Волчица и пергамент. Том 5

— Значит... тогда она извлечёт выгоду из ситуации, если будет помогать ему.

Коулу показалось, что это слишком просто. Второй наследник переходил через ненадёжный мост, трудно было предсказать, когда его могут отправить на эшафот за подстрекательство к восстанию, но для знати подобные действия были наверняка опаснее. И это было действительно так, пусть разговоры об узурпации всё ещё оставались не более чем слухами и не находилось доказательств, явно указывавших на то, чего наследник добивался.

Коул пока не находил в подобном смысла, Миюри же продолжала обдумывать, обшаривая комнату глазами. Потом она поднесла щенка к лицу, и тот начал вылизывать ей подбородок.

— С того момента как расчётливая лиса будет на их стороне у них будут хорошие шансы на победу.

Она перехватила за шиворот щенка, попытавшегося ткнуться носом ей в губы.

— Есть ли у них шансы на победу? — задала она себе этот крайне важный вопрос и сразу же дала ответ. — Уверена, что они должны это сделать. Я имею в виду, что если они добавят рыцарей в эту мешанину, у них будет ещё больше шансов на победу.

Она села, и щенок скатился на кровать. Приняв её движение за игру, он, виляя хвостом, куснул её запястье.

— Брат? — обратилась Миюри, потом отвлеклась на щенка — схватила его за шею, подтянула к лицу и зарычала — и снова продолжила. — Разве Бог не сказал: познай своего врага, и ты выиграешь все свои битвы?

— Сомневаюсь, чтобы Бог когда-либо говорил что-то столь жестокое.

Однако в её словах была доля правды.

— Я на самом деле думаю, что лиса предугадает, что мы решим делать, а затем подтолкнёт нас в нужном направлении, и это меня раздражает.

Миюри опустила щенка на кровать, он лёг рядом с ней, не переставая вилять хвостом.

— Ты присмотришь за нашими спинами?

Вполне возможно, что частью планов Ив могло быть что-то опасное для них самих, а потому следовало всегда очень осторожно относиться ко всему, происходившему вокруг.

Миюри усмехнулась в ответ, подтянула ноги и, скрестив их, села.

— Я буду следить, чтобы ты не наступил на хвост ни одной бродячей собаке.

Криво улыбнувшись в ответ, Коул всё же решил, что настало время сделать первый шаг. Он встал, и Миюри последовала его примеру.

Они сказали Ив, что собираются выйти, и было трудно понять, понравилось ли ей это, но спрашивать, куда они собрались, она не стала.

— По крайней мере, я могу сказать, не идёт ли кто за нами.

В лесной охоте опыта у Миюри было не меньше, чем у заправского охотника. Она могла даже обойти оленя и отрезать ему отход, как бы он ни следил за тем, что происходит за его хвостом. Уже этого хватало, чтобы Коул чувствовал себя спокойней, но она к тому же могла похвастаться огромной силой, рождённой волчьей кровью.

— Городские бродяги на моей стороне.

Подружиться с животными, которые бродили по городу, было старым приёмом не-людей, которому она научилась у девушки-овцы Илении. Ив не могла купить бездомных животных, тут преимущество было за Миюри.

— А как сейчас?

— Ничего. То ли они нас уже нашли, то ли уже знают, куда мы идем.

И то и другое было вероятным.

Коул с Миюри направились к ветхому зданию в тихой группе домов в конце одного из подобных лабиринту переулков Раусборна.

— Ку-ри-ца-а-а! — позвала Миюри, и птица, сидящая на крыше, чирикнув, нырнула в щель.

Коул ткнул Миюри в голову, и в этот момент смотровое окошко в двери яростно распахнули.

— Сходи на рынок, если хочешь угощения, собака.

— Гррр!

Такой обмен любезностями заставил бы усомниться, являлись ли они близкими друзьями, но по его завершении смотровое окошко было закрыто, засов отодвинут, а дверь распахнута.

— Хорошие новости или плохие?

— Сами хотели бы это знать.

Шарон фыркнула и дёрнула подбородком, приглашая войти.

Детский приют, который содержали Шарон и Кларк, был наполнен особым запахом детей, напоминавшим пролитое молоко. Но сейчас внутри было пусто, потому что Кларк и дети работали в другом месте.

— В это время года мы получаем одну партию шерсти за другой. Каждой гильдии нужны руки, чтобы прясть шерсть, так что именно тогда у детей появляется шанс подзаработать.

Кто не работает, не должен есть. Здесь не тот дом, куда приносят обильные пожертвования.

— Итак? Не иначе, насчёт рыцарей святого Крузы?

— В основном, да, — ответил Коул, заставив Шарон нахмуриться. — Хотим расспросить о втором наследнике.

Интерес к этой теме, казалось, немного сбил с толку Шарон, поэтому они рассказали ей про Ив и про предложение, сделанное Уинтширом в соборе.

— Госпожа Шарон, когда ты управляла гильдией сборщиков налогов, разрешения на сбор, оправдывающие ваши действия, выдал второй наследник, верно?

— Угу. Но я сама не знаю этого типа.

— В самом деле? — спросила Миюри, тыкая пальцем в куклу из шерсти, которую смастерил кто-то из детей.

— А зачем мне вообще встречаться с ним? Он не из тех, к кому можно запросто подойти. Даже твоей блондинке.

— А, ладно. Я имела в виду, что у нас дома всё время бывает много важных людей, приезжающих в нашу купальню, так что вот так, — сказала Миюри заносчиво и сдержано.

Шарон посмотрела на неё с сомнением.

— Однако мы не против того, чтобы ты поделилась слухами о нём, теми слухами, что могли дойти до тебя, — с этими словами Коул схватил за шиворот Миюри, выглядевшей самодовольной после нанесённого ею олицетворению орлицы укола. — Про его характер или что-то в этом роде.

— Его характер? В лучшем случае у меня только слухи.

— Мы вообще ничего об этом не знаем. Мы озадачены предположением госпожи Ив, что рыцари святого Крузы могут работать на второго наследника, вот ведь как.

Шарон недовольно сузила глаза, затем посмотрела в небо, будто увидела вдали добычу.

— Рыцари пришли сюда по приказу Папы? — спросила она.

Если их подозрение справедливо, именно это пришло бы в голову первым.

— Когда мы встретились во время полуденной мессы, у меня сложилось впечатление, что Папа вообще не участвует — к лучшему или к худшему.

Коул прямо не сказал, что рыцари стали отверженными, но Шарон, похоже, это понимала.

— Это означало бы, что рыцари сотрудничали бы с ним по своей воле, — сказала она недоверчиво. — Второй принц с его людьми — мятежники, которые с точки зрения рыцарей топчут принципы отношений господина и слуги. Я сильно сомневаюсь, что они будут действовать вместе.

— Значит, ты думаешь то же самое.

Шарон пожала плечами.

— Значит, вот почему вы присматриваетесь ко второму наследнику, да? Чтобы увидеть, на чём всё завязано.

— Получается, ты ничего не знаешь, курица? — с разочарованным видом произнесла Миюри.

Шарон скривила рот, было похоже, что она сейчас щёлкнет языком. Но вместо этого вздохнула и расправила плечи, словно решив, что продолжать развлекаться этой игрой становится глупо.

— Даже тутошние дети знают слухи и сплетни. В конце концов, его имя на слуху. Из этих слухов у меня сложилось впечатление, что он не из тех субъектов, на которых рыцари хотели бы работать.

— Я был бы не против тоже узнать о подобных слухах.

Шарон скрестила руки на груди и сухо сказала:

— Он всегда славился своей распущенностью.

Из того немногого, что рассказывала Хайленд, наследник представлялся демагогом — непостоянным, ненадёжным типом.

— Верно, что он развлекался с детьми своих благородных последователей. Я подмечала их то тут, то там, когда набирала народ в гильдию сборщиков налогов. Их повара несли большую лодку с закусками, а они шли процессией и пили, как рыбы. У них это называлось путешествием по винному морю.

Коул был не в состоянии это понять, но ему было ясно, что они творили нечто непозволительное.

Миюри, сидевшая рядом с ним, любила всё праздничное, у неё засверкали глаза.

— Но они не похожи на других выродков-аристократов, о которых ты часто можешь слышать, они не оскорбляют людей, и народ не ненавидит и не сторонится их.

— Вот, значит, как?

Аристократ, который не работает и при этом шумно веселится, сам по себе вызывал у людей неприязнь.

— Думаю, людям нравится, как они празднуют... Как-то я видела, что они закончили шествие тем, что принесли эту свою лодку в богадельню и стояли там плечом к плечу, с людьми, которым уже нечего ждать от жизни, людьми, которые сдались, стояли и вместе праздновали. Понимаете, о чём я, верно?

Трудно назвать такое поведение проявлением высокой морали, но в данном случае эти люди выглядели искренними и добрыми по своей сути.

— Ещё им нравится дразнить Церковь. Я слышала, что они собирались окружить церковь каменными печами и с раннего утра начать жарить баранину, чтобы выкуривать церковников. Похоже на то, что они даже делали это.

Миюри выпустила уши и хвост от удовольствия, которое ей доставила эта история, и Шарон, похоже, это понравилось.

— Помню, что жарить баранину они затеяли из-за того, что Церковь не хотела давать милостыню бедным. Из того, что я по большей части слышала, принц всегда был на стороне кое-кого.

— Баран всегда с народом... Ты это имеешь в виду?

— Ты так бы завершила эти истории, да. Люди оправдывают его распущенность вовсе не потому, что он из королевской семьи, а потому, что он всегда держится на стороне народа. Слышала, история с жареной бараниной закончилась тем, что они принесли извинения за свои поступки, а затем передали Церковным агнцам колбасу.

Коул подумал насчёт уместности подобных извинений, меж тем Шарон весело продолжила:

— Но колбасы были набиты всякими отбросами, туда даже добавили немного мыла. Принц таким образом давал понять, что такой кучке интриганов, никогда не перестававшей есть мясо, подойдёт именно это. Типичная история о том, как священники от жадности буквально исходят пеной изо рта. Когда ты познаешь всё высокомерие Церкви, эта история заставит тебя почувствовать себя по-настоящему хорошо.

Миюри от смеха схватилась за живот.

У Коула, однако, постепенно складывалось более ясное представление о личности второго принца.

Бунтарь, трудный ребёнок, от природы переполненный мятежным духом в отношении власть предержащих.

— Значит, те, кто встал на сторону второго наследника, похоже, потянулись к такой личности.

Истории, осуждавшие высокомерие и разоблачавшие сильных мира сего, всегда находили отклик у народа. Люди поддержат восшествие второго наследника на престол, исходя из его непоседливости, родственной по сути непоседливости паяца из комедии.

При этой мысли Коула сразу охватило ужасное чувство неловкости. Неужели действительно будут поддерживать такое кровавое преступление, как узурпация, лишь из-за этого? В случае неудачи всех этих людей ждала плаха. Слишком высокая цена, её нельзя платить за, по сути, розыгрыш.

— То, что делает его стремление к трону настолько правдоподобным с виду, является и причиной устраиваемых им празднеств, но это не их следствие.

— Что?

Второй принц смеялся в лицо власти, поэтому, конечно, он бросил вызов королю, носителю величайшей власти в стране. Это казалось разумным и возможным, но ещё не всё укладывалось в мозаику.

Первое: Коул не был уверен, мог ли кто-то планировать измену с такой небрежностью.

Про второе Миюри упомянула ещё в поместье. В этом не было справедливости.

— Большинство людей, следующих за наследником Клевендом, — это мелкие аристократы и дети благородных родов, которым больше некуда податься, — сказала Шарон, взяв в руку несуразную куклу, сделанную кем-то из детей.

Редкая нежная улыбка появилась на её лице, вероятно, она подумала о ребёнке, сделавшем её.

— Знаете систему наследования, первородство, принятое у аристократов, верно? Младших сыновей, которым не достанется родовое владение, выставляют из дома с незначительными средствами, если им не посчастливится родиться в действительно милосердной семье. У некоторых из них проявляются способности к торговле, другим удаётся выучиться и стать государственными чиновниками, но большинство из них просто бродят по свету, им некуда себя деть. Наследника Клевенда в народе называют главой недовольных. Он король в забаве повергать в уныние всех тех, кто высокомерно почивает на лаврах. С ним обращаются, как с запасом для его старшего брата в очерёдности наследования трона. Одно время я слышала, что они собираются отправить его в рыцари, чтобы... он... постойте-ка...

Шарон остановилась, даже не закрыв рта. Коул и Миюри уставились на неё, широко раскрыв глаза.

— Рыцари такие же, — заметил Коул.

Шарон лишь теперь закрыла рот.

— Люди, ставшие рыцарями, больше не были нужны своим семьям, и они увидели свой путь с мечом в руке, — произнесла Миюри.

— Имеешь в виду, что здесь всё взаимосвязано?

Этот принц-выродок смеялся в лицо установленному порядку и власти, безжалостно осуждая их. Благородные рыцари жили этим порядком и верой, храня справедливость в своих доспехах. Будучи на противоположных концах устройства общества, они имели общее происхождение, единственное, что их, видимо, отличало, — выбор разных путей.

— Я почти уверена, что слышала, что одна из причин, по которой король и старший принц не подавляют распущенность второго наследника, заключается в их чувстве вины перед ним, — сказала Шарон. — Они защищают позиции своего рода, изгоняя младших сыновей подобно птицам, выбрасывающим из гнезда маленьких и слабых птенцов. Часто говорят, что желание обеспечить своим братьям и сёстрам яркую жизнь, — это просто себялюбивая попытка сильных мира сего почувствовать, что они тем самым искупали свою вину.

Сборщики налогов, собранные Шарон, были брошенными незаконнорожденными детьми духовенства.

Рыцари были теми, которых изгнали из своих семей, потому что они не имели прав на свои дома, они нашли своё место в качестве рыцарей, как те дети место в гильдии сборщиков налогов. А сейчас они могли это место потерять. Именно в тот момент к ним обратится второй наследник.

Почему бы нам не попугать всех тех, кому досталась лёгкая жизнь, когда они вышвырнули нас?

— Если они будут действовать заодно со вторым наследником, они станут силой, противостоящей королю, — пробормотала Шарон, вернув Коула из мрачных мыслей. — С позиции Папы тогда рыцари получат изысканную боевую мощь для борьбы с королём. Весьма хорошая возможность изменить его мнение по отношению к рыцарям королевства.

Ив назвала рыцарей инструментами. Ненужными инструментами, инструментами без использования.

— По моему ощущению есть возможность, что рыцари уцепятся за эту надежду. Хотя, на мой взгляд, предложенный вами путь лучше этого. Лучшие части спектакля я буду смотреть с улыбкой, но это даст мне больше сил улыбаться.

Уинтшир, должно быть, подумал о втором наследнике и предложил свой план. Сотрудничество со вторым наследником давало увидеть в будущем проблески полномасштабной войны. Как сказал старый рыцарь на встрече в соборе, рыцари были не только правой рукой Папы и защитниками веры, но и подданными королевства Уинфилд.