Заново, с новыми силами

В любом случае, терзаться было уже поздно — Злой снова упустил момент, снова не одёрнул руки Христу, когда тот марал их кровью. Но, опять-таки, если рассуждать хладнокровно, то всё верно — как еще строить новый мир, если не кровью и жестокостью?... Однако, проходит грань, отделяющая разумную и необходимую жестокость от кровожадности? Этого Злой не знал, потому и не мог понять, преступил Христос черту, или еще нет.

14.

— Так значит, ты вернешься? — обрадовался Умник, пришедший проводить Злого в дорогу.

— Конечно, — улыбнулся тот в ответ. — Я прижился, к зиме приготовился, да и нравится мне тут. На новом месте не хочу обосновываться. Так что прокачусь в Смоленск, побуду там какое-то время и рвану обратно. Да и вообще — вы ж тут без меня загнетесь совсем.

— Это хорошо, что рванешь. Слушай, а можно я тогда тебе набросаю список книг? Поищи, пожалуйста, в библиотеке. Это важно.

— Да не вопрос. Пиши, загляну.

— Супер! — Умник быстро по памяти записал на листке бумаги два десятка авторов и названий — в-основном, учебники, и передал его Злому. — Кстати, ты не думал о том, чтобы взять кого-нибудь с собой?

— Нет, Умник. Это мой путь, и я должен пройти его сам. И, предваряя твой вопрос, отвечу «нет». Тебя я не возьму, твоя башка слишком ценна, вдруг что случится?.. Увидимся! Присмотри за моим домом, хорошо? — Злой закрыл двери пассажирского отделения, куда только что загрузил все необходимые для дороги припасы, и пожал Умнику руку.

— За домом не знаю, но за баней точно присмотрю, — хохотнул Умник. — Увидимся. Возвращайся поскорее и береги себя! Магнитик привези. — улыбнулся он на прощание.

Злой сел в машину, бибикнул напоследок и тронулся в путь. Попрощался с ребятами на блокпосту у Андрейково, выехал на трассу и рванул на запад. До Сафоново доехал быстро — дорога заняла меньше часа. Путь был уже проложен, никаких неожиданностей не происходило и Злой вскоре приветствовал бибиканьем Вяземских ребят, которых оставили в Сафоново в качестве гарнизона до тех пор, пока Христос не решит, что делать с жителями. Они все по его мнению были сплошь ренегатами-предателями.

— Ну, как дела? — спросил Злой у охраны, проехав сквозь баррикаду в том самом месте, где во время штурма стоял черный хаммер. Сейчас он валялся в кювете.

— Нормально. — ответил ему солдат. — Жителей все также держат в школе, но, вроде как они уже перестали бунтовать. Поняли, что если они с нами по-хорошему, то и мы с ними также. А Христос всё лютует и грозится всех расстрелять.

Злой покачал головой:

— Зря он так. Там всего лишь глупые одураченные люди.

— Эти одураченные люди положили двадцать наших людей, — набычился солдат.

— Ну так что же тогда, их всех в отместку перестрелять? Это же даже не око за око получается, это хуже намного. К тому же, девчонок что, тоже стрелять прикажешь?

Солдат лишь покачал головой:

— Ну ответить-то они должны...

— Вот те, кто стрелял — пусть и отвечают. Я Христу уже говорил это. Ответственность должна ложиться только на тех, кто реально виноват, и наказание должно соответствовать. Чтобы искупить вину, а не удовлетворить чью-то кровожадность, — назидательно сказал Злой. — Всегда надо держать себя в руках и оставаться людьми. Иначе мы до такого скатимся, что самим страшно станет. Попомни мои слова и другим передай.

— Передам-передам, — скривился солдат, и Злой понял, что ничего он не передаст и сам не запомнит. Это было чертовски неприятно, особенно, учитывая то, что ситуация в захваченном городе застыла в хрупком равновесии, пошатнуть которое было более чем легко.

После того, как Злой миновал Сафоново, скорость пришлось немного снизить — он ступил на неизведанные земли. Дорога была чистой — никаких заторов, никаких блокпостов. Даже Ярцево Злой проскочил без происшествий, хотя там в любом случае должна была быть хоть какая-нибудь община выживших. Город-то относительно большой, и человек пятьсот там точно должно было уцелеть. Пейзаж вдоль трассы был красив до умопомрачения. Злому очень нравилась природа средней полосы России, особенно этим летом. Небо над головой, в котором не было ни единого облачка, было таким глубоким, и таким насыщенно-синим, что хотелось броситься в него, нырнуть с головой, и плавать. Пить воздух, как воду, рассекать его своим телом, лететь высоко-высоко, в самую глубокую и бездонную синь.

А на земле всё цвело буйным цветом.

Сочно-зеленые поля, заросшие высокой травой, были залиты солнцем, и выглядели, как зелёно-золотое море с мелкими пестрыми точками полевых цветов, волнующееся, уходящее далеко-далеко к поросшим лесом берегам.

«Боже мой, какая же только красота», — думал Злой, оглядывая все это великолепие. На душе было легко и радостно.

Немного испортил настроение взлохмаченный мужик, который, будто из ниоткуда, выскочил на дорогу, потрясая двустволкой, и выпалил Злому вслед. Он был ободранным, заросшим, грязным и орал что-то нечленораздельное. «Тигр» даже не сбавил скорость.

— Ну и дурак… — сказал Злой, посмотрев в зеркало заднего вида, но держался впредь настороже.

Пасторальную картину немного портили заброшенные строения вдоль дороги. Все эти опустевшие дома, навечно закрытые магазинчики и кафе, в которых уже никогда не будет посетителей, могли бы навевать тоску и мысли о вечном, но Злой за эти месяцы настолько привык смотреть на разруху, что просто не замечал всего этого. Подумаешь — еще одна заброшенная лавка. Сколько их таких вдоль трассы? Явно не одна сотня.

Злой проехал мимо поста ДПС, на котором висела мемориальная доска, и свернул налево. Память уже просыпалась, и это очень радовало. Злой вспомнил, что частенько ездил в междугороднем автобусе как раз мимо этого поста, и всматривался в фотографию погибшего Гаишника. Вот только автобус поворачивал направо, для того, чтобы проехать по мосту над трассой в пригород, и далее в Смоленск. Откуда Злой ездил и зачем — по-прежнему оставалось тайной.

В пригороде Смоленска нашлись первые люди. Они, вполне ожидаемо, оказались охранниками — перегородили дорогу своими машинами, и стояли рядом с настороженным видом. Злой по уже проверенной временем схеме остановился за сто метров до поста, моргнул фарами («Привет! Я вас вижу!»), а охранники, перекинувшись парой фраз, помахали ему руками, призывая подъехать ближе.

— Привет городу-герою Смоленску! — Злой попытался выглядеть дружелюбно, но охранников это не проняло.

— Привет, — настороженно сказал один из них, подошедший к машине, — Куда едешь?

Завязался короткий разговор, в ходе которого были заданы ожидаемые вопросы, на которые Злой дал давно заученные ответы, мол, зовут меня так-то, машину нашел вон там, а в Смоленск еду за воспоминаниями.

— Проезжай, — махнул рукой тот охранник, с которым Злой разговаривал. — Только смотри, мы тут только за Печерск отвечаем. В Смоленске своя тусовка, ты поаккуратнее с ними.

— А что не так? — насторожился Злой.

— Да они на религии все поголовно двинулись. У них там такой цирк творится… Короче, словами не передать, сам все увидишь.

Злой поблагодарил охранника и двинулся вперед. Через Печерск пробирался нарочито медленно, оглядываясь в поисках знакомых мест, но так ничего и не вспомнил. Городок был живой, человек триста точно, да еще и Смоленск — целый мегаполис получается по нынешним временам. Местные удивленно и недоверчиво таращились на машину Злого, но враждебности не проявляли, и вскоре Печерск остался за спиной.

Смоленск, как и Вязьма, начинался с танка.

Т-34 был установлен на въезде в город, и был выкрашен в какой-то совершенно гнусный бирюзовый цвет — в Вязьме таким было покрашено здание железнодорожного вокзала. Из ствола орудия у него торчала полиэтиленовая пленка с высохшими цветами, а на стволе красовались яркие ленточки — напоминание о былых свадьбах. При виде них Злому стало грустно — танк был больше не памятником Великой Отечественной Войне, а тем людям, что успели пожениться перед тем, как грянула катастрофа. Что с ними сейчас? Живы ли они? Помнят ли друг друга? Неизвестно. Возможно, единственное, что от них осталось — вот эти ленточки, оставленные давным-давно, в другую эпоху — мирную, спокойную и беспечную.

Злой скривился, как от зубной боли. Удастся ли ему самому найти хоть какое-то упоминание о прошлой жизни и о том, что за красотка привиделась ему в Москве, заставив сорваться в далекий путь? Очень хотелось верить, что да.

Злой миновал здание автозавода, на территории которого кто-то успел построить отель. Его точно не было раньше. По-крайней мере, сам завод Злой помнил, а вот это здание — казалось совершенно незнакомым. Кое-какие воспоминания также вызвал поворот на улицу Автозаводскую, но слишком смутные и неясные для того, чтобы сворачивать — Злой был уверен, что ему нужно пересечь город, и перебраться в южную его часть. При повороте с улицы Кутузова, возле памятника — пассажирского самолета ЯК-42, дорога была перегорожена брошенными машинами, возле которых стояла группа людей.

Злой инстинктивно напрягся, вспомнив слова охранника в Печерске, и повторил маневр с миганием фарами. Его подозвали ближе.

— Здорово! Кто такой, откуда? Не местный? — тут же взял быка за рога подошедший к машине мужик.

Злой отвечал, дружелюбно скалясь. Снова те же вопросы и те же ответы. Даже скучно.

— Мужики, а вы не видели тут… — Злой впервые решился спросить о Ней и, оказалось, что совсем не знал, как описать ту девушку, что он помнил. — Женщину. Красивую очень. Светлые волосы длинные, голубые глаза… — он с надеждой посмотрел на охранника, а тот понимающе улыбнулся.

— Ну ты и спросил! У нас же не Махачкала, тут почти все девчонки голубоглазые и светленькие. Ты вот что… Приходи в собор вечером. Служба будет. Постоишь у входа, туда весь город придет. Если она… — охранник запнулся, чуть было не сказав «жива», но вовремя остановился. — Короче, если она у нас, то ты ее увидишь. Давай, проезжай. Только вот что! К белым высоткам не подъезжай, там какой-то дурак на крыше живет и во всех стреляет.

— Белым высоткам?... — не понял Злой.

— Да, на улице Нахимова. Увидишь. Мы того мужика пытались выкурить, но это не так уж и легко. Так что он у нас что-то типа Неуловимого Джо.

Хохотнув над шуткой, Злой поблагодарил охранника и поехал дальше — рассматривать город.

Смоленск изменился. Появилось много новостроек и магазинов, которых Злой не помнил. Видимо, он тут был в последний раз очень уж давно, либо город пережил время очень интенсивного роста. Например, в старом заброшенном здании льнокомбината открылся громадный торговый центр, а на южном берегу Днепра появилась набережная. Злой только и успевал удивляться произошедшим изменениям.

Однако, приятные поводы для удивления очень быстро закончились. Мостов через Днепр больше не существовало. Выйдя из машины и заглянув вниз, Злой увидел лишь изуродованные обломки, образовавшие собой плотину.

— Вот это да…

Неожиданность была, что и говорить, неприятной, особенно, учитывая то, что о взорванных мостах его никто не предупредил. Волосы на загривке зашевелились — а вдруг засада?.. Злой медленно повернулся, ожидая увидеть за спиной направленные на него дула и жерла, но ничего подобного не было. Город был все также мертв и тих.

Мост нашелся немного восточнее. Злой помнил о его существовании, и, добравшись, выдохнул с облегчением — пересекать Днепр вплавь не было нужды. Мост был цел, а вот голова Злого рисковала лопнуть от того количества вопросов, что в ней вертелись и попыток уложить все известные факты так, чтобы они образовали более-менее ясную картину. Вымершие люди, сгоревшая техника, поднятая по тревоге армия, а теперь еще и взорванные мосты. Причем, не все, а только находящиеся в центре города. Решительно ничего непонятно.

Смоленская община оказалась не очень большой. В городе, вопреки прогнозам Злого осталось всего человек двести — остальные выжившие рассосались по окрестным деревням, и Злой мог лишь поаплодировать этому решению, так как в таком крупном городе, как Смоленск, ловить было совсем нечего. Оставшиеся жили, в-основном, на территории собора и в монастырях — Авраамиевском и Свято-Троицком. Они были молчаливы, в разговоры со Злым вступали неохотно и были как-то неестественно измождены. Только потом Злой догадался — они голодают. Помимо всего прочего, в городе не осталось никакого зверья. Собаки, кошки, птицы, крысы — все куда-то подевались, Смоленск был совершенно мертв. За пределами монастырей не было ничего живого.

Как люди ухитрились оголодать в городе с кучей магазинов, торговых центров, складов и распределительными центрами крупных торговых сетей — осталось для Злого тайной.

За день он исколесил весь Смоленск, проехался по улицам, заглянул в каждую подворотню, но больше так ничего и не сумел вспомнить. Да, он как минимум был здесь, возможно, даже жил, но всё это, скорее всего, было очень давно, потому что город казался совершенно чужим и не вызвал тех теплых чувств, на которые Злой очень рассчитывал.

Настроение испортилось. Злой плюнул на бесцельные покатушки по городу, заправил машину из канистры, взятой в Вязьме, и отправился в библиотеку, где провел почти три часа в поисках книг для Умника. Заказ был быстро собран, и Злой отправился в зал с приключенческой литературой и фантастикой для того, чтобы собрать свою собственную подборку.

Внутри библиотеки царила полутьма. Здание было пустым и брошенным, было видно, что сюда давненько никто не заходил. Неуютно, темно, пыльно. В читальном зале цокольного этажа на роскошных мягких стульях сидел полуистлевший труп. Злой поздоровался с ним, улыбнувшись самому себе. Это здание было настоящей сокровищницей. Библиотека Умника тоже была обширна, но все равно не шла ни в какое сравнение с теми богатствами, что лежали нетронутыми в залах, пропахших бумажной пылью. Злому очень хотелось забрать всё, но он понимал, что машина не резиновая, и взять можно лишь самое желанное. Первым делом он снял с полок полную коллекцию Стругацких. Затем — Фрэнка Герберта. После него — Брэдбери. И началось… Хэмингуэй, Джек Лондон, Толкиен, Желязны, Ремарк, Оруэлл, Маяковский, Хаксли, многие авторы отечественной фантастики, классика... Злой увлекся, и опомнился лишь тогда, когда осознал, что получившуюся кучу книг ему придется тащить к машине в три приема.

Когда он закончил, уже темнело.

Со стороны собора послышался звон колоколов и Злой поспешил туда — на людей посмотреть и себя показать. Машину оставил на дороге, а сам поднялся по высоченной лестнице к дверям собора.

Издалека каменная громадина Злому не понравилась, и вблизи это впечатление никуда не пропало. Возможно, ему просто не нравились религиозные сооружения. Собор был огромен и асимметричен. Его стены были частично выкрашены той же самой бирюзовой краской, что и танк на въезде в город. Исполин нависал, подавлял своим величием, и показывал людскую ничтожность перед лицом бога. Злой встал рядом с входом, и принялся ждать людей, стягивавшихся на вечернюю службу. Они шли к храму, потупив взоры, молча поднимались по ступеням и входили в двери, не глядя на Злого, который с надеждой всматривался в лица, надеясь увидеть ту, ради которой приехал.