Дитя магии

Проснувшись поутру шестого дня, с восходом Светлой звезды, я потянулась, робко высунула нос из-под плаща и понюхала воздух. Пахло колючей промозглой сыростью и дождем, но его самого не было. Лишь над каменистой землей плыли рваные клочья грязно-серого тумана, путаясь в мощных стволах редких деревьев. Но на золотистом небе — ни тучи, ни облачка. Неужели...

Спавший под моим боком Чудик, потянувшись, первым осмелился выбраться наружу. Пройдясь по мокрой земле, он брезгливо отряхнул лапки и птицей взлетел в воздух. Я невольно залюбовалась игрой рассветных лучей на его рыжей шерстке. Загадочное сумеречное существо на солнце сверкало чистым золотом.

Размявшись, айт бесшумно спустился вниз, сложил крылья и, разбежавшись, привычно попытался на меня запрыгнуть, да я увернулась. Обычно так он заставлял меня проснуться и встать. Весил-то Чудик немало, а я не собиралась кататься по мокрой земле, избегая цепких коготков этого шаловливого создания. И я встала.

Есть захотелось сразу и неприлично сильно. Почесывая ноющий от голода живот, я плотнее закуталась в плащ и огляделась в поисках Шейтара, но тот исчез. Да, у меня весьма свободолюбивые и самостоятельные попутчики... Все в меня. Я наказала айту сторожить вещи и побрела, спотыкаясь о камни и корни деревьев, на поиски ручья. Его веселое журчание доносилось из поросшего лесом широкого оврага, у границы которого я заночевала, побоявшись в темноте спускаться вниз.

А лес, напоенный дождевой влагой, жил и звенел, пел и смеялся. В нежно-зеленой листве сверкали хрустальные капли росы. Солнечные лучи золотистой паутинкой оплетали ветви деревьев и отражались в прозрачных дождевых ручейках. Из глубины леса доносился шорох листвы и неумолчная ритмичная работа сизокрылого короеда. Воздух, пропитанный весенней чистотой, свежестью дождя и пряными запахами трав, дурманил и пьянил душу.

И сейчас, после долгого времени, проведенного в четырех стенах, я наконец почувствовала себя... счастливой. Спокойной и умиротворенной. Какой могла быть только в лесу. В лесу, где каждый листок, каждая травинка и каждое дерево понимали меня лучше людей. Понимали, принимали и не осуждали. Внимательно слушали, сочувствовали и помогали. Как умели лишь творения праматери-Природы — светлые и чистые.

Ручей, виляющий меж древесных стволов, отыскался быстро. Опустив руки в прозрачную воду, я несколько мгновений прислушивалась к чистому перезвону капель и наслаждалась лесной тишиной. А потом, умывшись, побрела вдоль ручья. И лес раскрывался передо мной, хвастая своими сокровищами — хрусталем росы, тусклым золотом прошлогодней листвы, серебристым звучанием капели.

Пройдясь по небольшой полянке, я прикоснулась к теплому шершавому стволу и нежно пробежалась пальцами по коре, читая написанную древними рунами историю жизни. И мягкое живое тепло окутало меня подобно одеялу, когда я прижалась к дереву, чутко прислушиваясь к глухому биению его сердца. Как давно я хотела поговорить с лесом о том, что со мной произошло... Прежде я умела "видеть" его глазами и различать в общем лесном гомоне отдельные слова, а сейчас верила, что смогу поговорить с ним как с человеком. Вернее, почти как с человеком: в отличие от людей, создания Природы не лгут и не лицемерят.

— Здравствуй, отец.

"Да благословит тебя небо, дочь".

Сухое шуршание чужой мысли коснулось моего сознания мягко и ненавязчиво. Я улыбнулась. Что изменилось во мне за год учебы?.. Может быть, это тоска по природе — по дикой свободной природе — пробила брешь в стене, которая запирала мою силу внутри?.. Я всегда чувствовала, что у творений Природы есть одно общее сознание, мы — лишь частички единого целого, и именно этим ощущением воспользовалась, когда договаривалась с Шейтаром. Но лишь сейчас я в полной мере ощутила момент единения. И услышала.

— Мне нужен твой совет.

"Спрашивай".

— Что мне делать? Я совсем растерялась...

"Понимаю тебя. Ты знала лишь одну грань реальности. Знала лишь светлую половину мира. И мир явил свою изнанку. Я чувствую твою отчужденность и отстраненность, страх мира и себя в нем. Сила пробуждается, но ты ее не ощущаешь и не меняешься. И не знаешь, в каком из миров затерян твой дом. Ты стремишься к неизведанному. К пониманию того, что не дает покоя, бередит старые душевные раны".

— Как мне понять себя?.. Как понять направление пути?..

"Ты уже понимаешь, но боишься осознать. Не бойся себя. Доверяй себе. Живи собой".

— Это непросто, — вздохнув, я провела ладонью по шершавой коре.

"Очень просто. Однажды ты поймешь".

— Иногда я боюсь себя... И того, что скрыто. И того, что может... проснуться.

"Душа человеческая — неисчерпаемый источник тайн, в том числе и неприятных. И страх — лишь один из них. Люди сами не понимают, чего боятся, и боятся того, чего не понимают. Прими мир таким, каков он есть, прими себя в своем мире такой, какая ты есть. Смирись с тем, чего ты изменить не в силах. И страх станет не частью твоей сущности, а лишь редким незваным гостем".

— В наших чувствах порой столько странного и необъяснимого...

"Неправда, дитя мое. Ты боишься — потому что это сильнее тебя, злишься и ненавидишь — потому что боишься. И любишь. Несмотря ни на что — любишь. То, что является частью тебя, то, частью чего являешься ты, не отнять. И не забыть".

Семья, старый замок в лесу, Дуб-прародитель... Да, никогда не забыть... Сердце в моей груди пропустило удар и сжалось. Казалось, я всё понимаю, знаю, как поступить дальше, но... Из неизведанных глубин души поднимался древний первобытный страх. Страх, который я долго держала в оковах, бурным потоком хлынул наружу, сметая все преграды на своем пути. И рождая странную, неприятную и зудящую боль.

— Отец?.. — я невольно съежилась, до боли в пальцах вцепившись в шершавый ствол.

"Да, дитя мое?".

— Что это?..

"Предчувствие. Ты чувствуешь нас, говоришь с нами, слышишь нас — и набираешься сил. И дар пробуждается. Доверяй своим ощущениям".

— Ощущениям?..

"Да. Это глубинные чувства. Которые сейчас испытывает попавшее в беду существо. Оно — часть природы, ты — часть природы, и тебе дано слышать зов".

— Я могу ощущать то же самое, что и любой человек?..

"Да. Как понимаем и чувствуем тебя и друг друга мы. Ты заговорила со мной — и я откликнулся на зов. И ты почуешь опасность, узришь истоки беды".

— Этот запах... — я невольно принюхалась: кислая горечь в потоке робкого свежего ветра.

"Страх и боль".

— Ребенок?.. — я прижалась к стволу лбом, улавливая ощущения дерева.

"Ты быстро учишься, дочь моя".

— Но откуда этот дар?..

"Ты с ним родилась. Предчувствие и ощущение — всего лишь одна из граней твоего дара. Ты взрослеешь, растешь, а чем выше рост — тем шире горизонты. Время пришло".

— Взрослее?..

"Взрослее. Ты научилась искать себя. Научилась смотреть на мир вокруг тебя и на себя в нем. Пока лишь искоса, пока не без наивности и легкомыслия. Но это объяснимо — ты только учишься взрослеть".

— Но я уже растеряла все свои мечты... — я горько улыбнулась.

"Бойся не растерять мечты, дочь моя, — бойся потерять способность обретать новые".

— Благодарю за советы, отец.

"Да озарят твой путь светлые звезды, дитя".

Я ласково погладила шершавый ствол, мягко коснувшись губам коры. Сколько жизни и мудрости хранится в этом неживом, по мнению всех, существе... Но оно было живым. Более живым, чем иной человек или маг. Отец-Дерево, я никогда не забуду твоих заветов...

Вернувшись к ручью, я прислушалась к новым ощущениям. И дар лесов не подвел. Внутри меня зазвенела, натянувшись, тонкая струна чужих чувств. Страх. Кто-то остался здесь один и жутко боится. Леса боится? Одиночества? Врагов? Смешно! Какое в лесу может быть одиночество? Какие страхи, какие враги? Здесь лишь друзья, которые помогут избавиться от недоброжелателей и спрятаться от чужих глаз!

Подстегиваемая любопытством, я пошла на странный зов вдоль ручья, забыв даже об остром чувстве голода. И, проплутав с полчаса, наткнулась на его обладателя. Точнее, обладательницу.

— По-моему, здесь, — пробормотала я.

И подняла голову, прислушиваясь к встревоженным птичьим крикам. Растревоженная пестрая стайка, сорвавшись с нижних веток, улепетывала прочь. Засмотревшись на незнакомых пташек, я шагнула за ними, поскользнулась на мокрых камешках и растянулась на земле. Едва успев подставить руки, выругалась, села и услышала раздавшийся из кустов дикий вопль. Откуда на меня и ринулась его обладательница.

— Сидеть!.. Иначе я за себя не отвечаю! — невысокое белокурое и голубоглазое создание в драном платье приставило к моей шее крошечный кинжальчик.

Я растерялась, а девчонка, которой от силы было годков десять, продолжала гневно вопить:

— Ты тоже из ла-ардов?! А ну, отвечай! Тебя тоже подослали, чтобы поймать меня?! Ты из них, из охотников за головами и душами?!

С любопытством разглядывая девчонку, я подметила в ее голосе властные нотки, а в душе — липкий холодный страх. Так-так. Значит, я не ошиблась. Ребенок.

— Солнышко, убери оружие, — мягко попросила я. — Ни за кем я не охочусь. А до тебя мне нет никакого дела.

— Правда? — недоверчиво сощурилась она. — А что ты тогда здесь делаешь?

— Путешествую.

— Одна?

— Да нет. С лошадью и айтом.

— А где они? — требовательно вопросила девчонка.

— На лесной прогалине, над оврагом, — пожала плечами я.

— Ты путешествуешь одна — значит, волшебница? — сделала вывод она.

— Нет, я человек.

Голубые глаза с изумлением воззрились на меня.

— Человек? — недоверчиво переспросила девчонка, опуская руку с кинжалом.

— Самый что ни на есть, — подтвердила я.

— Не может быть!.. — губы малолетней воительницы обиженно задрожали.

Судя по интонациям и реакции, она из магов. Такое же, как у Вэла, спесивое отношение ко всему человечьему.

— Может, уберешь оружие? — скроив дружелюбную улыбку, предложила я.

— Нет, подожди! — перед моим носом вновь оказалось острие ее ножичка. — А как же ты, человек, путешествуешь — и одна?..

— А вот так! — потеряв терпение, я вскинула руки. Из нарукавников на девчонку ощетинились два кинжала.

Она ойкнула, выронив оружие, и испуганно попятилась к кустам, но удрать не успела. Я быстро вскочила на ноги и преградила ей путь.

— Стоять! Теперь твоя очередь! Быстро мне все выкладывай и не смей врать!

— Я... я... — прозаикалась она, хлопая длинными ресницами, — я... заблудилась. У нас тут охота была, а я с лошади свалилась. И два дня уже тут... — и горе-наездница захлюпала носом.

— Как тебя зовут и кто ты? — безжалостно продолжала допрос я.

— Каллиопа! — гордо вздернула подбородок девчонка.

Видимо, это что-то значило.

— И?.. — с интересом осведомилась я.

— Ты ничего обо мне не слышала?! — оскорбилась она, подбоченившись и приняв надменную позу.

— Нет. А надо? — ядовито уточнила я.

Девчонка стушевалась и промямлила:

— Да нет, просто я... Ты же не местная... А откуда ты?

— Не уходи от вопроса!

— Мо отец — владыка Аджита! — гордо улыбнулась она.

— Ах, вот как, — протянула я. — А знаешь, нам по пути.

— Правда? — обрадовалась девчонка.

— Угу. Я тоже еду в Аджит.

— Возьми меня с собой!

— Еще чего!

Только малолетних девиц, выпрыгивающих из кустов, мне не хватало для полного счастья! Я вообще не умею с детьми ладить. Выросла одна и до последнего скандалы закатывала, стоило маме лишь намекнуть на братика или сестричку. Еще чего! Пока я единственная — может, позовут обратно... Год подумали — на второй сообразят, что любая нужна, пусть и не маг, и не "звездная"...

— Ты лучше здесь подожди своих, — посоветовала я. — Наверняка тебя ищут и скоро найдут.

— Нет!.. Я... я боюсь, — тонкий голосок девчонки стал тише журчащего ручья. — Я уже два дня тут... Ты не имеешь права бросать меня одну! И... и, знаешь, мой отец — он очень богатый человек! Он тебя наградит!

А вот это уже интересно. В моем кошеле денег — три серебрушки, с прошлого путешествия оставшихся. На пять-шесть дней проживания в клоповниках хватит, и все. И никаких волшебных бабушкиных бумаг. Да, я гордая. Знает ведь, что я ушла из Облачных гор, наверняка Иф донес. Но раз сама помощь не предложила — просить не буду. Да, глупо. Но ведь опозорила...

— А поподробнее?

— Все, что захочешь, — дом, золото!.. — горячо пообещала она. — Я единственный ребенок, папа меня очень любит!

Избалованное дитятко. Что может быть хуже этого?.. Да, и я тому примером. Но соблазн получить награду был слишком велик.

— Ладно, — проворчала я. — Э-э-э... Как, повтори, тебя зовут?

— Каллиопа, — изящно присела передо мной она. — Можно Калле.

Я почувствовала себя неотесанной деревенщиной. А-а-а, плевать...

— Зови меня Лекс, — сказала я и строго добавила: — возьму с собой, но только при одном условии — нос передо мной не задирать и слушаться беспрекословно. Ясно?

— Да, — покладисто кивнула Калле.

— Тогда идем.

— Куда? — сразу же спросила она.

— Условие номер два: лишних вопросов не задавать!

На местности я ориентировалась плохо, но лес помог, подсказав короткий путь к склону оврага, моей прогалине и айту.

— Но все-таки? — настаивала настырная особа.

— К моей стоянке. Да, чуть не забыла — условие номер три: ни на что не глазеть, ничего не трогать и ничему не удивляться, — я смело устремилась сквозь заросли колючих кустов в лесную чащу.

— Что-то слишком много всего! — взбрыкнула она.

— Тогда сиди здесь, — великодушно согласилась я.

— Но я же согласилась!.. — послушно засеменила за мной Калле.

Дальнейший путь прошел в молчании. Я с удовольствием прислушивалась к лесным голосам, а что слышала девочка, встревожено и испуганно озирающаяся по сторонам, меня не заботило — лишь бы не путалась под ногами. Но едва мы вышли на поляну, ее послушание как ветром сдуло. А началось все с того, что она увидела Чудика.

— О-о-о! — аж подпрыгнула дочь городского владыки. — Айт! Где ты его достала?

— Сама родила, — пробурчала я.

Звучит глупо, зато честно.

— Сама? — изумленно округлила глаза девчонка. — Как это?

Пришлось объяснять, как айты размножаются. Калле, выслушав, снова с восхищением воззрилась на моего малыша и объявила:

— Я тоже такого хочу!

— Хотеть не вредно.

— А нельзя ему...

— Нельзя!

— Но почему?

— Потому!

Калле, надувшись, замолчала, но ненадолго.

— Здравствуйте, мои дорогие! — из своего ниоткуда возник Иф.

— Ой, какая прелесть! — снова заверещала она.

Я закатила глаза и молча занялась сумками. Есть хочу. Неужели ничего съестного не осталось?..

Ифрил, увидев Калле, прямо-таки преобразился.

— Очень рад видеть в добром здравии, дей-ли Каллиопа, очень! — поклонился он, поцеловав зардевшейся от смущения девчонке ручку.

— И я рада... — прошептала она. — А мы разве знакомы?..

— Нет, но я о вас наслышан!

Я фыркнула и тоскливо изучила найденное в кармане сумки сморщенное яблочко. И строго посмотрела на охранителя: