Граддарика

Враждебную олицетворяет Чернобог. Он изображается в виде человекоподобного идола, окрашенного в черный цвет с посеребренными усами. Ему приносят жертвы перед началом важнейших дел, например, перед выступлением в военный поход.

Колобок* — персонаж "Сказка про колобка" о Месяце, который по звёздному небу катится, меняя свои фазы по мере приближения к тому или иному созвездию Сварожьего круга*.

Сварожий Круг* — это участок звёздного неба, по которому за одно Лѣто перемещается Ярило-Солнце (современный Зодиак, или эклиптика). Сварожий Круг поделён на 16 Чертогов: Чертог Девы, Вепря, Щуки, Лебеди, Змея, Ворона, Медведя, Бусла, Волка, Лисы,Тура, Лося, Финиста, Коня, Орла, Раса.

Ряж*— деревянный сруб, погружаемый в грунт и заполняемый обыкновенно сухой, вязкой, жирной глиной или булыжником. В основном применяется к постройкам гидротехническим для устройства основания плотин, молов, набережных, иногда и мостовых опор и пр. Ряж рубится из круглых бревен, в виде ящика той формы, которая соответствует плану сооружения, и для большей крепости противоположные стены через известные промежутки стягиваются бревенчатыми якорями.

Глава 16

Возле дома меня поджидала неожиданность, точнее даже не одна.

У калитки стояла зелёная свежесрубленная берёза, уже не предвещавшая мне ничего хорошего. Бедное деревце! Кто посмел его срубить? Да ещё вот так бросить? Решили загубить дерево, так ко мне зачем притащили? Чувствовалось в этом жесте что-то зловещее, словно предостережение. Я нащупала свой кинжал в рукаве и осторожно двинулась дальше, словно передумала входить, и вошла через калитку Оськиного участка. У нас, поскольку земли сообщающиеся, был смежный проём, засаженный кустами малины. И если не знаешь про него, то и не увидишь и не найдёшь.

Пробралась к Оське в столярню — огромную такую одноярусную постройку, больше дома в несколько раз, заставленную всю разными станками, а также поручьем*, досками, пеньками, а также брёвнами. На полу были стружки, опилки, древесная кора. Оська сам и распиливал деревья, и потом обрабатывал негорючей смесью, и уже потом делал резьбу. Использовалось всё, вплоть до опилок, щепок и прочего, что-то забирали у него другие мастера городские. Мы старались сырьё не выбрасывать. А деревья рубили, предварительно испросив у них да Лешего разрешения, да после засаживали делянки*, подновляя лес. Но сосед-столяр не только резьбой занимался, да и просто в брёвнах для будущего дома выпилы делал, чтобы сруб можно было сложить, его труд зависел от заказа.

Оська вовсю трудился, отпиливая тонкие кусочки дерева станком, и за шумом не сразу меня заметил. Пугать его не стала, сглотнула, смачивая горло, и громко окрикнула:

— Ось!

Он перестал шуметь, замер, словно прислушиваясь.

— Здравия! Тут такое дело...

Я обошла столярный стол, чтобы видеть его красивое лицо с серыми добрыми глазами, пусть и простое, ощущая под ногами мягкие ещё тёплые опилки, и поведала, что у меня стряслось, как и то, что мне страшновато.

У нас с ним всегда были дружеские отношения, соседские. В своё время даже играли вместе. Помню как он сам, подражая своему отцу, смастерил из досок домик на дереве, стараясь не повредить его. Мы вместе на него лазали да понарошку даже жили там, когда разрешали нам просто поиграть.

Но после смерти бабушки меня обхаживал Бакула, и Оська как-то ушёл на задворки моего внимания. А потом он стал с девчатами гулять да оженился. Но я никогда его не рассматривала как возможного жениха. Просто сосед, который в случае чего поможет. А душу изливать — никому не изливала, даже Бакуле.

Оська пообещал разобраться, взял бревно длиною в несколько саженей и, без труда, переложил его на пол. Сильный, всегда знала! Оська взял молоток и стамеску, и мы прошли через малинник ко мне на участок.

На пороге моего дома была опасность в виде двух бородатых мужиков, одетых не по погоде, в длинных, расшитых узорами, синем и красном кафтанах. Ох, не нравилось мне это! Одно радовало, что позади стоит Оська выше меня на две головы, с подобранными очельником волосами да закатанными рукавами, и поручьем наготове.

Одной из угроз был тот самый купец. Так, не думать об этом! Тот, что натравил на меня порядников только за то, что я к нему приходила да просила "кровь дракона".

— День добрый! Чем могу помочь? — я встала напротив, не доходя до крыльца и сложив руки на груди. Кланяться не буду. Перебьются. Уважение к ним я не испытываю.

Оба мужика расплылись в слащавой улыбке, не предвещающей мне ничего хорошего.

— Может, в дом пройдём? — предложил купец со своим иноземным немного горловым произношением буквицы Реци*, хотя говорил на всеобщем славянском языке.

— Вы больны? — а сама думаю о том, что там некуда будет бежать.

Купец — высокий широкоплечий мужик, с огромным пузом, светло-русой бородой до середины груди в красном кафтане и высокой шапке — на мой вопрос растерялся. Забавно было за этим наблюдать. Ну да, если преследуешь какую-то цель, а тут вопрос о болезни, мол, ты в своём уме? Ещё бы не растеряться! И как ему не жарко в таком наряде? Но это могли посчитать оскорблением, а потому я решила добавить:

— Я лекарь. Ко мне приходят больные люди лечиться.

Купец проморгался, до его головы, видно, дошло, что я хотела этим сказать. А я тем временем разглядывала второго мужика, повёрнутого ко мне боком. Он был в синем кафтане, попроще, нежели у купца, без речного жемчуга, на спине имел ещё один рукав. Странно. А зачем третий рукав? У него имеется ещё одна рука, которую он иногда высовывает? Слышала, что некоторые народы ставят опыты над животными, пытаясь искусственным путём вывести тех же грифонов. Может и людей изменить пытаются? Конечно, бывает и природа наказывает некоторых людей, всякими недостатками или излишествами в виде хвоста или третьего глаза. Поэтому было любопытно, с точки зрения лекарского дела посмотреть на этого человека в голом виде.

— Нет, — был мне ответ.

— Тогда я не могу пригласить в свой дом.

У мужика глаза из лунок* полезли. На лице отразилось негодование. Но второй мужчина решил исправлять положение дел.

— Какая сегодня погода замечательная! Самое время кашу сварить! — этот говорил чуть аксамитовым голосом, тоже с таким же выговором.

Вот на этот раз я рот открыла от удивления и гляжу на него как баран на новые ворота.

— Простите?

— Говорят, домик у вас продаётся.

— Ничего у нас не продаётся! — решительно ответил Оська.

— Вот как? Может всё же в дом войдём? И решим вопрос полюбовно?

А меня уже трясти начинало. Чего им в доме понадобилось? Уж не купца ли рук дело моё перевёрнутое жилище? Конечно, я не знаю, как пробрались в мой дом, Ян не подтвердил того, что "окно" было через серебряное блюдечко, но и не опроверг. А значит, можно допускать такое развитие событий. Кто мог знать, что я куплю это блюдечко? Я ведь могла даже не быть на торжище. И денег у меня не было. Тогда получается, что Дан к этому тоже причастен? Верить не хотелось. Он казался искренним. Но продавец уж очень настаивал на приобретении мною блюдечка. И выглядел подозрительно.

— Иди, милая, я разберусь, — шепнул мне на ухо Оська.

Я бочком прошла в собственный дом и заперлась.

— Чего надобно?! — голос Оськи хорошо был слышен даже через мою дубовую оцинкованную дверь. Он умел гаркнуть так, что со страху помереть недолго.

— Так мы ж того, свататься... — стушевался второй мужик.

— Ах, свататься! — сказал Оська уже ласково. Затем раздался негромкий стук в дверь. Я приоткрыла, боясь высунуть нос. — Милая, ты собираешься замуж за одного из этих достопочтенных мужей?

Я помотала головой.

— Так не за нас, а за моего сына... — а это купец говорил.

— Может впустим их, примем, как подобает? — спросил Оська в щель так, что только я могла услышать.

— Ось, ко мне, как ты знаешь, вчера вломились. Я до конца так и не прибралась. Перевернули весь дом. Увидят, поползут слухи...

— Я понял. Ладно, где наша не пропадала! — он улыбнулся мне. А потом уже гостям, отвернувшись, добавил: — Как у вас отказ дают?

— Яйца или тыква, или кусок хлеба.

— Милая, у тебя есть что-то из этого?

Я отрезала кусок хлеба и вынесла соседу.

— Очень жаль, что ваш дом уже продан, — протянул разочарованно второй мужик.

А дальше я в щёлку видела, как Оська схватил купца за воротник и поднял над землёй. Любопытство взяло верх, и я чуть приоткрыла дверь и высунула голову.

— Вам будет лучше считать, что этого сватовства не было, и только попробуйте заявиться сюда ещё раз! — он шипел на незваных гостей. — А услышу сплетни или жалобы, вас выкинут из нашего города и имущество ваше заберут. Вам ясно?

— Да-да, -дрожащим голосом пробормотал купец.

После этого неудавшиеся сваты ушли, а я облегчённо выдохнула, сев на лавку.

Оська вошёл в дом, он был одним из тех, кто входил в круг доверенных лиц, как и Мирьяна, если полной защиты на доме не было, то мог попасть без приглашения.

— Ты правильно поступила, что меня позвала.

Он сел напротив, хотел сжать мои запястья в качестве поддержки, но, видно, вспомнил, что пока жена ждёт чадо, нельзя прикасаться к другой женщине, поэтому опустил руки, не донеся их до меня.

— Благодарю, — искренне поблагодарила его. Что бы я без него делала?

— Ты ведь знаешь, что не можешь сама принимать гостей. Всегда зови, если надо.

Я кивнула.

— Ось, я принимала раз порядника у себя, — тихо сказала. Потом добавила: — Вечером.

— Я знаю, но старайся, чтобы впредь этого не было, иначе тебе придётся стать его женой, потому что если поползут слухи... Ну, ты понимаешь... А народ уже болтает, пока правда, не особо накручивают, но при повторении...

Я кивнула. Понимала. Замуж вряд ли выйду. Разве что через освидетельствование Велеслава, что до сих пор чиста. А это в любом случае не добавит мне доброй славы. Прослыву скандальною девкою.

Оська ушёл, а я подскочила и пошла наводить порядок, дабы отвлечься от этих мыслей. Ещё три горенки надо прибрать, а ещё бельё снять и новое развесить.

Не успела я развесить бельё как за мной примчался мальчишка, внук Яра. Ну вот, что-то срочное...

Нужно было захватить сумку с лекарствами, на всякий, я и забежала в дом, включив защиту. У выхода, где берёзу просто кинули наземь, стояла непривязанная Веста. Я быстро вскочила на неё, протянула руку мальчишке, усаживая впереди себя, и мы поскакали в сторону обработанных полей.

А там моему взору предстала бойня. Разложенные в лесополосе окровавленные тела.

Я соскочила с лошади, стараясь не зацепить мальчишку. Думаю, сам слезет, чай не маленький.

Людей стаскивали в одно место, оставляя за собой кровавый след. В основном пострадали наши мужики. Было и несколько девчат и женщин, принесших обеды своим отцам и братьям и мужьям. Многие люди уже были на последнем издыхании.

Они были истыканы стрелами, порой даже не с одним попаданием.

Начала я с тех, кто уже помирал, выдала молодым мальчишкам тонкие узкие выбеленные тряпки и велела перевязывать тех, кому сейчас надо было остановить кровотечение, переложив обязанности на самого старшего паренька лет двенадцати.

Яр стал мне помогать вытаскивать стрелы у первоочерёдных больных. Дело пошло бы быстрее, если б Ян был тут. Но думать о поряднике было некогда.

Я всё делала быстро, в основном залечивая лишь смертельные раны.

Среди пострадавших был и Бакула.

Я его даже не заметила, ведь сосредоточилась целиком на ранениях, пока управляющий не сказал. Но время думать об этом не было.

После десятой жертвы я уже вообще плохо видела. Голова кружилась, перед глазами плыло, но отдохнуть я просто не могла. Не сейчас. Если потребуется, попрошу силу у леса.

А потом я ощутила чьи-то руки на плече и приток знакомой силы. Дело пошло быстрее, да и Ян заменил уже под-уставшего управляющего. Когда смертельных ран больше не осталось, я пошла по второму кругу, залечивая уже перевязанные ранения, предварительно их разматывая.

Рядом слышались строгие голоса порядников и военных — они допрашивали приходящих в себя больных.

То, что я поняла, переключаясь с одного больного на другого, что на пашни напали бандиты. Их было порядка двадцати, хорошо подготовленных, верхом на лошадях и во всеоружии, хотя пользовались в основном самострелами.

Пытались и поле поджечь, да огонь не пошёл, ведь зерновые как раз в самом соку были, а может Полевой* защитил. Надеюсь, люди поблагодарят его — принесут ему требы.

После того, как больных не осталось (мёртвых тоже не было, что меня безусловно радовало), порядники уехали, а вот военные разбрелись на лошадях дозором вокруг полей.

Быстро ребята выполняют свои обязанности. Судя по солнышку, я тут всего около часа, уже и порядники на месте очутились и допросить успели, и уехали ловить банду, выставив дозор.

А ведь я с Яном не перебросилась даже словечком. Он всё делал правильно, молча, прекрасно понимая меня. И силы в меня влил немерено, как сам на лошадь забрался — не понятно. И напоследок прикоснулся к руке, делясь силой. Немного дал, но этого было достаточно, чтоб мне и дальше держаться на ногах.

Яр поблагодарил меня от лица всех, поклонился, не смотря на свой возраст. Вообще он, хоть и был уже прадедом, считался только вошедшим в пору мудрости и расцвета. У нас доживали местные лет до ста пятидесяти запросто. Треть стариков и до двухсот лет дотягивала. Просто обязанности у них были уже совсем иные, они учили детей, занимали посты в государственных службах. Старики были гораздо дальновиднее молодёжи, хотя и менее подвижными, и не так быстро уже думали. Во властях были и молодые мужи, но больше как исполнители, хотя к их мнению тоже прислушивались.

Вот, например, Бакула. Молодой человек двадцати одного лета, вместе с отцом и младшими братьями трудится в поле. Его дед уже в городе служит, уж не знаю кем в военном ведомстве, там и живёт с бабкою.

А вот уже его прадед помогает советом да учит младших ребятишек.

Я стояла, прислонившись к шершавому стволу одного из деревьев, глядя вдаль на зелёные колышущиеся ветром поля, вдыхая их запах, да чуток подпитываясь от дерева, предварительно спросив разрешения.

Примечания по главе:

поручье* — ручной инструмент.

Реци* — буквица "Р" в старославянской азбуке. Означала образ "речь, изречение".

лунка* — ямка, впадина, глазная орбита.Полевой* — хранитель полей.

Глава 17

Пока я стояла и подпитывалась силой деревьев, ко мне подошёл управляющий. В его осанке была гордость, не смотря на прожитые лета. Ни сгорбленности, ни сутулости! Этот достопочтенный муж мог и на поле трудиться, только в его обязанности это не входило.

— Дея, ты как? На тебе лица нет.

— Жить буду, не помру.

— Я не о том, — сказал Яр. Намекает на мои душевные переживания, а не нехватку силы?

Уж не знаю точно, о чём, но я решила разъяснить то, что было мне интересно, а не ему. Понимаю, что скорее всего этот разговор не выйдет за пределы нас, но всё равно... Душу не привыкла никому открывать.