Синеглазка

— Я останусь... я вообще жалею, что ушел... но, наверное, так надо было... Я, знаешь, сейчас боялся, что утром проснусь, и ты скажешь: "Уходи, теперь твой дом не здесь", — его голос дрогнул. — И вообще я боюсь, что меня Джесс сейчас разбудит в такси, потому что мы приехали по адресу моей новой квартиры.

Он снова потянулся к губам мужчины, словно боялся, что не успеет нацеловаться до пробуждения. Руки юноши гладили плечи и грудь Брайтона, зарывались пальцами в короткие волосы на затылке. Тим прижимался все теснее, больше не стесняясь того, насколько он желает своего господина. Не обращая внимания на протестующе занывшее ушибленное колено, он закинул ногу на бедро мужчины, сладко извиваясь в его руках.

Брайтон отвечал жарко, бесстыдно скользя рукой по возбужденному члену юноши, гладя его мошонку, пробираясь все ближе к анусу. Пока не толкнул туда указательный палец. Горячий. Узкий. Губы вновь начали выцеловывать, отмечать каждую частицу тела, мучительно, зазывно, а палец дразнящими движениями начал путешествие внутрь и обратно. При этом господин ловил каждое движение, каждый отклик Тима, что так отзывчиво и искренне признавался в том, что теперь принадлежит лишь темному зверю, выбиравшемуся наружу полюбоваться на цветок в своих хищных лапах.

Юноша тихонько застонал, ощущая проникновение. Ему казалось, что он вспыхнул и плавится сейчас, как свеча. Губы и руки господина доводили накал возбуждения до безумия. Тим так давно уже об этом мечтал... сначала тайно, боясь разрушить образ невинной совершенной куклы, потом уже явно — в одиночестве, сознавая, что упустил возможность близости с человеком, которого хотел так, как никогда и никого прежде.

Впервые, откинув сомнения, откинув всю тьму, откинув назад ярость, Брайтон наслаждался ответными реакциями. Еще такими пугливыми и такими откровенными. Его желали, ему доверялись. Бедра Тима приподнимались, он стремился к тому, чтобы палец проникал глубже. И мужчине нравилось дрожание цветка, каждого лепестка его невинности — сейчас уже очевидной. Спешить было некуда. Наслаждение ласк, изысканное скольжение, новые толкания внутри, растягивание мышц для принятия, для того, чтобы все прошло наименее болезненно.

Тим постанывал, изгибаясь, насаживаясь глубже на сладко мучавшие его пальцы... ему хотелось большего... он цеплялся за плечи Брайтона, то откидывался, запрокидывая голову, то вновь прижимался, целуя жаждущими губами шею мужчины или утыкаясь пылающим лицом ему в плечо.

Между пальцами господина то и дело прокатывались черные пряди волос, губы исследовали непокоренное тело цветка: теперь это было темным поиском, подчиняющим своему непокорному нраву. Брайтон резко потянул за ноги Тима, согнул в коленях, разводя в стороны, чтобы оказаться между и коснуться головкой входа. Но прежде, чем войти, заглянул в лицо мальчика, полное неожиданной и безумной страсти.

Казалось бы, юноша и так горел в огне, но волна, захлестнувшая его, когда он оказался под господином, была еще горячее. Ровно на мгновение кольнуло запоздалым страхом перед близостью с мужчиной... да еще и с явно садистскими наклонностями. Но страх тут же растворился в бешеном водовороте желания, заворачивающим сладкой судорогой внутренности... Его монстр — опасный, нежный и страстный... и Тим, наконец, будет принадлежать ему до конца. Исчезнет эта тонкая мучительная грань, по которой он ходил целый год, так желая близости и не осмеливаясь на нее — страшась выбора и его последствий. Юноша подался навстречу, раскрываясь еще больше, открыто прося взять его.

Головка вошла внутрь. Сдерживать себя было очень тяжело. Брайтон дышал. Его обхватили тугие жаркие мышцы. Он ощущал их сопротивление с каждым толчком, но продолжал медленно преодолевать сантиметр за сантиметром, словно играл сейчас на выдержку Тима.

Тот стонал в голос, толкался на член, хватался за предплечья, пытался уткнуться в грудь, чтобы быть ближе. Господин не спешил. Если слишком торопиться, мальчик не познает всей радости, запомнит только боль, а Брайтону хотелось медленно приручать куколку к себе и своим пристрастиям. Тогда не станет боль безумием. Тогда Тим перестанет бояться аллеи, где прячется смерть. Их спальня станет местом для игр...

Тим не ожидал, что Брайтон окажется таким нежным и терпеливым. Сладкая медленная пытка, когда все внутри горит от желания и хочется все больше, а от чувства постепенного проникновения возбуждение только нарастает. Боли почти не было, легкое жжение тонуло в других ощущениях, вырывающих из груди протяжные стоны. Хотелось прижаться тесно, чтобы стать одним целым, чтобы гореть вместе...

— Брайтон... я... я хочу тебя... пожалуйста... — юноша метался на простынях, выгибаясь навстречу, и бессвязно шептал что-то похожее на мольбы.

— Потерпи, милый, -поцелуи по виску, в волосы. Брайтон вошел до конца и остановился, приучая Тима к себе. Двигался очень медленно, чтобы растянуть мышцы, пока не ощутил, как спадает напряжение, как его цветок не горит в объятиях, не полыхает стонами и яркими движениями навстречу. Тогда Брайтон позволил себе просунуть руку между телами и начать ласкать член юноши. Неспешно и размеренно двигаясь по стволу.

Было так хорошо — удовольствие тягучее, медленное, с яркими искорками, и Брайтон теплый, нежный заботливый. Отчего-то на глаза навернулись слезы. Новая ласка свела с ума, тело содрогнулось от пронзительной вспышки, и Тим словно со стороны услышал собственный вскрик.

— Тише, милый, все хорошо, — мужчина покидал тело осторожно, медленно... Скатился прочь и упал на спину, пытаясь выровнять дыхание. Происходящее переворачивало его представления, ему было слишком сладко и слишком уютно сейчас. Он боялся себе признаться, но точно знал, как называется болезнь по отношению к кукле.

И кукла стала человеком. Тем, кого можно безумно любить... и бояться его ответного чувства.

Тим еще некоторое время лежал на спине с закрытыми глазами, выпав из реальности. Потом медленно разлепил веки, придвинулся к Брайтону, обнимая и мягко целуя в плечо, шею, щеку, уголок губ.

Господин потянулся огромным котом, поворачиваясь на бок и отвечая на поцелуи. Он даже не представлял, что может так соскучиться по своему мальчику. Теперь вернулось воспоминание о нападении на его любимого. И зверь зашевелился внутри. Этот наглец ответит за то, что даже подумал глядеть в сторону Тима.

— Лотос... Цветок мой нежный...

Тим купался в нежности господина и чувствовал себя сейчас спокойно и счастливо, он не пытался анализировать свои чувства — для него было важно, чтобы Брайтон был рядом и все его внимание и ласка принадлежали только ему — Тиму. Глаза медленно закрывались, юноше было тепло в сильных объятиях, он вернулся к своему монстру и тот его не забыл... и теперь все будет хорошо... он просто не станет совершать прежних ошибок — никуда не уйдет, никогда не пойдет куда-то в сомнительную компанию один и никому не позволит к себе прикасаться, кроме Брайтона... и тогда его монстр будет спокоен и счастлив... а значит, будут счастливы они оба... Сознание под эти успокоительные мысли и ласковый шепот Брайтона медленно соскользнуло в сон.

20

Их новые дни сильно изменили прежние отношения. Больше не было той черты, через которую нельзя переступать. Мужчина позволял Тиму практически все. И практически не спускал с рук. Почти на неделю он отложил дела, чтобы купаться в новом, незнакомом чувстве.

Юноша отвечал взаимностью. И темный монстр отступал. Был осторожен в каждом своем шаге, боясь спугнуть нежную куколку, пока та не привыкнет. Но каждый раз в постели Брайтон заходил все дальше в своих простых и распаляющих ласках. Теперь он позволял себе понемногу причинять Тиму боль, смешивая ту с нежностью. Первым звоночком был шелковый галстук, которым во время секса Брайтон обвил горло Тима и слегка придушил, затем последовали связывание и первые игрушки. Вполне невинно, но зверь просил большего.

Конечно, для Тима не было неожиданностью, что Брайтон любит подобные игры в постели. Но за год, проведенный с ним, юноша уверился, что бояться господина стоит только, если тот взбешен неподчинением или ревностью. Так что сейчас юноша доверял ему полностью и шелковый галстук его почти не напугал, зато сколько восторга поднималось в его душе, когда он видел, как горели глаза его монстра, когда Тим покорно позволял нечто подобное. Теперь, когда не было страшно в ожидании какой-нибудь изощренной расправы, то, что его связали, даже возбуждало. Тим доверял господину все больше, однако иногда страх внезапно поднимался из глубины души — древние инстинкты чуяли опасного хищника, склонившегося над жертвой — но и страх чаще всего только подхлестывал возбуждение. Но все эти странности тонули в восхитительном чувстве того, что Брайтон посвящает ему столько времени... раньше работа и вездесущие деловые звонки были на первом месте, а сейчас Тим с трепетом ощущал, что это изменилось... Хотя на самом деле, юноша не требовал для себя всего времени Брайтона — у него у самого была учеба, которую он не намеревался забрасывать, однако вот это временное более глубокое погружение друг в друга было сказочно прекрасным.

Чудовище же лишь оттягивало долгие игры, дожидаясь сессии и наступления каникул, постепенно приручая юношу к рукам. За это время господин потопил фирму мерзавца Эрика. А самому устроил такую же веселую сцену с желающими поразвлекаться бесплатно, только, кажется, там все закончилось плачевно... И начинающего насильника отправили в больницу.

Теперь, когда позади экзамены, Брайтон повез своего мальчика к морю, в роскошный дом на побережье, где бывал очень редко.

После перелета на личном самолете, они ехали по горной дороге в открытом авто. Слева синела даль, справа тянулись скалы, покрытые зеленью. А вдали — белые домики, яхты, корабли...

Тим сидел рядом. Его тонкий цветок, который теперь не пытается бежать. Который принадлежит зверю, желающему каждую минуту играть со своей живой куклой, пахнущей страстью.

Страшная сказка превратилась в прекрасную. Комфортабельный перелет в тропический рай, а теперь теплый ветер треплет волосы, пока они мчатся вдоль побережья. Запах моря, пальмы, ярко-синее небо и... любимый человек рядом. Тим запрокинул голову, подставляя лицо жаркому солнцу и ветру. Даже трудно было поверить, что все это по-настоящему.

Брайтон сидел рядом и обнимал Тима, который так устал после последних экзаменов, казался таким бледным... Господин не желал, чтобы куколка страдала, а потому сразу вспомнил, про огромную виллу, в которой проводил время ли на переговорах. Дом идеально подходил и для разнообразных игр. Уже заранее мужчина закупил все необходимое для соблазнения, для пыток и для пробуждения страсти. Его Лотос достаточно доверял Зверю, и тот не собирался отступать, потому что юноша доверял, стремился сам к большему. Сейчас дом поражал своей белоснежностью, чистотой, вокруг были разбиты клумбы, плескались фонтаны, дорожки посыпаны гравием... А внутри... Брайтон не надеялся удивить своего мальчика роскошью но вот видами на море....

... Войдя на просторную виллу с большими окнами, заливавшими все пространство солнцем, Тим еще больше почувствовал себя в сказке. Из окон и с террасы с уютными плетеными креслами и мраморными столиками открывался захватывающий вид на море. Оно сверкало солнечными бликами, переливалось, дышало и поражало богатством оттенков.

— Брайтон! — юноша обернулся к господину и вдруг бросился к нему, повисая на шее, — Тут так здорово! Я никогда не был на море! Пойдем к морю сейчас, пожалуйста!— синие глаза сияли восторгом и обожанием.

— Как скажешь, милый, море за порогом. Спускайся вниз по лестнице, и оно все твое, — улыбнулся мужчина, прижимая тонкую травинку, своего нежного ангела к себе. — сейчас лимонад прикажу приготовить. К обеду обещают около сорока. А мы пойдем купаться. Люблю тебя.

— И я тебя... очень люблю, — прошептал Тим, утопая в бездне черных глаз. — Это все очень здорово... море... вся эта красота... но даже если всего этого не будет, я все равно останусь с тобой, — юноша потянулся к губам Брайтона.

— Я рад, что ты со мной, что ты доверяешь... — мужчина улыбнулся, заглядывая в синь глаз. — ты доверишься мне еще больше? Ты догадываешься, что я делал раньше... Я буду осторожен. Буду с тобой аккуратен. — поцелуй в висок, короткая пауза. — Тебе понравится...

Сердце дернулось пойманной птичкой, но Тим только крепче прижался к мужчине.

— Я... я тебе верю... и я сделаю все, что захочешь, — доверять монстру настолько было страшно и сладко одновременно. Юноше безотчетно нравилось ощущение избранности... мысль, что он сделает для Брайтона все, что угодно, то, чего раньше никто для него не делал добровольно, и тогда монстр будет принадлежать ему полностью — без остатка, и от этого сладко и горько сжималось сердце.

Брайтон огладил плечи Тима, словно успокаивал перед скорой пыткой. Черные глаза вспыхнули восторгом.

— тогда вечером, я буду очень жесток, но сделаю так, чтобы ты испытал и восторг страсти, — сказал на ухо, — А пока купаться, отдыхать и... Привыкать к мысли о том, что ты мой.

Сказка не долго была просто прекрасной и вновь обрела мрачные оттенки, но Тим давно этого ждал... Конечно, он позволял себе тешиться иллюзией, что с ним у Брайтона будет все по-другому, но на самом деле юноша не забыл ни блеск глаз, когда монстр возвращался после истязания Алекса... ни рассказов самого сбежавшего цветка, ни шрамов, что мельком видел на его лице — но Тиму хватило, остальное дорисовало воображение. Да и не зря же Брайтон его отпустил... дал шанс избежать его жестокой страсти... и Тим знал, вернее догадывался, на что шел, когда не смог уехать в тот вечер. Сейчас юноша был совершенно уверен, что ни привези его тогда случайно Джесс к Брайтону, он бы сам все равно не выдержал и позвонил бы ему... может, разве что возвращение было бы менее драматичным. Яд странной и дикой любви монстра впитался в сердце и душу, и Тим не мог без него жить... не мог представить себя рядом с кем-то другим... и потому сейчас готов был заплатить положенную цену за то, чтобы быть рядом, чтобы увидеть пугающий и неимоверно влекущий блеск глаз уже по отношению к себе. Но было страшно... страх опалил его изнутри ледяным пламенем от слов "очень жесток", но от тона, которым это было сказано, от полыхнувшего во взгляде Брайтона восторга, по телу побежали будоражащие мурашки. Тим уставился в черные бездны глаз, как мышка, загипнотизированная змеей, дыхание сбилось, мир вокруг завертелся, окрашиваясь в новые тона.

— Мне кажется, я всегда знал, что так будет... — голос прошелестел едва слышно, — ты так долго ждал... спасибо... мой любимый, — он протянул руку и погладил мужчину по щеке, а про себя добавил "монстр".

Губы в ответ горячим обожгли ладони, спустились на запястье, чуть лизнули, пробуждая в крови цветка желание. Брайтон с благодарностью кивнул. Он точно знал, что на этот раз игра будет выглядеть иначе. И впервые он добился такого доверия от совершеннейшего существа, которому обязательно понравится... Да, несомненно понравится пойти в темную страну грез, где скрывается тайна зверя.