— Расскажу, как я приучалась контролировать свою силу, — уклонилась от ответа Мелена. — Хотя у меня был другой случай — я с детства знала, что будет происходить и сила копилась постепенно. Так что и ладить с ней я училась постепенно. Во-от. А теперь главное — сиди тихо и не перебивай...

— Я хорошо помню и период привыкания и сам переломный момент. Такое забудешь... Моя троюродная бабка рассказала мне о существовании ведьмы еще лет в тринадцать, подала как некую семейную тайну, а кто же в таком возрасте не захочет обладать подобным секретом? Новость принята с восторгом и вот уже у нас есть некая тайная игра — каждое полнолуние я остаюсь у бабушки и понемногу учусь уживаться со своей двуличность. "Не бойся ее, — говорила бабушка, — она такая же, как ты, просто цены не знает своей силе". Я и не боялась, общаться с ведьмой было занятием простым и приятным. Мы много болтали, во многом друг с другом соглашались и вообще друг на друга удивительно походили.

Я вспомнила, как пыталась докричаться до себя в тот день, неделю назад. Как я звала ведьму, но она так до меня и не снизошла. А в результате все также пустая стена со вмятиной от разбитого лба и полная издевки тишина вокруг.

— А когда мне исполнилось шестнадцать, — Мелена вдруг сложила руки и переплела пальцы. Под внешне спокойным движением проскальзывало сильнейшее напряжение, — я чуть не убила свою сестру. Она пришла на танцы с парнем, который мне нравился. И ведьмина суть взбунтовалась, разъярилась и приготовилась мстить. Я представила, как подхожу к сестре и беру ее за горло. А она у меня — обычный человек, — пояснила Мелена и снова отвернулась.

— Я как будто сжимала теплое пульсирующее горло и понимала, что творю зло, но мне было все равно, я хотела наказать предательницу. Над ухом бубнила бабка, ругала меня, обзывала, практически проклинала, но мне было безразлично. Когда до последней черты оставалось мгновение, бабушка со всей силы ударила меня по щеке. За всю жизнь она меня и пальцем не тронула! Я так изумилась, что на миг отвлеклась. Она ударила меня еще раз. Она обзывалась такими словами, которые неприлично произносить вслух. Моя ярость переместилась с сестры на бабушку, руки обхватили другую жертву, но она была такой же, как я, только гораздо сильнее, поэтому просто оттолкнула меня в сторону. Я упала на пол и долго плакала от стыда и обиды. Так все и закончилось...

Мелена смотрела так мягко и почти застенчиво, будто ребенок, который извиняется за мелкую провинность, вроде пролитого на платье компота.

— Сестра меня так и не простила. И даже больше... она меня жутко боялась. Но тот момент стал переломным — ведьма почти меня подчинила. Пришлось стать куда аккуратнее. В следующий раз, когда накатывало что-то неуправляемое, я брала себя в руки и разговаривала с ведьмой, долго-долго, и мы искали выход, который устроит обеих. А однажды мы стали чувствовать одно и тоже, одного и того же хотеть, и ведьма просто растворилась, став мной. Правда после слияния уровень силы сильно уменьшается, и уже приходиться самой учиться ей управлять — ведьма это умеет инстинктивно, но ее знание к нам не переходит как нечто осознанное. Приходиться копаться в подсознании, вытаскивая оставленные ей навыки на поверхность.

Мелена снова откинулась на спинку и глаза ее разгорелись сиреневыми огнями. Повинность выполнена. Страшная сказка поведана. Можно снова радоваться жизни.

— Она не хочет со мной говорить, — и в памяти снова пустая бескрайняя стена, которую никак не получается перелезть.

— Может... это Кирилл вносит такую нестабильность в твое общение с ведьмой? — вдруг довольно развязно спросила Мелена, в ее словах явно звучал какой-то неясный подтекст. Я еще толком не отошла от услышанного, так что не смогла уловить, на что именно направлено ее неудовольствие. Но почувствовала, что Мелена затеяла со мной какую-то непонятную игру. И вне всякого сомнения проигрывать она не собиралась.

— Если бы не Кирилл, меня бы уже не было, — горячо возразила я.

Все расположение Мелены как рукой сняло. Будто и не делилась пару минут назад самым сокровенным из своего прошлого. Теперь она смотрела чуть ли не со скукой.

— Все, все... На сегодня хватит. Пора на танцы, — мгновенно отодвинув разговор в сторону, она легко поднялась и направилась к дому. Я — за ней.

Привыкшие к обычным людям мозги не хотели приходить в себя и отказывались классифицировать Мелену по известным и привычным признакам. Не могли выбрать, куда ее поместить — в разряд друзей или в разряд врагов? Ну хотя бы нейтралитет сразу же исключили...

Преподавательницу танцев звали Аза. Очень приятная молодая женщина, настоящая восточная красавица с копной крупных черных кудрей, пышными бедрами и тонкой талией. Появление на уроке второй ученицы ее ничуть не удивило.

Пока я стояла посреди зеркальной комнаты в нелепой позе и глупо улыбалась, Аза проверила правильно ли держится костюм, чтобы нигде ничего не жало и не мешало двигаться. Этот странный наряд несколько минут назад на меня чуть ли не силой натянула Мелена — все из легкой прозрачной бирюзовой органзы, низкий пояс шаровар поверху украшает пояс из мелких монеток, такие же на лифе. Когда я делала шаг, они мелодично звенели.

Мелена заскочила в комнату для танцев в таком же костюме, только ярко-алом. Очень эффектно смотрелось. На Азе был наряд гораздо проще — темно-синий, с небольшим количеством тусклых висюлек.

Поздоровавшись еще раз, Аза включила музыку. Витиеватая восточная мелодия придала всему происходящему терпкое сказочное очарование. Аза показывала нам какие-то непривычные движения, подбадривая улыбкой. Когда я не понимала, что именно надо делать, она хватала меня за бедра руками и показывала, как они должны двигаться, потом водила руками перед носом и повторяла снова.

Судя по тому, что вытворяла Мелена, в уроках она не нуждалась и даже наоборот — сама могла Азу многому научить. Такая потрясающая тягучесть движений, полных тайного зова, в сочетании с намеком едва приоткрытых глаз — думаю, не каждому шейху удается насладиться подобным зрелищем.

Аза выглядела несколько растерянной, вероятно понимала, что Мелену учить нечему. Поэтому вплотную занялась мной, удивительно скромно и незаметно улыбаясь и совершенно не обращала внимания, если не удавалось правильно повторить нужные движения. Вскоре я заметно развеселилась и Азе приходилось все меньше и меньше меня поправлять.

Это стало по-настоящему интересно, Мелена плавала вокруг как редкая экзотическая рыбка, мимо летали полоски прозрачной ткани и иногда она заразительно хохотала, вызывая у меня невольную улыбку. В общем, останавливаться не хотелось, но урок неожиданно закончился и Аза опустила голову, прощаясь.

— Аза, вы как всегда великолепны, — вежливо сказала Мелена. Я присоединилась к благодарности.

— Ждем вас завтра! — крикнула Мелена, потом посмотрела на меня, как будто только что заметила и не сразу вспомнила, кто я вообще такая.

— У меня сегодня гости, займись чем-нибудь сама, — сказала нетерпеливо, — утром продолжим.

Честно говоря, с превеликим удовольствием! Достаточно с меня на сегодня общества царственной хозяйки. Найдя в библиотеке книгу Курта Воннегута, я долго читала, сидя в лесу, потом в кресле у окна. Ужин мне снова привезли в комнату, уже другая женщина, но с таким же нейтральным выражением лица.

Ночь выдалась неспокойной — несколько раз я просыпалась от громкого смеха, топота по коридору и странных свистящих звуков. Страшно не было, но спать мешало сильно.

Проснувшись утром, я сразу спустилась на кухню и попросила у повара кофе. Через пять минут передо мной стояла чашка со вкуснейшей жидкостью и огромный бутерброд из мягчайшего хлеба с хрустящей корочкой.

Потом я ушла в лес, читать на свежем воздухе куда приятнее, чем в доме, хотя в комнате, надо признать, кресло куда мягче.

Там, на лавочке у сосен, вскоре меня нашла Мелена. Сегодня хозяйка весело улыбалась, ямочки на щечках делали ее удивительно милой и немножко озорной.

— Готова? — с ходу крикнула она.

— К чему?

— Тренироваться, — снисходительно сообщила.

— А что делать? — пришлось встать, подобное предложение было на редкость неожиданно.

— Позови ведьму и попытайся поболтать, — едва договорив, Мелена вдруг стала меняться. Глаза загорелись, волосы (итак безупречные), слегка выпрямились и стали еще ровнее. Она немного откинулась назад, закрыла на мгновение глаза. И когда открыла, я увидала другого человека — передо мной стояло незнакомое, очень гибкое и нежное существо, на вид слабое и такое милое...

Незнакомка потрясла руками, сжимая пальцы.

— Теперь ты, — сверкнув зубами, сказала.

Стало безумно интересно, неужели и я настолько меняюсь? Я сосредоточилась и вспомнила, как тело охватывает теплая волна, как она пузыриться, скользя вдоль позвоночника, доплывает до лодыжек и кистей рук. Почти сразу почувствовала, что глаза начали видеть по-другому, немножко четче и ярче. Услышала свой радостный смех.

— Привет, — сказала незнакомка, и я ей ответила.

— Привет.

— Ты очень красива, — странно покачивая головой, призналась Мелена. И это говорит стоящее передо мной чудо: совершенное лицо, совершенное тело и даже волосы уложены неестественно хорошо?

— Ты себя-то видела? — смеюсь. Она улыбается, комплименты приятны всем и всегда.

— Поговори с ней, — кричит незнакомка, запрокидывая голову назад. Несколько секунд — и передо мной привычная Мелена, какой я ее помню. Отступает с линии взгляда и садится позади на скамейку, где брошена недочитанная книга.

Не совсем понятно, кому и с кем нужно говорить. С самой собой? Интересно, это нормально с точки зрения психологии?

Нет, не те вопросы меня волнуют. Нужно пообщаться с ведьмой и попытаться получше познакомиться, а в идеале — договориться. Я закрываю глаза и мысленно представляю себя, а напротив — тоже себя. Она на меня зла, помнит, как ее лишили всех развлечений — сначала Кирилла, потом огненной волны.

— Привет, — осторожно говорю. Она упрямо сверлит меня глазами.

— Поговори со мной, — прошу. Ведьма молчит.

— Ты самое необычное и прекрасное в моей жизни, — признаюсь ей. — Ты мне очень интересна.

Эти слова ей нравятся, но она все еще дуется. Ее лишили всех развлечений!

— Давай договариваться? — предлагаю. — Ты все получишь. И Кирилла, как только перестанешь нестись впереди вагона и много чего другого.

Ведьма вдруг очень странно смотрит на меня — жалостливо, снисходительно, с безграничным терпением.

— Посмотрим, когда придет луна, — шипящим голосом произносит и я понимаю, что на данный момент договор невозможен.

— Я люблю тебя, — говорю ей, но ведьма нетерпеливо отворачивается.

Открывая глаза, я разрешаю пузырькам оторваться от моей кожи и лететь куда им вздумается.

Мелена все так сидит, нога на ногу, подставив лицо солнцу.

— Она не хочет говорить, — признание дается с трудом, будто признаюсь в чем-то постыдном.

— Другого пути нет, будешь пробовать, только не делай этого одна, — она вдруг поморщилась, — мне мой дом нравиться. Каждые два часа подходи сюда, я за тобой послежу. А пока, может вопросы какие есть?

Вопросы, естественно были. Особенно один.

— А чем ведьмы занимаются? В смысле, раз мы есть, значит, мы для чего-то нужны? Мы... должны что-то делать, служить какой-то цели?

Секунду Мелена глупо смотрит на меня, а потом хохочет, громко и несдержанно, совсем не так, как подобает серьезной даме.

— А что, обычные люди для чего-то нужны? — с умилением спрашивает. — Они просто есть, без всякого смысла. Хотя, если хочешь, можешь время свое терять как моя бабуля — всю жизнь свою помогала бесплодным бабам детей завести, да только всю жизнь ее за это и ненавидели. Неблагодарное занятие, скажу тебе. Так что лично я — живу пока живется, и так, как хочется. И тебе советую. Это все?

— Нет, еще один, — второй вопрос задать немного сложнее.

— Ну? — подбадривает Мелена.

— Луна, — голос становится тихим. — Она со мной... говорит?

Лицо Мелены медленно меняется, как будто застывает, а зрачки максимально расширяются.

— Луна, — шепчет она, — да, но только когда ей что-то надо.

Она с опаской смотрит на меня.

— Что она говорила?

— Ничего, просто успокаивала, мол, не волнуйся, все в порядке.

Мелена пожимает плечами.

— Не знаю, вообще это большая честь — когда луна до тебя сходит, но она всегда при этом чего-то хочет. И, — она приблизилась ко мне, в движениях мелькало что-то неуловимое, как у настороженного животного, — ей нельзя отказать! Она все равно... заставит.

Странное выражение лица Мелены постепенно сглаживается, как будто она постепенно приходит в себя.

— Думаю, луна просто со мной познакомилась, — пытаюсь сгладить странное впечатление, произведенное моими словами на Мелену. И правда помогает, она теперь смотрит с любопытством, вполне вменяемым взглядом.

— Может и так. В общем, жду через два часа. И еще, — она резко наклоняется надо мной. — Про луну никому не говори, даже мне. Это слишком личное. Можем подробно поговорить о сексуальных предпочтениях и как тебе больше всего нравиться играть с мужчинами, но не об этом. Поняла?

Я быстро киваю. Вообще мне не показалось, что в этом так много личного, но ей, наверное, лучше знать.

Так и договариваемся. До вечера я еще четыре раза пробую говорить со своей ведьмой, но она отказывается слушать. Кирилл и волна, упрямо требует в качестве подношения. Я пытаюсь найти компромисс, ведь я могу сливать силу, только в итоге мы обе остаемся без ничего. "Подумай, — прошу, — давай начнем с малого?"

Нет, она отворачивается и непонятно, что еще предложить, чем заинтересовать, как договориться...

— Ничего, — отвечаю каждый раз на вопросительный взгляд Мелены.

— Хватит на сегодня, — решает она после последней неудачной попытки, — жду в пять на танцах.

В комнате я вспоминаю про телефон, который так и лежит в сумке. Конечно же, несколько пропущенных звонков от мамы, и последний — от Кирилла.

Звоню первым делом маме. Приходится выдумывать, что на работе была занята, дел невпроворот, но скоро уже вернусь домой. С нежностью в сердце слушаю, как она по мне скучает.

— Я тоже очень соскучилась, — говорю. — До скорого, мама.

Перезваниваю Кириллу, он тут же берет трубку.

— Ты как? — спрашивает, голос вроде спокойный.

— Вроде ничего. Да, и я проверила, у них на кухне нет настолько большого котла, чтобы я туда поместилась, по крайней мере, целиком, — стараюсь пошутить, выходит не очень удачно.

— Она тебе... помогает? — настороженно спрашивает Кирилл. Я вдруг думаю, что ничего о нем не знаю, он отдалился не просто физически — слова Мелены о Черновых сделали нас совсем чужими. Она ведь говорила так, как будто их нужно... опасаться.