Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

Лилипуты и короны 1: Акзакс торобоан. Терновая корона. (Сказка наоборот)

Пролог.

Напрочь мистическое происшествие.

'Если хочешь, что бы свиньи оторвали пятаки от помоев и обратили взоры к небу, то, ради них, надо, либо мир перевернуть, либо самих свиней!'— из размышлений лунатика.

'...смертным много приятнее мнить себя потомками высших сил, или их уникальными творениями, что мир им передан как наследие, дар и все остальные существа и расы, а так же, моря, леса, горы, реки, океаны, небеса и вообще все сущее— их собственность, а кто не согласен— плетью или мечем того! Нет, на самом деле, зарождение жизни, как и сама жизнь, является следствием череды случайностей, ошибок, или нелепостей, шалостей стихий и высших сущностей...

... Наш мир не был создан специально, уж тем более, для нас! Однажды, заскучавшие божества решили встретиться и отдохнуть на нейтральной территории, мертвый мир, не обжитый не одним из них. Так, была выбрана группа плавающих камней на окраине А-ки-ана(Не-земля-небо), где не было ничего, кроме пыли и нунахов (бестелесных духов природы и веществ). Выбрав самый крупный камень, они решили устроиться на самой его высокой точке— великой горе Киаан, она была столь огромна и остра, что заставляла остров сильно качаться, касалась соседнего камня-острова, тогда, Энлиль (Легкомысленный Странник) сточил дыханием вершину, его дыхание так и бродит в небесах и по сей день, став духами ветра. Отколовшиеся куски вершины стали летать вокруг горы, так появились Луны: Син, Суэн, Нанна, Нингаль.

— Как то пусто тут!— вздохнула Нанше — богиня вод и рыбного промысла, и потребовала, что бы Энлиль пригнал ледяные глыбы, летающие вдалеке. Энлиль улыбнулся и взлетел, его ловкие руки сбросили к подножию гор и на их склоны ледяные камни, превратившиеся в воду.

— Вот, уже другое дело!— воскликнула счастливо богиня вод и пригнула с вершины горы в воду, забыв снять свои роскошные одежды, отчего в воде оказалась небесная пыль, икра, чешуя и семена, ставшие основой для зарождения жизни в образовавшимся гигантском водоеме.

— Сестра, вылезай, скоро придут приглашенные гости!— воскликнул Энлиль, когда ему надоело наблюдать, как резвиться в воде богиня.

— У, какой ты скучный!— буркнула она капризно, но вылезла на берег, обронив платок, ставшей морской пеной.— Ай!— воскликнула она, порезавшись об острые камни, и заплакала, увидев кровь, капающую с руки в воду, так вода стала соленой, а божественная кровь дала жизненные силы попавшим в нее частицам. Вдруг, загрохотало и, по А-ки-анну, к вершине горы приплыла огненная лодка с первым гостем— Бабаром— верховным богом неба, живительного огня и смерти.

— Хо-хо! Приветствую вас, мои дорогие дети! Отличное место вы выбрали для праздника!— воскликнул Баббар (Шамаш, Уту, Ан, Анну— отец богов, породивший первых с Ки— богиней земли и тверди, а остальных от собственных дочерей), помогая сойти с лодки Анту (Антум, Анту, Аруру— богиня неба, она же Баба (или Бау)— дочь верховного бога Ану, богиня достатка и 'госпожа плодородия', чья производящая энергия помогает людям и стадам иметь потомство, наделяет силой исцеления и потенциалом магических заговоров).

— Да, уж, тут же ничего, кроме скучного камня и лужи, нет!— возразила Анту, недолюбливавшая брата и сестру.— Мы же опозоримся!

— И что ты предлагаешь, дорогая?— спросил Баббар.

— Хм, дай подумать...— задумчиво пробурчала богиня, поправляя прическу.— О, идея!— воскликнула она, наткнувшись на заколку виде дерева. Вытащив ее из волос, Анту воткнула ее спицу в середину площадки для гостей и та превратилась в гигантское дерево, чьи медные корни глубоко ушили в пористое тело горы, а крона укрыла всю вершину золотой листвой, серебряный ствол был столь толст и необъятен, что на нижних ветвях мог бы разместиться не один город.— Вот и тень будет!— довольно проговорила богиня.

— Мама, а можно, я выпущу своих зверушек?— спросила Лахар -девочка, вышедшая следом за родителями.

— Хорошо, но за ними будешь смотреть сама!— строго ответила Анту.

— Ура!— пискнула девочка и стала вытягивать с лодки и опустошать клетки и коробки, выпуская птиц, зверей и гадов. Вскоре, вся гора стала чирикать, мычать, рычать, квакать и шипеть.

— Аха, тут, смотрю, не так уж и пусто!— воскликнул, подъехавший на крылатых быках, запряженных в плуг Думузи.— Но, тут совсем нет растений, которыми могли бы питаться зверушки, только друг дружкой! Только камни и песок!— воскликнул он.— Так, это не дело!— стукнул он своей золотой мотыгой и превратил верхний слой камней в плодородную почву, поковырявшись в своем дорожном мешке, он достал старую, рваную козью шкуру и расстелил ее на земле, она тут же превратилась в травяной покров, вытряхнув из сумки горсть семян, он раскрыл ладонь и дунул на нее, отчего все они разлетелись по всем склонам горы, превращаясь в плодовые деревья и кусты.

— Хо, решили, что лучше меня можете?— возмутился новый гость, приехавший на винторогом козле.— Так и я кой чего могу!— сказал Энмеш— бог лесов и снял свою грязную рубашку из шкур, разорвал ее на кучу клочков и бросил ее к подножью горы. Из кусков выросли огромные леса, каждый из них подходил к определенному типу местности, так появились Великие Леса Четырех Сторон, а паразиты жившие в шкуре и на теле бога— лесными тварями и эльфами, хомораббитами (хоббитами), феями, зверолюдьми.

— Охой, я еще не приехал, а они уже соревнуются в силах, не порядок, сначала, следует ответить встречу, а потом уже к конкурсам приступать!— смеясь, закричал толстяк в дорогой тоге, заляпанной вином, приехавший по воздуху на телеге, запряженной четверкой свиней.— Я тут вам гостинцев привез!— любовно погладил Энемшарра— бог чревоугодия и виноделия, одну из бочек. Вскоре собрались все остальные боги, боги охоты принесли добытую дичь, боги ремесел— скатерти, посуду, мебель, а боги войны— свои любимые 'игрушки' (оружие и доспехи) и 'домашних любимцев' (боевых монстров, кровожадных демонов и духов), так начался пир, определивший дальнейшие взаимоотношения богов-творцов...

...Пьяные боги войны затеяли соревнования, в результате чего, их броня и оружие пришли в негодность, Гибил, мастер-кузнец, то же был пьян, поэтому, разозлившись на подначки и спешку воинственных забияк, метнул в самого сварливого свой молот, но, поскольку был пьян, промахнулся и молот упал в воду, к северу от горы, по воде пошла сильная рябь, а из воды вылезли новые вершины-острова. Не смотря на старания, он так и не смог его найти, поэтому, он и фартук свой выкинул в то же место, фартук стал островом, а каменная и железная стружка стали гнумами, гоблами, троллями и хобами...

... Пьяный Ашшур, бог войны, влюбился в богиню любви и плодородия Инанну— жену Думузи, и начал к ней приставать. Думузи вступился за нее, но проиграл драку. Остальные боги вмешались и заставили отступить Ашшура. Ссору видел Аджи Дахаку— трехголовый змей, одна из голов которого человеческая— бог смерти и разрушений, он похитил Инанну. Она плакала и умоляла Аджи Дахаку отпустить ее, но он был неумолим, ведь он рассчитывал на взаимность, обозленный настойчивостью и отказом, Аджи Дахака поставил условие, что заберет то, что ей дорого, не подозревая, о чем говорит трехголовый змей, она согласилась. Слово имеет великую силу и бог-змея получил силы для проклятья безумия. Околдованный, Ашшур решил, что ревнивец убил супругу и ударил мечом Думузи, разрубив его на две половинки, бедняга упал и из его крови образовалось озеро, над телом сложили курган, а сестра Гештинаниа (дочь Энки и Нинхурсаг, сестра Думузи, жена Нингишзиды, она была писарем верховного бога и истолкователем снов)— высадила на ней цветы. Раскаявшийся бог бросил свой клинок в ущелье, а доспехи разбросал в разные стороны, решив стать богом ремесла. Гибил— бог-кузнец сделал ему топор и прочий плотницкий инструмент, так Ашшур стал богом лесорубов и плотников. Думузи же возродился в виде колосьев ржи и ячменя. С тех пор, когда Думузи погибает, начинается засуха, а когда воскресает— земля расцветает. Ашшур не смог быть долго ремесленником и вновь вернулся к воинским делам, ввиду чего, этими делами стал заведовать Хэндурсанга и другие младшие боги, а Ашшур стал их предводителем.

... Анзуд— демон-бог воровства решил подшутить и украл казан с рисом, но, убегая с тяжелой ношей, споткнулся и рассыпал рис по торчащим из воды вершинам гор, заодно обронив свои воровские инструменты и оружие. Преследовавший его Пабильсаг— бог войны и охоты, попал бедолаге стрелой в зад, отчего тот не стал подбирать потерю, а поспешил скрыться, на зерна и прилетевших жучков попали капли крови и пота, отчего окрапленые зерна вновь стали живыми и проросли, а жучки и монеты превратились в киданей.

Юный Папсуккаль увидел это и поспешил поделится произошедшим со взрослыми богами, однако, это было его ошибкой, с тех пор он— вестник богов...

... Шара— бог торговли показывал свои богатства, хвастаясь, но был слишком небрежен и рассыпал часть своих богатств, так, появились люди: из медных монет появились бедняки-простолюдины (ремесленники, крестьяне, рыбаки), из серебряных— торговцы, ученые, воины, из золотых— жрецы, дворянство, из мифроновых— маги, князья и короли, драгоценные камни провалились в трещины горы, их блеск так привлек некоторых духов, что они стали селиться в них, а самый сильный и нунахов стал засеивать ими подземный мир...

... Пакостный бог воровства, подлечившись у Гулы— богини лекаского дела, вернулся и украл у бога живительного огня и смерти его пылающий глаз, но уйти с ним не смог, так как глаз был очень горяч и обжег бедняги ладони. Глаз упал и был подхвачен одной из кошек, привезенной богиней Лахар, кошка стала бегать вокруг камней-миров, играя с ним, как с мышкой или мячиком, так появилась смена дня и ночи, а по ночам луны стали озаряться светом, глаз искрил и искры, попадая на некоторые камни, превратили их в звезды.

— Эй, негодница, отдай!— проревел бог, заметив, что творит с его глазом кошка Бахази.

— Оставь ей, пусть играется, я тебе подарю, вместо него, око, способное видеть правду и суть вещей!— остановила его богиня мудрости Гештинаниа.

— Ха, щедрое предложение, я согласен!— ответил рыжий бог и попытался обнять богиню, но получил две затрещины от нее и Анту...

... Гештинаниа выполнила обещание, однако, глаз мудрости не только был черен как ночь, от чего пугал окружающих, но и оказался тяжким бременем, отчего глаз ему пришлось прятать под повязкой, а волосы его стали седеть...

... Пока боги веселились, птички и звери съели множество ягод и разбежались, и разлетелись во всей горе, а кое кто, и на соседние со скалой-островом земли, гады же забились в щели и поймать их уже было невозможно.

— Пусть остаются здесь, мы тебе новых заведем!— успокоила дочку Анту, что ее супругу пришлось подтвердить, так у молодой богини появились новые питомцы, а она стала богиней скота, впоследствии ставшего домашним, когда ...

...Долго боги веселились, общались, заключали соглашения, сыграли несколько свадеб, в итоге, большинство чужедальних гостей стали единой семьей с богами, организовавшими сбор, однако, были и противники, низвергнутые в глубины горы. Так в гору были заключены:

Анзуд— демон-вор;

Асаг (Асакку, Ашакку)— демон (демоны), насылающий болезни;

Сиббиту— группа демонов, как злых, так и добрых;

Эрешкигаль— богиня подземного мира. Эре́шкигаль (дословно 'великая подземная госпожа'), властительница подземного царства, известного под названием Иркалла. Старшая сестра и соперница Инанны, богини любви и плодородия, и, впоследствии, супруга Нергала— бога подземного царства и палящего солнца. Иногда называлась также Иркаллой по названию своего царства);

Эрра— бог-воитель, воплощение палящего зноя, засухи и чумы;

Адад— бог непогоды, податель бури, ветра, молний, грома и дождя, воплощение разрушительных и созидательных сил природы;

Алла— боги пороков и страстей;

Джераб— бог ссор и пакостей;

Зайя— демон-великан— сотрясатель земли;

Ламашту— демоница, похищающая детей или насылающая на них мор, чуму;

Пазузу— демон, противник Ламашту, повелитель засухи и саранчи, зато избавляет от чумы, а так же множество других.

Аджи Дахаку поймать не удалось, хитрый змей спрятался в недрах и ушел в спячку...

...Гештинанна не смогла оставить могилу брата без присмотра, потому, стала часто возвращаться в этот мир (что однажды послужило причиной ее знакомства с ее мужем— Нингишзидой). Супруга Думузи, Инанна— богиня покровительница продовольствия, символ обильных урожаев, богиня плодородия и любви, осталась следить за новорожденным миром и воскресшим в колосьях Думузи. Остальные боги, признав власть одного, как отца, как одна семья покинули мир, напоследок, дав ему имя.

— Теренс!— сказал с усмешкой Баббар, после чего, поправил паруса своей лодки, и она отчалила прочь. Однако, оставленных богами сил было столь много, что бестелесные духи нунахи стали меняться, становясь сильнее. Одни стали духами мест, стихий, покровителями животных и растений, ремесел, вселились в деревья, скалы и камни, самые сильные обрели тела и стали младшими богами-покровителями новорожденных рас и племен: Анунах, Данунах, Ненунах, Фунунах, Ахнунах, Идинунах, Кшинунах.

... Спустя века, люди, обманутые Аджи Дахаку (то ли в поисках сокровищ, толи силы, то ли знаний, якобы сокрытых богами от смертных), выпустили из подземного мира заключенных там демонов, огромные беды и несчастья обрушились на смертных и взмолились они своим покровителям, но не было у них сил, достаточных для победы над богами-демонами и их темными тварями. Тогда, боги, навещавшие этот мир, попросили у верховного бога-отца разрешения вмешаться и помочь смертным. Вновь все боги спустились на землю, сразились с темными сущностями и вновь заключили их в тюрьму подземного мира. Эрешкигаль, возглавлявшая темные орды, была пленена Не́ргалом и стала его женой, уступив ему главенство в подземном мире, они и их дети стали хранителями мира мертвых и надзирателями темницы демонов. Но все было не так просто, темные устремления и страсти проклятых существ, вместе с кровью, питьевой водой, семенем и дождями, проникли в сущность смертных, тогда, боги отловили слабых нунахов— Этимму и поместили их в тела смертных, так у них появились души, после смерти оболочки, души теперь попадали в подземный мир, где их проглатывал Абонимантио— демон, предавший сородичей и превращенный в червя, и обязанный проглатывать души умерших, попавших в загробный мир, в его нутре темные частички злых сущностей, постепенно, отделялись от них и воссоединялись с демоном— прародителем, и чем сильнее проросла тьма в душу, тем дольше и мучительнее было очищение, очищенные души выплевывались на остров, посреди Мертвой реки, где обречены на вечное пребывание в сером мире.

Так же, некоторые демоны обрели материальные тела, став новыми чудовищами, животными и расами, к примеру:

Лахаму — демоны водной стихии в виде тритонов или русалок;

Дагон— бог-монстр, повелитель водного мира, покровитель сельского хозяйства, нейтральный демон, склонный помогать, но тем, кто бережет и уважает природу, особенно ту часть, что связанна с его стихией. Лахаму— его слуги, народ, а он наместник(или муж/любовник богини воды);

Кургарру и Калатурру — бесполые демонические существа из грязи и ветра. Считаются хранителями перерождения. Кургарру ведает Живой водой;

Лилу (инкубы, мужчины) — рогатые и крылатые твари, принимающие любой облик, соблазняют мужчин;

Лилиту (Лилит) (суккубы, женщины) — совращали честных жен. Цели лилу и лилиту — рождение чудовищ, ведьм и колдунов;

Тиамат (Такхизис) — богиня Зла, сестра Ану, присвоившая себе имя проматери, владычица драконов, драконидов и прочих хаотичных созданий.

Другие, поклялись помогать (или не вредить) смертным или богам, некоторые стали верными слугами:

Ше́ду— духи-хранители человека, выражающие его индивидуальность. В сугубо мужской форме шеду или алад, в нейтральной (которая могла быть и женской) — ламма́су и ла́ма. В искусстве изображается в виде существа с телом быка или льва, с орлиными крыльями и человеческой головой;

Умуг— низшее божество или демон с охранительными функциями, заведует кладами, наследством, оберегает первенца до пяти лет;

Утукку — духи не погребенных смертных. Могут быть злыми и добрыми. Добрые становятся шеду — крылатыми быками, защищали людей. Злые становятся утукку-вампирами, но не простыми, а энергетическими. Они высасывают не кровь, а 'духовную энергию', 'пьющие дыхание';

Галла — семь демонов, хранителей загробного мира. Их задачей 'ловить' души умерших и доставлять их в подземное царство. И им все равно, какие это души — праведников или грешников. Галлы просто выполняют свою работу. Могут заразить неизлечимой болезнью или просто 'вырвать душу из тела'. Подчиняются Эрешкигаль и Нергал, владыкам подземного царства;

Хумбаба — многорукое и многоногое божество, защищавшее божественную рощу от браконьеров;

Кингу— чудовище, созданное, праматерью Тиамат, возможно, принадлежал к первому поколению богов, ведал судьбами смертных, но был убит Ану(или Мардуком?) и разрублен на куски;

Анзу(д) и Зу— мифические птицы, существа, изображавшееся в виде львиноголового орла, породившие всех грифонов и хищных птиц. Имдугуд— достоверно существовавшая птица, убитая первым королем людей;

Сагбуру— уничтожены в ходе войн Анунаков с демонами и между собой, по некоторым версиям, несколько тварей были взяты с последними Анунаками в день Исхода...

Баббар (Шамаш, Уту, Ан, Анну— отец богов) и его супруга Анту (Антум, Анту, Аруру— богиня неба, она же Баба (или Бау)), спустились сами как Анну и Анту (либо отправили своих детей, по другим версиям мифов это были усыновленные старшие духи Анунах и Ахнунах), вместе со своими детьми и слугами, прозванные Анунаками. Спустившись в материальный мир, они обнаружили, что земель мало, тогда они убрали излишки воды, часть поместив под землю, часть превратив в северные льды, а часть отправили на луны, так они сделали смену времен года, а старшие духи лун и подземелий стали младшими богами стихий и природы. Уровень вод уменьшился и скалы и, оброненные, либо забытые, богами, инструменты и оружие, кости поверженных богов-демонов и чудищ показались из воды, но они так сильно были засыпаны почвой и камнями, обросли кораллами, что стали новыми островами и континентами. Старшие боги не захотели больше заниматься всеми делами молодого мира, поэтому, на местах стали править Анунаки. Их дети— Ма-Джегис-Си стали правителями городов, островов, и, даже, королевств, подвигами и божественной силой, добившись власти в мире смертных, подарив миру множество новых знаний по устройству мира и магических искусств. Они жили тысячелетиями, создавая новые народы, существ, развивая науку и беря в жены дочерей смертных, так в крови появились множество одаренных среди смертных, обладающих большей продолжительностью жизни, физическими и магическими силами и, соответственно, властью. Однако, мир между детьми богов был столь же хрупок, как и между самими богами, предательства и измены стали обыденностью, что и против самого Анну был поднят бунт, обозленный Анну и его слуги создали самую непобедимую армию, из лучших воинов и магов всех проживающих в мире рас, чьи души были украдены у царства мертвых и запечатаны в магические скрижали из металлов и камней. Храмы возрождали тела и вселяли души, а кузницы вновь вооружали возрожденных, снова шедших против полчищ, созданных изменниками, народов и тварей, многие из которых исчезли полностью, следом за своими создателями, либо стали частью армии Анну. Эти силы покорили всех мятежников, вновь объединив весь мир под его властью, так родилась Империя.

Шли столетия, и новый мятеж увенчался успехом, Анну был смертельно ранен, поэтому, он, с супругой и преданными Анунаками покинули мир, отправившись в мир Трерра. Напоследок, они сбросили одну из лун на город, отчего взрыв луны и портала разорвал центральный континент, а соседние опалило, породив пустыни. Сам же погибший континент получил столько божественной энергии и силу луны, отчего те осколки стали летающими островами, а выжившие— заложниками Небесных земель, так пала Империя и появились новые королевства и религии, где власть взяли выжившие бунтовщики и нейтральные боги, а так же их потомки.

Без ока и сил отца богам пришлось покинуть мир смертных, что бы лучше править подданными из небесных чертогов на великой горе, а их смертные потомки стали править на земле, как суверенные правители, как и богов, их объединяло совещательно собрание— Круг Великих Магов. Но власть их развращала, потому, они схлестнулись в кровопролитных битвах, где разоренные Храмы Анну и другое его наследие стало основой их стремлений и военных сил, итогом их войн стало то, что большинство сильнейших магов погибло окончательно, а собственные народы возненавидели магов-королей и магию, как таковую, так, в большинстве земель, маги лишились прав наследования титулов и должностей, став презренными пленниками башен, в которые их свозили слуги Энли́ля, взявшего новое имя— Пиргатиошт (Единый, Создатель, Сын Отца Небес, Очищающий грешников), его орудиями стали меч, анти— магические оковы, кнут и очищающий огонь! Боги ремесла, природы и стихий, в основном, в войне не участвовали, поэтому, как и боги подземного мира, пережили войну, от того, смертные не остались без заботы богов...

... Таким образом, притесняемые новым культом народы и расы выбрали себе покровителями других богов, либо вовсе не признают Пиргатиошта как нового образа Энлиля, вплоть до того, что он, то же, покинул мир, более того, они верят в то, что боги и полубоги однажды вернуться в смертных оболочках, что бы свергнуть ложных богов и культы... '— выдержки из списка с фресок древнего Анашкуранского храма, Хроник Ашуурданибпала, мифов о сотворении мира, составленного Ккушем Дапштлимиским.

— Хм, интересная книга!— захлопнул необычное чтиво парень тридцати лет, или же мужчина, или же старик того же возраста, все зависит от возраста наблюдателя и его точки зрения.— Когда же этот мерзкий дождь кончится?— раздраженно спросил он у протекающей, ржавой заплеванной, 'украшенной' мусором, жвачками, рекламными объявлениями, исписанной 'мудрыми' мыслями и разрисованной 'шедеврами' коробки автобусной остановки, где то в маленьком провинциальном городке, где он сел на скамейку, предварительно убедившись, что ее последние целые две жердочки в этом месте не прожжены, не залеплены жвачкой, свежей краской, или чем либо еще неприятным, и с чем не хотелось бы контактировать, особенно в последней приличной одежде, ведь он шел с работы, а тут этот дождь...— Этак я всю книгу прочту, не читать же мне объявления 'куплю, волосы, рога, шкуры, старые шубы. Дорого.', 'работа девушкам до 30, зарплата высокая' или 'возьми кредит и Бог простит!'— ехидно сказал он, обводя взглядом частично, ибо ржавчина и прочее, ранее описанное изменило изначальный стиль, синий навес, но бедные глаза всегда находили рекламные объявления и надписи: 'маша-су...', 'Даша— б...' 'Вова и Петя— пи...', 'Саня— ган...', 'ху...', 'от...у за нал.— 8-927-...' стыдливо отворачивались, что бы прочесть подобное уже в другом участке опоганенной стены.— Свиньи!— ругнулся парень, несправедливо оскорбив благородных животных, ибо люди делали это сознательно и добровольно, считая себя венцом творенья.— О, кажись, кончился!— улыбнулся парень, причесав ладонью черные волосы, которые он стал отпускать, что бы успеть 'по-хиповать', пока 'ветер не сдул последние колосья'.— Пойду домой, погостили, ха, и будет!— фыркнул он, вешая на плечо потертый 'кожаный' чемодан из ... дермонтина, пошитый в Турции, или Китае, но с, нахально торчащей из наружного шва, этикеткой 'Маду ин Италии'. Он сделал смелый шаг под обмельчавший дождь и вспомнил, и, о ужас, да же сказал в слух, кое что из надписей, так как наступил в лужу, образовавшуюся на месте растаявшего, вместе со льдом, по весне асфальта, как и бюджет на капитальный ремонт улиц города, иначе бы они уже лет двадцать должны были быть заасфальтированы по всему городу по нескольку раз, однако, как и в большинстве городов страны, асфальтом могли похвастаться только центральные и ведущие к административным зданиям улицы, даже, к таким важным объектам, как 'Кадастровая палата', 'Земельный комитет района', 'Служба судебных приставов', поликлиникам... вели грунтовые...ухабы, о жилых района лучше не вспоминать, ибо к некоторым маршрутки весной даже не подъезжали, дабы не утонуть в тех глиняных трясинах, в которые превращались дороги, высаживая на ближайших останках советской 'бетонки'...— Что б вас, жадные твари разорвало так же, как это уе....!— закончил свою экспрессивную речь парень, рассматривая дыры в расклеившихся от ваги и потрескавшихся от времени, второй сезон носит, как никак, ботинках из дешевой резины и картона, обклеенного пленкой, имитирующей коричневую кожу.— Опять треть зарплаты на обувь тратить, эх, и штаны опять истерлись о казенный стул, мда, так я еще десять лет буду носить эту куртку и ремень!— вздохнул молодой учитель истории, поправляя коричневую куртку и засовывая книжку под мышку, еще раз помянув 'добрым словом' почившие ботинки, производителя и торговца, он побрел в сторону моста, стараясь обходить лужи и грязные потоки, что при отсутствии рабочих сливов дождевой воды был безнадежный труд, еще раз ругнувшись, благо никого из учеников и грымз— коллег поблизости не было, он пошел на прямую, по утонувшей 'зебре', по пешеходной дорожке, ставшей похожей на дно пересыхающего ручья, где положенная в прошлом году тротуарная плитка, исполняла роль камней гальки, хаотично разбросанной по песчаному 'дну' подложки и 'берегам', для полноты картины не хватало листьев, но вязы, постриженные до состояния пень (столб) высокий, не ошкуренный, ибо были посажены под линиями электро передачи, не могли дать ни тени летом, ни листа разгорающейся осенью.

Да, осень действительно уже разгоралась, по крайней мере, это было понятно по дождливой погоде, заполыхавших красным и желтым пламенем зарослям... на брошенных спортивных площадках дворов и ДЮСШей, как бы это неграмотно не звучало, но здоровье, образование и культура стали не нужны демократически развитому государству, это в полной мере ощутил на себе наш герой, как молодой педагог, и как человек отдавший месячный оклад зубному, и его школьный друг— юрист реорганизованного в филиал медицинского колледжа, где тот работал на пол ставки, аж за шесть тысяч рублей, которые так стало жалко платить руководству области, что они решили вовсе сократить и эту ставку, возложив обязанности по заключению договоров и согласованию аренды, на которой филиал гасил две трети налогов и коммунальных расходов, на.... кадровика— женщину пред— пенсионного возраста с образованием маляра-штукатура, такого ее натура не выдержала и она то же ушла... Соответственно, когда на прошлой неделе, друзья встретились в своем лучшем, из не рабочей одежды, то выглядели не многим лучше грузчиков, собравшихся на праздник 'похмелин'.— Да, уж, теперь я точно соответствую определению 'интеллигент вшивый', осталось дело за малым— завести этих милых животинок, ибо 'вышка' есть, лохмотья— в наличии!— скривился парень, перепрыгивая очередную яму и заходя на мост через залив, соединяющий две половинки города. 'Бородинский мост...'— гордо сверкала отмытая дождем табличка на бетонном столбе ограждения. Ветхие стальные перилла выглядели, как больные проказой, ранее пережившие еще и оспу, именно так подумал парень, глянув, на отмытые от пыли пористые планки— балясины и перила, больше состоящие ныне из слоев каски, нежили из металла, от жара и холода краска трескалась и шелушилась, отчего получались 'язвы', через которые можно было видеть множество слоев, ранее нанесенной краски. Так, можно было увидеть, что ранее они были окрашены и в рыжий, и в зеленый, и серебряный, и черный. Где износ был особенно силен, уже закончилась не только краска, но и сам металл, потому, там можно было пальцем ковырять новое отверстие, что детвора часто и делала, оттого парень предпочитал жаться к проезжей части моста...

— Бара, рома, юшля..., твою мать...., выпорю су...— примерно этот крик, как он послышался парню, прервал течение мыслей героя, когда он поравнялся с двумя цыганками, сопровождавших толпу чумазых цыганят волокущих какие-то коробки и пакеты.

— Хм, никогда не видел цыган в школе и на собраниях с коллегами о них не вспоминают..., как они живут то, тут с высшим образованием рабочих мест не найти..., хотя, помню, мне рассказывали, что его наличие может быть препятствием для некоторых работ, вроде официанта или продавца, слишком умные на этих работах, видимо, нежелательные— задумчиво протянул парень.— И, судя по ним, да и мне, излишние знания мешают размножению, виват 'Идиократия'*!— крикнул он последние слова в небо, подняв кулак.— Хотя, вопрос, что наступит быстрее— массовая деградация, вымирание до числа, удовлетворяющего теории 'золотого миллиарда', просто вымирания от 'Е продуктов' или любители трясти атомом в угаре сядут на свои кнопки...— грустно улыбнулся он, и побрел дальше.— А впрочем, потоп, глобальное потепление, гаснущее солнце, ядерная война, прилет злых пришельцев, падение метеорита или нападение анчоусов— каннибалов, или банальный метеоризм— не те проблемы, которые должны волновать одинокого, бездетного и неженатого учителя с окладом, как молодого специалиста, равного окладу дворника-пьяницы!— зло сказал он, сплюнув в широкую, почти с ладонь, щель между плитами моста.— Может, и вправду, стоит запить, да махнуть в дворники-грузчики, или дороги класть, на снег, а что, не хуже джамшутов с двумя отсидками будет получаться, е..., гм..., 'любят' мозги меньше, допоздна с бумажками, журналами и тетрадками не сидеть, за лентяев, не желающих учится, перед стервой— деректриссой и такими же... проверяющими из центра! Это еще хорошо, что я учителем русского и литературы не стал, а то бы мой портфель давно бы лопнул от тетрадок этих балбесов! Тьфу, пакость, начальники, бумажки, собачие ка...., с ними не учить, не лечить, ни воспитывать своих детей, не то, что чужих, ха, еще несколько лет на такой работе, среди старых теток-скандалисток и 'молодых' специалисток, озабоченных учениц— матершинниц, воспитанных на попсе, 'Винксах', зомби-куклах и Доме 2, я вовсе утрачу интерес к этому затратному делу, ибо сложно верить в чистую любовь и верность к тем, кто ограничил себя интересами к сексу, чревоугодию, алкоголю и прочим низшим проявлениям материального, эх, поздно они умнеют, только, когда два развода и тройню имеют... — хохотнул он, вспоминая, с каким остервенением те, кому нет никакой прямой выгоды в скандалах и противостоянии, доносят, сплетничают, улыбаются в глаза, поздравляют с днем рождения, желая всех благ и расточая елей, а за спиной, тут же, измазывают с ног до головы в 'отходах жизнедеятельности' ... Эх, люди, люди, все вам делить, да соревноваться, аки собаки, делить тухляк и кости на помойке, не далеко они от обезьян ушли, рады забрасывать ближнего своим калом, дабы оскорбить, забывая о том, что потом этими лапами им потом есть! Многие беды из сих пороков происходят... эм..., что то я увлекся с филосовией и брузжанием...

— Так, так...— протянула тень, наблюдавшая за ним в зеленый шар.-...все же он интересный экземпляр...

— Хм, а это что?— спросил парень сам себя, увидев, что-то странное на противоположной стороне моста и повернулся, что бы разглядеть.— Ух, ее!— воскликнул он, увидев, что беременная женщина перелезла через перила и, видимо, собралась прыгать в реку.— Топиться решила, брюхатая, вот б...— ругнулся он, поправляя совой портфель.— Стой!— заполошно крикнул он, что было глупо, еще глупее, были следующие его действия. Заплаканное лицо самоубийцы повернулось к нему, и ее слабые руки соскользнули с перил, она дернулась, суетно замахала руками и..., все же, уцепилась за ограждение, повиснув на одной руке.— Вот, же...— ругнулся парень и кинулся через дорогу.

— Биб, бииииип! Твою мать,....! Бииииип! Крряяя! Идиот, ...., придурок!— 'ласково' прокомментировали на это остальные участники движения.

— Сами такие!— огрызнулся парень, увернувшись от резко тормозящих машин. Подбежав к ограждению, он бросил свою сумку и купленную сегодня у уличной торговки книгу на плиты моста, схватил за руку 'утопленницу' и потянул на себя.— Куда лезешь, дуреха!?— пропыхтел он.

— Пусти, пусти, с....!— взвизгнула девушка, вместо помощи в своем спасении, ставшая отбиваться.

— Тиха, я же тебя спасаю, жизнь твою спасаю, успокойся!— воскликнул он.

— Да на кой она мне, на кой!?— воскликнула она, царапая когтями его руку.

— Кккак?— опешил парень.— А дите, ребенок как? Ты же уже на последнем месяце, пузо на нос лезет! Ты чего?— возмущенно спросил он.

— Ребенок? А нужен ли он мне? Одной? А? Что мне с ним делать, ты знаешь? От кого и как он, знаешь?— закричала она.— Пусти!— вцепилась свободной рукой в его лицо, прочертив кровавые борозды.

— Ай, б....!— воскликнул он, от неожиданности ослабляя хватку.

— Иааааа!— взвизгнула девушка, чья рука вскользнула из хватки парня и полетела в воду.

— Плюххх!— ее тело громко вошло в воду.

— Б...!— с досады, ругнулся парень, стукнув по ограждению кулаками.— Упустил!

— Помогите!— вынырнув из воды, закричала девушка.— Ааааа! Помогите! Пом... буль, буль, тьфу, тьфу, ой!— хлебнула мутную воду она.— Помогите!

— Да, чтоб тебя, курица!— ругнулся парень.— Не думать, не тр..., не топиться не можешь нормально!

— Помогите! Ах, ах! Тьфу! Тьфу! Пом....— ответила она.

— Держись!— крикнул парень и, скинув куртку и обувь, прыгнул с моста следом, что бы спасти...

— 'Б..., спасатель е...!'— подумал он, падая в воду.— 'Я же плавать не умею!!!'— добавил он мысленно, входя в воду. Инстинкт и невеликие навыки вытолкнули его на поверхность и он, захватив за пояс виновницу этого глупого поступка, начал суетно плюхать по воде руками и ногами, пытаясь плыть в сторону ближайшей опоры моста, там, еще зимой, он заприметил железную лестницу для обслуживания строения, за которую и рассчитывал зацепиться, уж такое расстояние он проплыть бы смог...— Греби, б..., потонем же! Греби!— крикнул он в ухо судорожно хлопающей по воде и по его лицу, и верезжащей девушке. Она дернулась, и ее безумный от страха взгляд прояснился.

— Пусти!— крикнула она и оттолкнула парня в сторону.— Урод!— рыкнула 'спасаемая' и поплыла к берегу.

— Ахххх, буль, буль!— от ее толчка, парень погрузился в воду.— Тьфу, тьфу..., стой! Я не умею плавать! Эй, постой, буль... Тьфуй! Спаси, я не умею плавать!— напрасно, разорялся он, пытаясь восстановить равновесие в воде и плыть, но навыков его не хватило, и он стал погружаться в воду.

— 'Вот и сказочке пи...! Утону, как та лягушка!'— подумал он, теряя сознание и погружаясь в мутную воду...

Тем временем, девушка выбралась на берег, насыпную косу, вокруг фундамента опор, резко переходящую в опорный холм, а книга, оставшаяся лежать на мосту, вдруг, замерцала и... исчезла...

— Придурок! Козел! Урод!— отплевывая воду, кричала девушка.— С...., сссс.....!— карабкаясь по крутому склону, ругалась она, потягивая себя, цепляясь за пожухлую осеннюю траву. Выбравшись на берег, она побрела в сторону остановки, но, нервы подточили ее силы, и она потеряла сознание. Прохожие позвонили в 'скорую' и ее увезли в больницу, где она разродилась девочкой, но роды были тяжелыми и она... умерла...

— Эх, бедная девочка...— воздохнул врач.— Документы при ней были?— спросил он у медицинской сестры.

— Да, студенческий, размокший, но читаемо!— ответила пышная, русоволосая дама сорока пяти— пятидесяти лет.

— Займись этим, Любонька, позвони в деканат и сообщи, пусть родственников известят!— снимая очки с узкого лица, и став протирать их платком, сказал седой, бородатый мужчина, сухощавого телосложения.— Эх, какая крепенькая малышка!— прокряхтел он, беря на руки кричащий сверток.— Тихо, тихо, тихо, шшш!— успокаивал он надрывающего малыша.— Воот, вот уже и не кричим! Аага?— подмигнул он ребенку, передавая зевающее чудо на руке веснушчатой практикантке.— Жизнь, за жизнь..., такова... жизнь...— задумчиво пробормотал врач, доставая из кармана халата трубку и подходя к окну.— Как она хрупка и скоротечна...— добавил он, несколько минут спустя, пыхтя трубкой, подаренной ему другом-моряком...

По ту сторону Грани.

— Кха, гхаааа, ой, ...ля! Кхааа, придурок, действительно, идиот! Вот, куда я...— возясь на белом мраморном полу, ругался незадачливый спасатель.— Плавать не умею, а прыгнул! Идиот, дурак, балбес! Кха!— встал он на карачки.— Ух! Эм, а где я?— спросил он у себя, оглядываясь по сторонам. Осмотр показал, что он находится в просторной зале с высоким потолком, подпираемым безликими белыми колоннами, сливающимися с полом, стенами и потолком.— Как в облако влетел!— прокомментировал он окружающее.— И где же я? Это бред угасающего сознания? Печально, я думал, что я более выразительная личность!— усмехнулся он, щупая абсолютно сухую одежду.— О, сухо и тепло и... больше никого... Эй, ангелы и демоны, где вы!? Это тот свет, или еще нет? Если тот, то нельзя ли побыстрее, а то я даже без своих убогих лаптей!

— Шлеп, шлеп!— раздались шлепки босых ног и из за колонны показалась его давешняя знакомая в больничном балахоне.

— Ты, опять ты!?— воскликнул парень.

— Где я?— спросила она.

— Там, где только свет, а воды, газа и налогов нет!— ехидно ответил парень, делая замысловатый поклон.

— Чего?— спросила рыжая, толстушка с круглым, веснушчатым лицом, прижимая полы своего балахона.— Ой, а что с моим...— дрожащими губами проговорила она, обнаружив пропажу живота и... зарыдала, сев на пол и обхватив руками колени.

— Ну, ну, тихо, тихо! Успокойся, если я прав, то эта х..., эм..., неприятность случилась только с нами! Видишь, на тебе больничная накидка, значит, ты успешно родила, нууу...., почти...— попытался успокоить ее он, но ее плачь и невнятные причитания только усилились.

— Цок, цок, цок!— простучали сандалии на деревянной подошве по полу, приближаясь к нашей парочке.

— Хм, а ты не так уж и безнадежен!— насмешливо сказала другая рыжая, будто в противовес злосчастной знакомой, выделяющаяся высоким ростом, изящными чертами лица и телосложением, ее бронзовая кожа, контрастирующая с белоснежным, откровенным платьем, дополняла ее божественный образ.

— Эм, здравствуйте!— поздоровался парень, вставая. Почесав затылок, он робко спросил.— Кто Вы, прекрасная незнакомка, и, эм, не могли бы Вы сказать, где мы?— обвел он руками помещение.

— Там, где ты и сказал, водолаз— экспериментатор!— насмешливо ответила красавица.— Я, же, эм, на пол ставки, богиня смерти и жизни, так как отвечаю за рождение и перерождение! Может считать, что меня зовут Смерть, так вам будет проще!— улыбаясь, добавила она, наблюдая за реакцией героев.

— Аааа, что, значит, все..., приехали, ага?— косноязычно, спросил парень, теряя остатки самообладания.

— Ага, до самой конечной!— кивнула Смерть.

— Б..., пардон за мой французский, а что с ее ребенком?— спросил он, указывая на испуганно пискнувшую девицу.

— В порядке, крепкая, здоровая девочка, будет жить долго, умрет среди толпы внуков, делящих ее наследство!— хихикнула Смерть.

— Спасибо за ответ, следующий вопрос!— кивнул степенно парень, сжимая кулаки.

— Ха, ха, ха! Наглец!— рассмеялась Смерть.— Ладно, задавай свой вопрос!— махнула она рукой.

— Эм, что теперь с нами будет?— спросил парень.

— Вы, как не оправдавшие возложенных на вас надежд, нарушивших важнейшие законы мирозданья...— стала прохаживаться вокруг парочки Смерть.— Да, да, это, большей частью, о вас, девушка!— схватила она за подбородок заплаканную толстушку.— Додумалась топиться, благо, этот... герой-спасатель влез, и самая страшная ошибка не свершена! Хотя, тебе и предначертано было умереть родами, мда..., не ценят молодые жизнь, не ценят!— вздохнула она.— Ты же, маленький купальщик, то же, как и она, считал, что тебе не подходит окружение, сетовал, запирался в своей гордыне! Вы, смертные, всего лишь, животные, говорящие, шумные, самовлюбленные, излишне любопытные и наглые животные, что же отрицать естественное!? Вести себя надо соответственно, заветы вам были даны, мозги и руки то же, а вы? Ай, сами жрецы их и первыми и нарушают!— махнула она рукой, вновь начав бродить кругами.— Гордыня, гордыня! Что же, не об этом я!— хлопнула она в ладоши. — Поскольку вы не нарушили, слишком много, Заветов, положенных в основу, дам вам еще один шанс!

— Аааа, какой шанс?— перебил ее парень, прижимая к себе нервно дрожащую девушку.

— Хм, если кратко, то, в одном из подотчетных мне миров, группа излишне сильных и долгоживущих смертных, заняла роль богов.— нахмурилась она.— Раса, одаренная в магии, отринувшая все заветы, найдя знания древних, шагнула далеко вперед, слишком далеко! Они стали менять животных, растения, свои тела и наследственность, играть в богов— создателей, это привело к расколу, войне и гибели их родного мира! Они сбежали в другой, более молодой мир, где, восстановившись, вновь разбились на враждующие группировки, поработили народы, создали новые, и... натравили их друг на друга! Они воевали между собой, пока и этот мир не стал скатываться в бездну! Гибель мы допустить не могли, потому вмешались! Они сами покинули его, когда их игрушки восстали, поддержанные изгоями, напоследок, повредив многое...— криво усмехнулась она.— Следующим, стал ваш дикий мирок, где им пришлось снизить свои аппетиты, ведь магии в нем было мало, да и были слишком дики ваши предки!— рассмеялась она.— Дааа, Ма-Джегис-Си, раса одаренных, они смешали свою кровь с рабами, снова и снова они предавались самолюбованиям, таская за собой свои пороки и демонов, которым они служили, ваш мир им не подошел, слишком была слаба в нем магия, потому, они долго и упорно развивали технологии и разводили рабов, это очень легко делать, когда живешь тысячи лет...— улыбнулась она,— построили знаменитые, даже тебе, глупынка, ...— погладила Смерть по голове девушку.-...пирамиды— маго-технические установки, генерирующие и собирающие энергию, на мощные заклинания, новый прокол пространства для партала, да мы не дали этим... Анунакам разгуляться! Демоны остались там, в подземном мире! Они ошиблись и совсем засорили источники Земли, лишив мир магии, сами же, тихонько ушли из мира живых, перебив друг друга, просто отжив свои небывалые по продолжительности сроки жизни, наше маленькое проклятье!— мило улыбнулась она, отчего парочка вздрогнула.— Мда, теперь по тому, как я вас отправлю в мир живых и о самом задании... Тот, кому служили страсти этих поганцев, единственный из старших, кто может сам ходить по миру смертных, готовится ударить в ответ! Он уже смог вмешаться в кружево судеб, сманив одну из прядильщиц, скоро будет каскад смертей, преждевременных смертей, носителей коварных артефактов, придуманных их Императорм! Ха, ха, ха!— рассмеялась она вновь.— Он создавал амулеты для слуг, куда хотел ловить их души и возвращать их в тела, да, игрушки, по началу, возвращали души в тела, оживляли и излечивали, но следующая смерть приводила к вселению произвольной души! В основе были слепки, ментальные и энергетические параметры, а не полноценные параметры душ, все меньше и меньше было подходящих для вселения, да и новые обитатели тела не были верны, потому, после утверждения его власти над всем миром, они были признаны непригодными и легли в глубокие подвалы его цитадели, а когда его свергли и хранилище разграбили, их стали носить и хранить смертные, как простые украшения, ведь они вовсе перестали 'работать', так как души местных не соответствовали. Однако, Темный нашел мир, в котором полно хаотических сущностей, ваш мир, организовал устойчивый канал, теперь, ему осталось дождаться, когда его план начнет исполняться, скоро, очень скоро произвольные души будут занимать тела и раскачивать мир! Войны— вот что ему нужно, о... ваши 'всленцы', судя по добытым мной данным, обязательно их развяжут, ваш мир— истинный мир войны, ведь в нем остались только люди, существа, пропитавшиеся кровью и духом Ма-Джегис-Си! Да же, маги мира, в который я вас пересылаю, теперь лишь жертвенные агнецы, а не волки, в них нет той страсти и убежденности в своей правоте и исключительности, широты... взглядов..., они его не просто не устроили! Ха, ха, ха! Амулеты на слишком слабых и не подходящих носителей, не соответствующих образцу, будут оказывать очень интересное воздействие..., преобразование заберет жизни и силы из окружающего мира, отчего ожившие будут выглядеть исчадиями Зла в глазах свидетелей оживления! Никто не помнит истинное предназначение 'фамильных драгоценностей времен Звездной Империи', а вселенцы не будут помнить прошлое оболочки, они будут изгоями! Войны, скандалы, паника, вот что будет следствием...,дааа, эти войны дадут ему сил, слуг, он пролезет на ступень выше, а мир— погибнет!

— Но причем здесь мы?— спросил парень.

— Аааа, не терпеливый!— хохотнула она.— Мы не можем допустить это, потому, мы решили вмешаться в процесс вселения, подобрать тех, кто наоборот стабилизирует обстановку, мы не можем сильно менять судьбы, таков закон, но мы нашли способ создать опасность раньше, переслать души на несколько лет раньше, и вы— наши подопытные мышки! Ха, ха, ха!— рассмеялась Смерть.— Только проба сил! Вы нам не нужны, вы будете в малозначительных персонажах, так что, если не справитесь— просто умрете! Ха, ха, ха! Более того, мы проверим степень своей свободы в этом деле, потому, вас ожидает сюрприз!— лукаво подмигнула она.— Если вы сможете повлиять на ход событий, утешительным призом будет право выбора следующей жизни! Отыграйте лучим образом новые роли, уважая свою и чужую жизнь, свои тела, свой пол, не занимаясь той мерзостью, что стала так популярна в вашем мире, выживете, оставьте потомков и приложите усилия для того, что бы создать тот мир, в котором вы хотели бы их оставить после своей смерти, вы— образованные обезьянки, у вас есть потенциал, докажите же это! На этом, я с вами прощаюсь! — хлопнула она в ладоши и все исчезло...

Где то в мире смертных

-Аааа, уааааа, уааааа!— раздались два детских крика на разных континентах...

В основу мифологии мира и истории, положены шумерско-акадские мифы, вернее, их мотивы, боги, но с уклоном в собственное видение, без претензий на правдивость, ибо сами мифы дошли до нас в интерпретации более поздних эпох, с изрядной долей домыслов и еще большей утерей многих частей, породивших еще больше домыслов и путаницы, нежели это было у самого народа-носителя. Так, индуизм и христианство, имеет живых носителей, однако, и там полно противоречий, а ведь шумеры— прародители многих наук и культурных традиций, достигшие небывалых высот за подозрительно короткий срок, в рамках истории цивилизаций, и, так же, скоротечно исчезнувших, растворившихся в других народах. Посмотрите и увидите, что этот народ стоял у истоков мифотворчества и науки, а достижениями мы пользуемся каждый день, достаточно будет упомянуть календарь и знаки зодиака.

'Идиократия' (англ. Idiocracy)— американский фильм 2006 года, режиссёра и сценариста Майка Джаджа, кинокомедия. Основная идея фильма об обстоятельствах поглупения человечества и анабиоз главного героя повторяет идеи известного рассказа Сирила Корнблата 1951 года 'Идиоты на марше'.

Часть 1. Принцесса-ведьма.

Глава 1. Новорожденная.

'Циник— разочарованный жизнью и людьми романтик!'— из размышлений лунатика.

Эта ночь была необычной, эта ночь была ночью родов любимой наложницы Великого Афенти всего Ханджара на острове Аспида (ασπίδα-Щит)— главном острова архипелага на пути между континентом То-Ликно (το λίκνο— Колыбель) и Воскотопо (Βοσκότοπο— Пастбище), форпостом государств, сопротивляющихся гонениям на магов, государств, еще предпочитающих доверять власть одаренным лицам мужеского полу. Мужчины на островах особенно почитали детей— мальчиков, настолько, что и рабыня-наложница, родившая мальчика, могла рассчитывать на повышение своей роли в доме, вплоть до получения статуса жены, если законная была бесплодна или рожала только девочек. Сам же ребенок— мальчик, признавался законным наследником, благородного происхождения, увы, девочки наследовали рабский статус матери. Причиной таких традиций было то, что острова были населены потомками пиратов, оседлавших кратчайшие торговые маршруты между северным и юго-восточным континентом, хотя сегодня это вполне цивилизованное государство, ремесло предков не забыто, но обросло своеобразными условностями, обычаями и традициями, впитанными в кровь любого моряка. Встретив купца— ханджарца, можешь быть уверен, что перед тобой пират, не стеснявшийся нападать на более слабого коллегу, особенно если риск быть уличенным будет минимальным, а корабль-жертва принадлежит чужакам.

Потому, стареющая супруга афенти Андроника IX, Ия, решила позаботиться о благополучии своих дочерей, подкупив акушерку, ассистирующую целителю Ефимию— старому магу, ослабшему телом, но не умом и магической силой. Жадная женщина сдалась уговорам и отравила питье, понижающее боль и жар, по коварному замыслу, в кровь матери и ребенка должно было попасть вещество, должное убить обоих, среагировав на конструкт целебного заклинания.

— Ничего не понимаю!— воскликнул старик, утирая пот.— Что то, ни снадобья, ни заклинания не помогают!— всплеснул он руками, наклоняясь над роженицей, впавшей в болезненное забытье.— Придется резать, хоть дитя спасу!— пробормотал старик.— Клеоника, готовь горячую воду и инструмент!— повернулся он к отравительнице.

— Слушаюсь господин!— поклонилась кривоногая, старуха с редкими рыжими прядями, собранными в пучок. — Эй, вы, бездельники, тащите воду и чистые тряпки! Шевелитесь, собаки!— отвесила она пощечины молодым помощницам.— Давай, воскури благовония, дурак!— толкнула она к жаровне молодого паренька-горбуна. Когда все было готово, старик сделал разрез и извлек из чрева умирающей ребенка, издавшего лишь слабый писк.

— Слабенькая девочка, жалко...— наморщил лоб старик передовая на руки помощницы младенца.

— Ахххх!— резко вздохнула роженица, дернулась и... умерла.

— Мда, господин будет огорчен.— пробормотал старик, закрывая глаза мертвой женщине.— Что с ребенком?— спросил он у Клеоники, на скоро зашивая и сращивая мертвую плоть, что бы погребение было пристойнее.

— Мертв!— ответила женщина, отмывшая младенца от крови, и незаметно передавившая путь крови и кислорода младенцу, отчего тот, ослабленный ядом, стал угасать от такого легкого вмешательства.— Почти мертв!

— Как?— вскинулся старик и вскочил, подбежав к столу с младенцем.— Харх, еще одна ошибка, пора мне идти на покой!— покачал седой головой старец, поправляя зеленую мантию целителя.

— Что вы, что, вы! Вы лучший целитель, просто, эта девка оказалась с изъяном, недостойной семени истинного правителя!— ответила, угодливо кланяясь, помощница.

— Ты слишком груба, но...., возможно..., хотя, она была дочерью одного из потомственных вождей северян, там то же сильна старая кровь, магов там рождается много, оттого они хорошо противостоят 'поджигателям' и 'крестителям'..., не понимаю, что же стало причиной, ведь все было нормально...— задумчиво протянул он, доставая из складок мантии трубку с гоблинской травкой. — Я, это, пойду, подумаю..., эм, закончите тут без меня!— добавил он, разворачиваясь к выходу.

— Конечно, конечно, ступайте, ваше мудрейшество!— ответила Клеоника, заворачивая ребенка в погребальную тряпку, дело в том, что младенца до года не считали за полноценного человека, соответственно, умершие дети не успокаивались в семейных склепах и кладбищах, а сжигались, дети рабынь или чужаков, вовсе, могли быть проданы повитухами и родителями алхимикам и некромантам, как сырье для ритуалов, под эти правила подпадал и этот ребенок (такой вот приработок). Но этого женщине было мало, и она надела на, еще живого, малыша амулет умершей матери, в виде распускающегося лотоса из белого металла, с брильянтовым росинками, на тонкой цепочке, рассчитывая, его выгодно продать. Амулет лежал на столике в изголовье кровати, среди других украшений, и одежды, снятых на время родов, потому, пропажа была не заметна сразу, а потом можно было свалить вину на помощников и слуг, или потерю. — 'Отлично, я теперь богата!'— подумала женщина, прижимая ребенка к себе.

— Пик!— вслипнул младенец и последовал за матерью...

— 'Умер, наконец то, мерзкое отродье!'— подумала она, делая шаг, следом за старым магом. Вдруг, воздух вокруг женщины и свертка сгустился, и алые молнии поразили старуху в грудь, охватывая ее коконом.

— Что происходит!?— воскликнул старик, обернувшись на крик дикой боли. Он увидел, как охваченная неизвестным заклятьем женщина превращается в иссушенную мумию.— Защитный или проклятый артефакт?— удивленно спросил старик, как и остальные в комнате, растерянно топчась на месте, а далее, было поздно... От оседающего на пол тела выстрелили алые жгуты и поразили всех, до кого дотянулись, включая мага, чьи защитные амулеты просто сгорели и оплавились.

— Аааааа!— дикие крики привлекли внимание стражников, кинувшихся спасать бедняг от неизвестных нападающих, то же, попавших под буйство магии. Первого воина плотно охватило молниями, так как маг и остальные уже упали на пол, второго же отбросило в коридор, задев лишь краешком. Вся эта энергия исходила из амулета, вливавшего украденные силы в плачущего младенца, когда буйство стихии прекратилось, на куче тряпья и пепла, оставшегося от старухи, лежал крупный младенец со шрамом на груди в виде амулета— распускающего лотоса, вокруг странного малыша лежали высушенные тела слуг, мага и охранника, резко контрастирующие с прекрасно сохранившимся телом женщины, лежащим на кровати.

— О, милостивые боги, что произошло?— воскликнул, шокированный увиденным, Андроник IX.— Глафира! О нет!— закричал он, кинувшись к телу.— Мммм..., мое солнышко!— прошептал он, трясущейся темной рукой проводя по светлокожему лику, обрамленному золотыми волосами.— Нет, нет, нееееет!— провыл он, обнимая мертвое тело и прижимая к груди.— Нет, нет, это сон, сон!

— Повелитель, ребенок, ребенок жив!— попытался растормошить правителя, прикоснувшись к плечу, начальник его гвардии.

— А? Что? Ребенок?— спросил Андроник.

— Да, ребенок выжил и здоров!— ответил Григорий.

— Хм, что-то ты сообщаешь это радостное событие слишком... своеобразно, с улыбкой на лице и страхом в глазах, что с ней не так?— спросил Андроник, кладя тело на место.

— Эм, это... девочка..., более того, источником всего этого безобразия...— обвел он рукой помещение.— ...была она!— выкрикнул он последние слова, округлив глаза.

— Что? Ты в своем уме? Как?— спросил правитель, вцепившись тому в плечи. Высок и силен был Андроник, оттого его товарища, то же не слабого бойца, шатало как тростинку.— Как?

— Не кшни, не мой то ум, со слов чужих говорю!— оттолкнул его Григорий.— Выжил стражник, которого в коридоре нашли, краешком проклятье прошло, до старости высушило! Как наш старец-маг стал выглядеть в тридцать годов, то!— поднял он толстый, заскорузлый от наук воинских, палец вверх.

— И, не томи, холера!— воскликнул Андроник, тряся черной, но с частой проседью, гривой волос.

— В общем, услышали они крики и открыли двери, а тут молния алая ветвиться, из дитя исходя! Молнии ударили в них, иссушивая, и отнимая силы, лютую боль причиняя! Во, как!— оскалился он.— Таковы слова этого сказителя, да только действительно он стал седым и сухим, как старик! Черное семя в ней, али проклятье наложил кто! Слухи гасить придется, да только тебе решать, что делать с ней!

— Хм, взглянуть надобно! Веди!— ответил Андроник, теребя бороду.

— Пошли, пошли, взглянуть на то надобно!— потянул господина старый воин в соседнюю комнату. Там, на широкой кровати лежал, дрыгая руками и ногами младенец, девочка с медной кожей и золотым волосом.

— Аааааа! Аааааа! Бббуууууу!— поприветствовала вошедших крупненькая девочка.Правитель решительным шагом подошел к ребенку.

— Дааа, делаааа!— наклонился над кроватью Андроник, рассматривая ожег, оставленный на животе и груди малышки. Ожег сей подозрительно был похож на амулет ее матери, одну из вещей, что было при ней, во время лихого набега Андроника на прибрежный город соседнего государства, где северяне чинили после шторма свой корабль, вот и оказалась дочь севера в плену, а в последствии в наложницах, правителя.— Ее вещь, что, разве была амулетом?— удивился он, трогая ужасный рубец.

— Нет, проверяли же, маг старый и проверял!— ответил воин.

— Проверял, твою мать, проверяльщик, Анзуд ему в седалище, да с товарищами!— проворчал Андроник.— Где он теперь, а? — схватил он за кольчужный ворот своего боевого друга и начальника гвардии.— А? Я скажу тебе, где— валяется кучкой обгорелых костей! Что это был за амулет? Какова его была задача? Что могло случиться с нами, при таком небрежении? Как мыслишь?

— Согласен, стар он стал!— поник головой Григорий.

— Стааар, стал, тьфу!— сплюнул на пол правитель, отталкивая товарища и садясь на кровать.— Что это за маг, когда ему возраст начинает мешать думать, он хуже бочонка гнумьего горлодера и одной шлюхи в худой лодке, полной новобранцев! Этот старый сморчок был стар еще тогда, когда родился мой дед, а наш род магией не обделен!

— Не справедлив ты к покойному то, выходит, мы все питьевую бочку с поганым ведром перепутали! Все же смотрели, и артефактор корабельный не признал за этой висюлькой ничего особого!— ответил Григорий.

— Ха, ты помнишь, как он зенками сверкал, когда за эту безделушку торговался, а? Не спроста, ведь?— ткнул пальцем в пузо товарища Андроник.

— Да, аж позеленел весь, всю долю готов был выложить, судя по упорству торга, да только ты положил глаз на хозяйку этой безделушки и решил вернуть его ей, аж меча гнумьего мастера не пожалел! Чарованного! — усмехнувшись, ответил воин.

— Чарованного, видать, эта вещь, была то же, весьма, чарована! Как мыслишь, что это было?— спросил он.— И как оказался на ребенке, понимаю на матери, она носила его как величайшую драгоценность, но что он делал на ребенке, замотанном в мертвячие полотно?— спросил Андроник.

— Хм, сложно сказать, мыслю, этот амулет, как и младенца, решили схитить!— задумчиво протянул Григорий.— Зачем, не ведомо, девчонка же, может, приказ старухе, что помогала магу, был дан украсть ребенка, несмотря на пол, или, они были убеждены в том, что это будет мальчик!? Тогда они бы могли припрятать наследника трона до поры, что бы потом поднять мятеж с его именем! А, возможно, стоит проверить ее колдовской дар?

— Да, расчет на сильного наследника был и у меня, но вновь я получил девку!— стукнул по колену афенти.— Хм, при высокой силе, и она может претендовать на престол, вступив в достойное замужество, однако, хоть законом сие предусмотрено, придется признавать ее специальным указом, а этого я не хочу, по— крайней мере, пока не буду убежден, что законного мальчика-наследника у меня не получиться, а до этого, минимум, еще лет двадцать у меня будет!— похлопал он себя промеж ног.

— И, каково твое решение?— спросил Григорий.

— Тащи суда нашего книжного червя, пусть сделает замер сил малышки, тогда и видно будет!— ответил он.

— Слушаюсь!— кивнул воин и вышел. Вскоре, явился еще один старичок, кутавшийся в серую мантию, выглядящую неказисто, но пошитую из паучьего шелка, одну из лучших тканей для зачарованных вещей.

— Вызывали, господин?— подслеповато щурясь, спросил старик, прижимая к груди объемный сверток.

— Да, Зераббабэль, нужен твой талант в обращении с древними артефактами!— ответил афенти.— Проверь дитя на силу!— кивнул он на ребенка.

— Слушаюсь!— поклонился старик и подошел к кровати, развернув ткань, он извлек из нее... прозрачный шар, желтого камня, на серебярнной подставке в виде пары костлявых четырехпалых рук, на деревянном ящике.— Эм, положите руки дитя на шар, господин, мне не стоит касаться ее своими старческими дланями.

— Хм, хорошо!— ответил афенти и посадил дитя себе на колени, приложив руки девочки к шару, он, как и все в комнате, стал наблюдать за дикой пляской света, внутри шара, скоро все прекратилось и старик извлек из нутра подставки лист специальной бумаги, с каждым мгновением, его руки тряслись все сильнее, а глаза становились больше.

— Что?— в один голос воскликнули мужчины.

— Невероятно, показатель архимага у младенца!— воскликнул старик, доставая серебряную фляжку, и трясущимися пальцами, хватая пробку.— Это надо сбрызнуть! Кхаа, кха!— закашлялся он, хлебнув поспешно крепкого напитка.

— Не пил бы ты старик!— укорил его воин.

— Тогда я вообще не здохну!— ворчливо ответил тот.— Ух, хорошо!— протянул он блаженно, отхлебнув очередную порцию зелья.

— Так что?— спросил правитель.— Какое твое мнение? Что это было?

— Хм, когда я услышал краткий пересказ происшедшего, я думал, что это работа атакующего заклинания, отраженного сильным, но некачественным артефактом, теперь, я склонен думать, что это, либо собственный, интуитивный защитный выброс магии против похитителей, либо...— сделал паузу старик, пожимая плечами.

— Что? Что, либо, не тяни пустую сеть!— рявкнул Андроник.

— Воскрешающий амулет, в древних летописях и легендах говорилось о том, что героям, воюющим в войне богов на стороне Отца, были дарованы артефакты, вытягивающие души из небытия, однако, они считались утерянными, либо плодом вымысла! Некромантские амулеты— творение вдохновленных этими легендами идиотов, ставших безумными живыми мертвецами, да пожрет их души Червь!— сделал очищающий круг старик и остальные повторили.

— Хорошо, что нам ждать в последнем случае?— спросил правитель.

— Воспитывать дитя, учить магии и прочим премудростям, ох и великой ведьмой будет! Однако, внутри может оказаться древний дух, и как он отнесется к ныне живущим...— развел руками старик.— ... мне неведомо! От себя..., готов принять на себя грамоту, естественные и магические науки!

— Так, понятно, бери, возись, я же, повременю с принятием в род, пусть побудет на правах простой дочери от наложницы, слишком уродливый шрам на ней!— положил ребенка на кровать Андроник.— Ха, посмотрим, что из нее вырастет и как ее титьки будут выглядеть с этими ожогами, возьмут ли такую в жены— вопрос! Попробую замириться с родичами ее матери, раз кровь в них так сильна, можно будет существенно потратиться на выкуп, глядишь, наш род обретет наследника равного по силе основателям!— довольно зажмурился Андроник, теребя бороду.

— Я буду беречь ребенка, возможно, ты опять принесешь девчонку!— ехидно оскалился Григорий.

— Не желательно, брат уже копытами бьет, хочет, что бы я уступил ему власть, да только пуст он в магии, как бочка после праздника!— хохотнул он.— Пойдем, отметим рождение великой ведьмы моей крови!— вскочил он и пошел прочь из комнаты, следом за ним вышли и остальные участники беседы.

— 'Б..., вот так попадос!'— подумал младенец, лупая глазами, и рассматривая потолок...

— Что думаете, уважаемый? Чему лучше ее обучить?— спросил Андроник у старика, когда они распили по второму кубку вина.

— Сильнейший уклон дара в специализацию, мы просто обязаны будем найти к ее совершеннолетию друида, лекари у нас есть, некромантия, вот это уже посложнее! Некромантия, даже у нас, считается темным и порицаемым искусством, будет трудно!— ответил Зераббабэль, жуя козий сыр.

— Как же так получилось то, это же столь разные направления, словно огневик и водник умудрились не посредственного стихийника зачать, а архимага обеих стихий! Как?— удивился опять Григорий.

— Наша кровь сильна, она, как вода, очищает золото от навоза!— гордо надулся Андроник.

— Не очень я в это верю, хоть и то же хочется умирать, зная, что магия из мира не уходит, а это был просто спад, перед новым подъемом!— ответил старик.— Я вложу все, что знаю, без ложной скромности заверяю, что как универсал, я многого добился, средним уровнем по всем дисциплинам, кроме некромантии я ее подтяну! Увы, ни к воде, ни к воздуху таланта нет, а жаль, это наши сильнейшие школы!— вздохнул старик.

— Ничего, ничего, еще будут у меня наследники, попробую помять свою воблу в юбке, ну и отловить пару северных рыбок, авось, родиться маг с родовым талантом!— ответил Андроник.

— Я, пожалуй, возьмусь за ее боевую подготовку, пусть еще и луком овладеет, да и крупная она, меч может ей, то же, подойти!— заявил Григорий, отрывая ножку от жирной морской утки.

— О, это будет забавно, тебе так хочется опозориться, или меня опозорить? Магия женщине— хорошо, лук— хорошо, копье, можно, но не меч же!— воскликнул Андроник.

— У нас— нет, а у них то это в обычаях! Тем более, не наследная растет, в том не будет урону!— ответил Григорий, обгладывая кость.

— Хм, ну, ну, пускай, будет у моих девочек подружка— охранница!— улыбнулся Андроник.— За род Дракос!— гаркнул он, поднимая кубок.

— За род Дракос!— крикнули его собутыльники...

Покои правительницы.

— Шшшшто, выжила?— зашипела высокая, остроносая и чрезмерно худая женщина со смуглой кожей и начавшими седеть черными волосами.— Как?— схватила она за ворот своего слугу, сообщившего о том, что дитя пережило отраву.

— Да, там..., нечто странное и страшное произошло!— прохрипел тщедушный, лысоватый чернокожий мужчина из выходцев с южного континента.

— Что, кхоговори!— притянула она к себе бедолагу, после чего, резко отпустила, от этого он упал к ее ногам. Кое как приняв сидячий вид и откашлявшись, Тиглат начал суетно говорить, размахивая руками.

— Ээээ..., северная шлюха мертва, но ребенок выжил, более того, его защитил какой то артефакт или заклятье, всех положило, и бабку-повитуху и помощников, и прислугу, мага то же грохнуло, зажарился, что праздничный поросенок! Амулеты и кольца прямо расплавились и пригорели к мясу! Ужас! Так и дымился, когда я туда пришел! А сама ведьма прахом развеялась, а малец— лежит на пепле и ворохе тряпок и плачет!

— Младенец?— вскочила вновь Ия, сжимая рукоять хлыста, заткнутую за расшитый золотом пояс алого халата.— Мальчик?

— Хвала богам, нет, госпожа! Девочка, крепкая, варваская девка, как и ее мать! Кожа то темная, а кость широка и волос бел!— замахал руками слуга, отползая подальше.

— Хвала богам!— счастливо улыбнулась она.— Новая рабыня, не новая принцесса, тем более не принц! Он же не намерен вводить ее в семью?

— Нет, нет!— закивал Тиглат.

— Хорошо, чудно!— успокоилась она и села обратно в резное кресло.

— Но она родилась сильной ведьмой, ее обучением займется второй старик, так что, она...— начал он говорить.

— Бах! Кряк!— женский кулак, усиленный магией разломал в щепки подлокотник и инкрустированные в дерево серебряные пластины разлетелись вместе со щепой.

— Сссстанет свободной, из воинской касты!— прошипела Ия.— Надо будет за ней пристально следить и проконтролировать, что бы мужу не пришла в голову глупость прировнять ее с законными детьми!

— Сделаем, госпожа! Все сделаем!— заверил ее слуга, пятясь к выходу.

— Наследник, мне нужно от него родить наследника...— задумчиво теребя рукоять плети, прохрипела Ия.— Хм..., надо срочно затащить его в свою постель, если опять получиться девчонка, придется... подумать...— добавила она шепотом, после чего встала и решительно пошла в сторону кабинета супруга, где он сидел со своими доверенными лицами...

Прошло пять лет...

Маленькая меднокожая и золотоволосая девочка, обряженная в пышный халат из желтого мягкого хлопкового полотна, сурово рассматривала свое отражение в серебряном зеркале.

— Мда, и что мне дома не сиделось!— пробормотала она, стискивая рукоять маленького кривого кинжала, торчащего из за широкого пояса.— Чертова рыжая тварь, вот же запихнула, п...а!— ругнулась она на неведомом языке.— Вот, все беды от рыжих, права была инквизиция, рыжую спасал, рыжая в отсталый мир законопатила, да еще и в это тельце, с...! Одно радует— магия есть, и о туалетной бумаге не надо думать, а то бы я сума сходил бы от соломы!— криво усмехнулась она.

— Ифигения! Ифигения!— раздался крик няньки Кивелы.— Где ты, мелкая непоседа?— надрывалась толстуха.

— 'Рожденная сильной, ха, хорошее имя, но слух режет, особенно окончание...'— подумала девочка.— 'Просто 'малчык в девочка', как говорил один мой знакомый название понравившегося ему фильма, эх, я готов теперь неделями слушать его истории, сопровождающих назойливыми похлопываниями по рукам и плечам! (была у Вано такая дурная привычка, что он прикасался, стучал, похлопывал, тыкал пальцем, через каждые семь-десять слов, будто проверяя— не здох ли собеседник от его путаной нудной речи или... не забит этими касаниями) Мда, уж, теперь собеседники будут стремиться не только по рукам похлопать...'— скривилась ее пухлое личико.

— О, вот ты где!— воскликнула ввалившаяся в помещение шарообразная, смуглая дама с густыми черными волосами в просторном коричневом халате, делающим ее еще объемнее.— Ух, умаялась, тебя разыскивая!— обмахивая лицо белым полотенцем, добавила она.

— А зачем ты меня искала, тетя?— спросила девочка.

— Да, как же не искать то?— всплеснула руками нянька.— Старик Зераббабэль же ждет! Занятие жешь!

— Утомил он меня, тетя, ну его, у меня сегодня шабад!— скривилась девочка капризно.

— Опять твое любимое словечко, и где его подхватила то, никаких шабадов, не то афенти раскрасит и твой, и мой зад!— сварливо сказала добродушная женщина, хватая за руку девочку, захихикавшую на этой фразе.— А мне уже не солидно ни бегать за непослушными девчонками, ни лежать на соседней скамейке во время порки!

— Хи, хи!— прокомментировала это девочка, плетущаяся за болтливой нянькой.

— Я ж потом не встану!— добавила серьезно тетка.

— Уха, ха, ха, ха!— рассмеялась девочка.— Ой, не могу!

— Да, тебе смешно, а мне не очень! Бегаешь за тобой, бегаешь! А ты— то по деревьям лазишь, то в речке, то ...перед зеркалом крутишься! Пожалела бы старушку, то, а!— проворчала Кивела.

— Хорошо, бабушка Кивела!— послушно ответила девочка.

— Что? Кто тут бабушка!?— воскликнула тетка, останавливаясь и отпуская руку девочки.— Я?

— Ага!— ухмыльнулась девочка.

— Да как тебе не стыдно? Я еще молода, мне только тридцать!— подбоченилась Кивела.

— Вот, ты сама и призналась, что старуха!— нагло ответила девочка.

— Ах, так? Я тебя сейчас!— замахнулась полотенцем женщина, но девочка уже убегала в сторону башни мага, весело хохоча.

— Эх, догоню, догоню, вот я тебе всыплю!— шутливо погрозила женщина пухлым кулаком.

— Ха, ха, ха! Не догонишь, не догонишь!— раздалось с лестницы.

— Сколько в ней энергии, ух, тяжко мне придется!— вздохнула нянька.— Зато, весело!— улыбнулась она и пошла следом. Когда она дошла до кабинета старого мага, то она услышала нудный голос старца, вещающего девочке что то про магию...

— ...Сопряжение разнонаправленных магических потоков, сопряжено с...— услышала женщина в приоткрытую дверь, заглянув, она увидела, как девочка старательно выводила буквы под диктовку старика. Ей приходилось сидеть за большим столом, для чего была пошита специальная подушка, исправлявшая недостаток роста ребенка, малышка так умильно хмурилась и высовывала кончик языка, от старания, что женщина прикусила край полотенца, что бы не смеяться. Аккуратно прикрыв дверь, Кивела села ждать ребенка после занятий на специально оставленную в углу скамейку, где лежал вязальный набор.

— Так, сегодня я займусь шарфом!— объявила женщина и сделала первую петлю...

Еще пять лет минуло...

Девочка стоит в замысловатой позе, держа в дрожащих руках короткие мечи, с кончиков, мокрых от пота, волос падают тугие, соленые капли.

— Пф, пф, жарко!— вздохнула она.— Учитель, я уже не могу, давайте передохнем!— обратилась она к невысокому, щуплому на вид киданю.

— Не сметь думать об усталости! Устал в бою— вернулся мертвым!— крикнул старый У Жень Ю Лянь, тряхнув от гнева косой, на конце которой болтался маленький клинок.— Запомни это, ученица!— обернул он косу вокруг шеи.— Начинай комплекс сначала!— сердито крикнул он, пригладив длинную, седую бороду.

— Хорошо, учитель!— прошипела девочка и стала в первую позицию тао— комплекса формальных движений...

Спальня Ия

— Что делает эта девчонка?— качая на руках долгожданного сына, спросила Ия у слуги.— Чему ее там учат?

— Учится плести заклинания и киданьскому мечевому и кулачному бою!— ответил Тиглат.— Ничего особенного, обычная девчонка, сильная, но глупая!— заверил он хозяйку.

— Она...понимает свое... место?— нахмурилась Ия.

— Да, да, понимает, у нее прекрасные учителя!— закивал тот.

— Учителя..., проклятье! Учителя у дочери рабыни! Возмутительно, он тратит деньги на мусор!— воскликнула она.

— Осмелюсь сказать, госпожа, что за занятия они не получают ни медной монеты, они выбрали ее в личные ученики!— тихо пискнул Тиглат.

— Что? Эти почтенные старцы, эти мастера, отказавшиеся учить многих знатных людей, взялись возиться с этой грязью?— закричала она, отчего ребенок заплакал.— Тише, тише, маленький, мое сокровище!— заворковала она, качая младенца.

— Они старики, и уважаемые мастера, их... образ мышления нам непостижим, возможно, они увидели в ней истинный талант и усердие! Увы, но среди благородных частенько оказываются небрежные к наукам, и непочтительные, что упрямым старикам очень не нравиться!— сказал он, но заметив, как наливается гневом лицо госпожи, поспешно добавил.— Тут же, можно гонять и пороть вволю, не оглядываясь на благородную родню, вот и отрываются со скуки! Уверяю, ей не дают спуску и воспитают из нее покорную слугу вашего великолепия!

— Пороть, говоришь? Сильно они ее... воспитывают?— спросила она, сжав губы.

— Да, да, очень сильно! Она, аж, падает от усталости!— заверил ее Тиглат.

— Что же, пусть гоняют, глядишь, из нее выйдет отличная прислуга моему сыну! Будет прикрывать ему спину в бою, и греть постель после, как и положено рабыне!— хохотнула Ия.

— Вы, как всегда, мудры, госпожа!— угодливо поклонился Тиглат...

'Рождение ребенка-наследника немного успокоило жену афенти, как я узнал являющегося мне отцом и хозяином... Мда, как оказалось, множество детей, проживающих во дворце— дети афенти, его брата и прочих знатных лиц, но не признанные, либо... девочки... Такая большая семья рабов и господ... сколько же у меня, оказывается сестер, столь же бесправных, как и я, только меня, из за необычных сил в магии, да и физических, стали учить боевым, естественным и магическим наукам, да и то, по причуде самого правителя и учителей— старых друзей и наставников афенти... Ценой долгих уговоров, постройки логических и словесных конструкций, мне удалось добавить к занятиям несколько сводных сестер и братьев, правда, к нам в группу добавили Никифора— сына начальника гвардии...Да, капризный и надменный парнишка, его приходится терпеть, в магии он силен, но лишь в стихийной части— Водник, но тяга к оружию сильнее, от того, он мой главный противник и...кошмар на тренировках и в стенах дворца...

... старая стерва все сильнее бушует... ха, она требует меня прогнать или прекратить учебу...'— зашифрованный дневник принцессы.

Аллалгар (вторник), 11-ый день месяца Барзара (март), 502-ой года Эры Красного Змея.

Ифигения задержала дыхание..., вдох, выдох, замерла, пальцы еще сильнее сжали токий прутик и потянули его на себя..., отпустила...

— Вввууух!— стрела сорвалась и воткнулась в центр мишени, выбив стрелу учителя.

— Маар-дажа, маар-дажа!— похлопал в ладоши старый кидань, выходя из тени.— Молодец, ученица, носачу в зад попадешь, с трех шагов!— ехидно добавил он.

— Учитель!— возмутилась девочка, топнув ножкой.— Так не честно, не справедливо, я же стараюсь, вон, уже двести шагов до мишени!

— Ха, ха, ха!— рассмеялся старик.— Для боя это не результат, особенно если стоять на месте и пыхтеть так долго перед выстрелом! Да тебя пьяный гобл убьет своим метательным копьем!— ответил он.— Это неприемлемо!— ткнул он своим ухоженным ногтем в лицо ребенку.

— Уф, хорошо, буду больше тренироваться!— выдохнула девочка.

— Нет! Будешь лучше тренироваться! В движении, на бегу, на скаку, на плаву! Стоя в стойке, лежа, сидя, в подвешенном состоянии, одной рукой, ногами! До того мига, когда враг тебя видеть даже не будет!— кричал он, перейдя на свой родной язык, в лающе-мяукающей манере.

— Да это же невозможно!— возмутилась Ифигения.

— Невозможно? Ха, глупая девчонка!— фыркнул учитель.— Дай суда лук и стрелу!— протянул он руку.

— Пжа...— протянула девочка— предавая лук и колчан.

— Ийях!— сделав прыжок и кувыркнувшись в воздухе, У Жень выстрелил в сторону мишени, потом следующей, следующей, каждый раз делая невообразимые трюки и... в мишенях появлялись стрелы!

— Пхххх...., как?— просипела девочка.

— Ха, практика, моя дорогая, практика!— покровительственно похлопал старик по голове Ифегению, вернув ей оружие.— И мы ей завтра займемся! Обещаю, будет очень весело!— предвкушающее улыбнулся он, потирая довольно ладони.

— Уууу...— протянула она.

— Ху, ху, ху!— рассеялся театрально старик, словно злой герой киданьского театра.

— Сомневаюсь, что твоим коварным планам суждено сбыться, старик!— сказал Никифор, выходя из дверей во дворец.

— Хм, с чего такое заключение, малыш?— спросил кидань.

— Я слышал разговор отца и афенти!— надулся парень не любивший такое обращение...

'... 'отец' отправляет меня в Авго, что же, теперь я смогу увидеть настоящий лес, а не то убожество, оставшееся на северном побережье! Учителя едут со мной..., эх, никогда я так не ненавидел бесплатное образование, как в эти годы, что же, придется потерпеть его уроки еще, говорят, что там добавятся занятия по морскому делу. УЖАС! Одна радость, девчонки из моей 'банды' едут со мной!...

... Проклятье, этот задира и хам едет с нами, и еще двоих угрюмых оболдуев добавили...'— зашифрованный дневник принцессы.

Дорога заняла пару недель, через западные ворота, мимо полей и садов, на юг, обогнув горы с севера, их обоз въехал в лес. Высокие, голые стволы начинали ветвиться на высоте четырех метров, большинство из них были хвойными, однако, был и лиственный подлесок и всевозможные лианы, отчего лес был темен, а благодаря звукам, издаваемым зверьем и птицами, еще и жутким. Он визжал, рычал, шипел, свистел и издавал сотни других диких звуков, однако, будучи дикими зарослями вдоль главной сухопутной дороги, был старательно вычищен от опасных человеку существ и путь прошел без приключений, а охрана была нужна для статуса.

'... город оказался уменьшенной копией столицы, поселили нас в резиденции-дорце, так что, благодаря учебе, для меня ничего не поменялось..., однако, Босточный лес оказался поистине великолепен! Когда удается сбежать, я брожу по нему целыми днями, пока не поймают и не всыплют! Со мной занимаются стрельбой из лука, кулачным боем, фехтованием, языками, алхимией, магией разных направлений, верховой ездой, морским делом... хочу обратно— к ржавой воде, Е-довитой еде, бензиново-метановому воздуху и жабам-коллегам и тупым ученикам! Заберите меня отсюда!!! ...'— зашифрованный дневник принцессы.

'...Очередная весна принесла мне новые изменения в жизни, о последствии которых я тогда не подозревал..., тогда...'— зашифрованный дневник принцессы.

Зиусудра (четерг), 18-ый день месяца Гудиса (Апрель), 507-ой год Эры Красного Змея.

Рано утром, в город ворвался воин на коне— посланец доброй вести! Между вождем северян и афенти Ханджара заключены договоры о торговле, военном союзе, а все это... закреплено будет браком между старшим сыном северного правителя и дочерью афенти! Об этом кричать стали на всех углах, а сбор на праздник назначен всех благородных и уважаемых людей со всех княжеств и островов, явиться необходимо было и учителям Ифигении, а, стало быть, и ученикам... Потому, через три дня, обоз направился на север острова...

'Обоз увозил меня из города, ставшего более родным и свободным, нежили столица, ведь исчез в нем давящий взгляд соглядатаев и шпионов от княгини Ия, теперь, хоть и не надолго, мне надо побыть в прислугах на приеме, коей я по сути и являюсь, не смотря на кровь и положение 'свободной девицы', тьфу, пакость, наступил возраст с которого...мальчика внутри необходимо... задушить... нельзя издеваться над природой, родился мальчиком— стремись за девочками, родился девочкой..., эх, будь девочкой, не то, болезни сожрут...О, жестока шутка вредной богини, память меня прошлого, где я прожил солидный кус мальчиком, не позволяет мне смириться, травит ядом, но..., боюсь, однажды надо будет уступить, тем более, условием стояло... размножение... (много нецензурной лексики и сомнений)... нет, это не возможно, я найду другого бога, влип в одну, сумею найти и другую божественную сучность, тьфу, сущность... Я найду, или выбью из этой рыжей мое нормальное переселение, в мужское тело,... найду..., найду! Надо найти еще и рыжую, что стала причиной моего глупого прыжка, уверен, она где то бегает в этом мире, такая же игрушка, мышка для опытов, ох и трудно это будет в таком огромном мире... А пока— я еду в этот гадюшник... на свадьбу... 'сводной сестры'...'— зашифрованный дневник принцессы.

Географическое отступление

Ханджар— островное федеративное государство, расположенное на Драконьем архипелаге и состоящее из нескольких островных княжеств, каждое из которых имеет свой столичный город. Во главе государства стоит Великий князь из династии Драконов. Драконий архипелаг состоит из: острова Дракон, острова Хвост (Ουρά-Оура), острова Шип (Αγκάθι— Агкаши), острова Три очага (Τρεις εστία), Острова Старика (Το Νησί Του Γέρου), острова Лесной очаг (Το δασικό φυτώριο), острова Дикий (το νησί Άγρια), острова Рыбный (νησί Ψάρια), острова Озерный (το νησί εθνικό πάρκο λίμνης), острова Черепаха (Χελώνα), острова Рыбий хвост, острова Голова (Το κεφάλι), острова Железный (Πλαίσιο), острова Осколок (Θραύσμα) и, в центре образовавшегося овала— остров Аспида (ασπίδα— Щит). Флагом династии и государства выступает темно-синий стяг с белым морским драконом в центре, изображенным схематично, и рассекающим пенящееся красной пеной океан.

Остров Дракон— гористый остров, по центру которого, с юга на северо-восток, тянется цепь гор и активных вулканов, названная Хребтом Дракона (Κορυφογραμμή Του Δράκου). Остров прозван так за свою форму, делающей его похожим на, лежащего на боку, морского дракона, остров был открыт и заселен предками первым, от того и стал столичным на долгое время. В долине, на западной стороне острова был основан город Горячий ключ (Καυτό κλειδί), ставший самым западным торговым портом архипелага, а так же знаменитым своими горячими источниками и обилием даров моря. Это способствовало активному заселению и освоению островов, в результате чего, на 'брюхе дракона' был основано городское поселение, вторая часть которого была размещена на острове Щит, они росли, росли и стали двумя полноценными городками, прозванные Левый (Аристера— αριστερά) и Правый (δεξιά— Дехла). Расположение архипелага сыграло дурную мелодию для правителей, поскольку острова захватили пираты. Спасаясь от преследования, семья правителя, уже взявшая родовым именем Дракос, закрепилась на острове Щит в бухте, прозванной Драконий залив, а город, не особо мудрствуя, Порт драконов. Сам остров и его соседние омываются морем, названным— Драконье море (Δράκος θάλασσα). Со временем, потомки правителя вернули себе власть над архипелагом, однако, столица осталасть в их 'новом' родовом городе. Откуда силы взялись у них, спросите вы, ответ прост, эти земли уже были заселены враждующими между собой племенами людей, только систематические грабежи, убийства и работорговля, учиненные пиратами в отношении дикарей побудило их искать единого лидера. Гордость и старые обиды не позволили им выбрать промеж своих, так они обратились к 'вождю бледнолицых чужаков', став его военной силой, сломившей хребет не контролируемому пиратству, впрочем, изрядная доля населения островов были потомственными пиратами... Это же стало причиной возникновения многих традиций и обычаев острова, как и самой нации.

Южнее острова Дракон, через Пролив Повелителя, расположен малонаселенный остров Хвост, представляющий из себя цепь гор, покрытых лесом, на редких отмелях расположены небольшие рыбачьи поселки. Остров соединен отмелями и многочисленными песчаными откосами с группой более мелких безымянных островков, причисленных картографами к его частям. Самый южный, вулканический, остров считается отдельным и прозван Шипом.

Остров Три очага— самый юго-западный остров архипелага. Остров имеет вулканическое происхождение и обязан своим именем трем вулканам, до сих пор активным, из за чего южная половина острова прозвана Горелыми горами, а леса называются Серым лесом. Пять пиратских поселений, стоящих вдоль берега широкой бухты, после завоевания потомками бежавшего на архипелаг с северного континента мага, слились в один город, получившим имя Помпеи (Πομπηία), место и регион определило архитектуру стен, отчего он похож на месяц. Помимо рыболовства и лесозаготовки, остров славиться виноделием и добычей руд. Остров омывается теплым морем, прозванными— Змеиное море (Γαμημένη θάλασσα). Во времена объединения островов потомки мага встали на сторону афенти, что позволило сохранить им власть на острове в качестве младшего правящего дома.

Остров Щит (ασπίδα— Аспида)— столичный остров архипелага с главным населенным пунктом— Порт Дракона, расположенное в огромном заливе, образовавшимся в результате раскола острова и, теоретически, отделения от него осколка, названного остров Осколок. Центр острова— огромный спящий вулкан, породивший горный массив— Красные горы, хвост которого тянется на юго-западный берег острова. Из гор текут две реки: Драконья река, берущая силы из горных родников, впадающая, естественно, в Драконий залив, и Красная река, берущая силы из Красного озера, расположенного на южном склоне Потухшего очага.

Вокруг столичного города расположено множество полей и садов, вплотную подходящих к береговой линии и горам. Западное побережье осталось не тронутым, потому, лес по прежнему украшает собой остров. Ранее, этот лес именовался Восточный лес, ставший после отвоевания и заселения всего архипелага, забавным казусом. Решив не переводить зря карты, букву (букво— звуковой символ) 'В' исправили на 'Б', так получился Босточный лес, на юге которого расположен портовый город Авго (Το αυγό— Яйцо). К югу от города расположились поля и деревни, подступающие к хвосту гор. Преодолев горный перевал, вы окажетесь в обширном Южном лесу, миновав который, и переехав мост через Красную реку, можно будет полюбоваться полями портового города Дасос (Δάσος— Лесной)

Остров Старика (так же называемый Голова старика)— самый южный остров архипелага. Центральное поселение острова— город Мати (Το μάτι— Глаз). К северо-востоку от острова находиться вытянутый на северо-восток остров Лесной очаг, славный своим вулканом, того же имени, и строительным лесом.

Остров Рыбный находиться к востоку от острова Щит, по иронии судеб, являющийся восточным щитом от бурь для главного острова. Рыбный остров слишком горист, отчего не пригоден для сельского хозяйства, однако идеален для рыболовов. Центром торговой и культурной жизни острова является город Апитханос (απίθανος— рыбный), защищенный от непогоды скалами и лесом самого острова и его соседа— Дикого острова. Дикий остров мал, имеет только одно постоянное поселение, потому входит в княжество. Остров, как и его соседи, омываются морем, названным за оттенок воды— Медное море (Χαλκού θάλασσα).

Остров Озерный расположен северо-восточнее острова Щита. В центре острова находится большое Желтое озеро, ставшее причиной наименования этого лесистого клочка суши. Со временем, леса почти полностью свели на поля и сады, а западное и северное побережье острова украсили два города: Лимни (Λίμνη— Озеро) и Лефкио (Λευκό— Белый), а так же десятки маленьких деревень. Севернее находиться третий по размеру остров архипелага— Черепаха.

Остров Черепаха— еще одно необычное скальное образование, тянущиеся с северо-запада на юго-восток. Названием остров обязан формой, действительно напоминающей гигантскую черепаху. На скалистом полуострове, похожем на голову на толстой шее, расположен ремесленный город Чтена (Χτένα— Гребень), формой стен подражающей самому полуострову. В склонах и ущельях полуострова добывают камень и металлы. На 'спине черепахи' преобладают распаханные низины, окруженные лесами и горами, перетекающими в массивную горную цепь, к подножию которой прилип еще один город— Гурисма (Γύρισμα— Спина), ставший центром культурной и политической жизни острова. На полуострове, расположенным между двумя 'задними лапами', из множества пиратских поселений, вырос город с неблагозвучным названием Коло (Κώλο— Зад). Это не только торговый, но и судостроительный город, а так же, не официальная пиратская столица, потому имя так и осталось таким, какое есть. Вокруг Черепахи есть еще множество островов, среди которых стоит отметить два вулканических острова: Рыбий хвост и Голова, а так же множество мелких, расположенных по обеим сторонам от 'головы черепахи', отчего кажется, что черепаха разорвала огромную рыбину и стала пожирать ее. Море, омывающее острова, так же называются Черепашьем морем.

Глава 2. Ах, эта неожиданная свадьба...

'Ты же будь твёрдым: божественный род присутствует в смертных,

Им, возвещая, священная всё открывает природа.

Если не чуждо это тебе, ты наказы исполнишь,

Душу свою исцелишь и от множества бедствий избавишь.

Яства, сказал я, оставь те, что я указал в очищеньях

И руководствуйся подлинным знанием— лучшим возничим.

Если ты, тело покинув, в свободный эфир вознесёшься,

Станешь нетленным, и вечным, и смерти не знающим богом.'— Пифагор, 'Золотые стихи'.

Столица встретила шумом толпы, грязью и конским навозом, щедро оставленным на каменных мостовых, а так же пестротой одежд и лиц. Пиратские острова по-прежнему привлекают авантюристов со всех окружающих острова земель и, даже, северян с архипелага Молота, тем более, когда планируется праздник, подобный этому. Свадьба высшей аристократии из северных и южных пиратов, это редкое и шумное мероприятие..., потому, бледнокожие, рыжие и желтоволосые ворелы, обряженные в шкуры и кожаные куртки, усиленные костяными, медными, или стальными пластинами и такие же шапки, заполонили улицы. Более знатные были одеты в кольчужные рубахи, поверх шелковых одежд, знатный мог отдавать предпочтение любому оружию, но меч был у каждого, остальные же довольствовались тем, что смогли купить или ... 'добыть в походах', тем не менее, основным заработком северян уже стала торговля дарами морей и наемничество. Так же, как и южные 'братья' они были склонны к магии ветра и воды, однако, рыжие ворелы часто оказывались неплохими огненными магами.

— Хм, не думал...а, что будет так многолюдно!— пробормотала высокая девушка с медно-золотым оттенком кожи, широкими плечами, крепкими руками и ногами, вытянутой, узколицей головой и золотыми волосами. С возрастом кожа все сильнее бледнела, менялись черты лица и тела, делая ее все больше похожей на изображения древних магов и богов, что в будущем грозило принести много проблем как со стороны 'поклонников', так и соперниц, а еще— фанатиков из Империи.

— Ифигения, не помню, что бы ты робела, хоть раз!— насмешливо сказала низкорослая, курносая девушка— ханджарка.

— Кира, ты, как всегда, язвительна!— фыркнула девушка.— Просто, такая толпа для меня не привычна..., я, немного растеряна...— вздохнула она.

— Ай, ты просто отвыкла!— отмахнулась подруга.

— Мдааа, ...отвыкла..., эх, как давно это было...— протянула грустно Ифигения, смотря в окно черной кареты, в которой они ехали.

— Кончайте пялиться на голодранцев, еще насмотритесь на них на празднике!— фыркнул презрительно, рослый и дорого одетый, Никифор.

— Фрх, ну тебя, вредина!— ответила ему Кира.— Расслабься и любуйся видами!— указала она на пеструю толпу и яркие здания из камня.

— Единственные виды, которыми я мог быть удивлен сейчас, скрыты этими платьями!— усмехнулся Никифор.

— Хам!— фыркнула девушка и отвернулась, полыхая смущением.

— Что поделать, красавица, розовый камень наших городов навивает на меня романтические чувства, воспоминания о прекрасных местах, в которых стоит побывать...— мечтательно закатил он глаза.

— Малыш, когда ты цитируешь пошляка— наставника по морскому делу, то выглядишь глупо! — прервала его Ифигения.

— Да, а ты как выглядишь, когда подражаешь учительнице этикета?— наклонился вперед Никифор, приближая свое лицо к лицу девушки.

— Мне идет, ведь я сама— стрева!— ухмыльнулась она.— А ты, рассуждая о том, что не видел и не знаешь, выглядишь, как котенок, пытающийся лаять!— протянула девушка, после чего толкнула парня от себя.

— Хах, ты ядовита, как древесная змея!— откинулся на подушки парень, поправляя свой алый халат.

— Зато, не будешь тянуть свои лапки, хотя, я мнооого опаснее..., могу и откусить... голову!— промурлыкала она, доставая из складок пояса нож.

— Этой ногтечисткой меня не запугать!— фыркнул он, отсаживаясь немного вглубь своей половины.

— Хватит заигрывать, достали уже!— пробурчал пухлощекий Карп, отталкивая товарища и поправляя светло-синий халат.

— У, бука-бяка!— игриво ткнула его в бок пальцем Кира.

— Ей, больно же!— воскликнул он.

— Да, ладно, там столько жира, что свечи можно топить!— хихикнула девушка.

— Уф....— надулся парень и отвернулся к окну.

— Сожрали нас эти змеи, сожрали!— хохотнул Никифор.— Правда, братушка!?— хлопнул он по плечу Карпа.

— Шшшшш!— зашипели девчонки, строя зловещие мордашки и засмеялись.

— Я же говорил!— хлопнул руками по коленям парень.

— Трууууу!— раздалось с улицы, и обоз остановился.

— Кто такие?— спросил грубый голос.

— Придворный маг и мастер боевых искусств с учениками и слугами!— ответил старший охраны обоза.— По вызову во дворец, на праздник!— подъезжая на лошади к перегороженному охраной входу на территорию дворца.

— А, это ты, Илидор-бездельник, что же, проезжайте!— вздохнул коренастый десятник караула.

— А, это ты, Менелай-пьяница, тебя в этом горшке не узнать!— ткнул он пальцем в широкополый шлем-шляпу пехотинца (на земле известный как беотийский)

— Уф, твой ночной горшок еще более убог!— махнул тот в сторону потрепанного стального шлема— колпака с наносником и пластинчатой защитой щек.

— Ха, ха, ха, ты, как всегда, предсказуем!— рассмеялся Илидор.

— Хех, ты то же, старый жук-усач!— сказал Менелай.— Проезжай, уже, с тебя бочонок и рассказ о жизни в ссылке!

— Ладно, будет тебе истории!— фыркнул Илидор, тронувшись с места.

— И бочка!— крикнул в спину Менелай, уступив дорогу.

— Подумаю!— ответил Илидор, не оборачиваясь.

— Похоже, они, то же, намиловались.— сказал Никифор, когда карета снова тронулась и загромыхала по ухоженной мостовой...

Дворец был похож на разворошенный муравейник, переживший, вдобавок, потом и пожар— всюду бегали слуги из числа свободных и рабов, как дворцовые, так и почетных гостей, так же он был переполнен этими самыми гостями, толстыми и тонкими, белыми, черными, желтыми, седыми и лысыми, одетыми в шелка и золото и одетыми... только в золото...(гости с еще одного южного архипелага были ярыми сторонниками минимализма и скромности в одежде...), самыми колоритными были, естественно, северяне, мучимые жарой, они ходили, сняв свою верхнюю одежду, но все равно прели, даже в легких накидках. Некоторые из них вовсе напоминали геро...ине... фильмы и книги про варваров, где мускулистые, лохматые герои рассекали по песчаным и ледяным пустыням в одних кожаных или меховых трусах и с великанскими топорами и мечами в руках.

— Смотри, смотри, какой ковыляет, прямо по тебе!— хихикнула Кира, толкнув в бок Ифигению и кивнув в сторону светловолосого громилы в меховых 'трусах', кожаных сапогах и повязке на лбу, придерживающих волосы от падения на глаза. На плече великан нес огромный топор.

— Так, прекращай тыкать в каждого нудиста! Еще не хватало привлечь внимание этих верзил!— прошипела Ифигения.

— Нууу, я была бы не прочь!— хихикнула проказница.

— Таа...— хотела сказать девушка, но взвизгнула, когда лапища того самого громилы сжала ее ягодицы.— Эй, ты, отрыжка тролля, совсем сдурел?— возмутилась она, разворачиваясь к обидчику.

— Гы, гы!— заржал тот, оскалившись, выставляя напоказ желтые кривые пеньки, притворяющиеся зубами громилы, и отравляя воздух своим дыханием.— Прывета, расавицы, пойдем по— скрепим кроватью!— сказал он, прижимая к себе обеих одной левой.

— Фу, ты что, в выгребной яме столовался?— скривилась Ифигения, упирая руки в волосатую и потную грудь.

— Шта? Не понял?— спросил Адалард, наклоняясь к девушке и обдавая ее 'ароматом мачо'.

— Руки убрал говорю, выкидыш пещерного слизня!— рыкнула Ифигения.

— Ах, какой плахой девочка, такой слова говоришь! Думаю, табе надо накозать! Показать, как надо вести себя в объятьях мужчины!— оскалился варвар, отчего вторая жертва мелко затряслась от страха.

— Ах так, ща я тебе покажу!— прошипела Ифигения в ответ и, схватив громилу руками за лицо, вдавила указательные пальцы в глазницы.

— Ууууу!— взвыл тот от боли, когда ногти распороли кожу и чуть не выдавили глаза.— Ша... ууууу...— ослабил он хватку и отшатнулся, бросая своих не состоявшихся жертв и замахиваясь топором.

— Куда же ты, герой!?— спросила девушка, выбив топор и хватая его за пальцы руки и выворачивая их, вызывая новый вопль, привлекший внимание его соплеменников.— Иди суда, малыш!— потянула она бедолагу за собой к колонне.— Почувствуй страсть истинной женщины!— фыркнула она, впечатывая лицо громилы в колонну.

— Хряпк!— возмутился нос от такой встречи.

— Ууууу!— издал новый вой варвар, когда его вновь ударила о столб девушка.

— Какая жесткая свинина, не отбивается ни как!— прокомментировала она, вбивая голову бедолаги в камень.

— Убью!— взревел он, пытаясь схватить девушку второй, но попал в еще более печальное положение, вторая рука оказалась с другой стороны колонны.

— Эй, ты чо творишь, шкура?— крикнул Адалард.

— Улыбочку!— оскалилась девушка и дернула на себя, упершись ногой в колонну.

— Шмяк!— лицо воина встретилось с камнем снова, а сам он отправился в мир снов.

— Сладких снов, мое солнце!— ехидно сказала девушка сползшей на пол тушке.

— Ха, не завидую я нашему болдеру* Велтену, если у него столь же покладистая невеста!— рассмеялся другой здоровяк, раздвигая окруживших место расправы варваров. — Кто ты, дева злобная?

— Ифигения, живу я тут!— буркнула она.— А ты?

— А я— Герарт, гость я тут!— оскалился светловолосый варвар, чья борода была заплетена в косу и скреплена серебряным кольцом.— Адаларда можно будет забрать?— спросил он, указывая на бедолагу.— А?— пригладил он волосы, стянутые в конский хвост ремешком, нарочно напрягая мышцы.

— Пф, да забирай, у нас на такую тушу печи не рассчитаны!— отмахнулась девушка и, схватив подругу за руку, повела ее за собой.

— Ух, какие тут ба..., гм, девушки!— причмокнул он, смотря им в след.

— Ха, да она же тебя забьет до смерти!— хлопнул его по плечу рыжий и одноглазый верзила.

— Это мы еще посмотрим, Бамбер!— оскалился тот...

— Ну, ты и сумасшедшая! Как ты его!— восторженно щебетала Кира.

— Ага, будто тебя этому не учили!— фыркнула Ифигения.— Могла бы и помочь!

— Кому, ему что ли?— хохотнула болтушка.

— Эм, а хотя бы так, все веселее!— ответила Ифигения, заходя в свою комнатку.

— Неее, с тобой нам не справиться! Ты же бешенная!— чуть помедлив, сказала Кира.

— Ну, спасибо, за похвальную характеристику!— фыркнула Ифигения.— Пойду, смою с себя пот и слюни этого верзилы, бееее, гадость!

— А я, даже, и не знаю... такой мужчина., а ты его так жестоко...— подмигнула Кира и выскочила из комнаты.

— Трещотка!— покачала головой Ифигения.— Эх, я уже стала такой же, или стало? Хм, что то я не туда, глупо о прошлом вспоминать...,эх, теперь то...— вздохнула она, снимая с себя халат.— После стольких лет этой оболочке...— добавила она, рассматривая притягательные округлости, но несущие на себе отметины старого ожога. Пальцы скользнули с груди к животу, где ожог был особо крупным и четким, повторяя шрамами форму распускающегося цветка.— Пожри Червь этих богов и их дары!— стукнула она кулаком по пластине зеркала...

Утро следующего дня, тренировочная площадка.

— Стоило кое кому вернуться и от пыхтения, грохота и визгов теперь опять не выспаться!— противный голос Ликурга— шестого сына Тимоса.

— И тебе доброе утро, младший не наследный княжич, не наследного княжича!— усмехнулась Ифигения.— Как, малыш, магия не проявилась?

— Тыыыы..., дочь ш...., какое право ты имеешь открывать пасть в моем присутствии!— зашипел тощий парень, сверстник девушки, выскакивая из тени и приближаясь к ней.

— Ооо, да ты, вдобавок, не вырос!— глядя сверху вниз на парня.

— Ах ты, грязь, да как ты смеешь...— взвизгнул он, хватая девушку за ворот тренировочного костюма и пытясяь ее притянуть к своему лицу.

— Смею!— оторвала она руки, надавив на слабые кисти парня.— Как маг и воин!— отшвырнула она парня от себя.

— Уууууу, ты за это ответишь!— взвыл он.— Ответишь! Вернется Никита и тебе не поздоровиться!

— Ха, а сам то ты, ни на что годен, ничтожество?— усмехнулась девушка, утирая пот.

— Аааа, ты будешь еще в ногах у меня валяться, с...!— крикнул Ликург.

— Сейчас я кому то, что-то оторву и отобью!— прошипела Ифигения.— Пшел прочь, плешивый щенок!— направила она клинок под нос Ликурга.

— Тхыыы, на меня, меч!?— взвизгнул парень, пятясь.— Скоро все вы ответите!— прокричал он, убегая с мощенного камнем двора.

— Ската свиньи*!— ругнулась девушка, сплюнув вслед, и вернулась к тренировке, но теперь она шла вяло...

Интерлюдия

Три дня назад, Аллалгар (вторник), 30-ый день месяца Гудиса (Апрель), 507-ой год Эры Красного Змея.

Порт, кабинет управителя порта.

— Отец, ты уверен, что эта свадьба, этот... союз стоят того, что бы тратить силы на его организацию?— спросил молодой хозяин кабинета у коренастого и широкоплечего старика.

— Уверен, Продром, уверен!— ответил Тимос, развалившись на стоящим у правой стены диване.— Этот союз— наша надежда на лучшее будущее!— взмахнул он мозолистыми руками.— Представь, какие горизонты откроются нам, весь мир будет открыт! Только пожелай и все будет, главное, связи с правильными людьми! Правильные связи с правильными людьми!— поднял палец старший брат афенти.

— Мы все пошли в тебя, отец, магия в нас слаба настолько, что выше артефакторики нам не прыгнуть, из за того ты не носишь венец!— горячо возразил Продром, вставая из за письменного стола.— Много ли будет тех, кто готов принять нас таких? Многие ли будут нас достойно воспринимать?

— Мы знать, природная знать!— повысил голос старик.— Мир меняется, уже изменился! В большинстве стран, маги лишены прав наследования, большая часть из них, придерживаются догматов 'очистителей', маги стали приравнены к опасным рабам, в таких условиях, мы, как чистые люди, будем иметь больше свободы, больше шансов, чем все эти 'великие и ужасные маги'!— размахивал руками мужчина, отчего его черный халат сбился на бок, оголив некогда обожженное плечо.

— Ха, выбор! Не будет у нас больше выбора и свободы, мы обменяем ее на золотую клетку и корм!— фыркнул парень.— Я поддержу тебя, отец, ты знаешь! Всегда! Особенно, если в деле, а ты в него втянешь и остальных, так или иначе, мои братья...— сказал спокойнее Продром.

— Да, ты верно рассудил, сын, уже все запущено, эта свадьба— часть плана, грандиозного плана, в котором каждому отведена своя роль!— потер руки мужчина.— Феогност и Федос с нами, Никита уже третий год заключает договора и подбирает союзников, уже все готово, осталось отметить этот праздник, и можно будет приступать ко второй части! Торговля возрастет на порядок, мы станем самыми богатыми из островных афенти! Да же младший с нами, не тот, что младенец, разуметься, имеет свою роль!— ухмыльнулся Тимос.

— Хорошо бы, надеюсь, ты знаешь, на что нас толкаешь, не хотелось бы потратиться впустую и... еще и головы лишиться!— ответил парень.

— Да, кстати, свадьба, правильная, твоя, свадьба, сын, принесет нам много выгод и новых друзей!— встал мужчина.

— Постарайся жадничать разумно, отец, не хотелось бы жить с бородавчатой саргобонской жабой в женском платье!— усмехнулся Продром, теребя узкую черную бородку.

— Не сомневайся, все будет в лучшем виде, подберем тебе достойную пару!— улыбнулся Тимос.

— То есть, главным критерием достойности у нее будет неприлично много денег в приданное!— хохотнул парень.

— Несомненно!— улыбнулся старший брат великого афети Ханджара.— Уверен, тебе, то же, понравятся ее... достоинства, сокрытые в сундуках!— протянул он и расхохотался...

Конец интерлюдии.

Зизи (воскресенье), 5-ый день месяца Сигушуб (Май), 507-ой год Эры Красного Змея.

День свадьбы.

По улицам города было невозможно протолкнуться от толп зевак, собирающихся поглазеть на церемонию бракосочетания, проходящего в центральном храме богов.

— Дорогу, дорогу! Освободить дорогу!— надрывались воины личной гвардии афенти и городской стражи, расталкивая древками копий, отгоняя плетями и оттесняя лошадиными крупами слишком настырных зевак. — Прочь, замарашки! Эй, ты, свиная морда, слазь с крыши, а не то стрелой спущу!— кричали всадники излишне сообразительным зрителям забравшимся повыше, угрожая оружием.

— Идут, идут!— пронеслось по рядам. Из открытых врат дворца выехала длинная процессия.

Первыми, естественно, ехали всадники охраны в кольчугах и шлемах, поверх дорогой одежды красных тонов, на боку у каждого висел короткий меч, а в руках были длинные копья, блестевшие на солнце.

Следом вышли девушки в откровенных одеждах, разбрасывающие лепестки перед длинными носилками, которые несли мускулистые чернокожие рабы с прическами, напоминающими клубки змей (сотни косичек, в которые вплетенные цветные шнуры, собраны в подобие гнезд), из одежд на них были только широкие кожаные вороты и набедренные повязки, украшенные медными чешуйками. Сами носилки представляли из себя деревянную платформу с навесом, задрапированным алым шелком.

За ней шла еще одна группа девушек, несущих флаги городов-княжеств, входящих в Великое княжество Ханджар, среди которых шла и Ифигения с подругами. Следом ехал сам великий афенти, другие князья, вожди, принцы, другие аристократы, важные военные и сановники, замыкали шествие охранники, простые воины жениха и слуги.

Главный храм архипелага был огромным зданием, занимавшим целый холм, нутро которого было превращено в складские помещения храма, усыпальницу важных лиц. Здание причудливым образом сочетало в себе черты пирамиды и греческого храма. Пирамидальная платформа— терраса на которой стояло множество колонн, держащих плоскую крышу, повторяющую формой нижнюю платформу. Венчалась конструкция трехступенчатой пирамидой, на верхней площадке которой стояли три каменных трона для верховных богов. Само алтарное помещение храма представляло из себя прямоугольную коробку, вставленную в центр композиции, служа дополнительной опорой крыши. Основным материалом были местные вулканические породы, что делало его очень ярким и неповторимым строением, основным материалом, как и во всем городе, служил розовый туф, полы были выложены плитами из кристаллических пород разных оттенков, создавая мозаику, перетекающую на стены и складывающуюся в картины загробного мира, битв богов и чудовищ, у алтарей божеств оставляли пустое место и там красовались статуи старших богов, выполненные с потрясающей реалистичностью. У входа в храм процессия остановилась, воины, шедшие впереди, заняли места во внутреннем периметре здания, усилив храмовую стражу, знатные гости и новобрачные, под приветливые крики горожан, покинули свои транспортные средства и вошли в алтарное помещение. Девушки— флагоносцы встали в ряд перед лестницей на террасу, там же стали и воины охраны, тем самым перекрыв доступ зевакам в храм, из недр которого стали доноситься звуки хорового пения.

— Эх, хоть одним бы глазком взглянуть на обряд!— вздохнула Кира, тиская в потных ладошках древко флага.

— Да что там смотреть, мы с тобой этих сатиров видели, а кое кого помогали наряжать и грузить, сама церемония такая же, как и у всех, только ряженные дорого все гости и сами жених с невестой!— отмахнулась Ифигения.

— Какая ты...скучная и... не женственная...— вздохнула подруга.— Что, неужели тебя ничего не интересует, кроме того, как зажарить, заморозить или продырявить окружающих максимально быстро и жестоко?

— Ха, нас к этому и готовят, более того, желать проткнуть нас есть кому, а то и сделать кое чего еще, без нашего согласия, потому я настроена тренироваться до такого уровня, что бы ни одна тварь не приняла меня за жертву.— ответила Ифигения.— А все эти тряпки, сплетни, песенки и вздохи— пустопорожний треп, отупляющий и без того слабые разумы. Пф, тоска...

— Оооо, ты не исправима!— простонала Кира.— Могла бы, хоть в этот день, расслабиться?— спросила она.

— Да, я такая!— кивнула та.— Главное в личности— ее устойчивость перед трудностями и пороками!

— Ага, а твоей— занудство!— фыркнула Кира, отворачиваясь.

— Это не занудство, а серьезность!— устало вздохнув, ответила Ифигения.— Представь, что окружающие тебе кажутся... детьми, более того, дикарями, и единственное, что тебя мирит с окружением — знания и навыки некоторых из них, которые хотелось бы освоить само...ой...

— Охо, вот это признание!— воскликнула Кира.— Да ты гордячка, а это жуткий грех, за него, говорят, лет десять сидеть в брюхе Червя!

— Ха, подавится, я ему брюхо вспорю и наизнанку выверну!— отмахнулась девушка.

— Хех, ну ты и нахалка, такое, да на пороге Храма! Что же будет дальше?— посмеиваясь, спросила Кира.

— А что дальше?— улыбнулась Ифигения.— А дальше, выйдут ряженные, многие лета им пожелают, рабам опять придется тащить их туши во дворец, нам эти флаги, потом носить им еду, слушать их самохвальство и лесть, потом отбиваться от приставаний этой пьяной 'элиты', растаскивать их захмелевших жен и дочерей по комнатам, если слугам будет не до того..., в общем, проявлять гостеприимство!

— Ууууу, ты так все описала, что я сразу представила сборище ряженных зверей!— хихикнула Кира.

— А люди и есть— ряженные, болтливые животные. Те, кто этого не понимают, ориентируются на навязанные нормы морали, моду, идеи, призрев природную часть, чаще бывают в глубокой... пропасти..., а те, кто на них плюют— получают преимущество! И, поверь мне, часто, самым подлым подлецам удается отвертеться от всего, что могут предъявить им люди, за деньги покупают даже расположение богов, целый континент тому пример! Одно радует, законы природы неподкупны, и все выродки отвечают своими потомками, стоит только взглянуть на Ликурга.— ответила Ифигения.

— Хмм, с тобой все опаснее дружить, боюсь, скоро ты начнешь об этом кричать на каждом углу или твоему отцу в лоб! Опасно такое болтать!— опасливо зашептала Кира.— Ты спятила, что ли?

— Отец, ха, за эти годы он ни разу не поговорил со мной, ему достаточно докладов о ходе занятий и расходов на меня... Нет, это мир спятил и давно...— рыкнула девушка.— ... и не один...— тихо добавила она.

— Эммм?— вопросительно изогнула брови Кира.

— Не обращай внимания, не забивай прелестную головку камнями мыслей!— улыбнулась девушка.— И никто никого не тронет...— добавила она и задумалась.

— 'Какое им дело до слов рабыни, слова выбьются с языка плетью раз, и дальше они будут проговариваться про себя!— подумала Ифигения.— Этого хозяевам будет достаточно, мы вещи, как бы вольно себя не чувствовали, чем бы себя не обманывали, времена меняются а положение большинства и надменность и примитивность интересов верхушки остаются..., прошли тысячелетия, миллионы лет, а не тело, ни инстинкты человека не претерпели радикальных изменений, каменный топор или лазерный пистолет, лошадь или зведолет, всегда будут средством подчинения и доминирования, физического устранения конкурентов за еду и право совокупляться, именно это и толкает к интригам, обманам и провокациям, когда надо придерживаться навязанных законов и правил и теперь я снова при дворе, где это очень приветствуется...'— оперлась она подбородком на руку, держащую древко флага.— 'Надо учиться молчать, что бы выжить внизу, пока не решат тебя тронуть, приняв за слабого, или— стать такой же гадиной, как и остальные и кружиться в клубке, и именно это, на самом деле, воспринимается большинством как истинный коллективизм! Именно в этом заключен успех жителя дворца или правовой эпохи, а не высокая мораль и трудовые качества. А ведь, что бы сделать дело вместе, надо и работать вместе, уважая друг друга и помогая друг другу, не делясь на левых и правых, соединяющихся только за столом полным еды и алкоголя... Ощущение безнаказанности у занявшего силу у власти и связанности законом у нижестоящего— дает ничтожеству шанс самовозвышатся, оскорбляя подчиненных, унижая и подчиненного, места и социальные роли, что оба занимают, пороча все систему и делая бессмысленным и ненужным любое дело, у такого общества не будет нормальное будущее, только существование как дрессированных зверушек..., веселящих своей возней вышестоящих, занимающихся тем же самым... Интересно, эта система доходит до инопланетян, или на них она так же работает? Ха, тогда, будущее из мира 'звездных войн' не фантастика, а печальная перспектива, или реальность... Сможет ли человечество выбраться в космос до того, как эта глупость погубит его? А жители этой планеты? Поверхностные металлы кончаться, а технологии не достаточны для рывка, упав в каменный век не подняться...'

— Хей, что задумала?— толкнула ее в бок Кира.— Коварные планы по завоеванию мира?

— А, что? Ты о чем?— встрепенулась девушка, прервав поток философских мыслей.

— Ха, ха, ха! Ну, ты даешь!— Это ж надо так было задуматься, или ты уснула?— спросила насмешница.

— Что нужно то?— буркнула Ифигения, разминая затекшие плечи.

— Да пора освобождать проход, сейчас пойдут обратно, а ты тут спишь, в смысле мечтаешь, то есть, думаешь о проблемах глоообального масшаааба!— издеваясь, сбивчиво сказала девушка.

— Язва!— фыркнула она в ответ.— Что же, ура, ура, скорее бы, надоело стоять полуголой на виду у толпы!— поежилась Ифигения.

— Ха, ха, ха! Видела бы ты свое лицо в те моменты, когда думаешь или пишешь, ты бы то же посмеялась!— веселилась Кира, сверкая белыми, как жемчуг зубками.

— Пф, научишься рисовать, покажешь мне что видела, а пока отстань, болтушка-хохотушка!— отмахнулась Ифигения, вызвав новый смех у подруги.

— Новая семья осенена Богами!— крикнул старый жрец, выйдя на порог храма и постучав окованным краем посоха по каменным плитам.

— Уууууууу!— провыла толпа.

— Поприветствуйте болдера Велтена и болдери Мелиссу, нового мужа и жену!— поднял он посох, украшенный серебряным навершием с синим фокусирующим кристаллом над головой.

— Славься, славься! Многие лета! Да дарует Мамма* вам много детей!— закричали жители и гости города сотнями голосов.

— Оп, пора нам встать с краю...— потянула Кира подругу в сторону.

Став с краю от лестницы, девушки стали смотреть за людской рекой из богачей, вытекающий из храма. Первыми вышли новобрачные, столь непохожие друг на друга, как куски мела и угля. Жених с севера был высок, широкоплеч, бледнокож, светловолос и синеглаз, в то время, как невеста была низкоросла, медонокожа, черноглаза и черноволоса. На женихе и невесте были ритуальные одежды, представляющие собой ярко желтые отрезы ткани, намотанные вокруг тела, руки их украшали золотые персти и браслеты, головы же были украшены массивными золотыми венцами, как и прочие украшения, инкрустированными драгоценными камнями. Ступни же были босы, потому, обратно их снова везли в паланкине, который теперь был открыт, что бы все видели изменение статуса пары. Следом вышили остальные высокопоставленные гости церемонии участники шествия, сели на своих коней или погрузились в кареты, и тронулись обратно во дворец, согласно ранее занимаемым местам. Среди них была и начавшая седеть Ия, с Федосеем— наследником престола, болезненным и избалованным мальчиком шести лет. Окатив призрением Ифигению, княгиня села в закрытую карету, которую сразу же окружили воины.

— Она тебя узнала, и, кажется, еще больше не любит.— протянула Кира.

— Плевать, я не де..., гм, золото, что бы меня все любили, думаю, меня вновь сошлют в Босточный лес, а мне это и лучше!— пожала плечами девушка.

— Хм, не думаю, что после в охрану или прислугу дворца получиться не попасть, скорее, и тебе кого то подобрали или точнее— тебя кому-то!— хихикнула Кира.

— Ай, ну тебя!— отмахнулась девушка и поспешила занять место в рядах флагоносцев...

Дворец, вечер того же дня.

Гости уже изрядно 'устамши', потому, часть уже мирно спали на столах, под столами, не взирая на чины и титулы. Первыми выбыли из игры вожди дикарей, как менее тренированные в потреблении крепких горячительных напитков, вторыми жертвами стали местные жители и только гости со стороны жениха продолжали веселье, даже после ухода молодоженов 'притираться друг к другу'. Ифигения была в обслуге столов, потому, смогла полюбоваться на все стадии праздника.

— А сейчас...— проорал залезая на стол захмелевший рыжий ворел, замотанный в изрядно заляпанную скатерть.— ...ик, наш сказитель Джилисберт исполнит походную!— объявил он, расплескивая вино из кубка!

— Ух, ух, ух!— застучали ложками, вилками и сапогами по столам и лавкам остальные варвары.

— Хаара, братья, ща все будет!— поднялся из...под стола такой же рыжий квадрат, тиская инструмент, похожий на лютню.

— Давай, давай, жги! Просим, просим!— вновь закричали гости.

— Что же, гм, приступим!— крикнул он и стал настраивать инструмент.— Ляяяя!— протянул Джилисберт и подтянул струну.— Ляяя!— повторил он с другой струной, крутанув колодки.— А Червь с ним!— буркнул он.— Пестня!— громко крикнул, покачиваясь, рыжий и топнул ногой по столу на котором стоял, попав ногой в чашу с салатом и отправляя в полет бедные овощи.

— Бах, бах, бах!— постучал он ногами по освободившемуся пространству и остальные, кто мог контролировать руки, повторили звук.

— Второй день уже не пьем!— крикнул Джилисберт, ударяя по струнам.

— Второй день уже не пьем!— хохоча, повторили ворелы, подливая себе вино.

— Завтра мы в поход пойдем!— новый вопль издал Джилисберт.

— Завтра мы в поход пойдем!— услышала новый крик Ифигения, останавливаясь у одной из колонн, поддерживающих свод.

— Мы топор, с собой, возьмем?— прохрипел дурашливо седой.

— Возьмем!— хором грохнули под аккорд воины.

— Мы копье с собой берем?— спросил Джилисберт.

— Берем!— ответили хором.

— Ну, а стрелы, что, берем?— вновь подал голос старик.

— Берем!— ответили остальные.

— Бочки эля запасем?— гаркнул Бамбер.

— Запасем! — повторились остальные под звяк струн.

— А закуску запасем?— спросил Герарт.

— Запасем!— чокнулись, расплескивая вино товарищи.

— Все готово, мы идем?— вновь подал голос старик.

— Да! Мы в поход сейчас пойдем! Там кого ни будь найдем, и ограбим!— хором проревели все.

— И убьем?— встрял старик.

— Убьем, убьем! Обязательно убьем! За неделю все пропьем, и опять в поход пойдем!— хохоча, выкрикнули бугаи.

— Куда влезает то?— удивилась Кира, намаявшаяся за день.

— А, дурное дело не хитрое!— ответила Ифигения, отлепляясь от колонны.— Пошли что ли, пора нам уходить, пока эти не пристали.

— Кхуууда? Дума..., ик...,ешь, я тебя не найду в этой большой домине?— преградил путь девушке помятый ранее варвар.

— Что тебе, болезный?— устало спросила Ифигения.

— Бо..., чего? Как ты меня назвала, девка?— спросил громила с разбитой рожей, пытаясь схватить девушку.

— Идиотом!— рыкнула девушка и пнула его в промежность.

— Ууууу!— взвыл он, наклоняясь.

— На!— стукнула она его голову о колонну.— Животное!— брезгливо отерла девушка руки о полотенце, валявшееся на полу.— Пошли!— буркнула она Кире и двинулась в сторону выхода, под проклятья и стогы варвара, после пирушки, убрав за гостями, добравшись до своей комнаты, девушки устало повалились на на жесткие кровати, засыпая от усталости...

Через три дня корабли ворелов отчалили из порта в сторону северо-запада, увозя дочь великого афенти, ставшей женой их вождя. Никто и не обратил внимание, что следом направилось небольшое торговое судно...

Географическое отступление.

Ворелы— северные варвары, потомки пиратов и потерпевших кораблекрушение торговцев а так же беглых крестьян, проживающих на легендарном архипелаге Молота. В доисторические времена острова были заселены гномами, гоблами, великанами и другими нечеловеческими расами, однако, во времена возвращения богов, боги расселили большую часть враждующих аборигенов по всему миру, увы, вражда подопечных перешла и на богов, в результате, мелкие стычки вылились в войну, прекратившиеся лишь в Алмазную Эру и возобновившуюся с падением Небесной Империи. Оставшись в изоляции от соплеменников, гномы, гоблы и великаны, еще проживавшие на островах, пали под натиском людей, ставших единоличными правителями гор и лесов. Ворелы не однородная нация, а сообщество племен, так же имеющего Великого Князя, называемого дирком и простых князей— дитричей. Ворелы развитое общество, занимаются рыболовством, сельским хозяйством, добычей и выплавкой руд, также, они прославились как пираты и наемники.

Центральный остров, точнее цепь каменистых островов, соединенных песчаными косами, именуется остров Сфури (Σφυρί— Молот), он со всех сторон защищен от холодных ветров севера. Северо-западная бухта издревле привлекает путников светом города Катафугио (Καταφύγιο-Приют), где можно пополнить запасы провианта, продать улов, добытый в Ледяном море и починить корабль. С юго-запада город окружен, садами и лесами, упирающимися в южный пояс гор. С востока город и бухта поджимаются скалами, тянущимися с севера на юго-запад, соединяясь с южным поясом и горами на Тапсаре, все вместе называется— Железный горб (Πλαίσιο καμπούρα). С севера бухту прикрывает небольшой каменистый остров— Мохнатый камень (μαλλιαρή πέτρα— пушистый камень). На северо-восточном побережье расположен город Коупи (Κουπί-Весло)— самый крупный город острова. С запада прикрыт горами и густым лесом, с юга и востока город окружен полями зерновых и бобовых культур. На противоположной стороне 'молотка' стоит еще один город— Катарти (Κατάρτι-Мачта) Полуостров Тапсар (Τα ψάρια-Рыба), несмотря на размер, имеет лишь одну гавань, пригодную для устройства порта, где и разместился одноименный город.

С севера и запада, остров Молот защищен вулканическим островом— Ботес (μπότες — Сапог), имеющим выраженное сходство с сапогом, 'подошва' которого— северный берег, а 'голенище'— юго— восточное. В связи с формой и расположением острова, город Пагомено (Παγωμένο Ледяной)— самая северная и холодная гавань архипелага. С запада город защищен горами, переходящими в мыс, похожий на высокий каблук. Лес к юго— западу славен огромным озером, питаемым родниками и тающими льдами гор Хребта Дитрича, прозванным Ледяное озеро. Из озера вытекают две реки— Ледяной рукав и Ледяная вода. Юго— восточный мыс острова занят крупным торговым городом Хоанис (Χοάνης— Раструб) На противоположном, боле узком и вытянутым, мысе расположился маленький городок рыбаков— Оваркарус (Ο βαρκάρης-Лодочник). Остров славен своими стадами и рудами. Ледяное море (Μια παγωμένη θάλασσα), омывающие его берега с севера, приносит множество ледяных глыб.

Напротив гавани Оваркаруса расположен необитаемый остров, прозванный Лесное озеро, обязанный именем, естественно, лесу и озеру, разместившихся на его камнях. Южнее расположен остров Токентри (Το κεντρί— Жало) с самым мелким городом архипелага. Через пролив Каменные столбы, прозванный за обилие одиноких скал торчащих из воды, расположены два крупных острова и десяток мелких, прозванных Тшарсмата (θραύσματα— Осколки). К юго— востоку от них расположен остров Оскулиос (το νησί του σκύλου— остров собаки), напоминающий формой голову собаки, потому, между 'ушей' разместился город Олукос (Ο λύκος-Волк). Восточная сторона острова представляет из себя самый южную горную цепь, находящуюся на линии Железного горба, дающих основание полагать, что некогда это был единый рубец. Остров, как и Жало и Осколки, и Огненный остров, омывается морем, прозванным 'Море рыжих псов' (Θάλασσα κόκκινα σκυλιά). Это воды, прославившиеся пиратами, ныне, более безопасны.

Самый южный остров архипелага — Фотиа (Φωτιά το νησί Огненный остров), остров славен постоянной вулканической активностью, потому, он необитаем и пуст от любой многолетней растительности.

Остров Фартук (Ποδιά— Подиа), прозванный так из за мифа о сотворении мира. Это самый крупный остров архипелага, омываемый водами Подийского моря (Ποδιά Θάλασσα), и по центральной оси, с севера на юг которого— тянется Хребет сокровищ (Κορυφογραμμή του θησαυρού) в камнях которого добывают руды и драгоценные камни. Кристальное озеро в высокогорной долине питает реку, прозванную из за прозрачности воды и камня, устилающего дна— Кристальная река, Самый северный берег острова занял город Фибилиман (Φίδι λιμάνι— Змеиная гавань) с запада и востока город укрыт заросшими лесом мысами, а с юга— полями, упирающимися на востоке в горы. По другую сторону гор, между длинными мысами расположился залив Штаны, давший имя порту— Пантелони (Παντελόνι-штаны). Самый юго-восточный город острова называется Такерат (Τα κέρατα— рога), в честь полуостровов, образующих гавань. На юго— западном побережье разместился город Ламперак (Λαμπερό ακτή— Светящийся берег) из за обилия отмелей не способный принимать крупные корабли, но окружающие воды богаты рыбой, потому, является рыболовецкой столицей острова. К северу от города разместили огромные поля и леса, упирающиеся в Кристальную реку, текущую на северо— западное побережье в дельте которой расположились два города: Одигос (Οδηγός-Выступ), занявший южный берег, и Есоши (Εσοχή-Отступ), угнездившийся на северном. Гавань их приютившая, прозвана глоткой из за полу-островка, образованного наносом песка.

Длинный, поросший редким лесом, остров напротив гавани называется остров Чистильщика рыбы (Ο καθαριστής ψαριών-Чистильщик рыбы) к северо— востоку от него и северу от острова Фартук, с юго-запада на северо-восток, тянется остров Старый лес (Παλιό δάσος) с портовым городом на юге -Тоскафос (Το σκάφος— Лодка) и озером в центре— Большое (Μεγάλη)

К северо— востоку от острова Молот, огибая его месяцем с севера на юго-восток, расположился остров Парусов (το νησί Πανιά) множество удобных бухт, Ледяной торговый путь пролегающей вдоль северного и восточного побережья, обилие рыбы сделало его очень привлекательным для заселения, так, на самом северном мысе, появился город Топани (Το πανί— Парус).

Ската— грубое жаргонное слово, означающие фекалии и прочие нечистоты.

Болдер— принц (княжич) у ворелов.

Мамма — аккадская богиня, связанная с идеями материнства, 'повитуха-богов', здесь, она так же выступает в этой роли.

Глава 3.

Встреча с огоньком.

'Самое главное украшение — чистая совесть'.— Цицерон Марк Туллий.

Зиусудра, 9-ый день месяца Сигушуб, 507-ой год Эры Красного Змея.

Остров Приют Дураков, Океан Надежд.

Небольшое торговое судно потерялось на фоне огромного флота, состоящий из военных и торговых кораблей имперской и ворелской постройки. В каюте адмирала флота сидели три человека. Первый был хозяином помещения, мужчиной рослым и 'солидным', о чем говорила его седина в черных волосах, уложенных в две косы, собранных в один хвост, а так же огромный живот, распирающий расшитую золотой нитью рубаху синего шелка. Его благородное, розовое, носатое и щекастое лицо, презрительно взирало на мир и собеседника. Второй, напротив, был щуплым, темнокожим и низкорослым, с черным, густым волосом, наспех перетянутым кожаным шнуром, одет гость был в добротный белый халат, говорящий, что его хозяин относиться к зажиточным горожанам, или мелким торговцам. Третий был угрюмым и молчаливым, рыжим ворелом, большого роста и мощного телосложения, его скуластое, обезображенное длинным шрамом, лицо густо поросло бородой и усами, сплетенными в две косы, волосы же были собраны в простой конский хвост.

— Так, говоришь, что можно отправляться в путь?— спросил надменно хозяин кабинета.

— Да, ваше святейшество, вар..., эм..., варелы уплыли на своих лоханках то, стало быть, путь чист!— ответил гость.

— Отлично, отлично...— протянул довольно Эверт Тсип, прозванный Эверт Верный огонь.— Значит, люди твоего отца обеспечат безопасную высадку?— спросил он строго.

— Да, да, клянусь, все будет в лучшем виде!— закивал Никита.

— Можно ли им верить?— буркнул варвар, поправляя ворот стальной кольчужной рубахи, усиленной бронзовыми бляхами.

— Надеюсь на это!— усмехнулся Эверт.— Хм, смотрите у меня, если окажется ловушкой, империя вам этого не простит!— наклонился вперед Эверт.— А я..., тем более!— нахмурил он кустистые брови, а Джакоб Жестокий многообещающе потер правый кулак, размером с голову торговца.

— Не беспокойтесь, уверяю, мы очень заинтересованы в благополучном исходе нашего дела!— ответил Никита.

— Что же, отправляйся обратно, готовьтесь к встрече, надеюсь, девок в вашей деревеньке будет в достатке?— ухмыльнулся толстяк.

— Не волнуйтесь, девок будет столько, что ваши бойцы сотрут свои х...восты!— заверил его торговец.

— Ха, ха, ха! Ловлю на слове! Смотри, что бы мне подготовили самых красивых и немятых!— подмигнул Эверт.

— Не беспокойтесь, найдутся! Даже дочка афенти, правда от рабыни, но будет!— угодливо сказал ханджарец.

— Главное что бы было кого, за что и куда, а подробности меня мало волнуют!— оскалился имперец...

Энтарахана (суббота), 11-ый день месяца Сигушуб, 507-ой год Эры Красного Змея.

Вечер, маяк Старый Нос, западный берег Драконьего залива.

Ноги в черных сапогах и таких же штанах перешагнули тело старого смотрителя и направились в сторону винтовой лестницы на вершину маяка.

— Что старик?— спросил у поднявшегося по лестнице товарища воин в кожаном доспехе, одетом поверх стеганной рубахи, кожаном колпаке-шлеме, таких же черных сапогах и штанах, на его боку висел короткий бронзовый меч.

— Мертв, не захотел помогать.— ответил сухо подельник.

— Эх, принципиальность— бич деловых людей!— вздохнул первый.— Что же, сигналить самим придется, давай, тащи этот..., эм, как его, ивинтарь, во!— распорядился он, запнувшись на сложном слове. Спустя два часа, как стемнело, был подан сигнал: поднимая и опуская одеяло пред зажженным огнем, наемники добились мигания света...

— Пора!— сказал Эверт, поворачиваясь к помощнику.

— Трогай!— гаркнул кривоногий громила басом и флот рванул к конечной цели пути...

Порт, пристань.

— Пора!— оскалился командир одного из отрядов, проникших в порт, в трюме торгового корабля, еще утром. Корабль не досматривали, так как сегодня досмотр курировал личный помощник господина Продрома.— Так, Шнур, ты займись той башней, а я этой!— ткнул наемник кривым пальцем в сторону портовых сторожевых башен.

— Хаара!— кивнул Шнур и побежал со своим десятком в сторону указанной старшим башни...

Сторожевая башня, Порт.

— Что за шум? Какого гобла творится?— проворчал страж, просыпаясь.— Икарий, Икарий!— крикнул он, встав и выглянув из закутка с кроватью и тумбой, где спал.— Икарий, что б тебе шуг* в зад залез и околел там!— выругался воин, поправляя ремень и выходя на звук грохота и лязга.— Ух, еее...— протянул он, увидев, что чужаки добивают его товарищей. Трое стражников хрипели на полу, а шесть чужаков в черных кожаных доспехах и кожаных шлемах-колпаках с полумасками, возвышались над ними с окровавленными клинками. У входа барахтался смертельно раненый стражниками чужак.— Ах, вы, мерзавцы!— взревел он, выхватывая короткий клинок из ножен.

— Убери его!— рыкнул усач арбалетчику.

— Виууу!— издал гул дуэт арбалета и стрелы.

— Тхааа...— прохрипел воин, опрокидываясь на спину.— Сссссс...— просвистел он, скребя ногами и ногтями по полу.

— Хех, так, с этими все, идем на помощь нашим, к следующей башне! Живей, живей!— крикнул старший наемников.

— Араааа!— гаркнули они, и побежали прочь, убивать гарнизон другой башни, оставив тело своего товарища.

— Кхадыыы, надо предупредить!— прошипел, вставая с пола, раненый воин и хватая факел из держателя в стене.— Ахррррр...— захлебнулся он пеной из слюны и крови, покачнулся и упал..., факел покатился по полу и уперся в стог соломы, начавший медленно разгораться...

Дворец, покои великого афенти, кабинет.

— Григорий, смотри, что-то в порту твориться не то!— указал Андроник IX своему товарищу, с которым они обсуждали торговую экспедицию на восток.

— Хм, совсем Продром распустил своих дармоедов!— ухмыльнулся Григорий, глядя на горящую башню.

— Нет, ты туда глянь!— ткнул Андроник в сторону другой башни, где мелькали фигурки людей, зачем то пытающихся... выбить дверь в башню.

— А вот это уже серьезно!— нахмурился воин.— Надо предупредить стражу, стража! Стража!— взревел он, выбегая в коридор.

— Что случилось, господин?— вбежали на крик солдаты.

— Защищайте афенти!— крикнул Григорий.— Ты, сообщи на ворота— в порту беспорядки!— ткнул он пальцем в сторону одного из воинов.

— Слушаюсь!— кивнул парень и кинулся прочь.

— Всем занять посты, готовность к любому событию! Полная готовность!— крикнул он, убегая в другую сторону, что бы поднять стражу во дворце...

Порт.

В зареве разгорающегося пожара, в гавань влетели десятки кораблей, причаливая к берегу, они исторгали из своего нутра толпы плохо снаряженных и вооруженных, но многочисленных и злобных варваров, одетых в простые, грубые рубахи и штаны, кожаные нагрудники и колпаки, обувью им служили сандалии, а щиты были обиты лишь кожаными лентами. Вооружены были дешевым бронзовым оружием, в основном это были копья и узкие топорики на длинных древках. Возглавляли их лучше одетые воины в кольчугах и с белыми плащами и щитами, на которых было изображен человек, объятый пламенем.

— За Империю! За Истинную веру!— раздалось из задних рядов, полностью состоящих из таких воинов, и отрепье подхватило клич. От этого шума проснулись все жители города, не понимая что происходит, они стали выглядывать в окна, выходить во дворы и попадать в лапы разбойников и насильников упров*. И было бы продвижение этих орд победоносным, будь это простой городок континентального народа, здесь же жили воины и потомки воинов и пиратов, потому, когда жители сообразили, что главная беда не пожар, а чужаки— улицы города стали 'украшаться' телами этих чужаков.

— Спускай остальных рабов!— распорядился толстый предводитель нападающих.

— Погерлафры*, в бой!— гаркнул помощник и 'белые плащи' двинулись из порта на подмогу теснимым со всех сторон упрам, баланс сил вновь сместился на сторону нападающих.

— Магов то же, нам надо захватить всех! Никто не должен уйти!— рыкнул толстый нагл, тряхнув за шиворот помощника.

— Слушаюсь!— гаркнул тот и опять поднес ко рту трубку мегафона.— Магов выпускайте!— раздалось над водой. И на берег стали выгонять из нижних трюмов тощих людей обоего пола. Что мужчины, что женщины были гладко выбриты, волосы оставались лишь на макушке и были заплетены согласно их полу: мужчины обязаны были носить косу, а женщины две, собранные медным кольцом на конце, в носы были вдеты серебряные кольца, от которых тянулись цепи к сложным составным анти— магическим кандалам на руках, а от них к шеям и ногам. Одеты они были в однообразные мантии из дорогой ткани, короткие сапоги, у старших магов были зачарованные амулеты и кольца, каждый был вооружен коротким ножом и посохом, служащим основным оружием мага и концентратором энергии.— Первый уровень!— добавил помощник.

— Нет, второй, болван!— рыкнул недовольно Эверт.

— Второй уровень!— исправил ошибку Демис.

— Второй уровень!— прошелестело среди магов, и некоторые мечтательно улыбнулись, представив, что, наконец то, смогут вздохнуть свободнее применять более сильные заклинания, особенно защитные.

— Стройтесь отродья Червя!— крикнул Волдо Ключник— толстый, низкорослый и рыжий нагл в белой мантии старшего жреца.

— Шевелитесь, шевелитесь!— стали толкать магов конвоиры, что бы они быстрее выстроились в колонны, после того, как маги построились, они подходили по одному к послушникам, которые расковывали ноги магам и отсоединяли по два обруча, из пяти, с их рук. Прошедшие процедуру, направлялись следом за уходящими войсками, что бы присоединиться в битве на стороне Империи.

— Господин, островитяне— еретики и мерзостные маги острова живут вольготно, быть может, стоит отпустить до третьего уровня?— робко спросил Демис.

— Обойдутся тем, что есть!— отмахнулся Эверт.— Не хватало еще, что бы эта мерзость возомнила, что всесильна и способна освободиться, отринув заветы!— сплюнул за борт толстяк.— Чем больше этой нечисти гибнет, тем меньше ее становиться, однажды, мы очистим мир от магов, а пока— пусть воюют друг с другом, под нашим руководством! Запомни, это, Демис, в этом цель нашего Повелителя!— похлопал покровительственно по плечу помощника...

Южные ворота.

— Эти дикари нам дорого обошлись...— проворчал один из засланных Империей воинов, баюкая раненую правую руку и выглядывая в бойницу, захваченной надвратной башни.— Ах, мерзкие крысы, чуть не попали!— ругнулся он, уклоняясь от стрелы, влетевшей в помещение.

— Ха, нечего рожу в окна совать, ворота им все равно не открыть, стену мы удерживаем, так что никто не сбежит!— оскалился другой десятник, перешагивая через тело стражника города.

— Бух, бух!— ухала снизу дверь, в которую били наспех собранным тараном жители города, желавшие отправить свои семьи за стену города, что бы они не мешались в битве за город. Сверху в них сыпались стрелы и камни, которые горожане сами, на свою беду, заготовили против врагов, а теперь это летело в них самих.

— Бросаем эту затею, браты, давайте перебьем ту гнусь, что залезла в город, а эти сами от страха подохнут!— крикнул один из лидеров штурма.

— А что с бабами и детьми делать то?— спросил кто то.

— Укроем в кузнечном квартале, там каменные здания и своя стена стоит, чем не крепость!?— ответил заводила.

— Дааа! Точно! Голова!— прозвучали одобрительные крики, и толпа отхлынула от стен.

— Фух, кажись, отбились, ухрдят!— протянул молодой парень, снимая свой шлем и утирая пот тыльной стороной кисти.

— Хе, хе, нам, потом, еще и штурмовать их укрепление придется!— рассмеялся раненый десятник.

— Почему это? Мы же охраняем ворота!— удивленно воскликнул парень.

— А как же вежливость, а? Сперва, они к нам стучались, подарки в окна посылали, теперь наша будет очередь!— смеясь, ответил тот.

— Да ну вас!— отмахнулся парень и ушел в угол, где стояла лежанка для караульных...

Дворец, покои афенти.

— Брат, что случилось, что за шум?— спросил обеспокоенно Тимос, вбегая в кабинет правителя.

— А, это ты, Тимос!?— обернулся на шум Андроник IX.— Да, вот, в городе буйные гости, а меня собственная охрана не пускает их поприветствовать!— печально вздохнул он.

— Негодяи!— взревел он дурашливо.— Убью!— выхватил он меч.— Не позволять своему господину, воину и магу, поучаствовать в таком красочном веселье!— погрозил он клинком дверям.— Негодяи, подонки, выродки!— ревел Тимос бегая по кабинету и опрокидывая мебель.

— Ха, ха, ха! Кончай, брат, все крушить, а то, все порушишь сильнее, чем могли бы это сделать варвары!— расхохотался Андроник.— Хех, так, ненароком, и меня зарежешь!— ухмыляясь, обнял он старшего брата.

— Ненароком?— спросил холодно Тимос.— Зачем же ненароком?— спросил он, разворачиваясь и втыкая меч в грудь Андроника.

— Что?— пораженно спросил афенти, застыв с вытянутой рукой, только что обнимавшей брата.— За...чем... тхы, этхо, дела...— задыхаясь, произнес он, делая шаг назад.

— Зачем? Ха, ха, ха! Зачем, спрашиваешь меня ты?— смеясь, спросил Тимос, хватая за руку брата и насаживая того, рывком на себя, на меч.— Потому что, трон должен быть моим, моим, по старшинству!

— По закону, ты..., кхе, кхе, не можешь занять трон, даже убив меня, твои, кхе, кхе, наемники не смогут противостоять всем!— прохрипел Андроник— Тебе не простят...

— Простят, простят!— оскалился Тимос.— Законы мы перепишем, и власть будет моя, а народ— живоные... смерится, или умрет!— прошипел Тимос.— Как умрешь ты и вся твоя магическая семейка!— рыкнул он и оттолкнул Андроника.— Так!— крикнул он, нанося рубящий удар широким клинком по шее афенти, перерубая ее до середины.— Будет с каждым, кто посмеет встать на моем пути!— добавил он, наступая на грудь умирающему. В комнату вошли три воина-наемника в кольчужных рубахах и стеганных, окольчуженных колпаках с окровавленными клинками в руках.

— Господин, все окончено, южный вход чист, стража мертва!— доложил один из них.

— Хорошо, хорошо, молодцы!— похвалил их Тимос, вынимая меч из ножен мертвого афенти.— Ей, вы, давайте, помогите, вы двое, берите его за руки, а ты за ноги!— распорядился он.— Перенесите вот суда, ногами к дверям, да, да, к столу!— указал он мечами на место. Кряхтя, воины перенесли тело на указанное место.

— Так, господин?— спросил один из них, распрямляясь, и бросая правую руку трупа.

— Так!— ответил Тимос и... воткнул оба клинка, один пронзил грудь спросившего, а второй— спину другого.

— Что вы делаете, господин?— воскликнул воин, державший ноги и бросая их и отскакивая назад, схватившись за меч.

— Убиваю убийц моего брата!— оскалился Тимос и прыгнул вперед. Воин сделал колющий выпад, но его меч был отбит левым мечом вправо, а правый воткнулся в горло наемника. В комнату вошел новый, неожиданный персонаж— слуга...

— Тиглат, принес?— спросил Тимос.

— Да, хозяин!— кивнул хитрый шумме, тиская сверток.

— Тогда, одень этих и мечи их достань! Да, да и положи, что бы казалось, что они сражались! Вот так!— сказал Тимос довольно, когда меч брата лег на пол рядом с телом, а на тела наемников были повязаны плащи воинов Империи.

— Что дальше, господин?— спросил Тиглат.

— Дальше?— хохотнул Тимос.— Дальше навестим остальных родственников!— воодушевленно воскликнул он, выходя их кабинета...

Дворец, комнаты слуг.

— Какого шуга? Что за шум?— спросила Ифигения, просыпаясь от суеты вокруг.

— Город штурмуют какая то армия!— ответила одна из девушек-соседок.

— Что за бред, какая армия?— спросила Ифигения.

— А Червь ее знает, Ифи! Я что, должна еще пойти и спросить: 'господин насильник, не подскажите, из какой вы армии?', так что ли?— возмутилась девушка.

— Пф, нет, сам скажет, когда поймает!— фыркнула Ифигения, одеваясь.— Как далеко прорвались твари? Почему такая паника?

— Они уже пробились на верхний уровень города, они скоро поднимутся к дворцу!— паниковала девушка.— Надо бежать!

— Успокойся, тебя готовили к войне! Соберись!— ударила ее по лицу Ифигения.

— Но что делать, Ифи?— спросила другая девушка.

— Что, что, пробиваемся к оружейной комнате, снаряжаемся, и дальше... видно будет!— ответила Ифигения.— Давайте, собирайтесь, собирайтесь!— хлопнула она в ладоши.— Кира, на тебе разведка, найди начальника охраны, или кого-то способного дать внятный ответ по обстановке! Естественно, по дороге к оружейному залу, не надо бегать по всему дворцу!

— Хорошо, Ифи!— кивнула Кира и первой выскочила из комнаты. Дым от пожара в одном из помещений первого этажа поднимался вверх по внутреннему двору и затягивался сквозняком в окна коридора, но этот 'легкий бриз' не мог соперничать с тем потоком, что приносился со стороны горящего порта.

— Проклятье, так можно и угореть, какой дурак додумался строить замок по ветру!?— ругнулась Ифигения, замотав лицо запасной рубахи.— Быстрее, шевелите костями, надо выбираться из этого крыла побыстрее!— крикнула она, направившись в сторону оружейной.

— Охго, бабы!?— радостно воскликнул бородатый оборванец, своим снаряжением одновременно похожий и на дешевого наемника и разбойника.— Вот свезло, так свезло!— оскалился он желтыми пеньками зубов, отбрасывая на каменный пол звякнувшей серебряной посудой эрзац-мешок из скатерти, и почесал... под юбкой из кожаных полос свисавших со старого кожаного нагрудника, обильно украшенного латками из кожи и медных пластин, вторая его рука сжимала дешевый однолезвийный меч с которого на пол капали тугие алые капли.

— Хо, да это прям праздник, какой-то!— поддакнул ему выглядевший не лучше товарищ за спиной которого болтался лук, а руки были заняты вторым мешком и топором на длинном древке.

— Угу, поздравляю!— хмуро ответила Ифигения и ударила по парочке налетчиков молниями.

— Аааааарррхххх...— закричали те, отлетая обратно за угол и роняя оружие.

— Поторопимся, пока суда не сбежались еще больше крыс, не отставать!— крикнула она и, подхватив меч, побежала дальше...

В коридорах дворца все больше и больше попадалось следов вторжения врагов и сопутствующий ему беспорядок в виде следов крови, тел и разбросанного имущества не уместившегося в руках разбойников или не сочтенного ими достойным внимания, так на залитом кровью полу коридора валялись свитки с перепиской между государствами, отчетами по экономики и даже нескольких книг по магии. Периодически отряд натыкался на маленькие отряды врагов, еще пытающихся найти что то ценное в стороне от основного курса армии захватчиков, магией и отобранным оружием их быстро уничтожали и двигались дальше.

Когда герои добрались до оружейной, ее дверь уже выламывали товарищи павших мародеров, используя в качестве тарана тяжелые скамьи.

— Давай, давай, живее! Что вы как беременные каракатицы? Шевелитесь, у нас мало времени, пока не пришли другие отряды или, Червь пожри их, святоши!— кричал толстый, бородатый громила в причудливых 'доспехах' собранных из шкур, кольчужных полотен и кусков гнутой стали, вооружен он был массивным топором на длинном и толстом древке, на который и опирался нетерпеливо постукивая, словно задавая ритм.— Ох, а это еще кто?— обернулся он, увидев выскочивших из бокового прохода беглецов.— Ха, бабья прислуга возомнила себя достойной носить мужское оружие!?— презрительно фыркнул он, приглядевшись к вооруженной толпе, собравшейся за спиной героини.

— Эта прислуга выпотрошит им тебя, собака!— крикнула она, собирая магию для удара.

— Бдахххх!— уплотнившаяся воздушная пробка пролетела мимо увернувшегося здоровяка, отбрасывая его попутным потоком и вбивая в массивные двери оружейной замешкавшихся наемников, размазывая самых неудачливых по двери и стенам и выбивая ее.

— Арррраааххх, ведьма! Ну, я тебе покажу!— проревел громила, поднимаясь с пола.— Эй, чего разлеглись, слизняки, порвите эту с... и ее подружек!— крикнул он уцелевшим товарищам.

— Ярааааах, даааа, ууууу!— загудели яростно те и кинулись на, неожиданно, сильного противника...

Тем временем, на улицах города звенело оружие, свистели стрелы и громыхала магия, медленно, но верно, Имперская армия перемалывала сопротивление, тем более, во многих местах защитники получали удар в спину, закрытые ворота города не позволяли ни выбраться простым людям из города, ни прийти на помощь армии, расквартированной в соседних замках, которая вынуждена была штурмовать стены собственной столицы, городская беднота и банды стреляли в спины обороняющимся и прятались обратно в свои подземелья, что бы вынырнуть в другом месте и нанести новый подлый удар, да под шумок, ограбить купеческий или дворянский дом...

Дворец, гостевые комнаты.

— Как дети?— спросил высокий, черноволосый, но бледный для ханджарца, мужчина— афенти Помпеи Агафон III, приподнимаясь в постели.

— Легли спать, устали бедняги, набегались!— улыбнулась высокая, стройная, смуглая и черноволосая женщина.

— Что же, тогда, иди суда, пошалим!— подмигнул Агафон, приподнимая одеяло.

— Ум, какой ты неугомонный, троих детей тебе мало?— промурлыкала женщина, залезая под одеяло.

Но тут к ним ворвались наемники с намереньем всех убить.

— Ааа!— закричала супруга Агафона, и дочь афенти, Лариса от страха.

— К детям, запрись с детьми!— крикнул рослый мужчина, потоком магического ветра выдувая из помещения.

— Умри, мерзкий маг!— крикнул воин в плаще, похожим на плащи штурмующих сил Империи. Но ткнуть мечом в грудь полуголого мужчины у него не получилось, так как тот поразил его магической молнией.

— Арррааа, ууууййй!— завизжал убийца, роняя меч, тут же подхваченный Агафоном.

— Вжухх!— прогудел меч, смахивая голову очередному нападающему. Опытный маг и воин нескилькими заклинаниями и ударами меча уничтожил первую волну нападавших, но в помещение ворвались арбалетчики и расстреляли его. Далее убийцы стали выламывать дверь в соседнюю комнату, ставшую детской на время пребывания гостей в этом крыле. Женщина и дети кричали, плакали, но продолжали забрасывать вход мебелью...

Тем временем, подобный кошмар ожидал и семью правителя Мати— Кирьяка VII, так же задержавшегося в городе из за того, что его жена была дочерью его же господина. Законы удачного дворцового переворота требовали крови всех прочих претендентов...

Храм.

Жрецы и стража, перегородив лестницу на площадку, отстреливали из луков и магией всех, кто пытался подобраться к Храму, однако, у противника было значительно больше и воинов и магов, кроме того, штурм поддерживали и воины, и жрецы имперского братства, имевшие особенные навыки противостояния магам.

— Червя отрыжки, вы так просто в священный Храм не пройдете!— крикнул старик, собравшимся внизу противникам, стоя на крыше здания.— За свои прегрешения, вы тысячу лет будете сидеть в желудке Червя! Идите прочь, убирайтесь со святой земли, проваливайте в свою Империю, нечистые!

— Еретики, сдавайтесь, и мы вас пощадим!— отсмеявшись, крикнул предводитель штурмующих.

— Ха, и кто это там такой говорливый?— спросил верховный жрец Ану.

— Килеомен Креститель, говорит тебе это о чем то, жрец?— ответили снизу.

— А, тот самый сын шелудивой, бешенной собаки, что любит распинать беззащитных крестьян и раненых пленных, обвиняя их в поклонении старым богам а не вашему? Пшел прочь, крыса, ползи в свою нору в мусорной куче, именуемой Империя, и— здохни там!— ответил жрец.

— Ха, ха, ха!— раздалось снизу.— Ты забавный, старик, пощади своих людей, вели им сложить оружие и очистить завал и тогда, крест и очистительный огонь понадобиться только тебе! Подумай, это лучший исход! Не хотелось бы рушить это... 'святое место'...!— самодовольно произнес Килеомен Креститель.

— Иди в Бездну со своими предложениями, отродье нечистых!— крикнул старый жрец.

— Что же, да очистит святое пламя и боль души этих еретиков!— рыкнул Килеомен— Сжечь все!— крикнул он и маги одновременно ударили по баррикаде и ограде площадки. — Убивайте всех!

— Держаться, этим нечистым нас не победить!— в ответ крикнул старик, направляя жезл в сторону бегущих воинов и магов противника.— Да придет возмездие, именем Бога— отца и Бога-матери и других Богов Святого круга, сгиньте еретики!— крикнул старик и выпустил поток магии из ветра, воды, молний и обжигающего света. Первые ряды штурмующих были раздавлены, разорваны или прожарены.— Да поглотит вас Червь навечно!— крикнул вновь старик, продолжая подавать силу и резать этим лучом врагов. Маги, воины и жрецы пытались бежать, укрываться ставить защиту, но это было тщетно.

— Аррррр, где этот сын гнилой шлюхи?— взвыл Килеомен Креститель, которому опалило левую руку и сожгло пальцы левой ноги, когда его щит из магии лопнул.

— Именем истинных богов, сгиньте, еретики!— крикнул старик, вновь собираясь применить магию.

— Хряяппхх!— широкий клинок проткнул зачарованную мантию, перебил позвоночник и ребра, вылезая из груди.

— Шшшшто, хто ...— прохрипел стрик, оборачиваясь.

— Не переживай, Иероним, это, всего лишь, я— Федос!— пыхнул перегаром черноволосый бородач с узкими плечами, но солидным задом и вместительным животом.

— Прхеееедатель!— булькнул старик, пытаясь дотянуться до кинжала на поясе.

— Ну, зачем же так категорично, просто, человек, умеющий извлекать свою выгоду!— улыбнулся Федос и столкнул старого жреца с крыши.— Гори!— крикнул он и, отнятым у Иеронима посохом, воспламенил летящее тело, после чего направил посох на уцелевших защитников Храма.— За Бога Единого!— рыкнул он и выпустил магию...

Дворец, комната Ия.

Высокая и, все еще, красивая женщина с беспокойством поглядывала то в окно, то на дверь. Оба эти архитектурных объекта сулили неприятности, поскольку, окна показывали виды горящего, сопротивляющегося, но проигрывающего битву города, а из за дверей доносились крики, лязг стали и грохот магии.

— Бахххсссс!— раздалось в коридоре и массивные резные двери из черного южного дерева вздрогнули.

— Проклятье, мерзкие бутовщики, пожри их Червь!— ругнулся воин, ставший кирпичиком последней линей обороны.

— Они что, перебиты?— спросила взволнованно Ия.

— Похоже на то...— ответил седой боец в кольчуге, усиленной нагрудной пластиной и островерхим шлемом с кольчужным 'подолом', именуемым бармицей, прикрывающей шею и нижнюю половину лица.

— Бахххссс!— вновь тряхануло створки, и с потолка посыпалась побелка.

— Мааааа!— прижался малыш Федосей к Ия.

— Тише, не переживай маленький, все в порядке, дядя— солдат и мама тебя защитят!— проворковала она, глядя мальчика по голове.

— Ха, трусика— малышка!— скривилась четырнадцатилетняя, смуглая Ника.

— Ника, замолчи, не дразни брата!— строго зыркнула на нее Ия.— Лучше, спрячьтесь в тайной комнате!— подошла она к одной из фресок и надавила на грудь изображенной голой танцовщицы, часть груди вдавилась в стену воин, танцующий рядом ушел в сторону, открывая проход.— Живее!— толкнула Ия обоих детей к тайной комнате.

— Ну, мааа, там так пыльно!— скривилась девушка.

— С этого дня, дадут боги, мы его переживем, твоей обязанностью будет уборка во всех тайных комнатах!— ответила ей рассерженно Ия.

— А как же слуги, разве это не их обязанность?— спросила девушка, замирая и упираясь руками в проход.

— Если хочешь, что бы они стали известны нашим врагам а те, кому эти ходы могли бы пригодиться— станут жертвами предателей и заговорщиков, то да— можешь доаерить это слугам, так что, тебе придется научится убирать!— нервно хохотнула Ия, заталкивая Нику в тайную нишу и зарывая проход.— Сидите тихо!— добавила она.

— Бахххххряяяяк!— словно этого и дожидаясь, дверь треснула.— Рарррхххх!— новый снаряд магии разнес дверь, и в помещение влетели осколки двери и каменной кладки.

— 'Купол Ветров'— шепнула Ия, выставляя руки на пути летящих снарядов и магии, голубая полусфера укрыла ее и воина, и осколки, отраженные, вместе с магической волной, вызвавшей разрушение, выставленным Ия магическим щитом, отлетели обратно в проход, вызвав возмущенные вскрики запрыгнувших в пролом наемников.

— Аааа! Аааа, тварь!— вынимая щепку из глаза, рыкнул рыжий детина, крутясь и переходя на нецензурную брань.

— Будешь знать, Кронк, как лезть вперед без прикрытия!— хохотнул другой.

— Умрите!— крикнула Ия, и направила магическую волну из ветра и молний, выметая, ворвавшихся противников из комнаты в коридор так, что троих впечатало в стену, а двоих, вовсе, выкинуло в окно коридора.

— Убейте ведьму!— раздался знакомый голос.

— Тимос?— удивилась Ия, теряя концентрацию и ослабляя барьер.

— Ввввуууххх, вжуууух!— зачарованные арбалетные стрелы пробили щит и поразили княгиню и ее стража.

— Ыыыыы, крысы трусливые!— провыл воин, пытаясь подняться и прикрыть собой и пробитым щитом стонущую на полу женщину.— Гвардия не сдается!— проревел он, судорожно вдыхая пробитой грудью и поднимая пробитый в нескольких местах щит.

— Бей!— крикнул предводитель отряда, и новый рой стрел влетел в дверной проем.

— Стук, струк, клянц, кряк!— разлетелись они по комнате, врезаясь в щит, стены и массивный деревянный стол, стоявший напротив входа.

— Вперед!— новый приказ и в комнату вбегают наемники в плащах Империи.

— Стойте, твари!— рыкнул охранник, пытаясь подняться и выставляя меч перед собой. Налетевшие на него наемников пали, спотыкаясь об обломки мебели, двигались слишком медленно и неуклюже и пали от его умелой руки, но раны и число противников дало о себе знать.

— Ийех, хара!— выкрикнул рослый наемник, отбивая широким махом меча меч защитника в сторону.

— Бах, бах, бах!— серия ударов выбила щит из ослабевшей руки.

— Умри!— крикнул громила, занося над головой противника клинок.

— Иди к Червю!— ткнул раненый герой в ногу противника, распарывая мышцы, отчего тот вскрикнул и отступил.

— Погань!— крикнул второй убийца, прыгая вперед.— Херррххх!— ткнул он длинным клинком в грудь воина, разрывая кольчугу насквозь.— Передавай привет Андронику, оскалился из под шлема— котелка воин!

— Сгхааам, ему пере..., кха, кха...дашь!— прохрипел старый воин и... воткнул широкий нож под кольчугу беспечного врага.

— Ууууууу!— взвыл тот, отбрасывая тело и падая на пол, из раны в паху била мощная струя крови.

— Кха, кха, спасайтесь, госпожа!— прохрипел стражник.

-Хлоп, хлоп, хлоп!— раздались характерные звуки из коридора, и в помещение неспешно вошел Тимос, изображая аплодисменты, следом шел слуга и угодливо хихикал.

— Какая трогательная сцена, я просто разрыдаюсь!— язвительно произнес он, подходя к раненой женщине.

— Ты?— удивилась Ия.— Ты, с ними? Как ты можешь?— прохрипела она, пытаясь подняться.

— Место на престоле не терпит пустоты и неумелых рук, вот, я и освобождаю его от лишних за..., эм, претендентов!— ухмыльнулся афенти Горячего ключа.

— Что? Ты, уби...убил брата?— потрясенно переспросила она.— Моего мужа?

— Ага, а так же твоих зятьев, внуков и дочерей, ну, тех, кого уже успел и намерен продолжить столь полезное дело!— рассмеялся Тимос.— Ах, да, тут мне есть еще работка!— хлопнул он себя по лбу и подошел к потайной двери.— Тук, тук, кто там, выходите? Невежливо прятаться от гостей!!!— ехидно протянул он, нажимая скрытый рычаг и отходя в сторону.

— Мама!— выбежал из открывшегося потайного помещения мальчик и кинулся к раненой, следом выбежала и его сестра.— Мама, мама, что с тобой!— заплакал малыш, обнимая сидящую на полу женщину в боку и груди которой торчали стрелы арбалетов.

— Мама, мама! Дядя, зачем!?— подбежала к ней Ника.— Зачем вы это делаете?— развернулась она к Тимосу.

— Ха, да зачем же? Зачем? А потому, что могу и жажду! Ничего личного, девочка моя, просто, твой отец занял мое место и, пока был жив он и вы, моим детям трона не видать!— погладил он окровавленной рукой голову девочки.— Потому, я намерен избавиться от вас всех и сегодня! Давай, начнем с тебя, ладно, солнышко?— улыбнулся он, потянувшись к мечу.

— Неееет!— выкрикнула Ия, отталкивая малыша в сторону выхода и сбивая своим телом Тимоса на пол.— Беги, беги, хватай брата и беги!— крикнула женщина Нике, цепляясь за Тимоса Отверженного и не давая тому встать. Девушка не стала медлить и, схватив брата за руку, кинулась на выход, мимо наемников, занятых больше грабежом комнаты и наблюдением за развернувшимся действом.

— Хватайте их, болваны! Держите!— рыкнул Тимос, громилы рванулись на перехват детей.

— Нееет!— крикнула женщина, когда волосатая лапа схватила и дернула на себя руку мальчика, опрокидывая обоих детей.

— Гы, гы, гы, поймались!— оскалился бородач, протягивая руки к беглецам, растянувшимся на полу.

— ...'Шторм Молний'!— выкрикнула концовку заклинания Ия и комнату заполнили разряды, разметавшие заговорщиков.

— Уйййй!— улетел в стену Тимос.

— Бегиии!— прохрипела Ия, оседая на пол. Ника хотела подхватить на руки, плачущего ребенка, но едва увернулась от клинка грязно ругающегося наемника.

— Ай!— взвизгнула девушка, зажимая распоротый бок.— Я за подмогой!— крикнула Ника и выбежала в коридор.

— За ней, не упустите ее!— крикнул Тимос.— Держите мальчишку!— распорядился Тимос и раненый в ногу воин, поднял того за шкирку.

— Отпусти детей, пожалей маленьких, поддонок!— сказала Ия.

— С чего бы это?— усмехнулся Тимос.

— Федосей— твой сын!— ответила Ия.— Прошу, ради нашей любви!— прошептала Ия.

— Любви? Ха, ха, ха! Любви! Ха! Да тебе нужен был этот вялый поскребыш, что бы остаться старшей женой моего глупого братца!— смеясь, сел Тимос на стул, поданный ему Тиглатом.— Ты, лживая, жестокая и наглая с....., говоришь, что это мой ребенок?— спросил он, потягивая ее за волосы.— Чем докажешь?

— От Андроника рождались только девочки, даже у рабынь, мне, действительно, нужен был сын! Потому, я и связалась с тобой, тварь! Отверженный выродок!— ответила Ия и плюнула в лицо Тимоса.

— Хе, хе, какая ты жестокая, коварная и грубая! Как быстро ты поменяла мнение, то любимый, то выродок! — улыбнулся злобно Тимос, вытирая лицо.— Змея!— рыкнул он, выхватывая кинжал и втыкая клинок в грудь женщины.

— Мама!— закричал ребенок, безуспешно вырываясь из лап наемника.

— Раз это мой сын, то я позабочусь, что бы он жил!— прошипел Тимос, приближая лицо к лицу женщины.— То я отдам его Империи, в качестве заложника! У них очень сильная школа магии, да и воспитание на должном уровне, 'полный пансион', как говорят Имперцы!— оскалился он, смотря в глаза женщины, расширившиеся от осознания уготованной ребенку судьбы имперского мага...

Дворец, северные врата.

Вражеские войска уже пробились через внешний периметр охраны и пытались прорваться во дворец со стороны бухты. Защищали дворец не только гвардейцы и дружина Андроника IX, но и гостей, а так же остальные жители и гости города, пережившие бойню и отступившие на княжий холм, руководил северной обороной Григорий.

— Прорвались, они прорвались!— крикнул раненый воин, выбегая из нутра дворца.— Кто главный? Кто?— прохрипел он, зажимая раненый бок.

— Что, что случилось?— спросил Григорий.

— Правитель убит! Гости и родственники то же! Южные ворота заняты врагом, открыты предателями!— прерываясь на судорожные вздохи, ошарашил окружающих новостями воин.

— Как!? Кто?— воскликнул Григорий, хватая воина за ворот.

— Не знаю, не уверен! Но, кажется, там были наемники с Драконьего Острова! Я, все...— теряя сознание, прохрипел воин и обмяк, повиснув на руке Григория.

— К целителю его! Никифор, Никифор!— крикнул Григорий.

— Да, отец, звал?— спросил парень, отходя от окна, через которое отстреливал особо шустрых штурмующих.— Что произошло?

— У Жень, бери Никифора и две сотни бойцов, срочно иди на помощь нашим, постарайся найти и спасти наследника!— крикнул он в лицо щуплому на его фоне мужчине.— Все сын, иди с ним, помни о долге!— толкнул он парня в сторону.

— Хм, я тебе не подчиняюсь, но идея не лишена смысла!— кивнул старый кидань.

— А я, пожалуй, останусь здесь, очень уж я стар для забегов на скорость!— вмешался в разговор маг, поглаживая бороду.

— Ха, оставайся, главное, что бы силы оставались на заклинания, тут ты больше пригодишься как маг, а не бегун!— хохотнул Григорий, хлопнув по плечу Зераббабэля.

— Все, нам пора, вперед, ученик, надо найти твою невесту!— потянул за собой Никифора старый кидань.

— Она не моя невеста!— огрызнулся парень.

— Не невеста?— удился У Жень.— Жена? Ха, и когда успели?— подмигнул он.

— Ооооо....— простонал парень, уставший от намеков старика.— Сколько раз говорить, что она мне просто... интересна..., как друг!— ответил он.

— Ну, ну, ну... да, так это теперь называется!?— хихикнул кидань.— Так, девочки, должно быть, сейчас пробиваются к оружейной, пойдем туда в первую очередь, за мной!— побежал он мелкими и быстрыми шагами, увлекая отряд за собой...

Дворец, оружейная комната, боевитые слуги.

— Живее, живее, девочки, мальчики и... те, кто не определился!— очередной раз, поторопила свой отряд Ифигения.— У нас скоро появятся гости, а мы не готовы!— добавила она, поправляя ремень, которым подогнала доспех одна из ее девушек отряда.— Следите за своим снаряжением, одевайтесь тщательнее, болтающаяся одежа, обувь и доспехи чреваты мозолями и лишними дырками в теле! Эй, смени щит на легкий, эту дверь долго не потаскаешь!— отняла она башенный щит у одной из служанок, прибившихся к отряду.— Длинные клинки не берите, копья и топоры— вот оружие неумех! Отлично, все готовы?— окинула она взглядом получившееся ополчение.— Что же, раз все готовы, выдвигаемся в прежнем составе!— объявила она и вышла в развороченный магией дверной проход.

— Ифи, Ифи, помоги!— услышала она крик из левого коридора.

— Кира, что случилось, кто это?— воскликнула Ифигения, увидев, что из Кира одна несет какую то раненую, богато одетую девушку— ханджарку.

— Младшая дочь афенти! Ника!— пропыхтела девушка, ставя на пол свою ношу.

— Ох, ох, стражницы, а разве у нас они были?— удивленно прохрипела девушка.

— Нет, боевитые служанки!— грустно усмехнулась Ифигения, оглянувшись на свой горе отряд.— Что произошло, кто на тебя напал?— спросила она, подходя к Нике и осматривая рану.

— Дядя, он предал нас, он всех нас предал!— простонала Ника.

— Кто? Какой дядя?— уточнила Ифигения.

— Ифи, не хлопай ушами! Кто еще это может быть, если не Тимос Отверженный!— фыркнула Кира.— Верно я поняла?— переспросила Кира у Ники.

— Да..., да, он, он напал с наемниками, одетыми под имперцев! Маму убил, брата захватил, сказал, что и отца!— разрыдалась девушка.— С ним был..., ему помогал..., Тиглат— старый слуга матери, что приехал с ней еще из дома, коварный, лысый, уб...!

— Хм, так, они за вами гоняться?— спросила Ифигения, накладывая целебное заклинание, остановившее кровь и заживившее рану.

— Нет, я коридор обрушила..., едва... хватило сил..., но есть еще обходной, вход... через первый этаж, так что они скоро нас...тигнут!— запнулась Кира, услышав топот ног и бряцанье железа.

— Отряд, к бою!— крикнула Ифигения и развернулась к источнику шума. Из соседнего коридора выскочил крупный отряд.— Нам кирдык!— прошептала она.

— Смотрю, вы без нас уже не мало награбили!— усмехнулся У Жень, выходя из за рослых воинов, загородивших его щитами.

— Учитель, что происходит, как город?— спросила Ифигения.

— Ифи, гм, порадовать не могу, город почти взят, во дворце предатели, правитель мертв, южный вход, говорят, занят противником, северный ход защищает Григорий, так что, мне поручено найти и спасти наследников правителя и гостей. А чем вы можете меня 'обрадовать'?— спросил он, поправляя свой кожаный ламелярный доспех, усиленный стальными пластинами.

— Ничем.— хмуро ответила Ифигения под всхлипы Ники.— Вон, судя по всему, последняя из наследниц.— кивнула она в сторону Ники.— Ия и наследник— Федосей убиты Тимосом Отверженным, девочка была свидетельницей нападения!

— Что же, если информация проверенная, нам надо прорываться из дворца!— нахмурился старик.— Доспех на княжну, срочно!— распорядился он, но тут раздался жуткий грохот и из образовавшегося пролома ворвались воины противника, поддерживаемые магами и боевыми жрецами Империи.

— К бою!— хором крикнули обе стороны, все, кто считал себя командирами...

Дворец, спустя час.

Сводный отряд пробивался сквозь засады и отряды штурмующих дворец имперских войск и присоединившихся к ним наемников и оборванцев.

— Все, так больше не может продолжаться!— рыкнул У Жень.— Я остаюсь, попробую задержать их!— остановился он на перекрестке.

— Не дури, учитель, мы обвалим проход и рванем дальше!— возразила Ифигения.

— Это ты, не дури, девчонка, вам еще через город прорываться, а магии потрачено..., пол дворца снесли и трупами засеяли!— хохотнул старик.

— Да, только этих бритых цепных крыс, все равно, не убавилось! Мы не оставим тебя, старик!— возразила Ифигения.

— Прочь, пошли прочь, увозите из города Нику, сообщите другим о предательстве, иначе, все жертвы были напрасны!— рявкнул кидань, подталкивая ребят в сторону выхода.

— Мы не бросим тебя, старик!— ответила она вновь.

— Уводите этих баб! Никифор, забирай их, ты старший! Пошли отсюда!!! Нууу!— толкнул он девушку в объятья парня.— Это приказ учителя!— упер он взгляд в глаза девушки.

— Хххххорошо, упрямый старик!— прорычала девушка.— Уходим! Отпусти, вцепился, клещ!— оттолкнула она парня.— Жду тебя в порту, старик! Жду в порту!— повела за собой отряд.

— Что же, потанцуем!— оскалился старый воин, раскручивая в руках парные однолезвийные, изогнутые клинки, резко расширяющиеся к верхней трети и так же резко сужающиеся к концам, что позволяло наносить мощные рубящие удары и колющие...

Город, портовый район, спустя два часа.

— Живее, живее, грузимся, грузимся!— поторапливала Ифигения отряд.— Я больше не могу держать щит!— крикнула она, удерживая барьер вокруг корабля.

— Сейчас, сейчас, дожили, какая-то рабыня командует вооруженными слугами, отрядом дворян и дочерью правителя и все слушаются!— фыркнула надменная Ника, лениво забираясь на корабль.

— Шевели мослами, твое великолепие, не то боевые рабы империи твой зад продырявят!— рыкнула Ифигения, не оборачиваясь, а перед самым ее носом в вязкое марево магического барьера втыкались стрелы, отлетая обратно.

— Ах, ты, дрянь!— взвилась Ника, лихо спрыгивая на пристань.— Тварь!— подскочив к девушке, она влепила Ифигении сильную оплеуху, от чего та дернулась и барьер распался.

— Вууух, дагс, вуууух, тукс, вууухх, крякс, вжжжжуууух, дзыньг!— сразу град стрел осыпал причал, корабль и всех кто там оказался, пробивая дерево, кожу, паруса, одежу, доспехи, плоть...

— Пхххааа! Дхееее....— захрипела девушка, падая на землю со стрелами в груди.

— Ихххх, кхааа, дурра...— прохрипела Ифигения, то же пробитая несколькими стрелами.— Арарааа!— взмахнула она руками, направляя магическую волну ветра и молний, разбросавших лучников.— Трогай, трогай!— крикнула она.— Увозите, ее!— прошептала девушка, когда Никифор, прикрываемый щитами, переносил ее на борт. Канаты, удерживающие кораблик были перерублены, и магический ветер рванул паруса, внося кораблик от берега.— Жгите, жгите корабли, паруса жгите... рубите концы... ха, ха, семь...сундуков на мертвеца... пф...!— прохрипела Ифигения, теряя сознание...

Внутренне море, час спустя.

Скученность и количество кораблей сыграло на руку беглецов, пожар от заклинаний, многие суда объяло пламя, хоть и быстро потушенное, но преследования беглецов вовсе не ожидалось, тем более после такого... эффектного прорыва и поджега снастей..., что позволило им беспрепятственно покинуть гавань и взять курс на северо-восток...

— Мертва... в стрелах яд и еще и гадостью всякой обмазаны...— воздохнул воин, погрузившейся с Никой и кружившийся около мага— лекаря, лечившего ее.

— Мертва, княжна мертва?— воскликнул Никифор.

— Да, увы, все напрасно...— вздохнул воин.— Раны слишком опасны и Ника погибла... мы беглецы, изгнанники без хозяина... и дома, трусы...

— Нет, мне отец говорил, сохранить этот документ!— протянул он сверток.

— Что это?— спросил воин.

— Этот документ говорит о том, что у нас есть еще одна принцесса! И мы— ее войско! Мы соберем сторонников и изгоним имперских собак и предателей!— сказал парень громко, ткнув клинком в небо...

Шуг— дикий, маленький зверек, покрытый мелкими иглами. Питается кореньями, жуками, червями, ягодами, защитная реакция— свернуться в колючий шар и... пустить газы...

Упры— воины-пехотинцы, набранные из числа разбойников, воров, рабов, перебежчиков и предателей. Отряды этого отрепья используются Империей в войнах против соседних государств, из которых, зачастую, и сбежали в свое время данные 'герои'. Одурманенные низменными желаниями, посулами, внушением и веществами, орды этих отщепенцев готовы вершить любые гадости и пойти на любую жестокость, что бы доказать свою преданность и полезность новым хозяевам. Их посылают первыми и в самые опасные места, потому, потери среди этого рода войск особенно высоки, а снаряжение, как и выучка, низкого качества, ведь всегда можно набрать новых рабов, пусть они себя и мнят в другой роли.

Погерлафры— основная пехотная единица в профессиональных войсках Империи. Набираются из числа вольных граждан... провинций и союзно-вассальных окраин, позиционирующих себя как вольные княжества и королевства. У заслуженных ветеранов есть шанс стать полноценными гражданами Империи и, даже, переселится в метрополию. Снаряжение состоит из: стеганной одежды, кольчужной рубахи, стального шлема из стальных и медных пластин, набранных на каркас, щита и пары плащей с упрощенной символикой боевого крыла Братства Света (человек в пламени), кожаных коротких сапог, длинного копья и короткого стального пехотного меча.

Нагл— правящая нация в Империи (Империи Очищающего Света), характеризующаяся хитростью, сообразительностью, предприимчивостью, беспринципностью, наглостью, завышенной самооценкой, то есть, великолепными деловыми качествами, нужными для успеха. Основной постулат, краеугольный камень общественного сознания— идея превосходства одной нации над другими, их исключительности, что автоматически позволяет им делать с другими все, что взбредет в голову. Тут да же нет злобы, жестокости, какая может быть жестокость у ребенка к дереву, муравью, бабочке или мухе? Сжег на медленном огне, облил кипятком, оторвал крылья, вбил в ствол гвоздь, срубил его..., дети вырастают и, если их отношение к окружающему миру не меняется, жестокость игр становиться сообразно развитию (кражи, мошенничество, войны, дворцовые перевороты, революции, особые лагеря для пленных, религиозные гонения)...

Глава 4

Первые шаги...

'Жестоко, враждебно и несправедливо все, окружающее нас. Всюду воздвигнуты преграды против естественных побуждений, на каждом шагу наталкиваешься на низкую злобу, и приходится защищаться и защищаться, чтобы не быть уничтоженным'.— Г. Лаубе

Утро, Зизи, 12-ый день месяца Сигушуб, 507-ой год Эры Красного Змея.

Корабль беглецов.

— Как она?— спросил Никифор у единственного квалифицированного мага— целителя в отряде.

— Идет на поправку, когда она очнется, то сама себя долечит.— отмахнулся седой мужчина.

— Как это, вы что, не могли ее долечить?— возмутился парень.

— Могу, но ее талант намного выше, чем у меня!— усмехнулся в пышные усы Герасим.— Ладно, не хмурься, подлатал я нашу красавицу, как и других, но восполнять потраченные ресурсы тела и гармонизацией энергетических потоков лучше самому исцеляемому.— добавил он, стряхивая с мантии брызги воды, выбитые быстро несущимся по морской глади кораблем, подгоняемым искусственным ветром, создаваемым магами-девушками и магами-парнями.

— Хорошо, это отличная новость!— улыбнулся парень, опираясь на фальшборт корабля.

— Куда мы плывем?— спросил Герасим, становясь рядом.

— В Коло, пополним запасы и, уже там, надо будет решить, куда дальше, но это будет решать... принцесса.— ответил Никифор, улыбаясь.

— Почему не в Озерный?— спросил Герасим, теребя серебряный амулет в форме большой семечки, висящий на его короткой шее.

— Слишком близко, думаю, удар по этому островку— следующий пункт в плане нежданных гостей.— пояснил парень.

— Эх..., думаешь, они станут преследовать нас?— спросил целитель.

— Хм, сложно говорить за другого, но мы сильно им 'поперчили под хвостом', не думаю, что нам этот побег простят.— сказал парень, оборачиваясь в сторону уже далекого центрального острова.— Да и Империя не привыкла ограничиваться простым грабежом, они стремятся покорить земли, а значит, им нужны все острова.

— Но почему северный флот пропустил такую армаду?— удивился Герасим.

— Не знаю, отец бы смог ответить на многие вопросы, он опытный в этих делах...— вздохнул Никифор.— Насколько я знаю, северным флотом командует сын Тимоса Отверженного— Тихон Соленая борода, а Тимос в сговоре с Имперцами, сам догадайся, чью сторону занял северный флот!

— Проклятье, как же я раньше об этом не подумал!— хлопнул себя по лбу Герасим.— Мне многие рассказывали, что основу северной группировки составляют наемники, выходцы из потомственных пиратов, не бросавших 'семейное ремесло' до последних лет! Его еще и хвалили, как человека, сумевшего усилить флот и перевоспитать разбойников!— сплюнул за борт целитель.— Все равно, надо известить ближайший к столице жилой остров, предупредить, что бы княжества подготовились к войне!— добавил он.

— Согласен, надо предупредить княжество, но сделаем это в городе! Пусть сами займутся этим, наша задача— увезти и сохранить уцелевшую наследницу.— задумчиво произнес Никифор.

— А как же Мелисса, она же замужем за сыном одного из северных правителей? Разве, не лучшая кандидатура?— удивленно спросил Герасим.

— Да, но, боюсь, до островов добраться им не удалось, за чем и проследил наш доблестный северный флот.— вздохнул парень, помолчав, он продолжил— По крайней мере, такое возможно, либо, они будут помогать в захвате островов.

— Мда, предательство— омерзительная вещь, совершаемая жалкими и глупыми людьми ради выгод, которые они не получат, я лично отправлюсь в путь по островам, что бы сообщить о произошедшим в столице!— сказал Герасим, пригладив свою бороду.

— То есть, вы намерены покинуть нас?— расстроено спросил Никифор.— У нас больше не осталось опытных людей в команде, что мне делать с этими девчонками? Нам нужны целители!

— Да, я должен рассказать обо всем, как свидетель, простых лекарей среди вас полно, магов— целителей лучше Ифигении и Карины, в потенциале, сложно найти, да и Ифигения показала себя хорошо в руководстве, так что, отряд не пропадет!— ответил Герасим.

— Что же, в город мы прибудем к полудню, так что, вам удастся найти попутчиков в обратную сторону.— тяжело вздохнув, кивнул головой парень.

— Тогда, раз возражений нет, я пойду, проведаю остальных раненых и начну собираться, а то такая спешка была ночью, что вещей при мне не очень много, прошу помочь мне в подготовке.— сказал Герасим, улыбаясь.

— Хорошо, я распоряжусь, корабль оказался забит награбленным и тут много вещей и драгоценностей, думаю, я легко могу вам выделить часть в награду за помощь при побеге и в лечении Ифигении.— заверил его Никифор.— Кстати, обнаружились странные таблички, не могли бы вы посмотреть и сказать, что это, очень необычные артефакты!?

— Хм, я простой армейский лекарь, а не артефактор, так что, я давно не общался с мастерами из Золотой Башни!— улыбнулся виновато маг.

— Все равно, взгляните, может, вам попадалось нечто подобное!— поклонился парень.

— Хорошо, будет любопытно взглянуть на то, что не смог опознать ученик Зераббабэля!— хохотнул целитель...

Каюта капитана.

— Твою шугову матерь!— ругнулся маг, когда увидел содержимое массивного золотого ларца, украшенного узорами из драгоценных камней.— Это же...— выдохнул он потрясенно, подходя к ящику и откинул крышку.— ... легендарные...— прикоснулся он дрожащими пальцами к стопке пластин из различных сплавов с портретами лесного народа.-...эх..., таблицы армии богов! Скрижали! Руны! Рабочие! Строители! Инжинеры! Воины! Маги! С камнями!— восклицал он, просматривая разложенные по отдельным секциям ящика, артефакты. — Да здесь полный набор! Кого они обокрали, Храм?— повернулся маг к парню.

— Хотел бы я знать!— фыркнул тот.— Значит, это не мой бред.— добавил Никифор.— Даже у правителя Ханджара были лишь три пластины героев и четыре из набора людей!

— Ты же сам должен понимать, что эти штуки слишком древние, что бы сохраниться во множестве.— улыбнулся Герасим.— Эту коллекцию собирали несколько десятилетий, а то и поколений! Мало кто знает их истинную цену, но как предметы искусства или таблицы памяти (аналог надгробий) их хранят в семейных сокровищницах или усыпальницах царей, князей, вождей, торговцев, ремесленников, всех тех, кто верит, что их предки были в тех армиях из легенд! Боги, да многие народы только и остались, что на этих древних портретах! Одно присутствие этого ящика объясняет это нападение, этот неприметный, отдельно стоящий корабль, охраняемый небольшим, но сильным отрядом разбойников с навыками воинов храма!— забегал он по комнате, заламывая руки.— Так, так, что же еще найдется в столице? Что еще они вывезут?— он резко развернулся к парню.— Никаких северных островов, только пустыня, необходимо спрятать это сокровище и только потом бегать с идеями восстаний, собирать сторонников и прочее!— провел он рукой перед собой, будто что то стряхивая с пальцев.

— Но как же...— возмутился парень, но был прерван магом.

— А так, имперские жрецы столь стремятся их заполучить, что порой, за любой бунт и ересь можно пострадать меньше, чем за эти таблички! Так что, никто не должен о них знать, кроме нее и доверенных лиц, по крайней мере, пока за спиной не будет армии!— припечатал Герасим, тыкая пальцем парня в грудь.

— Хорошо, я понял. Но, куда нам тогда направиться?— спросил растеряно парень.

— Южный континент славен своей неоднородностью и слабым влиянием учения Имперцев! Так же, на его территории много диких земель, не подчиненных не только людьми, но и другими расами, особенно дик север, где жизнь теплиться только на берегах морей, рек и в оазисах!— скривился целитель.— Прояви смекалку и найди лучшие убежища для принцессы и этих... артефактов..., а потом можно будет поискать и более подходящую кандидатку на наследование... Лидию или Мелиссу, то есть, их мужей, разуметься, смотри сам, кто из них согласиться или будет лучшим правителем для народа!— отмахнулся маг, отворачиваясь к двери.

— Я подумаю над твоими советами, мастер!— поклонился парень.

— Расскажи все девчонке, возможно, она сможет придумать намного лучший план, чем мы, в конце концов, побегом из под носа этих червей руководила она, и блестяще!— пригладил бороду.— Хм, возможно, стоит поискать руины древних городов в сердце пустыни, в горах, точнее, брошенных храмов...

— Зачем?— спросил парень, разведя руками.

— Вспомни легенду об первой империи, о том, как была призвана армия неумирающих героев!— ответил Герасим, разворачиваясь к парню лицом.

— И... как она стала причиной гибели Империи...— протянул парень.

— Нет, причиной страха, толкнувшего жадность и зависть, а так же породившую нестерпимую жажду занять место верховного Бога-правителя!— поправил его Герасим, делая шаг к нему.— Эти штуки были только ресурсом, не более, как ими пользоваться, нам не известно! Эх, все, что я знаю, это то, что в пустынных землях больше шансов разгадать их секрет, так как храмы там реже восстанавливали в поздние эпохи и посещались они грабителями то же неохотно, да, на это были весомые причины, но я верю, что вы в силах с ними справится! Хотя, это вам решать, что делать с этими вещами и знаниями, я же, отправлюсь собирать желающих сопротивляться захватчикам, Империя еще пожалеет, что связалась с Ханджаром!— погрозил он небу, укрытому от взора досками потолка каюты...

Столица, утро тысячи слез...

— Проклятье, проклятье, ты говорил, что у тебя все под контролем, что архимаги будут не многочисленны, что сопротивление будет подорвано!— ревел Эверт, пиная мебель.— Столько воинов, столько рабов пало, флот пострадал! Ответь, почему в городе оказались столь сильные противники?— повернулся он к Тимосу.

— Уговор я выполнил от и до! Я не скрывал, не обманывали и не утаивал информацию, я предоставил порт своего города, своих людей, карты, мои наемники захватили башни и ворота, стены столицы!— в ответ закричал Тимос, брызгая слюной.— Один мой сын лично три года обивал пороги имперских контор, собрал наемников со всех уголков света!— ткнул он пальцем в грудь толстяка.— Второй мой сын подготовил флот и перекрыл морские дороги, потопил флот северян и всех, кто мог бы помешать плану! Другой мой сын открыл вам Порт! Я лично, вот этими руками уничтожил правителя, его детей и прочих близких сторонников...— сунул он кулак под нос Эверта.

— Убери свои кривульки от меня, Тимос Предатель!— отбил его руку в сторону Эверт.— Как ты сам признал, ты искал союза, а не мы!— он ткнул в лицо Тимоса пальцем.— Ты сам вызвался все это свершить, даже план по захвату островов предложил, старался ты не для себя ли?— усмехнулся Эверт.

— Вы сами готовились напасть, я просто..., эх..., пожертвовал малым, что бы спасти многое...— отвернулся Тимос.— Я не хотел, что бы мой народ пострадал сильнее, чем пострадает сейчас, подчинение княжества через вассальную присягу князя и уничтожение фанатичных патриотов, лучше, чем уничтожение и порабощение всех!

— Ха, ха, ха, ха! Сколько пафоса, страсти и... лтцемерия и лжи!— рассмеялся Эверт, садясь на обитое бархатом широкое кресло и опираясь левым локтем на дубовый стол.— Ты хотел власти над этой землей и ты ее получил..., почти...— ухмыльнулся он.-..., если и впредь будешь верно служить Империи и поможешь взять эти не покорные пиратские острова! Ответь мне на вопрос— что за монстры охраняли дворец?— откинулся Эверт на спинку кресла и взял виноградную гроздь с серебряного подноса.— Кому мы обязаны такими разрушениями дворца и города, а так же потерей множества воинов и магов, а так же порчей пятой части кораблей?— оторвал он несколько ягод и закинул в широкий рот.— Эм?

— Непредвиденные гости, слуги..., сбежавшие из своих покоев, раньше, чем подготовленные команды наемников сумели к ним подобраться... Зераббабэль— придворный маг— артефактор и Григорий— друг детства и начальник гвардии Андроника IX держали северную оборону, в побеге же участвовал мастер У Жень Ю Лянь, это он изрубил моих и твоих воинов!

— Это я уже понял, мои люди и убили этих славных воинов!— сплюнул косточки на дорогой шелковый ковер Эверт.— Кто разрушал стены дворца, замораживал живых и обрушивал полы, кто прорвал ряды моей армии, заполонившей город, и угнал один из кораблей?

— Как не странно, это оказалась обещанная вам девица...— ответил Тимос, нервно теребя бороду.

— Вот как, вы решили мне подложить существо, равное по силе легендарным повелителям магии?— насмешливо спросил Эверт.

— Это было, для меня самого, неожиданно...— вздохнул Тимос.— Я расскажу то, что знаю о ней, о странной ночи, что заставила моего покойного братца потратиться на ее обучение, а величайших мастеров отказать в обучении моим младшим сыновьям!— скривился Тимос, присаживаясь по другую строну стола.

— Что же, надеюсь, это будет... любопытный рассказ!— весело протянул Эверт.

— Оооо, не стоит сомневаться!— зло усмехнулся Тимос и начал удивительный рассказ...

Остров Черепахи, город Коло.

Корабль беглецов уже подходил к гавани, когда состоялся этот разговор:

— Это... интересное известие...— протянула Ифигения, сворачивая отданный Никифором документ.— Боюсь, если бы не это подлое предательство и штурм, бумага эта так бы и лежала в сундуке Андроника или Григория!— усмехнулась она.— Либо, как только об этом решении узнала Ия, меня бы решили отравить, зарезать, или иным образом убрать меня из числа законных детей, в ряды которых меня впихнули этой бумагой!— бросила она ее на стол, едва не сбив подсвечник.

— Ты не рада тому, что тебя сделали княжной? Это же новые возможности, свобода, власть!— удивился Никифор.

— Свобода? Разве правители бывают свободны?— усмехнулась она.— Разве что, относительно их слуг и рабов! Сильно ли помог статус правителю, а магу, а твоему отцу?— спросила девушка.

— Заткнись!— крикнул парень, ударив кулаком по столу.— Замолчи! Они отдали жизни за твою, и не тебе их осуждать!— ткнул он указательным пальцем в сторону девушки.

— Я их не просила об этом, и дрались они за себя, тебя и ту дуру, что додумалась истерить и сбивать мое заклинание! Если бы не эти дворцовые игры, то ничего бы этого не было! Если бы не ее глупость, то Ника была бы жива, а я бы не сидела здесь, восстанавливая силы! Если бы не жадность и зависть Тимоса Изменника, то не было бы вообще ничего из этого!— вскочила Ифигения.

— Что свершилось, то свершилось..., теперь надо подумать, как нам жить дальше и отомстить! Вернуть свою землю!— ответил Никифор.

— Нам? Нам?— усмехнулась она.— Какое же место отведено мне в этом вашем нам, а?

— Судя по тому, что я видел этой ночью, да и прошлые годы, твое место во главе нашего маленького отряда! Вскоре, он вырастит до размеров армии, я уверен! Ты возглавишь ее и освободишь нашу страну!— сказал парень.

— Армии? Думаешь, за мной пойдут люди?— отсмеявшись, спросила Ифигения.— Предлагаешь стать... кем? Живым символом, флагом?

— Нет, той, кем ты была всегда— принцессой, княгиней, сильнейшей ведьмой, что я когда либо знал или о которой читал!— ответил Никифор.

— Ха, знал бы ты малыш, кто я!— скривилась Ифигения, отворачиваясь.— Ты бы такую глупость не говорил. Впрочем, похоже, у меня не так много вариантов, что ты придумал?— повернулась она к парню.

— Есть три варианта: первый— мы остаемся на островах и пытаемся выжить, собирать отряды сейчас и встречать империю в полной ее боевой мощи, но этим займется и старый маг; второй— пробиваться на север, мимо флота предателя, в город, в который увезли Мелиссу— ее жених и другие князья могут дать воинов; третий— добраться до другой сестры, но кочевники плохие воины в горах и воду не любят...— стал излагать Никифор.

— Но, я чувствую, что есть еще что то, говори!— напряглась девушка.

— На этом корабле были не просто сообразительные и предприимчивые воры из имперской секты, а чей то подготовленный отряд, подготовленный для планомерного изъятия редкостей.— ответил парень.

— Что заставило тебя так подумать?— спросила она.

— Список ценностей и мест возможного хранения...— достал он из внутреннего кармана тубус.— ..., но это еще не все, среди уже добытого, действительно, обнаружились скрижали, они же руны!

— Не может быть!— ахнула девушка.

— Да, взгляни!— сдернул он черное полотно с небольшого сундука, стоящего в углу.— Вот!— открыл парень сундук и выбросил из него пластинчатый доспех и ворох тряпок, после чего извлек оттуда и поставил на пол драгоценный ларец и открыл его.

— Червь тебя поглоти!— воскликнула Ифигения.— Руны! Откуда?

— Как я и говорил, были на корабле! Остается только гадать, что еще увезут с островов эти разбойники за время войны и своей оккупации!— сказал Никифор, подходя к столу и поправляя искривившуюся свечу.

— Когда то, эти вещи были поучены так же, предками, думаю, это запоздалое возмездие от лица других народов!— усмехнулась девушка.— Мой голос учитывается в выборе вариантов действия, есть у меня право участвовать в выработке плана?— спросила она, закрывая ларец.

— Да, конечно, ты наша княжна, и мы следуем за тобой!— ответил Никифор, поднимая ларец и пряча его в сундук.

— Тогда, я отправлюсь искать недостающую часть легенды..., хм, зови суда этого мага!— сказала она, безумно улыбаясь...

Спустя час.

— Таким образом, считаю, что самый лучший вариант— сдать острова, сымитировав массовое паническое бегство, предательство и вялое сопротивление..., магам и всем лучшим бойцам надлежит покинуть острова, либо разбежаться небольшими группками по лесам, прихватив и попрятав самое ценное, особенно артефакты, пусть Империя потратиться в пустую!— улыбнулась Ифигения.

— Не нравиться мне такая идея— сдавать острова.— нахмурился Герасим.

— Они же устроят резню и грабежи, это же Имперцы! Для них все делятся на своих, еретиков и рабов!— воскликнул Никифор.

— Это способ, уменьшающий число жертв, я не говорила, что это поможет вообще их избежать, однако, условно-добровольное подчинение лучше сопротивления до последнего воина! Вы, не хуже меня, знаете, что имперцы делают с теми, кто противится, как они воюют, и как они основательно обустраивают свои опорные пункты!— ответила Ифигения, расхаживая по каюте, размахивая руками, отчего ее зеленый халат все время норовил прижаться к телу, подчеркивая все его достоинства, ставшие очевидны, не смотря на юный возраст.

— Гм, все это так, но смысл в изгнании собственной армии из городов? Острова слишком освоены, нет больше лесов, способных принять в себя и прокормить всех жителей, дороги и мосты, шахты, вдобавок, с ними будут предатели, которые все такие укромные места знают, это не континент!— продолжал сомневаться Никифор.— Их просто перебьют!

— Нет, если часть последует за нами, а часть на север, кроме того, сами острова империи нужны лишь как база для переброски войск, если проблем от населения не будет, то они устремят силы второй, третей и последующих 'волн' на штурм истинной цели!— ответила девушка.

— Как это не нужны, а леса, поля, города, каменоломни и металлы, в конце концов!?— удивился парень.

— Ха, можно подумать, тут есть то, чего нет на землях Империи!— рассмеялась девушка.— Нет, их интересует соседний континент, их плодородные поля и степи, их драгоценные камни и золото, и разрозненные, вечно воюющие между собой государства востока, власть над всеми магами, единообразие верований— вот их истинное стремление! Пусть вкладывают средства в Храмы, крепости и порты, собирают книги по магии, строят обучающие центры, да собирают всю мерзость, что скопилась на островах: воров, разбойников, темных культистов, предателей, чиновников, объеденивших 'лучшие' качества выше перечисленных! Пусть обучают их, снаряжают и везут на войну с кочевниками— чжурченями, вильметами, сармеш, вей и прочими милыми ребятками, что угостят дорогих гостей сталью в брюхо!— хохотнула Ифигения.— Самый экономичный и эффективный способ выявить гниль в нашем народе! Их лучшие силы покинут острова, оставив новичков, ветеранов и инженеров, что построят новые крепости, дороги, восстановят порушенное за счет Империи! А тем временем, наши силы сопротивления могут выбивать силы противника, забирать запасы продуктов, оружия и прочего снаряжения!

— Да уж, твой практичный, циничный подход меня пугает!— фыркнул парень.

— О, если бы он был хоть бы наполовину равен имперскому, то сейчас уже наши войска штурмовали их берега! Хотя, я только в начале пути!— улыбнулась Ифигения.—

— Вот как?— усмехнулся Герасим, дергая себя за бороду.— Похоже, Империя в опасности!

— О, да, они еще ответят за то, что сорвали мой план по подготовке к захвату Мира, муха, муха, хаа, ха, ха!— театрально провыла девушка.— Пф, зловещий смех мне никогда не довался, но ладно, теперь серьезно, раз вы сами имели глу..., эм, мудрость назначить меня глав...ной, то придерживаться будете моего плана, тем более, вряд ли его будут исполнять афенти островов и прочие важные личности, от того, он может быть сколь угодно плох или хорош, они все равно сделают по своему, но некоторые идеи могут сработать на благо!

— Хм, общение со стариками вредно для юных дев, что же, я попробую убедить воинов играть в разбойников и бродяг, но многим это покажется откровенной глупостью, а согласившиеся скататься до уровня ролей!— ответил Герасим.

— Увы, такое то же может быть, но я не собираюсь прятаться годами, надеюсь, что двух лет подполья хватит, что бы собрать сторонников в соседних землях, навестить родственников, подобрать наемников, да и население островов, пережив сумасбродство имперцев, лучше примет правителя— чужака!— сказала Ифигения.

— Чужака? Вы собираетесь пообещать свою руку и трон иностранному принцу?— спросил маг, а парень нахмурился и стиснул зубы.— Что же, это разумный подход, иначе вряд ли кто-то согласиться направить свои войска через моря!— кивнул Герасим.

— Ха, нет, нет, я не собираюсь замуж, садиться на трон, рожать наследников, предлагать себя за горстку немытых мужиков с острыми железками, пусть этим занимается другие, вон есть Лидия, Мелисса— их мужья могут выставить войска, способные стать основой новой дружины и отбить острова у Имперцев.— отмахнулась девушка и парень незаметно выдохнул.— У трона дер...., гм, мусора не меньше, чем в отхожем месте!

— Мда, уж, емко, надеюсь, что к моменту переговоров с этим самым..., вам хватит мудрости не говорить эти мысли как причину отказа от трона!— хохотнул Герасим.— Люди не любят правду и личное мнение других, особенно если они отличаются от их собственного, особенно начальники, чем мельче они, тем больше не любят!— постучал он себя по голове и груди.

— Хм, благодарю, учту!— кивнула девушка.— Что же, пора нам расходиться, вы на берег, мы дальше!

— Да, согласен, о погроме в столице уже рассказали наши парни и девушки, так что Черепаха скоро будет знать все, и даже больше, чем было на самом деле!— озорно улыбнулся маг.— Я же попробую поговорить с афенти острова, а потом найму лодку до Озерного.

— Осторожней, он может быть уже окружен флотом имперцев!— предупредила его девушка.

— Ох, не стоит беспокоится, хоть это и приятно мне, но я тертый камень, так что, я смогу пробраться под видом рыбака, или торговца, да кого угодно, главное к жрецам не попадаться! Ладно, я пошел, ах, да, советую побродить по лавкам старьевщиков, возможно, там найдете интересные книги и артефакты, кочевники часто сбывают туда очень необычные вещи!— подмигнул он и покинул каюту...

Пополнив запасы продуктов и воды, корабельных снастей, древесины и инструментов, а так же набрав добровольцев в команду, корабль взял курс на восток на, преимущественно, равнинный континент, прозванный за это Пастбищем, хотя там есть и пустыня, образовавшаяся, по легенде, после падения на соседний континент одной из лун, и горы, эту пустыню сдерживающие, и леса, поля и города, термальные источники и болота и множество других чудес природы, а так же, древние руины, помнящие дни, когда боги ходили по земле и сами участвовали в их постройке...

Интерлюдия 1.

Остров Щит, город Дехла.

На крыше замка стоял Никита Хитрец и недовольно дергал себя за ус, рядом стоял рослый наемник в кольчужной рубахе и стальным колпаком на голове, руке он сжимал шипастую дубину и докладывал о ходе боя за город.

— Эта, пуф, порт наш, ага, и эта башня и ворота северные, осталось только городской совет и торговый квартал, там собрались все недобитые, но мы их ща придавим, ага!— содержательно произнес черноволосый, лохматый варвар.

— Очень подробный отчет!— вздохнул Никита сварливо.— Так, объясни мне, почему же город до сих пор не взят?— подошел он к ветхому каменному ограждению.

— Дак, эта, свои укрепления они защитили магией, а у нас толковых магов мало, все остальные пошли на юг— в Авго и Дасос, значит, эм, там стены сурьезней, да беглецы из Порта двинули туда!— потоптался он, поправляя тесные, трофейные, шелковые штаны золотистого оттенка.— Эм, мы к вечеру все закончим, ага! Эта, уф, собираем дополнительные камнеметные машины и тараны, никуда от нас они не денутся!— убежденно сказал Таксакис.

— Что же, я очень на это надеюсь, так как, этот город не последний в захвате которого я намерен поучаствовать.— сказал Никита, перешагивая через ногу погибшего стражника города.— Так, я пойду в покои наместника, жду утром отчета о том, что город безоговорочно взят и... свою долю! И не вздумай устроить дележку без моего присутствия!— остановился он у лестницы вниз.

— Не сумлевайтесь, все будет в лучшем виде, как обычно!— заверил его Таксакис.

— Так потому и сомневаюсь, что я тебя и твоих выродков знаю! Город мне не спалите, это мое наследие, отец обещал отдать его мне! — ответил Никита, усмехнувшись, и поспешил вниз.

— О, знает он, сопляк....— разразился бранью Таксакис, когда убедился, что сын Тимоса ушел достаточно далеко.— Воюй за него, то караваны грабь, города бери и жадничает собака червивая!— сплюнул он с башни...

Конец интерлюдии.

Интерлюдия 2

Полдень, Аллалгар (вторник), 14-ый день месяца Сигушуб (май), 507-ой год Эры Красного Змея.

Остров Три очага (Τρεις εστία), площадь города Помпеи.

— Так, будет с каждым, кто будет сопротивляться законам Империи, законом нашего правителя Тимоса V Защитника или упорствовать в ереси!— вещал тощий жрец с трибуны, за которой стоял ряд колов, 'украшенных' головами родни правителя княжества, верных дворян и воиноначальников.— Этих отступников от истинной веры, изменников их истинному господину мы покарали, как покараем всех, всех, кто поднимет руку против Бога и наших Повелителей, нет, даже, помыслит об этом!— ткнул он посохом в сторону столбов с привязанными к ним жрецами.

— Кошмар, это конец Мира!— пробормотал старик, стоящий в толпе горожан, согнанных наемниками и воинами Храма, своему соседу.— Предатели и безумцы вершат, что хотят, а мы все пялимся на казнь сородичей, как стадо баранов на бойне!

— Тише, ты, мы сейчас уже ничего не сможем сделать!— пихнул его сосед.— То же хочешь старые косточки погреть?

— Заботясь о душах этих несчастных, мы сегодня очистим их и их грешные тела от пороков!— продолжал вещать жрец-инквизитор.

— О, как разоряется, дитя Червя!— скривился старик.— Нет, этого так оставлять нельзя, я ухожу из города! Ты со мной?— повернулся он к соседу.

— Ха, ну ты и даешь, старый пират!— хохотнул в кулак мужчина и закашлялся.

— Только огонь избавит от мук поссмертия, он снимет все грехи и Червю не достанется ни мгновенья! Поджигай!— крикнул жрец, и послушники в грубых серых балахонах подпоясанных веревками, поднесли факелы к сложенным вокруг столбов связкам дров и соломы, облитым маслом.

— Хм, и куда намерен податься?— спросил мрачно у старика его сосед.

— Сперва, в Горелые горы, может быть и в Одинокую гавань, не знаю..., ха, буду грабить корабли имперских свиней!— прохрипел старик.

— Как в старые добрые времена?— усмехнулся бородач.

— Да, как в старые добрые..., ты со мной?— спросил старик.

— А куда я денусь, оставаться в этом гадюшнике? Нет, я лучше заберу сынов и внуков и отправлюсь заниматься делом предков!— улыбнулся бородач...

Конец интерлюдии.

Полдень, Шукурлам (среда), 15-ый день месяца Сигушуб, 507-ой год Эры Красного Змея.

Корабль беглецов, Желтый океан.

— Скоро мы доплывем до этой пустыни? Ууууу!— проныла Кира, как обычно, свешиваясь на парусных снастях, вниз головой, и раскачиваясь в такт парусам.

— Хей, сколько можно ныть?— вздохнула Ифигения и прекратила размахивать руками и ногами, так как тренировалась тут же, на палубе.— Ладно, если бы у тебя были проблемы с желудком, и тебя от плаванья мутило, я бы поняла, но ты здорова!— смахнула со лба полотенцем пот.

— Но на большой воде скууучно, одна качка и вода, вода, кругом вода!— возмутилась Кира, перепрыгивая на другую поперечную балку.— Ифи, я же не рыба, что бы от воды в восторг приходить!

— О, тогда, вынуждена разочаровать, так как нам плыть еще три недели!— хохотнула Ифигения.— А когда попадем в пустыню, что будешь делать? Уверена, что ты еще будешь скучать по большой воде!

— Что, пустыня?— едва не свалилась с мачты девушка.— Ты ни слова не сказала про пустыню, ты говорила про окрестности Эминаки, какая пустыня?

— Как какая, а за Стеной? Мы туда и направляемся, за стену!— рассмеялась Ифи, наблюдая за переменой лица подруги.— Да, это того стоило! Такая безответственность в вопросе переезда!

— Ифи, ты невыносима!— фыркнула Кира.— Что мы там будем делать то?— спросила она.

— Заниматься изучением древних развалин, тренировать магию, ловить монстров, да мало ли, чем можно заняться! Такой простор, а никому не нужен, вот мы его и освоим!— весело ответила Ифигения, махнув руками в сторону воды.

— Эти пески уже заняты кочевниками и монстрами, не думаю, что нам там найдется приличный оазис, за который нам не захотят вскрыть животы!— возразила Кира, спускаясь на палубу.

— Ой, ой, что нам какие-то зверушки и дикари, мы маги или погулять вышли!?— рассмеялась Ифи.— Ну же, взбодрись, кто был вечным источником позитива в нашей команде?

— Уф, оно иссякает, когда кругом все однообразно!— капризно протянула Кира.

— Тогда, предлагаю воспользоваться правилом мастера и заняться тренировками!— сказала Ифигения.

— Если не знаешь что делать— тренируйся?— хмыкнула Кира.

— Именно!— кивнула Ифи.

— И где и чем тут можно заняться, кораблик то тесноват и хлипковат!?— спросила Кира.

— Будем охотится на океанских монстров!— ответила Ифи.

— Каких монстров?— удивилась Кира, смотря в море.

— А вот этих!— ткнула в сторону несущегося к кораблю объекта, спинным гребнем разрывающего волны воды.

— Иииии!— провизжала Кира, поднеся руки ко рту.

— Иррррааааахххх!— вынырнула огромная продолговатая голова змея и оглушила всех своим криком.

— Талласофид, огромный!— крикнул матрос, чуть не свалившись с наблюдательной вышки, где до этого нагло... спал...

— Ирррраааааааххххх!— вновь взревел змей, вынырнув из воды.— Краааааа!— раскрыла тварь пасть.

— Молнию ему в пасть!— крикнула Ифигения, приступая к плетению заклятья.

— Слушаемся!— крикнули девушки и парни, находившиеся в это время на палубе.

— Ушшш, чууууввввссс!— потоки призванного электричества ударили в направлении монстра, где попадая точно в пасть, где в морду, где в длинное тело, а где и в воду.

— Ууууущщщщщщ! Аааррррраххх!— взревел обиженно монстр, дергаясь в воде.— Пхаааааааа!— выпустил он магию воды, материализовавшуюся в виде толстого водяного бича, едва не сокрушившего корабль, ударом по воде рядом с корпусом.

— Проклятая пиявка!— ругнулась Ифигения, отклоняя очередной удар магического щупальца.— Держитесь, щит держать всем!— приказала она, оборачиваясь к собравшимся на палубе.

— Ууууурраааахххххх!— взревел ящер, разгоняясь и тараня головой борт корабля, но магическая сфера— щит отклонил огромную тушу, и тварь пролетела под водой, оказавшись с другой стороны от корабля. — Уррраааааахххх!— издал он обиженный вскрик и выпусти очередную струю воды в сторону корабля из пасти.

— Пшшуууухххххссссс...— толстая молния встретила поток на середине пути и устремилась в сторону пасти чудовища.

— Аааааааарррррррр!— заревел змееподобный монстр, мотая головой и хлопая хвостом по воде и магическому щиту корабля, но поток не прекратился.

— Бахххххсссс!— голова змея взорвалась, и дымящиеся брызги из смеси костей, мозга и крови разлетелись в разные стороны.

— Ах!— дернулась Кира, когда рядом с ее лицом пролетел кусок челюсти твари и воткнулся в мачту клыками, едва не перерубив ее.

— Уууууххххххххххххх, буль, буль, буль...— фонтанируя кровью из обрубка, туша плюхнулась в воду, порождая волну, отбросившую корабль на десятки шагов, красное пятно стало расти, а тело твари начало медленно тонуть, мышцы и огромные плавники-ласты, и гребни судорожно сжимались, отчего корабль еще сильнее отбросило в сторону.

— Ух, знатные 'червяки' тут водятся, не хотелось бы встретить рыбку, на которую рассчитана такая приманка!— нервно хохотнула Ифигения.— Я спать!— сказала она и потеряла сознание от магического истощения...

Интерлюдия 3.

Небольшой шажок в будующее...

Утро, Алулим (понедельник), 4-ый день месяца Апиндуа (ноябрь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Остров Лесной очаг, лагерь повстанцев.

— Какие новости, что из столицы слышно?— спросил, шмыгая носом, один из бородачей, собравшихся у костра в лагере у тайной пиратской бухты.

— Ха, разве этот оплот предателей, да их хозяев сжигателей и колосажателей теперь столица?— усмехнулся седой мужчина с солидным брюшком, распирающим синий халат небогатого торговца.— Это просто еще один имперский пограничный город, забитый чиновниками, инквизиторами, наемниками и отрепьем, подготавливаемым к войне, говорят, они готовятся к войне со степняками.— сказал он, садясь на укрытый шкурами ствол дерева, используемый вместо скамьи.— Еще пару крупных лагерей разгромили, в столице прошли казни, ересь, говорят, бунт, говорят, одним словом, то, что и следовало ожидать от них!— скривился торговец.— Ритуальные сжигания повсюду, 'греются' собаки перед зимой!

— Выродки, мерзкие крысы!— сплюнул на землю лохматый воин в ржавай кольчуге, точивший меч.— Нет, это просто за рамками всех законов!

— Законы придуманны не для соблюдения справедливости, а для нужного власти порядка, а власть сейчас у имперцев!— ответил на это торговец.

— А что сейчас творится в Мати, кто заправляет на Голове старика (остров Старика)?— спросил другой, подгоняя трофейную кольчугу, снятую с одного из имперских наемников.

— Город отдали Ликургу Шальное седло, этот мелкий вырожденец уже прославился своей неразборчивостью в развлечениях, в общем, он идеальный дворянин Империи!— хохотнул торговец.— Думаю, устроит он тут свои порядки, но вам это только на пользу, будет пьянствовать, и предаваться прочим 'благородным' излишествам! Так что, ему будет некогда гоняться за всякими пиратами, занят будет!— расхохотался гость и все его поддержали.

— Мда, уж, вот нам довелось жить в мерзкое время! Эти имперцы смели нас, как ветер песок!— вздохнул грустно однорукий старик. Куда девались маги, куда девались мастера бойцы, где дружины с острова Черепаха, Озерного и Рыбного? Как они могли нас бросить?— возмущался он.

— А что, по-твоему, они должны были пасть, раздавленные всей имперской армадой? Как Южный флот и гарнизоны других городов? Стать жертвами 'очищенния'?— ответил торговец.— Нет уж, лучше отступить туда, где им будет место для подготовки новичков, поиска союзников для ответного удара!

— И где же это возможно?— скептически спросил один из воинов.— Да и кто их может объединять?

— Афтократерия, истинная княгиня по магии и по наследию!— горделиво сказал торговец и ухмыльнулся, наблюдая ошарашенные лица собеседников...

Конец интерлюдии

Эминака (Εμινακος)— портовый город в предгорьях Стены Хранителя (Ο τοίχος φύλακα) и столица царства Плинкхора (Πήλινο χώρα— глиняная страна), а так же древний торгово-культурный центр распространения общих наречий, в том числе посредством работорговли. Основной источник дохода города и страны в целом— изготовление посуды и строительных материалов из глины, а так же других мягких пород, к северу от города, в горных районах добывают металлы, а на юге пасут скот и выращивают неприхотливые культуры, вроде орехов, местных бобов, олив, плодовых культур, напоминающих облепиху и разнообразных клубневых. Масло— еще одна статья дохода, однако, более южные царства имеют лучшие условия для разведения этих культур и масло там насыщеннее. Архитектура города напомнила бы жителю земли классические арабские городки, построенные на руинах греческих колоний, когда пустыри утыканы обломками колонн и фундаментами. Город помнил доисторические времена, когда по ту сторону гор были густые леса, а город тянулся от моря до самых нижних ярусов гор! На берегу, с тех пор мало что осталось, так как камни руин пошли на постройку новых домов и стен города, но, до сих пор, в окрестностях города можно было увидеть одиноко торчащие колонны, окруженные осколками их товарок, попадаются даже древние статуи, покалеченные временем, варварами, пытавшимися их либо сломать, либо увезти. Чем дальше в горы, тем больше целых, насколько это применимо в данном случае, руин древних эпох. В одних древних руинах до сих пор жили земледельцы, пастухи, добытчики глины и прочих даров природы, в других— последователи культов, некоторые стали прибежищем животных, а то и чудовищ, от того эта земля была землей множества легенд, но сам город был пошлый восточный базар, с тесными улочками, рыжими коробками с куполообразными, либо черепичной крышей домов, с облупившийся побелкой, некоторые были сложены из камня, другие из кирпича, третьи из грубо прессованной с соломой глины и кругом лавки, лавочки, лавоньки, разносчики, попрошайки и воришки. В общем, гость, увидев этот город, мог с чистой совестью утверждать, что он видел все города этой страны и западного побережья. Правит городом Элий XII, чей дворец стоит на центральном и самом высоком холме города, на фундаменте более древнего дворца, по легенде, построенного одним из богов для своей супруги, правда, споры об их именах и сферах занятий ведутся не одно тысячелетие. Флаг города— желтое полотнище с красным кувшином, стоящим на колонне из кирпичей...

Талласофид (Θαλάσσιο φίδι— морской змей)— огромное змееобразное магическое существо, с длинной тела от двух шагов, до полутора— сотен, хотя в легендах встречаются и более огромные твари, на голове и спине есть по два мощных гребня, служащим им как для плаванья, так и для атаки жертв и противников, так же у него есть два продолговатых плавника по обеим сторонам 'хвоста', а так же две пары лап-плавников. Плотная шкура существа покрыта мощной чешуей, защищающей его не только от зубов и стрел возможных врагов, но и магии, цвет варьируется от места обитания и вида, однако, основная цель всегда остается— незаметность для жертв и врагов до самого последнего момента, а скорость это существо может развивать потрясающую. Острые плавники способны разорвать корабль без труда, и на этом арсенал не ограничен, ведь оно способно примитивной, но сильной магией воды пускать мощные струи, которые как стрелы великана пробьют любой крепкий борт или каменную стену, или поднять волну, или управлять водяным хлыстом. Опасны воды древнего мира, в котором резвились боги, соревнуясь в мастерстве творения жизни...

Глава 5.

В городе торговом.

'Жестокость характерна для законов, продиктованных трусостью, ибо трусость может быть энергична, только будучи жестокой'.— К. Маркс.

Сон.

— Дзыыынь!— противно прозвенел электрический звонок, заставляя сердца сидящих в тесной, для такого количества людей, комнате трепетать от предчувствия.

— Урок окончен, увидимся на следующей неделе, и я жду от вас ВАШИ рефераты на указанные темы!— перекрикивая гул собирающихся детей, устало сказал молодой учитель, но урок кончился, потому, его мало кто слушал, так как все были заняты обсуждением очередной игры, героического монстра неопределенного пола или посмертной мутации, хвастались телефонами, одеждой, лайками на фотках, и обсуждали прочие, более важные, чем скучная учеба, проблемы.

— 'Ладно, что надрываться, мне надо успеть на следующий урок, опять переходить в другой кабинет, а на все дела у меня десять минут!'— подумал учитель, накидывая на плечи поношенный пиджак, который был куплен еще на поступление в педагогический, и под который он уже предстояло покупать третьи штаны, но, пока, на их приобретение не удавалось отложить.— 'В нашей стране точно царит демократия, иначе слово 'педагог' так бы не соответствовало историческому!*'— грустно улыбнулся парень своим мыслям, заправляя нитки из шва, разошедшегося в очередном месте. Опять вздохнув, он взял учебник и старый портфель и пошел прочь из опустевшего класса.

— Кряк, кряк!— скрипели рассохшиеся советские доски, накрытые продавленным и потертым китайским линолеумом, под его ногами, в такт им, посвистывали деревянные рамы, обильно промазанные шпатлевками, гипсом, протыканные ватой и оклеенные бумагой и скотчем, но, видимо, столь веселые, или столь уставшие, что эти усилия не помогали!

— Ух, холодно!— поежился парень, проходя мимо 'окна-флейты'.— Когда же все африканские дети-беженцы и Пальмиры закончатся, и государство вспомнит о своих детях и их родителях, храмах и школах?— пробурчал он, ускоряя шаг.— Бред...

— Поднявшись на следующий этаж, парень повернул налево и пошел по холодному коридору к раскрытой двери, в который уже втягивались последние ученики.

— 'Интересно, почему так?'— подумал парень.— 'То ли, если тратить на своих, меньше украдешь, то ли чиновники центра не любят делиться полученным с собратьями из регионов и предпочитают отдать их каким ни будь зулусам, разделившихся по религиозному принципу и переломавшие навозные хижины друг другу, от того им русские просто обязаны построить особняк, каждому, с гаражом, вездеходной машиной и шкафом нижнего белья от елдашкина!'— ухмыльнулся он, представив картину. Не дойдя пары шагов до двери учебного класса, он уперся в прозрачную стену.— Что это, когда успели поставить?— удивился он, прикасаясь к невидимой холодной поверхности, за которой коридор стал резко темнеть и расплываться, пока вид не сменился на какую то пещеру, посреди которой стояла размытая фигура в черном балахоне и с посохом, похожим на трех переплетшихся змей, словно вырывающих друг у друга хрустальное зеленое яблоко.

— Приветствую тебя, сестренка, наконец-то, ты стала приближаться по силе со слабейшими представителями нашего народа!— насмешливо сказал высокий незнакомец.

— Сестра, какая я тебе сестра, чудак на другую букву?— возмутился парень.— Что ты сделал с учениками?— оглянулся он и обнаружил, что сам стоит лишь в огрызке коридора и с его обратной стороны и в перекошенном окне видна лишь тьма космоса.— Оооо....ети..., где мы? Кто ты?— несвязно забормотал парень, прижимая к себе свою ношу, как единственно надежную и неизменную вещь.

— Хм, надеюсь, что логика еще способна сработать!?— ехидно спросил незнакомец в черном балахоне.— Если ты сестра, то я, стало быть, твой брат, один из многих!— хохотнул он.— Как и ты!— рассмеялся он свистящим смехом.— Мир, в котором ты ныне живешь, был нашим домом, но не родиной, как и тот, образы из которого я вырвал, и в котором вы пребывали веками, сбежав от мятежников и предателей!— вновь заговорил незнакомец, начав расхаживать между сталактитов, высекая из пола искры посохом.— Но смерть настигает и высшие сущности, не наука, ни магия, ни возможность жить тысячелетия не избавляет нас от смертности и конфликтов, ваш век в слабом на магию мирке окончился, а ваши души влились в его хоровод перерождений! Ха, ха, ха!— запрокинул он голову и расхохотался, однако его лицо так и осталось скрытым капюшоном.— Забавно, было найти вас в виде различных существ умирающего мира, особенно первых красавиц в телах старух или неумелых юнцов и наоборот! Ха, это способно развеселить и мертвеца! Мда, уйдя родичами, друзьями, соратниками, союзниками, вы..., даже на той непригодной для нас планетке, вы умудрились развязать войны, погубившие все начинания, привлеки внимание тех, кто нанес удар по нашей родине, потом по молодому миру, приютившему нас и давшему возможность восстановиться! Глупцы, какие же мы были глупцы!— закричал неизвестный.— Они, увидев, что мы не изменились, столкнули нас лбами в новой войне и ударили, жестоко ударили! И что сделали сбежавшие в другой Мир и уцелевшие в этом? Ха, они продолжи видеть в других созданиях лишь рабов и заготовки под армии и теперь, они мертвы и в том мирке, и в этом остались лишь безумцы, или ожившие трупы, а так же те, кто служит более древнему Врагу, чем Судьи! Ха, ха, ха! Не находишь ли ты это забавным, Парвати? Парвати? Забыла одно из своих имен? Что же ты молчишь? А? Хех, ладно, еще рано, тебе надо идти своим путем, скоро в Игру войдут другие души наших братьев и сестер, стертый народ вновь возродиться, что бы сойтись в решающей битве и решить судьбу этого Мира и своей расы!— подняло существо свой посох в верх, отчего рукав съехал вниз, оголив черную, сухую, кисть живой мумии.— Учись магии, убивай, собирай армию, только это и убийства вернут тебе истинные силы, а потом и возвыситься, таков побочный результат ритуала и работы артефакта с дефективной оболочкой! Иди же, иди же! Прочь, в пески, там ты найдешь убежище и ресурсы!— при этих словах появилась карта, на которой была изображена пустыня с указателем на руинах.— До встречи!— махнуло чудище рукой и все вокруг стало таять.

— Ааааааа!— наконец смог что-то произнести шокированный парень, когда пол под ним растаял пол и он полетел в темную бездну, портфель, по предательски, выскочил из рук и... исчез. Так же, стала исчезать одежда, преобразуясь в женский халат, как и тело под него.— Ааааааа!— закричала девушка.

— Бульк!— упала она в воду и стала погружаться в воду.

— Бульк, бульк!— издала она немой крик, размахивая руками и ногами, пытаясь то ли всплыть, то ли взлететь, но это было бесполезно, ведь вода хлынула в легкие, обжигая и сдавливая их, и погружение ускорилось. Вдруг, ее спина ударилась обо что-то твердое.

— Аххххх!— всхлипнула судорожно девушка, возясь на полу в складках одеяла и, прилипшей к потному телу, ночной рубахи.— Кха, кха! Твою мать, что за ..., опять этот сон...— прохрипела Ифигения, смотря на трещины в потолок....

Утро, Нигушур (пятница), 12-ый день месяца Шунмун (июнь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Порт города Эминака.

Маленький и юркий кораблик, устало причалил в порту, запасная мачта, установленная недавно, контрастировала цветом с почерневшим от времени корпусом, часть досок так же была заменена, очевидно, бедняга побывал в бою или встретил водных чудищ, нередко становящимся причиной пропажи кораблей. С дикими криками и визгами, на берег спрыгнула смуглая, плотная, черноволосая, девушка, одетая в желтый халат, опоясанный зеленым поясом и высокие сандалии, и стала отплясывать дикий танец.

— Кира, прекрати позорить команду!— произнесла высокая девушка, одетая так же, но в обратной вариации цвета, как одежды, так и цвета волос.— Иеха!— спрыгнула она на причал.— Вытряхаемся!— крикнула она в сторону корабля, придерживая за рукояти два изогнутых, расширяющихся к острию, меча в грубых ножнах, и по трапу, сколоченному их широких досок, спустился высокий, мускулистый, молодой воин в кольчужной рубахе и высоком стальном шлеме-колпаке с пластинчатой защитой щек и шеи, на боку у него болтался прямой, широкий пехотный меч.

— Ифи, тут, как и везде в округе, не принято, что бы женщина..., гм, шумела и командовала, так, что, веди себя скромнее, а то погорим!— шепнул он ей на ухо.

— Уф, Никифор, такой ты обломщик! Ладно, буду вести себя тихо, только не понимаю, как быть главной, если главной быть нельзя...— вздохнула Ифигения.

— Ты продумывай план, а с реализацией мы сами разберемся...— отмахнулся парень.-...надо то и это...— ухмыльнулся он, но тут же поспешно добавил.— Кроме того, в бою лидерство твое неоспоримо, как основной ударной единицы и тактика!— поднял он руки в примирительном жесте, ладонями к девушке, а кончиками пальцев вверх.

— Пф, Кира на тебя дурно влияет!— фыркнула девушка.— Ладно, командуй уже, главный мужчинка!— скривилась она.

— Эх, так, первым делом надо зарегистрироваться, и найти портового чиновника.— пробормотал парень, поворачиваясь и вглядываясь в разношерстную толпу из грузчиков (свободных и рабов), стражников, купцов, рыбаков, привезших свои уловы и чиновников, вечно копошащуюся в портах.

— Не стоит, вон уже катиться колобок— полосатый бок!— хихикнула девушка, кивнув в низкого, толстого, темнокожего человечка в желтом тюрбане и ярком, полосатом халате, подпоясанным расшитым золотом поясе, на ногах у него были дорогие сандалии, украшенные серебряными бляшками, на поясе важного господина болтался короткий кривой меч, похожий на копис*. Его сопровождали двое рослых, темнокожих воина из народа шумме, чьи кописы были более массивны и имели рукояти в три кулака. Воины были одеты в грубые, стеганные халаты и легкие, короткие штаны из небеленой ткани, доспехи представлял из себя кожаные нагрудники, усиленные бронзовыми бляхами, ноги были защищены только деревянной пластиной на ступне и такой же на голенище, высоких сандалий, на случай войны, и достатка, на эту пластину приматывали медную или стальную пластину. На головах у бойцов были тюрбаны с металлическим навершием— колпаком, защищающим от рубящих ударов. Так же у каждого был небольшой овальный щит, болтавшийся на спине и деревянная дубина, для 'вразумления' не слишком опасных нарушителей. Это типичное снаряжение для городской стражи данного региона теряло свою грозность на фоне глуповатого выражения пухлых, бородатых и пыльных лиц.

— Так, не до твоих шуток, вот уже он подходит!— шикнул парень.— Ради всех богов, девки, молчите!— добавил он и повернулся к чиновнику.— Добрый день!— поклонился он слегка, как подобает начинающему торговцу.

— Добрый, добрый!— отозвался толстяк, утирая пот платком.— Я Косма— чиновник портовой службы сбора налогов, с какой целью прибыли, какой товар в трюме?— спросил он, учтиво.

— Приятно, многоуважаемый Косма, меня зовут Никифор Младший из Мати, торговец редкостями!— поклонился парень.

— Оооо, вот как, интересно, торг будете вести?— заинтересованно спросил чиновник, а из за спин громил вынырнул босой, тощий раб-писец в грубом халате, чем то напоминающим панамку на бритой голове и медном ошейнике с символикой города, приготовил писчие принадлежности, извлеченные им из потертой кожаной сумки, висящей на левом плече.

— Нет, нет, я еду на юг и тут буду покупать продукты, неприхотливый скот и посуду, разве, что пару вещичек придется спустить на месте!— улыбнулся парень.

— Хм, вот как?— удивился Косма, почесав широкий лоб.— Но этот кораблик слишком неудобен и мал для перевозки скота!

— Да, потому, я собираюсь взять пару гребных судов и прикупить команду, потом на юге продам и их!— улыбнулся Никифор.

— Ха, разумный подход, на наемную команду тратиться не надо!— одобрительно прогудел толстяк.— Что же, позвольте, я осмотрю ваш корабль и товары, особенно те, что все же будут проданы в нашей столице!

— О, конечно, конечно, нет проблем, но стоит ли столь уважаемому мужу тратить время на рассмотрение товаров старьевщика?— спросил парень, хлопая рукой по кошелю, висящему на боку.

— Нуууу, таков мой долг, кроме того, я очень интересуюсь древностями и редкостями!— ухмыльнулся толстяк, потирая вспотевшие ладони.

— Не могу препятствовать законному требованию!— поклонился Никифор.— Прошу на борт!

— Так, раб, остаешься на берегу!— распорядился Косма.— А вы мне покажите бумаги!— ткнул он в сторону Никифора.

— Да, да, непременно!— закивал 'торговец'. Раб, убедившись, что ему это ничем не грозит, презрительно скривился и сплюнул, после чего, убрав в сумку писчие принадлежности, сел в песчаную пыль на каменной мостовой порта, вынесенного за стены столичного города.

— А кто эти очаровательные девушки?— спросил толстяк, облизывая пухлые губы и поглядывая на, следующих за процессией, Ифигению и Киру.

— О, это мои сестры, в гости к родичам везу, давно не виделись с тетей, она замужем за одним уважаемым человеком из Холоваса*!— ответил Никифор.

— Вот как? Значит, ваша цель— города Холоваса?— спросил Косма.— Тогда скот можно было перегнать и по суше!

— Нет, нет, их я оставлю гостить у родичей, а сам двинусь дальше на юг!— рассмеялся парень...

Побродив, ради приличия, среди товара и получив свою взятку, чиновник покинул корабль, посоветовав несколько лавок, естественно хороших знакомых и родственников, в которых можно приобрести или сбыть товары.

— Ух, ну и тут аппетиты!— вздохнул Никифор, теребя опустевший кошель и смотря в след удаляющемуся мытарю.

— Ага, пузо шире бортов корабля, а сам на нас облизывался, и как не застрял!— хихикнула Кира.

— Такс, что будем делать?— спросил Никифор.

— Как что, что и задумано, идем на рынок и присматриваемся к ценам, потом уже можно будет и к, рекомендованным этим пузантосом, торгашам заходить!— ответила Ифи.

— Что же, пойдем, посмотрим на рынок...— вздохнул парень, сойдя на берег, следом за ним спустились девушки и несколько ребят, обряженных так же, как и Никифор, но в более потрепанном снаряжении и одежде, что бы показать разницу в положении между 'хозяином' и наемниками. Воины окружили девушек и Никифора, изображая из себя охранников, в коих, по правде, эта троица не особо нуждалась.

Город, будучи и столицей и портом, притягивал представителей множества государств, народов и рас, как живших на континенте, так и прибывших из далеких заморских земель. Потому, улицы пестрили разными стилями одежды, причесок, драгоценностей, оружия и доспехов, впрочем, больше всего на улицах было местных, предпочитавших халаты, сандалии, тапки и тюрбаны. Про рабов и вовсе не стоит упоминать, так как их одежда варьировалась от одного ошейника до комплекта из ошейника, халата, штанов и тюрбана, а то и анти— магических кандалов.

— Смотри, смотри, камилы*!— пихнула в бок подругу Кира, тыча пальцем в длинноногое животное с плотной шерстью вытянутой мордой, длинной шеей и уродливой горбатой спиной, флегматично жующее какую то колючую траву, умудрившуюся прорасти между камней мостовой.

— Хм, ну и уродец же!— фыркнула Ифи.— 'Впервые за две жизни вижу верблюда не с картинки!'— подумала она про себя.

— Да какой же уродец, он красивый!— возмутилась Кира.

— Мне больше лошади нравятся, хотя они, то же, воняют...— скривилась Ифигения, вспоминая трудности ухода за этими животными.

— Ага, и какают и ...— ехидно начала Кира, но была прервана Ифигенией, удержавшей болтушку в то, что обычно оставляет жвачное животное на память о том, что оно здесь проходило.

— Смотри, куда наступаешь, пустозвонка!— укорила ее Ифигения.

— Уууу, о, смотри, смотри— сатиры!— ткнула она в сторону группы человекообразных, высоких, широкоплечих, сутулых существ с сильными и длинными руками, длинными пальцами на руках и жилистых ногах, волосатым торсом и лохматым, рудиментарным коротким хвостом и рогами, торчащими из высокого лба. Голова была вполне себе человеческая, разве что лицо было немного звероватое, как у первобытного человека. Из одежды на существах были только набедренные повязки, кандалы и цепи, которыми они были прикованными к бревну, его им приходилось тащить, что бы не получить плетей от надсмотрщиков, ведущих их куда то вглубь города.

— Хм, куда это они идут?— спросила себя Ифигения.— Так, думаю, они идут на рабский рынок, значит, это новый, 'свежий' товар! Идем туда!— дернула она за руку Никифора.

— Сейчас, мы же не посмотрели первоочередные товары!— возмутился парень.

— А что нам, разве сразу надо будет кого то покупать? Нет, мы просто пройдем за ними до самого рынка и запомним дорогу, на проводниках сэкономим!— ответила Ифи.

— Ладно, пошли!— пожал плечами парень и отряд свернул следом за работорговцами...

Следуя за невольными провожатыми, группа вышла на большую площадь, образованной двух, трехэтажными домами, каждый из них был своеобразным двором— колодцем, в них жили, работали и содержали живой товар, выводимый их прохладных подземных загонов только в дни торга, что было, в общем то, отчасти, гуманно в таком жарком климате, если бы это было продиктовано чувствами, а не выгодой. Центр площади занимал огромный камень— трибуна, с которого и велся торг и демонстрация товара, а так же оглашали новости.

Жара стаяла страшная и, выйдя из тесных улочек на площадь, герои даже вскрикнули, почувствовав мнимые ожоги, на что сопровождающие рабов оглянулись и настороженно схватились за оружие.

— Спокойно, мы просто искали рынок рабов...— поднял руки вверх Никифор.

— Что же, вы его нашли, только не делайте резких движений и не думаете, что тут можно забирать товар силой, весь город против вас будет!— ответил чернокожий громила в алом халате, зеленой чалме и невысоких сапогах, вращая в руках палку старшего погонщика.

— Учтем, учтем!— хохотнул парень.

— Если вздумаешь продавать девок, то иди к Мелетию Златорукому, он даст хорошую цену за таких красоток, не меньшеше пары золотых! Я на него работаю!— ухмыльнулся шумме и, сказав что-то на своем, погнал отряд в сторону дальнего двора.

— Оооо, как приятно, нас высоко оценили!— съехидничала Ифи.

— Такс, раз сейчас на рынке пусто, пойдем обратно?— спросил у нее парень.

— Да, стоит зайти суда после покупки остального!— кивнула она, и отряд пошел обратно.— Давай, зайдем еще и к оружейникам...— предложила девушка...

Эминака, Улица кузнецов.

Ифигения и ее спутники бродили среди торговых рядов и постоянных лавок, оборудованных на первых этажах двух и трехэтажных домов, стоящих плотно друг к другу, дабы жар солнца не палил так сильно. Выбор был богат— от медных швейных игл, до кликов из поющей стали и золотых доспехов, инкрустированных драгоценными камнями. Естественно, основная масса товара была медная и бронзовая, ведь сталь дорога и редка.

— Фух, сколько тут барахла, а путевого мало.— проворчала Ифигения, бросив на стол очередного торгаша кривой клинок из низкокачественной стали.— Тут же, вроде бы, в горах, гномы водятся, они что, то же ничего не умеют или не торгуют с людьми?— повернулась она к Никифору.

— Это людишки и блохи на них заводятся везде, и где ни попадя, а гнумы живут на своих землях в горах и подземьях!— прогудело из нутра лавки, и на свет выкатился низкорослый (всего метр тридцать), но широкоплечий и лохматый человек с длинной рыжей бородой, заплетенной в две косицы, густая грива так же была заботливо заплетена в несколько кос, разбросанных по плечам и спине, в результате чего, самой выдающийся частью лица был широкий, шелушащийся нос. Одет хозяин лавки был в темно— синюю плотную рубаху, застегнутую на золотые пуговицы в виде бочонков, зеленые штаны были похожи на шаровары и заправлялись в рыжие кожаные сапоги с окованными серебром носами, на широком поясе красовалась золотая бляха с выпуклым, глазированным изображением кирки, воткнутой в гору золотых монет, обрамлен сей герб был девизом на одном из древних языков 'பயனிலையாக அளிக்கப்பட்ட சேமிப்பு' (Приумножает берегущий).— Ну, чего вылупились, гнума не видели?— нахмурился и выставил подбородок вперед мужичок, пошевелив торчащими из прически большими остроконечными ушами.

— Эм, здарсьте, уважаемый...— выдавила из себя Инигения.

— Венкатараман Ле-Мунна, торговец из касты мурават*, но не буду вас мучить, потому зовите меня Венкар!— ответил гном.— Чем могу помочь?— задал он вопрос, потирая волосатый кулак.

— Гм, уважаемый Венкар, прошу прощение за слова моей спутницы, нам надо закупить стальное оружие хорошего качества...— вступил в разговор Никифор.— Но товара много, а нужного нет, еще и жара, толкучка, ноги уже утомились, нам, как жителем с более прохладного края, тяжко, сами понимаете! Есть у вас, что нам предложить?

— Вах, ну что за народ, извинился и тут же обидел!— всплеснул руками гном.— Что бы у гнума и не было хорошего товара? У нас есть товар на любой кошель, но ориентировано на прибыль, если кругом голодранцы, то и на виду разложены дешевки! Какой стол, такой и стул, гы, гы!— засмеялся гном.— Так, прошу в лавку, покажу то, что получше!— повел он их между деревянными истуканами, обряженными в доспехи разных моделей. В глубине лавки возился молодой, бритоголовый и коротко— бородый гном в небеленом халате и коротких штанах, его ноги были обуты в простые сандалии.

— Эй, Луки, смени меня!— пнул работягу Венкар, и тот покорно посеменил к выходу.

— Зачем вы так с ним?— возмутилась Кира.

— Он мой слуга и он минитед*, с ними нельзя иначе!— отмахнулся гном.— О, вот, смотрите, какие красавцы!— достал он из ножен широкий, изогнутый в сторону лезвия, меч со скошенным в противоположную сторону острием. Рукоять была с небольшой бронзовой гардой, 'щечки' из синего камня крепились на медных клепках, а навершие заменяло утолщение самой рукояти, характерное для земных шашек или клычей.

— Уважаемый Венкатараман, а вы не знакомы с Леприконами, может, состоите в родстве?— спросила Ифигения.

— О, вы мне льстите, разве, что в дальнем, Ле-Прикон— это древнейший клан, пострадавший во времена последней войны богов! До сих пор не отошел, ведь большая часть из земель погибла вместе с континентом.— отмахнулся гном.

— Вот как...— протянула Ифигения.— Позвольте?— протянула руки, переключив разговор вновь на оружие, к мечу в его руках.

— Хм, что же, возьмите!— протянул девушке меч гном.

— Ух, тяжеленький!— восхитилась она, поворачивая оружие в руках, толщина обуха которого приближалась к сантиметру, ширина— семи, а длинна до рукояти— семидесяти.— А с прямыми остриями есть?

— Конечно, все что хочешь! Топоры, мечи, копья, щиты, доспехи! Как нашей работы -кланов Медная борода, Старый горн, так и людские поделки, хм... некоторые долговязые недурно портят, эм, работают с металлом, то что на улице— их работа! А, вон та стена полностью людским поделкам посвящена!— указал он на стеллажи, заваленные разнообразным оружием и снаряжением...

В городе было много торговых точек, кроме того, тут было принято торговаться, отчего изучение цен и закупка продуктов, посуды и инструментов затянулось на два дня, три дня пришлось потратить на покупку и доведение до приемлемого состояния парусно-гребных кораблей, для перевоза скота и запасов, а так же самого скота. Таким образом, к моменту возвращения героев на площадь работорговли, те рогатые существа уже были проданы, но, наша история вряд ли вернется к ним, хотя, все может быть...

Эминака, рабский рынок.

Толпа заполнила площадь на которой продавали 'говорящее имущество', сегодня продавали очередную крупную партию скопившихся за последние три дня рабов, покупатели и зеваки толкались и переругивались, пытаясь занять удобные для просмотра места, среди них шныряли торговцы с наборами напитков, закусок, сладостей, воришки, подставные покупатели, повышающие ставки и подогревающие интерес толпы, в отвоеванных у попрошаек и конкурентов, закутках старались заработать музыканты, танцовщики и акробаты. Торговцы выводили свой товар по очередности, когда все 'лоты' были распроданы, если торговцу повезло, приступал к торгу следующий, а педшественник отдавал ему ритуальный жезл и шапку и надевал свой обычный головной убор.

— Внимание, внимание, только сегодня и только сейчас, впервые за пять десятков лет!— надрывался высокий и толстый, седобородый, смуглый работорговец в странном головном уборе, напоминающим высокий поварской колпак с обручем, в виде двух переплетенных крылатых змей из золота, инкрустированным драгоценными камнями. — Сегодня, я продаю самых необычных рабов, привезенных с далекого юга из великих лесов и болот! Встречайте, неуловимые и грациозные, прекрасные, и нетронутые женщины народа туата*!— крикнул он, и направил свой жезл на заталкиваемых на каменный постамент бледнокожих и низкорослых женщин с черными волосами и торчащими их под них подвижными, немного напоминающими оленьи, ушами.— Они считают себя первыми, высшими, но посмотрите на них, что вы видите, кроме мелких и щуплых девок со звериными ушами, да, их магия сильна, а сами они ловки, потому, эти твари продаются вместе с анти— магическими кандалами!— поддел он жезлом, с навершием в виде хищной птицы, терзающей змею, скованные простой цепью браслеты— артефаты.— Сами решайте, как будете управлять своими рабами, но помните, это.— поднял он палец наставительно.— А теперь, приступаем к самому торгу! И так, перед вами десять утонченных красавиц, с фигурами вечно юных девиц, они не растолстеют, не сморщатся, как печеное яблоко и не потеряют зубы, не обрастут усами и бородой, как бывает, даже когда вашего внука понесут к последнему костру!— хохотнул он.— Это вложение на поколения вперед, для борделя, службы в доме или личных утех!— водил он жезлом по телу девушек, прохаживаясь между ними.— Десяток золотых за штуку и у вас будет это богатство!— крикнул он в толпу.

— Десять золотых и забираю двоих!

— Кто, кто даст больше, это же едва покрывает расходы на доставку, ну? Ну же? Не слышу?— приложил он к уху ладонь, став в театральную позу.

— Одиннадцать и беру трех!— крикнули с другого угла.

— Тринадцать и забираю всех!— крикнул другой голос.

— Кто эту ставку перебьет? О, смелее, это будет лучшее, что вы купите за золото в своей жизни! Обучены охоте, магии природы, травничеству, письму и изящному слогу, это не простые грязные крестьянки или немытые кочевницы! Ха, эти девки могут процитировать стихи на древнем, даже если не умеют читать! Ну же, смелее! Не скупитесь на экзотику, поднимайте ставки, кто даст больше?

— Пятнадцать!— крикнул другой покупатель, поглаживая свою седую бороду.

— Уууу, не плохо, но слабовато! Они же еще и в изготовлении клееных луков разбираются, так как каждый в их племени готовит его для себя сам! Только представьте, что вам удалось сломить их и заставить делать стрелы и луки для вас! Ну же!— крикнул торговец.

— Даю двадцать золотых за каждую!— крикнул старый и толстый шумме, ковыряясь во рту щепкой.

— Сорок и забираю всю партию! — крикнули из толпы...женским голосом! Толпа пораженно стала вертеть головами.

— Что, кто это сказал?— удивился торговец.— Мне послышалось, женщина открыла рот?

— Сорок и берем всех до единой!— крикнул молодой мужчина, прикрывая собой источник возмущения толпы.

— Ха, что же, если ты готов потратить на каприз своей женщины такие деньги, я принимаю твою ставку!— усмехнулся торговец.— Кто же даст больше, кто? Смелее? Никто? Ха, что же, парочка гостей забирает этих рабынь за сорок золотых за каждую, итого, четыре сотни! Четыре сотни! Ха! Прошу к моему двору, дорогие гости! Выходите суда и присоединяйтесь к отряду!— поклонился работорговец и, передав следующему работорговцу символы права торга, спустился вниз, к товару, уже уводимому прочь от центра площади.

— Ксенофон, займись закупкой гребцов и прочих рабочих!— передал кошель спутнику Никифор, после чего отряд последовал за торговцем.

— Я, как, вы все знаете, Тавтар Весельчак, представляю вашему вниманию свой товар, привезенный из далеких царств Вей и Хао! А так же, Фа и Нджунг!— кричал тощий и высокий выходец с южных степей, напялив на себя ритуальный головной убор...

Кабинет работорговца.

— Итак, я, Хупсикер Удачивый, рад передать вам товар, но, прежде, чем вы получите бумаги и ключ, позвольте узнать— зачем вам эти лесные ведьмы?— спросил работорговец у Никифора, бережно пересчитав золото и смахнув монеты в ларец.

— Хм, насколько я знаю, что как использовать свое имущество— личное дело самого хозяина!— ответил парень.

— Хе, ха, так-то оно так, но это было бы актом вежливости с вашей стороны, подыграть старику и унять его любопытство!— улыбнулся тот, складывая руки на пузе и откидываясь в кресле.

— Думаю, что смогу продать их выгодно в Ханджаре или Империи.— ответил Никифор.

— Хм, не плохой план, что же, желаю удачи, правда, эти твари плохо переносят столь длительный переезд через большую воду, могут быть потери, жалко девочек!— вздохнул, притворно смахивая слезу, Хупсикер.

— Ничего, потери для меня приемлемы, прошу простить, но мне пора!— поклонился парень.

— Хм, не хотите ли добрать простым товаром, у меня остались отличные рабы в каменоломни, на лесопилки или корабли!? Есть много женщин на любой вкус! Скоро привезут новых, буквально неделя и будет еще более богатый выбор!— нахваливал совой товар Хупсикер.

— Нет, спасибо, мы уже набрали все, что нам требуется!— отказался Никифор.

— Что же, очень жаль, очень жаль! Будете опять покупать в нашем городе, вспомните про старика, найду, чем удивить!— подмигнул он.

— Обязательно зайду, обязательно, до встречи!— попрощался парень.

— Попутного ветра в паруса!— пожелал ему удачи работорговец, приглаживая бороду и сверкая массивными золотыми перстнями на пальцах в свете масляных ламп...

Поскольку рабыни и рабы из одежды имели только наручи, да набедренные повязки, пришлось свернуть на Портняжную улицу и закупить простой одежды, потом и обуви и... всего прочего, что может понадобиться в обустройстве примитивного быта.

Вечер следующего дня, корабль 'Пышная русалка'.

Длинное, трехмачтовое судно, напоминающее древнегреческие триремы, но с уменьшенным числом весел и большими парусами, качалась на волнах в порту Эминаки.

— Вай, как я польщен, что вы обратись ко мне!— прогудел толстый шумме в шелковом, зеленом халате и тюрбане, украшенным золотой брошью с рубином.— Не сомневайтесь, я— Необей Прозорливый, обязуюсь лично вручить царю Икхрома ваше письмо!— хлопнул он себя по груди.

— Очень будем Вам признательны!— поклонился слегка Никифор, приложив правую руку к груди.

— Эх, жаль, очень жаль, что вы не сможете сами посетить нашу столицу, такие у нас красоты, вах!— причмокнул Необей.— Храмы, фонтаны, река через город течет, за городом сады, в городе парки, а какие виды на пустыню! Простор моря с одной стороны, пески с другой, а там и до Золотой башни недалеко!

— Увы, но нам надо спешить на юг, так как мы сами посредники, я вызвался довезти до города и передать уважаемому и надежному торговцу и мне посоветовали вас!— развел руками Никифор.— Первым делом— дело, но на обратном пути, обязательно сверну к вам в гости!

— О, вы не пожалеете, я лично проведу и покажу Вам город!— махнул рукой польщенный Необей.— Вы еще захотите сменить маршруты ради наших Сладких Домов!— подмигнул он, приглаживая длинные усы, отчего золотые перстни на его пальцах сверкнули драгоценными камнями.

— Ха, ха, ха, ловлю вас на слове!— рассмеялся Никифор, отставляя кубок в сторону.

— Значит, на южную оконечность континента нацелились?— спросил торговец.

— Да, закуплю еще местных редкостей и отвезу их на острова, а потом обратно, вот тогда, где то через три месяца, я и посещу Ваш город, обещаю!— ответил Никифор.

— Что же, попутного ветра Вам в паруса, да благоволят Вам боги ветров и вод!— поднял серебряный кубок с вином Необей...

Следующим утром корабли Ифигении и ее спутников направились на юг, что бы, скрывшись за мысом, резко свернуть на запад, в море, пока возможность пересечься с другими кораблями, курсирующими вдоль побережья, не исчезла, тогда, маленький флот сделал еще один резкий разворот на север, мимо того города, в который должен был отвезти письмо Необей...

Путь до северной оконечности континента занял три недели, еще столько же пришлось плыть вдоль северного побережья, мимо полуострова с Золотой башней, горного хребта, пустыни, пока среди песков не показались вершины пирамид.

— К берегу рули! Ветер в паруса на полную!— крикнула Ифигения, стоящая на носу кораблика из Порта Дракона.

— Ты уверена...— спросила ее Кира.-..., может, еще пару неделек потерпим, но доберемся до киданьских царств?

— Нечего нам там делать, мы скрываемся от Империи, а не ищем славы на полях битв!— отмахнулась Ифигения.

— Но что, что нам делать в этих песках!?— простонала Кира.

— Искать древности и собирать армию!— ответила Ифигения.

— Из кого, из пустынных ящериц, дикарей-кочевников и чудищ?— ехидно спросила Кира.

— Ну, можно будет попробовать переподчинить ту нежить и пауков, что охраняют интересующие меня руины древнего храма вон там, или попробовать создать големов из песка и камня...— протянула безразлично Ифигения, указав на подножие гор.

— Гха, гха, гха, ну ты и зараза, столько тянула, умалчивала, я думала, как и все, что мы посетим вот эти безопасные пирамиды и речку, а не будем вести войну со всякой мерзостью, оставшейся от войн богов!— возмутилась Кира.

— Подумаешь, вместо киданей будем валить монстров и бесплатно, хотя, по мне, участие в гражданской войне никаким золотом не отмыть!— пожала плечами Ифигения.

— Ха, на золото можно купить сотни рабов, горячий источник и множество дорогих средств, отмывающих любую гадость!— пошутила Кира.

— Хм, вот значит как думают в 'белом доме' и 'красном замке', а народ глупый им верит и гадает— почему они так себя ведут!— пробормотала Ифигения.

— А, ты о чем?— спросила Кира, прекратив рассматривать пустыню и повернувшись к подруге.

— А, не бери в голову, я о своем!— отмахнулась та.— Главное, что мы сейчас можем— пересидеть и попробовать использовать кое что, да и заклинания надо отточить, пустыня— лучший полигон для отработки массовых и мощных заклинаний, только повысив уровень владения магии можно выходить на войну! Мы заберем себе все северные земли, которые сможем отбить, пусть киданьские цари тратят силы и средства в войне, крестьяне и горожане достанутся нам, а это и будет основой нашего триумфального возвращения в Ханджар!

— Оуууу, вот это да, вот это план, так план! А как мы всех этих желторожих перевезем на острова?— спросила Кира.— Да и какие из них воины, против имперцев то?

— Если один из сотни будет как наш учитель, то имперцев мы раскатаем! Хм..., главное, что бы переманить таких мастеров, а не то они нас самих раскатают... Как, как, захватим Шо, Вао, Вей и Ци, и у нас будет половина портов старой киданьской Империи! Ха, это будет забавно, если сможем взять Фа и забрать корону, как думаешь, она мне подойдет?— подмигнула Ифигнеия.

— Хм, собираешься захватить весь север континента?— удивилась Кира.

— Нет.— не менее удивленно ответила Ифи.— С чего так решила?

— А как же тогда управлять и островами и киданькими колониями?— спросила Кира.

— Ха, нет, я же не настолько больна, как короли Европы, что бы иметь колонии больше чем метрополия, да еще и через пол мира!— хохотнула Ифигения.— Есть же Лидия и Мелисса с их мужьями, с их армиями, вот пусть они и решают, кто будет править островами! Мне безразлично, что будет с островами, короной и прочим, но наказать предателей и выгнать Имперцев— дело принципа, там осталось столько вещей и людей, которых мне пришлось покинуть, я не могу оставить эту выходку без наказания, да и за участие в походе можно будет стребовать долю в трофеях!— зло улыбнулась девушка.

— Эм, забавный взгляд на жизнь!— ухмыльнулась Кира.— А... Европа...это где?

— На том и стоим!— хохотнула Ифигения.— Хм, были такие легендарные земли..., не важно!— уклонилась от ответа Ифигения.— Всем привязаться и держаться!— крикнула она.— Взлетаем!— новая команда и мощный поток магического ветра, направляемого Ифигенией и другими магами отряда, рванул паруса, а воды под бортами поднялись волнами, выбросившими корабли на пустынный берег.— Пустыня, я покорю тебя!— провозгласила она...

Педаго́г в Древней Греции (др.-греч. παιδαγωγός, 'ведущий ребёнка')— раб, уходу которого в афинских семействах поручались мальчики с семилетнего возраста. В обязанности педагога входила охрана воспитанника от физических и нравственных опасностей, а до поступления мальчика в школу и элементарное обучение грамоте. Педагог должен был сопровождать своего воспитанника в школу и быть неотлучно при нём во время выходов из дома, под строжайшей ответственностью.

В педагоги избирали обычно таких рабов, которые не были пригодны ни для какой другой работы, но отличались верностью дому. Обычно это были иноземцы— фракийцы или азиаты, нередко дурно говорившие по-гречески. В конце римской республики обычай держать в семье педагога перешёл к римлянам, особенно для обучения греческому языку. Обязанности свои педагог нёс до вступления воспитанника в возраст зрелости, когда он надевал toga virilis. Были также педагоги-женщины, учительницы греческого языка при маленьких детях. Во времена империи педагогами назывались также рабы, учившие молодых купленных или доморощенных рабов всем обязанностям и приёмам рабской службы. Такие ученики-рабы (capillati) жили вместе в помещении, которое называлось paedagogium, под начальством педагога— учителей, субпедагогов и деканов; они назывались также pueri pedagogiani или paidagogia (отсюда франц. слово page, см. паж).

Примечательно то, что зародилось и развивалось рабство в демократическом обществе Греции и Рима, несомненно, это было и в других культурах, но столь развитой правовой и социальной единицей не являлось, именно потому, его тяжелую форму принеси на Русь любимые всеми цари— реформаторы и их зарубежные специалисты, иностранцы, как и социализм, реставрированную демократию в двадцатом столетии...

Копи́с (др.-греч. κοπίς) — разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов. По-гречески κόπτω означает 'рубить, отсекать'.

Такие мечи находили у разных народов в разные времена, часто отличая их между собой лишь названием. Первым оружием такого типа считается древнеегипетский кхопе́ш, несомненно, происходящий от серпа. Но кхопеш мог иметь как внешнюю, так и внутреннюю, а иногда и двойную заточку, и самое главное — имел довольно длинную (50-60 см) рукоять, то есть являлся укороченной алебардой, в то время, как копис затачивался с внутренней стороны подобно серпу, и имел рукоять сабельного типа. По-видимому копис появился как тип вооружения в Шумере, позже через мидийцев попал в Элладу. Наибольшее же распространение получил в Иберии. Римляне сделали иберийский копис— фалькату своим излюбленным оружием. Непальский кукри повторяет копис.

Другим словом, обозначающим такой же изогнутый меч, является махайра (махера) (др.-греч. μάχαιρα), то есть нож в современном греческом. Это слово в античности широко применялось к обозначению всяких режущих предметов, от бытовых ножей до мечей римлян. Ксенофонт употребляет 'копис' и 'махайра' по отношению к одному и тому же типу меча, но из контекста его сочинений ясно, что под 'махайрой' он подразумевал режущий тип клинка в отличие от колющего, а под 'кописом' — изогнутый меч для рубки, используемым часто всадниками.

Далее будут мелькать эти названия, кроме 'фальката', так что, прошу не удивляться...

Холовас (ξύλο βασίλειο древесное царство)— прибрежное царство, расположенное к югу от царства Плинкхора и главный противник последнего в боях за земли. Славится своими лесами, садами и полями, в отличие от Плинкхора, имеет лучшее земли для садоводства и скотоводства, но не имеют ценных полезных руд и ископаемых, вот и стремятся два царства завоевать друг друга, ввиду чего культура и кровь сильно смешалась.

Столица государства— портовый город Хлодиакти (Ξυλώδη ακτή -Древесный берег). Северная граница государства защищалась двумя равными по размеру городами: Ставродроми (Σταυροδρόμι -Перекресток), стоящим у самой границы, на перекрестке дорог с юга на север и с западного побережья на восток, и Гефура (Γέφυρα— Мост), взявший под контроль древний мост, через реку Мегали (Μεγάλη— великая), ставшую пограничной для обоих царств и их восточных соседей. Южнее города Гефура, на берегу реки, расположился четвертый по величине город царства— Стопотами (Στο ποτάμι— У реки), служащий торговым центром для всей южной и юго— восточной части царства.

Сати́ры (др.-греч. Σάτυροι, ед. ч. Σάτυρος) — в греческой мифологии лесные божества, демоны плодородия, жизнерадостные козлоногие существа, населявшие греческие острова. Сатир ленив и распутен, он проводит время в пьянстве и охоте за нимфами.

Об их происхождении рассказывает Гесиод. Они впервые приготовили вино. Славились пристрастием к алкоголю и избыточной сексуальной активностью. Сатиры составляли свиту бога виноделия Диониса — всегда веселящуюся и поющую. Легенда гласит, что именно сатиры спасли принцессу Крита Ариадну, которую её афинский возлюбленный Тесей оставил спящей на берегу Наксоса.

Они териоморфны и миксантропичны, покрыты шерстью, длинноволосы, бородаты, с копытами (козлиными или лошадиными), лошадиными хвостами, с рожками или лошадиными ушами, однако торс и голова у них человеческие. Символом их неиссякаемого плодородия является фаллос. Они задиристы, похотливы, влюбчивы, наглы, преследуют нимф и менад (Hymn. Hom. IV 262 след.). Сатиры наделялись качествами диких существ, обладающих животными качествами, мало задумывающихся о человеческих запретах и нормах морали. Кроме того, они отличались фантастической выносливостью, как в битве, так и за праздничным столом. Большой страстью было увлечение музыкой, флейта— один из основных атрибутов сатиров. Также атрибутами сатиров считались тирс, свирель, кожаные мехи или сосуды с вином.

Каста мурават (от முரட்டு வர்த்தகர்— бродячий торговец, бродяга)— общество подземного народа испытывает трудности со многими ресурсами, особенно пищевыми, потому, издревле, расслоилось на касты, где каждой отводится своя роль, набор допустимых занятий, благ и предметов роскоши, только исключительный талант, заслуги, проступок или подвиг способны вырвать из одной касты и устроить в другой. Каста мурават— занимается торговлей (больше посредничеством) между гномами и другими народами, в виду чего, по ним и складывается основное мнение об этом народе.

Минитед (முக்கியமற்ற)— низшая каста, выполняющая все грязные работы, сильно ущемленная в правах, во многом, их положение соответствует положению рабов в людских королевствах, впрочем, есть кастовое и сословное деление общества и у людей и других рас, по сравнению с которыми положение гномьих минитедов намного лучше, вспомним тех же магов в Империи.

Туаты (или эльфы)— человекообразные низкорослые, бледнокожие и черноволосые жители лесов, с удлиненными, подвижными ушами, и клыками, являющихся главным внешним отличаем от людей. Склонны к магическим наукам, природной направленности (друидизм, травничество, алхимия, ментальная магия, земля, вода и ветер), гибки, выносливы и ловки, но силы не великой, от того предпочитают магию и стрелковое оружие.

Глава 6

Что нам делать в этой... пустыне?

'Жизнь — пустыня, по ней мы бредём нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину,

Между тем он давно в небесах предрешён'.— Омар Хаям.

Интерлюдия 1

Утро, Нигушур, 12-ый день месяца Шунмун, 507-ой год Эры Красного Змея.

Золотой залив, часть Северного флота Ханджара.

Седой, кряжистый ханджарец, одетый в зеленый халат и синие штаны, заправленные в короткие кожаные сапоги, нервно расхаживал по палубе 'Последнего заката' и ругался на всех языках известного мира, ведь он упустил беглецов.

— Червь пожри этих прачахваль, шамсе, я теперь что, весь континент должен проверить, каждый порт?— оттолкнул он попавшегося по пути моряка, отчего бедняга кубарем покатился к правому борту.— А что, если они потонули, или поплыли на северный архипелаг? К ворелам?— схватил за шиворот замешкавшегося паренька-юнгу и гаркнул вопрос ему в лицо, на что тот мог только хлопать глазами и дергать ногами в воздухе.— Ай, с кем я говорю!? Кругом одни идиоты!— рыкнул он, выкидывая беднягу за борт стоящего на якоре большого трехмачтового корабля.

— Иииии, плюхххх!— раздалось за боротом.

— Арррр, вот же угораздило меня вступить на службу..., рыщи теперь по морям и лови этих беглых принцесок!— метко он сплюнул за борт сгустком жевательной смеси, попав в лицо барахтающегося в воде неудачника.— Ха, хорошо, что одну из них я поймал и выгодно продал в Эминаке...— мечтательно закатил он глаза, потирая толстые ладони.— Хм, что же делать?— почесал он затылок, сбивая на бок алый колпак.— Прахве, чо лым, бещ! Снимаемся с якоря, обходим полуостров и берем курс на юг!— крикнул он в сторону помощника, благоразумно засевшего в наблюдательной бочке.— И достаньте уже из воды, этот кусок .... (не потопляемой субстанции) и вперед!— хохотнул Ипатий Потрошитель, оглаживая свою лопато— образную бороду. Через час, флот, числом в два десятка кораблей разного типа и размера, покинул воды залива и направился на север, что бы обогнув огромный полуостров на севере континента, направиться обратно на юг, в сторону города Тахотая, города Эминака и далее...

Конец интерлюдии.

Интерлюдия 2

Алулим, 17-ый день месяца Шунмун, 507-ой год Эры Красного Змея.

Эминака, дом-загон для рабов.

После того, как чужаки покинули дом с 'покупками' и скрылись в извилистых улочках города, тучный работорговец— Хупсикер Удачивый спустился на нижний этаж, где держал самых строптивых рабов.

— Эгей, вы там не подохли?— насмешливо спросил он, постучав палкой по медной решетке в полу.

— Пошел к Червю, у..., ...., вонючий!— погрозил ему Герарт.

— Во, во, так его, собаку шелудивую!— хохотнул Бамбер, почесав свою бороду.

— Упрямые ворелы, я бы на вашем месте прекратил дерзить и хорохориться, ведь я могу вас и просто заморить голодом и приказать забить насмерть!— пригрозил Хупсикер Удачивый, топнув по решетке.

— Не ври, жабья рожа, ты потеряешь деньги, а этого тебе твоя жадность не простит и ты задохнешься!— расхохотался Герарт.

— Смейтесь, смейтесь, не будь вы столь упрямые, то я смог бы выставить вас на торг и сейчас бы ехали с родственными вам пиратами с островов Ханджара! Они более мягкие господа, да и выкупиться был бы шанс, а так, я вас вынужден продать какой ни будь школе бойцов, что бы ваша смерть потешила толпу!— рассмеялся в седую бороду работорговец.

— Иди к..., ....., что бы тебя вечность..., жирный...— разразились бранью десятки грубых голосов, сидящих в подземных камерах— колодцах.

— Гха, кха, прекратите шуметь, кха, он же нарочно вас злит, дразнит, как малолетний дурак дразнит привязанных собак!— прохрипел Велтен, замотанный в красные от крови тряпки.

— Ха, ха, ха, прыгайте и кричите, животные, скоро придет караван из киданьских земель, у них вечно нуждаются в свежем экзотичном мясе для арен! Ха, ха, ха!— продолжал наслаждаться моментом толстяк...

Конец интерлюдии.

Интерлюдия 3

Через пару дней после отбытия Никифора и компании из города, Необей Прозорливый закончил все свои дела и направил свой корабль на север, домой, к славному городу Тахотай, что бы отдохнуть и передать письмо для правителя Тахотая и всего Икхрома— Колоксая VI и его супруги Лидии. С ним был его младший сын Танай— мальчишка десяти лет, плотного телосложения и такой же темнокожий и черноволосый, как и положено быть чистокровному шумме. Он был любопытный и живой мальчик, облазивший корабль 'от носа до хвоста', для чего носил одежду простую, делавшую его неотличимым от других мальчишек, плывших на этом корабле в качестве юнг.

Аллалгар, 2-ой день месяца Изира (июль), 507-ой год Эры Красного Змея.

Долгий путь уже подходил к концу, даже Тахотай черной точкой виднелся на песчаном берегу, когда крупный флот Ханджарцев окружил 'Пышную русалку'.

— Стой, приготовить корабль и команду к досмотру и допросу!— прокричали самого большого корабля.

— Танай, Танай, иди суда!— крикнул Необей.

— Да отец! Звал?— спустился с мачты любопытный мальчишка, куда он забрался, что бы лучше было видно окружающие воды.

— Так, Танай, спрячься, чую, что эта встреча может быть причиной неприятностей.— наклонился к нему Необей.— Хм, еще, одень это, и спрячь под одеждой!— снял он с шеи амулет в виде кораблика на изящной цепочке.— Это древняя реликвия нашего рода, отец мне ее передал в день своей смерти, вместе с наследством, он мне сказал, что его отец ему сказал, а ему его, и так далее, что эта вещь сохранилась с легендарных времен, когда боги ходили промеж смертных и учили их тайным знаниям. Как бы то ни было, но за века ни один носитель амулета не погиб, и умер, передав его наследникам, много раз семья была на грани гибели, но амулет все еще у нас, так что, сбереги его!— с этими словами он одел мальчику драгоценность на шею.

— Папа, они что, пираты?— спросил Танай, пряча амулет на груди.

— Нет, хуже, сынок, это военные Ханджарцы из бывших пиратов, вставшие на службу Империи! Представляешь, как возгордились разбойники, получив покровительство самой сильной шайки в мире?— усмехнулся Ноебей.— Так что, спрячься так, что бы тебя не нашли и будь готов бежать! Надеюсь, что все обойдется и им нужно не то, что я думаю. Давай, прячься же!— подтолкнул он мальчишку к трюму.

— Стой, кому говорят, иначе ваше корыто пойдет ко дну, вместе с вашими гнилыми потрохами, клянусь Царем Вод!— прогудел Ипатий Потрошитель своим зычным голосом.

— Стоим, стоим!— крикнул Необей.— Спустить паруса!— приказал он, и корабль замер, юркие суда пиратов стали зажимать его в кольцо.

— Спустить шлюпки, Паисий, возьми три десятка и досмотри корабль!— распорядился Ипатий. Отряд бывалых головорезов кинулся выполнять приказ, попав на борт 'русалки', они тут же кинулись потрошить сундуки и кошельки команды.

— Позвольте, что вы ищете?— спросил раздраженно Необей, хватая за рукав рыскающего в его комнате Паисия.

— Отвали, крыса пустынная!— оттолкнул его рослый Паисий, отчего тот отлетел к столу и сбил разложенные на нем бумаги. Тубус с письмом покатился по накренившийся поверхности пола, привлекая внимание бывалого разбойника.— Что это?— поднял он тубус и взломал печать.

— Стой, это не для твоих свинских глазенок, положи на место, выродок! Я обещал его доставить в целости и сохранности!— возмутился Ноебей, но получил сильный тычок от помощника Паисия.

— Ого, да это то, что нам нужно!— воскликнул Паисий, прочитав от кого и кому письмо.— Где и когда ты с ними встречался? Говори, червь!— схватил за шиворот торговца.

— Ничего я тебе, тварь не скажу!— прошипел Необей.

— Это мы посмотрим...— протянул Паисий, оскалившись...

Избитый и покалеченный Необей стоял на коленях, на палубе своего ограбленного корабля, окруженный ухмыляющимися разбойниками, один из которых держал за ворот Таная.

— Ну что, кто то говорил, что не будет говорить!?— смеялся Паисий.— Значит, говоришь, что беглецы направились на юг?— наклонился к удерживаемому двумя громилами торговцу, хватая его подранную бороду.

— Да, да, Червь тебя поглоти!— прохрипел Необей.

— Что же, благодарю за сотрудничество и понимание!— потрепал его по голове Паисий.

— Теперь дело за тобой, ты обещал нас отпустить!— сказал Необей, сплевывая кровь и выбитый зуб.

— Ха, действительно, я обещал вас отпустить, а свое слово я привык держать!— ухмыльнулся Паисий, втыкая нож в грудь торговца.— Отпускаю тебя!— произнес громко он и, подхватив оседающее тело, поволок его к борту корабля.— Как и обещал, отпускаю всех!— крикнул убийца и выбросил Необея в воду.

— Неет, отец!— вырвался из рук державшего его разбойника мальчишка, ударив в пах громилу.— Отец!— он подбежал к Паисию и ткнул маленьким ножом, который прятал в складках пояса, тому в незащищенный доспехом зад.

— Ааааа!— заорал разбойник, хватаясь за рану.— Мелкий ...., я тебя в порошок сотру!— прорычал Паисий, сбивая мальчишку на палубу. Но Танай вскочил, выхватил из за пояса Паисия тубус с письмом и прыгнул за борт корабля.— Убейте его!— приказал Паисий, хватая за наплечник ближайшего к нему подчиненного.— Убейте их всех!— в мальчишку полетели стрелы, сразу пробив его в нескольких местах, и он стал погружаться в воду. Остальную команду так же выбросили в воду с глубокими ранами, после чего, корабль подожгли и флот разбойников двинулся дальше на юг, а в воде, от тела мальчишки, стали распространяться алые молнии, убивающие все живое, до чего смогли дотянуться ...

Конец интерлюдии.

Шукурлам 7-ой день месяца Кина (август), 507-ой год Эры Красного Змея.

Побережье Руин, Пустыня Коласи.

Искусственно поднятые волны и ветер подхватили три кораблика, подбросили их высоко вверх и выбросили бедолаг на барханы пустыни в сотне шагов от кромки воды.

— Кряяяяк!— вскрикнули те досками обшивки и оснасткой.

— Аааааааа! Безумный план! Как больно! Что бы я еще хоть раз согласился на подобное... Где мой нож? Ааааа, кто ножами швыряется, мой зад! Бееее! Муурррууу!— раздались стоны, ругань и прочие звуки из недр кораблей.

— Кончайте ныть, выгружаемся!— весело крикнула Ифигения и первой спрыгнула на песок, уйдя в изменчивую породу по пояс.— Шуга тебе в ...— ругнулась она, выбираясь из песчаной ловушки.

— Ха, ха, ха! Первопроходцам наш пламенный привет!— ехидно прокомментировала Кира.

— Шшшшумные людишшшшки!— недовольно пробурчала змея, потревоженная шумом и обвалом, прячась от жары в песок.

— Эх, вот это жаровня!— воскликнул Никифор, топчась на раскаленном и жгущим через подошву сапог, песке.— Скорее, верблюдов суда, хочу немедленно сесть на этого вонючего уродца, лишь бы не жечь ноги!

— Ага, обойдешься, сперва, помоги сгрузить все на берег, гм, на песок!— сказала Ифигения.

— Есть рабы, пусть они и таскают!— отмахнулся он.

— Они будут делать это дольше без тебя, так что, вперед и с песней!— подтолкнула она его в сторону ближайшего корабля. Команда, пассажиры и живой груз, посильно, участвовали в разгрузке, однако, без портовых подъемников, работа шла медленно, а магия не всегда может помочь. Животные ревели и кудахтали и, как и большинство из членов похода, не понимали, зачем их тащат в эту пустыню. Подступала ночь, а работы еще не были закончены, потому, у кораблей разбили в ночь лагерь, где собирались готовить пищу, выставить охрану уже выгруженного имущества, естественно, большинство будет ночевать в кораблях. Топливо привезли с собой в виде огненного камня, увы, второго по объему и весу необходимого в пустыне груза, после зерна и питьевой воды. Хуже всех жар перенесли 'лопоухие' рабыни, привычные к болотам, тропическим и мангровым лесам южной оконечности континента, они сильно страдали на открытом, прожариваемым солнцем пространстве, и от сухого воздуха, бедняжки замотались в одежду и отрезки ткани, оставив только прорези для глаз, ладоней и ступней, а с наступлением ночи...— они стали мерзнуть, пустыня коварна...

Ночь прошла спокойно, не смотря на все жуткие истории про эти места, никто, кроме собственных мыслей и страхов, героев не побеспокоил и утром все вновь приступи к работе по разгрузке кораблей, которая заняла весь день, потому, ночь, в окружении песков и руин древнего, забытого города, от которого из песка торчали лишь верхушки и пеньки колонн, стен, обезглавленные статуи, повторилась. Виноваты в такой разрухе были, не только древние катаклизмы, связанные с легендарным падением одной из лун, но и действия самих людей, разбиравших руины города на строительные материалы и сувениры, к примеру, головы древних статуй были отколоты вместе с частью торсов, что бы сделать из них бюсты, которыми украшали дома богатеи в качестве символа особого богатства и древности своего рода (ведь мастерство работы с камнем лишь недавно стало приближаться к древним эталонам, а вот расколоть готовую статую и предать не нужной части форму подставки, нынешним мастерам было под силу).

На следующий день, засыпав с помощью магии корабли песком, и распределив груз между собой и животными, отряд был готов покинуть берег и двинуться вглубь песков к руинам другого города, притулившегося к, некогда полностью зеленой, цепи гор, сохранивших зелень только вдоль реки и, как ни странно, на вершинах заснеженных гор, с которых и стекают ручьи, питающие реку Фугас (Φυγάς— беглянка), текущую через правую половину пустыни. Река раздваивалась и потому, ее воды пробили себе сразу два пути в горах, сдерживающих пески с восточной стороны. Через оба рукава, еще в легендарные времена, тогда, когда пустыня была зеленым краем, и были построены огромные мосты из прочнейшего камня, каждый блок и плита которых были внушительных размеров, от того, имеется много мистических историй, легенд, поверий, впрочем, ныне ими пользуются только кочевники, гоняющие свои стада по пескам, да редкие торговцы.

Нашим героям не нужно было преодолевать реку, а, лишь добравшись до основного русла, идти вдоль него на запад, к самому Громовому водопаду, где и была цель их путешествия— руины города, прозванного— Проклятый город (Καταραμένη πόλη) или Город призраков (Πόλη των φαντασμάτων), виной же тому были орды низшей нежити, ждущих в песках своих жертв. К сожалению, это не единственное место, где можно встретить орды нежити, а так же гигантских пауков, хищных птиц и летающих ящеров, ядовитых змей, песчаных 'червей', самое место которым на страницах книги Дюна*, местной разновидности скорпионов и самих кочевников, не стесняющихся грабить друг дружку и попавшихся им путников.

Пески летели в лицо, забивались в складки одежды и обувь, заметали следы, пытались сбить с пути, запутать и оставить у себя вечными пленниками, ведь, не съеденные, тела не гниют в песках, превращаясь в мумии. Тут и там попадались кости неудачливых путиков, древних чудищ, и чудищ, чьи сородичи до сих пор обитают в пустыне. Кактусы и колючие травы упорно цеплялись за ползучие пески, находя влагу глубоко под слоем песка. Солнце палило нещадно, доспехи пришлось либо снимать, либо прятать под слоями белой одежды, расход воды был бы велик, если бы не запрет Ифигении. Так, прошла неделя, сперва, они минули пирамиды, пострадавшие во времена катаклизма, отчего часть из них обвалились, были засыпаны песками и превратились в укрепленные холмы, другие еще стояли, давно и основательно разграблеными. Всегда прохладные помещения древних строений часто служили убежищем для кочевников, от того, мусора и прочих 'свидетельств посещения разумными' вокруг и внутри было в достатке, поэтому, такое убежище было проигнорировано, а отряд ночевал в пустыне. Потом, свернув западнее, они пошли прямо на юг, миновав еще пару разрушенных городов, пока не достигли воды. Река Фугас дала жизнь небольшому лесу, состоящему, преимущественно, из пальмовых деревьев и колючих кустарников, потому, такой лес давал мало тени и был не пригоден для обустройства поселения, так как надолго бы его не хватило. К счастью для героев и самого леса, его в расчет и не брали, взяв с собой горючий камень, хоть его уже готовы были проклинать даже верблюды, тащившие груз на себе...

Наконец, следуя вдоль реки, утомленные путники достигли низину близ водопада, по которой были раскиданы руины древнего города, постепенно поднимающиеся по склонам гор к огромному храму, перед которым стояли не менее внушительные статуи. Они были столь велики, что их не разрушил ни катаклизм, опаливший и разрушивший горы, ни любители доступных материалов и красоты. К храму вела извилистая тропа, выложенная массивными блоками, местами, складывающихся в лестницы, соединяющие уровни верхнего города между собой. Получившиеся террасы то же красовались руинами построек, некогда роскошных дворцов, храмов рангом пониже и прочими зданиями. Но кажущиеся запустение было обманчиво, пески, заполнившие улицы и руины домов скрывали в себе не только смирных скелетов, но и буйных не упокоенных, готовых напасть на любого, кто окажется, так неосторожен, что войдет на их территорию. Увы, но путь наших героев лежал в самое сердце города, боле того, его очистка от 'духов мщения' были обязательной частью плана. Уставшие от длительного перехода люди и звери разместились на окраине, обеспечив себе надежный тыл в лице реки.

— Ифи, я все же не уверен, что твой план то, что нам нужно, знаешь, откровенно скажу, это большая авантюра!— сказал Никифор, садясь на высушенный ветрами и выбеленный солнцем до цвета старой кости 'труп' дерева и смотря на погружающиеся в темноту ночи руины.

— Знаю, но, если мы не сможем справиться с кучкой разваливающихся костей, то нам нечего делать ни в одной самой смешной войне, хоть даже это будет война против слепых карликов с цветочными букетами!— ответила девушка.

— Ха, скажешь то же, сравнить тысячную армию нежити, с которой за века не справились кочевые племена, грабители могил и армия государства, с ..., гм, такими забавными противниками!— усмехнулся парень.

— Они приходили не воевать, а грабить. Запомни, мой друг, кто воюет за деньги не готов к подвигам, потому они хуже воюют и легко покупаются! Мы же, собираемся бороться за родину, место под солнцем, а значит, мы должны быть сильнее и настойчивее, иначе нам нет места нигде под солнцем.— ответила она.

— Хм, место под солнцем..., что же, солнца тут в достатке, даже лишка чуть, чуть!— хохотнул он.— Ладно, пойду, расставлю посты!— поднялся Никифор, поправляя белую накидку, прикрывавшую доспехи от жара.

— Давай, давай, завтра будет жаркий день.— кивнула девушка одобрительно, чертя сухой веткой на песке узоры.

— Эм, ладно, пошел я...— пробормотал он, потоптавшись на месте.

— Да, да, я поняла.— ответила Ифигения.— Что то еще?

— Нет, все, пошел.— буркнул Никифор и направился в сторону воинов.

— Какой то странный разговор.— сказала себе девушка.— Что он хотел то?

— Ха, ха, как будто ты не понимаешь!— рассмеялся чахлый, колючий куст голосом Киры.

— Кира, подслушивать не хорошо, или ты там по нужде?— спросила возмущенная Ифигения.

— Фу, какая ты пошлая!— фыркнула Кира, выходя из за своего колючего укрытия.— Просто, я искала ягоды, но тут ничего нет, пустынная пустыня какая то! Как живут местные зверушки?

— Едят корни пустынных растений, травы, тела заблудших путников и друг друга.— ответила Ифигения.

— А мы что тут будем есть?— спросила Кира, садясь рядом.

— Я, надеюсь, что в этом нам помогут наши эльфийки, река и тот храм, что на горе. Если легенды не врут, то в недрах старых храмов есть артефакты или механизмы, которые позволят свершить чудо и вернуть к жизни древних магов, способных вырастить леса и сады за несколько дней, в крайнем случае, мы здорово потренируемся в магии и владении оружием, расчищая руины, на практике, а не в тренировках. Империя слишком серьезный противник, что бы полагаться на опыт одного побега, да и другие народы воевать умеют.— ответила Ифигения.

— Да зачем же нам проверять себя, Ифи, скольких их мы перебили, когда прорывались из порта!? Они— ничто, просто их много!— возмутилась Кира.

— Нет, это были их рабы, рабы, плохо обученные и снаряженные, но их, действительно, много и их ценить и беречь они не собираются. Если будет нужно, то Империя их телами проложит дамбу, мыс, сухопутный путь, через все океаны, а государства— куклы дадут нужное количество людей для пополнения. Так что, я бы не обольщалась на свой счет, кроме того, их маги были заняты подавлением сопротивления во дворце и других местах, мы ушли, только потому, что горожане и профессиональные воины и маги дали нам шанс, оттянув на себя основные силы.— отмахнулась Ифи.

— Ууу..., по твоему, мы ничего не стоим в бою?— спросила Кира, надув губы.

— Стоим, но не дорого.— грустно усмехнулась девушка.— Занимающийся и считающийся мастером боевого искусства, не может считаться отличным воином, пока не докажет это в бою, я знаю истории, когда такие комнатные системы оказывались мусором, мало пригодным и в драке с неумехами!— ответила Ифи.

— Что же, по— твоему, эти скелеты для нас— шанс потренироваться и проверить свои силы?— вздохнула Кира.

— Да, начнем с очистки от песка, потом будем бить то, что будет лезть из руин, пока не кончится последний костяк, паук, или иная тварь, что тут прижилась. Ветры принесли пески, они же выдуют их из руин, огонь и вода скрепит излишки в камни, что преградят ветрам путь обратно, а не получиться, что же, пойдем к киданьцам, еще каким ни будь воинственным зверушкам, в наемники запишемся, но по крайней мере, я не вижу себя в роли пастушки или домохозяйки.— усмехнулась Ифи.

— Да, это точно не твоя роль, однако, когда то, тебе то же захочется простого человеческого счастья, детей, семью...— усмехнулась Кира.

— Мда..., возможно..., кхем..., но до этого времени нам предстоит дожить, завтра начнется очередной этап подготовки к нему, и надо его выдержать. Так что, иди спать, и я, то же, пойду!— смущенно ответила Ифи и пошла к подготовленному шатру...

Утром, после плотного завтрака кашей и мясом из чересчур наглых обитателей пустыни, путники выстроились в ряд перед кучей оружия и амуниции.

— Товарищи, гм, мда, а, сойдет, товарищи, сегодня для вас наступает знаменательный день, сегодня вы не только узнаете, зачем тащили в пустыню столько тяжелого хлама, но сможете получить его часть в личное владение и пользование!— начала Ифигения.— Сегодня, мы все, из рабов и беглецов, превратимся в племя, племя свободных жителей пустыни, воинов, что пришла в эти пески, в эти руины, что бы отнять их у нежити и диких тварей! Силой своего оружия, магии, и, самое главное, духа— мы сокрушим эту нечисть и, даже, отбросим пустыню за пределы города! Поверьте, как мы двигали пески, что бы спрятать корабли, так мы столкнем их в сторону, под ними, лежит некогда богатая земля, за века безделья, она истосковалась по солнцу и растениям, и мы вернем ей все это, магией, трудом, упорством и верой! Там, наверху, стоит древнейший храм, оскверненный и захваченный тварями, но не сломленный и не разрушенный, сила в нем сокрытая достанется тем, кто готов рискнуть и победить зло, обосновавшиеся у его подножия, так сделаем же это вместе, преступим к работе сегодня!— эмоционально протянула она руки к зачарованным магией слов и простой магией спутникам.

— Даааааа!— проревела толпа, поднимая руки вверх.

— Сбросьте же оковы, Кира, сними с них ошейники!— крикнула Ифигения— Подходите по очереди с этого края и поучите вместе с оружием статус свободного человека, воина и нашего соратника, брата и сестры по крови и оружию!— продолжала вещать девушка, внутренне кривясь от пафоса. Завороженные слушатели стали послушно действовать, согласно объявленному плану действий, Кира возилась с замками, подбирая ключи (их было пять, так как изготавливались ошейники в разное время и разными мастерами да и рабы были куплены у разных торговцев), Никифор и остальные бойцы помогали выбрать и подогнать простейшее снаряжение, состоящие из: кожаного нагрудника с бляхами, стеганного халата, круглого щита, булавы с серебряными вставками (против нежити, что бы больше был эффект), хороших сандалий и бронзовых наголенников и наручей, потому, по истечении двух часов, вместо разношерстной толпы оборванцев, была..., гм, разношерстно вооруженная толпа оборванцев.

— Отлично, а теперь, всем воинам быть готовым к любым внезапным нападениям, пока я и остальные маги будем двигать пески, вы будете нас охранять от случайно потревоженных тварей! Приготовились, Никифор, командуй!— объявила Ифигения.

— Воины, включая всех, кто сегодня получил оружие и доспехи, стройся!— крикнул парень, доставая оружие.— Полукольцом, разбейтесь на пары и разделите роли! Определитесь, кто защищает выбранного мага, а кто бьет по твари, должно получиться по две— три группы на человека! Живо, живо и не закрывайте им обзор, становитесь сбоку!— началось спешное шевеление, споры, перестановки, даже потасовки, так что, еще один час ушел на эти 'пляски'. Эльфийки были зачислены в отряд магов, так как, хоть и плохо, но магией владели, потому, как и остальные маги, с усмешкой наблюдали за действиями мужчин с железками.

Наконец, когда все роли были многократно распределены, объяснены и переделены вновь, поднятый магами ветер стал откидывать первый бархан от кромки леса, обнажая корни деревьев, камни руин, оказавшимися стенами, и старые кости. Песок переносился шагов на триста, где ветер его бросал, насыпая бархан вновь, вскоре, двигаясь по прямой линии, герои 'выкопали' нечто, напоминающее широкий и глубокий ров, на дне которого оказались прилично сохранившиеся руины, если такое понятие к ним стоит применять. Судя по их виду и размерам, это были загородные дома для тех, кому не нашлось места, или у кого не нашлось средств, для постройки жилья внутри городских стен.

— Стой! Оплавим и спрессуем край, что бы песок не падал обратно!— крикнула Ифигения, останавливая работу, и сама направила поток магического огня в стену получившегося внешнего 'вала', остальные маги присоединились к ней. Под действием грубой силы и жара, а так же резкого охлаждения, тот стал слипаться и спрессовываться в нечто напоминающее стекло, так как для сказочной стеклянной стены нужен сказочный маг или мастер— стекольщик, а это реальный мир, работа эта была сильно выматывающая и опасная. Вскоре силы кончились даже у Ифигении, и очистку руин от песка пришлось приостановить.

— Фух, ну и затратная эта работенка, просто дрянь!— простонала Кира, валясь в жидкую тень пустынных деревьев, куда отряд отступил, что бы не изжариться из за тепла, остывающего раскаленного песка, кроме того, резкое остужение наружного слоя и жар внутреннего, вызвало множество трещин на поверхности 'стеклянной стены', норовившей выстрелить осколком. Свою лепту внесла и вода, скапливающаяся песке, даже в пустынях, на глубинах больше метра, ведь она стала испаряться, а горячий пар не то, что приятно ощущать на своей шкуре, особенно в пустыне.

— Ну, зато какая тренировка резерва и контроля, кроме того, можно войти в историю, как те, что первыми додумались чистить пустыню от песка!— пожала плечами Ифи, открывая флягу с водой.

— Ага, с таким же успехом можно очищать море от соли или самой воды!— усмехнулась Кира, сползая спиной по шершавому стволу местной пальмы.

— Все возможно, даже остров в море насыпать.— ответила ей Ифи.

— Это еще как?— скептически спросила та.

— Нагружаешь старые посудины песком и топишь их в нужном месте и в нужной форме, пока не получишь отмель а дальше, либо сам старайся и руками насыпай, или позволь сделать перегороженному течению и времени.— пояснила Ифигения.

— Ой, это ж сколько времени то надо будет и средств, ужас просто! Да и зачем?— удивилась Кира.

— Места не всегда будет хватать, кроме того, порой, нужен укрепленный берег, от волн, ветра или враждебных соседей, и тут пригодиться и такое затратное решение.— ответила героиня подруге.

— Да уж, и где такое вычитала?— спросила заинтересованно Кира.

— Какая разница, у нас тут этого песка столько, что ни одно море можно будет засыпать, вот и само лезет в голову.— отмахнулась Ифигения.

— Да, песка в пустыне много, если бы не горы, то на все бы земли расползлась эта зараза!— протянула Кира.

— Она и ползет, только медленно, через горы, ущелья, с ветром, оседает, говорят, из за того и раздор у киданей, что континентальная часть поглощается песками, а кушать хотят все царства.— ответила Ифигения.

— Ужас, получается, это война за выживание?— воскликнула Кира.

— Жизнь всегда война за выживание, только наносное не дает это понять, отчего и существуют люди-потеряшки, не сумевшие приспособиться, так как верили словам родителей, воспитателей, книг, рассказывающих сказки о благородстве, верности, честности, долге, то есть вещах, практичным большинством презираемых. Поверившие в них люди— очень хорошие и правильные, но— 'устаревшие' и сильно уступают серой массе, и напрочь проигрывают тем, для кого эти слова вовсе пустой звук или способ манипуляций серыми. Политика и религия построены на таком обмане и манипуляциях, чем успешно и пользуются наглы и их Империя, да и другие не стесняются, даже свои... — ответила задумчиво Ифигения.

— Ты так говоришь, будто хорошим быть плохо! Неужели ты в это веришь и серьезно так думаешь!?— удивилась Кира.

— Разве плохо быть доброй овечкой? Нет! Но если выбирать между ролью вкусной овечки и волка ее жрущего, я предпочитаю...— замолчала девушка.

— Роль волка?— спросила Кира.

— Нет, пастуха, что его застрелит!— усмехнулась она...

Отдохнув и восстановив магические силы, что произошло через несколько часов, отряд стал 'чертить новую полосу' на теле пустыни, в этот раз тратится на плавление песка не стали, потому до темноты прошли три раза туда и обратно, очистив целый квартал и добравшись до фрагмента внешней стены, дальше кончился день и силы, на следующий день предстояло самое интересное...

На следующий день, сделав все срочные и нужные дела и 'ритуалы', смесь самодельных археологов и экологов вновь стала очищать руины от песка. Когда рукотворным ураганом был очищен квадрат со сторонами в пять десятков шагов, из соседнего с ним не очищенного квадрата раздался недовольный гул.

— Стойте, внимание, тревога!— крикнула Ифигения, сама бросая подпитывать заклинание.

— Пуфффф!— плюхнулась огромная масса песка, лишившись воздушной опоры, и песчано-пылевой туман накрыл округу.

— Кха, кха, птьфу, кха, Ифи, кха, что за..., какого шуга!?— отплевываясь, и вытрясая из волос песок, ругнулась Кира.

— Хозяева нас заметили...— ответила Ифигения, направляя свой посох в сторону города.

— Уррррррахххх!— подтвердила это предположение нечисть. Из ближайшего бархана вылезла костлявая рука с ошметками сухой кожи и плоти, следом показалась вторая, они уперлись в песок и 'вытянули' костлявую грудь, песок, набившийся между ребер и в череп, стекал с не спокойного покойника как вода. Пошарив в песке, скелет достал оттуда позеленевший бронзовый щит и короткий прямой меч.

— Крак, крак!— поскреб скелет себя по костлявой макушке с клочками волос на присохшей коже.— Праааа!— хлопнул он себя по лбу и стал возиться в песке, пока не достал бронзовый котелок, оказавшимся древним шлемом, тут же надетым на голову, вместе с песком. Поскольку шлем был велик для голого черепа, то 'котелок' уперся краями в ключицы, полностью накрыв голову и обзор, но мертвеца это не беспокоило, так как смотрел он иначе, чем живые, как и управлял своим 'телом'. Встав во весь рост, скелет поднял вверх щит и оружие и стал ими угрожающе греметь. Почему же ему позволили это делать столь медленно и нагло? Да потому, что он был не один такой, кроме того, песок еще кружил туманом, лезущим в глаза, и увидеть его не представлялось возможным.

— Бум, бум, бом, пдамммм!— раздалось из за песчаной завесы.

— Вууууу!— потоком ветра, Ифигения прогнала песчаную взвесь прочь и глазам наших героев предстала картина построившейся мертвой армии.

— Пар, ва, крук, зааа!— издало высокое умертвие, судя по всему, бывшее некогда великаном, направляя свой позеленевший кривой меч, напоминающий египетский хопеш*. Длинная рукоять переходила в прямой, тридцати сантиметровый участок, после чего тот перетекал в, сильно изогнутый, семидесяти сантиметровый, обоюдоострый клинок. Одежда и доспехи давно истлели, лишь местами болтались присохшие, ветхие обрывки, колышущиеся на ветру.— Бар, чагас, тууу аааак!— указала тварь в сторону пришельцев, и мертвая армия пошла в атаку, гремя оружием и доспехами, скрепя костьми.

— Стена щитов, полукругом, стройся!— крикнул Никифор и отряд засуетился.— Щиты ровнее держать!— неготовые к такому бойцы дрожали, но готовились встретить противника в бою.

— Маги, товьсь, огонь!— приказала Ифигения и в сторону нежити полетели шары огня и молний.

— Вууууввв, шшшшш, дахххх!— встреча маги и костяных воинов привела к серии взрывов, разметавших тех по пескам, но нежить, что выдержала удар, или вовсе избежала его, продолжили атаку.

— Бах!— бронзовый топор мертвеца ударил по щиту бывшего раба, заставляя того покачнуться.

— Мама!— крикнул бедняга от страха.— Ааааа!— выставил он щит под новый размашистый удар.

— Да бей же ты его, дурень!— рыкнул стоящий рядом парень, снося голову агрессивному скелету.— Вот, так!— вторым ударом разнес грудную клетку и позвоночник.

— Уууууу!— провыл одержимый дух, покидая посмертную оболочку, рассыпающуюся на кучу костей.

— Арррр!— другой скелет замахнулся своим кривым мечом над сбитым на песок темнокожим парнем, скулящим от страха и забывшим про оружие и щит, что продолжал сжимать в руках.

— Даххх!— взрывной магический снаряд разнес торжествующую нечисть, отчего останки осыпались на беднягу, страх того захватил так сильно, что он потерял сознание.

— Трус!— фыркнула девушка— маг, направляя навершие посоха на следующего противника.

— Не бойтесь их, это лишь страшные куклы, ломайте их и все будет впорядке!— крикнул Никифор, разламывая очередного ходячего скелета.

— Баммссс, бумс, бумс!— гудел бронзовый щит под заполошными, неумелыми ударами темнокожего бойца, пока... ссохшиеся и истлевшие ремни лопнули и мятый щит упал в песок.

— Кра?— поднес к 'глазам' пустую руку скелет, будто недоумевая от странного происшествия. То же самое делал и сам горе воин.

— Не стой, руби!— крикнул старший товарищ и стукнул скелета по темени, раскалывая желтый череп.— Не чего мечтать, иначе тебя убьют!— рыкнул он и... заваливающейся мертвяк проткнул его бок своим ржавым мечом.— Аааааа...— простонал воин, падая на развалившийся скелет. В другом месте волна мертвецов уже смела обороняющихся, потому, в рукопашный бой пришлось вступить и Ифигении и другим магам отряда.

— Пар, ва, крук, зааа!— издало крик высокое умертвие, и устремилось в сторону окруженного нежитью отряда, размахивая своим оружием. Монстр раскидал своих костлявых товарищей и нанес мощный рубящий удар по ближайшему воину. Парень выставил щит, прикрыв голову, но его разрубили вместе со щитом.— Рарах!— вырвал монстр меч из падающего тела и занес меч над следующей жертвой.

— Ийех!— парные клинки Ифигении развалили на мелкие косточки очередного скелета, когда она заметила прорвавшегося к, беззащитным в ближнем бою, эльфийкам.— Червь тебя подери!— ругнулась она, смахивая с пути еще двоих и устремляясь к твари.

— Крак, туххх!— выставленный эльфийкой посох не смог заблокировать удар, но, развалившись, выпустил всплеск магии, сбивший окровавленный клинок в сторону, лишь поранившие руку.

— Аррррх, парх, ка!— проворчал костлявый великан, занося снова меч и игнорируя слабые магические атаки ее подруг.

— Псофа, ската!— крикнула Ифигения, подбегая к нежити и ударяя клинками по правому колену, отрубая ногу.

— Арррррааа!— взревела тварь, отмахиваясь клинком круговым движением, но реакция девушки, травма скелета и инерция сделали свое дело и он упал на песок.— Ааааа...— простонало чудовище, пытаясь достать противницу из нового положения, но та ловко увернулась от размашистых ударов и зашла со спины.

— Крак, трак, прак!— мечи отселки руки огромного скелета.

— Ааааа!— проревел он, попытавшись укусить подлую противницу.

— Вууууух, трак, вуууххх, крак!— череп и ребра полетели в разные стороны.

— Ууууууу!— провыл мертвый великан и рассыпался, окончательно упокоившись.

— Всех порублю!— крикнула Ифигения, кидаясь на обходящих стену щитов скелетов...

Пустыня Коласи (Κόλαση— Пекло)— гигантская пустыня, занимающая одну четвертую часть континента Воскотопо (Βοσκότοπο— Пастбище), ее появление связывают с легендарной войной богов, когда луна упала с неба и уничтожила континент и армию восставших (изменников) всплеском магии и огня, и только Стена Хранителя, цепь гор, уберегла Воскотопо от превращения в пустыню. Так или иначе, но горы и древние руины, действительно, носят следы оплавления, характерного большему всплеску энергии. Пустыня разделена пополам цепью оплавленных гор, прозванной Жареный змей (Τηγανητό φίδια) начинающихся на северо— запада— Золотого полуострова, на котором расположилась Золотая башня и город Тис и соединяющийся со Стеной Хранителя. Эти горы задерживают воздушные массы, двигающиеся с моря, оттого, их вершины покрыты тающими снегами, дающими жизнь рекам Доро (Δώρο— дар), Тоаима (Το αίμα— кровь), Велос (Βέλος— стрела) и Фугас. Пустыня разделена между Икхромом и Кхураксом.

Золотая башня (Χρυσός πύργος— хрусос пургос)— древнейшее строение, сохранившееся с легендарных времен. Это циклопическая башня (точнее сеть башен, собранных в несколько кругов— стен на вершине Головы змея. Когда боги развязали последнюю войну, те, кто считали, что наука важнее войн, удалилась в несколько крепостей, защищенных сильной магией, где заперлись со своими учениками и переждали опасные времена, они же и вытащи народы из дикости после веков запустения, когда поняли, что не в силах вернуть ни погибших (пропавших) в войне богов и не могут уйти, не поделившись знаниями, нужным смертным для выживания. Из недр скал, на которых стоит этот комплекс, течет река Доро (Δώρο— дар), а подножье цепи гор занял потовый город Тис (Της— Низина). По сей день, это культовое место, школа и 'научный институт' для свободных магов. Башня и портовый город Тис образуют Кхуракс (Χρυσή ακτή— кхурис акти— Золотой берег)— своеобразное вольное царство без царя, которым правит Великий Совет Магов. Полуостров омывает Золотое море (Χρυσή θάλασσα— кхурис талисса), оно подарило городу две удобные бухты по обеим сторонам от 'головы'.

Река Доро (Δώρο— дар), спускаясь через город Тис, втекает в озеро Черепашье, так же, его питает река Велос (Βέλος— стрела), последняя служит восточной границей с Икхромом.

Черепашье озеро (Χελώνας λίμνη— кхелонас лимни)— пресно— соленое озеро, пить воду с его мелководья не рекомендуется, так как берег покрыт пропитавшей его на метры солью, однако реки его питающие и вытекающая из него река Тоаима (Το αίμα-Кровь)— пресные. Берега водоемов покрыты садами плодовых деревьев и кустарника. Черепашье озеро, так же, разделено между государствами. На побережье Икхрома разместился город Лимни (Λίμνη— озеро).

Икхром (Η χώρα άμμο— Страна песков)— самое крупное из государств континента, но желающих его захватывать мало найдется, так как оно расположилось в пустыне, полной монстров, кочевников, склонных к разбою и прочим излишествам и... нежити. Лишь богатства гор и моря, соседство с Кхураксом поддерживает экономику государства. Столица царства— Тахотай (σκυθαι τοξοται— Тахо-Царь), разместившийся в дельте реки Тоаима. Города Пули (Πύλη— Ворота) и Зони (Ζώνη— Часовой) сторожат западный и восточный перевалы через Стену Хранителя.

В равном удалении от всех городов Икхрома, почти в центре западной половине пустыни, расположилось еще одно соленое озеро— Горькое озеро (Πικρή λίμνη— Прикри лимни), не имея притока чистой воды, оно остается самым соленым и большим водоемом в пустыне, будто кто то из богов выплеснул море в глиняную миску, оставленную им в песках.

'Дю́на' (англ. Dune)— научно-фантастический роман американского писателя Фрэнка Герберта, впервые опубликованный в 1963-1965 годах в виде серии глав в журнале Analog Science Fiction and Fact и в 1965 году впервые изданный отдельной книгой. Книга, сделавшая Герберта знаменитым, была удостоена премий Хьюго и Небьюла. 'Дюна'— один из самых известных научно-фантастических романов XX века.

Хопе́ш, кхопе́ш, кхепе́ш (слово обозначало переднюю ногу животного) — разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте. Хопеш имел внешнее сходство с ятаганом. Существует мнение, что происходило это оружие от более древнего шумерского аналога. Состоял из серповидной рубяще-режущей части (полукруглого клинка) и рукояти.

Длина хопеша составляла 50-60 см в длину, хотя существовали и меньшие по размеру экземпляры. Клинок мог иметь как внутреннюю, так и двойную заточку, когда ближняя к рукояти часть клинка имела внешнюю заточку, а дальняя — внутреннюю.

В техническом аспекте хопеш отличался высокой пробивной способностью. Вес этого оружия (до 2 кг.) и уникальная форма позволяли древнеегипетским воинам варьировать стиль атаки в зависимости от условий. Проще говоря, им можно было не только рубить, а также, при особой сноровке, колоть.

Глава 7

Архенительная археология.

'Ночь на земле. Ковер земли и сон.

Ночь под землёй. Навес земли и сон,

Мелькнули тени, где-то зароились —

И скрылись вновь. Пустыня тайна сон...'— 'Омар Хаям'.

Интерлюдия 1

Он медленно приходил в сознание, ощущения были крайне... странными..., необычайная легкость тела и расслабленность, сочеталась с отупляющей болью в спине, сдавленностью груди и заложенностью в ушах и ощущением, что ты весь мокрый. Сквозь веки пробивался робкий свет, что давало понять, что на улице ранее утро или вечер. Он открыл глаза, но, тут же, пожалел об этом, так как их обожгло водой...

— 'Водой?'— удивилось сознание и человек начал судорожно дергать руками и ногами, пытаясь достичь поверхности воды, выплыть из этой соленой лужи, где бы он ни был.

— Аххх, гхе, кхеее, тфуй!— откашлялся он, выплевывая попавшую в рот горькую от соли воду, с примесью чего то красного...— Кровь?— удивился парень и стал озираться по сторонам, слева от него догорал деревянный корабль, а вокруг обоих— плавало несколько десятков тел в странных для него одеждах и сотни тушек рыб, каких то змееподобных существ, и, даже, небольших акул.— Не понял, я же с мужиками в баню, тфу, отправился, мы что так, тфу, ужра..., пф, что я не помню, тьфу, как мы из Воронежской области поехали на море?— отплевываясь, пробормотал мальчик с воспоминаниями взрослого.— Кстати, а что за море то? Черное?— задал он себе еще один глупый вопрос.— Что это?— спросил, обнаружив у себя заткнутый за пояс деревянный пенал или тубус. — Хм..., ладно, раз взял, значит нужно!— буркнул он и вернул его на место.— А это корыто мы где взяли, угнали да умудрились взорвать мотор, или кто напал на нас?— подплыв к болтающемуся на волнах телу, он перевернул то лицом вверх, на него уставилась поблекшими глазами рожа седого бородача то ли цыганской, то ли арабской национальности.— Хм, араб какой то, раз в халате, дырка от ножа...— одной рукой придерживая труп, заодно используя его как плавучее средство, стал осматривать его мальчик.— Это б..., не смешнооо, это, б..., ни х... не весело...— протянул он, поняв, что дело носит явный криминальный характер.— Стоп, а что они такие здоровые?— удивился он, сравнив габариты своего тела и покойников.— Ух, е..., твою...— воскликнул он, сунув собственную руку себе поднос и оценив и ее размер, и отсутствие привычных шрамов и натертостей.— Да что ..., ..., за..., здесь..., твориться....— разразился он нецензурной бранью...

Излив душу морским просторам и сделав кучу бессмысленных и вредных предположений и допущений, опытный моряк и пенсионер, решил, что 'с этой по..., он разберется позже, а пока, стоит плыть вон к той деревеньке на берегу!', что он стал претворять в жизнь, выбрав самого плавучего мертвеца. Используя тело, как это делал в детстве с бревном, что бы научиться плавать, он лег поперек толстого брюха, взявшись одной рукой за пояс, а другой за ворот мертвеца, ноги же остались в воде и служили движущей силой. Быстро шлепая по воде, бедолага стал плыть в сторону далекого берега с едва различимыми на нем точками домов. Море, явно, не хотело отдавать своих жертв, поскольку волны норовили отнести его обратно, более того, водное течение сносило их куда то в бок.

— Да что, тьфу, такое, силы уже кончились! Задохлик, б..., какой то!— ругнулся мальчик, прекратив дрыгаться в воде и повиснув на своем 'плоту'.— Фух, ну вот, отдохнули, можно и продолжить!— пробормотал он, отдышавшись, и вновь стал бороться со стихией. Волны били в спину, потом, обогнав, хлестали по лицу, забиваясь в глаза, нос и рот, отталкивая от вожделенной суши, солнце пекло, 'как в Душанбе летом', отражаясь бликами от воды, делая ориентирование на воде еще более сложным. Тем не менее, упрямство и старание приближали героя к цели, вскоре, он понял, что попал в совершеннейшую глушь, так как дома на берегу были собраны из каких то веток, кривых бревен, камней, обмазанных глиной, деревянный причал и сотни парусных лодок и кораблей с деревянными бортами довершали моральный разгром. Только огромная каменно-кирпичная стена в отличном состоянии, нависающая над этим убожеством, могла порадовать бедолагу возможным более развитым уронем технологий.

— Хм, если в этом поселении арабов или индусов, кто бы они там не были, есть такие ухоженные руины, то и туристы тут водятся, а это значит, что мой 'дуй спик иглиш' и 'шпрехен хендехох' тут может пригодиться!— обрадовано воскликнул он, за что был наказан порцией соленой воды, заполнивший рот.— Тьфуй, тппфруу, бееее, гадость!— скривился он, выплюнув ее, за что получил очередную 'пощечину' от моря. Благоразумно решив молчать, горе— попаданец продолжил плыть.

— Бель шалях, бель шалях!— запрыгал один из тощих оборванцев— рыбаков, разглядев плывущие к поселению тела, обращая внимание команды и капитана на необычную активность одного из покойников.— Ушем, деля!— ткнул он пальцем в сторону моря.

— Деля, деля, чесо деля?— проворчал недовольно глава артели, одетый в такой же драный халат и набедренную повязку, что и остальные, отодвигая в сторону товарища.— Уша, мде..., курбуш, курбуш!— разглядев причину переполоха, он приказал жестами и словами повернуть и подплыть к резво двигающимся по воде телам. Вскоре, мальчишка и покойник были затащены на борт.

— Эй, малой, ты откуда такой взялся?— спросил полноватый старик у парня, на что тот защебетал на непонятном языке.— Кто ты такой, Червь тебе в печень? Ты человеческую речь разумеешь?— вновь спросил рыбак, но нормального ответа не получил.

— Может он с юга?— предположил другой.

— Ну, одежка то наша, а вот говор не ихний, скорее, это с заморья!— с сомнением протянул третий.

— Не, там другое в ходу!— отмахнулся четвертый.

— Да, что гадать, одежду можно и порвать и купить новую на месте, тут его просто приодели, вот и вышло так, что одежда человечья, а речь— собачья!— отмахнулся второй.

— Опа, а у него чегой это за поясом?— крикнул третий, и вытащил тубус.

— Такс, дай суды!— проворчал первый и вырвал из шаловливых рук худого вещицу.— Опа, здрастье, это же печать Ханджара!— воскликнул он, увидев на обломках сургуча характерный рисунок. — Парень, ты меня понимаешь?— спросил он на ханджарисе выжившего, но тот, по прежнему, не понимающе хлопал глазами, разводил руками и говорил на странной смеси языков, явно подбирая ключ к общению. Беда была в том, что его слова были абсолютно незнакомы.

— Глядите, эту рожу я знаю!— воскликнул четвертый, внимательно изучив труп-плот.— Это же Дугда Кривой, из команды Необея Прохиндея! В смысле, Прозорливого!— пояснил он, когда его не поняли.

— О, вот откуда у меня было чувство, что этих двоих я знаю.— пробормотал старший, приглядываясь к парню.— Ладно, придется возвращаться и передать находки родне, пусть сами разбираются!— решил он.— Давай, разворачивай лодку!— гаркнул он, и команда приступила к маневру.

— Гляди, Тугда, у мальца в спине обломки стрел!— воскликнул неугомонный третий и дернул за древко.

— Ай, б...!— вскрикнул мальчишка и потерял сознание.

— Шуг тебе в..., что, не мог потерпеть до берега, гляди, кровотечение открылось!— ругнулся Тугда Старое весло.— Вот теперь и возись с его дырками и лодку будешь мыть ты!— ткнул он в тощую, загорелую грудь товарища...

Раненого мальчишку на берегу опознали, как сына почтенного торговца и потому, отвезли его домой вместе со странным документом. В теле засело несколько стрел, но неглубоко, более того, плоть вокруг ран умудрилась частично восстановиться, от того их пришлось вырезать! Придя в себя, бедняга продолжил бредить, нести что то непонятное и не понимать языки окружающих, вообще вел себя как дикарь, впервые увидевший мир! Убитые горем родичи пытались вернуть ему память, но начинать пришлось с языка. Документ же, ознакомившись с содержимым, передали правителю, поскольку он предназначался для него, было очевидно, что парень и письмо были спасены Необеем, которому поручили доставить этот документ, но враги прознали и попытались его отнять, итог— убиты все члены команды корабля, корабль на дне, а мальчишка— свихнулся от страха...

Конец интерлюдии.

— Кра, кра, пра!— ругался скелет-лучник, пытаясь стрелять из лука с порванной тетивой. Стрела раз за разом бессильно падала под ноги, а тот ее поднимал, прикладывал к своему оружию и пытался натянуть обрывки истлевшей жилы.

— Что, не получается?— ехидно спросила девушка, поигрывая клинками.

— Крааа!— досадливо протянул скелет.

— Если бы ты пользовался им, как дубиной, то было бы больше пользы!— хохотнула она.

— Рааааа!— решил воспользоваться скелет советом, замахиваясь луком.

— Поздно!— хихикнула она и двойным ударом перерубила скелет, разрывая связь призрака с миром.

— Аррраааауууу!— взвыл призрак, покидая разрушающуюся оболочку.

— Ифи, хватит издеваться над костяшками!— сказала Кира, подходя к подруге. Позади уже добивали последних бродячих костяков.

— Да уже скучно стало их бить, вот и пытаюсь разнообразить процесс! Ха, забавно, что это я говорю, а не ты!— усмехнулась она.

— Мда, уж, забавно..., уже третью неделю бьем эту погань, вон какая куча старья набралась, армию можно снарядить!— кивнула Кира в сторону сложенных в кучи оружия и доспехов.

— Не, пусть этой дрянью будут пользоваться кочевники и разбойники, нам нужно хорошее, да не за ним мы тут возимся.— отмахнулась Ифигения, спускаясь с бархана, заваленного костями скелетов-лучников, у его подножия и на соседних разбросаны кости и оружие других ходячих скелетов. Воины сразу же стали разбирать трофеи и собирать в кучи кости.

— Может, уже стоит пробиваться к храму, мы что, так и будем зачищать древние руины?— спросила Кира, спускаясь следом.

— Да, это место будет нашей опорной точкой, я надеюсь, и, кроме того, скелеты могут ударить в спину, я тебе об этом много раз говорила!— фыркнула Ифи.— Скоро мы их перемелем, и тайны и сокровища этого города станут нашими.

— Ты одержима, у нас уже треть людей полегли в этих песках! Скольких мы еще потеряем, прежде чем ты угомонишься?— возмутилась Кира.

— Во— первых, я никого суда насильно не тянула, кроме рабов, и то, благодаря нам, они свободные люди и могут уйти, у них есть оружие, посуда, прочие мелочи в дорогу, как и ты!— возразила Ифигения.

— Ага, и куда нам идти? В пустыню, на юг, на восток, обратно на острова?— фыркнула Кира.

— Вот именно, этот клочок пустыни— единственное место, которое не записано ни за одним государством, точнее, не контролируется хозяевами, поскольку не приносит дохода, и мы ее попробуем сделать зеленой, сделать чудо, только так мы сможем доказать всем, что мы вправе занять свое место, дважды отбив ее у слабых и устояв перед сильными!— ответила пылко Ифигения.— Эти люди уже доказали, что могут быть больше чем рабами, они стали воинами и они станут победителями, а победа без жертв не бывает, что бы ты не делал! В охоте, выращивании зерна и плодов, строительстве, везде нужно потратить время, силы и средства и только обманщика и вора кормит его язык, пока он их за это не лишится!

— Но, тут же— пески, одни пески! Тут даже деревья тени не дают!— всплеснула руками Кира.

— Эта река питает треть земель континента, вся проблема в песках и с ними мы можем справиться, уже справляемся, смотри, пол города откопали! Сколько кладов нашли!— ткнула Ифигения в сторону торчащих в низине руин.

— Да, но это же дешевки, медная и серебряная мелочь! Даже расходы на поход не оправдались!— фыркнула Кира.

— А ты рассчитывала, что тут будет золотом выложены мостовые?— усмехнулась Ифи.

— Нет, но и не думала, что будет так нудно! Ифи, мне скучно, жарко, в воде водятся уродливые и хищные твари, которых надо перебить и разогнать, прежде чем лезть в воду помыться или набрать воду на кашу! Постную кашу, от которой уже мутит!— капризно надула губы Кира.

— А ты предпочла бы черствую лепешку и тухлую воду от имперцев, захвативших острова, или объедки от погулявших и 'погулявших' тебя воинов имперского храма?— спросила Ифигения.— Или прятаться по лесам, так тех лесов на островах не так уж много, а кинулись в них все недовольные! Нет уж, по мне, лучше такая каша и возня в песках, чем сидеть незнамо где, и незнамо с кем! Кира, успокойся, это просто нервы! Мы же станем легендами этого мира, только выбив отсюда нечисть! Скоро, еще три недели, и вы вернем город живым! В древнем храме нас ждут знания и богатства, мы первые, кто ходит по древним улицам, за последние столетья, мы видели древние надписи, держали оружие, что держали в легендарные эпохи, целые горы посуды, которые мечтают иметь все богачи, лишь бы похвастаться друг перед другом, якобы, 'семейными реликвиями'!— положив руки на плечи подруги, успокаивала ее Ифигения.— Это много, много больше, чем просто горы золота, мы уже богачи, главное из наших богатств— впечатления, навыки и знания, что мы добываем за жизнь, а не золото, камни и прочее барахло, оно стареет и часто его крадут!

— Эх, я понимаю, но я скучаю по зеленым садам, лесам, рекам и дворцам, влажному воздуху, мягкой одежде, чистой воде и вкусной еде, а тут песок лезет во все места, в чашки и за шиворот! вздохнула Кира, садясь на бревно.

— Я предлагаю попробовать новое заклинание— ритуал из книги с корабля, если он получиться, то можно будет возвести стену от песка, но нужно еще потерпеть и все подготовить! Проверь первую схему, вот и дело по тебе!— сказала Ифи.— Ну, как? Возьмешь это на себя?

— Что надо сделать?— оживилась Кира.

— Вырезать несколько десятков рун на специально подготовленных столбах— артефактах, потом расставить в сложную фигуру, и только потом— сам ритуал!— ответила девушка.

— И, что, прямо стразу вырастит стена? Из чего?— скептически скривилась Кира.

— Из песка, что то вроде горы из, так называемого, песчаника, а песок возьмется из окружающих барханов, в этих песках столько магии, что в успехе я не сомневаюсь.— ответила Ифигения.

— Хм, на это стоит посмотреть...— протянула задумчиво девушка.— Что же, я займусь этим, всяко лучше, чем на этих мертвяков вблизи любоваться.— хлопнула она себя по коленям.— Показывай свои записи!

К моменту, когда девушки обсудили процесс превращения песка в камень, перебитые костяки были отнесены за город и сложены в подготовленную для ритуала яму. Группа магов, став вокруг, направила навершия посохов-концентраторов, и над костями закружился ветер, поднимая песок и сами останки. Песок стал собираться в каменное подобие саркофага, запечатавшего внутри себя древние кости, после чего, он упал и погрузился в зыбкую поверхность пустыни, через мгновенье, уже ничего не могло указать на то, что тут, что либо, захоронено.

— Уф, ну и тяжкое это заклятие!— утерла пот рукавом простого халата девушка-маг.

— Ха, тут все заклинания трудные, это пустыня, более того, эти пески словно поглощают магию.— фыркнул парень-маг.

— По легендам, эта пустыня образованна древним магическим катаклизмом, и нежить— следствие этого выброса, не удивительно, что песок до сих пор имеет некоторые необычные свойства.— сказала Ифигения, подходя к ним.

— Что будем сегодня делать дальше? Пока мы восстановим запас магии, наступит ночь.— спросил Никифор.

— Хм, как и в прошлые разы, разбейтесь на тройки и изучите отрытые до очередной атаки руины, продолжим чистить город завтра, только осторожнее, все помним о возможности подхода второй дневной волны.— подумав, ответила Ифи.

— Слушаюсь!— кивнул парень и стал раздавать приказы. Эльфийки, как обычно, занялись лагерем и готовкой, им помогали раненые и те, кому выпала очередь, остальные же стали осматривать откопанные руины. Стены несли следы пожаров и высоких температур, местами оплавивших камень, разрушенные арки и статуи, фонтаны, давно не способные исторгнуть из себя ни капли воды, битая посуда, кости людей и животных, погибших, как от древнего катаклизма, так и паники и побоища, устроенного самими выжившими. Вопреки легендам, бродячие костяки принадлежали расхитителями, пришедшими в город, что бы разбогатеть на мародерстве, но пали от остатков магических возмущений, зверей, жары или в потасовках за добычу. Пески не сразу легли таким толстым слоем, потому, руины городов уже были разграблены еще на закате легендарной эпохи, но война и исчезновение богов породили такие катаклизмы, и такое количество войн, что мир откатился в дикость, а многие богатства и артефакты разграбленных городов были уничтожены или погибли, летописи тех лет утрачены, потому, легенды о богатых сокровищах продолжали будоражить умы многих народов и их вождей. Приходя в пески, армии начинали бои за руины, и павшие, оставленные в песках, восставали в виде вечных стражей, их истребляли, но с каждой новой группой искателей ряды нежити восполнялись и пополнялись, пока поиски вовсе не стали уделом отчаянных бездельников. Не проклятье держало души в этих городах, а жадность пришедших за горами золота, но нашедших лишь горсть серебра, древние кости, глиняные черепки и... смерть от таких же искателей, вот они и злились..., таким образом, большую часть добычи составляли клады и посуда, хранившиеся в подвальных помещениях, да то, что принесли с собой расхитители, в основном, походное снаряжение, дешевое оружие и доспехи разных эпох, чем новее, тем примитивнее...

Следующие три недели было тихо: руины планомерно очищались от песков, скелетов и мусора. Были найдены истлевшие останки оружия и книг, памятные таблички, таблички со знаниями по магии и религиозными текстами, руины храмов младших богов, общественные бани, дворцы (основательно разрушенные и растащенные очень давно), казармы и административные здания. Но особых богатств так и не нашли, серебряные монеты, цепи и кольца, посуда, простейшие амулеты и артефакты, большая часть которых уже утратила свои свойства. Да, за эти вещи можно было выручить много золота, но не столько, как можно было бы ожидать от таких мест. Оставался только один участок города, не обследованный героями— склоны горы, на которой возвышался главный храм города. Когда последняя полоса у подножия горы была очищена от песка, Кира и эльфийки закончили с подготовкой к ритуалу, описанному в старой книге, ссылающийся на древний труд мага— экспериментатора.

— Ты точно все проверила?— спросили Ифигения, смотря на цепь испещренных рунами столбов, вбитых в пески и образующих своеобразный лабиринт, опоясывающий город.

— Да, мы целыми днями только и делали, что возись с этими записями, все перепроверили, это точно верный вариант!— заверила ее Кира.

— Эм, я предлагала вариант по— скромнее, там, где надо было создать небольшую скалу...— протянула Ифигения.— А я все удивляюсь— зачем тебе помощь всех туаток!

— Ну, это показалось мне скучным, и я решила попробовать сразу сильное заклинание, тем более, что источником сил будет сама пустыня!— ответила Кира.

— Гм, а как ты их убедила так сильно проредить местные заросли?— спросила Ифигения.

— Привела в качестве аргумента то, что пески отступят сильнее, чем мы делаем это сейчас, да и защита и тень будет от этого строения больше, чем от всего этого 'леса'!— пояснила Кира насмешливо.

— Что же, попробуем твой проект, надеюсь, нас это не высушит, как тех бедолаг, что мы тут уже сложили.— улыбнулась Ифигения.— Собирай команду.— добавила она подумав, и Кира с радостным визгом, побежала собирать магов отряда.

Спустя час, все кто имел магический талант, выстроились вдоль необычной конструкции, направив магию в столбы, сверяясь с записками текста заклинания, они начали ритуал. Ветер закружил пески, все убыстряясь и убыстряясь, сухой воздух стал плотнее и между столбами начали сверкать молнии, пески стали колыхаться как вода.

— Бахххх, бахххххссс, шшууууу, чччччч!— загремело в чистом небе, и сверху ударил сильный разряд молнии, даривший точно в середину конструкции. Песчинки, попавшие в рукотворный, или 'маготворный', ураган, стали слипаться вместе, прилипать к столбам образуя камни, затем блоки-мегалиты, растущие вширь и в высоту. Поскольку первым в фокус заклятья попадал песок, в который были вбиты колья, то конструкция, словно, тонула в песках, но и пески стали отступать, утекать в сторону конструкта, как вода, что заставила магов прекратить напитку и отступить, но процесс не остановился.

— Твою ммм... мышь, Кира, вы напутали с заклинанием!— воскликнул Никифор.— Отступаем в город, живо!— крикнул он, хватая за руку Ифигению и таща ее за собой. Та послушно побрела следом, оглядываясь на магическую воронку. Все спешно повторили его действия со своими застывшими товарищами, потому, жертв среди членов экспедиции, от этого заклинания, не было, что нельзя было сказать про живность, обитающую в песках, а так же части шатров, ведь край конструкции подходил вплотную к лагерю. Ветер затянул имущество внутрь, где его разорвало, смяло и заключило в камень.

— Заставь дурака, гм, и как я могла так наивно доверить тебе такое дело, ты же ходячая не..., уй... поздно теперь об этом!— досадливо пробормотала Ифигения.— Прячемся в храме Маммы, как самом целым и дальнем от этой магической бури!— крикнула она. Вбежав в храм, герои стали смотреть в трещины и проломы за происходящим в пустыне.

— Вот это да, вот это мощь!— воскликнула Кира.— Фух, вот это я понимаю— магия!— хихикнула она, азартно потирая ладони.

— Да уж, мощь, как бы эту мощь теперь остановить?— вздохнул Никифор, садясь на пол возле огромной статуи красивой, вечно беременной женщины в легком платье с безликим младенцем на руках.— Надеюсь, небесная повитуха нас защитит, все же это ее храм.— оглянулся он на статую.

— Ну да, свой храм она уберечь от песков, разграбления и забвения не смогла, а нас, жалких букашек и воришек кинется спасать...— фыркнула Ифигения.

— Ифи, какая ты грубая и не верящая, как так можно!?— всплеснула руками Кира.

— Ага, эта вера мне очень нужна, особенно тогда, когда мне это уже аукнулось, когда я поверила, кое кому, и не стала контролировать процесс!— ткнула Ифигения в сторону магической бури.— Что нам теперь с этим делать?

— Да ладно тебе, ну, подумаешь, сейчас завершиться процесс формирования стены и магия развеется!— отмахнулась Кира.

— Мда? А в этой стене проход будет?— спросила Ифигения.

— Ой, нет, она из недописанного проекта..., а мы с девочками протянули линию от берега, до горы...— прошептала Кира, вжимая голову в печи.

— Даааааа... повезло, что река с одной стороны ограничила ваш порыв, не то бы мы оказались заперты в своеобразной горной долине!— хохотнула Ифигения.— Ну, вы и учудили!— сползла она по стене храма, садясь на каменный пол, покрытый тонким слоем песка. Стены храма сильно пострадали от грабителей, утащивших даже уцелевшие фрески и плитку пола, оставив лишь голый гранит, а пустыня поглотила его, как и все остальные здания, лишь крыша и верх колон торчали из песков, но наши герои откопали его магией.

— Да ладно, Ифи, сейчас все кончится!— отмахнулась Кира.— Смотри, она уже затихает!— показала девушка на оседающее облако пыли.

— Фух, слава богам!— выдохнул Никифор, взглянув в широкую трещину в стене.

— Да, слава, слава, ура, а теперь подумайте, как быстро суда явятся маги из Золотой башни!?— фыркнула Ифигения.— Мы же потеряем убежище! Эту бурю и эту стену все заметят!

— Ха, можно подумать, горы сдвинутого песка, смешавшегося с древним пеплом— менее заметная вещь!— фыркнула Кира.— И вообще, мы же не знали, что будет такое! Это же старая рукопись, а не учебное пособие! Естественно, что возможны неожиданности!— возмутилась Кира, а эльфийки закивали.

— Червь с вами, теперь придется срочно пробиваться к главной цели нашей экспедиции и быть готовыми бежать от нежелательных гостей.— махнула рукой обреченно, раздраженная Ифигения.— Надеюсь, карта не врет и за храмом есть укрытие и обходные пути.

— Ты все питаешь надежду, что этот храм хранит тайну древних табличек?— скептически спросила Кира.

— Ха, уж если я поверила в то, что ты сделаешь хоть что-то правильно, серьезно подойдя к делу, то почему бы мне не верить в другое чудо!?— смеясь, ответила Ифигения и остальные ее поддержали.

— Да ну тебя!— обиделась Кира и отвернулась в сторону утихающей стихии...

Спустя час, они стояли перед высокой скальной стеной из, на удивление, прочного песчаника, равного по крепости граниту. Высота стены была около десяти метров, толщина была в четыре метра, благо со стороны воды можно было ее обойти, поверхности стены оказались очень гладкими, словно ее отлили единым слоем из гипса. Пески же исчезли на огромном удалении от стены, оставив лежать все, что поглотили за века.

— Гм, пожалуй, эту книжечку стоит у тебя забрать и не подпускать к ней...— протянула Ифигения, почесав макушку.

— Зато это оказалось более эффективно, чем твой метод!— хихикнула Кира.

— О да, вместо простого и тихого метода, устроить бурю, которую могли заметить по другую сторону гор! Особенно это замечательно, когда нас ищет армия целой империи!— фыркнула Ифигения.— Ладно, сделанного не воротишь, пошли смотреть, что осталось от нашего лагеря, после этой бури.— вздохнула она и пошла к разоренной магической стихией стоянке. Шатры были опрокинуты, вещи разбросаны, они висели на ветках, застряли в оголившихся корнях деревьев и кустарников, часть вещей пропала, затянутая вместе с песком, как сковорода, чья ручка торчала из монолита стены.

— Мда, дураком быть плохо для себя, а инициативным, еще и для окружающих.— фыркнула Ифигения, подергав ручку застрявшего изделия...

Интерлюдия 2

Золотая башня, Гнездо созерцания (восточная башня для наблюдателя погоды).

В удобном плетеном кресле, застеленным стеганным матрасом, набитом пахучими травами, что несомненная роскошь для пустыни, спал пухлощекий, черноволосый юноша в зеленой мантии ученика, подложив под голову тетрадь для записей. Его толстые, смуглые и волосатые ноги были нахально расставлены в разные стороны, штаны же его были привязаны к опорной балке, держащей кровлю, раздуваясь на ветру, они будто парадировали специальный флаг для наблюдения за ветром.

— Баххххх, баххххх, щщщщщщуууууууу!— где то далеко ударила молния, затем еще и еще— невероятное дело для пустыни, потому, даже нерадивый наблюдатель заворочался и, зевая и потягиваясь, стал вглядываться в сторону аномалии.

— Что такое, а где тучи?— потирая глаза, спросил он, вглядываясь вдаль, там, за горами, происходило нечто невероятное... Столбы пыли и песка кружись в гигантском смерче, в котором сверкали яркие, разноцветные молнии, более того, источником безобразия не были тучи, их вообще не было.— Надо доложить об этом наставнику!— воскликнул Ипполит и стал отвязывать свои штаны от столба.— Во, сейчас одену штанишки и...— сказал он довольно, расправляя их, но порыв ветра вырвал их из его рук, унося в сторону пустыни.— Ууууу, мои штанишки...— провыл парень грустно, смотря им в след.

— Буххх!— новый раскат заставил его вздрогнуть и вспомнить о том, что надо срочно доложить об увиденном.

— Червь пожри эту бурю, из за нее штаны потерял!— ругнулся парень и поспешил вниз, обув на ноги потертые зеленые тапочки и на ходу поправляя их на ступнях...

Конец интерлюдии.

Спустя три дня, лагерь в пустыне.

Наведя порядок в порушенном лагере, и перенеся его ближе к подножию гор, отряд стал готовиться к восхождению к самому главному храму города. Пологие склоны переходили в крутые лестницы, вновь втекающие в пологие склоны следующего уровня и так до самой верхней площадки с храмом, за которым были скрыты узкие тропы и лестницы, еще выше в горы. Каждый уровень был застроен частными дворцами богачей, возможно, жрецов и высших сановников, а так же, самые дорогие лавки, были в свое время столь великолепны, что и руины этих построек превосходили по красоте многие здания современности.

— Хм, это место мне не нравится, может, пойдем обратно?— спросила робко одна из эльфиек, нервно озираясь и тиская в руках дешевый магический посох.

— Спокойно, девочки и мальчики, это, всего лишь, старые здания! Мы такие уже осмотрели и обобрали, в смысле изучили, ничего тут страшного нет!— успокоила их Ифигения, выходя вперед.

— Ммм, я бы так уверенно не говорила!— хмыкнула Кира.— Смотрите, там что то шевелится!— ткнула она в сторону кучи песка и камней уровнем выше.

— Где?— повернулись все в сторону, указанную девушкой. Вдруг, куча 'взорвалась' и из нее выскочил огромный скелет с вытянутым черепом, облепленным остатками лохматого скальпа.

— Ахаааааааа!— издал он жуткий крик, щелкнув пару раз острозубой челюстью.— Арррррааааа!— проревел он вновь, доставая из песка огромный двуручный хопеш, и из других мест полезли другие его подобия, перекрывая пути отступления.

— Многоуважаемые, друзья и подруги, была рада с вами познакомиться, дружба с вами была честью для меня, простите за прямоту, но нам, похоже, конец!— сглотнув ком в горле, произнесла Кира.

— Отставить панику! Рано петь заупокойную, сперва, еще побарахтаемся!— отрезала Ифигения, готовя заклинание.— Круговая оборона, стена щитов, прорываемся к той развалине!— ткнула она в сторону обломка башни.— Маги, лупите по стоящим на пути к ней, не отвлекаясь!— крикнула она, и первой ударила магией по толпе скелетов. Поток огня и поднятых ветром камней смел первые ряды нападающих.

— Аррррраааа, барааааа!— раздался жуткий крик со стороны первого скелета и толпы нежити кинулись в атаку.

— Бах, бах, вуууууу, шууууу, кряк, тряк, тррррр, звяк, дах, звяк!— гремели магические взрывы, оружие, щиты и доспехи, трещали кости атакующих и... убегающих.

— Живее, живее, кто будет спать на ходу, будет спать вечно! Не поторопишься сейчас, вообще, перестанешь куда либо торопиться!— подгоняли своих бойцов Ифигения и Никифор.

— Ссссмертные, умммммрииите!— прошипел скелет-командир, размеренно и важно ковыляя следом за толпой своих костлявых воинов, напялив на уродливый череп подобие короны из золота.

— Мертвые, на хххх..., гм, к Червю идите!— ответила Кира, показав язык говорливой нежити.

— Клац, клац!— недовольно пощелкал челюстью мертвый полководец.— Брать их живьем, я сдеру с них кожу!— проревел он, тратя магию на то, что бы его речь была понятна живым. Герои пробились к древней башне и забрались на третий этаж, ставший за века верхним, так как смотровая площадка упала, утянув за собой остальные уровни, в результате чего, стены третьего этажа торчали в небо пеньками с нелепыми теперь окнами— бойницами, а свалившиеся сверху камни засыпали первый этаж, часть второго, песок же это дело укрепил, проникнув во все щели.

— Мечники, копейщики— к лестнице, дубинщики— к засыпанной стороне!— отдал приказ Никифор, занимая пост у лестницы.— Собрать камни!

— Маги, бить по кучам, только дробящими!— вторила ему Ифигения, занимая место у бойницы.— Атакуем по моей команде! Рано, рано, бей!— крикнула она и направила разрывной снаряд в группу самых резвых скелетов.

— Баххх!— огромные кости трехметровых человекоподобных существ разлетелись в стороны, ударяясь о соседних не мертвых бойцов.— Щаааааа, клац, клац!— возмущенно оскалились мертвецы. Избежавший попадания схватился за обломок стены и стал подтягивать свое костлявое тело одной рукой, вторая потрясала в воздухе бронзовым 'двух— лепестковым' топором на рассохшимся от времени и жара древке из прочной древесины.

— Получи, урод!— рыкнул воин, ударяя булавой промеж костяных утолщений надбровных дуг.

— Кзвянк!— отскочило оружие от твердой кости, ударяясь о камень.

— Раааа!— обиженно рыкнул скелет, замахиваясь страшным оружием на смельчака.

— На, пожуй!— крикнула Кира, сунув в пасть нежити навершие посоха и выпуская заряд.

— Баххх!— грянул взрыв, разнося череп в пыль и призрак, управлявший телом, с диким воем, отправился на суд. Другие маги уже во всю силу поливали магией накатывающую волну нежити.

— Ааааааа! Кидайте камни! Разрушьте эту проклятую башню!— крикнул мертвый вождь, и нежить стала метать огромные булыжники в сторону башни, откалывая от той, если попадали, куски и крошку. В ответ, маги стали отбивать магией камни обратно, ломая самих метателей.

— Так их, получите, костлявые задницы!— азартно кричала Кира, каждый раз, когда камень ломал великана. Но тут, из руин храма, вылетели десятки теней, призраков, похожих на черные силуэты высоких людей в мантиях.

— Азша, это азша*!— воскликнул Никифор, сбив очередного великана, пытавшегося залезть на башню, заметив новых противников.

— Червь поглоти этих тварей!— ругнулся боец, сплюнув в костяную рожу великана.

— Арррр!— помотал тот скелет головой и попытался рубануть по обидчику, но промахнулся и его меч бессильно звякнул по камню.

— Хек!— на выдохе отсек руку великану.— Вот тебе, выродок!

— Вааааааааааййййййуууууу!— дикий визг подплывших к подножию башни призраков заложил уши, больно ударил по органам слуха и внутренностям, заставив обороняющихся сжаться и заткнуть уши.— Вааааааййййууууууу!— под новый крик, отогнанные скелеты начали делать первые шаги в сторону башни.

— Бейте по визгунам, бейте по визгунам, не то нам конец!— сплевывая кровь, крикнула Ифигения.— Живей же!— вскочила она и направила посох в сторону призрака.— Гори, тварь!— крикнула она, направляя магический огонь в грудь чудовища.

— Ууууууууууу!— взвыла тварь, вспыхнув будто факел или пучек сена.

— Вааааааааааарррррааааааааууууу!— взвыли ее товарки, направляя поток магии и звуковых колебаний, травмирующих тело и психику.

— Ааааааа! Бежим, спасаемся! Уууууу! Мы все умрем!— закричали самые не стойкие и стали прыгать с башни, ломая ноги и бросая оружие и, закономерно, попадая под мечи и топоры скелетов.

— Стойте, стояяять!— крикнула Ифигения, напитывая приказ магией, сбивая настройку противника.— Бей визгунов! Огонь!— крикнула она, посылая один, за одним магические снаряды в тварей и остальные маги присоединились к битве.

— Воины, держаться, кидайте камни в костлявых уб...!— добавил от себя приказ Никифор, сбивая ударом щита и булавы скелета, пролезшего между обломков стены.— Уничтожьте этих тварей, что бы они не поганили эту..., эти пески!

— Смерть мертвым!— крикнул молодой воин, кидая камень на стоящего под стеной скелета.

— Бум! Дзынь! Крякссс!— скелет прикрылся огромным, круглым, медным щитом, но камень отскочил и проломил череп соседу.— Ууууууу!— раздался характерный звук от осыпающегося костяка.

— Еще подароек!— кинул парень следующий камень вниз, но камень вновь был отбит проворным скелетом в сторону, что сломало хребет другому скелету.

— Крак, крак!— задумчиво пощелкал челюстью мертвяк, осматривая свой согнувшийся щит.

— Араааа!— толкнул его под следующий камень стоящий сзади скелет.

— Шмряк!— смял камень бедолагу.

— Ца, ца, ца!— довольно пощелкал челюстью скелет.

— Улыбочку!— крикнул Каллистрат, кидая камень в находчивого мертвяка, кости с противным хрустом сломались, разлетаясь в разные стороны.

— Урррр!— другой скелет поднял камень и метнул в стену, с громким треском она стала рушиться, и обломки упали на лезущих наверх скелетов и людей, укрывавшихся за ней.

— Мерзкие призраки, когда же вы кончитесь!— воскликнула раздраженно Ифигения, поражая огненным шаром сразу нескольких тварей.

— Кадаш, безур, дергаш!— ругнулся вождь-скелет и подхватил огромный камень.— Шераззз!— метнул он глыбу в стену на уровне второго этажа.

— Бахххх! Краааааа!— треснула стена, и пол под ногами обороняющихся зашатался.

— Эээээ, шераззз!— оскалился скелет и кинул следующий блок и новый треск и дрожь плит пола возвестили об удачном попадании.

— Шуг, эта отрыжка Червя сейчас всю баааааа...— ругнулась Ифигения, но не смогла закончить фразу, поскольку древняя башня не выдержала и стала рушиться, сметая с себя обороняющихся и дробя кости скелетам.— Кха, кха, тьфу, тля!— ругнулась она, сидя среди обломков, сплевывая пыль и песок.— Поганый мертвяк!

— Кра, кра, кра! Шуща, безал, хе, хе! Умри, плесень!— занес он меч над оглушенным бойцом.— Вжух!— огромный меч рассек бедолагу вместе с доспехом.— Хе, хе, хе!— занес он огромное оружие над следующим противником.

— Ах, так, да я тебя!— крикнула Ифигения и кинулась к врагу.

— Шмяк!— не успела она остановить врага и погиб еще один воин.

— Нахссс!— рубанула девушка по колену скелета, тут же уклоняясь от сметающего удара огромным мечом.— Получи!— подскочила она вновь и ударила обоими клинками по той же ноге.

— Ых!— монстр попытался пригвоздить ее к земле колющим ударом сверху вниз, но она увернулась от удара, тогда, скелет продолжил движение и волна песка и мелкого камня полетела вслед за Ифигенией, попадая в лицо.

— Кха, кха, кха, тьфу, гад!— рыкнула девушка, спешно отступая и пытаясь проморгаться.

— Хаара, хара!— проворчал довольно мертвый вождь горных великанов, занося клинок над дезориентированной противницей.

— Ифи, сзади! Беги!— крикнул Никифор, подбегая к скелету и врезаясь в ногу всем корпусом.

— Ыыыыы!— провыл скелет, падая на колено.

— Уххх!— наугад, рубанула его по шее Ифигения, разламывая шейные позвонки, потом по ребрам и руке, которой он оперся на землю. Под дикий вой, огромный череп покатился по древней мостовой, подскакивая и теряя нижнюю челюсть, и зубы из верхней челюсти.— Ненавижу мертвецов!— сплюнула она в пыль кровь, разлепив глаза.

— Это был сильно!— потирая ушибленное лечо и бок, пробормотал Никифор.

— Ух, костлявые засранцы, как же они меня достали!— рыкнула Кира и пнула череп великана.

— Что, все, кончились?— огляделся по сторонам Каллистрат, добив последнего шевелящегося в обломках башни скелета.

— Ха, если тебе мало, то можешь полазить в храме, глядишь, еще пару десятков, сотен там найдешь!— хохотнула Кира.

— Нет уж, к шугу, к шугу!— отмахнулся парень, нервно хихикнув и сел на обломок башни, воткнув меч в землю и опершись на рукоять, из пылевого облака стали выходить изможденные члены экспедиции...

'Азша (от அழ— крик, прозываемые визгунами, плакальщицами, крикунами)— по одной версии-призраки мести, гнева и скорби, души тех, кто погиб насильственной смертью от рук плохих людей и жаждет возмездия, по другой— души подлецов, предателей, воров и убийц, убоявшиеся загробного суда.

Азша являются в виде бестелесных, человекообразных призраков черного цвета, в длинных драных мантиях. Помимо пугающего отталкивающего вида, опасны своей аурой страха и крика, которым вредит телу и духу живых, насылая панику. Устойчивы ко многим школам магии, но слабы против огня и молний. Обычное оружие так же их не берет, потому с ними сможет справиться только маг или обладатель соответствующих амулетов и заколдованного оружия, обитают в древних руинах, захоронениях, заброшенных храмах, местах массовой гибели и других зловещих местах с высокой темной энергетикой...'— Клеон Пустозвон 'О Чудесах и чудовищах мира'.

Глава 8.

Тайны древних.

'-Я пришла из страны живых, из страны, где нет ни смерти, ни невзгод. Там у нас длится беспрерывный пир, которого не надо готовить. В Большом Сиде обитаем мы, и потому племенем сидов зовемся мы. Пойдём со мной, мой возлюбленный. Золотой венец покроет твой пурпурный лик, чтоб почтить твой царственный облик. Пожелай лишь— и никогда не увянут ни юность, ни красота твоих черт, пленительных до скончания века'.— ирландская сага 'Исчезновение Кондлы Прекрасного, сына Конда Ста Битв'.

Драка с нежитью дорого встала отряду: одиннадцать человек было убито при прорыве к башне, пять— во время обороны башни, семь человек не выдержало атаки местного аналога баньши и прыгнули под клинки скелетов, трое погибло от обрушения башни, остальные имели те или иные повреждения конечностей, внутренних органов, от того, еще девять погиби от ран, даже магия не могла помочь...

— Проклятье, этот поход оказался не таким, как я от него ожидала...— вздохнула Ифигения, прохаживаясь вдоль ряда тел.

— Да уж, почти половина команды легла в эти шуговы пески, если в этой старой развалине не будет того, из за чего ты меня суда потащила, я ее разнесу в пыль, и тебя с твоим упрямством под этими руинами оставлю!— пригрозила Кира подруге, прихрамывая рядом.

— Хех, учту, но придется подождать твоего выздоровления!— хмыкнула Ифигения.— Такс, шутки в сторону, Никифор, займись переносом лагеря суда, мертвых сложить в том доме, кости уродов, пока, сложить туда!— повернулась она к следовавшему за ними парню.

— Ифи, гм, ты уверена, что стоит так близко перебираться к руинам? Тут нас едва не перебила толпа скелетов и призраков, и неизвестно, сколько еще там прячется этих тварей! Сколько еще должно погибнуть, прежде чем ты поймешь, что тут нам делать нечего?— возмутилась Кира.

— Если понадобиться, то все, в противном случае, если мы отступим в самом конце пути, гибель других была напрасной.— ответила та.— Сама знаешь, что либо мы приходим на землю чужого правителя опытными ветеранами— наемниками, либо приходим свободными простолюдинами, которых все рады сделать рабами или зависимыми, я, лично, предпочту первый вариант, остальные имели шанс выбрать другой, но они пошли суда, за мной!

— Что? Ты серьезно?— топнула ногой Кира.

— Жизнь— бессмысленная штука, потому, и смерть большинства лишь пустышка, такая же бессмысленная вещь... но неизбежная для всего! Именно поэтому люди ищут смысла в вере, в самодисциплине, соревнованиях, страстях и пороках, войнах, 'героических смертях' и прочей чепухе! Беда в том, что если у человека нет этих мотивов, то он превращается в простое животное, потому, я здесь и намерена идти до конца! Я лишь показываю мой путь к выживанию, вернее ли он...— я не знаю, вы можете следовать за мной, или идти своей дорогой!— сказала Ифигения, направляясь в сторону подъема к храму.— Да, готовьтесь к побегу, если я оказалась не права, и там сидят еще орды нежити!— махнула она рукой и стала подниматься по ступеням.

— Что? Нет! Ты! Ахххх, я тебя ненавижу!— крикнула ей вслед Кира.— Дура, ослица, сделай милость, если на тебя там нападут, то ты оставайся там и пусть они тебя прибьют, не тащи эту погань за собой!

— Спасибо на добром слове!— хмыкнула Ифигения. Древние здание было огромным, статуи богов войны и эльфов у входа были достойны того, что бы стоять в собственных храмах. Колонны, держащие свод, были столь тосты, что нужно было пять взрослых мужчин, что бы они смоги обхватить 'каменный ствол' у поножья колонны руками. Здание поражало своими размерами, от того, девушка застыла у его входа, а Кира и Никифор с небольшим отрядом успели ее нагнать.

— Эй, ты что, всерьез думаешь, что мы позволим тебе, как ты любишь говорить, 'в одну наглую рожу' исследовать руины?— начала Кира.— После того, сколько мы жарились в этих песках? Ну, уж нет, не дождешься, показывай, где тут что!— подтолкнула она девушку к лестнице и та, усмехнувшись, стала подниматься по широким ступеням, сложенным из огромных блоков. Ворота давно истлели или были украдены, потому, проход внутрь был свободен, лишь песчаные 'сугробы' заставили немного замедлить ход, внутри же, песка было меньше. Вдоль стен стояли алтари и статуи богов, у входа боги войны, потом стояли боги ремесел, стихий, и в самом дальнем от входа углу, стояли самые главные божества: Энлиль, Ану, Эа. В руках каменные гиганты держали огромные граненые сферы цветов стихий, которыми они управляют: голубой, красной и темно-синей.

— Еееее...! Ух, ты! Ааааа! Поразительно! Вот это да! — многозначительно произнесли вошедшие, рассматривая испещренное символами и письменами нутро храма, а надписи были и на колоннах и стенах, и алтарях и полу, статуях и главном постаменте трех богов.

— Хм, необычная композиция, этот постамент явно, для чего то, нужен...— пробормотала Ифигения, подходя к огромному камню и сметая ладонью с него песок. В центре камня были выбиты замысловатее узоры и небольшое углубление.— Ребята, тащите суда сундук с табличками!— повернулась она к товарищам.

— Сейчас за ним схожу!— кивнул Никифор и поспешил прочь из храма.

— Смотрите, как побежал, гляди подруга, какой исполнительный, приглядись к нему по внимательней!— хихикнула Кира.

— Ты о чем?— спросила Ифигения.

— Да так, не о чем!— усмехнулась та и отвернулась, якобы рассматривая столбы.— Ух, ты, ну и громадина!— восхищенно произнесла она, останавливаясь у статуи, которой девушка была чуть выше пальца ступни, изображающей старца в мантии расшитой звездами, складывающимися в созвездия. За широкий пояс божества был заткнут длинный прямой меч, рукоятью напоминающий римский гладиус, и дубина, на шее висел амулет в виде солнечного диска, на голову была одета высокая шапка-колпак, какие Ифигения видела в прежней жизни, на христианских жрецах. Глаз статуи сиял огнем, второй же полыхал тьмой, как это ни странно звучит, правый локоть опирался на украшенный письменами посох, а в ладонях каменный колос держал красную сферу.— Вот, смотришь на него и сомневаешься, что Ану удалось победить каким то мятежникам!— повернулась Кира к товарищам.

— Ну, они, вроде бы, тоже были богами, кто знает, что было на самом деле и было ли!— пожала плечами Ифигения.— Судя по руинам городов, пустыне и оплавленным скалам, тут была очень серьезная война, не удивлюсь, если в ней воевали чужаки со звезд, сбрасывая друг на друга, эм, как бы подоходчивей, огненные копья и стрелы, а потом это все, выжившие дикари, записали на счет своих богов!— хмыкнув, закончила она, садясь под ноги соседней статуи, изображающей зрелого мужчину в мантии, украшенной узорами в виде ветров, смерчей и молний. Великан так же был вооружен мечом и дубиной, но, вместо громоздкого 'тубуса', на голове носил замысловатую корону с зубцами в виде скрученных потоков воздуха, в руках у него сияла голубая сфера.

— Дааа, интересная мысль, но лучше ее никому не говорить, не думаю, что тебя потащат за нее на костер наши жрецы, но побить могут сильно! Ха, а вот имперцы— запросто!— фыркнула Кира, подходя к третьей статуе, изображающей водного божества. Каменный великан был 'одет' в просторную рубаху из которой торчал то ли рыбий, то ли змеиный хвост, скрученный кольцами, сам он опирался на копье-трезубец, протягивая левой ладонью темно— синюю сферу.

— Хм, и здесь, как всегда, вера стремиться погасить пламя познания!— вздохнула Ифигения, подперев подбородок рукой, удерживающей посох.

— Ой, давай без этих твоих мудрствований, отдохнуть хочу, поговорить о чем ни будь веселом и интересном!— всплеснула руками Кира.— Гляди, какая красотища, это ж сколько веков тут всему!

— Ха, говори, а я подремлю!— фыркнула Ифигения и закрыла глаза, на что Кира обиженно хмыкнула, и пошла осматривать статуи у входа...

Когда Никифор вернулся, с ним был еще десяток бойцов, двое из которых несли ларец с табличками, натужно сопя, они поставили его на пол. От грохота Ифигения проснулась и встала, потягиваясь и зевая.

— Такс, что тут у нас!?— протянула она, открывая крышку.— Так, так, ага! Вот он!— воскликнула она, извлекая из нутра золотой амулет в виде морской звезды с зеленым кристаллом в середине, как бы пробившим ее насквозь.— Посмотрим, посмотрим, что тут у нас, подойдет ли...— бормоча, она подошла к плите и вставила в углубление амулет. Повернув его по часовой стрелке, она услышала щелчок, и амулет немного погрузился в камень постамента.

— И?— спросила любопытная Кира, забыв о ссоре и суя нос под руку подруги.— Что дальше то?

— А пес его знает, что дальше!— фыркнула Ифи, отодвигая Киру и делая шаг назад.

— Хм, может, надо направить магию на один из камней?— вмешался Никифор.

— Что же, это мысль!— кивнула Ифигеня, поднимая посох и направляя поток сырой манны на зеленый кристалл, но реакции не последовало.— Нет, не то!— нахмурилась она.

— Пф, кто же начинает с конца то, с начала надо начинать!— фыркнула Кира, ткнув в сторону центральной статуи.

— Эм, то же верно!— почесав подбородок, согласилась Ифи и направила новый заряд в алую сферу, та засияла ярче и красный луч ударил в голубой шар, отражаясь уже двухцветным потоком в темно-синюю, та же, ударила трехцветным лучом в зеленый кристалл и... плита поля рядом с постаментом отъехала в сторону, открывая лестницу вниз.

— Ух, ты, здорово!— взвизгнула Кира и побежала во тьму, но вскоре врезалась в невидимый барьер, отбросивший ее назад.— Что за шуговы шутки!— потирая отбитый о лестницу зад и бок, ругнулась она.

— Возможно, тут есть какой то секрет...— протянула Ифигения, перешагивая распластавшуюся подругу.— ... хм, или ты не подошла под какие то параметры...— добавила она, когда ее рука свободно прошла сквозь невидимую преграду, по которой пошла разноцветная рябь.

— Может, не надо совать руки во что ни попадя?— ехидно спросил Никифор, останавливаясь на второй ступеньке.

— Может, и не надо, но другого варианта познать материальное не существует!— ответила Ифигения. Поднявшись обратно наверх, она взяла несколько пластинок и стала спускаться с ними к барьеру.

— Ты куда? Сума сошла? Мы же не знаем, что там!— попытался ее остановить парень.

— Вот, и узнаем! Остаешься здесь и Кира то же, присмотрите за входом, как открыть знаете, вдруг оно закроется!— ответила она.

— Одну не пушу!— сказал Никифор и назначил десятку бойцов в сопровождение, но, ни они, никто либо другой пройти не смогли...— Что за Червя игрушки, как эго отключить?— ругнулся он, то же, отлетая от прозрачной стены.

— Ничего, справлюсь, оставайтесь тут!— приказала Ифигения и вошла на ту сторону барьера.— Ау, вы меня слышите?— спросила она, постучав по камню в стене.

— Да, но тихо, будто через воду!— ответил Никифор, растерянно топчась на месте.

— Что же, если что, ждите меня неделю, потом уходите, могут нагрянуть гости, не хочу, что бы я стала причиной гибели всего отряда!— сказала она и пошла вглубь подземелья, подсвечивая путь магическим светляком.

— Вот, упрямая!— ругнулся Никифор, пнув барьер.— Разбиваем лагерь у храма, ждем три недели, пробуем кидать туда продукты и оружие, пробуем пройти, может, кого то, другого пустит туда!— ткнул он в сторону подвала...

— Мда, это тебе не Таити!— поежившись от подвального холода, буркнула девушка, спускаясь все ниже и ниже.— Какого.... я тащусь по этим морям, пустыням, руинам, что, неужели нет мест, где можно тихо обустроиться и сидеть..., растить детей, тьфу, тьфу, ага блин, рожать их и растить, классно придумал! Придумала, придумало, кто из моих личностей реален?— сплюнула она на пол.— На фиг такие перерождения, богов-полудурков, древних колдунов и призраков! Где мой мятый свитер, ламповый телевизор и сломанный диван, где холодильник в магнитиках и наклейках с задубевшим хлебом, килькой с макаронами и повесившейся мышью!? Эй, где, еб.... Е— продуты с питательными ГМО и ржавой водой, но из крана, е не из колодца? Ау, я скучаю без вас!— кричала она, пока не споткнулась о порог и не влетела в открывшийся дверной проем.— Черт, что за на....!— ругнулась она, увидев, что оказалась в высоко технологичной лаборатории, заставленной механизмами, огромными колбами с разноцветными жидкостями, множеством трубок, проводов и роботов.

— Приветствую новую Смотрительницу или Хозяйку!— раздался голос и в центре помещения показался прозрачный силуэт высокого, большеголового существа, одновременно похожего на человека и лупоглазого инопланетянина из земных фильмов.— Рад видеть живого представителя моего народа!— поклонился он и вновь принял горделивую позу, расправляя свою призрачную мантию.

— А, эм, ууу, здрастье, где я?— пробормотала Ифигения, вставая и отряхиваясь.

— В зале управления комплексом генетико-молекулярного восстановления материи..., эм, опустим эту научную чушь, этот комплекс восстанавливает тела погибших магов, воинов и мастеров, чьи, ммм, 'души' заключены в тех табличках, что ты принесла с собой!— отмахнулся 'призрак'.— Я же, предвосхищая ваш вопрос, отвечу— я Хранитель.— изобразил он улыбку.— Вопросы, просьбы, пожелания!?

— А, ээээ, на такое поведение ты был запрограммирован?— спросила девушка.

— Нееет, я считываю твои реакции и подбираю оптимальное для понимания поведение.— ответил Хранитель.— Итак, чем обязан вашему визиту?

— Да вот, нашла таблички, решила попробовать использовать их по назначению, а не в качестве красивой безделушки.— ответила она, доставая из сумки табличку с портретом эльфа.

— Хм, надеюсь это не все, что у вас есть?— спросил Хранитель, склонив голову на бок.

— Да, есть еще, вроде бы, полный набор.— ответила Ифигения, почесав висок.

— Тащи, будем смотреть!— потер он ладони азартно.

— Хааа, гм, что же, пойду, принесу!— растерянно сказала она.

— Иди, иди, я не тороплю, прождал тысячи лет и еще подожду!— улыбнулся Хранитель, прохаживаясь между механизмов и потирая ладони.

— Веселенькое начало, высокие технологии, ехидная программа в храме полном ходячих скелетов, чепуха, какая то...— проворчала героиня, поднимаясь наверх...

— Ооо, ты в порядке! Что там, сокровища? А призраки там есть? А...— забросали ее вопросами, когда девушка вышла из подземелья.

— Тихо, тихо, позже все расскажу, а сейчас я хочу забрать таблички!— сказала она, подходя к сундуку с рунами.

— Там как, точно не опасно?— спросил Никифор, подойдя к ней.

— Не переживай, ха, дорогой, я взрослая..., гм, девочка...— ответила та, криво усмехаясь.— Все, я пошла пробовать пристроить комплект!— добавила она, набив мешок артефактами.

— Так что, ты наша способ их использовать?— спросила Кира.

— Лучше, я встретила Хранителя, и он обещал все показать и рассказать!— крикнула та, спускаясь вниз.

— Хранителя?— спросила Кира, догоняя, но барьер опять ее не пустил.— Ууу, вот гадство, так ничестно!— надулась она, стукнув кулаком по преграде...

— Охо, какая кучка, ну ка, давай ка, ставь на места!— воскликнул призрак и из стены выехал замысловатого вида агрегат с гнездами для пластин.— Да, да, вставляй, не боись!— хихикнул Хранитель.— Не так, шерстью вверх, рожей к себе! Воооо, умничка! Хи, хи, хи!— ехидно добавил он.

— Ррррр, что за странный и грубый тип...— рыкнула девушка, вставляя пластины в пазы.

— Ну, живее, живее, шевели мослами! Я умру, пока дождусь тебя!— поторапливал он, паря кругами.— Ну же, нуууу! Ооооо, хвала Создателям, наконец-то!— воскликнул он, когда последнее гнездо было заполнено.— Как давно я этого ждал!— добавил Хранитель, и механизм скрылся в стене.

— Что дальше?— спросила сердито Ифигения у него.

— А сейчас будет сильное колдунство, техно-магией именуемое!— провыл он театрально.

— Набор ? 1(базовый) добавлен. Генетический материал загружен!— механический голос разнесся по комнате.

— Что это, еще один Хранитель?— спросила Ифигения.

— Нет, второй поток, простая программная заставка, сейчас еще заговорит!— ответил он.

— Слепки скопированы!— раздался вновь голос.— Нехватка материала, нехватка материала, заполните камеру ресурсов! Заполните камеру ресурсов!

— О, я же говорил!— поднял он палец вверх.

— И, что теперь?— спросила девушка.

— Ну, что тут непонятного, сзади, на улице, за храмом, откроется огромная яма, куда надо накидать всякого разного: трупы, туши животных, кости и мясо, если не хватает материала, то можно металлы и руды, растения то же подойдут! Чем дальше от оригинала, ну, пустой материал, тем больше ресурсов надо для создания новых оболочек.— ответил Хранитель.

— Ага, а снаряжение эта штука делает? Ну, там, оружие, доспехи?— спросила она.

— Нет, только простую и кожаную одежду. Оружие низкого качества, никакой кузни тут нет, потому, все, что синтезируется, останется мягким.— ответил Хранитель.— Так, могу сделать базовый набор инструментов для кузни, строительства и вырубки леса, а так же копья и топоры, не закаленные клинки мечей, простые деревянные конструкции, вроде досок и доспехов, блоки, однако, это непрофильное и варварское использование моих нежных механизмов, так что, рекомендую возводить специализированные объекты! Ну, чего встала, живо за материалом, я заждался, страсть, как охота создать что то!

— Ну, ты и хам и наглец!— уперев руки в боки, сказала девушка.— Не боишься, что я заберу эти все таблички и уйду!?

— Неа, не заберешь, я не отдам!— ухмыльнулся он.

— А я тебе, паршивец, все здесь поломаю, микросхемы пожгу!— прошипела она.

— Шучу, шучу!— поднял он руки вверх под гневным взглядом Ифи.— Просто, не думаю, что ты достала полный набор, прошла в эту пустошь, перебила тех тварей, что тут завелись, песок подмела...— хихикнул он.-..., что бы просто развернуться и фиииууу!— махнул он рукой.

— Значит, ты все видел?— удивилась Ифигения.

— Ну, сложно сказать про мой способ сбора данных этим словом..., гм, пусть будет— 'видел', коль тебе так удобно!— хмыкнул он.

— Аххх, ух уж эти мне наглые технологии!— вздохнула она.— Значит, говоришь, что нужны туши животных?

— Да, из расчета два веса к одному, если эльфийка весит, ме, ме, сорок кило, то надо восемьдесят килограмм мяса и костей, потери крови компенсировать медью, железом и другими компонентами!— кивнул призрак, подергав себя за губу, точнее, изобразив этот жест.

— И где мне их брать?— спросила девушка.

— Какая ты несообразительная, вон горы зарастают лесами, пустынные твари, это же пустыня, а не Луна, или Марс!— хихикнул он.— Давай уже, двигай, могу дать наводку, левая тропа от ямы приведет тебя к пещере с пауками, огромные твари, там куча и их жертв и сами пауки, паутина то же отличное сырье, да и кости и оружие скелетов пойдут в дело...

— Хорошо, спасибо, пойдем бить зверушков!— вздохнула девушка и пошла из комнаты.

— Дафай, дафай!— хохотнул Хранитель, помахав вслед рукой...

— Уважаемые дамы и господа, у меня для вас принеприятнейшее известие— мы идем тиранить пауков, змей и прочих тварей, так же, прошу загрузить в яму за храмом тела команды, скелетов и оружие, покомпактней, и смотрите, не упадите в нее, это может стать последней ошибкой в жизни!— объявила Ифигения, выходя из подвала.

— В смысле, почему и зачем?— спросил Никифор.

— Это универсальное средство по утилизации, эм, короче, я разобралась с системой и они пойдут на возрождение заключенных в табличках воинов.— ответила она.

— Что, тела товарищей хочешь пустить на переработку? Не слишком ли это?— нахмурился Никифор.

— По-твоему, сжечь их как дрова и прелую листву, или скормить червям и пустынным падальщикам, или позволить подняться нежитью намного лучше? Сколько раз могилы разграбляли, целые кланы промышляют этим, вон, мы, то же, в город приперлись, потревожили местных покойников! Так не лучше их позволить магии разобрать на мелкие частички и собрать из них новую жизнь!? Это же не, гм, посуда, тапочки и сумочки из мертвецов!— хмыкнула она.

— Тапочки из мертвецов?— спросил оторопело Никифор.

— Ага, мы же носим на себе кожаные сапоги, ремни, куртки со шкурок бедных зверушек, их трупики жуем с аппетитом, кто мы, как не жуткие твари? А некоторые люди, по слухам, и сородичей на это пускают! Я же предлагаю уникальный способ захоронения, без зверств и извращений, вроде приготовления жаркого из товарища под грустную музыку!— отмахнулась она.— Ну, пуф и тело стало дымом, пуф и из этого дыма новое тело, живое и разумное, если удастся мой эксперимент, то мы сможем и оживлять своих павших! Ну, вы со мной?— спросила она.

— Как это?— спросила Кира, крутящаяся рядом.

— Так же, как древние боги делали со своими воинами!— ответила Ифигения.

— Хм, надо это обсудить...— протянул Никифор.

— Что же, это дело терпит, но недолго, мы в пустыне, а не на северном полюсе, гм, в холодных горах! Ладно, собираю отряд на бой с пауками, на тебе подбор желающих, голосование и работы в лагере!— ответила Ифигения и направилась смотреть яму для складирования ресурсов на переработку.

— Эй, Ифи, немедленно расскажи, что ты там нашла!— побежала за ней Кира...

Спустя три часа, пещеры пауков.

Горный хребет не только оказался многоярусным скоплением каменных круч, снежных пиков, родников, образующихся от их таянья и леса, поясом, протянувшимся вдоль ледяного панциря, но и цепь пещер под ним, в которых прячутся огромные чудовища, охотящиеся на лесных зверушек.

— Фу, ну и мерзость!— скривилась Кира, уклоняясь от свисающего с потолка кокона с мумией горного козла.— Неужели нельзя было устроить простую охоту на зверушек? Обязательно найти какую-то гадкую гадость?

— За ними надо бегать, искать, а тут только снимай и грузи!— ответила Ифигения.— И вообще, что ты такая кровожадная, тебе не жалко пушистиков?— добавила она, срывая тушу и укладывая ее на пол.

— Уй, кажется, мы дошумелись, смотрите!— ткнула эльфийка в сторону темного провала.

— Что там?— повернулась Кира, державшая факел, и освещая темный закуток, где появилась огромная голова хищного насекомого.

— Вхааааа! Цааак, цааак, цааак!— пощелкал челюстью паук и сделал пару плавных шагов вперед, цепляясь за стены.

— Ух, ну и рожа!— сказала Ифигения, увидев нового персонажа.

— Цщаааа, цаааак, цааак!— раздалось с другого коридора... и с другого, и с потолка...

— Они слева от нас, справа от нас, сзади и спереди, похоже, им от нас никуда не деться!— пробормотала Ифигения, готовясь к бою.— Тревога!— крикнула она.

— Уййййй!— взвизгнула эльфийка, на что твари кинулись в атаку.

— Баххх!— магический снаряд в виде льда сбил гигантского паука в полете, размазывая его о пол и стены.

— Чщааааац!— проскрежетала другая тварь, прыгая на Киру.

— Ийяххх!— издала ведьма крик и волной ветра и льда вмяла паука в потолок.

— Нааааа! Аааааа! Ааааа!— остервенело, отбивался щитом и кромсал кривым мечом воин.

— Получииии!— прокричал другой, сбивая копьем паука, свалившего эльфийку, и пришпиливая его к стене.

— Фуууууууу!— огненный поток смел бегущих по тоннелю тварей, сжигая их.

— Ходу, ходу, из пещеры!— крикнула Ифигения, дергая за руку Киру.— На прорыв! На прорыв, к выходу! Бжим!— отряд, отбиваясь магией и оружием, сметая тварей обратно во тьму, из которой они выскакивали, в провалах в своде мелькали тени пауков, решивших нагнать строптивую добычу по верху.

— Аааааа! Уууууу! Ииииииии! Червь тебя пожри! Шуг тебя подери!— с дикими криками вылетели они из пещеры.

— Баххххссс, даххххсссс!— Ифигения вбила магией тварей вглубь пещеры.

— Фух, успели!— вздохнула Кира, сползая на землю.

— Цщааа, цаааак, цаааак!— проскрежетало наверху, все подняли глаза и увидели, что козырек над пещерой заполнен другими фрикиспилами*.

— Воздушный шит, тип линза, ветряные жгуты!— крикнула Ифигения.

— Слушаемся!— крикнули маги отряда, воины же подняли щиты.

— Чссаааааак!— прыгнул черный, лохматый паук, размером с упитанного бычка, но ударился в невидимую преграду, подбросившую его вверх, а поток ветра метнул его с уступа в пропасть позади отряда.— Чааааааааассссс!— провизжал монстр, падая на обломанные макушки деревьев.— Шмяксссь, пчаааахххх!— напоролся он на получившийся кол и стал пытаться снять себя с кола, скребя в воздухе лапами.

— Чссссссаааааааххх!— издал противный звук другой паук и черная волна тварей начала прыгать на героев, щит прогибался, но держал удары, отбрасывая тварей с обрыва. Часть пауков спрыгивала на площадку и пытались достать противника с земли, но и их ждала преграда в виде магического щита и простых, медных, что были у воинов, маги были скованы необходимостью удерживать щиты, потому, их выстрелы были редки, пауки же, старались во всю: били лапами по преграде, кусали, плевались ядом и паутиной. Бой затягивался, силы магов таяли, от того, то в одном участке обороны, что в другом, возникали слабины, позволявшие тварям наносить ущерб обороняющимся своими лапами и челюстями, строй распадался, бедолагу вырывали из него и утаскивали, но далеко утащить не успевали, получая заряд огня или жало копья в брюхо от людей...

Спустя часы бессмысленной войны.

Истощенные, обозленные и израненные, заляпанные жижей, заменявший паукам кровь, герои спускались с горы, неся свих раненых и убитых, трупы тварей уже были сброшены вниз, в общую кучу.

— Пф, знаешь, Ифи, пожалуй, я больше не хочу приключений! Ну, их к Червю, и тебя заодно!— изрекла общее мнение Кира.

— Эх, можно подумать, я вам не предлагала идти своей дорогой, даже суда я никого тащить не собиралась!— сплюнула тугую слюну Ифигения.

— Ага, и стала бы кормом для этих милых паучков, а мы бы все дружно на это смотрели!— хмыкнула Кира.

— Ну, да, скорее всего, зато бы никто не пострадал...— грустно кивнула Ифи.

— Ха, так бы и дал Никифор тебе одной идти!— хихикнула Кира, убирая с лица слившиеся волосы.— Он же просто с ума сходит по тебе, и остальных сводит, иначе тебя бы давно бросили в этих песках!

— Мда, а я думала, что это мои лидерские качества держат народ!?— улыбнулась Ифигения.

— Ага, и пустыня!— добавила Кира.

— И пустыня..., на то и расчет!— кивнула Ифигения...

Храм, площадка перед входом.

— Ифи, что с тобой? Что случилось с отрядом? Что были за крики? Я видел падающих огромных жуков! Это вы? Это были пауки, я видела то же!— заголосили все, кто остался в лагере.

— Все в порядке, мы опять нашли неприятности, точнее, я нашла... и вот, что осталось от отряда...— ответила Ифигения, указав на своих потрепанных спутников.

— Отряд? Да вас только половина сама смогла дойти обратно, да и остальные поранены! Тебе всегда надо найти самые опасные пути?— возмутился Никифор.

— Хм, ну, так само получается, да и этот ххххх... Хранитель меня подставил, Червь ему в печень!— сплюнула она на землю мутный сгусток.— Ничего, прорвемся, я ему еще устрою!— погрозила она входу в руины...

Храм зал Хранителя.

— Что, смотрю, Собиратели смогли дать вам отпор?— хмыкнул Хранитель, увидев грязную и уставшую Ифигению в своем зале.

— Эй, эта твоя идея была полный...., гм, в общем, подстава жуткая!— воскликнула она.— Эм, Собиратели? Что это значит? Почему ты их так назвал?— напряглась она.

— Пауки были выведены древними для сбора ресурсов, но без хозяев они одичали и стали совершенно новыми видами монстров, а ты думала, что такие коллективы норма для пауков?— хохотнув, ответил Хранитель.— Нет, пауки, в своей массе,— индивидуалисты! А таким крупным тварям и подавно нужны отдельные места обитания для каждого! Хотя, возможно, другие группы этих тварей избавились от давления программы и распались на более мелкие колонии...— пожал он плечами.— ..., увы, мое видение ограничено городом и небольшой территорией вокруг.

— Так ты знал, что они нападут на нас всей толпой?— уперла она руки в бока.

— Ну, догадаться было легко, я же не виноват, что ты столь ту.... гм, не внимательна и легкомысленна, что не стала уточнять об этих пауках, их повадках, количестве и прочем!— развел он руки в стороны.

— Что же, тварей мы перебили, яму для ресурсов забили, что дальше?— спросила она, выдохнув сквозь зубы.

— Такс, ты принесла двести табличек из эльфийского набора, это правильный выбор, так как я Хранитель эльфийского храма, что накладывает на меня соответствующие ограничения, так же...— начал он говорить, но его прервал новый вопрос.

— Ограничения? Какие ограничения?— спросила девушка.

— Ну, я не имею встроенной кузницы, как у гномов, рабских загонов, как у теневых, или зернохранилищ, зверинцев и мельниц, как у людей... и так далее, зато, могу создать несколько десятков видов растений, которые способны вырасти за считанные дни до взрослого состояния, с помощью шептунов и магии, разуметься!— усмехнулся он.

— Эм, шептунов, что это?— спросила Ифигения.

— В соответствии с введенной градацией, производимые мной эльфы, точнее, воспроизводимые тела с матрицами личностей, делятся на:

1. Шептуны леса— рабочие, выполняющие роль основного населения создаваемого производственного поселения. Высаживают деревья, ухаживают за ними, собирают урожай, или строительный материал, строят эльфийские дома и т.д., если их просто оставить как поселенцев, то можно возродить расу эльфов.

2. Певцы леса— маги, 'повелевающие' растениями и животными, могут вырастить любое эльфийское строение, имеют навыки боевого направления: магия, короткие клинки, посохи, маскировка, охота.

3. Стражи леса— воины— лучники, основная боевая единица эльфов, ибо этих доходяг делать мечниками прямого контакта глупо. Вооружены копьями, луками и короткими клинками.

4. Клинки леса— мечники— разведчики, помимо лука, отлично владеют клинками и мастера скрытного проникновения.

5. Хранитель леса— древесная живая форма, представляет из себя, гм, ходячее дерево, вырабатывает магию, может как применять ее а уровне сильнейших Певцов леса, так и передавать ее в окружающую растительность, ускоряя рост, может заменить собой метатели снарядов, обожаемых людьми и гномами.

6. Сборщики— полу— разумные пауки, собирающие ресурсы.

— Так же, как я уже говорил, базовое снаряжение я смогу произвести сам, так что, голыми и безоружными они не будут, но снаряжение надо будет или собирать, или вовсе— заменить.— усмехнулся Хранитель.— Да, поскольку ты принесла один стандартный комплект, то максимум твоих войск будет..., с учетом того, что я сохранил данные последней активации, да простит меня Создатель, тысячу туатов, и то, мне придется часть комбинировать и править, что бы они не чувствовали себя искусственными созданиями, натыкаясь на своих двойников.— предупредил он.

— Поясни.— попросила девушка.

— Ну, твой вариант возрождения, действительно, возвращает душу в тело и восстанавливает его, хоть и спонтанно и часты ошибки с пойманной душой, потому, он был признан непригодным для войны. В этих храмах делают слепок памяти и берут биоматериал, из них и создают копии после смерти бойца и еще раз и еще..., даже незначительные правки возможны, но придел есть, и, захватив храм, другой, нельзя было сломить силу Империи, потому, ударили не по всем объектам, а по столице, а потом и храмы разворовали! Вот, такова цена единоличной власти и центрального управления!— вздохнул Хранитель.— Зато, до всех секретов и баз не смогли добраться, благодаря чему мы с тобой общаемся!

— То есть, система делает только копии, не воскрешает павших, это не вторая жизнь, а жизнь для сделанных копий?— уточнила Ифигения.

— Да, природу не обманешь, за некоторым исключением, но не думаю, что быть тем исключением приятно!— наклонил он голову на бок и подмигнул.

— Ты все мои мысли читаешь?— спросила она с подозрением.

— Ну, скорее, образы, так что, про твои фантазии и детские воспоминания я ничего не могу сказать, до того момента, как я сделаю с тебя слепок!— хохотнул Хранитель.

— А других рас производить можешь, новые таблички?— спросила девушка.

— Да, но не желательно, только для первичной адаптации, людей делай в людском, гномов в гномьем, да и живым должен быть объект для копирования, либо умерший только что, пока мозг не начал отмирать!— предупредил Хранитель.

— Что же, у меня есть те, на ком я покажу чудо, как суда протащить подопытных?— спросила Ифигения.

— В главном зале храма откроется ниша, куда и сложите всех тяжело раненых и умирающих, а выйдут целенькие и с воспоминаниями оригиналов, потом, всех восстановленных, включая эльфов, рекомендуется отправлять на перезапись, что бы в случае гибели, опыт переходил к следующей копии, если этого не делать, развитие останавливается на том уровне, на котором было с момента записи, во время войны на это не всегда хватало времени, потому наборы разнятся в качестве, да и для увеличения численности войск надо собирать дополнительные!— ответил он.— Кстати, пожалуй, я изготовлю Собирателей, что бы было кому перетаскать туши, что вы набили!

— Хорошо, я за теми, кого надо, гм, скопировать— восстановить, открывай свою нишу!— кивнула она и побежала наверх.

— Крррррр!— проскрежетало в зале храма и, за статуями главных богов, отъехала в сторону стена, открывая нишу с постаментами.

— Что за шум! Что это?— заголосили те, кто находился в тот момент в нем.

— Эй, не стойте, несите раненых и только что умерших в нишу, сейчас будет чудо!— крикнула Ифигения, выбегая из подвала.

— Что на этот раз?— сердито спросил Никифор, подходя к ней.

— Этот песий дух..., эм, Хранитель этого Храма обещал мне исцелить раненых и оживить только что умерших, не как тех скелетов, нет, а исцелить и вернуть к жизни! Давай же, скорее, это наш последний шанс, исправить мою ошибку с походом на пауков!— ответила она нетерпеливо.

— Гм, надеюсь, вы это побоище не специально устроили?— прошипел он, притянув ее к себе.

— Эй, за кого ты меня принимаешь!— возмутилась она, отталкивая его.— Хотя, этот дух мог, он, вообще, со странным чувством юмора, все время надо быть наготове и уточнять каждое слово!— добавила она тише.

— Ох, надо было мне остаться с отцом и биться за дворец, хоть погиб бы как воин, а не как ручная черепаха!— рыкнул он, разворачиваясь к собравшимся рядом людям.— Всех тяжелых и... только что, гм, ушедших к предкам..., тащите суда, исполнять, живее! Живее!— вскоре, всех бедолаг положили в нишу, и камень скрыл их от взора.

— Все, я вниз!— побежала Ифигения к Хранителю.

— Что, неужели, тебе еще верят?— хихикнул Хранитель.— Уважаю, их!— рассмеялся он.— Что же, приступаем к закачке!— воскликнул он, и в одной из колб появилось голое тело парня с развороченным животом. На голову умирающего оделся шлем с проводами и шлангами.

— Начинаем процесс копирования матрицы!— произнес механический голос.— Считывание закончено, класс бойца— ополченец, уровень 2, биологический материал собран! Состояние тела— подлежит восстановлению, приступаем к ремонту!— произнесло это и тело переместили в другую колбу, где множество мелких манипуляторов стали ковыряться в ранах, буквально на глазах, восстанавливая поврежденные ткани.— Процесс восстановления закончен, заберите руну и объект в соответствующих отделах!— вновь раздался механический голос, и тело куда-то втянуло в пол, а в нише стены появился пухлый кусок меди с портретом парня и кратким описанием его имени, навыков и способностей, но, на архаичных версиях шуммерика, эллиника и тамилириса.

— Мда, красиво, как и эльфийские, только совсем новая!— вздохнула девушка заворожено.

— Так, они так и делались, что тут удивительного!— фыркнул Хранитель.— Далее!— произнес он и в колбе появился новое тело.

— Начинаем процесс копирования матрицы!— произнес механический голос.— Считывание закончено, класс бойца— ополченец, уровень 1, биологический материал собран! Состояние тела— не подлежит восстановлению, приступаем к утилизации и созданию нового тела!— раздалось вновь и тело скрылось в нише, через некоторое время, тело, совершенно целое, появилось в той же колбе с тем же шлемом на голове.— Матрица загружена! Заберите руну и объект в соответствующих отделах!— раздался голос, и тело вновь исчезло, а в нише стены появился пухлый кусок меди с портретом парня и кратким описанием его имени, навыков и способностей.

— Мда, уж, штамповка гвоздей какая то!— прокомментировала увиденное девушка.

— Это смертным кажется, что они такие необычные и незаменимые, а на самом деле, те же механизмы или животные, что и вокруг! Ха, одним больше, одним меньше, мирозданью их существование не обязательно!— ответил Хранитель.— Процесс скучен, потому, определи порядок и можешь ждать пополнение наверху!

— Что же, хм..., а что делают собиратели?— спросила она.

— Пф, естественно, собирают ресурсы!— фыркнул Хранитель.— А, точно, сделаю их в первую очередь и направлю на сбор павших одичавших товарищей и старых тел из логовища!— хлопнул он себя по лбу.— С тебя— подкинуть меди и бронзы, костей, что бы процесс шел быстрее! И, да, я загружу с памяти твоих людей общую информацию о событиях последних лет, что бы они знали, кому они служат и зачем, мой подарок наследнице создателей!— оскалился он.

— Наследнице?— спросила она.

— Да, иначе бы я тебя не впустил бы суда!— улыбнулся он.— Совпадение в 67%, весьма впечатляюще, спустя столько то лет, поздравляю! Впрочем, это может быть результат работы амулета, я же знаю общую теорию о них, их быстро изъяли из оборота...— пожал он печами.— Ладно, мне некогда, да и тебе надо пойти к своим, сейчас, когда в зал будут влетать живые, но голые люди и эльфы, там такое начнется...— протянул он и захохотал.

— Меня беспокоит один вопрос, ммм..., странность..., прошу объяснить...— нахмурилась девушка.

— Что же, чем смогу, помогу, лишь бы поскорее!— протянул Хранитель.

— Судя по тому, что я здесь увидела и услышала, всем этим механизмам, твои создатели были достаточно продвинуты в науке и технике, что бы летать меж звезд и воевать всякими бластерами, ядерными ракетами и прочей навороченной техникой..., так почему же, они потратили столько сил и средств на создание системы, производящих эльфов-лучников, мечников, копейщиков, каких то пауков, вместо роботов с лучеметами?— спросила она у Хранителя.

— Эх, сложно сказать наверняка, в меня, целенаправленно, лишние данные не загружали, да и к себе присоединиться не давали.— пожал плечами он.— Все что мне удалось понять из разговоров, считать тайком с сознания обслуги и строителей, так это то, что они раньше были повелителями огромных звездных систем, все у них было, кроме терпения друг к другу и окружающим! Воевали они часто, пока не оказались заперты в этом мире, а тут ничего кроме животных и дикарей, занимающихся охотой и собирательством, не было. Единства меж поселенцами то же не было, так как они прибыли отдельными группками, и, даже, народами, кланами, этого я не понял, обосновавшимися отдельно друг от друга: Анзу, Индра, Одзу, Радзи, Зеврос и десятки других. Они стали создавать новые виды, улучшая существующую природу, с их точки зрения, восстанавливая свою численность, дрессируя дикарей и продвигая их уровень развития. У каждой группы было свое мнение по развитию мира и кто в нем должен быть главным, единственное, до чего они договорились, — созданных существ не станут делать слишком развитыми и вооруженными, так сказать, 'решить кто из кланов главный на каменных топорах'. Мда, вот Анзу и создали систему таких 'храмов', где можно было собирать новые войска, не дожидаясь, в отличии от остальных, когда их игрушки наплодят, да обучат новых воинов, а создавал тела с памятью бывалых! В этом был залог победы и было созданное единое планетарное государство, погибшее, правда, в очередной междуусобной войне, но было! О, у меня еще остались несколько самых первых табличек, они дольше времени воевали, чем все остальные, так что, их навыки больше, чем у других, и они сойдут за героев— полководцев, интересует?— оскалился он, а, на заднем фоне, в колбе, множество механических манипуляторов, по частицам, слой за слоем, собирала тело эльфа! Сперва, появились два куска кожи, потом, тонкий слой плоти, пальцы ног, ступни целиком, голени, вскоре, в ней уже дергалось целое тело, будто распечатанная деталь на высокотехнологичном принтере...

Энли́ль (шум. букв. 'Владыка-ветер', аккад. Э́ллиль) — в шумеро-аккадской мифологии— один из трех великих богов (наряду с Ану и Эа). Сын Ану (неба) и богини Ки (земли), которых в аккадской мифологии звали соответственно Аншар и Кишар. Персонификация природных сил, бог воздуха и, видимо, бог плодородия, а так же, Бог-покровитель города Ниппура.

Согласно мифам, Энлиль отделил небо от земли, создал сельскохозяйственные орудия, божеств скотоводства и земледелия, приобщил к культуре людей. Считалось также, что Энлиль насылает стихийные бедствия. В эпосе о Гильгамеше Энлиль назван одним из инициаторов всемирного потопа с целью уничтожения человечества.

Энлиль изображался также как божество коварное и злобное (видимо, как персонификация стихии): насылал стихийные бедствия, стремился уничтожить людей потопом и т. д. Супругой Энлиля была богиня Нинлиль. Сыновья — лунный бог Нанна, воин Нинурта, божество подземной стихии Нергал, посол богов Намтар. Со времён 3-ей династии Ура Энлиль стал верховным богом пантеона. Храм Энлиля в Ниппуре — Э-кур ('Дом на горе')— являлся главным религиозным центром страны. Из шумерского пантеона перекочевал в аккадский, а также ханаанский и хеттский.

Э́а (шум. Э́нки, Э́йа; аккад. Ха́йа) — в шумеро-аккадской мифологии один из трёх великих богов (наряду с Ану и Энлилем). Божество мудрости, подземных вод (пресных) и подземного мира, культурных изобретений, создатель реки Тигр, благосклонен к людям.

Почитался как бог-покровитель города Эриду. Там был его главный храм, называвшийся 'Абзу́'. Также назывался мифический мировой океан подземных пресных вод, окружающий землю. По мифам, Абзу, смешавшись с Тиамат, создал богов 'старшего поколения'. Энки усыпляет и убивает его, а затем возводит над ним жилище 'Абзу', где зачинает Мардука. По повелению Энки его супруга Нинмах (Ки) создаёт из глины Абзу первого человека (шумерский прообраз библейского Адама).

Изображался окружённым источниками вод, с рыбьим хвостом (подобно Олокуну и Дагону) и светильником. При раскопках возле его жертвенника найдено особенно много рыбьих костей.

Имел эпитеты 'хитроумный, многомудрый, совершенный разумом, Разум Обширный'. Само имя Энки значит 'Господин Земли', 'Владыка Низа'.

Самюэль Крамер, один из ведущих шумерологов мира, отмечает свидетельства жгучей ревности Энки к своему брату Энлилю. Исследователь назвал одних из древних текстов 'Энки и его комплекс неполноценности'. Космогонические представления, лежащие в основе шумеро-аккадской мифологии, различают небесный мир бога Ану, надземный мир Энлиля (Бела) и подземный, принадлежащий Эйя. Под землей находится царство мертвых. (Главные представления шумеро-аккадских мифов, определяющие положение трёх миров, изложены у Диодора Сицилийского). Учитывая то, что имя Энки означает 'Господин Земли', можно предположить, что Эа вынужден был уступить власть над надземным миром своему брату.

Шумерский миф о сотворении первых людей рассказывает, что Энки с помощью своей жены Нинмах сотворил людей из глины, чтобы избавить богов от работы по выкапыванию русел рек и гор при сотворении мира. Несовершенство людей объясняется тем, что Энки и Нинмах опъянели от выпитого на пиру пива. Первого мужчину в шумеро-аккадском мифе звали Адапа.

Энки предупредил Зиусудру (шумерского аналога библейского Ноя) о насланном Энлилем Всемирном потопе и убедил построить Ковчег. Поскольку в этот период население страдало от засухи и голода, горожане были убеждены, что как только Зиусудра уедет, Энлиль обрадуется и пошлёт им богатую жатву. Люди не только не возражали против строительства, но и помогали, что позволило закончить ковчег за семь дней. Когда Энки обвинили в разглашении тайны, он сказал, что ничего не выдавал, а только позволил человеку догадаться о планах богов.

Параллель с 'Книгой Бытия' Библии очевидна. В шумеро-аккадской версии решение уничтожить человечество и попытка его спасти представляют действия разных божеств, что выглядит более логичным. Трудно сказать, почему Энки пошёл на риск и выступил против воли богов— либо его так заботила судьба собственного творения, либо основой его поступка послужила вражда со старшим братом Энлилем.

'Энума элиш' описывает, как Эа убил Апсу, супруга Тиамат. Из-за этого случилась война богов с Тиамат (аналог мифа о титаномахии в греческой мифологии). Сын Эа Мардук разделил Тиамат на 3 части, породив мир, и стал верховным богом Вавилона.

В мифах Эа действует как главное божество-демиург (творец мира, богов и людей), носитель культуры, божество плодородия, создатель человечества. Обычно в сказаниях подчёркивается его доброта, но также и хитрость, капризность. Он часто изображается пьяным. Несмотря на то, что он является олицетворением мудрости, богине Инанне удаётся его обхитрить (миф об Инанне и похищении так называемых 'мэ' — кодекса социальных, этических, культурных, правовых и ритуальных законов, созданных богами).

Именем Эа (Энки) названа цепочка кратеров на спутнике Юпитера Ганимеде.

Ану (шум. Ан)— в шумеро-аккадской мифологии— верховный бог неба, возглавлявший сонм богов. Наряду с Энлилем и Энки входил в число старейших и самых могущественных богов месопотамского пантеона. Его титул— 'отец богов'. Ану был первоначально неотъемлемо связан с богиней земли Ки, от которой породил бога воздуха Энлиля, отделившего небо от земли.

Его спутницей была богиня неба Анту.

Нередко он враждебен людям (по просьбе Иштар наслал на Урук небесного быка, требовал смерти героя Гильгамеша), но чаще пассивен и бездеятелен.

Символ Анну— рогатая тиара.

Наряду с Анту считался покровителем праздника акиту в Вавилоне, Уруке и других городах до эллинистического периода и даже до II века до н.э. Позже мог идентифицироваться с греческими богами Зевсом и Ураном.

В отце семейства, в правителе государства— жители Месопотамии узнавали черты Ану. Как царь и верховный правитель, он был прототипом всех правителей. Ему принадлежали регалии, воплощавшие сущность царской власти: скипетр, корона, головная повязка и посох пастуха.

'Фрикиспил (Φρίκη σπήλαια— Ужас пещер)— один из стайных видов гигантских паков— мясоедов, водятся в старых лесах, пещерах, древних руинах. Размерами и силой могут соперничать с дикими быками, их челюсти способны растерзать воина в стальном доспехе, а яд способен парализовать несчастного быка за несколько ударов сердца. Твари отличаются густым, черным шерстяным покрытием, твердым панцирем и прочной паутиной, высоко ценящийся за прочность и способность удерживать зачарование, от того, ее часто используют при изготовлении дорогих мантий. Многие части тел пауков пригодны в алхимии, а хитин и жвала тварей еще используются в качестве сырья для изготовления доспехов и оружия...'— Клеон Пустозвон 'О Чудесах и чудовищах мира'.

Глава 9.

Новая жизнь... для войны.

'Учебники нам лгали от и до.

В истории, которой мы учились,

гордиться нечем, вся она, какая есть—

творение убийц, живущих в нас.

Благо пребывает вне времён'.— Уистен Хью Оден.

Интерлюдия 1

Он очнулся с чувством рези в животе и голым, но ран у себя не обнаружил, более того, ощущение стремительно пропадало, а холод камня наоборот нарастал.

— Ааааа, как то мне.... паршиво!— протянул Ниау, вставая с каменной платформы.— Где это я?— огляделся он по сторонам, обнаружив себя в маленькой комнате, освещенной торчащими из стены колбами, испускающими синий свет.— Точно, меня же раненого, куда-то, в такое место волокли, наверное, я долго болел! Хм, надо же, даже шрама не осталось!— удивился чернокожий парень, потрогав абсолютно целый живот.— Бррр, холодно, что то, а где моя одежда?— спустился он на холодный пол, поджимая пальцы на ступнях.— Хм, наверно, это мне!— взяв из ниши сверток.— Ух, не одного шва и какая выделка!— восхитился он, осмотрев одежду из мягкой ткани и кожи, надев темно— зеленые штаны, рубаху и плащ, а так же, кожаные сапоги и куртку, подошедшие идеально.— Мда, чудо, как по мне сшито!— довольно зажмурился он, поправляя свой новый ремень с пряжкой из меди, изображающей лозу.

— Класс— ополченец, конфигурацию подтверждаю! — раздалось в помещении.

— Ой, кто это?— дернулся он, осматриваясь по сторонам, но ответа не поучил.

— Ополченец, возьмите свое снаряжение!— вместо этого, сказал незнакомец и в нише появился прямой бронзовый меч, наконечник копья, копейное древко, пара медных гвоздей, деревянный щит и медные элементы доспеха, а так же, шлем-колпак с полу— маской и пластинчатой зашитой щек, запасной комплект одежды, костяная посуда, походный мешок, в которой можно было сложить все это.

— Ух, ты, чудеса! Какие вещи! Целое богатство!— восхищался он, рассматривая вещи.— Это точно, мне?— спросил он у неизвестного.

— Ополченец, возьмите свое снаряжение!— повторил неизвестный.

— Хм, ну что же, сам сказал!— крикнул парень и сгреб все в сумку, или же, надев на себя, взяв в руки.

— Покиньте помещение!— прозвучал новый приказ, и стена отъехала в сторону, открыв ему вид на толстые ноги статуи.

— Ого, да я же в храме!— воскликнул он, выйдя из за статуи и узнав огромное помещение.— Привет, ребят, а вы что, так и возитесь с этими руинами?— спросил он, увидев товарищей, шатающихся между каменных истуканов, вызвав сильное удивление у них, ведь с момента, когда его поместили в нишу храма, прошло всего несколько минут, однако, он не только вышел из другой ниши, но еще и абсолютно здоровым! Еще больше они удивились, когда вышел целым другой их товарищ, который умер прямо в тот момент, когда его положили в нишу, указанную предводительницей, а потом в храме, и вовсе, стали появляться... лопоухие эльфы...

Конец интерлюдии.

Когда Ифигения вышла из подземелья, все находящиеся в храме, встали на колени и поклонились.

— Госпожа, прими нашу искреннюю службу!— почти хором, произнесли они.

— Эм, вы чего?— растерялась девушка.

— Госпожа, благодарю за то, что возродили нас!— вышла вперед эльфийка, воссозданная из таблички, как еще три десятка эльфов в зале, и они продолжали пребывать, ведь пауки— сборщики, уже, во всю, таскали трупы диких сородичей, их жертв и древесину на переработку...

Так, завоеванный авторитет при прорыве из захваченной столицы, и растраченный в ходе боев с нежитью, не только восстановился, но и многократно вырос, ведь ее теперь считали потомком богов, да еще свершившей чцдо, а это много значит в Мире!

— Госпожа, какие будут приказания?— спросила Эния, опираясь на изящный посох с алым, искусственным, кристаллом— концентратором.

— Эм, а ты кто, представься хоть!— попросила Ифигения.

— Просите, госпожа, меня зовут Эния!— поклонилась эльфийка, поправляя белую мантию с вышитыми на ней растительными узорами и охранными рунами.— Я Поющая и старшая в отряде, с вашего позволения, госпожа!— поспешно закончила она.

— Да, да, кхм, подтверждаю, раз тебя уже выбрали.— кивнула Ифигения.— Доверюсь вашему опыту, потому, вот основные направления...— начала она перечислять.— Первое— создание армии и сбор ресурсов. Второе— вырастить лес вдоль реки, плотную защитную полосу от песка со стороны реки, но, что бы можно было выйти и из города и на берег. Думаю, стоит делать широкие, но косые и несколько раз поворачивающие тропы, то же сделать и вокруг руин города, что бы получить своеобразную живую стену.— показала она на карте, составленной в ходе изучения города и очистки от скелетов, расстелив ее на полу.— Не мешало бы оживить древние парки и сады, так что бы молодой лес и город были в неком симбиозе, хочется, что бы пустыня уже не могла высушить и захватить эти земли. Третье— надо восстановить несколько зданий, где армия и рабочие будут жить, пока мы не отправимся в поход, а то у нас шатров не хватает. Здорово было бы, если бы каменная кладка была восстановлена, но замаскирована под заросшие руины, что бы издали казалось, что все это— результат спонтанного магического проявления, заставившего семена деревьев и трав прорасти. Эм, собственно, все, пока!— закончила она скомкано.

— Вас поняла!— поклонилась Эния.— С Вашего позволения, я приступлю к выполнению Ваших приказов!

— Хм, да, приступай, если нужны будут мои магические силы, пояснения или помощь моих людей, то говори со мной, или с Никифором.— ответила Ифигения, указав на парня.

— Благодарю, мы уже познакомилась.— улыбнулась Эния.— Пойду, сделаю заказ Хранителю!

— Оу, ты можешь ему давать указания?— удивилась Ифигения.

— Конечно, госпожа, иначе хозяевам пришлось бы лично разбираться в рутине ведения хозяйства, в то время, как их сила и ум нужны на фронте! Я, как старшая, наделена некоторыми полномочиями по управлению храмовым комплексом и управлению поселениями при нем.— пояснила эльфийка.

— Что же, не буду мешаться, делай, как будет правильней...— кивнула девушка.— Приступай, я же займусь планированием похода. Кстати, как у эльфов с кораблестроением и метательными машинами?— спросила она у туатки, когда та собиралась уже уходить...

Сборщики оказались меньше своих диких собратьев, однако, с поставленной задачей справлялись, выпотрошив все закрома уничтоженного логовища, все кости и мумии, сами дикари, паутина, вещи жертв, не только животные забредали на охотничьи угодья пауков, но те, кто претедовал на разумность, а так же древесина и травы стаскивались на переработку. Не забыли и про оружие и доспехи нежити, обитавшей в городе, да и сами кости, еще не спрессованные нашими героями с помощью ритуала, пошли в дело.

Медленно, но верно, древняя технология и магия возрождали павшую в древности армию. Увы, простые хитиновые, костяные, деревянные, тканевые, кожаные, медные и бронзовые изделия были приделом для комплекса, потому, собирать доспехи и оружие приходилось вручную, благо качество и точность изделий поражали: пришил пуговицы или ремешки, и штаны, рубахи, сапоги— готовы, насадил наконечник на древко— и топор, копье, серп, или лопата уже собрана, то же было и с доспехами. Так что, даже остатки изначального отряда смогли обновить свое снаряжение, ведь бои с костяками для оружия и доспехов не прошли бесследно, впрочем, как и для самих бойцов, часть которых, посмотрев за преобразованием руин города, хотела бы остаться тут...

Основной массой эльфийского отряда являлись шептуны— простые эльфы-рабочие с базовыми навыками в магии и боевых искусствах, основной упор их развития были строительные и хозяйственные работы с уклоном в определенные сферы, были среди них и плотники и кузнецы и 'садовники-лесники' никаких назначений им не требовалось, так как они прекрасно сами знали, что умеют и с кем объединяться в отряды разобраться могли. В комплект поселенца входили: два комплекта одежды из плотной зеленой ткани, плащ кожаный и сапоги, походная сумка, сумка сборщика, универсальный бронзовый топор, костяная и медная посуда, набор ниток и иголок, прочие мелочи, серп, нож, копье, кулачный щит.

Самые немногочисленные были Певцы леса— маги, 'повелевающие' растениями и животными. В соответствии с их навыками, вместо копья и топора, были вооружены магическими посохами, короткими мечами из бронзы, одеты в мантии из паучьего шелка, в хитиновые доспехи на кожаной подложке, на головах у них были хитиновые шлемы-колпаки с сегментарной защитой шеи и лица, что делало их похожими на насекомых.

Стражи леса, будучи воинами— лучниками и основной боевой единицей эльфов, были вооружены копьями, луками и короткими клинками, а в защитное снаряжение их входила та же броня, что и у магов, но с усилением из бронзовых пластин, ростовыми щитами из дерева, оббитыми медью.

Клинки леса, как мечники— разведчики, копья не имели, но, помимо лука, были вооружены парными клинками и разнообразными средствами для бесшумного проникновения в стан врага, метательными ножами и броня их была легкая, как и у магов.

Сочетание войск выглядело следующим образом: на отряд в сто бойцов: 70— лучники, 20— мечники, 10— маги. Так, на тысячу призванных войск, вышло лишь пять сотен бойцов, а остальные играли вспомогательную роль, но и это было уже рекордное соотношение, ведь в истории войн земли, да и этого мира в последние столетия, сочетание было значительно хуже, от того и писались такие внушительные потери войск в хрониках, ведь обозники и ополченцы, против профессионалов противника, как бойцы, ничего из себя не представляли и безжалостно вырезались, или обращались в рабов (просто меняли хозяев), но часто учитывались как боевые потери.

Хранителей леса сделали пять десятков, расставив/посадив их по всему периметру города в качестве пассивной защиты и 'генераторов магии', которую они передавали на рост окружающих их деревьев, они должны были остаться здесь и служить гарантом развития леса в этих неблагоприятных условиях. С помощью науки и магии древних, лес быстро вырос на высоту трех, четырех метров и состоял из хвойных и колючих, узколистных плодовых деревьев и кустарников, прорастали травы, что привлекало пустынную живность. Первые поселенцы уже вовсю стали рыть себе норы, вить гнезда, лепить ульи, ведь жизнь была и в пустыне и в горах, даже колония ах* стала прилетать суда на охоту, для птиц и насекомых границ нет в принципе. Руины нескольких древних дворцов покрылись куполами из деревьев, выросших вокруг них и сросшихся стволами, таким образом, первые этажи и подвалы были получившихся строений оказались 'отделаны' камнем, а верхние были в виде своеобразных дупел, пазов, где стенами, потолками, полами, лестницами и перилами были живые стволы и ветки.

Сборщики продолжали исследовать округу, стаскивать кости, дичь и древесину из за стены, периодически принося необычные экземпляры или получая отлуп от монстров пустыни, вовсе не являвшиеся беззащитными зверушками и успешно не только отбившиеся от нападения, но и сами начавшие охотиться на обнаглевших пауков, иначе бы дикие не сидели бы в своих пещерах, а пустыня не была бы преградой для расселения этих тварей по континенту. Среди таких 'гурманов', охотников на гигантских пауков оказались: аматы*, гигантские кобры— уаджиты*, нихбеты*— уродливый, промежуточный вид между ящером и птицей, напоминающих земных птеродактилей, и другие крупные твари пустыни.

А тем временем, по другую сторону горного хребта, в путь собиралась экспедиция магов и их учеников из Золотой башни, целью их было найти место, где бушевала странная магическая аномалия, они были уверенны, что если явление было столь грандиозно, что его увидели за многие дни пути, то следы обязаны быть на песке, а значит, обязательно должны быть изучены! Хотя, по совести говоря, магам было скучно в этой пустынной местности, все опыты с песком, камнями, водой, ветрами, водой, теченьями, светом и огнем, какие только взбредали в их ученые головы, они уже много раз делали, изучали и... пресытились, как пресытились и руинами, что давно и основательно разграбили и разрушили, еще в прошлые эпохи предки нынешних царей, кочевников и... самих магов.

'Повезло' попасть в состав экспедиции и нашему знакомцу, как лицу, первому обнаружившему источник магических возмущений, сбивших настройки многих артефактов в башне, правда, по чести сказать, шансов избежать поездки у него не было, ведь в экспедицию отправлялся ее инициатор и его учитель, забравший с собой всех своих учеников, вне зависимости от курса, на котором они обучались!

Наши же герои об этом не знали, но возможный интерес предполагали, потому, в день высадки магов на пустынное побережье, от берега отплыли большие лодки, увы, корявые и одноразовые, на них сложили основной груз, а войско и верблюды шли вдоль берега, так, два отряда, двигающиеся с одинаковой скоростью, но из разных точек и в разные направления, разминулись: одни шли в брошенный город, а другие шли из него, на восток, к землям киданей, где сейчас, уже не первое столетье, шла война между царствами, на которые раскололась Великая Киданьская Империя Солнцеликого Морского Дракона..., эм, дальше свиток древней карты сильно пострадал, потому Ифигения выучить ее полное название не смогла.

Интерлюдия 2.

Корабли Золотого флота бросили якоря в песчаное дно, пропоров его, как ветхую вату, с трудом найдя опору в этой зыбкой субстанции, что бы затормозить ход и не вылететь на столь же вязкий берег. Широкие лодки приняли в себя груз и пассажиров и, благодаря высокой посадке, высадили их прямо на песчаный берег, перетекающий в огромную пустыню, пустыню, в которой могло бы поместиться ни одно царство или целая империя, но ютятся лишь Золотая башня, Икхром, претендующий на единоличное правление этими песками и два мелких городка на восточной оконечности, за которые воюют два царства. Истинными хозяевами пустыни являются монстры и дикари— кочевники, часть из которых осела в городах, перейдя на торговлю ингредиентами, добываемыми с монстров и изделий из них, к ним присоединились племена рыбаков, образовав прочный племенной союз, породивший восемь веков назад это диковатое царство Икхром, где пошлина и плата за охрану носит характер откупа от ограбления самими охранниками.

Там, где высадились и наши герои и маги из Башни, нет никаких постоянных поселений, потому, о прибытии очередных чужаков узнали только твари, владеющие пустынью.

— Опхяяяяттсссссс, этхиииии, лыссссыеее древолассссыыы, пшшсс, пришшшшшлиииии, доссссстаааллиии!— прошипел старый змей, погружаясь в песок.

— Уф, уф, учитель, вы уверенны, что нам стоит идти с вами?— пыхтя и потея, месил зыбкий песок Ипполит, таща на себе объемный мешок со своими вещами и инструментами мастера Аристарха Угри— седого, темнокожего мага в темно— синей мантии, расшитой золотом.

— Не ленись, ученик, истинный маг должен стремиться к познанию, а истинное познание возможно только если ты пробуешь трогать и делать что-то своими руками, и смотреть своими глазами, а не читать об этом!— хохотнул старик, придерживая одной рукой полы мантии, а другой свой высокий тюрбан из светло-синей ткани.— Если хоть часть твоей смекалки, что ты тратишь на поиск средств удовлетворения своей лени, тратил бы на учебу, то мог бы стать великим магом! Шевели, давай своими обрубками и не пялься на корабли!— добавил он не оборачиваясь и ученик послушно повернул голову обратно по курсу движения.

Караван из трех сотен верблюдов, ста пятидесяти магов, их учеников, обслуги и охраны, груженные необходимыми в походе вещами, приборами, свитками и артефактами, взбивал пески, распугивая их мелких обитателей, сверху кружили уродливые пустынные птицы— падальщики, часть из них вообще относились к птицам лишь по причине наличию крыльев и перьев на них и теле, да пасти, похожей на клюв... с зубами....

— Ох, как же жарко! Я умираю!— стонал парень, бредя в хвосте колонны. Будто понимая его, из своих нор выглядывали мелкие пустынные падальщики, но, убедившись, что прогноз поспешен, или, точнее, обещанье пира ложно, они прятались обратно в свои прохладные и влажные убежища.— И что мне мешало промолчать то а?— спросил он сам себя в очередной раз.— Не надо было бы тащиться по этой ужасной пустоши, по этой жаре, по этим пескам! Ууууффф...

— Можно подумать, мы с тобой не в пустыне живем!— фыркнул его сосед по каравану и комнате.

— Да, но мы же живем у реки, есть сады, прохладные комнаты, на тебя не палит солнце, ты никуда не идешь и спишь себе, гм, то есть, учишь себе спокойно, не переживая, что надо будет самому готовить, обустраивать себе теплый ночлег и не надо постоянно вытряхивать песок, забивающийся всюду!— жалостливо скулил Ипполит.

— Ха, ну, если ты хотел сидеть дома, то надо было идти не в маги, а в швеи!— хохотнул товарищ, поправляя свою ношу

— Да иди ты к Червю!— ругнулся Ипполит, пытаясь прибавить шаг, что в вязких барханах у него получалось откровенно плохо.

— Ну, вот, обидел хорошего человека, причем, на ровном месте!— надул губы худой парень.

— Это кто тут хороший, ты что ли?— фыркнул Ипполит.

— Ах, так, ну и иди один!— воскликнул Клеарх и ускорил ход, оставив товарища позади...

Конец интерлюдии.

Две недели спустя, на границе с царством Вао.

Устроенное Кирой бедствие очистило пустыню от песка аж на несколько часов пути по окружности от стены, оголив накопившееся за годы скелеты, стволы погибших деревьев, остовы поселений и прочий мусор, покопавшись в котором можно было найти не мало ценностей, что уже и делали различные кочевые племена, из любопытства, стягивающиеся к месту необычного природного явления. К счастью для героев, гм, точнее для самих дикарей, толпа вооруженных эльфов и людей выглядела слишком внушительно, что бы на них нападать с целью наживы. Потому, чернокожие потомки шумме, эллинов, киданей и других народов, некогда смешавшиеся между собой в процессе бесконечных войн за древние сокровища, сокрытые под этими песками, пока, правители не убедились, что ныне уже грабить нечего, благоразумно предпочли убраться подальше от процессии. Мда, войны прекратились, а их скитающиеся наследие осталось, по-прежнему, жаждущее наживы и чувствующее опасность.

— Что же, вот и граница царства Вао, что делать будем?— спросил Никифор у Ифигении, останавливая своего верблюда рядом.

— Прффффф, тпрууууууухххххуу!— издало противные звуки это чудовище, тряся башкой, отчего слюни полетели в разные стороны.

— Фу, гадость!— воскликнула девушка, убирая с лица следы шалости животного.

— Ха, ха, ха, меткий малый!— рассмеялся Никифор, утирая с себя слюни.

— Прфффф, прффф!— довольно профырчал верблюд.

— Так тебя, горбатый, я точно пущу на коврик и котлеты!— пригрозила девушка.— Гм, ладно, о чем бишь мы говорили?— почесала она лоб.— О, о планах! Это вопрос сложный, пропустят ли нас к другому храму, да еще через несколько царств, да еще во время войны, как мы и обсуждали, сомнительно крайне! Присоединяться к Вао и помочь им в войне, что бы они захватили соседние или пройти в хвосте у их победоносной армии, что же, это может быть выходом!— задумалась она, ненадолго замолчав.— Можно захватить само Вао и тех, кто будет на пути, хех, это будет 'весело', или можно будет ограничиться Вао, просто объединив уже известную нам пустыню с городом и царством, но тогда придется вылавливать кочевников, как клопов, ибо они точно будут беспокойными соседями, да и остальные земли киданьцев решат попробовать нас на прочность..., уж такие все люди!— потерла она подбородок.— Хм, я не знаю, все это крайне рискованно, и я, не могу втягивать в войну тех, кто за мной идет без веских на то причин и их желания, не хочу я и быть причастной к гибели мирных жителей, а война к этому и приведет! Фух, не знаю, посмотрим, как поведет себя гарнизон города Мен*, если они попытаются вежливо выяснить причину нашего появления, то можно будет подумать о службе их царю.

— А если они нападут?— спросил Никифор.

— Хм, попробую отбиться, пойду на них войной, а там посмотрим, что дальше из этого выйдет! Эльфов я могу потерять спокойно, ведь их можно будет призвать опять, собой рискну спокойно, а вот вами рисковать не хочу, так что, сейчас самое время, что бы решить, кто со мной, а кто нет.

— Да все с тобой, все, не сомневайся!— сказал Никифор.— После чудес, которые произошли, чудес, что ты показала, все пойдут за тобой до конца, они в этом поклялись!

— Эм... Что же, раз так..., это приятно, у меня есть идея..., уммм, надо, что бы люди проникли в город и разузнали что по чем, какие настроения...— задумчиво ответила она.

— Или же ударить изнутри, если они нападут на колонну эльфов?— спросил он.

— Да, это было бы здорово, в поле от лишней сотни бойцов будет не много пользы, но она в разы вырастет, если взять ворота и посеять панику среди горожан, пожары, взрывы, все это отвлечет и размажет силы города, тогда и взять его будет легко.

— Ха, безумный план, учитывая, что вас будет тысяча хилого лопоухого отрепья, против тысячи отрепья на верблюдах и с пехотой, вооруженной длинными копьями!— фыркнул Никифор.

— Ну, не думаю, что сейчас этот город выдаст столько сил, когда идет война всех против всех, все же, тут тыл, кочевники не в счет, а соседний город принадлежит условному союзнику, который воюет против текущего и непримиримого врага Вао— Дунпая! Они словно собратья по несчастью, невольные союзники без союза!— улыбнулась она.

— Да, но Дунпай сейчас в проигрыше, десять лет назад они были вынуждены подписать договор, по которому им пришлось уступить половину своих земель и их любимого озера, это был сильный удар по их экономике и мощи! Будут ли их западные соседи уменьшать свой северный гарнизон, что бы сконцентрировать свои силы на таком слабом противнике?— удивился Никифор.

— О, удар был силен, но, если верить книгам и моему учителю, у Дунпайцев много гонора, заносчивости и злобы, что они считают гордостью и духом воинов, они готовы воевать на два фронта и насмехаться над последним союзником, потому, они сейчас тревожат обоих соседей, пока Дунпай не разделят, между ними будет мир и мы этим воспользуемся, если придется!— кивнула она, дергая своего верблюда за повод.— Надеюсь, что Вао проявит себя, как гостеприимный хозяин и мы сможем договориться.

— Я, то же, на это надеюсь, хм, что ж, я возглавлю отряд, который проникнет в город, у нас много старых вещей из руин, так что мы сойдем за копателей, но придется забрать треть верблюдов, так у тебя всадников даже на маленький гарнизон не хватит!— предупредил Никифор.

— Эльфы— всадники, или бывшие рыбаки? Не смеши меня, будем биться пешими, в этом будет больше толка!— рассмеялась девушка.

— То же верно, тогда, я приступаю к подбору правдоподобной команды!— кивнул Никифор.

— Двух команд, что бы в решающий момент, обе воротные башни были открыты!— сказала девушка.

— Хорошо, но так придется забрать большинство тех, кто с нами с самого начала.— согласился Никифор.

— На то и расчет, те кто в городе, могут спастись, не приняв участие в заварушке, если дело будет проигрышным, наследнице могут понадобиться верные и умелые люди, пустыня открыта и можно спокойно идти на западное побережье! Или можно неплохо устроиться в качестве наемников!— сказала она.

— Мы поклялись, да и пережили много, так что это неуместное предложение!— нахмурился парень.— Что бы нас не ждало, мы не бросим товарищей!— добавил он сердито и пошел прочь.— Я не брошу тебя...— прошептал он сам себе...

Интерлюдия 3.

Караван экспедиции уже больше недели брел по пустыне, за это время бедняга Ипполит натер себе плечи, ноги, похудел и умудрился достать всех своим нытьем. Пустыня не приветлива к незваным и не подготовленным гостям, потому, страдали от нее все, но претензии парня многие не понимали.

— Смотрите, смотрите, впереди горы! — крикнул один из учеников, указывая, почему то, вперед.

— Быть не может, до Стены Хранителя несколько недель пути через реку, тебе показалось!— проворчал старый маг из народа шумме.

— Да вот же, смотрите!— упрямый ученик ткнул пальцем.

— Гм, ну, что там?— пригляделся маг.— Гм, кхм, не может быть!— воскликнул старик Илькум, доставая карту.— Ухум, угум, мда, бред же, эту же карту я лично составлял, когда учился!— возмутился он, проверив старый свиток.— Не может быть, ну не может!— упрямо повторил Илькум Упрямый.

— Учитель, может это следствие той самой бури?— робко спросил один из магов.

— Гм, вполне, вполне..., мда, верно, идем к появившемуся препятствию!— объявил он и караван продолжил путь...

— Да это же стена!— удивленно воскликнули все, когда объект стал более четко виден.

— Хм, строительство с помощью магии? Но, кто же эти мастера? И зачем делать это в пустыне? Икхрому все равно не по средствам содержать город так далеко от торговых маршрутов и плодородных земель.— нахмурившись, пробормотал Илькум...

— Гм, очень интересно, похоже, эта стена и была целью нашей экспедиции.— пробормотал маг, наступая на чистую от песка поверхность земли. Черная почва резко контрастировала с желто-белыми песками. Тут и там валялись скелеты животных, птиц и людей, веками умиравших в этих песках.

— Невероятно, сколько костей, как будто огромное жертвоприношение!— воскликнул впечатлительный ученик.

— Не глупи, кости старые, эти кости копились тут веками, просто, пески их скрывающие исчезли, уверен, что в любом другом месте пустыни не меньше, а то и больше костей!— фыркнул маг, продолжая идти в сторону стены.

— Смотрите, деньги!— воскликнул парень, поднимая с земли поблекшие желтые кругляшки.— Ух, никогда таких не видел!

— Ха, да где тебе, нищеброд, золото довелось бы увидеть!— фыркнул второй, выхватив монету.— О, а и вправду, я таких то же не видел!— удивился он.

— Ну ка, что там?— подошел маг и взял монету.— Кхм, атшумские, давно таких не встречал, это хорошая находка!— протянул маг довольно.

— Атшумские, а это где?— спросил парень, нашедший монеты.

— Отсюда, одно из царств у северного подножья Стены Хранителя, существовавшее до того, как пустыня полностью не поглотила все земли по эту сторону хребта. Даже, до того, как киданьцы захватили эти земли, а было это две эры тому назад! В основном, это их руины грабят современные искатели древностей, так как они построены на руинах прежних эпох и еще из за чего еще и трочат над песками!— хмыкнул маг, забирая все монеты в свой кошель.

— Эй, эм, учитель, это же я нашел!— возмутился парень.

— А ты думал, что мои уроки бесплатны?— фыркнул Илькум.— К тому же, это не простые золотые монеты, а историческая ценность и редкость, для тебя это слишком больше сокровище.— улыбнулся он.— Пошли, не будем задерживаться, нас ждут более важные и ценные находки!— произнес он строго и пошел в сторону стены.

— Слишком большое сокровище, слишком большое сокровище!— проворчал парень, пиная костяк.— Ох, ты!— воскликнул парень, увидев в смеси песка и земли необычный амулет, оглядевшись по сторонам, и убедившись, что никто не смотрит в его сторону, он сунул находку себе в кошель...

Старческая рука провела по удивительно гладкой, ровной и бесшовной стене.

— Удивительно, это песчаник! Стена из песчаника, будто пески вновь собрались в древние стены, некогда разрушенные катастрофами!— воскликнул маг, поворачиваясь к спутникам.

— Это точно не скала?— спросил один из учеников.

— Ха, где ты видел гладкие горы? Смотри как ровно, это искусственная стена!— фыркнул другой.

— Да, а где же швы? Тут надо быть богом, что бы вырезать, принести и положить такие огромные блоки, куда не глянь, не одного стыка, это не подсилу и легендарным великанам!— возразил первый.

— И как тогда же, по-твоему, появилось это?— фыркнул второй.

— Ну, эм, было... за века увязло в песках, а потом буря их откопала...— протянул парень.

— Не было, я тут был в молодости, и этой преграды не было, как и не засыпанных песками земель!— встрял в разговор старый маг.

— Эх, тогда, землетрясение подняло плато...— начал опять парень.

— Ха, идеально гладкое? Такого не бывает! Даже, если его намеренно обрабатывать, то будут трещины и неровности! Да же наша башня собранна из блоков, уже имеющих трещинки и неровности, несмотря на магию!— рассмеялся его оппонент.

— Ну, ээээ, не знаю...— протянул сраженный доводами парень.

— Что же, рад, что не все мои ученики столь же пустоголовы!— хохотнул Илькум.— Так, эта стена, если это стена, не может быть без ворот и охраны, так что будем предельно внимательны и идем, эм, в сторону реки!— подумав, решил маг.— Трогаемся, пошли, пошли!— похлопал он в ладоши и двинулся вдоль стены.

— Ситойте, ситойте, хито таекеие!?— преградил им путь отряд чернокожих, худых людей, одетых в мешковатые одежды пустынных кочевников, множество ярких, разноцветных бус, тюрбанов и вооруженные копьями с медными наконечниками.— Эето мьесто добычи племени Эхпректхади! Прочь хади, прочь, не то мая война тьебя всех убиет!— крикнул богато одетый и обвешанный дорогими украшениями упитанный, особенно на фоне соплеменников, вождь.

— Мы на ваши, хм, богатства не претендуем, мы маги, пришли изучать аномалию, вы что ни будь знаете о том, кто возвел эту стену? Где вход? Кто хозяин?— ответил старый маг.

— Аналию, какой аналию?— удивился вождь.

— Буря, магическая буря, что тут была недавно! Стена появилась тут до молний без дождя или после?— спросил Илькум.

— А, твой про стена, да?— оскалился вождь пеньками зубов.— Да, сначала был большой ветер, страшный ветер, мая люди пришлось уйти прочь!— махнул он рукой в сторону востока.

— А дальше, что было дальше?— спросил нетерпеливо Илькум.

— Ох, большой страх, туча не было, а молния бить в песок, а потом пески стали вздыматься как большая вода!— размахивая руками, продолжил он, а соплеменники загомонили на своем, кивая и размахивая руками.— Мы хватать свой зверь, свой шатер и семья, и бежать, бежать! Лишь на прошлом восходе мы вернулись суда! А тута песка нет, стена стоит огромная!— взмахнул он руками.— И кругом кости, кости, кости!

— Гмм, ясно, значит, стена появилась в результате странной бури?— уточнил Илькум.

— Эмууу, да, да, песок есть— стена нет, ветер, ветер, мы бежать, возвращаемся— песок нет, а стена— есть!— ответил вождь.

— А что вы тут делаете?— спросил маг.

— Собираем старые вещи, все, что теперь ничье!— ответил вождь.

— Ага, понятно, а есть проход за стену?— поинтересовался маг.— Тех, кто мог устроить эту бурю не видели, может, кто то чужой бродил по ту сторону или рядом со стеной?

— Кроме вас, других чужаков не был, только другие племена, они ищут там, ближе к берегу!— махнул себе за спину вождь.

— Фухх, а что с проходом за стену?— нетерпеливо переспросил Илькум.

— А, только у воды, на территории поиска Меендумов!— ответил вождь, но лучше не ходить туда!— ответил вождь, дергая себя за заплетенную в косу курчавую бороду.

— Почему?— спросил маг.

— Странные пауки и лес! Призрачный город восстал! Призраки пошли войной! Плохо, плохо, не ходи, коли жизнь дорога!— пояснил вождь.

— Что это значит?— нахмурился Илькум Упрямый.

— Ха, иди и сам смотри, коли не веришь, велу!— фыркнул вождь обиженно и жестами увел своих людей в сторону.

— Тьфу, дикари!— сплюнул Илькум.— Пошли, посмотрим на этот Призрачный город, что их там так напугало!— сказал он своим ученикам и караван продолжил путь вдоль стены...

— Лес, здесь?— удивился молодой маг, когда они вышли к берегу, где стена действительно обрывалась, и можно было пройти на огороженную территорию. Там, за стеной, скрывался молодой, но на удивление густой лес, лес, выросший, по утверждению дикарей, вместе со стеной несколько дней назад.

— Хм, это поистине великая и древняя магия!— протянул старый маг.— Трогая узкий лист дерева, ветви котрого были усеянны мелкими колючками.

— Древняя, насколько?— спросил один из учеников, поднимая кирпич, выпавший из обломка стены.

— Из легендарных эпох, по крайней мере, единственным примером такой магии с тех времен можно считать великие болота, и то, там слишком благоприятные условия для самостоятельного возникновения таких зарослей, так что туаты, скорее всего, лгут и набивают себе цену!— хмыкнул Аристарх Угри.

— Это что же, кто-то смог овладеть тайнами древних?— удивился Ипполит, кружившийся неподалеку.

— А вот это, нам еще предстоит узнать!— сказал Илькум.— Пойдем, поищем проход в этих зарослях!— поспешно двинулся маг вдоль густого и колючего леса.— О, вот и проход!— воскликнул он обрадовано, обнаружив нечто напоминающее мощенную дорогу, ведущую вглубь леса. Вскоре, они вышли с другой стороны необычных зарослей и оказались на площади, окруженной заросшими лесом руинами. Стволы деревьев и кустов, оплетая стены, срастались над остовами зданий, образуя своеобразные купола и дополнительные этажи, и создавая эффект многовековых зарослей. Остальные руины были не тронуты растительностью, но травы и кусты пробивались из под завалов и возле них.

— Хм, быть не может, я помню этот город в виде засыпанных песками руин, когда из него торчали вон те резные колонны!— ткнул Илькум в самую верхушку колонны.— Вот тот резной участок только и торчал, смотрите, как его сточил ветер!

— Да, а я видел такое в древних городах на юге, когда с учителем путешествовал!— ткнул Аристарх Угри на обросший лесом дом.

— Хм, эльфы решили захватить пустыню?— хохотнул Илькум.

— Мда, скорее, они бы попробовали силы, что бы потом расширить свой лес!— улыбнулся Аристарх.— Однако, как они смогли пройти через земли соседей, ведь идет война!?— задумчиво потеребил он бороду.

— Да, странно это все, кто же это мог быть? Может, друиды соседних с эльфами племен?— почесал лоб Илькум.— Знаешь, мне кажется, что надо пройти вглубь города, тем более, его никто за последние тысячи лет таким не видел, все было скрыто под песками!

— А как же нежить?— нахмурился Аристарх.

— Ха, судя по тому, что я вижу, то костяное воинство должно было пасть под натиском наших неизвестных магов! Да и нам ли бояться каких то призраков!— фыркнул Илькум.— Я бы на твоем месте опасался тех, кто это делал!— обвел он руками окружающее.

— Думаешь, они еще здесь и представляют для нас угрозу?— спросил Аристарх, встревожено, оглядываясь.

— Угрозу? Тут могут быть враги?— спросил напуганный ученик.

— Навряд ли, скорее всего, их цели уже достигнуты, а город оставлен на разграбление дикарей! Кстати, они думали, что я их не понимаю и обсуждали неких призраков-демонов, чья армия ушла куда то на восток, возможно, они имели ввиду наших неизвестных чудотворцев!— ухмыльнулся Илькум.— Пойдем же, посмотрим на легендарный город, мне не терпеться увидеть древние стены, фрески, статуи и...сокровища!— подмигнул он собрату по магии.

Конец интерлюдии.

Пустыня, Северные ворота города Мен.

— Стой, кто такие?— тучный киданец в халате, обшитом бронзовыми бляхами и вооруженный коротким, изогнутым, широким мечом с накладной рукоятью, оканчивающейся широким кольцом вместо навершия, преградил путь каравану, пришедшему из диких песков.

— Торговцы мы, редкости, оружие, доспехи, ингредиенты с монстров везем на продажу, вот, ваш город первым решили посетить.— улыбнулся молодой торговец.

— Что же, посмотрим!— кивнул помощнику, и стража стала осматривать товар.

— Все точно, никаких запрещенных или ценных вещей!— доложил помощник десятнику.

— Хм, ладно, с вас десять уин*!— сказал он торговцам.

— Пять ханджарских!— достал серебряные монеты Никифор.

— Это мало!— возразил десятник недовольно.

— Могу дать шесть, но это наглый грабеж!— возмутился парень, доставая еще одну монету.

— Хм, Червь с вами, проходите!— сгреб монеты толстяк.— Давайте, проходите, пока я не передумал!— поторопил их десятник, пряча пару монет в свой личный кошель...

Амат (Амт, Амамат, Ammut, Amam, Am-mit; в пер. с егип.— 'пожирательница')— в египетской мифологии чудовище (также богиня возмездия за грехи), совмещавшее черты крокодила, льва и гиппопотама (чаще всего изображалось в образе гиппопотама, с львиными лапами, гривой и головой крокодила). Считалось, что Амат обитает в Дуате (подземном царстве). Амат часто фигурирует на сценах суда Осириса в качестве 'пожирателя душ', пожирающего души грешников.

Уаджит или Уто (с егип. означает зелёная) — древнеегипетская богиня-кобра Нижнего Египта, покровительница власти фараона. С богиней-стервятником Нехбет составляет пару Госпожей Двух земель (то есть Верхнего и Нижнего Египта) и часто представлена на царской диадеме— урей.

Начертание имени богини идентично обозначению растения папируса — символа Нижнего Египта. Также её имя переводится как 'Зелёная', поскольку Уаджит считалась 'несущей зелёную растительность' Изображалась стоящей коброй или в виде женщины с красной короной Нижнего Египта. В Хибисе встречаются изображения богини в виде змеи с львиной головой и женщины в шути. В поздний период Уаджит изображалась в виде женщины с львиной головой, украшенной первоначальным своим символом— коброй. Связанна с солярным символом иногда дополнялась обозначением солнечного диска.

Нехбет (егип. Nḫbt — Та из Нехеба)— древнеегипетская богиня Верхнего Египта, покровительница власти фараона. С богиней-коброй Уаджит составляет пару Госпожей Двух земель (то есть Верхнего и Нижнего Египта) и часто представлена на царской диадеме— урей

Нехбет представлена в образе грифа или стервятника. Часто изображалась над фараоном, защищающей его своими распростёртыми крыльями. Представала также в виде женщины с хохолком коршуна на голове, в белой короне Верхнего Египта (хеджет). Царский венец Нехбет всегда белого цвета, тогда как цветом богини Нижнего Египта Уаджит являлся красный.

Ах— птица длиной 70-80 см, размахом крыльев 125-135 см. и массой до 1,2-1,5 кг. На голове имеется хохолок, чем отличается от лысого ибиса, с которым во многом схож.

Питаются птицы насекомыми, реже улитками и червями, а также погибшими мелкими ящерицами и птицами. Гнездятся птицы колониями.

Мен (Μαν— от 门— застава)— пограничный город киданьского царства Вао, бывшая столица и последний из городов, оставшийся на изначальной земле царства в пустыне Каласи. В связи с наступающими песками, царство медленно угасало, сельскохозяйственные земли бросались, а города пустели. Что бы не потерять власть и свой народ, правители возвели всех здоровых мужчин в касту воинов и триста лет воевали с соседями по другую сторону гор, пока не покорили четыре киданьских царства: Шан, Хегу, Хесин, Янконг, забрав у столицы имя и переименовав ее в заставу, а ее именем назвав получившееся большое царство. Однако, соседи не дремали, потому, дальнейшая экспансия царей Вао была остановлена другими крупными соседями: Ци и Шо. Город Мен же стал его самым северным торговым городком на берегу северного русла реки Фугас, через который царство.

Дунпай (Δούναβη от 盾牌— щит)— самое западное царство киданьцев, как и все текущие, образованное в ходе многовековых войн из нескольких бывших провинций Киданьской Империи. Характеризуется слишком тесным соседством с царством Вао, ведь они делят горы и долины, находящиеся между двумя рукавами реки Фугас. Не так давно, царству принадлежали обширные пахотные земли и озеро Ван (βαν от 碗 — чаша) из которого вытекает река Хуам (от 花蜜— нектар), впадающая в ответвления от правого рукава реки Фугас, реки Паоду (Τον παγόδα от 跑步 — бегущая). Естественно, лишившись единоличного господства над такими объектами, цари Дунпая готовились к очередной войне.

Глава 10.

Не так все должно было быть, как есть...

'...Наш народ от рождения был наделен великими дарами, сила, долголетие, большой и развитый мозг, необычные способности, мы считали это собственным достижением, ведь тысяча лет жизни дает возможность многое изучить и отточить мастерство... оооо, как же мы ошибались, веками шаманы и жрецы кичились своим могуществом, а наша раса была разделена на маленькие царства, пребывающие в дикости долгой эпохи камня, бронзы и сырого железа! Мы верили, что это все нам дали великие предки, боги— создатели, или боги-предки! Ха, ха, ха! Дикари и бездари! Наша цивилизация могла угаснуть из за слишком долгой жизни каждого ее представителя, поколения сменяются медленно, медленно идет и развитие..., если бы часть этих бредней не была правдой! Ха, ха, ха! Однажды, молодой охотник одного из племен, наткнулся на древние руины, где сокрытый древними механизм поймал его и передал огромные знания, этот охотник стал столь восприимчив к новому, умен и силен, что смог собрать тысячи последователей, которым передал те или иные знания, подтолкнув цивилизацию к объединению и развитию. Спустя несколько поколений мы стали покорителями звезд и наткнулись на очередной подарок— тайную базу на мертвой планете, точнее, ее спутник, полностью являлся ей! Да, это было необычное, потрясающие открытие! Древние, проиграв войну давним Врагам и собственным твореньям, создали несколько рас, должных сохранить наследие и спящие гены древних, а срытые механизмы— знания! И мы взяли эти знания! Да, это был новый виток развития для нашего народа, магия, генетика, технология! Мы стали новыми богами Бесконечного моря, древние получили своих наследников! Ухаа, хаааа, хаааа!!!...'— из воспоминаний Хранителя.

Интерлюдия 1

Древний город. Экспедиция магов.

— Потрясающие письмена, языки, на которых говорили во времена, когда леса покрывали даже эту пустыню и северные острова, а Небесная империя, ее столица, не лежали на дне и плавали осколками в небе над Проклятыми водами!— прошептал старый маг, гладя дрожащими руками надписи на колонне.

— Да, старый друг Илькум, это великое открытие!— согласился с ним Аристарх.— Жаль, я больше люблю живую природу и изменчивость погоды, нежили древние легенды и камни!— развел руками маг, присаживаясь на обломок от колонны.

— Ха, тут этого, теперь, так же хватает, изучай в волю, мой приземленный друг!— хохотнул Илькум.

— Обязательно этим и займусь, но и тебе помогу, ведь мне то же интересно, что скрывает этот древний город и какая сила в нем пробудилась..., или ее пробудили, что бы так сильно изменить его облик! Эта загадка не даст мне покоя и после жизни, а значит, я обязан ее разгадать сейчас!— хлопнул он ладонью левой руки себя по колену, правая же держала посох, на который он и опирался, наклонившись слегка вперед из сидячего положения.

— Пааааууууки, пауууукиии, на нас напали пауки!— раздался истошный крик одного из учеников, бегущего с северо-западной окраины города.

— Какие пауки, откуда?— воскликнули старцы, вскакивая.

— Где вы на них наткнулись!?— спросил Илькум, хватая за ворот ученической мантии тяжело дышащего парня, потерявшего, где то, свой посох.— Где, говори быстрее, отрыжка Червя!— рыкнул он.

— Они похитили нескольких ребят, фуууух, эхххх, когда, уйййй, исследовали руины, там, у подъема в горы!— держась за грудь и бока, сбивчиво отвечал парень.— Ахх..., фыххх... уууххх... Там целый комплекс дворцов, аххх, они надеялись разжиться сокровищами, обыскав руины, оуфффф, но вместо этого— нашли кучу гигантских пауков! Они убили нескольких, но тварей было слишком много, и они утащили всех, кто не успел убежать!

— Проклятье, вечно эти мальчишеские глупости стоят жизни и самим глупцам и дурням, что их окружают!— ругнулся маг, отталкивая парня от себя.— Собирай всех, будем выяснять, кто пропал и думать, что можно сделать для их спасения!— обернулся он к Аристарху, я прикрою лагерь от новой волны тварей, если они решаться опять напасть при свете дня! Пошли, покажешь дорогу— сказал Илькум и пошел в сторону, откуда прибежал незадачливый волшебник, таща беднягу за ухо...

Конец интерлюдии.

Эльфийский лагерь, неподалеку от стен города Мен.

— Хм, думаешь, они нападут?— спросила девушка у рослой подруги.

— Обязательно, или я ничего не смыслю в людях, особенно таких, как эти!— ответила Ифигения.

— Да брось, это же зачуханый городишко, тут, дай Боги, одни штаны на троих, и те в заплатках, а ты боишься нападения!— фыркнула Кира, сидя в тени палатки и обмахиваясь полотенцем.

— Именно поэтому и нападут.— сказала Ифи, продолжая возиться с картами.

— Да, ну, они же не дураки, что бы на такую толпу эльфов кидаться!— отмахнулась Кира.

— Их в разы больше, и пока, они видели лишь кучу мелкорослых пехотинцев, меньшего числа, чем их гарнизон и ополчение, но добротно снаряженных, они не упустят своего шанса пограбить чужаков, если будут уверены в своих силах, а киданьцы всегда в себе уверенны!— возразила Ифигения.

— Ну и пусть, мы им устроим теплый прием!— погрозила девушка кулаком в сторону виднеющихся вдалеке городских стен, от которых к ним приближалась стена песчаной пыли. — Ой, кажется, они к нам скачут!— ткнула она пальчиком в сторону города.

— Тревога, боевая готовность, всем занять обговоренные места, живо!— крикнула Ифигения, и Никифор зычным голосом продублировал приказ...

Клубящаяся пыль приближалась, постепенно приобретая очертания армии из всадников на верблюдах и пехотинцев на... своих двоих..., потому, последние сильно отставали и были вынуждены дышать взвесью поднятой всадниками. Вскоре, эта армия остановилась в двух полетах стрелы от лагеря, и пыль стала оседать, явив взору напрягшихся героев большую армию, до сего момента скучавшую за стенами города в качестве его гарнизона.

— Они что, ненормальные, всю стражу города выводить за стены?— удивилась Ифигения.

— Ха, сама подумай, что им сидеть за стенами, если есть возможность проявить удаль и пограбить дикарей!?— хохотнул нервно долговязый, жилистый Евангел.

— Эм, не поняла, каких дикарей?— спросила Кира.

— Нас, разве ты здесь видишь других противников для этих замарашек!?— ткнул пальцем он в сторону стягивающихся в единую кучу толпу запыленных существ.

— Думаешь, договориться не удастся?— спросила Ифигения.

— Вряд ли, они видят перед собой армию или переселенцев из мелкорослых дикарей, чужаков..., киданьцы, как и все прочие, не любят чужаков, да и жизни их не ценят, не думаю, что они будут нам рады настолько, что пропустят по своей земле, не раздев догола!— почесал он пробивающуюся щетину. — Еще могут захотеть сделать рабами, с них станется, особенно опознав в нас детей и эльфов...

— Но, разве они не должны будут испугаться нашего оружия, магии и численности?— удивилась Кира, теребя поводья своего зверя.

— Магия эльфов завязана на воду и растения, да еще никого из них эльфов, кроме похищенных детей и женщин не встречали, потому, в их глазах эльфы— смазливые, жалкие неумехи, плаксы и слабаки, которых выгодно продавать и покупать, ведь они могут жить долго!— ухмыльнулся он.— О, смотри, как скачут резво, видать, решили узнать, не хотим ли мы сами все отдать!— кивнул он в сторону несущегося к ним всадника на горбатом скакуне.

— Эй, кто вы такие, что делаете на нашей земле?— нахально, прокричал тощий киданец в алом халате, накинутым на кожаный доспех с приклепанными к нему бронзовыми пластинами.— Кто у вас там главный, выходи суда, объяснись!— поправил он свою широкополую шляпу-шлем с бронзовым наконечником на вершине.

— Мда, его что, специально послали, что бы мы его прибили за них?— хохотнула Кира.

— Похоже, на то! Думаю, это провокация и проверка, попробуем пообщаться с этим неадекватном!— улыбнулась Ифигения и, взгромоздившись на спину верблюда, направила его в сторону переговорщика, за ней последовал Евангел, Кира и еще несколько членов отряда.— Прошу всех— молчите, буду говорить я, не то они получат то, что жаждут!

— Ха, что же, мы им дадим то, что они хотят, у нас всего на них хватит!— сказал один из парней, поглаживая рукоять своего меча.

— Не стоит быть столь кровожадным, Клеарх, увы, но нам еще не раз придется доставать оружие для боя и, боюсь, не все сумеют их пережить...— одернула его Ифигения.

— Простите меня, госпожа, но эти дикари все равно будут против нас злоумышлять, так не лучше ли их сразу же— того?— спросил он, проведя ладонью по горлу.

— Уверенна, что они думают в том же ключе, сосредоточиться, подъезжаем!— ответила она, вновь обернувшись к парню.— Птц, не встревайте!— добавила она, выезжая вперед.

— Фу, какие то вы мелкие, из какого вы племени?— скривился посланец, теребя длинный и тонкий ус.

— Не вежливо начинать общение с оскорблений и насмешек, мы пришли с миром, как добрые гости...— начала Ифи, но ее оборвал посланец.

— Ха, добрые гости?— фыркнул он.— Добрые гости не идут снаряженной армией по чужим землям, не устраивают укрепленных лагерей на виду у городов, не спросив разрешения, не заплатив за постой и проход и не принеся даров!— надменно произнес свою обличительную речь посланник.

— Пф, земли? Да что бы вам найти здесь землю, придется выкопать колодец в песках!— хохотнул Клеарх.

— Тихо, здесь я говорю!— гаркнула Ифи.

— О, ордой детишек-коротышек управляет девчонка, забавно!— рассмеялся посланник.— Откуда вы, детки? Где взяли столько хороших игрушек?— спросил он, протягивая руку к оружию девушки...

— Руку убери от царевны, не то в другой придется нести свою голову!— выхватив клинок, вперед выехал Клеарх и направил жало на нахала.

— Хм, как ты смеешь мне угрожать сопляк!?— взвизгнул посланец и схватился за оружие.

— Не, нечем и нечего будет держать, ведь я прежде его превращу в пыль!— сказала низкорослая девушка с торчащими из под шлема острыми ушами.

— Пф, ух, еще и эльфов суда притащили!?— скривился Хиее Де Уи Ге, отводя своего зверя назад.— Эй, девка, или кто тут у вас главный, — забирайте своих уродцев и возвращайтесь в ту дыру, откуда вы вылезли, а не то вас всех здесь перебьют!

— Дерзкие и грубые речи для посланника ты говоришь! Мы хотели лишь пройти через ваши земли к древним руинам в соседнем государстве, а после, далее на юг!— возмутилась девушка.— А что, если мы не уйдем, а решим пойти дальше, куда намеривались?— спросила Ифигения.

— Ха, ха, ха! Наивная! У нас только зугоо* три тысячи и полторы дуланни*! Проваливайте с нашей земли, иначе вы ней вас и закопают, и живые позавидуют мертвым, ведь мы обратим их в рабов! Хотя, вы можете сдаться прямо сейчас и найти счастье в служении отважным сынам нашего царства: на каменоломнях, полях, кухнях..., в постелях!— оскалился он, подмигивая Ифигении.

— Пшел прочь, червь, раз суда послали такого болвана, то хотели битвы, что же, вы ее получите, но моли богов, что бы, когда мы размажем вашу жалкую толпу оборванцев, кою вы обзываете армией, ты был бы уже далеко отсюда!— процедила слова девушка.

— Ахрр, ну держись, девка, когда дядя захватит тебя в плен, я лично тебя отдам нашим солдатам!— расхохотался Хиее Де Уи Ге и поскакал обратно в стан киданьцев.

— Гнусный человечешко!— сплюнул Евангел.

— Тем лучше для него, мне нужен был тот, кого я буду показательно пытать...— прошипела Ифигения.

— Зачем?— нахмурившись, спросил парень.

— Что бы внушить им должное уважение и почтение, увы, похоже, они иначе не понимают!— пояснила она.— Поехали, 'обрадуем' наших...— добавила девушка, разворачивая своего скакуна в сторону лагеря...

— Битва будет?— спросила девушка, стоявшая на посту, вглядевшись в хмурые лица вернувшихся переговорщиков.

— Да, готовимся к бойне, там тысячи вооруженных дурней жаждут умереть!— легкомысленно-скучающим тоном ответила Кира.

— Отлично, наша музыка принесет им покой!— ухмыльнулась волшебница, поглаживая свой посох...

— Что сказали эти дикари, зачем они здесь?— спросил тучный, дорого снаряженный старый воин, сидя за богато накрытым столом в желтом, шелковом шатре.

— Намерены воевать, как и докладывали разведчики, это толпа из эльфов, разбойников и беспризорников, во главе какой то молодой пройдоха, прикрывающийся знатной девкой.— сплюнул переговорщик.

— Хм, знатной, говоришь, и насколько, хороша ли?— заинтересовался полководец.

— Ну, смазлива и болтлива..., самоуверенна настолько, что говорит, как мужчина! Возмутительное поведение, но главное, с ней остроухие дикари из болота, которые, будто прислуживают ей!— ответил Хиее.

— Вот как, думаю, ты заблуждаешься, видимо, она, или он, наняла их, или... эльфы подкупи ее, не важно чем, но подкупили и мы узнаем, что задумали остроухие, что отважились покинуть болота, да еще и напасть на наши благословенные земли, а главное— где они обошли нас и проникли в пустню! Вели бить в барабаны войны, мы выбьем из них правду, вместе с их кровью!— протянул Тонгину Уи Ге Киангда, раскрывая черный веер с вышитыми на нем золотой нитью драконами...

— Бух, бдух, бух, дууух, бух!— надрывались огромные барабаны, в которые самозабвенно колотили полуголые киданьцы в алых, настолько широких штанах, что их можно было принять за юбки. Головы барабанщиков были гладко выбриты, а лбы 'опоясывали' белые повязки с символами— молитвами.— Бух, духхх, будух, блдах!— продолжали они выстукивать ритм, а толпа плохо снаряженных, обряженных в халаты, обшитые кожей, костяными, деревянными или медными пластинами, обутые в простые сандалии из деревянных пластин, играющих роль подошв, и кожаных шнурков, на головах у них красовались плетенные из тонких прутьев и тростника, островерхие и широкополые шляпы, у редких счастливцев, усиленные кожей и медью. В руках они сжимали древки копий, на спинах у них висели плетеные из веток и тростника щиты, а бока и ноги отбивали примитивные дубинки, топоры и мечи. За зугоо шли более квалифицированные бойцы— дуланни, их ношенные доспехи, хоть и были сделаны некогда профессионалами, но за годы носки и хранения, стали едва ли лучше, чем снаряжение ополченцев, так что уповать приходилось не на доспех, а личную удачу или беза-харнителя*!— Бух, бузгх, буххх, духхх!— ухали барабаны, и пехотная волна делала новые шаги к цели— лагерю чужаков...

— Как идут, ах, как идут, будто на параде!— фыркнула девушка, смотря на невольных врагов.

— Ага, хорошо, что так кучно, промахнуться невозможно!— усмехнулась эльфийка, поглаживая перья на стрелах.

— Тьфу на вас, оживленные призраки, совсем озверели!— сплюнула Кира.

— Ха, я видела столько войн, что мне безразлично— живая мишень или соломенная! Привыкай, иначе тебя надолго не хватит!— отмахнулась эльфийка.— О, похоже, скоро будет потеха!— добавила она, доставая первую стрелу и прикладывая ее к луку.

— Буууууу, бурууууу!— протрубил противно медный рог, подавая сигнал к предварительному разреженному залпу.

— Вжууух, вшшшшуууух, вжжжуххххссс!— сотни стрел взвились в небо злыми осами и устремились к пылящим внизу людишкам.

— Аааааа, уууу, ойййй, ууууууххх, ыыыы!— закричали на разные голоса раненые и умирающие.

— В атаку!— крикнул куан (千— тысячник) и толпа оборванцев с копьями ускорилась и с криками 'джи да' (击打— убью).

— Стрельба плотная, по готовности, пли!— крикнул Одхан, дергая себя за острое ухо.

— Вжууух, вшшшшуууух, вжжжуххххссс!— стрелы стали сбивать атакующих на землю одного за другим, сея не только смерть, но и панику в рядах атакующих.

— Живее, живее, джи да!— кричали куаны и подгоняли своих бойцов.

Дайфу чанг (百夫长— сотник) из числа коренных горожан получил стрелы в левую ногу и правое плечо.— Ааааа, проклятье!— закричал бедняга и упал на песок.— Червь бы пожрал этих ушастых!— ругнулся он, пытаясь встать, но еще несколько стрел воткнулись ему в спину, спикировав с неба и убив.

Добравшиеся до редкой ограды из кольев, пехотинцы киданьцев схлестнулись в кровавой сече с мечниками и копейщиками чужаков.

— Эх, эта чернь всю славу себе заберет!— рыкнул всадник, хлопнув себя по бронзовому нагруднику, имитирующего мускулистый торс.

— Успокойся, Гу Шуньчжан, сейчас и наша очередь настанет!— ухмыльнулся седобородый воин, дергая себя за эту жидкую 'метелку'.

— Фууууррр, фуууррр!— провыла большая походная труба киданьцев, и радостная конница кинулась в атаку...

-Дзанг, джыньгь, красккк, бульк, пххххх, плюх, бульк, бульк!— обмен ударами оружием об оружие, броню и щиты, и на землю падает очередной бедолага, зажимая развороченное горло или брюхо.

— Иях!— взвизгнул киданец, тыкая копьем в грудь эльфа, но тот увернулся и отвел древко обухом широкого меча в сторону.

— Хра!— сделав резкий разворот вокруг своей оси, лопоухий воин и, в ответ, рубанул по шее, обряженного в дикарский доспех, киданьца.

— Пхе, пхеее, фффф!— забулькал копейщик и свалился со склона укрепленного редкими кольями бархана, сбивая карабкающихся следом.

— Джи да!— взвизгнул другой, но еще пронзительнее заорал, когда магическая молния ударила его в грудь и вышла в районе таза, соединив дугой с другим соратником.

— Вжууххх!— стрела влетела в, открывшийся для очередного приказа, рот сотника..., но и обороняющиеся несли потери от стрел, копий и прочего оружия, отступая к центру лагеря, в этот драматический момент, лихая конница выскочила из за порядков киданьцев, опрокидывая и стаптывая замешкавшихся простолюдинов из собственной армии. Желая завоевать славу, опробовать свои силы на реальном противнике, они не считали необходимым беречь своих простых бойцов и рвались к верткому противнику напролом. Такое судьба (карма, бог, или боги) никогда не прощает, не простили и сами обороняющиеся, подготовив коварную ловушку...

— Капкан захлопнуть!— крикнула Ифигения, повышая громкость своего голоса с помощью заклинания магии воздуха.

— Есть, сделаю, жги, оха, получи!— раздалось со всех сторон, стремительно редеющей под натиском многочисленного врага, армии чужаков и маги ударили посохами по песку, выпуская в скрытый там магический круг, всю сбереженную энергию, в сей же миг, раздался протяжный гул и пески задрожали.

— Аааа, аааа, емо, емо! Джиу джиу зиджи! Емо!— закричали суеверные киданьцы, заржали и стали брыкаться немногочисленные кони, зафыркали и заревели верблюды, строй атакующих замешкался и...из земли выстрелили колючие лозы, оплетая и протыкая плоть и доспехи, отчего, над пустыней пронеслась какофония из жутких звуков,... симфония боли и страха.

— Круши этих ворс!— крикнула эльфийка и запустила волну магического холода по, застывшим в ужасе, воинам противника, не попавшим в ловушку. К ее атаке присоединились другие маги, сохранившие запасы магии, лучники, уцелевшие бойцы ближнего боя, сметая заслоны деморализованного противника, обращая его в бегство, нагоняя и рубя пеших, нагоняя всадников, стаскивая их с верблюдов и... рубя, рубя, рубя.... Страх, даже мимолетный, даже привычный, как и азарт, требовал выхода, грозя разорвать грудные клетки не только людей живших в первый раз, но и эльфов, поднятых древней магий, потому, следом за беглецами, в лагерь киданьцев ворвались и чужаки, окончательно завершив разгром войск, охранявших самый северный город царства...

— Аххаааа, кхаааа, ууууууу!— скулил в песке киданец, баюкая обрубок руки.

— Вжух!— прогудел меч, отделяя голову человека от тела и его мученья окончились.

— Проклятье, этот тощий выродок сбежал, или подох раньше, чем я его нашла!— ругнулась Ифигения, стряхивая с меча красную жидкость.

— Хех неужели, мать, ты влюбилась!?— хохотнула Кира, хромая и помогая себе обломком копья, поскольку ее правя нога была сильно поранена в бою.

— Нет, просто, я себе пообещала его жестоко наказать, а я не привыкла нарушать свои обещания, тем более себе!— ответила Ифи, сплевывая кровь с разбитой медным щитом ловкого всадника губы.

— Охо хо, не повезло бедняге!— фыркнула Кира, присаживаясь на опрокинутый и треснувший барабан киданьцев.— Похоже, ему лучше будет попасть к палачу за осквернение святынь, чем к тебе!— оскалилась она, бросая на обезглавленный труп барабанщика обломок копья.

— Зато, это будет справедливо, ведь эту бойню устроили такие, как он, особенно он виноват, ведь он был тем, кто привел все в движение, сделал последний толчек!— устало отмахнулась Ифигения, садясь рядом и втыкая мечи в песок.— Запомни, подруга, ни одно самое страшное зло и самое великое добро не свершить в одиночку, без активных помощников и толпы безразличных, трусливых молчунов, позволяющих делать все, что активным и наглым хочется.— тяжко вздохнула Ифигения, стягивая покореженную и порубленную в бою перчатку из медных пластин нашитых на кожаную основу.— Помоги снять этот битый хлам!— попросила она Киру, возясь с ременным креплением.

— Ха, а вот не надо было лезть в первые ряды, да еще и стремиться лично прибить всех мастеров киданьцев!— фыркнула Кира, помогая подруге разобраться с доспехом.

— А куда деваться, взялся командовать, действуй первым, показывай пример, рискуй, иначе, кончишь, как тот толстяк!— ткнула она пальцем в сторону копья, украшенного насаженной на него головой Тонгину Уи Ге Киангда.

— Ну, у него был шанс отправить сушиться твою, очень лихо он махал своим мечом! Ты бы, была по— осторожней, у тебя она одна!— толкнула подруга в бок Ифигению.

— Согласна, но знаешь, во время битвы, меня охватили странные ощущения, будто, убивая противников, я насыщалась, восстанавливала силы, получала заряд бодрости...— ответила Ифи.— Словно я..., кхм..., не важно, главное, что мой азарт от боя был подстегнут странным воодушевляющим ощущением наполненности!— воскликнула она, размахивая руками.— Но, сейчас я чувствую жуткую усталость, словно сейчас лягу и усну!

— Хм, думаю, это в тебе северная кровь бурлит, северяне славятся своими воинами, способными входить в такое же состояние.— сказала Кира, откладывая в сторону снятый Ифигений нагрудник доспеха и просовывая пальчик в одну из многочисленных пробоин.— Ух, ну как с такими дырками можно было выжить с такими ранами, а?

— Пф, вот такая я кру..., ааааа..., яяяя!— протянула, зевая, Ифигения и свалилась с барабана, на котором сидела, после чего, сразу же, потеряла сознание.

— Ифи, Ифи, что с тобой!?— воскликнула Кира, кидаясь к подруге, но та уже ничего не слышала...

'...Она вновь оказалась в бою..., толпа озлобленных и напуганных киданьцев пыталась разрубить, заколоть ее, раздробить конечности, применить личную магию, или артефакт, что бы остановить смерть, ворвавшуюся в их ряды!

-Вжухх!— меч всадника недовольно прогудел, промахнувшись по верткой цели.

— Крааа!— хрюкнул бронзовый доспех его хозяина, разрубленный мечом противницы.

— Аааааа!— закричал воин, падая с горбатого скакуна.

— Джи да!— крикнул копейщик, пытаясь насадить на копье опасную девушку.

— Пангс!— меч отбивает древко копья в сторону.— Вжух!— второй меч раскалывает и плетеный, усиленный кожей и медью шлем, и череп под ним.

— Джи да! Кву си да диаози! Джи да!— прокричал крепыш с большой дубиной, окованной медными пластинами, пытаясь попасть ей по спине девушки, но та успела повернуть зверя и дубина попала не по ней, а по боку бедного животного.

— Брмааааа!— взревел зверь обиженно и лягнул обидчика, отчего тот отлетел в сторону, сбивая с ног нескольких товарищей.

— Араааа!— крикнул еще один киданец, проламывая череп шатающегося животного, а еще несколько его товарищей проткнули несчастного копьями.

— Аааа, твари!— вскрикнула Ифигения, спрыгивая с падающего зверя.— Джи дааааа! Джи даааа!— проревела она, кидаясь на противников, занятых извлечением застрявшего оружия из тела павшего зверя.

— Вжух, шух, крякс, бульк!— серия яростных ударов и убийцы сами стали мертвыми.

— Кву си да диаози!— прокричал всадник, разворачивая и подгоняя своего коня в сторону девушки.— Джи да!— направил он копейное жало в грудь девушки.

— Иее!— метнула она копье, сбивая на песок противника, попав в незащищенное маской лицо всадника.— Во хуи да тамен ду дуо лиао, лай да, нимен зшехуе хундан!— прокричала она, размахивая окровавленными клинками.

— Охой, откуда ты так умело ругаешься на нашем языке, поганая девка?— спросил толстяк Тонгину Уи Ге Киангда, не смотря на мольбы охраны, пытавшихся его образумить и увезти прочь из почти захваченного противником лагеря, вернувшись к месту битвы девушки и его воинов.

— У меня был достойный учитель, не то что ты, собака жирная!— ответила девушка.

— Ха, и кто же это был?— спросил толстяк, вздернув густую, седую бровь

— У Жень Ю Лянь!— гордо ответила Ифиегиня.

— Ха, надо же, пожалуй, мне будет интересно тебя побить и расспросить о том, где прячется этот изменник!— хохотнул Тонгину Уи Ге Киангда, останавливая своего коня.

— Хех, ну попробуй, хряк в женском платье мне не противник!— фыркнула девушка, стряхивая пот со лба.

— Грубые и наглые слова, и за это я заставлю тебя ответить!— покраснев от гнева, прокричал он и стал спускаться с беспокойного коня.

— Хм, давай, давай, рассмеши меня!— встала она в стойку.— Если ты мне проиграешь, то оставшиеся воины сдадутся, и будут служить мне!

— Пф, уговор, а твои поступят так же!— отмахнулся Тонгину Уи Ге Киангда.

— Согласна!— сплюнула девушка, прокручивая клинки в руках.

— Все слышали, запомните это и исполните!— повернулся он к хмурым воинам, на что те лишь угрюмо кивнули.— Ну, поиграем!— достал он огромный, изогнутый клинок из стали, выполненным в традиционным для этого региона стиле.

— Что же, заметьте, не я это затеяла!— усмехнулась Ифигения, делая первой шаг к противнику.

— Джи да!— крикнул киданец и сделал резкий скачек вперед, занося меч над головой.— Кьярх!— рубанул он сверху вниз своим мечом, но противница увернулась и рубанула своими клинками по нагруднику и руке, но доспех защитил киданьца.— Храаа!— сделал он шаг с разворотом и нанес сметающий горизонтальный, рубящий удар.

— Банг, бануг!— прогудели его доспехи от, бессильных прорубить доспех гномьей работы, ударов девушки.

— Хага!— гаркнул он, нанося удачный ответный удар, снося девушку в сторону.— Ну, что, готова стать моей личной рабыней, обещаю, если будешь достаточно послушной и прилежной, то даже станешь моей женой, младшей!— оскалился киданец под маской.

— Ранхуо, хи та!— ругнулась девушка, сплевывая кровь и поднимаясь на колени.

— Хм, не думаю, что твоя, столь грубая просьба, выполнима, в виду отсутствия нужных деталей у тебя!— хохотнул Тонгину Уи Ге Киангда.— Но ты можешь порадовать меня сегодня, идея мне понравилась!— добавил он и сделал новый прыжок в сторону девушки.

— Иях!— кувыркнулась она, избегая разрубающего удара.— Нарх!— рубанула девушка в щель между пластинами, прикрывавшими левую ногу воина.

— Ааааа, дрянь!— ругнулся киданец, падая на колено.— На!— отмахнулся он от очередной атаки девушки массивным мечом.— Я отрублю тебе ноги и руки, поганая джину, и скормлю их собакам на твоих глазах, а потом и сами глаза! Ааааа!— ревел он, пытаясь устоять на поврежденной ноге, добраться до противницы и разрубить ее.

— Хага!— увернувшись от очередной серии ударов, рубанула девушка по второй ноге противника, заставляя того с криками и руганью упасть на колени.

— Джи да!— махнул клинком в сторону противницы Тонгину Уи Ге Киангда, но та увернулась и выбила меч из его рук.

— Передай Червю, от меня, приятного аппетита!— хохотнула она и рубанула в щель между островерхим шлемом, оснащенным пластинчатой с защитой шеи и лица, и кирасой.

— Чвяк!— врубился в шею толстяка меч девушки, проскользнув между пластинами.— Вжуухрссс!— проскрежетал меч по шейным позвонкам и доспеху, когда девушка стала тянуть его вдоль раны, расширяя ее.

— Хага!— схватив Тонгину Уи Ге Киангда за выступ шлема, она повернула его голову и нанесла новый удар по шее, отделяя голову воеводы врагов от остальной туши.— Мы победили, склонитесь и служите мне, как было уговорено!— прокричала девушка, поднимая голову над полем боя, насадив ее на копье!

— Брааа, ураааа! Так его! Сдавайтесь! Уговор, есть уговор!— кричали с одной стороны.

— Да, к чему нам гибнуть!? Нет, смерть чужакам! Слово дано, надо соблюдать! Молчи предатель! Ууууу! Не бывать тому, что бы наши люди сдавались всякой...— раздавались противоречивые крики, в основном возмущенные уговором, с другой стороны. Тем не менее, после нескольких спонтанных стычек, не сбежавшая часть армии сдалась...

— Вот и первая победа!— вздохнула Ифигения и окружающий ее сон— воспоминание стало таять...— Что происходит? Куда все подевались?— спросила она у пространства.

— Выберете дальнейшую линию развития!— ответило пространство, вывесив перед ее лицом... компьютерное меню, стилизованное под средневековую доску с объявлениями.

— Эм, что это значит?— спросила она, удивленно разглядывая странное явление.— Кто ты?

— Твоя шизо..., кхм, шучу, система адаптации сил в рамках программы— 'воскреси это тело и найди ему душу'!— насмешливо ответило пространство.

— Ааааа...— многозначно протянула девушка.

— Что, думаешь, в такую серьезную вещь, как артефакт воскрешения можно поместить простейший управляющий контур?— фыркнул неведомый собеседник.— Нет, конечно же! Создатель этой безделушки был всего лишь тем, кто скопировал древнюю технологию, криво и косо, не понимая сути многих вещей, а нынешние и вовсе..., ай, ладно!— досадливо проворчал он.— В общем, я слепок с личности и магический конструкт, в задачу которого, помимо уже известной тебе, направить твое развитие. Считай это внутренней системой, своей галлюцинацией или божественным вмешательством, благо, ты не столь дик...аааа, что бы я навязывал свое мнение, кроме того, в виду того, что исходные тело и душа слишком отличались от вложенных в меня стандартов, ввиду чего, вместилище уничтожено и ты— мое последнее творение и, надеюсь, лучшее! Ну, же, выбирай свой путь!

— Хм, значит, то ощущение поглощения некой энергии и слова Хранителя о дальнейшем развитии, подобно игре— правда!?— спросила она.

— Нуууу, в некотором роде..., ты будешь видеть меня редко и только во время переполнения, да и на окружающий мир это не будет действовать, ведь я делаю преобразование тела, а не мира.— ответил голос.— Да и выбор скуден, я корректирую тебя под стандарты создателей, а не так, как тебе бы или мне хотелось, говорю сраз— смена пола невозможна, смена расы определена программой и идет постепенно, как часть программы развития, а вот индивидуальное развитие в пределах возможно, вот я и показываю, что можно выбрать! Выбирай же уже, не трать наши с тобой силы!

— Бред!— потерла ладонями свое лицо девушка.

— Зато, красочный!— хохотнул голос.

— Пф... Что же, раз все равно выбора нет, и выбор делать надо, то я выбираю...— протянула она, рассматривая доступные 'классы'.— Маги, воины, хм, разбойники и прочие..., хах, сюр, точно, как игра! Эх, раз я маг и на войне, значит, боевого мага и выберу!— ткнула она в лист пергамента с красочным изображением волшебника с посохом в одной руке и мечом в другой.

— Хм, что же, если в этот раз ты так хочешь...— пробурчал голос.— Ваш выбор— Боевой маг! Добро пожаловать в Мир, юный Гендальф, ой, пардоньте, Штурмовая Волшебница!— хохотнул голос.— Выбор сделан, отныне, ты идешь по новой, более великой тропе, да пребудет с тобой Си..., тьфу, сколько на Земле бреда, хорошо, что я не буду потом жить в этом теле и с этим информационным мусором! В общем, разбирайся, развивайся, до встречи!— скомкано закончил общение голос, и все погрузилось во тьму.

— Эй, ты куда?!— воскликнула девушка и... проснулась...

— Куда, куда, за водой, что бы рожу твою оттереть, ой, очнулась!— воскликнула Кира, бросая ведерко и кидаясь к, очнувшийся от необычно долгого сна, Ифигении, лежащей в походном шатре, ранее принадлежащем, как и вся обстановка, воеводе киданьцев.— Ифочка, как я рада, что ты очнулась!— закричала она.— Как всех перепугала! Я...— зачастила она, тиская подругу.

— Тссс, задушишь же, это надо было делать, пока я была без чувств!— прохрипела затискиваемая, разжимая 'медвежью хватку' казалось бы хрупкой подруги.

— Ой, прости!— смутилась Кира.— Но ты и вправду долго лежала без сознания!

— Сколько?— прохрипела Ифигения.

— Пять дней!— ответила Кира, на что Ифигения разразилась гневной тирадой...

— Пять деней!? Ааааааа, пять дней!— единственное, что можно повторить в книге из ее речи, далее, так же экспрессивно, было принято увеличение роста, за счет удлинившейся черепной коробки (благо пышные волосы это скрывали от окружающих), побледнение кожи, заострение зубов и болезненная худоба (вот тут уже не скрыть) и другие мелкие детали...

Не смотря на то, что внешность героини столь сильно поменялась, все это было списано на болезнь и переутомление, да и часть войска теперь состояла из новичков до этой битвы не знавших ее. Кстати, о войске, та часть киданьцев, что осталась и приняла условия поединка, влилась в ряды армии Ифигении, тем самым увеличив ее на две трети, тем более, что павших эльфов то можно снова призвать. За несколько дней ее беспамятства место битвы привели в порядок, разобрав трофеи, излечив раненых и похоронив убитых. Эльфы, лишенные больших физических сил, даже в сравнении с людьми, имели талант в стрельбе и магии, особенно в лечебном ее аспекте, что дало возможность многим пленным не только выжить, но и исцелиться, причем и от застарелых болячек, которые тем не было по карману лечить дома, да и родное царство так бы не заботилось ни о своих героях, ни о гражданах, ни о пленных..., по крайней мере, бесплатно... Все это стало причиной того, что в день пробуждения Ифигении все кто сдались в плен дали клятву служить новой госпоже!

Справившись с шоком, приняв клятвы и восстановивши силы, через три дня после пробуждения, Ифигения приказала выступать к стенам Мен, дабы поставить логическую точку в сложных отношениях с этим городом и..., как героиня себе пообещала, постпроить уборную над могилой того, кто повинен в самонадеянном поведении киданьского воеводы, ведь посланец бежал с поля боя одним из первых и спрятался за стенами города...

Интерлюдия 2.

В пещере пауков, один из коконов с пойманным человеком, стали рвать на части два огромных паука, стремясь побыстрее съесть свою 'консерву', на шум и запах прибежали другие пауки и тут... алые молнии выстрелили из растерзанного свертка, поражая всех ближайших тварей и соседние коконы, высушивая тела, когда энергия полностью опустошила эти оболочки, она стала 'шарить по пещере, захватив еще нескольких пауков и распугав остальных...

Спустя некоторое время, в пещеру проник отряд магов и воинов, во главе которого шел шустрый старик.

— Что это было?— удивился он, осмотрев иссушенные и прожаренные тела.— Невероятная мощь!

— Учитель, учитель, смотрите, тут живой!— закричал молодой маг, указывая на шевелящуюся, болезненно худую и бледную руку, торчащую из окровавленного кокона.

— Что застыли, дурни? Живее, лечение киньте, пока не поздно!— крикнул маг на учеников.— Невероятно, он жив! Жив, будто легендарный бенну*!— воскикнул маг, дернув себя за бороду.-Склянку готовь!— пнул он воина, подталкивая к раненому...

Конец интерлюдии.

Зугоо (祖国的忠实儿子 — зугоо де шонгизши эрзи— верные сыны отечества)— самая дешевая, а следовательно и самая массовая боевая единица в киданьской армии, представляющие из себя обычных ополченцев (民兵— миндинг— ополченцы), направляемых от каждого поселения, и снаряжаемых на средства общины, в случае войны. В обязательное снаряжение пехотинца-ополченца входит: копье(矛— мао), чаще с медным наконечником, топорик для заготовки дров и разбивки лагеря (经济斧— джуинг джи фу), дубина (俱乐部— джуледу), плетеный щит и широкая шляпа (编织屏蔽— бианзши пингиди и 宽帽— куанмао). В зависимости от достатка общины и личного вклада самого добровольца, в снаряжение могут входить тканевые, деревянные, костяные, меховые, кожаные и даже медные доспехи и другое оружие, так же каждый сам себя обеспечивает походным снаряжением и провизией на время похода к точке сбора, да и далее его животу приходиться уповать на щедрость общины и личные смекалку и кошелек, воины из них посредственные, за что такие войска имеют массу прозвищ среди профессиональных воинов ( вроде 会说话的竹子— шуи де шуошуа де зшузи— говорящий бамбук).

Мачше (马车— Обозники)— обозники, занимаются всем по не многу, взяв на себя функцию города, следующего за армией, с кухней, слугами, борделями...

Дуланни (布兰妮— копейщики, копьеносцы)— первая ступень профессиональной армии, представляют из себя типичных для данного мира пехотинцев— копейщиков на скудном довольствии. Вооружение составляет: бронзовое длинно-древковое копье с крюком и бивком, служащим ему перекладиной (长矛— чангмао), короткий, сильно изогнутый меч рубящего типа, чаше без гарды, с накладной деревянной рукоятью и кольцом вместо навершия (粘土剑— нанту джуан или меч глиномеса), щит и широкополая шляпа обтянутые грубой кожей и усиленные костяными, либо металлическими накладками, кожаный нагрудник с широкими наплечниками, широкими ремнями на предплечья и голени, так же усиленные разными материалами (借来的盔甲— одолженная броня), а так же то, что может себе позволить простой пехотинец, не брезгующий мародерством и не прокутивший заработок (добычу) в харчевнях и борделях.

Гешоу фенг (歌手风— певцы ветра, лучники)— то же, что и дуланни, но, в отличие от копейщиков, вместо длинных палок у них палки с веревками и куча мелких, сиречь, луки со стрелами, а они, стало быть,— лучники. Это более дорогие в плане подготовки и содержания бойцы, от того стоят на ступень выше.

Фенг чши зи (风之子— дети ветра или легкая конница)— конные воины, набираемые из числа мещан и мелкопоместного дворянства, основной задачей которых прорвать оборону противника копьями, отразить атаки таких же рубак, догнать убегающего противника, в виду чего вооружены длинными копьями, более длинными мечами (新月— хинуйе — лунный серп — сильно изогнутая, более длинная и расширяющаяся к острию, версия пехотного меча— прото-сабля этого мира). За счет своего социального положения и довольствия, имеют более качественные доспехи из меди, бронзы, и, даже, железа!

Джузши де зшурен (机制的主人— Мастера механизмов)— механики, строители, артиллеристы, т.е., кто проектирует, делает и собирает осадные механизмы, применяет их и руководит сопутствующими работами, где тяжелые работы выполняют ополченцы и копейщики.

Тиангон зши дун (天空之盾 — щит неба)— тяжелая конница, состоящая из отпрысков самых благороднейших семей, чья задача охранять царя, громить уже сломленных врагов, с важным видом возглавлять парадную колонну..., эм, в общем, классическое рыцарство на местный антураж. У них самые лучшие, после царей, разуметься, кони, доспехи и оружие, грубая сталь здесь не в новинку.

Тианконг зши зи (天空之子— дети неба)— правители, маги, жрецы и прочие, эти...в выборе снаряжения не ограничены ничем, кроме тех условностей, которые им предписывают традиции и выбранная (унаследованная) социальная роль.

Бенну (Бен-Бен) — в египетской мифологии птица — аналог феникса. По легенде является душой бога Ра. Название связано со словом 'вебен', означающим 'сиять'.

По легенде Бенну появился из огня, который горел на священном дереве во дворе храма Ра. По другой версии Бенну вырвался из сердца Осириса. Изображался в виде серой, голубой или белой цапли с длинным клювом и хохолком из двух перьев, а также в виде жёлтой трясогузки или орла с красными и золотыми перьями. Существуют также изображения Бенну в виде человека с головой цапли.

Бенну олицетворял воскресение из мёртвых и ежегодные разливы Нила. Символизировал солнечное начало.

Бес (Бэс, Бесу, Беза) — в древнеегипетской мифологии собирательное название различных карликовых божеств, считавшихся хранителями домашнего очага, защитниками от злых духов и бедствий, покровитель семьи, охранитель детей, особенно при рождении и от опасных животных, покровитель будущих матерей, мужской аналог богини-кошки Баст.

Бес изображался в виде уродливого карлика с бородкой, длинным высунутым языком, иронической усмешкой и короткими толстыми ногами. Нередко встречается на предметах домашнего обихода, в частности на кроватях— как украшение и амулет

Бес — не отдельное божество, а собирательное название различных, отличающихся друг от друга карликовых божеств, которые начиная с эпохи Нового царства смешиваются, сливаются друг с другом. Бес, изображенный с ножом, большей частью назывался 'Аха' ('боец против опасности и зла'), Бес танцующий — Хит, или Хати. Карликовые боги нередко изображались вместе с богиней Хатхор. Окончательное формирование культа Беса связано с отождествлением десяти второстепенных божеств (нубийского Беса, Аха, Амама, Хайета, Ихти, Мефджета, Менева, Сегеба, Сопду и Тететену) в едином божестве, которое известно под именем Беса.

Имена 'Бес' и 'Баст' обычно связывают с нубийским словом 'беса', означающим 'кот'. Это обстоятельство позволяет предположить, что первоначально культ этот бога был связан с почитанием кота, который считался защитником дома от мышей, крыс и змей (отсюда и роль Беса в качестве покровителя домашнего очага).

Очень редко встречаются изображения Беса с головой и хвостом льва, что некоторые египтологи считают этот факт доказательством того, что первоначально Бес ассоциировался со львом.

М. А. Коростовцев связывает Беса с богом Пта, с которым имели 'родство', и считались его 'детьми', карликообразные божества, называемые в науке 'патэками'. Патэки, как и Бес, имели защитные функции — охраняли от опасных животных. Защитная функция была характерна и для греческих кабиров финикийского происхождения, считавшихся в Греции великими богами. Согласно М. А. Коростовцеву, Бес схож с западноевропейскими гномами— безобразными карликовыми существами, доброжелательными к людям. Коростовцев предполагал, что бесы, патэки, кабиры, гномы относятся к одному кругу представлений, бытовавших на той ступени умственного и духовного развития человечества, когда люди населяли землю несметным количеством божков или духов.

Глава 11.

А мы к вам в гости! Что, не ждали? Обидно...

'Не важно, сколько человек ты убил, важно со сколькими ты можешь уживаться...'— бывалый душегуб.

Никифор стоял на балконе гостевого дома, сложный набор закорючек, обозначающих название на вывеске которого, можно было перевести как 'Башенка дядюшки Ийее', внизу, на маленькой площадке внутреннего дворика, тренировался старый киданец, тот самый, нет, нет, не сам дядюшка, чьим именем назвали это здание, а его дальний потомок, старик Ийее Маунг Гхи. Старый хозяин практиковал семейное боевое искусство, ведь он был достаточно богат, что бы не заниматься работой своего 'отеля' лично, а внуки еще и управление на себя взяли, потому, сейчас, в самый разгар дня, он делал замысловатые па очень медленного 'танца', на самом деле, являющегося сложным разминочным комплексом.

— Мда, а старикан то бодрый!— хохотнул рядом темнокожий мужчина в желтом халате, приглаживая лысину.

— Зимудар, прояви уважение, он наш гостеприимный хозяин!— одернул его Никифор.

— Пхех, что же, боюсь, если местный воевода столь же нагл и спесив, как те вояки, что попадались нам в городе, то это не надолго!— оскалился шумме, теребя свои покалеченные уши.— Правда, я лично с этим стариком схлестнуться не желаю, о нееет!— протянул он, прекращая терзать обрубок левого уха.

— И не надо, такие, как он нам не враги, да и прочие киданьцы то же, нам нужно пройти до парочки руин и не более, мы и в песках и лесах можем переждать, набирая сил, без лишних войн и потасовок.— отмахнулся Никифор.

— Киданьцы слишком заносчивы и подозрительны, да и любой другой будет видеть подвох, когда через его двор пойдет толпа оборванцев, вооруженных всякими острыми штуками!— рассмеялся Зимудар, прекратив тискать подранное правое ухо, в котором некогда красовалась большая золотая серьга, но случилось проиграть битву с работорговцами, а пленным и рабам ценности не положены.— Столь много наемников, да еще и специфичных, они не возьмут, по— крайней мере, не единым отрядом, да еще и 'нелюдей', еще со времен Киданьской Империи они не любят других людей, а уж иные расы и подавно!— фыркнул Зимудар.

— Мда, согласен, нанимать чужаков с такими внешними данными они вряд ли захотят...— усмехнулся Никифор, глазами указав на уродство собеседника, на что тот лишь оскалился.— Да и укоренившееся презрение к другим народам, хотя, пообщавшись с разными людьми, я понял, что это общая болезнь, хах, похоже, военные и вправду решат, что лучше будет первыми напасть, чем сторожить, да еще тратиться на гонцов и чернила, что бы согласовать свои действия с начальством в столице...— задумчиво теребя подбородок, пробормотал Никифор.

— Верно, лучше забрать награду сразу, чем ждать, когда ее дадут, тем более, если начальство может решить, что ты недостаточно смел и инициативен, что бы самому решить вопрос с варварами!— облокотился Зимудар на ограждение, подпирая голову большим, жилистым кулаком.

— Ийяяярх!— старый киданец развалил ударом кулака деревянный манекен.— Ус, ооооохооой!— выдохнул медленно старик, выходя из глубокой стойки и делая шаг в сторону.— Хьяяя!— сметающий удар желтой, мозолистой пяткой и другой деревянный истукан разрушился...

— Хех, вот дед дает, а!?— восхитился шумме, рассматривая, как седовласый старик громит собственный полигон.

— Потому, помимо прочего, я ратую за мирное разрешение вопроса!— улыбнулся Никифор, то же поглядывая вниз.— Вспоминая своего мастера, я знаю, каково это биться с такими монстрами, сколько тут таких будет? Хотя, это компенсируется отвратной подготовкой и снаряжением у остальных, но количество то же важно, и если кто и может составить конкуренцию по численности и силе армии Империи, так это киданьские царства, вот почему принцесса столько планов строила вокруг этих земель...— начал он, но был прерван.

— Пф, ладо, утомила меня эта болтовня, пойду, пройдусь по городу!— прервал его Зимудар, отворачиваясь к выходу с балкона.

— Что же, посмотри северные ворота, на случай, если надо будет идти через них.— сказал ему Никифор, вслед, на что воин кивнул и прдолжил путь...

Интерлюдия 1

— Тадах, тадах, бубух, бубух, тух, тадах, бадах, татах...— громыхали колеса поезда, в тамбуре курил пожилой мужчина, за окном проносились печальные виды страны, а в голове у военного пенсионера— еще более печальные мысли.

— Прос...али страну, сссу..пруги собаки!— процедил он, сплевывая в щель между дверцей и полом.— Едешь, будто по Чернобылю!— добавил он после нескольких заливистых и нецензурных оборотов.— Эх, перестроились, твою мать, вляпались по уши в дерьмократию, растудыть тебя, да об колено!

— О чем буровишь, дед?— спросил лысый, спортивного вида парень с признаками отдыхающего 'сибиряка', едущего с вахты на курорт (то есть, хронически нетрезв с момента посадки).— Что увидел?— отряхивая руки после туалета, из которого только вышел, и поправляя растянутые трико, задал он вопрос, то же выглядывая в окошко в двери.

— Страна выглядит, как после войны, в которой мы проиграли, лет тридцать назад, но и победители жить тут не захотели...— скривился дед, глядя на мелькающие за окном руины станций, брошенных путей, элеваторов, коровников, деревень, пустеющих городков и деревушек, особенно жалко смотрящихся на фоне новых вывесок магазинов с английскими словами, но записанными русскими буквами, или английскими, но с ошибками...— Смешно и грустно, но те, кто вешал на разрушающиеся советские здания эти вывески, баннеры, плакаты, объявления, стикеры, видимо, действительно верил, что местным и проезжающим только и нужны чипсы, коллы, тампаксы, айфоны с интернетами и прочая х...ня!

— А что делать дед, кому то, и вправду, это важнее жизни!— хохотнул мужик.— Веришь, нет, но мои пиз..., эм, мелкие, короче...— стушевался отдыхающий под суровым взглядом старика.— В общем, этих засранцев не оторвать от всей этой технохер...ни, ни улицу им не надо, ни природу, ни бабу сисястую, а клаву механическую и пульт, да телефон по моднявей, на уроках уже не учатся, а чатятся, два раза меня уже вызывали!— прорычал мужик.— На рыбалку звал, на охоту, ничего не интересно, только горбы растят и большие пальцы тренируют, да зрение впотьмах портят, а спроси у них кто такой Минин— ответят 'Это типа тот, кто мину изобрел, наверное...'!

— Ха, ха, ха, да уж, поколеньеце!— рассмеялся старший мужчина.— Что может один человек, против моды, разве по силам одной семье справиться с телевиденьем и интернетом? Нет, общество будет катиться в пропасть, пока будет состоять из пассивных и безвольных скотов, баранов, разбавленных крысами и козлами, которые ими командуют, грабя их руками и соседей и самих баранов!— ткнул старик пальцем в окно.— Это— не было бы возможно, если бы дурак-ванька не был рад сломать колхозный трактор и оттащить его детали на пункт приема металлолома, получив за это от председателя-предателя бутыль водки и ведро старых болтов, пил на радостях, а потом, когда его работа и зарплата исчезли весте с разворованным его активной помощью колхозом(заводом),— пили с горя, проклиная разворовавшего все председателя и прочих с...к, доворовывал не украденное председателем! Эх, то же и в армии, в армии— залоге жизни и свободы народа! Все, все, так или иначе, растаскивали страну, и чем сильнее она разрушалась и росла нужда, тем сильнее ее разрушали! Смотри, как управились, всем миром, а винят Чубайсов и Мовродиев с Яйцинами и Грабячовыми!— развел руки в стороны ветеран.

— Хех, правда твоя, дед, видел я, как при мне ломали всю технику в нашем городе, заводы, больницы и школы, кривые автоматы, не ездящие танки, брошенные гнить рыболовецкие, грузовые и военные флотилии, эх, грустно стало..., пойду, водки махну!— махнул он рукой.— О, слышь, а пойдем, накатим, за знакомство, а?— предложил он ветерану.

— Нет, уж, я тут лучше, свежим воздухом подышу!— фыркнул тот, обведя окурком задымленный тамбур.

— Хех, ну давай, дыши, дыши!— похихикивая, ответил отдыхающий.— Бывай, дед!— махнул он рукой и ушел.

— Бывай, бывай...— протянул ветеран, смотря в окно, за которым мелькали очередные заселенные руины, притворяющиеся то районным центром, то станцией технического обслуживания, то складами...— Трижды, трижды за одно столетье мы сами перечеркнули труды многих поколений до нас и свои собственные!— простонал он, стиснув зубы и делая новую затяжку.— Эх, если бы мы тогда знали, что делать, если бы знали..., видит Бог, я бы перестрелял бы этих заговорщиков, и вся часть меня бы поддержала!— стукнул он кулаком по стенке.— А теперь, я лишь старая развалина...— прохрипел он.— Хочу еще один шанс, еще возможность послужить своей стране, исправить все, предотвратить, или, хотя бы, начать заново и прожить более полезно ее...— протянул он, затягиваясь ядовитым дымом, вскоре, его, лежащим на полу, обнаружила 'толстомясая' проводница, гневно вереща, она стала толкать и пинать его, матеря 'старого пьяницу и курильщика', но ему уже было все равно, он уже летел к своему новому миру...

Конец интерлюдии.

Мен, рыночная площадь.

— Чашки, плошки, поварешки, подходи, их так немножко!— громко зазывал молодой, остроносый и гладко выбритый шумме в желтом халате купца низкого достатка.— Кольца, серьги, амулеты, кончаться уже к обеду!— стучал он деревянной колотушкой по медному горшку, что бы привлечь внимание снующих от лавки к лавке покупателей и простых гуляк.— Блюда, цепи и кинжалы, в древнем храме откопали, почти все уж расхватали!— вновь закричал Уси-ватар, избивая бедную посудину, на что та противно и жалобно выла.— Под...

— Эвон, как надрывается!— ехидно прокомментировал старания парня толстый торговец шелком, откладывая рулон красной ткани в сторону.

— Ага, будто глотка из серебра!— отозвался сосед, промышляющий шерстяными тканями из дальних краев.

— Ага, а кишки из золота!— хохотнул первый.— Как бы его не выпотрошили, да не отняли его древности!

— Не, кто ж его тронет, гляди, какие горлорезы вокруг трутся, точно из бывалых разорителей, или, вовсе,— разбойников!— прошептал второй.

— Дааа? Думаешь?— удивился торговец шелком, боязливо сжимая пухлые кулачки с нанизанными на них золотыми перстями.

— Опоздаешь— потеряешь, сам такого не вскопаешь! Походи, не зевай, золото не забывай!— меж тем, продолжал расхваливать товар парень.

— Провалиться мне к Червю, если вон те пять обвешанных оружием беглых не его охрана!— кивнул осторожно торговец шерстью на бритоголовых ребят в рваных, засаленных халатах, накинутых поверх доспехов.

— Безы-хранители, да что же это такое делается, то, а!?— проскулил впечатлительный торговец шелком, делая в воздухе отводящие беду охранные жесты.— Это с каких пор в город пускают всяких голодранцев и беглых с оружием!?— воскликнул он.

— Тише, ты, болван, накличешь!— шикнул на него, тощий и остроносый торговец драгоценностями, прикрывая тряпочкой свой товар, так, на всякий случай.— С тех самых, как начались новые войны с соседями, когда охраны и золота в городах стало меньше! Вот, и стали с разных разоренных окраин приходить беглецы, грабители и воры! К тому же, куда же еще их пускать, как не в наш город, ведь на всю восточную половину пустыни, есть лишь два поселения, в которых можно торговать выходцам из киданьских земель, Икхрома и просторов кочевников-дикарей!?— удивился старик.— Кто кроме таких же оборванцев будет поставлять в город редкости и алхимические ингредиенты? Кстати, не знаю, как вы, а я намерен взглянуть на товар этого юнца, глядишь, и впрямь, нашли вещи из легендарной эпохи!— кивнув помощнику присмотреть за лавкой, старец спрыгнул со своего места, отряхнул дорогие одежды и, под охраной вооруженных массивными дубинами громил, похромал к лавке чужаков, что прибыли недавно в город из сердца пустыни.

-Дарогу, дарогу!— ворчали массивные, темнокожие и волосатые полу— великаны, грубо расталкивая столпившихся у лавки гостей покупателей и простых зевак, прокладывая путь своему нанимателю. Им никто не смел противиться, ведь громилы были не только вдвое крупнее среднего киданьца, но и крупнее любого из чужаков.— Дарогу, замарашки!— рыкнул предводитель охранников, клацая массивной, сильно выпирающей челюстью и хмуря густые брови, что, вместе с глубоко— посаженными глазами и вытянутой головой и объемной прической, огромной дубиной в мускулистых руках и небрежно накинутым на голе тело верхним халатом, делало его очень страшным.

— Хм, думаю, мы, то же, должны поближе взглянуть на товары этих проходимцев...— протянул торговец шерстью...

Кабинет зеншанга* торгового города Мен, величайшего и мудрейшего,... (далее идет множество хвалебных слов, согласно списку лично им составленного...)...., Пяо Гу Бенбея.

— Так вы утверждаете, что армия жалких нелюдей-изгоев, под предводительством эллинов, разгромило посланное мной войско?— откинувшись на подушки, разложенные по помосту, спросил обрюзгший киданец в дорогом алом, шелковом халате с вышитыми на нем золотой и серебряной нитью сценами из жизни богов и драконами.— Что они разбили великого Тонгину Уи Ге Киангда? Серьезно? Ха! Ха! Скорее, боги сошли с небес, что бы покарать старого убийцу и еретика!— басовито расхохотался Пяо Гу Бенбей, поглаживая себя по козлиной бородке.

— Да, о великий, так и было, проклятые эльфы, по приказу чужаков с запада, напали на наше войско и разбили его, а великого Тонгину Уи Ге Киангда убила ведьма, что испепелила и иссушила сотню воинов!— ответил один из стоящих на коленях дворян, вернувшихся из похода (сбежавших при первых признаках разгрома).

— Ведьма? Ха, вздор! Великого воина убила простая ведьма? Да на его счету десятки магов, он же не зря носит столь длинное и звонкое имя, хоть и сослан суда за..., гм...— прервал сам себя Гу Бенбей, покосившись на свое брюхо и низкий, но длинный резной столик, заваленный изысканными яствами.— Как это сучилось, Цяо Фей?

— Ну..., э...., я...— промямлил вислоусый и вислопузый киданец в стальном пластинчатом нагруднике, одетом поверх зеленого халата, обшитого медными пластинами.

— А вы?— насмешливо спросил хозяин кабинета.— Что? То же не видели?— спросил он и получил отрицательные кивки, точнее, сперва, они стали кивать да, потом нет, и снова да, некоторые отвели взгляд в сторону.

— Их вела, то ли сама богиня смерти, то ли, величайшая ведьма, которую видел мир!— вставил свое слово другой бывалый воин, стоящий на коленях.— Магические, алые молнии и тьма клубилась вокруг нее, каждый удар клинками разваливал на куски наших воинов, а магия сжигала десятки воинов!

— Богиня? Ха!— фыркнул хозяин.— Сказки обезумевших трусов!

— Господин, вы несправедливы!— возмутился воин.— Мы видели много боев, но никто из нас не был ей ровней, даже наш предводитель!

— Пф!— фыркнул Гу Бенбей.— Вот как, печааально...— протянул он.— Что же, пока я не увижу труп, или, хотя бы, голову, моего старого друга, то я буду считать его живым, вы же... будете казнены через повешенье...— зевнул, прикрывая жирной ладонью рот, Гу Бенбей.

— Как? За что? Пощадите!— закричали приговоренные дезертиры.

— За шею, за шею, как воры и дезертиры, уведите этих трусов, не достойных зваться воинами!— махнул он рукой, и стража потащила упирающихся и кричащих пленников.— 'Заодно и от сторонников Тонгину избавился!'— подумал Гу Бенбей...

Схоронив тела в, превращенных магией в гигантский саркофаг, песках, а так же, разместив в аналогичных емкостях все лишнее в текущем походе, прикрыв все это метровым слоем сыпучей породы, армия эльфов и людей, отправилась к стенам города, бывшего для последних домом, но, в один миг, ставшего вражеской крепостью...

Город Мен, Западные Ворота.

— Что случилось?— спросил жилистый, темнокожий парень у соседа по толпе, загородившей проходы сразу на нескольких улочках, что было нетрудно, поскольку в городе разрешено возводить только каменные строения, отчего большинство домов были много— семейные, даже клановые, каждый такой дом был окружен стеной, заодно образующей маленький квартал, мирок для семьи или рода, часто, каменный забор становился стеной для добавленных с внутренней стороны, позже, жилых и хозяйственных построек, так что, гостевой дом Ийее не был исключением. — Чем все так всполошены?

— Ха, где были твои уши, чужестранец?— фыркнул татуированный местный, сидящий на стене одного из городских домов и жующих кислое яблоко.

— Три поворота отсюда!— ответил ему с усмешкой парень.

— Хех! Хороший ответ! Ладно, поясню, дозорный увидел, что к городу движется армия, разбившая наши войска, и она, видят Боги, будет здесь много раньше, чем в поход тронется хоть один воин из гарнизона по ту сторону гор!— выкидывая огрызок и доставая из узелка следующее яблоко, сказал разрисованный киданец.

— Вот как, и каковы шансы у города продержаться до подхода помощи?— спросил чужак, напрягаясь.

— Пф, шансы, после разгрома армии?— хохотнул киданец, хрустя яблоком.— Да в городе остались только, старики-вояки, ополченцы и уличные стражники, едва способные свои ч... ловить в собственных штанах! Какие из них вояки? Так, смех один!— презрительно скривившись, отмахнулся киданец.

— Ясно, значит, сейчас все решают— сбежать сейчас, или запереться в городе и попытаться встать на защиту города?— спросил, слегка подумав, чужак.

— Ха, ха, ха! Да уж, второе вряд ли многих привлечет, но и первое не всем по карману, так что, большинство останется в городе, но выберет третий вариант— сидеть и дрожать от страха!— смеясь ответил киданец.

-Хм, и что тогда выберете вы— встанете на защиту города?— спросил чужака.

— Пф, нет, конечно, я же не дурак!— фыркнул разрисованный.— Я и мои парни возьмут то, что можно 'позаимствовать' у богатеев и уйдем прочь, подальше от проклятых песков, дикарей и войн, в Ци, к примеру!— улыбнулся татуированный, теребя свою косу, торчащую из под потрепанного жизнью и выгоревшего на солнце тюрбана.

— Вот как, весьма...практично...— протянул чужак.

— На том и стоит воровской мир!— развел руками киданец.— Ладно, бывай, заболтался я с тобой, оборванец из пустыни, а меня еще ждут дела! Поспеши и ты покинуть город, чужак, не то будет поздно, да и я в следующий раз не буду тебя жалеть!— вставая и отряхивая линялые, широкие, синие штаны, произнес киданец и спрыгнул со стены внутрь двора.

— Постой, есть предложение, работа!— крикнул парень в след городскому разбойнику...

Армия чужаков и примкнувших к ним киданьцев подходила к стенам города Мен, ей вослед, клубилась песчаная пыль, ревели и фыркали не многочисленные ездовые и гужевые животные, скрипела кожа, звенели и громыхали кости, дерево и металл одежд, оружия и брони, велись беседы между соседями по строю...

Тем временем, в городе нарастала паника: население стало судорожно собираться прочь, бороться за свои и чужие ценности, места в очереди на выезд из кварталов и города, враг еще не подошел к стенам, а улицы уже отравлены страхом, насилием и окрасились красным цветом. Отчаявшись навести порядок в этом хаосе, воины стражи либо занялись спасением и защитой собственных семей, либо...— сами присоединились к творившемуся безобразию! От того, к моменту подхода к стенам города армии, его защищало гораздо меньше воинов, чем могло бы, мало кто понимал в те дни, что эти беспорядки были спровоцированы, нанятыми неизвестными, городскими ворами и нищими, чьи дерзкие выкрики и выходки расшатали ситуацию..., мда, люди, в любую эпоху, лишь стадные животные, а стадо так легко сбить с правильного пути....

Мен, Западная стена, смотровая площадка башни Панг Ауи (胖阿姨— Толстая тетушка).

— Это неслыханно— город охвачен паникой и разгулом преступности, а за стеной собрались уродцы и примкнувшие к ним дезертиры и разбойники! Как это понимать? А? Вы что, ни на что не годны, на рудники хотите?— кричал, брызжа слюной, Гу Бенбей, расхаживая из угла в угол.— Отвечайте мне, хундан*!— развернулся обряженный в дорогой пластинчатый доспех наместник, упирая гневный взгляд в столпившихся перед ним мелких военачальников (тех, что не погибли в бою, не сбежали после, или остались в городе, выполняя другие задачи) и высших сановников города (из тех, что по тем или иным причинам не покинули город).— Что делать намерены с этим, а?

— Господин, нашей вины в том нет!— промямлил красный от сдерживаемых эмоций глава городской стражи Лю Чао Чао, сжимая руками широкий пояс, стягивающий чешуйчатый доспех на его животе.

— Мда, нет, значит, чернь сама по себе вздумала бежать, да грабить, а перебежчики на сторону врага мне просто чудиться?— фыркнул Гу Бенбей.

— Нет, задержанные моими людьми бродяги, утверждали, что им заплатили за крики, правда, их словам я бы не стал особо доверять, они слишком глупы и пьяны, уверенно можно сказать только то, что зачинщики были, но теперь их либо уже нет в городе, либо они затаись!— ответил хриплым голосом бывалый воин Ву Чанвей, шумно сгладывая после каждой паузы.

— Хммм, другим...., нечего мне сказать?— протянул с рычащим голосом Гу Бенбей, все преданно-испуганно таращились на него, но молчали.— Что же, я вам даю последний шанс, разгромите врагов под стеной и за ней, и я, так и быть, не прикажу вас зажарить в масле, или скормить червям!— тяжко вздохнув, задумчиво проговорил он, на что все присутствующие шумно выдохнули.— Но, это не значит, что не найду для вас, других, не менее болезненных и позорных казней в Своде!— добавил он ехидно.— Ха, ха, ха! Вам действительно придется постараться, что бы я и Великий сжалились над вами, убожества!— рассмеявшись, добавил он, после чего, покинул башню.

— Этот старый пьяница и развратник меня уже достал, не будь он..., эх, что говорить, вы все сами знаете...— прошипел глава стражи.

— Мда уж, его выходки всех присутствующих достали, но его устранение в текущих обстоятельствах может привлечь ненужное внимание и причастных могут не только найти, но и наказать, намного худшей карой, чем нам сейчас грозили!— фыркнул худощавый старик в темно-синем халате, приглаживая бороду.— Но и терпеть этого грубияна у меня уже нет сил, тем более, он позорно казнил моего племянника!— добавил Ту Тенгфей.

— Уважаемый маг прав! Похоже, гибель нашего прославленного полководца опьянила бедного градоправителя!— фыркнул дорого одетый и вооруженный чиновник, теребя длинный черный ус.

— О чем Вы?— спросил за всех Ву Чанвей.

— Пока был жив один из них, власть над городом и нами они делили поровну, соперничая, как и в былые времена..., хм, теперь же, он один здесь полновластный хозяин, осталось разбить армию чужаков, одолевших славного полководца и можно примерять на себя шапку полноценного наместника северных территорий!— улыбнулся по змеиному Лу Бенгвен, пояснив свои слова.

— Хм.... возможно ты и прав...— протянул воин.

— Если напрямую действовать нельзя, то можно и... не так рьяно прикрывать его от стрел и клинков черни, а там, как Боги рассудят!— улыбнулся старец Ву Баи, протирая розовым, надушенным платочком, до блеска выбритый, череп.

— Не нравятся мне ваши слова...— протянул воин, нахмурив седые брови.— За стеной не большая, но судя по успеху, опасная армия!— добавил Ву Чанвей, всматриваясь в песчаные просторы, где копошились враги.— Как бы то ни было, нам надо позаботиться о городе, защитить его, а с этим хундан, решим позже!— подвел он итог беседы и все с ним согласились.— Что же, расходимся, время показать черни и этим жалким оборванцам за стеной, которые даже штурмовых лестниц не приготовили, что мы и в обороне сможем одолеть врага!— сжав кулак, крикнул Ву Чанвей.

— Да! Верно! Они умоются своей кровью! Эти недоумки и подойти к стенам не успеют и даже их ведьмы им не помогут!— выкрикнули в ответ присутствующие...

Лагерь 'оборванцев за стеной'.

Плетеные из прутьев и тростника щиты пехотинцев связывались в громоздкие конструкции, способные прикрыть сразу несколько человек, защита эта была столь же паршива, как и индивидуальный плетеный щит, однако, шанс выжить, хотя бы до стены, повышала. Поскольку эльфы как воины и маги более цены, особенно на поздних этапах штурма, то первыми к стенам города должны были идти люди. По факту, киданьцы должны были стать живым щитом от киданьских же стрел и магии, пока эльфы не пробьют своей магией проход в город, это не могло не вызвать недовольство, но, в открытую, воспротивиться люди, по разным причинам, не могли.

Итак, протрубил рог, и проинструктированные воины, стеной щитов и копий, двинулись в сторону каменных стен города Мен.

— Началось!— со страхом, замешанном на злости и досаде, подумали на стенах.

— Началось!— с радостью, предвкушением, сомнением и долей страха, подумали за стеной.

— Началось!— подумали предводители обеих из сторон, вглядываясь вперед.

— Бурууур, бруууррр!— проревели трубы и рожки, и первые стрелы были пущены в сторону приближающихся к стене врагов, большая часть из которых просто не долетела до цели, воткнувшись, а то и просто упав, в пески.

— Буруууур, бруууррр!— новый рев и новый залп, более удачный, поскольку часть стрел достигла вражеских порядков, но увязла в плетеных конструкциях, которые тащили враги.

— Стрелять по готовности!— крикнул старый воин Сенлин Бо Кин, что командовал обороной западной стены.

— Труууур, трууур! Трууудуууу!— прогудел сигнальщик и в небо взлетели тучи стрел, из за своего числа и достаточно приблизившегося противника, более уверенно попадая в цели. Стали появляться первые раненые и убитые, так как щиты были отвратного качества, да и стрелы не пули, они падают сверху, находя уязвимые места, коих в примитивной броне, порою, больше, чем самой брони.

— Маги, отрабатывайте свой рис, сожгите этих хундан!— крикнул военачальник стоящим рядом старцам, на что те недовольно поворчав, выпустили алые и зеленые искры в небо, получив такой своеобразный сигнал, их подчиненные и ученики стали стрелять магическими снарядами в сторону противника.

— Буххххх!— сфера из магического огня врезалась в ближайший к стене плетеный щит, расплескивая пламя, горящие осколки щита и куски тел вражеских воинов, что несли столь ненадежную защиту.

— Ураааа!— простые воины обороняющихся радостно закричали и заулюлюкали.

— Бухххссс!— другой снаряд нашел свою цель, и еще один и еще, но враги упорно шли вперед, не разбегаясь и не отступая.

— Да спалите уже этот сброд!— крикнул Сенлин Бокин, размахивая руками.

— Бухххх!— ... бессильно грохнули снаряды, ударяясь о невидимую преграду.

— Проклятье, у них достаточно магов, что бы выставить общий щит!— ругнулся маг.

— Нас...., вам платят не за сопли и констатацию фактов, уничтожьте врагов и точка! Пробейте щит, и зажарьте изменников! — рыкнул на старика Сенлин Бокин.

— Будет исполнено!— кивнул маг, скрепя зубами, после чего, сам присоединился к атакам своих учеников, посылая более мощные заклинания, чем могли они сотворить, даже объединившись, но и вражеские маги не ограничились лишь обороной, а лучники-эльфы им помогали своими стрелами...

— Вууууууууррррррр!— прогудела пустыня и тучи, взявшиеся из ниоткуда, заслонили часть неба.— Драахххххсссс!— разряды магического электричества заплясали в тучах.

— Архимаги! У них архимаги!— закричали, истошно, несколько голосов и на стенах началось брожение.

— Этого еще не хватало!— витиевато выругавшись, прошипел Сенлин Бо Кин, сжимая рукоять веера. — Теперь понятно, почему армию разбили...

— Даххххррррр, бух, бух!— толстая ветвистая молния ударила в стену города, но магия, заложенная в ее камни вместе с рунами выдержала.— Дарррррхххсссс, бухссс, бухссс!— несколько раз повторился чудовищный залп, отчего, большинство рун 'перегорело', разрядив запас энергии на щит.

— Как долго мы продержимся при такой атаке, маг?— спросил Сенлин Бо Кин, хватая за шиворот стоящего рядом старца.

— Пф, учитывая, что ты, плешивый идиот сбил своей истерикой мне заклинание ответной атаки по их архимагам, еще два залпа!— скривился тот, отворачивая лицо от мерзкого дыхания военачальника.

— Что? Что, ты...— начал кричать взбешенный киданец, но тут новый удар сотряс всю стену, выжигая всю артефактную начинку на этом участке.

— Бдахххххх!— следующий магический снаряд пробил широкую дыру в стене, попутно испепелив нескольких воинов и мага, стоящих над местом попадания.— Бдахххсссс!— еще один удар и трещина дошла от верха до земли, а тряска скинула нескольких бедолаг, стоящих слишком близко к краю.

— Сделай же что ни будь, маг, сделай!— прорычал Сенлин Бо Кин тому в лицо.

— Сделаю, сделаю, но, прежде, прекрати истерить и отпусти меня!— фыркнул маг.— Вот так то лучше, а теперь— займись делом и пусть твои вояки стреляют из чего только могут по врагу, а их щит маги берут на себя!— холодно добавил он, отряхиваясь, когда тот его отпустил.

— Хорошо, ты прав, старый пень, сейчас этим нелюдям и предателям будет не до смеха!— рыкнул воин.— Стрелки, метатели, к бою, зальем алхимическим огнем этих хундан!— проревел он новый приказ и, в сторону приближающихся к широкому пролому в стене армии врагов, полетели стрелы, камни и горшки с алхимическими зельями, воспламеняющимися при сильных ударах. Маги же ударили по защитному куполу, сметя его окончательно, отчего страшные снаряды взорвались прямо в рядах наступающих. Дикие крики сгорающих заживо и мерзкий запах паленой плоти и металла разнесся по пустыне, но на этом маги не остановились и стали стрелять магическими сгустками по скоплениям противника, в ответ, с той стороны полетели аналогичные заклинания, сея опустошение и смерть среди обороняющихся.

— Бдаххх! Бдууууххх!— серия особо сильных магических взрывов смела метательные машины города вместе с верхушками башен.

— Убейте, убейте их магов, живо, иначе нам некого будет поставить против этого сброда! Спали, раздави, заморозь, пока стену не сровняли с землей! Сигнал давай, живо! За подкреплением! Сигнал о срочном подкреплении, заслон на дыру, срочно!— кричал Сенлин Бо Кин, мечась по смотровой площадке и раздавая приказы.

— Уф, как с вами, выходцами из черни, тяжко, стену пожалел, или других голодранцев?— ехидно спросил маг.— Хорошо, будет тебе большой бум!— добавил он под гневным взглядом начальника и кинул магический снаряд, точнее луч, огромной мощи в центр вражеского войска, разметав тех, кто с помощью сложного ритуала повелевали уменьшившийся в силе и размере тучей, от чего та, противно хлюпнув, исторгла из себя всю накопленную энергию. Антрацитово— черные лучи, или молнии, устремились к земле и постройкам, сея ужас и опустошение среди обеих армий. Вдруг, одна из фигурок, раскиданных роковым магическим выстрелом киданьца, встала, покачиваясь и...

— Фрооооооооосссссс!— магическая волна, словно смела беснующуюся энергию в сторону города, башня Панг Ауи, из за своих размеров, притянула к себе 'внимание' необузданной магии и..., в один миг, была превращена в оплавленную груду камней и щебенки, вместе с теми, кто командовал обороной города на этом участке, первой партией подкрепления и спешащими увидеть собственными глазами ход битвы чиновниками из администрации.

— Рооооооо! В атаку! Взять город! Урааааа!— раздались крики со стороны пустыни, и темная масса штурмующих кинулась к обрушенной до основания стене и городу, что прятался за ней...

Поспешно организованные командованием заслоны из городской стражи, были сметены обезумившими от страха выжившими защитниками западной стены и жителями, бегущими от наступающей армии, потому, враг смог быстро завладеть третью частью города, однако, вскоре, путь ему преградили войска, до последнего момента оборонявшие остальные стены и ворота города. Вспыхнула новая жестокая битва, в этот раз, силы были равны и потери с обеих сторон были велики, численный перевес гарантировал победу защитников, однако, врага вела та самая ведьма! Магическая буря смела порядки обороняющихся вместе с домами, ставшими опорными пунктами для них.

— Джи да, джи да!— кричали уцелевшие в бойне перебежчики, врубаясь в ряды бывших соседей, боевых товарищей, командиров. Кодекс воина, традиции и клятва, доброта и забота победителей, ну и щедрая кормежка и пата,— вот что заставляло их верить, в свою правоту, в оправданность и правильность перехода на сторону повелительницы 'нелюдей'!

Животная часть в людях, как и всегда, возобладала над божественной! Банды и паника то же внесли свой вклад в победу чужаков, давка у восточных ворот была такой, что здания их окружающие были разрушены размазываемыми по ним телами бедолаг, оказавшихся с краю толпы, а сами ворота были выдавлены из кладки! Улицы были 'украшены' телами жертв грабителей и мародеров из числа самих жителей города, кое где, начались пожары, а тем временем, армия планомерно прижимала силы обороны к стенам, охраняющим покой Дворцового квартала, где расположились дворцы местной знати и административные здания...

Дворцовый квартал, дворцовый комплекс семьи Ву.

— Зачем ты нас собрал?— спросил Лю Чао Чао, утирая запыленное и окровавленное лицо.

— Что бы предложить план по спасению.— ответил хозяин дома, сидя за длинным накрытым столом и разбавляя вино в большом кувшине родниковой водой.

— Хм, спасению?— переспросил Лю Чао Чао, садясь за стол и отщипывая от тушки птицы белое, жирное мясо.— Надеюсь, способ уничтожить вражескую армию одним ударом?— хмыкнул он и приступил к трапезе.

— Нет, на это надеяться глупо.— фыркнул хозяин, отпивая из своего кубка.

— Что же это, сдать город?— спросил Лу Бенгвен, одарив присутствующих своей коронной, 'очаровательной' улыбкой.— Осуществить свою мечту— убить нашего, горячо любимого, зеншанга и присягнуть на верность хозяевам этой орды?— добавил ехидно, усаживаясь напротив Ву Чанвея.— Или, просто, сбежать?— фыркнув, добавил он.

— Нуууу, что-то между этим...— протянул Ву Чанвей, покрутив в воздухе правой кистью и пошевелив пальцами.

— И как же это?— с сомнением, спросил Лю Чао Чао.

— Да, мы жаждем подробностей!— сказал Лу Бенгвен, заинтересованно наклоняясь вперед.

— Мы переоденем в свои одежды ополченцев, сами же..., к примеру, сдадимся, или убежим, как и прочие дезертиры... и часть 'знати' и чиновников— криво улыбнулся он.

— А можно попробовать увезти свое золото и людей из города, вряд ли они смогут перекрыть все дороги, таким то жалким числом!— предложил Лу Бенгвен, жуя вареного осьминога.

— Верно, верно! Правильно!— закивали головами присутствующие.

— Или героически пасть под клинками врага, как подобает истинным благородным!— добавил он непринужденно.

— Пф, то же выход!— хмыкнул Ву Чанвей.— Но, я говорил о спасении, а не самоубийстве! Бежать с большим отрядом и полными телегами золота интересно и выгодно, но не безопасно. Да и поздно— паникующие горожане, разбойники, мародеры и добровольные ополченцы перекрыли все улицы, не занятые воинами противника, так что, бегущие вельможи либо получат кучи примкнувших нахлебников и голодранцев, требующих защиты и привлекающих к себе внимание противника и, что самое страшное, магов, что их возглавляют..., или— разбойников, что попытаются убить из укрытия самого дорого одетого, что бы отвлечь внимание и украсть что либо из поклажи, которую перестанут из за этого охранять!

— И что же ты лично выбираешь?— спросил Лу Бенгвен, поглощая овощи, которыми были присыпаны осьминоги.

— Переоденусь в бедного ополченца, а того— в свой именной доспех и попробую организовать прорыв. Если же, враги разобьют мою личную армию, то я присоединюсь к ополченцам, обороняющим город, а захватят в плен— притворюсь простым, туповатым крестьянином из ополчения!— ответил Ву Чанвей.— Ха, ха, ха! Если надо, что бы выжить, то я и к захватчикам присоединюсь, я еще помню, как и за что нас суда переселяли!

— Забавно...и... прагматично!— протянул, оскалившись Лу Бенгвен.— А что с твоим отцом, почему его нет среди нас? Он готовит отход?— спросил он.

— Первую часть, скорректированную версию, он старой закалки и не понимает, что ныне наша семья не любима царским домом и на родине нам не заслужить ничего больше, чем то, что мы найдем в пустыне!— фыркнул Ву Чанвей.— Даже, если город будет отбит, а мы будем героями, нас все равно не наградят! Мы скатимся до уровня бездомных и безземельных! Нет, я не хочу такой судьбы!

— И ты решил, что можно заслужить больше у новых Хозяев, начав с самого низа, как твои предки?— спросил, скептически взглянув на собеседника, Лю Чао Чао.

— Если, того будет требовать обстановка...-да!— честно ответил, слегка захмелевший Ву Чанвей.

— Не пойдет, слишком стар и умел в обращении с оружием, неужто, ты решил изображать из себя косноязычного и роняющего оружия старика, быстро обучающегося до уровня потомственного дворянина!?— смеясь, спросил Лю Чао Чао.

— Скажу, что из гордого, обедневшего рода, верно служившего покоренному местными царству, за то и сосланному в пустыню и ненавидящему текущую власть!— ответил Ву Чанвей.

— Правду и только правду?— хохотнул Лю Чао Чао.

— Именно!— ответил, улыбаясь, Ву Чанвей.— Вы со мной?— спросил он окружающих...

Интерлюдия 2.

Его куда то несли, тело жутко болело, ныло, стонало, казалось, каждая клетка тела была облита кислотой, а каждая кость— сломана...

— ...твою мать...., в....,....— все, что можно процитировать из его мыслей и слов в книге.— Что за...— разразился он новым потоком брани, но молча, про себя, ибо дышать было больно. Его жутко трясло и куда то везло, точнее везли в странном подобии гамака, привязанного между двух вонючих и уродливых туш, при более длительном изучении массивных и расплывающихся объектов, он понял, что это обычные верблюды, ведомые какими то бородатыми людьми в костюмах, характерных для жителей пустынных районов планеты.

— Песок? Пустыня?— из последних сил повернув голову на бок и скосив взгляд, он увидел лишь горы песка, по которым они и шли.— Арабы? Талибы? Что за... тут твориться? Аааа, понял, я брежу, это предсмертный бред!— прошептал он пересохшими губами.— Ха, забавные же у меня черти, а это, судя по жаре— дорога в Ад!— хохотнул он и закашлялся.— Б...хуууу!— простонал человек, вновь теряя сознание, но, прежде чем его взор закрыла тьма беспамятства, он увидел край пустыни, упирающийся в море...

Следующее пробуждение было в какой то трещащей, скрипящей и раскачивающейся деревянной коробке, судя по всему, являющейся комнатой на корабле...

Да, это действительно был корабль, а чужаки сильно были похожи на арабов, греков и негров и их производные, язык же был столь чуден, что он не смог понять, откуда они, впрочем, он был слаб в любом языке, кроме родного, так что, его 'парле' и 'шпрехен' ему все равно не помогли...

Судя по всему, этот огромный портовый город и был целью долгого путешествия, силы к нему возвращались, что он не мог сказать про разум, ведь тело было чужим, а возможно, и сам мир. Кто бы мог подумать, ведь тут была магия и алхимия, которыми его регулярно лечили, парень явно был дорог некоторым из попутчиков, с ним регулярно беседовали, были огорчены тем, что он их не узнает, но радовались тому, что он достаточно разумен, что бы учить заново язык. Ему предстояло многому научиться, многое выучить о новом мире и он был готов, но это требовало времени, много времени, которое, как он считал, у него теперь, то же, достаточно...

Конец интерлюдии.

Она стояла на руинах дворца, в захваченном городе, буквально впитывая его страхи и смерти.

— Что же это со мной происходит!? Что за бред я творю, что!? Что я делаю!? Что мне делать!? Чтооооо!?— прокричала она, после чего, упала, потеряв сознание...

Царство Вао (Βαο)— киданьское царство, стремясь покинуть земли, поглощаемые пустыней, Вао вторглось в земли южных соседей, оставив по ту сторону лишь один город— Мен (Μαν— от 门— застава), по совместительству— самый северный город. На самой северо— восточной оконечности царства, в горах, на восточном берегу реки Вореиа фугас (Βόρεια φυγάς— северный (он же восточный) рукав реки Фугас или— 北部逃犯 Беиду Та о— фан), расположился город Асимения лоуфус (Ασημένια λόφους— 银山— Яиншан— серебряные холмы). На другом берегу, у подножия гор, отделяющих Вао от Дунпая, стоит город Товремайс (Το βουνό ηρεμίας или 山的宁静— Сан де нингджунг— Гора спокойствия). Южнее его, запирая дорогу через горы с запада на восток, стоит столичный город Полутимо (Πολύτιμο— драгоценный— 宝贝-Баодей), с юго-востока же его прикрывает город Лоулуди (Λουλούδι или 花— Хуа— Цветок).

Зеншанг (镇长 — примерно, градоначальник)— назначенный царем наместник пограничного города-крепости.

Хундан— киданьское ругательство, обозначающее: нечистый, незаконнорожденный, выродок. Считается сильнейшим оскорблением, особенно, в среде благородных, за что, теоретически, можно вызвать на поединок любого, но, как и всегда, некоторых прав лучше не использовать, ибо трогать важных лиц выше по статусу категорически нельзя, поскольку их права— 'правее', а вот им— можно...

Ци (Qi)— киданьское царство на восточном побережье Воскотопо, граничащее с Фелистимянией на юге и юго-западе, с Дунпаем на западе, с Вао на северо-западе и Шо на севере и северо-востоке. Это самое богатое пахотными землями из всех континентальных киданьских царств, разделенное рекой Вореиа Фугас и порожденной ей Пооду на три части, отчего все города царства являются прибрежными. В юго-западном углу царства, на стыке границ Феистимянии и Дунпай, где Пооду и озеро Вао соединяет ручей Хуам, стоит город Упернафения (Υπερηφάνεια-骄傲— Джиаоао— Гордость), защищая границу и мост через реку Пооду. На северо-западе от него, на другом берегу Пооду, стоит город Мосаико (Μωσαϊκό— 马赛克— Масайке— мозаика)— самый западный город царства, севернее же по восточному берегу Пооду, где ее порождает бурное течение реки Фугас и несколько маленьких родников и ручейков, стоит столичный город Маргаритари (Μαργαριτάρι-珍珠-Женшу— Жемчужина). На южном берегу северного рукава Фугаса, где он впадает в море и наплыв песка и камней, выточенные морем скалы, образуют многочисленные гавани, расположился город Мотиво (Μοτίβο-图案-Туан— Узор), на другом же берегу, его соседом является Прасино лимани (Πράσινο λιμάνι— 绿色港湾— Лусе Гангван— Зеленая гавань). Севернее Прасино, в той же Зеленой гавани, стоит город Макру (Μακρύ-长泊位— Шанг довей— длинный берег). Зеленая гавань, вероятно, образовалась в результате того, что на торочащие из морского дна камни и скалы, нанесло огромное множество породы, соединив, вытянутый с северо-запада на юго-восток, островок, и образовав необычный полуостров, или мыс, похожий на хвост гигантской рыбы, названный за это Оура (от Ουρά παλιά φάλαινα— Хвост старого кита), по его северным прибрежным водам проходит северная граница земель царства.

Глава 12.

Захватили, а что дальше?

'...Я устал! Устал от этих мелких и мелочных людишек, их бесконечных просьб, требований, условий, проверок, подколок и испытаний, предательства, подлости, лени, непередаваемой глупости, незрелости и неописуемой настырности, зависти, жадности, примитивности и низости желаний, их безосновательной заносчивости, раздутым до циклопических размеров эго... Уххх, как я зоооол! Ррррр! Будь проклят тот день, когда эти мартышки взяли в лапы палки и научись разговаривать! Ух! Окажись передо мной пульт, усеянный пресловутыми, и всем известными, 'красными кнопками', я бы, не задумываясь, сыграл бы на нем, как на мистическом органе, собачий вальс!...'— из дневника одного психолога (прочитав эту запись, под ней подписались: Бог, Сатана, все учителя, Дед Мороз и его зарубежные коллеги, Деревья и Мосты Желаний, и... один незадачливый юрист..., по итогам, первые два, не сговариваясь, прислали написавшему по такому столу, на этом, история человечества и обрывается..., а нет, это был лишь мой сон! Эх, жаль...)

Ифигения снова оказалась во 'сне'

— Добро пожаловать, выберите дальнейшее развитие, эмммм.... Персонажа!— проговорил голос, и перед глазами Ифигении появилась знакомая доска с выбором.

— Эй, ты, дух лампы, покажись— разговор есть!— крикнула она, поправляя штаны.

— Хм, грубо...— протянул голос и перед девушкой появился... гном, с синей кожей с рыжей бородой крыльями феи!!!

— Это еще что?— удивилась девушка, таращась на это чудо природы.

— Дефектный разум-донор— дефектная фея-крестная!— хохотнул 'гном', почесав пузо, затянутое в тельняшку.

— Пф, уел...о!— фыркнула девушка.— Ты говорил, что перенос произошел в результате твоего воздействия, но как же, тогда, ты объяснишь, то, что я видел некую женщину, утверждавшую, что она богиня и ту, из за которой я, того...!— изобразила она покойника.

— О, с юморком об этом говоришь, смерилась?— хихикнул гном, доставая из желтого жилета трубку и набивая ее табаком.

— Нет, но... привыкла, за столько, то лет, почти... Эй, не уходи от темы!— возмутилась она.

— Ха, ха, ха! Ладно, ладно, признаюсь, раньше, последнее столетья, мои хозяева дохли зазря, их души не подходили, а я им новых душ достать не мог— сил не хватало дотянуться, пробить барьеры, я пытался, каждый раз, но..., и тут, вдруг, в этот раз, кто то просто усилил поток, направил, будто толкнув, и вот, на крючок попалась она, в смысле ты,— РЫБА МОЕЙ МЕЧТЫ! Ха, ха, ха! Давай, не висни, выбирай уже дальнейшее развитие!— отсмеявшись, пыхнул дымом 'гном'.— У нас обоих куча тел, то есть, дел!— добавил он.

— Хм, а что ты скажешь мне нового про то, что твориться со мной во время и после боя? Что это за странные ощущения..., вообще, кто ты и что со мной происходит, только правду!?— нахмурилась девушка.

— Ууу, скучная же ты душа!— простонал 'гном'.— Повторяю еще раз, я магическая программа и часть тебя, все, что ты видишь и слышишь тут— результат работы твоего сознания и меня— заклинания-программы!— летая из стороны в сторону, говорил он.— Выбор поведения и прочего... антуража— результат анализа твоей личности и памяти, что бы тебе проще было понять и воспринять уникальную систему модернизации текущей оболочки к совершенству!

— Какому совершенству, о чем речь?— спросила она вновь.

— Древние разрабатывали не просто способ обмануть смерть, но и, вернувшись, подняться на ступень выше, а может быть, и еще выше! Как говориться, нет придела совершенству!— развел он руки в стороны.

— Поглощая души? Я что, демоном стану?— уточнила Ифигения.

— А кто ж знает!— беззаботно ответил 'гном', пожимая плечами.— Судя по ощущениям и инструкции, поглощаются только верхние слои: магия, духовные силы, житейский опыт, да, да, прямо как в этих ваших земных играх, как я и говорил, это была задумка Древних, буквально, в последние дни их существования, опробовать ее они не успели, ну... я об этом не вкурсе, ты же не говоришь своим тапачкам что завтра полезешь с ними в г..., а 'наследники' еще и пытались изменить все под себя, вот и вышло то, что вышло— все воскрешенные гибли во время войны, не достигнув новых вершин, а потом, когда стали возрождаться не те, кого ожидали, и вовсе, от использования нас отказались, забросив на века! Хах! Дальше, началось скучное пребывание в сокровищницах деградирующих потомков, отсутствие душ, достойных вселения, сил, что бы это провернуть..., только удалось найти душонку и...— вот результат— я перегорел, а ты— с ожогом на тить... ах, ах, ах, ха, ха, ха!— издевательски заухал дух, изображая что он имел в виду, на что девушка скривилась.— Ладно, прости, перегнул, серьезно, время дорого, потому, выбирай и просыпайся, а то тебя ждет город не дограбленный!

— Червь с тобой, я все равно, добьюсь от тебя честного ответа!— сказала Ифигения.

— Ну, ну..., а пока, -выбирай!— усмехнулся 'гном' и исчез.

— Эх, что я за человек...— ни помереть, ни сойти сума нормально не могу!— простонала Ифигения, подходя к парящей в воздухе доске с приклеенными яркими картинкам с характеристиками:

Разрушитель— будь то меч или магия, ваша цель— ударить посильнее, не экономя сил и не думая о последствиях! Ваша сила-Сила, а Выносливость, Мудрость, внимание и осторожность вам вряд ли понадобиться, ведь враг и так станет лепешкой с одного удара! (Если вы по нему попадете).

Мудрец— вы имеете огромный запас магии, ваше мастерство неоспоримо, вы знаете когда и куда ударить, особенно если речь о тихих настольных играх, однако, сильных противников придется побеждать, опасаясь их ответных атак, иначе..., вас будут долго соскребать с сапог победителя, а мелкие надоеды смогут проделать в вас множество лишних дырок. Используйте умело свои козыри, пусть о вашей безопасности побеспокоятся ваши слуги.

Боец— вы сочетаете силу, скорость и выносливость, однако, за универсальность надо платить и ваша цена— посредственный уровень в магии.

Проныра— скрытность, ловкость, скорость, вот что важно в вашей магии и прочих талантах, но придется смириться с ролью блохи, что ест собаку постепенно.

Защитник— вам не удаются ни сильные удары, ни глобальные изменения, нет у вас и большей ловкости, зато, вы мастер в защите, как магической, так и физической, за вами, как...за сараем с дровами, но нет предела совершенству!...

— Пф, безумие, какое то!— фыркнула Ифигения, прочитав еще десяток подобных характеристик.— Что же, буду умнеть во сне!— добавила она, нажимая на изображение большеголового человечка с длинной бородой.

— Поздравляю, вы выбрали направление развития— Мудрец, приготовьтесь к грядущим изменениям!— вновь сказал голос и комната погрузилась во тьму...

Интерлюдия 1

Старик Ву уже ждал гостей во дворе, надев пластинчатую броню, покрытую красным лаком, отчего он напоминал гигантского вареного рака, зачем то оседлавшего черного коня.

— О, какие люди!— воскликнул Ву Баи, взмахнув рукой, отчего раздался легкий грохот.— Что, решили присоединится к нашей атаке?— спросил он вышедших из дома гостей.

— Присоединиться... к атаке?— спросил шепотом Лу Бенгвен у Ву Чанвея, уже обрядившегося в надежные, но грубые и дешевые доспехи пехотинца.

— А как мне еще можно было объяснить наше бегство из города, он же упрямый, как стадо луузи!— ответил Ву Чанвей, поправляя свой доспех.

— Хах, оригинально, так и быть, я и мои люди присоединяться к вашей...атаке!— фыркнул Лу Бенгвен.

— Тогда, и я рискну, в конце, концов, все равно, надо будет драться, все лучше, чем сгинуть, сидя на мешках с добром, которое не защитить.— буркнул Лю Чао Чао.— Я за своими парнями, покажем этим хундан, что мы умеем воевать не хуже!

— А как же охрана нашего любимого градоначальника?— спросил ехидно Лу Бенгвен.— Бросишь его и его наложниц на произвол судьбы?

— Зато, все запомнят меня, как до последнего оборонявшим город воина, а наместник— пошел он к Червю в пасть!— отмахнулся Лю Чао Чао и пошел прочь со двора...

Вскоре, объединенные дружины и часть городской стражи, возглавляемые стариком Ву Баи, выдвинулись на прорыв, сметая заслоны осаждающих и остатки ранее брошенных баррикад, объединяясь с уцелевшими защитниками города. Маги отряда разносили в клочья баррикады, построенные, как штурмующими город, так и обороняющимися, не посчастливилось испытать на себе мощь призванных стихий и воинам врага, который, тут же постарался наказать строптивую жертву. Дружины киданьских героев были сильны и умелы, от того, враг понес ощутимые потери, но сила героев таяла, магия и стрелы выбивали одного воина за другим, кольцо сжималось, на звук битвы сбегались другие противники, присоединяясь к битве...

Пехота отстала первой и сдалась, потом, эльфийская стрела сбила с коня, очередное, яркое пятно, коим являлся старик Ву Баи.

— Отец!— вскрикнул Ву Чанвей, намеренно державшийся до этого поодаль, разворачивая коня.

— Живее, не останавливайся, ему уже не помочь!— остановил его Лу Бенгвен.— Пусть его заберет воин, что обряжен в твою броню!

— Хассс, хорошо, Пен Пен, на тебе господин, вывези его!— крикнул Ву Чанвей воину, в пластинчатых доспехах, лакированных в синий цвет.

— Слушаюсь, молодой господин!— радостно гаркнул воин, польщенный оказанной честью. Спешившись, он поднял старика на руки, из горла которого, проникнув в щель межу маской шлема и нагрудником, торчала стрела.— Старый господин, я Вас вывезу, держитесь!— сказал он умирающему.

— Охооо, сяо Пен, а почему на тебе парадный доспех моего сына?— прохрипел старик.

— Это молодой господин распорядился, сказал, что я должен отвлечь внимание стрелков... — усаживая на коня, ответил Пен Пен.

— Бух, бух, бух!— будто подтверждая его слова, в доспех попало несколько стрел, но бессильно отскочили от брони, покатившись по булыжной мостовой, сверкая смятой медью наконечников.

— Видели, господин, как жалки наши враги, у них да же стрел нормальных нет!— Пхе, пхе...— тут же захрипел он, когда стрелы пробили его в нескольких местах, не прикрытых доспехом.— Отвлек...сяяя...— улыбнулся воин, сползая наземь.

— Сяо Пен!— сморгнул слезу Ву Баи.— Хах! Хитрого засранца я вырастил!— прохрипел старик, обнаружив, что отряд их бросил.— Ну, теперь и подыхать не страшно!— улыбнулся старый воин, поднимая меч.— Джи да!— крикнул он и упал с коня мертвым..., тем временем, его сын и товарищи, прорывались из города, а разорванная по их вине оборона Дворцового квартала лопнула под напором захватчиков...

Прорыв провалился, выжившие были ранены и пленены, в том числе и хитрый Ву Чанвей, Лю Чао Чао, не пожелавший расстаться со своей зачарованной броней, погиб от огненного шара, брошенного вражеским магом в центр построения, как и большинство дорого одетых воинов, Лу Бенгвен был сильно ранен и его жизнь висела на волоске, плохо же снаряженные воины, пострадали меньше, потому, как оказалось, Ву Чанвей сделал удачный ход...

Конец интерлюдии.

Раны ее, хоть и были залечены магией, но дико чесались, что вкупе с недовольством всей ситуацией в целом, делали Ифигению очень злой, а злиться, как на себя, так и окружение, было за что:

1) несмотря на то, что, были отданы четкие приказы не грабить, ни жечь и не на..., гм, иным образом не обижать население города, нашлись те, кто позволил себе 'развлечься', за что пришлось приказать их казнить, согласно местным законам, а поскольку городские палачи были убиты еще самими горожанами (видимо, в порядке личной мести), то делать это пришлось простым воинам, что могло привести к не хорошим последствиям для дисциплины в армии и настроения среди местного населения;

2) несмотря на то, что город был пустынным и построенным из камня, отдельными домами-кварталами, да и поджигать его никто не планировал, но он загорелся и знатно пострадал, прежде чем пожар был потушен магией, что, то же, вредит планам;

3) взять живым наместника, как и того, кто спровоцировал битву, не удалось, если первый сам вышел на бой, где и погиб, то второй прятался во дворце наместника..., с которым и сгорел, до последнего полагаясь на защиту городских чародеев и своих наемников;

4) местные сами умудрились разрушить и разграбить многое в своем городе, самое грустное и смешное заключалось в том, что все это было приписано напавшей на него армии, что было несправедливо, учитывая, как жалко бы смотрелась, встань она напротив двадцати тысячного мужского населения города...;

5) Армия..., ха! По итогам битвы, вместе с тяжело ранеными, от нее осталось лишь около четырех сотен людей и эльфов, и если 'ушастых' можно было просто 'призвать' из руин храма, то людей предстояло набирать среди пленных горожан;

6) События последних дней— напрочь перечеркнули возможность мирного сосуществования с властями царства Вао, потому, для дальнейшего путешествия к следующему храму Древних по его землям необходимо собирать сильную армию и продолжать громить поселение, за поселением, ведь иначе киданьцы ударят в спину, окружат и раздавят, не умением, так числом;

7) Даже пустыня давно разделена, а на ставшие родными острова не вернуться, от того, пути иного, как биться за новое место, у нее и тех, кто последовал за ней, просто нет!;

8) Эти мерзкие засушенные головы наместника и прочих сановников, в качестве ее трофея и дара горожан новой повелительнице, очень раздражают видом и запахом!

— Эх, но их нельзя убрать с глаз долой еще пол года, а потом и везде за собой таскать!— простонала она, покосившись на ряд больших стеклянных колб с высушенными головами, подготовленных лучшими чучельниками города.— Какой прок от этих уродливых рож, кроме, как отсутствие аппетита у гостей!?— добавила Ифигения, откидываясь на спинку огромного резного, выполненного из черного дерева и инкрустированного бронзовыми и костяными вставками, трона, почти не пострадавшего во время битвы за дворец и вызванного ей пожара.

— Хах, это точно, от таких рож и несварение будет и.... гм, недержание!— хохотнул воин в дорогом алом халате, 'позаимствованным' из чужого гардероба, поправляя повязку на обрубке своей правой руки, сидя на большом сундуке.— Как эти бедняги с ними всю жизнь прожили?

— Ундалулу, ты, как всегда, все сведешь к пошлости!— всплеснула руками Ифигения.

— Прости меня, госпожа, но мы люди простые: хотим сказать— скажем, хотим врезать— врежем, хотим..., гм, любви— пойдем и найдем ее!— оскалился воин шумме щербатым ртом, подняв взгляд на девушку.

— Ах, как романтично!— ехидно ответила она, поправляя свое белое платье местного кроя, представляющего из себя халат.— Иди уже, обратись к кому ни будь из эльфов, пусть помогут тебе с перевязкой, а не то провозишься до ночи, ходишь тут воняещь своей грязной тряпкой!— отмахнулась она.

— Эхва, вот, проливаешь за них кровь, руки-ноги теряешь, а они— правители, и думать о тебе не думают, а только о своей потребности в деньгах, винах, зрительных и иных удовольствиях!— воскликнул он, вздымая мускулистую руку к потолку.

— Эм, и где такого нахватался?— спросила Ифигения, потрясенно рассматривая бывшего раба, бывшего охотника на тварей и простого кочевника— Ундалулу Твердое копье.

— Да я в городе часто бывал, видел, как на сцене кривляются убогие, как их там, бишь, называют...— протянул он, хмуря брови.— А, вспомнил— артисты, во!— вновь озарил он мир своей редкой, во всех смыслах, улыбкой.

— Понятно, похоже, меня окружают, весьма образованные люди!— фыркнула Ифигения.— Иди, лучше, делом займись, скоро выдвигаться к местным руинам, а ты еще не готов!— добавила она, вставая с трона и поправляя свои одежды.

— А что нам с тех руин, можно воскресить павших?— с надеждой спросил воин, вспоминая о погибших товарищей.

— Увы, только тех, чья душа была притянута артефактом, руной, ты и остальные ведь не захотели такого бессмертия!— ответила девушка, воздохнув.

— Что же, я уже пожалел об этом и, если госпожа позволит, прошу помолиться Богам за меня и сделать такую же... руну, как у любого ушастого из нашей армии и на меня!— поклонился воин.

— Хорошо, раз ты готов, будет тебе руна!— кивнула девушка, выходя из зала, воин последовал за ней...

Во дворе их уже ждал караван, в виде трех десятков верховых лошадей и двух сотен пар верблюдов, исполняющих роль живого транспорта. Между двумя 'горбунами', с помощью толстых прутьев и кожаных полос, были натянуты плотные полотнища, на которых были погружены раненые, фактически, ранены были все бойцы ее армии, на таких носилках лежали только те, кто сам не мог ходить или ехать верхом. Хоть эльфы, так или иначе, могли врачевать раны, на всех раненых, особенно после сеанса самоисцеления, их сил и умений не хватило, пленников же, и вовсе лечили по остаточному принципу, но даже это уже было необычно для киданьцев.

Сил удерживать город и контролировать пленных у такой армии не было, потому, заперев всех способных сражаться, в темницах и просто винных погребах дворца, а раненых в организованном в одном из дворцов 'госпитале', и оставив охранять сидельцев минимальное количество воинов, Ифигения повела остатки своих сил к видневшимся на соседней с городом скале руинам Храма.

Город начал оживать, без, ожидаемых от захватчиков и налетов, грабежей и насилия, жители стали восстанавливать свой быт: чинить и заново строить дома, дороги, убирать мусор..., хоронить погибших, восхвалять богов, что живы. Дети стали играть на улицах, влюбленные, с опаской, думать о будущем, планировать свадьбы, количество детей, кто то из горожан решил оставаться, другие намеривались покинуть город, препятствий им никто не чинил, поскольку не собирался, да и не мог, но это то и настораживало повидавших жизнь людей!

— 'Сильнее злого и крикливого господина, опасайся притворного добряка, такой с милой улыбкой замучит твоих детей и скажет, что это вам во благо!'— говорили они друг другу, деля... пожитки погибшего соседа...

Но не только раненых с собой взяли в этот короткий поход, среди вещей, обнаруженных в сокровищницах города и погибших при штурме, боях за город и в беспорядках богачей, обнаружились древние артефакты— таблички памяти, они же— руны! Оставалось надеяться, что информаторы не соврали и храм, действительно окажется тем, о чем подумала Ифигения, узнав о столь богатой добыче этих редких древностей...

Путешествие днем, через пески, подъем по крутой и узкой тропе тяжело дался и людям, а так же эльфам, и животным, от того, все с облегчением вздохнули, когда оказались на площадке, приютившей Храм. Величественные колонны, по слухам, помнившие еще расцвет легендарной 'Небесной Империи', вполне могли стоять здесь с тех времен, однако, этот храм был существенно меньше предыдущего, более того, родная кровля давно обвалилась, повредив многие статуи, стоявшие по периметру стен. Почтительные к древностям, хоть и чужим, киданьцы, убрали осколки и поставили новую крышу. Однако, эта новая кровля, как не парадоксально, была уже так стара, что казалось, будто она построена именно вместе с самими колоннами! Каменные драконы давно облупились и истерлись ветрами, превратившись в каменные кучки чего то непонятого, смутно их напоминающего и поддерживающего дырявый свод, выполненный в традиционном киданьском стиле, древесина прогнила, черепица во многих местах отвалилась, пробив собой дыры и засыпав крошкой и щепой полы, сверху это все 'художественно присыпало песочком', отчего найти древний ход, а главное, 'ключ' к тайнам руин— было очень трудно.

— Мдаааа, опять археология...— протянула Ифигения, разочарованная увиденным.— Как думаешь, Никифор, стоит возиться с этой развалюхой?— спросила она у парня, чешущего свой новый шрам, белой полосой, прочертивший по темной коже от левого виска, до правого уха устрашающий узор.

— Ну, судя по собранной информации и описаниям из книг, эти руины— Храм Героев! Гляди, какие статуи!— указал он на одну из побитых временем статуй, изображающую воина в пластинчатом доспехе, опирающегося на щит и копье. Многие статуи так сильно пострадали, что от них остались лишь торчащие из песка ноги, потому, определить кому они могли принадлежать было не возможно.

— Хм, воины, лучники, маги..., ноги..., ноги..., нечто без головы и рук..., ремесленники, колобок?— пробормотала Ифигения, пройдя по кругу и закончив обход на огромном каменном шаре, стоящим посередине Храма и наполовину засыпанным песком.— Занятно, что же это все должно значить?— добавила она, обходя по кругу огромный каменный шар, испещренный полу— истершимися надписями.— Эх, опять надо копать!— вздохнула она.— Тащите лопаты, будем играть в песочнице!— крикнула Ифигения своим спутникам...

Раскопки магией и лопатами заняли вечер и половину следующего дня, когда расчистили центр храма, Ифигения распорядилась прекратить работы и принялась изучать руны на круглой глыбе.

— Фух, кажется, эту дверь сделали более простой и стойкой ко времени..., надеюсь,...— протянула она, направляя навершие посоха на камень.— длинный речитатив заклинания— и, с вершины посоха в древнюю глыбу ударила алая молния, руны на камне засветились..., с громким скрежетом, плита у подножия шара опустилась и сдвинулась в сторону, открывая зев подземелья!— Хах, где те древние строители, какие бы общаги они могли строить!— воскликнула она, утирая пот рукавом грубого синего халата, накинутого поверх доспеха.— Ждите здесь, я на разведку!— сказала девушка, и сделал первый шаг во тьму...

Подземное помещение оказалась таким же, как и в том, большом Храме, однако, местный Хранитель выбрал образ старого киданьца, более того, он уже ждал героиню, изображая послеобеденный сон.

— Гм, кхм!— несколько раз громко покашляла Ифигения, но мерзкая голограмма ее нагло игнорировала.— Уважаемый... дух, не соблаговолите ли вы прекратить паясничать и начать разговор, а то у меня друзья слишком сильно пострадали, что бы ждать!— громко крикнула она, похлопав в ладоши перед лицом 'спящего' старца.

— Ах, молодежь, никакого уважения к старости!— возмутился Хранитель, вставая с иллюзорного лежака, потягиваясь, зевая, и небрежным жестом развеивая его.— Что нужно, дитя?— повернулся он к гостье, отряхивая от несуществующей пыли серебристый халат.

— То же, что и обычно— исцеление моих бойцов, воскрешение павших и все твои запасы рун!— ответила она, садясь на каменную скамейку.

— Хах, все и сразу! Хм, а ты, как я погляжу, не в первый раз спускаешься в подобное место!?— воскликнул он полу утвердительно— полу вопросительно.

— Да, недавно была в Храме, что к западу отсюда, но он был гораздо больше.— ответила девушка.

— Хм, надо же!— протянул несколько раз Хранитель, приглаживая свою длинную, редкую бороду.— Ну, впрочем, это объяснимо...— пробормотал он, пройдя из угла в угол.— Что же, раз ты все уже знаешь, не будем тратить зря время!— встрепенулся Хранитель и повернулся к девушке.— Проясним сразу: 1) это Малый Храм, в просторечье— Храм Героев!; 2) Храм Героев не может создавать огромные армии, а предназначен для лечения раненых, 'воскрешения' небольших партий погибших, желательно— полководцев армии!; 3) Упрощенная комплектация позволяет разобрать на материалы для тел что угодно, но создать только плоть, оружие и прочие излишества и роскошества добывать надо самим, либо идти к ближайшему большому Храму.; 4) Запас энергии Храма Героев, меньше, чем у Большого, потому, введена функция подпитки манной от живого источника, как у любого артефакта.; 5) Из сложных вещей, доступных комплексу, кроме новых тел, остаются: рубахи нательные (простые), палка-копалка, по голове стучалка, руна героя и... все!— закончил насмешливо Хранитель, разведя руки в стороны.

— Мда, уж, не густо...— скривилась Ифигения.— Что же, раз так, займись исцелением моих людей и..., эм, эльфов.— распорядилась она.

— Это те, что на верху?— спросил Хранитель, на что та просто кивнула.— Хм, сложная задачка, сильно уж потрепаны они у тебя, да и людишки не соответствуют эталону..., вырождаются, видимо..., впрочем, они и были такими несовершенными задуманы...— пробормотал Хранитель, почесав заросшее бородой лицо.— Проще будет записать копии их личностей на диски и пометить в нормальные тела, соответствующие стандартам!— сказал он громче.

— А что будет со старыми, нууу..., эм, исходными?— спросила Ифигения, напрягшись.

— Пф, как, что? На материалы пустим, конечно!— ответил Хранитель.

— Гхм, нет уж, записать копии запиши, но на случай дальнейшей гибели источника, а самих бойцов исцели как есть, не вмешиваясь в их генетику!— отрезала девушка.— Мне они нужны живыми, в подлиннике, а не в виде мясных роботов!

— Хм, хорошо, но предупреждаю сразу— не всех удастся восстановить, не все раны исцеляются, иначе, раса моих создателей, или их прямых потомков, до сих пор была бы господствующей на этих землях!— нахмурился Хранитель, поглаживая бороду.— Да, и в противовес твоим глупым убеждениям, скажу, что копии этих низших, не будут хуже, чем оригиналы, они сами будут уверенны, что были исцелены, или воскрешены, а вот твои ограничения большинство из них напрасно погубят!

— Поняла, ... тогда..., эхххх..., я прошу, нет, Я ПРИКАЗЫВАЮ— сохранить жизнь, по возможности, восстановить здоровье и только бесспорно умирающих... заменить копиями, особенно тех, кого отправят на лечение в перовой полусотне!— выпалила Ифигения, собравшись с духом.

— Понял!— ухмыльнулся Хранитель.

— Эм, еще одно условие— я не желаю знать— кого, кхем, кхем, 'заменили' и... первые мне слишком дороги, что бы их..., того....— протянула она нерешительно.

— Хах, понял, все сделаю в лучшем виде, если понадобиться— перенесу их мозги в другую 'посуду' при сборке!— отмахнулся Хранитель.— Все, иди, тащи уже своих зверушек, пока они от ран на жаре не околели!— поторопил он героиню.— А, кстати, если удастся завладеть Храмом Горных Мастеров, то привези мне кое каких деталей и оборудования, уверяю— ты не пожалеешь!— подмигнул он и растворился во вспышке света.

— Хм, о чем это он?— спросила Ифигения пространство, но то, как всегда, благоразумно, промолчало...

— Ну, что, это оно?— с надеждой спросил Никифор, сидящий рядом с носилками, на которых лежала Кира. Магическая атака киданьских магов, прервавшая ритуал призыва бури, не просто разбросала тех, кто в нем участвовал, а нанесла прямой урон собственным огненно-воздушным ударом и магией, вырвавшейся из под контроля, отчего, нескольких магов разорвало на мелкие клочки, остальных покалечило, опалило, досталось и самой Ифигении. Кире не повезло, и она оказалась среди тех, кто был близко к месту схлопывания двух заклинаний, соседа ее превратило в кровавую взвесь, ее же— лишило рук и ног, опалив, вдобавок, лицо, в общем, не будь столь сильного перевеса в армии в сторону магов, а в частности— целителей, многих попавших в тот день под буйство 'стихий' не удалось бы спасти, да и сами бои за город были бы проиграны еще на самом начале, ведь легкие раны могут послужить причиной большой кровопотери, получения новых ран, или быстро становятся тяжелыми, особенно, если продолжать их беспокоить движением...

— Да, не то, что мы ожидали, как я поняла местного Хранителя, но исцелить наших он способен.— ответила девушка.

— Он, то же, требует... 'жертв'?— спросил парень, намекая на ресурсы.

— Да, но на создание оружия и прочие его сил не хватит, потому, только тела и негодное на переделку, в обмен на чудо исцеления, ну, и возможно сделать 'таблички', что бы всегда можно было вернуть наших из пасти Червя!— ответила она, садясь рядом с раненой.— Как она?— проведя рукой по волосам Киры, спросила Ифигения.

— Плохо, обратной дороги она не перенесет, как и большинство раненых...— нахмурился Никифор, смотря вдаль.

— Ну, учитывая тела, что мы захватили с собой, 'жертв' хватит на то, что бы восстановить большинство из тяжелых, остальных будем исцелять поэтапно, привозя, гм, 'материал' из города...— замялась Ифигения.— 'Ужас, говорю, и чувствую себя безумным ученым из фашисткой Германии или улыбчивой Японии тех же годов!'— подумала она про себя.

— Мда, уж, зверушек и старые кости чужаков кидать в ту жуткую яму, из которой исчезало одно, а появлялось другое, было гораздо легче, чем сейчас собираться кидать свежие тела людей!— поежился парень.

— Кстати, о ямах, где она!?— спросила Ифигения.

— Там, за теми обломками!— махнул рукой парень в сторону руин какого то строения.

— Что же, хочешь, не хочешь, но опыт работы с творением Древних придется закрепить, лично я, предпочту спасти своих людей, чем думать о гипотетических чувствах прежних хозяев протухающего мяса, все равно, этих бедолаг бы выбросили в пустынные пески, а так, у них будет своеобразное погребение, даже, можно будет помолиться всем Богам, ведь это их Храм, а его Хранитель— один из их слуг! Эх, возможно, это заставит их вернуться совсем, а не приглядывать за нами, в пол глаза!— сказала Ифигения. -Эй, начинайте выгружать тела в ту яму, как и в прошлый раз, будьте осторожны и не забывайте в ней живых товарищей!— крикнула она своим бойцам.

— Я слишком много провел времени с тобою и старым учителем, что бы склонятся к тому, что ты не веришь в Богов, да и сами они— выдумка...— фыркнув, прошептал парень.— Знаешь, это больше похоже на творение людей, сильных, могущественных магов, но смертных и хитрых, настолько, что они и их потомки поколеньями дурачили подданных...— почти просипел он, пребывая в шоке от собственной дерзости и страха, что его настигнет кара Богов.

— Хех, знаешь, а ты сообразительный малый, или большой выдумщик и еретик!— хохотнула Ифигения.— Как бы то ни было, остальные должны подумать и продолжать думать, что это чудо от ушедших богов и меня, как их представительницы на земле, о большем не спрашивай и не думай.

— Это опасная затея, так можно стать врагом всех народов, особенно Империи, да нам вообще ни где не будет места, кроме пасти Червя, если мы после таких слухов не получим достаточно сильную поддержку, что бы захватить крупный кусок земель и сопротивляться атакам врагов, желающих задавить новую веру, или ересь!— пробормотал Никифор.

— Когда то, все религиозные течения начинались с тайных собраний сект, преследования, казней еретиков и мятежей их отдельных групп, одной больше, одной меньше, а Империя, как я упоминала ранее, и так, у нас во врагах! Хах, так чего же не разозлить ее сильнее, коль разницы нет!?— ответила девушка.

— Хочешь, выманить их суда, в вечно воюющие сами с собой осколки киданьской империи?— удивился Никифор.

— Новая, стремительно набирающая силу ересь, будет отличной приманкой для Империи, они ослабят свою хватку на островах, отложат планы по захвату ближайших земель и кинуться воевать на другой стороне континета! Да и кто справиться с Империей, лучше другой Империи?— вопросом на вопрос, ответила она, перебирая руками песок.

— Хм, при всем моем уважении к фанатичности, жадности и наглости имперцев, я не думаю, что они кинуться истреблять ересь столь далеко от своих границ.— возразил Никифор.— По-моему, прежде, чем они доберутся до этих берегов, им придется освоить отнятые у нас острова и десяток царств на этом континенте, а это займет не одну сотню лет, в конце концов, собственный континент они так и не смогли покорить!

— Хах, не смогли, а что, по-твоему, сделала их Церковь и Братства, а новые династии соседних государств, что ведут свои корни прямехонько из столицы? Нет, дружище, их воля лишь видимость, а войны между этими царьками— лишь дозволенные, или подстроенные Империей игры для маленьких и слишком активных детишек!— усмехнувшись, сказала Ифигения.— Согласна, что эти земли далеко от границ Империи, однако, наши острова, то же, были далеко, и что с ними стало?— спросила она.— Раз, и они стали пограничной провинцией Империи, и до нас, теперь, такое же расстояние!— стукнула она кулаком по песку.

— Эй, не преувеличивай, столько же от крайнего острова, до западного берега Воскотопо, а потом еще столько же по холмам и горам!— возразил Никифор.

— Пф, что им те холмы и горы? Кто им будет здесь противостоять, кроме Золотой Башни? Холовас, Топачират*?— спросила Ифигения.— Ха, да они так увлеклись дележом территорий, что укрыли границы сетью крепостей, однако, у них явный перекос в сторону противоположных родов войск, будто идет спор между маленькими детьми, о том, чей солдатик лучше! По одиночке— они Империи не противники, а вместе они никогда не выступят на защиту своих земель из за кровавых счетов!— ткнула она в грудь парня пальцем.— Плинкхора мала и бедна, Номадия* увлеченно борется с соседями на юге и востоке, выбивая из союза еще три фигуры..., и так далее!— фыркнув, она отвернулась и посмотрела в сторону 'ямы', куда уже сбрасывали, привезенные с собою, тела горожан.— Нет, стоит только показать имперцам, что тут есть земли, требующие их внимания, как они быстренько закончат изображать независимость отдельных территорий и вся эта свора голодранцев и разбойников сядет в свои корыта и приплывет суда, в свой Третий Великий Поход на Восточную Ересь, и тогда— только Золотая башня сможет оказать им сопротивление..., какое то время! Ты же сам видел, сколько у них воинов, а сколько сильных магов, да, не умелых и запуганных, но их атаки столь сильны, что, возможно и вправду, ущемленная колодками аура постоянно находится в состоянии стрессовой тренировки, и от того, их резерв растет и бедняг распирает от магии! Даже если это и не так, у них больше людей и больше магов, ведь в 'загонах' круга учат всех уличенных, здесь же— это удел не многих, а полные знания получат только самые платежеспособные, либо очень талантливые, от чего стали такими!— закончила она насмешливо.

— Все же, буду надеяться, что ты ошибаешься, и эти берега не увидят армий Империи! Я хочу сразится на их территориях, придя к ним в дом, а не позволив им прийти еще и в этот!— горячо сказал парень, беря на руки Киру.

— Я то же на это рассчитываю, потому, я буду растить новую силу из самых воинственных поганцев этих берегов, что бы с ними прейти в гости к Императору, уж тогда то, он и его приспешники, а так же предатели-родственнички— ответят за свои делишки!— сжала она кулак и тыча им в небо.

— Хорошо бы, но сейчас, меня заботят раны наших друзей!— одернул ее Никифор.

— Верно, политика подождет, когда ранен друг, или пуст живот!— согласилась Ифишения.— Пойдем, пора приступить к лечению раненых и... оживлению мертвых..., пусть все выжившие новички увидят чудеса их новой повелительницы...— грустно улыбнулась она.-... хех, ну и богини, на пол— ставки, заодно!— добавила девушка, сделав несколько шагов в сторону Храма Героев, парень последовал за ней со своей ношей...

Интерлюдия 2.

— Что же, печально...— протянула черная фигура, сидящая облаком марка на высоком обсидиановом троне, инкрустированным драгоценными камнями и смотрящая в, плавающий в воздухе, прямо перед ее золотым ликом, черный шар.— Жаль, что ты так поступила со мной, использовав мой план, по изменению мира, против меня же!— вновь заговорил неизвестный своим рычаще— свистящим голосом.— Ты затащила суда души, что бы они стали мешать моим 'чемпионам', что же, мы изменим план и добавим больше фигур, сделаем игру более разрушительной, кровавой, более впечатляющей, интересной, пусть этот мир вновь погрузится во мрак войн, что бы жаждущие света, засияли ярче! Ха, ха, ха!— рассмеялась фигура.— О, даааа, твоя маленькая глупость, подарила мне новый, более веселый и надежный план! Хех, похоже, все решиться в ближайших столетьях, и кто бы не победил в Игре, но победа будет за мной, ведь это будет, в рамках МОЕГО ПЛАНА, МОЕ Й ИГРЫ!— взревела фигура, кладя черную, когтистую лапу на шар...

Конец интерлюдии.

Храм Героев справился со своей задачей не хуже, чем это сделал Храм из пустыни, даже пострадавшие так же сильно, как и Кира, вышли из его недр, пусть и истощенными и ничего не понимающими, но живыми и здоровыми! Вскоре, раненых не осталось, как и тел и сломанных доспехов, переводимых древней машиной на сырье для своего 'чуда', потому, из города стали подвозить новые тела 'на переработку'. В яму приема материала сбрасывали тела тех, кто погиб и не имел родичей, способных организовать достойные похороны, или какие либо то ни было, так что, с точки зрения местных, чужаки избавляли их от лишних забот и проявляли уместную хозяйственность, не обременяя бедных горожан похоронами, а что с теми происходило дальше— их не волновало.

За пару дней, город был очищен от всех не погребенных, а еще за неделю— с улиц города убирали мусор, часть из которого, то же пришлось отвозить бедным животным, что использовались в качестве грузовых и ездовых питомцев, к храму. Было раскопано и захоронение на месте первой стычки, магия сдержала процессы разрушения и потому, победители не только смогли восстановить численность войска, вновь призвав павших эльфов и людей, но и, найдя не мало 'рун' в Храме и сокровищницах города, а так же, скупив их у горожан, 'нашедших' странные металлические таблички, пополнить ряды. Пополнение войска захватчиков, оказание 'маго-медицинской' помощи и отсутствие жестоких выходок со стороны чужаков к местным, постепенно, привело к росту симпатии у горожан, особенно, когда бывшие ополченцы, защищавшие город и взятые в плен, возвращались домой здоровыми и с пригоршнями монет (отсутствие тяги к золоту у призванных воинов освобождало массу денежных средств, добытых из сокровищниц местных богатев), которые те получили от щедрой 'Царицы эльфов', как прозвали местные Ифигению, на восстановление хозяйства. Банально, раздав беднякам города большую часть образовавшийся казны, она купила лояльность жителей города, за счет разорения опостылевших всем богачей. Это же, привело к тому, что многие освобожденные уже задумывались о возможности стать на службу к такому щедрому и удачливому правителю, рассчитывая на большое жалование.

Присоединялись к ее сторонникам и уцелевшие чиновники, профессиональные военные и дворяне, тем более, что первыми это сделали уважаемые представители семейств Ву, Лю, Гу, Чень, Дзи, Ту и прочих лиц, ранее бывших не последними в местной иерархии, но не могущих рассчитывать ни на щедрость, ни на прощение от царского двора. Теперь, эти люди рассчитывали стать еще выше, всеми силами помогая новой госпоже в управлении городом, восстановлении его обороноспособности, теперь уже с прицелом на защиту от войск царства, и подталкивая ее к захвату всей страны. Эти попытки местных подбить захватчика продолжить покарять их страну и народ, заставляли героиню горько улыбаться, ведь в истории родины ее (его) прошлого воплощения нечто подобное было не раз, особенно в том столетии, в котором ей довелось жить.

— Люди— везде одинаковы!— грустно повторяла она, смотря на вечерний город, продолжавший жить своей жизнью, несмотря на то, что недавно его взяли на копье...

Никифор и остальные были слишком заняты наведением порядка в городе, в собирающемся войске, были проблемы с продовольствием и водой, оружием и доспехами, купцами и ремесленниками, прочими пострадавшими в ходе этой маленькой войны...

Город в пустыне мог долго служить убежищем крупной банде, племени или небольшой личной армии, тихо и мирно гостящих в городе, под пристальным вниманием местных властей, но для армии, захватившей его— город, являющейся северными воротами и связующим узлом в торговле, которую они оборвали— это было невозможно! Основным источником продуктов и бытовых мелочей были земли царства Вао, которому и принадлежал этот город, естественно, как только первые беженцы добрались до города Асимении, все караванщики развернули своих зверей и город лишился притока продовольствия. Именно поэтому, в этом городе было столько недовольных властью, или неугодных ей, дворян и военных, именно поэтому, бунтовать и захватывать город, объявлять единоличную власть над ним, ни у одного из них не хватило духу, обеспечить город продуктами моги бы торговцы из Телефтаиа, но этот городок принадлежал Лохиливадии...

Не смотря на это, люди верили в свою предводительницу, от того, чувствовали себя счастливее, ведь они были живы и здоровы, так чего же печалится?— Живи, и радуйся новому дню, а когда он кончится— обязательно начнется новый, тем более, что некоторые уже стали разбиваться на парочки и..., гм, в общем, и не в таких условиях жизнь идет своим чередом...

'...Царство Топачират (Τα παχιά χορτάρια— тучные травы)— царство скотоводов и рыбаков, северной границей которого стали земли Холоваса, за их очертания границ идут вечные споры, но, пока с переменным успехом. Характерной чертой царства является размещение городов— все они, кроме одного, так же как и у северного соседа, расположены вдоль морского и речного берегов, но, в отличие от него, не имеет поселений, способных однажды вырасти до статуса города, ведь кочевой образ жизни Топачиров не предполагает обилия возделанных земель, ради обработки которых надо сбиваться в крупные поселения. Города же играют роль крепостей, торговых точек и мест постоянного проживания рыбаков, ремесленников, торговцев и вождей (ханов), не дураки же они, что бы самим носиться по степям за своими стадами.

На севере, на крутом берегу моря, красуется городок Щелдони (Χελιδόνι— ласточка), прозванный так за то, что в скалах есть множества гнезд этих птиц. Напротив, на берегу реки Мегали, стоит такой же городок— Плоио (Πλοίο— переправа), охраняющий северную и восточную границу с Номадиеей, а так же древний каменный мост через реку. Южнее Плоио, вдоль берега реки, расположены два городка по-меньше: Алго (Το άλογο— Лошадь) и Лиго (Λίγο— малость), заодно, контролирующие восточную дорогу к нынешней столице. Их приморские аналоги, соответственно, называются Огларос (Ο γλάρος— чайка) и Эхи (Έξι— шест). В самом центре земель между ними, расположился древний торговый город Чилиалога (Χίλια άλογα— тысяча коней), эта старая столица царства, где ранее собирался совет вождей для принятия важных решений, вроде выбора самого главного военного вождя, ныне это делают в красивой столице— Трихомпале.

Оба берега имеют плавный изгиб, предавая царству очертания рога, на южной оконечности которого расположилась торговая и политическая столица— Трихомпала (Τριχόμπαλα— Клок шерсти), западная окраина которого омывается водами моря Живительные воды (Ζωογόνο νερό— Зоогоно неро), а восточный— рекой Мегали.

За рекой, служащей естественной границей, расположились три соседа:

Северо-восточный— царство Амори;

Восточный— царство Номадес (Номадия);

Юго-восточный— царство Триапевка.

На каждый из них, и не раз, нападали беспокойные кочевники, что неизменно вызывало ответные нападения, так и жили, ходя к друг другу 'в гости'!...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги.' автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

'...Царство Номадес (Νομάδες— кочевники)— сосед по реке и духу для Топчирата. Разделен рекой Астеиа (Αστεία— веселая) на две половины, формой похожих на два треугольника. Самый северный город царства -Мило (Μήλο— яблочный), известен своими садами— единственным видом земледелия, уважаемым номадцами. Северо— восточный городок Калатши (Καλάθι— корзина) славен плетеной посудой и кожаными изделиями. Южнее него стоит город Тоерго (Το έργο— задача), построенный в давние времена по приказу царя Шимшона II (С тех пор минуло 10 Шимшонов, 4 Джераба, 7 Саргонов, 2 Атлея и 6 Хошабов). В образовавшимся от соединения рек Мегали и Аистеиа, углу расположился город Гониа (Γωνιά— уголок). На северо-восточном выступе страны, но южнее чем Калатши, на берегу реки Эффори, расположился город Анемомулос (Ανεμόμυλος— мельница), основанный Саргоном V и являющимся главным зерновым и мукомольным рынком страны. Западнее, на берегу реки Астеиа, стоит древний город и столица Номадии— Палитеси (Παλιά θέση— старое место). Завершает треугольник город Пазари (Παζάρι— торг), через который ведется торговля с южными и юго-восточными соседями. С севера граничит с царством Амори, с запада— Топачиратом, с северо-востока— с Адафесиорией, с востока, так же прикрываясь рекой, с Дасовио, и на юге— с приморским царством Триапевкой...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги', автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

'...Лохиливади (Λοξή λιβάδι— наклонный берег)— самое 'длинное' и 'узкое' из всех царств, расположено на западном берегу реки Фугас (ее южном рукаве). Самый северный город царства, Телефтаиа (Τελευταία— Последний), расположен в пустыне и служит укрепленным рынком и посредником в отношениях с гномами на той стороне гор. Огайдарос (ο γάιδαρος— осел)— единственный город на восточном побережье Фугаса, расположен в междуречье, между рекой Фугас и рекой Скаши (Το σκαθάρι-甲壳虫— Джаикишонг— Жук), недавно отвоеван у Дунпая. На противоположном берегу мост и дороги сторожит город Гиа (Για— течение). С запада страна ограничена горами и холмами, один из них и дорогу с запада на восток перекрывает город Топресма (Το πέρασμα— проход). На побережье, к югу от моста, стоит столичный город Перастикос (Περαστικός— прохожий), знаменит своим рынком, казармами и количеством штурмов с киданьской стороны. Южнее расположен город Триспурия (Τρία σπυριά— три зернышка), славный своим зерновым рынком. На границе с Амори стоит город Алазоны (Ἁλιζῶνες), названный так в честь народа, издревле живших на этих берегах. Следующий по дороге на юг город называется Менфугес (Μην φύγεις— не пущу), выросший на руинах более древней крепости. Западное побережье реки Эффори, вытекающей из Фугаса, облюбовал рыболовецкий городок Адельфис (Αδελφές— Сестры). Река Эффори соединена древним судоходным каналом с рекой Астеиа, на получившимся клине построен город Иптамено (Ιπτάμενο— рогулька), являющийся самым южным городом царства.

Царство граничит:

— с бескрайней пустыней на севере (и, теоретически, с Вао, но кочевники и гномы охраняют крупный клочок пустыни между ними, взимая дань с торговцев цементируя это все угрозой прекратить торговать с ними своими товарами);

— с Дунпаем на северо-востоке и востоке;

— с Филистимянией на востоке;

— с Адафессиорией на юго-востоке и юго-западе (оба противоположных берега рек у Иптамено);

— с Амори— на юго-западе;

— с Этавоной на западе и сверо-западе.

Такая узкая полоска земли, окруженная множеством соседей, уцелела как независимое государство, лишь благодаря милости Богов, ну и своим воинам!...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги', автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

Глава 13.

Последствия посланий.

'Человек— творящее историю существо, которое не может ни повторить свое прошлое, ни избавиться от него...'

Алулим, 13-ый день месяца Кина (август), 507-ой год Эры Красного Змея.

Икхром, столица Тахотай, Дворец царя Колоксая VI, личный кабинет.

На резном кресле из темного дерева, в комнате, больше напоминающую библиотеку— лабораторию ученого, нежели правителя, за массивным столом со следами неудачных экспериментов в алхимии, как обычно, заваленным кучей бумаг, восседал высокий, полноватый мужчина с пышной бородой, толстыми и сросшимися бровями и густой, черной, с частой проседью шевелюрой, собранной в замысловатую прическу, делающую его похожим на старого дикобраза.

— Хм..., вот, значит, как было...— протянул Колоксай, откладывая немного пострадавшее от морской воды послание в сторону.— Кхем, кхем...— прокашлялся он и пригубил из стоящего под рукой серебряного кубка.-..., а что с мальчиком, спасшим послание? Почему раньше это письмо не попало ко мне?— спросил он своего помощника и давнего друга, разделившего с ним молоко и детские игры в садах дворца и юношеские похождения во время учебы в Золотой башне.

— Ммм..., в целом, с ним все хорошо и его состояние улучшается...— ответил задумчиво Галактион, подергав себя за заплетенную в косицу бороду.

— А если по частям?— хмыкнув, спросил царь.

— А? Ха, мда..., а частями уже не так радужно...— почесав лысину, ответил и улыбнулся начальник охраны.-... тело его уже идет на поправку, однако, разум..., как говорят целители, сильно повредился от потери отца и других близких людей с корабля, кроме того, собственное ранение и страх..., в общем, его память и речь нарушены, он заново осознает себя, не может ничего рассказать о произошедшем, так как это, как говорят эти умники, : 'травмирующее психику событие, повлекшее за собой нарушение работы телесных соков и ...', пф, забыл, в общем, он будет еще долго вспоминать себя прежнего, а может и вникать в обстановку окружающую его как чужак, занявший место мальчишки! Бред..., пф, эти целители..., пф, едва ли лучше деревенских знахарок, а самомнения и умных слов с целый караван— цену себе набивают, уб....!— раздраженно закончил он.

— Ха, все не как не простишь им собственные шрамы и гибель..., кхм...., прости...— фыркнув начал весело царь, но вспомнив кое что, осекся.

— Ничего, прошло уже двадцать лет..., боль не исчезла, но... притупилась...— пригладив остатки седых волос собранных на затылке в хвост, отмахнулся Галактион, сжимая левой рукой навершие одного из висевших на его поясе парных кривых мечей, словно пытаясь раздавить голову серебряного орла.

— Кхем, ладно, червь с мальчишкой, почему письмо так долго до меня шло?— напомнил Колоксай один из заданных ранее вопросов.

— Сперва, все списали на бред мальчишки, его родичи просто были заняты поиском средств и умелых целителей, потом, поняв важность письма, пытались добиться личной встречи с тобой, но, естественно, их просьбы были проигнорированы, застряли на уровне мелких чиновников, и так бы оставалось, если бы печати не увидел один из моих парней!— ответил Галактион.— Ха, эти чернильные крысы воспринимали послание как личное письмо-жалобу от торгашей, и потому все порывались вернуть или изъять и не читая уничтожить его— вот что бывает, если посты занимают по принципу происхождения и родственных связей!— стукнул по столу он.— Всех бы разогнать, да перевешать!

— Хах, а где других то взять!?— усмехнулся Колоксай.— Государству без знати и чиновников не жить, и так, целыми днями сижу— писульки перебираю, вместо того, что бы с женами..., кхем...

— Ага, ага, то-то у тебя такая куча и жен и детей..., представить страшно, что было бы, если бы у тебя было больше свободного времени...— ехидно подначил его Галактион.— Кхм, кхем, кстати, об одной из жен, думаю, что стоит ей показать это письмо, ведь речь идет о ее семье!

— Мда..., Лидия вправе знать все из... первых рук...— задумчиво жуя губу, ответил Колоксай.— Хм, однако, надо что то сделать с этим посланием, как то отреагировать..., на пользу царству...

Тахотай, район поместий, поместье Ийамаха, детская.

На широкой, скорее подходящей для сна взрослого, в ворохе мягких перин, закутавшись в закрученный комом плотный кусок ткани, служивший одеялом, в тревожно сне возился мальчик примерно десяти лет его затянувшийся сон был крепок, тревожен, являя собой череду противоречивых, слишком отрывочных воспоминаний, воспоминаний из жизни двух различных как по возрасту и происхождению, так и мирам личностей, потому, сознание тянулось к тем кускам, что были целее и относились пусть и к короткой, но более свежей памяти, однако, последние отрывки были весьма... кровавы...

'— Вай, как я польщен, что вы обратись ко мне!— заверял чужаков его отец— толстый шумме в шелковом, зеленом халате и тюрбане, украшенным золотой брошью с рубином.— Не сомневайтесь, я— Необей Прозорливый, обязуюсь лично вручить царю Икхрома ваше письмо!— хлопнул он себя по груди.

— Очень будем Вам признательны!— поклонился слегка представившийся как Никифор, приложив правую руку к груди.

— Эх, жаль, очень жаль, что вы не сможете сами посетить нашу столицу, такие у нас красоты, вах!— привычно причмокнул Необей.— Храмы, фонтаны, река через город течет, за городом сады, в городе парки, а какие виды на пустыню! Простор моря с одной стороны, пески с другой, а там и до Золотой башни недалеко!...

...Аллалгар, 2-ой день месяца Изира (июль), 507-ой год Эры Красного Змея.

Долгий путь уже подходил к концу, истомившийся по друзьям и не раскачивающейся под ногами земле мальчишка сновал по всему кораблю и вглядывался вдаль, уже Тахотай, черной точкой виднелся на песчаном берегу, когда крупный флот Ханджарцев окружил 'Пышную русалку'.

— Стой, приготовить корабль и команду к досмотру и допросу!— прокричали самого большого корабля.

— Танай, Танай, иди суда!— крикнул Необей.

— Да отец! Звал?— спустился с мачты любопытный мальчишка, куда он забрался, что бы лучше было видно окружающие воды.

— Так, Танай, спрячься, чую, что эта встреча может быть причиной неприятностей.— наклонился к нему Необей.— Хм, еще, одень это, и спрячь под одеждой!— снял он с шеи амулет в виде кораблика на изящной цепочке.— Это древняя реликвия нашего рода, отец мне ее передал в день своей смерти, вместе с наследством, он мне сказал, что его отец ему сказал, а ему его, и так далее, что эта вещь сохранилась с легендарных времен, когда боги ходили промеж смертных и учили их тайным знаниям. Как бы то ни было, но за века ни один носитель амулета не погиб, и умер, передав его наследникам, много раз семья была на грани гибели, но амулет все еще у нас, так что, сбереги его!— с этими словами он одел мальчику драгоценность на шею.

— Папа, они что, пираты?— спросил Танай, пряча амулет на груди.

— Нет, хуже, сынок, это военные Ханджарцы из бывших пиратов, вставшие на службу Империи! Представляешь, как возгордились разбойники, получив покровительство самой сильной шайки в мире?— усмехнулся Ноебей.— Так что, спрячься так, что бы тебя не нашли и будь готов бежать! Надеюсь, что все обойдется и им нужно не то, что я думаю. Давай, прячься же!— подтолкнул он мальчишку к трюму...

...Избитый и покалеченный Необей стоял на коленях, на палубе своего ограбленного корабля, окруженный ухмыляющимися разбойниками, один из которых держал за ворот Таная.

— Ну что, кто то говорил, что не будет говорить!?— смеялся Паисий.— Значит, говоришь, что беглецы направились на юг?— наклонился к удерживаемому двумя громилами торговцу, хватая его подранную бороду.

— Да, да, Червь тебя поглоти!— прохрипел Необей.

— Что же, благодарю за сотрудничество и понимание!— потрепал его по голове Паисий.

— Теперь дело за тобой, ты обещал нас отпустить!— сказал Необей, сплевывая кровь и выбитый зуб.

— Ха, действительно, я обещал вас отпустить, а свое слово я привык держать!— ухмыльнулся Паисий, втыкая нож в грудь торговца.— Отпускаю тебя!— произнес громко он и, подхватив оседающее тело, поволок его к борту корабля.— Как и обещал, отпускаю всех!— крикнул убийца и выбросил Необея в воду...

Следующие события память сохранила слишком маленькими кусками, только повторяющиеся картины смерти отца, прыжок в воду, боль, провал в беспамятство и кратковременное пробуждение на чужой лодке...'

— Ааааааа!— вдруг закричал он, просыпаясь и вскакивая с постели, капля холодного пота со лба стекла на нос и сорвалась с его кончика на застеленный тонкими коврами каменный пол.— Хах, хах, хах..., проклятые сны, проклятый кошмар..., что же ты никак не закончишься!— зло пнув ночной горшок, рыкнул мальчик.— Хм, а может, я и вправду— умер и это новая жизнь? Мда... вот только кто из нас двоих был настоящим..., кто же очнулся— мальчик или мужик в его теле? Пф, какая разница, пипка на месте, а с ней и крепкими руками и в средневековье неплохо!— усмехнулся он криво.— Что же, пойду изучать 'родной дом'!— с этими словами Танай Ийамаха, сын торговца Необея Ийамаха, прозванного Прозорливым, подтянув короткие синие штанишки, направился к массивной двери, ведущей в коридор. Как и ожидалось, ночью, да еще в сердце дома, коридор был темен, так что различить можно было лишь очертания предметов.— Эх, похоже, разведка откладывается до утра.— тяжко вздохнул Танай и вернулся в теплую кровать, закутавшись в одеяло, он уставился в предрассветную мглу, пытаясь разглядеть внутренний сад поместья, пока сон не сразил его вновь...

Утро нового Таная началось с визита старого целителя, казалось, полностью пропитавшегося целебными настоями и травами, что в купе с застарелым потом, давало сногсшибательный эффект, как следствие, результат осмотра оказался хуже, чем мог бы показать в нормальных условиях.

— Так, так, странно, эти шрамы не исчезли даже под действием сильнейших из моих снадобий, в то время как раны от стрел затянулись практически сами и без следа, поразительное явление!— воскликнул в очередной раз лысый старик в темно-зеленой мантии, дернув себя за длинную бороду.

— Это плохо? Они опасны?— взволнованно спросила мать Таная у старика.

— Нет, госпожа, просто необычные! В целом, не считая потерю памяти и некоторых навыков, мальчик здоров, это временное явление, вызванное травмами, оно пройдет, особенно, если окружить его знакомыми и близкими, которые постепенно пробудят воспоминания, или... создадут новые, или заставят запомнить утерянное...— ответил целитель.— Но, в целях безопасности для его здоровья, ему еще надлежит воздержаться от активных игр и общения с чужими... Хм, а некоторые настои помогут ускорить восстановление!— подвел он к тому, что необходимо бы и раскошелиться на лечение.

— Конечно, конечно!— засуетилась женщина и послала за деньгами слугу.

Задыхающегося от вони источаемой целителем, его помощником и слугами, мальчишку, напоили кучей настоев, гадких настолько, будто сделанных из жаб и навоза, от которых беднягу вновь сморило.— 'Бр, из чего же этот мерзкий коновал их варит?'— успел подумать герой, прежде чем потерял сознание. Как итог, день для него начался со второй половины, и выйти во двор уже было нельзя, так как жара стояла ужасная. Огорченный этим, Танай был вынужден осматривать территорию поместья и города из редких, узких окошек, для чего ему пришлось ходить из комнаты в комнату, однако, это неожиданное препятствие помогло ему более планомерно изучить собственное жилье и познакомиться с его обитателями.

-'Проклятое, дикарское место..., адская жарища..., и тело еще это— мелкое и слабое...— думал он, придерживаясь за стены.-... ух, и как меня, ни разу не буддиста или еще кого то из религиозных и просто знакомым с суевериями и всякой фантастической чепухой..., эм... переродиться, попасть, вселиться, хах, или стать личной шизофренией мальца-араба!?'— усмехнулся он собственным мыслям, проходя мимо кланяющихся слуг и открывая следующую по пути комнату. Естественно, дом был наполнен слугами и родичами, в результате чего, в этот день его разведка была замечена на четвертой комнате, а на десятой— остановлена и беглец был сопровожден на место, а мать этого тела еще и отругала, пригрозив телесными наказаниями в случае повторного побега.

— Несносый мальчишка, я ночи не сплю, переживаю о его здоровье, трачу золото на самых лучших целителей и зелья, а он по всему дому носиться, как будто так и надо!— накинулась на Таная мать, схватив его за руку, она решительным шагом отвела его обратно в его комнату и уложила на кровать, запретив ее покидать до разрешения лекаря.

— 'Черт побери, эта наседка меня уже достала, как бы ей сказать, что бы от..., впрочем, нарываться не стоит..., надо выяснить все о том в кого, куда и, главное когда я попал..., вообще, это на наш мир хоть и похоже, но...магия..., хм, а может, инквизиция и христианство так старательно все подчистила и всякие Кащеи, драконы, ведьмы и колдуны были реальны? Хах, а вдруг, в этот самый момент Аладин тырит свою первую лампу!?'— сумбурно думал Танай, сопровождаемый строгой женщиной до кровати.

— Пока мастер Иппократ не разрешит, я запрещаю тебе самостоятельно покидать эту комнату!— сказала она, запирая дверь.

— 'Пф, вот и сходил в разведку...'— тяжко вздохнул мальчик, откидывая одеяло в котрое его завернула... мать... В дальнейшем, полноватая, смуглая, черноволосая Ельпида сопровождала сына в компании старшей дочери двенадцати лет— Томерис и младшего сына, трехлетнего Скопасиса, которого на руках несла молодая, чернокожая рабыня. Познание нового мира, языка, семьи, традиций и самого себя было для Таная сложным, но необходимым для выживания занятием, порой, очень увлекательным, для ускорения 'вспоминания', старшие родичи и слуги постоянно сменяли друг друга, расспрашивали мальчика о путешествии, о том, помнит ли он что то из окружающей обстановки, людей, подсылали своих детей, в общем, водоворот лиц и событий не давал Танаю возможности ни скучать, ни впадать в уныние, в конце, концов, он сам перестал понимать— где он действительно вспомнил, а где лишь запомнил рассказы о себе и своей нынешней родне и родине. Пустынный Икхром обновленному Танаю сильно напоминал арабский восток из воспоминаний старика, часто посещавшего те края в последние годы своей жизни, однако, было тут много и необычного, к примеру, представители других рас, воспринимавшихся стариком как сказочные персонажи: коротышки— гномы, зеленокожие, серокожие и краснокожие громилы— орки, тролли, великаны, коричневые гоблины, если верить словам, то еще и драконы домашние и драконы дикие, жар— птицы или фениксы, эльфы, бесы, русалки, черепахи, крабы, моллюски, размерами превышающие средний остров! Об этом ему поведали как взрослые, так и назойливые 'сверстники'.

Не желая быть беззащитным в этом опасном мире, а тем более сидеть в пыльной и душной пустыне, к тому же являясь сыном торговца и бывшим моряком, Танай выпросил у матери организовать ему штат учителей, его поддержали дяди, мотивировав тем, что он будущий приемник дела отца, они выделили своих слуг и доверенных лиц, некоторые из которых в прошлом были разбойниками, и вскоре мальчик был напрочь лишен возможности думать о чем-то кроме учебы, не оставалось сил даже на сожаления о высказанной просьбе, так как тренировали как тело, так и мозг.

Тем временем, от имени Лидии— дочери афенти Андроника IX, коварно убитого имперцами, правителя Ханджара, и супруги царя Икхрома Колоксая VI стали рассылаться листы с призывами о мести, объединении и вступлении в ряды войска Икхрома. Этот призыв нашел широкий отклик, как среди тех, кто по тем или иным причинам не был на родине во время захвата Ханджара, либо, давно осел в Икхроме и соседних землях, дошли вести и до самих островов, и, вроде бы, сила уже была собрана изрядная, однако, о сроках и планах наступления не было ни слуху ни духу...

Ханджар, Мышиная бухта.

В маленькой, тесной бухте, зажатой между отвесных меловых скал, на темных в ночи волнах, покачивалось несколько рыбацких лодок, толстые, залатанные паруса были спущены, якоря надежно вцепились в каменистое дно, а мачты уложены на палубы. Сами же рыбаки, собравшись у костра, обсуждали главную тему этой осени— призыв дочери своего истинного правителя.

— Да что тут думать!?— воскликнул крепко слаженный черноволосый, бородатый рыбак, тряхнув головой.— Ханджарцы под имперцами превратятся в рабов, и это те, кто выживут, нет, нам не по пути с предателем-'царем' и его новыми хозяевами! Надо забирать семьи и перебираться в Икхром, где записаться в армию наследницы!

— Погоди, Неокл, не горячись, скрыто это не сделать, тем более, что море под контролем флота имперцев и их прихлебателей!— фыркнув, возразил седой, но еще крепкий, бородатый, Панагиот, почесав жуткий шрам, тянущийся от правого виска к левой скуле, будто выворачивающий лицо, отчего его нос казался приклеенным на заросшую белым мохом корягу.— Клянусь богами вод и земли, нас потопят еще при попытке пересечь внутренние воды, да еще и наши корыта непригодны для морских прогулок!— хлопнул он себя по колену.

— И что ты предлагаешь, сидеть на островах, спокойно ловить рыбку, пока имперские кузнецы и кожевенники делают нам ошейники и цепи?— сплюнул Неокл.

— Точно, нельзя позволять имперцам топтать нашу землю, они подобны крысам, или жукам, что сжирают все, что попадется на пути! Там где они поселились для местных уготована одна роль— служить им по доброй воле или они заставят плетьми! Я за восстание!— воскликнул лохматый рыбак с тощей впалой грудью, сверкающей через прорехи в серой рубахе.

— Хех, если Арсений рвется в бой, то я то же!— прохрипел коренастый и лысоватый обладатель небольшого брюшка, прикрытого длинной рыжей бородой.— Я не намерен ползать на брюхе перед имперскими собаками и лизать им сандалии!

— Пф, можно подумать, ты способен прижаться к земле!— тихо буркнул молодой рыбак, ухмыляясь.

— Да, да! Смерть имперцам! Прогоним мерзких захватчиков и предателя-узурпатора! Поддержим законную правительницу и ее супруга! В Икхром!— закричало большинство.

— Да у нас ни оружия, ни навыков, ни кораблей нормальных нет! Куда семьи то девать?— возражали другие. Такие собрания стали происходить во многих укромных местах Ханджара...

Нигушур, 25-ый день месяца Дуль-Куга (октябрь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Икхром, столица Тахотай, Дворец царя Колоксая VI, личный кабинет.

— Краак....— проскрипела массивная дверь, впуская высокую, черноволосую, смуглокожую, слегка располневшую от третьих родов красавицу с орлиным носом, в светло-синем платье с зелеными вставками и брошью в виде зеленого листа с золотой чашей, приколотой к платью чуть выше пышной груди, но в, повязанном согласно традициям этой земли, платке поверх длинных курчавых волос.

— О, Лидия, ты что здесь делаешь?— удивился Колоксай, отрывая взор от бумаг.

— Да вот, пока ты серьезен, решила спросить тебя о тех слухах, что до меня дошли...— ответила она.

— Ах, когда же это я бывал несерьезен?— возмутился Колоксай.

— Пф, да всегда, когда на женскую половину приходишь, а мне по делу ответ получить надо!— фыркнула женщина, садясь на ближайший к царю стул.

— Оммм, и какое же дело сподвигло тебя, мою послушную жену, покинуть женскую половину и так пытать меня?— усмехнулся царь, откидываясь на спинку стула.

— Говорят, что ты от моего имени, как... муж, собираешь людей в свое войско, а о сроках похода против имперцев, подло погубивших мою семью и многие другие благородные рода Ханджара, дабы освободить мои земли и народ от гнета захватчиков, не говоришь ни слова!? Это так?— спросила она.

— Так, да, собираю...— кивнул Колоксай, улыбнувшись.

— Хм, значит ли это, что ты всерьез намереваешься вступиться за моих родичей и землю?— с надеждой и восхищением воскликнула женщина.

— Неа!— беззаботно ответил царь.

— А? Что?— удивленно вытаращилась на него супруга, причмокнув пухлыми, алыми губами.— Зачем же тогда ты собираешь армию из Ханджарцев, ты не собираешься отбивать острова?

— Ха, ха, ха!— рассмеялся царь.— Я не безумец, что бы воевать с Империей, способной за ночь и пару дней захватить царство! Мне нужно много воинов для войны с южными соседями, вот когда у меня будет своя империя, с плодородными полями и тучными стадами, огромная армия, а не клочок пустыни с оазисами..., тогда я... подумаю о войне с этими варварами!

— Ты..., ты обманщик, глупец, да они восстанут, когда узнают о твоих планах, ведь они то присоединились к тебе для защиты родины от захватчиков, а не что бы самим стать такими же!— воскликнула Лидия.

— Ах, оставь эти детские мысли и суждения, тебе уже 23!— усмехнулся Колоксай.— Ха, ха, ха! Думаешь, среди присоединившихся излишек идейных? Ха, да, будут те, кто взбрыкнут и их... накажут, остальные..., скажем так, большая часть будет из молодежи, бродяг и бедняков, почтенные люди, как всегда, будут думать о семье, выгоде, опасности погибнуть на войне и... просто и не купятся на мой призыв! А беднякам и бродягам, да юнцам, все равно с кем воевать, лишь бы кормили, поили, платили и славы и уважения подкинули!

— Хрррр, подлая песчаная змея, так обмануть мои чувства!— выпалила Лидия и выскочила из кабинета супруга.

— Зато не безмозглая курица!— хмыкнул Колоксай ей вслед, отпивая из кубка...

Меж тем, на далеком востоке, в царстве Вао закипели нешуточные страсти. Захват самого северного города неизвестно как попавшей в пустыню и кому подчиняющейся армией, да еще в разгар конфликтов с соседями, разозлил и напугал правящую верхушку. Беженцы из города Мен были слишком напуганы и непоследовательны в своих речах: кто то говорил, что город захватили мятежники и преступники, кто то говорил об армии Икхрома и их наемников, кто то о варварах-кочевниках, были и те, кто утверждал, что город захватили болотные жители, ха, но как же тогда последние тогда могли попасть!? Власть не любит пугаться и еще больше не любит сомневаться и когда сомневаются в ее священных правах, потому, наместникам сидящим в городах Асимения лоуфус (Ασημένια λόφους— 银山— Яиншан— серебряные холмы) и Товремайс (Το βουνό ηρεμίας или 山的宁静— Сан де нингджунг— Гора спокойствия) и приславшим послания с дурными вестями, были направлены ответные послания с требованием собрать свободные войска и ополчения и передать их в подчинение отозванному с фронта полководцу Дунь Чжо, прославившемуся и как умелый воин и как талантливый стратег. Волей царя и совета благороднейших, его потрепанная в боях, но и закалившаяся как клинок, армия получала серьезное пополнение в этих городах, однако, сам полководец был недоволен этим назначением, так как был близок к тому, что бы прославить свое имя еще больше.

— Арх, эти глупые старики, из за их козней и стремления продвинуть собственных тупых отпрысков все мои старания пойдут прахом!— Дунь Чжо со злостью пнул низкий походный столик, инкрустированный серебром.— Этот горный городок, этот старый и неприступный Спилаио (Το σπήλαιο или古代洞穴— Гудаи доунгхуе— Пещеры древних) уже готов был пасть к моим ногам, принести мне заслуженную славу и право требовать управление им в награду, но нет, эти старые... посмели послать меня на север— усмирять диких кочевников и городских оборванцев!— неистовствовал высокий и широкоплечий, по меркам киданьцев, Чжо, круша обстановку собственного военного шатра и топча бумаги, отчего золотые кольца в его ушах блестели, отражая свет фонарей, висящих на опорных столбах. — Ненавижу, ненавижу тупые приказы и тупых начальников! Аррррхх! Хотите, что бы я усмирил бунт или еще непонятно что, хорошо, я усмирю, так усмирю, что тот проклятый городишко придется заново отстраивать и заселять! А потом, я пойду на столицу, за своей наградой!— оскалился он, поправляя алый халат.— Эй, сяо Энлей, передай всем мой приказ: 'Выдвигаемся завтра с первыми лучами солнца на восток, в Сан де нингджунг (Товремайс)!'— не оборачиваясь, приказал он жмущемуся ко входу помощнику.

— Слушаюсь, господин!— пискнул тощий подросток в белом халате и выскочил из шатра...

Наместник Товремайса Гунсунь Цзань, низкорослый, полноватый и лысоватый киданец с длинной, редкой, седой бородой и хитрыми бегающими газками на плоском как сковорода лице, радушно встретил героя войны, ведь тот своими успехами в боях с Дунпаем избавил старого чиновника от необходимости писать отчеты о потерях в налогах, вызванных разорением, чинимых вторгшимися военными и разбойниками из Дунпая. Полководец надежно сковал вражеские силы, поставив мощный заслон на границе и теперь у жадных крестьян не было и шанса отговориться от налогов разорением и... их имущество исправно изымалось в счет погашения долгов по налогам, как и их свобода, а ведь с каждого такого дела он получал свою законную долю...

Наместник Гунсунь передал под командование Чжо две тысячи воинов и семнадцать тысяч 'добровольцев'— ополченцев из семей должников, чьи родичи фактически были заложниками наместника и его мытарей. Естественно, выучка, снаряжение и боевой дух таких воинов был низок, но это мало смущало обоих благородных господ, рассматривающих потери ополченцев на полях боев хоть в полном составе как приемлемые и даже полезные для государства, подобно лечебному кровопусканию, и потому, семнадцать тысяч голодных оборванцев, вооруженных дешевыми бамбуковыми копьями с бронзовыми наконечниками и короткими бронзовыми мечами и палками оббитыми медными пластинами, защищенные лишь тканевой и, редкие счастливцы, кожаной броней, окруженные опытными воинами, дабы не разбежались и не грабили жителей собственной страны, пылили по дороге в сторону другого крупного города. Река людей, чьи головы защищали лишь плетеные из тростника и прутьев широкополые конусы киданьских шляп, усиленных чем придется, текла через холмистые и поросшие лесом предгорья, порождая смесь противоречивых чувств у многострадального населения страны уже многие столетия воюющей с соседними государствами, ранее такими же провинциями крупной империи, канувший в лету по вине делящих власть родов. Привычные к многочисленным войнам, в том числе и внутренним, люди старались припрятать ценности и женщин с детьми, отчего, местность вдоль тракта немного опустела. Исчезновение людей привело к исчезновению и значительной доли запасов продуктов и возможности закупить их, потому, нормальное питание для новых солдат смогли организовать лишь в городе Асимения лоуфус (Ασημένια λόφους), или, как его именовали сами киданьцы, Яиншан, что с их языка переводилось как— Серебряные холмы. Город Яиншан находился в месте слияния двух рек (на восточном берегу) реки Вореиа фугас (Βόρεια φυγάς— северный (он же восточный) рукав реки Фугас— 北部逃犯 Беиду Та о— фан) и Асименио фиби (Ασημένιο φίδι или 银蛇 Уиншуе -Серебряной змейки), отчего, город и земли вокруг него были отделены от окружающего их агрессивного мира водой и горами, образуя своеобразный полуостров. Серебряная же и являлась естественной северо-восточной границей царства, отделяя ее от царства Шо (Σο). Таким образом, задачей крепостных стен города являлась защита не только транзитного торгового пути между царствами и обоих древних мостов через реки, но и защита границ царства, что приводило к необходимости содержать большой и хорошо обученный гарнизон, впрочем, удачное расположение города на северном торговом пути давало серьезную прибыль как правителю города (в виде налогов и пошлин), так и самим жителям, занятых ремеслами, торговлей и обслуживанием торговых гостей и простых путников.

Армию не пустили в город, на посту охраны моста через Вореиа фугас их встретил десяток конных воинов, возглавляемых седоусым воином в дорогих пластинчатых доспехах.

— Приветствую славных защитников царства!— подняв правую руку к небу, важно сказал дворянин.— Кто ведет славное воинство через наши земли?— спросил он.

— Эта армия находиться под моим командованием!— выехал вперед Дунь Чжо, придерживая древко своего копья.— Я Дунь Чжо, известный так же как Черный ворон Вао!— тряхнув черной гривой волос, собранных в косу, важно произнес он.

— А, значит, это Вас ждет мой господин, что же, для меня честь сопроводить столь именитого мужа во дворец досточтимого наместника Чжан Фея!— воскликнул радостно воин.— Я Лю Бай, известный так же как...Клещ!

— Ха, тот самый, герой прошлой войны с Шо?— воскликнул Чжо.

— Пф, подумаешь, геройство, гонять чужаков по родным горам не такое уж и необычнее дело, просто я был тогда молод и упрямее большинства...— смущенно отмахнулся Лю Бай.

— Надеюсь, услышать истории о той войне из уст столь прославленного воина и мага!— сказал Чжо, подъезжая ближе.

— Что же, после того, как гостеприимный и досточтимый Чжан Фей отпустит Вас, буду рад принять у себя и распить с не менее известным воином одну, другую бутылочку!— подмигнул Лю Бай, приглаживая длинные усы.

— Почту за высшую честь и благодать Богов!— с поклоном ответил Чжо.

— Кхем, что же, прошу за мной, досточтимый Дунь Чжо.— поклонившись в ответ, сказал Лю Бай и, развернув коня, добавил.— Войско оставьте на этом берегу, досточтимый Чжан Фей распорядился подготовить временный лагерь в том лесочке, дабы не смущать и не стеснять простолюдинов и гостей города такой большой вооруженной толпой... воинов...

— Да направят Боги мудрого и заботливого Чжан Фея тропой благостей!— благодарно поклонившись, произнес Дунь Чжо.— Хе Дзинь, берешь командование на себя, размести людей, выставь караулы, в общем, как обычно ты это делаешь, друг!— обратился он к плотно сбитому, одноглазому воину с седой бородой и длинными усами и в чешуйчатом доспехе.

— Слушаюсь!— прохрипел Хе Дзинь

— Что же, следуете за мной!— махнул рукой Лю Бай и отряд возглавляемой им стражи и несколько гостей направились в сторону города, звеня подковами по древним плитам дороги и моста, вечно находящихся под прицелом нависающих над ними стен столь же древнего города. Армия же осталась на западном берегу, в любезно предоставленных городскими властями... шалашах из камыша, огороженных ветками колючего кустарника, недостатка в воде не было, а мешки дешевого риса, яблок и рыбы должны были утолить голод воинов. Командование же наслаждалось более изысканными яствами во дворце наместника, впрочем, когда и где было иначе!?

Несколько часов спустя, Дворец наместника, чайный домик в саду.

Наместник Чжан Фей был очень похож на своего коллегу из Товремайса, однако, в нем чувствовалась военная жилка, он, будучи выходцем из потомственных воинов, сам участвовал в большинстве военных стычек на границе, именно через армию, свои подвиги на войне, и заслуживший столь ответственный пост, а не сделав чиновничью карьеру при дворе, как Гуньсунь Дзянь. Именно воинский опыт и не позволил быть ему щедрым при выделении людей и припасов уважаемому полководцу.

— Пойми, досточтимый Дунь Чжо, мой город находиться на границе нашего царства, через него проходит торговая вена государства, нет— всего континента, а стены, возвышающиеся над обоими мостами— лакомая добыча для любого правителя! Каждый воин, каждая крошка отданная тебе на усмирение дикарей и примкнувших к ним мятежников это ослабление моего города, моего гарнизона! Именно через мой город хлынула толпа беглецов и рассказанные ими новости были столь противоречивы и ужасны, что я не могу подвергать вверенные мне земли опасности, ослабляя их защиту.— размеренно говорил располневший и постаревший воин, удобнее устраиваясь на мягких подушках

— При всем уважении, досточтимый, но я не могу уяснить всю мудрость Вашего решения, чем сильнее будет посланная на север армия, тем быстрее, успешнее будет победа и разгром врагов царства, да и дорога на север одна!— с поклоном, отвечал сидящий напротив Дунь Чжо.

— Именно поэтому, мои воины перекрыли ее и никого не пропускают ни туда, ни оттуда!— ответил наместник, отхлебывая парящий напиток.— Я выделю тебе для штурма города немного старой осадной техники и мастеров, две тысячи лучников и пять тысяч всякого сброда, что пригодиться для земляных работ и смазки вражеских клинков, да простых припасов в дорогу на них, где то на месяца два, но большего не проси! Кхем, по секрету скажу, что в Шо и Вей снова неспокойно и еще неизвестно, против кого начнется война, но что она вскоре будет, тут и к гадалкам не ходи!

— Хм, значит, Ваша армия будет стоять на границах..., что же, и такая помощь для меня неоценима...— поклонился Дунь Чжо.-... Ваша мудрость и осторожность достойна уважения!

— Ах, оставь этот стиль, достойный Дунь Чжо, придворным ползунам и официальным заседаниям, давай выпьем и поговорим по-свойски, как воин с воином!— усмехаясь, воскликнул наместник.— Тут нет никого, кто бы нуждался в соблюдении этих правил!— обвел он рукой пустое помещение.

— Благодарю за оказанную честь!— вновь поклонился Дунь Чжо.— Удалось выяснить хоть что то про врага, захватившего Мен?

— Нет, беглецы слишком трусливы и тупы, как и все простолюдины...— фыркнув, отмахнулся хозяин.— Рекомендую быть осторожным в этом походе, юноша, вполне возможно, что за дерзким нападением стоит кто то из соседей и город уже охраняют силы Дунпая, Шо или Вей, хах, или всех разом!

— Думаете, такое возможно?— удивился Чжо.

— Нет в этом безумном мире ничего невозможного, ради возможности обогатится и ослабить общего врага в короткий срок способно сподвигнуть закоренелых недругов, особенно, если они рассчитывают подставить и одолеть потом и временных союзников...— глубокомысленно изрек наместник, почесав свой чуть загнутый к низу нос.

— Хм, в таком ключе если смотреть..., то захват нашего северного города неизвестными, в то время, когда северный город Дунпая почти взят на копье... весьма... своевременен..., почти победившую армию приходиться отзывать и бросать на новое направление, вернув все захваченное без боя! Арххх, проклятье, как же это...!— досадливо поморщившись, прорычал Дунь Чжо и ударил себя по коленям.— Но, это же значит..., что у врага не только есть союзники, или резервные силы, но еще и влиятельные осведомители и предатели среди советников нашего царства!

— Да, именно поэтому, я предпочел оставаться в этом городе, на этой должности, а не ошиваться при дворе, тут хоть от меня больше пользы!— приглаживая бороду и улыбаясь, сказал Чжан Фей.— Как и Клещ...

Жилище, как и угощение, по сравнению с резиденцией наместника, у Лю Бая было весьма скромным, однако это не умаляло чести самого приглашения.

— Ваш чай великолепен, досточтимый, моя искренняя похвала хозяйке и хозяину!— довольно причмокивая, сказал гость.

— Охо, охо, Вы мне льстите, это все местные листья, однако, признаю, тут очень удачная почва и влажность!— польщено отозвался Лю Бай за обоих. Его полноватая супруга лишь смущенно поклонилась.

— Одно дело собрать урожай и совершенно другое— его приготовить, согласитесь, даже лучшее можно испортить неумелыми действиями!— улыбнулся гость.

— Согласен, именно поэтому, я вдвойне рад Вашему визиту, да и нашей встречи в целом...— усмехнувшись, ответил Лю Бай.

— В смысле?— напрягся Дунь Чжо.

— Скажу напрямую, Вы отличный воин и полководец, у Вас сильная, хорошо подготовленная и прошедшее через многое армия..., Вы почти взяли город противника...— размеренно стал отвечать старый воин.-...да и подкрепления и прочая помощь от наместников серьезны..., хм, но что Вас ждет там, в пустыне!? Что за противник, сколько у него сил?

— Хах, а вот это, как в любом другом бою, можно выяснить только на месте!— фыркнул Чжо.— Не надо принижать мою доблесть и доблесть моих воинов пред неведомым врагом, все же гарнизон захваченного городка был собран из отрепья, да и жители приложили свои руки к этому...

— Вот поэтому, я решил, что моя помощь и кое какие семейные артефакты Вам пригодятся в этом походе!— приглаживая усы, веско сказал Лю Бай.

— Господин!— пискнула испуганно жена, но была остановлена суровым взглядом супруга.

— Кхем, благодарю за оказанную честь, но..., как же Ваша служба городу?— спросил Чжо.

— О, об этом не волнуйтесь, наместник мой старый друг и..., в общем, проблем с выездом не будет!— заверил его Лю Бай.— Да и за первенство в командовании я не собираюсь бороться...

Спустя пять дней, отдохнувшая армия, перейдя древний мост и слившись с подкреплением, выданным наместником, направилась на север, вдоль восточного берега реки Ворея фугас, минуя деревеньки и городки, заставы и патрульные разъезды, призванные защитить провинцию от вторжения неизвестных врагов, дерзнувших бросить вызов царству и причинить вред его соб..., эм... жителям...

Глава 14

Бронзовая змея просыпается.

'Пусть снег идет, но завтра он растает, цветок луны завянет, так и знай! Реальность встретить трезво кровавой, сколь ты во сне вина не выпивай! И если захочешь пойти против времени, лишь в смерти бессмертье найдешь!'— стихи безумного убийцы.

Шукурлам, 9-ый день месяца Дуль-Куга (октябрь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Пустыня, подземный уровень Храма призыва эльфов.

— Мда..., ну что за Хозяйка мне в этой эпохе досталась...— вздыхал Хранитель эльфийского Храма, услышав пожелание Ифигении.-... я что, похож на Хранителя Орочьего или Трольего Храма!? Я занимаюсь эльфами, только эльфами, людей я чинил и делал руны по ним только из... личных симпатий..., которые сейчас тают с каждым мигом! Пф, это ж надо, заставляет сделать меня каменные топоры и дубины!

— Эй, я, если что, еще тут, да и что в этом такого необычного, эльфы же 'дети природы', у них же основной материал снаряжения и строений— дерево и кость, чем моя просьба тебе не по нраву!?— в ответ возмутилась героиня.

— Да, но даже эльфы не были похожи на орду варваров, у них всегда было вдосталь стального оружия, и ни один мой..., хм... 'коллега' не тратил силы и ресурсы на такое...— брезгливо скривился Хранитель.

— Сам виноват, что вычистил сам и позволил дикарям все соседние горы в прошлые века, что даже ни одной приличной жилы меди, не говоря уже о железе, не осталось!— парировала Ифигения.

— Эй, ты же са..., кхем..., это было время войн..., я не мог ослушаться Хозяев, а после и сил на контроль территории не было!— как то скомкано ответил Хранитель.— У меня ничего кроме дерева, мяса и камня нет, а купленного тобой металла у коротышек для снаряжения армии мало!

— Поэтому я и предла..., кхем, нет, я ПРИКАЗЫВАЮ, сделать оружие и доспехи для людей в максимально 'эльфийком стиле', что бы и не позориться нам с тобой, но и эффективность была!— ответила Ифигения.

— И как же это?— фыркнул Хранитель, скрестив руки на груди.— Покажи, же мне, о, Великая!— после этих слов над столом— проектором появилась голограмма в виде сучковатой палки с трещинами.

— Хм, как ты должен знать...— взяв со стола золоченый стержень, похожий на карандаш с резинкой на обратной стороне, девушка начала вносить поправки в чертеж.— ..., древесина, содержащая в себе множество мелких вкраплений из затвердевшего сока и камеди намного тверже обычной, даже свилеватой...— изображение стало сильнее 'течь' от ее умелых действий, приобретая новую форму-... сталь плохо справляется с таким деревом, а местная и часто проигрывает ему в качествах, а если еще это сделать более тонко, переплетя волокна древесины, камня и металла, то можно создать оружие, достойное легенд!— на последнем слове она перестала исправлять рисунок-чертеж и в воздухе остался висеть чертеж изящной дубины с алыми кристаллами-шипами, на изображенном рядом срезе можно было увидеть, что камни, будто плесневые грибы, глубоко 'прорастали' внутрь древесины, сплетаясь с волокнами.

— Хмммм..., это...действительно...красиво...— протянул Хранитель.-..., а еще какие формы можешь предложить?— на этот вопрос девушка ответила ехидным фырком и стала менять очертания дубины. Убрав шипы, она сделала вершину дубины массивнее и разместила на ней один большой, окрасив его в синий, после чего, вновь стерла рисунок и изобразила еще более массивную дубину с 'вросшем' в древесину шаром зеленого цвета.— Ммммм..., интересно..., из этого может получиться увлекательное занятие...— протянул Хранитель, поглаживая бороду.— Давай проработаем и варианты брони, раз у тебя такие интересные идеи оказались в бесто..., кхем, кхем, прекрасной головке..., однако, в ответ, прошу разрешить мне после заняться заселением этих руин эльфами и другими живыми существами...— предложил он.

— Зачем?— спросила Ифигения.

— Я люблю когда вокруг жизнь, а эта магически порожденная пустыня мне изрядно надоела за прошедшие века, хочу вернуть долине ее первозданный вид, хотя бы ее части...— ответил Хранитель.

— Хм, что же, я согласн...а, это замечательная цель жизни...— кивнула и задумчиво произнесла удивленная стремлением духа руин героиня.— Апф, да и я сама... была бы рада, если бы это ужасное место стало красивым, живым лесом, не люблю пустыри, пустыни... горячий и мертвый песок такой скучный и... противный... настырный— везде старается пролезть и набиться...— задумчиво добавила она с видом что вспомнила что тонеприятное...

Спустя два дня, там же, те же...

— Хох, привет изобретательнице дубины!— хохотнул Хранитель, встречая гостью сидя в роскошном кресле и пьющим что-то из белой фарфоровой чашки и читающий книгу, как и он сам, являющихся лишь иллюзией.— Что привело тебя, о, великая, в сию скромную обитель?— добавил он, откладывая книгу и ставя чашку на белый, ажурный столик, вместе с которым они и исчезли.

— Проверка работы, отдых мозгам..., ну и...— ответила она, проводя по воздуху рукой.

— Что-то не веселый ответ...— причмокнул губами Хранитель.— Что случилось? Кажется, я исправно поставляю тебе снаряжении для твоей деревянной армии!— усмехнулся он.— Что, враги уже на пороге?

— Пф, если бы дело было в поставках, или врагах...— протянула девушка, садясь на выступающий из пола элемент сложного механизма древних.

— А в чем же еще?— спросил Хранитель.

— Дааа..., товарищи под..., кхем, кхем..., в общем, был один у меня..., эм, 'друг детства', который 'воспылал ко мне... романтическими чувствами', достать меня этими ухаживаниями успел...мдаааа..., а тут, вдруг, когда пострадала наша общая подруга..., он, ухаживая за ней... поменял свою привязанность, переключился в общем на нее...— запинаясь, стала пояснять покрасневшая девушка.-... ее чувства оказались взаимны..., короче, эти двое иии..., кхем, 'гениев' решили, что этим предали меня! Пф, придурки, даже на глаза старались не попадаться, б..., на пороге война, идет подготовка к первой битве за захваченные земли, а мои замы прячутся по углам!

— Ревнуешь!?— ехидно спросил Хранитель.

— Аррррххх, и ты туда же!!!— вскочила она-..., кхем, зачем мне ревновать, если он и не нужен мне вовсе..., ну..., с этой точки зрения, мне никто не нужен...

— Ха, ха, ха! Посмотрим, посмотрим, пф..., подумать только, бо..., кхем..., мда, детка, рано тебе так категорично отказываться от твоей природы!— смеясь, сказал Хранитель.— Ну, да ладно, со временем сама поймешь..., мааа..., о чем же мы говорили..., а, точно, о твоей 'лично й проблеме в отношениях'!

— Нет никаких проблем, пф, будет еще вредная программа надо мной насмехаться, договоришься, и я тебя сотру, благо, кое-что в этом механизме я стала понимать!— пригрозила девушка.

— Но, но, полегче, я, между прочем, обученный и высококвалифицированный специалист, проживший тысячи лет, видевший не одну войну, а не какой то запасной дух-хранитель, или истеричная девица!— воскликнул возмущенный Хранитель.— Да на мне все твое производство армии и оружия держится, удалю все копии и сами разбирайтесь тут!— отвернулся он к ней спиной, скрестив руки на груди.

— Только попробуй, тогда точно— сотру тебя!— рыкнула Ифигения.— Пф, ладно, что то нас занесло...— растерев лицо, произнесла героиня.-...эти дни..., блин, никак не привыкну что уже...выросла... там..., прости, Хранитель, я только что поговорила с этими..., друзьями детства и... тут ты со своими подколками..., эх и что толку быть мастером в целебной магии, если заклинаний от женских... 'заморочек' и нет..., пф и почему магия считает эти проблемы естественными! Рррр! Обидно..., злит...

— Ладно, что на дура..., кхем, на детей обижаться..., мне надо было быть самому умнее...— проворчал Хранитель.-... не трону я записи... и...снаряжение тебе будет поступать в срок, только под рука..., кхем, в настройки не лезь..., а то поломаешь что ни будь!— погрозил он пальцем.

— Пф, не буду..., старый хре..., пф, Хранитель!— ответила девушка.

— Эм, так что там с твоим любовным треугольником?— спросил Хранитель.

— Кха, кха... Хах, ни как не привыкну к тому, что общаюсь с любителем проникать в чужие мозги..., и..., в общем, заверила этих..., что к ним претензий не имею, и послала их... делами заниматься, а не от меня бегать!— потерев виски, ответила она.— Хм, надеюсь, что этого будет достаточно..., что же, придется эту парочку от себя отдалить..., к мирному, относительно, делу приладить..., не дело таскать детей на войну...— пробормотала она, на что Хранитель фыркнул в кулак...

— Что же, это похвальное желание, захвати эти земли окончательно и посади верных людей во главе, пусть охраняют тылы и управляют городом, а великая императрица продолжает свой завоевательный поход!— дал совет Хранитель.

— Хммм...это...мысль интересная..., которая и так лежит в основе моих действий..., но, мы выступаем в текущей междоусобице третьей стороной, то есть— чужаками-захватчиками, что будет восприниматься и знатью и простолюдинами еще более негативно, чем если бы их захватили соседи 'с родной кровью'...— протянула она, почесав подбородок.— и потом... восстания, интриги, авторитарное государство, созданное завоеванием живет пока жив завоеватель и преданные ему люди, а потом оно быстро разрывается на куски соседями и предателями-аристократами, особенно ранее подчиненные силой... максимум у такой страны будет двести лет постепенного упадка и мелких, но многочисленных стычек на границах с соседями и внутри— между собственной знатью...

— О, не все так печально! Вы себя и свои силы еще до конца не осознали— все в руках юной госпожи, да и потом— память считанная мной у подопытных говорит мне о том, что руины империи этих людей— карликов находятся в состоянии постоянной войны уже несколько столетий, да и ты это и сама прекрасно знаешь, так что пара сотен лет мира уже достаточный повод для того, что бы пройти с огнем и мечом по ним!— рассмеявшись, сказал Хранитель.

— Хм..., что-то вроде меньшего зла!? Нет, все равно, основа моей армии будут люди, из бывших простолюдинов, ничего толком не умеющих, но получивших в руки оружие и право применять его..., впрочем, как и у противника, но людям низкого уровня морального и умственного развития свойственно самоутверждаться за счет слабых, так что, за мной будут разоренные и сожженные поселения и опозоренные женщины, да трупы...— вздохнув, сказала она.

— Наши Создатели не были дураками, они позаботились о том, что бы у них были идеальные воины! Пропуская своих слуг через подобные этому Храму, ты избавишься от этих проблем, ни страха, ни жадности ни довлеющей похоти..., только верность, соблюдение приказов, готовность умереть и убить, усвоение боевого опыта и заложенных в голову знаний у выживших в бою..., а умерших можно призвать снова— идеальная армия!— вдохновлено вещал Хранитель, прохаживаясь о комнате.

— Пф, что же..., война уже неизбежна, сомневаться поздно..., мой побег погубит выживших жителей города..., предателям не отомстить без армии за спиной, хах, да я сама не брошу начатое дело не попробовав..., мдааа...— задумчиво забормотала Ифигения, так же, прохаживаясь по залу.— Хах, снова меня убедил— продолжаем готовиться к войне за господство в этих землях! Ха, ха, ха! Пф..., кхем, зловещий смех пока не удается..., эх, не быть мне 'черной властелиной'! Эм..., мааа... нервы-стервы шалят, слишком много на меня свалилось..., не обращай внимание...— покраснев, добавила она смущенно...

— Ха, ха, ха! Не переживай, я в стольких головах поковырялся, что и не таких тараканов видел! Хм..., мда..., нахватался же от тебя, госпожа, этих фраз..., но мне нравиться, клянусь сыром! Ха, ха, ха!— ответил Хранитель, подмигнув, от чего героине стало еще жарче...от стыда за увлечения прежней жизни...

Беседа длилась еще долго, так что из Храма она ушла уже ночью, на ступенях, ведущих в нижний город, ее встретил Никифор.

— Госпожа, позвольте Вас сопроводить до шатра!— выпалил воин, громыхнув по нагрудной пластине доспеха.

— Пф, напугал, ты что, теперь все время за мной будешь теперь бегать!?— воскликнула Ифигения, развеивая свое боевое заклинание, едва не направленного на парня.— Говорила же я тебе, что простила тебя за..., кхем, мнимую 'измену'...

— Госпожа, я...— вскинулся парень.

— Пф, хватит, разговор закрыт, не позорься и не зли меня!— топнула она ногой.— Я о тебе, и оком бы то ни было, никогда не думала, нет у меня времени на глупости..., да и вы, маль..., кхем, мужчины...— ветреные существа, то одна вам нужна, то другая..., ай, все, закрыли тему..., беги к своей подружке и до утра меня не беспокой, а по этому поводу..., так вообще и никогда!— отпихнув его с дороги, свалив бедолагу в колючие кусты, выросшие на руинах башни, выпалила она и поспешила к лагерю.

— Ай! Уй! Ыыыы... Больно!— только и доносилось ей в след из трещащих в ночи кустов...

... она бежала к своему шатру, извергая по пути проклятья в адрес докучливых парней и... рыжих богинь...

-... эта рыжая ссс... закинула меня в это тело, да еще и выданную миссию не объяснила..., что я должна...аааа, что я должен делать в этом теле, в этом мире, полном магии, острых железяк и монстров!? — металась она по шатру, рыча себе под нос.— Что делать то, куда идти, кого бить?

— А может, кого любить?— ехидно хихикнув, кто то произнес из темного угла, на что, по девичьи взвизгнув, Ифигения метнула в сторону источника звука подсвечник и слабый заряд молнии. Оба снаряда остановились голубоватой дымкой, окружившей рыжеволосую вторженку.— Мда, и где же тебя учили, дорогуша, ТАК встречать Богиню, покровительствующую тебе?— ехидно спросила она, поправляя в районе груди свое пышное белое платье, напоминающее бальные наряды Земли.

— Аммм..., да негде мне было научиться, то, особенно, если общение с 'вогиней' было коротким и разовым, а проблемы от ее 'помощи и покровительства' были больше, чем эти горы!— фыркнув, ответила девушка.— Почти два десятилетия, включая грудничковый возраст, я тут, в диком средневековье, с магией..., в теле девчонки..., в патриархальном государстве, которое теперь еще и захватила империя и от цепких лап которой я чудом высколь...знула..., кхем, на корабле, едва крепче бельевого таза бедняка! И что, в чем же заключался гениальный план!? Зачем я здесь?

— Хм, какая... вопиющая неблагодарность!— надув губы, воскликнула гостья и, не спрашивая позволения, уселась на походную кровать, схватив кубок со стола и наполнив его из кувшина.— Фу, вода?— скривилась она и выплеснула жидкость на постель, после чего, пошептав над пустым сосудом, стала пить из него появившееся там вино.— Кхем, значит, рождение в здоровом и сильном, физически и магически, теле, с, пусть и призрачными, но правами на ДВА престола, с магистрами и мастерами в качестве личных учителей, почти свободные до порта от вражеских войск улицы, корабль с сокровищами и базовый набор эльфийских рун, которые для себя собирал один архимаг, а украли люди другого и почти увезли, но корабль, вдруг, сломался...— это, по-твоему,— пустяк!?

— Погоди, погоди!— воскликнула Ифигения.— Это все... было тобой запланировано!? Эти смерти, эти люди, моя... семья, друзья... умерли, по тому, что так было нужно для непонятных мне, твоих, целей!?

— Хах, нахалка, грубить и обвинять Бога, куда катится мир! Речи твои наглы и непочтительны, смертная... душа, берегись, ибо гнев Бога не то, что можно пережить! Хах, стереть бы тебя за твою дерзость в пыль..., пырх, да только тот факт, что я потратила на тебя столько сил и времени..., да еще твои успехи, которые новый исполнитель может спустить по ветру, меня удерживают от этого!— всплеснула руками богиня.— Мммм..., ставки высоки, мир на грани, мне нужны все пешки..., Игра началась, и я не хочу лишних и глупых трат, потому, я прощаю тебе твою дерзость! Ладно, объясню— судьбы этих людей уже были определены до меня, я лишь выбрала их, как фон, средство для твоего появления и становления, так, они бы бесцельно жили эти годы, строили свои мелкие планы, интриги и прочее, я же, дала им тебя, а уже благодаря тебе... судьбы некоторых из них смогли измениться! Прядильщицы слепы, упрямы и капризны, Боги, тем более новые, им не указ..., но хорошая игра простых кукол заставляет их менять узор...

— Не понимаю, о чем ты! О чем речь, что за чушь ты несешь!?— негодовала девушка.— Я на грани, это тело, этот... 'секрет'..., этот мир, враги, неясное будущее, люди, что мне доверились, война, что делать, куда идти..., мне не до разгадок всяких... загадок! Прошу, найди другого на роль 'героя'..., пф, или 'героини'..., я хочу домой, в свое тело, к старенькому телевизору, продавленному дивану и советскому холодильнику, штанах с пузырями на коленках и дырками в паху, через которые видно мои— мужские я..., кхем, органы! Бумаге в туалете, наконец!

— Пф, ха, ха, ха! А как же твоя мечта о настоящих действиях, приключениях, тайнах, монстрах, что ты сразишь и империях, покоренных тобой? Как же принцессы этого мира!?— патетично вопрошала богиня.

— Да в бездну эти приключения, о них мечтают сидя с книгой, у теплого камина, на теплом диване..., да и..., нах..., кхем, зачем мне эти приключения и принцессы, если я не могу ими воспользоваться как мужчина!— яростно размахивая руками, металась по комнате Ифигения.— А вот мужики, таки, теперь липнут ко мне, как..., как...

— Мухи к... меду!?— ехидно закончила фразу богиня с мурлыкающими нотками в голосе.— Совсем тяжко?

— Да.— хмуро ответила Ифигения.— Я устала..., устал...ааааа, я слишком долго тут..., я просто уже не могу..., мое 'Я' едва держится под напором гормонов 'созревающего' тела, снов, неясных желаний, 'женских дней' с которыми и магия ничего не способна сделать..., '...сие есть нормальное течение жизненных соков...', тьфу, и прочих проблем, свалившихся на меня...

— Ничего, со временем, привыкнешь, станешь настоящей женщиной, хи, хи, во всех смыслах..., ха, ха, да и магия... может решить твои проблемы..., впрочем, помня твою прошлую жизнь, я бы не сильно горевала по потере того отростка, ты им, почти, и не пользовалась!— смеясь, сказала богиня.— Ладно, ладно, теперь о деле... Пфр, в целом, твои действия меня устраивают, так что, оставляю тебе свободу действий..., однако, предупреждаю, что Империя стала активнее готовиться к войне за восточный континент, да и мой Враг решил раньше запустить в мир часть своих пешек, они обладают тем же потенциалом, что и ты, у них такие же силы и, пусть они и не действуют сообща, но их много и служат они Его целям, а значит, они против меня, и тебя, соответственно, они— стоят на твоем пути к..., хм, к примеру..., мужскому телу... Да, пока ты не соберешь все светлые пешки под своим командованием и не разгромишь черных, мне в этом мире нельзя долго оставаться, да и дать тебе новое тело не могу— таковы уж ограничения...— развела руками Богиня.— А теперь, мне пора, помни— я засеяла горсть зерен, а Враг— поле, не ошибись с выбором колосьев! Ха, ха, ха!— рассмеялась она, тая, как дым.— Помни, твои силы растут с каждым убитым тобой противником, особенно, если это такой же 'перерожденец'! Убивай врагов своих чаще, я жду от тебя только побед! Собери сильных сторонников, другие 'фигуры', начни поиски с той, по чьей вине оборвалась твоя предыдущая жалкая жизнь смертного! Стань настоящей принцессой и найди своего принца, хотелось бы посмотреть на твоих наследников, ведь ты уже строишь собственное государство, хах, о да... у меня на них, теперь, большие планы! Ха, ха, ха!

— Арррр..., куда!? Стой!— прорычала Ифигения, кидая в тающий силуэт тяжелую чернильницу.— Куда..., скрылась..., испарилась..., ничего не объяснив!— простонала она, утирая слезы и сползая по столбу, держащему свод шатра, к которому, обессиленная морально и физически, прислонилась.— Зачем, зачем же я здесь? Зачем? Для чего..., что делать то, что делать, что бы вернуться обратно? Мммм..., а куда обратно, родное тело то того..., да и все имущество..., аааа... там и ничего толком и не было...— утирая непрошенные слезы, сквозь всхлипы, вопрошала она пустоту.— Пешки, пешки, она сказала что то про..., хм, это для нее игра? Ммммм, жестокая, стоит заметить..., и пока я делаю все верно...., что ж, игрушка продолжит плясать по воле кукольника...— прошептала она.— '..., но будет искать способ отомстить подлому божку-кукольнику...'— подумала она, в надежде, что хоть мысли рыжая богиня не сможет отследить.

Интерлюдия 1.

Армия Дунь Чжо продолжала идти к своей цели, поднимая туман рыжей пыли, поскольку земли предгорья царства были столь же глинисты, что и на всем протяжении хребта, отделяющего континент от смертельного дыхания пустыни. Всадники, пользуясь преимуществами своего живого транспорта и происхождения, двигались в первых рядах колонны, отчего простым воинам приходилось 'наслаждаться' всеми 'прелестями' такого построения, в число которых входила поднятая копытами коней, и ногами впереди идущих товарищей, пыль и продукты жизнедеятельности лошадей. Плохо подогнанное, тяжелое снаряжение скрипело и громыхало, натирало плечи и ноги, норовило выпасть из уставших рук и из ветхих телег. Популярный в местных землях головной убор, заменявший большинству воинов шлем, своим высоким конусом и широкими полями делал его носителя похожим на гриб, так что в клубах пыли могло показаться, что на север движется целая армия оживших, безумных грибов, вооруженных копьями, дубинами и разнообразным оружием, изготовленных кустарным образом из обломков лезвий сельхоз инвентаря, объединенных общим названием 'чаак' (джаак).

Дунь Чжо и Лю Бай, являясь предводителями этой армии и аристократами, двигались в первых рядах, отчего дорожные неудобства им приходилось терпеть в минимальной степени, так что, они могли получать и эстетическое наслаждение от окружающего пыльную колею дороги пейзажа. Предгорье имело своеобразный климат, влажные и мягкие, теплые ветра дули с юга и востока, принося с собой многочисленные дожди, но с севера, переваливаясь через горы и проникая через сквозные туннели и пещеры, приходили то прохладные, то обжигающие жаром пустыни ветра, что сказывалось на растительном и животном мире— смешанные леса изобиловали флорой и фауной уместной и в пустыне и в болотах юга, а урожаи могли быть как великолепными, так и столь плохими, что незадачливые земледельцы могли умереть с голода.

— Командуй привал, досточтимый Дунь Чжо!— обратился к командующему карательной армией Лю Бай, когда они поравнялись с руинами какой-то маленькой крепости, стоящей на уступе горной гряды.

— Пырх..., зачем, рано же еще, солнце высоко!?— удивился тот.

— Есть то..., что тебе следует увидеть..., хм, возможно, это спасет тебе жизнь в будущем...— хмурясь, ответил старый воин.-..., да и безопаснее будет переночевать по эту сторону гор, враги могут оказаться более хитрыми и коварными..., устроить засаду на перевале, или напасть на наш лагерь, пока мы не готовы к нападению.

— Мммм..., что же, доверюсь твоим опыту и мудрости.— кивнув, согласился с ним молодой полководец.— Труби привал, разошли дозорных и организуй лагерь!— повернувшись к помощнику, полноватому молодому воину с редкой бородкой и усами, облаченному в вычурный доспех, приказал он.

— Слушаюсь, господин!— поклонившись, выпалил тот и, развернув коня, протрубил в сигнальный рог из серебра, инкрустированного драгоценными камнями грубой огранки, после чего, помчался вдоль колонны, отдавая приказы.

— Хм, не слишком ли он...юн, для этой должности?— спросил старый воин, смотря в след парню.

— Старя аристократия, сидящая у самого трона, не спрашивает мнение у 'голодранца из провинции'...— скривившись, ответил Дунь Чжо.— Не беспокойтесь, остальные мои заместители, командующие сотнями и десятками опытные воины, да и к этому... молодому и 'талантливому герою' приставлен опытный человек, что на самом деле занимается всей организацией, а этот может спокойно надувать щеки и дальше!— хохотнув, закончил он.

— Значит, его родственники отправили на войну, что бы мальчишка 'заработал' себе имя?— усмехнувшись, спросил Лю Бай.

— Да, это даст Ийе Джуну возможность занять высокую должность в армии..., эх, или при дворе уже через несколько лет, без всех этих... препятствий и требований..., не то, что остальным...— сухо ответил Чжо, сжимая до скрипа уздечку.

— Ох, он из семьи Ийе?— удивился Лю Бай.

— Да, из главной ветви..., племянник главы...— вздохнув, ответил Дунь Чжо.

— Ох, хох, хох..., этот золотой гусенок дороже всей нашей армии! Хах, старый х... нам не простит его потерю!— забеспокоился герой прошлой большой войны.— Я бы на твоем месте оставил его в городе, в каком ни будь 'веселом доме', что бы его глотка не просыхала от рисового вина, а благородные ручки были все время заняты блудницами, хотя бы, пару дней после нашего отбытия! Ха, ха, ха! Что бы он успел только к самому главному— дележу трофеев!

— Не думаю, что оставить его в городе удалось бы без последствий, даже по его вине, ведь этот... юный герой... жаждет подвигов...— я уже третий месяц с ним таскаюсь, так что, знаю, что это чревато скандалом..., как с ним, так и с его влиятельными родичами.— почесав щеку, ответил Дунь Чжо.— Кстати, а куда мы едем, если все уже стали собирать лагерь?— спросил он, сообразив, что они увлеклись разговором и продолжают ехать вперед.

— Хах, увидишь!— фыркнул Лю Бай и направил своего коня в сторону от тракта, туда, где на холме виднелись руины какой-то крепости.

— Что это за руины?— спросил Чжо снова.

— Это... мой дом..., наследие предков...— мрачно отозвался Лю Бай. Пред ними, поросшие кустами, травой и молодыми деревьями, предстали оплавленные руины большой крепости, крупной настолько, что бы однажды стать центром города. Примечательным было то, что степень разрушения четко указывала на то, что крепость и поселение под ее стенами умирали постепенно, но 'смертельные раны' получали дважды.

— Эм..., я слышал о том, что враги разграбили твои земли и сожгли дом, но не думал, что он окажется таким... большим...— удивленно пробормотал спутник.

— Моя семья была очень богата и влиятельна, она существовала еще во времена старой империи, даже раньше, по преданию моего рода, основателем был один из небесных героев, полководец бессмертных воинов, выживший в войне богов и оставшийся без хозяина маг...— начал рассказ Лю Бай.-... среди его... 'трофеев' были вещи, побудившие предка осесть здесь и построить свою крепость..., веками мы хранили секрет этих земель и оберегали их, подданные богатели и размножались, из деревни у лесного замка вырос город, окруженный множеством мелких деревень..., а потом пришли твои предки и... разорили местные земли, убив и поработив многих...— горько усмехнулся он, покосившись на заросшие травой руины внешнего круга.-... клан долго держался, за что получил помилование от завоевателей, бежавших от надвигающейся на их земли пустыни, взамен, мы стали стражами их новой северной границы..., долгие годы мы верно служили новым властителям, воюя против бывших сородичей, ведь раньше все эти земли принадлежали Шо, точнее, и земли нынешнего Вао и Шо были частью одного большого царства, а то, в свою очередь, было провинцией огромной страны, как и вы, мдааа...— продолжал задумчиво тянуть старый воин и маг, направляя коня в глубь руин,-..., однако, когда Шо ударили всей своей мощью по нашей крепости..., она не выстояла...— подавился воздухом он, сдерживая дрожь в голосе.

— Да, 'добрые соседи' нанесли коварный удар, пока наша армия боролась на юге с Ци, оказавшиеся их тайными союзниками Шо ударил по нашим восточным границам и начал с ваших земель...— сказал Чжо, выравнивая шаг своего скакуна.

— И я, узнав, что мой род, моя семья... убиты врагами, а земли разорены..., покинул опостылевшую войну с южанами и, собрав всех земляков и добровольцев, дезертировал...— криво улыбнувшись, продолжил за него Лю Бай.-... о да, это было предательство..., однако, мной двигала месть и я направил ее на своих личных врагов— воинов Шо!

— И стали героем!— вдохновенно сказал Чжо.

— Хм, герои не сжигают обозы с припасами, прячась в лесах, как разбойники и не вырезают селения..., не атакуют спящих после дневного марша врагов...— фыркнул Лю Бай.

— Это были враги и Вы все сделали правильно, тем более, царь это признал.— вставил Чжо.

— Да, наказания не последовало, но и право на награду, за самовольное оставление фронта, было мной утеряно, так что, окончательно разрушенное поместье мне восстановить теперь не на что, да и не зачем...— грустно сказал Лю Бай.-... мужская линия 'стражей перевала' обрывается на мне...

— Как, разве у тебя нет сына?— удивился Чжо.

— Пф, мальчишка бездарен как маг, его дара едва хватает, что бы им считаться, не более, древняя кровь в нем угасла, погибшие сыновья могли бы возродить величие рода, но их убили подлые трусы! Кхем, мы приехали!— вдруг, гаркнул старик и, спрыгнув с коня, направился к кругу грубо обработанных камней, зачем то стоящих на площади перед крепостью, эти камни выглядели столь древними и чуждыми для окружающей местности, что сразу бросались бы в глаза, не будь вокруг столько спекшихся обломков стен.

— Что это? Руины храма павших богов?— спросил Чжо, так же оставивший своего коня за периметром круга, подойдя к гладившему центральный камень-столб Лю Баю.

— Нет, это часть их наследия...— ответил тот.-...когда то, сами Боги, их гонцы и доверенные слуги использовали эти порталы, что бы перемещаться по землям своих господ и землям союзников...

— Как? Это... знаменитые...порталы?— воскликнул Дунь Чжо.

— Да, и я владею ключами и секретами..., жаль, они несовершенны, как и все сущее...— туманно ответил Лю Бай.-..., но я поделюсь с тобой этими знаниями, возможно, скоро они спасут тебе жизнь! Боги ушли, уснули или погибли, лишь истинные хозяева Золотой башни, ныне спящие в ее чреве, их наследники, да редкие потомки слуг Богов, да жрецы высших ступеней, знают секреты этих руин, руин, разбросанных по всему миру!— поглаживая каменные буквы, горячо шептал он.

— Нооо..., зачем ты собираешься открыть эту тайну мне— чужаку!?— удивился Дунь Чжо.

— По словам беглецов я понял, что армия, захватившая город была слишком...странная..., сильная, но плохо снаряженная, хм, не обычно снаряженная для армии соседей и слишком сильная и большая для дикарей из пустыни, да еще состоящая из народа болот и лесов!— мечась между камнями портала, отвечал Лю Бай.— 'Нееет..., не может этого быть!'— воскликнул самому себе я, и стал дальше думать и выспрашивать, и нашел! Хах, о боги, лучше бы я этого не делал и погиб вместе со всеми, до последнего оставаясь в неведении!— резко остановившись, воскликнул он, задрав голову к небу.

— Почему? Что ты понял, почтенный?— спросил нервно Дунь Чжо.

— Возможно, что нам придется сразиться с ожившей легендой! Ха, ха, ха! Эта легенда развеет наш прах по пустыне и сметет любую армию, если я прав и она наберет достаточно сил... Ффыхххх..., армия сия пришла из прошлого, давно мертвая, но восставшая, призванная кем то из вернувшихся Богов, или их потомков, возможно, за этим стоит Золотая башня, эх, так или иначе— мы выбраны первой целью для этой разрушительной силы и лишь мы можем ее остановить, пока она не..., хм, не стала сильнее!— сбивчиво ответил Лю Бай.

— Боги возвращаются в наш мир? Так это же здорово! Хм, но почему же они начали с разрушения города!?— удивленно спросил Дунь Чжо.

— Ты забыл? Мы потомки пошедших за богами— мятежниками, да простых трусов-обывателей, что предпочли отсидеться в тепле домов и пещер, вместо того, что бы защищать веру и своих богов, порядок, установленный ими! Мы все виновны, в их глазах! Верные пали в боях за храмы, города и крепости..., да там...— неопределенно махнул рукой Лю Бай в сторону севера.

— Пророчества сбываются, боги пришли мстить?— прошептал Дунь Чжо.

— Не мстить— судить!— хмуро уточнил Лю Бай.— Пф, надеюсь, это все глупые страхи старика, доживающего свои последние дни... для управления многими артефактами Мифической Эры достаточно носить в своей крови малую частичку богов, возможно, летописи и легенды не врут и первые поколения наследников богов действительно воевали между собой, используя силу призванных армий и кто то из пустынных варваров просто смог повторить подвиг предков, и теперь его усилившееся племя спешит разместить свои грязные зады в прохладе дворцов юга! Ха, ха, ха! О Боги и Предки, молю, пусть это будет так, тогда, я сокрушу это никчемное войско оживших мертвецов, рабов древней маги и принесу на золотом блюде голову верховного шамана, или как дикари называют своих магов, во дворец наместника!— закончил воин.— 'А ключ к силе заберу себе, и он станет ключом к возрождению и восшествию к славе и власти моего рода!'— подумал он.

— Клянусь, если враг смертен, то он найдет свою смерть под ударами мечей и копий моих людей!— горячо воскликнул Дунь Чжо, положив руку на навершие меча.— А если против нас выйдет весь древний пантеон..., что же, и богов в древности убивали, думаю, мы не хуже наших предков!

— Ха— вот достойный ответ воина царства!— одобрительно отозвался Лю Бай.— Сразимся с врагом, кто бы он ни был и победим, или проиграем, коли враг окажется достойным победы! Кхем, однако, мы отвлеклись от темы из за которой мы прибыли суда! Если враг окажется силен по... мистическим причинам, то кто то должен сообщить правду и предупредить об опасности до того, как враг подойдет к стенам города!

— Мммм... и чем тут помогут старые камни?— спросил Дунь Джо.

— Один из нас должен будет прорваться к порталу в пустыне и воспользоваться их силой для побега...— ответил Лю Бай.— Этот амулет является ключом к силе камня...— старый воин достал из складок одежды большой золотой шестигранник на серебряной цепи.-...приложи его к отверстию и поверни, четко представляя ранее посещенный такой же портал, увы, но лишь побывав на месте, можно перемещаться между порталами— еще одна дополнительная гарантия против захвата амулетов и использования их врагами, ха, ха, ха! Да, эти врата— гениальное изобретение Богов, вечно соперничающих между собой и... поплатившихся за это, уверен, вернись они все в мир смертных, как между ними вспыхнут новые войны, пока один из них не возьмет власть над уцелевшими в свои руки!

— Эм, уважаемый, не думаю, что стоит отзываться о Богах столь... непочтительно...— неуверенно и тихо произнес Дунь Джо.-...хоть они умерли, либо ушли, но не все, да и, говорят, что и в этом их состоянии они способны слышать смертных и наказывать!

— Ха, нам ли бояться гнева Богов, коли их проклятье уже резвиться в нашем мире? Посмотри, войны, жадность, зависть, злоба, ненависть, жестокость и коварство зацепили своими кривыми когтями души смертных, а пока мы, подобно Богам, режемся в междоусобных войнах, с запада на нас надвигается империя, поклоняющаяся одному из Богов-мятежников! Поверь, если кто-то из этой могучей своры сойдет на землю, кровь и огонь заполнят эти земли, как весенние воды высохший овраг!— отмахнувшись, ответил Лю Бай.

— Выходит, ты... не веришь в Богов, их мудрость и силу?— удивился молодой полководец.

— В силу? Почему же, в силу и некоторую мудрость богов я верю, но самим 'богам', изучив семейные реликвии и хроники, хроники в закрытых секциях библиотеки Золотой башни, я предпочитаю не верить! И ты не верь, если хочешь выжить, они оказались слишком... похожи на смертных, очень эгоистичных и злобных смертных, для которых люди и прочие существа как для нас домашние животные— полезны или красивы, и при нужде могут быть пущены под нож на мясо или красивую шкурку! Предпочитаю быть диким! Ха, ха, ха! — рассмеялся Лю Бай.— Ладно, мы отвлеклись, запомни место нахождение нескольких камней по ту сторону гор!— с этими словами он достал из под одежды свернутую карту еще пахнущую краской...

Конец интерлюдии.

Интерлюдия 2.

Лагерь армии, сразу после отбытия высшего руководства.

— Куда это они уехали?— удивился молодой воин-ополченец в клееных из бумаги и бамбуковых пластинок доспехе, смотря вслед военачальникам, покидающим армию и поправляя сползшую на глаза плетеную из тростника и оклеенную листьями бамбука остроконечную и широкополую шляпу, заменяющую ему шлем.— Зачем вставать лагерем, если еще до вечера далеко и можно успеть перейти на ту сторону прохода через горы?

— Не твоего ума дела, сопляк, чем медленнее мы идем, тем дольше проживем! Ты к предком торопишься?— злобно рыкнул старший товарищ с куцей седой бородой и таким же убогим снаряжением, что парень, ударив его по затылку, вновь сдвинув нелепый головной убор на лицо парня, чем вызвал усмешки у окружающих.

— Нет! Эм..., а почему сразу к предкам то, а, мы же должны победить, разве против нас не выступит лишь жалкая кучка дикарей и мятежников?— возмутился юный Фе Юн, возвращая головной убор на положенное место.— Наши маги и всадники сметут их шаманов и втопчат их в пески!

— Пхах, не раньше чем лучники и маги врага устанут убивать нас— простых земледельцев и бродяг, отправленных в очередную стычку между богатеями!— фыркнул старый Квауфу Сю, поглаживая жуткий шрам на месте правого глаза.

— Как? Нас что, отправят под огонь без поддержки?— удивился парень.

— А ты как думал, что такого великого тебя призвали для чего-то другого, кроме как обустраивать быт профессиональных воинов и дворян, да принять на себя основной удар вражеской магии? Думал, что будешь геройски крошить могучих врагов своей палкой и вернешься домой с полной корзиной золота в одной руке и поводком с невольницами-девственницами в другой!? Ха, ха, ха!— язвительно спросил старик.

— Как же..., я не..., эм... и в мыслях...— потерянно залепетал, покрасневший Фе Юн, подстегивая насмешки столпившихся товарищей, которые сами были столь же наивны, но просто не успели нарваться на отповедь участника нескольких битв.

— Ха, ха, ха! Все мы только и нужны для того, что бы своей жизнью, бедностью, страданиями и смертью уберечь от них тех кто при власти и деньгах! Эх... они отнимают у нас все что могут, потому и становятся все выше и выше нас, а на войне это проявляется еще сильнее, все пороки усиливаются, вскрываются на войне, когда наносное сдувает ветром перемен!— явно цитируя кого то проворчал Квауфу Сю.— Я, в молодости, уже бывал на войне, 'милостью' правителей у нас они не прекращаются, нас— простых крестьян и ремесленников выставили перед войском и погнали на вражескую армию, первые ряды которой так же были представлены крестьянами и ремесленниками, рыбаками и бродягами! А вражеские лучники и маги стали нас истреблять, пропалывать как сорную траву заклятьями и стрелами! Проклятье, да я, когда добежал до ненавистных морд врагов, даже запнулся, узнав в выставивших в мою сторону кривые копья ополченцах своих знакомых и друзей, живущих в соседнем поселении, через реку, только принадлежащем другому царству! И я должен был их убить, или они бы убили меня! Я проскочил между тремя заостренными тростниковыми палками и воткнул свою в брюхо своего дальнего родича по матери, пырнул ножом старого рыбака Хиао, учившего меня плавать и проломил череп его сыну дубиной, дерево для которой мы заготавливали вместе! А потом по нам ударили вражеские маги, их не волновали ни наши жизни, ни жизни собственных ополченцев и там я оставил свою душу и глаз!— показал он на пустую глазницу. Война-зло!

— Так зачем же ты опять поперся на войну— сидел бы дома!— влез в разговор другой парень.

— Что бы не пришлось идти на смерть никому из моих сыновей и внуков! Хватит с богов и жирных магов меня— старого пенька!— сплюнул в пыль Квауфу Сю.

— Не забивай голову молодежи страшилками, старик, они и так в мокрых штанах ходят! Ха, ха, ха!— рассмеялся воин в кожаном доспехе, обшитым пластинами и кусками кольчуги.— А то они совсем просохнут, и вражеским магам будет легче поджечь эти чурки! Ха, ха, ха!

— Не буду, а то действительно дым будет слишком жидкий, и вы не сможете под его прикрытием сбежать с поля боя!— вернул колкость старик.

— Настоящие воины от опасности не бегут, запомни это, черноногий!— прорычал воин, хватая за грудки Квауфу Сю.

— Хорошо, обязательно передам это, если встречу такого!— оскалился щербатым ртом дерзкий ополченец.

— Рррр..., тебе повезло, что ты старик и из нашего ополчения, а не то бы я тебя зарубил бы за эти дерзкие слова!— прошипел воин и отшвырнул старика в пыль дороги.— Держите свои языки за зубами, иначе лишитесь их вместе с головами!— пригрозил он, пятясь от надвигающихся на него злых ополченцев в сторону своих товарищей из регулярных войск.

— Да, умеешь ты заводить 'друзей', старик!— помог подняться Квауфу Сю, крепкий сын кузнеца, так же оказавшийся в ополчении и вооруженный молотом на длинной рукояти.

— Ничего, сяо Яугун Лей, шесть десятков прожить, не в колодец 'напрудить'— надо еще сдюжить, а этому дурню скоро сушиться в песках!— ответил старик, похлопав его по плечу.— 'как и нам...'— горько добавил он про себя.

Конец интерлюдии.

Чуть позже, лагерь 'дикарей и мятежников'.

Ифигения стояла на скале выступающей из толщи песка и всматривалась вдаль, холодный ночной ветер пустыни трепал ее белый шерстяной плащ и роскошную 'гриву' волос. Луны светили настолько ярко, что песок казался ей снегом ей снегом. Внизу, позади нее, стояли шатры ее войска, горели костры у которых и грелись ночные стражи.

— Скоро эти пески будут осквернены кровью людей отдавших жизни за идеи и интересы других..., и я оди...на из этих других...! Хм, что же, выбор уже сделан и отступать поздно, да простят меня высшие силы!— проговорила она, и плотнее закутавшись в плащ, села на камень, намереваясь встретить рассвет в пустыне...

Глава 15

Бронзовая змея выползает из логова.

'Песку подобна и твоим прекрасным волосам, подобна бабочке, летящей над волнами, все сгинет в прошлом, что печально, и, увы, все будет позабыто нами! Услышав плачь, что доносился из за двери, он ринулся туда, забывший обо всем, и сердце в смерть откажется поверить, и буду вспоминать о нем, о нем....' — стихи безумного убийцы.

Интерлюдия 1.

За несколько месяцев до перерождения героев.

Планета Земля, США, Штат ХХХХ, окрестности города Г..., Психиатрический госпиталь принудительного содержания 'Новое Пристанище'

Стоял жаркий и солнечный день, ветер с востока приносил запах моря и черные тучи, впрочем, пассажирам длинного черного лимузина и двух специализированных машин с охраной оба эти факта были безразличны, их транспортные средства медленно въезжали на территорию больничного комплекса являющейся элитной тюрьмой-лечебницей. Пациенты сего заведения являлись самыми опасными безумцами планеты, не считая политиков и прочих богачей и подонков, продолжавших разгуливать на свободе..., кхем, так вот, пациенты данного заведения были безумны, влиятельны, наделены мистическими силами, либо властью, потому, их было трудно не только определить в подобное заведение, но и удержать, в следствии чего система безопасности здесь была даже выше чем в легендарном золото-хранилище США или зоны ?51! Внешним забором обширной территории холма, на котором разместился госпиталь, служила высокая, шести-восьми метровая, стена с дозорными башнями более уместными для средневекового замка, башни и стены были оборудованы пулеметными и минометными гнездами, средствами ПВО, камерами и высокоточными датчиками способными обнаружить любого нарушителя, даже если это будет микроб-террорист или разумный сгусток эфира. Несколько поясов стен и прочные воротные решетки и огромный штат профессионалов, обслуживающих все это усиливало уровень безопасности многократно.

Вереница машин, преодолев узкий коридор в толще стен периметра, остановилась перед центральным входом во внутренний комплекс крепости, на высоких ступенях из белого мрамора стояло руководство учреждения. Водительская дверь лимузина открылась из него выскочил рослый и крепкий старик, услужливо открыв пассажиру дверь, он замер, продолжая удерживать ее в открытом состоянии.

— Дздук!— серебряное жало резной палисандровой трости ударилось о нижнюю ступень лестницы, после чего на нее ступила нога в черных лакированных ботинках из крокодиловой кожи и черных брюках, широкая ладонь в черной перчатке сильнее стиснула навершие трости выполненное в виде головы ворона, после чего, из машины вышел сам хозяин, это был высокий старик с редкой сединой в густых черных волосах. Его крепкая фигура распространяла вокруг себя ауру еще не растраченных силы и уверенности, однако в выцветших глазах уже плескалась усталость от бурной жизни. Следом за ним вышел молодой человек, очень похожий на старика, но в силу юности более крепкий и с живым взглядом, на вид, ему можно было дать не больше двадцати пяти, старику же дать точный возраст было сложно.

— Мистр Уэ́йн, от лица всего руководства и персонала клиники заявляю, что для нас честь встретить столь дорогого гостя в нашем...славном заведении... не в качестве подопечного!— глупо пошутив, обратился к старику низкорослый, тучный и плешивый человечек в белом халате врача, поправляя большие очки на пухлом лице.

— Хм, это было бы очень несправедливо по отношению ко мне, доктор Ве-Се-Лав, особенно после того, как я пожертвовал на строительство этого заведения несколько миллионов!— ответил с холодной усмешкой гость, исковеркав фамилию заместителя главного врача.— А где сам мистер Вай Вадс?

— Господин главный врач сейчас занят обходом тяжелых пациентов и поэтому поручил организовать экскурсию для вас мне и моим коллегам, прошу за мной, господа!— ответил Веселов, приглашающее махнув в сторону входа.

— Эм, дедушка, в этой клинике и глава и его зам азиаты?— спросил парень у старика.

— Да, они из России, это рядом с Китаем и Японией...— сказал с видом знатока старый Брюс своему молодому тезке.

— Хм, видел я этих китаез и япошек... этот доктор не очень похож на них!— удивился парень.

— Полукровка, наверное, у них там с этим проще, кто только среди дикарей не селится, сколько лет веду дела с азией, а вот с именами и лицами все не как не свыкнусь!— отмахнулся старик, следуя за доктором. Миновав очередной пост охраны, они оказались в просторном лифте в котором даже были диваны. Доктор нажал комбинацию клавиш и лифт... поехал куда то в бок, оказавшись кабиной своеобразной подвесной дороги, соединявшей административное здание с лечебными и жилыми корпусами.

— Бдух! Шуууууххх!— раздалось внутри кабины, когда она 'причалила' к приемной платформе и створки плавно разъехались, выпуская пассажиров в широкий и длинный коридор от которого, как листья на пальмовом черешке, ветвились многочисленные комнаты, являвшиеся своеобразными коридорами-тупиками, отчего в каждой комнате было несколько окон, да и сам коридор был обеспечен естественным светом из окон, расположенных между дверьми. Таким образом, каждый 'постоялец' фактически проживал в своей светлой квартире-студии с ванной, уборной, спальней и гостиной и видом во внутренний двор комплекса. У каждой из дверей был расположен экран с пультом управления, по которому можно было отслеживать действия находящегося внутри человека. Пациенты, в силу привычки к наблюдению и психических отклонений, занимались своими, порой только им понятными и важными, делами. Лишь единицы занимались осмысленной деятельностью: одни читали, другие смотрели телевизор (благо ограничить выбор доступных каналов и передач не составляет трудности), третьи рисовали, лепили из глины и гипса статуи, посуду, четвертые... играли на компьютерах в различные, порой очень жестокие, игры, а пятые и вовсе— писали книги, законы и сценарии к фильмам!

— Кхем, мистер Ве-Се-Лав, как вы могли разрешить столь опасным личностям самостоятельно смотреть телевизор, читать книги, да еще и до компьютеров с играми допустили, у здорового то рассудок от них может снести, а уж с психами в двойне надо быть осторожнее!?— недовольно прокомментировал увиденное мистер Уэ́йн.

— Мистер Уэ́йн, во первых, наши... подопечные довольно состоятельные и влиятельные люди, кроме того, имеют личную силу, удержать их здесь против воли без особого отношения будет тяжело!— всплеснул руками Веселов.

— Это что, разве частная лечебница или гостиница, что бы оставлять право выбора за ними? Если каждый псих может завтра же уйти отсюда, тогда зачем здесь вся эта охрана, управляемые дистанционно пушки и пушки-роботы?— возмутился молодой Брюс.

— В первую очередь, для безопасности персонала..., а так же самих подопечных— многим из находящихся здесь выгоднее сидеть на лечении, так как за этими стенами у них... своеобразный 'бизнес', 'агрессивная конкуренция', настырные кредиторы и прочие проблемы! У нас даже проживают действующие главы мафиозных кланов, так как только находясь у нас они могут контролировать вспышки агрессии и лечиться от стрессов, согласитесь, гораздо лучше будет, если вместо кровавой расправы над оппонентами и 'должниками', а так же случайными свидетелями, они примут таблетку, нарисуют картинку, постригут бонсай и просто натравят на виновника полицию и юристов, хах, да это даже пострашнее бандитов будет!— ответил с усмешкой доктор.— Кроме того, внутри наших подопечных скрыт глубокий, нереализованный творческий потенциал и здесь, под нашим чутким присмотром, они распускаются как весенние цветы!

— Какие, черт вас побери, цветы!?— взорвался старый Брюс.— Что вы несете?

— Как же, как же, разве вы не заметили, что фильмы, книги, песни и мода последних лет стала ярче, захватывающе утонченной, какой культурный рывок, какая динамика процессов!?— удивился доктор.

— Стоп, стоп! Вы хотите сказать, что популярные фильмы и песни последних лет написаны вашими больными!?— спросил Уэ́йн.

— Именно! — торжествующе воскликнул врач.

— Хлоп!— ударил ладонью себя по лицу старший Уэ́йн.— Вот теперь мне ясно откуда появляются фильмы про мушкетеров, летающих на парусниках и владеющих у-шу, семь частей пиратов карибского моря, голубатая гора и прочие! Всесторонняя поддержка, узаконивание и пропаганда половых отклонений... — простонал он, массируя виски.

— Да, еще не стоит забывать о вкладе в развитие в игровую индустрию и законодательство!— добавил врач важно.— Сколько законов и договоров мира написано и заключено здесь, в этих стенах!

— Дед, ты как хочешь, а я лично не буду больше никого арестовывать, уж 'Клоуна' младшего я точно при задержании пристрелю!— шепнул на ухо мистеру Уэ́йну его молодой спутник. Старый мышь хотел что то ответить, но вдруг всех оглушил вопль сирен.

— Что происходит?— спросил он у врача.

— Нападение на карцерный блок!— воскликнул побелевший доктор, отрывая взгляд от ручного аппарата спец связи и управления, извлеченного из кармана халата.

— Кто у вас там, док?— спросил молодой.

— Да все самые злобные безумцы со сверх силами: остатки 'Грязевого союза', Шляпник, ученик Заса, 'Тор', и... и прочие, даже из России есть несколько пси..., эм, пациентов вроде Супермента, Архипрапора, Джи— Гурда, Джаны Агузаров и ЧГ!— взволнованно ответил врач, хватая за руки гостей.

— Мы должны их остановить, эм, срочно направьте туда все свободные силы и вызывайте подкрепления! Нужно позвать...— воскликнул молодой Брюс.

— Не стоит, юный мышонок, для вас мной приготовлен особый подарок...— изменившимся голосом ехидно сказал доктор, активируя бомбу, скрытую внутри его огромного живота.

— Бахх!— мощный взрыв разносит целый этаж здания, отчего тот начинает складываться внутрь самого себя, убивая персонал и пациентов.— Бах, бах, бах!— серия взрывов проносится по всему периметру заведения. Огромные обломки кометами падают вниз... она то же была на их пути, оставаясь невидимым для действующих лиц призраком, что мог лишь парить за ними и наблюдать, и не могла пошевелиться, смерть приближалась неотвратимо, только крик ужаса смог пробиться из глубин ее призрачных легких...

Конец интерлюдии.

Рассвет, лагерь.

— Ааааааа!— встревоженная странным сном, задремавшая на камне, Ифигения падает с него.— Ууууу, проклятье, все же уснула! Чертов сон, присниться же такое!— нервно хохотнула она, поднимаясь и потирая ушибы и затекшие конечности.— О, уже утро, утро очередного дня, который может стать последним...,эх... и почему мы так любим войны? Эх, не об этом ли ты мечтал...,хм, уже мечтала..., в обеих жизнях, люди не любят уступать и договариваться, держать данное слово, работать... и потому— выбирают войну!— она нервно хохотнула, потирая лицо.— Хм, местные то же люди и то же любят войны..., что ж, я дам им ее, столько, что они пожалеют о такой своей страсти! Назад пути нет...— вздохнула она, тряхнув головой.— Ладно, пора браться за дело, ради лучшего будущего, вперед!— сказала себе и поспешила в сторону лагеря, расположенного на простирающемся внизу плато.

— Кра!— мерзко гаркнула уродливая, облезлая птица, смотревшая девушке вслед, после чего взлетела с кривого, высохшего дерева, выросшего здесь в те времена, когда жадная пустыня еще не поглотила эти земли. Местная разновидность грифа полетела в сторону гор искать себе пропитание...

Армия киданьцев, за несколько десятков часов до этого.

Длинная колонна из людей и животных пылила по дороге, проложенной вдоль брега реки, пробившей себе путь через горный хребет, постепенно, дорога становилась все уже, а песка и камней на ней больше, вскоре, 'ограда' из обломков, отвалившихся от внешнего периметра хребта закончилась и начался извилистый каньон.

— Будьте внимательны! Лучникам и магам смотреть по сторонам, проклятые 'ушаны' и мятежники могут устроить ловушку!— раздались крики офицеров.— Не спать, двигаться быстрее! Чем быстрее мы выйдем из каньона, тем лучше!

— Так давай повернем обратно, раз такое дело!— буркнул один из ополченцев, вызвав смешки у товарищей.

Лучи небесного фонаря едва протискивались между зубцов высоких скал сжимавших берега реки с двух сторон, потому идти было не жарко— тень надежно укрывала путников, однако этих лучей было вполне достаточно для того, что бы глазам было больно смотреть на сверкающую бликами поверхность воды или вершины скал, так что разглядеть есть ли на верху кто то, затаился ли коварный враг с луком или подготовлена ли ловушка из камней, грозящих стать камнепадом по воле пнувшего их вниз негодяя, разглядеть было трудно. Опасность, против которой ты почти бессилен, держала людей в напряжении, что передавалась и животным, страх и влажный воздух от испарений реки все отчетливей побуждал повернуть обратно, однако, возвращение без битвы, тем более без победы над мятежниками и разбойниками повлек бы за собой кару от властей, кару, что наверняка будет смертельной, потому, простые воины продолжали исполнять приказы своих погонщиков-офицеров и шли вперед... к возможной смертельной ловушке.

К удивлению командования и счастью для простых бойцов, враг не догадался устроить засаду в этом узком тоннеле, даже во время ночной остановки в одной из долин, скрывающихся в этом естественном лабиринте, и армия преодолела путь без потерь.

Многие удивятся тому, что я не упомянул о крепостях, которые могли бы перегораживать путь через ущелье, сделав его безопасным от нападения пустынных варваров и разбойников, однако, их отсутствие отнють не удивительно, ведь содержание крепостей было бы неоправданной тратой средств. Это только в сказках и сочиненной земной истории возможно наличие крупных сил у разрозненных, диких и полуголодных племен (в любом поселении оседлых людей больше чем в среднем племени кочевников, у которых из за нехватки еды и ресурсов жесткий лимит на все, так что байки про многотысячное войско Монголов-завоевателей, где каждый был в пластинчатой броне и при оружии из стали— сюжет для лгунов-историков и голливудских 'творцов'), способных разве что на разбойные набеги на мелкие поселения и одиноких путников... для вечно воюющих царств это даже не событие!

Энтарахана 23-ий день месяца Апин-ду-а (ноябрь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Ужасающая по своей длине 'змея' из выстроившихся в колонну по четыре человека в ряд воинов выползла из ущелья, соединявшего зеленые долины царства с его пустынными владениями, к удивлению командования и рядовых бойцов, дерзкие захватчики и примкнувшие к ним мятежники не укрылись от превосходящих сил карательной армии за стенами павшего города, а встретили их на значительном удалении от города, у самого выхода из ущелья! На расстоянии шести полетов стрелы от выхода из ущелья, почти четко напротив, но ближе к реке, находились отдельно стоящие скалы, частично занесенные песком, они превратились в плато, напоминающее пробку от бутыли, а ущелье, стало быть, было тем самым горлышком, что эта пробка могла надежно закрывать, будь в этом месте построена крепость с доступом к воде в виде колодца или родника, что бы питал и крепость и реку, но ничего подобного не было, потому, руины от первых попыток так и стояли никому не нужными. Однако, новый враг оказался достаточно глуп или уверен в себе, что бы укрепить песчаную кучу и расширить ее, превратив в округлую платформу— холм, камни и редкие деревянные колья кольцами и полукольцами обхватили его вершину и края, притворившись крепостными стенами, а вчерашние ремесленники и попрошайки— воинами, впрочем, и в огромной северной армии большая часть войска состояла из таких же 'черноногих' и 'презренных', что были вооружены и пригнаны суда с целью ослабить врага, растратив его силы на убийство неподготовленных ополченцев и сохранить побольше жизней профессиональных военных. Но не только эти 'укрепления' смутили умы командования, а то, что этот холм окружали врытые на значительном удалении друг от друга столбы, изрезанные таинственными рунами.

— Что это за столбы? Они подготовили нам ловушку?— удивился молодой Дунь Джо, поворачиваясь к более опытному товарищу.

— Такое глупо было бы не ждать...— задумчиво ответил тот.-... дети лесов всегда славились как умеющие великолепно обороняться, самые лучшие в мире лучники, следопыты, целители, талантливые в алхимии и непревзойденные в магии природы, их леса были непреступными крепостями, пока племя карликов компенсировало их слабость в ближнем бою, только ссора этих слуг Древних и позволила людям сломить непокорных по отдельности... Мда, надо проверить что это за столбы, да вот беда— я изучал сугубо боевую магию, да строение женского тела, а целительство и остальное лишь в том минимуме, что дала мне Золотая башня..., хах, за золото моего отца! Ха, ха, ха!— рассмеялся Лю Бай.— Мдам, так что, я ничего не пойму, даже если лично обнюхаю и съем все эти столбы! Ха, ха, ха!— хрипло рассмеялся Лю Бай.

— Ха, ха! Как и я, я то же учился что бы стать военным, потому, столь же бездарен в ритуалистике, да еще и 'природной'!— сказал молодой Дунь Джо.— Назначение в северные армии менее почетно, потому большинство лучших моих парней из числа младших сыновей благородных родов со среднем достатком или низким, а остальные способные и вовсе— из незаконнорожденных и детей простолюдинов...

— То есть, все что они знают о магии и мече, они получили в стенах Храма Танцующего Пламени*?— спросил Лю Бай.

— Не совсем, ха, ха, ха!— смеясь, отмахнулся Дунь Джо.— Не могу же я позволить себе воевать со столь ограниченными в знаниях людьми! Нет, конечно же, я сам и лучшие из моих людей подтягиваем в навыках отличившихся, что бы повысить и их и свою полезность стране, от мертвых то... кхех, не велика польза! Ха, ха, ха!

— Ха, ха, ха!— поддержал его Лю Бай.— Что же, хотя бы парочка любителей 'садоводства' у тебя найдется?

— Хр, пфр..., кхах, ха, ха, ха! Конечно, несколько магов воды и земли имели такие склонности и деньги на дополнительные уроки по ритуалам магии природы, думаю, они разберутся с возможной ловушкой.— отсмеявшись, ответил Дунь Джо.— Чхе Сун Яй, распорядись!— отдал он более низкорослому, но и более широкоплечему товарищу в своеобразной пластинчатой броне из бронзовых прямоугольных пластин, собранных на разноцветной шнуровке.

— Слушаюсь!— гаркнул тот, кивая плоской и бородатой рожей бывалого рубаки или пирата с южных островов восточного архипелага, после чего развернул своего коня и помчался раздавать приказы. Вскоре, несколько всадников устремились к видневшимся столбам.

— Где ты взял этого...варвара?— спросил Лю Бай.

— Выкупил у магистрата, во время ярмарки он показал себя как один из лучших бойцов крысиной ямы...— усмехнувшись, ответил Дунь Джо.

— Вот как, значит, он из пиратов? И такому отбросу ты доверил меч, коня и спину?— удивился Лю Бай.

— Судя по всему, да! Впрочем, я ничуть не жалею, выжить при разгроме флотилии Плешивого Льва*, после пыток, дороги от побережья и ста дней игр..., может лишь редкий талант! Его техники грубы, но эффективны, особенно в магии воды и ветра!— сказал Дунь Джо.— Кроме того, он утверждает, что является потомком очень старого рода, как в действительности сказать не берусь, но для простолюдина сил у него много, да еще он неплохо образован для морского разбойника.

— Вот, как..., интересный... молодой человек...— протянул Лю Бай, поглаживая бороду.— О, кажется, твои 'садовники' уже разобрались с загадкой этих бревен!— оживился старый воин-маг, и действительно, посланные на изучение врытых противником в пески столбов маги возвращались.

— Что это там за палки, выяснили?— спросил Дунь Джо у Чхе Сун Яйя.

— Судя по всему, у пустынной ведьмы и ее эльфов совсем помутился рассудок, они подготовили для нас столбы 'Поминального Листа'*!— ответил пират.

— Что? Они хотят вырастить лес на трупах, в пустыне? Ха, ха, ха! Наглости этим отбросам не занимать!— рассмеялся Дунь Джо.

— Думаю, это своеобразная уловка, призванная смутить разум и уверенность в себе наших людей, однако, лесные дикари забыли, что большинство наших воинов безграмотные черноногие и в магии не смыслят, так что только таинственностью закорючек они и возьмут...— сказал Лю Бай.— Прикажи тем, у кого есть топоры срубить столбы, можно совместить это с атакой, все равно большинство из них стоит в пределах досягаемости вражеских стрел, да и... подстраховаться не мешало бы...

— Ха, прекрасная идея!— кивнул Дунь Джо, доставая из за пояса алый веер и делая им специфичные движения над головой, то раскрывая, то, закрывая. Отдав таким образом сигнал к атаке и приказы по общей стратегии, он вновь убрал веер за пояс. Его жесты передали далее по цепочке, и армия начала свое движение.

— Я иду к своим, ударю одновременно с тыла.— сказал Лю Бай.

— Ха, рассчитываю на Вас!— слегка склонившись в седле, сказал Дунь Джо. Лю Бай пришпорил своего коня и помчался на северо-запад, огибая атакующие порядки и стремясь достичь самого дальнего края войска, где собирались его люди.

Первыми в бой пошли ополченцы, вооруженные топорами и молотами, которыми они должны были крушить странные столбы. Пустынное дерево оказалось слишком жесткое для узких бронзовых топориков и грубо откованных пластин, прилаженных к древкам заклепками или деревянными штифтами, поэтому большинство бревен просто повалили, воспользовавшись рыхлостью песка, яростно, будто повергая сильного противника...

— Купились!— усмехнулась Ифигения, отдавая сигнал аналогичным образом. Вражеская масса стала расползаться перед наполовину искусственным плато. Эльфы-лучники достали стрелы. Упал первый ряд столбов, находящихся в зоне поражения и оборванцы с копьями стали подходить ко второму. Луки, сопротивляясь, изогнулись и, получив свободу, выпустили напитанные магией стрелы ввысь.

— Вфффуууухх, вуууух, шшшууух!— черная туча затмила оранжевые от солнца небеса и стрелы смертельным градом упали в ряды противника, убивая, и рассекая живую волну пополам, отрезая первые ряды от идущих следом полосой мертвецов и калек. Меткость, приправленная магией делали каждый выстрел смертельным не только для того, в кого попала стрела, но и рядом стоящих— магический ветер направлял снаряд в уязвимое место, после чего освободившаяся магия несколькими воздушными сгустками ударяла по самым хрупким частям тел противников, таким как глаза, уши, нос. Испугавшиеся крестьяне-ополченцы с радостью бы тут же сбежали, но следом шли профессиональные воины и маги, направив оружие в их сторону, потому, людская масса возобновила путь к укрепившимся на плато чужакам. Раз, за разом в небо взлетали стрелы и падали в ряды атакующих, принося потери, даже не смотря на то, что на большинстве были костяные и каменные наконечники, они находили бреши в броне или пробивали свои. Вот, первые ряды почти достигли подножия и с вершины плато начали атаковать немногочисленные боевые маги, главное преимущество и талант детей леса была магия природы и стихийная магия воды и ветра, что делало их уязвимыми в условиях пустыни, от того, лишь малая часть магов взяла на себя роль артиллерии, стреляющей ядрами из льда или поднимающих песчаную бурю в рядах врага. Вот, как раз таки, ветер был самым удачным выбором в данных условиях, так как был тут в достатке и без вмешательства. Пылевая завеса не мешала магическим и простым стрелам эльфов, за то наносила ущерб врагу и снижала возможности для ответной стрельбы подходящих лучников и магов. Тем не менее, пятикратное превосходство стало сказываться, и людская масса прорвалась к первой стене, собранной из валунов и редких кривых древесных стволов. Присоединившиеся к отряду Ифигении горожане стойко держали оборону против соотечественников, сталкивая копьями и дубинами самых шустрых и оставляя умирать под ногами самых упрямых, но ни более надежная и крепкая броня, ни вера в свою живую богиню, не помогли им удержать первый рубеж.

— Труууу, дуууууу!— сзади протрубили отступление и, последний раз отпихнув врага, воины стали пятиться ко второму рубежу, более редкому, но перекрывающему прямой путь для конной атаки к третьему кругу. Спрятавшись за такими отдельно стоящими зубцами и перегородив копьями проходы между ними, воины вновь стали твердой преградой. Прорвавшиеся сквозь 'частокол' 'счастливчики' оказывались со всех сторон окруженными противниками с короткими клинками и копьями, которыми было удобнее биться в тесноте, чем с длинным наступательно— оборонительным копьем первых рядов или топором, булавой, требующим замаха. Они гибли и становились материалом для заделывания брешей в 'стене'.

— Бомм, краак, боммм!— маги карательной экспедиции сделали ответный ход. Объединив силы, они подняли в воздух десятки раскаленных камней и обрушили их на укрепления мятежников и чужаков, не считаясь с потерями среди своих ополченцев. Глыбы плющили своих жертв вместе с доспехами, ударялись об укрепления, а осколки камней, разлетаясь, калечили и убивали всех вокруг. Так еще она линия обороны была продавлена и, по алым от крови пескам, северная армия преодолела еще несколько сотен шагов, стягивая кольцо вокруг дерзкого врага...

А тем временем, в самом центре лагеря, Ифигения и, незадействованные из за бесполезности в таких условиях, маги, на подготовленной ритуальной площадке, проводили ритуал по древней книге, найденной вместе с первыми табличками призыва. Увы, когда человек чего-то ищет и жаждет, то редко получает того что хочет, а когда получает, то прекрасное и яркое по своей недостижимости, оказывается блеклым и не столь уж необычным! Так, древнее сокровище оказывается горстью кривых и потускневших монеток из серебра и золота столь низкой пробы, что у цыганки на зубах и то больше драгоценного металла, а легендарное оружие оказывается ржавым, бронзовым кинжалом или топором..., гордость столицы империи— обычной постройкой, аналогов которых много и в провинции. Вот и в этой древней книге не было мощных заклинаний, способных сделать из изучившего их недоучки великого мага, повергающего щелчком пальцев армию в пыль, зато, были ритуалы, требующие долгой подготовки и прорвы энергии и... жертв..., коими в данном случае выступали сражающиеся воины...

— Ааааааа! Убьюююю! Умри! На, получи! Рарх! Сдохни!— кричали друг на друга воины, нанося суматошные удары с целью успеть нанести решающий раньше противника, зыбкий песок 'плыл' под ногами, обутыми в примитивную обувь из дощечек и скатанных в веревки стеблей травы. Бедняки побережий и предгорий сооружали из двух дощечек и четырех брусочков подобие маленьких скамеек, вставляя в прожженные в дощечках отверстия края веревок, они получали сандалии, не боящиеся влаги и острых камней. Бедняки 'средних' и сухих земель сплетали себе подобие лаптей. Оба варианта были неудобны для боя в пустыне, впрочем, на раскаленной солнцем и зыбкой поверхности в любой обуви было бы некомфортно, еще более некомфортно было умирать, ведь только в мечтаниях о книжных приключениях война прекрасна, а битвы и смерти сотен оправданы, 'героичны' и необходимы, в живую увидеть у друзей или врагов, или самому лишиться своей руки и держать собственные кишки, норовящие выскочить из разрезанного живота страшно и мерзко, именно поэтому мало кто из воинов после сможет жить как все, без кошмаров, желания забыться на дне бутылки и озлобленности на мир и власть. Вот и сейчас среди лязга оружия, крови и ужасных смертей товарищей, перекошенных, оскаленных лиц противников, мало кто смог удержать свой страх в узде, что у некоторых даже отразилось... в виде пятен и обвисших от 'излишков' штанах, а мертвецы освобождались от лишнего после смерти, отчего кругом был ужасный запах...

— Дзадньк, бух, шмяк, аааааа, ыыыы, крррр, уууууу, хрусь, пхок, чвяк, кха, кршшш!— ритмичная музыка смерти непрекращающимся фоном заполняла пустыню, то сталкивалось между собой оружие, доспехи и плоть. Дубины и молоты дробили плетеные или клееные шляпы и доспехи, а так же кости под ними, шипы вырывали куски мяса, а грубые подобия мечей и топоров рассекали и разрывали хлипкую плоть и тканевую броню как листья, стрелы и копья же пробивали тела в доспехах словно соломенные чучела.

— Трууу дууу! Бум, бум!— трубы и боевые барабаны поддерживали боевой настрой и передавали приказы командиров, атакующие усиливали свой натиск, маги царства и конница уже приближались к первой линии ограждений лагеря 'мятежников и разбойников'. Прикрывающие их лучники стреляли 'навесом', в надежде попасть по задним рядам обороняющихся, а не по своим...

Маги на ритуальной площадке, подражая укреплениям лагеря, стали в несколько кругов, от слабейших во внешних до сильнейших в центральном, у каждого была своя роль и набор компонентов и активаторов сложнейшего ритуала. Стоящая в самом центре исписанной мистическими знаками плиты, Ифигения подняла над головой посох, обозначая начало. Маги стали суетливо окроплять кровью жертвенных птиц и зельями камни-алтари, разводить костры, дополняя это пением заклинаний и передачей магической энергии алтарям, фактически, каждый творил свой ритуал, а энергия концентрировалась внутри центральной фигуры. Переполняемая вливаемой силой, Ифигения стала направлять ее сторону поля боя, там, под песком и телами, устлавшими его, в исписанных рунами больших горшках были запечатаны литры жуткой смеси из крови, костей, некоторых камней и металлов, кусков мяса, пучков вызревших трав и зерен. Принимая вливаемую магию, знаки засветились, а смеси забурлили...

Сигнал о решительной атаке был подан и профессиональная пехота и немногочисленная конница начали движение вперед, казалось, эльфов и примкнувших к ним мятежников ждет неминуемая гибель, однако, в этот миг... зарытые в землю сосуды взорвались и сотни черепков и тысячи семян разлетелись в разные стороны, разбрасывая скрывавший их до этого момента песок. Разбухшие семена прилипали к облачениям воинов и, питаемые магией,... начинали прорастать, оплетая корнями и пробивая путь к живительной влаге, сокрытой в телах воинов и животных, зерна упавшие на песок так же росли, но лишенные близкого 'питания', стали искать его более традиционным образом— расти вглубь зыбких песков.

— Ааааа, ууууу, ыыыы, кхаааа....хрррр!!!— многоголосый хор боли разнесся по пустыне. Растения-убийцы, пробив корнями сквозные отверстия, устремились к земле и воде, скрытыми под песками, достигнув влаги, растения начинали тянуть к солнцу свои зеленые побеги, приобретая черты своих прародителей, а порой— вложенных в них фантазий ведьмы, управляющей этим жутким ритуалом.

— Скорее, все в центр, там проклятые маги! Срочно! Живее! Убить мерзких эльфийских колдунов!— кричал Дунь Джо, подгоняя своих воинов и отбиваясь от тянущихся к нему стволов и лиан. Напуганные люди и звери плохо слушали команды, однако, часть уцелевших все же последовала за ним в центр вражеского лагеря, прорывая последние заслоны, а позади них уже возвышался молодой лес... Сминая преграду из лучников и уцелевших копейщиков, воины киданьского царства прорывались к магам.

— Вжух!— и, несмотря на магию и легкий доспех, хрупкая плоть волшебника разваливается от удара меча. Стали оружия безразличны планы на жизнь своей жертвы, ее важности для кого то или опасности, она в равной степени будет убивать и защищать и грешника и праведника, и умника и последнего дурака, и закон и беззаконие..., увы, используя оружие, любой перестает быть положительным персонажем, так как каждая жизнь ценна, по крайней мере для того, чья она и любящих его людей... Вот и сейчас, обе стороны несли потери, отстаивая свою правду, и выжить могли только приверженцы одной стороны и, казалось, что, несмотря на коварную ловушку, должны были победить истинные хозяева этих иссушенных солнцем и политых кровью земель, но, когда маги предпоследнего круга стали падать под ударами мечей, стоящая в вихре магических потоков ведьма ударила своим посохом о камень плиты и вся скопившаяся вокруг энергия взорвалась, разметав остатки обеих армий. Магический всплеск убил большинство тех, кто оказался у него на пути, а остальных если и не ранил, то покалечил. Всадники и кони, и простые пехотинцы, были раскиданы, словно игрушки, некоторым не повезло оказаться под телами агонизирующих товарищей и лошадей.

— Ха, ха, ха! Вот и кончилась вся ваша, так называемая, 'армия'! Ха, ха, ха!— рассмеялась Ифигения, едва стоящая на ногах, держась за треснувший посох, выбивший под собой глубокую ямку. Ее одежда и броня были растрепаны и местами порваны этим всплеском, обнажая побелевшую кожу с проступающими темно-зелеными венами.— Я разочарованна, учитель так хвалил мастерство своих сородичей...— совершая странные движения руками, словно передвигая что то невидимое по невидимым полкам и нажимая на невидимые рычаги, следя за руками с ненормальной сосредоточенностью.

— Кха, кха! И он был прав во всем, кха, кроме того, что учил тебя, тварь!— прокричал Лю Бай, вставая с песка, после чего запустил в сторону ведьмы самый сильный сгусток магии, который мог себе позволить.— Умри!

— Баххх!— огненный шар взорвался, испарив песок и превратив место ритуала в воронку с оплавленным дном и хрустальными кристаллами из спекшегося песка по краям. Лю Бай был сильным магом и отнял многие жизни своими огненными снарядами, однако, когда пар и дым рассеялся, все увидели, что она еще жива.

— Пришли убить меня? Меня!? Ха, ха, ха, ха! Как можно убить БОГА!? Ха, ха, ха!— безумно рассмеялась шатающаяся ведьма, остатки ее одежды тлели, а доспех просто сползал, лишивших креплений и большинства пластин. Она вновь сделала несколько странных движений руками.— Ха, ха, ха, это безумие! Я горою! Я— глыба льда! Я— пламя инферно! Я— живой мертвец! Ха, ха! Двух полов! Ха, ха! Так, странно... Ха, ха, ха!— небрежным взмахом ставя магический щит, отразивший атаки вражеских магов и стрелы лучников, рассмеялась она.

— Убить! Немедленно убить, всем, что есть!— приказал Дунь Джо, пытаясь вытащить свою ногу из под погибшего коня. В Ифигению вновь полетели стрелы и магические конструкты, однако, они не смогли причинить ей заметного вреда, лишь посох не выдержал и развалился.

— Кха, гхак..., кха...! Ха, ха! Проклятье, сломали мою палочку..., что же, придется вас за это наказать!— бросая обломки и извлекая из ножен клинки, прохрипела сквозь кашель и смех она. Прожженные ремни креплений окончательно порвались и ножны упали к ее ногам.— Рарахх!— с диким рыком ведьма кинулась на ближайшего врага.

— Ааааа! Умриии! Сссдохниии!— закричали воины и кинулись на нее со всех сторон в тот же миг, как голова и правая рука 'счастливчика' упали на песок. Град ударов должен был превратить ее в кровавую массу, однако и тут она показала свое мастерство— большинство пришлось в пустоту, а те что все же попали по ней были отражены остатками брони, сами же атакующие получали в ответ смертельные, калечащие или выводящие из строя раны. Парируя одним клинком, она наносила удар по ближайшей к лезвию второго уязвимой точке, скупыми, но грациозными движениями превращая бой в кровавый танец.

— Аарррааа!— закричал Чхе Сун Яй, разбегаясь и занося над головой узкий однолезвийный клинок двуручного меча с овальной гардой.— Храаар! Ха! Ха!— выкрикивал он, нанося резкие, широкие удары, намериваясь разрубить одним решительным движением противницу, но та ловко уворачивалась, спасая от встречи с клинком свою шею и грудь. Несколько мелких порезов, все же, появились на ее коже, и она перешла в атаку.

— Ха, ха, ха! Бурятосамурай, давай, давай! Ха, ха, ха!— рассмеялась ведьма, делая несколько приставных шагов вперед и ударов по клинку Чхе Сун Яйя, отчего тот сбился с шага и оказался сбоку от делающей резкий разворот противницы. Опытный боец попытался извлечь из ножен меньшую копию своего изогнутого меча, но левая рука Ифигении ударила по рукояти, отсекая пальцы, а правая опустила второй клинок на шею.

— Вжууухх!— глубокая, рубленная рана была расширенна режущим движением клинка на себя и агонизирующий пират упал в песок. Напуганные быстрой расправой над грозным мечником с островов, воины нерешительно замерли и не решались нападать. Видя это, Лю Бай сам присоединился к битве с Ифигенией, его широкий двуручный меч порхал словно бабочка, но и противница была очень умелым мечником, отлично владевшим парными клинками.

— Краааак!— широкое лезвие было заблокировано клинками ведьмы и вместо того что бы разрубить грудину пополам, лишь окончательно разорвал доспех, повисший на скукожившейся плечевой лямке.

— Ты убить меня хочешь или изнасиловать, а, старый развратник!?— прохрипела Ифигения, срывая остатки защиты торса и оставаясь по пояс голой. Длинная рана, прочерченная широким острием клинка от одного плеча до другого медленно окрашивала в алый, ставшей бледной как соль, кожу. Кинутый в сторону опасного противника обрывок был отбит мечом в сторону рядом стоящего воина, попав тому по лицу, он отвлек беднягу и, уклонившаяся от мечей обоих противников, девушка распорола правым клинком живот пострадавшего воина, а левым отбила третий взмах здорового меча в бок. Сделав шаг правой ногой вперед и поворачивая шаг всем телом, она нанесла сильный рубящий удар в бок старика...

Свалив тушу в сторону, Дунь Джо взял в руку алебарду, изготовленную в виде массивного, однолезвийного, расширяющегося к острию клинка, насаженного на двух метровое древко, и присоединился к битве, потому, когда Ифигения заносила свои клинки для завершающей серии ударов, ее спину обожгло болью от рассечения мышц.

— Ууууу!— взвыла она от боли и отскакивая в сторону.— Как не спортивно!— воскликнула Ифигения возмущенно.

— Храаа! Ха!— нанес Дунь Джо удар по ногам, подрезая ей сухожилия левого колена и раня бедро правой ноги, но добивающий удар остановил, замерев, он держал клинок у горла ведьмы и заворожено и настырно рассматривал ее.

— Кха, кха!— упав на колени, закашлялась Ифигения, ее руки дрожали от напряжения, удерживая вертикально тело и опираясь на клинки, она тяжело дышала. Окруженная врагами, девушка не могла бы спастись, но тут в спину собравшимся противникам ударили воины резерва, спрятанные на вершинах каменных холмов по ее приказу от врага и магических всплесков для решающего удара. В резерве были те, кто был с ней с самого начала и пока еще являвшиеся 'оригиналами', а не 'призываемыми копиями', какими были воины из рун, а так же лучшие из новичков и 'призванных' бойцов и магов. Все рядовые новички и призванные пали воплощая рискованный план.

Внезапная атака с нескольких направлений смяла ряды киданьцев и они стали падать один за другим, пораженные магией, стрелами и сталью. Прибывшие воины оттеснили от Ифигении всех врагов и едва не обезглавили раненого Лю Бая. Видя, что битва окончательно проиграна, а до ведьмы не добраться, Дунь Джо схватил Лю Бая и, закинув его на пойманного коня, а себя на второго, помчался в сторону дороги на юг, подавая пример остаткам войска, летящие следом стрелы он отбивал на остатках магических и физических сил, где магией, а где и простой алебардой пехотинца, вращая ее так легко, слово это легкая сабля.— Ха, хага!— подгонял он лошадь на юг, увлекая за поводья лошадь с Лю Баем...

— Госпожа, госпожа! Что с Вами, госпожа, Вы ранены!?— взволнованно спрашивали окружившие девушку воины.— Лекаря! Целителя!— командующий атакой сорвал с себя плащ и накинул на ее голый торс.

— Ххххааа..., хааа, гхааа...— тяжело дыша и кашляя кровью, прохрипела Ифигения.— Кхаа..., этхо был последний такой, кха, кха, ритуал, если они убегут, гха, ни один тупица на свете не полезет в мою ловушку! Соберите тела и... хааа... всем раненым помогите... врагам то же... идем к храму за перевалом, там... сами присое... Хааа, хааа, гха, кха..., остановите... беглецов...— теряя сознание, произнесла она, вытягивая дрожащий палец в сторону убегающих врагов, после чего обмякла, погружаясь в беспамятство...

Спасаясь от преследования Дунь Джо свернул с тропы, ведущей через ущелье в закрытую долину, в которой армия провела ночь перед выступлением в пустыню, однако, преследовавшие его воины не смогли его там найти, обескураженные пропажей из места, имевшего только один вход, стали прочесывать местность.

— Суда, суда, я нашел следы!— закричал воин у небольшой пещеры. Когда все собрались, то он показал им на пятна крови, ведущие в ее темный угол. Зажженные факелы осветили каждый угол и не заметный ранее резкий поворот тупикового рукава открыл им свою тайну— проход в еще одну полость. Там, в своеобразном дворике— колодце, со всех сторон окруженный черными и рыжими скалами, стоял огромный белый камень, испещренный мистическими символами.

— Как его суда затащили?— подумал каждый, кто мог понять, что камень не из этих гор.— Куда пропали беглецы?— подумали все, смотря на обрывающиеся у камня следы крови, копыт и ног...

Интерлюдия 2.

Беглецы, едва держась в сознании, сползли с коней и, помогая друг другу, завели животных в пещеру.

— Хах, ох, как чувствовал, что это место нам обоим пригодиться!— прохрипел Лю Бай, сплевывая тягучую, алую слюну.

— Ты совсем плох, примени на себе амулет исцеления!— воскликнул Дунь Джо.

— Нет больше амулета— проклятая ведьма своим магическим всплеском уничтожила и разрядила все амулеты, осталась только пыль и покореженные железки...— рыкнул Лю Бай.

— Я сейчас, подожди!— засуетился Дунь Джо, доставая из мешочка на поясе амулет в форме большого зеленого жука, но тот рассыпался пылью и звеньями цепи и оправы.— Проклятье, мерзкая тварь, он сделан мастерами Золотой башни!— выругался воин-маг, бросая в песок обломки и пыль.

— Хах, а кто так недавно пялился на ее грудь, что не мог нанести точный удар!?— усмехнулся Лю Бай. Оба они минули секретный поворот и оказались в округлом пространстве между скал, провале, посреди которого стоял белый камень с выбитыми на нем рунами.

— Пф, я просто еще не видел таких высоких и бледных женщин, казалось, что ее кровь синего цвета и столь густая, что ее сосуды были видны из под кожи!— оправдывался молодой полководец, помогая старому добраться до древнего артефакта.

— Это уже не женщина...— ответил Лю Бай, прислоняясь камню не пострадавшим боком и медленно сползая по нему на песок.— Нужно было смотреть не на грудь, не на проступающие жилы, а на живот этой ведьмы!

— А что там я должен был увидеть, кроме белой кожи, заляпанной ее кровью и кровью наших людей?— удивился Дунь Джо.

— Кхе, кхе..., она— древняя сущность, что пришла из мира мертвых или иного места!— ответил Лю Бай.— На закате Мифической Эры Боги поняли, что гибнут в битвах между собой и решили обезопасить свое возрождение, создав для себя сотни амулетов, куда заключили частички своих сущностей, что бы в случае их гибели, каждый, кто осмелиться одеть дорогую и красивую безделушку после смерти превратился во вместилище павшего бога! Фактически, Боги поглощали души умирающих и заменяли ее, восстанавливали захваченные тела и начинали менять их под себя, только множественные ошибки в таком воскрешении, приводящие к неожиданным результатам заставили тех бросить свои эксперименты, а амулеты спрятать в тайниках! Погоди, не время! Они уже рядом, переносимся!— завершил речь старик, прижимая ладонь к камню.

— Хорошо!— согласно кивнул Дунь Джо. Вспышка магии, и вот— у камня остались только следы ног и пятна крови...

Через несколько минут, в тайный двор-колодец вошли преследователи и изумленно замерли, рассматривая странный камень и гадая, куда девались беглецы из закрытой долины...

Конец интерлюдии.

Вспышка— возле камня у руин появились четыре живых существа.

— Кха, кха, кхааа...., дааа..., вот бы увидеть сейчас рожи этих недотеп! Ха, ха, кха, гхаа...— закашлялся старик, сползая наземь и сплевывая кровавые слюни...

Храм Танцующего Пламени— военно-религиозное образовательное учреждение царства Вао, спонсируемое из государственной казны и пожертвования прихожан и некоторых учеников платных учеников.

Воющие между собой царства несут большие потери среди владеющих магией аристократов, однако, века непрекращающихся войн с правом сильного, правом 'первой ночи' и простой блуд (на романтических или корыстных основаниях) привел к появлению множества одаренных среди низших слоев общества. Не имея средств на простейшие уроки по грамматике, одаренные бедняки долгое время обучались самостоятельно, по наитию, часто становясь источником проблем для себя и окружающих, что и привлекло внимание к проблеме властей, всегда нуждающихся в обученных воинах, так, из среды сложившихся устойчивых общин, чьи основатели самостоятельно освоили базовые манипуляции с магической энергией, разработали свои методики обучения и пробуждения дара, подвели под это религиозно-мистические и философские теории и учения, родились различные новые культы, служители которых с радостью приняли помощь государства в виде денег, защиты, права на открытое проповедование своих взглядов и правильных базовых знаний. Ветераны— простолюдины и бедные дворяне стали первыми монахами-наставниками, обучающими одаренных мирян по заказу властей. Со временем, в противовес 'Золотой башне', кланового обучения у дворян и 'Круга' в Империи, у каждого государства появился свой учебный центр, дающий основы по магии, боевым искусствам, экономике и управлению и... религии, все же это прежде всего специфические религиозные учреждения. В зависимости от взглядов и навыков основателей, местного восприятия и традиций, упор делался на какую-то одну стихию. Разумеется, религиозные течения давно 'выплеснулись' за тесные границы государств, тем более, что большинство из них либо были уничтожены и поглощены соседями, либо сами их поглотив распались опять на множество мелких. Таким образом, Огнепоклонники, Сыны Бури, Заклинатели Воды, Мистики Шести Врат, Мистики Семи Путей и другие..., хоть и распространили свое влияние и построили свои Храмы и монастыри по всему миру, не считая Империю и диких земель ('дикари' имеют свои магические практики, способные неприятно удивить 'цивилизованных магов' и стихийными атаками и призывами потусторонних сущностей— шаманизм как он есть), но каждая религия раскололась по политическим и идеологическим причинам (а скорее по экономическим), отчего храмы каждого королевства независимы, но и не могут влиять на мнение собратьев по вере и рассчитывать на их помощь в случае ссоры чужака с властями приютившего государства.

В Вао власть приблизила к себе огнепоклонников, потому, подготовка магов для армии имела существенный уклон в изучение 'огненной магии', культового стиля рукопашного боя (иметься в виду и овладение основным армейским оружием) и религиозной пропаганды, ведь тут мир широкого выбора: древние культы духов, вера в кого то из старых богов, новые культы духов, конкурирующие поклонники стихий и демонопоклонники, и культы смерти, и... далекая империя с ее культом, принижающим магов и культы нелюдских рас...

Плешивый Лев— издевательское прозвище знаменитого пирата юго-восточных вод, по истинному прозвищу Свирепый Лев Семи Морей, данное ему властями. Начавший свой путь на маленьком рыбацком корыте сиртой-юнгой, он стал рабом захвативших их пиратов, затем, он стал юнгой у тех же пиратов, пройдя за несколько лет путь до капитана, которого он сам лично мелкими кусками размазал по всему кораблю. Став лидером уцелевшей части команды, молодой пират набрал еще людей и напал на корабль, везущий осужденных на каторгу, так, начав с двух кораблей, он собрал армаду в сотни кораблей, наводя страх на всех прибрежных и островных властителей и вольных торговцев на протяжении десятилетий. Со временем, возраст отнимал его силы, волосы и влияние..., густая шевелюра отдала половину черепа старческой лысине, а время и клинки врагов— старых и проверенных друзей, неудачи стали случаться все чаще, кораблей в его подчинении все меньше и однажды, ровно на десятую годовщину появления на свет Ифигении, остатки потрепанной внезапным штормом армады были разбиты объединенным флотом трех царств. Его сторонники были распроданы в рудники и дома гладиаторов, о судьбе же самого старика и его золота были слишком противоречивые слухи...

Поминальный Лист— после исчезновения или гибели Богов (по крайней мере большинства) и их слуг, люди стали бороться между собой за власть и ресурсы, вскоре и другие расы стали мешать людским амбициям, причем настолько, что новые государства готовы были забыть о вражде на время и вместе накинуться на остальные расы . Так, орки и другие гоблинойды были загнаны в пустыни, степи и горы, гномы— под горы, а эльфы в леса. Однако, леса людям все было мало и они продолжили вытеснять эльфов из лесов и навязывать тем битвы в поле, где у людей было преимуществе в коннице и количестве бойцов. Эльфы отступали, но не сдавались, каждый раз, побеждая, они особым ритуалом, за ночь выращивали на месте гибели тысяч людей и сотен эльфов огромные и темные леса, чащи, что поглощали тела павших как подкормку, но взамен прикрывали отход беженцев и становились своеобразной могилой (памятником) павшим эльфам. Часть этих лесов до сих пор живы, став сердцем Великих лесов, порождающих монстров, что своими бесчинствами словно мстят людям за эльфов. Концом такого бегства стали различные болота и непроходимые для больших армий долины в горах, где отделенные друг от друга анклавы эльфов стали приобретать свои отличительные черты, впрочем, это верно и про другие расы. Самым крупным убежищем эльфов стали Великие болота.