Подземка

— И вы про­по­ве­дуе­те по­кло­не­ние этой суб­стан­ции?

— Не со­всем. Мы про­по­ве­ду­ем по­кло­не­ние все­му жи­во­му. И осо­бен­но мет­ро. Мет­ро с боль­шой бу­к­вы.

— Хо­чешь ска­зать, что на­ше мет­ро жи­вое? — не­воль­но улыб­нул­ся я.

— Да, — с уп­рям­ст­вом фа­на­ти­ка кив­нул Ан­д­рей. — Не смей­ся, Алек­сандр. Мет­ро жи­вое. И бо­лее то­го: яв­ля­ет­ся пол­но­цен­ным, са­мо­стоя­тель­ным, а глав­ное — ру­ко­твор­ным ор­га­низ­мом. Оно пом­нит сво­его соз­да­те­ля, со­хра­ни­ло к не­му те­п­лые чув­ст­ва, толь­ко по­это­му смог­ло при­ютить че­ло­ве­ка, ко­гда на­вер­ху на­чал­ся Ар­ма­гед­дон. На по­верх­но­сти все про­тив нас: жут­кие тва­ри, ве­ще­ст­ва, вы­зы­ваю­щие му­та­цию, от­рав­лен­ны поч­ва и воз­дух. А здесь мы на­хо­дим­ся в от­но­си­тель­ной безо­пас­но­сти. Мет­ро слов­но зе­ле­ный оа­зис по­сре­ди рас­ка­лен­ной пус­ты­ни.

— И за что же нам та­кая честь?

— Не честь, Алек­сандр. Это бла­го­дар­ность Мет­ро де­ми­ур­гам. То не­мно­гое что оно в со­стоя­нии сде­лать для нас. Бо­лее то­го, не удив­люсь, ес­ли сей­час Мет­ро на­хо­дит­ся в жес­то­чай­шем кон­флик­те со всей пла­не­той, тре­бую­щей на­ше­го унич­то­же­ния. Мет­ро пы­та­ет­ся нас за­щи­тить. Бе­рет под свое кры­ло. Ко­неч­но, ра­но или позд­но од­на из сто­рон за­тя­нув­ше­го­ся кон­флик­та по­бе­дит. Я не бе­русь ста­вить на по­бе­ди­те­ля. Я лишь на­де­юсь на то, что Мет­ро уда­ст­ся за­мо­лить на­ши гре­хи, и Зем­ля про­стит нас.

— Твоя тео­рия не ли­ше­на при­вле­ка­тель­но­сти, но за­чем ве­шать столь­ко со­бак на че­ло­ве­че­ст­во? Да, мы не ан­ге­лы, но в по­дав­ляю­щем боль­шин­ст­ве впол­не нор­маль­ные, я бы да­же ска­зал, ми­лые осо­би. Мы лю­бим друг дру­га, обо­жа­ем де­тей, спо­соб­ны на са­мо­по­жерт­во­ва­ние. Мо­жем прий­ти на по­мощь ближ­не­му, со­вер­ша­ем бес­ко­ры­ст­ные по­ступ­ки. Воз­мож­но, нам не по­вез­ло с те­ми, кто управ­лял, но по­че­му этот ваш дол­бан­ный дух Зем­ли вме­сто то­го, что­бы унич­то­жать все че­ло­ве­че­ст­во, не грох­нул па­ру-трой­ку пре­зи­ден­тов? Гля­дишь, те, кто при­шел бы им на сме­ну, вел бы се­бя по-дру­го­му. Ес­ли этот дух и впрямь су­ще­ст­ву­ет, он про­из­во­дит впе­чат­ле­ние ту­пой и глу­пой ско­ти­ны, кро­во­жад­но­го мон­ст­ра. Я бы на ва­шем мес­те не стал бить та­ко­му уро­ду по­кло­ны. А мет­ро... Ну, ес­ли оно и впрямь за нас, я не пре­ми­ну ска­зать ему спа­си­бо. Толь­ко я в этом со­мне­ва­юсь. Уж из­ви­ни­те.

Ан­д­рей по­смот­рел на ме­ня, как на вра­га ро­ди­ны:

— Вы свя­то­тат­ст­вуе­те, Алек­сандр.

— Раз­ве? Я пра­во­слав­ный че­ло­век. Впол­не се­бе ве­рую­щий. Уро­на сво­им убе­ж­де­ни­ям я не на­нес.

— Вы пы­тае­тесь на­щу­пать или про­бить брешь в на­шей ве­ре.

— Ни в ко­ем ра­зе. Как уп­ря­мый че­ло­век дру­го­му уп­ря­мо­му че­ло­ве­ку, го­во­рю: уве­рен на сто про­цен­тов, лю­бой спор ос­та­вит нас при сво­ем. Пред­ла­гаю боль­ше не раз­ви­вать эту те­му и за­нять­ся дру­ги­ми, бо­лее ув­ле­ка­тель­ны­ми ве­ща­ми.

— На са­мом де­ле вы оба и пра­вы, и нет, — вдруг вме­ша­лась в раз­го­вор Ли­ло.

До сих пор она мол­ча­ла и у ме­ня соз­да­лось впе­чат­ле­ние, что наш спор ей ма­ло­ин­те­ре­сен.

— За­нят­но, — с чув­ст­вом пре­вос­ход­ст­ва про­тя­нул Ан­д­рей. — Мысль ра­зо­вье­те?

— Нет, — по­ка­ча­ла го­ло­вой де­вуш­ка.

— То есть как это — "нет"? — уди­вил­ся хип­пи. В его го­ло­се по­слы­ша­лась не­под­дель­ная дет­ская оби­да, вро­де "нет, я так не иг­раю". — По­зволь­те по­лю­бо­пыт­ст­во­вать, а по­че­му?

— Про­сто не хо­чу, — улыб­ну­лась в от­вет Ли­ло. — Не оби­жай­тесь. Вы ведь не оби­ди­тесь на де­вуш­ку.

Ан­д­рей оза­да­чен­но за­мол­чал.

— Ты это серь­ез­но или шу­тишь? — про­шеп­тал я на ухо Ли­ло.

— Здесь, по-мо­ему, и од­но­го шут­ни­ка хва­та­ет. Не вол­нуй­ся, Са­ня, кон­ку­рен­цию те­бе я со­став­лять не бу­ду, — ска­за­ла, как от­бри­ла, она.

— Яс­т­во го­то­во, бра­тие и се­ст­ры, — объ­я­ви­ла то­щая и страш­ная как смерт­ный грех де­ви­ца, вы­пол­няв­шая обя­зан­но­сти по­ва­ра. — При­сту­пим к тра­пе­зе.

— Вот это де­ло, — ра­до­ст­но по­тер ру­ки я.

Под­руж­ка оч­ка­ри­ка раз­да­ла всем по гли­ня­ной плош­ке, раз­ли­ла по­лов­ни­ком суп. Су­дя по все­му, по­хлеб­ка бы­ла ве­ге­та­ри­ан­ской, но что имен­но: ка­кие гри­бы или ко­реш­ки по­шли в ход, я уточ­нять не по­же­лал, ина­че мог бы ос­тать­ся го­лод­ным.

Воз­но­сить мо­лит­вы ни­кто не стал. Хип­пи с та­кой ско­ро­стью за­ра­бо­та­ли лож­ка­ми, что да­же обо­гна­ли ме­ня, а я все­гда сла­вил­ся уме­ни­ем по­едать пор­цию за счи­тан­ные се­кун­ды. Лад­но, в боль­шой се­мье зу­ба­ми щел­кать не при­ня­то. Я уд­во­ил темп.

От­ку­да-то с дру­го­го кон­ца плат­фор­мы к ко­ст­ру по­до­шла на­глая и раз­вяз­ная трои­ца: креп­кие му­жи­ки в те­ло­грей­ках мы­ши­но­го цве­та, с ли­ца­ми, не ис­ка­жен­ны­ми ин­тел­лек­том. В воз­ду­хе от­чет­ли­во за­пах­ло не­при­ят­но­стя­ми.

Об­ста­нов­ка на­элек­три­зо­ва­лась, поя­ви­лось ско­ван­ность, на­пря­же­ние. Про­стран­ст­во во­круг слов­но вы­мер­ло. Все спеш­но по­пря­та­лись в па­лат­ки. Раз­го­во­ры умолк­ли. Во­ца­ри­лась ти­ши­на. Да­же Ан­д­рей по­те­рял дар ре­чи. От не­го яв­ст­вен­но ис­хо­ди­ли флюи­ды стра­ха.

— Оба­на! При­вет, ро­бя­та. Ни­как но­вич­ки поя­ви­лись, — с улы­боч­кой, не пред­ве­щав­шей ни­че­го хо­ро­шо, ска­зал плот­ный дядь­ка с пу­до­вы­ми ку­ла­ка­ми.

Су­дя по ап­лом­бу, с ко­то­рым это про­из­но­си­лось, он был глав­ным сре­ди при­быв­ших.

— Да, Пан­те­лей Се­ме­ныч, это но­вень­кие, с Два­дцат­ки. Их Шиб­здик тут по­се­лил, — при­гла­сив­ший нас к ко­ст­ру оч­ка­рик сно­ва стал заи­кать­ся.

Гла­варь снял шап­ку, под ко­то­рый об­на­ру­жи­лись дав­но не стри­же­ные куд­ри, смач­но плю­нул на ла­донь и про­вел ею по го­ло­ве, ук­ла­ды­вая не­по­слуш­ную гри­ву. На­гло от­тер ме­ня от Ли­ло (я его, оче­вид­но, ни ка­пель­ки не ин­те­ре­со­вал), по­лу­об­нял де­вуш­ку и с жа­ром за­го­во­рил:

— Да­вай зна­ко­мить­ся, кра­са­ва. Ме­ня Пан­те­ле­ем кли­чут. А те­бя как?

— Для те­бя — ни­как, ко­бель, — про­це­ди­ла сквозь зу­бы де­вуш­ка и ски­ну­ла с пле­ча его ру­ку.

Друж­ки гла­ва­ря за­хо­хо­та­ли. Пан­те­лей ки­сло улыб­нул­ся, сверк­нув зо­ло­ты­ми фик­са­ми, и с со­жа­ле­ни­ем про­из­нес:

— Вот ты, зна­чит, ка­кая. А я ведь по-хо­ро­ше­му хо­тел, по-джен­тель­мен­ски.

— На .... по­шел, — с не­по­ко­ле­би­мым спо­кой­ст­ви­ем ска­за­ла Ли­ло, от­прав­ляя то­ва­ри­ща на зна­ме­ни­тое сло­во из трех букв, не имею­щее ни­че­го об­ще­го с до­мом.

Улыб­ки на ли­цах трои­цы ис­чез­ли, а хип­пи по­ти­хонь­ку ста­ли от­сту­пать от ко­ст­ра, рас­са­сы­вать­ся в стан­ци­он­ной по­луть­ме. Все, кто мог — спря­та­лись. Воз­ле ко­ст­ра ос­та­лись не­мно­гие. Са­мые храб­рые или глу­пые.

— А вот это не­хо­ро­шо, — по­ка­чал го­ло­вой гла­варь. — Та­кое уже не спус­ка­ет­ся. Лад­но, кра­са­ва, даю те­бе еще шанс. Ес­ли пой­дешь со мной и бу­дешь па­инь­кой, так и быть: я все про­щу.

— А ес­ли не пой­ду? — спро­си­ла Ли­ло.

— То­гда пе­няй на се­бя. По кру­гу пус­тим. Сна­ча­ла я на­те­шусь, по­том мои дру­зья, а по­том дру­зья мо­их дру­зей... И ни­ко­му не по­жа­лу­ешь­ся, кра­са­ва, а по­про­бу­ешь, так ма­ло то­го, что раз­лох­ма­тим, еще и убь­ем. Вы­би­рай, де­воч­ка.

— За­кон­чил? — по­ин­те­ре­со­ва­лась Ли­ло.

Ее ле­дя­ное спо­кой­ст­вие сби­ло гла­ва­ря с тол­ку. Он ни­как не мог со­об­ра­зить, по­че­му де­вуш­ка так реа­ги­ру­ет на его не­шу­точ­ные уг­ро­зы. Будь Пан­те­лей хоть чу­точ­ку ум­нее, воз­мож­но, он бы су­мел по­чув­ст­во­вать не­лад­ное, но по­ка его хва­ти­ло лишь на ма­ши­наль­ный ки­вок, ко­то­рый по­слу­жил для "жерт­вы" свое­об­раз­ным сиг­на­лом.

— Вот и чуд­но, — ска­за­ла де­вуш­ка и вса­ди­ла ему в глаз алю­ми­ние­вую лож­ку.

По­ка тот хри­пел и за­хле­бы­вал­ся кро­вью, Ли­ло ус­пе­ла сва­лить и вто­ро­го, ну а с по­след­ним уже я под­суе­тил­ся, взял его на се­бя. Сна­ча­ла вре­зал ему в сол­неч­ное спле­те­ние, а по­том за­жал в сталь­ной за­хват и с хру­стом свер­нул шею. Все про­изош­ло бы­ст­ро: три се­кун­ды — три тру­па. Жаль, нет у нас кни­ги ре­кор­дов Гин­не­са.

Оч­ка­рик ис­пу­ган­но ах­нул.

— Что вы на­тво­ри­ли?! Вас же убь­ют! Мне да­же пред­ста­вить страш­но как имен­но.

— Те­бя раз­ве про­сят пред­став­лять? — со зло­стью ска­зал я. — Кто они?

— Бан­ди­ты, быв­шие уго­лов­ни­ки. Их вме­сто то­го, что­бы в ко­ло­нии срок мо­тать, в мет­ро при­сла­ли вся­ки­ми гряз­ны­ми ра­бо­та­ми за­ни­мать­ся, так что вой­ну вся эта шай­ка-лей­ка в пол­ном со­ста­ве бла­го­по­луч­но пе­ре­жи­ла. Те­перь вот в си­лу во­шли, пра­ва ка­ча­ют. Ад­ми­ни­ст­ра­ция с ни­ми сла­дить не мо­жет, так что они тво­рят что хо­тят. И зря вы их ... Вам жи­вы­ми от­сю­да уже не вы­брать­ся. Как толь­ко об этом уз­на­ют дру­гие, с жи­вых шку­ры спус­тят.

— И мно­го их тут?

— Дос­та­точ­но, — пуг­ли­во ози­ра­ясь ска­зал оч­ка­рик.

— Что по­де­лать, зна­чит, ма­за та­кая, — из­рек я. — Бу­дем сма­ты­вать удоч­ки.

— Ку­да? — флег­ма­тич­но спро­си­ла Ли­ло. — На­зад, на Два­дцат­ку?

— Нет, — ко­рот­ко бро­сил я. — Воз­вра­щать­ся ни в ко­ем слу­чае нель­зя. Это пло­хая при­ме­та.

— Не­у­же­ли те­бе есть де­ло до ка­ких-то там при­мет? — уди­ви­лась Ли­ло.

— Да, — ска­зал я.

С по­мо­щью очу­хав­ших­ся хип­пи мы за­та­щи­ли тру­пы в па­лат­ку, за­стег­ну­ли по­лог. Я удов­ле­тво­рен­но от­ме­тил, что со сто­ро­ны ни­че­го не вид­но. По­ду­ма­ешь, ле­жат трое... от­ды­ха­ют. Лишь бы па­ни­ка рань­ше вре­ме­ни не под­ня­лась.