Кей 018

— Руководил, — на лице Веорта, терманца с ошейником на шее и двойным браслетом на запястье чуть дрогнули мышцы, видимо, в попытке скрыть гримасу недовольства.

Все-таки терманец раб, пусть и приближенный к консулу, зато Нук Латтий глава сената и довольно близкий родственник умершей жены правителя.

— Докладывай. Вначале подробности про конгов и триремы. И что там в Пунии?

— Господин, в Пунии новый верховный правитель. Юный Гилькаар, внук Гамилара...

— Это мне уже известно, — раздраженно сказал Вилмар, — новости давай.

— Как умер Гамилар, выяснить не удалось. То ли умер сам по себе, то ли ему помогли. Наши люди пытались все разузнать, но подкупленные люди двух членов Совета Пунии ничего не знали.

— Мало заплатили?

— Нет, мой господин, суммы выделены двойные.

— И половину разворовали?

— Без допроса с пристрастием не узнать. А теперь и это не получится. Двух наших людей схватили. Точнее, мы знаем об одном из них, второй же исчез, когда собирался посетить виллу умершего Гамилара. Вилла оцеплена.

— Слишком много там секретов? Понятно. Продолжай.

— Вместо пятидесяти трирем в море вышли двенадцать. Остальные оставались на пристани. И вместо берегов Ромула корабли ушли на восток, к островам гриков.

— Хитро. А мы, ожидая десант конгов, большую часть гриков отослали патрулировать наше побережье. Дальше.

— На одной триреме конги взбунтовались под руководством Каманго. Мелкий вождь, не имеющий перспектив в своем племени. Завербован нами несколько лет тому назад. Очень хочет стать вождем. Мы пообещали помочь, выделить ошейники. Без них у него шансов нет, прирежут свои же. Всех конгов, что были с ним, окольцевали, сам Каманго получил одинарный браслет. Вместе с ним отправили наших троих людей. Следом ушли две триремы с воинами. Конги должны стать приманкой, либо отправиться в первых рядах против пунийцев. В случае если грики отбились от пунийского десанта, имелся вариант последующего захвата одного из островов конгами Каманго, а потом наши воины должны их отбить у дикарей. Варианты разные, но с конгами ушел Велиарий.

— Хитрая лиса. Сколько отдано ошейников?

— Вместе с уже надетыми на конгов ошейниками всего их выделено две тысячи. Лишний запас не помешает. К тому же этот дикарь посчитал, что они для него.

— В каком смысле?

— Думал, что отправим обратно к себе в саванну и поможем стать вождем, захватить соседние племена.

— Припоминанию такое. А чем плохо сильное племя конгов в тылу у Пунии?

— Вроде и хорошо. Только пунийцы не дремлют, наших людей отлавливают. И сами конги нас, белых, не любят. Первыми, кого прирежет этот Каманго, будут ромульцы.

— Потом черед придет пунийцев. И те потеряют намного больше.

— Возможно, но этот чернокожий может с ними договориться. Они подкупят его оружием и направят на Ромул.

Вилмар задумался.

— Нет, все же стоило помочь конгу стать вождем. Мы тоже можем дать оружие, а от его хижин до Пунии гораздо ближе, чем до Ромула.

— Да, господин, но... Иного выбора у нас не было.

— Объяснись.

— На острова ушли триремы, возглавляемые Гилькааром, новым верховным правителем Пунии. Вместе с его дядей Расмесом.

— Вот как? Это уже интереснее.

— Мы, конечно, могли отправить этого Каманго обратно в Пунию, но имелся шанс захватить Гилькаара с Расмесом. Основную массу ушедших составляли конги, пунийских наемников было всего несколько сотен. На две триремы мы посадили триста воинов, если пунийцы понесли потери при захвате островов, то есть неплохой шанс на победу.

— Трехсот мало.

— Конгов на той триреме почти две с половиной сотни. Ромульцев больше погрузить не смогли, и так плотно набили. Можно еще плотней, как конгов, но мы же не чернокожие дикари.

— К Латтию обращался?

— За кораблями? Нет, он ничего не знает, иначе мог все сорвать, затянуть.

— Да, верно.

— А мне было оставлено только две триремы. Стал бы искать еще — потерял время.

— Ладно, хорошо. Отправь гонца в порт, приказ я подпишу, пусть префект выделит еще два корабля. А ты дашь три сотни воинов. Нужно узнать, чем все закончилось. Кстати, что с гриками?

— Как только узнали о флоте пунийцев, они оставили патрулирование и отправились на острова. Известий пока нет.

— Ссориться нам с ними не стоит, все-таки у них хороший флот. Но и наглеть им давать нельзя. Вся их независимость только благодаря нашей доброте. Пунийцы вместо вассалитета с них стребуют полное подчинение. Поэтому если удастся захватить островок с бухтой для обустройства форпоста, отдавать обратно не будем. Никуда от нас не денутся. Они сейчас должны быть напуганы пунийцами и конгами. Проглотят и утрутся. Что с сыновьями?

— Послали людей в оба селения. Нападение хорошо подготовлено. По десятку человек на каждое. По внешнему виду — пунийцы, хорошие воины. Под видом купцов въехали на земли рода, сказали, что на следующий день начнут торг. В повозках под двойным дном лежало оружие, лишние люди тоже где-то прятались. А ночью подожгли дальние постройки, отвлекли, а сами напали на дома, где жили ваши сыновья. Всех, кто пытался помочь, посекли стрелами. Уходили по разным направлениям. На запад и на юг.

— К пибенской заставе?

— Вероятно. Одного туда повезли. Другого, думаю, в Пунию.

— Почему не смогли догнать?

— Они оставили заслоны, причем перед реками. Там, думаю, ждали лодки. Заслоны терманцы побили, но похитители уже ушли. Пока искали куда, те успели исчезнуть.

— Одного использовали как ключ для открытия Прохода. Что со вторым? Побережье обыскали?

— Прошерстили все. К тому времени из портов в Пунию ушло семь кораблей. Но могли увезти баркасом. В те дни море было спокойным. И баркас мог пристать почти в любом месте побережья.

— Еще подозрительные люди, вроде этих пунийских купцов, в сторону Пустошей ездили?

— Нет, — несколько растерянно ответил терманец, ответственный за особые дела, которые поручал ему правитель.

— Наших людей в Пунии сейчас много?

— Несколько человек найдем, только... — терманец замялся.

— Ну?

— Проку от них немного. В основном работают по купеческим делам.

— Купцы тоже много могут знать. В казне возьмешь полторы тысячи солидов, но узнай про сына. Кто конкретно из двоих, его судьба, где скрывают. Если нужно, сам поедешь.

— Я понял. Кого увезли из них в Пунию, предположить можно — это Радрих. Напавшие на его селение отправились на юг.

— Понятно. И вот еще что. Когда его обнаружите, попытайтесь спасти. Если не сможете, пусть он умрет. Чистая кровь не должна работать на врагов. Иди и позови Зировия.

Вошедший Зировий отличался от предыдущего посетителя отсутствием рабского украшения на шее и тем, что являлся урожденным ромульцем.

— Рассказывай, чем занимались патриции в мое отсутствие. Только основное, не затягивай.

— Нук Латтий мнил себя правителем.

Вилмар при этих словах хмыкнул.

— Вмешивался в дела исполнителей, чаще мешал, чем помогал. Вел беседы с членами сената, но ничего серьезного. В основном обсуждали варианты замужества ваших дочерей.

Вилмар снова хмыкнул:

— И на ком же он остановился? Кто же Латтиям пообещал больше?

— По предварительным сведениям, Тойгены. За брак младшего сына сенатора с вашей старшей дочерью что-то весьма значительное.

— А с младшей?

— А вот здесь, мой консул, самое интересное. Тойгены желают, чтобы был мезальянс.

— Действительно, интересно. И с кем же?

— Сведения пока неточные, имя претендента не называлось, но точно из слабого патрицианского рода.

— И тогда Тойгенам никто не конкурент? Так?

— Не совсем так, господин консул.

— Ну-ка объясни.

— Нук Латтий, как глава сената вполне может стать консулом.

— А как же Тойгены?

— Все упирается в сильную кровь. В настоящее время все шесть ее обладателей еще малы и поэтому не могут обращаться с различными артефактами.

— А у Латтиев и вовсе нет никого.

— Пока неизвестно, что готовы предложить Тойгены за вашу старшую дочь. Но если предположить, что речь идет о каком-то очень сильном артефакте...

— Что же ты замолчал? Латтиям его не активировать. Остальные шесть старших семейств могут это сделать еще не скоро.

— Получив этот некий важный артефакт, Нук Латтий может договориться с другим родом, где подрастает юный патриций с сильной кровью.

— Пока меня не убедил. Ведь младший Тойген к тому времени будет мужем моей старшей дочери.

— Но у вас есть и младшая. И если она выйдет замуж за представителя из рода Батильдино, то тогда все может сложиться в пользу Латтиев.

— Почему?

— Мой консул, род Батильдино слаб, совсем недавно получил патрицианское достоинство. И ходят слухи, что вы в свое время обращали на него внимание.

— Ах, это. Продолжай.

— В роду сенатора Мата Руйгина тоже растет молодой человек с сильной кровью.

— Шельмец! И это прознал! Да, мальчишка Руйгинов на самом деле от девицы Батильдино. За что они и стали патрициями, а мальца с девицей передали Руйгинам. Значит, моей смерти дожидаются в первую очередь Нук Латтий и сенаторы Руйгин и Тойген. А Латтий, балансируя между ними, станет консулом? Так?

— Все верно, мой господин.

— А остальные четыре семейства?

— Пока явных телодвижений не замечено.

— Была бы возможность, давно бы мельтешили.

— Сейчас ваша смерть им навредит.

— Хорошо, можешь идти.

Как только за Зировием закрылась парадная дверь, Вилмар подошел к боковой стене и, открыв незаметную дверь, кивком головы пригласив войти человеку с ошейником на шее.

— Торбус, сенаторам Мату Руйгину и Диркусу Тойгену пора пойти на перерождение. Но тихо и спокойно.

— Слушаюсь, мой господин.

Когда человек скрылся за незаметной дверцей, Вилмар задумчиво произнес:

— Да, им пора. А Нуку Латтию еще рано. Посмотрим, кто еще из патрициев захочет стать консулом. А Зировий... Или не все сказал, или не понял, что Латтий, зная о существовании Вилриха, рассчитывает заполучить его чистую кровь. Ведь мальчишка на несколько лет старше, чем мои шестеро бастардов.

Глава 7

444 год. Пустоши.

По дороге в Пустоши отряд Дареха карамов больше не встречал. Впрочем, отрядом его можно назвать лишь внатяжку — сам Дарех да пара оставшихся в живых воинов. Беженцы из опасных мест — те, да, попадались. Один раз наткнулись на кучку людей явно разбойного вида. Хотя, чего уж скрывать, они разбойниками и были, но связываться с восемью вооруженными, правда, чем попало, людьми желания у Дареха не возникло. Тем более что считать под понятием "чем попало"? Топоры на длинных топорищах, вилы, длинные и остро заточенные косы — вооружение более чем опасное. И случись стычка, учитывая численное преимущество разбойников, никому из отряда Дареха живым не уйти. Разве что последнему из терманцев успеть повернуть коня и, настегивая его, рвануть прочь от гибельного места.

Но и разбойный люд, видимо, не настолько осмелел, чтобы напасть на трех хорошо вооруженных и опытных воинов. Ведь решись они на это, половина бандитов до следующего утра вряд ли доживет. Вот и разошлись, каждый к своему дальнейшему пути. А путь Дареха шел в Пустоши — довольно дикое, по мнению природных ромульцев, место. Но для Дареха и двух его спутников здесь начинались их родные места — земли, где наряду с чужими племенами обитали и их родичи — терманцы. Впрочем, единства среди обитателей уже давно не имелось. Каждый род преследовал свои цели, все реже и реже думая об интересах всего племени. А цели, пожалуй, у всех были одинаковы — стать сильнее, богаче, удержать свои родовые земли и по возможности сделать им прибавку.

Селение, куда двигался Дарех, относилось к терманскому роду Верихов. Род был не из последних в племени, хотя явно уступал по силе и влиянию роду Фраксов, к которому относился вождь Вилмар. Двое его старших сыновей тоже были фраксами. А вот мальчишка, помогать которому Вилмар отправил Дареха, был верихом, по крайней мере, по родичам матери мальца. А отец... Мало ли кем может быть отец. Семя бросить несложно, это дело простое, а вот воспитать явно сложнее. Не только по молоку матери, но и по людям, окружающим и воспитывающим будущего мужчину, определяется его истинная кровь.

Чем так понравилась молодая терманка из чужого Вилмару рода, раз вождь дал ей возможность родить и почти признал ребенка, Дарех не знал. Хотя, да, Кальда была очень хороша. Не зря, значит, признал ребенка. Почти признал. Не совсем так, хотя, наверное, где-то близко этому. Иначе зачем отправлять Атаульфа, вериха по происхождению, к мальцу? Дарех помнил этого сильного и очень умелого воина. Кстати, ошейника у Атаульфа не было, хотя тот входил в число пусть и не самых близких, но доверенных Вилмару людей. Может быть, Атаульф привлек вождя своим умением мечного боя? В ромульском войске только трое или четверо обладали таким же мастерством. Но те ромульцы, а Атаульф терманец, хоть и из другого Вилмару рода.

Первым делом, въехав на терманские земли, Дарех и его спутники надели бевор — гибкую широкую пластину, защищающую горло и полностью скрывающую от чужих глаз рабский ошейник. Не любят в Пустошах людей рабского сословия, какими бы те богатыми и приближенными к властителю ни были.

На терманских землях бдительности ослаблять нельзя. Не самое здесь удачное место. Во-первых, земля плохая, а во-вторых, граница с коренными землями Ромула. Почему цивилизованные жители метрополии за несколько веков так и не появились в этих местах? А ведь те пустовали, недаром называются Пустошами. Это дальше на северо-восток пустые и болезненные земли постепенно улучшаются, но здесь на протяжении двух сотен миль тянутся либо лишенные растительности территории, либо, наоборот, пышущие необыкновенной активностью. И местные животные под стать этому. Раньше даже отстреливали тварей о двух головах. Но теперь стало попроще. Из глубин Пустоши, где была хорошая земля, сюда стали переселяться отколовшиеся от больших родов семьи, сами становящиеся новыми терманскими родами. Но подняться до больших высот никому из окраинных родов так и не удалось. Опять же по причине скудости или болезненности заселенных ими земель.

Да и близость границы с Ромулом приносила бед больше, чем пользы. Для торговли, конечно, лучше, но помимо купцов с сопредельной территории заглядывали и ловцы живого товара, уменьшая и без того ослабленные плохой землей и водой местные рода. Впрочем, в последние годы из центральных терманских земель явно возросло число переселенцев. Там-то был избыток населения. Да как иначе — при таких-то больших семьях? Пять детей — это еще мало. Многие терманки рожали больше.

К счастью, Дарех и его спутники не очень похожи на ловцов за живым товаром. Те заявлялись на земли Пустоши отрядами в несколько десятков человек, да не просто конными, а еще и с телегами. И в отличие от торговцев, воинов было много, а поклажи для торговли мало.

Но бдительность местные жители все равно не теряли, кто бы ни проезжал по их территории. Те же купцы не гнушались прихватить одиноких путников или стайку ребятишек, ушедших из селения в поисках грибов или ягод.