Ангел Специального Назначения (Часть 1)

Когда с лестничной площадки, на которой располагалась дверь съемной квартиры, исчезло оконное стекло, понял: "вышли на финишную прямую". Сделал это противник с одной целью — иметь возможность отслеживать перемещение объекта.

День выдался суматошный, поэтому спать лег рано. И едва Олина голова коснулась подушки, как пришел сон.

Сон, из старой, советской еще жизни, вынырнул в растревоженном сознании. Снилось Лехе давным-давно забытые курсантские годы. Он сидит за потертой, исцарапанной партой, уперев ручку в конспект.

— При стрельбе спереди, солнечное сплетение является основной точкой прицеливания "по корпусу", — уныло бубнил преподаватель, сидящий у кафедры. — Поскольку средняя точка попаданий всегда отклоняется от точки прицеливания, поражение пневмоторакса само по себе ничего не означает, наиболее эффективно попадание в сердце или в коронарные сосуды. Внешним признаком его является падение стоящего человека "мешком" — вертикально вниз на подогнутые ноги.

Уловив в невнятном бормотании капитана последнее слово, Леха с замиранием сердца вспомнил вчерашнее свидание:

"Ах, как она ему понравилась. Стройная, c волосами, заплетенными в невероятно тугую русую косу, девчонка неуловимо походила на тургеневских барышень".

"Такие ноги красят человека, — отыскал будущий разведчик возвышенно-философское сравнение. — Папа профессор, мама искусствовед, значит, девушка правильная, не какая-то там. Хотя и с такими ногами".

Он вновь уткнулся мечтательным взглядом в тетрадь, бездумно записывая мудреные термины: "Может, стоит пригласить в кино? Или в театр?"

Инструктор, акцентируя внимание слушателей, заговорил громче: — Поскольку, стреляя спереди, перебить спинной мозг пулей можно скорее случайно, из этого положения эффективнее целиться лишь в точку между глаз, в переносицу.

"Ой, а глаза синие, синие", — у Лехи сладко сжалось сердце от воспоминания о взгляде, который бросила девчонка на него, прощаясь.

— Касательное ранение позвоночника вызывает рауш — кратковременное оглушение. Спустя какое-то время оно проходит. Поэтому, приближаться к раненому противнику всегда следует осторожно, наблюдать за ним из укрытия и сохранять готовность к производству немедленного выстрела, — зудел капитан.

Алексей перевернул страницу, добросовестно законспектировал что-то про повторный выстрел и решительно сжал губы: "Немедленного. Точно, чего ждать, вот прямо после этой пары, иду на КПП и звоню ей.

Только куда? В кино, или все же в театр? — вновь засомневался он. — В театр, конечно, приличнее, и вообще, в кино — это несерьезно, а в "Оперный" дорого. Да и вообще, как потом ночью из города в "Академ" добираться. Хотя, у Вовки вроде как в Доме Ученых блат есть? Может, у него билеты поклянчить? Потом, правда, его СВД после стрельб неделю придется чистить. А, ладно, дел-то. Почищу".

Леха прислушался и, выхватив начало фразы, быстро зачеркал в тетради, едва поспевая за капитаном, торопящимся отчитать тему до перерыва.

Мысли вернулись к принятому решению: "Собраться, подготовить первую фразу и, главное, не мямлить. В театр и точка. А ну, как скажет: занята? Тогда — послезавтра. И точка", — Алексей перевел дух, успокаивая застучавшее, словно он уже набирает заветный номер, сердце, с волнением глянул на часы. До перемены было еще пять минут.

"Ох, стресс. Да не откажется она, — попытался успокоиться он. — Cама сказала "Позвони как-нибудь".

— Ранение шеи с повреждением позвонка часто приводит лишь к оглушению жертвы, не обязательно приводит к поражению сонной артерии, — капитан, продолжая диктовать, неожиданно встал и двинулся между рядами.

— Курсант Бессонов, — перехватил преподаватель Лехин мечтательный взгляд. — Повторите, что я сказал?

Алексей напрягся, пытаясь вспомнить. — Ранения лицевой части черепа болезненны, но не смертельны, — медленно произнес он, косясь в тетрадь, и, чувствуя, что несет чушь. — При стрельбе сзади. Идеальной позиции для боевого стрелка. Подобное ранение головы может быть нанесено снизу-вверх, — он неуверенно замолчал, очумело переваривая сказанное.

— Ясно, — инструктор постучал указкой по столу. — Сам-то понял?

— Значит, ворон считаем? Плохо, курсант.

— Командир отделения, — обернулся к передней парте майор.

"Комод" подпрыгнул: — Я!

— Доложите "классной даме": Объявляю курсанту Бессонову лишение увольнительных, на неделю, — гневный монолог оборвал звонок.

— Дежурный, собрать секреты, все свободны, — мгновенно отключился от рутины воспитания будущей смены инструктор, подхватил с кафедры свою тетрадь, развернулся и двинулся к выходу.

Леха стоял возле стола и с удивлением чувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.

— Как же так? Мы ведь в театр хотели, — прошептал он, понимая, что Наташки ему уже не видать, как своих ушей: "Прохиндей Вовка, явно имеющий на нее виды, ждать не станет".

— Уведет. Как пить дать, уведет, — в сердцах ругнулся он.

Оборвался сон так же внезапно.

Наступило утро следующего дня. Ровно в восемь девчонка открыла дверь и двинулась вниз по лестнице, но едва миновала окно, как опустилась на колени и, стараясь не высовываться, проскочила наверх, а затем еще выше, на чердак.

Леха занял подготовленную позицию. Винтовка, укрытая рваной тряпкой, уже стояла, нацеленная в пенек. Сыграть решил на том, что Вовка не станет устраивать засаду на втором ярусе. Поэтому, когда настроил прицел и увидел заваленную мусором битумную поверхность, был твердо уверен, что за подтеками скрыт противник. Чуть сдвинул ствол и осторожно выбрал ход спускового крючка.

Расцвела на черной поверхности розочка разорванного металла. Тяжелая пуля прошила тонкий слой маскировки и лист жестянки, словно картон. Еще одна, чуть выше. Контрольная. "Вот, пожалуй, и все. Можно..."

Удар в плечо отбросил на шершавые стропила. Настоящая боль еще не пришла, в голове только одна мысль: "Переиграл. Посадив в укрытие напарника, занял позицию на соседней крыше. Единственный прокол: стреляя вторым номером, не учел отдачу и немного промазал, пуля вошла в плечо, чуть ниже ключицы, а не в висок, как задумывалось. Прижав рану, выскреб из кармана аптечку, вколол антишок и попытался наложить повязку. Пуля прошла навылет, но, судя по всему, напакостила изрядно. Кость, точно, зацепило.

"Молодец. Грамотно сработал, — без особой досады подумал Леха, лежа на пыльных досках. — Наверняка, понял, что промазал, будет зачищать".

Ждать пришлось недолго. Ничего такого не думалось, разве что насмешила мысль: "Это входит в привычку. Ожидание смерти".

"Хрен-то вы угадали", — Алексей сцепил зубы, придерживая руку, которую уже вовсю дергало болью, укрылся за вентиляционной шахтой. Замер.

Тихо скрипнула дверь, мелькнуло неясное пятно. Умело зашагивая и тут же прячась, бывший приятель осматривал чердак, пробираясь через завалы.

Алексей сосредоточенно ждал, воспроизводя в памяти все трубы и провода, через которые охотнику нужно перебраться.

Наконец решился: "Пора". Короткий шаг из-за трубы, взмах рукой. Бросал практически наугад. Но, все же он неплохо изучил своего кореша. Вовка стоял, чуть пригнувшись, спиной. Звериная реакция кинула диверсанта в сторону. Но опоздал всего на миг. Кирпич, не современный сосредоточено "новодел", крошащийся от легкого толчка, а старый, красный в белую крапинку, смачно влепился в макушку бывшего сослуживца и приятеля.

Алексей охнул, от резкого движения противно закружилась голова, но собрал силы, доковылял к лежащему человеку. Назвать его другом как-то не повернулся язык.

Сцепив браслетами безвольно опадающие кисти, примотал старого знакомца к стропилам: "Так-то надежней. Иначе он меня, такого, и с завязанными руками уделает".

"Лютый" очнулся, навел резкость, сплюнул кровь, криво ухмыльнулся: — Ну, ты, девка, мастер. Признаю.

— А ты, Вова, тогда, кто? — не стал Алексей тянуть резину, чувствуя, как набухает бинт кровью.

— Откуда имя знаешь?

— Оттуда. Зря ты наверх полез. Не твое это. Ты ж всегда высоты боялся, или уже привык? Неужели вышка помогла?

— Какая вышка? — Вовка переспросил, но видно было, что отлично понял. Он не мог понять одного. Как девчонка могла узнать про ту парашютную вышку. — Кто рассказал?

— Никто. А мне тебя в том самолете надо было бросить. Может, тогда бы и Влад живой остался.

— Кто тебе рассказал? — настойчиво повторил Вовка, словно это было так важно.

— Никто. Просто я это. Тот, которого ты на горке сдал, а после в дерьме вывалял.

— Как это? — недоверие в глазах бывшего товарища сменилось мистическим страхом. — Не может...

— Как? А ты это скоро сам узнаешь. Может такое быть или нет, — не стал тешить его несбыточной надеждой Алексей. — Одно мне интересно. Почему? Не могу понять. Ты ведь меня не просто убить хотел. Ты и память обо мне сумел испоганить.

— Зачем? — повторил Лехин вопрос Владимир, одновременно тихонько пошевелился, проверяя крепость связывающих веревок. — Леха, говоришь? — он как будто приучал себя к новому облику старого приятеля. — Ну, если так, то жаль, что я промахнулся, — отрезал он.

— Да с чего ты кровожадный такой? — Алексей даже удивился.

— Если ты Леха, то должен Наташу помнить, — Вовка уперся ногами в хрустящие окатыши и приподнялся, опираясь спиной о брус.

— Здрасте. А это тут причем? — даже оторопел Алексей, вспомнив вчерашний сон.

— А помнишь, в девяносто первом, задание на "партийного" было? Тебе приказ дали, его убрать, а его жена случайно под пулю сунулась. И ты ведь, сука, секунды не думал. "Есть, так точно, лапу к уху". Наташка это была. А я ведь ее до сих пор каждую ночь во сне вижу, — Владимир оборвал себя, провел языком по сухим губам.

— Вот как?.. — Алексей вспомнил мелькнувшее в прицеле пятно. — Надо же? Выходит, это ты мне за Наташкину гибель мстил? Но почему сложно так. Мог попросту всадить на рейде рожок в спину, а ты вон как, с выдумкой? Темнишь.

— Ишь, хитрый какой. Ну, положим, шлепнул бы я тебя тогда в "зеленке". Тогда пришлось бы на "духов" валить. Кто бы ты был, герой? Героем умереть легко, а ты вот гнидой помер, — усмехнулся Вовка. — Да и с меня подозрения снял.

— Огорчил ты меня, Вова. Да, так уж вышло, что убил я твою бывшую жену — это факт. Хотел, не хотел — не извиняет. А неужели я мог по-другому? Да и не только в этом дело. Ты ведь, Вова, давно в тот бизнес с "духами" влез. Я ведь тоже кое о чем догадывался. Ну да это уже не важно сейчас.

— Сейчас я тебе только одно могу сказать, сегодня ты ведь не на меня охотился. На девчонку эту. Ее Ольгой, кстати, зовут. И работал ты ее, чтобы приказ от нынешних своих хозяев исполнить. Так что оба мы с тобой твари последние, — медленно произнес Алексей. Я, правда, хочу надеяться, что свою вину почти искупил. Крепко надеюсь. А вот тебе с этим еще жить...

— А мне что было делать? Отказаться? Ради незнакомой девчонки я должен был все бросить? — вынужденно отозвался Вовка и вдруг рванулся в немыслимой попытке разорвать каленую сталь браслетов. Не смог.

— Ты, сволочь, и так всю жизнь перед носом, как красная тряпка, и даже после смерти сейчас мне мораль читать будешь. Ненавижу! С первого дня в любимцах у Груздя ходил. Все тебе. И после "Вышки" распределение в особую группу тебе одному дали. Что, лучше всех, да? А мы, значит, быдло? Не прогибались, как некоторые. Все в войска, а его в белую кость. На валютные командировки.

— И Наташку ты убил, — теперь он уже не пытался вырваться, ему просто нужно было высказать наболевшее. Бессвязно, рвано, но Леха его понял.

— Так ты из-за этого меня "духам" сдал? Из-за валюты, и... из-за всей этой, херни?

Алексей резко выдохнул, успокаивая нервы, и закончил: — Жаль. Поздно я тебя понял. Но это все теперь лирика. О чем теперь говорить? Ты меня уже убил, можешь радоваться.

— Только, вот что, я тебе такой легкой смерти не подарю. Я тебя здесь оставлю. Там, в пеньке, сто к одному, Особист сидел? Угадал? Так мыслю, ты его "в темную" вел. Вот и объясни теперь людям из его конторы, кто Сотника завалил. Заодно расскажешь, как с Камазом БК с Кавказа гонял. И про наркоту в цинках тоже не забудь. А вопросов к тебе много будет.

— И если за жизнь Наташкину ты со мной рассчитался, то за остальное — я с тобой. Пусть теперь в той школе, где бюст Герою во дворе стоит, и о тебе правду узнают. Я думаю, справедливо будет. А мне что с тех наветов? Я же умер. Там, на горке.

— Да клал я на вас на всех, я сейчас самый счастливый человек в мире. Тем, что за все рассчитаться сумел. И девочку эту от пули твоей уберег. Мне помирать не страшно. Я умер уже. А тебе с этим жить придется... — Леха не закончил, махнул рукой и, бессильно шатаясь, побрел к выходу с чердака. Держась за стенку, спустился во двор. Упал на скамейку и выудил телефон. Набрал короткий номер. Чувствуя, что сознание уплывает, ослабил блок, удерживающий ее разум. Она, словно проснулась, охнула.

"Оля, — уже из последних сил сказал он, — тут, такое дело. Стреляли в тебя. Что мог, я сделал. Держись, не умирай. Тебе еще столько песен спеть надо. Живи, а? За себя, за меня, за всех тех пацанов, которые на своей горке лежать остались. Извини, если что не так..."

Его сознание растворялось, исчезало бесформенной дымкой. И вдруг все пропало. Теперь навсегда.

Конец первой части