Кадет

Ну, так, кого еще ему поддерживать? Собрался все-таки ехать с нами. Хотя и понимал: — сядет на шею, ведь придется кормиться за ее счет. Бережется он, ага, как бы ни так, такой же халявщик, как и я. Оба мы надеемся, что у нее есть средства для этого. Правда Мария очень обрадовалась, когда узнала о желании Степана уехать с нами. Обсуждая с ним как лучше упаковать груз, демонстративно кивнув на меня, попросила конюха посмотреть в дороге, как я управляюсь с конем. Тут же похвасталась мне, что благодаря Степану приобрела навыки в джигитовке, а тот довольный похвалой от хозяйки скромно подтвердил:

— Что есть, то есть, можно сказать, уверенно сидишь в седле, не то, что некоторые....

При этом конюх осуждающе посмотрел на меня. Ну а что он хотел? За два подхода к Вихрю я стану кавалеристом? Не смешите меня, я едва— едва освоил посадку в седле за такой короткий промежуток времени. Две попытки пообщаться с конем удалось выкроить, и те за счет сна. Состроил обиженную мину лица и поспешил замять неприятные высказывания в мой адрес:

— Придется запрягать в коляску боевого друга. Нет, у меня желания испортить наши теплые отношения с Вихрем из-за неумения ездить верхом.

— Так ведь все одно придется учиться, на хуторе Марии чай на коляске не покатаешься. Не сподручно по бездорожью-то на ней.

— Дальше видно будет. А что? Подучусь умению сидеть в седле с твоей помощью и стану лихим кавалеристом, на скаку рубящим головы врагам. Лучше конечно рубить не головы, а лозу.

А про себя добавил: — Тут уж как карта ляжет. Зарекаться от возможной драки не стоит, я уже убедился, притягивается ко мне всякая бяка. Постоянно испытывает меня судьба, ломает и даже кое в чем калечит сознание, перестраивает под нынешние реалии.

Степан пригласил посмотреть и решить, какие повозки станем брать с собой. Причем, как мне показалось, ехидненько так предложил, знает же, я в этом ничего не понимаю. В первую очередь продемонстрировал мне коляску хозяина, а затем и две телеги, обозвав их шарабанами. Они были предназначены для перевозки хлебобулочных изделий. На мой взгляд, в большей степени смахивали на крытые фургоны, применяемые переселенцами на диком западе в Америке. Навеяли сразу воспоминания — нравились фильмы вестерны смотреть. После них всегда хотелось стать лихим наездником, в шляпе, на сапогах шпоры, с кольтом в одной руке и лассо в другой. Класс! Вот и этот фургон, стоящий передо мной, как раз смахивал на шарабан из фильма.

...Ах, шарабан мой, Американка

Какая ночь, какая пьянка...

Надо же, пришла откуда-то из подсознания эта мелодия. Тоже из моего прошлого, орали под гитару, подражая Аркадию Северному, сами добавляли куплеты собственного сочинения, сидя на скамейке, да под пивасик. Клево было....

Блин, как хочется оказаться вновь в моем дворе с пацанами и девчонками на скамейке.... А тут вот телегу приходится рассматривать и гадать в недоумении, что за тарантас демонстрирует Степан.

— ...Хозяин бричкой не называл, только экипажем величал.

— Че-то Степан я пропустил, ты, про что рассказываешь сейчас?

— Так про бричку, исправная стоит, можно запрягать Вихря и катить куда хош.

То, что конюх мне показывал, я бы назвал пролеткой. Хотя, что бричка, что пролетка для меня темный лес. Да хоть шарабан, главное она, телега эта, внешне вроде смотрелась неплохо. Двухместное сиденье для пассажиров, кожаный складной, черного цвета верх на случай дождя, козлы для кучера, колеса с резиновыми шинами поверх деревянных ободьев. Амортизаторами служат рессоры. Интересно, смягчают они ход коляски или нет? Дороги тут еще те, хватило понять, что собой представляют местные улицы, когда добирались от реки до дома.

Что еще отметить в пролетке? Одноконная, а сбоку боковые крылья, железные над колесами соединенные подножкой для удобства посадки. Глядя на коляску вспомнил: — такие повозки в гражданскую войну батька Махно использовал под тачанки, и тянули ее две, а порой и три лошади. Хотя в кинофильмах моего времени показывали даже четверку лошадей в тачанку запряженных. Не то, что в нашей, одного жеребца и все. А так точь-в-точь. Пулеметик бы еще поставить, тогда вообще не отличишь.

— Берем, все три берем с собой, — поспешил преподнести Степану, как уже решенный вопрос, — тем более я верхом не смогу долго передвигаться. Пролетка будет как раз то, что надо. А груз разместим на шарабанах. Так что готовь все повозки. А я пока пойду, помогу собрать баулы. Мария чудит, хочет чуть ли не весь хлам забрать с собой.

Это я так, как бы ненароком, на самом деле именно я оказался тем еще скопидомом.

Так и не получилось ночью выехать. Пока собрались, пока все загрузили, время и прошло незаметно. Да еще Мария вспомнила про своего управляющего и послала Степана предупредить того о выезде. Я принялся отговаривать, мол, зачем нам лишние люди, цель поездки ведь поменялась, но хозяйка уперлась. Сказала, ей охрана не помешает. Что там за ценности она везет? Зачем ей охрана? Не понятно.

Возвернулся Степан не скоро, оказывается, ждал, когда приказчик соберется. Тот естественно не знал, почему Мария заспешила выезжать, но отказать ей не смог. Он даже своих сыновей привлек, чтобы не искать людей согласных наняться в охрану, как он думал, хлебного каравана. Они впятером и прибыли на телеге. Вооружение на всех — двуствольный обрез 20 калибра представляющий собой укороченное охотничье ружье, чем-то отдаленно смахивающего на старинный пистолет, с тридцатью патронами, да еще шашка у самого приказчика была в наличие, а двое оставшихся показали обычные топоры. И смех, и грех. Охранники, блин. Кто бы их самих охранял.... Занялся обеспечением.

Винтовки Мосина, изъятые как трофей у гайдамаков, были распределены между мной и старшим сыном Григория. Он служил до революции поваром в запасном батальоне, но с оружием обращаться умел вполне сносно. Ему и шашку, взятую у стражника, выделил, вторую вручил среднему брату, ну и обрез ихний, так и остался у него. Саблю капитана я никому не доверил, оставил при себе, а вот Степан свою шашку не стал цеплять на пояс, он ее разместил под козлами пролетки, там, оказывается, у него специальный крепеж подготовлен, под холодное оружие. Второй сын Григория, хотя и был моим ровесником, но вот с конем управлялся намного уверенней, да и саблей, как уверял его отец, владел неплохо.

Третий сын на вид совсем зеленый, и не мудрено, пятнадцать лет пареньку лишь исполнилось. Немецкий штык, висевший у него на ремне, как я подумал, был скорее декорацией. Но когда тот продемонстрировал несколько приемов с финкой, оказавшейся в его арсенале, то понял — штык не просто так прицепил. Да и топорик с длинной ручкой, тоже в его руках оружие. Прям индеец какой-то, начитался, наверное, Купера, вот и подражает героям его книг.

Пистолет свой с оставшимися патронами пришлось отдать Марии, уж так умоляюще смотрела на меня, что я не выдержал и вручил Люгер девушке, предупредив о малом количестве боеприпасов.

У нас теперь четыре конных повозки, управляли ими Степан, Григорий, Микола — младшенький приказчика, и я. Но потом передал вожжи Марии, оказывается и таким нехитрым делом, как управлять жеребцом, в пролетку запряженным, нужно уметь. Я не справился и с позором отправлен был на заднее сидение, нашей, как в шутку назвал, свадебной кареты. Загрузили все телеги до предела, Степан постарался использовать даже рыдван Григория под перевозку конского снаряжения и инструмента сельхоз назначения. Вилы, грабли, лопаты, косы и еще какая-то разнообразная всяка-всячина, которую, как он считал, мы с успехом можем использовать вместо денег в селениях. Мешок с окровавленными вещами убитых гайдамаков положил здесь же.

Опыт, как не говори, всегда рулит. Еще ночью мы вывезли со Степаном трупы и сбросили в реку. Он предварительно стащил с убитых верхнюю одежду, я не помогал, все сам сделал, видно чувствовал, что мне это противно. Я его понимал, оба еще те, как оказывается, жлобы. Семен посчитал одежку стражей справной и пригодной для обмена. Мародёры мы короче.

Мария не обратила внимания на уговоры Степана забрать с собой и Марфу, хотя знала, что у них были "шуры-муры". Решила оставить ее в доме, присмотреть за хозяйством, пока она в отъезде, наказав предварительно:

— Всем, кто станет спрашивать, куда делась хозяйка говорить: — уехала за мукой и зерном в села.

Честно говоря, мне тоже жалко оставлять на разграбление неплохой дом и налаженный бизнес, я ее понимал. Пусть подстрахуется, кто знает, может, и вернемся еще сюда. Дополнительно к инструктажу Марией своей служанки решил добавить несколько советов на случай посещения командой начальника стражи дома купца. Баба ушлая, все поняла с первого раза, состряпав дебильную рожу, сымитировала возможный вариант разговора на эту тему:

— Да не бачила я, куда после нашего двора соизволил убыть энтот леший, знать не знаю. — Чем и успокоила мою совесть, она сама отлично понимала опасность разглашения нашей тайны.

Две жеребые кобылы и одну из лошадей, используемых ранее для перевозки груза, приспособили под вьюки, в мешках был овес и продукты. Все три скаковых, доставшихся от гайдамаков так и оставили под седлами, на две посадили сыновей Григория, а одну привязали за нашей пролеткой. Лично настоял, хотел в дороге потренироваться в верховой езде. Ну и сабля, доставшаяся от убитого сотника, нацепленная на пояс, подразумевала, что в случае отражения нападения я пересяду на лошадь и буду сражаться с врагами.

Нашли блин казака.

Глава 9

Полуденный ветер приятно холодит разгоряченную зноем кожу, играет волосами, взлохмачивая прическу на голове и также, ни на что, не обращая внимания, шуршит в зеленых посевах с только-только появившейся завязью колосьев озимой ржи. Рьяно качает деревья небольшой рощицы березняка, где мы остановились, чтобы пообедать самим и покормить животных. Помогает летать над поляной стрекозам, аккуратно поддерживает легкое порхание бабочек. И высоко-высоко в голубом небе над просторами полей тихо плывут белые кучевые облака. Приятно смотреть на чистый зеленый ковер, который большими лоскутами ярко выделяется на повсеместно вспаханных участках полей, создавая контраст и разнообразя местность. Жаркий день, воздух, насыщенный запахами разнотравья еще не скошеного на сено, медовый аромат высокой медуницы дополняющий терпкий запах полыни не перебивает даже конский запах пасущихся лошадей. Нагретая солнцем трава притягивает взгляд, она как бы приглашает прилечь на свое мягкое ложе, обещая райские минуты блаженства сопровоэждаемые запахами луговых цветов. Удивляет их великое разнообразие, состоящее из колокольчиков, одуванчиков, ромашек, васильков и других мне неизвестных, но также одуряющи пахнущих и создающих в округе аромат чистоты и свежости. Холм, на котором сохранилась зеленая рощица благодаря небольшому родничку, позволял просматривать округу, что и явилось причиной остановки тут на перекур.

Степан знал, что делал. Он не рассказывал о службе в армии, я и не спрашивал собственно, как-то не до того было. Вероятней всего тянул когда-то воинскую лямку, или как-то по-другому где-то нахватался знаний воинских, во всяком случае, навыки хорошего кавалериста и опыт походной жизни у Степана просматривались постоянно. Нам они в дороге лишними не стали. Перекусив всухомятку запасенными продуктами, мы отдались неге полуденного отдыха. Вроде особо никто и не устал кроме лошадей, но, просидев в седле, или на сиденье пролетки, почти восемь часов поневоле заскучаешь в ожидании, когда же можно будет размять онемевшие от неудобного однообразного положения ноги. Караван наш никто пока не преследовал и если по первости шли довольно-таки ходко, то потом ехали, придерживаясь размеренного конского шага почти ни разу не переходя даже на трусцу. Вихрь и тот перестал рваться перейти на рысь, остепенился и шел, покачивая плавно головой с вытянутой шеей в такт свободного шага.

Дрема, спустившаяся на наш походный лагерь, охватила всех путешественников, я, стараясь побороть сонливость, внимательно изучал саблю, некогда принадлежавшую гетманскому стражу.

Смотрелась она, как мне казалось, совершенным произведением старинного искусства, созданного умелыми руками оружейника минувших веков. Старая, даже мне видно, не знатоку подобных изделий прошлого, чего стоила одна вязь слов на арабском языке набитая золотом на кованом доле. А ножны? Черные с оправой из рисунка, выполненного серебром, они сами по себе являлись произведением искусства. Узкий, небольшой кривизны клинок плавного изгиба, с лезвием на выгнутой стороне и длиной около метра. Рукоять сабли всего лишь позолоченная, я даже не сомневался в этом, не может же быть полностью отлитой из чистого золота. Выглядит массивной за счет крестовины и головки. Хотя кто ее знает, на вид цельнолитая. Без единого видимого глазом крепления рукоять в моей руке ощущалась как родная, сделанная специально под меня.

— Нравится? — Заинтересованно спросил Степан, он, как и я не спал.

— Очень! Смотрю и думаю, где он такую красоту спер?

— Я похожую видел у генерала Келлера. На городской площади, когда он выступал по поводу панихиды по убиенному царю Николаю. Вот там и усмотрел.

— А ты-то что там делал?

— На площади-то? Так ведь панихида была. Царя я жалею, пусть он и замарал себя в крови рабочих, но на то он и царь. Ему виднее кого миловать, а кого наказывать. Ну, свергли его, убили, и что, легче от этого стало всем? Сам видишь. Хуже, и причем намного. Революция, как я понимаю, германцем была сделана, чтобы значица победить Россию, а царь им мешал, вот и убили они руками большевиков. Только за одно это всех их стрелять нужно.

— Так ведь именно коммунисты выступают за то, чтобы не было войны, и землю всем обещают бесплатно раздать.

— Эх, Петр Павлович, да кто же отдаст ее. Ведь на землю есть хозяева, они, что же смотреть спокойно станут, как голодранцы примутся делить ее между собой. Ни в жись. Такого не было никогда и не будет. Даже если отберут у помещиков землю, то все одно достанется она не крестьянину, а другому хозяину, у которого денег куры не клюют. Я вот слышал от людей тут недалече есть коммуна, Нестор Махно ее создал и охраняет ее от чужих. Знаешь кто такой Махно? Анархист. Ну и шо? Думаешь, кому земля там дадена? Не, не крестьянину. Коммуне принадлежит, всем, кто там трудится на земле. А я так понимаю, всем это значит никому. Придет тот же Нестор и скажет: — вы не так работаете, а ну катитесь отсель, я других поселю в коммуне. И все, остались сам на сам, без земельки, ведь она ценность, а ценность должна иметь хозяина, иначе анархия.

— Об чем шумите — Мария стояла рядом, потягиваясь всем своим телом и сладко позевывая — спать не даете.

Мне стало интересно узнать, что думает Мария по поводу революции и вообще о событиях, происходящих в настоящее время в бывшей царской империи. Как-то мы на такие темы разговоров не вели, другими делами занимались.

— Вот тут Степан высказывает мысль, что при царе было лучше, и революция ему даром не нужна. А ты как к этому относишься? И вообще ты за большевиков или за Скоропадского?