— Госпожа оставила инструкции по нашим дальнейшим действиям. — Сказала девочка.
Я невесело хмыкнул.
— Пусть катится со своими инструкциями куда подальше. Не буду я ничего делать.
— Госпожа предвидела такой вариант. — Тихо произнесла Деф. — Госпожа велела сообщить, если ты не станешь повиноваться ее приказам, она убьет твоего деда.
Я застыл.
— Она с ума сошла? — Наконец смог выговорить я.
— Госпожа руководствуется высшими мотивами. У нее великая цель.
— Какая? Выпустить на землю прорву миллиардов таких же, как она? Да они просто с голоду помрут, не прокормим мы их!
— У перворождённых пищеварительный тракт работает по принципу обитателей Леса. Но у Госпожи нет плана их пробуждения. По крайней мере, в ближайшем будущем.
— А что она тогда хочет? — Я растерялся.
— Она не объясняла. Она требует повиновения и неукоснительного следования ее приказам. В противном случае она будет наказывать.
— Вот уж, действительно, Госпожа. — Проворчал я. — Ей только плетки не хватает. — Я оглядел себя. — Кожаный костюмчик уже есть. И что будем делать?
— Нельзя противиться Госпоже. — Еле слышно проговорила девочка. — Надо делать, что она приказывает.
— Ну, уж нет! — Я вскочил. — Я скажу деду, чтобы он немедленно уезжал! Она не сможет его найти и ей нечем будет меня шантажировать.
— У твоего деда неизлечимая болезнь. Если Госпожа перестанет раз в месяц его лечить, он умрет.
Я сжал кулаки.
— Сволочь. Старая мразь. Она дала ему эту болезнь и теперь держит на крючке. Что же это такое... — Я сжал лицо руками, сел на пол, почувствовал на голове поглаживание.
— Успокойся, все будет хорошо. — Мягко сказала Деф. — Не плачь. Надо лишь повиноваться Госпоже. И тогда все будет хорошо.
— Скажи Госпоже, я согласен. — Я вытер глаза. — Пусть только продолжает лечить деду.
— Госпожа велела нам осмотреть туннель, в котором Вы, моя Госпожа, были с друзьями этим вечером. — Почтительно произнесла девочка.
— Странно это. — Пробурчал я. — Ты ведь знаешь, я не твоя Госпожа, но так говоришь. Почему?
— Знаю, моя Госпожа. — Деф присела в реверансе. — Но я считываю Ваши параметры, и мой программный код велит мне полностью подчиниться и называть Вас именно так.
— Ага. — Я вздохнул, почесал нос, недовольно посмотрел на узорные ногти. Да что же такое, не хватало еще подобную привычку заиметь, мало мне, понимаешь. Я старательно потер лоб. Это три, а не нос, сколько раз показывать. — А зачем нам в тот туннель, если он бетонными стенами перегорожен?
— Их возвела я, моя Госпожа. — Сказала девочка.
— Зачем? — Я удивился. — не понимаю.
— Дабы не пустить Вас, моя Госпожа, и Ваших друзей, дальше.
— Да? А что там?
— Большая, круглая стальная дверь, моя Госпожа. Что за ней, не знаю. Мне это не понравилось, и я перегородила проход. Второй коридор на всякий случай, тоже.
— Так все-таки дверь была! — Обрадовался я. — Ладно, пойдем, взглянем на нее.
— Зачем идти? — Деф приглашающе повела рукой. — Летим, моя Госпожа.
Я вздохнул. Надоела ее присказка, сил нет, а как себя теперь называть, не знаю. Лехой, бред, с такими титьками и фигурой как обзывательство получится. Может, Зеной, или Королевой эльфов?
— А у вас кто главный? — Спросил я. — Король, королева, там? Может, президент, какой?
— Великая королева ... — Деф пропела что-то очень красивое, я аж заслушался, честное слово.
Только что она все время поет, как про имена речь заходит? Я подошел к окну. Свет погас, створка плавно открылась, повеяло уличной прохладой, донесся шум машин. Вот ведь, третий час ночи, а город не спит, кто-то куда-то едет, и что не спится, спрашиваю? Ладно, я, у меня оправдание имеется, мне надо себя, дорогого и любимого от печальной участи спасти. А эти-то, куда среди ночи тащатся? Непонятно.
— Прошу Вас. — Девочка протянула мне руку. Я сжал ее ладонь и почувствовал, как мои ноги оторвались от пола.
— Ух, ты. — Обрадовался я. — Мы с тобой как Питер Пен, прямо, летаем. Давай с собой яиц возьмем?
— Зачем, моя Госпожа? — Почтительно осведомилась Деф.
— Федьке в окно накидаем. Он на десятом этаже живет, вот он удивится.
— Хорошо, моя Госпожа. Если пожелаете, я изготовлю их непосредственно на месте.
— Но ты же не можешь... — Начал я, но девочка улыбнулась.
— Они будут как настоящие, моя Госпожа.
— Тогда чего ждем? Вперед!
Мы вылетели в окно, и я непроизвольно стиснул узкую ладошку Деф. Все же страшно, когда под ногами открылась пусть не бездна, но высоко, пятый этаж, как-никак. Когда летишь в километрах от поверхности, ощущение высоты притупляется, у меня, по крайней мере, так было.
— Не бойтесь, моя Госпожа. — Успокаивающе сказала девочка. — Ваша раба не оставит Вас.
— Хватит себя так называть! — Я возмутился. — Никакая ты не раба.
— А кто я? — Деф улыбнулась, но от такой улыбки мороз по коже пробежал.
— Мой друг. Подруга. — Я подумал. Не двусмысленно ли прозвучало? — Друг мой, вот кто ты и никакая не раба.
Девочка промолчала.
— Просто не говори "моя Госпожа", обращаясь ко мне, вот и все. Хорошо?
— Хорошо. — Не поднимая глаз, сказала Деф.
Мы подлетели к окну. За ним Федька дрыхнет, понял я, слюни, небось, во сне пускает. Вот мы ему щас... Я толкнул раму и обиженно посмотрел на спутницу. — Закрыто.
Девочка едва улыбнулась и повела рукой, окно скрипнуло и стало открываться.
— Слушай. — Мне пришла в голову идея. — А давай превратимся в кого-нибудь? Примем облик чего-то такого, страшного.
Она кивнула, и я увидел рядом с собой страховидлу, от вида которой едва не заорал. Фильм Чужой смотрели? Вот что-то из той серии. Ну, офигеть. За руки мы больше не держались, браться за подобную клешню я не рискнул. Себя я видел в облике Госпожи, маникюр и все такое, а вот что виделось остальным... Я вновь глянул на девочку и меня передернуло. Б-р-р, ну и жуть.
Следом за Деф я вплыл в темную комнату. Яркость изображения увеличилась, словно в телевизоре нужную шкалу прибавили. На кровати виднелся сладко спящий Федя. Он, поганец. Как его разбудить-то?
— Надо зарычать. — Предложил я. — Только не так, как в фильме, там они скрипели, скорее.
Девочка кивнула, и комнату огласил протяжный громоподобный рык. Федька заворочался, но глаз не открыл, зато за стеной что-то с шумом упало и покатилось. Деф зарычала еще, Федька заворочался, в соседней комнате что-то с грохотом отлетело и врезалось в стену.
— Электрошоком ему вдарь, что ли! — Не вытерпел я и для верности запулил в лоб лежебоки невесть откуда появившимся в руке яйцом. Федя подпрыгнул со стекающим омлетом на лице и широко открытыми глазами уставился в пространство. С треском распахнулась дверь, и зажегся свет. В дверном проеме стоял Федот-стрелец со стулом наперевес.
— У-у-у! — Завыл я, глядя на него, за что немедленно получил стулом по голове. Меня он не задел, обломками разлетевшись вокруг, однако я обиделся и с размаха залепил незваному визитеру яйцом в глаз. Деф не отставала, и на месте второго глаза сантехника появилось еще одно подобие яичницы. Сидящий на кровати Федя перестал обалдело хлопать сонными глазками и тонко завизжал, мне чуть уши не заложило. Его батя, очевидно, решил куда-то побежать, но вместо этого врезался об косяк и свалился. Чудище рядом зарычало еще громче, Федя завизжал еще сильнее. Я очень метко закинул ему в рот яйцо, думаю, Деф помогала мне в траекториях, и крик оборвался.
— Федька, держись! — Басом заорал батя, оттирая залившую глаза слизь.
"Хватай его!" Мысленно призвал я Деф. Мы стянули одеяло с накрывшегося им с головой затихшего крикуна, ухватили за ноги и вылетели в окно. Его отец стартанул на четвереньках нам наперерез, но не успел, зато чуть не вывалился следом. "Держи его!" Крикнул я Деф мысленно. Она кивнула. Высунувшегося по пояс батю протащило через подоконник обратно в комнату и швырнуло на кровать, у которой с жалобным хрустом подломились ножки. Яйцо изо рта болтавшегося вверх ногами Феди, выпало, и он огласил ночной эфир новым душераздирающим визгом. В окнах, мимо которых мы стремительно возносили добычу, загорался свет, люди выглядывали наружу. Ну и веселую ночку мы жильцам устроили, ничего не скажешь. Мы опустили Федю на крышу, после чего некоторое время за ним гонялись, уж очень быстро он бегал. Пару раз Деф его ловила на пути к асфальту и поднимала назад. Немного поиграли, в качестве мяча перебрасывая друг другу. Ну и силища у Госпожи, я легко ловил своеобразный спортивный снаряд то за руку, то за ногу и с разворота зашвыривал обратно в лапы страшенного чудища. В конце Федя лишь тоненько скулил и, крепко зажмурившись, потихоньку сучил ручками и ножками, пытаясь зарыться в керамзит. Мне его жалко стало, честное слово, что-то переборщили мы.
— Федька! — Раздался крик от двери на крышу. — Ты здесь?!
М-да, не даром его батя сантехник, все ключи у него есть. "Тикаем". Подумал я, Деф кивнула. Невидимыми мы покинули место трагедии и исчезли в ночи. Последнее, что я увидел, как Федин отец крепко прижимает его к груди. Финал со счастливым концом, сын спасен, враги трусливо бежали. Что завтра за слухи пойдут, и подумать страшно, а уж что Пашка-диггер сочинит...
Мы опустились у стены дома. Деф клешней открыла железную дверцу. "Да убери ты с себя это страховидло". Попросил я. "Ты мне обычной больше нравишься". Я почувствовал, как она слабо улыбнулась.
Вниз вдоль лестницы мы летели в обычном виде. Ну, как в обычном, теперь обычном. Говорят, люди привыкают ко всему. Я задумался. А что, я человек, или нет?
По всему получается, что нет, раз являюсь второй, или первой, уж не знаю, сущностью Госпожи. Но по ощущениям и прочему, я человек, однозначно. И не хочу я быть никаким эльфом, или эльфийкой, без разницы. Пусть и красивая она, слов нет, аж дух сводит, как вспомню лицо Госпожи и ее улыбку. Я покосился на Деф. А ведь она ее точная копия, пусть и с некоторым отличием в строении тела. М-да, дела, как бы, это самое... Не влюбиться бы, вот ведь хрень какая. Я искоса глянул на Деф. На меня не смотрит, глаза не подымает. Это хорошо. Что-то не в себе я после того, как она поцеловать меня пыталась. Дело не в том, что пыталась, а как это было. "Смотри в глаза", "не плыви", "соберись", командирша, блин. Мне стало легче. Терпеть не могу приказаний, тем более, от прекрасного пола. И та, в классе, Блонда, тоже, то портфель ей принеси, то пенал подай, то карандаш наточи, рабовладелица, ети. А когда возмущаться начинаешь, у нее такой взрыв эмоций, прямо Везувий открывается, только вместо лавы поток льда. Нет, такие мне не по нраву, пусть рабов себе, где еще ищут. Я опять покосился на Деф. Мы плыли в длинном техническом туннеле, окруженные трубами большого и не очень диаметра. От труб шло красноватое и голубоватое свечение, освещавшее коридор, но, честно скажу, некомфортно было. Девочка коротко глянула на меня и чуть присела на лету в реверансе. Не успел я удивиться, почему, как Деф засветилась на манер рождественской елки. Коридор осветился плавными переливами света разных цветов, и тоскливая унылость сменилась радостным ощущением праздника. "Я тоже так хочу". Подумал я и воззрился на свою сверкающую руку с искорками на длинных ногтях. В туннеле стало светло, как днем. Я с радостным хохотом, пусть и голосом эльфийки, рванул вперед, разлегшись в воздухе в позе супермена. Деф поменяла ориентацию полета с вертикального на горизонтальный и припустила следом.
— А вот и не догонишь! — Закричал я, лавируя между труб и поворотов. Полет очень напоминал один из эпизодов звездных войн, где отважные повстанцы маневрируют в кишках недостроенной Звезды смерти. Только если там они сталкивались с трубами, летели искры или, уж совсем печально, взрывы, при моем не вхождении в габариты летели струи воды и пара. Оставил я опять дом без воды, к бабке не ходи. И Деф тоже стала смеяться, сначала тихо, потом громче, а когда я навылет пробил полуметровый опорный столб, с грохотом обрушив позади полкоридора, заливалась смехом без умолку. Наконец-то ее отпустило, а то все "раба", да "раба". К знакомой дыре под трубой мы добрались быстро, если не сказать, мгновенно. Деф таки догнала меня и, чуть коснувшись меня рукой, скользнула в знакомый изогнутый коридор. Я полетел за ней. Салки, значит, салки. И вскоре врезался ей в спину. Мне показалось, я попал в мягкую подушку или перину, привязанную к резиновым жгутам. Меня мягко, но сильно остановило перед знакомой бетонной стеной.
— Ты водишь! — Радостно выкрикнул я и хлопнул Деф рукой по плечу. Она недовольно оглянулась.
— Аккуратнее. — Прошипела она.
— А? — Я удивленно посмотрел на свои руки. Маникюра не было. — Ну да, извини.
Деф хотела сказать еще что-то, но коротко глянула на меня и промолчала.
— Приплыли. — Сказал я.
— Прилетели. — Поправила Деф.
— А? Ну да. И что дальше?
— Что. Идем вперед, сквозь преграду.
— Это как?
— Так. — Она подошла к блестящей, будто полированной поверхности, обернулась, посмотрела на меня и, гордо вздернув нос, ушла в стену.
— Ни фига себе. — Я подошел, потрогал. Препятствия впереди будто не было, рука проваливалась в бетон, не встречая ни малейшей преграды. А как же Колька бил сюда ломом, но лишь пару песчинок выбил? Меня схватили за руку и дернули вперед. От неожиданности я чуть не заорал.
— Ты долго будешь там стоять? — Раздраженно зашипела Деф. — Пошли уже!
— Да иду я. — Недовольно пробормотал я. Вот ведь, блин, куда все девалось? Поневоле о Госпоже затоскуешь. Деф оглянулась, я сделал недоуменное лицо, она пренебрежительно фыркнула. Да, погорячился я, похоже. Какие из нас друзья, таких друзей, за ухо и в музей. К ней, понимаешь, со всем сердцем, а она... Я махнул рукой. Хоть и не блондинка, а все одно и тоже. Не везет мне с ба... с дамами, хотел я сказать. Одна постоянно требует чего-то, капризы одни, будто на девятом месяце, другая то шипит, то фыркает, точно рассерженная кошка. Одна Настя нормальная, да и то, вон, Кольке, похоже, счастье перепало. Я опечалился.
Представший предо мной круглый черный люк меня не обрадовал совершенно, хотя еще пару минут назад я прямо изнывал от нетерпения. Вот что значит, душевная маета. Деф насмешливо хмыкнула, чем немало меня обидела.
— И не о тебе вовсе речь. — Заявил я надменно. — Очень надо. Просто есть одна... девочка, нравится мне очень.
— И что, не дает портфель поносить? — Съязвила Деф.
— Причем тут портфель? У нас более... глубокие отношения. — Я задумался, чтобы такое приврать.
— Неужели математику списать попросила? — Деф ахнула и прижала ладошки к щекам.
Вот ведь язва какая, тем более, права она, математика мне превосходно дается, такой вот перекос сознания. И списать сколько раз Блонде давал, было дело, не иначе Деф в подкорке моей покопалась, грымза орбитальная. Девочка нехорошо прищурилась и я, струхнув немало, выпалил: — Целовались мы с ней два раза, вот как!
Зачем, почему ляпнул, не знаю, но уж больно нехорошо на меня Деф смотрела, точно про грымзу расслышала.
