— Френки, действуй, — хрипло приказал учёный, от которого по прежнему не ощущались ни духовная, ни жизненная сила.
Дверца одного из шкафов открылась, но вместо полок с банками и инструментами там оказался серый здоровяк, лицо коего было скрыто под дыхательной маской. Ему приходилось изгибаться, чтобы поместиться в тесном пространстве, однако казалось, что никаких неудобств он не испытывает.
Монстр выбрался из шкафа, в несколько шагов приблизился к истинному вампиру, подхватил его за плечи и оторвав от пола, перенёс на операционный стол, к которому тут же начал приковывать. Сам кровосос, неожиданно оказавшийся в роли пленника, мог только яростно сопеть и вращать глазами, ощущая себя пленником собственного тела. Он уже понял, что попал в расставленную на него ловушку, однако по прежнему не ощущал духовной силы ни от создателя, ни от его ручного зверя.
— Чудно, — проворчал Виктор, принимая сидячее положение и правой рукой прикосаясь к груди, рана на которой выглядела настолько живописно, что вряд ли у кого-то возникли бы сомнения в её натуральности. — Хайд… ты — молодец. Прекрасная работа, пусть за основу и взяты мои исследования. Впрочем, все мы опираемся на чьи-то более ранние труды: это естественный процесс. Гхм… Что-то я разболтался. Хех… Да меня трясёт от адреналина в крови! Нужно срочно принять успокоительное, пока я не совершил какую-нибудь глупость.
Скинув на пол верхнюю половину одеяния Виктор открыл чужим взглядам нагрудник, состоящий из рёбер с мясом, обтянутых натуральной кожей. Именно этот элемент обмундирования красовался рваной раной и кровоточил, тем самым создавая иллюзию серьёзного ранения.
— Что… это… значит? — едва ворочая языком, спросил Хансель.
— Ничего особенного, — отозвался Франкенштейн, скидывая с себя фальшивую грудную клетку. — Дело в том, что я недавно заметил… что слишком уж сильно вам доверяю: даже сильнее чем Френки, что само по себе необычно. А ещё, я никак не могу вспомнить некоторые детали своего переезда сюда, что не так уж и важно, на самом-то деле, пусть и подозрительно. В совокупности, этих причин оказалось достаточно, чтобы создать вещество для прочистки мозгов от любых посторонних вмешательств. Должен признать: вы сработали очень хорошо и если бы не необходимость сохранить мне критичность мышления, я бы вряд ли о чём-то догадался. Но ведь вам нужен был именно учёный-исследователь, а не безмозглый болванчик? Совет на будущее: когда человек без какой-либо причины начинает кому-то сильно доверять, испытывая уважение и вообще едва ли не поклонение — это слишком подозрительно. Вот если бы вы позволили мне испытывать подозрительность и сомнения в вашем отношении, всё было бы гораздо логичнее.
За время своего монолога, затянувшегося из-за необходимости делать перерывы между вдохами, Виктор успел переодеться в новую мешковатую одежду и теперь уже ничто не напоминало об его спектакле. В то же время его монстр, выражение лица коего невозможно было понять из-за дыхательной маски, полностью лишил пленника подвижности конечностей.
— Чем вы меня отравили… доктор? — осведомился истинный вампир, не слишком надеясь на ответ.
— Мышечный релаксант высокой концентрации, усиленный духовной энергией второго порядка, — не стал отказывать в ответе Франкенштейн. — Эффект наложился на распылённый в замке бесцветный газ, уже усыпивший оставшуюся прислугу, охрану и даже животных. На вампиров данное вещество действует как затормаживающее, через нервную систему снижая критичность восприятия и реакцию. Вы, к счастью для меня, успели надышаться этим газом по пути в мою мастерскую.
— Хайд?.. — уточнил пленник, не ощущающий собственного тела, но при этом и угрозы для жизни не видящий.
— Удачное стечение обстоятельств, — отозвался Виктор и подойдя к хрипящему красноволосому парню, присел перед ним на корточки, быстро осмотрев травмы. — Какая грубая работа. Ты слышишь меня, ученик?
— У-учитель? — бывший шпион графа открыл глаза и сфокусировал затуманенный взгляд на учёном. — Вы живы… Проклятье.
— Я тоже рад тебя видеть, мальчик, — совершенно спокойно отозвался Франкенштейн, а затем заявил: — Ты умираешь.
— Я… хочу жить, — прошептали губы красноволосого. — Помогите… мне.
— Сожалею, мальчик, — доктор развёл руками в извиняющемся жесте. — Однако, я могу помочь тебе сохранить память, увеличить личную силу, а в будущем — отомстить всем своим обидчикам. Если ты, конечно, доживешь до своего будущего. Хочешь?
Несколько секунд Хайд молчал, пока наконец не выдавил из себя ответ:
— Д-да…
Кивнув, Виктор поднялся во весь рост и направился к шкафчику, в котором держал готовые составы. Из одной из хрустальных колб, заполненных тускло-голубой жидкостью, он набрал в шприц дозу для инъекции, после чего вернулся к бывшему ученику и молча вколол иглу в руку.
— Вот и всё, — констатировал мужчина, выдёргивая шприц. — Надеюсь, что этого тебе будет достаточно, чтобы не только сохранить себя, но и начать развиваться. Не разочаруй меня, мальчик.
Хайд ничего не ответил, ощущая как по телу расползается тяжесть, заглушающая боль и иные ощущения. Ненавидящим взглядом одарив Виктора, он наконец закрыл глаза, постепенно теряя связь с реальностью.
— Теперь, что касается вас… Хансель, — отложив использованный инструмент, Франкенштейн подошёл к истинному вампиру и заложив руки за спину склонился над ним, изучающим взглядом глаз, скрытых за стёклами очков, скользя по телу возможного подопытного.
— Вы же понимаете, что если со мной что-либо случится, мои сородичи сделают всё, чтобы достать вас хоть из-под земли? — на всякий случай уточнил пленник.
— Демоны, церковники, вампиры… одной фракцией недоброжелателей больше, одной меньше — не беда, — беспечно пожал плечами учёный. — Тем более, что друзьями мы с вами всё равно уже не останемся. Скажи, Хансель, что вы собирались со мной сделать, после того как я завершу проект?
… — вампир попытался сопротивляться, но желание дать честный ответ, буквально вспыхнувшее в его душе, оказалось сильнее. — Мне было приказано обратить вас… а затем доставить в городок с церковью.
— То есть — убить? — уточнил доктор, но не стал дожидаться ответа. — Да ещё и посмертия лишить, чтобы я больше никому не мог принести пользу. Люди… вы становитесь мне отвратительны.
— Мы не люди, — меланхолично заметил Хансель.
— Если ты выглядишь как человек, живешь среди людей, ведёшь себя как человек и даже мыслишь критериями принятыми у людей, ты — человек, — сухо констатировал Виктор, разгибая спину и расцепив руки, правой ладонью подпер подбородок. — Однако, если убив тебя я сбегу, твой хозяин действительно пойдёт по моему следу. Однако, если ты сам скажешь, что избавился от меня…
— С чего бы мне это делать? — удивился истинный вампир.
— О… — Франкенштейн приглушённо усмехнулся, шумно втянув фильтрованный воздух. — У меня есть способы… уговаривать.
— Я живой? — раздался недоумённый голос со стороны Хайда и оба собеседника перевели взгляды в ту сторону. — Живой! Аха-хахаха…
Полупрозрачный силуэт, светящийся тускло-синим, из груди коего тянулась толстая цепь к бездыханному телу красноволосого, заливисто хохоча поднялся на ноги, не замечая вокруг себя ничего.
— Я бы не назвал это жизнью, в привычном для людей понимании, — ровным голосом заметил учёный, фокусируя на себе внимание ученика.
— Учитель? — удивился юноша, после чего опустил взгляд и увидел собственное тело, лежащее на полу, а также полупрозрачные руки и цепь, словно бы растущую из груди. — Я… умер? Нет. Нет-нет-нет-нет… этого не может быть.
— Моя концентрированная духовная сила сработала… не так, как предполагалось, — недовольно констатировал Франкенштейн. — Ученик, не буду тебе врать: у тебя очень мало шансов сохранить «человечность». Проводники душ сюда не заглядывают, а сам ты в Сообщество Душ или другой домен, где обитают полноценные души, переместиться не смог. Из этого следует вывод, что либо тебя сожрут пустые, иногда здесь появляющиеся из-за наших экспериментов, либо… ты сам станешь одним из них.
— Я… — юноша уже хотел что-то сказать, но в этот момент цепь, скреплявшая его с телом, разорвалась и начала медленно распадаться, причиняя пока что лёгкую боль. — Я не хочу умирать!
— Тогда, мальчик, беги, — отозвался Виктор. — Если ты успеешь добраться до города и найти проводника душ — ты спасён. Только церковникам на глаза не попадайся: у них свой способ упокаивать подобных тебе.
Несколько мгновений Хайд осмыслял услышанное, затем оскалился и зарычав побежал на учёного занося кулак для удара. В этот момент дорогу ему заступил Фрэнки, который молча выстрелил правой рукой с раскрытой ладонью в сторону призрака, затем сжал пальцы на воздухе, сгребая его нематериальную одежду, после чего совершил бросок в стену. Юноша удивлённо вскрикнул, тут же скрываясь за пределами комнаты.
— Видимо… я переоценил его разумность, — хмыкнул Виктор, возвращая своё внимание истинному вампиру. — Или недооценил ненависть ко мне? В моём состоянии сложно оценивать эмоции людей.
— Вам не кажется, что это было… жестоко? — полюбопытствовал Хансель. — Где ваша совесть и чувство долга перед учеником?
— Совесть — это симптом хронической и неизлечимой болезни, под названием жизнь, — Философским тоном произнёс Франкенштейн. — От неё нельзя избавиться полностью, но можно купировать при помощи лекарственных веществ. Кроме того, мальчик сделал свой выбор в тот момент, когда попытался убить меня.
— Какой удобный жизненный подход, — саркастично усмехнулся пленник, всё ещё старающийся перебороть действие веществ, лишивших его подвижности и заставляющих говорить правду.
— Согласен, — не стал спорить учёный. — Ну а теперь, с вашего позволения, господин Хансель, мы начнём эксперимент по созданию духовного симбионта, который позволит вам экономнее расходовать энергию, ну и направит силу в конкретное русло… Фрэнки, принеси сундучок номер восемь.
…
Франкенштейн стоял над телом истинного вампира, распятого на операционном столе и лишённого всей одежды. В мыслях мужчины сталкивались и разбивались теории, строились и рушились под весом доводов разума планы, разбивалась и складывалась по новому картина мира.
С одной стороны, истинные вампиры были почти совершенными существами, способными сохраняя молодость и находясь на пике своих физических сил, безгранично развиваться духовно и ментально. С другой же стороны, они определённо были ущербны, что выражалось не только в отсутствии неразрушимого ядра души, благодаря чему регенерация энергий была нарушена, но и материальное тело демонстрировало низкий потенциал размножения.
«Словно искусственные души во плоти, рождающиеся естественным путём и не способные жить самостоятельно. Словно бы они должны быть частью чего-то большего… Чего-то, что способно без ущерба для себя тратить объёмы духовной энергии, превышающие мой нынешний резерв, едва ли не каждую минуту. Что же, теперь я окончательно убеждён в искусственности происхождения данной расы», — мысленно констатировал доктор, наблюдая за затягивающимися ранами своего пациента.
На грудь Ханселя Виктор положил прямоугольник грубой и толстой бумаги, заполненный нейтральной духовной энергией, которая складывалась в причудливый рисунок. При подаче силы истинного вампира в артефакт, он обретёт искусственную личность и некую силу… после чего попытается убить создателя.
Фактически, эта карта была неудачным результатом создания искусственной души нового поколения, полностью зависимой от владельца. Сейчас, находясь в своеобразном спящем состоянии, она была совершенно не опасна, но при активации и образовании псевдоличности, являющейся отражением подсознания исходного материала, будет желать поглотить основу, чтобы получить целостность. При этом, как у подчиняющих, у этой псевдодуши могут проявиться особенные способности…
«Жаль, что я не смогу проследить за тем, как пройдёт активация», — мысленно посетовал Франкенштейн, оставляя стопку сшитых листов на лабораторном столе, на которых была описана техника безопасности и методы дрессировки нового оружия.
Ханселю было вколото вещество, которое затрёт часть его воспоминаний, а также в тело была вшита ИД, которая будет внедрять в его оболочку заложенные в неё искусственные воспоминания. Это был грубый метод программирования, но к сожалению — единственно доступный в данный период времени.
«Сам Хансель вряд ли сможет понять, что что-то не так. Всё же ИД, словно голос из подсознания, будет утверждать то, что всё произошло именно так, а не иначе. А вот кто-нибудь вроде Владислава, если он заявится в ближайшие сутки-двое, может обнаружить несостыковки… Через неделю, уже вряд ли кто-то отличит фальшивые воспоминания от реальных», — рассуждал про себя Виктор, приступив к созданию декораций.
Куски незавершенных некроголемов, с раздавленными черепами и осколками искусственных душ были оставлены на подступах к лаборатории. Превращённое в мумию тело мужчины, телосложением похожего на Франкенштейна, подверглось обработке усиленной духовной энергией кислотой…
Забирать с собой личные вещи, материалы для экспериментов и инструменты было нельзя, чтобы не разрушить собственную легенду. Однако, в комнатах слуг и охранников нашлось почти всё необходимое, начиная от тряпок с ножами и заканчивая деньгами.
Некоторые инструменты, вроде перчатки, предназначенной для манипуляций с духовной энергией, всё же пришлось взять с собой, как и набор флаконов, шкаф с которыми был опрокинут на пол.
Группа разумных, состоящая из одного учёного, одного здоровяка с искусственной душой и четырех некроголемов, покинула спящий замок ещё до рассвета. Они не излучали духовной энергии, не оставляли за собой запахов, лишь по следам обуви можно было бы их найти, но на утоптанных тропах и это становилось задачей нетривиальной.
Примечание к части
Автору грустно...
Нанимательная
(Просёлочная дорога. Весна одна тысяча семьсот десятого).
Караван из шести деревянных фургонов, каждый из которых был запряжен одной лошадью, под охраной из четырнадцати воинов в кожаных плащах с глубокими капюшонами, вооружённых парными мечами, которые выглядывали из-под полов одеяний, медленно продвигался с запада на восток. Возницы, облачённые в мешковатые коричневые балахоны с широкими рукавами и глубокими капюшонами, удерживая вожжи обеими руками, сидели на своих местах совершенно неподвижно и абсолютно молча. Впрочем, ни животные, ни охранники тоже не производили лишних звуков, за исключением топота переставляемых ног.
Вечерний небосвод был затянут белой пеленой, что не слишком хорошо спасало от палящих лучей светила, будто бы вознамерившегося запечь путников до хрустящей корочки. Растущие вдоль обочин дороги кусты и деревья словно бы лениво шелестели молодой листвой, встречающиеся холмы и полянки радовали глаз изумрудной травой…
