Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

— Нет, спасибо, мы уже набрали все, что нам требуется!— отказался Никифор.

— Что же, очень жаль, очень жаль! Будете опять покупать в нашем городе, вспомните про старика, найду, чем удивить!— подмигнул он.

— Обязательно зайду, обязательно, до встречи!— попрощался парень.

— Попутного ветра в паруса!— пожелал ему удачи работорговец, приглаживая бороду и сверкая массивными золотыми перстнями на пальцах в свете масляных ламп...

Поскольку рабыни и рабы из одежды имели только наручи, да набедренные повязки, пришлось свернуть на Портняжную улицу и закупить простой одежды, потом и обуви и... всего прочего, что может понадобиться в обустройстве примитивного быта.

Вечер следующего дня, корабль 'Пышная русалка'.

Длинное, трехмачтовое судно, напоминающее древнегреческие триремы, но с уменьшенным числом весел и большими парусами, качалась на волнах в порту Эминаки.

— Вай, как я польщен, что вы обратись ко мне!— прогудел толстый шумме в шелковом, зеленом халате и тюрбане, украшенным золотой брошью с рубином.— Не сомневайтесь, я— Необей Прозорливый, обязуюсь лично вручить царю Икхрома ваше письмо!— хлопнул он себя по груди.

— Очень будем Вам признательны!— поклонился слегка Никифор, приложив правую руку к груди.

— Эх, жаль, очень жаль, что вы не сможете сами посетить нашу столицу, такие у нас красоты, вах!— причмокнул Необей.— Храмы, фонтаны, река через город течет, за городом сады, в городе парки, а какие виды на пустыню! Простор моря с одной стороны, пески с другой, а там и до Золотой башни недалеко!

— Увы, но нам надо спешить на юг, так как мы сами посредники, я вызвался довезти до города и передать уважаемому и надежному торговцу и мне посоветовали вас!— развел руками Никифор.— Первым делом— дело, но на обратном пути, обязательно сверну к вам в гости!

— О, вы не пожалеете, я лично проведу и покажу Вам город!— махнул рукой польщенный Необей.— Вы еще захотите сменить маршруты ради наших Сладких Домов!— подмигнул он, приглаживая длинные усы, отчего золотые перстни на его пальцах сверкнули драгоценными камнями.

— Ха, ха, ха, ловлю вас на слове!— рассмеялся Никифор, отставляя кубок в сторону.

— Значит, на южную оконечность континента нацелились?— спросил торговец.

— Да, закуплю еще местных редкостей и отвезу их на острова, а потом обратно, вот тогда, где то через три месяца, я и посещу Ваш город, обещаю!— ответил Никифор.

— Что же, попутного ветра Вам в паруса, да благоволят Вам боги ветров и вод!— поднял серебряный кубок с вином Необей...

Следующим утром корабли Ифигении и ее спутников направились на юг, что бы, скрывшись за мысом, резко свернуть на запад, в море, пока возможность пересечься с другими кораблями, курсирующими вдоль побережья, не исчезла, тогда, маленький флот сделал еще один резкий разворот на север, мимо того города, в который должен был отвезти письмо Необей...

Путь до северной оконечности континента занял три недели, еще столько же пришлось плыть вдоль северного побережья, мимо полуострова с Золотой башней, горного хребта, пустыни, пока среди песков не показались вершины пирамид.

— К берегу рули! Ветер в паруса на полную!— крикнула Ифигения, стоящая на носу кораблика из Порта Дракона.

— Ты уверена...— спросила ее Кира.-..., может, еще пару неделек потерпим, но доберемся до киданьских царств?

— Нечего нам там делать, мы скрываемся от Империи, а не ищем славы на полях битв!— отмахнулась Ифигения.

— Но что, что нам делать в этих песках!?— простонала Кира.

— Искать древности и собирать армию!— ответила Ифигения.

— Из кого, из пустынных ящериц, дикарей-кочевников и чудищ?— ехидно спросила Кира.

— Ну, можно будет попробовать переподчинить ту нежить и пауков, что охраняют интересующие меня руины древнего храма вон там, или попробовать создать големов из песка и камня...— протянула безразлично Ифигения, указав на подножие гор.

— Гха, гха, гха, ну ты и зараза, столько тянула, умалчивала, я думала, как и все, что мы посетим вот эти безопасные пирамиды и речку, а не будем вести войну со всякой мерзостью, оставшейся от войн богов!— возмутилась Кира.

— Подумаешь, вместо киданей будем валить монстров и бесплатно, хотя, по мне, участие в гражданской войне никаким золотом не отмыть!— пожала плечами Ифигения.

— Ха, на золото можно купить сотни рабов, горячий источник и множество дорогих средств, отмывающих любую гадость!— пошутила Кира.

— Хм, вот значит как думают в 'белом доме' и 'красном замке', а народ глупый им верит и гадает— почему они так себя ведут!— пробормотала Ифигения.

— А, ты о чем?— спросила Кира, прекратив рассматривать пустыню и повернувшись к подруге.

— А, не бери в голову, я о своем!— отмахнулась та.— Главное, что мы сейчас можем— пересидеть и попробовать использовать кое что, да и заклинания надо отточить, пустыня— лучший полигон для отработки массовых и мощных заклинаний, только повысив уровень владения магии можно выходить на войну! Мы заберем себе все северные земли, которые сможем отбить, пусть киданьские цари тратят силы и средства в войне, крестьяне и горожане достанутся нам, а это и будет основой нашего триумфального возвращения в Ханджар!

— Оуууу, вот это да, вот это план, так план! А как мы всех этих желторожих перевезем на острова?— спросила Кира.— Да и какие из них воины, против имперцев то?

— Если один из сотни будет как наш учитель, то имперцев мы раскатаем! Хм..., главное, что бы переманить таких мастеров, а не то они нас самих раскатают... Как, как, захватим Шо, Вао, Вей и Ци, и у нас будет половина портов старой киданьской Империи! Ха, это будет забавно, если сможем взять Фа и забрать корону, как думаешь, она мне подойдет?— подмигнула Ифигнеия.

— Хм, собираешься захватить весь север континента?— удивилась Кира.

— Нет.— не менее удивленно ответила Ифи.— С чего так решила?

— А как же тогда управлять и островами и киданькими колониями?— спросила Кира.

— Ха, нет, я же не настолько больна, как короли Европы, что бы иметь колонии больше чем метрополия, да еще и через пол мира!— хохотнула Ифигения.— Есть же Лидия и Мелисса с их мужьями, с их армиями, вот пусть они и решают, кто будет править островами! Мне безразлично, что будет с островами, короной и прочим, но наказать предателей и выгнать Имперцев— дело принципа, там осталось столько вещей и людей, которых мне пришлось покинуть, я не могу оставить эту выходку без наказания, да и за участие в походе можно будет стребовать долю в трофеях!— зло улыбнулась девушка.

— Эм, забавный взгляд на жизнь!— ухмыльнулась Кира.— А... Европа...это где?

— На том и стоим!— хохотнула Ифигения.— Хм, были такие легендарные земли..., не важно!— уклонилась от ответа Ифигения.— Всем привязаться и держаться!— крикнула она.— Взлетаем!— новая команда и мощный поток магического ветра, направляемого Ифигенией и другими магами отряда, рванул паруса, а воды под бортами поднялись волнами, выбросившими корабли на пустынный берег.— Пустыня, я покорю тебя!— провозгласила она...

Педаго́г в Древней Греции (др.-греч. παιδαγωγός, 'ведущий ребёнка')— раб, уходу которого в афинских семействах поручались мальчики с семилетнего возраста. В обязанности педагога входила охрана воспитанника от физических и нравственных опасностей, а до поступления мальчика в школу и элементарное обучение грамоте. Педагог должен был сопровождать своего воспитанника в школу и быть неотлучно при нём во время выходов из дома, под строжайшей ответственностью.

В педагоги избирали обычно таких рабов, которые не были пригодны ни для какой другой работы, но отличались верностью дому. Обычно это были иноземцы— фракийцы или азиаты, нередко дурно говорившие по-гречески. В конце римской республики обычай держать в семье педагога перешёл к римлянам, особенно для обучения греческому языку. Обязанности свои педагог нёс до вступления воспитанника в возраст зрелости, когда он надевал toga virilis. Были также педагоги-женщины, учительницы греческого языка при маленьких детях. Во времена империи педагогами назывались также рабы, учившие молодых купленных или доморощенных рабов всем обязанностям и приёмам рабской службы. Такие ученики-рабы (capillati) жили вместе в помещении, которое называлось paedagogium, под начальством педагога— учителей, субпедагогов и деканов; они назывались также pueri pedagogiani или paidagogia (отсюда франц. слово page, см. паж).

Примечательно то, что зародилось и развивалось рабство в демократическом обществе Греции и Рима, несомненно, это было и в других культурах, но столь развитой правовой и социальной единицей не являлось, именно потому, его тяжелую форму принеси на Русь любимые всеми цари— реформаторы и их зарубежные специалисты, иностранцы, как и социализм, реставрированную демократию в двадцатом столетии...

Копи́с (др.-греч. κοπίς) — разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов. По-гречески κόπτω означает 'рубить, отсекать'.

Такие мечи находили у разных народов в разные времена, часто отличая их между собой лишь названием. Первым оружием такого типа считается древнеегипетский кхопе́ш, несомненно, происходящий от серпа. Но кхопеш мог иметь как внешнюю, так и внутреннюю, а иногда и двойную заточку, и самое главное — имел довольно длинную (50-60 см) рукоять, то есть являлся укороченной алебардой, в то время, как копис затачивался с внутренней стороны подобно серпу, и имел рукоять сабельного типа. По-видимому копис появился как тип вооружения в Шумере, позже через мидийцев попал в Элладу. Наибольшее же распространение получил в Иберии. Римляне сделали иберийский копис— фалькату своим излюбленным оружием. Непальский кукри повторяет копис.

Другим словом, обозначающим такой же изогнутый меч, является махайра (махера) (др.-греч. μάχαιρα), то есть нож в современном греческом. Это слово в античности широко применялось к обозначению всяких режущих предметов, от бытовых ножей до мечей римлян. Ксенофонт употребляет 'копис' и 'махайра' по отношению к одному и тому же типу меча, но из контекста его сочинений ясно, что под 'махайрой' он подразумевал режущий тип клинка в отличие от колющего, а под 'кописом' — изогнутый меч для рубки, используемым часто всадниками.

Далее будут мелькать эти названия, кроме 'фальката', так что, прошу не удивляться...

Холовас (ξύλο βασίλειο древесное царство)— прибрежное царство, расположенное к югу от царства Плинкхора и главный противник последнего в боях за земли. Славится своими лесами, садами и полями, в отличие от Плинкхора, имеет лучшее земли для садоводства и скотоводства, но не имеют ценных полезных руд и ископаемых, вот и стремятся два царства завоевать друг друга, ввиду чего культура и кровь сильно смешалась.

Столица государства— портовый город Хлодиакти (Ξυλώδη ακτή -Древесный берег). Северная граница государства защищалась двумя равными по размеру городами: Ставродроми (Σταυροδρόμι -Перекресток), стоящим у самой границы, на перекрестке дорог с юга на север и с западного побережья на восток, и Гефура (Γέφυρα— Мост), взявший под контроль древний мост, через реку Мегали (Μεγάλη— великая), ставшую пограничной для обоих царств и их восточных соседей. Южнее города Гефура, на берегу реки, расположился четвертый по величине город царства— Стопотами (Στο ποτάμι— У реки), служащий торговым центром для всей южной и юго— восточной части царства.

Сати́ры (др.-греч. Σάτυροι, ед. ч. Σάτυρος) — в греческой мифологии лесные божества, демоны плодородия, жизнерадостные козлоногие существа, населявшие греческие острова. Сатир ленив и распутен, он проводит время в пьянстве и охоте за нимфами.

Об их происхождении рассказывает Гесиод. Они впервые приготовили вино. Славились пристрастием к алкоголю и избыточной сексуальной активностью. Сатиры составляли свиту бога виноделия Диониса — всегда веселящуюся и поющую. Легенда гласит, что именно сатиры спасли принцессу Крита Ариадну, которую её афинский возлюбленный Тесей оставил спящей на берегу Наксоса.

Они териоморфны и миксантропичны, покрыты шерстью, длинноволосы, бородаты, с копытами (козлиными или лошадиными), лошадиными хвостами, с рожками или лошадиными ушами, однако торс и голова у них человеческие. Символом их неиссякаемого плодородия является фаллос. Они задиристы, похотливы, влюбчивы, наглы, преследуют нимф и менад (Hymn. Hom. IV 262 след.). Сатиры наделялись качествами диких существ, обладающих животными качествами, мало задумывающихся о человеческих запретах и нормах морали. Кроме того, они отличались фантастической выносливостью, как в битве, так и за праздничным столом. Большой страстью было увлечение музыкой, флейта— один из основных атрибутов сатиров. Также атрибутами сатиров считались тирс, свирель, кожаные мехи или сосуды с вином.

Каста мурават (от முரட்டு வர்த்தகர்— бродячий торговец, бродяга)— общество подземного народа испытывает трудности со многими ресурсами, особенно пищевыми, потому, издревле, расслоилось на касты, где каждой отводится своя роль, набор допустимых занятий, благ и предметов роскоши, только исключительный талант, заслуги, проступок или подвиг способны вырвать из одной касты и устроить в другой. Каста мурават— занимается торговлей (больше посредничеством) между гномами и другими народами, в виду чего, по ним и складывается основное мнение об этом народе.

Минитед (முக்கியமற்ற)— низшая каста, выполняющая все грязные работы, сильно ущемленная в правах, во многом, их положение соответствует положению рабов в людских королевствах, впрочем, есть кастовое и сословное деление общества и у людей и других рас, по сравнению с которыми положение гномьих минитедов намного лучше, вспомним тех же магов в Империи.

Туаты (или эльфы)— человекообразные низкорослые, бледнокожие и черноволосые жители лесов, с удлиненными, подвижными ушами, и клыками, являющихся главным внешним отличаем от людей. Склонны к магическим наукам, природной направленности (друидизм, травничество, алхимия, ментальная магия, земля, вода и ветер), гибки, выносливы и ловки, но силы не великой, от того предпочитают магию и стрелковое оружие.

Глава 6

Что нам делать в этой... пустыне?

'Жизнь — пустыня, по ней мы бредём нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину,

Между тем он давно в небесах предрешён'.— Омар Хаям.