Стратегия. Возвращение

Фары-искатели включены, лучи направлены на землю, видно хорошо, как на сцене.

К большому плоту подходил буксир, это его низкий звук будил реку.

— Значит, потащит нас выше по течению, вниз и мощной лодки хватило бы, — предположил Сомов.

— Точно... Один сидит в "Падже", загоняет, ещё двое на пароме.

— Трое.

— Ага, вижу... Крепят технику и ждут подхода буксира, четверо на берегу. Итого: восемь рыл. Да наш новозеландец в качестве провожающего с платочком.

— Играешь?

— Придётся, — вздохнул я, открывая дверь.

Что с ним не делай, Гоблину лоха педального не сыграть. Хоть в столичную студию сценического мастерства отдавай, хоть лучших гримёров призывай. Не та фактура у напарника, не бывать горной горилле из Конго милым вологодским зайчиком. Я давно привык, и всё равно — как скорчит рожу, так сразу дрожь по коже, хочется взять полено и вмазать... Стороннего же человека просто оторопь берёт. Вот пусть и изображает крутого спецназера на вольных хлебах, именно этого ждёт Мэндэ, он нас держит именно за профессиональных вояк. А мне суждено изображать не вояку, но опытного охотника. И даже это непросто будет сделать.

Дело в том, что вояка-профессионал при первой же встрече идентифицирует коллегу или же просто опасного человека не только по прикиду и манерам. Огромное значение имеет взгляд.

Утречком Мишка тренировал меня на гражданского.

Измучил, гад! Так гляди, так не гляди, не щурь глаза, не распахивай их — не красна девица, — невзначай простовато приоткрой рот, теперь сделай умное лицо, сделай удивлённое лицо, у тебя постоянно оценка во взгляде, легче, легче... Два часа перед зеркалом и дружеской рожей тренера, это не каждый выдержит!

С остальным будет проще. Наверное, я удивлю многих, сообщив, что сейчас обмануть профессионала стало несколько легче, чем лет двадцать назад. Штампы отстоялись, оформились и прекрасно работают.

Наши предки легендарное немецкое оружие называли "Шмайсером", и для них это был автомат. В эти самые автоматы вставляли не только магазины, но и рожки. Спустя много лет благодаря массовому распространению сетевых технологий новые диванные эксперты принялись героических дедов старательно поправлять, внедряя в обиход умное "пистолет-пулемёт", который, как известно, вовсе не был "Шмайсером". И что?

Немецкий истребитель "Мессершмитт" обязан был потерять советское наименование Ме-109 к радости гитлеровцев, кипящих в аду, превратиться в Bf.109. И не дай бог новичку на форуме спутать магазин с обоймой! А то ещё хлеще, брякнет кто-нибудь неосмотрительно про "нажал на курок", и всё, сливай воду, хотя всем ясно, что имеется в виду. Критерий правильности в электронном пространстве срабатывал сразу, а незнайку ждало суровое наказание.

Пусть знатоки выпендриваются. Честно говоря, лично я не вижу возможности поправлять тех, кто именно с такой терминологией спас мир от Чумы.

Силовые структуры, чаще полицейские и антитеррористические, постепенно разрабатывали и внедряли наиболее удобное для них, в тактическом плане. Пистолет стали держать двумя руками. С развитием всех видов транспорта и фактического отказа от марш-бросков, как и войны в лесах, автомат стало принято носить на груди стволом вниз, желательно на трёхточечном ремне — так обеспечивается повышенная готовность к выстрелу, если нет необходимости в беготне среди берёз. Приоритетом критерия верной практики стал даже не бой в городе, а зачистка.

Алгоритмы и матрицы закономерно прибыли на новую планету вместе с поселенцами.

Вышло интересно: на Платформе действительность вновь повернулась к первопоселенцам своей дикой стороной, и многим стало понятно, что далеко не все практики боевых дедов надо отвергать, как несовершенные, начались разумные корректировки.

Тем не менее, повторюсь, общепринятые алгоритмы с Земли были перенесены сюда.

Указательный палец надо держать вытянутым вдоль скобы, это ТБ.

И только так.

Но нужно ли и можно держать постоянно? Как перед фотографом. Да вы и сами неоднократно видели: стоит такой колоритный бес в городе на охране чего либо, прямо среди мирных жителей, а то и вообще в помещении — автомат картинно на груди, палец на скобе. Вот скажите, зачем такая демонстрация? Он что, прямо настолько ждёт нападения и готов в один миг открыть огонь в окружении гражданских? Подготовленный пистолетчик спокойно носит оружие в открытой кобуре, и ему вполне хватает времени и на выхват, и на точный выстрел.

Я держать палец колом долго не люблю, так и артрит схватишь. Да и ни к чему такая постоянная готовность, она, как и любое другое привычное состояние, постепенно усыпляет, в реале алертность начинает резко снижаться, а риск случайного выстрела — парадоксальным образом возрастать. Лучше уж под скобой. Сталкеры носят стволы вариативно: и на плече таскают, в руке и через плечо наискось, при необходимости перекидываем оружие на грудь.

Таких шаблонов очень много, нет смысла перечислять их всем списком.

Они стали маркерами, вот что опасно. Легко обманываться. Вот этим я и собираюсь воспользоваться, представ человеком опытным, но не военным.

Сомов уже закрыл свою дверь, пора бы и мне... Вывалился из машины, сунулся назад, зачем-то вытащил автомат. Подняв лапу в приветствии, напарник уже подходил к тройке "решателей вопросов", если к ним же отнести и Харди.

Начальничков у экспедиционеров двое.

Руководителя-распорядителя и доверенное лицо олигарха зовут Чжун.

Чёрт, сложно описывать китайца, все они на один лик, хотя я ещё во время визита к Ву Чуну этого типчика разглядел достаточно хорошо. Не боец, а администратор, человек ушлый и умный. Попробую... Острое лицо хитрой лисы, большие раскосые глаза почти черного цвета. Небольшого роста, худой, как дрищ, с неестественно тонкой шеей и женскими запястьями, среднего возраста человек-клещ. Как и его босс, обманчиво улыбчив. Ни разу не мандаринистый. Носит прямоугольные очки в серебристой оправе, наверное, понтовые, не разбираюсь я в них. Одежда "полевая сборная", не военная и не охотничье камуфло. На голове бесформенная шляпа с обвислыми полями.

Второго я ещё не видел, но это человек не менее интересный. Знакомьтесь, товарищи, перед вами Мэндэ, силовая поддержка китайской группы. Где он служил и проходил подготовку, что за плечами — покрыто мраком. Пока что он меня интересует больше.

Под метр девяносто ростом, слегка перекачанный, ноги длинные, однако ниже бриджей не жилистые, вряд ли он хороший бегун. Милитари-кепка по брови, волос не вижу. Светлое камуфло лёгкой куртки, обвес приличный. Берцы, светлые наколенники, полный фарш, хоть сейчас забрасывай героя в вечно неспокойные Ирак или Афган... Глаза жёсткие, хоть и водянистые. Скорее всего, он и сам не армеец, а опытный силовик из правоохранительных или карательных органов. Каратель.

Ты мне и нужен, голубчик!

О-па, там уже руки жмут...

Накинул автомат на грудь, опустил ствол вниз и потопал к ним, положив палец прямо на спусковой крючок. Едва заметно споткнулся, громко выругавшись матом и для страховки вытянув правую руку вперёд. Неловко содрал неудобно висящее оружие и лихо перекинул его за спину, подтянув повыше и вынужденно зажимая в руке лишний ремень. Опять выругался, выпуская кусок погона — автомат обвис.

Ну, что? Есть взгляд! Тяжело ты смотришь, товарищ Мэндэ, ох, тяжело, спит в тебе неутолённая альфа... Я мелком посмотрел ему в глаза, и тут же опустил голову, быстро изучая следы на земле, отлично видимые в косопадающих лучах автомобильных фар. Потом перевёл внимательный взгляд на обувь охранника.

Оценил меня на капельку, спецназер, или кто ты там есть на самом деле? Подошёл, и пожал руку Харди, Чжуну, а потом и этому чёртушке, так, средненько.

Чуть дёрнул ноздрями, машинально. Меня не интересуют твои очи, приятель, меня интересуют следы, на всякий случай? И запах, извини уж, привычка...

На том и хватит. Начнёшь слишком старательно изображать сельского простачка-охотника, дураком окажешься. Кинул чутка деталей для старта. Позже Гоблин в доверительной беседе обмолвит, мол, напарник у меня чувак, конечно, классный, безбашенный, прирождённый следопыт, жаль только, что нет в нём военной косточки, коллега, всё самобытное, чисто леший.

Остальные китайцы — простые работяги, с ними, как меня предупредил Харди, можно и не знакомиться, не пригодится. Эти одеты разномастно, напялили, что было не жалко взять из дома на износ. Да уж, кадры на зависть любой экспедиции...

Мужики с плота крикнули, замахали руками.

— Загоняй, — предложил я Сомову.

Давай, братан, ты уже поприветствовал, теперь моя очередь.

— Наверх нас потянет? — спросил у Чжуна.

— Да, против течения, — заулыбался распорядитель.

— Далеко?

— Примерно двенадцать часов хода, если скорость будет маленькая.

— То есть, всю ночь, — резюмировал я.

Ещё бы, паром увесистый, неуклюжий, как утюг, капитан изматерится! Наш Дугин убил бы мастеровых за такую конструкцию, а шкипер "Дункана" послав всех, такую шнягу по реке тащить отказался бы. Выбора нет, спецгруппе придётся плыть...

Перекинулись ещё парой фраз, деталей пока нет. Детали возникнут с началом рейда. Экипаж буксира уже брал понтон "на усы", то есть притягивал его к себе как можно ближе, чтобы не мотало на поворотах. Наша машина встала последней и первой на выезд. Всё правильно, кому пахать-то предстоит? Наконец сборы были окончены, мы попрощались с новозеландцем, забрались на плот — связка отчалила. Судёнышко натужно потащило груз к стремнине.

— Иди, Мишка, разговаривай с... коллегами, мать их. А я вздремну, так по очереди и будем бедовать на этой лоханке, если не перекинемся, спаси господи. Только ты того, осторожней! Когда толкнёшь? Давай в четыре.

— Все зависит от того, начну ли я к тому времени бухать.

— Типун тебе!

Но он уже пошёл к честной компании, на ходу рявкнув:

— А где встречное пиво и чипсы?!

Я мысленно сплюнул и начал пристраиваться на тесном заднем сиденье, пытаясь вытянуть ноги среди снаряжения. Только вроде бы умостился, как напарник прибежал обратно, протягивая мне большую глиняную кружку.

— Кастет, натурально пивас! Вмажешь для сна?

— Да ну тебя! — но не выдержал и спросил: — Как на вкус?

— Кислятина. Однако градус имеется. И вкус пивной.

— Чипсы дали?

— Орешки!

— Хорошо тебе там, смотрю, — проворчал я и отвернулся к железу борта.

— Спи спокойно, дорогой друг!

Чёрт, становится прохладно! Не поленившись, я достал лёгкий тонкий плед, укрылся, повернувшись лицом к реке.

Из-за гор выплыл лунный серп и с самым довольным видом повис над долиной.

Экспедиционеры-аферисты что-то там тихо базарили, временами китаисто хихикали, — не мешало, я наслаждался природным покоем. Сколько таких ночей мы провели в рейдах на Платформе-5, и большая их часть была тревожна по разным причинам. Эта будет спокойной, время действий ещё не настало. Так пользуйся же этим покоем, сталкер!

Крепко пахло свежеструганным деревом и слегка — хвоей с береговых утёсов. К аромату примешивался стылый речной запах, в котором мало рыбного и много романтичного. Вот вдали показался тусклый оранжевый огонёк догорающего костерка. Наверняка там стоит шалаш, а может и настоящая палатка, в которой усталые рыбачки, накатив под конец дня, увалились на пушистые подстилки из нарубленных веток пихты.

На свет костра идёт любопытный налим. Здесь он таких адских размеров... богу молишься за то, что тот не дал рыбинам способность вылезать на берег. Страшные, как крокодилы.

А это кто по воде скользит? Судовой двигатель урчал тихо, и мне показалось, что я расслышал скрип уключины. Нет, не все спят, есть ещё на свете настоящие фанатики рыбной ловли! На узкой лодке-ветке сидел удивлённый и недовольным появлением каравана абориген, занимающийся, как по мне, самым азартным видом речной и озёрной рыбалки — мужик гарпунил рыбу. На носу был закреплён масляный факел с корзинкой на конце, гарпун солидный, крепкий, на длинном древке. Так и рыбка здесь водится серьёзная. Хорошо, что капитан буксира, судя по всему, человек на реке опытный, не гуднул, распугивая добычу окончательно. За такое хамство и пулю можно схлопотать, ищи потом в чащобе, разбирайся, если дурной, кто выстрелил...

И снова поплыли назад пустынные берега.

Хватит пялиться в темноту, надо отдохнуть, впереди непростой маршрут. Ещё несколько часов, и ночь сбросит с земли и воды своё темное покрывало. Новый день, свежий, влажный, начнёт свой забег в пастельных красках просыпающейся тайги.

* * *

Утром, когда я закончил последнюю смену, сквозь просветы в сплошной стене леса левого берега Хуанхэ на паром золотыми пучками лился яркий солнечный свет. В утреннем воздухе стоял запах готовящейся рыбы — китайцы уже установили на корме небольшую жаровню, раздавалось звонкое птичье пение, рядом плескала вода, пыхтел дизель буксира, с севера донёсся далекий крик лося...

Или это зловещий йети?

Печально звякнул судовой колокол — подходим, значится.

— Мишка, как там?

— Капитан шось мычит, хрен чего разберёшь... Ща оповестят, — пообещал Сомов, спрыгивая на настил и зачем-то заглядывая в воду. — Глубоко тут.

— Что-то удалось выяснить дополнительно?

— С безопасником немного поболтал.

— О чём?

— Да о прибалтах пленённых. Утверждает, что точно не охотники, армейцы, дескать, он сразу определил.

— Определитель, бляха... Ещё инфа есть?

Гоблин поморщился.

— Одно скажу, Костя: хрен там тёртый, а не золото. Врёт толстяк. Пока барак мочил хари, я все машины осмотрел, нет в них необходимого оборудования. Тюки какие-то, мягкие. Ни лотков, ни лопат. Допустим, они собрались распускать лес на доски для бутар прямо на месте. Тогда где двуручные пилы?

Кроме нас, никто на борту ночную вахту не нёс.

— Вот и я так думаю, что тёртый.

Прохладное небо ещё не окрасилось в пронзительную синеву, оттенок матовый, серо-молочно. Люди, как и природа, ещё не совсем очнулись от сна, машины были густо обсыпаны росой, — само высохнет. За завтраком было тихо и спокойно, в такую рань болтать не хочется, языки развяжутся позже. Кроме свежей рыбы на гриле, китайцы приготовили какой-то невообразимый омлет-кашу, месиво неестественного цвета от вкинутых туда специй и зелени. Бр-р... Ешьте такое сами, братья с алеющего востока. Они и ели, палочками скидывая в рты неаппетитное на вид парево через край тарелок. Подняли и смахивают... А рыбка ничего себе, хотя мы с Мишганом грилёванное не любим, лучше уж на сковородке приготовить или на палочках у костра, чтобы не было контакта продукта с металлом, не смазанным жиром — горелое есть зло и "диоксин", как я называю характерный удушливый смрад полевого гриля. То ли дело родной сочный шашлычок, трепетно выдержанный в маринаде, а затем над беспламенными углями!

К самому концу завтрака рыба, яичница и чай с мёдом сделали свое дело — народ понемногу оживал и начал разговаривать парами и тройками одновременно. Мы в этих дискуссиях на китайском участия не принимали. Да я бы и на русском не стал, так как совершенно точно знаю, что собираюсь делать. Короткий судовой гудок прервал разговоры, кэп высунулся из рубки и что-то крикнул назад.