...Вице — директор Департамента Государственной Охраны взглянул на собравшихся и пару минут ждал, когда кто — либо из подчиненных, вызванных к нему на совещание, выскажется первым. Однако все молчали.
Вице — директор сурово, предостерегающе зыркнул:
-Не раз нам приходилось сталкиваться с серьёзными ситуациями. Нам необходима генеральная стратегическая концепция...В наших руках безопасность и спокойствие подданных Его Величества...Мы должны постоянно заботиться о том, чтобы работа Госохраны* была более продуктивной и носила реальный, а не показной характер...Мы должны быть активно действующей силой, а не пассивным наблюдателем...
Подчиненные за глаза называли его 'хроническим вице' — он был из числа тех государевых служак, которые дело знали досконально и, несмотря на длительное пребывание на административной работе, оставались компетентными профессионалами.
-Господа! Мы некоторое время назад начали операцию. Длительную по времени, крупномасштабную и сложную в проведении. Раньше мы не могли начать подобное дело потому, что не было повода и потому, что не имели подходящих кандидатур, без которых немыслима завязка задуманной нами игры. К тому же не было, как говорится, 'отмашки сверху'. Теперь, когда отмашка сверху получена, когда мы получили возможность подобрать нужные кандидатуры, мы можем начать активную фазу. Мы в свое время подготовили план создания большой легенды — организации, которая должна будет подмять под себя многие зарубежные эмигрантские общества, навязать им политическую линию, гарантирующую им дискредитацию и разложение от бездействия. Но и это не все. Мы загодя планировали внедрить свою агентуру с целью дезинформации и дезориентации секретных служб и штабов некоторых европейских стран.наша агентура выступит в нескольких ипостасях: информации для нас, о приемах и способах работы бритаснкой секретной службы, дезинформация в области политических отношений России с Англией, сбор сведений для последующей компрометации англичан и дисскредитации их секретной службы в глазах британского общества и собственного правительства. Замысел — то, в общем, был прост. Он сводился к следующему: предвидение и упреждение действий англичан для решения сверхзадачи — дезорганизации планов в отношении России на международной арене. Упреждающий характер операции заключается в пресечении работы английской разведки путем контроля канала создания агентурной сети в России. Предположим, некие лица задумали издавать за границей особый информационный орган для осведомления представителей западноевропейских правительств, парламентов, общественных деятелей, военных, ученых, журналистов о сущности и ходе развития политической борьбы в России между правительством и оппозиционно настроенными общественными силами. Издание проектировалось как на русском, так и на английском языках. С рассылкой всем государственным деятелям, парламентариям, редакциям газет и журналов. Средства для задуманного информационного органа надеялись легко собрать путем подписки в торгово — промышленных кругах. Осведомлять, взамен поддержки Западом программы 'национальной революции' нашей политической оппозиции, предполагалось во всей полноте: общество, государство, экономика, культура, социальная политика, оппозиционные течения. Ну, а по сути — шпионаж.
-Шпионаж?
-Говорю сразу: пресечь полностью утечку сведений нам вряд ли удастся. Но знать, что за сведения, какие и кто передает, мы должны. А при случае должны и направлять поток информаций в нужное нам русло, иными словами — снабжать противника дезинформациями и контролировать его шаги.
-Уверены, что это скушают?
-Скушают. Эта 'организация' очень серьезно задумана, хотя руководство ее и не лишено некоторой наивности, так свойственной русской интеллигенции. Ее козырь — связь с Россией, знание того, что происходит. Но речь все же идет о политической игре. И понадобятся игрокам новые колоды, которые они будут использовать для продуманных тактических ходов, вариантов игры. Охотники на информации найдутся где угодно. Америка, Германия, Франция и Англия — конкуренты, которые бдительно следят друг за другом. Предположим, ну разве нельзя будет сказать, под большим секретом, конечно, что организация работает под контролем со стороны англичан?
-Всякая ложь однажды разоблачается.
-Это уже проблема организации. Вернее, того полена, которое бросим в огонь и в котором оно должно будет сгореть. Прогореть без остатка. Но так, чтобы от него шло тепло и к нему тянули руки. Для этого нужно время. И терпение...Мы начерно создали организацию. Пока она без названия. Но мы можем ее назвать...Скажем, назовем организацию попросту, без затей — Национальное действие....Да, Национальное Действие. Эн Дэ.
-Может быть, народное? Народное действие? — подал голос барон Эргардт.
-Нет. Не стоит давать намека на массовую организацию. Лучше пусть это будет классическое традиционалистское объединение, в меру ограниченное повторением общих принципов, встречающихся почти в любых подобных течениях: упор на парламентаризм, порядок, собственность, справедливость, модернизацию экономики и прочее. Девизом подобной организации должно стать что — нибудь вроде такого: 'справедливость, труд, собственность'. А? Мне кажется, неплохо звучит? По крайней мере, есть что — то от романтических и экономических идеалов. Словом, следует подумать относительно идеологических соображений, которых будет придерживаться создаваемая нами мнимая политическая организация, и какие внешние атрибуты фразеологии она станет использовать.
-Иными словами, необходимо создать представление об эрозии государственной власти в России, и о том, что наше 'Народное Действие' в этом участвует? — спросил Гарничь — Гарницкий.
-Вы правильно уловили суть будущей комбинации. Необходимо прописать программу организации. Она должна отражать элементы социальной демагогии и обещания всяческих преобразований, что так любят на Западе. Главный же аргумент комбинации — внутри России имеется противоправительственная организация, не связаться с которой было бы просто преступно. Для искушенных от политики дельцов, евразийский, скажем, вариант организации был бы, пожалуй, наиболее подходящей идеологией. Простая политическая модель, с которой Запад пожелает выстраивать отношения на перспективу. Ничего определенного о будущей форме правительства, побольше интеллектуализма, подражания иностранному и риторики об улучшении отношений между трудом и капиталом. Предлагаемая схема такова: мы должны убедить заинтересованные в Европе силы в том, что в России есть структура, в меру оппозиционная, готовая, при благоприятной ситуации и при достаточной политической и финансовой помощи извне, пойти на изменения государственно — политического строя. Запад в такое поверить может. И должен.
-Почему?
-Не далее, как вчера удалось перехватить на почтамте письмо без подписи. Конверт на конспиративный адрес одного из московских общественных деятелей — по своему содержанию совершенно исключительный. Смысл письма в следующем: сообщается, что удалось уговорить некое неназываемое лицо, которое долгое время не соглашалось, но наконец, под влиянием доводов сдалось и обещало содействие. Из фраз письма довольно явственно проступает, что узкий круг лиц из числа нашей, доморощенной, политической оппозиции предпринимает активные шаги в смысле личных переговоров с представителями иностранных держав о возможности смены нынешнего политического режима в России.
-Да ведь это настоящий заговор! — воскликнул Брюханов.
-Именно. Заговор. И в заговор должны поверить в Европе. Ведь там давно известный штамп о продажности русской чиновничьей системы, продажной сверху — донизу, прижился крепко. Корни пустил. Как не поверить в возможность заговора 'совестливых и справедливых', не желающих будто бы жить по принципам взаимного дополнения и круговой поруки?
-Логично. — кивнул головой барон Эргардт.
-И пожалуй, такое возможно. — добавил Гарничь — Гарницкий — На Западе сильны сложившиеся традиции дипломатического диалога с Кремлем. Тамошние политики относятся к России с предубеждением. Знают, что русские в процессе поиска политических компромиссов не обращаются за пределы существующего механизма. Такова она, русская политическая культура, таков он, механизм принятия решений.
-Это означает, что поддержки среди заинтересованных кругов и групп России при обсуждении внешних дел, с целью повлиять на них в нашу пользу, ожидать не приходится, поскольку русское общество — монолит. — дополнил Брюханов.
-А поверив, Запад должен проникнуться к организовываемой нами структуре доверием. — подхватил вице — директор. — Естественно, что появится желание прибрать такую организацию к рукам, установить над ней контроль.
-Примерно так. — сказал Эргардт и в голосе его послышалась некоторая ехидца. — И вот, мы дадим Западу инструмент, который мог бы этот самый пресловутый русский монолит сокрушить. В самом деле: куда мы без Европы? Россия во тьме была, ибо не знавала по — настоящему Ренессанса.
-Вы поосторожнее, барон. — ответил Брюханов. — Европейская цивилизация не имеет права отождествлять себя с цивилизацией как таковой: она не более чем продукт истории определенной этнической группы.
-Мы дадим Западу контакты. — сказал вице — директор, жестом останавливая начавшуюся среди подчиненных пикировку. — Людей дадим. Внушим, что основная тяжесть предстоящей борьбы — выработка стратегии и тактики. По убеждениям организации это должно быть возложено на внутренние силы. Эмиграции отводится как бы вспомогательная роль. Но вся вообще структура будет мифом. И действовать этот миф будет под нашим контролем. И чтобы на Западе не разгадали, что это миф, мы должны действовать очень умно, точно, четко, наполняя придуманную структуру деятельностью. Нам нужно разгадать и парализовать направленные против нас усилия.
-Западные разведки будут друг дружке в затылок дышать, лишь бы заполучить в России такую организацию. — усмехнулся Гарничь — Гарницкий. — Ну, а мы явим им ее в качестве бесценного подарка: для получения информаций, для оправдания расходов в конце концов!
-Такая организация, да под международным покровительством, на европейской политической бирже может котироваться достаточно высоко.
-Господа, прошу не забывать, Интеллидженс Сервис стремится заполучить документальные информации. -сказал Эргардт. — Трепу, пусть даже в высоких сферах, англичане вряд ли поверят безоговорочно. Именно характер информаций с точки зрения ее достоверности определяет оценку полезности агента.
-Этим займутся квалифицированные сотрудники. Конечно, это будет стоит некоторых расходов...
-Кстати о расходах. — усмехнулся Эргардт. — Мы рискуем профукать весь бюджет на некоторые сомнительные прожекты. Простите, господа, но я не мог оставить без комментария эти слова. И давайте будем откровенны: против кого конкретно будет направлена задумываемая комбинация? Англия! Именно Англия является врагом России. И много лет назад и сейчас.
-Последние лет двести Англия всерьез осознавала себя одним из двух совладельцев Земли. Именно Лондон занимает наиболее русофобскую позицию среди всех западноевропейских стран, именно Лондон является мотором многих антироссийских инициатив, зачастую противоречащих континентальным европейским интересам.
-К чему вы клоните, Борис Михайлович?
-Англичане научились понимать нас, русских — упрямых, непроницаемых, уклончивых, жестоких, порою двуличных, способных договариваться с Богом и чертом, отменяющих любые договоренности и правила игры. Одно дело — страдать от понимания русских в каком — нибудь Колпачном переулке, в посольстве, и совсем другое дело видеть страшную картину проявления чужой силы на расстоянии вытянутой руки — в снегах Гиндукуша, на жемчужных плантациях Бахрейна, в Египте, в Греции, в Канаде, в Европе...Следовательно, игру с нами они поведут самым серьезным образом. И не станут жалеть денег. Нам, значит, также придется вложиться по — крупному, чтобы соответствовать.
-Это уже детали. — поморщился вице — директор. — Уверен, что мы обойдемся гораздо меньшими средствами...
-Остается еще вопрос... — произнес Брюханов.
-Вопросов остается много. — перебил вице — директор.
-В их числе вопрос о том, кто возглавит организацию? — упрямо гнул свое Брюханов. — Организацию нужно с чего — то начинать. С подбора людей. Кандидат на роль главы организации должен обладать выдающимися качествами: умом, волей, обаянием, артистизмом. Ему предстоит сыграть игру. Смертельную игру.
-Необходимо поэтому подобрать несколько кандидатур, чтобы было из чего выбирать. — добавил барон Эргардт.
-Об этом уже позаботились. Кандидатура есть. — сказал вице — директор. — И она уже работает...
Картинки из прошлого — III.
-...До Густава Флобера мне далеко, — хохотнул чиновник Цензурного комитета, разглядывая британца, — Вы, кстати, знаете, как он работал? В пору работы над романом 'Госпожа Бовари' Гюстав Флобер обычно придерживался следующего распорядка дня: сон с четырех до десяти утра. С десяти до полудня он просматривал газеты, корреспонденцию, выпивал стакан холодной воды, принимал горячую ванну и беседовал с маменькой.
-С маменькой...
-Что? Не расслышал...
-Я говорю, это так мило — беседовал с маменькой...
-А? Да...Так вот. В полдень Флобер слегка перекусывал и выпивал чашку горячего шоколада. Затем следовала часовая прогулка, и ещё в течение часа Флобер давал уроки. С трех дня до семи вечера писатель читал. Ещё два с половиной часа уходили на ужин и разговоры с маменькой. Наконец, в половине десятого вечера писатель садился непосредственно за свою литературную работу, которая продолжалась пять с половиной часов, до четырех до утра. Такого распорядка Гюстав Флобер придерживался с 1851 по 1856 год, пока шла работа над романом 'Госпожа Бовари'.
-Откуда у вас столь глубокие знания о Флобере? — спросил Гарет Ричард Воган Джонс, британец, представлявший в Москве журнал 'Weekly political review' и явившийся, с разрешения министра печати, в Цензурный комитет с целью написания статьи о русской цензуре.
-Увлекался им в свое время, интересовался творчеством. Ну да ладно, черт с ним, с Флобером...
-Итак, что у вас по плану? Будете терзать свободолюбивых русских журналистов? Хочу посмотреть, как вы поедаете младенцев.
-Простите, мой английский друг, но у нас Цензурный комитет в свое время много лет возглавлял Петр Чаадаев, который по идее должен был ограждать Россию от влияния ложных учений Запада, а на деле действовал наоборот. Так что младенцев мы есть не приучены. В отличие от вас.
-И слава богу. — британец пропустил мимо ушей чиновничью колкость.
-Да, слава Богу. Благодаря ему число учащихся в высших учебных заведениях не сократилось, а росло, росло многократно. А число бездарностей, возомнивших о себе, праздных умников, упоенных сомнительными успехами в салонах и кружках, уменьшалось.
-Да. Это так. Но вы покажете мне, как работает русская цензура? Ведь я за этим здесь, господин Клинцов...
