Бойся своих желаний

Логическую цепочку между сколиозом, гнездом и кроватью мне проследить было не дано, но я послушно устроилась рядом. Все равно так разговаривать значительно удобнее, можно не напрягаться. Николя, как только я опустилась на постель, тут же подтянул меня к себе, устраивая мою голову у себя на плече и переплетая свои руки с моими. Не приставал, что само по себе было странно. Просто лежал рядом, без всяких намеков, пошлых шуточек, только слегка придерживал за плечо и играл с моими пальчиками. И вот этот Николя мне нравился намного больше. Он казался взрослее, серьезнее и чуть внимательнее, чуть более уверенным в себе, это заставляло взглянуть на него по-другому. Хоть на минуту, на полчаса, час, пока он ведет себя именно так. Понятное дело, что это ненадолго. Но все равно.

Пятница нарисовалась на горизонте как-то очень быстро. Сказать, что Алексей был недоволен моим отъездом — ничего не сказать. Он собирался приставить ко мне охрану. Но был вовремя остановлен племянником, который резонно заметил, что так мы точно привлечем к себе повышенное внимание. Без всякой охраны мы спокойно приедем в университет, отстреляемся и сразу домой. Скрепя сердце Алексей согласился с его доводами. Я же в этой ситуации благополучно молчала.

На экзамен мы чуть опоздали, но это было не страшно, он был не письменным. Часть курса уже успела получить оценки и со счастливым видом выплыть из аудитории. Мы должны были идти последними. Сегодня у драконши было на редкость благодушное настроение и каждый из студентов стремился быстрее воспользоваться возникшей халявой, не дай-то бог, ветер переменится. Но обошлось.

Отстрелялись мы быстро, я, вжившись в роль нерадивой студентки некоторое время изображала горестное томление над билетом. Чиркнула пару строк для виду по каждому вопросу и поплелась отвечать, когда на мне остановился сиятельный взгляд нашей огнедышащей мадам. На вопросы отвечала быстро и складно, но старалась лишнюю осведомленность не демонстрировать. Итогом моего прочувствованного монолога была четверка, но большего нам было не нужно.

Выхватив у преподавателя зачетку, я обернулась к одногрупникам, подмигнула Николя, показав жестами, что жду его звонка, и выпорхнула в коридор. Там было удивительно пусто. Может из-за того, что экзамен начался в три часа дня, и из студентов и преподавателей уже никого не осталось. Только где-то вдалеке слышалось ворчание уборщицы 'ходють тут всякие...' и дребезжание перемещаемого по мраморному полу ведра.

В окна светило закатное солнышко, окрашивая серые стены в багрянец и высвечивая столбы пыли в воздухе. Пахло книгами и раскаленным асфальтом. Окна по вечерней поре были открыты настежь. Запах мудрости веков присутствовал исключительно из-за сваленных возле библиотеки списанных книг. Жалко, столько поколений студентов листали эти страницы, а теперь эти книги отправятся на переработку. Я подошла, подцепила пальчиком один из учебников по истории, полистала и вернула обратно. Тоскливое зрелище. Оставаться тут как-то резко расхотелось, и я поплелась в сторону первого этажа.

— Попалась, — меня схватили за плечо и втянули в один из коридорных аппендиксов, используемых студентами для кучкования. Мгновение и я была прижата спиной к стене. Я зажмурилась от страха и выставила руки вперед. Ничего не происходило, и я осмелилась раскрыть глаза. На меня смотрели злющие черные, как омуты, глаза моего бывшего мужа.

— Вы? — с языка чуть не сорвалось совсем другое.

— Я девочка, я, — он навис надомной, уперев руки в стену.

— Что вам нужно? — чуть более нервно, чем это было необходимо, спросила я.

— Что? — он зло усмехнулся. — Информация, милая, просто информация. Мне, знаешь ли, надоело за тобой гоняться. То ты проживаешь в квартире моей бывшей жены после ее исчезновения. Рассказываешь мне сказки об аренде. Потом резко, после моего ухода, съезжаешь на свою собственную жилплощадь, причем заметь, ничуть не хуже, чем у Полины. Дальше — непонятная история с трупом и поджогом в Фаренгейте. И там ты замешана. Потом почему-то переезжаешь к непонятному типу с криминальной репутацией, причем тебя невозможно достать даже для простого разговора. Не слишком ли много странностей вокруг одной девушки?

— Что вы от меня хотите? — я устало облокотилась о стену.

— Узнать, что с Полиной. До тебя и твоих проблем мне нет никакого дела. Но за Польку я горло перегрызу.

Похвальное рвение, никогда не думала, что я ему настолько дорога, но вот что мне с ним делать? Если он сунется к Алексею, костей же не соберет. Я сама пока не знаю, что ожидать от этих магов и куда меня заведет эта история. А я для них своя, ущербная, недоученная, но своя. А что будет с ним?

— С чего вы решили, что я что-то знаю? — я попыталась еще раз увести разговор в сторону.

— Все просто, — он нарочито медленно и аккуратно разгладил воротничок на моей рубашке, эта медлительность, да еще и его вкрадчивый голос пугали намного больше чем крики. — Ты последняя, кто ее видел.

— С чего вы взяли? — я вздрогнула, и он это видел. Глаза Ника зажглись азартом, предвкушением близкой победы. Слишком хорошо я знала этот взгляд, но раньше он никогда не был направлен в мою сторону.

— Дата на твоем договоре стоит тем днем, когда она пропала. А в тот день ее больше никто не видел, ни консьержка, ни в университете.

— Да ваша консьержка если не спит, то дома с внуками возится, не мудрено, что не видела, — отмахнулась я, кусая губы от напряжения. Это же нужно было так проколоться. Не умеешь мухлевать — не берись.

— И все-таки, ты так и не ответила, — он еще ближе придвинулся ко мне, шепот стал практически интимным. Со стороны мы наверно производили впечатление увлеченной друг другом парочки, а никак не проводящей разборки.

Ответить-то мне как раз было нечего, я судорожно оглянулась, ища пути отступления. Их не было, мало того, за время нашего разговора мимо этого тупичка не прошла ни одна живая душа. Даже ворчание уборщицы и грохот ведра уже были не слышны.

— Мне нечего вам сказать, — я упрямо сжала челюсть, чуть оттопырив губу и увидела полный растерянности взгляд Никиты.

— Поля? — тихо переспросил он.

— Что? — не поняла я.

— Да нет, — он помотал головой силясь отогнать от себя навязчивое видение. — Не может быть.

— Чего не может быть? — я изогнула бровку, а потом громко чихнула, сложив ладошки домиком в очень характерном жесте, а потом округлила глаза от осознания собственного прокола.

И я увидела его взгляд, полный неверия, недоумения и растерянности.

— Ты? — и его ладонь легла на мою щеку.

— Полина? — раздался Колькин голос у Ника за спиной. — Как это понимать?

— Никак, — я постаралась выбраться из угла, в который меня загнал Никита. Сейчас это сделать не составило труда. — Послушайте, — я сделала шаг назад и понизила голос, так, чтобы меня слышал только Ник. — Мне, правда, нечего вам сказать. Извините.

Я расстроено опустила голову и двинулась в сторону Николя и не видела, каким растерянным взглядом меня проводил Ник. Мне было неловко от собственной глупости, от нелепого прокола на пустом месте. Кто же мог подумать, что вместе с душой это тело приобретет новые привычки, сохранив часть старых. До этого момента я как-то не обращала на это внимания, поглощенная жизненными неурядицами и увеличившейся нагрузкой. Вот моя невнимательность и сыграла со мной злую шутку. Главное, чтобы он теперь глупостей не наделал. А то знаю я этого любителя запутанных детективных историй. Ника же хлебом не корми, дай распутать загадку позаковыристее. А то, что это может быть опасно — это детали.

— Кто это? — голос Николя вывел меня из задумчивости.

— Бывший муж Аверьевой, — я пожала плечами и посмотрела на то, как вытягивается его лицо и разжимаются челюсти.

— А чего ему было нужно? И почему он тебя к стенке прижал? — и опять злость в последних словах.

— Он жену до сих пор найти не может, — я не видела необходимости скрывать этот момент.

Вторую часть вопроса я решила проигнорировать. Николай к ней тоже не возвращался. Он молча усадил меня в машину и выехал в сторону поместья Алексея. Внешне он был спокоен, только суженные глаза и чуть подрагивающие руки выдавали его напряжение, а ходящие желваки — моментами накатывающую злость. Но до обид Николя мне сейчас не было никакого дела. Я отвернулась к окну, делая вид, что ничего не замечаю. Если не дурак — сам успокоится, а я не буду на его состоянии акцентировать внимание. Так и произошло. Минут через пятнадцать Колька взял себя в руки и поглядывал в мою сторону вполне спокойно.

— Может, куда-то заедем перекусить? — и лукавый взгляд в мою сторону.

— Давай, вон суши-бар. Кстати, давно суши не ела, — муркнула я, изображая томную кокетку.

— Готов исполнить любой ваш каприз, — он припарковался возле заведения и помог мне выйти, отвесив шутовской поклон.

В суши-баре было удивительно уютно, стены декорированы в японском стиле, столики тоже не были лишены национального колорита, но с учетом европейского удобства.

— Суши, ролы? А может саке? — и опять на плутоватом лице улыбка до ушей.

— Коль, какое саке? Если я появлюсь пред светлы очи твоего дяди слегка под шофэ, он же меня в порошок сотрет, — мне оставалось только вздохнуть. Хотя саке и не хотелось, но сам факт запрета уводил настроение в минус.

— Да ладно, — отмахнулся юный провокатор.

Мы быстро сделали заказ и расслабились на диванчиках, потягивая сок в ожидании изысков японской кухни.

— А что про Аверьеву ничего не слышно?

— Нет, так и не нашли, пропала с концами, — Николя пожал плечами. — Как правило, если так долго не могут найти, то человека уже нет в живых.

— Жаль, — только и сказала я, тему развивать совершенно не хотелось.

Какое-то время мы были поглощены принесенными деликатесами.

— Что у нас следующее? — я прожевала последний ролл и отложила палочки в сторону.

— Процесс у МП во вторник.

— И как Марь Петровна в последнее время, на автоматы настроена? — полюбопытствовала я.

— Разве что на автоматную очередь, ты же ее знаешь: 'Криминальный процесс, господа студенты, вы должны знать, как отче наш и даже лучше!', — он многозначительно поднял палец вверх, изображая из себя великого педагога.

— Ты к нему успел подготовиться?

— Когда? — и в мою сторону смотрели самые удивленные в мире глаза.

— Помочь?

— Чем? Это никогда не было твоим коньком, — да что же это со мной сегодня, что ни слово — прокол.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Может, поедем уже?

— Тебе тут не нравится? — натурально удивился он. — Атмосфера почти интимная, света минимум, пища вкусная, музыка... — тут он несколько заколебался, поморщившись от заунывного завывания свирели. — И музыка.

— Вот именно, и музыка, поехали! А? Сил моих нет, — я жалобно на него посмотрела.

— Хорошо, — он только вздохнул, быстро рассчитался и подтолкнул меня на выход.

До усадьбы Алексея мы добрались на удивление быстро. Ни тебе пробок, ни лихачей на дороге, да еще Николя умудрился попасть в зеленый коридор. Дом нас встретил легкими сумерками, пением сверчков и упоительным запахом разнотравья. И тишина, такая густая, как сметана, хоть ножом режь и на хлеб намазывай. Ни голосов, ни шума включенных приборов, ни шуршания шагов. Дом был пуст.

— А где все? — удивилась я, зайдя во внутрь и включив свет в холле.

— Не знаю, — Николя пожал плечами. — Прислугу могли отпустить, кстати, сегодня пятница, значит, точно отпустили. Сами могли укатить куда угодно, начиная от срочного вызова, заканчивая поездкой в кино или за пивом.

— Ты в последнее веришь? — я перевела на него удивленный взгляд. — Мне кажется, Алексею проще заказать пиво через службу доставки, а не ехать за ним самому неизвестно куда.

— Ой, да ладно, — он отмахнулся. — Кому какое дело куда они делись. Ужинать будешь?

— Не-а, — я прислушалась к себе, — я сыта.

— А вот я бы еще чего съел. Как-то этих сушей только на один укус было, — и столько жалости к себе во взоре. Мне почему-то сразу вспомнился этот укус. Угу, зубы у него какие-то нестандартные. Я бы с этой порции устроила бы себе два полноценных обеда.

— Я то тебе чем помочь могу? Холодильник в кухне, микроволновка там же, дорогу знаешь.

— А составить мне компанию? — он умильно улыбнулся.

— Ладно уж, пойдем, — это был как раз тот случай, когда проще согласиться, чем объяснять почему нет.

В холодильнике обнаружилась кастрюлька со свежеприготовленными голубцами, причем настоящими, размером с мой кулачок, плотно утянутыми в чуть разварившийся капустный лист. Смотришь на такие и душа поет от их правильного размера, правильного вкуса и правильного чувства насыщения, которое возникает после того как каждый кусочек, тающий на языке пропутешествовал по пищеводу и оказался в желудке. Это вам не крошечные голубчики на один укус, непонятно толи ел их, толи газету читал. Ни тебе мяса, ни риса толком, одна капуста и одно название.

Николя наложил себе горку голубцов и поставил их греться. Через две минуты по кухне разнесся упоительный запах. Меня и саму потянуло разогреть себе хотя бы штучку, но, вспомнив к чему это привело, пришлось отказаться.

— Ты чего? — Колька подозрительно на меня посмотрел и отодвинул тарелку с голубцами подальше от моего голодного взгляда. — Тоже хочешь?

— Да ладно, — отмахнулась я и дабы не соблазняться дальше, пошла заваривать зеленый чай. — Коль, у меня вопрос.

— Ммм? — он продолжал увлеченно двигать челюстями.

— Расскажи мне о ковене, — бедолага подавился и закашлялся, я естественно оказала первую помощь, треснув страдальца промеж лопаток со всей силы.

— Ух, Полин, — он чуть отдышался и утер слезы. — Нельзя же так под руку. Или под зубы, короче во время еды, — он глянул на меня с укоризной, а потом опять вернулся к тарелке. — Шо шовшем нио ни поониш?

— А теперь прожуй и еще раз, — ужасно не люблю, когда кто-то пытается разговаривать с набитым ртом.

— Совсем ничего не помнишь? — Колька даже вилку отложил и пристально на меня посмотрел.

— Да, я же тебе говорила. Помню только какие-то вещи, которые касались непосредственно меня и то только с определенного момента.

— Хорошо, что ты хочешь узнать? — он отодвинулся от тарелки и сложил руки на груди.

— То, что ты сам захочешь рассказать. Я ни на чем не настаиваю, может какие-то общеизвестные факты, — было видно, что он существенно расслабился.

— Возьми у дядь Леши книгу по истории, там все есть, — он опять придвинулся к тарелке с сиротливо лежащим голубцом и увлеченно задвигал челюстями. Я же только завистливо посмотрела на него.

— Коооль, — и лукавый взгляд из-под ресниц, — мне неудобно у него что-то просить.

— Ох, ладно, только дай доесть и пошли в твою комнату. В горизонтальной плоскости об этом говорить будет намного удобнее.

Он быстро доел, затем в темпе вальса выпил свою чашку чая, схрумкав попутно мисочку печенья, с тоской оглядел опустевший стол, сложил посуду в раковину и потянул меня в мою комнату. Комната нас встретила полумраком и отсветом от включенного уличного фонаря.