— Именно поэтому я и сказал, что был идиотом. Мне не стоило допускать помолвки с Касуми. — Он вздохнул. — Едва это произошло, мне надо было заговорить. Надо было это прекратить. Как-нибудь. Надо было сказать им, с кем я действительно хотел быть.

Аканэ снова взглянула на семью, видя в той матери себя саму. На мгновение она ощутила надежду, но затем ее уничтожила. Слишком поздно. Кроме того, лишь из-за того, что он не хотел помолвки с Касуми, не стоило обманывать себя, предполагая, что он хотел быть с ней.

— Так что ты, наконец, решил? После всего этого времени? Теперь, когда ты вот-вот женишься на моей сестре? — Она вздохнула. — Могу я спросить, кто это? Это ведь уже не важно. Полагаю… полагаю, это Укё, не так ли?

Ранма с огнем во взгляде повернулся к ней. Все сдерживаемые эмоции излились в его голосе, слова не останавливались.

— Укё?! Разве ты не поняла? Единственная, на ком я хотел жениться, это ты! Ты, черт возьми! Не Укё. Не Шампу. Не Касуми. Это… — Он, сжавшись, наклонился вперед, руки свисали между колен. — Это всегда была ты.

Рука Аканэ взлетела к горлу. Она задыхалась. В парке не хватало воздуха. Она, должно быть, ослышалась. Невозможно было, чтобы Ранма действительно хотел быть помолвленным с ней. Но она это слышала. Слова все еще эхом повторялись у нее в голове. Слова, с которыми нельзя было спорить.

Все еще пытаясь убедить себя, что не ослышалась, все еще пытаясь дышать, она выдохнула:

— Почему? Почему ты не сказал это месяц назад? Хоть когда-нибудь? Почему ждал до сих пор?

Он фыркнул, его слова были полны горечи:

— Ты достаточно ясно заявляла о своих чувствах.

Аканэ почувствовала, как ее дыхание снова пропадает, на этот раз от масштабов глупости всей ситуации. Она уже почти ответила гневно, но ощущаемая ею боль поглотила гнев, и ее слова вместо этого оказались тихи и печальны:

— Клянусь, Ранма, я заявляла о своих чувствах так же ясно, как и ты.

Он озадаченно повернулся к ней лицом.

— И что это значит? Кажется, я только что сказал тебе. Я… ну… я никогда не признавал, что же я в действительности чувствовал. До этого момента. Что значит, что я просто никому не показывал своих чувств.

— Это я и имею в виду, — печально подтвердила Аканэ. — Если ты думаешь, что я… я не хотела помолвки, то… боюсь, ты ошибаешься.

Ранма уставился на нее, горечь поражения уступила место первым проблескам надежды.

— Что? Ты… ты хотела нашей помолвки? Я думал… я думал, что ты была счастлива передать меня Касуми.

Аканэ из стороны в сторону помотала головой. Она прошептала, едва выдыхая слова:

— На самом деле я никогда не хотела разрывать нашу помолвку. Я… я хотела выйти за тебя замуж. Когда-нибудь. Если бы ты того хотел.

Дух Ранмы воспрял словно ветер. Появился свет, показывая путь из тьмы.

— Прости. — Он изо всех сил пытался найти слова, чтобы выразить, что же он сейчас чувствует. — Боже, «прости» слишком мало, чтобы про все это забыть. Не могу поверить, каким же идиотом я был. Слушай, мы можем…

— Нет, — твердо произнесла она негромкое слово.

— Что значит «нет»? — спросил Ранма, поднимая руки. — Ты даже не дослушала, что я хочу сказать.

— Нет ничего, что бы мы могли сделать, — непримиримо сказала Аканэ. — Твоя свадьба через два дня. Касуми всем сердцем ждет этой свадьбы.

— Откуда ты знаешь, что она ее ждет? — потребовал ответа Ранма. — Может быть, она вообще этого не хочет.

Аканэ покачала головой. Ее голос оставался прежним, малоэмоциональным.

— Она месяц это планировала. Приглашения, платья, цветы и все прочее. Теперь ты хочешь оставить ее у алтаря? И чтобы это было из-за меня?

— Что если я все равно откажусь жениться на ней? — спроси Ранма. — Это будет не твоя вина.

Аканэ сердито посмотрела на него.

— Ты хоть представляешь, что с ней после этого будет? Если ты так поступишь, я правда тебя возненавижу.

Ранма отвернулся, его лицо покраснело. Через минуту он сказал:

— Прости. Я не это имел в виду. Я бы… я не хочу ранить Касуми. И не раню. Но я хочу жениться на тебе, а не на ней. То есть… то есть, со временем. Я всегда этого ожидал. Я… я…

Он сделал паузу, чтобы глубоко вдохнуть, заставляя себя говорить спокойно.

— Я иногда об этом думал. Представлял. Как бы это было, будь ты готова. Проводить вместе время, не потому, что мы должны, а потому что хотим этого. Преподавать в додзе. Завести детей. Смотреть, как они растут. Учить их боевым искусствам. Девочки были бы прекрасны, конечно, потому что они были бы похожи на тебя. — Он резко остановился, смутившись от того, что сказал слишком много.

Аканэ, чувствуя ком в горле, сказала:

— Что, никаких рыжеволосых девочек с косичками? Полагаю, мальчики были бы похожи на тебя?

Все еще смущенный Ранма пожал плечами.

— Ну да.

Она снова посмотрела на семейную группу, отец и мать сейчас сидели на траве, маленький мальчик был на коленях у отца, мать все еще держала своего ребенка. Ее взгляд размылся, и на мгновение она смогла увидеть там себя и Ранму, вмести с их детьми.

— А что насчет тебя? — спросил Ранма. — Ты когда-нибудь думала об этом? Мы с тобой? Ты когда-нибудь представляла, как бы это было?

Моргнув, чтобы прояснить взор, Аканэ глубоко вдохнула и кивнула.

— Иногда, — призналась она. — Я думала о… нас с тобой… вместе. Иногда… — Она не смогла продолжить, упущенные возможности и сожаления душили ей голос.

Ранма жалобно попытался предложить:

— Мы можем…

— Нет, — тихо сказала Аканэ, прерывая его. Она крепко сжала вместе ладони, ее глаза увлажнились. Слеза показалась и скатилась вниз по ее щеке. — Нет, мы не можем, Ранма, — сказала она ему, пытаясь сохранить контроль над своим голосом. — Мы просто не можем. Пожалуйста, не искушай меня.

— Но я люблю тебя!

— О Боже! — Он сказал это, ясно, без отрицания, слова, которые она так долго хотела от него услышать. Эта простая фраза, больше, чем все, что он ей сказал, угрожала сокрушить ее оборону. Аканэ вскочила, закрывая ладонями уши, мотая из стороны в сторону головой. По ее лицу текли слезы. — Нет! Не говори этого! Пожалуйста, не говори этого! Ты помолвлен с Касуми. Все придут на вашу свадьбу. Я не предам свою сестру. Не предам!

Ранма вскочил перед ней на ноги и отвел ее руки от головы.

— Но ты хочешь быть со мной! — закричал он. — И я хочу того же! И я скажу это! Я люблю тебя!

— Прекрати! — закричала Аканэ, вырываясь из удерживающих ее рук. — Слишком поздно. Ты женишься на Касуми. Я не разобью ей сердце. Не разобью. Не разобью!

Она сломалась, разрыдавшись, и Ранма притянул ее к себе, обхватывая ее, обнимая ее. Он хотел утешить ее, в то же время утешая себя, гладя ее по волосам и немного ее покачивая. Его глаза были плотно закрыты. Почему? Почему все должно быть именно так?

В конце концов Аканэ успокоилась и отодвинулась. Взглянув на него, но не встречаясь с ним взглядом, она слегка улыбнулась и сказала:

— Боюсь, я промочила тебе всю рубашку.

— Аканэ, я…

Она подняла палец и прижала его к его губам, прося его замолчать.

— Ранма, я буду дорожить тем, что ты сказал. Всегда. И что еще хуже, я бы хотела, чтобы у нас было будущее. Но слишком поздно. Ты сейчас с Касуми.

Бормоча ей в палец, Ранма сказал:

— Еще не слишком поздно, еще не наступило воскресенье.

Аканэ прикусила свою губу, ее глаза снова увлажнились.

— Пожалуйста. Не надо. И так тяжело.

Она подалась вперед, и на мгновение Ранма подумал, что она хочет его поцеловать. Но Аканэ сдвинулась в сторону и прижалась щекой к его щеке. Ее губы оказались около его уха, и тишайшим шепотом она ему сказала:

— Я люблю тебя, Ранма. Позаботься ради меня о Касуми.

Затем она повернулась и ушла, не дав ему еще раз взглянуть на ее лицо. Ранма беспомощно уселся на скамейку, смотря ей вслед, пока она уходила. Он почти вскочил, чтобы бежать за ней. Но он сдержался, что-то внутри подсказывало ему, что этим он только причинит больше боли. Так что он сидел там и смотрел, как Аканэ исчезает у него из вида, пытаясь в то же время понять, как же в такой ясный летний день все, казалось, могло потускнеть.

Наступило утро воскресенья. Двое младших жителей дома сразу по пробуждению закрыли свои глаза, пытаясь сделать вид, хотя бы на несколько минут, что этот день еще не наступил. Однако время неумолимо шло, и достаточно скоро им пришлось подняться их своих кроватей, вымыться, съесть завтрак и помочь с последними приготовлениями.

Гости начали прибывать. Отцы и Набики ушли принимать подарки и показывать всем их места в додзе. Когда Аканэ надела свое платье подружки невесты, она присоединилась к Нодоке помочь Касуми с ее свадебным платьем.

Ранма тоже отправился в свою комнату, чтобы надеть смокинг. Его движения были резки, почти сердиты, он быстрыми, прерывистыми шагами ходил из стороны в сторону. Он чувствовал себя слишком туго сжатой пружиной, рассеянно пытаясь понять, не может ли он каким-то образом «сломаться». Время от времени он чуть не пробивал кулаком стену, только чтобы остановиться в последний момент, снова убеждая себя, что перед началом церемонии он должен взять себя в руки.

Ранму, возможно, позабавило бы, знай он, что доктор Тофу в этот самый момент тоже надевал смокинг, и что движения и поведение мужчины были почти точным зеркальным отражением Ранмы. Но он не знал.

В комнате Касуми платье, наконец, смогло удовлетворить женщин. Нодока взяла расческу и принялась за длинные пряди Касуми, пока Аканэ стояла рядом с ней, держа цветок, что будет закреплен в волосах ее сестры. С тяжкой решимостью Аканэ удерживала на своем лице улыбку, но мысленно она все возвращалась к дню другой свадьбы, той, когда она была в платье, прежде чем все обратилось катастрофой. Ее мышцы напряглись так сильно, что она боялась, что может что-нибудь разбить.

— Ты прекрасно выглядишь, онээтян, — сказала Аканэ, и по крайней мере это было правдой.

— Спасибо, Аканэ, — ласково ответила Касуми. — Конечно, от свадебного платья и должен быть такой эффект.

Аканэ слегка покачала головой.

— Ты и без платья выглядишь прекрасно. — Затем она густо покраснела. — Я… я хотела сказать… я не имела в виду…

Касуми хихикнула, а Нодока усмехнулась. Хулигански стрельнув взглядом в сторону Аканэ, Нодока повернулась к старшей девушке и сказала:

— Что мне напомнило. Кажется, мы еще не обсуждали медовый месяц. Ты еще не думала, куда вы отправитесь?

Аканэ застыла, не желая слышать ответа. Желая осмелиться закрыть уши руками, чтобы заглушить весь звук.

Касуми взглянула на Аканэ и вернула внимание Нодоке так быстро, что младшая девушка не заметила. Глубоко вдохнув, она мягко сказала:

— Учитывая, в каком Ранма был со всем этим состоянии, я опасалась затрагивать с ним эту тему. Лучше, если мы сперва побеспокоимся о свадьбе. Можем спланировать медовый месяц через неделю-две, когда он привыкнет к браку. Моя спальня прекрасно подойдет для первой брачной ночи.

Беспомощный вздох мгновенно привлек внимание двух женщин к самой младшей. Рот Аканэ приоткрылся, ее губы молча шевелились, тело чуть-чуть покачивалось.

Нодока двинулась вперед, беря Аканэ за руку.

— Осторожнее, дорогая. Ты раздавишь цветок.

Аканэ рассеянно опустила взгляд на цветок, позволяя Нодоке взять его у нее из пальцев. Ее глаза бездумно проследили за ним, пока его не оставили на маленьком столике. Она отчаянно старалась совсем ни о чем не думать.

— Аканэ? С тобой все в порядке? — мягко спросила Касуми. Но было в этом что-то решительное.

Ее голос вернул внимание Аканэ.

— Все хорошо, Касуми. Я… я… — Она поперхнулась. Вид ее сестры неумолимо напомнил, что всего через несколько часов Ранма навсегда будет связан с другим человеком. Ее глаза крепко сжались, выталкивая слезы, размывая за собой тушь. Девушка развернулась, не желая стоять лицом к двум другим, глотая воздух, чтобы сдержаться и не сломаться.

Касуми встала со своего стула. Она положила руки на плечи Аканэ.

— Ты уверена, что все в порядке?

Аканэ резко кивнула, желая, чтобы ее сестра дала ей минутку покоя. Она была столь напряжена, что любое сочувствие или мягкие слова легко могли бы отправить ее за край.

Тщательно подбирая слова и тон, Касуми нежно спросила:

— Это насчет Ранмы? Тебя что-то беспокоит, что-то, что стоит сказать мне?

Покатились не подавленные слезы.

— Прости, онээтян! Прости! Прости!

Касуми прижалась к спине сестры, положив одну руку Аканэ на лоб. Она нежно поцеловала ее в макушку.

— Тебе не за что извиняться, Аканэ.

— Но я люблю его! — запричитала девушка. — Я так хочу быть с ним. Это меня убивает. Я знаю, что он твой, но… но я…

Нодока подошла и обняла Аканэ. Они стояли втроем, Аканэ медленно старалась прекратить то, что она воспринимала как свою глупость.

Отступив наконец, Касуми мягко развернула Аканэ и изучила ее.

— Ну что ж. Нам придется хорошо поработать, восстанавливая твой макияж.

— Прости, онээтян, — снова сказала Аканэ очень тихим, дрожащим голосом. Она попыталась снова выгнуть губы в улыбке и не справилась.

— Как раз этого и следовало ожидать, — сказала Касуми. — Ну, если только ты наберешься терпения, думаю, что… — Она остановилась, склонив набок голову. Ее губ коснулась легкая улыбка. — Ах, да. — Улыбка стала шире, когда она посмотрела на Аканэ. — Ранма идет. Если ты не хочешь, чтобы он увидел тебя такой, возможно, тебе стоит залезть на минутку в шкаф.

Придя в ужас от того, как она, несомненно, выглядела, и не желая позволить Ранме увидеть ее такой, Аканэ практически влетела в шкаф. Она не успела запереться в нем, когда дверь в спальню распахнулась.

Минутой ранее, у себя в комнате, Ранма, наконец , достиг критической точки. Он неподвижно застыл и зарычал. Не будет так, что Саотоме Ранма сдастся без боя! Сейчас же он вошел в комнату своей невесты, блистая в смокинге и дрожа от энергии.

— Касуми, мне нужно с тобой поговорить! — громко заявил он.

Нодока заговорила первой.

— Ранма, что это значит! Ты не должен видеть невесту до свадьбы! И, конечно, не должен врываться без стука в комнату женщины, особенно зная, что она одевается.

Ранма явно был на пределе.

— Мама, при всем уважении, зат… — Он остановился. Проглотил свои слова. Продолжил немного спокойнее: — Мама, хоть раз дашь мне, пожалуйста, сказать, что я думаю? — Он снова остановился, сжал кулаки, а затем осторожно разжал их. — Если бы только ты, батя и Тендо-сан не говорили мне, что я должен делать, может быть, я… — Он вновь остановился.

Он немного поник.

— Нет, это просто несправедливо. Я никогда раньше не говорил, чего я хочу, так почему кто-то должен ожидать чего-то другого? Я просто делал, что мне говорили. И мне это так… черт возьми… надоело. Почему я не могу, на этот раз, получить то, чего хочу?