Крип (закончен 11.03)

Ощущение крепости в осаде усиливалось растущими прямо из стен пучками длинных — больше ольгиной руки — спиц, похожих на иглы дикобраза или хитрые антенны. Присмотревшись, Ольга сообразила, что есть определенная закономерность — извилистые линии коридоров и вообще всего дизайна казались спроектированными так, чтобы ловить нечто свободно летящее и направлять к антеннам. Как будто по коридорам запускали потоки воды или радиоволны, ведущие себя как обычный сквозняк.

Некоторые участки стены были забраны толстой решеткой, похоже, медной. А кое-где на могучих арматурных костылях висела самая обычная колючая проволока. Причем обожженная, даже малость оплавившаяся, как будто на нее пришелся удар молнии. И ни одной двери, только сплошные коридоры. Немного подумав, Ольга решила, что, быть может, двери хорошо замаскированы, а поскольку ей они все равно не нужны, то и хрен с ним.

Каким-то чудом она не заблудилась. А может и заблудилась, только не заметила этого. Так или иначе, вполне обычный подъемник поджидал ее примерно в указанной точке. Ольга добросовестно попыталась привести его в действие, дергая длинную, прихотливо изогнутую ручку-рубильник с большим камнем красного цвета. Платформа не тронулась с места и даже лампочкой не мигнула. Ольга тяжело вздохнула и начала искать какую-нибудь техническую лестницу, благо опыт подсказывал, что таковая здесь обязательно найдется.

Нашлась.

Девушка посмотрела вниз. Подумала, что спускаться — не подниматься, но если что, падать придется долго. Хотела выругаться, но поняла, что смертельно устала и сил даже на ругань уже не осталось. Вся эта нечеловеческая ерунда — трактора, демоны, трехметровые мутанты, разумные компьютеры, шизанутые видоки — все сплелось в один ком горячечного бреда. Вспоминать его не хотелось, думать — тем более.

— Ненавижу вас всех, — сообщила она в пустоту и приготовилась лезть по клепаной лестнице, покрытой конденсатом и пятнами ржавчины. Торба оттягивала плечи и давила на спину.

Спуск, переход, снова спуск. Очередной технический лаз, похожий на тоннель для спуска белья для стирки, выпустил ее в уже знакомый атриум. Точнее в коридор, который как раз выходил в атриум. Ольга почувствовала. что слезы наворачиваются на глаза. Это становилось уже привычным, только на сей раз — для разнообразия — то были слезы счастья. Почти даже умиления, как от возвращения в отчий дом.

Ольга дошла, вернее доплелась до перил, скинула рюкзак и оперлась на холодный кованый металл, пытаясь представить — сколько гребучих километров она прошла, пролезла и проползла в недрах гребаной Станции? И сколько это заняло времени. И сколько вообще времени она уже провела в этом сорокатысячелетии?

Надо было идти спасать Крипа, но девушка замерла в блаженном оцепенении, отдыхая.

Темнело, похоже, звезда уходила на противоположную сторону Баллистической. Статуйные памятники внизу высились уже почти неразличимыми тенями. Было сумрачно и тихо. Ольга снова глянула вниз, хулигански сплюнула, представив, что там, далеко внизу, есть чья-нибудь лысина. И подумала со всей доступной здравостью — а нужно ли ей спасать Крипа?

Мудила в маске, как ни крути, был в чем-то прав. Ну, Крип. Ну, Фидус. Молодой парень, симпатичный. И что?.. На свете много красивых людей и среди них хватает уродов, ей ли не знать об этом.

Что она знает о Крипе? Чем он может ей помочь?

И вообще, какого хрена она рванула невесть куда, рискуя жизнью?

Ольга понимала, что ее уже понесло и надо бы взять паузу на подумать, отдохнуть, поспать. Но все понимание растворялось в нарастающей волне гнева. И одной простой мысли — какого хрена, собственно?!!

Она пнула ногой сброшенный с плеч мещмешок, в недрах которого скрывалась тяжелая аптечка. Тяжело глотнула — очень хотелось пить. Прошептала:

— Крип, и ты тоже сволочь?..

Тем временем глубокие тени поползли из углов. Похоже, наступала естественная ночь. Интересно, какое-нибудь освещение предусмотрено?

Ольга снова тяжело вздохнула — это действие становилось так же привычно, как и регулярные слезы.

— Козья тема, — грустно выдохнула она, подтягивая за лямку рюкзак.

'Ну, будем надеяться, что ты все же не помер'

По ольгиным прикидкам следовало пройти несколько десятков метров вдоль балкона. чтобы примерно выйти к лазу с черепом. А там Фидус, который либо жив, либо нет. Что ж, самое время посмотреть.

Хотя лучше бы он умер.

Какая-то ... очень трезвая получилась мысль. Здравая и очень логичная. Если бы Крип сам собой умер, сколько проблем решилось бы.

Чтобы прогнать ее, Ольга затопала быстрее, думая, что все чаще стала называть Крипа по его забавному имени — Фидус. Смешно... Посмотрела между делом в бездну атриума и быстро присела за перилами. Какая-то черная точка — темная даже в сумраке подступавшей тьмы — поднималась вверх. Как блоха, перескакивала с этажа на этаж, ползла по стене. Будто паучок. Только вот с учетом расстояния, размером эта 'блоха' должна быть отнюдь не с мелкого пожирателя мух.

Ольга до боли напрягла зрение, сощурилась в попытке разглядеть больше. Удивительно, но в тот момент она даже не думала о том, что может находиться в опасности. Страх вызвала скорее очередная диковинная невидаль, сама по себе. Блоха поднялась еще на три-четыре этажа выше, и Ольга смогла рассмотреть диковинку получше.

Ног больше четырех, но вроде меньше десятка. То ли короткий хвост, то ли удлиненный торс. И голова ... как башка у богомола или вытянутая луковица. Пожалуй, все это она уже видела? Горло перехватило, пот на спине под рюкзаком как будто разом превратился в ледяную корку. И сразу же, будто читая мысли, юркая тень на стене извернулась, скользнула на очередной этаж. Пропала из виду.

Ольга сидела, намертво уцепившись за перила. Она боялась дышать и боялась оглянуться. Казалось, жуткая тень уже таится за спиной, только и ждет, когда жертва повернет голову.

Наконец девушка выдохнула — когда грудь стало жечь от нехватки воздуха. Кажется, демон ее не заметил и вообще лез по каким-то своим делам. Тот же, который убил здоровяка на алхимическом складе? Или уже другой? А сколько здесь вообще может быть таких уродцев?

Ольге неожиданно захотелось вернуться в сказку, которую наколдовал ей хер в маске. Очень уж там было уютно. Однако надо было держаться. Надо идти дальше, благо, осталось совсем недолго. Каждый шаг давался с большим трудом, колени болели, и, казалось, даже скрипели жесткими хрящиками.

Но все же она добралась.

Крип все понял сразу, с одного взгляда — помощь Ольга не привела. И это стало для него настоящим ударом. Ольга уже привыкла, что плащеносец имеет вместо души вольфрамовый стержень, который невозможно согнуть. Тем страшнее было скорое, почти мгновенное превращение. 'Инквизитор' как будто усох, поник, лицо его, и без того искаженное гримасой непреходящей боли, оплыло в маске безнадежного отчаяния. Несколько минут Крип лежал, сжав челюсти и дергая здоровой рукой, будто отбивая неслышимый ритм. Девушка, тем временем, вытаскивала из торбы аптечку, надеясь, что и на сей раз Фидус разберется.

Он разобрался, хотя и посмотрел на Ольгу с безмерным удивлением. Похоже, девушка вытащила из недр Машины какой-то удивительный раритет, который Фидус никак не ожидал увидеть. Но, так или иначе, увечный все понял правильно и стал довольно шустро обкалывать себя чем-то, похожим на одноразовые шприцы-тюбики. Затем пришло время очередных гигиенических процедур, совмещенных с обтиранием мазями и наложением пластырей. Ольга тревожно заметила, что с водой опять полный швах. И дернула пару щедрых глотков кофейного денатурата, чтобы хоть немного расслабиться. В голове слабенько зашумело, тепло начало расползаться от желудка. Ольга очень 'кстати' припомнила, что не ела ничего ... сколько уже? Да, похоже, с самого появления здесь или около того. С учетом нагрузок голод скоро перейдет в истощение. Причем есть особо не хотелось, видимо постоянный стресс забил на время естественный инстинкт.

Одно хорошо, кажется, аптечка Машины была кладезем чудес. Крип буквально на глазах из сущего мертвеца стал похож на просто очень больного человека. И, похоже, в наборе медикаментов оказалось обезболивающее, так что гримаса страдания наконец покинула изможденное лицо.

Сглатывая и подавляя желание отплеваться после гигиенического марафона номер два, Ольга поискала в карманах 'Схему Б', которую Машина рекомендовала передать инквизитору. Нашла, но, против ожидания, смятый листок Фидуса не очень впечатлил. Видимо Крип ожидал большего. Впрочем, это немножко вывело раненого из состояния мрачного ступора, и Фидус, буквально через силу, начал задавать вопросы.

Дело шло туго, учитывая вынужденную немоту собеседников, но худо-бедно шло, главным образом при помощи обмена рисунками. Раненый очень сильно удивился, узнав, что Ольга видела только одного верзилу. Крип называл его 'Imperatoris filius elected'. Ольга припомнила описание 'фактора Х' от Машины и уточнила, что вроде бы амбалов было двое, но все отправились на тот свет. Здесь разговор зашел в тупик, Крипу ничего не говорили обычные символы смерти и гибели. Он недоуменно смотрел на рисованный гробик и стилизованную могилку, пока, наконец, Ольга не перечеркнула решительно все три фигурки, символизирующие 'электедов'. А затем перечеркнула еще раз, корча ужасающие рожи.

А вот когда дошло до описания шестилапых тварей... Посмотрев на схематичный набросок кракозябры, инквизитор вздрогнул и воззрился на Ольгу. Девушка даже не очень поняла, что именно выражал взгляд спутника поневоле. Странное то было выражение. В нем смешались удивление, недоверие и что-то еще. Подобный взгляд Ольга видела у людей, которые вспоминали нечто такое, что хотелось бы забыть, однако забыть никак не удавалось. Такое же выражение глаз она видела в зеркале, по утрам, после ...

Она отвернулась, подавив всхлип. Черный истолковал это по-своему, решив, что девушка ужасно напугана (что собственно было чистой правдой). Он попытался мягко ее успокоить, даже попробовал дотянуться, чтобы погладить по голове. А затем настойчиво попросил, скорее даже потребовал еще раз нарисовать чудище. Ольга постаралась, как могла, терпеливо выуживая из памяти подробности. Надо сказать, рожа, изображенная вторично на полях журнала, вышла и в самом деле лучше, более выразительной. По крайней мере, страшнее. Крип долго смотрел на нее все с тем же выражением. Затем откинулся на своем ложе, закрыл глаза и сжал в кулак здоровую руку, приложив его к сердцу. После долгой паузы он тихо, но отчетливо спросил в никуда:

— Patrem, recte vos?

Они вернулись к диалогу с комиксами. Когда Ольга нарисовала фигуру в плаще с третьей рукой над плечами, Фидус оживился снова, он явно понял, кто изображен ольгиной рукой, несмотря на всю карикатурную условность. В уставшем взгляде Крипа девушка читала очередную стадию удивления и нотку почтения. Да и сама она, глянув на свои приключения ретроспективно, прямо даже приосанилась. Действительно, перечень выглядел солидно, можно сразу фильм снимать — тут тебе и сверхчеловеки, и чудища стремные, и Машина, и наконец, чучело в маске. Прямо как в сказке про Колобка, который от всех ушел.

Знать бы еще, кто все эти уроды страшные...

Фидус опять вернулся к изучению схемы Б, тяжело вздохнул и сказал что-то непонятное. Звучало без особого оптимизма, однако не совсем безнадежно, скорее как описание тяжелой, безрадостной работы, без которой не обойтись. А затем, казалось, выпал из реальности, уйдя то ли в глубокую медитацию, то ли в обморок. На этом Ольга решила, что сегодня приключений хватит. Кончались резиновые 'пайки', воды осталось не более полбутылки, надо было раздобыть еще салфеток, чтобы обтереть Крипа и желательно еще пузырь этого недоконьяка, чтобы сохранить немного здравого рассудка. Но все — завтра. Точнее после отдыха.

Она свалилась, не снимая куртку, на жесткий пол, накрылась лабораторным халатом, который успел лишиться рукавов, пошедших на обтирку Фидуса. Скорчилась, обхватив колени руками, совсем как тот алиен, которому проломил башку гигант. Ольгу трясло и морозило, все время казалось, что откуда-нибудь вот-вот полезет клыкастое мурло с богомольной головой, но заснула девушка на удивление быстро.

Сон выдался обрывочным, нервным, она часто просыпалась. Болела спина и ноги. Крутясь и переворачиваясь, Ольга сама не заметила, как прижалась к спутнику. Стало немного уютнее. Фидус оказался теплый и умеренно мягкий, на его руку можно было удобно положить голову. Ольга поерзала в полусне, устраиваясь, и снова тихонько задремала.

Инквизитор пришел в себя. Девочка тихонько заскулила во сне, очень тонко и жалобно. Ей опять снилось что-то недоброе. Криптман погладил ее по светловолосой голове, мягко провел рукой по плечу, как свернувшегося котенка. Она и в самом деле казалась очень маленькой под боком у почти двухметрового инквизитора. Фидус прижал ее теснее, спутница по несчастью успокоилась, закусила, не просыпаясь, палец. Измученный инквизитор лежал, глядя в низкий, подсвеченный красным, потолок. Гладил очень храбрую и, кажется, очень несчастную светловолосую девочку. И думал о чем-то своем.

Глава 14

Ольга проснулась мгновенно, без переходов и периода сонной полудремы. Удивительно, если принять во внимание, насколько девушка вымоталась за минувшие дни. Ее разбудило ощущение. Нечто странное, как будто сквозняк овеял разгоряченное лицо. Или провели по щеке невидимым перышком. Чувство на грани осязаемого и даже самую малость за гранью, настолько невесомое, что его словно и не было. Но все же Ольга проснулась, открыла глаза, тихонько застонала, увидев ненавистную красную лампочку за толстой решеткой.

— Опять, — прошептала девушка. — Пора бы уж кому-нибудь нас спасти... Машина, выручай, на тебя вся надежда.

Хотелось пить, еще больше — есть, тело жалобно подвывало от боли в суставах и требовало хотя бы матрас, но все это было уже привычным фоном невзгод и лишений, к нему Ольга успела привыкнуть. И все же ... Что-то было не так. Смутное ощущение засело на краю сознания, не позволяя разуму нырнуть обратно в забытье. Ольга попробовала сосредоточиться и понять, что ее разбудило. Однако вокруг ничего, ровным счетом ничего не происходило. По-прежнему едва слышно жужжали лампы, источая кроваво-красный свет. Шипели трубы за бетонными стенами. Гудели отдаленные механизмы, поддерживая жизнь в обезлюдевшей Станции. Скорее даже не гудели, а передавали гудящую вибрацию через ...

Стоп.

Нет, не передавали.

Вот именно — тишина. Или ... Ольга не могла сосредоточиться и осознать то, что она чувствовала инстинктом, унаследованным от тысяч поколений диких пращуров. Это чувство было слишком глубинным, бьющим прямо в подсознание и самые древние части мозга. Воспринималось оно именно как противоестественная тишина, словно в мире что-то изменилось. Так древняя обезьяна не видела подкрадывающегося ягуара, но слышала, как затихают птицы вокруг. Пропало нечто естественное.

Что-то изменилось. Что-то происходило.

Или могло произойти.