Я молчал. Пусть успокоится. Не люблю я эти бабские истерики, аж душу выворачивает. Когда плач перешел в отдельные всхлипывания, а это случилось быстро, за несколько секунд — она всегда быстро брала себя в руки, я добавил:
— Не успел он ничего передать, я быстро его успокоил.
— Ага, — уже почти спокойно произнесла Лиза, — не надейся. Сам знаешь как время в астрале идет. Еще и образы можно передавать. Теперь каждая черная собака вас с Витаром в лицо знает.
— Да хрен на них! И далеко не каждый, а те, кто в астрал выходить может и то не факт. А на каждого неназываемого у нас свой спаситель есть! Я специально у Медиана узнавал.
Меня как молотом по голове — Медиан! Вот кого надо поставить в известность!
— Что ты меня как маленькую успокаиваешь!
— А ты и не старуха. Или я не прав?
— Да иди ты! А как принцесса, красивая? — резко сменила тему.
— Уродина! Смотреть не на что! Мы её в Клювцах оставили, слышала про такой городок?
— Слышала. Врешь ты все, — произнесла со вздохом, — ладно, возвращайтесь быстрее, я соскучилась. И Дарина тоже, так и передай Витару. Пусть к принцессе губы не тянет.
— Передам. Я ж говорю она страшная и уже далеко.
— Так я тебе и поверила. Смотри в Кряже никуда не вляпайся! Если по моей части вопросы возникнут, связывайтесь, не стесняйтесь.
— Понял, дорогая, слушаюсь!
— Ладно, пока. Не буду отрывать тебя от общения с высокородной красавицей. Не осрамись! А то мне стыдно за тебя будет, — добавила с тщательно скрываемой ревностью.
— Я тоже хорошо к тебе отношусь. Пока.
Передал пожелание Лизы Витару, на что он буркнул невразумительно:
— С этой Дариной и поговорить не о чем.
— Можно подумать с принцессой есть о чем!
— На что она мне! — возмутился друг, — красивая, конечно, но характер! Увольте.
— Тебе не угодишь! А она на тебя запала. И последние слова мне понравились.
— Скажешь тоже, — недоверчиво буркнул друг.
— Поверь мне, старому больному ловеласу, насквозь видящему бабские души!
— Знаток! Тоже мне.
Дальше скакали молча. Единственная неприятность — вечером пошел дождь, поэтому на ночевку пришлось остановиться раньше запланированного в первом попавшемся постоялом дворе.
Здесь было не протолкнуться, нарвались на два купеческих обоза. Еле-еле удалось пристроить лошадей и с трудом снять комнатенку с одной узкой койкой.
На ужин пришлось подсесть за стол к шумным охранникам. За пивом они обсуждали разные темы; от политики, растущих цен, женщин и последних новостей.
— Слышали о нападении черных на Клювцы? Это на границе с Барматом, — сказал лысый охранник.
— Верь этим сплетням — где черные, а где Бармат! От кого услышал? — засомневался сидящий напротив горбоносый, — наплетут с три короба, а такие наивные как ты — верят.
— За что купил, за то и продаю, — невозмутимо ответил лысый и пояснил, — мы со стороны Бармата идем и сегодня нас обогнал курьер из Клювцов, совсем пацан еще, он в Вердон скакал. Остановился — напиться попросил. Вот он и рассказал, что вся стража с магами на битву с черными ушла и победила. Эту весть и нес в Вердон. Из того поселка вроде ополчение собирались созывать, так чтоб отменили. А ты говоришь за горами!
— Горы им не помеха, — присоединился молодой безбородый охранник, — я родом с севера, с предгорий так у нас все знают, что черные древние тоннели сквозь горы используют, а мы их найти не можем, потому как они черной магией прикрыты. Все мальчишки у нас эти ходы ищут и я искал.
— И? — переспросил лысый.
— Гни! Никто не нашел еще.
Горбоносый с молодым дружно рассмеялись, а лысый нахмурился на молодого.
— Потому что их нету, сказки все это, — отсмеявшись, сказал горбоносый.
— Не-ет, есть пути, — не сдавался лысый, — как-то же они попадают к нам, даже зимой.
— Можно пройти, — согласился с ним молодой, — если знаешь где и как. В любое время года.
— Да что они забыли в этих Клювцах! Наверняка Барматцы что-то намутили и на черных свалили. Такое сплошь и рядом случается.
— Что бы ты ни сказал, Горбонос, а война будет. Сердцем чую, — заметил лысый.
— Лысиной ты чуешь, а не сердцем, — снова подколол его молодой и увернулся от затрещины, — надоели эти разговоры. Война, война! Отовсюду только про это и слышно.
— Вот и слушай старших. А вы, молодые люди, как думаете, война будет? — лысый неожиданно обратился к нам. Мы тоже пили пиво и совершенно не выделялись из толпы охранников и караванщиков.
— Будет, — уверенно ответил я, — только когда о ней забудут. Война всегда неожиданно начинается, сколько ни готовься.
— Учись, молодой, мудрые слова, — лысый снова попытался дать товарищу затрещину, — поэтому, никогда не стоит забывать о ней, дольше проживешь. Какой верткий! На тренировках надо таким быть, а то вечно в синяках.
По честному жребию спать на полу выпало мне. Моя бумага ничего не смогла противопоставить Витаровским ножницам, а на узкой кровати вдвоем никак не поместиться. Ничего, не привыкать. Тем более подушку с одеялом выдали.
Я долго крутился с боку на бок, а потом вспомнил — Медиан! Не поздно ли? А, плевать, поди, снимает разговорник на ночь, не разбужу. Позвонил. Служитель ответил быстро:
— Здравствуйте, Егор, что случилось?
— Здравствуйте, Медиан, ничего срочного, просто внезапно вспомнил и решил вызвать вас сейчас, а то снова забуду. Как оказалось, вы не спите. Можете говорить, не заняты?
— Я один и не слишком занят. Могу.
— Тогда послушайте занимательную историю, которую поведал умирающий чернокнижник...
Я выдал ему всю информацию, полученную от Барта, включая историю проникновения в телохранители принцессы. Жаль не догадался спросить как они пробрались через горы. Вот идиот! И Витар хорош, тоже разинув рот слушал, а про главную оперативную информацию забыл. Не быть нам Штирлицами, не быть. Мне простительно, а он то — штатный Джеймс Бонд! Утром выскажу.
— Барон, вашим сведениям цены нет!
— Да что вы, там все общеизвестное. Мне наоборот кажется, что я зря вас беспокою. Вокруг только и слышно о войне.
— А направления ударов? Наши церковные стратеги считают, что они в обход пойдут, через побережье и степь. А численность? Мы даже примерно не представляли! А переговоры, а кочевники, а спецотряды? Время нападения, наконец! Нет, я завтра же доложу брату епископу!
— Подождите, брат Медиан, очень вас прошу про меня ни слова! Откуда у вас эти сведения, придумайте сами. Пожалуйста! Вы лучше меня понимаете наше положение, какие домыслы о нас ходят. Я обратился к вам исключительно из-за того, что церковь — единственная реальная межгосударственная сила, которая перед общей опасностью может хоть как-то повлиять на нашу разобщенность. Понимаете меня? И войдите в мое положение, скройте настоящий источник сведений.
Служитель надолго задумался, слышалось его нервное дыхание. Наконец, ответил:
— Знаете, Егор, я бы и без вашей просьбы не стал бы говорить, откуда информация. Подумал бы ночь и решил так же, как вы сказали. Очень уж неоднозначное отношение к вам, ко всем "стихийникам".
— Вы знаете, чем я сейчас занимаюсь? Не угадаете. Работаю в канцелярии епископа. Таково было его благословление. Считаю, видите ли, быстро, по вашей системе, а на самом деле не очень доверяют мне после вас, а в церкви не так много магов... поняли, к чему я клоню? Я сделаю все, что смогу, да простит меня Спаситель! Придется обманывать во благо Его.
— Спасибо, Медиан. Надеюсь на вас. Всего доброго.
— Да пребудет с вами благодать Спасителя, Егор. До встречи. Я свяжусь с вами.
Я покрутился на жестком полу и, в конце концов, уснул. И приснился мне сон. Очередной "вещий".
Я провожал брата в большом портальном зале. Народу было мало. Да что мало — никого, кроме оператора, сидящего за каменным столом рядом с управляющим амулетом. Обычный портальный кубический постамент и классическая скульптура Эфрада в центре зала.
— Когда планируешь обратно, Миша?
— Не знаю, на все воля Господня. Я сейчас в пустыне служу, там очень интересная цивилизация намечается, языческая. Мы не первые, там до нас толи демоны, толи божки побывали и оставили свой культ. Сложно у них, но интересно. Надеюсь, не оставит их Господь своей милостью.
— Работай, раз интересно. Не всегда у вас так: пошлют к черту на кулички и не спросят, — вздохнул я.
— Не пошлют, а благословят, — привычно поправил Михаил, — а мне действительно Божьей милостью повезло. Они затеяли строительство грандиозных усыпальниц, а наши решают помогать или нет. На Лизии, Слава Богу, маны практически нет, мы на рутинии из Эгнора только и управляемся.
— Не повезло аборигенам.
— Наоборот! — горячо сказал Миша, но опомнился и махнул рукой, не желая начинать спор.
— Я вот что хочу тебе передать, — я заговорил после паузы, во время которой решался сделать брату подарок. Неизвестно как воспримет, — амулетик на память так сказать, талисман, что ли.
Протянул на ладони четырехгранную каменную пирамидку, похожую на лингвор. Брат с интересом посмотрел на артефакт и взял его в руку. Подкинул разок.
— Очередная колдовская штучка? — заметил с иронией.
— В общем да, — усмехнулся я, — это, если можно так выразиться, я. Мои мысли, знания, эмоции, стремления и все такое. Она и сейчас пишет, пока я рядом.
Михаил прищурившись, внимательно посмотрел мне в глаза:
— То есть, ты старательно обходишь термин душа...
— Не будем спорить, Миша! Называй, как хочешь!
— Эх, маги, маги, — я поморщился. Не любил, когда меня так называли, особенно брат. Ученый, работающий с пси-полем — друге дело! — Играетесь, играетесь, смотрите не накликайте беду, знаете же, чем все опыты по "пересадке" души заканчивались.
— Это совершенно не то! Моя разработка. Никаких ножей и вообще ничего колющего. Просто, когда захочешь поговорить со мной — сожми его в кулаке и представь меня. Пообщаемся. Я буду совсем как настоящий, уверяю тебя!
— Не объясняй, все равно ничего делать не буду. Возьму просто, как талисман. Хотя это тоже суеверие, но Господь меня простит. Память о брате как-никак.
— Да что такое говоришь! Будто не свидимся больше! Сплюнь.
Миша досадно покачал головой:
— Ты прав. Сказал, не подумав.
— А знаешь, — продолжил после раздумья, — те усыпальницы, которые местные построить хотят, точно такой же формы запланированы и целый комплекс. Не иначе, божки надоумили, как гигантские накопители. Видимо потом попробуют вернуться.
— Пусть попробуют! Экспедиция у нас там большая.
— Ну да, ну да, — задумчиво ответил брат, — ладно, пора мне. До свиданья, Игорь. Не бросай мать и женись, в конце концов! До сорока лет дожил, а все не женат. Ох уж эта современная мода, не хотят обременять себя детьми. Не дело это!
— Весь в тебя, — отшутился я. Неприятная тема.
— Хорошо, уел! — шутливо поднял руки Миша, — а если серьезно? У меня целибат, а у тебя?
— Не начинай. Все, проваливай, — и я подпихнул брата к портальному возвышению.
— Иду, иду!
Уже стоя на площадке портала, обернулся и крикнул:
— Буду писать по старинке и ты не ленись. Я люблю тебя, брат!
— Я тоже! — крикнул я в ответ, и мне стало грустно.
Я проснулся в холодном поту с бешено стучащим сердцем. На улице стояла глухая ночь.
Вспомнил! Я держал тот артефакт в руках. В Египте мне пытался всучить его один уличный продавец сувениров — еле отбился. Странный он был тип. Навязчивый, как все тамошние торговцы, но глаза... усталые, что ли. Мы с женой туда ездили. Обычная турпоездка в Шарм-эль-Шейх с экскурсией к пирамидам. После неё и начались наши размолвки. Надо же! Не все так просто оказывается. И что мне с этим делать?
"А ничего, жить как жил", — я уже успокаиваться, — "в древнего не превратился и будем надеяться, не превращусь. Вот почему те писульки Ковалевского сработали, а я удивлялся легкости. Провидение, чтоб его! И кинжальчик мне попался мудреный, душу впитал. М-да... плевать! Спать надо, пока не рассвело".
И я, успокоившись, уснул. "Древний, мать его. Хорошо хоть не эльф...", — успел подумать перед засыпанием.
С утра, несмотря на затянувшийся мелкий совсем осенний дождик, выдвинулись в Кряж. К вечеру должны приехать.
С приближение к дому, Витар становился все серьезней и серьезней.
— Не переживай, друг, все будет хорошо! — я попытался его подбодрить.
— Беспокойно мне. Крадемся, как воры.
— Не думай о плохом, скоро матушку увидишь и обнимешь.
— В том-то и дело. Ты не представляешь, как тяжело на неё смотреть, безучастную.
Я вздохнул:
— Понимаю.
— А если там засада? Мои сослуживцы могли докопаться, что я жив. Я их знаю.
— И что? Почти год засаду держать? Не слишком ли жирно? Не могут же они знать, что мы именно сейчас сюда направляемся.
— Ты прав, но все равно тревожно. А брату как сообщить? Он всех на уши поднимет, будет мать искать.
— Записку напиши, раз уверен, что вычислили тебя живым.
— В тот-то и дело, что не уверен.
— Ну и пусть узнают! Делов то! Оставишь записку.
— Тебе легко говорить, а меня предателем считать станут.
— А ты к себе прислушайся, не считаешь себя предателем? А другие пусть что хотят, то и думают.
— Мне бы твой оптимизм, — тяжело вздохнул Витар.
Кряж встретил нас чистотой умытых дождем улиц, обилием прохожих и закатным солнцем. Тучи развеялись.
— Добрый знак, — сказал я на это приятелю.
Витар грустно улыбнулся.
Город стоял на берегу судоходной реки и был огорожен добротной стеной с множеством ворот открытых практически всегда. Как объяснил друг, некоторые створки просто переклинило, и никому до них не было дела. Кроме центральных врат. Они работали, как часы: от рассвета до заката. В них мы и заехали.
Остановились на неприметном постоялом дворе и первый вопрос, который Витар задал приказчику, был: "Сколько стоит кувшин молока на рынке", — на что получил ответ: "Медяк неполный кувшин, литра два", — после чего друг значительно посмотрел на меня. Инфляция. Нам бы такую! Мы бы и не заметили.
Потом приняли ванны. Нам помогали мыться две симпатичные помощницы, которые за красивые глазки и дополнительное пособие, помогли не только помыться. Красота. Заодно и местные сплетни узнали. Ничего стоящего: сумасшедшая графиня живет у себя в доме с одной помощницей. Раз в полгода её навещает сын. Второй? Какой? Ах, да! Был. Нет, другой это, не один и тот же! Один приезжает, второй пропал куда-то. Умер? Не слышали. Да какие это сплетни, чистая правда, Спасителем клянусь! Ой!
Никуда мы ночью не пошли, отложили наутро.
Я шел неспешным прогулочным шагом к дому графини. Вот знаменитая школа Молнии, а вот и дом. Небольшой палисадник с цветущими вишнями за ним двухэтажный особняк средней ветхости, то есть требующий небольшого косметического ремонта, а так крепкий с целой крышей и застекленными окнами. Чувствуется, что за домом ухаживают в меру возможностей.
Чувство опасности молчало. Я специально предупредил Фиону с Синей о бдительности. Радар показывал многочисленные ауры на первом этаже и только три на втором. Ни одного мага, одни амулеты и то немного.
