Зародыш мира.Колыбель

Я посмотрел на тела, лежащие в огромной луже крови, и до сих пор пускающие струйки парящей на прохладном весеннем воздухе крови. Ресурсы нужно экономить, поэтому я отдал приказ Рексу, своему безмолвному исполнителю:

— Раздеть тела, одежду в чистку, половину тел — отдать Духу Защитнику. — я отдавал приказы железным голосом, не дающим поводов для возражения, — Ему нужно много сил, остальных отдайте элементалю земли в яме отстойнике. Они пойдут на удобрения.

Я оглядел всех, кто стоял на площадке, и испуганными глазами наблюдал, как Рекс начал снимать пояса, мокасины и туники с обезглавленных тел. Я понимал, что у всех разумных сейчас наступил небольшой шок, так как теперь никто из них не мог быть уверен в продолжительности своей жизни.

— Что встали? — я был немного раздражён, — Или будете наблюдать, как Рекс в одиночку исполняет мою волю?

Увидев мою реакцию, все дружно кинулись раздевать тела и растаскивать их в разные стороны. Теперь от места экзекуции в две стороны тянулись кровавые полосы. Хорошо, что не пришлось таскать тела через дом и ход коллектора, так как я когда-то догадался сделать открывающееся окно в куполе сборной ямы, поэтому теперь было достаточно открыть это окно, чтобы скинуть вниз тела. Очень скоро элементаль переработает их, оставив взамен лишь плодородный ил. Интересно, а куда девает тела защитник?

Я не беспокоился о крови по всей площади — многочисленные элементали, коих породил Земной Дух довольно скоро уберут всё и площадь перед домом будет снова идеально чистая. Раздражал запах, но внезапно материализовавшийся Великий Дух Воздуха, с поклоном прикоснулся к постаменту, и возник перманентный поток воздуха, который проходил сквозь арку, развеивая неприятный запах, поэтому весьма скоро немного тошнотворный запах крови, парящего мяса, фекальных масс и мочи пропали, и можно было уже спокойно дышать. Теперь настала пора объяснить пастве мой поступок. Я осмотрел величественный и обласканный всеми Великими Духами Алтарь, посмотрел на сложенные в рядок головы и обратился к кучке разумных, которые теперь во все глаза смотрели на меня.

— Я жесток? — окидывая взглядом глаза, смотрящие на меня, я не увидел в них ни каких сомнений в моих словах, значит я на верном пути, — Вы ошибаетесь. И сейчас я вам это докажу.

Я поднял первую голову, это оказалась итальянка. Держа голову двумя руками, я смотрел на перекошенное смертью лицо с полузакрытыми глазами, и понимал, что сама смерть является величайшей мерзостью в любом мире, так как делает любого разумного безобразным и останавливает самый выдающийся разум, прерывая всю его гениальность и ни когда не давая возможности возрождения. В моём мире всё будет иначе. Символом этого мира будет стабильность, вечная, или весьма продолжительная жизнь, и возможность накапливать знания, без необходимости терять их при смерти.

— Смотрите внимательно! — я положил голову в чашу, — Великий Маатхи! Прими мой подарок!

В ответ на мои слова, на пьедестале материализовался огромный седой медведь, который потянул на себя воздух, принюхался, и одобрительно кивнул. Затем он развернулся, и вошёл в арку Алтаря, постепенно растворяясь, и уходя прямо по воздуху в направлении горы. Зрелище было эпичным, Дух Маатхи принял Алтарь и саму концепцию Мира. Теперь моё Альтер Эго будет принимать души и сублимировать их в кристаллы, а моя воля возрождать их и подчинять воле этого Мира, то есть моей. Ну вот нет у меня возможности делать рабские импланты и простейшие нейросети! А как ещё создать лояльное и эффективное сообщество? Всё так пафосно и драматично, но мне всего лишь нужны верные, нет не так, ВЕРНЫЕ разумные, на которых можно будет положиться!

Голова итальянки медленно погружалась в кровь чаши, как мороженное в горячую воду, пока полностью не исчезла под поверхностью бордовой жидкости, при этом уровень крови в чаше не поднялся ни на миллиметр. А вместо головы на поверхность всплыл небольшой прозрачный кристаллик, с крупную вишню размером. Я взял его из Чаши и посмотрел через него на свет — кристалл был немного розоватый и очень правильной формы, но не эллипсоидной, как у немцев и не кривой как семя нута у Джены, а практически правильной круглой формы, поэтому я с уверенностью мог сказать, что человек при жизни был чист и имел внутреннюю целостность, хотя и не стремился куда-то, занимая умиротворённую позицию. Именно поэтому кристаллы немцев имели вытянутую, устремлённую форму, а кристалл Джены был неровным, не имел чистого цвета, и не был прозрачным. Пока я оставлю его про запас, может быть когда-то я и дам её второй шанс, но не сейчас. Следом за итальянкой мне в руки попала голова молодого кавказца. После погружения в жидкость, на поверхности появился ромбовидный кристалл, правильной формы, прозрачный и яркого голубого цвета. По виду кристаллов можно было понять, кем был разумный, и каким характером обладал. Вот и тут правильный, мужчина на тысячу процентов, но колючий и вспыльчивый.

Арабы меня не сильно порадовали, так как один кристалл напоминал правильного, но вспыльчивого кавказца, а второй оказался мутным и кривым как Джена. Я попросил принести из кухни адамантовые миски, и начал складывать в них кристаллы — в одну правильные и плавные — такие как у немцев и итальянки, в другую правильные и резкие, такие как у кавказца и одного араба, а в третью — мусор как у Джены и второго араба. Следующим на очереди был последний немец, и он меня порадовал — кристалл был даже более вытянут, чем у двух предыдущих немцев и при этом был значительно крупнее. Естественно, он попал в первую миску. И завершала процедуру голова англичанки. Тут мне пришлось подумать. Так как кристалл получился такой же почти круглый как у итальянки, вот только цвет оказался неравномерным, а абсолютно прозрачным, я маленьким ядрышком желтоватого цвета в самом центре, но при этом сам кристалл был достаточно крупным. Мне показалось, что это характеризует человека, как неопределившегося в себе, но при этом имеющего порочные зачатки и при всём великолепно развитый ум. Этот кристалл я положил в третью миску.

Из первой категории получатся хорошие граждане, из второй отличные воины, а третью категорию я пока запру в ларце. Всё-таки это души, может быть я найду способ их применить. Хотя только лишь глядя на грязный цвет кристаллов, напоминающий застывший гной, возникали мерзостные чувства, и я очень сильно сомневаюсь, что можно что-то тут исправить. Так что — пусть пока полежат.

— Сэр Ромул, когда вы сможете привезти к нам ещё сгустки душ? — мне были интересны перспективы развития демографии моего мира, — нам нужны ещё люди. А использовать готовые коконы, и уж тем более готовые носители пока ещё рано. Сколько они могут пролежать в стазис-капсулах?

— Сир Ториус, я не изучал данный вопрос, — Ромул начал издалека, — можно начать с изучения уцелевших частей корабля, если сильно повезёт, то можно найти стазис контейнер с заготовленными сгустками.

— У вас был стазис-контейнер со сгустками? — тут я уже искренне удивился, — ты не говорил мне об этом.

— Сир Ториус, я не знал, что тут можно так легко воспроизвести сгусток, — тифлинг начал оправдываться, — а без наличия определённого оборудования открывать камеру нет смысла, мы бы только уничтожили сгустки раньше времени.

— Тогда слушай мою команду, Господин Первый Рыцарь, — Ромул вытянулся в струнку, — сейчас идёшь в портал, а оттуда в цитадель. Мне нужно, чтобы ты точно знал — есть целые камеры или нет.

— Сир Ториус, порталом мы можем воспользоваться вместе, — тифлинг решил предложить что-то новое, — и увидеть всё на месте.

— Знаете, Сэр Ромул, я почему-то думаю, что мне пока лучше воздержаться от использования портала. — что-то внутри меня яростно сопротивлялось использовать портальную технологию, — так что я лучше подожду Ваших результатов здесь.

«Правильно думаешь», раздалось в моей голове. «Почему?», подумал я. «Портал рассеет твою энергию и не сможет собрать, у него не хватит мощности». Вот как, значит внутреннее чутьё всё-таки иногда нужно слушать.

— Хорошо, Сир. Я отправляюсь немедленно!

— Давай двигай! — мне надоел разведённый тут политес, — нам нужны результаты! Радиации там нет, а все железки я достал.

Тифлинг коротко кивнул, и убежал во внутрь портального храма, где моментально исчез в яркой вспышке. Я ещё раз посмотрел на миски с кристаллами, но так и оставил их на пьедестале, не решив пока ни чего. Мои сомнения развеяли кузнецы-Ивановичи.

— Сир Ториус, — Алексей всегда говорил за всех, и всегда коверкал моё имя, так что я уже даже не злился на него, — нам бы помощь не помешала.

— Слушаю тебя Алексей Иванович, — я решил обращаться ко всем мастеровым по имени отчеству, только без добавления титула, потому что титулов у них не было. А к рыцарям и всякой знати можно обращаться по имени, но с добавлением титула. Таким образом я начинал формировать некий кодекс поведения, — говори, чем я могу тебе помочь?

— Спасибо, князюшко, — Алексей Расплылся в улыбке, — но мне ты уже всё дал и жизнь, и кров, и работу, за что тебе низкий поклон, а вот кораблик чтобы сделать, нам помощь надобна.

— Какая? — я решил не тянуть резину, — говори, что нужно?

— Бригадир наш, Пётр Ларсович, — начал странный разговор Алексей, — говорил, что мастеровых ещё надо, а де не абы каких, а головастых, чтобы с пониманием были.

— Бригадир? — я очень удивился развитию событий и отношений среди людей, — Пётр Ларсович?

— Да, князюшко, Сир Ториус, — это был уже сюр, но исправить что-то в мозгах древнего старика, которым на самом деле являлся Алексей я уже не мог, — отец его — Ларс Енсен, был ему учителем во всём, и мы его очень уважаем, потому и зовём Петром Ларсовичем. Очень умом крепок, да и ладно всё выходит, вот только рук мастеровых не хватает.

— Да что заладил! Какой я тебе князюшко? — от разрыва шаблона у меня начинались проблемы с пониманием ситуации, — я тут БОГ, и владетель всего. А князь — владелец куска земли, не более. А обращение Сир, взялось от слова господин, или, если хотите, — Господь! Но не могу же я сам себя богом именовать? Понимаешь?

— Истинно глаголешь, Князь Ториус, — Алексей взял и перекрестился, — сила в тебе Господня, но скромность твоя превыше этой силы, за что тебе наше уважение и благодарность.

Тут же вся четвёрка — кузнецы вместе с «бригадиром» поклонились мне в пояс.

— Да чтоб вас, — бороться тут без толку, если бы они ёрничали или издевались, но тут было искреннее почитание, несмотря на мою показную жестокость, — зовите как хотите, только уважение не забывайте!

— Истинно глаголешь, Князь Ториус, — четвёрка опять поклонилась, — только роди нам ещё мастеровых. Люди сказывают, можешь ты сразу готовых мужиков рожать!

Меня пробил смех, слушать пожелания и верования этих бесхитростных людей было истинное удовольствие. Думаю, если бы я на их бабу залез, то мне прилетело бы в ухо от крепкого мужика, ибо не нужно ему такое подтверждение лояльности, как заливание спермой влагалища чужой бабы. Мне это очень импонировало, это Наши люди и понятия у них Наши. Вот и получается — сказывают можешь, вот и роди им готовых помощников!

— Порадовал ты меня, Алексей свет Иванович, — я решил немного подыграть молодому деду, но теперь четвёрка стояла гордо подбоченясь, ведь они были обласканы княжеской милостью, — много не могу «родить», но три мужика тут есть.

Я показал рукой на миску с кристаллами. От этого жеста мужики напряглись, и я понял, что они увидели лишь направление жеста, и им могло показаться, что я показываю на чашу с кровью. И чтобы развеять их страхи, я взял из первой один крупный голубоватый кристалл и легонько стукнул им о прозрачную вершину пирамидки, как яйцом по краю сковородки, но я не встретил сопротивления, и едва коснувшись пирамиды кристалл рассыпался мельчайшим песком, который мгновенно поднялся в воздух и из сгустившийся переливающейся пыли образовалось тело крепкого мужчины, которое через несколько мгновений ожило. Внешне разумный напоминал Хайнриха Мюллера, но был более правильным что ли. Хайнрих немного постоял на пьедестале, обдуваемый попутным ветерком, развивающим густые русые волосы, ну настоящий ариец, а затем он, поклонившись посмотрел сначала на Маатхи, а затем на меня, и сделал свой первый шаг вперёд, спустился по ступеням, и обойдя алтарь подошёл ко мне. Это не был уже тот Хайнрих, которого я успел запомнить. Он уже не имел в глазах разочарования, смешанного с надменностью, у него был чистый взгляд, в котором не было и тени прошлого презрения и разочарования. Поклонившись, новый человек гордо поднял голову. Он был значительно ниже меня, но всё равно не выказывал страха, и свободно смотрел мне прямо в глаза.

— Хорош, ничего не скажешь, — я решил сразу прояснить его отношение ко мне, — знаешь кто я?

— Да, вы мой Господин, которому я обязан своей жизнью и предоставленным шансом, я обязан служить вам словом, делом и честью, — Хайнрих встал на одно колено и склонил голову, — клянусь никогда не предавать вас, господин.

— Принесите ему одежду, накормите и напоите, — сказал я не оборачиваясь, я знал, что мою команду мгновенно исполнят, — встань, Хайнрих, я не буду давать тебе другое имя. Как звали твоего отца?

— Гельмут, Господин, — Хайнрих отвечал, не задумываясь только потому, что его просил Господин, — я рад, что могу служить вам.

— Хайнрих Гельмутович, значит, — новоиспечённому жителю принесли одежду, дали кусок хлеба с мысом и кубок с вином, — поступаешь в распоряжение Петра Ларсовича, будешь помогать строить лодку, потом сам определишься со специализацией.

Хайнрих облачился, принял из рук Ионы еду и вино, затем отошёл в распоряжение викинга. Представление прошло ещё дважды, и теперь трое крепких Ариев поступили на работу в объединённую ремесленную бригаду. Сказать, что Алексей был доволен, значит соврать. Уже после присоединения к бригаде Хайнриха, он был готов начать плясать, но вновь приобретённый статус степенного ремесленника не мог ему этого позволить. Когда с воскрешением немцев я закончил, то хотел уже пойти разгребать дела дальше. Но тут ко мне буквально подскочил Мойша:

— Ой вей, господин Молодой Человек, — Моисей был неисправим, поэтому я ждал, чего же он сейчас начнёт у меня клянчить, — таки Ви уже уходите? Теперь Ви уже не будете делать новых поцев?

— А твой-то интерес в чём? — мне даже очень стало интересно, чего ему хочется, — шлюху воскресить, или охранника для очень ценного счетовода?

— Ой мине шлюха никак не надо, я своей Сарочкой был всегда очень доволен, — Мойша энергично замахал руками, — слава Вам её тут не осталось! Ви таки били обещать мне архивариуса для дел в библиотеке!

— Из кого? Мойша, побойся меня, — что-то я забыл такого, чего Мойша ни как забыть не мог, — тут только шлюхи и воины, какой тут архивариус?

— Ой, перестаньте делать мозг старому Моисею Давидовичу, — нетерпение еврея даже завораживало, — Ви же лучше слепого меня видите маленькую вишенку, которая вполне может стать архивариусом!