— Да, я всё поняла. А его и в самом деле некем заменить?
— К сожалению да. Я же рассказывал тебе про тумбесские дела. Да, Ветерка в острой форме мучают сомнения, наверное, он должен через это пройти, — помолчав, Инти добавил, — знаешь, это похоже на оспу. Либо умрёшь, либо выздоровеешь, и больше она тебе не страшна.
— А лекарства от этой оспы нет?
— Разве что столкнуться с врагом лицом к лицу... со мной такое было, но... я всё-таки не хотел бы, чтобы это случилось с Ветерком, и уж точно не стал бы такое устраивать специально.
Инти продолжил, как будто оправдываясь:
— Конечно, на сердце у меня неспокойно, но я всё-таки уверен — специально сдавать кому-то моих людей Ветерок не будет. У него в голове много дури, но он не подлец. Да и ничего особенно секретного без шифра всё равно не идёт, а шифра Ветерок не знает.
— Он говорил, что обижен на тебя из-за его матери.
— Плохо, что так. Пойми, я ни в чём не виноват перед ней, и много раз говорил ему это, но он почему-то предпочитает в этом вопросе больше верить словам моих недоброжелателей, нежели моим.
— Но почему?
— Потому что он воспитывался в Тумбесе, вдали от меня, и здесь ему наговорили про меня немало дурного. Конечно, он не всему верит, но осадочек-то остаётся. Ладно, давай я тебе объясню про спецпочту.
Заря крепко-накрепко запомнила, под какой камень напротив какого дома нужно положить сообщение, в глубине души надеясь, что это ей никогда не понадобится.
На следующий день Заря была уже в Тумбесе. Инти высадил её недалеко от города, в который она вошла уже пешком, так как надо было пройти через городские ворота, предъявив необходимые документы. Потом надо было дойти до столовой, и найти там Картофелину, предъявить ей бумагу, данную Инти, после чего её временно должны принять посудомойкой. Всё прошло гладко. Хотя она в первый раз была в Тумбесе, но город был построен по плану, и потому заблудиться в нём было сложно. Да и ориентация на море тоже помогала.
Когда Заря переступила порог столовой, она сразу поняла, что попала сюда не в самый удачный момент. Высокая грузная женщина (видимо, сама Картофелина), отчитывала за что-то девушку лет на пять моложе Зари. Девушка выглядела очень испуганной и расстроенной. Причин ссоры по обрывочным репликам Заря не могла понять, в чём именно провинилась девушка, но Заре стало страшно от того, что придётся, пусть даже недолго, работать под началом столь суровой тётки. Впрочем, и у них наставницы порой не менее суровы были, так что привыкнуть можно. "Суровая тётка" тем временем сделала передышку в отчитке, подняла взгляд, и увидела Зарю.
— Тебе что? — спросила она.
— Меня прислали сюда, я новенькая, — сказала Заря дрожащим голосом и протянула записку, написанную рукой Инти. Та проглядела записку, и сказала:
— Значит так, Заря. Будешь у нас работать. Сегодня обустраивайся, с завтрашнего дня приступаешь. Сегодня после ужина обязательно зайдёшь ко мне. А сейчас тебе кто-нибудь из девушек объяснит, где у нас что, — Картофелина (Заря уже поняла, что это она), оглядела зал, видимо, оценивая, кто из её подопечных менее занят. Тут её взгляд упал на всё ещё стоявшую перед ней девушку, только что подвергнутую жестокому распеканию. В глазах у той всё ещё стояли слёзы.
— Пушинка, ведь это твоя соседка позавчера вышла замуж? И ты теперь одна в комнате?
— Да... — дрожащим голосом ответила Пушинка.
— Ну, значит к тебе новенькую и подселим. Проводи её до места.
Пушинка подчинилась. Из столовой они вышли в коридор, который через некоторое время свернул за угол, и остановились около одной из четырёх одинаковых дверей.
— Вот здесь мы живём, — сказала Пушинка, — там в конце уборная и умывальня. Она открыла дверь и пригласила Зарю войти.
— Послушай, а Картофелина часто такая сердитая бывает? — спросила Заря, с облегчением складывая свои пожитки на кровать.
— Нет, обычно нет. Просто сегодня я в самом деле провинилась. Я суп испортила. Теперь у неё из-за меня могут быть неприятности за порчу продуктов, вот она и недовольна.
— А испортила — случайно?
— Если бы случайно... Если бы я старым и проверенным способом всё делала, ничего бы не случилось, но мне часто надоедает рутина, хочется попробовать что-то новенькое, и из-за этого может получиться вот так.
— А что, совсем несъедобно вышло?
— Нет, ну съесть можно, и на другой суп продуктов всё равно нет, но жалобы будут неизбежно. А ты как к нам попала?
— Была Девой Солнца, взяла как-то одну редкую книгу, она пропала, вот меня и выгнали из обители. Пришлось податься в кухарки, решила, что лучше всего в Тумбес. А ты?
— А я — сирота. Родители умерли, а надо же где-то жить. У нас большинство девушек так. Живут и работают здесь, пока не удаётся замуж выйти. Я, наверное, через полгода тоже выйду.
— А я уже стара для этого, — и, желая уйти от неприятной темы, добавила, — а сколько вас тут всего?
— Четверо. С тобой будет пять.
— А комнаты рассчитаны на восемь.
— Да, вдруг нас больше станет. А ты хорошо умеешь готовить?
— Не очень.
— Значит, сначала будешь посудомойкой. Плюс по ходу дела учиться.
— Хорошо.
— Знаешь, Заря, Картофелина не злая, но у нас многие в городе её боятся. Раньше она служила кухаркой у покойного главы Службы Безопасности государства, и некоторые её до сих пор в связях со службой безопасности подозревают.
— Ну, даже если и так, что мне её бояться? — ответила Заря, — Я же не шпионка и не заговорщица.
— А у нас многие Службы Безопасности боятся. Бывает, что всё тихо и спокойно, а потом — хлоп! Кого-нибудь арестовывают, и судят как изменника.
— А ты думаешь, что судят невинных?
— Не знаю. Сложно всё это понять. Как-то трудно поверить, что вот человек, известный в городе, живший рядом с нами вдруг окажется изменником... Поэтому многие предпочитают думать, что люди Инти людей просто так арестовывают. Ну, чтобы галочка в отчёте была, чтобы показать, что они не даром свои пайки едят.
Заря смолчала, не зная, что ответить. В дверь вдруг заглянула Картофелина:
— Пушинка, до ужина ещё час, вот список того, что нужно заказать на складе, сходи туда, а заодно и Заре покажи, где это у нас.
— Хорошо, — ответила Пушинка.
Когда они вышли на задний двор, Пушинка указала Заре на хлев.
— Вот тут живут наши хрюшки. Мы их кормим отходами от столовой. Куйн приказал нам держать их вместо морских свинок, мол, от них мяса куда больше. Хотя некоторые думают, что это из-за его имени, — Пушинка фыркнула (Куйн переводится как "морская свинка"), — я к ним привыкла, хотя многие их боятся.
— Боятся? Почему?
— Говорят, в христианских странах они ходят по улицам и едят детей. Но у нас они по-любому сытые и в загоне. К ним привыкаешь, даже жалко становится, когда их приходится закалывать. Ну, на это действие можно не смотреть.
Заря посмотрела на свинок, разгуливающих внутри загона. Живьём этих животных она видела в первый раз, хотя, конечно, в заграничных книгах об этих животных упоминали, впрочем, обычно, в качестве ругательств.
— А некоторые не любят их за то, что по легенде их в юности пас сам Писарро, — сказала Заря, — Ну от него по-любому вреда было больше, чем от всех свинок вместе взятых.
Потом Пушинка провела её по улицам города, по ходу называя здания. Заря пыталась запомнить, но не была уверена, что это хорошо получится с первого раза. Ничего, время у неё ещё есть.
На складе они сделали дела довольно быстро, и поскольку до ужина оставалось ещё немного времени, то Пушинка предложила Заре ещё немного погулять по Главной Площади. Пушинка показала ей на дворец наместника и сказала:
— Очень многие из девушек мечтают туда устроиться кухарками. Почётно, да и работы меньше. Но говорят, что у невестки Куйна Морской Пены очень капризный вкус, так что нынешней кухарке едва ли позавидуешь.
— А Морская Пена известна в городе?
— А то как же. На весь город славится своими нарядами. Те, кто плавает за границу и хотят подмазать наместнику, стараются прислать покрасивее платья для его невестки.
— А ты откуда знаешь?
— Моряки так говорят.
Площадь плавно переходила в набережную, дойдя до которой, девушки невольно остановились, потому что Заря, впервые увидев море вблизи, замерла в восхищении. То самое море, о котором она столько читала в книгах. У пристани стояли суда с белыми парусами, такие, которые она прежде видела лишь на гравюрах или в виде детских игрушек. Но в первую очередь её поразили не они, а сама морская гладь, её вид, запах... Солёные брызги завораживали и пьянили её. Жаль, что сейчас зима (зимние температуры около 12-14 градусов) и купаться холодно, но потом, когда станет теплее, можно будет войти в эту гладь и слиться с ней, что казалось ей невыразимым блаженством, сродни тому, что иногда бывает во сне.
— Какие же вы в Тумбесе счастливые, — сказала она Пушинке, — видите эту красоту каждый день.
— Счастливые? — удивилась та, — а меня вид моря скорее пугает.
— Пугает? Но почему?
— Потому что оттуда могут показаться чужие корабли, из них высадятся враги, и разграбят и сожгут весь город. Старики ещё помнят, как началась Великая Война. Наши корабли не были в боевой готовности, и враги расправились с ними меньше чем за день. А потом враги осадили город, и хотя наши люди героически сопротивлялись, всё равно ворвались сюда, сожгли и разграбили, а большую часть его жителей убили. Кто-то погиб в бою, но многие погибли в огне или медленно и мучительно умирали среди руин от голода и ран.
— Но ведь теперь нашу границу охраняет много больше сторожевых кораблей, и разве враг сможет проникнуть через них незаметно?
— А ты думаешь, что сторожевые корабли — это надёжно? Нет, конечно, они могут защитить город от небольшой эскадры, но... в случае большой войны они обречены. И даже в случае с небольшой эскадрой, тот корабль, что встретит её первым, может погибнуть в неравном бою... Так говорил мой жених, а он служит на одном из таких кораблей, — Пушинка вздохнула, — каждый раз, когда я провожаю его в море, я дрожу от мысли, что, может быть, вижу его в последний раз.
Заря ничего не ответила. Хотя ей и хотелось в ответ рассказать Пушинке об Уайне, но она не сделала этого, так как рассказать всю правду не могла, а говорить частичную правду ей в этот момент почему-то не хотелось. До столовой они дошли молча.
После ужина Пушинка показала Заре, где комната Картофелины, и девушка не без дрожи, как когда-то в кабинет, постучалась туда. Картофелина тут же впустила ее, и Заря опять увидела Инти. Одет он был как обычный воин, в панцирь из стёганого хлопка, представлявший собой простую рубаху до колен. Такие панцири были ещё до испанцев, правда, если раньше у простых воинов и командиров они несколько различались, то теперь этого не было. Во время Великой Войны, когда любой захваченный в плен инка был обречён на жестокие пытки и смерть, все знаки различия стали делать такими, чтобы от них в случае риска попадания в плен можно было легко избавиться. Правда, от привычки прокалывать уши при посвящении в инки и носить потом золотые серьги отказывались далеко не все. Но стоило Инти или любому другому инке надеть шлем, и его нельзя было отличить от обычных воинов, которых было не так уже мало в Тумбесе. Потом Заря узнала, что Инти именно так предпочитал ходить по городу инкогнито.
— Ну как, уже осмотрелась? — спросила он её.
— Да.
— Мне пришлось поселить её в комнату с соседкой, — сказала Картофелина, — понимаю, что для неё это не лучший вариант, но одиночных комнат не предусмотрено, а Пушинка — девушка простодушная и едва ли что заподозрит.
— Понятно, — ответил Инти, — тем более что это должно быть ненадолго. Через несколько дней должен прибыть испанский корабль с миссионерами. Сначала будет торжественный приём, а потом тебе, Заря, надо будет помочь им обустроиться. И при этом обязательно предложить себя в качестве кухарки.
— А за несколько дней я сумею научиться хорошо готовить?
— Мы уж обсудили этот вопрос с Картофелиной. Видишь ли, монахи должны соблюдать посты, то есть не есть молочные продукты, мясо и рыбу. Да и вне постов им особенно чревоугодничать не положено. Так что хорошо готовить тебе не нужно, достаточно варить картошку или каши, печь кукурузные лепёшки и готовить овощи. Ты умеешь всё это делать?
— В общем да. Я и рыбу даже могу поджарить.
— Ну, значит смело можешь напрашиваться. А на следующий день пришлёшь отчёт, как всё прошло. Тебе уж показали город?
— Да. Я даже знаю, где твой дом.
— Ну, туда тебе заходить не следует. Только в случае самой крайней нужды. А где университет знаешь?
— Да.
— Перед ним парк, где часто между занятиями гуляют студенты. На следующий день, примерно во время окончания занятий, ты должна будешь передать отчёт Ветерку. Ждать его надо будет на главной аллее, третья скамейка слева от входа. Хорошо запомнила.
— Да.
— Отлично. Шифрованное письмо ты у меня в дороге хорошо освоила. Отчёт вложишь вот в это — и Инти вручил Заре мешок, в котором угадывалось нечто четырёхугольное.
— Что это? — спросила Заря.
— Книга. Если кто будет спрашивать, скажешь, что брала её у Ветерка и хочешь вернуть.
— А сама книга очень секретная? Если моя соседка по комнате её увидит — ничего?
— Да ничего. Это "Диаманте". Конечно, немного странно, чтобы этим интересовалась простая посудомойка, но для бывшей Девы Солнца подобная книга вполне ожидаема.
— Инти, а ты... ещё долго пробудешь в Тумбесе.
— По крайней мере, до прибытия миссионеров, а то, возможно, и некоторое время после. Но встречаться нас в этот приезд больше не следует, — Инти посмотрел на неё как-то устало. — Пойми, Заря, у меня будет очень много дел. Сам Первый Инка прибудет в Тумбес встречать миссионеров, и я должен обеспечить его безопасность.
— Много чести для них, — сказала Картофелина, — что, без этого было никак нельзя?
— Увы, не я решал этот вопрос, — ответил Инти, — со мной даже не особо советовались. Куйн написал в Куско, что, мол, миссионеры могут разобидеться, если встретит их кто-нибудь рангом пониже Первого Инки. Наши дипломаты согласились, да и Асеро любопытно на христиан посмотреть, да и в Тумбесе он давно не был.
— Ты его осуждаешь? — спросила Картофелина,
— Я его понимаю, да только теперь уж моя забота — обеспечить, чтобы его любопытство не стоило ему жизни. Сдаётся мне, что Куйн его не просто так сюда зовёт.
Прошло несколько дней, за которые ничего нового особенно не происходило. Заря постепенно осваивалась, знакомилась с другими девушками. Все они оказались очень славными, и Заре было неловко лгать перед ними про пропавшую книгу, но потом эту тему уже перестали обсуждать, так как никто не считал Зарю особенно виноватой. Да и вскоре все переключились на другую интересную тему — в город должен был приехать Сам Первый Инка. Многими в городе это воспринималось как некий приближающийся праздник, с тех пор как Первый Инка в последний раз посещал Тумбес, прошло уже восемь лет, и те девушки, с которыми работала Заря, были тогда ещё детьми.
