Андрей Васильев Хранитель кладов

— Сейчас они куда реже встречаются, особенно в столице, — добавил антиквар, передвигая пирожницу подальше от загребущих рук Стеллы. — Проблемы никому не нужны, времена не те. Лет двадцать пять — тридцать назад можно было творить что угодно, в стране царил хаос, кровь лилась рекой и без всяких кровососов, а закона практически не существовало. Сейчас вернулись респектабельность и стабильность, потому конфликтовать с тем же Отделом никто не захочет, это выйдет себе дороже. И вурдалаки не исключение. Потому я и удивлен, что они решились на подобную акцию. Странно. Очень странно. Ну, или им позарез нужны ваши услуги.

— Вот теперь настало время для главного вопроса, — я чуть наклонился в сторону Карла Августовича. — Понять не могу, где у меня с ними могут возникнуть точки пересечения. Ну кроме гастрономических, если в данной ситуации можно использовать данное понятие.

— Деньги, — откинулся на спинку стула антиквар. — Вурдалакам постоянно нужны деньги. Парадокс, но это так. Их образ жизни предполагает довольно большие траты, бизнес требует определенных усилий, а лезть в криминал им не с руки. Как, впрочем, и любому из нас. Потому Хранитель кладов для любого из семейств — это бесконечный источник дохода.

— Образ жизни? — Я глянул на Стеллу. — В смысле дорогие машины, костюмы от кутюр и все такое прочее? То есть кино не врет?

— Да какие костюмы? — девушка поджала губы. — Тебе говорят — времена изменились. Раньше любой из них мог выпить человека чуть ли не в центре города и не ждать никаких последствий. А теперь все, теперь если наследил, то тебя обязательно найдут, за ушко и на солнышко. Причем в самом прямом смысле. Потому им и приходится крепко вкладываться деньгами, чтобы не передохнуть. Некоторые из семей открывают гематологические центры, некоторые просто скупают людей через третьи руки, чтобы на них не вышли. Кровь, Валера, им нужна теплая, из которой жизнь не ушла, так что доноры не вариант. А это все вложения. Люди работают, им платить надо, а деньги где взять? Вот и приходится шустрить.

— А тут вы появились, — поддержал ее антиквар. — Хотя все равно очень нагло сработано. Крайне. Если они проведали о вас, Валерий, значит, и о моем интересе к вашей персоне знали. Знали и все равно полезли. Это дерзость. За подобное наказывают.

А ведь не врет. Вон, на коже даже старческая пигментация стала заметна, так он побледнел от злобы.

— Я сейчас вернусь, — сказал он нам и вышел из кухни.

— Кому-то сегодня будет бо-бо, — прощебетала Воронецкая, перегнулась через стол и ухватила корзиночку с кремом. — И поделом! Но что совсем замечательно — Шлюндт, похоже, на самом деле ни при чем, а значит, мы можем наконец перейти к нашему делу. Только я снова тебя прошу — не соглашайся сразу на ту цену, что Карлуша назовет. Она наверняка будет чрезмерно завышена.

— Не учи ученого, — попросил ее я. — И вытри губы, ты их все кремом перемазала.

— Я есть хочу, — с набитым ртом пробубнила ведьма. — Давай после в какой-нибудь ресторан заедем? Хотя в такую рань они все закрыты наверняка... Ну, или в фаст-фудную. На Арбате "МакДак" есть, в него можно.

— Еще раз услышу столь бесцеремонное отношение к моему имени — и вам не избежать проблем, фройляйн, — сообщил антиквар, снова входя в кухню. — Меня так моя мама называла, но то она, а то — вы.

— Виновата, — захлопала глазами ведьма, принимая покаянный вид. — Все недосып и нервы. Я так переживаю за своего Валерика, вы даже не представляете.

— Вы ей верите, молодой человек? — с усмешкой поинтересовался у меня Карл Августович. — Вижу, что нет. И очень правильно делаете. А еще я бы вам посоветовал прикончить эту красавицу сразу же после того, как ваши совместные дела подойдут к концу, поскольку если этого не сделаете, то получите массу проблем на свою голову.

— Карл Августович, забыли о Поконе? — голос Стеллы преобразился, а ее лицо стало больше напоминать маску, из него, если можно так выразиться, ушла жизнь. — Наши дела — это наши дела, вам в них лезть не с руки. За подобные речи даже такую персону, как вы, могут к ответу призвать.

— Покон, — вздохнул антиквар. — Пережиток прошлого, за который все по привычке цепляются, что за твой спасательный круг. Ладно-ладно, не надо так сверкать глазами, Стелла Аркадьевна. Это была шутка. Шутка, я вам говорю. И про Покон тоже, я его чту свято, как полагается. Или вы мне не верите?

— Я никому не верю, — ведьма снова стала милой и непосредственной. — Нет у меня такой привычки.

И я тоже. Все мы тут хороши, погляжу. Вот ведь компания какая собралась!

— Держите, Валерий. — Карл Августович протянул мне какой-то черный небольшой кругляш на кожаном ремешке. — Наденьте на шею и не снимайте до той поры, пока ситуация не разрешится. После отдадите его мне обратно. Это не подарок, даю вам этот талисман на время.

— Ого, — Стелла привстала со стула и подошла поближе. — Мне рассказывали о таких штуках, но сама я их не видела ни разу. Это же амулет работы самого Филиппа Черена, да?

— Верно, — антиквар благосклонно глянул на ведьму. — Великий был человек, хоть и ренегат. А амулеты, что он делал, являются шедевральными сплавами ритуальной и практической магии. Сейчас подобное никто не повторит, поскольку и люди измельчали, и магии не осталось. Валерий, я долго буду держать этот предмет в руке? Не бойтесь, я не собираюсь причинять вам вред.

— Бери, — разрешила Стелла, облизывая острым язычком губы. — Вещь!

— И сохрани тебя Луна попробовать его присвоить, — тихо сказал антиквар моей напарнице прямо в розовое ушко. — Меня ни один Покон не остановит.

— В мыслях не имела, — прошелестели слова ведьмы. — Клянусь... Клянусь!

Я взял амулет, отметив, что он, оказывается, не металлический, а кожаный, глянул на странное изображение, в котором переплелись то ли руны, то ли змеи, то ли вообще не пойми что, и надел его на шею.

— С этим разобрались, — Карл Августович уселся обратно на стул. — А теперь, друзья, наконец-то поведайте мне о том, что нас свело вместе. Для чего вы меня искали вчера?

— Есть три предмета, которые, возможно, вы сумеете... э-э-э-э... идентифицировать, — произнес я, надеюсь, верно истолковав взгляд ведьмы. — Мне они во сне явились.

— Сны — отражение реальности, — благосклонно кивнул антиквар. — Опишите мне их.

— Он уже нарисовал, — Стелла достала из своей сумки сложенные вдвое вчерашние наброски. — Вот. Мне кажется, что вещи эти старой работы. Возможно, еще дохристианские.

— Правильно кажется, — проговорил Карл Августович, внимательно изучая рисунки. — Это шестой век от рождества Христова, молодые люди. Некогда это кольцо, а также наручье и венец принадлежали одной прекрасной полянке, родственнице самого князя Кия. Если точнее, дочери. Собственно, именно он их ей и подарил.

— Поляне — это которые Игоря деревьями разорвали? — уточнил я и поймал укоризненный взгляд Стеллы. — Что? Я в школе хорошо учился!

— Не хочу вас расстраивать, но не очень, — уголками губ улыбнулся антиквар. — Игоря убили древляне, а мы говорим о полянах. И еще, я, если помните, знаю, кем вы работаете, так что не пытайтесь выглядеть глупо, вам это не идет. Выпускник историко-архивного вуза не может не знать, чем поляне от древлян отличались.

Мне стало стыдно. Не потому что не знал, в чем отличие одних от других, а оттого, что дураком себя выставил.

— Так вот, — продолжил антиквар, несомненно, заметивший мое смущение, — этими предметами дочь князя владела долго, а незадолго до смерти она их, а также кое-какое другое добро, включавшее некую книгу, содержащую тайные и заветные знания, очень и очень хорошо спрятала. Если верить рассказам, на той самой горе, где в уединенной избушке и прожила большую часть своей жизни. Отдельно замечу: по слухам Лыбедь была сильной ведуньей, настолько, что все остальные, веды знающие, приходили к ней на поклон, даже те, кто был старше и могущественнее. Может, потому она замуж не вышла и детей не нарожала. Не пожелала с силой своей расставаться, предпочла ее простому женскому счастью. Это у вас сейчас выбора нет, а у тех, старых, он всегда имелся.

— Лыбедь, — глаза Стеллы расширились. — Мамочка моя! А гора, на которой она жила, стало быть...

— Лысая, — с милой улыбкой произнес антиквар. — Ты верно все поняла, ведьма. И кто-то, судя по этим рисункам, все же поднял из земли ее клад. Не думаю, что этот человек ограничился данным гарнитуром, он забрал все, что там было. Не подвергаю сомнению и тот факт, что он уже давно мертв, подобные сокровища убивают вернее пули, пущенной в упор. Но передать обретенное он все же кому-то успел, если исходить из ваших слов.

— Книга Лыбеди! — бормотала Воронецкая. — Ох!

— Насчет книги не уверен, — заметил Карл Августович. — Не факт, что она вообще существовала. Знаешь, я столько рассказов на данную тематику за свою жизнь слышал, что особо им теперь не доверяю. Из них следует, что только ленивый не оставил после себя записи, каждый знаменитый ворожей, волхв, кузельник и даже шептун что-то да накропал. А начнешь копать глубже — и сразу выясняется, что они вообще никакой грамоты не ведали. Да и откуда бы? Времена были другие, не до слов и букв было. Да и букв-то как таковых не существовало, даже бабки-дедки Кирилла и Мефодия еще не родились. Но даже если и была книга, то все равно вряд ли что уцелело. Не забывай о том, сколько веков назад этот тайник был создан. Сгнила она там. Пергамент ли, береста — им такие бездны времени не преодолеть, даже если на них заклятие целости наложили. Я знаю, я такие клады вскрывал. Труха — вот все, что от книг оставалось. Иногда, впрочем, обнаруживалась оклады, если те были сделаны из золота или серебра, после десятого века подобное стало делом обычным. Но внутри них ничего не было, даже пыли от истлевших страниц.

Как мне показалось, Стелла не очень поверила антиквару, но вслух ничего не произнесла.

— Вопрос в другом. — Карл Августович положил рисунки на стол. — Где теперь эти предметы? В каком городе?

— В Москве, — уверенно заявил я. — Находись они во Владивостоке или Киеве — с чего бы им мне сниться? Здесь они.

— И владеет ими некто с волосатыми пальцами, на которых перстней много, — добавила Стелла. — Валерка мне про это говорил.

— В этой связи сразу появляется убедительная просьба, — старик посуровел. — Мои юные друзья, не надо выдавать мне информацию порционно, хорошо? Перстни — отличная зацепка. Если человек собирает такие вещи, как украшения Лыбеди, то на пальцах у него явно не "новоделы". Это почти наверняка вещи с историей, уж поверьте опытному коммерсанту от антиквариата. Валерий, ты сможешь и их нарисовать?

— Не знаю, — я взял ручку, которая очень кстати оказалась на столе, и пододвинул к себе один из листков бумаги. — Попробую.

Увы и ах, но воспроизвести мне удалось изображения всего лишь двух перстней, да и то довольно контурно. Вытеснили эти воспоминания новые впечатления. Впрочем, и этого хватило.

— Этот я либо не узнаю, либо вижу впервые, — антиквар стукнул ногтем по рисунку. — Но зато вот этот мне отлично знаком. Я лично его привез из Италии в... Проще говоря, давно. Вас еще на свете не было. Дорогая вещица, дорогая. И, что самое главное, капризная, такую абы кому не продашь, не всякого она признает. Только дураки думают: украшение — это просто драгоценный металл и самоцвет, что его может надеть любой, кто захочет и у кого на такую покупку есть деньги. Вовсе нет. По-настоящему исключительные вещи, а особенно работы старых мастеров из числа тех, кто, если верить слухам, знался с теми силами, которые к ночи не принято поминать, сами выбирают себе хозяев. Этот перстень из подобных.

— А его кто делал? — заинтересовался я. — Один из тех самых старых мастеров?

— В этом случае не столько важно кто, сколь — для кого, — опять поднял вверх указательный палец Карл Августович.

— И для кого? — поторопила его Стелла, которой, похоже, тоже был любопытен ответ.

— Эту вещицу сработали в славном городе Неаполе в самом конце пятнадцатого века, — антиквар добавил в рисунок несколько штрихов, и я вспомнил, что там действительно камни образовывали букву. — Знатнейший вельможа по имени Джофредо заказал ее для своего старшего брата в знак невероятной приязни и дабы доказать, что он не верит слухам о том, что родич совратил его жену Санчию. Кстати, последняя была королевских кровей, что как раз подтверждает бродившие по Неаполю слухи. Чезаре Борджиа с кем попало в кровать не ложился, но столь знатных дам мимо себя никогда не пропускал.

Ох ты ж мать! Вот как тут не удивляться? Даже мне, архивисту, знающему, что прошлое всегда рядом, за поворотом. И если сидеть тихо-тихо, то даже можно услышать, как переговариваются между собой те, кто жил здесь задолго до нас.

Но Борджиа? Это же титаны прошлого, а не просто какие-то безликие тени людей, страсти и история которых стали пылью почти сразу после того, как они покинули мир.

Перстень Борджиа. Подержать бы его в руках. Это даже круче, чем гарнитур Лыбеди. Нет, она тоже персона непростая. Дочь Кия, племяшка Щека и Хорива. Кстати. А нам говорили, что она вроде не дочь, а сестра Кия была. И вот кому мне теперь верить? Преподавателям из института или этому странному старику?

Почему-то мне кажется, что старику. Он, похоже, куда больше моих преподавателей знает.

— Это сколько же такая цаца стоит? — сглотнула слюну ведьма. — Там, наверное, в нолях запутаться можно.

— Я взял за него не деньги, — ответил ей антиквар. — Это был обмен. Но не надо спрашивать, что именно мне досталось, все равно не скажу. Да это не столь важно, верно? Главное, мы знаем, где находятся нужные вам предметы. Ну, или сможем выяснить их судьбу, что тоже немало. Но...

И он замолчал, глядя на меня.

— Но прежде нам надо прояснить кое-какой вопрос? — спросил я. — Угадал?

— Именно, — лучезарно улыбнулся Карл Августович. — Ну, будем договариваться?

Глава десятая

— Старая сволочь! — Стелла со всего маха ударила кулачками по коже руля. — Ненавижу таких!

Бесится. Не понравилось ей, как переговоры кончились, не любит, когда не она кого-то нагнула, а это проделали с ней. В определенном смысле, разумеется.

— А ты чего молчишь? — нехорошо глянула ведьма на меня. — Или всем доволен?

— Не всем, — признал я. — Но и слюной брызгать не собираюсь, смысла особого в этом не вижу. Шлюндт имел возможность банковать, он это сделал. Причем, заметь, обошелся с нами вполне щадяще, без урона для кое-чьего самолюбия, с улыбками и добрыми словами. Умный человек, понимает, что ситуация со временем может измениться, а нехорошие воспоминания останутся и будут вредить возможным деловым отношениям.

— У тебя внутри кровь или водица? — уточнила Стелла, свирепо сопя. — Мое самолюбие все же при мне, но где спряталось твое?

— Тоже здесь, не переживай. Просто меня с детства учили правильно расставлять приоритеты. Сейчас он нам нужнее, чем мы ему, а ущерба достоинству и чести, повторюсь, никакого нанесено не было. Он же не сказал: "Вы теперь мои слуги, я стану вас угнетать всяко"? Нет, ничего подобного. Человек объявил цену за свою помощь. Да, неслабую, спорить не стану. Но опять-таки нам же для этого не придется продавать свои дома, левые почки, а кое-кому — и красивое тело на панели? Нет. Стелла, нам, по сути, вообще ничего делать не придется. Мы расплатимся с ним чужим добром, а оно что есть, что нет — без разницы. Да мы бы про него и не знали, кабы не Карл Августович. Так что причина твоего негодования мне абсолютно непонятна. Но если уж так тебя все выбешивает, то можешь остаться в Москве, вместо того чтобы ехать с нами.