Минус 32. Трилогия

— Что? — Федька вздрогнул и побледнел. — Светку? Малышеву?

— А у тебя была какая-то еще Светка? — Николай улыбнулся. — Да, Малышеву. На тот момент еще ученицу 5-го класса. И я провел с ней некоторую беседу...

В одном из домов деревеньки, через которую только что прошли Николай с Федькой, проживали муж с женой (обоим "перевалило" уже за пятьдесят). Мужчину звали Осип, а женщину — Мария. И была у них дочь Фекла, которой на днях исполнилось тридцать лет. Так уж получилось, что Фекла была толстой и некрасивой девкой, да к тому же еще и с довольно скверным характером. Неудивительно, что замуж ее никто брать не хотел. А возраст-то у нее уже был критический. Вообще, в этом мире, даже если девушке уже "стукнуло" двадцать пять лет, а она все еще была незамужней, считалось, что она "пересидела". А тут уже тридцать годков и абсолютно никакой перспективы.

И сейчас в то самое время, когда Николай рассказывал Федьке о своем разговоре со Светкой, вся деревенская семья: и Осип, и Мария, и Фекла — собирались на базар. Осип на повышенных тонах отчитывал свою дочь:

— Что ты опять это свое рабочее платье надела, а? У тебя что, нарядов больше никаких нет?

— Есть, — печальным голосом отвечала Фекла. — Только вот зачем оно мне это надо — наряжаться? Все одно — никто на меня не смотрит.

— Да потому и не смотрит никто, что ты, как пугало одеваешься, — Осип почти что кричал.

— А вот и неправда. Вовсе не поэтому, — возражала Фекла. — Я обычно всегда, когда ухожу из деревни, надеваю красивое платье. А что толку? Все равно никогда я замуж не выйду, — и она разревелась.

Мать бросилась успокаивать свою дочь. Прижала ее к груди и стала нежно гладить по голове.

— Ну-ну, дочурка. Не плачь, не плачь, не надо. Выйдешь ты замуж, непременно выйдешь. Просто не встретила еще пока суженого своего, видно не подошло просто еще время. Но ты его обязательно встретишь, надо только верить. Давай, одевай свое самое красивое платье, не спорь с отцом...

— Вот такие дела, Федор, — Николай вздохнул. — Так что твой статус холостяка на сегодняшний день под большим вопросом.

Федька угрюмо насупил брови.

— Зачем ты это сделал, Колян? — хриплым голосом проговорил он. — Кто тебя просил, а?

— Так тебе помочь хотел. А ты разве не рад?

— Ты знаешь, я привык свои личные дела решать самостоятельно. Понял? Са-мо-сто-я-тель-но. И потом, — Федька усмехнулся, хотя это было и неуместно, — как это вот ты представляешь себе такую диспозицию: допустим, что по результатам твоей беседы, Светка вышла за меня замуж, да? И получается, что уже несколько лет мы со Светкой вместе, — Федьку передернуло от того, что он сказал. — Но ведь по сути дела, она все это время была с каким-то другим Курочкиным, а не со мной. Я-то здесь зависаю и ни о чем не ведаю, правильно? А что там за жизнь у нее была со мной-другим (или все-таки не совсем со мной), откуда я про это знаю. И если я вернусь в наше время, то в какой же дурацкой ситуации я там окажусь. Страшно даже подумать. Ничего не знаю, ничего не помню, да?

— Что поделать, Федь. Изменения реальности порождают парадоксальные ситуации.

— Блин, как ты умно сказал, гы-гы-гы. Прямо, как настоящий писатель-фантаст.

— У меня ведь тоже не все просто может сложиться. Вдруг мой отец жив окажется?

— А-а-а, — Федька махнул рукой. — С другой стороны, будь оно что будет. Что мы с тобой паримся раньше времени? Все равно пока мы даже не знаем, как отсюда выбраться. А пока так, все эти изменения реальности для нас параллельны, гы-гы-гы.

Федька во второй раз извлек из колодца ведро с холодной водой. Жадно припал губами к ведру и стал пить. Долго пил, выдул почти полведра.

— Ну ты, Федь, даешь. Смотри, как бы у тебя мочевой пузырь не лопнул.

— Да чепуха. Сейчас жарко, у меня вся жидкость через пот выйдет, гы-гы-гы. Ну, пошли дальше, на базар на этот...

Первая, ближняя к деревне, часть базара была плодоовощной. Помидоры, огурцы, картошка, морковь, лук, чеснок, зелень, яблоки, груши, сливы, различные ягоды. В общем, практически стандартный набор российского рынка. Вот только продавцы одеты по старинной моде, товар размещен или в холщовых мешках или в плетеных корзинах. И нет ни кассовых аппаратов, ни весов.

Затем пошли ряды с крупами и с семенами. Потом последовал "молочный" отдел с молоком, маслом и сметаной. Что интересно, возле некоторых прилавков с молочной продукцией стояли коровы, привязанные к деревянным столбам, вбитым в землю, и лениво жевали траву, аккуратно разложенную вокруг столбов.

Мясные ряды. Свиные и телячьи тушки, мясо кур и уток, сало, а также яйца. Здесь же можно было купить и птичьи перья (очевидно для того, чтобы набить ими подушку?). Но в целом тоже ничего такого необычного.

А вот в хлебно-кондитерских рядах было чем полюбоваться. Здесь и румяные пироги, и калачи, и баранки, и лепешки. Печатные пряники (очень похожие на тульские), петушки на палочках, какие-то ни то пастилки, ни то цукаты.

У друзей прямо слюнки потекли при виде этих разнообразных вкусностей. Да вот только купить ничего не представлялось возможным — местных денег то у них в наличии не имелось. А здесь, к сожалению, хоть и сказка, но отнюдь не коммунизм, где все бесплатно. Покупатели расплачивались за товар монетами размером где-то с советский пятак, судя по цвету медными. А вот бумажных денег здесь что-то не наблюдалось.

Продавцы и посетители базара с некоторым удивлением посматривали на Николая с Федькой — все-таки их необычная для этого мира одежда не могла не броситься в глаза. Но народ здесь был видно не особо говорливый. Ни пока они шли по деревне, никто из местных не сказал им ни слова, ни здесь, на базаре, никто даже не подумал к ним обратиться.

За продуктовой частью пошли "промтовары". Здесь и одежду продавали, и обувь (преимущественно лапти). Можно было прикупить различную посуду (от обыкновенной металлической кружки до самовара), а также корзинки, веники, садовый инвентарь, инструменты, комоды со столами и табуретками и украшения.

Но единственное, что по-настоящему заинтересовало друзей на этом базаре, это волшебная лавка. Прямо на прилавке, фиолетовой краской, так и было написано "ВОЛШЕБНАЯ ЛАВКА". За прилавком сидел мужчина с длиннющей бородой, похожий на звездочета из сказок. Ну а на прилавке лежали: скатерти (ясное дело, что самобранки), коврики различных расцветок (ковры-самолеты), сапоги (наверное скороходы) и шляпы-цилиндры (невидимки???). Друзья остановились у прилавка.

— Скажите, пожалуйста, а вот это у вас шапки-невидимки? — Николай дотронулся рукой до одной из шляп.

Мужчина посмотрел на друзей, словно на психов из сумасшедшего дома.

— Ну да, невидимки, — в его голосе слышались нотки недовольства.

— А сапоги — скороходы, да? — это уже Федька задал свой вопрос.

— Вы что, из-за моря приехали? — мужчина погладил свою бороду.

— Можно сказать и так, — усмехнулся Николай. — Мы с большого света.

— Да ну? С большого света? Не врете?

— А вы посмотрите на нашу одежду. У вас что, так одеваются? Или вы думаете, мы на маскарад так вырядились, а? А можно шапочку примерить?

— Пожалуйста, — мужчина протянул Федьке шляпу. Тот повертел ее в руках и поднес было к голове, но потом в нерешительности снова опустил руки.

— Давай-давай, — подбодрил Николай приятеля. — Думаю, что это не страшнее, чем воду из незнакомого колодца пить.

Федька, немного еще поразмыслив, надел шляпу на голову и... исчез. У Николая от неожиданности отвисла челюсть. Он протянул руку туда, где еще мгновение назад стоял Федька. Почувствовал, что наткнулся на невидимую руку (во-всяком случае, ему показалось, что это была именно рука) и отпрянул назад.

— Гы-гы-гы, — послышался дурацкий гогот Федьки. — Ты меня не видишь, а я тебя вижу, гы-гы-гы.

И он снова появился словно из ниоткуда.

— Классная вещь, гы-гы-гы. Папаша, а сколько она стоит?

— Тридцать БЕРЕНДЕЕВОК, — ответил мужчина. — Но у нее есть срок действия — год.

— Вот блин. Все-то у вас имеет срок действия. А еще сказочный мир называется. Какая же это сказка, если все волшебство регламентировано? — Федька вернул шляпу продавцу. — Держите, все равно у нас денег нет.

Друзья двинулись дальше. Дальше продавали живность: коров, коз, лошадей, кур, гусей.

— Интересно, а тридцать берендеевок это много или мало? — задался вопросом Федька.

— Слушай, а давай мы спросим, сколько стоит, ну, например, корова. И тогда примерно определим, насколько дорогая эта шляпа.

— Точно, — Федька поднял вверх большой палец. — Колян, ты просто гений!.. Скажите, а почем у вас корова, — это он уже обратился к одному из торговцев скотиной.

— Три берендеевки, — ответил торговец.

— Спасибо, — Федька кивнул головой.

— Могу уступить за две.

— Да нет, не надо. Мы просто справки наводим.

— Чего вы наводите? — торговец широко раскрыл глаза.

— Просто интересуемся. Извините за беспокойство.

— До чего темный тут народ, — шепнул Федька на ухо Николаю. — Даже, что такое справка, и то не знают. Как они живут вообще? А шапка-то дороговата. Можно целых десять или даже пятнадцать коров купить за ту же цену, а? Или может здесь просто коровы дешевые?

И тут Федька задел локтем какую-то толстую невзрачную девицу, которая несла в руке корзину, доверху набитую яблоками. Девица вскрикнула и выронила корзину из рук. Яблоки покатились из корзины на землю, причем некоторые закатывались под прилавки.

— Ой, простите! Я вам сейчас помогу, — Федька опустился на корточки и стал собирать яблоки назад в корзину. Фекла, а это была именно она, присела напротив Федьки.

— Ничего, ничего. Это я сама виновата, я такая неловкая, — приговаривала она.

— Не переживайте так сильно. Вдвоем мы быстро все соберем. Ну, за исключением, конечно, тех яблок, которые укатились.

Фекла подняла голову и посмотрела на Федьку. "Какой видный мужчина", — подумала она. — "А одет как-то странно".

— А вы не местный? — спросила она.

— Нет. Я, как у вас тут говорят, с большого света. В гости к вам приехал.

— В самом деле?

— Да что же никто не верит-то, а? Да, в самом деле, — Федька положил последнее яблоко в корзинку, огляделся: больше яблок не было. — Ну вот и все. А что же это вы такие тяжести таскаете? И помочь вам некому, а?

— Почему некому? Сейчас батюшка мой подойдет, он где-то здесь неподалеку.

Фекла пристально посмотрела Федьке в глаза. Положительно, этот пришелец с большого света ей очень нравится. Но Федька отвел взгляд (он-то вовсе не собирался здесь крутить романы с местными девушками). Да и Николай, стоявший в сторонке, уже делал ему недвусмысленные жесты: мол, пора идти уже, хватит здесь рассусоливать.

— Меня зовут Фекла, — Фекла робко протянула Федьке руку.

— Федя, — Федька осторожно пожал руку девушки. — Ну, всего вам хорошего, приятно было познакомиться. А мне уже пора, дела...

Фекла смотрела вслед удаляющемуся Федьке, отчаянно жестикулирующему и о чем-то беседующему со своим другом. Уж не о ней ли?

"Эх, загулять бы с ним", — думала Фекла и тут же сама себе мысленно возражала. "А ты в зеркало посмотрись. Зачем ты ему ТАКАЯ нужна. Зачем???"

— Куда ты пялишься? — голос отца вывел Феклу из состояния оцепенения. — Все вроде бы мы купили. Пошли домой...

— Чего ты к девушкам пристаешь? — шутливо укорял Николай Федьку.

— Ничего я не пристаю. Я просто ей помог яблоки собрать и ничего больше, — оправдывался Федька.

— Ладно, ладно. Я видел, как ты смотрел на нее.

— Да ты чего прикалываешься что ли? — Федька сделал резкое движение рукой в воздухе. — Ты ее лицо вообще видел? А весит она наверно раза в два больше меня. Чтобы я да на таких девушек западал. Тем более что я уже почти женатый человек. Ну, — он неимоверно тяжело вздохнул, — надежду некоторую на это ты в меня вселил.

А торговые ряды тем временем закончились. За рядами простиралось поле. А за полем, вдалеке виднелись дома, напоминающие больше замки, как раз того самого придворного поселения, о котором им говорил Анисим. Поселения, где живет придворный волшебник Никитич.

Дом за номером семнадцать находился практически в самом начале поселения (если идти со стороны базара). Что интересно, дом выглядел достаточно скромно на фоне других строений этого населенного пункта. Как уже было сказано выше, дома поселения были очень похожи на замки (с башенками, черепичными крышами, подъемными мостами через рвы, металлическими воротами и пр.). Ничего общего с простыми домами деревни, через которую друзья уже прошли ранее.

А дом Никитича совсем не был похож на замок. Это был приземистый бревенчатый дом, отличающийся от своих деревенских собратьев пожалуй лишь чуть большими габаритными размерами в ширину и в глубину. Дом по всему периметру был окружен низеньким деревянным заборчиком, выполнявшим скорее декоративную, чем защитную функцию. Калитка в заборе была не заперта, вряд ли она вообще когда-либо закрывалась. Во всяком случае, ни засовов, ни петель под висячие замки, на ней не имелось ни с наружной, ни с внутренней стороны.

Двор дома просто утопал в зелени. Здесь росли и сосны, и ели, и березки, и какие-то еще деревья и кусты неизвестных пород. Практически, здесь был как будто бы уголок леса, или скорее лесопарка. Федька подошел к высокой ели, растущей недалеко от калитки.

— Вот с точно такой елочки и начались все приключения, — пробормотал он вполголоса. — Пошел я под елочку по нужде и... началось. До сих пор никак не могу домой вернуться. А ты, — он обернулся к Николаю, — тоже наверно отлить под елкой хотел?

— Да нет, покурить под нее встал, — ответил Николай. — Дождь лил, словно из ведра, а под елкой сухо. Кстати, вот сигареты скоро у меня уже закончатся. Тебе-то проще, ты некурящий.

— Ничего, — Федька улыбнулся своей широкой добродушной улыбкой. — И ты тоже здесь некурящим станешь. Здоровее будешь зато.

— Да я и так уже сократил свою норму потребления до трех сигарет в сутки.

— Три — это еще не ноль, — философски изрек Федька, подняв вверх указательный палец.

Тут из дома на крыльцо вышел... мужчина, довольно молодой, без усов, и без бороды, лет двадцати пяти-тридцати, одетый во все светлое — в белую рубаху и в кремовые штаны. Совершенно не похожий на волшебника. Во всяком случае, на такого волшебника, каким его обычно себе представляют.

— Здравствуйте, гости дорогие! — произнес волшебник Никитич. — Чем я могу быть вам полезен?

Придя домой, Фекла плюхнулась на койку и... разрыдалась. Встревоженная Мария подбежала к дочери и стала ее трясти за плечи.

— Что случилась, доча, что? — недоумевала она.

Но Фекла не отвечала, а продолжала рыдать, уткнувшись лицом в подушку.

— Да что ты к ней пристаешь, — буркнул Осип. — Хандра у нее очередная. Поплачет, да перестанет.

Мария метнула на мужа недовольный взгляд.

— Молчу, молчу, — Осип развел руками и вышел из комнаты.

Фекла, наконец, перестала рыдать и присела на кровать, продолжая всхлипывать. Мать обняла ее за талию.