не обреченным, уточнил Риль, уже догадываясь, что Юля захочет послушать про дар менталиста или шион. Нет, секретом это все не было. Наоборот, каждая дворовая собака знала, что такое рит и как его узнать в толпе. Но его высочество очень сильно подозревал, что после этого рассказа их с Юлей милые посиделки закончатся. Или же превратятся в сухой и пресный обмен короткими фразами, как с остальными алиорами. А Рилю такого поворота совершенно не хотелось.

Но Юля, к его удивлению, заинтересовалась совсем не даром.

— Расскажи про свою мать, — ровным, негромким голосом Дэалана попросила она. — Ты почему-то ее пропустил, когда говорил о вашей семье. Она ведь была королевой?

— Почему тебе это интересно? — вырвалось у него прежде, чем голова успела подсказать языку, что сейчас не лучшее время для ответов вопросом на вопрос.

Но ему действительно хотелось знать: почему не дар? И откуда в такой момент в Юле взялся интерес к давно умершей женщине, которую она никогда не видела и не увидит?

Девушка задумалась. Брови Дэалана сдвинулись, а пальцы несколько раз нервно стукнули по подлокотникам кресла.

— Так просто не скажешь, — наконец изрекла она. — Потому что мы с тобой вместе почти круглосуточно, и мне интересно узнать про тебя немного больше. Потому что я видела твоего отца и заинтригована тем, какая женщина могла стать его женой. Потому что про твоих братьев я хоть что-то, да знаю, а про маму ничего...

И, сцепив руки в 'замок', добавила, проявляя тактичность:

— Но если тема тебе неприятна, то не будем об этом говорить, конечно.

Рассказывать кому-то о матери Лиссерилю еще не доводилось: все, с кем ему доводилось встречаться, и так ее историю знали. Да и, если честно, весь Алис тоже знал. Так что сказать точно, приятна ему предложенная тема, или нет, было сложно.

Пожалуй, с каким-нибудь случайным алиором, вроде повара, у которого он полчаса назад требовал ужин, Риль о маме беседовать бы не захотел. А вот с Юлей — почему бы и нет?..

— Тема как тема, — тряхнув головой, Риль постарался улыбнуться. — И да, мама была королевой Алиса и женой отца, пусть и недолго. Ее звали Дишта, родом она была из Хэссы. И, как и я, она была менталистом, или 'Слышащей Истину', как нас иногда называют.

— И такой же... белой? — наконец-то в голосе собеседницы Рилю послышался интерес. А значит, он делает все правильно и нужно продолжать.

— Как раз нет, — усмехнулся в ответ его высочество. — Мама была из того большинства Слышащих, что родились с обычной, ничем не выделяющейся внешностью. У нее были русые вьющиеся волосы, медная кожа и яркие бирюзовые глаза. И шион, конечно. Только она не любила его показывать всем подряд и прикрывала волосами.

Вспомнив эту маленькую деталь, он непроизвольно дотронулся до собственного 'блокатора'. Снять с волос заколку и спрятать его — дело не хитрое, хотя Лиссериль не мама и этим, конечно, не обманет даже круглого идиота. Вот только он этого 'украшения' не стеснялся и был доволен тем, что другие его видят. Иное было бы нечестно по отношению к отцу, который дорого заплатил за то, чтобы Риль этот шион получил.

— Это теперь называется 'ничем не выделяющаяся внешность'? — хмыкнув, уточнила Юля, насмешливо задрав бровь. — По-моему самая настоящая экзотика.

— Для Хэссы — вполне типичная, — пожал плечами его высочество. — Хотя в Алисе хэсситов действительно мало. Им с отцом это, впрочем, не помешало.

— Подожди, — перебила оживающая на глазах Юля. — Ты сказал, что твоя мама выглядела как 'большинство'. Значит, ты меньшинство, но ты не один. И часто вы такими рождаетесь?

Риль не сумел сдержать улыбку: именно этим ему и нравились беседы с Юлей. Она всегда внимательно его слушала, как прилежная ученица на уроке, делилась выводами и задавала вопросы. Именно такая беседа и нужна менталисту, чтобы нарабатывать навыки. Спокойная, не агрессивная, живая. В которой нет чистой лжи, но нет и абсолютной правды. Юля ошибается, обманывается, шутит, иронизирует... И менталист все увереннее улавливает эти нюансы.

— Часто. Почти половина Слышащих выглядит так же, как я. Наверное, нас даже можно перепутать... — Риль сделал паузу, припоминая виденных им 'коллег'. Они, правда, были взрослыми, а ему тогда только исполнилось четырнадцать... Но он действительно вырос похожим на них, а не на родителей. — Эти две особенности очень близки с точки зрения генетики: чувствительность ко лжи и специфическая, без лишних красок, внешность. Так что одно очень часто прилагается к другому. Хотя бывают, конечно, просто альбиносы. И просто менталисты, как моя мама.

— А как она оказалась в Алисе? Приехала из этой... — девушка запнулась, вспоминая название маленькой островной страны, скромно притулившейся в уголке карты, настолько далеко от Алиса, что тонущая в информации девочка даже не пыталась ее запомнить. — Хэссы?

— Она там никогда не жила.

— Это как?

— Нас не принято растить в семье, — сухо пояснил его высочество. — Есть община, куда отдают детей, у которых обнаружились... отклонения. Там они растут, воспитываются, живут и учатся.

— А...

— Я — исключение, — опередил ее вопрос Риль. — Мой отец — король, он может обеспечить условия для сколь угодно трудного ребенка. Другим так не везет. Так и мама с младенчества жила с менталистами. А потом захотела посмотреть мир и со временем оказалась в Алисе. Слышащие не так уж часто покидают свою территорию, да и мало их там — немногим больше полусотни, не считая маленьких детей. А способности наши ценятся высоко и спрос есть всегда. Так что маму срисовали еще у телепорта и едва ли не в день приезда пригласили судить какое-то сильно вонючее дело. Звали вежливо, так что она не отказалась. Потом было еще одно дело, и еще. И так до тех пор, пока она не оказалась во дворце, тоже ради какого-то дознания, естественно. Там они с отцом и познакомились. Что они друг в друге нашли — я не знаю, если тебе это интересно, можем спросить у отца. Но уже через полгода мама была королевой Алиса. А еще через два у них родился я.

— И... каково это? Иметь маму-менталиста? — склонила голову к плечу внимательно ловившая каждое слово девушка.

— Не хуже, чем любую другую, — улыбнулся Риль, припоминая свое детство. — А мама... Она была хорошей женщиной. Ей до всех было дело, все время хотелось сделать мир лучше, как-то помочь. Она пользовалась даром, разбирала какие-то споры день за днем, хотела, чтобы все было справедливо. А еще у нее было специфичное чувство юмора. Это ведь она меня так назвала.

Дэл-Юля вопросительно приподнял брови, показывая, что не понимает, в чем соль, и Лиссериль коротко пояснил:

— 'Риль' на языке Хэссы значит 'белый'.

Ответом ему был негромкий, но вполне искренний смех.

Интересно, Дэалан всегда так смеется, или это, как и многие проявившиеся в нем в последнее время привычки, Юлино нововведение?..

— Действительно, забавно, — улыбнувшись чуть шире обычного, признала девушка.

Да, забавно. А еще это — чистая правда, ведь он действительно белый.

Имя взрослого алиора давно принадлежит ему, срослось с ним. И менталист, называя это имя, не чувствует в нем фальши. Но если вдруг слабому Слышащему посчастливится стать родителем, он окажется перед дурацкой проблемой: безымянного малыша на руках придется звать так, чтобы слово достоверно его описывало.

Когда-нибудь, возможно, и его ребенка будут звать 'Рыжий', 'Большое Ухо', 'Спиногрызик' или что-нибудь в этом духе...

— А почему ты имя до 'Лис' не сокращаешь. По-моему звучит не хуже. У нас дома такой зверек живет хитрый. Тоже, кстати, бывает белым. — И, подумав еще, с ехидцей добавила: — И тоже подкрадывается незаметно.

— Если хочешь, можешь сокращать и так, — слегка смутившись, быстро ответил Лиссериль, которому не казалось существенным, первой частью имени его зовут, или второй. — Но отзывать ся не обещаю. Возвращаясь к матери — они с отцом прожили еще девятнадцать лет, после чего она умерла.

— А... что с ней случилось? — осторожно спросила девушка, с которой разом сползла мимолетная веселость. Даже жалко стало: воистину, редкое зрелище.

Риль мельком удивился тому, что в этом голосе все-таки можно услышать сочувствие.

— Она была человеком, Юля, — мягко пояснил он. — И ей было за сорок, когда я родился.

Но убила ее вовсе не старость, которая к магически одаренной Диште не пришла бы еще много лет, а то, что рано или поздно случается почти с каждым менталистом: не выдержала боли, которую несет с собой чужая ложь, и агонизирующий мозг, не способный больше сопротивляться, затопило кровью.

Но этого Юле сейчас знать не нужно.

Девушка притихла, делая какие-то выводы, а потом вдруг озадаченно нахмурилась:

— Постой-постой. Ты ведь говорил, что ты стопроцентный алиор. Еще тогда, в первый день, помнишь? А теперь вдруг оказывается, что твоя мама человек. Это как вообще?

Теперь настала очередь Лиссериля хмуриться: действительно, был такой разговор. Но неужели эта тема так ни разу больше и не поднималась? Чудеса.

— Я разве не объяснял? — на всякий случай уточнил рит.

Юля отрицательно качнула головой.

— Даю... — озадаченно протянул он, проводя пальцами по шиону — просто так, по привычке. — Видимо забылось, или случая не было. Так вот, не бывает алиоров-полукровок, Юля. И людей-полукровок тоже не бывает. От межрасового союза может родиться либо человек, либо алиор, причем чаще второе — наша кровь сильнее. От второго родителя можно унаследовать магию, внешность, дар вот, как я... Но как можно быть наполовину одним и наполовину другим?

— Понятия не имею, — признала девушка. — У нас от темнокожего и светлокожего родителей могут родиться смуглые дети, например. Метисы называются.

— Да, но что темнокожие, что светлокожие, все вы люди, — возразил Риль. — Внутри вы одинаковые, это генетика. А от кошки с собакой у вас в мире кто родится?

— Эм. По-моему никто, — неуверенно отозвалась Юля, явно разбирающаяся в таких тонкостях очень поверхностно. — Хотя даже если вдруг что-то и родится, то долго оно явно не протянет.

— Вот и ответ. Мир устроен так, что между кошками и собаками потомства быть не может, по крайней мере если им не помочь магией. А алиоры с людьми могут рожать детей. Но не уродцев, обреченных на гибель, а либо нормального алиора, либо нормального человека.

— Однако...

— А ты думала, — улыбнулся Риль и неожиданно даже для самого себя объявил: — теперь твоя очередь.

— На что? — подозрительно прищурилась Юля.

— Рассказывать интересные истории, конечно, — ответил он, привычно регулируя шион так, чтобы посильнее притупить чувствительность дара. Юлины 'интересные истории' хоть и были правдивы, но пестрели иносказаниями и преувеличениями, а менталист сейчас не был настроен на них отвлекаться.

— Ну, нет! — возмутилась девушка. — Мы так не договаривались.

— Неужели тебе жалко для меня историю? — постарался изобразить лицо пожалобнее Риль, которому и правда никаких историй никто не обещал.

— Хм. Да не жалко... — чуть растерявшись, пошла на попятный девушка. — А про что? Тоже про маму?

— Было бы интересно. Но если не хочешь — не нужно, — развел руками его высочество, возвращая ей недавнюю любезность. Ведь если Юле пришло в голову, что ему может быть неприятно говорить об умершей матери, то и она сама может страдать сходной проблемой.

— Да нет, ты прав. Тема как тема, — суховато отозвалась она, и Риль где-то на грани чувствительности уловил неясную фальшь. Что-то девушке все же не давало покоя. — С чего начать-то?..

— А просто начни. Вот ты, например, говорила, что твои родители были очень состоятельными людьми, — припомнил Риль то единственное, что о них знал. — Это как-то сказывалось на твоей жизни?

— Когда я родилась, они не были настолько состоятельными, — с невеселой усмешкой поведала она. — Хотя и не бедствовали, конечно. У моего деда по папе было свое дело, довольно крупное. Делал машины по зарубежной технологии, кажется. А папа был у него 'сынок директора' — всячески на подхвате. Со временем они помимо сборки машин начали делать к ним всякие фентифлюшки типа умной сигнализации, блокирующей двери с колесами, или напоминающей, что в салоне забыли собаку. В этом отделе у них работала мама, там они с отцом и познакомились.

— И поженились? — уточнил Риль, которому чьи-то романтические отношения были совершенно не интересны, но на фоне страшных слов 'машина', 'сигнализация', 'салон' и 'директор' показались меньшим из зол.

— Со временем — да, — подтвердила Юля, великодушно избавив его от подробностей сего знаменательного события. — А еще чуть позже умер дед, оставив дело папе. Так что когда я родилась, они с мамой были по уши в его расширении. Мама постоянно что-то кодила или вообще паяла, а папа даже не знаю, где и чем занимался, хотя теперь понятно, что всякими встречами-договорами с нужными людьми. Где-то кого-то подмазать, где-то что-то поглотить... Ну, ты понимаешь, я думаю.

Конечно, его высочество понимал. О том, откуда у кого берутся деньги, он был прекрасно осведомлен и в целом представлял себе, какие люди способны преумножать малое. Хотя пока ничего шокирующего Лиссериль, всегда прекрасно знавший, что у короля с королевой и кроме него полно дел, не услышал.

— Может, я потому и родилась, что они за делами о кондомах позабыли, — между тем вполголоса добавила Юля. — Но зато лет через десять у них был уже не какой-то хилый бизнес, а Корпорация. А их, между прочим, в мире всего четырнадцать. На радостях мама с папой притормозили свои прожекты и родили мне брата.

— И? Что-нибудь изменилось? — участливо поинтересовался Лиссериль, который, будучи в семье младшим ребенком, не очень хорошо представлял, как и что с их появлением происходит в жизни старших. Впрочем, говоря откровенно, вряд ли тысячелетние Дэалан и Ирэнтиль всерьез обратили внимание на его рождение. А вот на их взаимную нелюбовь такое знание могло бы и пролить хоть какой-то свет, ведь разница в пользу Ирэнтиля была всего лишь семнадцать лет.

— Да как тебе сказать, — как-то неохотно протянула Юля. — Поменялось, но я думаю не столько из-за брата, сколько из-за того что я подросла. Мама засела в декрет и стала сама со мной возиться. Раньше-то они ребенка либо бабушке сплавляли, либо с нянями оставляли.

— Так была еще и бабушка? — вкрадчиво уточнил Риль, начиная жалеть, что под рукой нет ллэкты с блокнотом.

— Да, по маме. Она меня постоянно к себе забирала, когда родителям некогда было. Она меня там в музыкальную школу водила... Потом, правда, меня оттуда украсть пытались, и бабушка вместо этого стала к нам домой приезжать. А ей самой мама квартиру купила в охраняемом доме.

— Эм... — Риль так сразу даже не смог сообразить, что на это можно сказать. Однако не скучно живут люди в соседнем мире, раз в таком возрасте могут подобными вещами похвастаться!

В Алисе редко кто отваживался похитить ребенка. Это преступление считалось куда более тяжким, чем даже убийство члена правящего рода. Родители могли рассчитывать на любую помощь, вплоть до личного участия в поисках Лиссериля, или любого другого менталиста, которых община для этого выделяла моментально, по первому требованию. Если же ребенка убивали... Казнь, ожидавшая преступников, была по-настоящему страшной.

Даже если родителям угрожали жизнью их детей, заставляя молчать, а получив свое убивали тех и других — менталисты высокого уровня вытягивали Истину буквально из ничего, находили виноватых и передавали их Карающему Крылу.

— Ничего не помню, знаю только, что было такое, — по-своему поняв его реакцию, поспешила откреститься от подробного рассказа о своих приключениях Юля.

— Понятно. Так что твоя мама делала в дек-ре... Что это, кстати?..

— Декрет? Это такой специальный отпуск по беременности. Когда мама не работает, а сидит с маленьким ребенком, пока он немного не подрастет. А на работе за ней вроде как остается место. В случае моей мамы это, конечно, просто слово такое: она хозяйка Корпорации, как-никак, ее место никуда не делось бы. Хотела — ходила на работу, хотела — дома сидела. А вот простым рабочим это сильно помогает, — охотно разъяснила девушка. — А что делала... Мама вообще была дамой с вот таким шилом в одном месте. И сидеть спокойно ей было скучно. Вот и решила, что меня надо срочно учить какому-нибудь полезному семье делу. Сама она технарем была, лично основные новинки 'Аврелии' проектировала, вот и решила, что мне тоже без этого в жизни не обойтись. Так что меня привозили из школы, сажали за стол — и мама начинала мне под нос всякие платы со схемами совать.

— Платы?..

— Ой. Это такие пластинки внутри устройств, на которых всякие более мелкие штучки держатся... Модули там... еще что-то, — Юля нервно прикусила губу и констатировала: — В общем, сам видишь, как и чему я у мамы научилась. Еще она меня к программированию пыталась приобщить, но тоже не пошло.

Риль хотел было спросить и про программирование, но потом передумал — вдруг Юлю смущает, что эти знания ей так и не покорились? Сам он не очень любил обсуждать с кем-то свои провалы в фехтовании.

— В общем, через пару лет мама поняла, что со мной каши не сваришь. Но зато активизировался папа, которому подумалось, что из меня получится хороший управленец, раз уж технарь не вышел.

В целом направление родительской мысли Риль понимал. Девочке было около двенадцати лет, что по меркам немного отстающих от людей алиоров значит примерно шестнадцать. Грамота уже освоена, глупые детские вопросы позади... самое время браться за образование всерьез.

— Управленец из тебя тоже не вышел? — понимающе спросил менталист, который уже знал, что в конечном итоге девушка выучилась на языковеда.

— Как раз вышел, но не совсем так, как все думали, — грустно усмехнулась она, усаживаясь удобнее и пытаясь одной рукой пригладить волосы на затылке. Безуспешно, потому что они уже успели высохнуть. — Нда, красив я сейчас, наверно, сказочно... Ну да ладно, ты же никому не расскажешь?

Риль отрицательно помотал головой, и Юля продолжила рассказ:

— Папа у меня был мужчина серьезный, если за что-то брался, то крепко. Так что я моментально оказалась в жутко дорогой специализированной школе. Я и раньше, конечно, не в бесплатной училась, но эта была с экономическим уклоном. Появились репетиторы: языки, риторика... всякое такое. Папа даже в 'Аврелию' меня одно время таскал, посмотреть что там как. Но из этого всего тоже вышел пшик.

— Неужели не справилась? — скептически поднял бровь Лиссериль, свято уверенный, что с какой-то там школой девушка, уже несколько недель успешно изображавшая Дэалана, не справиться просто не могла, сколько бы там лет ей не было.

— Почему? Нормально вроде все шло... Просто потом я выросла. Вернее доросла до подросткового возраста. И объяснила папе с мамой свое видение мира, чем их до глубины души шокировала. Мне эта их 'Аврелия' настолько поперек горла была, что я даже думать не хотела какие-нибудь дела с ней иметь. Разругались мы тогда вдребезги, я даже к бабушке жить переехала. Но потом родители вроде поостыли, решили, видимо, что мне надо перебеситься. Тем более у них там пятилетний Костик системные блоки как кубики собирал-разбирал маме на радость. Не до моих закидонов стало, одним словом.

— А дальше что? — подбодрил ее Лиссериль, почувствовав, что энтузиазм сказительницы иссякает на глазах.

— Дальше? Дальше умерла бабушка и оставила мне квартиру. Не ту, которая с охраной, а ту, из которой меня крали. А та, большая, вроде дяде с тетей ушла — есть у нас с Костиком и такие. Я тут же от мамы с папой и съехала, благо держать никто не стал: то ли решили, что толку с меня все равно не будет, то ли признали, наконец, что моя жизнь это мое дело. Скорее первое, честно говоря. Папа, конечно, какую-то охрану организовал на всякий пожарный, да деньги мне перечислял... Которые я тут же и спускала на все подряд. Клубы, компании всякие разные, алкоголь, пару раз травка... У нас, знаешь ли, имея деньги, можно много всякого на свою голову найти. А деньги у меня водились — бороться со мной у папы не вышло, и он посчитал, что пусть лучше я буду мотать много на дорогие клубы, чем хлестать не пойми что по подвалам и подворотням. Парни разные были, как без этого...

— В пятнадцать лет? — на всякий случай переспросил его высочество, стараясь держать рот закрытым, а глаза хотя бы не очень выпученными.

— Примерно, — скользнув по нему понимающим взглядом, подтвердила Юля. — Хотя скорее шестнадцать-семнадцать. Начала-то я с парней и клубов, а остальное уж само потом приложилось. Маму с папой эти мои загулы, понятно, не радовали, а способы не терять меня из виду у них были. Но они вроде не лезли: школу я кое-как закончила, даже без троек, и поступила в университет, на иняз. Сама поступила, бесплатно, в государственный. Безо всяких там мамы-папы-'Аврелии'.

— И как они к этому отнеслись? — поинтересовался Риль, отчаявшись так сразу утрясти в голове новые знания.

— Без восторга, — невесело улыбнулась Юля. — Но через месяц-другой смирились. Решили, что раз я стремлюсь хоть куда-то, то это хороший знак. Папа даже одно время горел идеей меня с моими языками в какое-нибудь посольство пристроить, но я его быстро обломала. Хотя до сих пор думаю, что столько экономики нам на инязе давали не ради практики, а потому что папа на кого-то надавил.

Лиссериль бы не удивился, если так оно и было: судя по услышанной им истории, просто так сдаваться Юлины родственники не привыкли.

— Потом мне восемнадцать стукнуло — это у нас совершеннолетие, — продолжала девушка, глядя куда-то сквозь Риля. — Мама с папой мне машину подарили... Как раз 'травкой' я это все и отметила, на чем и попалась. Скандал был жуткий. Папа наконец-то додумался отлучить непутевую дочь от довольствия, хотя не знаю, надолго ли его решительности хватило бы — теперь уже не проверишь. Я, понятно, кричала и ругалась, отстаивала свое суверенное право травиться чем хочу. Наговорила им всяких гадостей и дверью хлопнула так, что штукатурка посыпалась.

Юля замолчала, и Риль было решил, что на этом история кончится. Что было бы очень досадно: слушать о чужой жизни в чужом мире оказалось невероятно интересно. А уж то, что это жизнь сидящей напротив Юли, а не каких-то неясных алиоров, биографии которых ему когда-то давали читать, делало историю по-настоящему завораживающей. Даже легкое покалывание в висках, говорившее о том, что Юля что-то опускает и где-то заблуждается, он едва замечал.

— И как же ты справлялась? — жадно спросил он, желая дослушать историю до конца, а не прерываться на таком интригующем моменте.

— Нормально справлялась, — пожала плечами Юля. — Теряться не стала и прямо в университете нашла себе подработку переводчиком. Суммы, конечно, получала совсем не те, к каким привыкла, но жила неплохо — на еду, жилье и бензин хватало, а от шмоток у меня и так шкафы ломились. Парни, правда, сразу куда-то испарились, да и вообще друзей поубавилось. Но это как раз шоком не было — я этим ребятам и раньше цену знала... В общем, правильно папа сделал. Ходила я себе на лекции, работала, иногда с оставшимися друзьями встречалась... Как все жила, будто и нет этой 'Аврелии'. Пока мне не позвонили и не позвали на опознание.

Что такое 'опознание' и зачем его проводят, его высочеству объяснять было не нужно — не совсем дубоголовый, догадался. Хотел было прервать ее историю, опасаясь, что Юля снова не справится с эмоциями и упустит магию из-под контроля, но не успел.

— Они в аварию попали, — сухим, прохладным тоном, тем самым, который Риль так хорошо запомнил из своих давних встреч с Дэаланом, продолжила рассказ она. — Какой-то урод под синькой в них влетел почти в упор. А дождь шел, осень... закрутились, проломили отбойник и полетели с эстакады. Машина крепкая была, серьезная, да еще упала вроде удачно... пристегнулись бы — может, и иначе все бы вышло. Но не вышло. Второго водителя потом, конечно, нашли, судили. Но я даже не узнавала, чем там все кончилось: посадили, отпустили, оштрафовали — какая разница?..

Лиссериль коротко кивнул, полностью с ней соглашаясь. Что конкретно произошло среди 'отбойников', 'машин' и 'эстакад' он представлял себе нечетко, но печальный итог и решающая роль 'урода под синькой' в этой трагедии сомнений не вызывали. Однако, в самом деле, какая разница, что станет с убийцей, если близких уже не вернуть? Тем более есть закон, есть Истина, наконец. Зачем мучить себя ненавистью, если преступника и без тебя покарают?..

В Алисе, впрочем, мало кто согласился бы с такой точкой зрения, даже отец. Все алиоры, которых знал Риль, гарантированно предпочли бы отомстить собственноручно и, несомненно, весьма кроваво. А некоторым даже доводилось это проделывать.

На своей правоте его высочество не настаивал: такие глубоко личные вопросы каждый решал для себя сам, и мнение менталиста на сей счет имело не больше веса, чем чье угодно еще.

— А дальше что было? — спросил он, показывая тем самым, что внимательно слушает. Юля была из тех рассказчиков, которым нужно время от времени напоминать о себе: иначе решит, что тебе не интересно, и замолчит. А Рилю как раз было очень интересно. И про другой мир, такой настоящий, но настолько непохожий на этот, что истории о нем его высочеству казались волшебными сказками, отчего-то не причиняющими дискомфорта, и про девушку Юлю, которая в нем жила, а теперь удивительным образом оказалась рядом с ним.

— Дальше? Дальше похороны, наследство, опека, Костик, 'Аврелия'... — лаконично перечислила она, явно не желая останавливаться на каждом пункте подробно. — Это уже к маме с папой мало относится.

А потом, выдержав небольшую нервную паузу, посвященную нервному постукиванию пальцев по подлокотнику, уже совсем другим — живым — тоном добавила:

— Ты только не думай, что я с родителями так все время и цапалась без перерывов на рекламу, ладно?

Риль, который, честно говоря, именно так и подумал, с интересом приподнял брови, предлагая Юле рассказать подробнее.

— Нормально мы жили, — с невеселой усмешкой заверила она. — Ссорились, мирились... Но все равно семьей были, понимаешь? К ним я ходила плакаться на неудачных парней и проваленные зачеты. С ними обсуждала, какой хочу ремонт в квартире. Они следили за тем, где я, с кем и не случилось ли со мной чего. Они у меня были, они меня по-своему, но любили, и я всегда это знала. Я могла что угодно городить, но они бы все равно меня не бросили, хотя вряд ли бы и одобрили. А если они где-то не додавали внимания, то откупались подарками. Знаешь, все девочки только хотят быть маленькой принцессой, а я, можно сказать, ею и была. Не как вы здесь, конечно: у нас титулов просто нет. Но чем-то было похоже. У меня в детстве было все, о чем хватало фантазии попросить: праздники, игрушки, аттракционы, даже личный водитель. Да и позже мне мало в чем отказывали... У меня были хорошие родители, Риль. Но вот того, что они так рано и глупо умерли, я им еще долго не прощу.

Вот теперь Лиссериль действительно понял. 'Так рано и глупо' — именно эти слова многие месяцы бились в его собственной голове после гибели Дишты.

Неожиданно к пришло сочувствое к неизвестному мальчишке — Юлиному брату. У него, Риля, остались отец и братья. И по сути жизнь его почти не поменялась. А у того мальчика осталась только сестра. Которую ныне заменил один из самых сложных алиоров из всех, кого Рилю доводилось встречать...

...К завтраку этим вечером собеседники так и не притронулись.

Глава 6

Утро следующего дня для Дэалана началось с будильника, завопившего над самым его ухом 'Show must go on!'.

Резко сев на кровати, он еще некоторое время тупо таращился в стенку напротив, пытаясь сообразить, на каком свете находится. А сообразив, коротко ругнулся, повалился обратно на подушку и с головой укрылся одеялом.

Будильник не унимался.

Спешить алиору было некуда, но это не помешало ему с помощью крутящего пальцем у виска Костика переставить Юлин сигнал с половины одиннадцатого на раннее утро. Что ж, вот оно и настало.

Прослушав композицию дважды, он все-таки нашарил на тумбочке мобильный телефон, в который и был встроен будильник, и заставил его замолчать до завтра.

Чувствовал себя его высочество как после контузии: тяжелые веки было невыносимо трудно держать поднятыми, в голове ворочалась какая-то бессвязная каша с претензией на глубокие думы, а расслабленное тело совершенно не желало вылезать из-под уютного одеяла в жестокий мир.

Было очевидно, что привычных алиору шести часов сна его новому телу катастрофически не достаточно.

Но вместо того, чтобы плотнее завернуться в одеяло и отключиться до весны, Дэалан с достойным лучшего применения упорством воздвигся над кроватью и побрел в ванную — на сегодняшний день у него были запланированы дела, и тянуть с ними он намерен не был.

Приведя себя в относительный порядок и переодевшись в Юлины домашние брючки с футболкой, он переместился на кухню, где, тщательно сверяясь с инструкцией, взялся за приготовление кофе. Вообще-то этот сакральный процесс Дэалан предпочитал аккуратно спихивать на Костика, но встретившийся ему в коридоре полностью одетый мальчишка уже куда-то упорхнул, послав на прощание воздушный поцелуй и пожелание 'не шалить'.

Давиться на удивление противным пакетированным 'чаем' он желания не испытывал, так что пришлось все делать самому.

С первого раза кофеварка киранту не покорилась: под двойную порцию он подсунул чашку, едва вмещавшую порцию одинарную, в результате чего обжег пальцы и залил все вокруг себя кофе. Безусловно, это его взбодрило, так что можно было считать, что желаемый результат достигнут, хотя и не совсем традиционными путями.

Однако легко сдаваться его высочество Дэалан не привык и, машинально посасывая прижженную сильнее всего костяшку, двинулся на штурм повторно.

Еще раз прочтя инструкцию и промокнув кофейную лужу бумажными полотенцами, он извлек из серванта подходящую по размеру емкость — с сердечком, надписью 'Юля' и рисованным зайчиком (подарок Иры, не иначе). А еще через несколько минут, довольный собой, поставил на стол возле неспешно активирующего систему ноутбука дымящуюся кружку.

Вчера за ужином, рассказывая о Корпорации, Константин вряд ли полностью себе представлял, насколько облегчает своему случайному гостю существование, иначе бы наверняка промолчал из вредности. Еще в первые дни своего здесь пребывания, только начиная исследовать 'Сеть', его высочество понял, что о ком попало там не пишут. Политики, актеры, преступники, банкиры, скандалисты — всего этого на новостных страницах было полно. Но ведь владелица корпорации 'Аврелия' это не кто попало, верно?

Проверить свои догадки, как следует покопавшись в поисковиках, Дэалан собирался прямо вечером, но не смог в силу непреодолимых обстоятельств: возвратившись в опустевшем к ночи метро в Юлину с Костиком квартиру, он, едва сумев переодеться и доползти до подушки, провалился в сон.

Теперь же курсор терпеливо мигал в начале 'волшебной строки', ожидая, пока алиор сформулирует свой вопрос, а рядом с компьютером лежала толстый блокнот для заметок.

Его высочество медлил. 'Спросить' ему хотелось многое, и решить, с чего правильнее начать, было непросто. Отстучав карандашным ластиком по краю откинутой крышки ноутбука какую-то воинственную мелодию, он было попытался составить список, но, перечеркнув в блокноте пятый кряду 'запрос', в этой затее разочаровался.

Наконец, отхлебнув кофе, Дэалан без затей набрал в строке 'Юлия Адамова'.

Поисковая система послушно выстроила перед ним список соответствий. Ощутимый такой список, серьезный — больше чем из тысячи результатов. Статьи, фотографии, несколько обсуждений, десяток записей телепрограмм... И едва ли не отовсюду на него глядит лицо которое он вот уже неделю встречает в зеркале.

Да, она не 'кто попало'.

Эта девочка — единственный владелец корпорации 'Аврелия', одной из крупнейших в этой стране, да и в мире, похоже, далеко не последней. Пока единственный, а потом подрастет и ее брат.

Статьи мелькали перед глазами, новые факты и имена занимали свое место в блокноте, но цельной картины из них не складывалось: сведения были однобокими, повторяли друг друга и, насколько Дэалан разбирался в информации, как минимум треть из них просто обязана была оказаться пустыми сплетнями.

Большая часть заголовков была посвящена гибели основателей корпорации.

Дэалан сверился с календарем в нижнем углу экрана. Четыре с половиной года назад, осенью.

Их звали Елена и Анатолий Адамовы, и некролог им не посвятили только самые ленивые. О них отзывались как о талантливых, щедрых, искренних и душевных людях, 'которым бы еще жить и жить'. Партнеры утирали скупую слезу и хвалили их деловую хватку, конкуренты делали возвышенно-печальные лица и сокрушались о том, что суровый бизнес поставил их по разные стороны баррикад с такими замечательными людьми. Не нужно быть менталистом, чтобы меж этих строк прочесть лицемерие.

Тут же приводились длинные списки благотворительных акций, спонсированных четой, со смаком перечислялись введенные ими технические новшества и публиковались слезливые благодарственные письма от облагодетельствованных нуждающихся.

Протяжно страдали возле заваленного вянущими цветами временного надгробия друзья, хлюпали носами перед камерой дальние родственники... Вот только Юля отчего-то не сказала журналистам ни слова.

Дочь Адамовых в некрологах упоминалась вскользь, именуемая то наследницей, то сонаследницей, то и вовсе обделенной наследством... А вот Константин присутствовал больше чем в половине статей, и, хотя об этом не писали прямо, по всему выходило, что во время аварии ребенок находился в машине вместе с родителями.

Выведя на странице блокнота очередную только ему понятную схему, Дэалан неожиданно поймал себя на том, что остервенело трет отвратительно режущие глаза. Да и голова была какая-то тяжелая, словно после долгой работы. Переведя взгляд на индикатор времени, он с удивлением понял, что прошло уже почти шесть часов.

Алиор уже знал, что при пользовании компьютером следует делать перерывы, но наивно полагал, что пары предпринятых им вылазок на кухню за кофе для отдыха было достаточно.

Ошибался. И в наказание слабый человеческий организм поднял бунт, требуя к себе снисхождения.

И Дэалану ничего не оставалось, кроме как сдаться и признать, что ему действительно нужно отвлечься: что толку работать, когда ватная голова так и норовит стукнуться о клавиатуру?..

Аккуратно свернув окна браузера и в который раз за сегодня полюбовавшись довольно приятным лесным пейзажем на 'рабочем столе', он, чуть поразмыслив, уверенно перевел курсор на правую верхнюю 'папку' с подписью 'Для настроения'.

В том, что местные жители уделяют массу внимания своим электронным устройствам, сомнений у его высочества давно не осталось, и для того, чтобы это понять, не требовалось лазить по энциклопедиям, достаточно было простой наблюдательности. Почти все пассажиры метро ехали, уткнувшись носами в телефоны, так же вели себя и одинокие посетители вчерашнего ресторана, только чаще при них были ноутбуки. Магазины обслуживали покупателей с помощью компьютеризированных касс, пропускная система 'Аврелии' была электронной, да и само здание, похоже, было набито техникой по самую крышу. Да зачем далеко идти? Юлина с Костиком квартира тоже была завалена всевозможными устройствами.

Осудить людей Дэалану было не за что: такой подход действительно был удобным и рациональным. Ну не мечта ли это: собрать все нужное в одной маленькой коробочке?

Алиоры всю информацию, от корреспонденции до секретных данных, все еще доверяли бумаге. Надежной, прекрасно защищенной магически от любой порчи... громозкой, не терпящей исправлений и имеющей свойство теряться среди другой бумаги, как над ней ни колдуй.

Его высочество досадливо поморщился, вспомнив картотечные шкафы Тайной Службы с сотнями набитых листками и папками ящиков. Мрак и средневековье, лучше не скажешь...

Чем бы ни было это 'отсталое средневековье', которое по случаю и без поминал Костик.

Он, кстати, на своем компьютере хранил в похожей папке 'Шняга' всякую личную дребедень типа музыкальных роликов, игровых логов, загрузочных файлов, 'ржачных гифок' и прочих странных вещей, которые Дэалан по именам не запомнил. А что же хранит у себя Юля?

В отличие от Костиковой виртуальной помойки, здесь царил порядок. В папке обнаружился десяток других папок с красноречивыми заголовками, которые в свою очередь тоже что-то да содержали.

Его высочество, не растерявшись, решил поочередно сунуть нос во все.

Вопросы неприкосновенности чужой личной жизни его не волновали вовсе: он слишком долго занимался безопасностью Алиса, чтобы обращать внимание на чьи-то там тонкие чувства. И слишком нуждался в любых знаниях о Юле. Да и любопытно было, что скрывать...

В самом начале ревизии им были обнаружены несколько десятков кулинарных рецептов, из которых Дэалан наконец узнал, что же это за 'борщ', о котором так жалобно вздыхает Костик, утирая скупую слезу. За рецептами обнаружился на треть переведенный Юлей роман исключительно сопливой тематики, судя по прочитанным трем страницам.

Следующей оказалась папка с массой фотографий, и их алиор разглядывал долго и внимательно. Преимущественно на них изображались какие-то незнакомцы: веселящиеся, работающие, за едой, в автомобилях... В самых разных видах и ракурсах.

Странная у них здесь мода — фотографироваться как ни попадя и где попало. Впрочем в его родном Алисе, чтобы запечатлеть алиора, пока не придумали ничего прогрессивнее портрета, так что не Дэалану было этих детей прогресса критиковать.

Несколько раз он заметил на снимках секретаршу Иру. Периодически появлялся Константин, и, бывало, среди веселящихся людей мелькала сама Юля. Неизменно в ярком макияже и часто в неудобной, а временами и откровенной одежде. Она старательно следовала местной моде перекрашивать волосы: листая фотографии, Дэл увидел Юлю и блондинкой, и шатенкой, и ярко-рыжей, и черноволосой и даже двухцветной.

Закончив с фотографиями, его высочество двинулся дальше, запустил несколько видеороликов... да так и завис, словно под чужой телекинез угодил. Потому что в очередной записи находилось что-то совсем уж несусветное: какие-то рисованные звери непонятной породы, причем движущиеся, говорящие и даже поющие.

Дэалан внимательнейше отсмотрел ролик едва ли не десяток раз, но так и не понял, нормальные люди его делали, или наркоманы под чем-нибудь психотропным. А если нормальные, то не для наркоманов ли?.. То, что Юля такое хранит и смотрит, поневоле вызвало некоторые опасения.

Здесь, увы, знакомство с Юлиными личными архивами пришлось прервать. Глаза жгло все сильнее, и в светлую голову алиора наконец-то закралась шальная мысль, что под 'перерывами при работе с компьютером' следовало понимать не просто смену деятельности за этим же самым компьютером, а полное отсутствие светящегося экрана напротив.

С силой проведя пальцами по бровям, словно это могло бы чем-то помочь перетруженным глазам, его высочество аккуратно прикрыл крышку ноутбука и искательно оглядел комнату: без дела сидеть не хотелось, а значит, надо было что-нибудь придумать. Взгляд его остановился на книжном шкафу: при всем уважении к шкафу платяному, дивану, стереосистеме и телевизору, книги Дэлу были и понятнее, и интереснее.

Аккуратно двигая статуэтки, фотографии в рамочках, фенечки, перышки и прочие штучки, в изобилии расставленные по полкам, он углубился в изучение их содержимого. Учебники, словари, внезапно какой-то местный закон, — судя по состоянию мягкого переплета — ни разу не читанный, — художественная литература на трех языках... В популярных здесь жанрах его высочество ничего не смыслил, но по откровенным обложкам уверенно опознал пару любовных романов.

Сидя на мягком ковре и неторопливо листая обнаруженную там же толстенную 'Иллюстрированную энциклопедию мировой живописи', он неожиданно поймал себя на том, что напевает песенку безумных животных, после чего в раздражении захлопнул и рот, и энциклопедию.

А упихивая ее обратно на полку, заметил на корешках книжного ряда лежащий боком пухлый томик с подписью 'Семейный фотоальбом'. Не задумываясь ни на секунду, его высочество сунулся и туда, но очень быстро об этом пожалел. Альбом действительно был семейным и пестрел изображениями малолетней Юли, такой же натуральной шатенки, как ее брат сейчас. Самого Константина — преимущественно либо с родителями, либо с игрушками, либо с какой-нибудь раскуроченной электроникой. Анатолий и Елена Адамовы здесь были совсем не похожи на те официальные фото, что он встречал в некрологах — они развлекались, играли с детьми, что-то готовили, позировали на фоне каких-то памятников и табличек... Одним словом, жили. Почти по-настоящему, не то что парадные портреты далеких предков в семейной галерее.

Были тут и еще какие-то люди, некоторых Дэл уже сегодня, кажется, видел — 'безутешные друзья', тогда еще тискавшие детей или стоящие рядом с их родителями.

Альбом он закрыл, так и не долистав до конца: что ему толку знать о том, что Юлина семья, пока была, была крепкой?.. Вот если бы возле снимков были какие-нибудь информативные комментарии — тогда их имело бы смысл изучить как следует.

Проведя пальцами по стоящим в ряд книгам, алиор хотел выбрать себе что-нибудь на вечер, но донесшийся из прихожей шум входной двери заставил его отдернуть руку.

Лишь напоследок, пока Костик копошился у входной двери, стягивая с себя уличную обувь и куртку, Дэл прихватил с полки невзрачную красную брошюрку. С интересом открыл и, второй раз за день, натурально обомлел. Даже на бодрое приветствие ворвавшегося в комнату подростка не отреагировал.

— Эй, ты там чего, домой улетел? — вопросил Костик, так и не дождавшись от Дэалана ответа. А затем, подойдя поближе, помахал перед его лицом ладонью. Снова не увидев результата, мальчишка наконец заглянул алиору через плечо и тут же сделал понимающее лицо: — А-а-а... Паспорт нашел. Нда. Юлька говорит, что на фотке похожа на жалобного ежа на унитазе, который просит политическое убежеще. И уже года три эту жуть потерять никак не может, а?.. Ты выдохни, успокойся, водички попей... А лучше брось каку.

— Да, — только и выдохнул его высочество, старательно закрывая книжицу и упихивая в тот самый дальний угол, откуда извлек.

— Ну чего, как ты тут, не скучаешь? — жизнерадостно поинтересовался Костик, едва ли не с разбегу плюхнувшись на диван. — Книжечки почитываешь?

— Работаю с информацией, — поправил его Дэалан, закрывая дверцы книжного шкафа и, наконец, оборачиваясь к парнишке.

— Уууу. Круто, — изобразил уважение Костик. — И как? Много уже наработал?

— Достаточно, — сухо отозвался его высочество, потирая глаза. — Про вашу семью в Сети достаточно много информации.

— Опа, — картинно округлил глаза подросток с таким видом, словно только что поймал Дэалана за кражей столовых приборов. — Ты что ли по сайтикам сплетенки слизывал? И как, чего пишут? Секс, наркотики, рок-н-ролл и мы с Юлей среди них как две ромашки торчим?

Его высочество поморщился. Да, писали и такое. Сколько он помнил, народу была интересна личная жизнь власть имущих и, не зная ее подробностей, народ не стеснялся их дофантазировать. В Алисе не было Сети, где любая обезьяна, обученная грамоте, могла беспрепятственно и бесконтрольно излить душу, и такие небылицы передавались из уст в уста. Бороться с этим бесполезно — Дэл пробовал. Но и всерьез верили в такие сказки лишь самые недалекие из алиоров.

Дэл провел в этом мире, погруженный в жизнь Юли и ее брата, чуть больше недели. Не так уж и долго, кто спорит. Но достаточно, чтобы составить о них определенное мнение: легкомысленная, но не глупая девчонка и малолетка, помешанный на игрушках. Обычные ребята, каких полно в обоих мирах. И своему мнению глава Тайной Службы Алиса привык доверять больше, чем сплетникам.

— Мальчик, — устало ответил Дэалан, присаживаясь на диван рядом с ним, — меня интересовали факты, возможно непроверенные. В худшем случае — аргументированные догадки. Но никак не больные фантазии творчески не реализованных жителей вашего сумасшедшего мира.

— Эк ты завернул, — восхитился Костик, — прям пробрало. Только кто тебе сказал, что это фантазии? Может, мы тут с Юлькой раз в неделю оргии проводим?

— Я здесь уже больше недели, но ни одной не заметил, — мягко напомнил Дэалан.

— А это я чтобы тебя не травмировать перерыв сделал, — не сдавался мальчишка.

— Ценю твое благородство, — выдавив из себя улыбку, ответил его высочество и устало откинул голову на спинку дивана. — И раз так, то к этой теме мы вернемся не раньше, чем я увижу хоть одну стоящую оргию.

— 'Стоящую' — это как? — живо заинтересовался Костик. — Ну, чтоб я знал, что заказывать.

— 'Стоящая' — это не менее чем на сорок персон, и чтоб к утру никто на ногах не держался, — лениво отозвался его высочество, не открывая глаз.

— Так это ж не оргия, а Новый Год получается, — с удивлением пробурчал Костик.

— Вот на Новый Год и поговорим, — что это за праздник и когда его отмечают, Дэалан в общих чертах уже представлял: до гипотетического разговора оставалось еще восемь месяцев, и принца это более чем устраивало.

— Эй! — возмутился мальчишка. — До него же глаза вылупишь!

А затем, видимо поняв по усмешке собеседника, что развлекать его спором никто не намерен, пошел на попятный:

— Ладно тебе нет тут никаких оргий, шуток что ли не понимаешь? Лучше скажи, как ты вообще понял, где мусор, а где 'факты'? Прям интересно... А то сколько народу помню — все всему подряд верят и повторяют где надо и не надо.

— А я и не понял, — легко признал Дэалан, пожимая плечами. — Какая-то часть того, что я взял в работу, в любом случае уйдет в отход. Но совсем уж откровенный бред фильтровать не сложно: чем больше вокруг текста голых баб, тем меньше в этом тексте смысла.

Сдавленный подростковый всхрюк подтвердил, во-первых, что метод работы с информацией Дэл избрал в принципе верный, а во-вторых, что тему голых баб в присутствии Константина поднимать пока рановато.

— Еще значок 'официальное СМИ' очень помогает, — продолжил лениво делиться открытиями Дэалан. — Такая золотистая растопырка в правом верхнем углу. На таких сайтах со словами очень осторожны.

— Еще бы, — фыркнул в ответ подросток. — Такие сайты если ляпнут чего не то, им сразу иск вставят по самые гланды. Мама с одними как-то раз судилась — им, видишь ли, привиделось, что она схемы плагиатит.

— А она плагиатила? — полюбопытствовал его высочество, поднимая взгляд на собеседника.

До чистоты совести Елены Адамовой ему, по большому счету, дела не было, но тема плагиата была магу слишком близка и знакома, чтобы не за нее не ухватиться. Дома друг у друга таскали не электронные схемы, а магические выкладки, но по большому счету разницы не было никакой — воровство оно и есть воровство.

— Да откуда я знаю? — развел руками парень, даже не пытаясь защитить престиж покойной родительницы. — Я ж тогда мелкий совсем был. Ну, показали мне ту плату, я ее обслюнявил и назад кинул. А уж у кого на нее там патент, мне и подавно плевать было. Юлька говорит, что ничего мама не плагиатила. Наоборот, это у нее тогда идею поперли. А маме вообще всегда принципиально было только свое патентовать... Эй! Ты там чего глаза ковыряешь? Болят что ли?

— Болят, — не стал спорить Дэалан, действительно, не удержавшись, снова принявшийся их тереть.

— Ну-ка на меня посмотри, — потребовал Костик, нависая над его высочеством.

Дэл посмотрел.

— Ты опух что ли?! — взвился мальчишка, — Юлька операцию только два месяца как сделала, а ты весь день в ящик пырился... Капли иди капай.

— Какие капли? — не понял Дэалан. — И что за операция?

— Не помню, но они зеленые. А операция обычная — зрение она лечила. Давай двигай!

С этими словами малолетний нахал принялся за руку стаскивать Дэалана с диванчика и едва ли не пинками выпихивать в Юлину спальню. Работал он с отдачей, на совесть, так что алиору было проще подчиниться, чем спорить или тем паче сопротивляться.

Да и смысл сопротивляться, когда сам напортачил?

Ситуация получалась весьма досадная: в человеческих болячках Дэалан разбирался, мягко говоря, поверхностно и потому решил, что резь в глазах — это нормальное для людей явление. И если бы Костик сейчас не блеснул наблюдательностью, его высочество вполне мог по незнанию навредить Юле, да и себе за компанию, ведь никто не знает, сколько еще ему придется прожить в этом теле...

В Алисе лечение зрения таких долговременных побочных эффектов не дает. Что не удивительно, ведь магия вещь куда более действенная, чем любая местная хирургия. Да и собственная регенерация алиоров способствует делу.

Вообще-то, благодаря этой самой регенерации, плохого зрения у алиоров не бывает. Но в жизни случается всякое, в том числе и повреждения, с которыми сколь угодно крепкий организм без врача справиться не в силах. Чаще всего страдали маги-телепортеры: в их работе глаза играли наиважнейшую роль и подвергались колоссальной нагрузке. Все дело в том, что маг, строя телепорт, первым делом 'прозревает' точку выхода, проверяя, нет ли там каких-нибудь препятствий для перехода. Выражаясь совсем примитивно, он перемещает в конечную точку телепорта свое зрение, оставив в начальной точке все остальное. Наблюдателю со стороны кажется, что в воздухе рисуются два глаза, а уж за ними, если все в порядке, проявляется и сам маг.

При этом даже 'слепые' прыжки, вроде того, которым Дэалан прибыл сюда, дают нагрузку на глаза — виды телепортов, может, и разные, но принцип создания перехода все равно сходный, с опорой на ограны зрения...

Впрочем, обращаться к целителям магов заставляли как правило не усталость и не нагрузки. Просто для того, чтобы ограничить телепортиста в передвижениях, ему нужно повредить глаза.

'Зеленые капли' нашлись на Юлиной прикроватной тумбочке. Дэл их уже не раз замечал, хотя о назначении флакона, конечно, не задумывался. К счастью, в коробочке нашлась инструкция, где было подробно расписано, сколько и в какое место следует закапать.

Нужные движения у Юли были доведены до автоматизма, и проблем с приемом лекарства у Дэалана не возникло. Надо сказать, жгли они немилосердно. Бедные хрупкие люди...

Спустя положенные по инструкции десять минут, которые надлежало провести лежа на спине с закрытыми глазами, его высочество возвратился в гостиную, где застал Костика сидящим в кресле перед Юлиным компьютером и перебирающим вырванные Дэлом из блокнота листки с заметками.

— Это чего за кракозябры? — с недоумением спросил он, помахав пачкой листков.

Свои записи его высочество вел на родном языке. Нет, он не боялся, что кто-то прочтет его скорбный труд и тут же догадается, что вместо Юли с Константином живет занявший ее тело пришелец из другого мира. Просто по привычке. Да и любопытно это — писать привычные, почти тысячу лет знакомые буквы чужим почерком.

— Лиастер, — коротко ответил алиор.

— Кто?

— 'Ли-ас-тер', — по слогам повторил он. — так называется язык, на котором говорят в моей стране.

— Да ты гонишь, — уверенно заявил Костик. — Это вообще читать нельзя.

Мальчишка, как обычно, преувеличивал. Насколько Дэалан успел разобраться в местных языках, письменный Лиастер, алфавит которого насчитывал всего сорок восемь букв и одиннадцать артикулирующих значков, был существенно проще всех видов здешних иероглифов.

Его высочество демонстративно забрал у Костика верхний листок и вслух прочел:

— 'Имелись иные претенденты на опеку над ребенком'. К слову, что за претенденты?

— А там не написано? — недовольно проворчал ребенок, явно не довольный поворотом беседы.

— Если я спросил тебя, — вкрадчиво ответил Дэалан, — значит, хочу услышать мнение участника событий, а не 'домыслы', о которых мы недавно говорили. Так кто?

— Дядя с тетей, — неохотно буркнул Костик, возвращая записи на место и даже приглаживая помятый уголок одного из листиков. — Но Юлька их обломала.

— Так прямо и обломала? — аккуратно, как учили умные служебные инструкции, задал наводящий вопрос Дэл. Честно говоря, допрашивать детей-свидетелей, или, не приведи небо, детей-потерпевших, ему никогда в жизни не приходилось — для этого в ведомстве имелись специальные сотрудники, обученные работать с детьми и располагающие к себе.

Дэалан же забегал в допросные все больше запугать или запытать реальных мясников, насильников и предателей.

— Ну, ты ж видишь, что я тут с Юлей, а они где-то там, — Костик помахал ручкой в воздухе, изобразив загадочное 'там'. — А как там чего было — понятия не имею, меня туда всего один раз привели на три минуты. Тетя судья спросила, с кем я хочу жить, с Юлькой или с тетей Кристой. Я им сказал, что с Юлькой, и меня выставили. Так что извиняй, подробности у Юли или в Сетке.

Значит, дело дошло до пресловутого суда, и спор Юля выиграла. Что ж, молодец, девочка...

— И больше ваши родственники на тебя прав не предъявляли? — задал новый вопрос Дэалан.

— Да какие у них права, если суд меня Юле отдал? — с раздражением ответил мальчишка. — Приговор судебный — это все, финита. Мне не веришь — в Сети смотри, говорю же.

— Посмотрю, — покладисто согласился его высочество, делая на листке соответствующую пометку. Незачем нервировать и настраивать против себя парня, когда он только-только начал приносить настоящую пользу. — К слову о Сетке... Подвинься-ка.

Не дожидаясь, пока мальчишка зачешется и уступит старшим место, Дэалан подтолкнул в сторонку кресло на колесах, в котором тот угнездился, и склонился над Юлиным компьютером. После чего, сверяясь с листком, на котором записал путь к нужной папке, принялся за поиски так озадачивших его роликов.

— Смотри, узнает Юлька, что ты в ее буке шарился — руки тебе вырвет и в уши вставит, чтоб не повадно было, — посулил малолетка, медленно крутясь в кресле.

— Я думаю, она меня поймет и простит, — со всей возможной дипломатичностью ответил Дэалан, не отвлекаясь от экрана. — В крайнем случае, извинюсь.

— Оптимист ты, хочу сказать! — восхитился наивностью пришельца Костик. — Думаешь, что успеешь хоть слово вставить.

— Посуди сам, — зачем-то взялся объясняться Дэл. — Юля сейчас у меня дома и точно так же роется в моих сокровенных дневниках и тайниках, потому что ей тоже нужно как-то ориентироваться в новом мире и в моей жизни.

По крайней мере Дэалан очень надеялся, что отцу пришло в голову уговорить эту девушку кое-где Дэалана подменить. Блокировать магию, нарядить в подобающий случаю керт — и пусть мелькает время от времени где-нибудь на виду. Пусть принц Дэалан сам, при свидетелях, передаст дела и пост... Алинетту, надо полагать. Вряд ли дядя Райнэл польстится на это лакомство второй раз — ему неплохо и на его нынешнем месте, вдали от Криаля и политики. А вот кузена в посольстве заменить пусть и сложно, но вполне возможно.

И будет всем счастье! И Юля у них будет при деле, и Дэалан вроде бы никуда не пропадал: ну подумаешь, решат все, что он отстранен от службы и попал в опалу, в первый раз что ли? И Алинетт наконец поиграет в солдатиков по-крупному. И главное, те уроды, что так удачно атаковали его чуть больше недели назад, будут уверены, что тянущие из мага силу аппараты больше не секрет для Алиса.

Ну неужели же Юля с этим не справится? В конце концов, даже медведей учат танцевать! А она, на минутку, человек и при этом хоть и не гений, но и не полная дура.

И если для того, чтобы принести всю эту пользу, Юле потребуется перерыть его белье и вытащить на свет все его секреты — пожалуйста! В критической ситуации о личном не думают.

Да даже если и не уговорят ее ни на что подобное — Юля живет в его теле. Кто как не она имеет право рыться в его секретах?

— ...И никакого преступления я в этом не вижу, — наконец закончил он мысль. — Сейчас это мое тело, а значит, вот это мой компьютер, а вон то — моя чашка. А там ее тело и соответственно, мой дом и все, что в нем есть, в ее распоряжении.

До тех пределов, какие очертит его величество Нейрит, само собой. К счастью, у Дэалана был отец, способный контролировать Юлино поведение. Сам же Дэл при желании мог творить здесь все, что хотел, ни на кого не оглядываясь.

— Ну, смотри, я тебя предупредил и покрывать не стану, — крайне скептически обозначил свою позицию в гипотетическом конфликте Костик. — А что за дом-то у тебя, кстати? Это там такими загогулинами пишут?

— Там, — подтвердил Дэалан. Мальчишка хочет узнать чуть больше о своем случайном госте? Почему бы и нет? Хуже от этого вряд ли станет. — Я родом из королевства Алис. Его жители называют себя алиорами, и большинство из нас имеет выраженные способности к магии: пространственной, боевой, бытовой, целительской, артефакторской, защитной, природной и далее. У кого-то способности больше, у кого-то меньше...

— А у тебя какие? — перебил Костик.

— Кхм. Считается, что довольно неплохие, — скромно приуменьшил один из сильнейших магов в истории Алиса, дабы потом на протяжении неопределенного времени не выслушивать ядовитые, а главное полностью справедливые, комментарии о том, как же он, такой крутой и распрекрасный, оказался в такой вот... ситуации. И без них тошно. — Мы не совсем люди: дольше живем, меньше болеем, быстрее восстанавливаемся...

— Типа эльфы что ли? — приподнял бровь подросток.

— Кто, прости?

— Ну, такие педиковатые ребята из фэнтези, с длинными волосами и острыми ушами, — для наглядности Костик даже показал на себе, какими именно ушами, — на деревьях еще живут.

— Нет, — с облегчением открестился от таких сравнений Дэалан. — С ушами у нас все в порядке, а живем в обычных домах, как и вы.

Волосы алиоры стригли по-разному, кто во что горазд: определенная мода отчего-то не приживалась, а вкусы у каждого были свои. А насчет педиковатости... ну, разное бывает, что тут сказать...

— И чего ты там делаешь?

— В каком смысле?

— Работаешь кем?

— А, — наконец сообразил Дэалан. — Безопасность. Я служу в структуре, обеспечивающей общественный порядок.

О том, что эту самую структуру он вообще-то возглавляет, алиор умолчал: незачем мальчишке такие подробности.

— Да ладно! — не поверил Костик. — Полиция что ли?

— Вроде того, — согласился Дэалан. В конце концов 'полиция' в состав Тайной Службы тоже входила.

— Преступников ловишь?

— В том числе, — не стал отрицать его высочество. — Служба много чем занимается, от охраны лично короля до задержания городских хулиганов по праздникам. И преступниками тоже, как без них?

— И что, много уже наловил? — с любопытством осведомился мальчишка, деловито подгребая ногами свой ездящий стул на исходную позицию, чтобы лучше видеть стоящего возле стола с компьютером собеседника.

Дэалан честно задумался, пытаясь назвать хоть какую-то цифру, но разве упомнишь все аресты за шесть веков?

— За какой период? — сдавшись, уточнил он.

— Ну, за год, скажем. Много?

— Не очень, — честно ответил Дэалан. — Пятерых.

— А чего такая печальная статистика? — насмешливо протянул парень, уперевшись локтями в подлокотники стула. — Преступников мало, или плохо ловишь?

— Я, как у вас говорят, кабинетный работник, — оправдался Дэалан. Чистая правда, надо сказать! В отличие от гвардии, в Тайной Службе командир это не тот, кто бежит впереди с выпученными глазами, размахивая мечом и громко вопя, а тот, на чью долю в средний рабочий день выпадает гора отчетов и десяток важных решений. — Просматриваю отчеты и статистику и слежу за тем, чтобы бойцы были вооружены и опасны. А вот в поле оказываюсь нечасто.

И уж если принц Дэалан отправляется в поле, живых врагов он там, как правило, не оставляет. Но зачем пугать ребенка из тихого зеленого мира такой правдой?

— А лет-то тебе сколько? — догадался задать еще один неудобный вопрос Костик.

— Уж побольше, чем тебе, — хмыкнул его высочество и, чтобы уйти от темы и не признаваться, что ему за девятьсот, развернул к мальчишке монитор, на котором давным-давно красовалось так озадачившее его видео. — Что это такое?

— Это? Дисней, а что?

— Что такое 'Дисней'?

— Да мультики это. Картинки такие рисованные и бегающие. Ну ты что, мультфильмов никогда не видел? Вы там у себя, кроме как с преступниками, вообще как-то развлекаетесь?

— Театр, поединки, галереи искусств... — навскидку перечислил Дэалан, припоминая молодость. Давно он не был ни на одном, ни на втором, ни на третьем... — Книги. Мультфильмов нет.

Говоря откровенно, что-то из современных культурных веяний он легко мог и пропустить: последние несколько столетий глава Тайной Службы посвятил работе, а не развлечениям.

— Село! — безапелляционно припечатал Костик. — Детей вы тоже на поединки таскаете?

— Кто как, — пожал плечами его высочество. — Некоторым кажется, что бои профессионалов будут для начинающих учеников познавательными. А некоторые ученики сами туда рвутся... Но чаще для детей устраивают какие-то специальные спектакли... Вроде бы.

— Ну вот, а мы детей от такой бурды бережем. Специально для них, видишь, мультики рисуем.

— Вот это — для детей? — опешил Дэалан.

— А чего? — не понял его удивления Костик.

— Там животные, и они разговаривают, — обличительно высказал алиор, как ему казалось, очевидную причину для того, чтобы отправить ленту в печь.

— И чего? — с нажимом повторил мальчишка.

— Животные не разговаривают, — разъяснил еще популярнее его высочество. — И уж тем более не поют. Зачем приучать детей к тому, чего нет?

— Да какая детям разница, собаки на экране поют, или люди? — возразил Костик. — Вот мне лично было в детстве параллельно, как эта образина выглядит. А вот что она несет разумное, доброе и вечное — это да, это я запомнил. И вообще, это ж сказки все, а в сказках зверью положено разговаривать.

Его высочество уперся локтями в столешницу, нависнув над ноутбуком, и задумался. Кажется, в этом споре мальчишка его сделал.

Дэалан представил, как рассказывает (не важно, с какого перепуга!) такую вот историю своему едва переросшему возраст сказок на ночь младшему брату... и понял, что лучшего способа уморить менталиста и не придумать.

Хм. Возможно, потому он так и взъелся на несчастное зверье? После рождения Лиссериля все члены семьи, а также некоторые приближенные, специально обучались правильно разговаривать с менталистом. После такого обучения, даже не общаясь с ним постоянно, невольно учишься обращать внимание на несоответствие друг другу формы и содержания.

— Ща, погоди, — между тем засуетился Костик, отодвигая руку Дэалана от 'мышки'. — Я тебе про человеков найду, сравнишь. И не смей мне тут Дисней хаять, святотатец!

В итоге остаток вечера они неожиданно провели за познавательным во всех отношениях просмотрам мультиков: Дэалан силился постичь 'разумное, доброе и вечное', которое они несут (и к своему смятению оный находил: если абстрагироваться от образов, мораль в этих сказках в самом деле присутствует!). А Костик занимался тем, что красочно расписывал достоинства сюжета и рисовки, а также с видом знатока пересказывал эту самую мораль, вопрошая, не наплевать ли пришельцу, кто ее озвучил: умудренный сединами старец или говорящая гадюка, ведь надо-то всего лишь включить воображение...

Так и потянулись неторопливые и размереные дни в чужом мире: раннее пробуждение от осточертевшей уже на третий день мелодии, доставшиеся по наследству от Юли дела и заботы, мелкие бытовые сюрпризы типа большой лужи вокруг оставленного открытым холодильника ... и мультфильмы в компании малолетнего Костика, продолжающего упоенно доказывать давно переставшему спорить Дэалану, что мультипликация есть высокое искусство и великое благо.

Следующим же днем его высочество, презрев мрачные пророчества мальчишки о страшной сестриной мести продолжил изучать Юлины личные файлы и, среди прочего, наконец прояснил не освещенные в СМИ подробности семейных дрязг Адамовых.

В специально заведенной Юлей папочке 'Суд с овцой' хранились аккуратно отфотографированные и скурпулезно пронумерованные страницы судебного дела, подробно повествующие о том, как Юля делила брата с их теткой Кристиной Зариной.

Сухой канцелярит бесчисленных протоколов, определений, отзывов и ходатайств, присущий, похоже, законникам всех миров без исключения, поведал службисту не меньше, чем приключенческий роман в трех томах.

История была глупая и неприглядная, как большинство семейных разборок. И, как это водится, речь в ней шла не о любви к детям, а о деньгах, причем весьма немалых.

Все ожидаемо вращалось вокруг наследства.

Родители Юли и Константина, еще не старые люди с отменным здоровьем, совсем не планировали умирать, и уж тем более делать это одновременно. И потому внятно распорядиться своим имуществом на случай смерти не потрудились, чем подложили детям хорошо откормленную свинью.

По мнению Дэалана, такая опрометчивость была бы простительна долгоживущим алиорам, редко задумывающимся о том, что и они смертны, но никак не состоятельным людям, которым есть что оставить потомкам. Особо отличился Адамов-отец, едва ли не на салфетке составивший некую неофициальную писульку, согласно которой свое честно нажитое намерен оставить исключитеьльно сыну.

Впрочем, со своим бесценным мнением алиор опоздал года на четыре: все, что могло случиться плохого, уже случилось. Мать и отец Адамовы, поровну владевшие, помимо прочих мелочей типа автомобилей и коллекционного антиквариата, корпорацией 'Аврелия', определенным количеством недвижимости, а также десятком внушительных счетов в разных банках, скончались.

Дальнейшее явно не обошлось без чьего-то финансового вмешательства, потому как иного объяснения для столь невыгодного Юле Адамовой итога Дэалан с ходу измыслить не смог.

По всякой логике, умершие одновременно муж и жена наследовать друг за другом не должны: как, если они оба мертвы? Но кому интересна логика, когда на кону суммы со столькими нулями? И покойный Адамов-отец, наравне с двумя детьми, получает треть наследства супруги. Злосчастная салфетка официально признается к завещанием, и покойная Адамова-мать от мужа такой же трети не получает, потому как все, чем владеет отец, предназначено сыну.

По результатам нехитрых подсчетов выходит, что Константину положено все, что после этих перипетий числится за отцом, и треть имущества матери сверх того. А Юле остается лишь одна шестая наследства не додумавшейся 'выразить свою волю' матери.

Так Константин сделался маленьким принцем, владеющим миллиардами. Но воспользоваться ими мальчику предстояло лишь после совершеннолетия, через десять лет после дележа капиталов. Однако кто-то должен был на протяжении этих лет следить за делами 'Аврелии', оплачивать квартирные счета и просто заботиться об осиротевшем ребенке. И делать это, по местному закону, должен опекун.

И вот тут на арене появилась родная тетка Юли и Константина по матери, дама хваткая и нежно любящая... нет, не племянника, а халяву, как прямо заявила в суде Юля, напомнив, что за несколько лет до суда шустрая дама уже успела удачно вписаться со своими притязаниями в дележ недвижимости, оставшейся от Юлиной бабушки, и отхватить некогда подаренную бабушке Адамовой-матерью площадь...

Вообще, чтиво до боли напоминало Дэалану юридические задачи, которыми его пичкали учителя в далекой юности, типа: 'Как поделить коров, гусей, артефакты и земельный участок между десятком озлобленных родственников, если на дворе осень, а на улице ливень', и оттого вызывало одновременно чувство ностальгии и четкое понимание, что он очень правильно поступил, не пойдя в законники: загнулся бы с тоски на третьи сутки.

Но к делу. Итак, тетка требовала передать ей опеку над несовершеннолетним племянником, упирая на то, что ближайшая родственница мальчика — Юля — едва достигла совершеннолетия, старше брата всего на десять лет, тогда как закон рекоментует разницу, как минимум, в шестнадцать, и славится своей гулящей натурой (конкретных доказательств последнего, впрочем, суду так и не было представлено). Она же, Кристина Зарина, примерная мать троих детей, которая, разумеется, сумеет обеспечить сиротке надлежащий уход.

Даму в ее притязаниях по каким-то причинам поддерживали некоторые из видных деятелей Корпорации. Представились они, правда, друзьями покойных родителей мальчика, и из кожи вон лезли, чтобы Юлия осталась не у дел. Напоминали, что отец детей обошел дочь в завещании, и видели в этом прямое указание не допускать строптивую девчонку ни к 'Аврелии', ни к Константину, что в рамках разбирательства было одним и тем же.

К слову, деятели эти отчего-то имели честь значиться на своих должностях и поныне. Эх, Юля-Юля. Ну кто же таких врагов живыми-то оставляет, а?.. Дэалан не брался угадать, какими средствами Юлия добилась опеки. Были ли то угрозы, слепая удача, или взятки... Девочка сменила несколько адвокатов и прошла через несколько десятков заседаний, но своего все же добилась — воронам пришлось отвалить порожняком

Суд принял во внимание и то, что маленький Костик недвусмысленно пожелал остаться с сестрой. И натянутые отношения между теткой и покойными родителями, в результате которых мальчик с семьей Зариных даже не был знаком. И не самое лучшее финансовое положение кандидатов в опекуны. И тот факт, что Юле уже принадлежит пусть сравнительно небольшая, но часть 'Аврелии'. А также то, что именно сестра, помимо хлопот, связанных с погребением родителей, взвалила на себя лечение брата, проведшего несколько часов в искореженной машине в компании двух трупов: костоправы, хирурги и психологи-психологи-психологи. Другие же, вовремя не сориентировавшись, маленькому наследнику в ту пору внимания не уделили, занятые художественным выражением соболезнований.

Так Юля стала исполняющей обязанности директора корпорации 'Аврелия', в то время как сам 'директор' усердно, пусть пока и безрезультатно, взрослел, учил пришельцев из других миров смотреть мультики, а в офисы Корпорации наведывался исключительно поиграться на сверхнавороченных компьютерах, коих там, в силу специфики деятельности компании, было немало.

И Дэалан готов был поставить свое возвращение домой против дырки от бублика, что в 'Аврелии' имеется немало людей, которым отстоявшая-таки брата малышка Юля стоит костью поперек горла. Ведь было бы так приятно десять лет диктовать свои правила домохозяйке Кристине Зариной, которая в этой Корпорации никто и ничто.

Впрочем, там и Юлю не постеснялись запроторить в тихий кабинетик на отшибе, посадив у дверей умнейшую деву Ирину, и раз в неделю поставлять на подпись непойми что со скрепочкой. Но зато у Константина появились хоть какие-то шансы за спиной сестры дотянуть до совершеннолетия, а при большой удаче еще и наследство положенное наконец-то получить.

Нет, Дэалан отдавал себе отчет, что в силу специфического воспитания и жизненного опыта может думать об окружающих Юлю и Константина людях хуже, чем они заслуживают.

Может быть, не кипят тут столь бурные страсти, и никто не станет обижать сироток... Но верилось в это старому цинику с трудом.

Итогом изысканий традиционно стали горящие глаза, которые снова пришлось заливать каплями. В этот раз Дэалан, выжидая с закрытыми глазами положенные десять минут, с позором отключился в позе морской звезды и не раздевшись, а очнулся лишь глубоким вечером, сердобольно укрытый пледом возвратившимся домой Костиком.

Еще несколько дней Дэалан посвятил Юлиной работе. Причем если в первое время Константин добросовестно провожал его до места, то сегодня, почуяв, чем запахло, категорически отказался быть нянькой у взрослого полисмэна и бессовестно утек 'гулять', предоставив пришельцу самостоятельно окунаться в инфернальное жерло столичного метро и выплывать оттуда в меру собственных везения и сообразительности.

Отменять запланированную поездку из-за детских капризов Дэалан не собирался принципиально, пусть даже настроение у него с утра было препоганым и совершенно не разъездным, а глобальной надобности в его-Юлином присутвии 'Аврелия' традиционно не испытывала. Так что, обругав мальца сквозь зубы нехорошими словами на родном Лиастере, принц отправился в сольное плавание. Топографическим кретинизмом Дэл, по счастью, не страдал и сориентировался по несложной схеме без труда.

...Ну, подумаешь, проскочил нужную станцию, не сумев протолкаться к выходу на платформу?.. Да еще какой-то старикан всю дорогу норовил притиснуться, целенаправленно пробираясь по забитому вагону вслед за Дэаланом, пока не притиснулся-таки и не огреб коленом по самому ценному... Со всяким может случиться, правда же? К тому же летописцы об этом не узнают, а значит, все хорошо.

Тем не менее, со свистом пролетая мимо что-то приветственно пискнувшей Ирочки и тщательно закрываясь в Юлином кабинете, кирант едва не кусался. Перед этим он как следует отчитал стоящего на пропускном турникете охранника за нерасторопность и тугоумие (где это видано — высшее начальство в Юлином лице мимо него который день дефилирует, а он до сих пор ее не запомнил и требует пропуск?!) и от всей души нарычал на какую-то толстую тетку, перегородившую выход из лифта.

Нет, с транспортом явно надо что-то решать! Потому что еще несколько таких вот поездок, и Дэалан начнет убивать людей. Ломом, за недоступностью магии. Что за люди вообще в этой дыре живут? Мыло у них, видите ли, с кусочками фруктов, йогурт — с экстрактом алоэ, шампунь глазки не щиплет, а придумать телепорт им фантазии не хватает! Ну не идиоты?

Решено. Если ему все-таки суждено помереть в этом отсталом мире, он это сделает не раньше, чем заставит туземцев освоить мгновенные перемещения. Пространственник он, или нет? В конце концов, законы природы, физики и магии в сонаправленных мирах одинаковы, глядишь и на голой теории чего выгорит...

На рабочем столе его, разумеется, дожидалась свежая стопа с документами, которые требовалось 'просто подписать'. Скрипнув зубами, Дэалан бегло их просмотрел, отложил несколько штук в сторонку и придвинул к себе для детального изучения верхний — толстенное соглашение об информационном посредничестве с целым десятком транспортных кампаний, крепко прошитое суровыми нитками и густо обклеенное разноцветными закладками-примечаниями.

В другое время содержимое папки показалось бы ему как минимум занятным, но сегодня он совершенно не мог сосредоточиться на тексте, постоянно возвращаясь в начало и проверяя, кто в этой эпической саге исполнитель, кто заказчик, и кто кому чем обязан. Вникать в эти перипетии прямо сейчас алиору решительно не улыбалось. Скорее наоборот — хотелось спалить эту пакость взглядом и растереть пепел. В порыве высоких чувств Дэалан даже попробовал соорудить соответствующее заклинание, но ничего у него, конечно, не получилось.

Сегодня известный своей выдержкой кирант злился. Самозабвенно, до зубовного скрежета, до кровавого тумана перед глазами. На Констинтина, который поленился его проводить, на Иру, которая сидит себе в приемной и пьет чай, на неповоротливых горожан, попавшихся на пути, на беспомощное тело, которое приходится беречь как хрустальное, на весь этот мир, в котором нет ни одного колдуна...

Дэалан в жизни своей так не злился. Даже сидя в цепях в тесной камере и представляя надзиретелей насаженными на кол. Даже когда его, второго наследника трона и киранта высочайшего уровня, нагружали самой отвратительной, нудной и грязной работой в королевстве. Раздражение было, апатия... но чтобы такая вот горячая злоба? Никогда. Неужели всему виной какое-то там метро? Или все дело в том, что во всех своих прежних бедах был виноват только он сам, и злиться было не на кого?.. Или все намного проще, и ему просто не дано чувствовать так ярко, как умеет Юля?

— ...так, а это что такое?..

Для верности его высочество пролистал документ дважды. Ошибки не было, в нем действительно не хватало части страниц, а несколько других были вшиты вверх ногами.

— Да они тут издеваются что ли? — прорычал он и, в раздражении отбросив от себя папку, гаркнул: — Ира!!!

Вопль получился знатный, куда там их убогой внутренней связи. И, видимо, достаточно внушительный, чтобы Ира подскочила с кресла и рванула на зов, не допивая чай. Из распахнутой ею двери резко пахнуло растворителем для снятия лака с ногтей.

— Да, Юльчик? — с видом готового ко всему человека прощебетала она.

'Ну, подожди же у меня, готовая, будет тебе 'Юльчик', — зло подумал Дэл, а вслух потребовал, указав на злополучную папку:

— Расскажи мне, пожалуйста, что это такое.

— Документики, — ожидаемо отчиталась она, глядя впереди себя огромными, не замутненными разумом голубыми глазами.

— А в документиках что? — с нажимом уточнил Дэалан.

— Так я не знаю, — растерялась девушка, стремительно теряя уверенный в себе вид и превращаясь в вызванную к доске малолетнюю двоешницу.

— А кто знает? — не унимался алиор.

— А я не знаю...

— Так пойди и узнай! — прикрикнул он, зачем-то стукнув стиснутым кулачком по столешнице. Воистину, жалкий и бесполезный жест. Да еще и руку ушиб...

Слегка отрезвленный болью, он красочно представил, как Ира сейчас уйдет вместе с рабочим материалом и остаток дня пробегает на своих шпильках с папками наперевес по сорока пяти этажам, тыкаясь во все двери без разбору и отвлекая нормальных людей от работы. Нет, так не пойдет. Отвести душу — это хорошо. Но не в ущерб же делу!

Поэтому Дэалан, сбавив тон, скомандовал вслед спешно бросившейся что-то узнавать (или прятаться?) Ире:

— Стой.

Девица послушно замерла в проходе, причем вид у нее был такой, словно он ее сейчас не работать по должности отправил, а хищникам на съедение выбросил.

— Вот что. Ты сейчас забираешь у меня эту папку и отдаешь обратно тем, кто ее сюда принес, — он подвинул сомнительное соглашение на край стола. — Поняла меня? Кивни. Тут нет трех страниц, пускай берут их где хотят и вшивают куда положено, а потом несут назад.

— А если они не...

— А если они 'не', — отчеканил Дэалан, перебивая ее, — то я приду к ним лично и задам много неприятных вопросов с большим пристрастием. Внимательно выслушаю ответы, и если эти ответы мне не понравятся, крепко подумаю, нужны ли мне такие служащие. Ясно?

Девушка быстро закивала, хотя его высочество имел подозрение, что ничегошеньки ей не ясно. Но в любом случае другого секретаря у него в ближайшие дни не появится, так что придется иметь дело с тем, что есть.

— И вот ко всему этому, — продолжил озадачивать девушку он, кивая на отложенные в сторонку листки, — мне на стол документы по списку приложений. Список найдешь на последнем листе, и приложения подберешь к каждому. К каждому, Ира, слышишь? Не только к верхнему!

— А их где брать? — завела прежнюю песню она.

— Ира, кто тут секретарь?

Вместо ответа она фыркнула и чуть выше задрала подбородок. Обиделась, надо полагать, за резкость и черствость. Вот только Дэалану до ее тонких чувств дела не было.

— И опись! — между тем вспомнил он. — Чтобы больше мне ничего без описи не приносили. Знаешь, как опись делается? Берешь бумажку и составляешь список того, что кладешь мне на стол. Чтоб там все было подробно, по пунктам: что принесла, от кого оно, что с ним нужно сделать. Ясно?

Дэл никогда в жизни лично не разъяснял секретарям азы их работы, отчего чувствовал себя довольно глупо и раздражался еще сильнее. И до девочки это, похоже, наконец-то дошло.

— Да, поняла, — заверила она, вместо того, чтобы в очередной раз переспросить. — Так я пойду?

— Подожди, это еще не все, — осадил ее Дэалан и вытащил из ящика стола собранную за последние дни пачку, из которой там и тут торчали желтые самоклейки (еще у Юли были розовые, но к ним его высочество притрагиваться побоялся). — Вот это отправить обратно и передать, чтобы прислали пояснительные записки.

— А что?..

— Там указано, что пояснять, — Дэалан для наглядности ткнул пальцем в ближайшую самоклейку. — И будь добра, организуй мне на вечер транспорт до дома. Вот теперь все, можешь приступать.

И посмотрел на секретаршу так, что если она и хотела что-то еще добавить, то сразу же передумала.

Вернее это Дэалан думал, что посмотрел внушительно, потому что за несколько веков привык повергать в трепет одним своим видом (хотя дело, естественно, было не во внешности, в которой ничего настолько примечательного не имелось, а в профессии). На самом же деле менее впечатлительный Костик на месте Ирочки его бы еще и на смех поднял...

Не зная об этом, Дэл удовлетворенно кивнул сам себе и с громким стуком задвинул ящик стола. После чего прошелся по кабинету, поправив жалюзи на окне и придирчиво передвинув несколько коллекционных заек на полочке в шкафу. Огляделся, выискивая еще что-нибудь требующее его немедленного вмешательства, и с сожалением вернулся к порядком оскудевшей стопке бумаг.

А спустя неполный час, сломав три ни в чем не повинных карандаша и до дырки протерев ластиком чей-то трудовой договор, встал и направился в приемную, неумолимый как цунами и неизбежный, как налоговая инспекция.

Ирина ожидаемо обнаружилась в приемной, но признаков бурной деятельности в помещении отчего-то не содержалось. Девушка сидела за столом и увлеченно что-то отстукивала когтистым пальцем по экрану своего мобильного, а рядом с ней высился десяток разноцветных папок.

— У тебя уже все готово? — вкрадчиво осведомился его высочество.

Судя по тому, каким виноватым сделалось личико секретарши, поспешно отложившей телефон на стол, готово ничего не было.

— Я забыла... — негромко ответила она, втягивая голову в плечи, словно он ее честил за невыученную таблицу умножения.

— Что ты забыла? — на всякий случай уточнил Дэл — вдруг хоть с чем-то из порученного Ирина да справилась благополучно.

— Забыла, кому что нести, — повинилась Ира. — Ты столько всего наговорила, что все было не запомнить.

— А почему не записала? — дотошно уточнил его высочество.

— Так не на чем было! — воскликнула девица с таким видом, словно имела дело с идиотом, не понимающим элементарных вещей.

— Хорошо, ты не запомнила. А почему не зашла ко мне и не спросила еще раз? — видит бог, Дэалан бы не удивился и вероятно даже не разозлился. И уж конечно, сделал бы скидку на умственную неполноценность собеседницы и честно все повторил.

— Ты такая злая была, что я к тебе заходить не стала, — бесхитностно призналась Ирочка, а Дэалан почувствовал, что кипящая с самого утра в груди злость вот-вот перельется через край.

— Так вот, теперь я еще злее, — понизив голос, прошипел он с претензией на зловещесть. — Стою здесь и жду объяснений. В чем дело? Ты здесь сидишь, чтобы пить чай и ногти красить? Почему ничего не сделано?

— Я пока в папочки все сложила, оно забылось, — принялась объяснять подробнее она. — А потом телефончик зазвонил, я на него отвлеклась и папочки перепутала...

Раздражение ударило в голову Дэалана с такой силой, что заныли стиснутые зубы и сами собой сжались кулаки. Разве что глаза от гнева кровью не налились и не заискрились. Он несколько раз глубоко втянул носом воздух и медленно его выдохнул.

— Хорошо. Значит, слушай меня, — негромко заговорил он. — Телефончиком ты в кабинетике с этого денечка больше не пользуешься, понятненько? А теперь выйди в коридорчик и найди там какого-нибудь человечка, который тебе поможет разобрать папочки и отнести документики нужным работничкам. А потом возьми, пожалуйста, выходной денечек, а лучше парочку, чтобы мне на глазки не попадаться!

Высказавшись и не дожидаясь комментариев, он развернулся на каблуках и удалился в Юлин кабинет, громко хлопнув дверью. Даже, пожалуй, слишком громко, потому что от чересчур сильного удара створка не захлопнулась, а, отскочив от косяка и вхолостую щелкнув замком, осталась приоткрытой. Свою ошибку разгневанный алиор осознал уже приземлившись на гостевой диванчик, когда идти запираться было, во-первых, не драматично, а во-вторых, лень. Так что еще некоторое время он имел счастье слушать сначала беспорядочный перестук каблуков по приемной, потом несколько исполненных паники телефонных разговоров, а после — негромкие, но очень жалобные всхлипы. В конце концов хлопнула дверь смежной с приемной уборной, и наступила тишина.

Какое-то время его высочество не без удовольствия к ней прислушивался, злорадно гадая, топиться пошла Ира, кому-нибудь названивать и жаловаться, или реветь, сидя на унитазе. Что одно, что другое, что третье, по мнению Дэалана, было равно глупо и бесполезно, и характеризовало Ирину сугубо отрицательно.

Уж хоть бы Юля не была подружке подстать, а то ж так и со стыда недолго помереть, в собственное тело возвратившись...

Между тем время шло, а секретарша в мир живых и адекватных все не возвращалась, заставляя Дэалана поневоле ощущать беспокойство. Поселилась она там что ли? Или в самом деле утопилась?.. Много чего Дэл в своей жизни делал нехорошего, но доводить девиц до самоубийства ему пока не приходилось, и начинать прямо сегодня как-то не тянуло.

В самом деле, за что он на нее окрысился?

Да, некомпетентна, нерасторопна, легкомысленна и вообще паршивый секретарь, которому ничего важнее кактуса на подоконнике поручить нельзя. Но это все Дэалан прекрасно знал всю последнюю неделю, и отчего-то принимал если не как должное, то с воистину бесконечным смирением. А сегодня вдруг проснулся не в духе и решил спустить на девчонку собак.

И от этого становилось как-то неуютно. Ведь именно что сегодня и именно по причине плохого настроения он сделал Иру крайней, а не из-за каких-то там ее ошибок — на них ему было глубочайше плевать, как и на всю 'Аврелию', которая как жила без него и без Юли, так и дальше будет жить. Нет, стыдно за то, что обидел вышмыгнувшую наконец-то из туалета девчонку, ему не было ни капельки — получила она за дело и, скажем честно, заслужила она не десяток резких фраз, а куда более качественный нагоняй.

Пугало то, что принц Дэалан с роду не устраивал подобных сцен, не давал волю злости и даже в худшие времена не самоуверждался так откровенно за счет тех, кто был настолько слабее его. Конечно, некоторые 'сильные мира сего' просто-таки напрашивались на то, чтобы явился кирант Дэалан и ткнул их носом в отхожее место в сугубо воспитательных целях. Но вот так, как сейчас, получить удовольствие от того, что 'победил' юную человечкскую дурочку? Омерзительно.

Как быстро и как низко вы опустились, ваше высочество, видели бы вас родственники... Мельчаете. А надо-то было всего лишь лишить вас того, что принято легкомысленно звать 'шелухой'. Магии. Имени. Титула. Тела.

И вот то, что от вас осталось, и есть ваша суть. Нравится? Позорище. Сначала базарный скандал, потом истерика на ровном месте, а потом что? Впасть в буйство и в самом деле убить кого-нибудь?

А ведь он, скорее всего, сможет. Даже сейчас, без магии и без грубой мужской силы, при определенном везении и не голыми руками... ведь люди так хрупки. И рука не дрогнет — побывавший в сотнях боев кирант давно не разделял присущего большинству разумных страха оборвать чужую жизнь.

Нет, Дэалан не кровавый маньяк, которому нравится убивать. Скорее наоборот, ему это давно надоело — неприятно, часто не гигиенично, а уж если приходится казнить кого-то знакомого, так и вовсе противно. Даже врагов, и тех не интересно. Да и не осталось там никого достойного внимания...

Но что будет, если у него вдруг отключатся тормоза? Вот как сейчас — ударит злость в голову, только чуть-чуть посильнее? Кто знает, как далеко могут зайти эти приступы агрессии, если срочно не взять себя в руки?.. Вдруг он и правда сойдет с ума настолько, что примется бегать за горожанами с дубинкой наперевес и отоваривать ею всех, кто его раздражает? Обмен телами явление не изученное, мало ли, какие у него могут быть побочные эффекты?..

А значит, нужно себя контролировать. И начать следует прямо сейчас, а не в будущем году. Вот, например, с Ирины.

Если кто-то подумал, что его высочество Дэалан скорее перережет себе глотку тупым серпом, чем признает, что был в чем-то не прав, то этот гипотетический кто-то крупно просчитается. Приносить извинения в любой потребной форме, хоть с поклонами, хоть в матерных стихах, не моргнув при этом глазом, он умел превосходно. Впрочем, для того, чтобы помирить Ирочку с Юлей, так изголяться он не планировал. Сочинил коротенькое извинение, пару раз повторил про себя, следя, чтобы ненароком где-нибудь не проскочило 'должен' вместо 'должна'. И отправился на территорию вероятного противника.

Зареванная Ира, с разводами от потекшей туши под глазами, сидела за столом и печально делала опись, время от времени душераздирающе всхлипывая. Помятый листок (хочется надеяться, что это лишь черновик) был обильно орошен горючими девичьими слезами. Рядом судорожно и безответно вибрировал телефон и валялась выпотрошенная пачка бумажных платочков.

А может, не надо извиняться? Вон как на нее взбучка плодотворно повлияла. Еще пара таких, и, глядишь, секретарем станет более-менее сносным. Не для серьезных дел, конечно, но так... письма разослать, документы рассортировать, гостей по диванчикам разместить и ублажить чаем с сушками...

Вести себя бесшумно Дэалан даже не пытался, но увлеченная своим горем Ира обратилана него внимание, лишь когда алиор приблизился к столу вплотную. Вскакивать, суетиться, рыдать, рапортовать об успехах или спрашивать, не нужно ли еще чего сделать, девица не стала, просто уставилась на него взглядом незаслуженно побитой собаки.

Неужели ждет, что 'Юля' все это время думала, за что еще отругать недаривую секретаршу, и теперь явилась добить лежачего? Или это у нее просто истерическое оцепенение приключилось, как бывает у некоторых особо утонченных натур женского (и реже мужского) пола?

Да, надо как-то сгладить произведенное впечатление. Не потому что так уж перед ней виноват, а потому что это самое впечатление просто не должен был производить, но потерял контроль, как последний школяр. К тому же образ требовательного самодура хорош для принца Дэалана, но Юле Адамовой он может и боком выйти...

— Прости, я погорячилась, — наконец сказал то, ради чего пришел, Дэл. — Не стоило так на тебя напускаться, мне жаль.

Вообще-то заготовленная речь была куда объемнее и возвышеннее, но, во-первых, Ирина вряд ли бы ее оценила, а во-вторых, даже думая все эти правильные думы о недопустимости негуманного обращения с детьми, домашними животными, комнатными растениями и Ирой Королевой, Дэл все еще злился и потому, встав с уютного дивана, хоть как-то примирявшего его с отвратной действительностью, вдохновение для пылких выступлений начисто утратил.

Несколько секунд Ира молчала, вопиюще игнорируя оказанную ей честь и громко сопя вспухшим носом. Вероятно, решала, что лучше — гордо промолчать, принять извинения и пойти на мировую, или закатить скандал. А определившись, с обидой и правдным возмущением в голосе вскричала:

— Ну как я должна была все это сделать успеть??? — по выпачканным тушью щекам снова побежали слезинки. — Тут же на неделю работы! А сегодня уже вечер совсем, домой скоро идти надо, а ты мне 'отнеси' да 'передай'!

На поиск обличительных слов у девчонки была уйма времени, так что теперь они из нее сыпались, как крупа из дырявого мешка. Совершенно несправедливо, надо сказать — ничего сложного или невыполнимого Дэалан ей не поручал.

— На самом деле все не так сложно, — скорчив сочувствующее лицо, заверил ее Дэл. И, не давая возмущенно открывшей ротик Ире себя перебить, добавил: — Но сегодня для этого уже поздно. Давай мы сейчас вечер досидим, разберемся, что надо сделать и как, а завтра ты возьмешься?

— Но тут же много, — хлюпнула носом она, перестав, впрочем, реветь. — И раньше тебе ничего этого было не нужно. Вот скажи, это ты специально все придумала, потому что считаешь, что я ничего не делаю???

Честно говоря, именно так его высочество и считал, но с концепцией примирения и согласия такое мнение перекликалось плохо. А потому он, не моргнув глазом, соврал:

— Что ты, вовсе нет. Просто хочу, чтобы никакие Кириллы ко мне не врывались без стука, как к себе в коровник. А для этого мало иметь право первой подписи, надо еще и в делах хоть немного смыслить. Вот и разбираюсь.

— Да зачем тебе это? Все равно ведь Костик скоро вырастет и сам все смыслить будет...

— Вот именно. И когда мальчик вырастет, он получит единое королевство, а не полсотни маленьких суверенных герцогств.

Ира в ответ посмотрела на него как-то совсем уж непонимающе — видимо, понятие 'аллегория' было для нее чересчур.

— И вообще, в последнее время ты какая-то на себя не похожая стала, — продолжила она. — Говоришь непонятно, кричишь много, ругаешься, краситься перестала, одеваешься как мальчишка...

Девочка даже представить себе не могла, насколько в этот момент была близка к истине. А вот Дэл, похолодев, затаил дыхание. Нет, ну не может же быть, что это вот трепетное создание с ветром в голове сейчас его раскусит, правда?

— ...Может, тебе в отпуск съездить? — между тем завершила мысль Ира, заставив его высочество нервно передернуть плечами, отгоняя наваждение. Нет, ну конечно же нет. Как он вообще мог подумать?..

— Ты бы еще к лекарю сходить предложила, — хмыкнул он. — Уж там меня непременно научат говорить тихо, спокойно и понятно.

— Между прочим, зря ты так скептически к этому относишься, — убежденно заявила Ирочка в ответ, между делом доставая из ящика стола зеркальце и салфетку и принимаясь стирать с лица темные разводы. — Хороший психолог почти любую проблему может решить.

— Мою — не решит, — поморщившись, отмахнулся от нее Дэалан, чью проблему должен был решать не психолог, а опытный телепортер.

Конечно же, о визите к профессиональному мозгоправу не могло быть речи по уйме разнообразных причин. Даже если бы он мог как-то справиться с накатившей на Дэалана агрессией (что сомнительно), попутно он скорее всего обратил бы внимание на несоответствие Юлиных формы и содержания: насчет своей способности убедительно изобразить девчонку, которую никогда не знал, Дэл не обольщался, прекрасно понимая, что весь его маскарад держится только на том, что местные не верят в магию и переселение душ. Да и Юле визит к психологу очков не добавит — как бы не воспользовались им некоторые отдельные личности для того, чтобы потихньку объявить девочку спятившей и запереть в лечебнице.

К слову, именно об этом Константин беспокоился в день знакомства с Дэаланом. Вряд ли не злобный по натуре малолетка сам додумался до таких гадостей. Вероятно, чего-то в этом духе ожидала и Юля. А может, уже даже какие-то поползновения в этом направлении имели место...

— Так ты же даже попробовать не хочешь! — между тем возмущенно пропищала Ирочка. — А нервишки-то не казенные. Вот станешь неврастеничкой — кто тебя замуж возьмет?

От такого поворота Дэалан на секунду опешил: никаких 'замуж' в его жизненных планах на ближайшую вечность не значилось. Но в следующее мгновение запоздало сообразил, что Ира рассуждает не про него, которого никто совершенно точно не возьмет замуж, даже если приставить этому 'никому' нож к горлу, а про Юлю. И уж ей-то как раз беспокоиться не о чем.

— Да кто угодно возьмет, — фыркнул он. — Богатая неврастеничка — мечта афериста. Напротив, как бы не передрались кавалеры за такое счастье.

Пару сотен лет назад в человечкской Гаттаре поимела место знатная заваруха вокруг одной маленькой принцессы. Девчонке не повезло остаться единственной внучкой пожилого короля, последней в роду. И за право сделаться при ней консортом, а в перспективе отцом наследника, велись такие баталии, что все магические турниры кажутся жалким фейерверком. Девочку, к слову, в конечном итоге притравили, а династию после недолгой гражданской войны сменили.

— Все равно тебе надо меньше нервничать, — упрямо продолжала учить Дэалана жить Ира, припечатав сентенцию воистину убойным аргументом: — от этого цвет лица портится. Все стерла, или еще что-то осталось?

При этом она недвусмысленно наклонилась вперед, во-первых, предлагая его высочеству осмотреть ее мордашку на предмет остатков туши (судя по цвету лица, она ни о чем в своей жизни не переживала), а во-вторых, предоставляя возможность подробно обозреть глубокий вырез светло-бежевого платья и на глаз оценить его содержимое, весьма, кстати, недурное. В другой ситуации принц решил бы, что его соблазняют, и даже, возможно, соблазнился бы на полчасика, а то и на вечерок-другой. Но Ира, конечно, ничего такого в виду не имела.

— Все хорошо, — заверил он, присмотревшись к личику (симпатичному, кстати, хотя и крупноватому) внимательнее. — Так что, не будешь больше дуться?

— А ты больше орать не будешь? — ответила вопросом на вопрос нахалка.

— Постараюсь держать себя в руках, — уклончиво пообещал Дэалан, не готовый совсем отказаться от столь действенного метода воспитательного воздействия.

Добившись запланированного итога, его высочество испытал некоторое облегчение: все-таки утешительные беседы с истеричными барышнями — совершенно не его стезя, так что стопроцентной уверенности в успехе у него не было до самого конца.

Насколько Дэл разбирался в мирных переговорах (а он в них разбирался), сейчас следовало закрепить полученный результат каким-нибудь широким жестом, или на худой конец пышным банкетом с закусками и выпивкой. И упаси тебя небо на этом банкете заикнуться о причине едва решенного конфликта!

Устраивать в приемной гульбище с песнопениями он, конечно, не стал, но на Ирочкиной территории задержался, несмотря на почти непреодолимое желание сбежать в Юлин кабинет, забаррикадировать дверь и что-нибудь там разбить. Даже, в качестве того самого жеста доброй воли, собственноручно заварил обнаружившийся на специальной полочке возле кофеварки чай.

Обычный, рассыпчатый чай! Вкусно пахнущий! Не в пакетике! Здесь!!! Убиться можно! Он-то уже решил, что в этом мире такой роскоши не водится...

Завести с Ирой беседу оказалось проще простого, всего-то и нужно было, кивнув на переброшенный через спинку кресла кардиган, похвалить 'симпатичную кофточку'.

Но вот дальше...

Уже через пять минут его высочество почуял подвох, а еще через десять люто пожалел о своей мягкотелости и трижды проклял минуту, когда ему стукнуло в голову поиграть в хорошего мальчика. Придумал тоже — идти извиняться! Зачем? Успокоиться и взять себя в руки можно было и без этого. А Ира повыла бы еще часик и замолкла. А теперь-то как ее заткнуть?!

Почувствовав себя уверенно и заполучив аудиторию, Ирочка сделалась воистину монструозна. Договорив про кофточку (ни за что не бери в Айси-Спайси, там синтетика, от нее все чешется! Я специально заказывала, чтобы вручную вязали! Могу дать телефончик!), воодушевившаяся секретарша перекинулась на платьице, а с него и на свои глубоко личные переживания, которые, по ее мнению, следовало донести до максимального количества слушателей.

Дэл, старательно борющийся с чрезмерной раздражительностью, был терпелив, как исповедник, хотя не отказал себе в радости хотя бы мысленно распланировать ее убийство с особым цинизмом. Он честно слушал, как Ира сначала целых полдня худела, потом еще час болела, а потом заблудилась по дороге в юротдел, отчего, собственно, бумаги и остались не переданными... И блудила она там до тех пор, пока какие-то добрые люди ее не вывели к лифту.

Рассказывала девчонка подробно, обстоятельно, то и дело отвлекаясь на посторонние детали, типа заклинившей кнопки звонка и новой сумочки Веры Степановны, которую она имела радость осязать не далее как сегодня утром.

К счастью, Ире не нужно было, чтобы ее кто-то всерьез слушал. Достаточно было сидеть на столешнице, покачивая ногой, время от времени кивать и не храпеть. А уж развлечь себя разговором на любимую тему она прекрасно могла и своими силами. А ее жертве оставалось либо защищаться, либо спасаться бегством, либо расслабиться и стараться получить удвольствие или хотя бы не повернуться рассудком. Так что, пока секретарша упоенно пересказывала все тревоги, посетившие ее с прошлого понедельника и по сегодня, Дэалан переточил все обнаружившиеся в ящиках ее стола карандаши (их там нашлось несколько десятков, причем самых неожиданных цветов), разложил за нее папки в нужном порядке и собрал рассыпанные скрепки.

— ...я там ТАКИЕ трусики присмотрела!! Гляди! — под нос ему сунулась какая-то золотистая тряпочка на резиночках. С такого близкого расстояния толком ее рассмотреть было нельзя, разве что обнюхать, но обратить Ирочкино внимание на это досадное упущение Дэл не успел — трусики уже исчезли в белоснежной сумочке.

— ...а Вова мне...

— ...а я ему...

Посидев еще немного и прослушав некоторое количество интимных подробностей Ириной личной жизни, Дэл аккуратно вытащил из-под ее локтя позабытую опись и свежезаточенными карандашами изобразил на обратной ее стороне бьющуюся на разгорающемся костре ведьму — именно о них был сюжет 'кинца', поставленного вчера Константином 'для общего развития' (щас тебе покажу, что у нас с такими как ты делали!). Светловолосая ведьма была до неприличия похожа на Ирочку, даже в лице, пусть и весьма схематичном, что-то общее прослеживалось.

Настоящая же ве... в смысле девушка, наконец заметив, чем занята 'подружка', на секунду угомонилась, и с восторженным интересом вцепилась на Дэаланово творчество:

— Ой! А это я? — простодушно вопросила она.

— Нет, что ты, у тебя волосы длиннее, — неискренне ответствовал Дэл. — Это я так, стресс снимаю.

— Сублимировать агрессию просто необходимо, — напустив на себя умный вид, важно кивнула она. — Пока она не вылилась в девиантное поведение.

Дэл прервал свои художественные экзерсисы и воззрился на Иру таким взглядом, словно при нем только что заговорил утюг, причем сразу стихами.

— Где ты таких слов нахваталась? — вопросил он тем недоуменно-неодобрительным тоном, каким отцы маленьких девочек интересуются у вернувшихся из садика чад, кто научил их непотребной матершине.

— Так в институте, — хлопнула глазищами Ира, будто это что-то само собой разумеющееся. — Нам профессор рассказывал.

— Ах, профессор, — ответил Дэл, делая себе мысленную заметку узнать, что за это институт такой она посещала. — Ну, только если он...

Жизнь ей и рассудок его высочеству спасло то, что Ира, забыв все остальное, все же сумела организовать Юле машину до дома, пристроив к делу кого-то из шоферов Корпорации на корпоративном же автомобиле. И, когда Дэалан уже практически сорвался и рассказал Ире, насколько она невыносима, оный шофер спас положение, позвонив и напомнив, что через пятнадцать минут припаркуется у главного входа.

Так быстро Дэалан не сбегал даже когда где-то кого-то убивали. Наскоро выдав Ире обещанные цэ у под запись (Ира, а диктофон тебе зачем даден? Включи и не порти бумагу) и брякнув напоследок тривиальное: 'Завтра приеду и все проверю!', он прямо-таки пулей вылетел из кабинета, на ходу накидывая куртку.

Но никуда он завтра не пришел и ничего не проверил. Вместо этого ожидаемо, но все равно неожиданно, случилось ЭТО.

Дэалан, будучи взрослым, но не обремененным постоянными отношениями мужчиной, знал, что с женщинами периодически происходит что-то таинственное и неясное, чего не случается с ему подобными. Но в тонкости механизма не вникал, удовлетворяясь уклончивым 'давай не сегодня'. И был бы алиор счастлив в блаженном неведении еще много-много лет, если бы аккуратнее высчитывал параметры аварийного телепорта и не загремел сюда.

Между тем Юля, одолжившая ему свое тело, — хочется верить, что все-таки временно! — была абсолютно здоровой женщиной, со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями, во всей красе явившими себя буквально следующим утром.

В первый момент происшествие шокировало Дэалана до крайности и ввергло в натуральную панику: даже предполагая, что с ним должно случиться нечто странное, он не удосужился выяснить подробнее, что это будет, когда оно произойдет и как с ним нужно будет бороться. Последовавшие несколько часов судорожного изучения матчасти едва не заставили его все-таки стать неврастеником: проблема была столь деликатной и распространенной, что Сеть предпочитала повествовать о ней либо иносказательно, либо наукоемко, причем как правило с упором на всевозможные отклонения, заставляющие волосы на затылке вставать дыбом — предполагалось, что специфику процесса 'без осложнений' читатель знает и без статей и потому интересоваться ими не станет, а вот всяческие ужасы, с которыми надо не в Сеть лезть, а к врачу бежать, прочтет с удовольствием.

На исходе третьего часа, определив название своего недуга (врага надо знать в лицо!) и изучив его поднаготную, алиор немного успокоился. Его ожидала не продолжительная болезнь со страшной смертью в финале, а всего-навсего несколько дней, сопряженных с некоторыми неудобствами, которые нужно просто пережить и забыть, как страшный сон. Более того, статья подсказала, что Дэалану следовало не впадать в истерический транс от ужаса и позора, а, напротив, порадоваться, что это недомогание поимело место быть: если бы Юля на прощание осчастливила его 'киндерсюрпризом', было бы намного хуже.

Вместо этого оказавшаяся весьма практичной девушка оставила ему в наследство воистину промышленный запас спецсредств, с помощью которых можно было хоть как-то бороться с симптомами. Правда, если бы не Константин, их еще долго пришлось бы искать по шкафчикам, но это такая мелочь... особенно если думать о заполошном обыске квартиры как о не сбывшейся, глубоко теоретической вероятности.

Нет, за помощью к ребенку его высочество не обращался — еще чего не хватало! Но, вероятно, он чересчур громко и экспрессивно высказывал миру свои удивление, озадаченность и беспокойство, и Костик обо всем догадался сам. И надо отдать мальчишке должное: сориентировавшись в творящемся бедламе, заветный шкафчик он сдал иномирскому захватчику сразу же, не требуя выкупа и не уточняя, хочет тот пользоваться его содержимым, или нет. И лишь когла Дэл сделался хоть сколько-нибудь пригодным к общению, малолетний злолдей перешел к глумливым комментариям. Правда, это дело ему очень быстро наскучило: все, что Константин имел сказать на злобу дня, поглощенный своим недугом алиор слушал с равнодушием дохлого ежика, чем напрочь отбивал спиногрызу вдохновение.

Единственным, что показалось Дэлу по-настоящему интересным и потому достойным внимания, было то обстоятельство, что он, взрослый дядька, давно не мальчик, и вообще алиор, повидавший жизнь со всех ракурсов, в интимные дамские тайны оказался не посвящен (ну какая женщина, заполучив в свою постель настоящего принца, станет с ним беседовать о таких вещах?). А вот тринадцатилетний пацан все обо всем знает, да еще и советы скабрезные раздает!

Правда, объяснил свою удивительную эрудированность парень изящно и незатейливо:

— В рекламе все видел, там про эти бабские штуки столько всякого показывают, что только тупой не догонит, особенно если сестра в доме есть, — пожал плечами он. — Ее и сейчас в зомбоящике полно, а когда я мелкий был — так вообще, кажется, только рекламу и смотрел.

— И ты смел мне врать, что в этом мире знают, что показывать детям, — проворчал в ответ Дэалан и, захлопнув пестрящий псевдонаучными статьями на медицинские темы ноутбук, не прощаясь, удалился в Юлину комнату, прописав себе строгий постельный режим хотя бы на пару часов.

Там он забился в гнездо из одеял в дальнем углу кровати, вдрузил на соседнюю подушку ноутбук и постарался как можно скорее выбросить из памяти суматошное утро. А заодно нашел в этом позорнейшем эпизоде своей биографии хотя бы один маленький плюсик: в сравнении со вчерашним днем, да и парой ему предшествовавших, он был спокоен и умиротворен, как дракон в спячке.

Статьи предоставили удобоваримое объяснение даже так беспокоившей его вчера неестественной взвинченности. Раздражительность накануне 'часа Х' была естественна и, как оказалось, свойственна многим представительницам 'слабого пола'. Впрочем, тут Дэл был с ними совершенно согласен: точно зная, что ему со дня на день предстоит пройти через подобное, он тоже был бы зол, подавлен, агрессивен, а возможно даже плаксив, причем безо всяких 'гормональных' причин.

К вечеру его высочество совершенно честно планировал быть в строю и, как обещано, приступить к мероприятиям по превращению Ирины из канарейки в секретаря. Болеть Дэалан терпеть не мог, почитая это дело скучным, некомфотрным, а главное — непродуктивным, и потому уложить себя в кровать хотя бы на пару суток позволял лишь несущим опасность для жизни ранениям да особо мощным скачкам силы, буквально выворачивающим мага наизнанку. С перемещением в новое тело ситуация не изменилась: колотые раны на нем отсутствовали, неизлечимых болезней на глаз не обнаружилось...А значит, и разлеживаться нечего. Так, символически, успокоить нежные Юлины нервы — и хватит. В конце концов, живут же как-то нормальные женщины со своими проблемами, работают и не жалуются. Чем он хуже?

Тогда он еще не знал, что через каких-то несколько часов, лежа на кровати в позе эмбриона и стараясь дышать осторожно и через раз, в корне пересмортит свое мировоззрение по этому и сразу нескольким другим вопросам.

Нельзя сказать, что беды ничего не предвещало: научно-популярные статьи наперебой предрекали алиору муки столь чудовищные, что поверить в их реальность было непросто. К тому же он справедливо рассудил, что в сравнении с уже упомянутыми колотыми ранениями, которые ему доводилось получать неоднократно, и уж тем более с магическими скачками, какие-то 'болевые ощущения' он даже не заметит.

Одного лишь не учел Дэалан в своих выводах. Раньше он был здоровым, тренированным мужиком, которого, выражаясь местными сравнениями, далеко не из всякой пушки можно прострелить. Наконец, он был регенерирующим алиором, в несколько раз превосходящим обычного человека в силе и выносливости и не знающим, что такое осложнения, неизлечимые раны и длительные болезни.

А вот Юля была хрупкой, откровенно слабой, да еще крайне изнеженной девочкой, на холеных ручках которой такая незаметная мелочь, как ожог от кипятка, не давала о себе забыть почти целую неделю.

Оба тела, в которых Дэалану довелось пожить, принадлежали существам разных рас, разных полов... да чего уж там — существам разных миров, что в переносном, что в прямом смысле этих громких слов. И стоит ли удивляться тому, что коварное новое тело преподнесло алиору неприятные сюрпризы?

Сначала накатила слабость. Не из тех, что случаются от кровопотери, а какая-то новая, совершенно незнакомая, словно ты не алиор, и даже не человек, а тряпичная кукла. А потом, неожиданно и сокрушительно, успевшего пригреться под одеялом и задремать алиора согнула пополам неприятная тянущая боль в животе. Но если первый спазм резко распахнувший глаза Дэл пережил стоически, то пришедние следом за ним второй, третий и прочие очень скоро показались ему невыносимыми.

Одним словом, организм сделал все, чтобы труд был похож на подвиг. А совершать подвиги именно сегодня Дэалан был категорически не настроен — и без того утро паршивое выдалось. Зато желание куда-то ехать и что-то там делать, а вместе с ним алиорские принципы, требующие доводить до конца запланированные дела, взялись за ручки и ретировались, на прощание посоветовав быть умницей и не брать на себя лишнего. Совет был хороший, пришлось подчиниться.

Наверное, было бы вежливым как-то предупредить Ирину об изменении своих планов, чтобы девчонка там зря не разводила бурную деятельность, результаты которой все равно потом придется переделывать процентов на восемьдесят. Но в Дэалане, во-первых, взыграла вредность — пусть побегает, тогда его прорванный вчера вечером в трех местах мозг будет отмщен. А во-вторых, он до смерти не хотел кому-то объяснять, что с ним случилось. Константина хватило.

Но, как это в последнее время случается постоянно, от него в этом вопросе мало что зависело: Ира очень скоро позвонила сама. И если первые четыре звонка Дэалан еще как-то сумел проигнорировать, то на пятый все же нехотя ответил: Ирочка, похоже, была из той породы паникеров, с которых сталось бы из-за не явившегося в привычное время почтальона поднять на уши соседей, армию, Тайную Службу и лично его величество.

— Слушаю, — обреченно проговорил он в трубку и сам поразился, до чего жалким, тихим и тусклым сделался Юлин звонкий голосок.

От Ирочки это обстоятельство тоже не укрылось:

— Что с тобой?! — возопила она вместо приветствия с таким трагизмом, словно уже представила себе подружку умирающей под кустом.

— Нехорошо себя чувствую, — уклончиво ответил Дэалан, скривившись и отведя вопящую трубку подальше от уха, и поспешил уйти от скользкой темы: — и поэтому сегодня не приеду. Насчет завтра — не поручусь. Занимайся тем, что я вчера тебе вчера поручил... поручила, в смысле. В первую очередь удостоверься, что все правки по вчерашнему списку будут меня ждать в готовом виде. Ты там записываешь?

— А? Что? Нет...

— Так записывай скорей, не сиди, — скомандовал алиор, и лишь услышав, как торопливо зашуршал карандаш по листу под мощным динамиком Ирочкиного аппарата, продолжил: — Если вдруг кто-то придет и скажет, что у него ко мне срочные дела — пускай звонит на мобильный телефон, мы с ним эти дела обсудим. Если потребуются какие-нибудь по-настоящему срочные подписи — пусть везут все ко мне домой. Но будь добра сначала такие визиты подробно согласуй со мной.

— Все визиты?

— А их будет много?

— Да нет, я так, на всякий случай спросила, — отозвалась она. — А обязательно звонить? Вдруг ты спать будешь, или еще что, а я тебе помешаю?

— Обязательно.

— Ох, ну хорошо... — словно делала Юле большое одолжение, согласилась Ирина. А затем участливо поинтересовалась: — А все-таки, Юльчик, что с тобой? Простудилась, да?

— Нет, не простудилась, — с нажимом ответил Дэл.

— А что тогда? Может, отравилась чем? Мне вчера тоже как-то нехорошо было, может, это вафельки?..

— Нет, Ира, не вафельки, — в том же тоне продолжил алиор. — Оставь, пожалуйста, их и меня в покое. Мне просто нехорошо и нужно отлежаться. На этом все.

— А может, тебе доктора вызвать? — не сдавалась девчонка.

— Да не нужен мне доктор! — взвился Дэалан, как раз ощутивший приближение очередного спазма, и, стиснув зубы, продолжил: — ни доктор, ни аптекарь, ни даже добрый волшебник. Никто не нужен! Только тишина, спокойствие и никаких людей! Все со мной в порядке, ясно?

В трубке надолго замолчали. Его высочество, в памяти которого еще были свежи вчерашние события, даже успел забеспокоиться, не готовится ли там Ирина пустить слезу от общей несправедливости мира в целом и подруги Юли в частности — было бы обидно, потратив вчера столько усилий на ее успокоение, сегодня все испортить. В самом деле, что ему стоило согласиться на простуду?..

— У тебя дела что ли? — наконец спросила секретарша, так выделив слово "дела", что никаких сомнений в том, что она имела в виду, возникнуть не могло.

Дэалан прямо-таки почувствовал, как у него стремительно наливаются краской щеки.

— Мы не будем обсуждать это по телефону, — резко отрубил принц Алиса, с трудом удержавшись и не добавив вертящееся на языке: 'И вообще не будем! Ни обсуждать, ни вспоминать!'.

— Конечно-конечно, — ласково, как с неизлечимо больным, заворковала Ирочка. — Не будем обсуждать. Просто лежи себе, отдыхай, тебе надо лежать! А как полегче станет — позвони. Мы тут без тебя как-нибудь справимся.

Вот в последнем его высочество совершенно не сомневался — не нужно быть гением, чтобы понимать, что 'Аврелия' в Юлии Адамовой практически не нуждается. Ничего непоправимого в ее отсутствие там не приключится, так что переживать Дэалану было не о чем. Да даже если бы и приключилось, его высочество волноваться бы не стал. Его педантизм и ответственность были предназначены лишь для Алиса, где и остались. Что до 'Аврелии', то она его отвлекала и развлекала, но до ее судьбы принцу Алиса по большому счету никакого дела не было.

На этом они с Ирочкой и распрощались.

И потянулись длинные часы абсолютного безделия. Дэл бы и рад был себя хоть чем-то занять, но выгруженные Константином прямо на 'рабочий стол' ноутбука мультики не смотрелись, книжки не читались, а умные мысли не думались. Хотя пару раз его высочество посещала крамольная идея обратиться к врачу, но он от нее брезгливо отмахивался: все выживают и он выживет.

В какой-то момент лишенная замка дверь Юлиной комнаты приоткрылась, и в нее просунулась лучащаяся счастьем физиономия Константина.

— Ну чего, волшебник, тяжела бабья доля? — одарив 'волшебника' улыбкой от уха до уха, протянул он.

— Скройся! — рыкнул в ответ Дэалан и за неимением многолучевой молнии запустил в нахала подушку. Промазал: незванный визитер успел спрятаться за дверью, из-за которой донеслось дрожащее от смеха 'Понял-понял'.

А еще через какое-то время ребенок вернулся и, стремительно и безбоязненно прошагав под прицелом недружелюбного Дэаланова взгляда до самой кровати, что-то на нее кинул:

— Вот, на тебе 'Небесин'. Только успокойся.

И, развернувшись кругом, молча удалился, предоставив его высочеству самостоятельно опознавать в неожиданном гостинце изрядную плитку темного шоколада.

Так оно и продолжалось до самого вечера: 'бабья доля', шоколад с кофе (не забыть добыть заварного чая!) и Ирочка, периодически названивающая с гениальными вопросами типа 'Где степлер?' ('Степлер'? Что это еще за холера?), 'Для чего нужен апостиль и вообще что это и зачем юротдел его хочет?' (Вот кто хочет — тот пусть и объясняет!), 'Где красная папочка? Ну, помнишь, ТАКАЯ...' (КАКАЯ?) и 'А завтра ты приедешь?'.

'Завтра' Дэл на всякий случай тоже провел дома: облегчение настало, но он уже оценил все (тогда ему в самом деле казалось, что все) коварство женского тела и подозревал подвох. А 'послезавтра' оказалось выходным. В принципе, заставлять кого-нибудь вкалывать сверхурочно Дэалан в силу своего статуса никогда не стеснялся — ему просто повиновались, не заикаясь о том, выходной там у них, или нет. К слову, такое положение дел было чревато неловкостью: принц Дэалан не знал и не мог знать, какой там принят режим труда и отдыха в каждой занюханной конторке, и порой, нагружая алиоров работой рано утром, совершенно искренне не ведал о том, что бедняги уже отпахали ночную смену. Впрочем, справедливости ради, сам Дэл выходных и праздников не имел, включаясь в работу по мере надобности, которая, в отличие от Юли, в нем была всегда

Вернее, праздники в Алисе были, как без них, но как раз на мероприятиях, посвященных им, глава безопасности и работал наибольше интенсивно.

Но то Алис. А здесь... право, к чему заставлять людей носиться кругами, когда от того не будет ни пользы, ни смысла?

Однако деятельная натура Дэалана, боле не прикованная к кровати постоянно повторяющимися спазмами, требовала хоть какой-то активности, желательно полезной. После некоторых раздумий к 'полезным делам' его высочество причислил и знакомство с порождениями местного кинематографа и мультипликации: эти, казалось бы, насквозь вымышленные и гипертрофированные истории давали чужаку практически бесценное и очень наглядное представление о местном обществе: как и куда летают самолеты, что такое огнестрельное оружие, как наказывают за преступления, что творилось на этой планете лет триста назад, что такое 'гелиоцентрическая картина мира', какие здесь в ходу религии и сколько они имеют веса... Вот только подолгу пялиться в экран Юлины глаза не позволяли. Так что, когда очередной мультфильм (не столько полезный, сколько забавный) сменился титрами, восставший из одеял Дэалан обратил, наконец, свой взор на вещи приземленные и примитивные, из тех, которые исхитрялся царственно игнорировать все последние недели. Между тем, в отсутствие настоящей женщины, а не неизвестного природе суррогата, квартира как-то незаметно превратилась в натуральную свалку.

Нет, оглашенным педантом, помешанным на чистоте и порядке и видящим в каждой лежащей не на месте пылинке вопиющую антисанитарию и зловещий призрак пустынной лихорадки, Дэл не был. Но при этом предпочитал, чтобы любую необходимую вещь можно было легко и быстро найти на надлежащем месте и в надлежащем состоянии, а к полу, мебели и стенам можно было прикасаться, не боясь испачкаться несмываемой вековой грязью.

В силу высокого происхождения Дэалана, а также благодаря величайшему творению природы — магии — для него стала неприятным сюрпризом такая проза жизни, как сваленная в раковину горой посуда, залапанный одним не приученным мыть руки свинтусом холодильник, скопившиеся в углах хлопья пыли и перечеркнутое дорожкой подсохших мыльных капель зеркало в ванной комнате.

Надо было что-то делать, но что конкретно — он пока не придумал: магии не было, а держать слуг в этом мире оказалось не принято.

О том, чтобы наводить порядок лично, не было и речи: прибрать за собой стол, сложить одежду или расставить книги Дэл никогда не считал зазорным — не важно, вручную или магией. Но вот мыть посуду, заниматься стиркой, мести пол или смахивать пыль с полок в трех комнатах принц был категорически не согласен. Увольте! Нашли тоже Золушку...

Помаявшись некоторое время, Дэалан, как и положено командиру, оказавшемуся в затруднении, принял волевое решение о мобилизации мозговых ресурсов личного состава.

Личный состав ожидаемо обнаружился возле компьютера: азартно подпрыгивая на стуле, Костик остервенело давил на все клавиши подряд и что-то угрожающе мычал. Сопровождалось сие действо доносящейся из колонок какофонией, в которой слились взрывы, рев, свист, звук ударов и какая-то едва-едва угадывающаяся музыка.

Вокруг мальчишки царил первозданный хаос, куда там наркопритону во время шмона. На столе перед монитором скопилось по меньшей мере четыре кружки из-под чая, пол в комнате был ровненько покрыт упавшим с кровати одеялом, сброшенными с ног тапками, вываленными из платяного шкафа шмотками и нападавшими с письменного стола листами в клеточку. В центре комнаты, на освобожденном от хлама пятачке, осиянный светом единственной не перегоревшей в люстре лампочки, красовался системный блок, судя по отсутствию вокруг лишних деталей — собранный.

Его высочество брезгливо поморщился. Разницу между творческим беспорядком и свинарником он признавал, но, к сожалению, не всегда улавливал.

Мальчишка вторжение на свою территорию либо не заметил, либо не счел нужным на него отреагировать, продолжая с прежней увлеченностью долбить в клавиатуре дырки злобно сключенными пальцами.

Слегка озадаченный Дэл подошел ближе, так, чтобы встать прямо возле поскрипывающего в такт Константиновым подскокам кресла. На мониторе творилось что-то непонятное: анимированный человечек, очень похожий на мультипликационного героя, но отчего-то видимый исключительно со спины, старательно забрасывал боевыми заклинаниями какую-то рогатую образину, злобно щерящуюся зубастой пастью и отвечающую на вражеский огонь редкими, но мощными ударами шипастого раздвоенного хвоста.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что рисованным человечком управляет Константин, и делает это вполне успешно: тварь очень скоро картинно завалилась на бок и издохла, а человечек продолжил путь через какую-то чащу, вскоре повстречавшись с еще одним чудищем, на порядок отвратительнее первого. Разделавшись с ним пошлейшим огненным шаром, мальчишка наконец-то вспомнил, что вокруг него существует реальный мир, и развернулся вместе с креслом в сторону Дэалана для того, чтобы тут же подпрыгнуть на месте:

— Ва-а-а! Ты чего подкрадываешься, злодей? — возмущенно воскликнул он, картинно хватаясь за сердце. — А если бы я умер от ужаса?!

— Тебя бы похоронили, — невозмутимо пожал плечами Дэл.

— С почестями? — дотошно уточнил он.

— Разумеется, без, — разочаровал его алиор. — Почести воздаются только смелым, даже если при жизни они были круглыми идиотами. А за смерть от ужаса тебе поставят цветочек.

— Ну вот, а я уже настроился... — разочарованно поник Константин, — и тут такой облом. Тебе не стыдно?

Дэл отрицательно качнул головой и двумя пальцами поднял с захламленного стола любопытную вещицу — пластмассовую разноцветную пружину. Увы, безнадежно запутанную.

— Вообще хорошо, что ты зашел, — вдруг заявил подросток, ожиаляясь. — Ты мне как раз нужен как профессионал.

— Неужели? — нет, конечно, такая мелочь, как интонация, даже в сочетании с приподнятой бровью, не могла отразить всю степень охватившего Дэалана скепсиса. Но он очень старался.

— Сам в шоке, — важно кивнул мальчишка. — Но раз ты у нас целый маг, прямо-таки из телепорта пришедний, надо этим пользоваться! А то где еще в наши дни такого найдешь?

'Маг из телепорта' — было одним из многих прозвищ, которыми наградил за эти дни Дэла Константин. В зависимости от интонации и контекста, оно могло выражать презрение, высокомерие, восхищение, недоверие, протест, удивление, озадаченность и много чего еще. В первые дни его высочество это раздражало, потом перестало трогать вовсе, а в последнее время даже стало казаться забавным — видимо, Дэалан все-таки начал потихоньку сходить тут с ума.

— И что тебе нужно от мага из телепорта? — полюбопытствовал он. Правда ведь интересно — на кой?..

— Теоретическая консультация нужна, — объяснил Костик. — Раз с практикой у тебя непруха.

— Тоже хочешь научиться телепортироваться?

— Да упаси Боже! — воскликнул он, отшатнувшись от Дэалана и для верности прикрывшись перекрещенными руками. — А то превращусь еще в тетку, как некоторые, и буду раз в месяц на кровати тряпкой лежать...

— А что тогда? Читать мысли? Ходить сквозь стены?

— А можно? — с неясным воодушевлением уточнил ребенок. Видимо, имел большие планы на чужие мысли.

— Нет.

— Ну вот, и тут облом...

— Может, огнем дышать? — продолжил 'предлагать' Дэалан.

— Не совсем, но близко, — чуть серьезнее ответил мальчишка, придвигаясь обратно к столу и движением 'мыши' пробуждая успевший уйти в 'спящий режим' монитор. — Мне тут наши разрабы игруху подогнали на альфа-тест. Ну и вот... ты ж ее видел?

— Видел, — кивнул алиор.

— И как тебе спецэффекты?

Дэл всмотрелся в спину героя, замершего посреди перечеркнутого словом 'ПАУЗА' экрана, припомнил давешнее представление с его участием, потом прикинул, что и как сделал бы хоть сколько-нибудь квалифицированный алисский маг... и припечатал:

— Халтура.

— Эй! Чего это прям сразу 'халтура'? — возмущенно вскинулся мальчишка, ожидавший, видимо, более лестного отзыва о творении своих 'разрабов'. — Ну, не все еще дорисовали. Но не совсем уж лажа!

— Да нет, совсем, — не оставил ему надежды специалист. — Например, что это за дикарский танец твой герой исполняет перед каждым залпом?

— Это магические пассы!

— Так вот, пусть тебе впредь будет известно, — скрестив руки на груди и брезгливо глядя на экран, взялся за просветительскую деятельность кирант, — что пока твой 'маг' эти 'пассы' выделывает, его без проблем прихлопнет первая же тварь, которой требуется на атаку меньше времени, чем ему на раскачку. Никто и никогда не использует в бою один на один такие медленные приемы.

— Так то ж бой, а это игра, — возразил Константин, — в ней только такие атаки и есть. И между прочим, монстры специально с персом синхронизированы так, чтобы он их завалить успевал!

— Ты просил консультацию? — не без раздражения оборвал его излияния Дэл, привыкший, что дилетанты с его мнением в области боевой магии не спорят. — Я консультирую. Для таких заторможенных атак твоему магу нужен либо прочный щит, либо напарник, чтобы его прикрыть, либо слепо-глухо-немой враг-олигофрен. А фантазии ваших мультипликаторов меня не интересуют.

— Напарник? Так игруха-то и есть сетевая! — просиял мальчишка, понявший Дэалановы слова как-то по-своему. — Тут кроме меня еще хил будет бегать, пара танков и второй дамагер! Но пати мы будем в 'Аврелии' тестить, тут-то не с кем... Разве что тебе на бук 'клиент' поставить, а? Хочешь монстров помочкать?

— Даже близко к ноутбуку с этим не подходи! — безапелляционно потребовал принц Алиса, из сказанного понявший только то, что если Юлину машинку не защитить от нападок юного энтузиаста, то он, Дэалан, ее скорее всего больше не увидит.

— Пффф... Тебе слабо что ли? — пристально уставившись на Дэалана, презрительно протянул мелкий негодяй, и не готовый к такой внезапной смене курса алиор едва не закашлялся.

ЕГО откровенно и неприкрыто берут на 'слабо'! Да такое с ним даже в юности через раз срабатывало, а уж теперь... Смех один.

И вот что прикажете делать? Смеяться? Плакать? Негодовать? Ругаться? Уступить ребенку, пусть порадуется?

— Мальчик, чтобы меня спровоцировать, тебе придется еще очень долго взрослеть, — с усмешкой ответил он. — Играй в свои игрушки сам.

— Зануда, — буркнул в ответ Костик, впрочем, совершенно не выглядящий расстроенным или обиженным.

— Возможно. Это все, что ты от меня хотел?

— Не, погоди, не все! — вскинулся мальчишка. — Я тебя вообще про спецэффекты спросил, а не про логику. Всякие там вспышки, взрывы и тому подобное. Похоже на нормальную магию?

— В какой-то мере, — признал Дэалан.

— То есть как?

— А так, что боевые заклинания можно оформить на вкус мага, было бы желание и умение. Огненные шары и диски, молнии, звуковая волна, энергосферы... это классика, азы. Простейшая формула. Но если ты уже не первоклассник и хорошо разбираешься в теории, то сумеешь эту простую формулу усложнить. Скажем, молния сорвется не с пальцев, а с потолка над головой противника, и не разобьется о его щит, а пройдет сквозь него. Так и то, что вы тут нарисовали, при желании можно посчитать и воплотить. И к слову, то, что ты зовешь 'спецэффектами', в бою применяется не всегда. Бывает так, что всего представления — один внезапно упавший маг и один продолжающий стоять. Но то бой, а на спортивных турнирах такое не приветствуется.

— Угу, — задумчиво кивнул ребенок, до того с внимательным видом пытавшийся вникать в откровения 'консультанта'. — Значит, если вдруг такого заклинания нет, то его можно сделать самому?

— И даже не очень сложно. В нашей... полиции есть специальные отделы, которые исключительно такими расчетами и занимаются. А наиболее удачные заклинания передают артефакторам для вплавления в предметы и практикам — для изучения и применения.

— Вау. Ниче так, продуманно... О, погоди!! — резко придвинув кресло обратно к компьютеру, мальчишка отключил 'паузу', и застывший истуканом герой отмер и ринулся покорять лесные просторы.

— Щас, тут еще один босс будет, я его прикоцаю — и пещеры начнутся! Смотри!

Его высочество послушно смотрел, машинально разбирая запутанную пружинку, но ничего великого в рисованных приключениях, увы, не находил.

Здоровенная зверюга, появившаяся из неожиданно возникшей перед героем пещеры, громко топая и угрожающе рыча, в конце концов угодила в выпущенное магом смрадное зеленоватое облако и, картинно забившись в судорогах, мгновенно испустила дух.

— Во, вот так тоже можно? — глядя на поверженного врага с незамутненным восторгом, азартно вопросил Костик. — Чтобы травануть — и всех дел.

— Нет, — сухо ответил помрачневший Дэалан, совершенно не разделявший воодушевления ребенка. — Яды не относятся к боевой магии.

И столь просто их жертвы гибнут, лишь когда отравитель по-настоящему хорош в своем деле. Мучения же отравленного недоучкой алиора продлевает его собственная регенерация, вместо тихой и почти безболезненной смерти заставляя часами выкашливать кровь пополам с собственными внутренностями.

С другой стороны, эта жуткая агония дает несчастному хоть и небольшой, но шанс дождаться помощи целителей, в то время как настоящий профи осечек не допускают.

— А к какой относятся? — продолжал расспросы любопытный парень, похоже, окончательно принявший Дэла за квалифицированного сказочника.

— Целительство, — единственный раздел магии, в котором второй наследник Алиса не смыслил практически ничего. — Любое воздействие на живую плоть есть целительство.

— Угу, ясненько, — кивнул мальчишка, разом теряя к вопросу интерес: такая скука, как медицина, юного истребителя чудовищ не увлекала. — Ну а в целом как тебе игра?

— Весьма однобоко, — после непродолжительных раздумий дал оценку увиденному Дэалан, с сосредоточенностью отмеряющего взрывчатку химика перекатывая с ладони на ладонь разобранную, пусть и в некоторых местах выгнувшуюся, пружину. — Если ты так и будешь ходить по лесам и пещерам и кидаться огнем, очень скоро это наскучит кому угодно.

— Да что б ты в играх понимал! — фыркнул парень. — Однобоко ему. Говорю же, альфа-тест идет. Еще не всех неписей по карте рассовали и торговлю не настроили. А в конечной версии из монстров будет лут падать, который можно в лавке за бабки продавать. Щас, пещеру пройду и город тебе покажу, поймешь... Кстати, ты чего стоишь? Вон, на ящик можешь сесть!

И щедро махнул рукой в сторону системного блока, поскольку лишних стульев в комнате не было.

— Я пришел не для того, чтобы наблюдать за твоими забавами, — осадил его Дэл, пока ребенок, которому явно остро не хватает аудитории, не записал его пожизненно в ряды благодарной публики.

— Кстати да, — снова сделав паузу в игре, мальчишка развернул кресло к своему гостю. — А ты чего явился-то? Я думал, ты всю неделю будешь от людей прятаться...

— И рад бы, но брезгую. Ты заметил, что твой дом медленно, но неотвратимо превращается в лошадиное стойло?..

И коротко, но образно изложил свои давешние рассуждения о быте без магии, особый упор сделав на вопросы санитарии и гигиены и их вопиющего отсутствия в пределах видимости.

Константин сидел в кресле, поджав под себя одну ногу, внимательно смотрел на самозванного оратора и слушал, не перебивая, всем видом давая понять, что проблемы повестки дня захлестнули его с головой. А после, серьезно посмотрев на алиора, задал единственный вопрос:

— А от меня-то ты чего хочешь?

— Работать не предлагаю, не переживай, — с понимающей усмешкой заверил Дэалан, давным-давно распознавший в мальчишке идейного лентяя. — Всего лишь пытаюсь понять, существуют ли в вашем обществе пути разрешения бытовых сложностей, которые я не учел.

— Да полно путей. Найми уборщицу, например. Я Юльке уже сколько времени про это твержу, а она ни в какую! Нет, говорит, будем жить как все. Тьфу.

Идиотский вопрос 'а можно?' едва не сорвался с языка, но алиор в последний момент исхитрился удержать его в себе: раз мальчишка так в себе уверен, значит, можно, а Дэалан что-то неверно понял и слуги здесь все-таки существуют.

Вместо этого его высочество полувопросительно предположил:

— Возможно, у Юли были причины так говорить?

— Да какие там причины? — в сердцах махнул рукой парень. — Нравится ей просто так жить, вот и все.

— Убираться? — поднял брови алиор, не ожидавший, что кто-то (а в особенности его 'партнер' по обмену) может всерьез этим наслаждаться. Ладно бы магией, но вручную...

— Да нет. То есть не сам процесс нравится, а то, что в квартире нужно убирать.

Видимо, озадаченность пропечаталась на лице Дэалана очень крупно и разборчиво, потому что Костик, встретившись с собеседником взглядом, не дожидаясь вопросов, развил тему:

— Как тебе объяснить-то?.. Раньше, когда мама с папой были живы, Юля жила тут одна, на свои деньги. Не знаю, что за деньги, но папа говорил гроши. Сама готовила, убирала, пылесосила, и все такое. Но зато жила так, как хотела, и кайф от этого ловила натуральный. И теперь все делает так, чтобы было как тогда.

Понятно. Смешная девочка, которая цепляется за время, которое никогда не вернется...

Впрочем, упрекать ее в этом Дэалан был не в праве: он знал массу алиоров, которым тоже было свойственно такое вот стремление сохранить уходящее прошлое. Вот только грезили они чаще не о том, чего не стало пять лет назад, а о событиях более давних, а порой и древних... Находились, например, старики, с ностальгией вздыхавшие по временам, когда среди алиоров магически одаренным рождался лишь каждый сотый. Воистину, Великая Война принесла Алису неожиданные дары...

— Хорошо, я понял, — оборвал собственные размышления Дэалан. — Нужно наять прислугу.

— Не прислугу, а менеджеров по клинингу, балда! Что у вас там вообще за феодальные замашки? Никакой толерантности!

— Менеджеров по... кли-нин-гу, — старательно повторил алиор, не имеющий никакого настроения спорить. — И как это сделать?

Спросил Дэалан наобум, просто потому что к слову пришлось. А в ответ расчитывал услышать привычное: 'Сходи в Сетке пошарь'. Тем удивительнее оказалась реакция подростка: сцепив пальцы замком на животе, он ненадолго о чем-то задумался, а потом выдал:

— В телефоне своем посмотри, там в контактах должно быть что-то типа 'Уборка', или 'Клининг', или как-то так. Эти чуваки на родительской хате уже лет десять порядок наводят, и никаких проблем вроде не было.

— 'Родительской хате'? — переспросил Дэалан, намекая, что вот здесь стоит остановиться чуть подробнее.

— Ну да, — легкомысленно пожал плечами Костик. — Мы сейчас в бабушкиной старой квартире, она ее Юльке завещала. А у матери с отцом своя была, в центре. Я там с ними жил до аварии, это потом Юлька меня сюда перевезла зачем-то.

Что-то такое Дэалану смутно припоминалось, но на вопросах принадлежащей брату с сестрой недвижимости он внимание особо не заострял, успокоившись на том, что крыша над головой у него имеется и в ближайшее время никуда не денется. А стоило бы заострить, как теперь видно...

— И что с ней сейчас?

— Стоит, что ей будет? — хмыкнул в ответ мальчишка. — Юлька туда пару раз в месяц ездиет: цветы полить, да вот клинеров запустить. Но живем мы тут, как видишь.

— Пару раз в месяц, говоришь...

Верткую мысль, не успевшую оформиться, внезапно оборвала протяжная трель дверного звонка, заставившая его высочество непроизвольно вздрогнуть от неожиданности.

— Мы кого-нибудь ждем? — сухо осведомился он у Костика, застывшего с протянутой к чашке с холодным чаем рукой.

Тот в ответ озадаченно покачал головой:

— Может, опять сектанты нас пришли миру во всем мире учить?

— Может, — не стал спорить алиор, жестом останавливая порывающегося подняться подростка: — Сиди, я встречу.

После чего, не дожидаясь ответа, неторопливо двинулся в прихожую, сдернув по пути со спинки кресла удобную кофту на молнии и надев ее поверх футболки. Трель меж тем повторилась.

Повозившись с замками, Дэл широко распахнул входную дверь, и только после этого запоздало задумался о том, что ему, наверное, стоило быть осторожнее: заявиться мог кто угодно и с любыми намерениями и, случись что, дать незванным гостям подобающий отпор Дэлу решительно нечем.

По ту сторону порога обнаружился незнакомый мужик потасканной наружности и среднего возраста, одетый в потертую, но чистую и целую джинсовую куртку, непарные к ней джинсовые же штаны и поношенные кроссовки.

— Доставка букетов, — бодро объявил он, для наглядности сунув Дэалану в лицо здоровенную охапку цветов, упакованных в яркую шуршащую бумагу. — Вы — Юлия?

— Допустим, — мрачно отозвался Дэл. — И?

— А что 'и' то? — курьер, слегка обескураженный неласковым приемом, тем не менее, не растерял своего дружелюбия и, вновь растянув губы в улыбке, спросил: — Будем цветочки принимать?

— А если нет? — цветы его высочество был согласен принимать исключительно лежа в могиле, и такая мелочь, как временная смена пола, его в этом вопросе поколебать была не способна.

— А чего нет-то? — искренне не понял визитер. — Берите! Знак внимания, как-никак!

— От кого?

Вопрос, надо сказать, непраздный. Быть в курсе того, что за человек додумался осчастливить Юлю таким вот 'знаком внимания', было не лишним. Хотя бы на случай, если даритель явится вслед за подарком.

Да и вообще, за последние две недели Дэалан успел понять, что ему ужасно не нравится не знать, что вокруг происходит. Курьер его, к сожалению, расстроил:

— А без понятия, — жизнерадостно ответствовал он. — Знаю, что за доставку уплочено, а вот кем — этого мне в документы не пишут...

В подтверждение своих слов он предъявил Дэалану чуть помятый белый лист с какмими-то записями и таблицей, но убрал так быстро, что вычитать на нем можно было успеть только слово 'акт'.

— Вы расписывайтесь, а потом внутри пошарьте, может, записка какая найдется, — внес рацпредложение сердобольный мужик.

— Хорошо, — поморщившись, словно от приступа зубной боли, согласился алиор и протянул руку. — Ручку.

— Во-о-от, правильно делаете! — похвалил его выбор собеседник, сноровисто всовывая в руку требуемое. — Такая милая девушка, вам такие цветы подарили, конечно, нужно брать! А вы стоите, букой смотрите... Нельзя так, не идет такое девушкам! С парнем небось поссорились? Или с мужем уже? Такую красавицу замуж грех не взять!..

Если мужчина хотел порадовать 'красавицу' комплиментом, то затея с треском провалилась: до этого Дэл букой только выглядел, а теперь еще и почувствовал себя ею же.

— Ну, улыбнитесь хоть! — не сдавался он, передавая, наконец, его высочеству цветы.

Одарив болтуна вымученной улыбкой, алиор морча шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь.

В коридоре он без удивления обнаружил Костика, освещающего все вокруг своей мордашкой, просто-таки вопияющей о том, что мальчишка погибает от любопытства.

— Вау, — восхитился он, на глаз оценив композицию 'девушка с букетом'. — Ты тут чего, уже закадрил кого-то что ли? А говорил-то, говорил... А от кого это?

— Без понятия, — повторил слова курьера Дэалан и, на ходу символически стукнув малолетку по голове отчаянно зашуршавшим букетом (ибо нечего его тут подозревать непойми в чем!), стремительно прошествовал в гостиную, где, обшарив презент при надлежащем освещении, тут же нашел пришпиленную к обратной стороне обертки карточку. Сорвав ее, он небрежно бросил цветы на диван и нетерпеливо вчитался в короткое послание:

'Милая Юля. Прости за наш последний разговор, я был не прав. Мое предложение остается в силе. Скорее выздоравливай, я по тебе скучаю. В надежде на прощение и взаимность, твой Кирилл'.

Какие там прощение и взаимность!.. Прочтя эти, в принципе, невинные строки, принц Алиса пришел в такое кровавое бешенство, что отправителю впору было благодарить всех богов, что магия ему больше недоступна. Впрочем, Дэл и без нее готов был проворачивать у нахала в глотке раскаленный нож до тех пор, пока тело не остынет. Предложение его в силе, надо же!..

Коротко и зло выругавшись, Дэалан подхватил с дивана букет и, пока Костик тянулся за брошенной на пол смятой запиской, решительно распахнул балконную дверь.

Запущенный с размаху подарок с хрустом приземлился в лысые кусты росшей под окном акации, аккурат возле разрисованной бутонами и рекламными сообщениями машины, в которую садился обогнувший дом мужчина в потрепанной джинсовой куртке.

Встретившись напоследок взглядом с его вытаращившимися глазами, Дэалан, несколько раз медитативно вдохнув свежий апрельский воздух, вернулся в помещение, где его, конечно же, поджидал Константин с дежурной пакостной улыбочкой на физиономии.

— Да ты девка с норовом! — явно кого-то цитируя, восхищенно откомментировал случившееся он, несколько раз картинно хлопнув в ладоши.

— Раз так — не зли меня, — посоветовао в ответ его высочество, одарив поганца угрожающим взгдялом.

— Боюсь-боюсь! — воскликнул подросток, неубедительно симулируя раскаяние и трепет и на всякий случай прикрываясь диванной подушкой, как щитом от страшной алиорской мести.

Сделав вид, что поверил, Дэалан хмыкнул и вновь завладел тщательно разглаженной и, несомненно, прочитанной карточкой. Обратить крамольные письмена в пепел, не выпуская из пальцев, возможным не представлялось, но алиор не растерялся и вместо этого старательно изорвал бумажку на мелкие кусочки.

— Не стыдно тебе так с любовным посланием обходиться? — не сумел смолчать широко ухмыляющийся Костик, высовываясь из-за подушки. — Парень его, между прочим, сочинял, старался! А ты... черствый и бесчувственный!

— А еще жестокий и безразличный, — равнодушно дополнил характеристику его высочество: не спорить же с правдой?

— Угу. А бедный... как его, Кирилл? Влюбился в тебя, змея, по уши. Вот не повезло-то парню... — печально развел руками мальчишка и, сменив тон с трагических кривляний на серьезный, добавил: — но вообще, надо было все-таки куда-нибудь листик прибрать. Я бы Юльке показал, когда ты из нее изгонишься, она бы, может, оценила. Или сама порвала, как вариант...

— Прибирай, — милостиво протянул Костику горсть бумажных ошметков Дэалан.

Подросток принял их столь настороженно, словно внутри копошились ядовитые насекомые, и, задумчиво поозиравшись по сторонам в поисках достойного реликвии сосуда, без затей ссыпал в один из своих карманов. После чего, глянув на настенные часы, отбросил подушку и резко подвел черту под разговором:

— Ладно, поржали и хорошо. Будем надеяться, он от тебя теперь отвалит. О чем мы там раньше говорили?.. Тебе надо еще чего-то? А то у меня игра стоит.

— О найме уборщиков, — напомнил Дэалан, усаживаясь на диван, закинув ногу на ногу. Действительно, сколько можно мусолить этот унизительный эпизод?.. — Благодарю, я уже все понял.

— Круто, если все понял, — оттопырил большой палец мальчишка. — И кстати, раз уж ты все равно за дом взялся, учти заодно, что у нас хавка кончилась.

— Как, опять? — только и переспросил озадаченный алиор, которому перевод 'хавки' в 'продукты питания' перестал требоваться к середине второй недели совместной с Костиком жизни.

— Ты вчера яйца ел? — вместо ответа поинтересовался Юлин брат. — Ел. И я ел. И позавчера ел. И сегодня утром тоже. А было у нас их десять. Улавливаешь ход моей мысли?

Считать до десяти Дэалан, к счастью, умел и потому лишь молча кивнул, признавая правоту мальчишки и одновременно выражая согласие с необходимостью пополнить запасы.

— Вероятно, стоит заодно поискать и повара, — задумчиво проговорил его высочество не столько Костику, сколько себе самому. — Питаться исключительно яйцами — не хватит никакого терпения, а с ваших 'пельменей' с жизнью проститься недолго...

— Не тронь пельмени, буржуй! — возмущенно возгласил непоследовательный мальчишка, не далее как пятнадцать минут назад советовавший Дэалану нанять слуг. — На них столько народу выживает, что тебе и не снилось!

— Это прекрасно, — не стал спорить Дэалан. — Но мы к этому выживающему народу относиться не будем. А поскольку сами готовить толком не умеем, оставим это профессионалу.

— Нафига тебе профессионал? — скривился в ответ Костик. — Давай просто суши закажем, и все проблемы.

— Это еда или человек? — на всякий случай уточнил Дэл, несколько дней назад с легкой руки все того же Константина свевший близкое знакомство с 'лапшой быстрого приготовления' и оттого проявляющий в вопросах питания повышенную подозрительность.

— Еда, еда, — нетерпеливо ответил подросток, уже успевший извлечь откуда-то из недр толстовки мобильный и возяший по экрану пальцами. — Тебе роллы с тунцом или с лососем?..

Загадочные названия, которыми принялся бодро сыпать абориген, никаких конкретных ассоциаций у алиоране вызвали, так что процесс ознакомления с меню затянулся почти на час. Столько же ушло на то, чтобы дождаться курьера, доставившего оголодавшим мужчинам продвинутую версию холостяцкого пайка. В этот раз им оказался немногословный азиат, молча забравший сдачу и удалившийся.

После алиор некоторое время развлекал малолетнего зубоскала драматическим спектаклем 'Туземец впервые видит палочки, но не намерен сдаваться'. Впрочем, ругаться и жаловаться было бы несправедливо: приноровился к незнакомым приборам он довольно быстро, вероятно, благодаря памяти Юлиного тела.

А после этой мудреной трапезы его высочество за каких-то полчаса без особенных затруднений организовал уборку квартиры силами наемного персонала. К счастью, средств Юли на эти довольно недешевые услуги было более чем достаточно, а ее щепетильностью принц Алиса не страдал.

Второй из положенных работникам 'Аврелии' выходных прошел под знаменем генеральной уборки, причем если Дэалан храбро взял на себя обязанности главнокомандующего (присматривать за бойцами, чтобы не халтурили, поощрять их, критиковать и — главное — не путаться у них под ногами), то Костик, едва сообразив, чем запахло, спешно дезертировал, пообещав вернуться поздно, и прошатался где-то до позднего вечера.

А про эпизод с букетом все благополучно позабыли, но, увы, не надолго.

Выходные кончились и последовавшие за ними дни были наполнены рабочей рутиной, то есть мало отличимы от жизни, к которой Дэалан привык в Алисе. Разве что рутина сменилась, и вместо всяческой уголовщины, а по особым дням и политических разборок, на стол ложились милые и безобидные 'документики', самым выдающимся из которых была предварительная многомиллиардная договоренность о продаже Корпорацией неких информационных систем.

Скучновато, но выбирать не приходилось.

Впоследствии, задумываясь о том, что же за сила гнала его в Юлин кабинет с утра пораньше в те дни, Дэалан находил этому обстоятельству единственное объяснение: привычка. Год за годом он ежедневно поднимался с кровати и, не всегда завтракая, перемещался в управление. Иногда торчал там безвылазно дни напролет, но чаще скакал телепортами по городам и весям с проверками, расследованиями, рейдами и просто визитами невежливости. К постоянной и беспросветной занятости, изредка разбавляемой короткими (не дольше полутора лет) романами, визитами к соседям в качестве посла (подолгу они принца-киранта не выдерживали и оперативно подписывались под требованиями Алиса, ради чего, собственно, отец с Алинеттом эту пляску и затевали), вялотекущей грызней с Ирэнтилем или по-настоящему серьезными кризисами, он привык настолько, что чувствовал себя неприкаянным призраком, оставаясь на целый день в пустой квартире.

И дело даже не в том, что ему нечем было себя занять. Да, сонаправленный мир за прошедшие недели успел подрастерять свою таинственность, но не прочтенных статей и книг, не просмотренных фильмов и не услышанной музыки по-прежнему оставалось столько, что за короткую человеческую жизнь не перелопатить. И все же чего-то не хватало.

Константин, догадавшийся спросить, на кой Дэалан каждый день мотается в офис, когда можно органичиться парой дней в неделю, и услышавший честный ответ, обозвал алиора трудоголиком и 'собачкой Павлова'. Что ж, все может быть.

Юля, правда, утомлялась так легко и так быстро, что уже на третий день принц Алиса начал грешным делом задумываться, а не прав ли мальчишка, и действительно — на кой?..

Как бы то ни было, в ту пятницу Дэалан находился в Юлином рабочем кресле, и день близился к концу.

Ирочка, сумевшая немного реабилитироваться в глазах взыскательного киранта (на самом деле его просто отпустил ПМС, но Дэалану было проще думать, что это секретарша стала управляться со своими скудными обязанностями лучше) по-прежнему блюла подступы к Юлиному кабинету и уже несколько раз выпроводила восвояси пытавшегося проскользнуть мимо ее стола Кирилла.

Парень, по видимости не дождавшись реакции на свой красивый жест, жаждал объяснений столь вопиющей холодности. А если словоохотливый курьер с должной образностью описал заказчику печальную судьбу подарка — то еще и расточительности.

Впрочем, совсем уж без внимания его высочество Кирилла не оставил — велел Ирочке 'этого остолопа' к начальственному телу не допускать ни за какие блага, дозволив угрожать ему любыми карами, на которые девице хватит воображения.

И она свою задачу, как ни странно, выполняла, стойко держа оборону в приемной — его высочество имел лишь сомнительное счастье слышать их приглушенные дверью голоса. После каждого такого столкновения секретарша, непривычно всклокоченная и раскрасневшаяся, но довольная собой, неизменно являлась пред Дэловы очи хвастаться успехом.

Долго это представление, правда, не продлилось: парень быстро смекнул, что броня крепка и воплями под дверью ему ничего не добиться, и сменил тактику. Прямо посреди дня в приемную приволокли еще букет, раза в два внушительнее предыдущего. Разделаться с ним столь же показательно, как с первым, оказалось затруднительно в силу того, что окна в Юлином кабинете не были предназначены для открывания из-за большой высоты. Да и прохожие, снующие туда-сюда по оживленной улице под окном, вряд ли бы обрадовались приземлению такого вот 'объекта'...

Так что этот подарок Ирочка по-простому погрузила в лифт и увезла в какие-то неведомые дали, совершенно Дэалана не интересующие — главное, чтобы лично он этот презент больше не видел.

Было это в среду, в середине дня, и с тех пор Юлин безнадежно влюбленный воздыхатель никак себя не проявил, что позволяло надеяться на то, что на этом его история его ухаживаний завершится.

Звонкое и частое 'цок-цок-цок', раздавшееся из приемной, отвлекло его высочество от размышлений. Деликатный стук по приоткрытому дверному косяку, раздавшийся несколько секунд спустя, подтвердил, что слух Дэалана не обманул.

— Юль? Ю-у-у-уляа-а? — протяжно воззвала просунувшая носик в помещение Ира и, не услышав грозных возражений, быстро просеменила внутрь. — Я тут такой тестик нашла!!!

Восторг на ее лице был сравним лишь с незамутненной радостью ребенка, которому одновременно подарили много-много сладостей и отменили занятия с педагогами.

— Гляди! Тест на психологический возраст! — торжественно объявила она, пристраивая перед едва успевшим приподнять над столом рабочие бумаги алиором включенный планшет. — Отвечаешь на вопросы, а компьюьтер тебе говорит, сколько тебе в душе лет. Здорово, правда?

— Безмерно, — лаконично подтвердил принц Алиса, надеясь, что девушка на этом успокоится и уйдет восвояси.

Не на ту напал!

— Вот как думаешь, — продолжала упоенно щебетать она, склоняясь над планшетом и демонстрируя Дэалану заодно с текстом глубокое декольте с бельем в тон блузке, — у тебя какой психологический возраст?

— Девятьсот семьдесят восемь, — сухо сообщил Дэл и пристроил поверх планшета спасенную папку. — Ты мне мешаешь.

— В работе надо делать перерывы, — назидательно провозгласила девица, подняв указательный пальчик с наманикюренным ногтем. — Кофейку?

— Не откажусь.

Пока она ходила к установленной на специальной полке в приемной кофемашине и колдовала над ней, Дэалан аккуратно вытянул из-под бумаг погасший планшет и пристроил его на углу стола. И когда Ира поставила перед ним исходящую ароматным паром кружку (правда ведь умеет кофе варить!), постучал по нему пальцем, намекая, что аппарат надлежит забрать.

Однако так запросто отказываться от поразившей ее воображение темы Ирина не пожелала и тут же выпалила:

— А я? Угадаешь, какой у меня возраст?

— Одиннадцать? — предположил Дэл, с удовольствием прикладываясь к кружке. Давно пора было сделать перерыв хотя бы на пять минут...

— А вот и нет! — разве что не высунула язык собеседница и, аккуратно пригладив юбочку, уселась в кресло для посетилей. — В душе мне пятнадцать!

— Очень заметно, — кивнул его высочество, не отвлекаясь от кофе. Алиорские пятнадцать примерно одиннадцати и соответствовали.

— Правда?

— Угу.

— Так может, и ты пройдешь?

— Не пройду.

— Бу, — надула губки Ира. — Вредина.

— Очень занятая вредина, — поправил алиор, все-таки открывая рабочую папку: чем быстрее она закончится, тем быстрее он отсюда уберется. Право, пятый рабочий день подряд был совершенно лишним...

— Ну, минутка-то у тебя найдется! — не сдавалась девица, которой просто-таки горело и чесалось выяснить 'психологический возраст' подружки.

— Не найдется, — повел плечом углубившийся в чтение пришелец.

— Но там же ничего важного, — она с обидой кивнула на папки, видимо задетая нежеланием собеседника играть с ней в ее игрушки.

— Ничего важного? — приподнял бровь Дэалан, на всякий случай сверяясь с заголовком документа. — Чтоб ты знала, дорогая: пока я не прочту и не подпишу вот это — ты не получишь жалование. Как и триста тысяч служащих Корпорации по всему этому миру.

После демонстративного тыканья пальцем в нужные строчки, Ирина не то, чтобы всерьез прониклась значимостью момента, но на всякий случай милостиво притихла, скрестив перед собой руки и нетерпеливо притопывая каблучком. Принца Алиса ее поведение совершенно не смутило: убористую Юлину подпись в нужной клетке он намеревался поставить, лишь полностью прочтя ведомость и приложенные к ней отчеты.

Но увы, порадовать триста тысяч человек прямо сейчас у Дэалана не вышло: в дверь вновь постучали. И, также не дожидаясь приглашения, в помещение вошел смутно знакомый его высочеству мужчина.

В сравнении с малышкой Юлей он был довольно высок. А вот принц Дэалан, скорее всего, смотрел бы на визитера сверху вниз — за эти недели алиор сумел худо-бедно сопоставить меж собой основные меры величин своего и чужого мира. Одевался гость, как многие в 'Аврелии', по-деловому: темные костюм, галстук и как следует начищенные ботинки, светлая рубашка.

Он был немолод: еще не старик, но короткие светло-русые волосы успели изрядно поседеть, возле носа, между бровей и на лбу обозначились резкие линии морщин, а подбородок, веки, да и вся его фигура неуловимо отяжелели.

Дэл в своей жизни знал очень многих людей, некоторых от рождения и до самой смерти. Именно так возраст обычно их и перекраивает. Пройдет еще совсем немного лет — Десяток? Полтора? Два? — и этого мужчину будет не узнать...

— Ой, Леонид Сергеевич, здравствуйте! — между тем радушно поприветствовала его Ира, подскакивая с кресла. — Чайку?

— Сегодня кофе, Ира: глаза сами собой закрываются, — доверительно пожаловался гость, одарив девицу дружелюбной улыбкой. — Но только с молоком!

— Сейчас будет! — чирикнула она и вихрем унеслась в свои чайные угодья, прихватив и опустевшую чашку Дэла.

Новоприбывший же, не дожидаясь приглашения, аккуратно оправил полы расстегнутого пиджака и неторопливо опустился в освобожденное ею кресло напротив принца:

— Ну, здравствуй, Юля.

— Интересно, останавливают ли здесь хоть кого-нибудь закрытые двери? — вместо ответного приветствия риторически поинтересовался Дэалан, отодвигая от себя документы.

— Кого-нибудь, может, и останавливают, — улыбнувшись, развел руками мужчна, ясно давая понять, что к 'кому-нибудь' не относится.

Это Дэалан знал и без подсказок, иначе вел бы себя с незнакомцем куда вежливее и осмотрительнее. Однако он действительно видел это лицо, пусть и чуть более свежее за давностью лет. И прекрасно помнил снимок из семейного архива Адамовых, на котором этот самый мужчина самозабвенно тискает весело смеющуюся малолетнюю Юлю. Фотография была не единственной — тот, кого назвали Леонидом, появлялся в альбоме достаточно часто, чтобы 'примелькаться'. Да и в новостях эта физиономия принцу однозначно встречалась... Друг семьи? Похоже на то. Вот только как узнать, остался ли он другом сирот Адамовых после гибели их матери и отца?..

— У меня свободный часок выдался, зашел поболтать, — между тем продолжил Леонид. — Давно мы с тобой не разговаривали. Как у тебя дела? Что нового?

Вопрос был — всем менталистам на зависть, точнее просто некуда: новшеств у Юли в жизни приключилось хоть отбавляй: новый мир, новое тело, новая душа... И дела из-за этого шли, мягко говоря, не ахти.

К счастью, менталистов, способных на слух распознать Истину сквозь любую ложь, в этом мире не водилось. А посвящать в Юлины проблемы Леонида Сергеевича, кем бы он ни был, алиор не собирался — в дурдом ему по-прежнему не хотелось. Так что в ответ он лишь неопределенно повел рукой, давая понять, что куда-то дела да идут, и ничего занимательного в них нет.

— Ничего, значит?

— Ничего стоящего, — легко пожав плечами, соврал Дэалан.

— Странно, — ответил он. — А мне доложили, что у тебя здесь едва ли не глобальные перемены вершатся...

— Неужели? — приподнял бровь алиор, мысленно делая себе заметку постараться аккуратно выяснить, кто это ему докладывает о таких вещах и по какому праву.

— Да. И я уже вижу, что не соврали, — Леонид задумчиво кивнул сам себе, красноречиво оглядывая заваленный работой стол. — За все пять лет не припомню, чтобы от тебя так активно приказы и требования во все стороны летели.

Надо же. А Дэалану-то казалось, что мир вокруг едва шевелится: однообразная и не особо трудная бумажная работа, красок которой добавляет лишь то, что речь в документах идет об иномирных делах, никак не вязалась в его представлении с 'бурной активностью'. Заскучав, он уже даже всерьез задумался, не устроить ли парочку ревизий — некоторые избранные поставщики макулатуры на нее просто-таки напрашиваются... И на тебе! Он уже чересчур активен, а знающие люди проявляют любопытство.

Эх, Юля... Запустила дела так запустила, раз даже самое незначительное оживление сошло за бурю в стакане. Впрочем, ее сложно в этом винить — девочка еще слишком молода для ответственности за Корпорацию и, как следствие, недостаточно умна. Да и характер у нее слабоват... хотя возможно и нет — брата-то своего малышка отбила, а значит, когда надо, не плошает.

Но к делу. О чем там разговор? Ах, да...

— Это были какие-то неверные приказы или требования? — устало осведомился Дэалан, отчетливо ощущающий на себе весь немалый вес вечера пятницы и оттого не настроенный на долгий разбор полетов.

— Да как сказать... Аркадьич из рекламы второй день валидол пьет из-за того, что ты ему какую-то смету завернула. Не жалко старика? Ты же его так в гроб вгонишь...

Была такая смета, как же. На программное переоснащение рекламного отдела, состоящего из сорока человек. Вот только сумма в ней стояла в три раза большая, чем суммы в точно таких же сметах, пришедших из отделов бухгалтерии, технических разработок и логистики.

Дэалан не поленился разобраться в значении этих страшных слов, а после затребовал себе на стол технический регламент всех четырех отделов. Потратил час времени и путем примитивного сравнения списков обязательного и дополнительного программного обеспечения, положенного этим отделам, установил, что разниться, да еще так ощутимо, в пользу рекламы цифры просто не могут. После чего потребовал письменных разъяснений, но так пока их и не получил. Ясно теперь, почему. Разброд и шатание, а не Корпорация...

А 'друг семьи', надо полагать, явился похлопотать за коллегу?

— Не пора ли старику на покой, раз он так впечатлителен? — брезгливо поморщившись, поинтересовался Дэл, который, конечно же, никаких расследований и репрессий устраивать не собирался — не его это дело. Но и отпускать просто так уже пойманное горло было обидно — пускай хоть морально да пострадает... — Казнокрадство и растрата занятия нервные, а иногда и небезопасные. Вдруг правда не выдержит? А если ему негде будет предаваться этим грехам, вероятно и до гроба не дойдет.

Дэалан не намекал, он открыто обвинял — алиору, перевидавшему тысячи таких вот 'Аркадьичей', все было ясно и без следствия. Честно говоря, он ожидал, что Леонид сейчас обидится за приятеля, станет его оправдывать, или же без обидняков попросит закрыть на все глаза. И даже приготовился эти самые глаза закрыть. Однако вместо этого его гость, полностью потеряв интерес к 'старику', уставился на Дэалана очень-очень пристальным взглядом, эдак озадаченно-изучающе, словно у Юли только что выросла вторая голова и исполнила государственный гимн Арракаса.

Новое тело Дэалана, никогда не знавшее упражнений по контролю, выдержкой прежнего не обладало, так что под этим взглядом его высочеству сделалось слегка неуютно. Но глаз он не отвел — не в этой жизни, не перед этим недоразумением сорока лет от роду.

— Юль, у тебя ничего не случилось? — наконец осторожно спросил мужчина.

— К чему этот вопрос? — не так дружелюбно, как хотел бы, отозвался Дэл.

Но мужчина на резкость не обиделся и принялся рассудительно разъяснять:

— Ты сегодня очень странно себя ведешь, как будто подменили тебя, — развел он руками, показав на мгновение края белоснежных манжет. Он даже не подозревал, насколько прав. — Обычно это я тебе быть пожестче советую, а тут вдруг наоборот вороватого Фиму защищать пришлось... Может, тебя кто-то обидел, а ты не хочешь жаловаться? Зря. Ты же знаешь, я всегда помогу.

Ах, вот оно что. Юля не похожа на Юлю, только и всего. Оно и понятно. Дэл привык к своему новому телу и голосу, а заодно кое-как влился в Юлину жизнь. Но он никогда не знал Юлю лично и не смог бы без чьей-то помощи достоверно скопировать ее поведение, манеру речи и образ мыслей. А помощи не было: от Костика толку было чуть.

К счастью, насущной необходимости в достоверности не было — местным хватало того, что он от Юли ничем не отличается внешне. Так что ломать себя, добиваясь полного сходства, Дэалан не трудился.

Костик и Ирина, с которыми ему выпало общаться больше всех, с 'новой' Юлей уже свыклись, а вот для Леонида перемены стали неожиданными. Однако то, что хоть кто-то предлагает девочке помощь, не могло не радовать. Хотя и не означало, что принц Алиса немедленно кинется ее принимать от кого попало, не разобравшись в мотивах нежданного благодетеля и в его возможностях.

— Спасибо, я это учту, — нейтрально кивнул он, сожалея, что не знает, как Юля обращается к этому человеку. — Но пока меня никто не обижал.

Леонид явно хотел сказать еще что-то, даже рот приоткрыл, но в этот же момент входная дверь со щелчком приоткрылась, и Ирочка торжественно внесла поднос с долгожданным кофе. Причем, судя по количеству посуды, подружку она тоже благодатью не обделила.

— Давай его скорее сюда, — нетерпеливо протянул руки к одной из чашек гость. Дэалан в свою очередь молча передвинул на столе несколько папок, освобождая место для подноса.

— Это не вам, это Юле — с двумя ложечками сахара и корицей, — строго ответила Ирочка, отдергивая поднос от загребущих рук Леонида. — А ваш с молоком рядом стоит. И, если хотите, берите печенье. Приятного аппетита.

После чего секретарша, наконец, водрузила яства на стол и с достоинством удалилась.

Некоторое время Дэалан и Леонид Сергеевич в тишине опустошали чашки. Мужчина иногда хмурился, о чем-то усиленно думая. А Дэалан все-таки исхитрился подписать многострадальные зарплатные документы и даже передать их специально вызванной в кабинет по громкой связи Ирочке — пускай отнесет бухгартерам, если они не сбежали пораньше. А если и сбежали, принц Алиса для разнообразия даже не стал бы их за это осуждать — настолько сильно ему самому хотелось оказаться дома и ни о чем не думать хотя бы несколько часов.

Словно прочитав его мысли, Леонид, коротко взглянув на дорогие наручные часы, предложил, нарушая тишину:

— Юль, тебя домой не подвезти?

— Спасибо, но это лишнее, — попытался изобразить улыбку его высочество. — Меня возит водитель.

— Да, мне говорили, — вновь блеснул осведомленностью Леонид. — Кстати, почему? У тебя ведь своя машинка есть. Или опять разломала?

— Глаза еще не до конца пришли в норму после операции, — выдал заранее заготовленную совместно с Костиком ложь Дэалан, давно предвидивший этот вопрос и даже отрепетировавший ответ на Ире, — сильно устают, я не хочу в таком состоянии садиться за руль.

— Так может, это осложнения? Врачу не показывалась?

— Нет, все в порядке, — в этот раз улыбнуться было проще. — Я просто не хочу рисковать.

— Тебе виднее, — после короткой задумчивой паузы заключил мужчина, отставляя пустую чашку и поднимаясь из кресла. — Так что? Поедем? Мне все равно в твою сторону — к бабушке ведь?

Дэалан кивнул. Почему бы и нет? Какая разница, с кем ехать, если привезут тебя куда надо?

— Вот и отлично. Отпускай своего шофера, да давай собираться, если ты закончила. Или ты здесь заночуешь? — с едва уловимой ехидцей спросил он, кивнув на стопку не разобранных папок.

— Здесь — точно нет, — хмыкнул Дэалан, одним глотком допив кофе и тоже поднявшись — для того, чтобы с раздражением, которому ни в коем случае нельзя дать волю, просунуть руки в галантно подставленные рукава юлиной куртки и убрать в один из ее карманов мобильный телефон.

При этом Дэл оказался достаточно близко к мужчине, чтобы отчетливо ощутить исходящий от его одежды горьковато-мутный запах. Табак.

Алису это зелье тоже было известно. Мода на его воскурение умирала и возрождалась, в зависимости от того, какие новые добавки предлагал рынок: в чистом виде табак алиоров не пробирал. А вот в сочетании с некоторыми другими травами, а то и с химическими и магическими веществами, мог стать и интересной забавой для светских бездельников, и неплохим расслабляющим средством, официально применяемым в медицине, и сильнейшим наркотиком, запрещенным к ввозу и производству, и много чем еще.

Между тем Леонид терпеливо дождался, пока Дэл, исключительно по привычке, запрет в ящики стола рабочие материалы, и лишь тогда двинулся на выход, вежливо пропустив скрипнувшую зубами 'даму' вперед.

Пересекая приемную, он притормозил возле Ириного стола, за которым уже переодетая в уличные полусапожки и пальто секретарша старательно красила губы, и щедро предложил:

— Иришка, тебя захватить?

— Ой, нет, Леонид Сергеевич, спасибо, — широко улыбнувшись то ли себе в зеркальце, то ли Дэалану и его спутнику, прощебетала в ответ Ирочка. — Меня Мишенька заберет.

— А не Вовочка? — озадаченно приподнял бровь Дэалан, практически уверенный, что еще несколько дней назад в ее нескончаемых монологах фигурировал другой персонаж.

— Вовочка был ошибкой, — с траурной серьезностью объявила она, поджав губки. — В общем, спасибо, Леонид Сергеевич, но у меня планы.

— Как знаешь, — развел руками мужчина. — Маме привет передвай.

Ирочка заверила, что непременно передаст, и, распопрощавшись с отправившимися к расположенной на нижних уровнях стоянке мужчинами, осталась ожидать свою новую вечную любовь.

Леониду принадлежал вместительный темно-серый внедорожник, грубоватый дизайн которого создатели попытались сгладить, сделав его грани обтекаемыми, а передние фары похожими на подозрительно прищуренные глаза. Марку машины Дэалан не знал — их в этом мире было столь много, что пришелец просто не стал забивать названиями и без того идущую кругом голову.

Перед его высочеством ожидаемо распахнули дверцу пассажирского сидения, а после заботливо напомнили, что в машине нужно пристегиваться. И лишь когда Дэл, зло посопев, защелкнул действительно не лишний для Юли ремень безопасности, машина тронулась под негромкое бормотание вечернего радио.

Впрочем, молчание в салоне царило недолго.

— Я тут пару часов назад с Кириллом разговаривал, — негромко сказал Леонид, выруливая на освещенную фонарями дорогу. Дэалана же такой поворот заставил ощутимо напрячься. Вот тебе и друг семьи... — Мальчик за тебя переживает...

Что ж, по крайней мере теперь ясно, что же это за 'агентура' доносит Леониду Сергеевичу вести о Юле.

— Ему не о чем переживать, — с прохладцей перебил Дэл, не дожидаясь окончания фразы.

— ...Говорит, ты нервная стала, взвинченная, — словно не слыша, продолжил говорить мужчина. — Просил выяснить, действительно ли у тебя все хорошо.

— Я повторю, — ровным голосом человека, прилагающего усилие для того, чтобы проявить к собеседнику терпение, ответил Дэалан, — у меня все хорошо. Мне не нужны ни помощь, ни внимание. Так Кириллу и можно передать.

— А сама ты с ним встретиться и поговорить не желаешь? — поинтересовался Леонид. Похоже, истинной целью его с Юлей встречи была именно эта беседа.

— Не желаю, — коротко выплюнул его высочество, представив на мгновение эту 'встречу'.

— А почему? — не сдавался 'друг семьи'. — Не поделишься со стариком?

— Чтобы старик потом поделился с Кириллом? — насмешливо предположил алиор. — Сводничество — это низко.

— Он неплохой мальчик, — и не думая оправдываться, ответил Леонид. — И о тебе позаботится, если меня вдруг не станет. Поэтому я ему немножко помогаю.

Сказать про мальчишку Дэлу хотелось многое. Вот только он не знал причин, по которым 'друг семьи' так рьяно блюдет его интересы. Быть может, парнишка приходится Леониду сыном, или еще каким-то дальним родственником. В этом случае любая критика в его адрес будет воспринята не как объективный отказ девицы от не пришедшегося по вкусу кавалера, а как оскорбление члена семьи. Поэтому нужно быть осторожнее в словах. По крайней мере до тех пор, пока не разберется, с кем имеет честь беседовать.

— А неплохой мальчик не поведал о том, как обхамил меня в моем же кабинете? — выбрал самый нейтральный повод дать мальчику очередной поворот Дэл.

— Сказал, что вспылил и сожалеет.

Ну, конечно. А еще у него были 'эти дни', не иначе. Они Юлю, похоже, действительно держат за вторую Ирочку, которую за десять минут можно уговорить на что угодно.

— Он не со зла, Юль, — между тем закончил мысль Леонид.

— Мне это без разницы, — коротко припечатал его высочество, и они с Леонидом снова замолчали.

Дэалану добавить было нечего, а напряженно сжавший обеими руками руль Леонид то ли сдался, то ли устыдился, то ли искал какие-то аргументы.

Наконец машина притормозила перед... кажется, Костик эту штуку звал 'светофором', пропуская пешеходов.

Леонид побарабанил по рулю кончиками пальцев, зачем-то подкрутил регулятор громкости на радио, делая музыку чуть тише, а потом, не выдержав, с искренним, глубоким непониманием выпалил:

— Вот скажи, девка, что еще тебе надо? Парень умен. Собой хорош. В делах тебя, бестолковую, сможет поддержать. Подарки дарит, настроен серьезно. Не служил разве что, ну так сейчас все косят. Вот что тебе нудно?

Чего надо девкам, Дэл за свою почти тысячелетнюю жизнь так и не понял, хотя сейчас заподозрил, что надо им покоя. А вот лично ему было не надо, чтобы вокруг Юли крутился какой-то напыщенный сопляк, лапал ее за все места и лез в лицо слюнявыми губами. По крайней мере до тех пор, пока в теле Юли заперт он. Так что шансов у парня в ближайшее время не было, независимо от всех его сомнительных достоинств.

Красный круг на светофоре отгорел и Леонид резко, с раздражением, сорвался с места.

— Упертая ты, прямо как Ленка, — в сердцах воскликнул он, очевидно, намекая на помойную мать Юли. — Та тоже, бывало, слушает и молчит. А потом все по-своему сделает. Бабы, одно слово!..

Дэл лишь пожал плечами, позабыв, что следящий за дорогой водитель этого жеста не видит, и сосредоточился на проплывающем за окном автомобиля городском пейзаже. Пусть думает, что хочет. Не спорить же с ним, в самом деле.

Мимо, между тем, проплывали подсвеченные витрины магазинов, дома, перекрестки, растущие у обочин дороги деревья, несущиеся куда-то автомобили, спешащие пешеходы и прочие привычные местным жителям, но чуждые Дэалану вещи.

Надо же, вроде бы совсем недавно за окном неспешно клонилось к закату солнце, а уже сумерки...

Темнота преображала этот город. Несуразный, выдержанный в разных тонах и стилях, он не был похож ни на один виденный алиором прежде. В Алисе ночами горели лишь фонари, освещающие желтоватым магическим светом улицы с домами — вычурными и не высокими, не больше пяти этажей. В Виале чадили скромные масляные светильники, скрывая отвратительно обустроенные улицы. В Листе, давно уже свихнувшейся на модификации живых организмов, можно было встретить любые спецэффекты, от бьющих в небо молний, освещающих пространство вокруг короткими, но яркими вспышками, до полуживых машин, раскатывающих по улицам, освещая путь пешеходам. В Гаттаре жрецы встраивали осветительные камни в стены домов и в плиты по бокам дороги... Много чего Дэл видел. Но с другим миром ничего сравниться не могло.

— Ладно, не хочешь — не будем об этом, — спустя некоторое время снова подал голос мужчина. — Лучше скажи, как там Костик? Все в игрушки свои режется?

— Он называет это 'альфа-тест'.

Леонид в ответ лишь хмыкнул, давая понять, что суть от названия не поменялась, и философски изрек:

— Разбаловала ты его, Юль.

Спорить со сказанным было непросто — в воспитании у малолетнего нахала действительно имелись пробелы размером с Великую Пустошь. Вот только Костик был не далеко не первым и вряд ли последним олухом в двух сонаправленных мирах.

— С возрастом поумнеет, — счел нужным вступиться за спиногрыза Дэалан. Впрочем, без особого фанатизма.

— Ты много знаешь людей, которые с возрастом умнели? — с веселым удивлением спросил Леонид, на мгновение отвлекшись от дороги, чтобы посмотреть на собеседника.

Знал, вот только кроме него про этих людей в Юлином мире никто не слышал.

— Значит, с опытом, — не сдался алиор. В конце концов, он сам когда-то именно так и 'поумнел'. Следовательно, средство это проверенное и достойное всяческого доверия.

— А по мне так парню мужской руки не хватает, — предложил свою версию Леонид после недолгого молчания.

— Обойдется своими двумя, — чуть резче, чем нужно, оветил Дэалан, мрачнея. Упорство, с которым Леонид гнул свою матримональную линию, начало его раздражать. — И я не желаю впредь обсуждать эту тему. В ответ водитель хмыкнул, негромко проворчал что-то про словеса, которых Юля 'где-то нахваталась' и, вероятно наконец утомившись бессмысленно спорить, пожал плечами:

— Ну, гляди, опекун. Тебе решать. Только учти, что голова у твоего парня — каких мало. И если он ее на игрушки разбазарит, винить тебе будет некого.

Больше они не разговаривали до самого пункта назначения. Правда, и ехать им оставалось не более пяти минут, так что неловкой или тяжелой паузу назвать было нельзя — просто каждый думал о чем-то своем.

Место для автомобиля нашлось перед самым подъездом, и Леонид незамедлительно его занял.

— Провожу-ка я тебя и наверх, — задумчиво протянул он. — Не нравится мне та компания.

На лавочке перед распахнутой подъездной дверью действительно собралась шумная группа людей. Четверо молодых парней и три девушки громко о чем-то разговаривали, дымя сигаретами и прихлебывая какое-то неясное пойло из затемненных бутылок. Периодически тишину прохладного апрельского вечера разрезал их громкий и, похоже, нетрезвый смех.

— Как угодно, — не стал отказываться алиор, отстегивая ремень безопасности и выбираясь из машины прежде, чем Леонид Сергеевич успеет ее обойти и раскрыть для него дверцу.

Умом он понимал, что компания взрослого мужчины лишней не будет, но унять досаду все равно не мог: никогда еще принц Дэалан не сторонился дворовой шпаны.

Однако оказалось, что переживали они с Леонидом напрасно. Когда алиор и его спутник поровнялись с молодыми людьми, один из юношей, не прерывая беседу с остальными, между делом обратился к нему:

— Привет, Юлька.

К нему присоединилось несколько других голосов, и Дэалану ничего не оставалось, кроме как кивнуть и пробурчать в ответ что-то приветственное.

— Ты тут, я гляжу, со всей гоп-компанией знакома, — добродушно усмехнулся Леонид, когда они поднимались на изрисованном разнообразными неясными и большей частью корявыми символами лифте, однако Дэалан так и не смог понять по интонации, одобряет он такие знакомства, или нет.

Увы, ответить ему в очередной раз было совершенно нечего, так что вновь пришлось ограничиться неопределенным пожатием плеч.

В прихожей мужчин встретили не выключенный свет и два изгаженных землей кроссовка, один из которых валялся вверх подошвой на коврике у входа, а вторым заканчивалась дорожка грязевых следов, ведущая к комнате Костика. Грязь высохнуть еще не успела, стало быть, домой ребенок явился совсем недавно.

Сам мальчишка вышел на шум всего лишь несколькими секундами позже, как будто специально их караулил. А увидев, что Дэл не один, просто-таки просиял:

— О! Здорова, дядь Лень! — радостно возопил он. — Ты в гости?

— Только на минуту, — с улыбкой возразил мужчина, 'по-взрослому' пожимая парнишке руку. — Юлю домой подбросил.

— А-а-а... — разочарованно протянул Константин и тут же попытался заманить гостя 'на чай'.

Дальше Дэл к их разговору прислушивался лишь краем уха, занятый расшнуровкой ботинок. Задержаться Леонид вежливо отказался, сославшись на усталость и занятость. И, удостоверившись, что мальчишка сыт, доволен жизнью и прямо сейчас по уши занят переборкой какого-то электронного лома, надыбанного у приятеля, распрощался с Адамовыми и отбыл домой, на свой законный выходной.

— Юль, ты все-таки подумай о том, про что мы говорили, — напоследок все же ввернул он. — Я тебя прошу.

Дэалан в ответ угрюмо буркнул односложное 'угу' и захлопнул за ним дверь — куда проще, чем спорить и что-то доказывать.

— Это о чем это вы таком говорили? — немедленно влез любопытный и не в меру бодрый Костик.

— О том, что нам с Юлей очень нужно обратить внимание на Кирилла и обязательно дать ему второй шанс, — устало стягивая с себя куртку и проходя в гостиную, поведал Дэл. — Потому что он хороший парень, и вы с Юлей невероятно в таком нуждаетесь.

— Кирилл — это тот идиот, который тебе веник прислал? — прищурившись, уточнил Юлин брат.

— Он.

— Нда, — только и выдал Костик.

Дэалан же вместо ответа с подозрением потянул носом воздух — в нем отчетливо чувствовался специфический душок, который должен был покинуть дом вместе с гостем. Потом, не говоря ни слова, он подцепил пальцами мятый воротник Костиковой рубашки и подтащил обескураженного мальчишку поближе. А, обнюхав одежду, сообщил:

— От тебя разит табаком.

— Меня ребята обкурили! — с готовностью ответил Адамов-младший, но при этом явно занервничал.

Все же насчет разбалованности и 'мужской руки' Леонид определенно не ошибся.

— Неужели? — с очень-очень большим сомнением сложил руки на груди Дэл — отмазка была стара как Алис и прекрасно ему знакома. — В таком случае можешь им передать, что если тебя 'обкурят' еще раз, я приставлю к тебе охрану, которая будет следить за тем, чтобы больше этого никто сделать не посмел.

— Да ты офонарел? — мальчишка аж отшатнулся, широко распахнув глаза. — Какая нафиг охрана в школе?

— Уверен, я сумею об этом договориться. Так что будь любезен впредь учитывать мои пожелания. А пока ты расскажешь мне, что это был за человек.

— Да ты, блин... — с возмущением и обидой начал Костик, но Дэалан его резко перебил:

— Довольно эмоций. Ты рискнул и попался. Соврал ведь? Вижу, что соврал, никто тебя не окуривал. Теперь имей мужество принять последствия. И заметь, что я тебя не наказываю и не ругаю. Но впредь рекомендую либо не пробовать табак, либо не попадаться.

— А то что? — недобро буркнул мальчишка. — Накажешь? А если я тогда всем скажу, что ты не Юля? — Мал ты меня шантажировать, — беззлобно усмехнулся его высочество. — Если ты об этом кому-то скажешь, тут же отправишься в дурдом и наследство свое никогда не увидишь. Хочешь так? Сделай!

На самом деле у Дэла при таком раскладе тоже будут проблемы, и немалые. Особенно если к парню хоть кто-то да прислушается и на всякий случай отправит 'Юлю' провериться к мозгоправу. Но при переговорах с террористами показывать свои сомнения категорически нельзя.

По сникшим плечам парня его высочество понял, что ему поверили. И поспешил увести разговор в другое русло:

— Итак, я повторяю: что это был за человек?

— А ты что ли не знал? — с прорезавшимся ехидством ответил вопросом на вопрос обиженный мальчишка.

— Откуда? — пожал плечами Дэл, устало падая на диван.

— А как ты тогда с ним разговаривал-то?

— Как дурак, — поморщился алиор. — Кивал и головой крутил.

Костик же, напротив, повеселел и поведал, что Дэл имел радость беседовать не с кем-то там, а, можно сказать, с коллегой — начальником службы безопасности 'Аврелии' и другом юности Юлиного с Костиком отца, который после гибели Адамовых-старших старался в меру сил присматривать за их сиротами.

Что ж, ясность это приятно.

(с) Михайлова Наталья (Кара), 2015.