Нефалем

Семь небольших каменных холмиков, сложенных из камней упавшего замка, аккуратным рядком возвышались справа от землянки. Семь холмов, под которыми лежали семь детских тел. Хотя то, что лежало под тремя из них, телами не смог бы назвать даже законченный оптимист.

Как ни старались волшебники, но разобрать обломки они смогли далеко не сразу. И когда пара магов смогла, наконец, отыскать нужное место и добраться до него, их глазам предстало ужасающее зрелище. Из двенадцати детей в живых оставалось лишь пятеро. Пятеро едва дышащих, поскуливающих от многочисленных ран и судорожно хрипящих детей. Четыре тела были перемолоты в фарш упавшими на них камнями и смятыми прутьями клеток. Но самым отвратительным были отнюдь не разорванные детские тела. Как и предполагал нефалем, клетки оказались достаточно прочными, чтобы спасти жизнь узникам даже после падения. Но спасшие клетки на поверку обрекли некоторых оставшихся в живых на участь гораздо более лютую. Упавшие каменные плиты разделили помещение для пленников на две неравные части, и если пятерым выжившим повезло, то вот тем, кто находился ближе к передней части замка, завал оставил лишь закупоренную наглухо пещеру, из которой самостоятельно выбраться дети не смогли. Они умирали медленно — никто не мог перевязать жуткие раны, из которых вместе с жизнью утекала кровь, никто не мог откинуть хотя бы часть камней, давая ход воздуху. Те, кто не умер от потери крови, погибли, задохнувшись в каменном мешке.

Детский плач, раздавшийся из землянки, вырвал волшебников из мерзких воспоминаний. Гилдартс, не говоря ни слова, вздохнул и, тяжело поднявшись, вошел в самодельный дом. Он вышел оттуда через две минуты, неся на руках обмякшее тело, чья голова безвольно покачивалась из стороны в сторону в такт шагов мужчины.

— Кто? — не оборачиваясь, спросил Ли Минг.

— Ханна, — коротко ответил Клайв.

Нефалем встал и на негнущихся ногах пошел к ряду могил. Дойдя до последней в ряду, чародей шагами отмерил три метра и, вытянув руку, Расщеплением вырезал в каменистой почве яму. Гилдартс, дождавшись, когда его товарищ закончит работу, подошел к краю и аккуратно положил на дно тело, прикрыв его найденной на руинах тряпкой, раньше бывшей чем-то вроде знамени. Не говоря ни слова, волшебники отправились к куче камней, лежавших неподалеку и стали аккуратно и методично класть их в могилу. Несколько минут спустя ряд холмиков пополнился еще одним, и Ли выбрав камень покрупнее, ювелирными движениями вырезал на нем имя упокоившейся.

— Восьмая, — произнес чародей, обведя взглядом могилы, — и снова я не смог спасти их...

— Ты смог, — возразил маг Хвоста Феи, — если бы не мы, эти дети были бы зарезаны на алтаре культистами, и...

— А если бы я лучше продумал план, то они бы остались в живых, — голос чародея дрожал, то ли от ненависти, то ли от боли, — я же понимал, что мелкий не будет единственным пленником. Понимал, что вытаскивать придется не его одного. Все эти могилы, Гилдартс, — нефалем обвел рукой ряд каменных курганов, — на моей совести. Как и многие другие, которым не нашлось могилы. Демоны, многих из них даже хоронили, сгребя метлой в лопату! Если в мире есть справедливость, как объяснить, почему те, кто доверился мне и шли со мной, теперь лежат мертвыми?!

Гилдартс слегка растерялся от напора юноши. В словах Ли Минга звучала неподдельная, застарелая боль, которая стала столь привычной, что уже не обращаешь на нее внимания. И вот теперь его спутник вновь разбередил старую рану. И на этот раз он обратился к нему. С вопросом, на который сам Клайв не знал точного ответа.

— Расскажи мне о них, — внезапно произнес мужчина, — кем они были, как вы встретились, через что прошли? Может, боль и не уйдет, но так ты сможешь почтить их память.

— Да, пожалуй, — тяжело вздохнул Ли, отворачиваясь от свежего надгробия, — Идем к Гидре — рассказ мой будет долгим.

* * *

Этот отрывок написан от лица Ли Минга и полностью является прямой речью.

Я родился в небольшой деревеньке, название которой вряд ли что либо скажет тебе или кому-нибудь. Да и, положа руку на сердце, вряд ли она вообще теперь существует. Но для моего рассказа это не особо важно, хотя, думаю, история, произошедшая там, и была первым шагом к тому, чтобы стать таким, какой я есть. Деревня эта стояла в долине реки, но даже несмотря на ее близость, земли вокруг все равно страдали от засухи. И когда мне было лет пять, засуха ударила особенно сильно. Река, и без того не особо глубокая, окончательно пересохла, обрекая людей на гибель. К тому времени я уже понимал, что мне подвластны силы, недоступные для других, но именно тогда я впервые использовал их, не сдерживаясь. Я призвал воду от всех источников, до которых смог дотянуться. И это сработало — с гор начали сходить тучи и туман, туман стал моросью, морось — дождем, а дождь — ливнем. Река вновь стала широкой, а сухая земля вобрала в себя воду, вновь став плодородной. Люди превозносили меня. Но прошло время, дождь пришел и ушел, а в последующие месяцы засуха вернулась, и в этот раз она была куда страшнее. Люди обвинили во всем меня. Те, кто раньше возносил мне хвалу, потребовали моего изгнания. Мои отец и мать согласились с этим решением. А я только хотел помочь. Я не знал, что произойдет потом.

Я покинул деревню с первым же прошедшим караваном. Проводить меня не вышел никто — даже родители предпочли остаться дома. Забавно, люди предпочли уповать на волю высших сил и медленно умирать, вместо того, чтобы думать самостоятельно и не просить милости. Впрочем, я не отрицаю своей вины — будь я более осмотрительным, вряд ли бы я сделал то, что сделал тогда. По крайней мере, постарался бы, чтобы влага спускалась равномерно.

Само путешествие каравана прошло через море и пустыню и закончилось в Калдее — гигантском торговом городе и столице Кеджистана, где я внезапно оказался предоставлен сам себе. Ненадолго, правда — стоило мне узнать, что именно здесь я смогу научиться магии, как я тут же решил, что во что бы то ни стало попаду в местную обитель магов. Недолго думая, я явился под стены святилища Ишари, где, как я узнал, учили магов, и потребовал, именно потребовал, чтобы меня обучили. Мне пришлось прождать полчаса, прежде чем мне позволили пройти испытание — сразиться с тремя учениками. Впрочем, теперь я понимаю, что никакого испытания, по сути, не было, и наставники попросту хотели сбить с меня спесь. Получилось у них плохо — в той драке я отправил к лекарям двух из выставленных против меня учеников. Третью спасла вовремя появившаяся женщина. Хах, я до сих пор помню, как она выглядела в тот день — в своих великолепных зеленых одеяниях с золотыми украшениями выглядела блистательно-царственно. Я же был в лохмотьях, оставшихся на мне еще с той поры, как меня вышвырнули из деревни. Она привела меня к главе святилища, мастеру Валтеку, и тот после короткого, но весьма экспрессивного для него разговора приставил ко мне наставницу — ту самую женщину, что оттащила меня от третьей ученицы. Ее звали Изендра, и она сражалась с демонами еще задолго до моего рождения.[2]

Хотя сперва я невзлюбил наставницу, вскоре я изменил свое мнение. Изендра на практике оказалась не только грамотным магом, но и была весьма похожа на меня характером. Мы быстро сошлись, и я проникся к ней безграничным уважением. Увы, но даже ее знаний не хватало для того, чтобы удовлетворить мое любопытство. И тогда мы вместе стали искать новые источники знаний, обратившись к поистине огромным архивам библиотек святилища. Но даже они не могли дать ответов на наши вопросы, и тогда я обратился к тем знаниям, что считались запретными. Когда Валтек поймал меня в Запретной секции, он отстранил Изендру от моего обучения — старик полагал, что дав мне знания, наставница не привила мне смирения. Наивный — невозможно привить ученику то, чем не обладаешь сам, а Изендра, несмотря на показное следование правилам, смирением никогда не обладала. Наверное, поэтому мы с ней так быстро сошлись.

Как бы то ни было, Валтек занялся моим обучением сам, а Изендра, которую в святилище удерживал лишь я, стала проводить там все меньше и меньше времени, пока однажды вовсе не покинула его. Снова мы встретились через год, когда мне было уже четырнадцать.

Это был город в пустыне. Когда-то он был великим, а от ветров его защищала специальная стена, но время было беспощадным, и город умирал от жары и засухи, что длилась уже не первый год. Мы прибыли с Валтеком, чтобы расспросить местных жителей и рассмотреть, что же привело город к столь плачевному виду, но я понимал, что могу сделать гораздо больше. И Изендра была со мной солидарна. В отличие от Валтека.

Наблюдать и задавать вопросы. Не более.

Я понимал, что двигало наставником. Магия и ее неумеренное использование в свое время принесли немало бед. Но подобная пассивность... какой смысл был изучать то, чем ты не пользуешься? Для чего нам даны наши способности, если не для того, чтобы помогать людям? В ответ я получал лишь лекции об осмотрительности и осторожности...

А через некоторое время, уже вернувшись назад, я почувствовал, как в покинутом городе сработало могущественное заклинание, созданное моей бывшей учительницей. Немедленно отправившись в путь, мы по приезду в город обнаружили жуткую картину. Не было слышно ни звука, только привычно свистел ветер, даже в этот поздний час гоня по пустыне песок и пыль, да слабо хлопали на ветру кожи и одежды, висевшие на веревках возле каждой хижины. Фонари все еще горели, но на улицах не было ни души. Однако меня насторожило совсем не это. Воздух был холоден. А вскоре мы нашли и причину. Моя наставница пыталась охладить воздух, но утратила контроль над заклинанием, и магическая буря заморозила весь город.

А потом мы нашли Изендру — ее тело валялось на полу, подобно небрежно брошенной кукле. На деревянном полу можно было заметить лужи крови, вытекшей из ран на ее руках и животе. Ее кожа местами почернела, а голова была неестественно вывернута. Пустые глаза смотрели на половицы. Уже тогда я понял, что ее убила отнюдь не магия, хоть Валтек и утверждал иное. Тогда я по-настоящему понял, насколько опасна магия, но тогда же я поклялся себе, что не допущу таких ошибок, и моя магия будет служить простым людям.

И я снова погрузился в учебу. Новые фолианты несколько лет раскрывали мне свои тайны, и большинство из них содержали знания о такой магии, которая даже мне казалась невозможной. Жизнь, время, даже само пространство — все это было подвластно тем, у кого окажется достаточно сил. Вот только сил, чтобы разорвать ткань времени и мироздания, не хватило бы ни у кого, по крайней мере, из смертных, как мне тогда казалось. Но однажды я нашел способ достичь своей цели и, через несколько лет упорного труда, опиравшегося на знания и собственные выкладки, в восемнадцать лет добился успеха. Тогда же небосвод прочертила падающая звезда, и я понял, что это — знак, что мне пора отправляться в путь.

Разумеется, Валтек был против моего решения. Наверняка он, если и не знал, то уж точно подозревал о моих исследованиях — ни один маг не рос в своей силе столь быстро, это было ненормально даже для меня. Думаю, он не желал тогда мне зла, но его страхи не позволили меня отпустить. И тогда мы в первый и последний раз по-серьезному схлестнулись в бою. Из которого я вышел победителем. [3]

Я покинул Калдей и отправился на поиски падающей звезды. По словам местных жителей, она упала в районе Нового Тристрама — города, отстроенного на месте столицы разрушенного королевства и пользующегося весьма дурной славой. И, когда я через полгода пути пришел к стенам городка, оказалось, что звезда привела в Тристрам не только меня.

Когда мы в первый раз встретились, мы друг другу не понравились. Скажу даже больше, тогда мне казалось, что мы со временем возненавидим друг друга. Я никогда еще не встречал столь разных по характеру и судьбе людей, волей знамения собравшихся в одном месте.

Назебо, чернокожий колдун из далеких джунглей, чьего учителя схватили колдуны из соседнего клана, чтобы принести в жертву в ритуале умиротворения душ. Который, как открыл Назебо, был ничем иным, как бессмысленным убийством. За это утверждение он был изгнан, и, скитаясь по разным землям, пришел, ведомый падшей звездой, в Тристрам.

Валла, беспощадная охотница из маленькой неизвестной деревни, уничтоженной демонами. Выжила лишь она и ее сестра, которая вскоре упала в реку и утонула. Ее подобрал охотник на демонов, который обучил Валлу всему, что знает. С тех пор она жила лишь местью. А после завершения обучения она отправилась в Тристрам, чтобы встретить свою судьбу.

История Джоанны была во многом похожа на ту, что случилась с Валлой. Вот только подобрал ее не охотник на демонов, а крестоносец — член ордена воинов, чью веру некогда извратил проникший в церковь демон и с той поры ищущих способ очистить свое доброе имя и мир от зла. И если Валлу вела месть, то Джоанну — вера и долг.

Еще одним примечательным лицом был Харазим — воин-монах из далекого заснеженного Ивгорода. Бесчисленные молитвы и тренировки закалили его тело и разум, превратив в смертоносное оружие. Но сама религия Харазима была доброй — он считал, что бог есть в каждом живом существе или вещи, которая есть на земле, и его долг — уважать и защищать все, что его окружает, а если необходимо, то наставлять, как словом, так и делом.

Пожалуй, самым выдающимся, во всех смыслах, из тех, кто пришел за упавшей звездой, был Коргот. Варвар с горы Арреат, чей народ веками охранял святой камень... впрочем, о том, почему он святой, мало кто знает [4]. После того, как один из высших демонов разрушил гору, племена варваров рассеялись по всему миру. Коргот был тогда еще юношей, но его подобрал соплеменник, которому довелось сражаться с вторженцами в прошлый раз. От него-то он и узнал о своем назначении, и потому, когда Коргот увидел на небосклоне падающую звезду, он тут же отправился к месту ее падения.

Седьмым же странником была Альма. Хотя официально она являлась жрицей бога Ратмы, простые люди таких, как она, называли некромантами. Их религия учит, что в мире должен соблюдаться баланс между жизнью и смертью, и главная задача некромантов — сохранять и поддерживать этот баланс, используя свои силы. И хотя ее, в отличие от меня, учитель нашел самостоятельно, она, как и я, все свое детство и юность провела под присмотром наставника, изучая тайны своего пути. И, как и я в свое время, она вместе с наставником выбралась из Некрополя, чтобы научиться применять свои силы в деле. Путешествие привело их в старую деревню Альмы, которая была уничтожена культистами. Выродки напали на них, но Альма, некромантией подняв своих старых друзей и родственников, повернула их против демонопоклонников, уничтожив нападавших. А через пару лет они узнали о падающей звезде, что подняла мертвых во всей стране. Альма, несмотря на то, что не закончила до конца обучение, по воле своего наставника отправилась в Тристрам.

Тристрам... город, который раз за разом разрушался, только для того, чтобы раз за разом восставать из пепла. В этом есть некая ирония — несмотря на все то, что произошло в том проклятом месте, город все равно продолжает притягивать людей. Словно какая-то сила постоянно нашептывает людям: "Придите сюда". Хотя, быть может, так оно и есть. В любом случае, в этом проклятом месте мы практически сразу поняли, что, несмотря на то, что появились мы в городе независимо друг от друга, цели у нас схожи. Недолго думая, наша компания решила вместе спуститься в Собор, расположенный на территории старого города. Тогда никто не знал, какие твари живут на руинах города. Как, впрочем, и то, что нас поджидает внизу. Но мы пошли вниз, тем более, что единственный человек, который мог хоть как-то прояснить все то, что происходит в Тристраме, Декард Каин, также пропал в катакомбах под Собором.