Молодые Боги

Постояв некоторое время в проеме бойницы, через который вполне можно выйти из Цитадели — слегка пригнувшись, вернулся к кровати.

— Ну привет, — отложил я дракона в пару к коню и взял в руки волшебницу и тролля. В отличие от темных алебастровых статуэток дракона и коня, эти две были глубокого зеленого цвета — из нефрита.

Чародейка мне сразу не понравилась. Во-первых, наряд — на ней было смелое и откровенное платье с широкими вырезами, стянутыми боковой шнуровкой. Во-вторых, привлекательное холодной красотой широкоскулое лицо было запечатлено в момент злости — женщине явно что-то не нравилось в происходящем на ее глазах, а руки были вскинуты в защитном жесте. Сомнений в том, что статуэтка принадлежит чародейке, не было — вокруг правой кисти ощущался ореол магической ауры, а на ладони покоился круглый огненный шар.

Лет волшебнице, судя по всему, было около двадцати пяти — выглядела она восхитительно, блистая по-настоящему женской красотой. Но для меня скорее отталкивающей, чем привлекательной — знакомиться к подобной женщине точно не подошел бы — даже в ночном клубе, будучи под действием зелья смелости.

Тролль выглядел нашим человеком. Черты, присущие чуждой расе: длинные нижние клыки, прижимающие верхнюю губу, немалого размера острые уши и выдающиеся вперед надбровные дуги — казались наносными, будто наложенными на лицо простого парня. Он, кстати, широко улыбался — вот только веселья, как мне показалось, в его оскале особо не было. Одет тролль был поприличнее, чем чародейка — никакого авангардизма и смелой высокой моды: простые кожаные штаны и куртка, широкий пояс с несколькими закрепленными небольшими сумками. Вот только ботинки и носки он где-то забыл — хотя, может, у троллей принято без обуви ходить. Да, несмотря на то, что не принадлежал к человеческой расе, выглядел он более внушающим доверие, чем волшебница.

Я сгреб все статуэтки, кроме одной, покидал их в сумку и убрал ее в сундук. Рядом с кроватью, будто невзначай, прислонил короткий меч — тот самый, который мне вручила Юлия в особняке.

Теперь надо лишь разобраться, как вернуть к жизни статуэтку. Вспомнив, как убирали своих животных в инвентарь всадники, я попробовал положить на нее руку. Сверху. Снизу. Сзади. Ничего не происходило.

Встал, походил. Подумав немного, еще раз выглянул в окно. Постоял немного, наблюдая, как снизу неспешно плывут облака.

Страшновато. Я прыгал с парашютом один раз в жизни. Когда открылась скругленная дверь с иллюминатором, и я оказался на запомнившемся простеньком резиновом коврике, наблюдая внизу — на расстоянии двух тысяч метров — картинку из гугл-карт, понял, что не смогу шагнуть вперед. Тогда решил вернуться на землю без прыжка, наплевав на позор. Вот только обернуться и сказать об этом инструктору не успел — вышел. Вернее, вышли — сначала я от толчка инструктора, а потом и парашют принудительным раскрытием.

Сейчас высота пугала еще сильнее — я ведь уже летал, знаю, как это страшно. Но шагнуть вниз был готов — ведь где-то там на материке сейчас Катя. Вздохнув, решил попробовать последний раз — и после нескольких манипуляций случайно поставил статуэтку на ладонь. И заработало.

"Уверены, что желаете распаковать?"

Не особо уверен, конечно, но согласился.

"Внимание! Процедура проходит без должного обеспечения магическими артефактами и может быть некомфортной для объекта. Продолжить?"

Пособий по распаковке объектов у меня нет, как и магических артефактов. Поэтому очень надеюсь, объект меня простит — подтвердил я согласие. Фигурка вспыхнула ярче, постепенно наливаясь зеленым изнутри, и вот уже прямые струи света веером разошлись по сторонам — так что озарилась вся комната. Свечение постепенно меняло цвет из зеленоватого в синий, а через несколько мгновений в оттенок прозрачного серебра. Воздух в комнате сгустился, задрожав от магической энергии, лучи света будто ожили, изгибаясь змеями, так что по полу заметались живые тени. Дрожащая в мареве статуэтка начала быстро расти, увеличиваясь и оживая с каждой пульсацией, изменяя структуру — напоминая теперь призрака в клубе пронзенного многочисленными серебряными лучами дыма. Еще немного — и на высоте человеческого роста постепенно прорисовалось четкое изображение плененной в нефрите фигуры — по мере того как исчезали клубы дыма, появлялось больше четкости. Еще мгновение — и передо мной возникла фигура светловолосой женщины, замершей защитном жесте. И даже огненный шар на ее ладони живо заиграл языками пламени — вот только это было пламя ядовито-зеленого цвета.

Держать статуэтку надо было, кстати, не на высоте человеческого роста. Когда тяжесть вернулось в тело чародейки, она — застыв на мгновенье в воздухе, перед тем как рухнуть вниз — успела выругаться. На немецком. Одновременно с тем, как с ее ладони сорвался ядовитый файербол.

Звонкий шлепок падения полуобнаженного тела на каменный пол и дохнувший в спину кислотным жаром взрыв произошли одновременно. Едва обернувшись на стену, каменную кладку которой лизали языки зеленого пламени, я вернулся взглядом к волшебнице. Она в этот момент выгнулась дугой, хрипло застонав, и медленно перекатилась по полу, держась за низ живота. В каждом ее движении чувствовалась непереносимая боль — такая, что я ощутил, как спина покрывается липким холодным потом — от страха и за незнакомку, и за свои действия.

Светловолосая чародейка между тем свернулась в клубок и начала сдавленно подвывать, изгибаясь, как будто старалась вывернуться наизнанку. Вой ее постепенно становился громче, тело вытянулось дугой, и вновь она перекатилась, стараясь убежать от рвущей боли. Идеально ровные, с вызывающим красным маникюром ногти заскребли каменный пол кельи — я поморщился, когда сразу несколько сломались.

И тут же комнату заполнил громкий крик — идущий из самого нутра женщины. Вопила она всего несколько секунд, но эхо еще долго стояло у меня в ушах. Вдруг почувствовав спиной жар, я отпрянул — невольно пятясь, уперся в покрытую копотью стену.

А когда обернулся, чародейка с закрытыми глазами лежала на животе. К ее пергаментно бледному лицу прилипли мелкие камешки и стебли соломы с пола. Она не двигалась, хотя поза была явно неудобная: одна рука поджата под тело, другая на отлете в сторону, ноги широко расставлены. Нижнего белья, кстати, под платьем не было, с удивлением понял я, рассматривая линии ягодиц и широких бедер — полностью открытые задравшимся до талии платьем.

Когда столкнулся взглядом с горящими зеленым пламенем глазами волшебницы, невольно отшатнулся — тут же вновь упершись в стену — в этот раз звучно ударившись затылком, но почти не заметив боли.

— О майн готт, — негромко прошипела волшебница, закрыв глаза. Когда она снова их открыла, зеленое пламя исчезло.

— Вы в порядке? — вопрос я задал на английском.

В ответ послушался только сдавленный хриплый стон. Кое-как выпростав из-под себя руку, волшебница не с первого раза поднялась и проковыляла к окну. Перегнувшись, практически лежа на широком подоконнике амбразуры, она некоторое время дышала свежим воздухом — казалось, ее сейчас стошнит. Платье чародейки по-прежнему было скатано на талии — если бы не спазмы, хриплое дыхание и дерганные деревянные движения — можно было бы даже залюбоваться открывшимся видом.

Отвалившись от окна, не обращая на меня внимания, волшебница сделала несколько пассов руками. Выругалась пару раз, еще несколько пассов — и на полу вдруг появилось большая ванна, наполненная водой. С высотой чародейка не рассчитала и вычурно изогнутые ножки ударили в камень, а на пол полетели расплескавшиеся брызги.

Морщась, волшебница попыталась стянуть с себя платье и после нескольких безуспешных попыток просто разорвала шнуровку. Бросив скомканный комок ткани на пол, шагнула в ванну. Неловко оскользнувшись на мокром полу и успев выругаться еще раз, рухнула в воду с головой. Лужа на полу увеличилась.

Полежав с закрытыми глазами несколько минут, волшебница все же обратила на меня внимание — глянув лишь одним открытым глазом. Потратив несколько секунд на ознакомление, глаз она вновь закрыла.

— Рассказывай, — устало произнесла женщина. По-русски.

— Простите? — на всякий случай переспросил я по-английски.

Чародейка на миг приподняв веко, глянула на меня и снова опустила.

— Слушай, мне сейчас даже говорить больно. Давай без глупых вопросов?

— Как вы узнали, что я русский?

— Я и не знала. Но ты в форме Эмеральда, понимать язык должен.

— Э... — я даже на знал, что сказать.

— Смотри, — после длинной паузы чародейка открыла глаза и, поморщившись, села. Потом поймала мой взгляд и опустилась чуть ниже, так что грудь скрылась под водой: — Не сюда смотри. Итак, ты не знаешь, кто я, я не знаю, кто ты. Хотя, судя по поведению, ты вообще знаешь не так уж много.

Ее русский был не совсем безупречен — чувствовалось легкое эхо акцента.

— Ты ведь вытащил меня не просто так — обстоятельства нашей встречи достаточно неожиданные. Сделал это из простого интереса?

— Мне нужна помощь, — не стал я кривить душой.

— Мне тоже, судя по всему, нужна помощь, — согласно кивнула чародейка. — Вот я и говорю, рассказывай.

Я ненадолго задумался. Вообще-то сам рассчитывал задавать вопросы, но как-то не очень получается. Коротко глянул на прислоненный к кровати меч, но мысль об угрозах ушла, даже не успев полностью оформиться. Волшебница между тем не торопила, отмокая в ванной.

— Вероятно полгода назад в безлюдном месте на моих глазах машина сбила девушку, мою подругу. После чего один из пассажиров выстрелил мне в голову.

— Вероятно? — один глаз чародейки открылся, тонкая бровь над ним вопросительно изогнулась.

— Про полгода мне рассказали. Друг, — уточнил я после некоторой паузы, — который был свидетелем происшествия и купил меня здесь на рынке.

— Ты аркадианец или этранжер?

— Кто такие этранжеры?

— Люди, которые по каким-либо причинам бегут из реальности, продавшись в рабство, когда нет денег на оплату билета. В основном так делают, скрываясь от правосудия.

— Я наоборот.

— Ты же не уточнил, может, увернулся от пули и убил этого негодяя.

Глубоко вздохнув, едва не скрипнул зубами — она мне сейчас будто на едва-едва поджившую рану надавила — встретиться с продавшим меня в рабством Игорем хотелось очень сильно.

— Мой... друг выкупил меня и устроил на обучение в Академию.

— Давно ты здесь?

— С утра.

Чародейка глянула на окно, за которым закат красил небо в огненные оттенки.

— Как я оказалась у тебя?

— Так получилось, что ко мне попала сумка некоей матроны.

— Лицо длинное, неприятное? Волосы белесые, неухоженные?

— Да.

— Альте фотзе, — с ненавистью пробормотала чародейка. Скрипнув зубами, она взялась руками за бортики ванной, устраиваясь удобнее. А я невольно сглотнул, глядя как ее кисти и предплечья обнимает жидкий огонь. Чародейка вдруг погрузилась в воду с головой и через несколько секунд вынырнула лицом вверх, так что ее длинные волосы аккуратно легли на шею и спину.

— Ты понимаешь, что это очень опасная женщина?

— Кто она такая?

— Она... чиновник, очень высокого ранга.

— Заместитель министра? По защите окружающей среды? — осенило вдруг меня, когда я вспомнил часть невольно услышанной беседы Приска и Саяна.

Глаза волшебницы расширились на миг и чуть погодя последовал короткий кивок.

— Она погибла. Сегодня или вчера. Автомобильная авария.

Чародейка быстрым, кошачьим движением выбралась из ванны, опустила голову и, взмахнув рукой, намотала на волосы невесть откуда появившееся полотенце. Вторым — белым и пушистым — быстро вытерлась и отбросила его в сторону — ткань в полете моментально истончилась, а после и вовсе испарилась в воздухе. Порывшись в брошенном платье, волшебница достала небольшую поясную сумку, из которой выудила нижнее белье и униформу Транснаполиса синего цвета с серебряной каймой — облачение мастеров Сапфировой Цитадели. Быстро одевшись, внимательно посмотрела на меня.

— Ты понимаешь, что тебя и твоего друга сейчас ищут?

— Да.

— При каких обстоятельствах ты забрал у нее сумку?

— Меня купил на рабском рынке знакомый этой женщины и отвел к себе в особняк.

— У кого купил?

— У Павла из Лаэрты.

— И? — чародейка явно нервничала, хотя старалась этого не показывать. Донельзя напряженная в форме мастера Цитадели с намотанным на голову белоснежным полотенцем она могла бы выглядеть достаточно забавно. В другой ситуации.

— Мой друг нанял лучших наемников и убил всех в особняке.

— Каких наемников?

— Не знаю. Сказал, двести пятьдесят тысяч за три часа работы.

— Хорошо. Вас не отследили, когда уходили?

— Не должны были.

— Давно это было?

— Вчера вечером.

— Значит, пока не отследили. Что еще было в сумке?

— Ничего.

— Да? — вновь тонкая бровь вопросительно изогнулась. — Хорошо, ничего так ничего. Какая помощь тебе нужна?

— Передо мной Лаэртский продал мою подругу. Она сейчас на вилле Гая Орлова, и мне нужно ее оттуда вытащить.

Чародейка бросила взгляд на окно.

— Сегодня... — она сделала несколько пассов руками, видимо, открыв интерфейс, — ...пятница. После ужина выходим из Цитадели и идем на Северную пристань. К воскресенью должны вернуться вместе с твоей подругой.

"Как работает северная пристань, если Атлантида висит в воздухе?"

— Э... мне нежелательно появляться за пределами Цитадели.

— Почему?

— При прохождении вступительного теста я случайно убил второкурсника, и мне рекомендовали воздержаться от прогулок за стенами.

— Как его зовут?

— Макленин.

— Ш-шайзе! Ты дурак?

Насупившись, я невольно сузил глаза, глядя на чародейку. В груди поднималось тяжелое раздражение на всех вокруг.

— Извини, проехали, — примирительно подняла ладонь волшебница, — то есть вытаскивать твою девочку надо мне одной?

— У меня есть дракон.

— О майн готт! — выдохнула чародейка, сложив руки на груди и закатив глаза. — Что ж ты молчал?

Волшебница сорвала с головы полотенце — оно повторило судьбу первого, исчезнув еще до того, как приземлиться на пол. Встряхнув мокрыми волосами, она открыла интерфейс и сделала несколько пассов руками.

— У тебя очень удачное расположение кельи — тоже друг подогнал?

— Чем оно удачное?

— Эту часть вашей Цитадели не видно со сторожевых постов. Ну что, полетели?

— А... а вы кто?

— Мы летим спасать твою подругу, или желаешь выслушать мой рассказ?

— Летим.

— Отлично.

Пока я доставал из сундука статуэтку дракона, чародейка быстро запрыгнула на широкий подоконник и присела перед амбразурой. Приняв у меня статуэтку, она обернулась.

— Обними меня. Сзади, ну же! Ты что, девочек никогда не обнимал? Плотнее. Еще! Да, вот так. Готов?

— Готов.

— Держись крепче.

"Интересно, а как ее зовут?" — успел подумать я за миг до того, как мы вывалились в пропасть.

Пятница, вечер

Засвистевший в ушах воздух стал невероятно густым и плотным. Рассмотреть ничего вокруг не получалось из-за навернувшихся слез. Еще и растрепавшиеся волосы чародейки заполнили все пространство перед глазами, хлеща по лицу. Я прижался к волшебнице всем телом — казалось, сейчас ничто не в силах заставить меня разомкнуть руки.