Дитя магии

...Одиноким быть не может тот,

Чей дух с Природою один язык найдет

(Дж. Г. Байрон, "Манфред")

Пролог

Над волшебным миром давно раскинулась теплая звездная ночь, но природа не спешила засыпать. Шелест мокрой травы, влажного леса и частых дождевых капель будоражили ночную тишину, напоминая и предрекая. И тихий шепот голосов перебегал от дерева к дереву, от цветка к цветку, от сна к сну, наполняя ночную тьму тайнами и обсуждая... ожидание. Ожидание того, что должно свершиться.

Дождь усилился. Яркие вспышки серебристых молний разбили ночь на осколки, озарив спрятанный в сердце леса замок. Укрытый от мира древними деревьями, укутанный в покрывало цветущего плюща, он казался частичкой живой природы. И вместе с нею ждал и наблюдал, заметив выскользнувшую из-за туч Двойную звезду. И вместе с природой благоговейно прислушался к плачу новорожденного, когда один из двух звездных осколков скользнул по покатой крыше. А в освещенном окне появились две расплывчатые тени.

— Девочка... — пожилая женщина натянула на плечи светлую шаль и удовлетворенно улыбнулась. — У тебя дочь, сынок, — и прищурилась, всматриваясь в окно. Взгляд ее стал отсутствующим, а оконное стекло засеребрилось, засияло холодным лунным светом. — Дитя Двойной звезды, да, как и было предсказано... Ты не рад?

— Двойная звезда? Уверена? — темноволосый мужчина тоже посмотрел в окно. — Звездочет не ошибся?.. Жаль. И вновь — в нашей семье, и вновь — предвещая неприятности... Жаль.

— Двойная звезда сулит не только неприятности, — заметила его собеседница. — Она говорит о рождении дитя магии. Да, во все времена дети Двойных звезд отличались необычными способностями, но необычность — не значит неприятность. Это наша защита. Это защита природы и всего волшебного мира.

— Необычными... — хмыкнул молодой отец. — Скорее, необычно отсутствующими способностями... Она ведь не будет полноценным магом. Не унаследует наше волшебство. Не сможет творить заклятья. И вырастет чужаком в мире волшебства. Без магии и без защиты, неполноценной, обделенной...

По лунному стеклу заструились потоки дождя, над крышей громыхнул гром.

— Значит, нам должно обеспечить ей защиту на первое время, пока она не ощутит и не разовьет собственный дар, — хладнокровно ответила его мать, зябко кутаясь в шаль. — Защиту абсолютную.

— Кокон?.. — он вопросительно поднял брови.

— Да, кокон, стирающий проявления нашего дара и отводящий глаза. Девочка не должна чувствовать себя неполноценной — это убьет дар. И ни лишних знаний, ни лишних людей. Ничего лишнего. Пока не проснется сила. Придет время — магия проявится, и она сможет постоять за себя, сможет найти свое место в нашем мире, но до тех пор...

— Все Двойные, как говорят легенды, поздние, — мужчина нахмурился. — А в коконе она и в двадцать лет останется ребенком. Как потом в мир отпускать — без опыта, без знаний, и — человеком?..

— Не тебе об этом беспокоиться. Я о ней позабочусь. Да, как только придет время силы — я обо всем позабочусь... — и она мечтательно улыбнулась. — И все получится. В этот раз все обязательно получится...

— Мне уже не нравится то, что вы задумали... — новоиспеченный отец чутко прислушался: из соседней комнаты доносилось слабое хныканье и тихое успокаивающее воркование. — Мама, она же ребенок... Мой ребенок!..

— Вот и воспитывай. Но как человека. Люби, балуй и опекай. И ни слова правды, Ян, ни слова! Никому! Пока не придет время силы. А после она перестанет быть вашей. У детей магии Двойных звезд всегда было много работы. Всегда. А нынче стало еще больше. И если я что-то замечу... — в серебристых глазах молнией промелькнула угроза. — И призовите ей охранителя. Особенного. От угроз темного мира мы ее защитим, а вот от второй...

— Что?..

— Да, и от второй, — кивнула его собеседница. — Двойная звезда указывает на двух похожих и необычных детей. Это две половинки единого целого, дух и тело. И им должно рядом расти, но... Равновесие же, и одно дитя — для мира светлых, а второе — для мира темных...

— А тебе нужны обе? — Ян отвернулся от окна. — Наша с Ланой дочь, как и мы, — светлая... Наверняка светлая. А до темной тебе не добраться. Никому прежде не удавалось выманить темного с их земель и соединить Двойных в полноценную пару. Никому, мама.

— Во-первых, они нужны не мне, а нашей умирающей природе, а во-вторых... Посмотрим, — волшебница тонко улыбнулась, и в ее глазах заплясали лунные блики. — Вероятно, приманивать темную не понадобится... Посмотрим.

Глава 1. О пользе ночных прогулок и вреде чрезмерного любопытства

— Дей-ли! Вы знаете, сколько сейчас времени?..

Это она мне... С трудом подавив трусливое желание сигануть через подоконник и скрыться в ближайших кустах, я покорно спрыгнула на пол и опустила очи долу. Надо было по плющу — и сразу в свою комнату... Зря усталости поддалась...

— Знаю, да... — мой нарочито скромный голос явно не соответствует обстановке, и мама это, разумеется, заметила.

— О, небо, Лекс, как ты одета? Что это за лохмотья?.. И где, скажи на милость, ты бродила всю ночь?..

Благо, света мало, и она только лохмотья и заметила... А где хочу — там и хожу! Никогда прежде не интересовались, чем я занята, а тут проснулись, когда не надо!.. И вообще, мне уже восемнадцать, хватит у юбки держать!.. И так вся жизнь — из окон дома. И дома все можно, а как за порог — так сразу "Куда?" и "Чтобы рядом с замком!". Только ночные побеги в лес и спасали, и я эту возможность сохраню!..

— Всю ночь? — я в отчаянии обернулась к окну, на едва заметную в темном небе багровую полосу рассвета. — О чем ты? Я всего лишь выбралась на утреннюю прогулку... Понимаешь, предутренний лес, он... он... — и запнулась под сердитым взглядом.

— Ой, не ври мне! — недоверчиво хмыкнула мама. — Какая может быть пробежка в середине ночи, после восхода Красной звезды?

— У меня бессонница...

— Лекс, хватит!.. Где ты была?

Моя изворотливая фантазия озадаченно промолчала. А мама, понимая, что мне нечем крыть, стояла, скрестив руки на груди, и не сводила с меня строгого взора.

— Э-э-э... А ты что здесь делаешь в такую рань и в таком виде?

Мама, купившись на обманку, опустила глаза на полы длинного халата, туже затягивая пояс, а я проворно проскользнула мимо нее к лестнице. Нет, лучше возвращаться так же, как и уходить, — через окно...

— Не думай, что на этом все закончится! — пригрозила она мне вслед. — Отец обо всем узнает! И советую придумать более правдивые отговорки! Но накажу я тебя в любом случае, и...

Добежав по темному коридору до своей комнаты, я громко хлопнула дверью, прерывая гневную мамину речь, и устало села у стены, вытянув ноги. А виноват во всем дождь... Если бы не он, я бы вернулась домой как обычно, за час до рассвета, когда родители еще спят... Ведь всегда мне ночные прогулки сходили с рук! И никого не волновало, где меня носит, лишь бы рядом с домом и подальше от незнакомых личностей. И от малознакомых. А я не возражала. С лесными обитателями мне проще найти общий язык, чем с людьми.

Устало поморщившись, я заставила себя встать, раздеться и помыться. Вода, разумеется, давно остыла, света нет, но — надо... Тряпки, бывшие одеждой, спрятать, грязь и кровь с рук и лица — смыть, и лишних вопросов поутру будет меньше. А лучше, чтобы их вообще не возникло. Чем меньше людей знает о существовании легендарных существ-прародителей, тем выше их возможности выживания. Белый волк не раз замечал, что за ним давно охотятся, а сегодня я опять собственноручно зашивала, прочищала и промывала последствия этой охоты. И за наше многолетнее знакомство я ни разу не видела столь странной и страшной раны, ни разу...

Надев ночнушку и на ощупь добравшись до кровати, я без сил рухнула на одеяло и обняла подушку. Все, меня нет, я умерла, а тех, кто потревожит покой почивших с миром, ожидает крупный скандал...

— Лекси, ты спишь? — доносящийся из коридора смутно знакомый голос сопровождается негромким стуком.

— А что еще я могу делать в собственной комнате в такую рань?.. — простонала я в подушку. Кажется, только-только глаза закрыла...

Из коридора донесся смех. Папа.

— Посмотри на часы, дочь, и скажи, что я разбудил тебя рано!

Сев, я растерянно воззрилась на круг солнечных часов. Уже... давно перевалило за полдень?.. У меня же встреча на носу!.. Быстро скатившись с постели, я ворвалась в ванную, на ходу выпрыгивая из ночнушки, умылась и заметалась по комнате в поисках одежды. Так, последние штаны — в крови, а в юбке по лесу далеко не уйдешь, а придется... А рубаха где чистая, хоть одна?.. Я захлопала дверцами шкафов и загремела ящиками. А еще я со вчерашнего вечера ничего не ела, но где-то яблоки оставались...

Отец, с подозрением прислушивавшийся к грохоту, поинтересовался:

— Лекс, ты встала? К тебе можно зайти?

Не найдя ничего чистого, кроме праздничного, я быстро застегнула рубаху и затянула шнуровку зеленого платья, заодно закатав рукава и заправив длинный подол за пояс. Вернусь — займусь одеждой...

— Извини, пап, я... еще не готова!.. — а расчешусь по дороге...

Отец же, подметив в моем голосе нервные нотки, вошел без предупреждения, застав меня на подоконнике.

— Что это значит? — нахмурился он.

— Я убегаю, у меня дела, — и торопливо послала ему воздушный поцелуй, — потом поговорим!

— А ну вернись!.. — начал он, метнувшись к окну, но поздно.

Уцепившись за плющ, я быстро сползла со второго этажа вниз, перебежала через дорогу и скрылась в лесу.

— Маленький сорванец!.. — донесся до меня рассерженный вопль отца. — Эх, Лекс, Лекс...

Да, я такая, и ничего не могу с собой поделать. Сколько себя помню, постоянно где-то бегаю, теряюсь, пропадаю... Да еще и живность разную домой тащу — от полевок и сороконожек до воронов и волчат. И дня не могу просидеть в четырех стенах — без леса мне душно и тоскливо.

Зазевавшись, я едва не споткнулась о древесный корень. Терпеть не могу опаздывать! Да еще и время бежит на редкость быстро... Я свернула с тропинки, поднырнула под низкими ветвями и поспешила напрямик, через лес. Еще десять шагов — и я выйду к холму... А вот и наш любимый Дуб-прародитель. А вот и он...

Я остановилась, переводя дух. И как сильно он изменился, хотя прошло всего три года!.. Под низкими ветвями сидел, ссутулившись, опершись локтями о колени и лениво жуя сорванную травинку, темноволосый парень. Я помнила его задорным и смеющимся, и откуда только взялись этот отстраненный холодный прищур, эта хмурая складка на переносице?..

Улыбнувшись, я обошла холм с подветренной стороны, взобралась по склону, подкралась к сидящему со спины и закрыла ладонями его глаза.

— Лекс? — он легко развел мои руки, встал и обернулся.

Так, теперь мне еще и голову нужно задирать, чтобы посмотреть в его лицо... И в зеленовато-карих глазах потух прежний шаловливый огонек, и они смотрели прямо и серьезно.

— Что они с тобой сделали?.. — вырвалось у меня.

— Помогли повзрослеть, — и Яртан, мой друг детства и непременный участник всех хулиганских проделок, улыбнулся. — Зато ты ничуть не изменилась... Только похорошела.

— Это все платье! — беззаботно отмахнулась я. — А в остальном... — босые ноги, порванный плющом подол, закатанные рукава, взъерошенные волосы, свежая горящая царапина на щеке...

— ...не обращай внимания на мелочи жизни? — подмигнул он, передразнивая меня. — Как же мне не хватало этих слов...

Мы крепко обнялись. А вот ямочки на его щеках остались неизменными... На радостях я тихо хлюпнула носом. Мы родились по соседству с разницей в один день, но вместе справляли дни рождения, вместе росли, вместе озорничали, вместе получали от родителей на орехи и помогали друг другу переносить наказания... А потом Ярт уехал учиться. А я осталась — издеваться над своими наставниками, не выходя из дома. И мы не виделись три долгих года. Он, как нормальный парень, писал редко, но, как хороший друг, много и обо всем. Но выбраться сумел только сейчас, да и то...

— Сегодня в ночь уезжаю, — тихо сказал Ярт.

— Куда?.. Зачем? — удивилась я. — Ты ведь только что приехал...

— Я ведь предупреждал, — он отвел взгляд, — у меня вообще нет свободного времени... Вот если бы мы учились вместе...

— И ты считаешь, что мы бы учились? — я ухмыльнулась.

— Кто знает, — друг тоже ухмыльнулся, — а вдруг ты взялась бы за ум?.. Но ладно обо мне. Рассказывай!

Я говорила, перебирая все свои немногочисленные приключения, а над нашими головами щебетали птицы, жужжали мошки и догорал закат. И, посмеиваясь над едкими замечаниями Ярта, я невольно отметила одну странность: время словно бы... замерло. Застыло. Не смолкали ни на мгновение птицы. Не тревожил волосы ветер. Не менялся золотисто-красный закатный узор. Возможно ли, что природой нам дано чуть больше времени?.. Но ведь это же... волшебство, которого не существует в моем простом человечьем мире!.. Волшебство есть только в сказках бабушки! Или...

Мы замолчали. Нам еще многое нужно было обсудить, многое вспомнить, многим поделиться, о многом помолчать... Но молчание стало первым признаком того, что все хорошее однажды заканчивается. И замершее время, набрав ход, в одно мгновение стерло закатные краски кистью мглистого сумрака. На ветвях Дуба-прародителя вспыхнули зеленоватые огоньки. Слишком быстро...

— Уже?..

— Пора, — тихо отозвался он.

— Возвращайся скорее, ладно?

Ярт кивнул, быстро поцеловал меня в щеку и торопливо спустился с холма, растворившись в вечернем сумраке. Я тоскливо посмотрела ему вслед. Он всегда был единственным человеком, не считая родителей и пары наставников, с которым я общалась... А теперь он снова уехал, и у меня остается только лес. И Белый волк. Да, и мне... пора домой. В замок. За нагоняем. Только по лесу немного прогуляюсь за яблочной заначкой...

Домой я вернулась за полночь. Легкой тенью обойдя замок и убедившись, что все его обитатели мирно спят, я вернулась к любимому плющу. Наверняка в коридоре поджидает засада, а скандалить с родителями и портить замечательное настроение мне не хотелось. Вот утром, когда пройдет впечатление от долгожданной встречи, можно будет устроить разборки (а в том, что они состоятся, я уверена), а пока — перекусить и спать.

Забравшись по зеленому ковру на второй этаж, я угнездилась на карнизе и... замерла на месте, услышав доносящийся из комнаты тихий разговор.

— Это твоя вина!.. — обвинял разгневанный шепот мамы.

— Почему моя? — негромко сердился в ответ папин бас. — На нас обоих лежит ответственность за воспитание...

Ну, родители, ну, хитрецы! Догадались, что я, так нелепо попавшись утром, вряд ли снова воспользуюсь "парадным" окном, и решили взять меня с поличным в собственной комнате!.. А мне куда теперь?.. Я заозиралась. Не приведи небо, и тут поймают...

— Вспомни, как ты всегда с ней носился! — продолжала обвинительную речь мама. — "Лекси, Лекси, солнышко, золотце"!

— А ты запрещала наказания и всегда вставала на ее сторону!

— А ты ее разбаловал! — не отступалась от своего мама. — Разве можно ребенку вроде Лекс никогда ни в чем не отказывать?

— Но она и не ребенок уже, кстати.

Заподозрив, что их спор затянется, я приуныла. Похоже, ночевать придется либо в лесу, либо на карнизе, либо в комнате для гостей. Впрочем, не впервой... Встав, я взялась за ветку плюща и...

— Из-за нашего потворства, или по иным причинам... Но она — не нашего мира. Не звездного. И не светлого, — сухо резюмировал папа. — Живет инстинктами, мимолетными желаниями, как велит душа... А жить по велениям духа — это путь темного. Мы живем по разуму, но Лекс этого не принимает.

В смысле?.. Не поняла...

— Подобное всегда тянулось к подобному, — и отец, словно мои мысли читая, добавил: — сила — к силе, мир — к миру, способности — к способностям... Свет — к свету, а тьма — к тьме. Конечно, у нас есть в побочной ветви темные... Но Лекс должна быть светлой, а в ней, против обычая, проявляется тьма...

Тьма?! Да я добрейшей души человек! Да! Всех жалею и спасаю! Мне даже ветку древесную сломанную жалко — кажется, что больно дереву! Нет, ну не без эгоизма и по своим причинам помогаю, конечно, местами и для своей пользы... Но все же!

— Вероятно, потому что ее дар — отличный от нашего? — устало предположила мама. — Она не внешнюю силу использует, как все волшебники, а свою, внутреннюю. И не человек, и не маг, а что-то между...

Я растерянно цеплялась за плющ. Мой маленький мир пошатнулся. Приехали... Вопрос лишь в том — кто? Они или я? Или, может, все вместе и сразу? Да, я понимаю голоса леса, я понимаю речь зверей, но разве ж это магия?.. Чувствовать и ценить жизнь природы может любой... наверно.

— Да, вероятно, — согласился отец. — Жаль, что мать запретила использовать для воспитания волшебство. А как люди... а люди мы с тобой неважные. Не зря человечий народ живет отдельно от нас. И человека хорошего не вырастили, и дар не развили...

От неминуемого падения спас плющ, в который я вцепилась мертвой хваткой. Все, на сегодня, пожалуй, хватит... Пора мне... Забиться в самый дальний и темный уголок замка, чтобы там, в спокойной тишине, как следует обдумать услышанное. А где у нас находится искомый уголок? Правильно, в подвале, в чулане или на чердаке. Но чердак — ближе.

Я несколько раз глубоко вздохнула, унимая дрожащие руки, выше подоткнула подол платья и начала карабкаться по плющу наверх — туда, где под лунным светом серебрилась темная гладь окна. Кстати, я за всю свою жизнь ни разу не побывала на чердаке, хотя и подвал, и чулан давно знала как свои пять пальцев. Мама говорила, что ключ от чердака давным-давно кто-то потерял, но вскрыть чердак даже не пытались, потому как ценностей там никаких нет. Вот и проверим...

К моему удивлению, окно не запиралось ни изнутри, ни снаружи. Осторожно распахнув скрипучие створки, я скользнула внутрь и с любопытством осмотрелась. И недоуменно нахмурилась.

По маминым словам, на чердаке не прибирались со времен моих прапра-, а то и прапрапрародителей. А на мой придирчивый взгляд, там не убирались от силы день, может — два. Но никак не больше. Значит, мама про ключ все выдумала? Я внимательно изучила помещение, озаренное ярким сребристым светом Двойной луны. Сводчатый потолок без признаков паутины, ровные ряды книжных шкафов, чистые плиты каменного пола... Пылью и не пахло. Пахло терпкими травами. И кстати вспомнился недавний разговор. Может, меня так старательно отпихивали от секретов чердака, чтобы я пребывала в счастливом неведении об истинной сущности своего семейства?..

Пройдясь вдоль книжного ряда, я мимоходом провела ладонью по книжным полкам. Нет, никакой пыли... Пухлые сшивки книг, потрепанные свитки, робко выглядывающие из пузатых котелков, пучки высушенных трав, украшающие стены, а под травами — деревянные стойки с бутылями, котелками и плетеными коробками...

Не удержавшись, я сунула нос в короб, а там... Фу-у-у, какой ужас, сушеные зеленые гусеницы!.. Я с подозрением изучила чердачное хозяйство и скривилась от отвращения. Нет, как можно хранить такое в собственном доме, где, между прочим, живут любопытные и впечатлительные дети?.. Пойду-ка я лучше... книги изучу. Они, конечно, не относились к моим любимым предметами, но рядом с ними приятнее, чем с сушеными насекомыми, которых ни за что ни про что лишили жизни...

Как назло, все попадающиеся под руку сшивки были написаны на незнакомых языках, но я не теряла надежды найти читаемую. Дрожащими руками перебирая корешки и просматривая обложки, я со всевозрастающим азартом искала... Что? Наверно, доказательства. Доказательства, либо опровергающие папины слова про семейную магию, либо... И с каждый мгновением в моей душе стрункой звенело, туго натягиваясь, двуликое ожидание. Хоть бы все оказалось неправдой... И предвкушение. Хоть бы... родители не соврали.

И наконец мне повезло. Сняв с верхней полки тяжелую объемную книгу, я положила ее на пол, оправила юбку и присела на корточки, изучая свою находку. Книга была обтянута красно-коричневой кожей (начитавшись в свое время сказок о черной магии, я от души понадеялась, что не человеческой...), а на ее обложке обнаружился странный знак — пересечение кругов Двойной луны и вписанные в них две же звезды, соприкасающиеся лучами. А под знаком — порадовавшаяся меня надпись на древнем, но знакомом языке — "Охранители рода".

Содержание книги меня сначала удивило, а потом раздосадовало. Удивило то, что страницы книги и чернила мягко светились в темноте и отбрасывали странноватые блики, которые оседали на моих руках щекочущими огненными искрами, скользкими каплями росы и вязким серебристым туманом. Оседали — в прямом смысле этого слова, невольно подтверждая слова родителей. Но после того как я полистала книгу, восхищение сменилось досадой. Опять незнакомый язык...

Разочарованно вздохнув, я некстати вспомнила о сорванных уроках по древним языкам. И, пролистывая книгу, я улыбнулась приятным воспоминаниям. Наставники изводили меня кошмарными уроками, а я их — собственными недостатками. Вот, к слову, мэтр Корица (звали его иначе, но от него всегда так несло корицей...) больше своих древних языков любил слушать себя и наслаждаться тем "впечатлением", которое производили на невежд вроде меня его обширные познания. И я за это зацепилась. Перед уроками ночь не спала, придумывая умные вопросы, а утром задавала их мэтру. Тот, сетуя на мою глупость и обзывая "чащей беспросветной", пускался в длинные разъяснения, которые, как правило, прерывались многозначительными покашливаниями следующей жертвы.

Впрочем, перевернув страницу, я с удивлением обнаружила, что Корице удалось кое-чему меня обучить. И, нахмурившись, не без труда разобрала текст следующего содержания:

— Сиим нижайше прошу тень мою — охранителя моего — явиться на зов мой, дабы оберегать меня во дни... лихие да непогожие, и... Чего? А-а-а! И дланью своей... своей... Или плечом? Плечом... своим невидимым укрывать меня, подо... подопечную, от невзгод да лишений, оберегая, озаряя да... сохраняя? Нет... Озаряя да храня?.. Тьфу, проклятый язык!..

— Твой? Да уж, твои знания оставляют желать лучшего! — сварливо изрек скрипучий голос. — Неужто не смогли тебя, человечье существо, обучить необходимому? Впрочем, что с них, с колдунов взять?..

— Ты... кто? — выдохнула я, отползая от книги и прижимаясь спиной к шкафу.

— Что значит "кто"? — возмутился невидимка. — А ты кого звала?

— Э-э-э... Не знаю, — отозвалась я нервно, озираясь по сторонам. — А это что, заклинание было?..

Рядом со мной раздался звук, напоминающий почесывание затылка, потом тяжкий вздох, и скрипучий голос презрительно фыркнул:

— Разумеется!

— А все-таки? — я вновь попыталась обнаружить свою "тень", но заметила лишь длинные тени оконных створок, плавающие в пятне лунного света. — Кто ты и где ты?

— У тебя что, плохо не только со зрением? — с язвительным сочувствием замечает голос.

— А у тебя — с пониманием чужой речи? — обиделась я.

— У Корицы сперла, — догадался невидимка. — Нет, я всегда говорил твоим родителям: общение с подобными мэтрами не пойдет тебе на пользу! Ты начнешь либо тупеть, либо умнеть.

Я горделиво улыбнулась, расправив плечи, а он, копируя голос Корицы, поспешно добавил:

— И нынче мы наблюдаем случай первый.

— А ну, покажись, нахал! — разозлилась я, вскакивая на ноги.

— Додумалась! — облегченно вздохнул голос. — А всего-то нужно было приказать...

И рядом со мной возникло нечто — крохотный, с мою ладошку, золотистый вихрь, плавно перешедший в... Изумленно ахнув, я шарахнулась в сторону, вновь наткнувшись спиной на шкаф. Тот послушно скрипнул, и что-то тяжелое, прилетев мне по макушке, закрыло обзор, предварительно осыпав вонючим порошком.

Я звучно чихнула, ощупывая свою голову (и заодно — угнездившийся на волосах короб), медленно распаляясь от доносящегося со стороны "тени" громкого хохота.

— Что тут смешного?.. — стащив короб, рявкнула я, и смех моего собеседника сменился икотой.

— А т-ты с-себя с-со с-стороны в-видела? — заикаясь, хихикнул он.

Я угрюмо насупилась, но промолчала, рукавом вытирая лицо и изучая чердачное чудо. А оно было на редкость странным. И, если оглянуться на бабушкины сказки, — волшебным. Существо, щурящее глаза-угольки, оказалось крайне мало ростом (чуть больше моей ладони), но широко в кости, с темно-малиновым цветом кожи и странной одеждой. Длинное, шитое золотом покрывало, завязанное на тонкой талии, складками струилось до кончиков пальцев, а голову украшал золотой же крученый колпак, лихо сдвинутый на правое ухо. И, надо сказать, существо казалось довольным — и своим видом, и произведенным на меня впечатлением.

— Нравлюсь? — сверкнув белозубой улыбкой, мой собеседник гордо вздернул подбородок.

— А что, должен? — огрызнулась я.

Существо поджало губы.

— Подумаешь!.. — буркнуло оно в сторону. — В конце концов, я тебе нужнее, чем ты мне!

И верно... Кто еще расскажет мне больше о тайнах семьи, чем этот... охранитель? Я смотрела на сияющий колпак, на крошечные искорки, пробегающие по покрывалу, и приходила к удивительному выводу. Я верю. Верю. Верю в реальность происходящего. Верю в искренность родительского разговора. Верю... в то волшебство, о котором мне в детстве рассказывала сказки бабушка. Верю — так, словно оно всегда было частью моей жизни, которую я почему-то не замечала. Почему?..

— Как тебя зовут, малыш? — дружелюбно поинтересовалась я.

— Малыш? — едва не задохнулось от ярости существо, покраснев при этом настолько, насколько было возможно. — Как ты меня назвала?!

— Ну, если посмотреть правде в глаза, — рассудительно заметила я, — то ты такой... м-маленький... М-да...

И невольно замолчала, поскольку чердачное чудо, резво увеличиваясь, мгновенно переросло меня, примяв потолком колпак.

— Ух, ты! — я бесстрашно задрала голову и восхищенно улыбнулась, растворяясь в бездонных черных глазищах. — Слушай, а ты кто такой, а?

И нисколько не напугали ни внушительные размеры существа, ни огненные искры, снующие по одежде. Наверно, захотел бы навредить — давно бы навредил...

— Охранитель я, — грустно вздохнул он, уменьшившись. — Твой, естественно. И не в восторге от тебя, а что делать? Надо — так надо, — и красноречиво шмыгнул носом.

Мне почему-то стало его жалко, и я пропустила мимо ушей его "не восторг".

— Давай познакомимся, что ли?

— Ифрил, — послушно представился мой собеседник, — дух огненной звезды — той, которая с хвостом, знаешь... Имени не имею, поскольку являюсь бестелесным духом. А имя своего последнего воплощения за давностью лет подзабыл, но тебе его искать не советую. Много с тех пор воды утекло... Да и не уверен я, что оно сохранилось в родовых летописях. Не любили меня потомки, и за дело...

И мой охранитель с удрученно-проказливым видом почесал затылок, и его колпак сполз на бок, открыв одно длинное острое ухо, сверкающую красную лысину и... витые полупрозрачные рожки янтарного цвета, мягко светящиеся в темноте.

— Метка звезды! — изрек он гордо, а я, ахнув, шарахнулась в сторону.

Опять же, если верить бабушкиным сказкам... А сказки ли она рассказывала мне?..

— Трусишка! — язвительно ухмыльнулся ифрил, потирая рожки. И развалился на книге заклинаний, напяливая колпак.

— Это же знак... — я сглотнула. — Знак насильственной смерти?.. Мне бабушка говорила, что...

— И подумаешь!.. — пожал обнаженными плечами мой собеседник. — Ну да, ну знак... Меня никогда не лю... Внимание!

Я с подозрением уставилась на красного болтуна и нахмурилась. Вроде, тихо. Вроде... Я так настороженно вслушивалась в тишину ночи, что проворонила скрип ключа, медленно поворачивающегося в замочной скважине.

На пороге чердака легкими тенями возникли силуэты моих родителей.

Глава 2. О таинственном прошлом и неведомом

будущем

Несколько мгновений напряженной тишины, казалось, растянулись на часы. Я испуганно замерла, глядя на родителей, те, в свою очередь, изумленно таращились на меня. Один ифрил сохранял присутствие духа, наблюдая за нами с явным любопытством.

— Лекс? — первой в себя пришла мама. — Что ты здесь делаешь?

— Вас жду, — по привычке брякнула я (да, не пришло мне в голову ничего умнее).

— Тебе же запрещено здесь появляться! — нахмурился отец.

— Неправда! Запретов касательно чердака я от вас не слышала ни разу! — резко возразила я, припомнив подслушанный разговор. — А почему вы не хотели, чтобы я здесь появлялась? Потому что узнала бы правду о вас? Да?

— Это больная правда для тебя, Лекс, — устало ответила мама, заправляя за ухо темный локон, — ты ведь не из нашего мира. Ты не привыкла к волшебству, оно — лишь сказка для тебя. Ты ведь человечек. А для нас магия...

И она, привалившись к дверному косяку, что-то торопливо объясняла, и говорила, говорила, говорила... А мое сердце то замирало, пропуская удар, то заходилось в бешеном ритме. Не из нашего мира... В знакомых зеленых маминых глазах загорелся незнакомый свет... озаряя чердак. И запрыгали по стенам тени от нежного мерцания, когда ее ладони взволнованно сжали, комкая, пояс халата. У меня зашумело в голове, и привычный мир замер... на грани падения. В свет. В яркий, нечеловеческий свет, льющийся с человеческих рук на каменный пол. И от острого понимая стало душно. Кто я рядом с чародеями?.. Никто. Темная горечь спазмом сжала горло. Темная, как мне сказали... Лишь сказки для меня... бабушкины. Вот с кого спрос.

— Никчемный человек среди волшебства, да?.. — с горечью бросила я. — Да еще и не светлая почему-то?..

— Стой, ты куда? — завопил охранитель.

— Не куда, а отсюда! — буркнула я, снова затыкая за пояс надоевшую юбку и выскальзывая на карниз. — К тому, кто все мне объяснит без криков и унижений!

И она объяснит, не отвернется. Всегда была рядом, всегда объясняла, никогда не искала отговорок. И теперь объяснит.

— Ты не можешь просто так уйти!.. — шипит он, огненным вихрем обвивая мои плечи. — Поговори с родителями, выслушай!..

— Не хочу!..

Всю жизнь таились, а я верила... Как и бабушка, но... Бабушка хотя бы в сказках о настоящем и истинном рассказывала...

— Но...

— Исчезни!..

Ветер, мой верный рыжий друг, ждал меня за углом конюшни, нетерпеливо перебирая ногами. Я дрожаще улыбнулась. Опять не захотел ночевать в стойле... Он достался мне почти даром — хилый и тощий жеребенок, привезенный на ярмарку на убой. Полгода я упрямо выхаживала его, выслушивая нарекания родителей, но добилась своего. Больное и нескладное недоразумение превратилось в гордого красавца и верного друга.

Я судорожно обняла коня за шею, чувствуя, как злость начинает отчаянно рваться наружу. И с облегчением предоставила ей выход, вскочив на спину и устремившись по дороге в сторону леса — мимо мрачного замка и душистых цветников, над невысокой каменной оградой и по извилистым песчаным дорожкам. Я должна узнать, должна услышать правду, должна понять... А она должна все мне рассказать. И объяснить. Все.

А вокруг меня набирала силу гроза. Ветер, швыряясь колючими водяными искрами, с воем гонял по небу черные тучи. Деревья, оживая, тянули ко мне мокрые лапы, что-то шепча. Я всегда их слышала, всегда слушалась... Но не сегодня. Пусть не хотят, чтобы уходила... Пусть говорят, что здесь безопасно... Пусть говорят... Небо, пусть помолчат!.. Я рехнусь от их криков!.. Они никогда не говорили так... внятно... И ведь ничего не случилось!.. Ничего... Да. Только привычный мир — вдребезги.

Я прижалась к шее четвероного друга. И, читая мои мысли, жеребец взял с места в карьер, рванув напрямик. Ледяные струи дождя больно хлестали по спине, заставляя еще ниже пригнуться к мокрой конской шее и спрятать лицо. Голоса деревьев доводили до головной боли и помутнения сознания. Почему они так беспокоятся, я же к бабушке еду... И тихим эхом — "Уже не вернешься. Нескоро". Нескоро?.. Не вернусь, да... В этот мир, полный лжи?.. Нет, не вернусь.

Жеребец поскользнулся и замер, и я спрыгнула на землю. Все, приехали... И быстро осмотрелась. Дождь стоял стеной, мокрые волосы облепили лицо, но лес... Лес я слышала. И он говорил, что мы почти на месте... Ветер, мелко дрожа, подковылял ко мне, и я с болью заметила, что мой четвероногий друг сильно хромает. Ничего, дружок, потерпи, скоро будем дома... Я обняла его за шею, ласково шепча нежные слова, и потянула за собой по скользкой тропинке. Бабушкин дом близко.

Размокшая от дождя земля противно хлюпала под ногами. Мерзость... Почти не чувствуя замерзших ног, я упрямо шлепала по лужам, держась за спину жеребца. Шла, пока лес не расступился перед нами, открывая ровную дорогу к небольшому замку, в чьих круглых окнах дружелюбно теплились серебристые огоньки. Я воспрянула духом и добралась до искомого убежища, как мне показалось, в считанные мгновения.

Подойдя к запертым воротам, я взялась за бронзовое кольцо и постучалась. Тишина. Я снова постучалась. Не заметив никаких изменений, я уныло пнула створку. Помогло. Ворота гостеприимно распахнулись вовнутрь, и я проковыляла во двор, попадав в объятия пожилой женщины.

— Бабушка... — я спрятала мокрое лицо в складках ее плаща.

— Лекс, — улыбнулась она, — что ты опять натворила?

— Из дома сбежала, — буркнула я.

— Опять? — иронично хмыкнула бабушка.

— Не опять, а снова, — поправила ее. — И возвращаться туда больше не собираюсь. После того, что я увидела на чердаке, после появления ифрила — охранителя, в смысле...

Бабушка изменилась в лице:

— Значит, узнала?..

— Узнала, — поддакнула я несмело.

— Что ж, время пришло.

— Для чего? — поинтересовалась я.

Бабушка обняла меня за плечи.

— Пойдем домой. Это долгий разговор.

За моей спиной раздался приглушенный цокот — жеребец, хромая, привычно направился к конюшне. И верно, теперь о нем есть, кому позаботиться... Так же, как и обо мне.

Гроза угасала, но дождь не успокаивался, и под мягкий шелест звонкоголосых дождевых струй мы зашли в полутемный коридор. И пока я неловко отжимала длинные волосы и тяжелую ткань юбки, бабушка задумчиво молчала. А потом слегка подтолкнула меня к лестнице.

— Ступай к себе. Вытрись и переоденься, — отстраненно произнесла она, — а потом, если у тебя еще остались силы, зайди ко мне. Нам предстоит о многом поговорить.

Мне не нужно было повторять дважды: я быстро поднялась по каменной лестнице в свою комнату. Закрыла дверь, с трудом стянула мокрое грязное платье и почти не удивилась, заметив в углу бочку с горячей водой. Почти. Раньше — удивлялась тому, что она появляется в моей комнате, как по волшебству. А теперь понятно, что не "как". И благодаря волшебному же "как" на прикроватном столике свивается из тумана легкий ужин.

Помывшись и зябко закутавшись в теплый халат, я заплела мокрые волосы в косу, наскоро перекусила и отправилась в бабушкину комнату. В темном коридоре, по детской привычке, громко зашаркала и зашлепала тапками, прислушиваясь к эху шагов. Прежде, когда бабушка не жила затворницей, когда у нее всегда гостили не то наши дальние родственники, не то давние друзья, эта привычка здорово меня развлекала...

Я невольно улыбнулась. Особенно запомнился случай с Яртом, когда он приехал меня навестить и, поддавшись на ласковые уговоры гостеприимной хозяйки, остался ночевать. Вечером я отправилась к бабушке, чтобы пожелать ей спокойной ночи, а друг, услышав шарканья, принял меня за неприкаянную душу и в одной простыне выскочил в темный коридор. Я, в темноте налетев на Ярта и по глупости приняв его за привидение, завопила от страха и вцепилась в его простыню, а друг — в меня. За что и получил по... самомнению. Прибежавшая на наши дикие завывания бабушка хохотала до колик в животе.

Весело хмыкнув, я дошаркала до двери, но, взявшись за ручку, посерьезнела. Неужели сейчас все станет ясно?.. Бесшумно проскользнув в комнату, я вопросительно посмотрела на бабушку. Она сидела в кресле-качалке напротив камина и задумчиво наблюдала за весело резвящимися язычками пламени. Серебристо-седые волосы собраны в тугой пучок, брови озабоченно нахмурены, морщинистые пальцы сцеплены в замок поверх клетчатого пледа.

— Присаживайся, милая, — рассеянно кивнула волшебница?.. Ведь если родители, то и она тоже?..

Я юркнула в любимое кресло и, свернувшись там клубком, настороженно замерла. Казалась, она что-то обдумывает, собираясь с мыслями...

— Тебе правильно кажется.

Я удивленно выпрямилась, стиснув пояс халата.

— Ты что, читаешь мои мысли?..

— Это нетрудно, у тебя все на лице написано.

Я нахмурилась и пождала губы.

— Успокойся, — серебристые глаза улыбнулись. — Лучше расскажи, что случилось.

— Все? — насторожилась я.

— Все! — требовательно кивнула бабушка. — Я должна знать, что ты успела подслушать и что именно тебе нужно объяснить.

Ага, чтобы лишнее случайно не сболтнуть... Я собралась с мыслями и уныло поведала об утренних стычках (умолчав, правда, о своих лесных похождениях под луной), упомянула о приезде Ярта, и разговор свернул в другую сторону.

— Вернулся? — перебивает меня бабушка, оживившись. — Учебу закончил?

— Сказал, что закончил, — меня сбил с толку ее неожиданный интерес. — Вроде, практика осталась... — и я запнулась, зацепившись за неожиданную мысль.

А ведь и Ярт может быть одним из них — из волшебников. Когда я расспрашивала его об учебе, друг увиливал от прямых ответов. И сам всегда задавал вопросы, видимо, чтобы занять меня и отвлечь... И странности времени, когда мне почудилось, что оно замерло... Магия?

— Вырос, значит, тот маленький, верткий и босоногий мальчишкой, который воровал у меня сливы? — она кивнула своим мыслям.

— И еще как вырос! А вот верткости в нем сильно поубавилось. И босоногости, — добавила я с грустью.

— Жених теперь? — она глянула на меня искоса, смешливо.

— Угу, — кивнула, не заостряя внимания на ее словах.

Он мне друг и брат. А может быть, таки родственник. Мы с ним слишком похожи, даже внешне — цвет глаз, повадки, привычки. Сложно воспринимать человека иначе, если с пеленок спишь с ним в одной постели, отбываешь наказание в соседнем углу и рассказываешь о самом сокровенном. Даже если, оказывается, ничего о нем не знаешь.

— Кажется, мы отошли от темы, — вспомнила бабушка.

— Так вот, — принялась рассказывать дальше, — вернувшись, я застала маму с папой в своей комнате: они сидели в засаде и выясняли отношения. И... Честно, я не хотела подслушивать, это вышло случайно! Мне некуда было деться с узкого карниза! В соседнюю комнату лезть или вниз — окнами хлопать и выдать себя... К тому же, я думала, что они скоро уйдут... А они все не уходили. И пришлось лезть выше, а там...

— Чердак?

— Ну да, — я пожала плечами. — Кто же знал, что там столько всего интересного хранится...

— И что же?

— Гусеницы сушеные, — сморщилась я, — свитки, котлы, книги...

— В книги тоже нос сунула? — уточнила бабушка. На лице — полнейшее спокойствие.

— Сунула, — вдохнув, опустила глаза. — Но знакомый язык только в одной нашла, про охранителей...

— И с тех пор один из них невидимкой вертится рядом... Иф!

— Да? — недовольный охранитель вынырнул из-за моего левого плеча.

— Вон! — велела бабушка, и ифрил растворяется в воздухе. — Продолжай.

— А нечем продолжать, — отозвалась я растерянно. — На шум пришли родители и заявили, что я — не из их мира. И не маг, и вообще почему-то темная... Я разозлилась и сбежала. К тебе. Ты ведь сказками мне рассказывала о волшебном мире, и я верила...

— Да... — она нахмурилась и кивнула самой себе. — Да, все тайное однажды становится явным...

У меня на языке вертелся с десяток вопросов, но я молчала. Бабушка сама все расскажет, как только придет время. И, похоже, оно пришло. Внимательно и серьезно посмотрев на меня, она тихо спросила:

— Лекс, готова ли ты понять и принять правду?

— А у меня есть выбор? — вздохнула я, теребя влажную косу.

— Пожалуй, нет. И верь тому, о чем расскажу, договорились?

— Угу, — кивнула я, мрачно глядя на пляшущий в камне огонь.

Да, добрые волшебники и ведьмы, феи и оборотни, духи, привидения и прочий легендарный бред, о котором я прочитала уйму книг, оказывается, легендарным не являлся. Более того, чудеса не ушли в легенды, а продолжают жить и здравствовать. По словам бабули, наш мир кишмя кишит необычными созданиями, волшебство в нем бьет ключом, и я должна была спотыкаться о нем на каждом шагу, потому как жила в семье потомственных чародеев. Я, конечно, давно знакома с одним волком-оборотнем, но мне казалось, что и оборотни — это обычные существа природы, а не порождения магии. Но...

— Мы хотели защитить тебя — в первую очередь, от тебя самой, — невозмутимо продолжала бабушка, щурясь на огонь. — Люди, в силу своей немагической природы, довольно болезненно реагируют на проявление волшебства, даже если сталкиваются с ним ежедневно. Такова их сущность. Людям не хватает веры, не хватает умения видеть чудеса, не хватает мудрости принять их. Посмотри на меня.

Я подняла взгляд и обомлела. Передо мной сидела не скромная старушка в длинном халате, а представительная... чародейка в пышном серебристом платье, словно сотканном из лунных лучей. Волосы аккуратно собраны в высокую прическу, морщины на лице разгладились, а кожа подобно платью излучала легкий серебристый свет. Поразительно молодая и поразительно... нереальная. Я ущипнула себя за руку, вновь и вновь убеждаясь в реальности происходящего, и прошептала:

— Кто же... вы?..

— Моя сила — лунный свет, — с улыбкой объяснила та, кого я всегда знала как свою любимую бабулю.

— А-а-а... Так... Ну... — промямлила я и прикусила язык, когда платье волшебницы растаяло лунной дымкой, возвращая привычный халат. — М-да-м... — закончила свою "речь", кашлянув.

Бабушка мягко улыбнулась:

— Извини, не удержалась. Иногда показательность лучше длинного рассказа.

Легче однако не стало, и моя собеседница заботливо предложила мне чаю. Я молча кивнула, соглашаясь, за что и поплатилась, увидев, КАК с помощью магии готовится чай. Бабушка щелкнула пальцами, и перед моим носом в воздухе появилась дымящаяся чашка.

— Не обожгись.

Снова кивнув, я недоверчиво дотронулась до блюдца. Надо же, не исчезает... Аккуратно "сняв" чашку с воздуха и подув на чай, я вдохнула терпкий травяной запах. Вот как у них это получается, а?.. Я посмотрела на бабушку с недоверием и любопытством.

— А что ты еще умеешь? — поинтересовалась вкрадчиво.

— А что тебя интересует? — также вкрадчиво переспросила она.

— Не знаю, — замялась я. — Я ведь, получается, о тебе совсем ничего не знаю...

Да, как и про родителей... Как и про Ярта...

— Ты и о себе ничего не знаешь, — заметила бабушка добродушно.

Чай был забыт.

— В смысле?..

— В прямом, — отозвалась она и продолжила рассказ, а я, изумленно моргая, слушала ее и с трудом заставляла себя верить.

Во все времена звезды присылали в волшебный мир защитников. Тех, кто владеет редкой и невероятной силой, отличной от привычных магических способностей. Раз в двести лет с небес срывается Двойная звезда, и ее появление давно научились предсказывать, как и то, в каком краю появится защитник. А иногда угадывали, и в чьей семье. И вот, я, дитя магии Двойной звезды, родилась. Вроде как защитник. А по сути — человек, без какого бы то ни было намека на волшебный дар. Правда, я слышу голоса природы...

— А от чего... защищать? — я с трудом скрыла страх.

— От разного, — уклончиво ответила она.

— Но я...

— Мы наблюдали за тобой и пытались понять природу твоей силы, — проговорила бабушка. — У тебя определенно есть способности — иначе и быть не может... Но проходили годы, тебе исполнилось восемнадцать, а твоя сила по-прежнему остается сокрытой.

Сокрытой... или отсутствующей?.. Я рассеянно слушала затихающий треск поленьев. Может быть, неправильно истолковали знамения, неверно определили место появления защитника, и Двойная звезда не имеет ко мне никакого отношения?.. И то, что я родилась человеком в мире магов, — это случайность и невезение? А может быть наоборот — везение?..

Мир вокруг меня застыл, утратив черты реальности, и на мгновение мне почудилось, что случившееся — это сон, а рассказ бабушки — плод моей больной фантазии. И с каждым ударом сердца я ждала, что вот-вот проснусь, и все вернется на свои места. И я окажусь дома, а ифрил, чердак и родительская книга — в моем воображении, в рассказанных бабушкой сказках, нереально ярком сне...

Самое интересное, что я действительно проснулась, но, против ожидания, оказалась не дома, в постели, а в бабушкином кресле. Комнату заливали яркие потоки солнечного света, намекая на то, что давно пора вставать. Сев, я потянулась, разминая затекшую спину, здраво рассудила, что мне все, вплоть до чердачных злоключений, приснилось, но снова начались чудеса. Словно почувствовав, что я проснулась, кресло... поехало к двери. Я, завизжав от неожиданности, с ногами забралась на сиденье и вцепилась в подлокотник. Мама!.. Нет, не то...

— Бабуля-а-а-а!..

Жалобный вопль остался без ответа, а кресло, миновав самостоятельно распахнувшуюся дверь, полетело в мою комнату. Можно подумать, я сама до нее не доберусь!.. Но все попытки спрыгнуть на пол провалились: стоило приготовиться к прыжку, как подлокотники мертвой хваткой вцепились в мои руки, а кресло поднялось к потолку. И мне пришлось угомониться.

Однако в комнате оно тоже не собиралось оставлять меня в покое. Едва я почистила зубы и умылась, как кресло, подпихнуло меня под коленки, сжало в цепких объятьях и вновь куда-то поволокло. Я орала, ругалась и угрожала, но оно продолжало путь, не обращая на мои слова никакого внимания. Зато обратила бабушка.

— Лекс, не шуми, — заметила она, когда кресло доставило меня в столовую. — Оно выполняло мои указания.

Я спрыгнула на пол и нервно затянула пояс халата, сердито пробурчав:

— Можно подумать, я не в состоянии...

— В состоянии, — она миролюбиво улыбнулась. — А еще ты любишь до последнего валяться в постели. Но сегодня у нас нет на это времени.

Фыркнув, я села за стол и пододвинула к себе тарелку с кашей.

— А в чем дело?

— Сегодня же ты отправляешься к Звездочету. И остаешься у него в учениках, — спокойно ответила бабушка, подмигнув чайнику. Тот проворно бросился подливать чай в мою опустевшую кружку.

— Что?! — я судорожно сжала ложку.

— Что слышала, — волшебница невозмутимо, мелким глотками потягивала травяной чай.

Я мрачно уставилась в тарелку, ковыряясь в каше. Однако...

— Все решено, — неторопливо продолжила она. — Все сопроводительные бумаги готовы, твои вещи я уже собрала, и ты отправляешься сегодня же.

— Но... — попыталась вякнуть я.

— Никаких "но"! — отрезала она.

Я вновь уткнулась в тарелку. Вот те и сбежала из дома... Но кто же знал, что все так обернется?.. Зачем мне уезжать и неизвестно чему учиться, если у меня нет никаких способностей? Или есть?..

— А ты меня обучать не можешь? — робкая-робкая надежда и робкий же взгляд из-под ресниц.

Я... я боюсь, да. Всю жизнь мечтала вырваться из-под родительского замка в большой мир, а теперь, когда дверь в него открылась... я испугалась. Я же ничего там не знаю!..

— Нет. Жду тебя в библиотеке. Не задерживайся.

Не задерживайся!.. Я нарочно медленно скребла по тарелке ложкой, собирая остатки каши. Интересно... То я, видите ли, не из их мира и прав на знания не имею, то обязана куда-то топать, непонятно зачем... Не хочу!

— А надо, — раздался приглушенный голос ифрила.

— Зачем? И почему именно к этому... как его там... Звездочету? — осведомилась я, озираясь в поисках охранителя.

— Твоей бабушке виднее, — заметил он, — и уже в который раз виднее, чем нам с тобой.

— Это мы еще посмотрим! — буркнула я, краем глаза заметив посреди стола небольшой золотистый кувшин — жестяной, скрученный спиралью, с длинным носиком и витой ручкой.

Кувшин, где, судя, по звукам, и скрывался дух огненной звезды — той самой, которая с хвостом.

— Поставь на место! — завыл охранитель. — Не трогай! Это же уникальная вещь! Второй такой в мире больше нет! Брось, а то уронишь!.. Убери руки, кому сказал!

— Нет, подожди!

Страх большого мира неожиданно перерос во вспышку злости на... все. И я, не задумываясь, выплеснула ее на подвернувшую под руку вещицу. Тонкая хрупкая ручка кувшина погнулась, крышка отлетела в сторону, а из горлышка с воплем вырвался сноп красно-желтого пламени.

— Ты!.. — застонал ифрил, вцепившись в крышку. — Ты хоть знаешь, что держишь в руках?! Это же штучная вещь, ручная работа, на заре времен сделанная!..

— Ну и что? — зло буркнула я. Ярость почти улеглась. Почти. Страх засел занозой.

— Невежда! — в его черных глазах замерцало искреннее презрение к моей никчемной личности. — Да что ты в этом понимаешь?..

— Ничего, — пожимала плечами я, вставая. — Кстати, а как эта "штучная вещь" оказалась у тебя?

— Ук... Не твое дело! — обиженно рявкнул ифрил.

— Значит, украл? — ухмыльнулась я, выходя из столовой и поднимаясь по лестнице.

— Ничего подобного! Я его одолжил! На время!

Я хмыкнула:

— До заката времен?

— Э-э-э... Да ну тебя... — ифрил, загнанный в угол, обиженно замолчал.

Пройдя по широкому коридору до арочного проема, я с опаской вошла в библиотеку, где меня поджидала бабушка. Со столь серьезным выражением лица, что я согнала с губ ухмылку. Начинается...

Она сидела за большим столом и листала книгу. Охранитель, оглядевшись, восторженно запищал "о редких-редких редкостях". Когда я зашла, сев в старинное мягкое кресло, бабушка подняла на меня глаза и попросила подождать. И, пока она разбиралась со своим делом, я шепотом велела охранителю заткнуться. Ифрил надулся и полетел нарезать круги над шкафами, бормоча себе под имена мастеров.

Наконец бабушка отложила книгу на край стола и задумчиво посмотрела в окно, словно собираясь с мыслями.

— Мы остановились на том, что ты меня собираешься куда-то послать, — напомнила я сухо.

— Да, и ты поедешь, — кивнула она. — Если ты смогла самостоятельно, без посторонней помощи, призвать своего охранителя, значит, сила просыпается. Звездочет, конечно, нелюдим и мрачноват, но он лучше всех разбирается в скрытых способностях. И лучше нас поможет тебе их развить.

— А ты? — с надеждой спросила я. — Почему ты не можешь стать моей наставницей?..

— У меня нет права учить магии, — покачала головой бабушка. — Наставничество — это дар, который проявляется далеко не у всех.

— Но почему именно к нему? — допытывалась я.

Скрывает что-то, как пить дать... Если не лжет, то недоговаривает. А я становлюсь недоверчивой и подозрительной, да. Всю жизнь глаза отводили под благими предлогами вместо того, чтобы о мире рассказать, который еще "защищать" придется... Может быть. Не хочу верить в детей и магию... Не хочу.

— Строгое расписание жизни, максимум зубрежки, минимум свободного времени, куча книг и никаких конных прогулок, — насмешливо заметил Иф. — Год-другой взаперти — и приличная чародейка готова к употреблению!

— Что? — взвилась я. — Не поеду!

— Не слушай болтуна, — улыбнулась бабушка, — гулять тебе никто не запретит. Но в остальном Иф прав — Звездочет научит многому. Кроме того, он составляет ученику "Карту жизни" с подробным разбором прошлого и предсказанием будущего, с описанием силы и способностей. "Карта" прояснит твою дальнейшую судьбу и...

Я отвернулась. И определит, та ли я, за кого меня принимают... Обреченно посмотрела на бабушку и прочла в ее строгих глазах свой приговор. Все, кончилась моя свободная жизнь веселой вольной птички. Пора взрослеть.

— И что дальше?

— Добраться до места, — взмах руки, и между нами призрачной стеной замерцала карта. — Замок Звездочета находится к северу от нас, у подножия Облачных гор.

Я пропустила ее слова мимо ушей, с любопытством уставившись на карту. Да, я ни разу не видела карту мира. И эти знания от меня тоже почему-то скрывали. Боялись, что заинтересуюсь и сбегу за пределы своего Лесного края?.. Карта напоминала пирог, разрезанный на восемь частей. Озерный край, Песчаный край, Болотный и Островные края... Какой же он огромный, наш мир... И почему-то частично черным закрашен. И с дрожью вспоминал папины слова "Это путь темной".

— Ваш волшебный мир... — и замялась, подбирая слово. — Двумирный, да?

— Есть темные и есть светлые, — кивнула бабушка. — Темные закрашенные — не наши земли. Темные маги живут по духу и его велениям, и бед от них немало. А мы — свет, разум. Мы бережем то, чем владеем, — и посмотрела на меня так, словно чего-то ждала.

А мне не хватило духа спросить. О себе. Стало страшно. Мало того, что не маг, так еще и не совсем свет?.. В Пустынные земли еще отошлют... учиться тьме. Пожалуй, лучше к Звездочету, хоть до дома близко...

— А это что? — ткнула пальцем в черту границы между двум краями.

— Приграничье. Здесь живут люди.

— А это? — я указала на крупную точку в центре "пирога".

— Внутренний мир, — ответила бабушка, — кладовая магической силы. О нем позже узнаешь. Сейчас путь запоминай, — и от "точки"-замка, находящейся в середине Лесного края, к приграничью извилистой змеей поползла черная линия.

— Далековато! — дружно присвистнули мы с ифрилом.

— Ничего, доберетесь. Дней десять — и вы на месте. Путь до гор проходит через шесть городов и восемь деревень, и ночевать под открытым небом не придется. И деньги на дорогу я тебе дам. Далее. Оповещающее письмо Звездочету я уже отправила, и он будет тебя ждать. Как приедешь, покажешь ему эту бумагу, — на мои колени опустился серебристый лист, исписанный черными чернилами, с печатью, которую я видела на родительской книге заклинаний. — А после придется выдержать проверку.

— Какую еще проверку? — насторожилась я, отвлекшись от карты.

— Проверку знаний, — хладнокровно объяснила бабушка, откинувшись на спину кресла. — Звездочет слишком занят, чтобы тратить свое время на неучей, бездарей и лентяев с улицы.

Я приуныла, некстати припомнив свои многочисленные прогулы, сорванные уроки и скандалы с наставниками. Ведь я же... бездарь.

— Это будет весело, — хихикнул ифрил, пропуская мой убийственный взгляд.

— Надеюсь, ты не посрамишь мое имя, — строго добавила волшебница. — Я приложила много сил, дабы уговорить Звездочета принять тебя, так что изволь потрудиться. У тебя будет почти две недели на подготовку. И, пожалуй, я дам тебе в дорогу несколько книг.

Она прошлась вдоль шкафов, выманивая оттуда книги и складывая их в стопку на столе. И когда книг набралось с десяток, бабушка повернулась ко мне, заметив, что этого "пока" хватит. Я перевела дух. Нет, я любила читать, но мне нравились вещи интересные — про тайны и приключения, про подвиги и любовь. А "Словник древнеарийского языка" и "История развития древологии" к "интересному" никак не относились...

— Я постараюсь тебя навещать, хотя Звездочет этого не приветствует. И с твоими родителями поговорю.

— Нет! — встрепенулась я. — Не надо...

— Неужели ты не сможешь их простить? — тихо спросила она, остановившись за спинкой моего кресла. — Ведь это я, Лекс. Это я настояла на сокрытии. Я велела воспитывать тебя как человека, вдали от магии.

— Кто начал — уже неважно, — мрачно ответила я. — Но слова о том, что я не их мира... — и запнулась, прикусив губу.

— Время всех рассудит, — ифрил мягко сел на мое плечо.

— Действительно, — согласилась бабушка. — Бери книги. Пора.

Пока мы спускались по лестнице, я уныло заглядывала в каждый темный закоулок, изучала каждую картину и каждый подсвечник, молча прощаясь с родным замком на неопределенный срок. Кстати, а почему на неопределенный?..

— Бабушка, а сколько мне предстоит прожить у Звездочета?

— У мэтра Звездочета. Если не будешь увиливать от учебы, то года полтора-два, — прямо ответила она.

Сколько?.. Полтора-два года?..

— Этот срок необходим для получения степени ученика чародея, — добавила она. — А если захочешь получить магическую степень, то и больше.

— Что за степени?

— О, их много. И не будем сейчас в это углубляться, — отмахнулась она. — Для начала хотя бы звание ученика защити. А потом... будет потом.

Я вздохнула, отстав от бабушки и завернув в свою комнату. Сняла любимый старый халат и переоделась в дорожное. Привычные штаны и рубаха для непривычного случая — для дальней дороги в неизвестность... Я затянула пояс и заплела косу, показав язык своему рыжеволосому отражению в зеркале.

Что ж, хотя бы да "ученика" помучаюсь — ради "Карты жизни"-то... Заноза страха заелозила, закололась больно. Мир, даже этих десяти дней дороги, так огромен, а я...

— Ха, думаешь, степень получить так же просто, как залезть на Дуб-прародитель? — зазудел ифрил. — А не выйдет! Шевелить мозгами труднее, чем мышцами!

— Посмотрим!

Мы вышли во двор, где меня уже поджидал, переминаясь с ноги на ногу, верный Ветер. Теперь-то я знаю, как бабушка вылечила его всего за одну ночь... Пока я обходила коня со всех сторон, проверяя надежность ремней и мимоходом шаря по походным сумкам, бабушка достала еще один серебристый свиток.

— Спрячь это подальше и при въезде на постоялый двор показывай письмо управляющему, — объяснила она наставительно. — Это право на бесплатный ночлег, ужин и завтрак. На постоялых дворах подолгу не задерживайся. Молодой и симпатичной девушке опасно путешествовать одной. И, не случись все так быстро, я бы нашла тебе провожатого.

...и еще найду, отчего-то почудилось между строк.

— Но я смогу за себя постоять! — возмутился я.

— Ты меня поняла? — бабушка нахмурилась. — На дорогах нынче беспокойно, Лекс, будь как можно незаметнее. И никаких ночных похождений. Будь на месте до восхода Двойной луны. И никаких безумных поступков, слышишь?

— Слышу, — бодро улыбнулась я. Страх сменился нездоровым азартом. Вот, мечтала о свободе? Мечты сбываются. Только не так, как... мечталось. Совсем не так.

— Иф, — она обернулась к охранителю, — я на тебя надеюсь.

— Конечно! — отозвался он легкомысленно.

— Тогда в путь, — бабушка обняла меня на прощание, — и да благословят тебя звезды...

Сердце невольно вздрогнуло и сжалось. Как скоро я увижу ее родное лицо?.. И до меня начало доходить: возврата в прежнюю жизнь уже нет. Больше не будет ночных побегов из окна, долгих прогулок по лесу и легкой бесшабашной жизни под родительским крылом. Мне придется самой заботиться о себе и самой отвечать за себя. И как скоро я теперь увижусь со всеми и... с Яртом? А вдруг он вернется с практики, а меня здесь уже нет?..

— Да... — я обняла ее и взобралась в седло. — До встречи?..

— До встречи, моя милая, — улыбнулась она. — Конечно же, до встречи...

Ветер, почуяв свободу, резво устремился прочь. Я ехала среди деревьев, прислушивалась к щебету птиц, дышала вчерашней грозой, но видела старинный, увитый плющом замок, спрятанный в сердце леса, и маленькую светлую фигурку, замершую у ворот. До встречи, бабушка... Обещаюсь не опозорить тебя и вытрясти из Звездочета, то есть — у мэтра Звездочета, ученическую степень... То есть заслужить, конечно же... И постараюсь победить страх большого мира. И преодолеть собственную бездарность. Хотя, видят звезды, чему маг может научить человека?.. Может, пониманию сути волшебного мира?.. Для начала?..

— Иф, ты запомнил дорогу?

— Разумеется, — серьезно подтвердил он и тихо добавил: — Я никогда не уходил от родового поместья далеко... Не думал, что это так тяжело.

— Не волнуйся, я с тобой!

— Это-то меня больше всего и настораживает, — уныло отозвался Иф.

Глава 3. Беспокойная ночь

— Лекс, ешь, ну же, — увещевал меня ифрил, пока я с отвращением ковыряла вилкой остывшие котлеты.

— Фу, какая гадость! — сморщилась я, отодвигая тарелку.

— Избалованная девчонка! — бормотал раздосадованный охранитель, кружа над столом огненной пчелой. — Вот что тебя здесь не устраивает, а? Что?

— Мясо, — буркнула я. — Ненавижу мясо!

— Нет, вы только посмотрите на нее! — простонал он. — Мясо она ненавидит!.. А коли нету здесь ничего другого? С голоду пухнуть будешь?

— Буду! — гордо вздернула подбородок я.

— А ну, ешь, я сказал! — потеряв последнее терпение, рявкнул Иф, грохнув кулачком по столу так, что тарелки с вилками, звеня, подпрыгнули. Однако... С виду мелкий, а силы-то сколько...

Сидящий за соседними столиками народ вытаращился на меня с подозрением. Ага, для них-то посуда сама по себе подпрыгнула в воздухе... Ифа никто не видел, кроме меня. Хотя, возможно, он зрим для магов.

Я мудро "не заметила" чужие вопросительные взгляды и сквозь зубы прошипела притихшему ифрилу:

— А ну, угомонись... Лучше иди и поищи что-нибудь путное поесть.

— Что, например? — угрюмо поинтересовался он.

— Все, что найдешь, но только не животного происхождения.

— Слушаюсь, — уныло возвестил охранитель, испарившись, а я, вытянув ноги, рассеянно уставилась на уголок стола.

За шесть дней пути я успела насмотреться всякого, в том числе и на завсегдатаев придорожных постоялых дворов, которые (в смысле, люди) являли собой безликую серую массу, снующую по делам. Всякого, кроме волшебства. Ничего необычного, мир как мир, люди — как люди, в смысле маги. В чем разница? Да, я не молодею, как бабушка, в лунном свете, но ведь и они — тоже. Зачем скрывать и глаза отводить?..

Мои размышления прервал чей-то гневный вопль:

— Где мой рис?

Я усмехнулась: Иф взялся за дело. Бедняга, я его за эти дни совсем загоняла... Но кто же виноват, что по бабушкиному письму мне выдавали исключительно дежурное блюдо с мясом? От мяса я избавлялась, а охранителя посылала за добавкой. Он ворчал, рычал, вопил, но я ничего не могла с собой поделать. Я выросла в лесу, среди зверюшек и птичек, и не представляла, как можно питаться этими созданиями.

— Держи, чудовище, — ифрил, воровато оглядевшись и убедившись, что никто за нами не наблюдает, опустил на стол тарелку дымящимся рисом и салатом.

— Благодарю, друг, — улыбнулась я и принялась за еду.

— Ладно, чего уж там... — буркнул он, наблюдая за тем, как я ем, и озабоченно добавил: — подкормить бы тебя надо, а то совсем в дороге отощала. Родня-то меня не поблагодарит...

Я едва не поперхнулась салатом, прыснув:

— Да я всю жизнь такой была!

— Потому что мясо есть надо!

Фыркнув, я склонилась над тарелкой, а Иф продолжал ворчать, пока я заканчивала ужин.

— Кстати, Лекс, — ифрил уселся на уголок стола, — а тебе не кажется, что вон тот тип за противоположным столиком за тобой наблюдает?

— А? — удивилась я, замерев с поднятой кружкой. — Кто?

— Во-о-он в том темном углу, — показал охранитель, — правее. Да не таращись ты так! Хочешь, чтобы он обо всем догадался?

Я рассеянно осмотрелась по сторонам, прикрыв лицо кружкой. Обеденный зал — маленький и тесный, с низким деревянным потолком, и со стороны напоминал многогранник со множеством темных углов. И из противоположного угла за мной и наблюдали. Физиономию нахала разглядеть, как ни пыталась, не смогла, зато почувствовала на себе тяжелый взгляд. Я разочарованно нахмурилась: угол скрывался в тени полностью, так, что не видно было даже столика, не говоря уж о личности.

Я задумчиво отпила чаю. Бабушка не доверяла охранителю и послала по моим следам приглядчика?.. В ее прощальном монологе так и читалось между строк — свите быть. Так хоть бы познакомиться подошел... или -шла. Я не кусаюсь. Иногда.

— Странная личность, — заметил Иф, — и, кажется, я его где-то встречал.

Я едва не поперхнулась. Вспомнила! Два последних дня мне казалось, что за нами кто-то едет, а позавчера один странный тип зашел на постоялый двор следом за мной. Я еще внимание на него обратила, потому как он резко прошмыгнул мимо меня и сразу в угол забился, не снимая шляпы и не опуская воротника длинного черного плаща. А вечера-то теплые, и на кой ему плащ?..

— Как думаешь, это бабушкины проделки? — шепотом спросила я.

— Вряд ли, — хмыкнул мой спутник, — я же с тобой, а мне она доверяет. Нет, что-то тут нечисто...

— Ладно, — встала из-за стола я, — утро вечера мудренее. Я спать, — и, обогнув столик, не спеша подошла к лестнице и отправилась наверх, затылком чувствуя чужой взгляд.

Ифрил, пробормотав что-то про важные сведения, решил покараулить странную личность. Поднимаясь, я пожелала спокойной ночи седовласому хозяину постоялого двора, и, увильнув от разговора о погоде, поспешила в свою комнату.

Во всех постоялых дворах комнаты похожие, как отражения. Кровать, столик, кресло, шкаф, ковер и две двери, кроме входной, — одна в ванную комнату, вторая на балкон. Зайдя, я распахнула окно, впустив в душную спальню прохладный сумрак летней ночи, и занялась сумками. Вспомнила, что у меня нет ни одной чистой вещи — дни в дороге по пыли и грязи сделали свое черное дело. А "полезных" книг мне бабушка собрала в дорогу больше, чем одежды. Наверно, завтра останусь здесь, если, конечно, вещи не высохнут за ночь... Я решительно засучила рукава и взялась за стирку, от которой меня отвлек появившийся охранитель.

— Ты чего тут затеяла на ночь глядя?

— Стирку, как видишь, — отозвалась я, кинув ему прополосканную рубаху. — Развесь на балконе, будь добр. И принеси мне воды. Бочки — прямо коридору.

Ифрил одобрительно кивнул и, сопя, взялся помогать. С его помощью (главное — он умел греть воду!) я закончила дела быстро и, искупавшись, надела старые, обрезанные по колено штаны и бывшую папину рубаху, в которых обычно спала. Когда-то я вцепилась в рубаху из-за цвета — насыщенно зеленого, но постепенно она стала тускло-серой, продралась на локтях и обтрепалась по краям, но я никак не могла с ней расстаться. Мама частенько грозилась ее выкинуть, но я не позволяла. Я вздохнула, обняв руками плечи. Папа... Мама... За что же вы так со мной?..

Спать расхотелось. Читать бабушкины книги — и не начинало хотеться. И, обув тапки, я отправилась на улицу — подышать свежим воздухом. Иф, вздыхая и поминая бабушкины повеления, увязался следом. Пока мы спускались по лестнице, охранитель ныл, но, заслышав доносящиеся из главного зала приглушенные голоса, вынужденно замолчал. Видеть его не видели, но иногда слышали.

— Кажется, личность-то на месте, — заметил он сиплым шепотом.

— Которая за мной следила? — встрепенулась я, заглядывая в обеденную комнату из-за прикрытия стены.

Ага. Сидят. Приличные посетители давно разошлись, помещение погрузилось в полумрак, разбавленный лунным светом, и в знакомом углу я ясно различила три темных силуэта, усиленно шушукающихся и, видимо, замышляющих гадость. Я, подгоняемая любопытством, разулась, присела на корточки и, растворившись в тени стены, поползла к заговорщикам.

— Лекс, ты что задумала? — забеспокоился охранитель. — Ты же обещала бабушке не делать глупостей!

— Так я еще и не начинала, — усмехнулась я, притаившись под соседним от троицы столиком. — И ничего я не обещала.

Удобно устроившись под столом, я прислушалась к разговору, но безрезультатно: во-первых, заговорщики беседовали тихо, а во-вторых, ифрил шипел, не затыкаясь, упрашивая меня вернуться в постель.

— А если они тебя поймают, что ты будешь делать? — настырно ныл он.

Отчаявшись заставить его замолчать, я попыталась поймать охранителя, да он увернулся. Я на пальцах велела ему подлететь к соседнему столику и подслушать разговор.

Иф скорчил недовольную рожицу:

— Ненормальная!.. — и полетел к заговорщикам.

Я насмешливо хмыкнула про себя. Да, ненормальная. Зато жить легко, и мир простым кажется... Мои размышления прервал шепот ифрила.

— Все, можно сваливать, — доложил он, — мы им не нужны. Точнее, им не мы нужны.

Я вопросительно подняла брови.

— Какой-то таинственный "он". Расслабься.

Кивнув, я ползком попятилась назад, не спуская взгляда со стола. Не внушала мне доверия эта шайка, и, как выяснилась позже, интуиция меня не подвела. Пятясь, я бесшумно добралась до лестницы, обулась и с удовольствием выпрямилась, разминая затекшие от долгого сидения ноги.

— Чего стоишь? — опять заторопил меня ифрил. — Двигай в комнату, пока не засекли!

— Уже... — буркнула я и на всякий случай еще раз заглянула в зал.

Убедившись, что троица сидит за тем же столом, я осторожно поднялась по лестнице и вышла в коридор, оглядываясь. Пусто. Узкое темное пространство и едва заметные в сиянии Ифа пятна дверей. Моя комната — первая за поворотом.

— Не нравится мне все это, — бормотал меж тем огненный зануда, — попадем мы из-за тебя в историю, ой, попадем! Это ясно, как день!..

— Угомонись, паникер!

— Вот увидишь, я окажусь прав, — зловеще предрек он.

И, прежде чем я успела ответить, скрипнула, открываясь, дверь. Я настороженно замерла, прислушиваясь, и получила толчок в спину. Отшатнувшись, я возмущенно ойкнула, и мне ответило приглушенное ругательство. Ифрил, вереща, заметался по коридору. Обернувшись, я онемела от страха: надо мной возвышалось нечто, закутанное в длинный плащ. Кажется, в тот самый, с воротником...

Я попятилась. Нечто поперло на меня. Я уперлась спиной в стену. Нечто красноречиво растопырило руки, повторяя мои судорожные движения влево-вправо и перекрывая путь. И то ли смеха ради пугало, то ли всерьез нацелилось... А живой не дамся!.. Но под мышкой проскочить не получилось — крепкая рука ухватила за шиворот и вернуло на место у стены. И перепуганной мне оставалось только одно...

— А-а-а, на по-о-ома-ащь!..

Неизвестный же, ругнувшись, живо сгреб меня в охапку, зажал ладонью рот и поволок по коридору, хрипло шипя:

— Не ори! Замолкни, я сказал! Я ж пошутил, и те-е-е... твою мать!..

Это я, потеряв тапку, исхитрилась лягнуть чужака в колено. Он, скорчившись, разжал руки и выронил меня. Я же плюхнулась на пол и, вскочив на ноги, задала стрекоча, но далеко не убежала. Подножка, накинутый на голову плащ — и незнакомец снова сгреб меня в охапку, перекинул через плечо и куда-то потащил. Я, конечно, и лягалась, и извивалась, и вопила, вторя испуганному вою Ифа, но не добилась ничего. И испугалась. Я ведь не хрупкая кукла, и сильнее, чем выгляжу...

По судорожным движениям чужака я сообразила, что он мечется по коридору в поисках укрытия, и на всякий случай заголосила еще громче. А вдруг кто проснется и поможет!.. И где она, эта м-магия, когда она так нужна?.. И где, спрашивается, ифрил, когда он так нужен?.. Тоже мне, охранитель! Только и умеет, что испуганно верещать!

Не успела я о нем подумать, как Иф, заикаясь, промямлил:

— С-сюда... в-вот. П-пожалуйте...

Ах ты, трусливая огненная задница!.. В мою комнату привел?..

Хлопнула дверь, и меня грубо опустили, на что-то мягкое, в коем я на ощупь опознала кровать. А потом по глазам ударил яркий свет, и знакомый уже голос хмуро произнес:

— Сама замолчишь, или помочь?

Надо сказать, что от неожиданности (а в кровати я уже успела опознать свою) я соизволила заткнуться и, моргнув, узрела перед собой чью-то угрюмую смуглую рожу с взъерошенными темными волосами и мрачным серым взглядом. Некоторое время мы молча таращились друг на друга, после чего дружно открыли рты и так же дружно их закрыли, заслышав в коридоре топот многочисленных ног. Топот стремительно приближался.

Реакция на шум у нас была совершенно противоположной. Если я обрадовалась, что нахала поймают (а теперь мне стало понятно, чьи поиски обсуждались той черной троицей), то неизвестный помрачнел, задумался, а потом сделал совершенно неприличную, на мой взгляд, вещь: погасив свет, сдернул с кровати одеяло, накинул его на меня, а сам нырнул следом. И только тогда я сообразила, что слепящее сияние исходило не от свечей, которые я потушила перед уходом. Кажется, мне не повезло...

— Э-э-эй! — возмутилась я, пинаясь. — Это моя комната!.. И постель моя!.. А ну, выметайся!..

Из-под одеяла сверкнула острая сталь холодных глаз, и я снова замолчала, невольно поежившись. Теперь-то точно знаю, кто за мной следил из угла весь вечер... Интересно, зачем?.. Из коридора донесся грохот отворяемых дверей и возмущенные вопли.

— Обыск, — пробормотала я. — Что они ищут? Или — кого?.. Тебя?

— Меня, — буркнул незнакомец, прижав к матрасу мои пинающиеся ступни. — Но если найдут, то и тебе тоже достанется.

— За что? — возмущенно вытаращилась я.

— За помощь мне, — ухмыльнулся наглец.

— Но я не собираюсь тебе помогать! — отрезала я.

— А у тебя нет другого выхода, — спокойно ответил он. — Или вместе выберемся, или вместе погорим. А виновата будешь ты.

— Я? — моему возмущению не было предела. — Это почему это?!

— А кто завывал в коридоре? — иронично приподнял бровь парень (честное слово, я бы вновь с удовольствием его лягнула, но сила была не на моей стороне, увы и ах).

— А в следующий раз не будешь пугать приличных людей!

— Приличные люди в это время спят, а не разгуливают по постоялому двору!

— У каждого свои понятия о приличиях! — огрызнулась я. — Когда хочу, тогда и хожу!

— Вот и доходилась, — насмешливо заметил он и, многозначительно улыбнувшись, резко подтянув меня к себе, ухватив за коленки: — и дохотелась.

Я покраснела, но ответить ничего не успела: в дверь моей комнаты тихонько поскреблись.

— Ложись! — беглец снова нырнул под одеяло, утащив следом и свой кошмарный плащ.

Я поспешно улеглась, и тишину нарушил громкий стук и громовой голос:

— Открывайте!

— Добрались, двуликие... — донеслось из-под одеяла. — Слышь... Тебя как зовут?

— Лекс...

— А меня Вэл. Не бойся, — он, высунувшись, внимательно посмотрел на меня. — Главное, не показывай им своего страха, поняла?

— Угу, — хмуро кивнула в ответ, думая о другом.

Стук повторился. Вэл снова испарился под одеялом, а я, немного повозившись, "сонно" поинтересовалась:

— Что-то случилось? Пожар?

— Никак нет, дей-ли, — почтительно ответили из-за двери, — но здесь объявился опасный жулик, которого нам велено взять любой ценой. Не могли бы вы открыть нам дверь, чтобы мы могли произвести обыск?

— Э-э-э... Нет, не могла бы, простите, — с лицемерным смущением пролепетала я. — Дело в том, что я... Я не одета...

Из-под одеяла донесся смешок, а я, воспользовавшись положением, сильно пнула "опасного жулика". Он засопел, но промолчал. Странно, как он при таком немалом росте умудряется быть незаметным? Свет Двойной луны падал прямо на постель, и со стороны казалось, что кроме меня никого под одеялом нет. Видать наколдовал что-то, м-магию его...

За дверью пошушукались, и прежний голос решил:

— И все-таки, с вашего разрешения, мы зайдем.

Они бы все равно вошли, так или иначе. Пусть лучше так, хоть шума будет меньше... В ход пошел запасной ключ, и знакомые три фигуры в черном с подсвечниками наперевес молча закопошились в моей комнате. Натянув до подбородка одеяло, я пристально следила за каждым их движением и думала. О том, что пламя в подсвечниках... ненатуральное. Слишком яркое, слишком мощное...

Естественно, ничего не найдя (ни преступника, ни ценностей), один приблизился ко мне и зашарил взглядом по постели.

— Дей-ли, мы просим прощения, — вкрадчиво заговорил он, — но в этой комнате осталось еще одно необследованное место...

Меня от такого цинизма передернуло, а Вэл под одеялом напрягся, как дикий зверь, готовящийся к прыжку. Я на мгновение замерла, лихорадочно соображая, как бы выкрутится, когда мой взгляд упал на столик, где лежали все походные бумаги. Ну, конечно же!..

— Не стоит, — холодно предупредила я.

— Почему же? — насмешливо поднял кустистые брови главарь. Гадкая же у него рожа...

— Советую сначала знакомиться с походными бумагами обыскиваемого, а уже потом чинить беспредел, — я сухо поджала губы. — Мои бумаги — на столе. Изучайте, иначе вам не избежать неприятностей. Читать, надеюсь, вы умеете.

— Соплячка! — побагровел главарь, схватив бумаги с явным намерением их разорвать, когда его прихвостень выхватил из стопки одну, с серебристо-лунным отливом и яркой колдовской печатью.

Кажется, бабушка занимает не последнее место в волшебном мире, как и вся моя семья... От одного вида печати моего рода мерзавцы дружно побледнели, поспешили принести глубочайшие извинения, вернуть бумагу и убраться восвояси, со скрипом закрыв за собой дверь и погасив свет. Я перевела дух. Сердце колотилось как сумасшедшее: мне больших трудов стоило сохранить вежливый тон и невозмутимое лицо. Благодарю, бабушка! И за поддержку, и за воспитание...

Выбравшись из кровати и подобрав все бумаги, я бережно спрятала их в сумку, после чего начала собирать остальные вещи, попутно зажигая дрожащими руками свечи. Вот оно, нормальное пламя, не то что... колдовское. В коридор вновь вернулась тишина, и за моей спиной вспыхнуло маленькое солнце. Это "опасный жулик" тоже вылез из-под одеяла. Перед его сосредоточенным лицом замер зеленоватый круг с символами, похожий на солнечные часы.

Я повернулась и посмотрела на него в упор. Он же не обращал на меня никакого внимания, усердно изучая символы на колдовском круге.

— Ну? — поинтересовалась я.

— Чего "ну"? — не понял он.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Хочу, — широко улыбнулся нахал. — Прощай! И надеюсь, что мы с тобой больше никогда не встретимся. Ни в этой жизни, ни в последующих.

— И это вместо благодарности? — изумилась я.

— О какой моей благодарности может идти речь, если из-за тебя этот бардак и начался? — ухмыляясь, возразил Вэл. — Нет, милая, это тебе меня благодарить — за то, что позволил тебе загладить свою вину передо мной! И не забудь, что я не бросил тебя в коридоре. А в ущерб себе — и он картинно потер колено, — доставил в твою же комнату. Знаешь, что было бы, поймай они тебя с поличным? Бумажками бы не отделалась, — подвел он итог своим нравоучениям, неприятно улыбаясь.

От такой наглости я потеряла дар речи. А эта сволочь меж тем погасила зеленое "солнце", снова завернулась в свой жуткий плащ и отправилась на балкон. Кажется, собираясь спуститься вниз по моему же, простите, белью. Я, разумеется, бросилась на защиту своего скудного имущества.

Второй этаж — балкон — веревки — земля. Как все знакомо... Одну сушильную веревку Вэл оборвал, и мокрые рубаху и штаны я подняла с земли. И зачем ему, спрашивается, магия дадена?.. А раз он не может без нее спуститься со второго этажа, значит, я рискну надавать ему по шее... Перекинув мокрые вещи через плечо, я быстро домчалась до конюшни, но опоздала. Когда я пробежала через распахнутые настежь врата, в стойле не было никого, кроме жалкой клячи, которую уже успел оседлать Вэл.

— Ветер! — в отчаянии закричала я, озираясь по сторонам. — Ветер, ты где?

— Лошади слишком восприимчивы к поисковой магии двуликих — с ума сходят и удирают, — хмуро пояснил сероглазый жулик и потрепал по холке клячу, — если силы есть. В общем, пора мне, — и он вывел клячу на дорогу.

— Подожди, подожди! — я схватила лошадь под уздцы. — А я?.. Мне в город надо!.. Здесь же... только дорога!.. Как я пешком?..

— Молча, — отрезал он. — Кляча всего одна, да и не по пути нам. Раз ты опоздала, то я тут ни при чем.

— Да ведь ты!.. — задохнулась от ярости я. — Да ведь я только что тебе помогла!..

— Ты не мне помогала. Ты исправляла свою собственную оплошность, — строго отметил Вэл и слегка стукнул по моему запястью рукояткой хлыста.

Я непроизвольно отдернула руку, отшатнувшись в сторону, чем негодяй и воспользовался, обдав меня на прощание тучей пыли. Я сердито чихнула. Вот же скотина... И за что? За то, что не выдала его двуликим! Кстати, хорошо бы узнать, кто они такие... Но сдать его определенно стоило!.. Вот и делай людям добро... магам, в смысле. Ладно, зараза, попадись мне только...

Итак, преисполнившись мечтами о мести, я вернулась в конюшню. Ведь нашел же он здесь клячу?.. Значит, может найтись еще кто-нибудь... невосприимчивый. Я рыскала от стойла к стойлу, пока не заглянула за последнюю перегородку, где обнаружила сопящий темный клубок. И, присев, опознала в нем милого серого ослика. Да, ослик, это, конечно, не мой жеребец, но и не совсем ничего. И я, воровато оглядевшись, прикрыла спящую скотинку сеном и поспешила обратно, на постоялый двор. Промедлю — останусь и без лошади, и без осла.

К моей досаде, все вещи были насквозь мокрые, в том числе и единственная пара тщательно вымытых туфель. Я нашла в коридоре свои тапки, изучила "спальные" рубаху и штаны и решила, что лучше так, чем голышом. Наспех растолкав одежду по двум сумкам, проверив сохранность денег и бумаг, я взвалила вещи на плечи и отправилась к ослику, поминая недобрым словом исчезнувшего охранителя. И этот тоже свое получит...

Ослик, разумеется, не выказал радости, когда я разбудила его, заставила встать и обвешала сумками. Да, конечно, бабушка велела не путешествовать по ночам, но я теперь боялась не разбойников, а кражи своей живности. Одна бы я никогда не дотащила сумки до следующего городка, а денег у меня не так много, чтобы и до города на перекладных добираться, и новую лошадь покупать... А до попутного городка добираться — полдня пути. На Ветре. А не пешком, с осликом и сумками под мышкой.

Я вывела полусонную живность на дорогу и потащила за собой. Допутешествовалась. Видела бы меня сейчас бабушка...

— ...умерла бы от стыда, — хихикнул невидимый ифрил. — А вернее всего, от смеха.

— Тебя не спросили, — огрызнулась я, — тоже мне, охранитель! Сбежал, бросил на произвол судьбы в самый ответственный момент!..

— А не мое дело тебя из передряг вытаскивать! — объявил он, появившись на холке ослика. — Мое дело тебя об опасности предупреждать и давать советы, а послушаешь ты меня или нет — твои проблемы. Я ведь предупредил тебя там, в коридоре? Предупредил. Ты меня послушалась? Нет. Вот и имеешь теперь то, что имеешь, и не вздумай жаловаться!

— Обойдешься! — больше крыть было нечем, ибо прав он, как ни крути.

— Увидим, — ухмыльнулся ифрил. — Впереди еще до-о-олгий путь, а ты, разумеется, с собой и перекусить не взяла, и о воде не позаботилась? А как твой осел захочет пить под утро и заартачится?

— Ну, извини! — обиделась я. — Не привыкла, знаешь ли, с постоялых дворов удирать на ночь глядя!

— Ничего-ничего, еще привыкнешь, — примирительно пообещал Иф. — А о пропитании я позабочусь, не переживай. И поспать бы тебе сегодня хоть немного, — заботливо добавил он, — а?..

— Нет, — упрямо качнула головой. — Дойду до города — там и отдохну.

— Глупо, — заметил охранитель. — Не протянешь.

— Поспорим? — азартно предложила я.

— Пожалуй, нет, — усмехнулся он. — Ты же если назло или на спор идешь — себя загонишь, но выиграешь.

Я подняла глаза и упрямо посмотрела на заалевшую полосу нового рассвета. Время восхода Светлой звезды. Вот и окончилась эта беспокойная ночь... Перебрав в памяти все события, я осталась очень собой недовольна. И особенно огорчила потеря Ветра. Не просто конь, но и друг... И умница: очнется от воздействия чужой маги — вернется домой, как прежде возвращался.

Припекало, размаривая, восходящее солнце, ласковыми напевами убаюкивал ветер, дружелюбно шелестела манящая прохладой зеленая листва редких деревьев. Веки сами по себе слипались, ноги спотыкались...

— Лекс!

— А-а-а?.. — я тряхнула головой и протерла глаза. — Иду-иду... — когда же город-то покажется?..

Осел, кстати, был не против путешествия — брел за мной неспешно, пощипывая травку с обочины, и казался вполне довольным. Ифрил, расположившись на его спине, горланил веселые пошловатые песенки. Я, прогоняя сон воспоминаниями о прошлой ночи (злость на неизвестную магию и долговязых жуликов естественным образом придавала сил), хмыкнула и спросила:

— Ты знаешь что-нибудь о двуликих?

— Этот проболтался? — мой спутник нахмурился.

— Этот, — подтвердила и не удержалась от вопроса: — Он маг, да?

— Маг-маг. Только недоученный. Наверняка на практике.

— А зачем он двуликим? И кто они такие?

Ифрил помолчал, опустив глаза и старательно расправляя на своей "одежде" несуществующие складки, и уклончиво начал:

— Знаешь, Лекс...

— Не знаю! — отрезала я. — И давай без уверток!

— Ладно... Так повелось, что маги не должны никому своим волшебством вредить. Однажды они так передрались за земли, что чуть мир весь не... В общем, с тех пор они уговорились только помогать, подсказывать, направлять, предугадывать, защищать... Но не убивать. Вернее, защищаясь, ножиком пырнуть можно, а вот магией — ни-ни. У магов даже заклятий убийственных не было. А у приличных волшебников и теперь их нет. Нельзя ими просто так владеть. Дозволение иметь надобно.

— А выдают его эти?..

— Эти. Двуликие. От темного волшебства, если нет дозволения, вонючий "хвост" тянется, и нарушителя легко поймать.

— А что делают, если ловят?

— Если не угробил никого — кисти рук отрубают, и на каторгу в Горный край, — небрежно пожал плечами Иф, а меня передернуло. — Маги же руками творят, иначе не могут. Вернее, могут, но мало, — и хмыкнул, — как раз хватает, чтобы телеги с рудой толкать. А ежели убить кого успел, то смерть.

Я вспомнила "опасного жулика". Молодой же совсем парень — немногим старше меня — и не дурен собой... Характер, правда, мерзкий, но не отрубать же из-за этого руки? Да и не убил он никого... вроде.

— А откуда название такое — двуликие?

Иф помолчал, помял края своего покрывала и негромко ответил:

— Мало кто знает, откуда к нам пришла тьма... Темные знания появились — и у них нашлось множество сторонников. Говорят, двуликие — наследники первых темных, из тех, что передумали вредить миру и людям, из тех, кто задумался о последствиях своих деяний. Но попробуй-ка угадать, разумный перед тобой волшебник или на смертоубийстве помешанный. Тьмой владеет, а не убивает, и за жизнь стоит, не то и не се — двуликий. И поначалу они везде чужаками были. Но со временем доказали свою необходимость. И доказали, что темный — не значит злой. Что тьма может быть и защитой. И может выбирать разум, а не сиюминутные веления души.

Я с интересом внимала. Так-так... А папа сказал, что тьма во мне есть... но вряд ли меня почуяли. Я и колдовать-то не умею. Но спросить о себе... побоялась. Опять. Что мне тогда делать здесь, в этом "светлом" мире?..

— А сейчас их община прогнила насквозь, — ифрил скривился. — Больше наживой увлечены. Привыкли к безнаказанности. На влиятельных волшебников из древних родов без веских доказательств, понятно, и не тявкнут. Мы свои знания храним, а они растеряли многое, — и охранитель фыркнул презрительно: — даже этого недоучку в твоей постели по "хвосту" не смогли найти!

Я покраснела:

— Не отвлекайся! А не то я вспомню, кто этого недоучку ко мне в постель привел! И разозлюсь!

— Да вроде все объяснил, — с ухмылкой отозвался охранитель. — У темных есть свои земли, здесь им появляться запрещено, но находятся те, кому интересно мир посмотреть. А еще больше — тех, кому руки дороги, но освоить запретное любопытно. А здешние маги древних родов исповедают свет, берегут мир и олицетворяют жизнь, как и завещали нам мудрые звезды.

И я, продолжая путь, вспомнила о рассказе бабушки и о детях Двойных звезд. Если волшебники хранят мир и жизнь, то дети магии, получаются, хранят самих чародеев, чтобы они могли исполнять завещанное? Вопрос. Вернее, несколько. А как их хранить? И от чего защищать? Неужели в мире таится то, что сильнее магии и страшнее смерти?

Ой, нехорошо мне становится от таких выводов... И дитем магии быть не хочется вообще.

Глава 4. Шейтар

Никогда прежде я не чувствовала такого унижения... Проклятые местные жители, похоже, совершенно не знали, что к приезжим нужно проявлять уважение. Да, я наивно полагала, что нам должно предлагать гостеприимство, но как же я ошибалась! Стоило мне войти в город и прошагать пару кварталов, как я почувствовала себя с ног до головы облитой грязью.

Мое почти хорошее утреннее настроение, подпитываемое жаждой мести, к вечеру испарилось, и теперь я чувствовала только тупую усталость после бессонной ночи и зверский голод. Нет, один раз ифрилу удалось уболтать меня подремать в лопухах, но разве отдохнешь на голой земле? В общем, остановка была короткой. Правда, за это время мой охранитель нашел небольшой хутор и увел у его хозяйки кусок сыра, хлеб и кувшин молока. Жить после обеда захотелось, но ненадолго. Стоило мне отправиться дальше, как разразилась гроза, и к городу я приползла промокшая, грязная и злая.

Естественно, стражи, охраняющие городские ворота, приняли меня за бродяжку и сначала даже не хотели впускать. Пришлось применить хитрость и пару серебрушек (из пяти выданных бабушкой), и меня с неохотой, но пропустили, указав дорогу и рассмеявшись мне в спину. И теперь я устало брела по узкой улочке в поисках постоялого двора под названием "Серебряный ручей", а на меня таращились все, кому не лень, хихикая и улюлюкая.

— Ничего, ничего, ослик, — шипела я, — мы с тобой им еще покажем!..

Ослик, вздыхая, плелся за мной, устало переставляя ноги, и, казалось, дремал на ходу, не обращая на людей совершенно никакого внимания. Вот бы и мне так уметь... Но нет, я остро переживала каждый косой взгляд, каждый смешок и жалела, что не дождалась наступления темноты.

И когда до постоялого двора оставалось всего ничего, случилось еще одно неприятное событие, которое едва не доконало меня окончательно. На одной из улиц я остановилась, чтобы поправить сползающие с ослика сумки, когда услышала:

— Кого я вижу!.. — с издевкой произнес за моей спиной голос, обладателя которого я клятвенно пообещала однажды придушить. — Лекс, ты ли это?

Я стиснула зубы, вдохнула-выдохнула и, обернувшись, мило улыбнулась:

— Я, представь себе!

Вэл стоял на широкой лестнице трехэтажного особняка, опираясь на перила, а рядом с ним обреталась неизвестная блондинка, одетая в длинное голубое платье. Девушка смотрела на меня с удивлением, и в ее синих глазах светилась жалость, в то время как на физиономии Вэла наблюдалась насмешка, приправленная удивлением. Словно он не ожидал встретить именно здесь именно меня. Кстати, я к последнему тоже пока не стремилась... Желание поесть, помыться и лечь спать сообща мстительность побороли — временно, но успешно.

— Как тебе погода? — ухмыльнулся он и, смерив меня с головы до ног внимательно-насмешливым взглядом.

Драная папина рубаха висит мокрым мешком, ноги по колено в грязи, лицо — в разводах пыли, на голове — пушистое гнездо... М-магию его, ну почему я такая добрая?.. Почему я не сдала его двуликим?..

— Самое то для прогулки... — буркнула я, сжав кулаки и про себя умоляя небо помочь мне провалиться на месте и сохранить остатки достоинства.

Небо, разумеется, не вняло моим мольбам. И пришлось, гордо вздернув, ретироваться самостоятельно, в душе яростно проклиная всех и вся.

— Кто это? — краем уха уловила я вопрос девушки.

— Да так, — со смешком ответил Вэл, — одно чудо в перьях... Чуть позже расскажу.

И это я тебе тоже припомню! Чудо! В перьях! Отлично выгляжу! Скотина!.. Прислонившись к стене дома, я попыталась взять себя в руки. Так, Лекс, спокойно, он этого не стоит... Он вообще ничего не стоит, ни твоих переживаний, ни твоих сомнений!.. Глубоко вздохнув и мысленно посчитав до двадцати, я разжала кулаки, достала из сумки одну из бабушкиных книг и с холодным спокойствием медленно разорвала ее, выдирая страницу за страницей. Полегчало. Наблюдавший за мной ифрил в ужасе схватился за голову.

— Лекс, — причитал он, — что же ты натворила!.. Это же древнее наследие твоей семьи! Эта книга насчитывает... насчитывала триста пятьдесят лет! По ней занимался еще твой прапрадедушка! Как тебе только...

— ...не стыдно, — скучающим тоном закончила я. — Нисколько не стыдно! И не дави больше на мою совесть — нет ее у меня, не будет и не надо!

— Хорошо, что ты это осознаешь... — хмуро заметил ифрил. — Ладноть, что сделано, то сделано, но больше — не сметь! Позови меня я, тебе ворох ненужной бумаги приволоку, рви хоть всю, но книги — это святое, запомни!

— Мое самочувствие — тоже, — обиженно насупилась я, — но именно это тебя почему-то не трогает!

— Мне за это не платят, — огрызнулся остроухий паразит.

— И по делу! — безжалостно отрезала я.

— Что-о-о? — взвился он. — А кто тебя охранял всю дорогу? Кто предостерегал от глупых поступков? Кто тебе чай и молоко таскал, рискуя своей репутацией, между прочим? Кто...

— Ослика всю дорогу в одно место иголкой подкалывал, из-за чего он дважды налетал на меня и ронял в грязь? — съязвила я.

— А он медленно шел! — ощетинился ифрил.

— Можно подумать, тебя это волнует! — фыркнула я. — Тебе лишь бы поиздеваться над несчастным животным!

— Неправда! Я лишь пытался помочь тебе быстрее добраться до города!

— Ага, и потому пытался затащить меня в кусты и усыпить, чтобы слинять! Кстати, куда ты все время исчезаешь?

— Э-э-э... Окрестности изучаю, — нашелся он.

— Ну-ну. Врать правдиво научись — и цены тебе не будет, — хмыкнула я.

Мы могли препираться долго, но охранитель, видимо, задетый за живое, выпятил нижнюю губу и с достоинством удалился восвояси — в неизвестное мне никуда. А я в подступивших сумерках продолжила поиски постоялого двора, который обнаружился центре города, среди большого ухоженного парка.

"Серебряный ручей" оказался деревянным трехэтажным домиком, вдоль которого тянулась тонкая нить узкой речушки. Над широким деревянным крыльцом красовалось название, в круглых окошках призывно теплился мягкий свет, с темных стен струился пышный цветущий плющ, вокруг — высокий плетень. В другое время я бы полюбовалась изящным строением, утопающим в сумраке высоких деревьев, но меня поторопил заморосивший дождик.

— Ослик, вперед! — я несильно дернула за серое ухо уставшую животину и, открыв калитку, поспешила к крыльцу.

Дождь полил как из ведра, мгновенно превратив нас из грязных путников в не менее грязных промокших куриц. Радости это событие мне не добавило, и постучалась я довольно резко.

— Уже иду! — раздался из-за двери звучный женский голос, и на крыльцо хлынули потоки яркого теплого света.

На пороге появилась невысокая миловидная женщина, одетая в длинное темное платье и белый накрахмаленный передник. Из-под кружевного чепца на меня с удивлением смотрели добрые голубые глаза.

Хозяйка поправила выбившийся из прически темный локон и изумленно спросила:

— Добрый вечер. Я вас знаю?

О бабушкином письме, в котором и указывался именно этот постоялый двор, я вспомнила не сразу.

— Э-э-э, добрый вечер... Вот, — я вытащила из кармана промокших штанов совершенно сухое письмо и протянула его женщине. Ни мгновения без магии, ага... И как я без нее обхожусь?

Моя собеседница, быстро прочитав письмо, добродушно улыбнулась:

— Я должна была сразу догадаться... Алексия, верно? Проходи, пожалуйста. Промокла? Небо, в каком ты виде! Что случилось?

— Конь удрал... — смущенно пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь проходить в такую чистоту.

— Заходи, не стесняйся, — мягко подтолкнула меня гостеприимная хозяйка. — Там, во дворе, ты что-то оставила?

— Моего ослика, — пояснила, оставляя на пороге грязные тапки, — а с ним — и все мои вещи.

— Я обо всем позабочусь, не переживай, — женщина, взяв меня под руку, повела за собой.

Горящие в коридоре свечи отбрасывали слабые тени, озябшие ступни приятно грел толстый пушистый ковер, а хозяйка, показывая дорогу, без устали сыпала вопросами. И пока мы, пройдя коридор, поднимались по лестнице, я успела ей вкратце все рассказать. Нет, не все, конечно, зато не соврала ни разу.

На третьем этаже мы остановились, и хозяйка (она попросила называть себя Эльдой) указала на мою комнату. Планировка этажа показалась мне странной: лестница вывела нас почему-то прямиком на балкон, где стоял мягкий диван и столик, а с балкона через стеклянную дверь мы прошли в комнату.

— Располагайся, — показала мне Эльда, — ужин тебе принесут наверх. За твоими сумками я послала сына, и он позаботится об ослике.

— Кстати, о вещах... — вспомнила я и замялась: неожиданно теплое радушие хозяйки смущало.

— Что с вещами?

— Мокрые они, — еще больше смутилась я. — Насквозь.

Только книги сухими остались. Вероятно, и здесь не обошлось без бабушкиных фокусов.

— Я займусь ими, — пообещала Эльда, — а ты отправляйся-ка спать. Так вымоталась, бедняжка, еле на ногах стоишь... Спи, сколько будет спаться. Рубашка под подушкой, — и хозяйка, пожелав мне спокойной ночи, отправилась вниз, а я скрылась в ванной комнате. Благо, вода еще не успела остыть. Или только начала нагреваться?..

Обычно я моюсь долго и с удовольствием, но сегодня на это не осталось сил. Едва очутившись в тепле, я осознала, как устала за эти бесконечные сутки, но оно того стоило. И, вытираясь, решила задержаться здесь на пару дней: и коня нужно купить, и город посмотреть, и приобрести кое-какие дорожные вещи, и себя показать, кстати... Но все завтра, а пока — спать. И сон оказался настолько сильнее меня, что я забыла про ужин. Переоделась в чистую рубашку и мгновенно уснула.

...и мне приснился Он — высокий, стройный и огненно-черный, с лоснящейся шкурой, длинной волнистой гривой и темными глазами, на дне которых сверкали красноватые искорки безумной свободы и отчаянного желания добиться ее любой ценой...

Потянувшись и стряхнув остатки сна, я лениво выглянула из-под одеяла. В комнате давно гостил ясный солнечный день, встретивший меня щебетом птиц и шелестом листвы. Я счастливо улыбнулась. Пожалуй, пора вставать! Сев на кровати, я первым делом обнаружила свою многострадальную одежду, выстиранную и высушенную заботливой хозяйкой. Даже спальные тряпки и тапки были приведены в надлежащий вид. Я растроганно улыбнулась. Она ведь меня совсем не знала, а заботилась, как о близком человеке...

Заправив постель, я бодро попрыгала по комнате, умылась, расчесалась и, с разбега влетев в широкие домашние штаны до колен и синюю безрукавку, побежала благодарить хозяйку, однако меня опередили. Мальчик лет двенадцати, как две капли воды похожий на Эльду, поджидал меня на балконе, с любопытством наблюдая за беспечно порхающими птичками. При виде меня он подскочил, чопорно поклонился и объявил:

— Доброе утро! Мама ушла по делам и велела принести вам завтрак, — и смущенно улыбнулся, показывая на накрытый стол.

— Доброе, — кивнула я, — составишь мне компанию? Терпеть не могу есть в одиночестве.

— Конечно, — охотно согласился парнишка, пододвигая к столу табуретку и усаживаясь напротив меня. И куда подевалось его смущение?

— Как тебя зовут? — я с аппетитом взялась за фруктовый салат.

— Рони, — с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать, на что я махнула рукой:

— Не стоит! Ешь!

Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причем Рони жевал так, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели все, что было на подносе и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, "Серебряном ручье" и Эльде, а мальчик, оказавшийся не только болтливым, но и смышленым, сходу выложил мне все, что знал, да еще и приврать умудрился.

— У мамы еще шесть постоялых дворов в городе, — с гордостью рассказал Рони. — А "Серебряный ручей" — это, как мама говорит, дом для друзей.

— А-а-а! — протянула я. — А интересно, где они с моей бабушкой подружиться успели?.. Говоришь, Эльда будет только к вечеру?

— Или еще позже, — добавил мальчик. — Дела!.. — и сунул в рот остатки плюшки.

— Слушай, — я поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Рони, — ты хорошо знаешь город?

— А что мне надо знать? — поинтересовался он.

— Нужен конь. Сильный и необъезженный. И недорогой.

— Понял, — кивнул мальчуган. — Есть у нас одно местечко, на окраине. Туда торговцы приводят диких коней. Купить их трудно, а вот выиграть можно.

— Выиграть? — удивилась я.

— Обуздал — ваш, нет — прости-прощай и конь, и залог, — пояснил он. — И сегодня мы еще можем туда успеть — торги только начались.

— Ясно, — встала я. — Жди меня внизу, я скоро спущусь, — и помчалась переодеваться.

Так, что надеть? Я принялась задумчиво рыться в одежде. Во-первых, мне должно быть удобно, во-вторых, нужно произвести впечатление и в-третьих, не жалеть потом, если испорчу. Покопавшись в вещах и перебрав несколько сочетаний, я быстро переоделась. Легкие черные штаны с тяжелым вышитым поясом, черная же короткая безрукавка с высоким воротником и туфли на низком каблуке. Пояс жалко будет... Ярко-красный, с золотой вышивкой, ручной маминой работы — подарок на восемнадцатилетние... Хотя, наверно, опять магического происхождения.

Повертевшись перед зеркалом, я занялась прической. При возможности надо бы подстричься, волосы уже струились по спине ниже лопаток и скоро начнут меня раздражать... Бабушкиным снадобьем убрав ненужную пушистость с челки и макушки, я быстро заплела высокую косу. Приведя в порядок физиономию, надела шляпу, вынула из-под подушки последние деньги, перекинула через плечо сумку и поспешила вниз.

Рони, увидев меня, сначала оробел, потом почему-то покраснел и, смутившись, снова поклонился.

— Прекрати! — весело фыркнула я. — А если еще раз мне выкнешь, заработаешь подзатыльник!

— Как скажешь, — пожал плечами мальчуган.

— Значит, договорились. Сколько у нас еще времени в запасе?..

— Достаточно, чтобы не торопиться, — отозвался Рони.

Мы вышли из дома и неспешно отправились на окраину, к загону. Мой проводник всю дорогу трещал без умолка, перечисляя улицы, переулки и парки, встречающиеся у нас на пути, между делом рассказывая забавные истории, а я с любопытством внимала, не забывая оглядываться по сторонам и запоминать дорогу. Об устройстве городов прежде я только читала и, честно говоря, ожидала, что он будет больше. И... страшнее. Но городок только удивлял. Вероятно, потому что пока я не видела здесь волшебства... да и людей. А спросить у Рони о магах отчего-то постеснялась.

Тартан — типичный небольшой городок Лесного края с типичным же "гнездовым" расположение домов. Основные элементы — парки, вокруг и внутри которых гнездами кучкуются двух— и трехэтажные дома. Камень — редкость и немыслимая роскошь — использовался лишь при выкладке дорожек к особо богатым домам. Большинство улиц — лесные тропы, присыпанные землей и утрамбованные.

Пять городских парков соединялись главной центральной дорогой, словно нанизанные на нить бусины, начинаясь у одних ворот и кончаясь у других. Городская стена-одно-название — высокий плетень — скорее всего, был необходим для определения границ Тартана. Так же, собственно, и в городе разграничивали участки земли. Между "гнездами" домов вились многочисленные улочки, вплетаясь в главную дорогу.

— Видишь вон те дома? — показал Рони. — За ними — городская стена, а за ней — загон.

— Мы так быстро пришли? — удивилась я.

Мальчик смущенно улыбнулся:

— Так и ведь городок у нас небольшой.

— Зато красивый, — искренне заметила я. — А как мы за стену попадем, минуя врата?

— В стене много калиток, — пояснил Рони и ухмыльнулся: — не все хотят платить въездную пошлину.

— Но ведь стража знает?..

— Конечно. И в накладе не остается. Сюда.

Мы пролезли в узкую щель в стене: Рони — ловко и шустро, я — завозившись и оцарапав руку.

— Извини, — пробормотал он.

— Ерунда, — отмахнулась я, оглядываясь.

Местность вокруг города — заросшее поле с редкими проплешинами лесных рощиц. И загон я увидела не сразу лишь из-за огромного скопления народа. Да, зеваки никогда не пропустят такое занимательное, по словам Рони, зрелище... И мы, пыхтя, долго проталкивались сквозь волнующуюся толпу, пока не оказались у невысокого забора, за которым находился...

Увидев предмет зрительского восхищения, я замерла на месте, судорожно сжав сумку. На небольшом, отгороженном плетнем клочке земли буйствовал мой сегодняшний сон. Я удивленно протерла глаза, но пламенно-черное видение, сбросившее с себя очередного смельчака, и не исчезало, горделиво возвышаясь надо всеми. Я восхищенно улыбнулась. При всем моем уважении к Ветру, он и в подметки не годился этому чуду! И, сдвинув шляпу на затылок, я медленно подошла к ограде, положив ладони на необструганные бревна, не в силах оторвать взгляд от великолепного скакуна.

А предмет всеобщего вожделения, взбрыкивая и фыркая, с презрением оглядывал толпу зевак, горделиво выгибая шею. И столько достоинства и скрытой силы проскальзывало в каждом его движении, столько осязаемой ненависти таилось в бездонных черных глазах... Хочу!

— Нет, дей-ли, даже не пытайтесь, он вам не по зубам, — пробормотал рядом кто-то.

Я повернула голову, подняла взгляд на говорившего и едва не выругалась вслух. Неужели этот тип будет преследовать меня повсюду?.. Нахмурившись, я смерила его презрительным взглядом и отрезала:

— Хочешь сказать, что он по зубам только тебе?

— Возможно, — усмехнувшись, отозвался Вэл, лениво взглянув на меня и снова уставившись на жеребца.

Лениво — только сначала. Потом, нахмурившись, он нелюбезно взял меня за подбородок, впившись острым взглядом в мое лицо. Я оскорблено поджала губы, дернулась, вырываясь, встретила недоуменно-ищущий взгляд и поняла. Он же меня не узнал! Я насмешливо хмыкнула про себя. Конечно, приличная одежда и отсутствие дорожной грязи любого меняют до неузнаваемости.

— Лекс?..

— Ага! — весело кивнула я. — Неожиданно?

Скривившись и подавив в себе недостойные меня чувства, Вэл свысока глянул в мою сторону и снисходительно заметил:

— Иди-ка лучше домой, девочка. Здесь не место для купли-продажи осликов. Тем более — ворованных.

Я вспыхнула, но на провокацию не поддалась. И за симпатичного терпеливого ослика я ему тоже отомщу...

Вэл прервал мои размышления, отпихнув в сторону и направившись к неподвижно замершему черному чуду:

— Ну, милая, пожелай мне удачи.

— Чтоб тебе свалиться, не продержавшись и мига! — искренне и с чувством пожелала я.

— И откуда в тебе только злости? — хмыкнул он и, одарив меня загадочным взглядом, подошел к жеребцу.

Оттуда! Что посеешь, то и пожнешь!

— Усмирит?.. — выдохнул стоявший рядом Рони.

— Не думаю, — отозвалась я, но не из злости, хотя она имела место быть.

Я выросла в лесу и знала о животных многое. Этого жеребца не победить, не усмирить и не приручить, с ним можно только подружиться. Подружиться и понять, не задевая его обостренного чувства гордости и свободолюбия. Не ставя его ниже себя. Узнав его имя. Или — убить его, пока он не убил тебя. Или понимание, или смерть — третьего не дано.

Вэл, разумеется, ничего в животных не смыслил, а я его просвещать не собиралась. Пусть получит свое и уберется с моей дороги, самоуверенный наглец! Я потерла руки в предвкушении интересного зрелища. Не пройдет и пары мгновений, как этот самовлюбленный индюк будет валяться в пыли у моих ног. И никакая магия ему не поможет укротить нрав жеребца. Тьфу, что-то часто я магию поминать начинаю... Привыкаю к ее существованию?..

К слову, я ошиблась только в одном — несколько мгновений Вэл продержался, а потом жеребец без особых усилий сбросил своего седока на землю, горя желанием немедленно его затоптать. Я громко захлопала в ладоши и восторженно улыбнулась. Как я тебя понимаю, чудо черноглазое! Мы с тобой точно найдем общий язык!

Пока Вэл, уворачивался от страшных копыт коня, я отдала Рони сумку и подобралась к седоусому владельцу загона. И, глядя на него снизу вверх, вручила залог и объявила, что тоже хочу поучаствовать в состязании. Владелец посмотрел на меня, как на ненормальную, и мягким голосом посоветовал идти домой, к маме — вышивать носовые платки и вязать носки будущему супругу. Я, честно признавшись, что не умею ни того, ни другого, настаивала на своем до тех пор, пока хозяин не сдался, отказавшись от денег.

— За счет города у нас не хоронят, — грустно заметил он и печально вздохнул.

Я весело улыбнулась и бодро перемахнула через забор, не упустив случая подколоть ковылявшего к открытой калитке Вэла:

— Иди-ка ты домой, мальчик, не порти здоровье, — и с насмешливой заботой похлопала его по плечу, — твоя кляча уже давно тебя заждалась!

Он криво улыбнулся, хотя в его потемневших глазах легко читался гнев, смешанный с искренним удивлением. Что поделаешь, нужно уметь проигрывать. И когда-нибудь жизнь тебя этому научит, а я ей с удовольствием помогу.

Размышляя о приятном, я слишком близко подошла к гордому созданию и едва не проворонила удар копытом. Похоже, жеребца достала загонная возня, и он спешил как можно быстрее от меня избавиться. Но не вышло. Ловко увернувшись, я отступила и настроилась на работу. Итак, за дело.

Остановившись на безопасном расстоянии, я внимательно посмотрела в его глаза.

— Как тебя зовут? — прошептала мягко, краем уха уловив звенящую тишину, окутавшую загон.

И никого, кроме нас. Только мы вдвоем, друг напротив друга. Глаза в глаза. Одинаково беспокойный трепет сердец. Одновременное дыхание, и твой вдох — вровень с моим, и твой выдох — вместе с моим. Одна природа — одно целое. Мы — существа одного порядка. И мой вдох — это твой вдох. И твои мысли — это мои мысли. И твое имя... Меня зовут Алексия, а тебя?..

Жеребец застыл. Тишина, окутавшая загон, стала плотной до осязания. Как перед грозой воздух наполняла влага, так и теперь его наполнило молчание — ожидающее, предвкушающее, вопрошающее... Кто ты? В его глазах зажглись дикие огоньки. Жеребец шумно выдохнул и... ответил. Два имени. Одно — чтобы называть, второе — чтобы понимать. А ты непрост...

— Шейтар, — улыбнулась я, делая шаг навстречу.

Он попятился, а народ дружно охнул и подался вперед. Затрещала ограда. Я поморщилась: плетень ведь снесут, ненормальные, и все дело загубят... И осторожно пошла на жеребца, а он так же медленно пятился назад. И говорил... "картинками". Я смотрела на него и... видела — обрывки мыслей и чувств, осколки знаний и догадок. И, сосредоточившись, попробовала ответить так же. Значит, еще не доверяешь?.. А вот я тебе доверяю... И у меня здесь нет друзей, кроме тебя. Люди — это же люди, это же ненормальные маги, это же... не мы.

Бархатистый нос ласково и доверчиво коснулся моих протянутых ладоней. Ну, здравствуй, дружок... Тебе еще не надоело сидеть здесь, в этом проклятом загоне, и тешить публику? И мне надоело... Тогда — на свободу?.. Да, туда, где не будет ни привязей, ни заборов, хотя что они нам!.. Разве это помеха?.. И только вперед! И только ты и я! И ветер!

Я и сама не поняла, как успела взобраться к нему на спину. Шейтар для приличия пару раз встал на дыбы, но я уже не чувствовала исходящей от него агрессии и ярости. Только безудержное стремление на волю. И в этот момент я готова была продать душу за право прожить хоть одно мгновение из свободной жизни этого независимого и гордого существа. И он об этом знал.

— Разойдись! — крикнула я.

Народ бросился врассыпную, а Шейтар в одно мгновение перемахнул через забор и понесся туда, где за далью горизонта темнела полоса дороги. И он не скакал — летел. Летел через поля и островки леса, легко преодолевая небольшие ручейки и речки, а я, прильнув к его напряженной шее, всем своим существом впитывала терпкий воздух свободы, становясь его плотью и кровью. Мир и природа, люди и звери — все единое целое: один язык, одни мысли, одни чувства, одно я...

Глаза слезились от сильного ветра, но я решилась на мгновение приоткрыть их и была потрясена до глубины души. Мы почти добрались до гор!.. Именно здесь проходит граница между Лесным и Горным краем!.. Жеребец пошел легкой рысью, и я выпрямилась. Сияющие на солнце снежные вершины приковывали взор, маня первозданной красотой.

Я восторженно ухнула, и мы остановились на остром краю обрыва. Внизу сбивчиво шумел, пробираясь меж порогами, бурный речной поток, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилались горные равнины, выстраивались горные цепи, подернутые легкой туманной дымкой.

Соскочив со спины жеребца, я с опаской прошлась по узкой каменистой кромке. Ледяной ветер больно царапал обнаженные плечи, трепал волосы и расплетал косу. Но мне не было жаль ни забытой куртки, ни потерянной шляпы.

— Очень красиво... — улыбнулась я.

Шейтар шумно вздохнул и ткнулся носом в мое плечо.

— Ты бывал здесь раньше, да?

Легкий кивок. И я решилась:

— Если хочешь, можешь уйти.

Недоверчивый взгляд.

— Слышишь? Ты свободен. Нет, я не шучу. Да, мне жаль с тобой расставаться... Конечно, если ты останешься, я буду очень рада... Ты не уходишь? Не теперь?

Я обняла его за шею.

— Отвезешь меня назад?

Животные всё знают и понимают, нужно только уметь с ними беседовать. И когда мы мчались назад, в город, я от души благодарила небо за встречу с Шейтаром, пока мои мысли не оборвались, слившись воедино с буйными потоками смеющегося ветра.

Глава 5. Дорожные неприятности

В город мы вернулись ночью и, осторожно пробираясь темными сонными улочками, старались не шуметь. То есть я старалась не шуметь, потому как жеребец ступал бесшумно, сливаясь с темными домами и растворяясь во мраке, как призрак ночи. У городских ворот я вновь напомнила Шейтару о том, что он свободен, но жеребец упрямо увязался за мной. Возле постоялого двора я распрощалась с ним, устроив в конюшне, однако он зачем-то побрел за мной к крыльцу. И я обнаружила его присутствие лишь тогда, когда Рони, открыв дверь на мой стук, радостно спросил:

— А конь что, будет жить с тобой в комнате?

Шейтар с невинным видом стоял у крыльца, жевал солому и смотрел на меня влюбленными глазами. Я нахмурилась:

— Ну, нет! Ночью я никуда не поеду! Давай спать, а?

Жеребец фыркнул, обдав меня фонтаном из соломы. Вот упрямец!.. Я сдержанно зашипела, стряхнула с волос солому и повела его обратно конюшню. И, заперев в стойле, сухо объяснила:

— Так, в этом пути веду я! И если хочешь путешествовать со мной, будь любезен слушаться! А если не нравится, то я тебя не держу! Развлекайся сам с собой до скончания времен, если со мной скучно!

Шейтар виновато опустил голову и пошевелил ушами. Какой же он все-таки огромный — почти с меня ростом в холке, почти в два раза крупнее изящного Ветра... Интересно, откуда он родом?..

— Завтра, — пообещала я. — Завтра отправляемся к мэтру Звездочету, и по дороге успеешь набегаться так, что тебе это надоест, обещаю!

Еще бы ифрил соизволил вернуться... А то я дорогу не помню.

Жеребец, вздохнув, потерся носом о мое плечо. Я обняла его хитрую морду и вздохнула. А Шейтар повел себя очень странно: утробно зарычал, сверкнул огненным взглядом, кося за мою спину, и мелко задрожал.

Внутренне сжавшись в комок, я резко обернулась. За моей спиной стремительно сгущался воздух, порождая невысоких, но весьма странных существ. Очевидно магических: три грязно-серые вихревые воронки, внутри которых сверкали лиловые разряды крошечных молний. И пока молнии сверкали внутри, я удивленно таращила глаза, а как разряды начали скапливаться в отростках лап... Мама.

Сильный толчок в спину опрокинул меня на пол, и шарообразная серая муть пролетела над моей головой, с чавканьем врезавшись в дверцу стойла. Шейтар! Я откатилась в сторону, обернувшись. Жеребец, невозмутимо понюхав серую слизь, неспешно вышел из закутка и закрыл меня собой. Я неловко встала, держась за дверцу стойла. Однако непростое мне животное досталось... Обычно они боятся магии, и Ветер тому примером, но этот... Существа дружно подались вперед, и начало происходить что-то совершенно непонятное.

Хлопнула дверь конюшни, и в помещение ворвался ветер — промозгло-ледяной, резкий. Существа заметались, завозившись, но поздно — ветер разрывал их на слизистые части, вытягивая за пределы помещения. А я, мертвой хваткой вцепившись дверцу, из-под взъерошенной челки изумленно наблюдала за этим до тех пор, пока не поняла, что и меня тоже тянет следом. Ветер, крепчая, размазывал слизистые клочья стенам конюшни. Поскользнувшись, я на мгновение ослабила хватку, и ураганным порывом меня отшвырнуло в угол, к бочке с водой, крепко приложив головой об стену.

Перед моими глазами вспыхнули искры боли, но инстинкт, хвала звездам, сработал сам собой: руки обхватили бочку, пальцы сплелись в замок, коленки уперлись в деревянные бока. Обнявшись с тяжелым бочонком, я сдула с глаз челку, подняла голову и вновь едва не отправилась в полет. Порыв ветра — и в мое лицо угодили едкие комья слизи. Что окончательно привело в чувство. Запах мерзкий... Зато ветер вроде начинает стихать... И, кажется, я наконец начинаю бояться...

Откатившись в сторону, я села, сердито протирая глаза, и не сразу заметила еще одну выступившую из темноты фигуру. А она, собирая в ладони ниточки ветра, шагнула вперед. Его ж м-магию, он что, так и будет всю оставшуюся жизнь ходить за мной по пятам?..

Вэл подошел, небрежно отряхивая руки, взял меня под мышки, прислонил к стене и задал глупейший вопрос:

— Жива?

— Н-не знаю... — промямлила я, дрожа.

— Отлично, — кивнул он, доставая из кармана сумки платок и протягивая его мне.

Я, оглушенная и испуганная, тупо посмотрела на платок, не понимая, для чего он мне. И схлопотала легкий подзатыльник. И встрепенулась, чувствуя, как дрожат колени и жжет кожу едкая слизь. И насторожилась, встретив серьезный взгляд.

— Что, и никаких насмешек? — я кое-как стрела с лица ошметки слизи.

— Потом, — отозвался он, — сейчас я на работе, — и вновь выудил из воздуха знакомые мне зеленоватые "солнечные часы".

Я вопросительно подняла брови:

— На какой работе?.. — и меня прорвало: — Что это за мерзость? А ветер ты впустил? Как ты, побери тебя небо, вообще здесь оказался?! — и посмотрела на стоящего у дверей Шейтара: — А ты?.. Если ты — простой конь, то я — домашний хорек!

Жеребец насмешливо фыркнул, а Вэл его насмешку озвучил:

— А если обойтись без "если", то можно заметить определенное сходство.

Я гневно швырнула в него склизкий платок:

— Ох, зря я тебя двуликим не сдала...

— А ты уверена, что вчерашняя троица была из двуликих? — "жулик" хмуро изучал мерцающие на "часах" символы. Шейтар, как ни странно, делал то же самое. Будто что-то понимал в колдовстве...

— Но ты же сказал... — я вцепилась в стену.

— А ты веришь всему, что я говорю? — он поднял брови и резко крутанул "часы". На смуглом скуластом лице заплясали жуткие зеленые искры. — Какая честь. Я польщен.

Я не нашлась, что сказать. Отвернулась и попыталась отряхнуться. Затылок трещал по швам, лицо и руки горели, одежду — на выброс... А меня — в воду и в постель. Чтобы проснуться поутру и понять — мне все приснилось. А то от ощущения колдовской реальности происходящего становится не по себе... И еще больше ситуацию запутало новое действующее лицо. В воздухе бесшумно материализовался мой охранитель.

— Лекс? Живая? — кинулся он ко мне, роняя мои дорожные сумки. — Вэл, ты успел?

— Конечно, — величественно кивнул сероглазый колдун. — А вот ты где шлялся столько времени? Нам уходить пора, а ты...

— Нам?! — изумилась я. — Нам?..

Пропустив мой вопрос мимо ушей, Вэл бесцеремонно закинул меня на спину Шейтара и проворно приладил по бокам сумки. И стремительно вышел, гася на ходу "часы". Со двора донесся нетерпеливый перестук копыт.

— Лекс, поторопись! — посоветовал Иф, устраиваясь на моем плече. — Вот-вот двуликие объявятся и опять к нам прицепятся с обвинениями! Двигай!

— Ладно, если ты ему доверяешь... — пробормотала я.

Когда мы покинули конюшню, Вэл уже сидел верхом на сером в яблоках коне.

— Едем, — бросил сухо.

— Мне к Звездочету... — заметила я недоуменно.

— Я знаю, — отозвался Вэл равнодушно. — Нам по пути.

Не понимаю... Но спросить не решилась. Лишь одно поняла. Похоже, кроме Вэла на постоялом дворе находился еще один маг. Если "жулика" не поймали по "хвосту" — значит, никакого "хвоста" не было. Зато была попытка подставить его под двуликих. И, может статься, Вэл спас меня от кого-то темного, только я так и не узнала от кого именно. Как пока не узнала, почему он ходит за мной по пятам, раз за разом выручая. Пока. Но чутье подсказывает, что и здесь не обошлось без вмешательства моего семейства.

Город мы покинули без прощания с Эльдой и ее сынишкой, в полнейшем молчании выехав на пустынную, сумрачную дорогу. Я огляделась. По моим наблюдениям, время шло к утру, но я, к своему изумлению, увидела восход Красной звезды — время середины ночи. Второй раз. Ибо первый восход я наблюдала до конюшенных злоключений. А еще здесь не было ветра. Ни единого дуновения. И запаха. Вообще никакого. Все, я сдаюсь...

— Кто мне объяснит, что происходит?.. — тоскливо вопросила у темноты.

— Потерпи, все узнаешь, — пообещал ифрил, — скоро мы будем на месте.

"Местом" оказалась лесная поляна, возникшая из ниоткуда. Только что нас окружала редкая рощица, утопающая в предрассветной дымке, но, вопреки законам мироустройства, моргнув, я узрела старый лес. Чудеса, да и только...

Вэл спешился, внимательно изучил звездное небо и кивнул:

— Все, приехали.

Ну, приехали, так приехали... Мне стало все равно, где мы, кто мы, что мы. Я понимала только одно — мне срочно нужно упасть и уснуть.

— Еще бы, почти сутки в седле... — озабоченно подтвердил охранитель.

— Сутки? — очнулась я.

— Вэл, расскажи ей про временные тропы, — добавил ифрил.

— Про временные тропы? — переспросил тот, расседлывая своего коня. — Как ты уже догадываешься, это магия...

Пока я сползала с Шейтара и снимала с его спины сумки, мне поведали невероятную историю. В едином временном потоке есть ответвления (как рукава у полноводной реки) — так называемые тропы, в которых время неподвижно и неизменно. Однако тропы напрямую связаны с пространством, и по ним можно легко передвигаться, пока основное время как бы замирает.

Я потрогала обожженные слизью щеки. Для них-то время явно не останавливалось... И не ускорялось — до полного заживления, к сожалению.

— Но здесь работают законы обычного времени, — словно прочитав мои мысли, добавил проводник. — Мы чувствуем и усталость, и голод, и прочие дорожные прелести, — и, обтерев своего коня, отправил его пастись.

Что характерно, серый старался держаться подальше от Шейтара. Обосновавшись под деревом, он сонно жевал траву, в то время как мой жеребец обходил поляну по кромке, суя нос во все кусты. И будто бы не устал...

— А в прошлое или будущее по тропам можно попасть? — полюбопытствовала я, садясь на траву.

— Можно, — кивнул Вэл, кидая на траву сумку, — но я не пробовал. Тропы хитры, и я лишь раз встречал ту, что вела в прошлое. Обычно попадаются из настоящего.

Пока я изучала свои "боевые" ранения, мой спутник разжег колдовской огонь. Зеленоватый почему-то, зато он дров не требовал и мошек поморил.

— Не трогай! — велел мне Иф, шаря рукой где-то в пустоте. — Лечить — это моя непосредственная обязанность.

— Твоя обязанность — не допускать нужды в лечении, — хмуро возразила я, подсаживаясь ближе разведенному Вэлом костру.

— Лекс, я всего лишь охранитель, — буркнул охранитель, вытаскивая баночку с мазью. — Я разведываю обстановку, проверяю, безопасен ли путь, забочусь о твоем питании и здоровье... Я не боевой маг.

Дождавшись, когда ифрил закончит возню, и сжевав пару яблок, я из последних сил обтерла Шейтара, переоделась в кустах, вытащила теплую куртку, завернулась в нее, подложила вместо подушки сумку и моментально уснула. Все вопросы — завтра...

Я проснулась перед рассветом — резко, чувствуя чей-то тяжелый взгляд. И на мгновение показалось, что я опять нахожусь в своем родном лесу, у Дуба-прародителя, однако скользнувшие по моему лицу зеленоватые отблески костра живо заставили меня вспомнить все. Сев, я оценила обстановку. Шейтар щипал травку рядом со мной. Иф, забравшись в кувшин, храпел на всю округу, то взлетая, то опускаясь на землю в такт храпу. Вэл сидел у костра, настороженно посматривая по сторонам. И глаза. Повсюду, куда бы я ни смотрела, натыкалась пары злобно светящихся глаз.

— Волки, — негромко пояснил мой спутник. — Их здесь десятки.

— Шестьдесят семь, — уточнила я, прислушиваясь к голосам леса.

— Откуда такая точность? — насмешливо прищурился Вэл.

— Оттуда, — буркнула я, кутаясь в куртку, — знаю, и все тут.

Волчьи глаза приблизились, и ладони моего спутника вспыхнули зеленым пламенем. Искры перескочили на рубаху, пробежались по штанам, спустившись на задымившуюся траву... И дружно, звучно, предупреждающе завыли волки. Он же лес спалит, ненормальный!

— Давай без крайних мер! — вскочила я. — Они не нападут!.. — и нервно оглянулась на кусты. — Сейчас я с ними поговорю!

— Ты... что? — недоверчиво прищурился он.

— Поговорю, — настойчиво ответила я, — убери огонь, — и, отвернувшись от костра, пошла к деревьям, не обращая внимания на недвусмысленное хмыканье.

У края поляны я села на пятки и заговорила на древневерийском. И не мэтр Корица поучаствовал в моем образовании, а последний из верийцев — из древнейшего племени волков, умеющих принимать человечий облик. Теперь в живых остался единственный представитель племени. Тот самый, что накануне моего побега раненым волком выл от боли, когда я промывала и перевязывала черную дымящуюся рану на его боку. Теперь-то я понимаю, кто его так ранил, ведь холодным оружием верийца не зацепить. И остается только гадать, что темные маги делали в моем лесу, у Дуба-прародителя...

Огромный черный волк вышел из леса и сел напротив меня. Я без страха посмотрела в прищуренные желтые глаза.

— Почему нас стережет вся стая?

Волк выразительно склонил голову набок. Огонь.

— Не беспокойтесь, — я улыбнулась. — Я присмотрю и за огнем, и за лесом. Обещаю.

Волк кивнул и исчез в кустах, а я вернулась к костру. Вэл уставился на меня с плохо скрываемым изумлением:

— Откуда в тебе этот дар?

Я отвела глаза и промолчала. Не твое дело.

— Ты видела Белого волка, — констатировал Вэл. — Ведь видела же?..

— Ты умеешь хранить чужие тайны? — мрачно спросила я.

Он кивнул.

— А почему ты думаешь, что я не умею?

Вэл понял. Выразительно посмотрел на меня, но отстал. Молча взял куртку и лег спать, повернувшись ко мне спиной. А я потерла ноющий от голода живот и изловила ифриловый кувшин.

— Чего надо? — из носика вылезла недовольная голова в сползшем на бок колпаке.

— Есть хочу.

— Есть? — завозмущался лентяй. — Какая еда посреди ночи?..

— Тебе легко говорить, ты вообще без нее обходишься! — огрызнулась я.

Иф поворчал, но послушно исчез в кувшине, вернувшись с хлебом, сыром и кувшином холодного молока.

— От Эльды, — хмуро пояснил он. — Она подозревала, что ты исчезнешь без предупреждения.

— Кстати, Лекс, — заметил молчавший до этого Вэл. — На будущее. Не стоит всем открыто показывать знак дружбы с Белым волком.

Я инстинктивно схватилась за шрам, ощутив легкое покалывание на внутренней стороне предплечья. Рассмотрел-таки... Дар давней дружбы — шрам, оставшийся от укуса мощных волчьих клыков, — всегда начинал мерцать серебром поутру — в то время, когда он и был получен. И именно благодаря этому знаку сегодня ночью волки нас охраняют. Да и не только сегодня.

— О, ты с ним все-таки подружилась?.. — проявил заинтересованность и охранитель. И, прежде чем я успела остановить его, протрещал: — А я думал, он тебя растерзает на месте! Ты ж малюткой была, себя не понимала, леса не слышала! Потрясающе, что он тебя потом взялся обучать лесные голоса слышать! У них же нет привычки дружить с людьми, это же опасно!

— Заткнись! — в сердцах рявкнула на Ифа, но поздно.

— Значит, это правда? — протянул Вэл, перевернувшись на другой бок и подперев голову кулаком. — Прародитель волков, способный в черное полнолуние превращаться в человека, пока еще жив? Остальных прародителей животных, насколько я знаю, давно истребили, остались лишь их потомки — люди с силой природы, но без второго звериного облика...

— Забудь!.. — отрезала я и свирепо посмотрела на примолкнувшего ифрила: — Язык оторву, понял?

— А что я сказал? — стушевался он.

— Существ-прародителей — носителей древней природной магии, осталось очень мало, — пояснил Вэл, сев. — Любой темный вывернется наизнанку, чтобы заполучить шкуру Белого волка. Не говоря уже обо всем остальном. Тот, кто знает, где обитает Вожак, очень рискует.

— Ты же не хочешь сказать, что?.. — начала я: страшная догадка молнией пронеслась в голове, и в ее свете все недавние события приобрели некоторую ясность.

— Нет. Скорее всего, это лишь одно звено в длинной цепи, — обронил мой нечаянный спутник и вновь улегся, повернувшись ко мне спиной.

Я задумалась, допивая молоко. Интересно, кому потребовалось нападать на меня? Я всю жизнь провела в своем лесу, сильно насолить никому не успела, да и темных магов никогда в глаза не видела... Об истинных причинах беспокойной ночи на придорожном постоялом дворе я вряд ли узнаю, так что она не в счет... А вот в конюшне напали на меня.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась я висящему в воздухе кувшину.

— И не надо! — назидательно ответствовал оттуда голос ифрила. — Спи лучше!

Ага, уснешь тут, когда голова раскалывается от тьмы вопросов! Например, почему вдруг Вэл стал моим провожатым? Если бы не ифрил, я бы никогда не решилась пойти за ним. А почему мой новый спутник видит охранителя рода... Есть у меня предположение, основанное, правда, на домысле и кратких сведениях, почерпнутых впопыхах из бабушкиных книг...

Вероятно, имеет место быть... позволение. Член семьи может позволить чужаку видеть охранителя. Значит... Вэл был кое-кем умным приставлен — присматривать за мной. Изначально. И то, что его подставили под двуликих... Убрать пытались, чтобы я осталась без защиты? Но почему он потом бросил меня одну? Потому что опасность ушла? Или спешил вперед — проверить обстановку в городе? Или... или все это бред моей очень ушибленной головы.

Я закуталась в куртку, наслаждаясь терпкими запахами леса и наблюдая за светлеющим небом. Да, ушиблась я знатно, затылок до сих пор ноет... И подсказывает. Есть и еще одно объяснение "видимости" Ифа. Вэл может быть частью моей семьи, частью рода. Много ли я знала родственников? Древо моего рода было весьма ветвистым, а лично я знала, не считая родителей, только бабушку. И... жаль, я не помню наизусть всех родственников...

Поерзав и обдумав свои бредовые домыслы, я решительно встала. Уснуть мне, кажется, не дано, а сидеть без дела — скучно и зябко. Я потрепала по холке задремавшего Шейтара и бесшумно проскользнула в сумрак леса. Вэл, как и ифрил, тоже крепко спал, тихо посапывая. Оно и к лучшему. Не будет путаться под ногами.

Незнакомый лес встретил меня дружелюбно. Я брела по звериной тропе, рассеянно прислушиваясь к слабым, еле слышным голосам. Могучие деревья шептались, делясь ощущениями, и я не могла отделаться от чувства неловкости — словно нечаянно подслушивала чужой разговор... Тропинка, скользя между могучими стволами, растворялась в сумрачной чаще. А я и не заметила, как быстро отошла от стоянки... Последние отблески костра поглотила предрассветная мгла, звериная тропа исчезла к густой траве. И в лесу стало тихо. Слишком тихо. Напряженная звенящая тишина, казалось, не пропускала ни единого звука, способного нарушить ее хрупкое равновесие, даже шороха моих шагов.

— Это ненормально, — пробормотала я и не услышала саму себя.

Тишина свернулась невидимым коконом. Я насторожилась. Слышать лес — это одно, но слышать голос тишины — это совсем другое... Кстати, о лесе. Деревья тоже молчали. Кажется, что-то или кто-то заставляло их хранить тишину... Я невольно огляделась. Не заметив ничего подозрительного, дошла до высоких колючих кустов и, раздвинув ветки, вышла на небольшую поляну. И застыла от изумления, обнаружив источник тягучих голосов тишины. Посреди круглой поляны рос высокий старый дуб. Его изогнутый ствол напоминал огромную змею, устремленную к небу. Большая часть облезлых веток уныло клонилась к земле, а вокруг них плавно порхало... что-то.

Я прищурилась. Казалось, стаи крупных разноцветных светлячков кружили у дерева в облаке сверкающей пыльцы. И именно здесь тишина стала плотной и осязаемой, давя на уши. Я решительно шагнула вперед, чтобы рассмотреть странных существ, но меня удержали за пояс. Я подскочила от неожиданности.

— Шейтар... — выдохнула испуганно, не слыша саму себя. — Следишь за мной?

Он хмуро глянул на меня и снова потянул в кусты.

— Нет, подожди, — вырывалась я, — хочу рассмотреть их... Я никогда не видела ничего подобного! Как думаешь, кто это? На светлячков непохожи... Мотыльки? Может быть... Да куда ты меня тащишь?..

Жеребец упрямо тянул меня в лес, подальше от поляны.

— Да отцепишься ты или нет? — рассердилась я.

Он упрямо мотнул головой. Я так же упрямо ухватилась за куст. Колючие ветви больно впились в ладони и я, не удержавшись, помянула небо. И оно прогремело над поляной раскатом грома. Мы с Шейтаром дружно замерли на месте, а от стайки светлячков отделился один и устремился к нам. В воздухе мелькнула маленькая молния, и передо мной повисло странное существо.

Оно походило на нелепую помесь бабочки и котенка. Под светящимися крылышками трепыхалось изящное, чуть больше моей ладони, мохнатое кошачье тельце с длинным полосатым хвостом, острыми ушками и вьющимися усами. Черные глаза-бусины смотрели изучающе и пристально, а по шерстке пылающими ручьями стекал голубой огонь.

Изумленно рассматривая существо, я не обратила внимания на... звуки. Звенящая тишина распалась и принесла на поляну множество знакомых звуков. И тихое разъяренное шипение. Я с трудом стряхнула с себя оцепенение. Шипело то самое существо. И не только шипело. Голубой огонь, безобидно покрывающий шерстку "котенка", искрил и скапливался на кончиках лап, превращаясь в когти.

Я отшатнулась, но поздно. Глухо зарычал Шейтар, раздался резкий свист, и я непроизвольно вскинула руку, защищая лицо. Острые когти легко пропорола ткань куртки и кожу на внутренней стороне руки, от кисти до локтя. Оглушительный всплеск боли комком застрял в горле, и вместо вопля я издала лишь сдавленный хрип. И, заметив, что "котенок" метнулся ко мне, попыталась увернуться.

Воздух прорезал мерзкий скрип когтей, словно они скользнули по стеклу. Я открыла глаза: меня с головой накрывал зеленоватый колпак, о которой существо яростно скреблось. Когти, обламываясь, растекались по поверхности колпака ровными потоками голубого огня. Спасена... Жеребец, ухватив меня за шиворот, легко поднял в воздух и поволок в лес. А следом за нами из кустов вынырнул злой Вэл.

— Быстро к костру! — резко велел он и обернулся, выстраивая за своей спиной колпак, о который теперь ломало когти около десятка "котят".

Шейтар взял с места в карьер и, ломая кусты, в считанные мгновения добрался до поляны, нелюбезно опустив меня на траву.

— Лекс, проклятье, тебе бабушка что велела?.. — выругался Иф.

— Подумаешь, царапины, — буркнула я, снимая безнадежно испорченную куртку и обматывая рану поданным чистым полотенцем.

Я привалилась к дереву и закрыла глаза. Царапины жгло огнем, от боли по телу разбегалась мелкая дрожь. Я нервно закусила губу. Пройдет... И, отвлекаясь, подняла голову. Вэл вышел из-за дерева и угрюмой тенью остановился рядом. Лицо невозмутимо, но внутренней ярости — с избытком.

— Ну?..

— Больше не буду!.. — без боя сдалась я.

Вэл поджал губы и буркнул:

— Руку покажи.

Я послушно протянула руку, сняв пропитанное кровью полотенце, и удивленно подняла брови. Страшная рваная рана не кровоточила и затягивалась прямо на глазах. И через пару мгновений на коже осталось лишь три едва заметных шрама и небольшой вздувшийся бугорок, как от ожога. И стремительно угасала боль.

Я недоуменно похлопала ресницами и уставилась на Вэла. Тот поморщился, но понял, что от объяснений не уйти.

— Это разновидность сумеречных существ, — скучающим голосом рассказывал он, седлая своего коня, — айты. Пыльца айтов исцеляет раны. Наибольшую жизненную активность они проявляют ранним утром или поздним вечером, в сумерках. Питаются всем подряд и способны поглощать любые звуки. Для существования им необходимо волшебство мира — как светлое, так и темное. Дикие и независимые. Размножаются пыльцой, которая проникает в кровь любого живого существа.

Я застыла с поднятыми сумками. По телу пробежал неприятный холодок. Плюс был — ожоги от слизи зажили полностью. Но был и минус...

— Что ты хочешь этим сказать?..

— Что слышала, — невозмутимо ответил Вэл.

— Шутишь?.. — мой голос задрожал.

— Вот еще, — холодные серые глаза открыто смеялись надо мной.

Я подняла руку и заметила, что ожоговый волдырь раздулся и начал светиться. Уронив сумки, я села рядом.

— Иф?.. — позвала слабо.

— Не врет, — подтвердил охранитель кисло.

Я снова уставилась на Вэла.

— И... и сколько продолжается... срок вынашивания? — пролепетала я.

— Дней пять-семь. Потом от кожи отделяется яйцо, из которого через месяц вылупляется айт.

— А... а...

— Для жизни неопасно, — фыркнув, заверил меня Вэл, — и даже рука у тебя после этого не отвалится. Зато теперь будешь знать, как в одиночку шастать по незнакомым лесам.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне сказать и слова.

— Не спорю, ты прекрасно умеешь ладить и с лесом, и с животными, но у тебя нет никаких навыков общения с магическими существами. А их в лесах водится много. И не всегда они так милы и безобидны, как айты.

Безобидны?..

— Рядом с некоторыми особями айты — сущие котята. И в обычное время они неагрессивны, нападения вообще для них нехарактерны. Даже — рядом с гнездом, и тем более — на людей. Видимо, им чего-то не хватает или... Короче, держись рядом со мной, — закончил Вэл и, пришпорив своего коня, первым отправился туда, где светлел выход из леса.

Я, оглушенная и испуганная, послушно поехала следом.

Глава 6. Ученики чародея

— Лекс, поторопись, мы почти приехали! — рявкнул Вэл, а я, скривившись и показав его спине язык, попросила Шейтара поспешить.

За последние пять дней пути никаких существенных событий не произошло, если не считать того, что мы с Вэлом сначала почти подружились, потом быстро друг друга достали, а под конец страшно разругались. И сейчас, когда страсти немного поутихли, сохраняли шаткое перемирие.

Я поежилась от пронизывающих порывов ветра, закутываясь в новую куртку и засовывая замерзшую ладонь за теплый отворот. Перчатками я, разумеется, не озаботилась: только здесь, высоко в горах, я впервые увидела столько снега и почувствовала болезненные щипки мороза. Правда, Вэл заметил, что это только цветочки, то есть поздняя весна, и все прелести высокогорья я оценю по зиме. Но мне от этих "объяснений" легче не стало.

В нагрудном кармане я нащупала маленький теплый шарик — яйцо айта. Все прошлые дни рука распухала, и однажды под утро я проснулась от острой боли. Кое-как обернув краем простыни кровоточащую рану, я поползала по кровати и отыскала яйцо под подушкой. Оно оказалось круглым и прозрачным, а сквозь его стенки мерцала крохотная фигурка, закутанная в языки пламени. "Скорлупа" первый день была мягкой, упругой и шелковистой, как кожа, но со временем затвердела и теперь походила на обычное стекло. А позже я заметила, что шарик "рос".

— Лекс!..

— Да еду я, еду! — буркнула в ответ и снова поторопила Шейтара.

Жеребец оказался редкостным лентяем. В первый же день пути, обогнав всех птиц и ветер, он заскучал, расслабился, и, стоило мне отвлечься, переходил почти на шаг.

Поддерживая капюшон, я всмотрелась вдаль. Далекие снежные вершины горели багрянцем рассвета, но по узкому ущелью еще бродили мрачные тени прошлой ночи. Горная тропа узкой змеей обвивалась вокруг скалы, каждые пять-десять шагов круто сворачивая влево и создавая обманчивое ощущение ходьбы кругами. Из-под копыт жеребца в пропасть сыпались мелкие камни. Смерив взглядом расстояние между тропой, пропастью и "противоположным берегом" — неприступным хребтом, я крепче сжала коленями бока Шейтара. Ничего страшного, мы уже почти приехали...

За очередным поворотом я обнаружила поджидающего меня Вэла.

— Посмотри туда, — кивнул он, натягивая шарф на нос.

Я проследила за его взглядом и ухнула от восторга. У подножия горной равнины, утопая в клубящихся облаках, стоял огромный замок. Казалась, неизвестный каменщик вытесал из цельной скалы мощные стены, высокие башни и круглые окна. И вытесал настолько искусно, что замок был неотличим от окружающих гор.

— Впечатляет?

— Еще бы! — моему восхищению не было предела. — А что это?

— Замок мэтра Звездочета, сердце Облачных гор, — пояснил он, когда мы продолжаем путь. — В последнее Сумрачное время здесь случилась решающая битва за Лесной край.

— А почему за Лесной, а не за Горный? — озадачилась я.

— А потому что замок, как и мы теперь, находится в приграничье. Фактически приграничья сами по себе, но исторически их земли поделены между двумя краями. И эта часть земель относится к Лесному краю. Так, о чем я? Знаешь, триста лет назад...

О том, что его интересует, Вэл мог рассказывать долго и с удовольствием, а я слушала его вполуха, гадая, как же меня примет Звездочет. Кроме того, я ничего не смыслила в войнах и битвах. Мой учитель истории, мэтр Илвит, был дяденькой на редкость миролюбивым и наивно полагал, что войны — не лучшее занятие для молодых девушек, а значит, и рассказывать о них незачем. Не говоря уже о войнах между магами, о которых я вообще представления не имела.

— ...и вот когда была одержана блестящая победа, замок достался предкам мэтра Звездочета в награду за выдающиеся подвиги, — закончил Вэл и вопросительно посмотрел на меня.

— Да-да, здорово... — рассеянно кивнула я, пропустив почти весь рассказ.

Меня начало трясти. А вдруг мэтр Звездочет меня выгонит?.. Род опозорю, бабушку разочарую... А выгонят — куда идти?.. Я все еще ужасно боюсь этого огромного, незнакомого и недружелюбного мира, в котором тьма ногу сломит... Небо, ну зачем меня понесло на этот проклятый чердак?.. Почему именно в ту ночь мне не спалось?.. Кажется, ожидание неминуемого позора — страшнее самого позора... Конечно, ничего еще не случилось, но... А если провалюсь?..

Вэл искоса посмотрел на меня, понимающе хмыкнул и отстал. В полном молчании мы спустились по тропе к подножию горы, нырнули в облачную долину и вступили в мрачный лес.

Я нахмурилась, забыв о переживаниях. Никогда не видела более унылого и пугающего зрелища... Вокруг расцветал солнечный день, а в лесу было темно, как ночью. Гигантские обгорелые деревья с жухлой листвой, окутанные густым туманом, вблизи напоминали страшных чудовищ. Под ногами слабо шуршала жухлая трава. И стояла угрюмая тишина. Я не слышала ни криков птиц, ни певучего шелеста зеленых листьев. Лишь изредка стонали, покачиваясь на слабом ветру, узловатые ветви да издалека доносились невнятные вопли таинственных созданий.

— Где мы? — еле слышно прошептала я.

— Это Мертвый лес, — так же тихо ответил Вэл. — Его полностью выжгли во время последней битвы, но прежде Тьма схоронила в лесной земле своих погибших детей. Легенды говорят, что с тех пор здесь обитает Зло, которое не имеет ни имени, ни облика. Его никто не видел, зато ощущают все.

Я вздрогнула, быстро оглядевшись по сторонам. Насколько хватало глаз — ни души, но я кожей ощущала присутствие чего-то таинственного и жуткого. И чувствовала чужой взгляд, тяжелый и настойчивый.

— Скоро приедем? — не выдержала я. — У меня от этого леса мурашки по коже...

— Еще немного, — отозвался Вэл.

Как он умудрялся находить верную дорогу, если в лесу нет ни одной тропинки?.. Я съежилась, вцепившись в гриву жеребца. Здесь даже запахов нет, даже запахов... Зато Шейтару лес определенно нравился. Он бодро трусил вдоль жутких деревьев, подняв голову и поглядывая по сторонам, в то время как конь Вэла брел, понурившись, от страха едва переставляя ноги. И, казалось, остановилось время. И замерло пространство. Страшные деревья походили одно на другое, как зеркальные отражения.

Впереди мелькнул спасительный просвет, и я с облегчением пришпорила Шейтара, заставив его бегом преодолеть последнее расстояние. Жеребец оборачивался и недовольно фыркал, а я не обращала на него внимания, сосредоточившись на своих ощущениях. Лес остался позади, и сразу стало легче дышать, и сердце забилось с удвоенной силой, и чужой взгляд... пропал. Выпрямившись и переведя дух, я с любопытством осмотрелась.

В нескольких шагах от нас чернели огромные, окованные железом ворота и серели две расходящиеся от них высокие стены, опутанные шелестящей зеленью. Заинтересовавшись, я спешилась и приблизилась.

— Стой, где стоишь, — посоветовал Вэл, спешившись и подводя коня к воротам. — Они живые.

— Конечно, — согласилась я, — это же растения.

— Не в том смысле, — пояснил он. — Мэтр Звездочет наделил их колдовской жизнедеятельностью.

Я нахмурилась:

— Как это?

— Домашний плющ тебя не задушит только потому, что ты не знаешь ключевое слово, — терпеливо ответил он.

Я попятилась, натолкнувшись на Шейтара и замерев рядом с ним. А Вэл тем временем наклонился к замочной скважине и что-то ей прошептал. Я хихикнула в ладошку. Здесь так положено подзывать привратников? Кажется, нет, потому что ворота даже не шелохнулись, а мой спутник рассердился. Несколько раз он повторял ритуал, ругаясь сквозь зубы, но безрезультатно.

— Что-то не получается? — любезно осведомилась я.

— Не хотят по-хорошему, — мрачно пояснил он и сильно пнул створки.

Как ни странно, но это сработало. Ворота с неохотным скрипом распахнулись.

— Совсем от рук отбились, — объяснил Вэл. — Гостей у мэтра Звездочета не бывает, воротами пользуются редко, вот они проржавели и обленились. Проходи. Лошадей здесь оставляем, о них позаботятся.

Я вспомнила бабушкин замок с летающим креслом и решила не удивляться. Мы вошли внутрь, и сворки с тем же мерзким скрипом захлопнулись. Вэл устремился к замку, а я побрела следом, изучая внутренний двор. И он стоил изучения. Мощеные неровными каменными плитами извилистые дорожки, длинные серебристые нити ручьев, сверкающие в короткой траве, и — великолепный, потрясающий сад.

Восторженно озираясь по сторонам и наслаждаясь запахом лесной свежести, я задавалась двумя вопросами. Как мэтр Звездочет ухитрился вырастить такое чудо на бесплодной каменистой почве? И где он добыл столь редкие и чудные растения? Я не знала и половины из них. Вот, например, что это за волосатая палка без древесной коры, но с пучком длинных желто-зеленых листьев наверху?

— Ты идешь? — ворчливо осведомился мой проводник, уже добравшийся до узкого замкового крыльца.

— Угу, — рассеянно отозвалась я, не отрывая взгляда от удивительного дерева. — Вэл, а что это?

— У тебя еще будет время узнать! — отрезал он.

— Тебе что, ответить трудно? — возмутилась я.

— Нет, нетрудно, — соизволил признать Вэл. — Дерево это, из Пустынного края.

— Да?.. — я обошла его со всех сторон, но так и не нашла ни единого сучка. — А как на него залезть?

— Понятия не имею, — он вдруг усмехнулся.

— А что на нем растет? — продолжала дотошно выпытывать я.

Вэл внимательно посмотрел на меня и заметил:

— Лекс, встречи с наставником тебе все равно не избежать. Не тяни время и не заставляй мэтра Звездочета ждать. Он давно знает, что мы здесь.

Я нервно закусила губу, а он невозмутимо закончил:

— И не заставляй меня применять магию.

Этот весомое преимущество, да... А кстати...

— Тебе-то туда зачем? Ты ведь проводил меня до замка?..

— А я разве не сказал? — мой спутник лицемерно улыбнулся и сделал большие глаза. — Я старший ученик мэтра Звездочета и в ближайшее время покидать замок не собираюсь.

У меня пропал дар речи. Мало того, что я была вынуждена терпеть его всю дорогу, так еще и жить с ним предстоит под одной крышей?.. За что мне такое наказание, небо, в чем я провинилась?..

— Это нечестно!.. — заявила глупо.

Вэл расплылся в довольной ухмылке:

— Напротив, в этом мире есть высшая справедливость, — и потянул на себя тяжелую входную дверь, распахнув ее передо мной: — Прошу!

Лекс, достоинство... Как говорила бабушка, достоинство, гордость и честь... Вздернув подбородок, я поднялась по высоким щербатым ступеням, прошествовала мимо Вэла, чуть не споткнулась о высокий порог, и, очутившись в просторном темном коридоре, без колебаний устремилась вперед.

— Знаешь, куда идти? — насмешливо полюбопытствовал Вэл.

— Разберусь, — процедила сквозь зубы я.

Он красноречиво хмыкнул. А меня посетила дельная мысль. Похоже, что... Я повернулась к Вэлу и уточнила:

— Ты должен был меня встретить, да? Тебе поручили... свыше? И там, на постоялом дворе, где двуликие рыскали, ты оказался неслучайно?

— Допустим, — хмыкнул он. — Это что-то меняет?

Я задумчиво поджала губы. Бабушка. Как пить дать, ее почерк... Я проницательно прищурилась, но Вэл только улыбнулся и развел руками:

— Нет, сейчас я тебе ничего не скажу. Да, так велено... свыше.

— А потом? Потом скажешь?

— "Потом" — понятие растяжимое, — философски ответил он.

С мгновение я всматривалась в его непроницаемое лицо, а потом махнула рукой. Бесполезно. Добровольно он ничего не скажет. А я никогда не умела читать чужие мысли. К сожалению.

— Ладно. Веди.

Мы прошли один длинный коридор, стены которого украшали картины, очутились во втором, и Вэл без колебаний свернул направо, потом налево. Очередной коридор окончился большой, но уютной комнатой, уставленной огромными книжными шкафам и креслами, с неизменным пылающим камином у дальней стены и большими круглыми окнами. Мой проводник уверенно пересек комнату, пояснив на ходу, что это библиотека, и отыскал между двумя шкафами малоприметную дверь.

Дальнейшую дорогу я толком не запомнила, ибо совсем страшно стало. Вэл протащил меня до лестницы, после чего мы разменяли еще пару десятков (как мне показалось) залитых солнечным светом коридоров, куда-то спустились, потом снова поднялись и оказались у очередной двери.

— Тебе — туда, — указал мой проводник.

— А тебе? — с подозрением осведомилась я.

— Мне — тоже. Но только после вас, — с едкой любезностью объяснил он.

Я уныло посмотрела на его довольную физиономию. Спорить бесполезно, возражать — тоже. Вздохнув и помянув бабушку, я открыла дверь и вошла внутрь. И оказалась в небольшой комнате с крошечными затененными окнами и высоким куполообразным потолком, разрисованным созвездиями. От "звезд" исходило приятное свечение, которого хватило для беглого осмотра. Обыкновенный рабочий кабинет. Огромный камин, стол, заваленный бумагами, и открытый книжный шкаф. Посреди комнаты на низкой треноге лежала пульсирующая темная сфера, напоминающая ночное небо, с сияющей Двойной луной, звездами и кометами.

— Обалдеть... — пробормотала я, склоняясь над сферой. — Потрясающе...

— Рад, что сие вам понравилось.

Я резко обернулась. Наверно, этот невысокий представительный старичок с длинной седой бородой, весь в серебисто-черном, и есть мой, надеюсь, будущий наставник... Я немного успокоилась — Звездочет производил приятное впечатление. Он доброжелательно улыбался, и его глубоко посаженные выцветшие глаза лучились теплотой.

— Алексия дей-ли Энт? — вопросил он.

— Она самая... — смутилась я.

— Садитесь, — кивнул мэтр Звездочет на кресло, а сам уселся напротив меня за стол.

Я с удовольствием села и вытянула ноги. Путь через горы был долгим и крайне утомительным.

— Итак, — прервал мои размышления мэтр, — я вас слушаю.

— Ах, да... — бумаги, цель приезда и так далее.

Я выудила из сумки кипу бумаг, протянула их владельцу замка и скромно молчала до тех пор, пока он тщательно все не изучил.

— Хм... — задумчиво пробормотал он и пожевал нижнюю губу. — Так что у вас происходит с рисунком ауры?

— А что у меня происходит с рисунком ауры? — удивилась я.

Мэтр Звездочет достал из ящика стола большое круглое зеркало и протянул его мне.

— Посмотрите и скажите: видите ли вы что-нибудь необычное? — мягко попросил он.

Я взяла зеркало и принялась внимательно себя разглядывать. Лицо как лицо. Почему-то недовольное. Кожа светлая, а кончик носа сгоревший. Волосы. Прямые и темно-рыжие. Срочно требующие расчески. Глаза. Цвета спелого ореха. Мама считает, что они желтые, как у дикой кошки, папа — что зеленые, как у домашней, а бабушка, сердясь, назвала меня черноглазой. И все они по-своему правы — мои глаза меняли цвет в зависимости то ли от настроения, то ли от самочувствия, то ли от погоды. Но "родной" цвет — именно ореховый.

— Ну? — поинтересовался мэтр, и я оторвалась от созерцания своего лица.

— Ничего особенно... — неловко улыбнулась.

— Вы уверены?

Обойдя стол, он встал позади меня и напряженно всмотрелся в мое отражение. Я, в свою очередь, изумленно уставилась на отражение мэтра. Это... да-да, это волшебство... Его отражение окутывало странное свечение — сияющая белизна, которую плавно пересекали голубые волнообразные дорожки ярких комет и падающих звезд. Или обман зрения, или...

— Это ваше...

— Это моя аура, — спокойно ответил мэтр Звездочет, — аура мага.

И многозначительно посмотрел на меня. А у меня-то ничего подобного нет и быть не может... Я же человек, хоть и дитя Двойной звезды. Вроде.

Мэтр в задумчивости вернулся за стол и откашлялся.

— В письме указано, что определенной магией вы владеете, — заметил он, снова бегло просмотрев бумаги, — хотя то, что ваша сила не отражается на ауре, внушает мне опасения.

Я молча и беспомощно пожала плечами.

— Ладно... Оставим. Проверим ваши знания.

Я скисла. Начинается...

— Итак, что вы знаете о магических ритуалах?

Скромно промолчала и отвела взгляд, потому как не знала ничего.

— Как насчет древних языков?

Опустила очи долу. Пол каменный, наверно, промерзает по зиме...

— Старинные руны, колдовские артефакты, рецепты снадобий, десять видов предсказаний судьбы? — с ноткой отчаяния продолжил мэтр.

Смущенно подняла глаза к потолку. Купол красивый... И ряд окошек у его основания — кажется, скорее для красоты, чем для пользы дела...

— Простейшие заклинания, перемещение предметов, универсальная защита? — безнадежно зачитывал список требований мэтр Звездочет.

Я тихонько откашлялась.

— Да? — оживился владелец замка.

— Только одно заклинание, — снова кашлянув, неуверенно начала я.

— Какое?

— Вызов хранителя.

— Результат? — заинтересовался он.

— Получилось, — коротко ответила я.

— Вид хранителя?

— Э-э-э... ифрил. Дух огненной звезды. Знаете, той, которая... с хвостом. И при кувшине.

— Надо же! — серьезно озаботился мэтр. — Редкий случай. Слушается?

— Не всегда. Постоянно где-то пропадает и бессовестно хамит, — с удовольствием наябедничала я.

— Это потому, что вы еще не осознали в полной мере силу свою, — объяснил Звездочет. — Как только силу под контроль возьмете, так и охранитель начнет беспрекословно повиноваться.

— Угу, — кивнула я, скривившись про себя: брать-то под контроль, прямо скажем, нечего...

— Так. На чем мы остановились? С заклинаниями ладно. Давайте поговорим о рабочих компонентах снадобий, — и, видя мою растерянность, добавил: — растительного и животного происхождения.

Я приободрилась и с этим заданием почти справилась: мэтр мановением руки создавал в воздухе изображение того или иного "компонента", а я определяла его происхождение. Уж что-что, а растительность и живность своего родного леса я знала вдоль и поперек, но, к сожалению, только его. Закончив проверку, мэтр Звездочет замолчал, нахмурившись и скрестив руки на груди: видимо, придумывая наиболее мягкий способ выставить меня за дверь. И мне на помощь пришел случай.

Под сильным порывом теплого ветра распахнулось окно, и в комнату впорхнула бабочка. Величиной со среднюю птичку, с ярко-алой раскраской крыльев, она казалась ожившим огоньком, а в полете ее крылья издавали тихие мелодичные звуки, рядом с которыми блекла любая музыка.

Покружив по кабинету, бабочка поднялась к потолку и раз ужарилась о стекло, второй, третий... Крылья отчаянно зазвенели... от страха. Я быстро встала, обойдя стол, и задрала голову. Прыгать за ней с силком я, естественно, не собиралась. Зачем, если ее можно окликнуть? Я посмотрела на бабочку и с третьей попытки сумела-таки издать несколько свистящих звуков, обозначающих приветствие. Бабочка, покружив под куполом, плавно опустилась в мои протянутые ладони. Я осторожно погладила пушистое крылышко, шепотом объяснила направление и подбросила ее в воздух. И бабочка плавно выпорхнула в приоткрытое окно, безошибочно найдя путь на волю. Эх, мне бы туда, вместе с ней...

Мои мысли прервало тихое и многозначительное покашливание. Я поспешно вернулась в кресло и села, чинно сложив руки на коленях. Мэтр Звездочет по-прежнему сидел за столом, но его морщинистое лицо лучилось небывалым вдохновением.

— Потрясающе! — улыбался он. — Почему вы мне не сказали, что умеете общаться с насекомыми?

— Ну... — смутилась. — Не подумала, что это важно... Я и животных понимаю... Я их чувствую, мысли им свои могу передавать... Знаете, не словами, а картинками и...

— Это очень редкий дар! — перебил мэтр. — В последний раз он встречался пятьсот лет назад! Невероятно! Вам крупно повезло! Но что же творится с вашей аурой?.. — пробормотал он рассеянно. — Пожалуй, это стоит проверить... Да-да, и там тоже не мешает поискать...

Я встала и тихо кашлянула.

— Да, а вы — свободны, — кивнул мэтр Звездочет, поглаживая бороду и не переставая размышлять о своем.

— В каком смысле "свободна"? — насторожилась я.

— Ступайте к Вэлкону, — рассеянно велел мэтр. — Он покажет замок и проводит вас в вашу комнату. Два дня на отдых, а затем приступаем к учебе. Всего хорошего.

Я попрощалась и вышла, не переставая глупо улыбаться. Меня приняли! Первым делом надо написать бабушке. И вовсе я не бездарь, и сила у меня есть, да еще и редкая! И меня приняли... И отличное настроение подпортило только одно — ненавязчивое воспоминание о детях Двойных звезд. Неужели я таки из них?.. Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Потом об этом. После учебы. На этот-то вопрос мэтр Звездочет наверняка сможет ответить, если я буду хорошо учиться и заслужу "Карту жизни".

Вэла в коридоре, естественно, не было. Проходимец решил подложить мне очередную свинью, не иначе... И пришлось самостоятельно разбираться с многочисленными переходами. Безуспешно проскитавшись по замку, я нерешительно замерла у окна, когда прямо из стены на меня выплыл прозрачный силуэт.

— Привидение!.. — шарахнулась в сторону я.

— Ну и что? — возмутилось оно.

— Это... неожиданно... — растерялась я. — Я не привыкла...

— Ладно, прощаю, — смягчилось оно, подлетая ближе. — А ты в Облачных горах новенькая?

Я кивнула, разглядывая призрака. Древняя, как Дуб-прародитель, старушка, закутанная в длинную клетчатую шаль и кружевной чепчик, доброжелательно улыбнулась.

— Дей Эллин, — представилась она.

— Дей-ли Алексия, — робко улыбнулась в ответ, сообразив, что Облачные горы — это, видимо, название замка. — Можно просто Лекс.

— Добро пожаловать к нам, Лекс, — дружелюбно кивнула Эллин, — ты здесь с кем-то встречаешься?

— Да нет, — замялась я. — Я просто... в общем... Я заблудилась. Да и Вэл вот где-то потерялся...

— Ха, потерялся, как же! — фыркнуло привидение. — Наверняка этот хитрый негодник опять отлынивает от своих обязанностей! Хочешь, покажу тебе замок?

— Да, конечно!..

— Тогда отдохни немного, — Эллин взволнованно огляделась.

— Вы кого-то ждете? — из вежливости поинтересовалась я.

— И не просто кого-то, — заговорщически подмигнула мне старушка. — Мой муж назначил мне здесь свидание! И как всегда опаздывает.

Она замерла у стены, а я улыбнулась про себя. Вот это любовь, вот это чувства! Прошло столько лет, а люди и после смерти бегают друг к другу на свидания! Было чему удивиться и позавидовать, да.

А "муж" действительно немного опоздал, но, как со вздохом объяснила Эллин, это продолжается из года в год и изо дня в день. И она давно привыкла к причудам рассеянного супруга. Пока мы беседовали, второй призрак — моложавый старик с пышной гривой длинных волос — выплыл из стены, смущенно чмокнул свою жену в щеку и подмигнул мне. И сразу же пристал с расспросами о "внешнем" мире. И я добросовестно выкладывала ему все новости, пока не вмешалась Эллин.

— Маркус, имей совесть, — мягко упрекнула она мужа, — девочка только что приехала, устала с дороги, и ей необходим отдых, а не твои вопросы. У вас еще будет время поговорить, а пока — проводим ее. Идем, дорогая.

— А куда? — полюбопытствовала я. — А мои вещи? — запоздало вспомнила о сумках, оставленных по указке Вэла с Шейтаром.

— В южную башню, — ответила Эллин, — это обитель учеников и твой новый дом. Кстати, и твои вещи туда наверняка давно доставили.

Добрейшее привидение оказалось право. Свои вещи я обнаружила возле двери, которая вела в южную башню, а вместе с ними — и странное существо, выглядывающее из-за объемных сумок.

— Это Кили, смотритель башни, — пояснил Маркус, — следит за порядком, разносит учебные листы и выполняет мелкие распоряжения.

Кили запрыгнул на сумку и важно улыбнулся. Смотритель башни был крошечным — чуть выше моих колен, с круглой, приплюснутой, но приятной мордашкой и огромными круглыми глазищами. Длинные черные волосы зачесаны за поросшие шерсткой остренькие ушки. Мохнатые ладошки сложены на круглом животике. Коричневая рубаха с короткими рукавами и длинноватые темные штаны придавали хрупкой фигурке смотрителя вид забавной игрушки.

— Добро пожаловать, дей-ли Лекси! — радостно пропищал он.

Я невольно улыбнулась в ответ. И все же чудилось в его безобидном облике нечто... темное? Или, скорее, волшебное. Непростое существо. Очень непростое.

— Лекс, дорогая, мы тебя оставим, — обратилась ко мне Эллин. — Забегай иногда проведать стариков.

— Обязательно, — пообещала я. — Благодарю, что не дали пропасть!

Чета призраков, поклонившись, степенно удалилась в стену, а я обернулась, чтобы взять сумки. Однако Кили меня опередил.

— Не беспокойтесь, я сам, — засуетился он, открывая дверь, ведущую в башню.

Я удивленно приподняла бровь. Как?.. И поняла, что интуиция меня не обманула, указав на волшебность существа. Стоило ему щелкнуть пальчиками, и сумки, приподнявшись над полом, медленно поплыли в башню. Кили побежал следом, перекати-полем прыгая вверх по высоким ступенькам. Я последовала за ним, говоря себе, что это только начало. Да-да, айт и Вэл, нападавшие сущности и смотритель — это первое знакомство с волшебным миром. Я едва ступила на его порог, но привыкать к нему нужно быстро. Очень быстро. Благо, бабушка научила в сказки верить...

В башне оказалось четыре этажа, куда вела длинная, покрытая ковром винтовая лестница. На каждом этаже обустроено подобие прихожей, украшенное растениями, и находилась единственная дверь в комнату. Меня поселили на третьем этаже, а выше, как объяснил смотритель, жил Вэл. Час от часу не легче...

Мой провожатый поставил сумки у порога комнаты и, вручив мне ключ, поклонился и молча растаял в воздухе. Я отперла дверь и вошла в свое новое жилище. Что ж, милая комнатка... Я с горечью огляделась по сторонам. И даже кровать стоит на привычном месте — в стенной нише, и балкон тоже выходит на юг... Никогда бы не подумала, что буду так тосковать по дому... Я прошлась по комнате, скользнув ладонью по тумбочке, шкафу, спинке кровати, камину, широкому креслу. Вздохнула и покачала головой. Конечно, ко всему со временем привыкаешь, но как же трудно при этом отвыкать!..

Отворив дверь, я вышла на балкон. Положила руки на оплетенные плющом перила, взглянула на туманные горы и снова вздохнула. Год-два, говорила бабушка?.. Короткое холодное лето — и затяжная морозная зима, предупреждал Вэл?.. Что ж, надеюсь, за учебой и время незаметно пролетит, и зима не выморозит, и на пользу все пойдет.

Глава 7. Зима в Облачных горах

"Саламандры — это создания, обитающие в огне. Маги считают это существо субстанцией огня, его душой. По одним преданиям, тело саламандры было создано из частиц чистого пламени. Некоторые поверья, наоборот, приписывали этому существу способность гасить пламя холодом своего тела".

Резкий порыв ледяного ветра с грохотом распахнул окно, и я подняла голову от "Энциклопедии магических существ".

— Да когда же кончится эта проклятая зима! — в очередной раз пожаловалась я, с неохотой вставая и начиная воевать с оконной створкой.

— Еще полтора месяца, — рассеянно отозвался Маркус.

— А то я не знаю, — вяло огрызнулась я, с трудом захлопывая створки.

Кили чинил оконные задвижки едва ли не каждый день, накладывал на них какие-то заклятья (если судить по его прыжкам и таинственному шепоту), но ничего не помогало. Под мощным напором ветра задвижка прогибалась, и створки распахивались. Я в таких случаях закрепляла их стопками тяжелых книг.

— Это не так много, — утешила меня Эллин, — ведь первую половину зимы мы пережили.

Да, пережили, но легче от этого не было. Я вернулась в кресло, натянула на плечи теплое одеяло и снова взялась за книгу. За окном злобно взвыл ветер, яростно царапая ледяными когтями по стеклу. Бр-р-р... Мурашки по коже... Чтобы отвлечься от неприятного ощущения, я рассеянно обвела взглядом комнату.

С первым же наступлением холодов моя комната перестала мне принадлежать, потому как в ней вечно толкался весь проживающий в замке народ, включая привидений. Кроме, разве что мэтра Звездочета.

Вот и теперь — привычная картина. Эллин с еще двумя старейшими призрачными жительницами, Онис и Ярой, о чем-то тихо сплетничали, забравшись на книжный шкаф. Кили, удобно устроившись на письменном столе, вязал мне очередной носок и горячо спорил с Маркусом о природе астральных тел. Норс, смотритель северной башни, азартно резался в карты с призраком прадедушки моего наставника, тоже Звездочетом, и ифрилом, который, по неясным мне причинам, перестал быть невидимым. Еще два смотрителя, Лер из западной башни и Дин из восточной, храпели, свернувшись клубками, в моей постели под вторым одеялом. Довершал картину огненно-рыжий айт, спавший в тапке.

Покосившись на рыжика, я невольно улыбнулась. Когда он вылупился, я была в панике. Чем кормить, как растить, а если размножаться начнет?.. И всерьез думала попросить Шейтара отвести малыша к "маме", в "гнездо". Но вмешался мэтр Звездочет, однажды поутру обнаруживший пушистую мелочь в библиотеке. И объяснил, что айты: а) всеядны; б) растут сами по себе, но первый год жизни ему необходимо быть рядом со мной — сильна связь крови; в) размножаться начинают после пяти лет жизни, и пыльца для размножения есть только у девочек. А у меня — мальчик, которому еще расти и расти.

Я подоткнула одеяло под замерзающие ноги и с вожделением покосилась на недовязанный Кили носок. А виноват во всем дикий холод, к которому я не была готова и никак не могла привыкнуть. И почти не выходила из своей комнаты или хорошо отапливаемой кухни, где каждое утро практиковалась в приготовлении снадобий. Все остальное мэтр Звездочет любезно предоставил мне на самостоятельное изучение, однако я подозревала, что ему просто неохота покидать свою теплую центральную башню.

— Лекс, дров не подбросишь? — попросил ифрил, ловко тасуя карточную колоду.

Я хмуро покосилась на него, но к камину подошла. Впрочем, огонь — даже жаркий, даже колдовской, одно время творимый Кили, — был бессилен против ледяных сквозняков, гуляющих по комнате. Встала, я, кстати, вовремя: именно в этот момент ветер вновь решил пошалить, спихнув с подоконника книги и с треском распахнув окно.

Вместе с окном хлопнула и входная дверь. На пороге нарисовался посиневший от холода Вэл. Лицо до глаз замотано шарфом, темные брови и выбивающиеся из-под шапки пряди волос выбелены инеем. Плащ на долговязой фигуре стоял колом. Только этого наглого обитателя замка здесь и не хватало...

— Мерзкая погода! — он стянул с лица шарф, прошелся по комнате и плюхнулся в мое кресло напротив камина. — Давно в Облачных горах не было такой лютой зимы! Еще немного — и мороз вытряс бы из меня душу...

— Как жаль, что ты там не задержался... — пробормотала я, прижимая стопку книг к створке.

— И я тебя тоже люблю, милая, — ухмыльнулся Вэл, зябко кутаясь в мое одеяло, — нежно и с первой встречи.

Я наконец-то закрыла окно и повернулась к креслу. Приятного в увиденном было мало, о чем я и поспешила всех оповестить.

— Ты опять не разулся! — зашипела я. — Сколько раз говорить, чтобы ты не тащил сюда грязь! И вообще — вон из моего кресла! Надеюсь, я еще имею право распоряжаться в своей комнате? Одеяло оставь! Иди и принеси свое!

— Лекс, побереги голос, — озабоченно посоветовал Маркус, отвлекаясь от спора. — У тебя же больное горло!

— Ничего у меня не болит! — сварливо взъелась я, плотнее обматывая горло теплым шарфом.

Естественно, я лукавила — горло болело пятый день подряд, с тех пор как мы с Шейтаром устроили двухчасовой осмотр окрестностей и угодили в сильнейшую метель. Жеребец нисколько не пострадал, а вот я промерзла и разболелась и, к явному удовольствию Вэла и ифрила, на три дня лишилась голоса. Чем они беззастенчиво пользовались, но я им это еще припомню.

Настроение было безнадежно испорчено. Я забралась с ногами в кресло и тупо уставилась на искрящийся в камине огонь. Скорей бы весна... Айт, словно почувствовав мое настроение, робко прокрался ко мне на колени. Я со вздохом провела рукой по пылающей шерстке. Ты один меня понимаешь и поддерживаешь, Чудик...

Айт урчал, и комната постепенно погружалась в вязкую тишину. Я, зевая, начала клевать носом. Сумеречный зверек исключительно благотворно влиял на мою нервную систему, хотя бы тем, что обеспечивал полную тишину в ночное время. Дома я никогда не жаловалась на бессонницу, но там я в основном вела ночную жизнь, поэтому и спала, как убитая. Но здесь занятия начинались неприлично рано, и пришлось учиться засыпать после заката. А это непросто. В основном из-за призраков и отчасти — из-за Вэла, который в хорошую погоду выползал на балкон и не то на луну выл, не то все же песни пел. Вот тогда-то и пригодились полезные свойства Чудика. Малыш вечером забирался в тапку и громко урчал, обеспечивая мне крепкий сон.

Айт растормошил меня как обычно, на рассвете. Конечно, настоящий зимний рассвет в небе разгорался часов в десять, но, несмотря на это, время шесть часов утра упорно именовалось рассветом. А по мне — ночь ночью.

Я с сожалением вылезла из-под теплого одеяла и, натянув тапки, пошла в ванную, где снова наткнулась на вездесущего айта. Малыш, прижавшись боком к кувшину, грел ледяную воду. Вообще я обнаружила, что сумеречное существо обладает как уймой полезных магических качеств, так и странностями, одной из которых была необъяснимая привязанность к Вэлу. Чудик ходил за ним по пятам и путался под ногами, за что огребали мы оба. Благо, нечасто. Но примерно раз в десять дней точно. Что у мага есть такого, в чем может нуждаться айт?..

Умываясь, я недобрым словом помянула Кили. Это его прямые обязанности — заботиться об обитателях башни! А он что? А он спит. На моем столе и среди книг. С недовязанным носком под головой. Смотритель... Я надела еще один теплый свитер, обула сапоги и отправилась на занятия, по-черному завидуя всему спящему народу. Ладно, смотрители, но почему Вэл не занимается в такую же рань? Я, может быть, тоже хочу спать до обеда! Уходя, нарочно громко хлопнула дверью, от души жалея, что никто на грохот не среагировал. Даже призраки.

Занятия у мэтра Звездочета проходили довольно странно. Полностью он вел лишь один предмет — собственно, звездочтение, а все остальное я изучала посредством говорящих книг и собственных стараний. Перед каждым уроком я получала учебный лист, который объявлял задание. После книги просвещали по части теории, а на моей совести оставалась практика. Что, в общем-то, тоже немало, хотя я изучала всего десять предметов. "Всего" — это по мнению наставника. Мне же хватало с избытком. Мэтр Звездочет, отчаявшись выяснить качества моей силы и обучить простым заклинаниям, утешился тем, что мне дан необыкновенный дар понимания природы, и взялся за его развитие. То есть мне пришлось-таки зубрить сразу пять древних языков плюс животно-растительно-магические миры, а также колдовские снадобья. К слову, последнее мне нравилось.

Зябко ежась, я быстро пересекла коридор и спустилась по лестнице в подвал. В первой комнате, обычно прохладной, а сейчас — просто ледяной, хранились компоненты, распределенные по четырем огромным шкафам. Соответственно, в первом шкафу — растительного происхождения, которые я уже изучила, во втором — животного простого, которые я разбирала сейчас, в третьем — животного магического (предстояло учить весной), а в четвертом — человеческого. Хотя я от души надеялась, что о последнем Вэл пошутил. Шкафы тщательно запирались, а ученику выдавался ключ лишь от одного — в котором хранились нужные для урока компоненты.

— Вы опоздали! — обвиняюще объявил учебный листок, лежащий на небольшом столике.

— Ну и что? — огрызнулась я.

— Сегодня вам предстоит повторить пройденный курс по растительному миру. Если не успеете выполнить задание — не зачту, — пригрозила вредная вещь.

— Да хоть вообще ничего не ставь, — равнодушно бросила я, поймав лист и начиная изучать задание.

Травки, листочки, цветочки... скука! Быстро обобрав шкаф, я взяла требуемое в охапку и пошла греться во вторую комнату. Между собой все называли ее кухней, хотя ничего съедобного там не готовилось. Зато там находилась огромная, на всю стену, печь с множеством очагов. По разным сторонам от печи громоздились еще два шкафа, битком набитые различной утварью, а напротив — корыто для использованной посуды.

Сложив принесенное на стоящий в центре большой стол, я поблаженствовала, отогреваясь у печи, а потом взялась за дело. Варить по памяти проклятое снадобье, излечивающее бессонницу и обеспечивающее народу крепкий сон. Сварганить отдельно для себя, что ли? А лучше для Вэла. И подмешать ему втихаря в чай. Может, хоть тогда он будет спать, а не донимать всех своим присутствием...

Снадобье, как всегда, подгорело. Но, судя по характерному сладковатому запаху, удалось. Вот и отлично. Я перетащила корыто на стол. Сейчас согрею воды, отмою котел и пойду проведать Шейтара. Застоялся он, бедняга, но о каких прогулках может идти речь в такую жуткую погоду?..

От мрачных раздумий отвлек скрип двери. Обернувшись и узрев Вэла, я удивленно хмыкнула. И какая нелегкая принесла его сюда да в такую рань?

— Лекс, сделай что-нибудь со своей живностью, слышишь? — начал ворчать он.

— Что, например? — рассеянно уточнила я, черпаком переливая свое варево из котла в бутыль.

— Выгони из замка, посади в клетку — да что угодно! Или я его прикончу!

Я фыркнула, отложила черпак и слила остатки зелья в кружку. Самой пригодится. Налила в корыто воду и замочила использованную посуду. Хочу к Шейтару и на волю...

— Это рыжее недоразумение мешает мне спать!

И поделом! Нечего дрыхнуть, где попало! Привычка у него такая, что ли? Так, не отвлекаться... Посчитать до двадцати — и можно приступать к мытью.

— Лекс, ты меня слышишь?

Да тебя только глухой не услышит... В общем, двадцать.

— Если сама за него не возьмешься, то я...

— Не трогай Чудика! — моему терпению пришел конец, и я, отвлекшись от чистки котла, угрожающе посмотрела на Вэла. — Его я буду защищать грудью!

Вэл перевел взгляд на вышеозначенную часть моего тела и иронично приподнял бровь:

— Было бы чем.

Я так и замерла с щеткой в руке. Началось. Когда он злился — неважно, на Чудика или на погоду, — то сначала доводил до белого каления меня, а потом с удовольствием наблюдал за результатом. И ведь, подлец, умудрялся находить мои самые уязвимые места... Нет уж. Сегодня я ему такого удовольствия не доставлю. Надоело. У меня тоже есть своя человеческая гордость! Я молча проглотила оскорбление и с удвоенной энергией заскребла котел.

— До дыр ведь протрешь.

Молчание.

— До десяти считаешь?

— До тридцати, — процедила сквозь зубы я.

— На каком языке? — Вэл сел на краешек стола рядом с корытом, наблюдая за мной с насмешливым любопытством.

— На энрийском...

— Врешь, — уверенно заметил он и "рассудительно" уточнил: — без магии его не освоить. Каждый звук энрийского порождает свой символ, который способен увидеть и понять лишь одаренный маг. А ты кто? Обычный человек. С бабушкой-волшебницей и бездной самомнения, но бессильная и ни на что не годная. Или я не прав?

А вот этого ему говорить не следовало!.. Злость людей, конечно, отличается от злости магов, но тоже имеет свои неприятные особенности. Я посмотрела на своего мучителя, потом перевела взгляд на котел и, недолго думая, с размаха надела посудину на голову Вэлу. По его лицу потекла мыльная пена, смешанная с подгоревшими остатками снадобья, а я благоразумно попятилась. Еще немного — и он взорвется вместе с котлом, а значит, пора делать ноги.

Швырнув в Вэла щеткой, я развернулась и загнанным зайцем помчалась к себе в комнату. И вовремя.

— Ле-е-екс! А ну, вернись!..

Ага!.. Нашел самоубийцу!

Ветром пролетев по коридору, я на одном дыхании домчалась до входа в южную башню. И пусть он маг, зато я — быстрее бегаю! Позади меня послышался громкий топот, разбавленный руганью. Все равно — не догонишь!

Ворвавшись в свою комнату, я немедленно накинулась на своих "постояльцев":

— Вон отсюда! Все! Живо!

— Лекс! — возмущенно вскинулась Эллин.

— Потом спорить будите! Быстро-быстро!

Привидения и смотрители, обижено ворча, удалились, на лестнице столкнувшись нос к носу с Вэлом, который как раз бежал наверх. Я же, воспользовавшись неразберихой, захлопнула дверь и заперлась на все задвижки, посадив на пороге айта.

— Кто сунется — поджаривай!

— Лекс, не смей науськивать на меня своего зверя! — угрожающе прорычал из коридора Вэл. — Я ведь все равно до тебя доберусь! До обоих, забери вас тьма!

— Вот и попробуй! — чувствуя себя под защитой, смело объявила я. — Желаю удачи!

Из коридора донеслись громкая ругань и стремительно удаляющиеся шаги. Я перевела дух, унимая бешено колотящееся сердце. Все, мне крышка... Сейчас я застала его врасплох: смешно даже представить, что бессильное человечье существо поднимет руку на него — тьфу! — великого чародея! Но в следующий раз он будет готов и... И никогда не злите магов, каким бы скверным характером они ни обладали...

Следующие три дня я жила на осадном положении. Я постоянно чувствовала за дверью присутствие Вэла и не смела из комнаты даже носа казать. Еду мне приносил обиженный Кили, а привидения упорно не заходили в гости. Вот уж не думала, что буду так по ним скучать... Но извиниться пока не могла. Но извинюсь, обязательно. Я вообще не имею привычки грубить хорошим лю... созданиям и очень уважала призраков, но если бы они не задержали Вэла на лестнице, шиш бы я успела окопаться...

А мэтру Звездочету я нажаловалась на простуду. И свыше мне было велено лечиться и на занятия не ходить. Но больше трех дней я не выдержала. К тому же я начала жалеть, что дала Вэлу время на размышления. Разобрались бы сразу — все равно не убил бы: за меня айт, Иф и бабушка. А теперь он остынет и начнет строить планы мести с присущим ему холодным расчетом и отвратительным чувством юмора. И одним осадным положением я не отделаюсь. Не понимаю, он всех людей ненавидит, или я сама по себе его чем-то раздражаю?..

Словом, спустя три дня я решила рискнуть. И я, взяв под мышку айта, осторожно вышла из комнаты, бесшумно прикрыла дверь и на цыпочках прокралась вниз, к привидениям. И, когда мне показалось, что кто-то так же неслышно крадется следом, я, не скрываясь, рванула вниз. А бегать — полезно, и движение — это жизнь... Согреюсь, опять же.

Задыхаясь, я примчалась в гостиную призраков, чем заслужила неодобрительный взгляд Эллин. Но, прежде чем мы успели сказать друг другу хоть слово, в гостиную ввалился Вэл и уставился на меня, как голодный удав на жирного кролика.

— Спасите! — я спряталась за прозрачную спину Маркуса.

— Вэлкон! — рявкнула Эллин. — Что ты прицепился к девочке?!

— Это она... — начал Вэл.

— Ничего подобного! — обиделась я, выглядывая из-за спины призрака. — Я только защищалась!

— Ах, молодость! Любовь! — мечтательно вздохнул Маркус. — И так хочется обратить на себя внимание! Какие чувства!.. Золотое время!

Мы с Вэлом уставились на него, как на ненормального. Эллин же продолжала бушевать:

— Ты, негодный мальчишка! Предупреждаю: подойдешь к Лекс еще хоть на шаг — будешь иметь дело со всеми нами!

На скривившуюся физиономию Вэла было приятно посмотреть. Он аж позеленел от злости. Но не все же время ему меня мучить? Должна же быть в этом мире высшая справедливость! Не удержавшись, я показала ему язык, а он мне в ответ — кулак. И убрался восвояси. И даже дышать всем сразу стало легче.

— Ну? — все еще хмурясь, повернулась ко мне Эллин. — Рассказывай. Как ты его довела до такого состояния?

— Да ничего особенного... — замялась я. — Ответила и все...

— Рассказывай! — повторил Маркус.

И я рассказала. А потом долго извинялась за вынужденную грубость.

— Я бы не успела закрыть дверь, — горячо уверяла я. — Он бы вломился и разнес в щепки и комнату, и меня!

— Это вряд ли, мы бы не позволили, — заметила Эллин. — Но теперь держись от него подальше. И не ходи по замку в одиночку.

— Да я и не хожу, — и я указала на айта, который воротником лежал на моих плечах.

— Предусмотрительно, — кивнул Маркус. — А если что — беги к нам, мы тебя в обиду не дадим.

Вот это я понимаю! Вот это настоящие друзья! Поболтав со своими спасителями, я спокойно отправилась к себе. Призраков опасаться стоит — они могут сделать жизнь поистине невыносимой. Но несколько дней я на всякий случай шарахалась от каждой тени. А потом, в один из холодных и вьюжных дней, потеряв бдительность и уверовав в собственную неприкосновенность, все-таки попалась.

Выполняя задание, я готовила очередное снадобье и никого не трогала, когда дверь на кухне с грохотом захлопнулась. Я испуганно вздрогнула, расплескав все варево по плите, и обернулась. И в тот же момент меня отшвырнуло от плиты, впечатало в стену, а Вэл подошел ко мне и встал рядом, скрестив руки на груди.

— Ну что, — прищурился он, — поговорим без посторонних?

Я инстинктивно покосилась айта, доселе спящего на краю стола. Чудик моментально открыл глаза и зашипел, выпуская огненные когти. Вэл обернулся, колдуя знакомый колпак, а я воспользовалась моментом и подло его пнула, попав по... самомнению. Он сдавленно зашипел, согнувшись, а я мешком свалилась на пол рядом с моечным корытом.

— Вот теперь и поговорим... — пробормотала я, метнувшись к двери.

Айт завис под потолком, запертый в прозрачной зеленоватой сфере, как и я... Взаперти. Я саданула кулаком по двери и затравленно обернулась. Кажется, из нас двоих отсюда выйдет только один. И, похоже, не я...

Вэл выпрямился, держа в руке сгусток слепящих огненных молний, а я опрокинула стол и вовремя успела за ним схорониться. Вместе с дымящимся столом меня отшвырнуло к шкафу, приложив о последний затылком, но я свое укрытие покидать и не думала. Наоборот, потерла ушиб и рассудила, что из-за него будет удобно обороняться. Открыла ближайший ящик, выудила оттуда мешки с сушеными травами и запустила ими в Вэла.

— Получай, гад такой... — бормотала я, то выскакивая из-за стола, то снова за него прячась.

А Вэл, недолго думая, отодвинул тяжеленную плиту, тоже за ней спрятался и швырял в меня всем, что подворачивалось под руку. А ему под руку подворачивались куда более грозные снаряды. Ложки и плошки, черпаки и кастрюли...

— Да что ты ко мне прицепился, сволочь!.. Подумаешь, человек!..

— А ты не просто человек, ты моя проклятая работа!..

В воздухе столкнулись мешок с мукой и пара ножей. Я оглушительно чихнула, слепо нащупывая следующий "снаряд".

— Я не навязывалась!.. А тебе платить должны, раз работа!..

Бабушка, конечно же... Где она выкопала эту скотину и зачем ко мне приставила?..

— Много ты знаешь!.. — в крышку стола со злобным звоном врезалась кастрюля.

— А ты расскажи! Вдруг я пойму!.. — и прицельно метнула в него мешочек с солью.

— Поймешь? Ты? — он обидно расхохотался. — Бездарная пустышка! Неудачница!

— Хам! — я нащупала в следующем ящике картошку, но воспользоваться ею не успела. — На себя давно смотрел?!

Надо мной просвистела посудина с моим же варевом, и я оказалась с ног до головы облитой снадобьем для повышения аппетита. Воинственно завопив, я выскочила из укрытия и швырнула в своего противника табуреткой. Промазала, конечно, — табуретка пролетела над его головой, но удачно врезалась в стенной шкаф, и на Вэла пролился дождь из разбитого стекла.

Пришел мой черед обидно хохотать над противником, только зря я радовалась за пределами стола. Потому как Вэл, отряхнувшись и выпрямившись, прицельно запустил в моем направлении поварешкой. Которая так сногсшибательно хлопнула меня по лбу, что я мешком осела на пол.

Ах ты, гаденыш... Я тряхнула головой, схватила поварешку и, выскочив из засады, метко "вернула" снаряд, угодив нахалу точно между глаз. Он тоже на мгновение потерялся и, кажется, собрался пойти в рукопашную, когда...

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Голос наставника прогремел над нами, как удар грома, и мы дружно скрылись за своими укрытиями.

— Что, во имя сияющих звезд, здесь происходит?!

— Это он!..

— Это все она!.. — одновременно показали мы друг на друга.

На мэтра Звездочета было страшно смотреть. Всегда доброжелательный и спокойный, сейчас он напоминал проснувшийся вулкан. Только что уши не дымились. А за его спиной мелькало кое-чье рыжее и упитанное пламенеющее тельце. Привел мне подмогу, называется!..

— Идите сюда вы, оба! — процедил сквозь зубы мэтр.

Мы, переглянувшись, неохотно покинули укрытия и предстали пред грозные очи наставника. Ой, мама...

— Мне неважно, кто все это затеял, — сдержанно сообщил мэтр Звездочет. — Но вы оба не выйдите отсюда, пока не приведете все в надлежащий вид и самостоятельно. И до весны я забираю у вас Кили, но только посмейте захламить мой замок и ученическую башню! Это понятно?

Мы дружно кивнули. Я изучала носки собственных сапог, Вэл — потолок.

— Еще одна стычка, еще одна ссора — и вылетите вон оба, без "Карт жизни", званий и направлений на работу. Ясно?

Мы снова кивнули. Мэтр, смерив нас угрожающим взглядом, степенно удалился, а Чудик, кажется, сбежал еще раньше. Побоялся?.. Будучи частью меня — рожденный из моей крови, конечно, он чувствовал и мое настроение... Но, наверно, все сделал правильно. Я, морщась, потерла набухающую на лбу шишку, Вэл — покрасневшую переносицу. И одновременно присели, потянувшись за той самой поварешкой. Вцепились в грязную сколькую ручку и настороженно уставились друг на друга. А сверху раздалось веселое:

— Совет да любовь, дети мои!

Поварешка полетела в захохотавшего Ифа, а кто ее швырнул — я или Вэл, — для меня осталось загадкой. Впрочем, рогатый хитрец все равно увернулся.

— Хватит ржать!.. Бабушке нажалуюсь!.. — пригрозила я.

— Не стоит, я полезный! — примирительно улыбнулся Иф. — О моей помощи мэтр ничего не говорил!

Началась нудная уборка. Вэл поставил на место плиту, я перевернула стол, он, что-то наколдовывая, вернул на место стекло, пока я ползала по полу, подбирая разбросанные мешки с травами и посуду и возвращая все на место. А ифрил, напевая себе под нос, мыл стены и потолок. Так, общими усилиями, мы прибрались и, не сказав друг другу ни слова, разошлись каждый по своим делам. А в комнате меня уже ждали.

— Вы опять поссорились! — заволновалась Яра и охнула, увидев набухающий результат ссоры.

— Ерунда, — буркнула я и с отвращением уставилась на свое встрепанное и грязное отражение в зеркале.

И на мгновение мне показалось, что... Я моргнула, отказываясь верить собственным глазам. У отражения не было ни шишки, ни мучных разводов на лице, и оно... Оно смотрело на меня. С ожиданием. С пониманием. Словно... Тьфу, небо... Конечно, дважды по голове прилетит — и не такое примерещится.

— Кили, где лед? — тем временем волновалась Эллин, пока смотритель башни, сонно бурча, выпутывался из одеяла. — Живее тащи! С улицы, откуда же еще! Да открой ты окно, ушастый, и быстрее! На карнизе и балконе снега на десятерых хватит!

Призраки совместными усилиями усадили упирающуюся меня в кресло и заставили приложить к шишке снежную "примочку". Я повозмущалась, но под грозными взглядами привидений быстро притихла. И (что греха таить?) искренняя забота всегда приятна. А вот Вэл наверняка в гордом одиночестве сидит в своей берлоге и страдает от головной боли и обиженного самолюбия. И мне на мгновение стало его жалко.

— Может быть, кто-нибудь к Вэлу сходит?

Привидения удивленно переглянулись.

— А зачем? — спросила Эллин.

— Затем, что ему тоже досталось, — пояснила я. — Может, ему помощь нужна...

— Этому взбалмошному мальчишке не помощь нужна, а порка, — нахмурился Маркус. — Пусть помучается — ему полезно.

— Пойду сама, — вздохнула я.

Завернув в полотенце снежный ком, я поднялась на следующий этаж и постучала в дверь.

— Чего тебе? — раздался за моей спиной голос Вэла.

Я невольно вздрогнула. Опять потом пожалею о своей доброте, как в случае с двуликими... Наверняка пожалею... Обернувшись, я придирчиво изучила расцветающий на его переносице синяк и протянула полотенце.

— Держи, пригодится, — посоветовала я и собралась уйти, когда он преградил мне дорогу.

— С чего вдруг такая заботливость? — глянул хмуро Вэл.

— С того вдруг, что у меня, в отличие от некоторых, доброе сердце, — неохотно ответила я. — А ты — дурак, если думаешь о людях только плохо.

— Это у тебя-то доброе?..

— А что, незаметно? — и это обидно отчего-то.

— Не всегда.

— Смотреть лучше надо, — проворчала я. — И примочку сделай, а то снег растает совсем.

И, пока спускалась по лестнице, спиной ощущала, как он смотрит мне вслед. Может быть, попробовать найти с ним общий язык? Интересно, почему я для него "проклятая работа", неприятная и нежеланная? Вряд ли мы швырялись бы друг в друга котлами и черпаками, если бы ему нравилось со мной "работать"...

Откуда же ты взялся, хмырь самолюбивый, и что тебе от меня нужно?..

Оставшаяся часть зимы прошла на удивление быстро и спокойно. Потеплело, и все свободное время я проводила в прогулках — либо рядом с общительными призраками, либо в компании Шейтара. Мэтр Звездочет моего присутствия старательно "не замечал", а Вэл совершенно перестал задирать. Он носа не казал из собственной комнаты и изредка появлялся лишь в библиотеке, пустым взглядом таращась на книги и что-то бормоча себе под нос.

— Он на степень готовится сдавать, — пояснила мне Эллин, — а проверка готовности — в первый день весны. Отдыхай пока.

Приятных ощущений добавило долгожданное письмо от бабушки: она рассказала, что Ветер вернулся домой, и расписала разговор, состоявшийся между ней и моими родителями, но так ничего и не прояснивший. Родители отмалчивались и не хотели обсуждать мою дальнейшую судьбу. Пристроили, дескать, учиться — и пусть себе учится. С глаз долой, ага... Ну и ладно. Только куда мне возвращаться после Облачных гор?.. А какая разница? К родителям, к бабушке, куда-нибудь?.. Сначала — доучусь, а там видно будет.

И, отодвинув беспокойные мысли в сторону, я терпеливо ждала окончания суровой и вьюжной зимы. И тревожили меня изредка только сны — странные, сумбурные, невнятные. Сны, в которых из зеркала на меня с ожиданием и любопытством взирало мое же отражение. А я никак не могла отделаться от ощущения, что за мной пристально наблюдают.

Только кому я нужна, кроме бабушки?..

Глава 8. Гость из-под земли

Я стояла на балконе, облокотившись о перила, и любовалась красотой весенней ночи. В бархатно-синем небе ярко мерцали крупные звезды, а из-за темного облака осторожно выглядывал серебристый диск Двойной луны. Тонкий луч скользил по темному саду, небрежно выхватывая из полумрака то пышную древесную крону, то резную беседку, то искрящиеся крылышки и рыжую шерстку айта.

Потянувшись, я с удовольствием вздохнула. Южный ветер приносил на своих крылах дурманящий аромат незнакомых растений и дальних странствий, свежесть сияющих горных вершин и тепло соленых морей, и меня вдруг потянуло на поиски приключений. Тем более что зима давно ушла, уступив место весне, и вместе с природой от долгой спячки пробудилась и душа. Хотелось взлететь в ночное небо и парить над замком, до утра беседуя со звездами и распевая вместе с ветром песни неведомых стран...

От сладких грез отвлекло громкое уханье полуночного филина — время идти спать. Через шесть часов вставать на занятия, а мэтр не прощает опозданий. Тоскливо вздохнув, я неохотно вернулась в комнату и забралась под простыню. Все, спокойной ночи! Я закрыла глаза и тихо забормотала мелкое заклятье, навевающее сон. Правда, на меня оно навевало сон не потому, что я внезапно научилась колдовать, а потому что было длинным и скучным.

Зевнув, я закрывала глаза и начинала проваливаться в мягкую дремоту, когда...

— ДЕВОЧКА, ИГРАВШАЯ С ВОЛНО-О-О-ОЙ...

Я подскочила на постели. Проклятье! Опять!..

А с балкона этажом выше неслось хриплое:

— НА КРАЮ-Ю-Ю-Ю БЕСКРАЙНЕГО ПРОСТО-О-ОРА-А-А!

— ЗАТКНИСЬ! — взревела я, в ярости запуская в потолок подушкой.

— ТВОИ НОГИ ЦЕЛОВАЛО МО-О-ОРЕ-Е-Е-Е!

Подушка, долетев до потолка, с придушенным свистом понеслась обратно, а я, уворачиваясь от нее, резко отпрыгнула в сторону. Раздался громкий треск, и кровать, не выдержав очередного прыжка, просела. Этого еще не хватало...

Я выскочила из комнаты и, громко хлопнув дверью, понеслась по коридору, на ходу зовя смотрителя башни:

— Кили!..

Тишина.

Оглядевшись, я подскочила к кадке с карликовым деревцем, где, свернувшись клубком и прикрывшись листьями, сопел носом маленький смотритель. Нагнувшись к его косматому ушку, я рявкнула:

— Подъем!

Он подпрыгнул, и сонно протирая огромные глазищи, недоуменно уставился на меня.

— У меня кровать сломалась! — пожаловалась я.

Смотритель зевнул в косматый кулачок и послушно направился в мою комнату, а я понеслась дальше — на следующий этаж. И, остановившись перед ненавистной дверью, с яростью в нее забарабанила. Балконные завывания прекратились, дверь отворилась, и на пороге появился довольный Вэл.

— Да? — небрежно опершись о косяк, вопросил он, с интересом изучая меня с головы до пят. Что, ни разу не видел девушку в нижнем белье?..

— Прекрати свои вопли! — сердито заявила я.

— Моя комната, что хочу, то и делаю! — отрезал нахал. — А если тебе не нравится мое пение...

— Пение?! Что ты называешь пением? Этот вой ободранного и неудовлетворенного помойного кота?

— На вкус и цвет чернила разные, — усмехнулся он небрежно.

Дверь захлопнулась перед моим носом, и из комнаты снова донеслось:

— ДЕВОЧКА-А-А, ДАРИВШАЯ ЦВЕТЫ-Ы-Ы-Ы...

Развернувшись, я в бешенстве слетела с лестницы и ворвалась в свою комнату. Кили, так и не починив мою кровать, спал на подушке. Ну, здорово! Отлично!

— МЫ КОГДА-ТО БЫЛИ Я И ТЫ-Ы-Ы-Ы...

О, небо! Девочка, прими мои искренние соболезнования, если ты действительно когда-то любила это чудовище!.. Хотя, я тебя, если честно, не понимаю. Самомнение, конечно... большое, но и все засим!

Я выхватила из-под Кили подушку, скомкала простыню и направилась в библиотеку. Спать, будь оно все проклято!

— ДЕВОЧКА, ВЕДЬ Я ЛЮБИ-И-ИЛ ТЕБЯ-Я-Я...

Ты? Любил?! Да у тебя ни души, ни сердца нет, хмырь самонадеянный! Любил он!.. Ха-ха! Несчастное создание. Разумеется, она его бросила, за такой-то характер и полное отсутствие голоса и слуха!

Фыркнув, я спустилась по лестнице и пошла по коридору. Нет, ну как можно быть такой сволочью? Ему-то завтра никуда вставать не надо, это я каждый день вскакиваю в шесть утра, потому что, видите ли, "аура проявляет наивысшую активность в первые часы после восхода Светлой звезды"! Бред!

В библиотеке было тихо и спокойно. Старинные издания и редкие фолианты хранили тишину и покой не хуже айта. Я открыла окно, улеглась на диван и попыталась уснуть. Куда там! Никакое нудное заклинание мне теперь не помогало. Я бесцельно ворочалась с боку на бок, когда филин проухал два часа ночи. Ужас. Я опять утром не смогу вовремя проснуться и, естественно, опоздаю на занятие...

Что-то защекотало мою голую пятку, я дернула ногой и резко села, невольно зажмурившись от яркого солнца. Уже утро?.. Я все-таки проспала... В панике оглянулась на солнечные часы. Пока ты не опоздал — ты еще не опоздал... Я живо собралась и помчалась к себе в комнату, держа в одной руке подушку и простыню, а в другой — разбудившего меня айта. Сумеречное животное, успевшее за зиму подрасти до размеров крупной кошки, сердито било хвостом и возмущенно шипело. Терпи, Чудик! Мэтр ясно сказал: любую живность держать либо в саду, либо у себя.

Вернувшись в свою комнату, я торопливо умылась, надела обрезанные выше колен штаны и безрукавку и отправилась на урок. Пушистый ковер приятно щекотал мои босые ступни, и я усмехнулась, вспомнив, с каким неодобрением теперь смотрела на меня Эллин. Добропорядочное приведение возмутило то, что я свободно разгуливаю по замку "в исподнем". Нет, и в нижнем белье я иногда разгуливала... как прошлой ночью. А сейчас было ужасно жарко и душно. Погода в долине Облачных гор бросалась из крайности в крайность — из дикого зимнего холода в пыльную жару весной. А ведь мне еще возле горячей печки работать...

Я хмыкнула и спустилась в подвал.

— Почти вовремя, — голосом мэтра Звездочета недовольно проворчал листок с заданием, опустившись мне в руки.

— И вам доброе утро, — отозвалась я, бегло прочитав текст и сморщившись.

Ага, зимой мы закончили с обычным животным миром и начали изучать компоненты из животных магических. Бр-р-р!

— До завтрашнего вечера у вас есть время выучить все указанные рецепты, — наставительно уведомил мэтр. — Вернусь — спрошу. Берегите мой замок.

— Хорошо, — я озадаченно нахмурилась: мэтр, затворник, и уезжает?..

— Удачно позаниматься, — строго пожелал листок и замолчал.

Повезло! Я ненавидела заниматься под чутким руководством мэтра. Сплошное "туда не лезьте", "сие не троньте", "то поставьте на место, вы еще другое не выучили"... Никакой свободы творчества! Вооружившись листком, я привычно полезла в шкаф. Глаза рогатой жабы, зубы огненной кобры, языки хобошлепов, белый волос черной лисы, сушеная гусеница, личинки подводного жука и... И где эти несчастные личинки?

В поисках последнего компонента я обыскала все полки, а потом встала на стул и заглянула наверх шкафа. Коробка с личинками там тоже не обнаружилась, зато нашелся довольно древнего вида кувшин с прицепленной к ручке бумажкой с цифрой "501". Прихватив находку, я спустилась на пол, вспоминая, какое снадобье записано в учебной книге под номером 501. Хотя, когда я в последний раз пролистывала книгу, рецептов было всего 500... Значит, это что-то новенькое. Можно попробовать, чтобы время не терять.

— Снадобье номер пятьсот один, — попросила я учебную книгу, выставляя компоненты в ряд.

— Мэтр вам этого не задавал, — сварливо уведомила меня книга.

Я недоуменно приподняла бровь. Прежде книга никогда не отказывала мне в опытах, а напротив — помогала, если мне хотелось освоить новое снадобье для общего развития. Вообще она потрепанно выглядит, слишком потрепанно...

— Знаю, — как можно вежливее ответила я, — но для снадобий 203, 204 и 205 мне не хватает одного компонента, а для 501 есть основной.

После наглядной демонстрации кувшина учебная книга, поворчав, открылась на последней странице, и я склонилась над ней. Снадобье, видимо, еще никак не успели обозвать — над списком компонентов и способом приготовления стояли только цифры. Ага, заодно и название придумаю... Следуя указаниям, я открыла кувшин, высыпала оттуда на пол серый порошок и принялась за дело, поминая недобрым словом дикий почерк моего наставника. Некоторые слова я так и не разобрала, а книга наотрез отказалась мне помогать. Подумаешь, от урока один раз отступила...

Фыркнув, я разделила порошок на шесть ровных частей, распределив их так, чтобы они напоминали фигуру человека, и пошла к печи добывать искры голубого огня. Терпеть не могу это занятие: копошишься в углях, отлавливая эти несчастные искры, пока одежда не задымится... К тому же они щекотались и пытались удрать, но я оказалась ловчее. И, высыпав их на порошок, удалилась в кладовку, чтобы дождаться результата, а заодно поискать запропастившиеся личинки. Да-да, я получила звание ученика, в первый день весны пройдя испытание, и мне доверили ключ от кладовки.

При моем появлении пол и потолок кладовки засветились. Обожаю эту магию — словно огненный ковер под ногами расстилается, а над головой разгорается пожар заката... Мэтр Звездочет говорил, что цвет освещения зависит от внутренней силы. Я, с одной стороны, "природная" — и огонь должен был быть зеленым, но и охранитель, и айс у меня получились рыжими. Как и мои волосы — цвета поздней осени. Как и "встречающий" свет. Значит, есть во мне и другая сила, пока сокрытая и загадочно-рыжая.

Я бегло осмотрела полки, нашла нужную банку и взобралась на высокий стул. И нахмурилась. Что-то... не так. Откуда в "огне" взялись черные полосы?.. Темной магией я не владею, как и магией вообще, хотя папа говорил о склонности к тьме... От нехороших мыслей отвлек сначала подозрительный шум на кухне, а потом — дикий визг книги. Я, встревожившись, слезла со стула, а дверь в кладовую резко распахнулась. И я увидела...

О, звезды, скажите мне, что это сон! Проклятый кошмарный сон, который вот-вот сменится чем-нибудь приятным!.. Хотя бы пробуждением!.. Я украдкой ущипнула свое предплечье, но нет! Возникшее передо мной существо исчезать и не думало. Напротив, оно уставилось на меня с нескрываемым интересом... С аппетитом, вернее. А я, затаив дыхание, созерцала полусгнившую человеческую фигуру, которая заполняла собой весь дверной проем, а своим непередаваемым запахом — еще и кладовку.

С голого черепа странного существа свисал ободранный клок кожи, ноги и руки — в ошметках гниющей плоти, а торс являл собой странную смесь смердящих внутренностей, рваных мышц и полусгнившей кожи. А вместо глаз горели два зловещих огонька. Желто-зеленых. Я испуганно сглотнула. Тот, кто это создал, явно обладал больной и лечению не подлежащей фантазией...

Несколько мгновений мы придирчиво изучали друг друга, а потом нежить без разговоров и объяснений ринулась на меня. Я, подваленная увиденным, застыла посреди комнаты, и от немедленной расправы меня спас лишь стул, оказавшийся на пути у монстра. А он без мышечной массы и сухожилий не больно-то ловок, на каждом шагу спотыкается... Я тряхнула головой и вновь с силой ущипнула свое предплечье, и боль немного привела в себя. Пора за привычное дело... Удирать, то есть.

Пока существо разбиралось со стулом, я успела шарахнуться в сторону, в смятении оглядеться по сторонам и решительно броситься к двери, по пути швыряясь в нежить всем, что только подворачивалось под руку. Ловко увернулась от замахнувшейся руки, опустившись на карачки, юркнула у монстра между ног, выскочила из кладовки и трясущимися от страха руками кое-как заперла дверь. Ненадолго, но задержит. Мэтр меня убьет... если тварь раньше не доберется.

Едва я успела выбежать из кухни в подсобку, как дверь кладовки разлетелась в щепки. Я в панике заперла и кухонную дверь, обернувшись на шкафы с учебными компонентами. Нет, вряд ли в них найдется то, что прибьет тварь... И почему я не владею силой?.. Жахнуть бы по гаду молнией, и всего делов... Проветрить потом да золу веником собрать... Ой. Кухонная дверь "вышла" из проема вместе с тварью и рухнула на пол.

Грохот мы издавали неимоверный, но на помощь мне никто не спешил. Поэтому пришлось бежать за ней самой. Я высочила из подсобки и во весь дух помчалась по коридору, по пятам преследуемая гостем из подземелья. Взбежала на первый этаж и ринулась искать укрытие. По ходу я дергала за все дверные ручки, и, обнаружив незапертую комнату, немедленно в нее ввалилась, заперлась изнутри и с трудом перевела дух.

Шум в коридоре поутих. Сначала мне показалось, что монстр отстал, однако хриплое пыхтение по ту сторону двери быстро убедило меня в обратном. Я едва успела отскочить вглубь комнаты, когда дверь превратилась в щепки от удара огромной ноги. Выругавшись, я метнулась к открытому окну, спрыгнула на узкий карниз и, пройдя по нему до следующего окна, влезла на подоконник и через комнату добралась до коридора. Погоня возобновилась.

По пути незваный монстр громил и крушил все, что попадалось ему на пути, а я внутренне сжималась от того, что сделает со мной мэтр Звездочет, если, конечно, нежить не доберется прежде... Оба итога особой привлекательностью не отличались, хотя что из них предпочтительнее — тот еще вопрос...

Злобная тварь гоняла меня по всему замку, пока ноги сами не принесли меня к южной башне, а затем и к двери моей комнаты. Запершись изнутри, я привычно поспешила к балкону. Так, мне срочно нужна помощь... Привидения, похоже, попрятались, смотрители в отсутствие мэтра вообще покидали замок, айт где-то в саду... Остается только один выход. И, надеюсь, что в этот раз он будет спать в своей кровати. А то с него станется уйти по пространственной тропе развеяться...

Дверь разлетелась в щепки, но я уже успела перебраться через перила и подняться по плющу на балкон к Вэлу. Тяжело дыша и отдуваясь, я неуклюже перелезла через перила. Когда бабушка отправляла меня к Звездочету, то почему-то не предупредила, что проживание здесь потребует недюжинной физической подготовки... То Вэл пристает, то нежить всякая...

Снизу раздалось голодное рычание, и я в отчаянии забарабанила кулаками по стеклу. Нет, ну надо же ему было в такую жару дверь закрыть, а?.. Нет, чтобы вчерашней ночью запереться, когда я спать хотела... На мой возмущенный стук в комнате в дверном окне возник взъерошенный и заспанный Вэл. Нахмурившись, он вопросительно смотрел на меня, одновременно натягивая штаны. Я же, спиной ощущая зловонное дыхание монстра, заколотила по стеклу с удвоенной силой, жестами умоляя впустить меня внутрь.

Вэл, помедлив, открыл дверь.

— Чего тебе? — резонно вопросил он, неодобрительно меня разглядывая. Извини, милый, не в белье на этот раз...

Ответить я не успела. Огромная тень заслонила солнце, и я проворно спряталась за широкую спину своего, надеюсь, спасителя.

— Это все оно! — обличающее указала я на нежить из своего укрытия. — Оно напало на меня на кухне, выскочив из кувшина!

Вэл с интересом взглянул сначала на монстра, который почему-то нерешительно топтался на балконе, потом на меня.

— Из кувшина, говоришь? — переспросил он.

Я кивнула и, забыв о прошлых наших недоразумениях, заикаясь попросила... хотя бы убежища. Когда тебя хочет сожрать такое недоразумение, уже не до гордости.

— Из какого кувшина?

— В кладовке стоял... — сбивчиво лепетала я. — На верхней полке...

— Зачем ты вообще за этот кувшин взялась?

— Снадобье хотела сделать...

— Похоже, все твои "хочу" оканчиваются крупными неприятностями, — Вэл изучающе прищурился на тварь.

Я обиженно покраснела, но мудро промолчала, снова выглянув из-за спины Вэла. Любопытно, как он подземного монстра избавляться будет? А мой собеседник тем временем подошел к нежити и что-то начертил указательным пальцем напротив лба жуткого преследователя. Чудище вспыхнуло ослепительно красным светом и исчезло.

— Вот и все. Можешь идти к себе.

— Не пойду! — вздрогнула я, вспомнив противную тварь. — Я боюсь... А вдруг оно было не одно?.. — и мой голос стал тише писка испуганной мыши.

— Вполне возможно, — подумав, согласился он. — Жди здесь, а я пойду все проверю.

Я жалобно шмыгнула носом, но Вэл подмигнул мне и насмешливо улыбнулся:

— Трусишка. Здесь ты в безопасности.

— Да, трусишка!.. — пробурчала я, с достоинством забираясь в кресло с ногами. — Спорим, ты бы еще не так вопил и трясся, не будь ты волшебником?

Вэл, натягивая рубаху, приподнял бровь:

— Не был бы я магом — не влипал бы в колдовские неприятности.

— Не зарекайся, — возразила я, — ведь наверняка и ты, колдун, попадаешь в обычные человеческие неприятности!

— Но я, в отличие от некоторых, умею выбираться и из тех, и из других самостоятельно, — назидательно изрек он и, ставя в нашем споре точку, ушел, затворив за собой дверь.

В комнате повисла нездоровая тишина. Только горстка пепла, оставшаяся от твари, воняла и чадила черным. А я невольно вспомнила ковер пламени в кладовке — огненные и черные полосы. Но ведь во мне тьмы нет?.. Я сглотнула, вспомнив папино "это путь темного". Значит, есть... Откуда?.. В семье светлых, наперекор обычаю?.. И почему раньше черных полос не было? Еще три дня назад — не было! А что случилось за эти три дня? Я нахмурилась. Ничего. Кроме двух прогулок в Мертвый лес, куда меня завел Шейтар. Ох, непрост этот лес, темного страха полный... И я — тоже. Если напиталась. А можно ли напитываться магией, усваивая ее?.. Но ведь волшебники, как я читала, усваивают — то, что со звезд прилетает. Но если они берут силу звезд, то что могу брать "не звездная", как заметил папа, я?..

Хлопнула дверь. Я испуганно вздрогнула и нервно спросила:

— Ну? Что там?..

— Ничего особенного, — спокойно отозвался он. — Все, как обычно: насмерть перепуганные смотрители башен, возмущенные призраки и разгромленный замок.

Я в ужасе закрыла лицо руками. Что теперь будет?.. Замок — это не кухня, его не приберешься за пару часов... Да я даже с помощью Ифа и смотрителей до завтра не успею!

Вэл присел на край стола и заметил:

— Знаешь, Лекс, а ведь ты предсказуема. И тебя очень легко подловить.

Я замерла на месте. Что?.. Подловить? Я удивленно уставилась на Вэла, и выражение его лица мне совершенно не понравилось. Его ж м-магию, простите... Котел!

— Это что, месть?..

Он молча улыбнулся. И все сложилось один к одному: вот почему была такой сердитой учебная книга, вот почему я не разобрала обычно понятный почерк мэтра, вот почему гость из-под земли не стал нападать на меня в присутствии Вэла... Вот почему... Так вот — почему! Убью скотину!.. Лично и с большим удовольствием!.. И зачем всегда жалела?.. Я бы не смогла поднять из праха тварь, дар не тот. А вот одна довольно ухмыляющаяся рожа — вполне! А это значит, что я только закончила ритуал и...

— Ты кто такой, а? — спросила свистящим шепотом и сама ответила: — Да не ученик ты ни разу и давно! Если у тебя уже есть дозволение использовать темную силу, если есть... Кто ты вообще такой?! — я вскочила. — А ну, отвечай немедленно или я сейчас... Или я...

— Или ты — что? — с интересом переспросил он, встав.

Не отводя от Вэла гневного взора, я осторожно попятилась к окну, потому как путь к двери мне был отрезан.

— Или ты — сбежишь? — ядовито предположил он.

— Да! — процедила сквозь зубы я. — Чтобы раздобыть еще один котел и снова напялить его на твою ненормальную голову!

— Далеко бежать придется, — усмехнулся Вэл, надвигаясь на меня, — не успеешь.

— О, поверь, не ты один умеешь ждать своего часа! — мстительно пообещала я, отступая.

— А как же доброе сердце? — напомнил он, делая еще шаг ко мне.

— И у меня оно доброе, но тебя это теперь не касается!

— Вот как? Почему же?

— Потому что!

— Лекс, я жажду подробностей.

Все. Он и в буквальном, и в переносном смысле загнал меня в угол.

— Потому что ты мерзкое и никчемное ничтожество! — вырвалось у меня. — Ты...

И испуганно прикусила язык. Опять же сейчас разозлится и поднимет шум, а до призраков еще бежать и бежать, и неизвестно, в состоянии ли они будут меня защитить... И захотят ли?..

— Мерзкое? — приподнял бровь Вэл. — Никчемное? — переспросил он. — Ничтожество? — и ухмыльнулся. — И это говоришь мне ты — ни на что не способный человек и недомаг? У которого нет места в этом мире и никогда не будет? Вероятно, я и ничтожество, но у меня в этом мире есть все. А что есть у тебя?

Опять в точку попал, сволочь, опять по больному... Нет силы — и нет места. Без магии, даже с попечительством родителей, бабушки и мэтра Звездочета, я всегда буду чужаком в мире магии. Человеком. Пустым местом. Я, растерянная и обескураженная, беспомощно посмотрела в его холодные и насмешливые серые глаза. Вэл вопросительно приподнял бровь. Зачем ждет ответа, если все прекрасно знает?..

Я тщательно собрала остатки своей растоптанной гордости. Подумаешь, человек... Это преступление — родиться не волшебником?.. Хотя, судя по его отношению ко мне, это не просто преступление, а много хуже. Что-то настолько отвратительное и нежелательное...

— Молчишь? Нечем крыть?

— И что с того? — огрызнулась я, бочком-бочком подбираясь к балконной двери. — Да, я человек, и хвала звездам! Лучше быть обычным, но хорошим человеком, чем бездушным магом с куском льда вместо сердца и мозгами набекрень!

Он нахмурился, но сказать не успел. Я решила не искушать судьбу: осторожно прошмыгнула на балкон, громко хлопнула дверью и с позором удрала в сад, не дожидаясь новых нападок.

В саду же я тихо примостилась под раскидистой ивой. И чего он ко мне привязался?.. Кто он, побери его небо, такой?.. Подскочив, я принялась наматывать у дерева круги. Отошли на второй план обиды: как говорила бабушка, не обижайся на идиотов — не уподобляйся им. Осталось только недоумение. Кто он такой, и что ему от меня нужно? Неужели двуликий?.. И зачем раскрылся? Ведь знал же, что все пойму, так зачем?.. Узнаю ли я когда-нибудь всю правду? Или хотя бы часть ее, чтобы не рехнуться от непонимания?..

Я снова уселась под деревом. И его ненависть ко мне ненормальна. Вот он — маг. Так я что, с ума схожу от презрения и зависти? Нет, зависть была. Небольшая. Но черная. За что такому подлецу — и такое счастье привалило?.. Да, и презрение есть. Но не к силе, а к личности и по существу.

Устало вытянув ноги, я почесала за ушком подлетевшего айта. Хватит об этом. Утренние занятия, конечно, сорваны, но дневные еще никто не отменял. Значит, пора возвращаться в замок и... Я со стоном закрыла лицо руками. Замок! Что-то скажет мэтр Звездочет, когда увидит выдающийся пример ведения оборонительных действий на территории Облачных гор?.. В лучшем случае — выставит вон, а в худшем?..

Сохрани меня небо...

Глава 9. Печать Звездочета

Утро выдалось на редкость паршивым. Начиная с того, что я опять всю ночь не сомкнула глаз, и заканчивая тем, что мэтр раньше положенного срока вернулся в свое родовое гнездо.

Меня разбудил ифрил:

— Лекс! — зашипел он. — К мэтру Звездочету! Живо!

Началось...

Пребывая в полусонном состоянии, я кое-как оделась и побрела получать по шее.

— Я же сказал — живо! — прикрикнул на меня ифрил.

— Ты сказал — ты и беги, — вяло огрызнулась я, но шагу прибавила: перед смертью не надышишься.

А возле комнаты мэтра Звездочета уже топтался, очевидно, поджидая меня, Вэл. Я, по понятным причинам, упорно смотрела в сторону, но в то мгновение, когда наши глаза встретились, этот изверг имел наглость нахально мне подмигнуть. Я невольно сжала кулаки. Ладно, спокойно, Лекс, спокойно... Злом ответишь — оно к тебе и вернется... Отпустить, забыть и... И жаль только, что память у меня очень хорошая. Пожалуй, иногда даже слишком.

— Входите! — прогремел голос мэтра.

Вэл, в силу своей гадкой натуры, попытался пропихнуть меня вперед, но я уже успела проснуться и от очередной его подлости увернулась. И он, не рассчитав, ввалился в помещение первым, а я спряталась за него. В конце концов, кто виноват — тот пусть первым и получает.

Наставник тем временем мерил шагами комнату. Наказание пострашнее придумывал, угу... Интересно, и почему мне совсем не страшно? И широкая напряженная спина этого... двуликого точно ни при чем. Здесь что-то другое... Я встала на цыпочки, с отстраненным любопытством наблюдая за наставником из-за плеча Вэла. Итак...

— Вы оба, — негромко начал мэтр, и мы невольно вздрогнули, — по количеству сделанных гадостей превзошли всех моих учеников вместе взятых. Во что вы превратили Облачные горы? Во что, я вас спрашиваю?

Вопрос риторический. Мы благоразумно смолчали.

— Я принял решение, — продолжил он, не дожидаясь нашего ответа. — У вас есть сутки, чтобы покинуть замок и его окрестности. А чем вы займетесь после, меня не интересует. Всё. Вон.

Испытывать терпение наставника мы не стали. Я, будучи ближе к двери, первой выскользнула наружу и поплелась к себе. Наверно, я была внутренне к этому готова... Поднявшись к себе, я устало села на сломанную кровать. Бабушку жаль — она будет в ярости... Говорили же ей мои прежние домашние наставники: нельзя мне учиться в приличном заведении — наделаю глупостей, все испорчу и опозорю свой род... И так оно и вышло.

Начиная собирать вещи, я горько улыбнулась, вспоминая саму себя образца весны прошлого года. Я так мечтала пробиться в ученики к Звездочету и понять, в чем заключается моя сила... И за этим стремлением стояло лишь одно — найти укромное местечко в кругу волшебников, ощутить себя частичкой этого странного и непостижимого мира. Сладкая мечта глупой человечьей девчонки... Сладкая мечта, превратившаяся в снадобье под номером "501" и горстку вонючей черной золы. И выбора у меня теперь нет, и лишь одно остается — извлечь из случившегося свою пользу. А потом втоптать в землю все свои нелепые фантазии и трезво посмотреть на себя со стороны.

А мечтать, решила для себя я, нужно только о несбыточном, а остального — ждать и добиваться. Вот только чего теперь мне добиваться?.. Тот еще вопрос. Который требует серьезных размышлений. Я полностью предоставлена самой себе. Родители меня не ждут — ни одной от них весточки за год не было, к бабушке с позором я точно не вернусь... И что делать со своей свободой, решать отныне только мне. Только мне. Одной. Не на Ифа же с Шейтаром свою жизнь сваливать...

Размышляя, я собрала все вещи и осмотрела свою маленькую комнатку. Здесь мы коротали долгие зимние вечера, смеялись и ссорились. Здесь я многому научилась и теперь за знания расплачиваюсь собственными мечтами. Самым ценным, что у меня было. Сердце предательски сжалось. Больно... Уходить и прощаться с тем, чего так и не удалось достичь, в неизвестность, без поддержки родных... Боль свернулась колючим клубком. Страшно... Полагаться — только на себя, верить — только себе, от одной мысли о магах воротит... Страх затаился вредной занозой. А ведь дальше будет только хуже.

А наверху, в комнате Вэла, не прекращался шум. Виновник моих несчастий тоже развил бурую деятельность по выдворению себя из замка мэтра Звездочета. Интересно, а он чем займется? Чем он вообще занимался до того, как наши пути пересеклись, и я стала его "проклятой работой"? Впрочем... а не все ли равно? Хватит прятаться за чужие спины, жить чужими указаниями и мечтать о невозможном. Пора взрослеть.

Обходя комнату в поисках забытых вещей, я покосилась на свое отражение в зеркале и ужаснулась. Совсем себя запустила... Волосы отрасли и цвет приобрели невообразимый, лицо бледное, как у Эллин... Я снова зарылась в сумки. Долой тоску и мрачность! Жизнь прекрасна и удивительна! Тем более в мире, полном магии. В мире, полном магии... А зачем мне, собственно, этот мир? Что я здесь забыла? Родителей? Да... Но я все-таки человек, и жить мне надлежит среди людей. И кстати... А не поискать ли мне людей? Возможно, они меня примут.

Насвистывая, я нашла остатки бабушкиного снадобья и добавила своим волосам солнечно-осенней рыжины. Подмигнула запрыгнувшему на стол айту и заплела длинную сложную косу. Переоделась в светлую безрукавку и достала подаренный мамой вышитый пояс. На золотых нитях заиграло солнце, и мое сердце сжало горечью. Пусть далеко... но так хочется верить, что мыслями — рядом...

— Жизнь налаживается? — поинтересовался Иф.

Я отвернулась от зеркала и недобро прищурилась на своего охранителя. Меня давно терзали смутные сомнения, а ифрил был ключом к их разрешению. Только изловить верткого поганца раньше не получалось.

— Ты что задумала? — насторожился он, отлетая от меня подальше.

Но я плохой реакцией никогда не страдала. Стремительное движение, и ифрил оказался зажатым в моей руке. Став вполне материальным, как я и хотела, он уперся руками в мою ладонь и, пыхтя от натуги, попытался выкарабкаться. Но теперь обычный фокус с превращением в алый дым и поспешным бегством не проходил.

— Сидеть! — велела я.

— Что еще? — нервно заверещал Иф. — Я же ничего не сделал!..

— Вот об этом мы и поговорим. О том, чего ты не сделал.

Ифрил замолк и присмирел, а я удобно устроилась в кресле.

— Рассказывай.

— Что?

Я тяжко вздохнула. Знает ведь, зануда, что именно меня беспокоит... Но молчит. Ладно.

— Ты меня очень беспокоишь, Иф. Когда ты нужен — тебя никогда нет рядом, а когда ничего не происходит — шныряшь поблизости, подсматриваешь, подслушиваешь, вынюхиваешь... Ты точно охранитель? Или я что-то напутала в заклятье? Ты больше похож на... — я прищурилась на него.

Иф не выдержал подозрительного взгляда и сник, жалобно проблеяв:

— Это все твоя бабушка... Это все она!..

— Значит, доносчик, — мрачно заметила я. — У тебя нюх на мои неприятности? Как у меня проблемы — так ты летишь с доносом? Вместо помощи?

— Так мне велели... — промямлил ифрил. — Ты сама должна справляться, это для пробуждения силы полезно...

— То есть? — заинтересовалась я, крепче сжав в руке охранителя.

— Клянусь памятью предков, я больше ничего не знаю! — загомонил он. — Я знаю лишь то, что случайно подслушал!

— Что именно ты подслушал?

— Ты — точно дитя Двойной звезды! Точно! И сила есть, только она спит пока. Но чем ближе опасность — тем сила... ближе. То, что внутри тебя, — оно чувствует, понимаешь? — сбивчиво объяснял Иф. — Чувствует беду и пробуждается. С каждой новой опасностью — все заметнее. А самое главное — то, для чего ты существуешь, оно близко уже. Вот. Тоже, значит, пробуждается. Небо же знает, кого и когда на помощь присылать. Ему сверху виднее, — и нервно хихикнул: — и куда виднее, чем нам. Да.

— И что меня ждет? — недоверчиво спросила я. — Что мне нужно будет сделать?

— Да не знаю я, не знаю, правда! Однажды тебя найдут и оповестят!

— Очень мило, — усмехнулась я. — Найдут и оповестят... Сначала указали мне на мое человечье место, а потом я бегай и что-то для них делай? Хитро!

— Отпусти, а? — запросил пощады охранитель. — Я же рассказал все, что знаю!

— А сам исчезнуть не можешь? — мне стало интересно.

— Нет, — пропыхтел он. — Ты... Ты сильнее стала. Что-то меня не пускает...

Я почувствовала себя польщенной. Так. Попался. Теперь ты так просто никуда от меня не денешься! Я разжала ладонь. Ифрил, взлетев к потолку, посмотрела на меня с уважением. Давно бы так.

Некоторое время мы молчали: я снова собирала распотрошенные сумки, а ифрил предавался мрачным размышлениям. Тишину нарушил бесцеремонный стук в дверь.

— Кто там? — в один голос осведомились мы.

— Вэл.

Я замерла. Неужто попрощаться пришел?

— Откроешь? — громким шепотом спросил ифрил.

Я скривилась, но отвлеклась от сборов и дверь открыла. Мой мучитель, взъерошенный и по-походному одетый во все темное, мялся на пороге и прятал бегающий взгляд.

— Да? — спросила коротко.

— В общем... — он оперся ладонью о косяк и нервно побарабанил по нему пальцами, — я извиниться пришел.

Я от удивления чуть не села. Такое не каждый день услышишь.

— Извинился? Тогда прощай.

— Нет, не прощай, — улыбнулся Вэл. — А до свидания. Мы еще встретимся.

Не приведи звезды...

— Поживем — увидим, — пожала плечами я.

И захлопнула перед его носом дверь. Всего хорошего. И не очень.

— Что дальше?

— Дальше? — я повернулась к охранителю. — Дальше — пойдем в библиотеку. Мне нужны карты приграничья. Пойду к людям. Нечего мне делать в волшебном мире. И только попробуй сказать, что я должна буду его спасать!..

— Я молчу, — смирно улыбнулся Иф.

— Мы вам не помешаем? — сквозь стену в комнату просочилась Эллин.

А следом за ней — и все остальные призраки. А через дверь уже пробрались смотрители башен и встали рядком, вперив в меня грустные взоры. На мои глаза невольно навернулись слезы. Собраться-то я собралась, а о том, что надо попрощаться со всеми обитателями Облачных гор, не подумала...

— Нет, не помешаете. Даже поможете.

Мы вместе спустились в библиотеку. Кили я поручила свои сумки, которые он быстро утащил в конюшню, а остальные взялись помогать. Оказывается, карту местности среди гор словников и толкователей небесных знаков найти было не так-то просто.

— Карта, карта... — бурчал Маркус, копаясь в кипе бумаг, пока я разбирала другую стопку. — Приграничье, приграничье... И люди.

Карта обнаружилась после долгих поисков, и обнаружил ее Лер.

— Лекс, вот оно! — торжествующе извлек он нужный свиток, и расстелил его на столе.

Мы склонились над картой. А до ближайшего людского поселения путь-то дальний...

— Посмотри сюда, Лекс, — отвлекла меня от неприятных размышлений Эллин. — Тебе необязательно бродить по перевалам Сонных гор. Здесь, у их подножия есть, приграничный городок — Аджит. Там живут и маги, и люди.

— Самое то, — поддержала Онис. — И магия там есть, и косо никто не посмотрит, если колдовать не умеешь.

— Решено, — кивнула я и строго посмотрела на ифрила.

Зря строжилась. Мой охранитель, распластавшись по карте, уже отмечал наш путь на крошечном листке. Сама я и в картах не разбиралась, и в окружающем пространстве ориентировалась из рук вон плохо. Исключение — лишь мой лес, но там меня каждое дерево знало.

— Все, — объявил Иф, сверившись с картой. — Дней за десять доберемся.

Шутник однако! Да тут месяц идти надо, не меньше! Хотя у меня есть Шейтар, а он необычный зверь. Не через десять дней, так через двадцать, но точно доберемся. А после и подумаем, как жить дальше.

Я сердечно поблагодарила обитателей замка за все хорошее, извинилась за причиненные неудобства и пообещала их не забывать.

— Жаль, что ты уезжаешь, — вздохнула Яра. — Без тебя здесь станет холодно и пусто...

— И грустно, — подхватил Маркус.

Я тихо хлюпнула носом и расплакалась бы, но... Но тихо скрипнула дверь, и в библиотеку зашел мэтр Звездочет. Обитатели замка, переглянувшись, быстро удалились, пожелав мне счастливого пути, и мы остались с мэтром один на один.

— Собралась? — мягко спросил он.

— Да, уже почти, — скромно ответила я.

— Не серчай на старика.

"Ты"?.. Мэтр обратился ко мне на "ты"?..

— Что вы! — нервно улыбнулась в ответ, заправляя за ухо прядь волос. — Нисколько! Я бы на вашем месте поступила так же!

И выгнала бы обоих взашей еще после кухонной драки, если честно...

— Это козни Вэлкона, — проворчал мэтр Звездочет. — Я всегда знаю, что случилось в моем замке. Если хочешь, можешь продолжить обучение.

— Всегда знаете?..

— Вэлкон уехал, — туманно объяснил мой собеседник, рассеянно поглаживая бороду. — Его здесь ничего не держит, а у тебя друзья. И я угадал. И успел.

Я ничего не поняла, но уточнять постеснялась. Соблазн был велик, но... Но я уже слишком многое поняла и приняла решение. И отрицательно покачала головой.

— Нашла свое место под солнцем? — спросил он, расправляя мятые уголки карты.

— Да. Думаю, да.

— Что ж... Это хорошо. Это правильно. Но ты уверена?..

— Слишком велика разница, — осторожно ответила я и продолжила уже смелее: — Да и кем бы я вышла отсюда? Даже с вашими степенями я останусь обычным человеком, который не может ни взглядом разжечь в печи огонь, ни заставить ложку помешивать снадобье.

— Ни, тем более, сотворить серьезное заклятье, — одобрительно кивнул мэтр.

— Это была еще одна проверка? — догадалась я.

Губы мэтра Звездочета тронула легкая улыбка.

— А если бы я ее не выдержала?..

— Ты — выдержала бы, — с достоинством заметил наставник. — Я никогда не берусь обучать тех, в ком не уверен.

Я покусала губу.

— Спрашивай.

— Я найду?.. — умоляюще спросила я, вспоминая скупые слова бабушки о мире людей. И думая о том, что там — мое место. И моя новая жизнь.

— Да, — кивнул мэтр. — Но как скоро — будет зависеть не только от тебя.

Ох, как я не люблю такие слова... "Не только от тебя". Куда проще, когда все в твоих руках... Спрашивать же, от чего еще зависит моя судьба, у меня не повернулся язык. Меньше знаешь — короче бессонница.

— Тогда я пойду?..

— Подожди.

Чего ждать? Все сказано. Все определено. Все решено.

— Я не отпущу тебя одну в мир, полный опасностей, — наконец сказал он.

— Но она не одна! — возмутился ифрил.

Мэтр Звездочет с нездоровым интересом взглянул на рогатого наглеца, и тот поспешно скрылся за моей спиной.

— Нет к охранителям никакого уважения... — заворчал оттуда сварливо.

— Сам виноват, — отозвалась я.

— Будь ты волшебником, мир был бы избавлен от подобных нахалов, — хмуро посетовал наставник.

И меня осенило. Я придумала уйму сложных объяснений, а все так просто!.. Но Вэл еще может оказаться членом моего многочисленного семейства, если так крепко сидит у бабушки на крючке. Да и отец упоминал о побочной ветви темных в нашем роду. Точно, родственники мы.

— Его все видят, потому что я — человек?

— Да, — кивнул мэтр. — Обычно аура мага затмевает ауру хранителя. В вашем случае — все наоборот. Конечно, люди, несведущие в волшбе, вряд ли понимают, кого именно видят. Да и вряд ли замечают. А маги — вполне.

— Я тут ни при чем! — снова встрял ифрил.

— Цыц! — шикнула на него я.

— Слушаюсь...

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул мой наставник. — Теперь я за вас спокоен.

— Тогда...

— Подожди, — остановил меня мэтр, закрывая глаза и прислушиваясь не то к своим ощущениям, не то к чьим-то голосам. — Спрашивай. Звезды говорят — я передаю. И они хотят сказать. Какие еще тайны для тебя остались неразгаданными?

Я удивительно быстро для себя собралась с мыслями.

— Кто напал на меня в "Серебряном ручье"?

— Имен звезды не называют, но личности темные. На детей Двойных звезд всегда охотились, за обладание ими всегда дрались. Тайная редкая сила влечет и манит величием, — загадочно ответил мэтр. — И охота продолжится, начеку будь. А Вэлкон от нас пришел. Защитить и проводить. Еще вопросы?

Я отрицательно покачала головой. Как не разбиралась в происходящем, так и не разобралась. Может быть, со временем ситуация прояснится... Как ифрил сказал, "то самое" пробуждается. И, вероятно, придет день, когда пробудится. И у меня появится полное право задавать вопросы и требовать ответы. Хотя бы потому, что без знаний я не справлюсь.

— Протяни свою левую руку ладонью вверх.

— Зачем?

— Затем, — отрезал Звездочет.

Я повиновалась. Наставник вытянул свою руку так, что наши ладони соприкоснулись, и забормотал заклинание. И мою руку обожгло огнем. Я вздрогнула, закусив губу, но ладонь отнять уже не смогла. И молча терпела, пока он закончит колдовать. Благо, чародейство не затянулось. Пара мгновений — и все. Все...

Зажмурившись от боли, я подула на горящую ладонь. Потом решилась взглянуть на результат заклятья и удивленно ойкнула. Вдоль линии жизни красовалось десять крошечных серебристых звездочек.

— Зачем?.. — только и спросила я, сперва забыв о благодарности.

— Это моя личная печать. Теперь в твоей левой руке есть немного... силы. Немного волшебства. На крайний случай. Путь тебе предстоит долгий и сложный, а наш мир небезопасен. И ты — желанная добыча для тех, кто нападал прежде. Теперь у тебя есть десять попыток — десять заклятий. Сильно не разбрасывайся ими. Береги, пока не попадешь в безвыходную ситуацию.

— А как мне... колдовать? — полюбопытствовала я, зачарованно разглядывая печать.

— Придет время — узнаешь.

— Благодарю!.. — сказала с чувством.

— Пожалуйста, — ответил мэтр Звездочет. — Гладкого звездного пути, — и, поглаживая бороду, с достоинством покинул библиотеку.

А я села на край стола, обдумывая услышанное. И неожиданно поняла, что мне... страшно. Страшно уезжать в неизвестность, туда, где меня никто не ждет. И страшно представить, что придется заклятья применять. Доселе рядом всегда был кто-то, кто защищал. А если не будет?.. Если опять появятся "темные личности"?.. Ах, я балда, про свою странную тьму-то не спросила...

"На детей Двойных звезд всегда охотились", — так сказал наставник. Значит ли это, что бабушка стремилась меня спрятать до поры до времени и уберечь от охотников? Значит ли это, что нападения могут возобновиться, и мне придется постоянно защищаться? Значит ли это... что мое местонахождение известно?..

— Тебе нужно пока перевязать руку, — отвлек от грустных размышлений озабоченный голос вернувшейся Эллин. — Передача магии не проходит безболезненно.

Ифрил, являя чудеса послушания, извлек из своего ниоткуда пропитанные пряным снадобьем лоскут ткани и быстро перевязал мою ладонь. Я вопросительно посмотрела на задумчивую призрачную старушку.

— Пойдем, — потянула меня за собой Эллин. — С пустыми руками и от нас не уйдешь.

Пойдем... А потом все равно — уезжать, и как можно быстрее. Иначе я испугаюсь. Испугаюсь покидать защищенное и уютное убежище. А я никогда не позволяла страху брать над собой верх. И страх, и боль — подальше, в темный угол. Пусть там живут... отдельно от меня. И не мешают радоваться жизни и удивляться чудесам мира. Я не смогу без этого. Не смогу... не верить — в мир, в свое окружение, в новые встречи...

Мы прошли знакомыми залами и коридорами и остановились у огромной картины, на которой были изображены Эллин и Маркус в пору их бурной молодости. На фоне гор стояли двое: цветущая румяная девушка с короткими светлыми кудрями — высокий рост, упрямый взгляд и задорная улыбка. А рядом с ней вполоборота — Маркус: загорелый, темноволосый, добродушно улыбающийся, но взгляд проницательный, прищуренный. И оба в кожаных доспехах.

— Отодвигай картину, — велела Эллин.

Легко сказать... Я даже пытаться не стала, красноречиво посмотрев на подоспевшего Кили. Тому стоило лишь пальчиками щелкнуть, и картина сама отъехала в сторону, открыв длинный темный коридор. Призраки пошли первыми, показывая дорогу, а я с опаской последовала за ними.

В коридоре, вопреки моим опасениям, было чисто, тепло и сухо. Ни пылинки, ни соринки, ни паутинки. Видимо, ходом либо часто пользовались, либо тщательно за ним ухаживали. Или и то, и другое. Не сделав и десяти шагов, я споткнулась, вцепившись в стену. Лестница вниз. Хоть бы предупредили, я же в темноте ничего не вижу... Осторожно, держась за стену, спустилась вниз, на голос Эллин прошла через несколько небольших пустых комнат и наконец заметила впереди слабый свет. На который и устремилась, чтобы очутиться...

Я восхищенно замерла в арочном проеме, изучая необъятное помещение с высоким потолком. Оружейный зал! Вдоль стен — темные силуэты доспехов, на стенах — мерцающее в свете магических звезд оружие. И не только на стенах — горы звенящего металла и старого дерева лежали на полу, гроздьями свешивались с потолка... И кстати вспоминался рассказ Вэла о битве за Облачные горы. Неужели все это — из прошлого?..

— Так-так, посмотрим... — закопошились в оружии призраки. — Здесь должно быть кое-что и для тебя...

Для меня? Да зачем оно мне? Я с оружием вообще обращаться не умею! Правда, в детстве мы с Яртом увлекались метанием кинжалов, но где они теперь, прежние навыки?..

— Ага, вот оно... — Маркус, застывший у стены, обернулся: — Лекс, подойди-ка!

Надо же. Они умеют читать мысли?.. На высокий доспех был наброшен старенький, видавший виды коричневый плащ с капюшоном, поверх него, на рукавах, длинные, по локоть, кожаные... браслеты, из-за пояса сверкал старинный кинжал серебристо-голубого цвета.

— Мой старый походный костюм... — вздохнула Эллин. — Плащ заговоренный: убережет от холода и сохранит твое тепло. Можешь спать, завернувшись в него хоть в сугробе в метель — не замерзнешь и не простынешь. И под дождем не промокнешь. Кроме того, он защитит от мелких вражеских заклятий и человеческого оружия — отведет стрелу, лезвие притупит. Синяки останутся, но кровь не прольется. Плащ не рвется и не пачкается. На заказ был сделан, я долго мастера искала...

— Бери плащ и надевай нарукавники, — перебил ее Маркус.

— Колются, — пожаловалась я, зашнуровывая первый.

— Еще бы, — понимающе улыбнулась Эллин. — В каждом нарукавнике — метательный кинжал. И не смотри так удивленно — мы видели, как ты обращаешься с кухонными ножами. Навыки есть, а опыта со временем наберешься.

— А как я их оттуда вытаскивать буду? — осведомилась я и вздрогнула, когда в моих ладонях оказались те самые кинжалы. Узкие, тонкие и удлиненные лезвия хищно замерцали в свете колдовских светильников.

— Мысленно, — пояснила моя призрачная собеседница. — Они появляются по зову и уходят, когда больше не нужны. Тоже на заказ сделанные — не гнутся, не ломаются. Да, очень долго я мастера искала — умельцы, вшивающие в металл или ткань магию, большая редкость...

Я на слово не поверила и азартно метнула один кинжал в доспех. А потом не менее азартно скакала по всему залу, уворачиваясь от его "возвращения".

— Лови его! — в один голос кричали призраки.

— КАК?..

Кинжал прошел сквозь кожаный доспех, как кухонный нож сквозь масло, устремившись за мной.

— Мысленно! — встревожено советовала Эллин. — Просто представь, что он у тебя в руке!

Легко им говорить... И подумать-то не успеешь, как отдашь душу звездам... Кинжал с недовольным звоном отскочил от щита, а я зажмурилась, испуганно представляя оружие в своей руке. Теплая рукоять, едва коснувшись ладони, мягко скользнула в нарукавник. Чудеса?.. Нет, все проще. Магия.

— И последнее, — Эллин указала на серебристо-голубой кинжал. — Это для защиты от нечисти, заговоренный нести смерть тьме. Довольно царапины, чтобы разрушить темное заклятье и лишить нечисть поддерживающей силы.

Я невольно вздрогнула, вспоминая существ из конюшни. Темные ли они были?.. И вопросительно взглянула на призраков.

— Кто же вы?

— Мы? — привидения переглянулись. — В третье Смутное время мы были защитниками Облачных гор. А теперь — хранители древнего оружия. Все, что ты видишь, лежит здесь со времен последней войны.

Гордость и честь погибших воинов... И отдать мне?..

— Нам решать, кто достоин им владеть, — негромко добавил Маркус. — В бездействии оружие... умирает.

— Но я...

— Это все принадлежало мне, — веско добавила Эллин. — А теперь — твое. Я так решила. Благодарю за то, что принимаешь дар. Таков обычай.

И призраки поклонились. Я последовала их примеру.

Мы покидали подземелье в молчании: я — поглощенная изучением новых приобретений, призраки — своими размышлениями. Поджидающие снаружи смотрители башен вернули картину на прежнее место, а я пошла к конюшне, мысленно прощаясь с Облачными горами. А за старыми воротами уже пританцовывал от нетерпения Шейтар. Я закрепила на его спине сумки, уселась верхом сама и усадила на колени айта. А потом оглянулась на обитателей замка. И, прощаясь с ними, просто склонила голову. И пришпорила коня.

— Счастливого пути! — неслось мне вслед, а я стремглав летела вперед.

Шейтар, истосковавшийся по воле, живо взял с места в карьер. А я, подставив лицо весеннему ветру, с удовольствием вдохнула сладкий воздух свободы. Терпкий, пьянящий и пробирающий до глубины души — запах новой жизни. Новой жизни, новых ощущений, новых событий... И будь, что будет.

Ой, а "Карта жизни"?.. Наверно, теперь она мне уже не светит...

Глава 10. Путь в неизвестность

Говорила же я себе: не время сейчас для романтических бредней, пора с этой дурью распрощаться!.. Говорила? Говорила. И, как всегда, из вредности не послушалась даже саму себя. Напридумывала невесть чего — и про новую жизнь, и про новые ощущения... Напридумывала — так и расхлебывай сама... Как любит говорить мой ифрил (кстати, куда он опять делся?), ты имеешь то, что имеешь.

Ветер странствий быстро унес на своих крылах всю романтику старых дорог и первой за долгое время самостоятельной поездки. По правде говоря, уже первым же "дорожным" вечером от нее почти ничего не осталось. А все потому, что я: а) проголодалась, а ифрил позаботиться обо мне забыл, и б) попала под сильнейший ливень. Промокнуть-то не промокла, но приятного в окружающей сырости было мало.

Как и в том, что проклятый бродяга-дождь преследовал меня в течение пяти дней пути. Благо, я ехала верхом. Хотя, знаете ли, существуют в жизни такие моменты, когда слезать с лошади все-таки надо. И именно в эти моменты я и успевала продрогнуть до костей: весенняя погода в долине Облачных гор и на перевалах отличалась разительно и в худшую для путешествий сторону. Хотя плащ большей частью меня выручал, особенно по ночам.

Проснувшись поутру шестого дня, с восходом Светлой звезды, я потянулась, робко высунула нос из-под плаща и понюхала воздух. Пахло колючей промозглой сыростью и дождем, но его самого не было. Лишь над каменистой землей плыли рваные клочья грязно-серого тумана, путаясь в мощных стволах редких деревьев. Но на золотистом небе — ни тучи, ни облачка. Неужели...

Спавший под моим боком Чудик, потянувшись, первым осмелился выбраться наружу. Пройдясь по мокрой земле, он брезгливо отряхнул лапки и птицей взлетел в воздух. Я невольно залюбовалась игрой рассветных лучей на его рыжей шерстке. Загадочное сумеречное существо на солнце сверкало чистым золотом.

Размявшись, айт бесшумно спустился вниз, сложил крылья и, разбежавшись, привычно попытался на меня запрыгнуть, да я увернулась. Обычно так он заставлял меня проснуться и встать. Весил-то Чудик немало, а я не собиралась кататься по мокрой земле, избегая цепких коготков этого шаловливого создания. И я встала.

Есть захотелось сразу и неприлично сильно. Почесывая ноющий от голода живот, я плотнее закуталась в плащ и огляделась в поисках Шейтара, но тот исчез. Да, у меня весьма свободолюбивые и самостоятельные попутчики... Все в меня. Я наказала айту сторожить вещи и побрела, спотыкаясь о камни и корни деревьев, на поиски ручья. Его веселое журчание доносилось из поросшего лесом широкого оврага, у границы которого я заночевала, побоявшись в темноте спускаться вниз.

А лес, напоенный дождевой влагой, жил и звенел, пел и смеялся. В нежно-зеленой листве сверкали хрустальные капли росы. Солнечные лучи золотистой паутинкой оплетали ветви деревьев и отражались в прозрачных дождевых ручейках. Из глубины леса доносился шорох листвы и неумолчная ритмичная работа сизокрылого короеда. Воздух, пропитанный весенней чистотой, свежестью дождя и пряными запахами трав, дурманил и пьянил душу.

И сейчас, после долгого времени, проведенного в четырех стенах, я наконец почувствовала себя... счастливой. Спокойной и умиротворенной. Какой могла быть только в лесу. В лесу, где каждый листок, каждая травинка и каждое дерево понимали меня лучше людей. Понимали, принимали и не осуждали. Внимательно слушали, сочувствовали и помогали. Как умели лишь творения праматери-Природы — светлые и чистые.

Ручей, виляющий меж древесных стволов, отыскался быстро. Опустив руки в прозрачную воду, я несколько мгновений прислушивалась к чистому перезвону капель и наслаждалась лесной тишиной. А потом, умывшись, побрела вдоль ручья. И лес раскрывался передо мной, хвастая своими сокровищами — хрусталем росы, тусклым золотом прошлогодней листвы, серебристым звучанием капели.

Пройдясь по небольшой полянке, я прикоснулась к теплому шершавому стволу и нежно пробежалась пальцами по коре, читая написанную древними рунами историю жизни. И мягкое живое тепло окутало меня подобно одеялу, когда я прижалась к дереву, чутко прислушиваясь к глухому биению его сердца. Как давно я хотела поговорить с лесом о том, что со мной произошло... Прежде я умела "видеть" его глазами и различать в общем лесном гомоне отдельные слова, а сейчас верила, что смогу поговорить с ним как с человеком. Вернее, почти как с человеком: в отличие от людей, создания Природы не лгут и не лицемерят.

— Здравствуй, отец.

"Да благословит тебя небо, дочь".

Сухое шуршание чужой мысли коснулось моего сознания мягко и ненавязчиво. Я улыбнулась. Что изменилось во мне за год учебы?.. Может быть, это тоска по природе — по дикой свободной природе — пробила брешь в стене, которая запирала мою силу внутри?.. Я всегда чувствовала, что у творений Природы есть одно общее сознание, мы — лишь частички единого целого, и именно этим ощущением воспользовалась, когда договаривалась с Шейтаром. Но лишь сейчас я в полной мере ощутила момент единения. И услышала.

— Мне нужен твой совет.

"Спрашивай".

— Что мне делать? Я совсем растерялась...

"Понимаю тебя. Ты знала лишь одну грань реальности. Знала лишь светлую половину мира. И мир явил свою изнанку. Я чувствую твою отчужденность и отстраненность, страх мира и себя в нем. Сила пробуждается, но ты ее не ощущаешь и не меняешься. И не знаешь, в каком из миров затерян твой дом. Ты стремишься к неизведанному. К пониманию того, что не дает покоя, бередит старые душевные раны".

— Как мне понять себя?.. Как понять направление пути?..

"Ты уже понимаешь, но боишься осознать. Не бойся себя. Доверяй себе. Живи собой".

— Это непросто, — вздохнув, я провела ладонью по шершавой коре.

"Очень просто. Однажды ты поймешь".

— Иногда я боюсь себя... И того, что скрыто. И того, что может... проснуться.

"Душа человеческая — неисчерпаемый источник тайн, в том числе и неприятных. И страх — лишь один из них. Люди сами не понимают, чего боятся, и боятся того, чего не понимают. Прими мир таким, каков он есть, прими себя в своем мире такой, какая ты есть. Смирись с тем, чего ты изменить не в силах. И страх станет не частью твоей сущности, а лишь редким незваным гостем".

— В наших чувствах порой столько странного и необъяснимого...

"Неправда, дитя мое. Ты боишься — потому что это сильнее тебя, злишься и ненавидишь — потому что боишься. И любишь. Несмотря ни на что — любишь. То, что является частью тебя, то, частью чего являешься ты, не отнять. И не забыть".

Семья, старый замок в лесу, Дуб-прародитель... Да, никогда не забыть... Сердце в моей груди пропустило удар и сжалось. Казалось, я всё понимаю, знаю, как поступить дальше, но... Из неизведанных глубин души поднимался древний первобытный страх. Страх, который я долго держала в оковах, бурным потоком хлынул наружу, сметая все преграды на своем пути. И рождая странную, неприятную и зудящую боль.

— Отец?.. — я невольно съежилась, до боли в пальцах вцепившись в шершавый ствол.

"Да, дитя мое?".

— Что это?..

"Предчувствие. Ты чувствуешь нас, говоришь с нами, слышишь нас — и набираешься сил. И дар пробуждается. Доверяй своим ощущениям".

— Ощущениям?..

"Да. Это глубинные чувства. Которые сейчас испытывает попавшее в беду существо. Оно — часть природы, ты — часть природы, и тебе дано слышать зов".

— Я могу ощущать то же самое, что и любой человек?..

"Да. Как понимаем и чувствуем тебя и друг друга мы. Ты заговорила со мной — и я откликнулся на зов. И ты почуешь опасность, узришь истоки беды".

— Этот запах... — я невольно принюхалась: кислая горечь в потоке робкого свежего ветра.

"Страх и боль".

— Ребенок?.. — я прижалась к стволу лбом, улавливая ощущения дерева.

"Ты быстро учишься, дочь моя".

— Но откуда этот дар?..

"Ты с ним родилась. Предчувствие и ощущение — всего лишь одна из граней твоего дара. Ты взрослеешь, растешь, а чем выше рост — тем шире горизонты. Время пришло".

— Взрослее?..

"Взрослее. Ты научилась искать себя. Научилась смотреть на мир вокруг тебя и на себя в нем. Пока лишь искоса, пока не без наивности и легкомыслия. Но это объяснимо — ты только учишься взрослеть".

— Но я уже растеряла все свои мечты... — я горько улыбнулась.

"Бойся не растерять мечты, дочь моя, — бойся потерять способность обретать новые".

— Благодарю за советы, отец.

"Да озарят твой путь светлые звезды, дитя".

Я ласково погладила шершавый ствол, мягко коснувшись губам коры. Сколько жизни и мудрости хранится в этом неживом, по мнению всех, существе... Но оно было живым. Более живым, чем иной человек или маг. Отец-Дерево, я никогда не забуду твоих заветов...

Вернувшись к ручью, я прислушалась к новым ощущениям. И дар лесов не подвел. Внутри меня зазвенела, натянувшись, тонкая струна чужих чувств. Страх. Кто-то остался здесь один и жутко боится. Леса боится? Одиночества? Врагов? Смешно! Какое в лесу может быть одиночество? Какие страхи, какие враги? Здесь лишь друзья, которые помогут избавиться от недоброжелателей и спрятаться от чужих глаз!

Подстегиваемая любопытством, я пошла на странный зов вдоль ручья, забыв даже об остром чувстве голода. И, проплутав с полчаса, наткнулась на его обладателя. Точнее, обладательницу.

— По-моему, здесь, — пробормотала я.

И подняла голову, прислушиваясь к встревоженным птичьим крикам. Растревоженная пестрая стайка, сорвавшись с нижних веток, улепетывала прочь. Засмотревшись на незнакомых пташек, я шагнула за ними, поскользнулась на мокрых камешках и растянулась на земле. Едва успев подставить руки, выругалась, села и услышала раздавшийся из кустов дикий вопль. Откуда на меня и ринулась его обладательница.

— Сидеть!.. Иначе я за себя не отвечаю! — невысокое белокурое и голубоглазое создание в драном платье приставило к моей шее крошечный кинжальчик.

Я растерялась, а девчонка, которой от силы было годков десять, продолжала гневно вопить:

— Ты тоже из ла-ардов?! А ну, отвечай! Тебя тоже подослали, чтобы поймать меня?! Ты из них, из охотников за головами и душами?!

С любопытством разглядывая девчонку, я подметила в ее голосе властные нотки, а в душе — липкий холодный страх. Так-так. Значит, я не ошиблась. Ребенок.

— Солнышко, убери оружие, — мягко попросила я. — Ни за кем я не охочусь. А до тебя мне нет никакого дела.

— Правда? — недоверчиво сощурилась она. — А что ты тогда здесь делаешь?

— Путешествую.

— Одна?

— Да нет. С лошадью и айтом.

— А где они? — требовательно вопросила девчонка.

— На лесной прогалине, над оврагом, — пожала плечами я.

— Ты путешествуешь одна — значит, волшебница? — сделала вывод она.

— Нет, я человек.

Голубые глаза с изумлением воззрились на меня.

— Человек? — недоверчиво переспросила девчонка, опуская руку с кинжалом.

— Самый что ни на есть, — подтвердила я.

— Не может быть!.. — губы малолетней воительницы обиженно задрожали.

Судя по интонациям и реакции, она из магов. Такое же, как у Вэла, спесивое отношение ко всему человечьему.

— Может, уберешь оружие? — скроив дружелюбную улыбку, предложила я.

— Нет, подожди! — перед моим носом вновь оказалось острие ее ножичка. — А как же ты, человек, путешествуешь — и одна?..

— А вот так! — потеряв терпение, я вскинула руки. Из нарукавников на девчонку ощетинились два кинжала.

Она ойкнула, выронив оружие, и испуганно попятилась к кустам, но удрать не успела. Я быстро вскочила на ноги и преградила ей путь.

— Стоять! Теперь твоя очередь! Быстро мне все выкладывай и не смей врать!

— Я... я... — прозаикалась она, хлопая длинными ресницами, — я... заблудилась. У нас тут охота была, а я с лошади свалилась. И два дня уже тут... — и горе-наездница захлюпала носом.

— Как тебя зовут и кто ты? — безжалостно продолжала допрос я.

— Каллиопа! — гордо вздернула подбородок девчонка.

Видимо, это что-то значило.

— И?.. — с интересом осведомилась я.

— Ты ничего обо мне не слышала?! — оскорбилась она, подбоченившись и приняв надменную позу.

— Нет. А надо? — ядовито уточнила я.

Девчонка стушевалась и промямлила:

— Да нет, просто я... Ты же не местная... А откуда ты?

— Не уходи от вопроса!

— Мо отец — владыка Аджита! — гордо улыбнулась она.

— Ах, вот как, — протянула я. — А знаешь, нам по пути.

— Правда? — обрадовалась девчонка.

— Угу. Я тоже еду в Аджит.

— Возьми меня с собой!

— Еще чего!

Только малолетних девиц, выпрыгивающих из кустов, мне не хватало для полного счастья! Я вообще не умею с детьми ладить. Выросла одна и до последнего скандалы закатывала, стоило маме лишь намекнуть на братика или сестричку. Еще чего! Пока я единственная — может, позовут обратно... Год подумали — на второй сообразят, что любая нужна, пусть и не маг, и не "звездная"...

— Ты лучше здесь подожди своих, — посоветовала я. — Наверняка тебя ищут и скоро найдут.

— Нет!.. Я... я боюсь, — тонкий голосок девчонки стал тише журчащего ручья. — Я уже два дня тут... Ты не имеешь права бросать меня одну! И... и, знаешь, мой отец — он очень богатый человек! Он тебя наградит!

А вот это уже интересно. В моем кошеле денег — три серебрушки, с прошлого путешествия оставшихся. На пять-шесть дней проживания в клоповниках хватит, и все. И никаких волшебных бабушкиных бумаг. Да, я гордая. Знает ведь, что я ушла из Облачных гор, наверняка Иф донес. Но раз сама помощь не предложила — просить не буду. Да, глупо. Но ведь опозорила...

— А поподробнее?

— Все, что захочешь, — дом, золото!.. — горячо пообещала она. — Я единственный ребенок, папа меня очень любит!

Избалованное дитятко. Что может быть хуже этого?.. Да, и я тому примером. Но соблазн получить награду был слишком велик.

— Ладно, — проворчала я. — Э-э-э... Как, повтори, тебя зовут?

— Каллиопа, — изящно присела передо мной она. — Можно Калле.

Я почувствовала себя неотесанной деревенщиной. А-а-а, плевать...

— Зови меня Лекс, — сказала я и строго добавила: — возьму с собой, но только при одном условии — нос передо мной не задирать и слушаться беспрекословно. Ясно?

— Да, — покладисто кивнула Калле.

— Тогда идем.

— Куда? — сразу же спросила она.

— Условие номер два: лишних вопросов не задавать!

На местности я ориентировалась плохо, но лес помог, подсказав короткий путь к склону оврага, моей прогалине и айту.

— Но все-таки? — настаивала настырная особа.

— К моей стоянке. Да, чуть не забыла — условие номер три: ни на что не глазеть, ничего не трогать и ничему не удивляться, — я смело устремилась сквозь заросли колючих кустов в лесную чащу.

— Что-то слишком много всего! — взбрыкнула она.

— Тогда сиди здесь, — великодушно согласилась я.

— Но я же согласилась!.. — послушно засеменила за мной Калле.

Дальнейший путь прошел в молчании. Я с удовольствием прислушивалась к лесным голосам, а что слышала девочка, встревожено и испуганно озирающаяся по сторонам, меня не заботило — лишь бы не путалась под ногами. Но едва мы вышли на поляну, ее послушание как ветром сдуло. А началось все с того, что она увидела Чудика.

— О-о-о! — аж подпрыгнула дочь городского владыки. — Айт! Где ты его достала?

— Сама родила, — пробурчала я.

Звучит глупо, зато честно.

— Сама? — изумленно округлила глаза девчонка. — Как это?

Пришлось объяснять, как айты размножаются. Калле, выслушав, снова с восхищением воззрилась на моего малыша и объявила:

— Я тоже такого хочу!

— Хотеть не вредно.

— А нельзя ему...

— Нельзя!

— Но почему?

— Потому!

Калле, надувшись, замолчала, но ненадолго.

— Здравствуйте, мои дорогие! — из своего ниоткуда возник Иф.

— Ой, какая прелесть! — снова заверещала она.

Я закатила глаза и молча занялась сумками. Есть хочу. Неужели ничего съестного не осталось?..

Ифрил, увидев Калле, прямо-таки преобразился.

— Очень рад видеть в добром здравии, дей-ли Каллиопа, очень! — поклонился он, поцеловав зардевшейся от смущения девчонке ручку.

— И я рада... — прошептала она. — А мы разве знакомы?..

— Нет, но я о вас наслышан!

Я фыркнула и тоскливо изучила найденное в кармане сумки сморщенное яблочко. И строго посмотрела на охранителя:

— Где ты пропадал?

— Изучал местность, — пояснил он, важно надув щеки. — И случайно наткнулся на одну деревню. Есть хотите? Налетайте!

И на расстеленной расторопным ифрилом скатерти одно за другим появились буханка хлеба, головка сыра, свежие овощи и бутыль вина. Мы с Калле, не сговариваясь, дружно накинулись на еду.

— А поблагодарить?.. — недовольно воззвал к справедливости ифрил.

Мы дружно кивнули, не прекращая жевать. И еда закончилась на удивление быстро. Разочарованно оглядев пустую скатерть, мы с девчонкой одновременно потянулись за вином. Но я успела раньше.

— Ты еще мала, — зажав меж колен бутыль, я с чпоканьем вынула пробку.

— Я взрослая! — надулась она. — Мне уже одиннадцать давно исполнилось и замуж скоро выходить!

— Тебе всего одиннадцать исполнилось, — возразила я, с удовольствием глотнув вина.

— Но я — будущая владычица города! — гордо выпрямилась Калле. — Я — единственный ребенок и унаследую ти...

— Ты — маленькая избалованная девчонка, — перебила я нелюбезно. — А спиртное детям пить нельзя.

— А самой-то сколько было, когда ты стащила у родителей бутылку вина, а? — едко ввернул охранитель.

— Мне? — я смешалась. — Ну, двенадцать...

И метнула гневный взгляд на ифрила. Нет, его язык однозначно нуждается в укорачивании...

— Ты что, правда, украла у родителей бутылку вина? — не поверила Калле.

И не только ее... Но ей об этом знать необязательно.

— Было дело, — призналась я.

Мы с Яртом поспорили, что я смогу ее стащить, и никто ничего не заметит. И не заметили бы, не реши мы с другом вино втихаря распробовать... И развезло нас обоих после проб соответственно. Тогда-то родители и ринулись искать проклятую бутыль и нашли ее полупустую в сарае. А мы с Яртом следующие пять дней сидеть не могли вообще.

Поглощенная воспоминаниями, я краем глаза заметила, как мои спутники обменялись понимающими взглядами: Иф подмигнул Калле, и та заметно повеселела. Ну-ну... Можно подумать, не знаю всех ваших уловок... Сама же такой была. И поспешила пресечь преступление на корню.

— Дашь ей хоть каплю — придушу собственными руками.

Парочка погрустнела, а я встала и отряхнула со штанов хлебные крошки.

— Все, собираемся.

— А где же твой конь? — язвительно поинтересовалась обиженная Калле.

— Скоро увидишь, — спокойно ответила я и громко свистнула.

Обычно жеребец прибегал быстро, но сейчас задержался, и я успела заработать от надменной особы еще и насмешливый взгляд. Зато когда Шейтар, шумно фыркая, выскочил из оврага, замерев в шаге от меня, Калле стало не до смеха. Ойкнув, девчонка спряталась за мою спину.

— Это чудовище и есть твой конь?.. — испуганно уточнила она.

— Он не чудовище, он очень милый, — я улыбнулась Шейтару.

— Где ты его такого взяла?..

Шейтар снова фыркнул и ударил копытом. Я невольно поморщилась от мощной темной волны гнева и недовольства.

— Она с нами, — заверила его я. — Да, и я тоже от этого не восторге, но что делать? Бросить здесь? Я так и хотела. Вот-вот. Она — совсем как я. Так просто не избавишься.

Калле посмотрела на меня, как на ненормальную.

— Это ты с ним разговариваешь?!

— А что, нельзя? — удивилась я.

— Нет, но... — она запнулась. — Ты его будто бы понимаешь...

— Она прекрасно его понимает, — вмешался ифрил и разом выболтал почти все мои секреты: — Дар у Лекс такой, особенный — понимать животных. Да и не только их.

Я тяжело вздохнула. Охранитель, на всякий случай, отлетел подальше. Язык однозначно лишний, да и мозгов в организме не хватает...

— Едем, — и я закинула на спину Шейтара сумки.

— Не-е-ет! — испугано заверещала Калле. — Я к нему и близко не подойду!..

Я вздохнула. Вот не везет — так не везет... Придется идти пешком.

— Ладно. Пошли.

Вновь спустившись по склону оврага, мы пересекли лес и вышли на цветущий луг. Девочка, освоившись в нашей компании, погналась за айтом. Чудик, уворачиваясь, весело кувыркался в воздухе и довольно мурлыкал. А я, посмеиваясь над ними, на ходу плела венок. Шейтар, улучив момент, ловко выхватил готовое изделие из моих рук и, бесшумно подкравшись увлеченной Калле, осторожно надел венок ей на голову. От громкого испуганного визга у меня заложило уши.

— Я подозревал, что у нее есть способности к магии, но мог и ошибаться, — пробормотал сидевший на моем плече Иф. — Она скорее воплем оглушит врага, чем заклятьем...

Я усмехнулась, весело наблюдая за тем, как Калле, путаясь в высокой траве, улепетывает от Шейтара, а тот, подыгрывая ей, делает вид, что не может догнать.

— А у нее есть способность к магии? — спросила я, начиная плести новый ромашковый венок.

— Думаю, да. У нее невероятная способность втираться в доверие, а после — подло обманывать.

Я фыркнула.

— Я серьезно!

— Я тоже, — насупился ифрил.

— Послушай, — забеспокоилась я, — а про отца-владыку она не врет?

— Ах, Лекс-Лекс! — ухмыльнулся охранитель. — Маленькая наивная девочка! Все-то ты знаешь, все-то ты замечаешь, всем-то ты веришь, а вот простых вещей не видишь!

— А ты мне тогда для чего даден? — резонно вопросила я.

Иф раздулся от гордости.

— Дочка владыки Аджита она, точно. Я при жизни был знаком с ее прапрародительницей, и девочка — точно ее отражение.

— Ага, и все повадки при ней.

— А хоть знаешь, как ведут себя будущие владычицы?

— Понятия не имею, — я с удовольствием щурилась на солнце. После нескольких дней дождей и промозглой сырости — наконец-то тепло!

Ифрил хмыкнул.

— То-то и оно. А сила в ней чувствуется. Ты, кстати, и сама это увидеть можешь.

Я прищурилась. Калле, тяжело дыша и перемазавшись в пыльце, по-прежнему кругами бегала от Шейтара. Девчонка как девчонка.

— Наверно, эта грань дара от меня еще сокрыта, — вздохнула с сожалением.

— Наверно, ты просто плохо стараешься, — заметал Иф.

Я вновь прищурилась, настраиваясь на эмоции девочки, повторила попытку и... увидела. Как в лесу. Тогда был страх потерявшегося в незнакомом лесу ребенка, а теперь — и свечение вокруг нее. Легкое, воздушное и снежно-белое.

— Что это?.. — потрясенно уточнила я, роняя недоплетенный венок.

— Аура мага, — с уважением ответил ифрил. — Ты растешь прямо на глазах, Лекс.

И я вспомнила. "Чем выше рост — тем шире горизонты"... Значит, силу магов и людей я могла видеть так же, как видела жизнь в созданиях леса.

— И кем она будет?

— Целительницей. Запомни: чистая, без единого пятнышка аура означает, что у мага открытая душа и доброе сердце, и его прямой путь — целительство.

— Забавно, — пробормотала я, обернувшись.

Калле, обняв Чудика, брела позади, нервно косясь на Шейтара. Жеребец же походя лакомился ромашками и делал вид, что увлечен только ими.

— По зеленым всполохам на белой ауре можно опознать мага природы, — продолжал поучать меня охранитель, — по голубым — воздуха, по синим — воды, по красным — огня, по фиолетовым — прорицателя.

— Почему у них — фиолетовые? — удивилась я.

— А небо ж его знает, — пожал плечами Иф.

— А у других?

— Оранжевые всполохи на ауре — у тех, у кого есть власть над неживыми предметами. Золотыми отмечены любимцы небес — те, кому дано понимать звезды. Собственно, это наш многоуважаемый мэтр Звездочет. Да. Совершенно черная аура выдает, соответственно, темного мага.

— И совершенно черную душу, — вставила я, жалея, что эта грань моего дара раскрылась так поздно. Глянуть бы на ауру Вэла и убедиться, что она чернее безлунной зимней ночи...

— А бывает, в одном маге совмещаются два дара. У человека же видимая аура, понятно, отсутствует, — подытожил охранитель.

И я воспользовалась его расслабленностью, стащив с плеча и сжав в кулаке.

— Попался!.. А теперь слушай внимательно: если ты и дальше будешь выбалтывать мои секреты посторонним людям...

— Но Калле — не посторонний... — вякнул он, упершись ручками в мою ладонь, пыхтя и извиваясь.

— Замолкни!

— Слушаюсь... — Иф сник.

— Так вот — еще раз посмеешь выболтать мои секреты посторонним людям, я с тобой знаешь, что сделаю?

Ифрил испуганно втянул голову в плечи, а я, ловко ухватив его за босые пятки, вытянула красные ножки на добрую ладонь. Иф вздрогнул и ойкнул.

— Неприятно, правда? — вкрадчиво осведомилась я. — Так вот: позволишь себе лишнее — узлы из тебя буду вязать до тех пор, пока места на тебе живого не останется!

— Да не буду я! — взмолился он. — Отпусти только!

— Ладно, — я разжала ладонь. — Без обид?

— Без обид, — вздохнул охранитель, снова удобно устраиваясь на моем плече.

Беседу прервал Шейтар. Устав пугать Калле, он подкрался ко мне, ухватил за шиворот, рывком поднял и рванул вперед. Я от неожиданности завизжала не хуже девчонки.

— Шейтар, пусти!.. Задушишь!.. — я вцепилась в ворот рубахи.

Мгновение — и я уже сижу верхом. Как он все это проделывает, откуда такая скорость?.. Мы полетели по лугу, и мне вновь показалось, что у Шейтара выросли невидимые крылья, и он парит над землей. И меня вновь захватили волнующие ощущения единения с миром. Ветер расплетал косу, трепал плащ, пробирался под распахнутую на шее рубаху, щекотал кожу и становился со мной одним целым.

Шейтар задорно тряхнул головой.

"Нравится?..".

— Еще бы!.. Калле бы так прокатить!

"Только сначала замани ее сюда".

— Обязательно!

Ой. Я с ним разговариваю?.. Я с ним разговариваю!..

— Шейтар?

"А-а-а?".

— Побери меня небо...

"Не ругайся. Тебе это не идет".

— Ты меня еще и учить будешь?

"Обязательно".

Нет, мы и раньше с ним разговаривали, но вопросы и ответы Шейтара я угадывала. Искала отражения чувств в его глазах, собирала из эмоций "картинки" и дополняла своими мыслями. А теперь... Прямо как с отцом-Деревом! Невероятно!

"Нет, все очень просто. Сила просыпается и дает о себе знать".

— Ты увез меня, чтобы поговорить? — я потрепала его по уху. — А ты хитрее, чем я думала.

"А то. Ты всегда всех недооцениваешь".

— И по делу... Разворачивайся, а?

"Боишься, что заблудимся?".

— Нет. Но девочка боялась каких-то ла-ардов, и оставлять ее одну...

"Хорошо, давай вернемся".

Шейтар развернулся и так резво припустил в обратном направлении, что у меня захватило дух. Небо, хорошо-то как!.. Я издала громкий и счастливый вопль, а Шейтар фыркнул и, резко остановившись, встал на дыбы, но я легко удержалась на его спине.

— Что? Съел? — засмеялась я.

"Поиграем?".

— Почему бы и нет!

Жеребец вертелся по полю черным вихрем, но я, крепко сжав его бока коленями, усидела. Не на ту напал! И нечаянно соскользнула вниз, вцепившись в густую гриву, от смеха. Шейтар рухнул на бок в густую траву, и я упала на него сверху. И, отсмеявшись, растянулась на траве. А я ведь уже почти забыла, каково это — веселиться с друзьями!..

"Хорошо, что у тебя есть я".

— А как хорошо, что у тебя есть я!

"Да, мы друг друга стоим".

Остальные, подойдя, так и нашли нас — счастливыми и довольными друг другом. Я встала, отряхнулась, и мы вновь отправились в путь. В неизведанное.

Глава 11. Тайны Шейтара

Весело насвистывая, я бодро шла по узкой луговой дорожке. Настроение было отличным. Во-первых, из-за замечательной погоды, во-вторых, из-за веселой вчерашней возни. И в-третьих, я наконец осознала, что существо я вовсе не никчемное, и в некоторых вещах разбираюсь получше магов. К тому же мы приближались к деревне, и я мечтала о постоялом дворе, мытье, сытном обеде и мягкой постели.

Калле же, наоборот, скисла — боялась, что ее узнают.

— Это позор! — с ужасом повторяла она. — Дочь владыки — и путешествует, как простолюдинка, без сопровождения!.. И ночует неизвестно где!..

У меня руки чесались надавать ей подзатыльников за спесь и снобизм. Но пришлось ограничиться лишь внушением.

— Калле, — сурово хмурилась я, — иногда полезно забыть о том, кто ты и кто твой папа. И побыть обычным человеком — с простым взглядом на мир и с широкой душой.

— Таким, как ты?

Да моя ты рыбка. Если бы.

— Почти.

— А откуда ты? Ты мне так и не рассказала.

— Я родилась и выросла в Лесном краю, в землях Дубрав. Мои родители... ценители древностей.

— Земли Дубрав? — переспросила она. — Это где растет Дуб-прародитель? И твои родители — тоже люди?

— Нет, они маги.

— Как же так? — пожалела меня Калле. — Понятно, почему ты ушла... Все маги, а ты — человек?

Да, когда-то и мне это казалось диким.

— Почему же ты без магии?.. Как ты так живешь?..

Нормально. Теперь почти свыклась и смирилась. И сроднилась со своим даром. Я и не маг, и не совсем человек, я — где-то между... И, пожалуй, мне это даже нравится — других таких, так я, нет. Наверно.

— Ко всему однажды привыкаешь, — философски ответила я.

— Это она сейчас так говорит, — встрял ифрил. — А посмотрела бы ты на нее год назад! Она так...

Продолжить Иф не успел: я цепко ухватила его за пятку и потянула на себя. Это напомнило болтуну и о непомерной длине его языка, и об обещании вести себя прилично.

Над лугом повисло молчание, лишь жужжали в густой траве трудолюбивые пчелы да шуршал, лениво перебирая травы, теплый ветер. Калле хмурила светлые бровки и думала о своем, ифрил яростно кусал губы в попытках продержать язык за зубами хоть немного, а я... А я вспоминала дом. За год одна весточка — бабушкино письмо... И я скучала — и пока училась, и когда путешествовала. Скучала по родителям и бабушке, по родовому поместью и Дубу-прародителю... Скучала по прошлой жизни, в которой были Ярт, детство и озорство. Скучала вдвойне, потому что снова вспомнила, каково это — беззаботно шалить и весело смеяться. Скучала втройне, потому что не знала, приведут ли меня дороги в земли Дубрав и обрадуются ли мне...

— Лекс, — подергала меня за рукав рубахи Калле, — дом вспоминаешь? Расскажешь?..

— О чем?

— Как вы с Яртом издевались над родителями! — хихикнул ифрил.

— А кто такой Ярт? — заинтересовалась Калле.

— Мой друг, — я задумчиво улыбнулась, подхватывая на руки Чудика. Тот доброжелательно заурчал.

— Они с пеленок неразлучны, — вставил охранитель.

— А где он сейчас?

— Учится где-то.

— Ты с ним тогда вино пила, да?

Я хохотнула про себя. Так и знала, что не упустит...

— С ним. Мы все с ним делали вместе, — сердце кольнуло грустью. — Все вместе, всегда вместе...

— А у меня нет друзей, — вздохнула Калле, — только учеба и правила...

Чем ответить?.. Девочке не повезло. А может, и повезло... Я ободряюще сжала ее теплую ладошку и зашагала дальше. Да, дом далеко, но с ним меня связывают добрые и приятные воспоминания... А дорожка все петляла меж полей, то забредая в рощицу, то обрываясь у мелкого ручейка, то прячась среди холмов. И я дышала — луговыми травами и цветами, свежестью и свободой — и не могла надышаться. И давно сняла плащ, отогреваясь в солнечном тепле.

До деревни оставалось, по словам ифрила, пара часов пешком, когда Шейтар, испросив разрешения, опрометью унесся в неизвестном направлении. Только черная тень мелькнула меж холмов и исчезла вдали.

— Куда он? — удивилась Калле.

— Размяться, — отозвалась я и со значением посмотрела на девчонку.

— Да я понимаю... Что мы так дольше до Аджита добираться будем, и что Шейтар ничего плохого мне не сделает... И что мы вообще...

— Сказала бы сразу, что прогуляться хочешь, — примирительно заметил ифрил. — Мы же не возражаем, да, Лекс? И мир посмотреть, и себя показать...

— Но вдруг вы торопились?.. — защищалась она.

— А по нам разве видно, что мы торопимся? — улыбнулась я.

— Но вдруг...

— Замяли. Гуляем — так гуляем.

Едва заметная тропа змеилась под ногами, беззаботная и беспечная, уводя в синей черте горизонта. К полудню яркий смеющийся луг сменился сначала крутыми колючими холмами, а потом и сухой каменистой землей с редкими проплешинами травы и чахлыми кустиками.

И тогда-то и выяснилось, что нужно было ехать, и как можно скорее: впереди нас поджидали крупные неприятности. И, естественно, виноватой оказалась я, хотя и косвенно. Потому как не вняла замечанию Калле о том, что ее могут преследовать. Как и забыла о своей незавидной участи дитяти Двойной звезды и желанной добычи для темных личностей.

События развернулись у узкого обрыва, на дне которого блестела речка.

— Там, за обрывом, деревня и будет, — бурчал Иф, водя пальцем по крошечной карте. — Еще шагов двадцать вдоль обрыва — найдем подвесной мост. Перейдем его, доберемся до леска и передохнем на травке.

— Лично я не устала, — возразила я.

— Это ты не устала, — заметил он. — У тебя вся жизнь на ногах да в лесу. Ты на девочку на нашу посмотри. Она-то к странствиям непривычная.

И верно — Калле брела, путаясь в собственных тонких ножках и длинной рваной юбке. И лишь обещание скорого отдыха удерживало ее от желания раскапризничаться. Хотя чуть позже девчонку прорвало.

— Лекс, я устала! — заныла она. — Давай остановимся!..

— Терпи! — строго велела я. — Перейдем мост — будет отдых!

— Я ногу натерла! — продолжала настырно нудить Калле. — И у меня все болит!

И немудрено мозоли натереть, в таких-то туфельках... В них только по дорогим коврам ходить из комнаты в комнату, а не бродить, небо знает, где. К тому же здесь, в каменистой местности, где валунов больше, чем растительности, и их нагромождения напоминали развалины древнего замка и крепостной стены. И чем она, спрашивается, думала, когда собиралась на охоту?..

— Давай посмотрю, — неохотно остановилась я, наклонившись.

И это спасло мне жизнь. Стоило мне опуститься на корточки, как над моей головой резко свистнула стрела.

— Нападение!.. — испуганно заверещал ифрил, а айт приземлился рядом со мной и лапкой показал на камни.

Я прикрыла и себя, и Калле плащом. И вовремя. Из-за внушительной груды камней вылетели еще три стрелы, отскочив от плаща. Благодарю, Эллин... Целились очевидно в меня.

— Лекс!.. — в один голос заверещала парочка паникеров. — Что делать?!

— Заткнитесь для начала! — рявкнула я. — Оба!

— Это ла-арды! — в тон охранителю подвывала девчонка. — Они меня выследили! Это засада! Они здесь ждали!.. Лекс, не отдавай им меня!..

— Помолчи! — буркнула я. — Тогда точно не отдам!

Ла-арды, значит... Охотники за головами, которые ценят только деньги. Небольшой отряд воинов-наемников, находящийся на службе у правителей и выполняющий самые важные поручения. Видимо, кто-то из недругов аджитского владыки пронюхал о том, что маленькая наследница потерялась. А причин для похищения может быть много — от мести до женитьбы.

От плаща отскочила еще пара стрел. Проклятье, где же носит Шейтара, когда он так нужен?.. Наверняка далеко удрал, и до него сейчас не досвистишься... А Иф?.. Охранитель недоделанный, только доносить и умеет... А я?.. А если не за ней, а за мной?..

Очередная порция стрел с глухим стуком отлетела от плаща. Так... Под обстрелом, по узкому подвесному мосту мы не пройдем. Значит, придется использовать подарок бывшего наставника, благослови его небо за щедрость и дальновидность... Звездочка на моей ладони весело подмигнула — мол, приступим? Приступим. Мне нужен щит-колпак. Вроде того, который использовал Вэл, защищаясь от айтов. Надеюсь, среди преследователей нет магов, а если есть... Чтобы и от магии защитил. Звездочка снова мигнула, налившись золотом и засияв ярче солнца. И сорвалась с моей руки, повиснув над нами, быстро увеличилась, из золотой став прозрачной. И через мгновение между нами и нападавшими заколыхалась тонкая "стена".

— Лекс, ты соврала! Ты колдунья!.. — ахнула Калле.

— Я лгу редко и только по делу! — я вскочила на ноги и помогла встать своей спутнице. — Это подарок моего наставника за хорошую учебу. Идем!

— Куда?

— К мосту.

— Нет! Я высоты боюсь!

И гордая дочка владыки испуганно попятилась и прижалась спиной к камню. А позади нас снова запели стрелы, и щит покрылся мелкой рябью. Пора. Я без колебаний схватила девчонку в охапку и ринулась к мосту, где нас поджидал айт. Калле заверещала, вырываясь. Шаткое веревочное сооружение опасно трепыхнулось, и под моими ногами заходили ходуном старые доски.

— Будешь брыкаться — сброшу вниз!

Нашла время!..

— Нет, не сбросишь! — в ответ завопила она.

— Проверим? — искренне заинтересовалась я.

Так искренне, что маленькая негодница замолчала. Так искренне, что я сама чуть было не... И все бы ничего, но болтливому ифрилу я язык таки оторву. Потому как ровно на середине моста ему приспичило взглянуть вниз и восторженно ухнуть:

— Батюшки! Гляньте, высота-то какая!

Убью мерзавца.

Калле, не удержавшись, открыла глаза и тоже взглянула вниз. И, разумеется, испугалась.

— Пусти!.. — заверещала она, извиваясь.

Мост заходил ходуном. У меня внутри все похолодело от страха. Не приведи звезды, веревки лопнут или от качки мы... И, испуганно выругавшись, я звонко шлепнула вертлявую пигалицу по заду, и она враз притихла. И я в несколько шагов пересекла мост. И, посадив свою испуганную спутницу на камень, огляделась. Щит пока держался, перекрывая путь на мост, и рядом с ним ругалась на чем свет стоит разбойничьего вида троица. Я нахмурилась. Да где нелегкая носит Шейтара, будь он проклят?..

"Не ругайся, тебе это не идет".

— Ты где? — огляделась я.

"Уже рядом".

— Рядом — понятие растяжимое, — уточнила я.

"Через мгновение буду".

— Давай быстрее!.. Сейчас поедем, — я обернулась к Калле и встретила ее обиженный взгляд. — Что еще? — спросила устало.

— Меня никогда не били!.. — надулась она, нервно перебирая складки драной юбки. — Ни разу!..

— Большое упущение со стороны твоих родителей.

— Но я будущая владычица! — гордо выпрямилась Калле.

— Ты избалованная и капризная девица, — резко возразила я. — И на месте твоего семейства я бы давным-давно тебя отшлепала! Хотя бы чтобы научить держать слово и выполнять обещания! Кто обещал меня слушаться?

— Не посмеешь!.. — девчонка снова вжалась в камень.

— Только дай мне повод, — зловеще улыбнулась я.

Она окатила меня взглядом, полным презрения.

— Вот подожди!.. — и капризно выпятила губки. — Вот мой папа...

— ...однажды найдет в лесу твои косточки? — насмешливо продолжила я. — Далеко ли ты уйдешь одна, без нас с Шейтаром?

Калле снова насупилась. И пусть дуется, лишь бы под ногами не путалась и не орала под руку... Я оглянулась сначала на темную полосу леса, затем озабоченно — на мост. Троица по-прежнему ругалась. Да, они без мага, но надолго ли заклятья хватит?.. Шейтар, да где же ты?..

Из леса донесся громкий треск, и девчонка, мигом позабыв свои обиды, кинулась ко мне.

— Лекс, я больше не буду, честно!.. Спаси меня!.. — и крепко прижалась ко мне, обхватив за талию и уткнувшись носом в плащ.

Я обняла дрожащую Калле, ощутив мимолетный прилив нежности к этому взбалмошному существу. Никогда еще я не чувствовала себя такой нужной и сильной, как сейчас, когда от моих действий зависела ее жизнь. И воспрянула духом. Наверно, в такие моменты люди и совершают невозможное — оказывается, это важно, что в тебя верят...

— Лекс, оглянись!.. — заверещал охранитель, судорожно цепляющийся за рукав моего плаща.

Я оглянулась. Щит, лопнув мыльным пузырем, открыл ла-ардам дорогу, и пара спорщиков уже переходила мост, а третий жестикулировал, словно кого-то подзывая. В лесу снова затрещало, и из-за деревьев ветром вылетел Шейтар. Резко остановился, встряхнулся и ударил копытом.

"Чего ждете, забирайтесь, живо. По этой стороне едет еще один отряд, и тоже по ваши души".

Жеребец опустился на колени, и я быстро подсадила девчонку, а сама забралась следом. Айт свернулся уютным клубком на коленях Калле, и она вцепилась в него мертвой хваткой.

— За гриву держись, — предупредила я.

Как же с ней неудобно... Позади посадишь — соскользнет и снова потеряется, впереди — тоже неудобно, закрывает обзор...

"Готовы?".

— Угу.

И Шейтар взял с места в карьер, помчавшись вдоль зеленой кромки леса. Я привычно подставила лицо свежему ветру. Свобода!.. Из-под копыт летела каменная крошка и взвивалась облака каменной пыли. Я часто моргала, Калле с айтом на пару чихали, а Иф, по-прежнему висящий на рукаве моего плаща, исступленно молился небесам, звездами и всем известным высшим силам. От желания послать труса к... бабушке удерживала лишь сосредоточенность на дороге. Да, и пыль.

Обогнув лес, мы выехали на проселочную дорогу, и впереди показалась долгожданная деревня. Шейтар фыркнул и покосился на меня:

"Лекс, нам нельзя останавливаться. Это пограничные земли. Нужно добраться до Аджита".

Я расстроенно вздохнула. Прощайте, мытье, обед и отдых...

— Тогда едем!

Шейтар обогнул деревню по широкой дуге, безжалостно вытаптывая чужие посадки, сворачивая огородных пугал и разгоняя ворон. Я невольно проследила за крикливым взлетом птиц и обернулась на лес. Над кудрявыми макушками деревьев беспокойно вилась стая лесных пташек. Ой, не нравится мне это...

"Посмотри направо".

Я повернула голову — через луг, с противоположного конца деревни, к нам наперерез на полной скорости приближался небольшой отряд. И еще та троица, у моста оставленная... Если, конечно, их трое было.

— Лекс, и п-позади-то, п-позади!.. — заикался от страха ифрил.

И там — еще один отряд... Шейтар, конечно, крупнее и выносливее любого коня, да и мы с Калле вместе едва ли весим больше готового к бою ла-арда, но... Но очень не хочется убеждаться в выносливости жеребца на практике. И еще больше не хочется убеждаться в том, что во втором отряде наверняка будет маг. Видимо, опять колдовать придется...

"Побереги силу до лучших времен".

— Ты хотел сказать, до худших?

"Это одно и то же. Я вас отсюда вытащу".

— Как? — заинтересовалась я.

"Подожмите ноги и держитесь крепче".

Жеребец резко остановился и замер.

— Зачем мы остановились? — испуганно оглянулась Калле.

— Не знаю... — напряженно ответила я, подбирая ноги под себя.

— Ну и?.. — не выдержал Иф.

"Надо подождать, пока они подъедут ближе".

— Ты что, спятил?!

"Ни в коем случае".

Исчерпывающий ответ. Лучше не придумаешь.

— Лекс, — снова повернулась ко мне Калле, — что это за запах?

Да, действительно, пахло... паром. И дымом. Я невольно опустила взгляд. Нас медленно окутывало темное облако. Или грозовая туча.

"Ни то и ни другое. Ноги подожмите".

— Калле, подожми ноги, — послушно повторила я.

— Зачем?

— Делай, что тебе говорят!

Моя спутница испуганно сжалась в комочек, подобрав под себя ноги. Туча вокруг нас почернела, сгустившись до липкой осязаемости, закручиваясь воронкой. И в пределах видимости — лишь клочок голубого неба над головой да горящая трава у наших ног. Горящая?.. Шейтар мелко задрожал, и по его телу от морды до хвоста прошли волны ряби. И земля начала стремительно уменьшаться.

— Мама!.. — удивил неожиданным воплем Иф и исчез в своем кувшине. Последний я едва успела поймать и сунуть в карман плаща.

Под нами бушевал степной пожар, вокруг стелился черный дым, и я не видела даже светлую макушку Калле. Но чувствовала, что спина Шейтара стала... шире. А потом раздался тихий звук, в коем я безошибочно опознала шелест распрямляющихся крыльев. Подождите-ка... Крыльев?..

— Шейтар, будь ты проклят, что происходит?..

"Прилетим — объясню в обязательном порядке".

Прилетим?..

"Лекс, ты же неглупая девочка. Займи себя чем-нибудь. Например, посиди и подумай".

— Издеваешься? — пробормотала я, крепче обняв дрожащую Калле.

"Тогда вниз посмотри. Ты ведь высоты не боишься. Спорим, ты прежде не летала?".

И спорить незачем. Рожденный ползать летать не должен. Ему по происхождению не полагается.

"Так лови момент".

Я нерешительно открыла глаза и посмотрела вниз. Черное облако почти рассеялось, и моему взору открылась ровная гладь полей, испещренная мелкими точками-лесами, меж которых вилась тонкая нить реки. А с двух сторон от совсем не лошадиной спины плавно и бесшумно двигались два черных крыла. И — грива. Черная как ночь грива Шейтара теперь стала огненно-красной, а на ее кончиках мерцали искры.

— Ну и ну... — пробормотала я.

"Ты еще хвост не видела".

Я обернулась, а Шейтар нарочно задрал свой хвост. Я невольно сглотнула. Его ж м-магию... Вместо конского хвоста — сгусток яркого пламени. И мне стало не столько страшно, сколько интересно.

— А мы не свалимся? — поинтересовалась я.

"Нет".

— А почему?

"Я вас держу".

— Как?

"Силой воли. Или мысли. Понимай, как хочешь".

Ладно, поверим на слово... Немного успокоившись, я с любопытством ощупала его спину. Похоже на металл...

"На порядок крепче".

— А ты... Ты мои мысли читаешь, или это я сама с собой разговариваю?..

"И то, и другое".

Я смущенно замолчала, не зная, как вести себя с этим... существом. Пока он был просто лошадью, я и относилась к нему как лошади, ездовой и вьючной. А как к нему обращаться теперь?.. Если он — создание магии, как айт... Есть вероятность, что не просто разумен. Он умнее, мудрее и старше меня.

— Слушай... — я кашлянула и неловко заерзала. — А мы скоро... прилетим?

"Я опущусь неподалеку от Аджита".

— Смотри, чтобы тебя никто не увидел, — предупредила я.

"Не беспокойся".

Я вздохнула и снова огляделась по сторонам. Испуг и неуверенность с каждым ритмичным взмахом крыльев сменялись спокойствием, и меня вновь захватило чувство невероятной легкости, как всегда, когда мы с Шейтаром мчались наперегонки с ветром.

"Хвала небесам. Ты пришла в себя".

— Лекс, кажется, нашу девочку сейчас стошнит, — подал голос ифрил, чья рогатая голова торчала из кармана моего плаща.

Я, наклонившись, посмотрела на Калле. И правда, ее лицо утратило все краски, кроме болезненного бледно-зеленого. Этого еще не хватало...

— Шейтар, снижайся, — попросила я. — До города сами дойдем.

"Хорошо".

Снижался он, не в пример айту, плавно и мягко. А последний, кстати, благополучно проспал весь полет на руках у Калле. Что-то неладное с ним творится... В Облачных горах он был гораздо активнее, а с тех пор как мы уехали — только спит да спит.

Приземлившись на лесной опушке, Шейтар лег, подобрав под себя ноги, и я с опаской посмотрела на землю. В таком... состоянии, жеребец, то есть это существо, было выше раза в три.

"Ровно в два. Спускайтесь по крылу".

— Как, интересно? — осведомилась я.

"Как зимой с горок съезжают".

И Шейтар вытянул левое крыло.

— Откуда мне знать, как с них съезжают? — проворчала я. — Я до приезда в Облачные горы и снега-то почти не видела...

"Просто садись и съезжай".

Спуск я опробовала на сумках. Ничего страшного. Сумки спокойно съехали вниз, а следом — и мы с Калле. Та, лишь успев спустить на землю айта, сразу же рванула в ближайшие кусты, а я поманила к себе охранителя.

— Присмотри за ней. Лекарство какое-нибудь дай, что ли? И вина немного. Пусть расслабится, а то столько эмоций за один день... И мозоли заодно проверь, она ноги стерла.

— Будет сделано, — кивнул Иф и полетел следом за девочкой.

Я же повернулась к Шейтару. Он уже встал и в упор смотрел на меня. А мне стало не по себе. Надо мной возвышалось черное нечто, лишь отдаленно напоминающее жеребца. И оно действительно было: а) в два раза выше и б) в два раза шире. Про хвост с гривой и крылья я вообще промолчу. Но больше всего поразили его глаза — не черные и лукавые, а бездонные, ярко-алые, без единого намека на зрачки.

Я подошла ближе. В глубине его глаз вспыхнули и рассыпались желтоватые искорки. Шейтар встряхнулся, и нас окутало облако серого пепла. Волшебное алое пламя гривы и хвоста догорало, обращаясь в седину. Я невольно попятилась.

"Лекс, неужели ты меня боишься?".

Вообще-то...

— Не знаю, — честно ответила я.

"А если подумать?".

— Не понимаю, кто ты... — я нервно улыбнулась. — Мне всегда казалось, что ты... необычен, но кто ж знал... что настолько...

"Я обещал все тебе рассказать, но мне надо вернуться в прежний облик".

— Подожди! — заторопилась я, усилием воли подавив страх.

Я внимательно обошла вокруг него. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он весь, с ног до головы, покрыт длинной густой шерстью. И в угольно-черном покрове зияли проплешины... не то седины, не то — до пепла сгоревшей шерсти. А крылья, сначала напоминавшие птичьи, скорее смахивали на перепончатые конечности летучих мышей. Или — на рваные полы длинного плаща, сейчас тоже тлеющие и... осыпающиеся пеплом.

"Нас называют ниарами, что в переводе с языка древних означает..."

— ...ночной кошмар, — дополнила я, бочком подбираясь к хвосту.

"Или ночной призрак".

— Это с древнелиийского.

"Молодец, девочка, хорошо училась".

— А то... — и я решилась потрогать тлеющий хвост.

"Не прикасайся".

Поздно! Ойкнув, я подула на обожженную ладонь.

"Надеюсь, гриву трогать не будешь?".

Я сердито поджала губы и опустилась на колени, изучая его копыта.

— А ты можешь...

"А волшебное слово?".

Но соизволил приподнять заднюю ногу. Я невольно подалась назад, прикрыв глаза. Вместо подковы на его копыте сверкала искрящаяся и пульсирующая шаровая молния. Сколько еще у него тайн?..

"Если ты насмотрелась, то я вернусь в прежний облик и всё тебе расскажу".

— Давай.

И вновь Шейтара с ног до головы окутало дымное черное облако.

"Это туман".

Рассеянно кивнув, я с любопытством наблюдала, как скрытый черным туманом силуэт уменьшается вдвое, принимая облик вредного жеребца.

"Я не вредный, а шаловливый".

— Это одно и то же. Рассказывай.

Я обняла спящего айта, а Шейтар улегся рядом с нами.

Глава 12. Другой мир

"Лекс, тебя никогда не удивляло то, что я сильнее, быстрее и выносливее любого коня?"

— Поначалу удивляло, конечно, но у всех есть свои особенности, и я решила, что так и надо.

"Логика железная... Ладно, извини. Как думаешь, кто я?".

— Ты... — я запнулась, вспоминая.

И с досадой поняла, что все мои познания о волшебном животном мире сводятся лишь к умениям из него "готовить". Варить из звериных составных снадобья то есть. И всё.

"Смелее".

— Ты как Чудик, да? — я зарылась пальцами в теплую шерстку сумеречного зверька и вспомнила рассказ Вэла. — Питаешься магической силой мира? Ты...

"Я?.. — и он легонько ткнулся носом в мое плечо. — Какая разница между мной и обычной лошадью?".

— Как между человеком и... магом? — наконец сообразила я. — Ты... колдун? — и меня прорвало: — Так ты колдуешь крылья, они волшебные? Или... ты меняешь облик? А почему ты... сгораешь? А пепел?.. Но, Шейтар, ведь маги не меняют обличье, как ты, оно у них одно! И они потом пеплом не осыпаются!

"А ты видела многих магов и много мощного волшебства?"

Я обернулась, недоуменно нахмурившись, и встретила веселый прищуренный взгляд. А ведь бабушка... она изменилась! Я вспомнила лунную волшебницу — помолодевшую и неуловимо... другую.

"Магия сильно нас меняет. И чем взрослее ты становишься, тем сильнее проявляются способности. И изменяют тебя. Поверь, у всех магов есть вторая ипостась, но она недолговечна и проявляется лишь в миг опасности. Как доспех на воине. А после — сгорает, ненужная, либо потоками воды сходит. Но накладывает печать узнавания на внешность. Иметь вторую магическую ипостась и работать с ней считается верхом мастерства".

Язык чесался узнать о собственных возможностях, но я не решилась. И вместо этого спросила осторожно:

— Ты — черный... Потому что... темный?

"Верно. Я питаюсь тьмой".

Как и те жуткие маги, о которых рассказывал Иф?.. Я невольно отодвинулась. Как и Вэл?.. Шейтар придвинулся ближе и громко фыркнул:

"Тьма — не значит зло, Лекс. Ночь темна и мрачна, но много ли в ней зла? В ней прохлада, свет звезд и запах дождя. Днем порой свершаются ужасные вещи, а после приходит ночь — и спокойная тишина".

Я кивнула, признавая правоту.

"И много ли зла во мне? Я тебя подставлял или обижал?"

— Нет, только издевался порой, — проворчала я.

"Я не вреднее тебя. И слишком долго молчал".

Я задумчиво погладила по боку спящего айта и невольно прислушалась к лесной тишине. Деревья заинтересованно молчали, а из кустов не доносилось ни звука. Куда Иф с Калле запропастились?..

"Ей все еще плохо. Пластом лежит".

— Ты видишь?.. — я обернулась.

"И слышу. Через любые преграды и расстояния. И всё про всех знаю".

— А... про него? — я дернула за ушко спящего Чудика, но тот лишь недовольно всхрапнул и вновь сладко засопел. — Он тоже... темный?

"Он половинчатый. Сумеречный. И светом питается, и тьмой. Свет — это жизнь, тьма — его силы. Айт спит, ибо ему не хватает тьмы, как и многим из нас. Как и мне. Мы погибаем без нее. Мы погибаем, Лекс".

Я недоверчиво обернулась. Шейтар выглядел на редкость цветущим. Здоровый, мускулистый и в меру упитанный зверь с лоснящейся шкурой и блестящей на солнце черной гривой. Да и айт еще совсем недавно, в замке мэтра Звездочета, был весьма активен. Я нахмурилась. А может...

"Может. Вэлкон темный. А сила скапливается в ауре тех, кто умеет ее приманивать. Прилипает, как грязь к одежде. Пока он находился рядом, мы оба не голодали. Но теперь у меня мало колдовских сил".

— Сила скапливается только у людей? — уточнила я, укладывая Чудика на траву и устало вытягиваясь рядом на животе.

Шейтар кивнул:

"У магов. Для них сила — материал. Для нас — сродни пище".

Всё встало на свои места. И нездоровая привязанность айта к Вэлу, и...

— Ты меня искал, — я сорвала и зажевала травинку, глядя на Шейтара. — Мы неслучайно встретились, верно? Ты меня нашел... чтобы присматривать? Потому что я дитя магии, а вы... погибаете? Я для вас что-то могу сделать? — и, помолчав, уточнила: — Но что именно?..

Шейтар шумно вздохнул и посмотрел на меня, как на несмышленыша, но я не отвела глаз. Да, я о силе волшебников знаю очень мало! И?..

"Сила приходит в этот мир вместе с падающими звездами и рождающими существами. Оболочка звезды — свет, хвост — тьма".

— Но люди до сих пор рождаются, — заметила я, лениво жуя травинку, — а звезды — падают.

Из близлежащих кустов донеслись слабые стоны и суетливая возня. Я позволила себе расслабиться перед дорогой. После погони и перелетов поваляться в лесу на травке — тихое счастье...

"Да, и сила приходит. Но она для нас малопригодна. Ты смогла бы есть картофель, сырой и только что выкопанный из земли?"

— Нет, конечно. Помытый, почищенный и сваренный — да, но...

"А мы научились, но помалу. Обычно сила звезд уходит во Внутренний мир, где... "чистится", "моется" и "варится". А после возвращается к нам — природной силой, а не чужой-звездной. От магов мы сейчас такую же получаем, но в очень малых количествах".

— Обычно? — повторила я. Опять этот странный Внутренний мир, о котором бабушка упомянула, но не рассказала. — То есть...

"Врата, ведущие во Внутренний мир, наглухо закрыты. Сила звезд в основном уходит туда, "готовится", но остается запертой внутри. И в очень малых количествах скапливается здесь и..."

— ...прилипает к тем, кто умеет ее приманивать, — закончила я и нахмурилась. — И, если не попадаются нужные маги для подпитки, вы... постоянно голодаете? А не нарочно ли порталы закрыли? И я?.. Что я смогу сделать?

"Над этим думают умные люди. Тебе же пока нужно раскрыть свою силу. Когда придет время..."

— ...у меня даже не спросят, хочу ли я кого-то спасать? — иронично улыбнулась я. — А если откажусь? Что мне до дел магов, если я человек?

В кустах недовольно завозились. Я перевернулась на живот, щурясь на заходящее солнце.

"Мы погибнем. Ты сможешь простить себя, если останешься в стороне?".

— А ты?

"Кому ты это говоришь? Мне многое известно и из того, что было, и из того, что будет. И, в отличие от тебя, я вижу".

— И что же ты видишь? — с сарказмом спросила я.

"Например, что к нам из кустов выйдут девочка и твой охранитель".

Многострадальные кусты действительно красноречиво зашуршали: Калле и ифрил наконец покинули свое "убежище" и довольно бодро направились к нам. Девчонку заметно шатало, и цвет ее лица оставлял желать лучшего, но хоть не тошнит больше.

— Все в ажуре, — довольно сообщил ифрил. — Девочка почти в норме, мозоли больше не болят. И к тому же... Ой, Лекс, у тебя же вся рука в крови!

— Где? — я села и удивленно изучила обе ладони.

Точно. На левой ладони теперь не хватало одной колдовской звездочки, и на ее месте образовалась небольшая ранка. Эк Шейтар мне зубы заговорил...

— Дай-ка обработаю, — засуетился охранитель, вытаскивая полупустую бутыль вина и чистые тряпки.

А я, добровольно отдав себя на растерзание этой кудахчущей наседке, внимательно наблюдала за своей спутницей. Та же, замявшись у кромки поляны, спрятала взор, не решаясь посмотреть на Шейтара, и нервно вцепилась в драный подол платья. Боится.

"Значит, уважает".

— Вот еще... Да она ни жива, ни мертва от страха.

"А ты здесь для чего?".

— Калле, подойди, — поманила ее я. — Не бойся, он ничего тебе не сделает.

— Но оно — чудовище... — пробормотала девочка.

— Конечно, — охотно согласилась я.

"Твоя взяла, спорить не стану".

Конечно, чудовище. Во сне увидишь — не проснешься. Если бы я такое кошмарное создание наяву встретила, то удирала бы от него со всех ног.

"Я с любого расстояния тебе пятки поджарю".

Тоже мне, дракон выискался...

"Ты нас с этими хвостатыми не сравнивай. У нас свои хвосты не хуже".

Ладно, теперь моя очередь не спорить...

— Он доброе чудовище, — я миролюбиво улыбнулась, — и, кстати, спасшее твою жизнь.

"А где благодарность?".

Я обернулась к Шейтару:

— Вот ее спас — пусть она и благодарит. Я бы сама в такую переделку не ввязалась.

"Не зарекайся".

Калле робко подошла к нам и, помявшись, уселась рядом с Шейтаром и порывисто его обняла. И тихо заплакала.

"Еще немного — и я начну подвывать".

— Серьезно? — фыркнула я.

"Хлюп, хлюп..."

— Вот и всё, — ифрил полюбовался на мою перевязанную руку и попятился: — Если я вам пока не нужен, то я, пожалуй, пойду, да?..

— Куда?

— Лекс, у нас, охранителей, тоже есть свои дела... — промямлил он, по дурному примеру Калле нервно теребя свое покрывало.

— Что за дела?

"Сам скажи, не то пытать начнет".

Подлый поклеп. Охранители — духи и не чувствуют боли.

— К твоей бабушке, — сознался ифрил. — Рассказывать о нападении и вообще...

"Ябеда".

Молчал бы лучше...

— Ладно, лети, — махнула рукой я. — И наилучшие пожелания от меня передать не забудь. А лучше... — и запнулась: — лучше ничего не передавай. Всё равно...

...всем всё равно, что со мной. Иначе бы появились, отписались, помогли, хотя бы деньгами. Но ни денег, ни сопроводительных бумаг мне с Ифом не выслали. Значит, плюнули на позор семьи. Переживу. Подумаешь, болит... Не пройдет, так привыкну.

Ифрил, кивнув, исчез. Я посмотрела на Калле. Та по-прежнему обнимала Шейтара и, шмыгая носом, ласково перебирала его гриву — крохотное белое пятнышко жизни на фоне мощной, смертоносной тьмы.

Порывшись в карманах плаща, я отыскала носовой платок:

— Держи. Вытри глазки.

"Приятно, когда тебя ценят...".

Само собой...

Калле, проревевшись, наконец успокоилась и пришла в себя. И теперь не желала отходить от Шейтара ни на шаг. Куда подевались все ее прежние страхи?..

"Спроси, что полегче".

— А я не с тобой разговариваю, — и недовольно покосилась на жеребца. — Я вообще... думаю.

— Лекс?.. — вытаращилась на меня девчонка.

— Что?

— Ты... кому?

— Ему.

— Ты и правда можешь разговаривать с животными?..

"Кого это она назвала животным?".

— Разумеется, не меня, — ухмыльнулась я. — Да, могу. И не только с ними.

— А... как?..

— Мысленно.

Калле смотрела на меня с недоверием.

— Хочешь, могу мысленно передать ему твою просьбу, — предложила я.

Она подбежала ко мне и тихонько зашипела:

— Попроси, чтоб он меня покатал!

"Я сделаю вид, что ничего не слышал".

Я сосредоточилась и послала ему мысль:

"Так покатай ребенка!".

"Лекс, не мучайся. Просто подумай. Я легко читаю твои мысли. Ты, я и природа — единое целое, одно я, помнишь?".

— Нет уж, вслух мне легче, — отказалась я.

— Что? — нетерпеливо подпрыгивала рядом со мной Калле. — Он согласен? Ну, пожалуйста, пусть он согласится!..

Шейтар медленно встал и лениво подошел к нам, чтобы вновь улечься. Я помогла Калле взобраться на жеребца, и он мягко встал, тряхнув головой и чутко поведя ушами.

— Высоко! — заверещала девочка, судорожно вцепившись в густую гриву.

— Не бойся, не упадешь, — улыбнулась я. — Давай, Шейтар, бегом! Как обычно!

Жеребец, сорвавшись с места, перемахнул через кусты и умчался по тропинке вглубь леса, а я перенесла спящего айта к сумками и улеглась на траву, подложив руки под голову. Одиночество... И только прохладный ветерок щекочет щеки да локтя касаются теплые искры Чудиковой шерстки... И как приятно побыть наедине с собой, когда никто не копается в твоей голове, не обсуждает твои мысли и не верещит рядом от страха. Блаженство!..

Подложив под голову сумку, я рассеянно посмотрела вверх. По ясному небу проплывали пушистые белые облака. Легкий ветерок ласково взъерошивал волосы, принося на невидимых крылах ароматы весеннего леса и полевых цветов, таинственный шепот деревьев и звонкое пение птиц, воспоминания об исхоженных старых дорогах и незнакомых городах. И я поняла — с меня хватит. Хватит странствий, хватит приключений, хватит опасностей. Мне так необходим простой человеческий отдых...

Мимо пробежал, сложив крылья, проснувшийся айт, гоняя по поляне большую яркую бабочку. Бабочка, игриво повиляв меж цветов и подразнив охотника, воспарила к небу, а айт взлетел следом, выпустив когти и тихо шипя. Вот существо... Никаких забот. Был бы рядом хозяин да немного силы... Кстати, вероятно, и не хозяйка я ему, а... источник для подпитки магических сил. Как и для Шейтара. Я же вроде как темная... кажется.

Я, приподнявшись, шикнула на Чудика, велев ему отпустить несчастную жертву, и он послушно оставил в покое бабочку и подошел ко мне. И, свернувшись клубком под моим боком, громко заурчал. Теплая звенящая тишина окутала поляну подобно мягкому одеялу. Я сладко потянулась, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза.

"Проснись, дочь лесов".

"Лекс, рядом опасность!".

Я подскочила, протирая глаза и разгоняя остатки сна. В тот же момент на поляну выбежал Шейтар, мягко ссадил свою наездницу на землю, оглянулся по сторонам и утробно зарычал.

— Лекс, — полетела ко мне Калле, — мы так далеко уехали! И, представляешь, я ни разу не упала! А дома постоянно съезжала на бок, хотя в седле была, а тут — без, и...

— Тс-с-с!.. — я зажала ей рот. — Тихо!

Калле испуганно замолчала. Да, поездка явно пошла ей на пользу — от быстрой езды раскраснелись щечки, в голубых глазах сияло счастье. Милое создание, и никакого визга и упрямства...

"Оглянись".

— Что? — я оглянулась и обомлела.

На краю поляны сгущались печально знакомые мне существа, напоминающие грозовые тучи — грязно-серые вихревые воронки, внутри которых сверкали лиловые разряды крошечных молний. Пять штук. И что я им такого сделала?.. В прошлый раз Вэл очень удачно с ними разобрался, а теперь его рядом нет. И что делать, я не знаю... Небо, да как же они меня находят-то?..

"Зато есть я. Справимся".

— Как? — с сарказмом спросила я.

"Увидишь".

— Лекс, кто это?.. — испуганно прижалась ко мне Калле.

— Не знаю, но ты тут ни при чем. Они пришли по мою душу...

И я запоздало вспомнила слова мэра Звездочета — о том, что за детьми магии всегда велась охота. И в свете Шейтарова рассказа понятно, почему. Некто темный очень не хочет, чтобы дитя Двойной звезды в моем лице восстанавливал привычный круговорот сил в природе. И плевать ему, что я и не знаю ничего, и не хочу влипать в дела волшебного мира.

"Спрячетесь за деревьями".

— Поняла.

Я изловила ощетинившегося айта и сунула его в руки Калле, а сама подхватила сумки и попятилась к приснопамятным кустам.

— Я хочу посмотреть! — моя спутница, уверовав в непобедимость Шейтара, осмелела и теперь не желала уходить.

— Посмотришь из-за деревьев! — отрезала я.

— Но...

— Так, кто клятвенно обещал во всем меня слушаться?

— Я...

— Тогда почему ты все еще здесь?

И она, надув губки и развернувшись, побежала к деревьям. А Шейтара уже окутывала черное облако, меняя его облик. Существа, оставляя темные следы подпаленной травы, метнулись за нами, но ниар преградил им дорогу.

— Какой же он красивый!.. — в глазах Калле горел восторг.

Шейтар довольно фыркнул, выпустил из ноздрей дым, выгнул шею и дохнул на существ золотисто-алым пламенем. Мы дружно ахнули. Так вот ты какой...

"Не отвлекай меня".

— И в мыслях не было... — поспешно заверила я.

Языки пламени охватили существ, окутывая их жгучим коконом. И над их... головами, появился дымок. Я подалась вперед, и Шейтар, словно чувствуя мой интерес, повернулся боком. Существа, запертые в кольце огня... испарялись.

"Все просто".

А вот и нет! Лес, заволновавшись, громко загудел. Я прислушалась к его голосам и встревожилась.

— Шейтар!.. Огонь!.. Мы среди деревьев! Ты же спалишь весь лес!..

"Понял".

И, расправив крылья и низко нагнув голову, он грозно двинулся на существ. Те, стремительно уменьшаясь, попятились, но уже поздно. Вспыхнула трава, огненной дорожкой пробежав к деревьям, а я закрыла глаза, упала на колени и обхватила руками гудящую голову. Десятки, сотни насмерть перепуганных лесных созданий одновременно мысленно устремились ко мне, моля о помощи, и их голоса туманили разум и рвали душу.

"Сам виноват, сам и потушу".

Сквозь застилающий глаза туман я наблюдала за тем, как Шейтар, поднявшись ввысь, наворачивает круги над пылающим лесом. И краем глаза заметила, как вокруг нас с Калле заискрился огненный колпак. И обернулась. Айт сидел на сумке и не сводил с меня умных глаз. Лес выгорит дотла, но мы не пострадаем...

— Что он делает? — перевела на меня взгляд девчонка и испуганно присела рядом: — Лекс, что с тобой? Тебе плохо?..

— Да! — простонала я. — Калле, сделай одолжение, помолчи, а?..

А Шейтар кружил над лесом, и взмахи его крыльев становились все быстрее и быстрее, а черная фигура — все более размытой. И тогда до меня дошло. Он сгоняет тучи. Такой пожар можно затушить только дождем. Вернее, мощным ливнем. И тучи действительно сгущались с поразительной быстротой. Небо стремительно потемнело, и голоса леса немного успокоились. Я потерла виски, ощущая себя уставшей и разбитой. И даже начавшийся дождь долгожданного облегчения не принес.

Шейтар, сложив крылья, плавно спустился наземь и, принимая обычный облик, встряхнулся. Дождевые капли запутались в густой черной шерсти, смывая пепел.

"Прости, Лекс. Как они?".

Я приложила руку к теплому стволу дерева.

— Они на тебя не сердятся, — ответила ему тихо и вытерла мокрым рукавом лицо. — Ты защищал, а не нападал. Ты не нарочно.

"Прости. Мы никогда не ценили жизнь так, как вы".

— Что есть — то есть, но... благодарю...

"Не за что. Всегда к твоим услугам".

Криво улыбнувшись, я надвинула на лицо капюшон, вышла под дождь и оглядела поле боя. И содрогнулась. Поляна была сожжена дотла, по ее кромке деревья выгорели, и над ними вился черный дым. У меня сжалось сердце.

— Прости, отец... — я осторожно прикоснулась к обожженному стволу.

"Это ты нас прости, дитя. Мы хотели оберечь тебя от беды, но не смогли".

Прижавшись щекой к сожженной коре дерева, я расплакалась. Боль леса разрывала на части. Я не могу уйти и оставить их здесь... Не могу...

"Нет, Лекс, не надо. Побереги свою силу".

— Мой подарок, что хочу, то и делаю! — огрызнулась я.

Разбинтовав руку, я посмотрела на вопросительно мигающую колдовскую звездочку.

— Лечить! — велела я, не колеблясь. — Всех.

Звезда, кольнув ладонь, рассыпалась искрами. Я вытянула руку и пустила их по ветру. Искалеченный лес от макушек до корней закутался в мерцающий золотистый туман, и на наших глазах осыпалась трухой сожженная кора, обновлялись древесные ткани, зеленела черная от копоти поляна. И заканчивался дождь, и в просвет меж туч выглянуло солнце.

Калле смотрела на меня, разинув рот.

— Лекс, ты великая волшебница!.. — с трудом вымолвила она.

— Да нет, скорее, я — великая недотепа, без пользы расходующая подаренную наставником силу, — и я метнула едкий взгляд в сторону Шейтара. — Не так ли?

"Я этого не говорил".

— Но ты об этом подумал!

"А ты не лезь в мои мысли".

— Сам туда иди, — буркнула я.

Звездный туман, исполнив поручение, таял, испаряясь, а лес весело загомонил. Радостно зашелестели ветки, зашуршали листья, запели травы и цветы, и над поляной раскинулись, дрожа в каплях дождя, маленькие радуги. Я с умилением огляделась. Все, теперь моя совесть чиста и спокойна...

"Когда это она у тебя успела прорезаться?".

Ой, отцепись, зараза, не твоего ума дело!

"Мне просто интересно".

Я бы сказала, как с твоим интересом следует поступить, да не хочу ругаться при детях...

"Раньше тебя это не останавливало".

Раньше вообще все было по-другому... И помолчи уже, а?..

— Лучше скажи, где здесь помыться можно, — вслух добавила я.

— Здесь есть небольшой ручей, мы мимо него проезжали, — встряла Калле. — А тебе зачем?

— Мне — умыться. И тебе это тоже не помешает. Нам обеим надо привести себя в порядок перед встречей с твоим отцом.

Девчонка ссутулилась и погрустнела.

— Знаешь, а мне понравилось путешествовать, — вздохнула она. — Страшно иногда было очень, зато интересно!

— Но пора домой, — возразила я, — хорошего помаленьку. Так что пошли мыться.

— А мне надеть нечего... Как я город в таком виде... — и она с сожалением оглядела лохмотья своего некогда, вероятно, красивого платья.

— После купания мою рубаху наденешь, а потом... — и я задумчиво посмотрела на прорехи в платье. — Ты шить умеешь?

— Что? — не поняла она.

— Ясно... Иф вернется — заставим его штопать. Он все умеет.

— Совсем все? — удивилась Калле.

— Думаю, да.

Порывшись в сумке, я вытащила "спальную" рубаху для себя и чистую — для Калле. Заодно и прихватила пару полотенец и кусок мыла. И ничего, что вода в ручье холодная... Взяла девочку за руку и обернулась к Шейтару:

— Сторожи наши вещи! — и улыбнулась зевавшему айту: — И ты — тоже.

"А если кто-нибудь нападет? Опять колдовать будешь?".

— Нет, опробую кинжалы, — отозвалась я в шутку.

И если бы я только знала, если бы прислушалась к внутреннему предупреждению...

В широком ручье мы плескались до наступления сумерек. Вода оказалась приятно прохладной, и покидать ее не хотелось совершенно. Поэтому мы сначала поиграли в догонялки на берегу, а потом до хрипоты спорили, кто будет водогреем, коим оказалась наступившая на камень и поскользнувшаяся Калле. А после выяснилось, что она не умеет плавать, и я с удовольствием взялась ее учить.

"Вы еще не утонули?".

— Не дождешься, — хмыкнула я, вылезая на берег и натягивая драную папину рубаху.

"Я об этом и мечтать не смею".

Я засмеялась:

— Так и скажи, что тебе завидно!

— Так и скажу.

Чужой мужской голос прозвучал ударом грома. Калле, завизжав, присела в воде, а я быстро зашнуровала нарукавники и обернулась. Перед нами стоял высокий молодой мужчина, светловолосый, небритый, наглый и вооруженный мечом, витая рукоять которого выглядывала из-за плеча, слабо поблескивая в лучах заходящего солнца. Ла-ард. Жадный взгляд, направленный на мою спутницу, выдавал его с головой. Нашлась желанная добыча?..

— Кто вы такой, и что вам здесь нужно? — тихо спросила я.

Он перевел плотоядный взгляд на меня и неприятно улыбнулся:

— Ее. Уходишь — остаешься жива, идет? Хотя... — тяжелый взгляд остановился на моих ногах, — не торопись.

Я покраснела. Ла-ард расплылся в наглой улыбке и шагнул ко мне.

— Стой, где стоишь!.. — в моих руках сверкнули кинжалы.

— О! — удивленно приподнял бровь он. — Не шали, девочка, брось игрушки, еще порежешься!

— Бросить? — у меня внутри все задрожало, но я старательно улыбнулась. — Куда именно бросить? Давай, покажи на себе.

Ла-ард насторожился.

— На себе? — не сразу понял он, снова улыбнувшись. — Не стоит. Ты не сможешь меня убить, по глазам вижу. Ты не убийца.

В виски суматошно стучалась кровь, но мое сознание оставалось ясным, а руки дрожали, но не от страха. Нет, я не боялась. Ни за себя, ни за Калле. Вместо страха руки судорогой сводило желание. Безумное желание увидеть, как нахальное лицо искажает страдание, и выпить всю выплеснувшуюся боль до капли... Я никогда не была злой, но не была и... светлой. И сейчас, как глоток воды, мне нужна... тьма. Живая тьма. Тьма действий и поступков. Та, что скопилась в душе ла-адра. Правду сказал Шейтар, она манила ночной прохладой и пахла дождем... И правду сказал отец, не светлая я.

Моргнув, я стряхнула жуткое оцепенение и повела плечами:

— Да, я не убийца, — и нервно облизнула пересохшие губы. — Но есть и другие способы заставить человека не делать того, чего не следует.

— Правда? — весело рассмеялся охотник за головами. — И какие же?

Ладно. Сам напросился... Кинжал серебристой рыбкой скользнул из моей руки, вонзившись ногу ла-арда чуть повыше колена. Взвыв от боли, он упал на здоровое колено, попытался выдернуть кинжал, но я успела раньше. Легкое движение кисти — и окровавленное оружие легло в мою дрожащую ладонь. И невыносимо притягательно запахло тьмой. Одно движение и...

— Ах ты, гадина! — прошипел ла-ард, выхватывая меч и с трудом поднимаясь на ноги. — Подожди же...

— Убирайся, пока не поздно, слышишь?! — я, не в силах преодолеть сильную дрожь, еще крепче сжала рукояти кинжалов. Пока я еще в состоянии бороться с собой...

Взмахнув мечом и сильно припадая на больную ногу, охотник стремглав кинулся на меня. Я проскользнула под занесенной для удара рукой и со всего размаху всадила второй кинжал в его бок. Туда, где билось сердце. Зашатавшись, ла-ард сдавленно захрипел и упал как подкошенный, а окровавленное оружие снова оказалось в моей руке. Но вместо ужаса или сожаления меня затопило иное острое и едкое чувство — чувство удовлетворения от безошибочно проделанной работы. И вскружил голову вкус силы на губах — терпкий, свежий, дурманящий.

"Дар проснулся и теперь определяет свое направление".

— Но я его убила... — очнувшись, сдавленно прошептала в ответ.

"Еще нет".

Я насторожилась, до боли в суставах стиснув рукоятки кинжалов. Ла-ард, пошатываясь, встал и медленно повернулся ко мне. На грязном лице застыла безумная нарисованная усмешка. И он спокойно стоял на ногах, несмотря на две страшные раны, которые я успела ему нанести.

— Что происходит?..

"Он заговорен на свою смерть, как и большинство ла-ардов. Темные маги дают им возможность отомстить убийце или завершить дело. Защищайся".

— Как?! А если он нападет на Калле?..

"Вряд ли. Даже в смерти выбирают месть. Он будет охотиться за тобой".

— Шейтар, сделай что-нибудь!.. — чуть не плача, запросила я.

"А где твой кинжал, заговоренный на нежить?".

— Там...

В груде одежды.

"Так бери его и действуй. Одна царапина — и ты спасена".

Легко сказать... Я начала бочком подбираться к своему поясу, а нежить, пошатнувшись, шагнула ко мне. И вдруг пришла в себя Калле. Моя спутница издала дикий пронзительный визг и захлопала по воде ладошками:

— Ты, сволочь! — в истерике вопила она. — Оставь в покое Лекс, слышишь?! Тебя ведь я нужна?! Отстань от нее!

Мертвец повернулся на голос, невольно выпустив меня из поля зрения, и мне хватило мгновения, чтобы добраться до своего пояса, схватить кинжал и привычным жестом метнуть его в спину врага. С жутким хлюпом оружие вошло в тело ла-арда, и тот, пошатнувшись, снова упал и затих. Теперь точно навсегда.

С мгновение мы с Калле пребывали в прострации, и в чувство нас привело черное пламя, охватившее мертвеца. Я перевела взгляд на свою притихшую спутницу. Надо уходить. Вдруг ла-ард здесь не один?.. Я волевым усилием отрешилась от страха. Нельзя. Если испугаюсь... кто позаботится о девочке... и обо мне? Нельзя, кому сказала!.. И вещи подобрать — пригодятся, не дай-то небо, но... Шумно выдохнув, я обошла тело, вынула из его спины кинжал, загородила поверженного врага собой и поманила к себе Калле.

— Пойдем, милая. Он уже больше не встанет и не сможет причинить нам вред. Выходи из воды, — и присела у кромки ручья, быстро смывая кровь с рук и кинжалов. — Выходи, не бойся.

Калле, истерично всхлипывая, осторожно пробралась меж камней и кинулась ко мне. Я поспешно ее растерла, завернула в рубаху и, обняв за плечи, повела подальше от страшного места.

Она же, помолчав, вдруг тихо сказала:

— Лекс, ты ни в чем не виновата. Мы лишь защищались, — и серьезно посмотрела в мои глаза: — благодарю тебя.

Я горько улыбнулась. Слабое утешение.

"Слушай малышку. Устами младенца глаголет истина".

"Да что ты понимаешь! — мысленно взвыла я. — Я хотела его убить! Я действительно хотела лишь убить!.. Не защитить Калле, а убить его!".

"Грани дара определены. Пришла пора выбирать направление для внутреннего потока силы".

Мы вышли на знакомую поляну. Калле села на траву рядом с айтом, я кинулась к Шейтару и обняла его за шею. Меня начало трясти.

"Все проходит, пройдет и это".

— Ты ведь нарочно, да? — тихо спросила я. — Ты бы успел прийти...

"Да. Ты должна была поверить в свои силы. Не всегда рядом будет тот, кто сможет тебя защитить. Ты должна уметь постоять за себя".

Я зарылась дрожащими пальцами в теплую гриву:

— О каком развитии дара ты говорил?

"Природа — это не только деревья и птички. Природа — это опасность. Смерть на каждом шагу. Мы с тобой существа одного порядка. Не злые, но темные. Тьме суждено дарить и оберегать покой, и нам тоже. И убивать во имя его, если придется".

— Опять мне не оставили выбора, да? — криво улыбнулась я.

"Нет, выбор есть всегда. Свет или тьма, тело или дух, жизнь или смерть. Каждый выбирает для себя. Ты почуяла тьму, дух и смерть и потянулась к ним. Ты выбрала. Тьму".

— Не хочу... — по моим щекам потекли слезы. — Не хочу ее... Я люблю лес, люблю его слушать, люблю его жизнь... Я спасать хочу, а не убивать!..

"И ты выбрала спасение. Свет не спасает, Лекс, он направляет и озаряет путь. Спасает тьма. Все правильно".

— Но убивать...

"Может быть, больше не придется. Может быть, одного раза хватит, чтобы дар определил направление, и сила пробила себе русло. А теперь выпей-ка горячего чаю и ложись спать".

Кое-как разведя небольшой костер, мы с Калле завернулись в мой плащ и погрузились в тяжелый беспокойный сон.

Глава 13. Аджит

Всю ночь мы не столько спали, сколько мучились. Просыпались от собственных вскриков и всхлипов, будили друг друга и успокаивали, а потом снова засыпали под бдительным надзором Шейтара, который не отходил от нас ни на шаг. И поутру встали уставшими, не выспавшимися и разбитыми.

— Ни на миг вас оставить нельзя, — бормотал встревоженный ифрил, накрывая на стол, — обязательно что-нибудь случится...

— Что было, то прошло, — устало заметила я, протирая глаза.

— И ладно, — буркнул он. — Ешь давай.

На этот раз охранитель расстарался: где-то раздобыл салат, тушеные овощи, сладкий пирог, но вчерашние события дурно повлияли на наш аппетит. Мы вяло поглазели на еду и ограничились травяным чаем.

До Аджита оставалось рукой подать, и я решила прогуляться, не тревожа магию Шейтара. Заодно и страх нападения переборю, да, нельзя же всю жизнь боятся, тем более — леса... Иф, как обычно, смылся по своим неведомым делам, а мы побрели по лесу. Впереди вприпрыжку Калле, позади неспешно — я, а Шейтар шел замыкающим, таща и сумки, и спящего айта. Мне теперь, после вчерашнего, казалось, что бояться уже нечего.

"Подожди, у тебя еще все впереди".

— Ну, благодарю, утешил, — сухо поджала губы я.

"Пожалуйста. Я только предупредил".

— Поверить не могу в то, что я вчера сделала...

"Так и должно быть".

— Тебе легко говорить, — я вздохнула. — А мне как жить дальше?..

"В смысле?".

— Я всегда считала, что убийство — это последняя грань, которую человек никогда не должен переступать, если он хочет сохранить чистоту души.

"Неправда".

— Правда. Это грязное несмываемое пятно на душе...

...и горький привкус выпитой тьмы — на губах...

"Нет. Это останется лишь болезненным шрамом и неприятным воспоминанием. Скажи, кем ты предпочитаешь быть — живым защитником или мертвым охранителем чужой жизни?".

Вопрос на засыпку. Вот уж чего не знаю, того не знаю. И том, и в другом есть свои плюсы и свои минусы.

"Вчера ты предпочла первое. Неужели в следующий раз ты выберешь второе?".

— Нет, — тихо призналась я.

"Вот то-то и оно".

— А как быть-то теперь? Теперь, когда преодолен главный запрет?..

"Все зависит от тебя. Или более осторожно защищаться, или сразу бить метким ударом в сердце".

Я невольно вздрогнула.

"Опытные воины выбирают второй вариант".

— Но я-то — не воин, — буркнула я.

"Нет, но если так и дальше пойдет — быстро им станешь".

Нашел, с чем шутить...

"Какие тут могут быть шутки?".

Да кто тебя разберет...

"Время вспять не повернешь. Учись жить с этим и не сожалей о содеянном. Лучше сожалеть о том, что делаешь, чем о том, чего не делаешь. И ты не могла поступить иначе — от тебя зависела судьба ребенка. Перестань себя винить. Люди по натуре убийцы, хищники, как и мы, только орудуют они более изощренно и вдумчиво".

— Я не думала, что это будет так просто...

"Живое существо по своей природе крайне уязвимо. В убийстве, как и при полете в бездну, самое трудное — решиться сделать последний шаг и напасть. А после, в водовороте новых острых ощущений, ты не заметишь ни самого полета, ни приземления".

Я снова вздрогнула и перевела взгляд на свои руки. А ведь я действительно хотела его убить. И забрать тьму. Изменилось ли что-то во мне теперь? Чужая тьма выплеснулась... и, вероятно, осела грязью на ауре. Что ж, у Шейтара и Чудика есть возможность перекусить...

— Ладно, закроем тему.

"Золотые слова".

Я посмотрела на Калле. Притихшая и сосредоточенная, она, набегавшись, смирно шагала рядом. По моим губам невольно скользнула тень улыбки. Никогда бы не подумала, что захочу иметь рядом человека, которого нужно опекать... И всегда радовалась, что у меня нет младших братьев или сестер. Прежде, при одной мысли о том, что мне навяжут беспомощное существо, которое будет ходить за мной по пятам и требовать повышенного внимания и ответственности, становилось дурно. А сейчас... Сейчас не хотелось расставаться со своей нечаянной попутчицей.

Калле подняла на меня глаза и робко улыбнулась. Я подмигнула ей, и она улыбнулась еще шире. Хорошо быть ребенком — все страшные события обходят стороной, оставляя не глубокие следы и страшные шрамы, а лишь туманные, похожие на сон, воспоминания...

— Ты будешь меня навещать, пока живешь в Аджите? — спросила Калле.

— Не знаю, — честно призналась я. Пока что мне очень хотелось побыть одной. Отдохнуть от безумной учебы и сумасшедшей дороги.

— Но мы все равно будем видеться, — решила она. — По праздникам или на праздничных ярмарках. Обязательно!

Я кивнула. Все может быть.

"А может и не быть".

А некоторым не помешало бы хоть немного помолчать. Для разнообразия.

"Я и так долго молчал. Дай хоть немного поговорить".

Если бы немного... Ну ладно, вещай.

"Жили-были..."

К Аджиту мы подходили ранним вечером. Едва выйдя из леса, еще издали я заприметила высокую городскую стену. Калле — видимо, тоже, и занервничала.

— Папа умрет от счастья... — пробормотала она. — Наверно, уже и не надеется меня увидеть...

Я хмыкнула. Мои бы умерли не от счастья, а от праведного гнева. Сердце кольнуло горечью. Мои... Были бы они рады, если бы я сейчас вернулась домой?.. Кто знает... Но — в сторону сопли. Еще с владыкой предстоит встретиться.

"Лекс, ты прекрасно знаешь, что за тебя волнуются".

— Это незаметно, — кисло отозвалась я.

"Откуда тебе знать?".

— А тебе?

"Я исхожу из фактов".

— Я тоже.

От леса до городской стены, оказывается, рукой подать. Широкая пыльная дорога упиралась в массивные деревянные врата и терялась в клубке городских улиц.

— Лекс, — подергала меня за рукав Калле, — постучишь?

Я кивнула. Конечно. До молотка она не дотягивалась, да и мне пришлось подпрыгнуть, чтобы снять его с "подоконника". Найдя вставленный во врата железный "блин", я постучала.

— Чего надо? — из маленького решетчатого окошка выглянуло сморщенное лицо привратника.

Не очень-то вежливо в Аджите встречают гостей.

— Здравствуйте, — не в пример ему, любезно поздоровалась я. — Мы хотели бы войти в город.

— Кто такие? — сварливо осведомился он.

Не твое дело!

— Приезжие.

— Что вам здесь надо? — продолжал настырно выпытывать привратник.

Какая тебе разница?

— Сопроводить потерявшегося ребенка к родителям.

И выпихнула вперед Калле. Она посмотрела на меня обиженно, а с привратника мигом слетела вся спесь.

— Ваша милость!.. — заголосил он. — Звезды, благодарю вас!.. Ведь уже и не чаяли в живых-то увидеть!.. — ворота загремели. — Батюшка ваш, да озарят его путь мудрые звезды, уже выкуп собирает! Ждет, когда соседи ему грамоту предъявят, что вас захватили!..

Тяжелая створка врат распахнулась, и привратник упал перед Калле на колени. Та, поморщившись, велела ему встать, пропустить нас и держать рот на замке.

— Папу хочу порадовать, — подмигнула она.

— Конечно-конечно! — закивал тот, неловко вставая. — Буду нем как могила! — и с уважением посмотрел на меня. — Добро пожаловать, дей-ли.

Хоть бы извинился за невежливость...

"Кое-кому тоже не следует забывать о вежливости".

— Да продлят вашу жизнь светлые звезды, — важно кивнула я.

— Проходите-проходите, прошу! — поторопил нас он.

Мы прошли, и тяжелые ворота захлопнулись. Ну вот, Лекс, ты и добралась туда, куда так стремилась попасть. Что дальше делать будем?

"Трясти с владыки награду, конечно же".

— Действительно, — пробормотала я.

Распрощавшись с привратником, мы прошли мимо его домика и вышли на улицу, затененную высокими деревьями. Я с любопытством огляделась. У городской стены, вплотную друг к другу, гнездились бедные, деревянные и одноэтажные домишки, меж которых темнели узкие проулки. Бедно, но чисто. Ни грязи, ни... вони.

— Смотри, Лекс, — начала рассказывать Калле, — улицы в Аджите выстроены по кругу, а в центре находится дворец папы. Ближе к воротам — кварталы бедняков, ближе к дворцу — городской знати, посередине — зажиточных купцов. Она и называется Купеческая — это самая широкая улица. Обычно там проводятся праздничные ярмарки, и туда все ходят на рынок за товарами.

Я заинтересованно внимала.

— Кварталом у нас называют пять улиц, всего кварталов в Аджите десять...

Солидный городишко.

— ...и называются они так же, как улицы.

"Интересно, а как они тогда улицы различают?".

— А к улицам просто добавляется цифра. Купеческая-первая и так далее. Отсчет идет от центра и Дворцовой улицы.

— Угу.

"Спроси, где тебя поселят".

— А где меня поселят?

— На одной из Гостиничных улиц. Там расположены постоялые дворы и дома, где живут гости папы. Я попрошу, чтобы тебе выделили гостиный дом.

"Какие полезные знакомства мы заводим, заметь".

— Очень полезные, — согласилась я.

Определенно, мне здесь нравится. Уютный и приветливый город. Местные жители улыбаются и говорят "добро пожаловать", улицы прибраны, бездомная живность выглядит вполне прилично.

— Здесь все давно друг друга знают, — простерегла меня Калле. — Так что сначала многие будут смотреть на тебя... странно.

— На меня всегда так смотрят, — пробормотала я.

"И по делу".

— Ты на что намекаешь?

"А ты?".

— Ой, отвяжись, а? Надоел уже!

— Могу я вам помочь?

Мы оглянулись. Позади нас стоял непримечательный тип, с ног до головы одетый в черное, и выжидательно на меня смотрел. Высокий, темноволосый и кареглазый, но совершенно обычный. Симпатичный, правда, очень, но это так, лирика. А прозой явился печально знакомый меч, поблескивающий над левым плечом таинственного незнакомца. Как у ла-арда, только рукоять другая.

— В каком смысле, помочь? — насторожилась я.

"Он крадется за нами от самых ворот".

— И ты ничего мне не сказал? — я обернулась к Шейтару.

"Я думал, ты тоже заметила".

Незнакомец удивленно приподнял бровь. Я смутилась.

"Может, хоть так ты научишься сначала думать, а потом — делать".

— Э-э-э... Благодарим, но мы и сами справимся, — пришла мне на помощь Калле.

— Мое почтение, ваша милость, — поклонился странный тип. — Разрешите проводить вас до дворца.

— Нет! — в один голос заявили мы.

Шейтар, видимо, для полноты картины, выразительно рыкнул. Парень оглянулся на жеребца и по-звериному повел носом. И невозмутимо сообщил:

— И все-таки я вас провожу.

Н-да, по глазам видно, что не отвяжется... А сами отвязаться решим — только шум поднимем и внимание привлечем. И новоявленный провожатый, судя по наглой роже, тоже это отлично понимал.

Я насупилась и решила оставить последнее слово за собой:

— Послушайте, вам никто не говорил, что навязывать себя людям — неприлично? — в упор посмотрела на него я.

Он и бровью не повел. Лишь пожал плечами и снова принюхался — сильно втянул носом воздух. Я покраснела. Нет, я всё понимаю, день в дороге... Парень многозначительно склонил голову набок и прищурился. Моя к нему неприязнь усилилась.

"Ты сама-то о приличиях часто вспоминаешь?".

Я уставилась на жеребца:

— Еще одно слово — и ты пойдешь своей дорогой, понял?

"Лекс, заметь, ты ведь не сама с собой разговариваешь".

Я снова осеклась.

Парень улыбнулся, и от него повеяло странным теплом. Как... от лесного существа. От людей, да и от магов, тепла не дождешься, а у зверей и деревьев души открытые и лучистые. И нет таких преград для обмена мыслями, как с людьми — закрытых, законопативших в себе все щели, замкнутых на собственных неотложных делах.

— Дочери владыки Аджита не должно ходить по городу без сопровождения, — заметил он мягко, — люди неправильно поймут.

— И небо с вами, — буркнула я. — Хотите — идите.

Мы снова продолжили путь.

— Кто он такой? — шепотом спросил я у Калле. — Ты его знаешь?

— Наверно, охранник из дворца, — отозвалась она неуверенно, украдкой обернувшись через плечо. — Кажется, новенький, я его не помню, но меч... Меч как у папиных охранников. Похоже, что о моем возвращении знали...

"Зря таились, выходит".

Вот именно... Но на простого охранника парень не тянет. Слишком уверенно и солидно выглядит, не похоже, что штаны во дворце просиживает. И доверять ему определенно не стоит.

Мы гуськом прошли по тропке меж двухэтажных домов и вышли на широкую оживленную улицу. Я отвлеклась от своих подозрений и завертела головой, глядя по сторонам. Поздний закат зажигал в окнах яркие свечи, теплый ветер ласково ворошил кроны цветущих яблонь и доносил откуда-то эхо струнных, по улице сновал народ, на ходу обмениваясь приветствиями и последними сплетнями. И люди здесь мирно сосуществовали с магами. Из любопытства я принялась считать и тех, и других. Человек, волшебник, человек, волшебник, волшебник, человек... И никто не смотрел ни на кого косо, не искал отличий или повода унизить.

Мимо прошествовала влюбленная парочка. Я прищурилась, изучая ауры обоих. Она — чародейка, он — нет. И дела у них, похоже, идут вполне неплохо: милуются, склонившись друг к другу, шепчутся о своем... Тоже, что ли, скоропостижно влюбиться?

"А что, это дело".

Тьфу, не каркай... Это была злая шутка. Будто у меня проблем мало...

Я оглянулась на нашего провожатого. Он невозмутимо шествовал в двух шагах от нас и зорко смотрел по сторонам. И его повадки снова меня насторожили. Нет, подозрительно даже не то, что он опять принюхивался, — скорее, то, что приглядывался. Вернее, как приглядывался. Так крупный сытый хищник идет по лесной тропе: неспешно, спокойно, расслабленно, но взгляд — напряженный, ищущий, готовый к неожиданностям. И носом так и водит по ветру. На верийца — Белого волка — похож, когда тот в человечьем обличье изучает свои владения... Потомок-полукровка, что ли? "Чистые" сейчас редкость, почти всех истребили.

— Ты уверена, что он простой охранник? — тихо спросила я у Калле.

Она лишь пожала плечами.

"Не понимаю, что тебя в нем не устраивает? Вполне приличный молодой человек. Бери на заметку".

Не знаю. Не верю я ему, и все тут.

"А кому ты вообще веришь? Для тебя только деревья да мы, животные, — не негодяи и не предатели".

Это еще с какой стороны посмотреть, особенно касаемо негодяйства...

Мы дошли до квартала Купцов, и вышли на рыночную площадь, где меня оглушил шум многочисленных голосов. А аромат в воздухе витал и вовсе непередаваемый — этакая смесь свежих цветов и дыма, гниющих овощей и немытых тел. Я брезгливо сморщила нос:

— Какой ужас...

— Привыкайте, если хотите здесь жить, — заметил наш проводник.

— Послушайте, — сквозь зубы процедила я, — будьте так любезны, не встревайте, когда вас об этом не просят. Нам вполне хватает одного вашего "приятного" общества.

"Отлично, Лекс. Ты — сама любезность".

— Не имею привычки хамить незнакомым людям, если они сначала не хамят мне, — буркнула я.

"А что, по-твоему, ты сейчас сделала? Бедняга аж растерялся".

— А пусть не лезет, куда не надо, — отрезала я, но оглянулась: наш провожатый и правда вид имел озадаченный. И поделом.

Калле цепко взяла меня за руку и решительно повела в самое сердце шумящей и гомонящей толпы. Маленькая и верткая, она ужом проскальзывала в самые узкие щели, а я, наступая на чужие ноги и края длинных юбок, постоянно извиняясь, старалась не отставать. И подавляла в себе настойчивое желание сбежать прочь из города, в родной и любимый лес, где нет шума, давки и криков. Где нет людской пустоты и преград между живыми существами. Небо, кажется, вслед за магами я начинаю ненавидеть и людей... И большие города.

"Потрепи. Девочка и выбрала самый короткий путь до дворца".

Я мужественно терпела. И даже почти притерпелась. И сначала перестала зажимать нос и дышать ртом. А потом сквозь вопли зазывал, крики торговцев и ругань покупателей различила тихие ласковые звуки музыки. И навострила уши: незнакомая струнная мелодия бередила душу. И, повинуясь внутреннему голосу, я пошла на "голос" музыки.

— Лекс, ты куда? — уцепилась за меня Калле.

— Хочу увидеть музыканта, — очень хочу. Меня тянуло к нему... как айта к Вэлу за тьмой. Непреодолимо. И я пошла на поводу ощущения.

Естественно, все увязались за мной. Рыская меж ярких торговых рядов, я перестала обращать внимание на происходящее, за что едва не поплатилась самым святым — своей свободой.

— Дей-ли, красавица! — мой путь преградил толстый низкорослый торговец с хитрым выражением на смуглой физиономии. — Купи персик!

— Нет, благодарю, — буркнула я.

Отравят еще...

"Это безвредный южный фрукт".

— А сливу берешь? — не унимался он. — Или вишню? Вкусное, сочное, свежее — и только для вас!

— Я же сказала — нет!

Торговец надул пухлые губы, потеребил задумчиво яркий головной платок и опять расцвел в щербатой улыбке.

— Ты новенькая, да? Первый раз здесь? Прими подарок — дань гостеприимства! — и вынул из кармана золотой браслет: — Бери, красавица, твой теперь! И будь в Аджите как дома!

Я покосилась на безделушку и уже не смогла отвести от нее глаз. Прежде я равнодушно относилась как к платьям, так и к украшениям, но это... Браслет, казалось, ожил: золотые звенья играли на солнце и слепили глаз, мелодично звенели — и звон... становился понятым. И уже вкрадчивый шепот на грани сознания шипел: "возьми, надень!..". Как зачарованная, я протянула руку, но наш проводник оказался проворнее: нелюбезно отпихнул меня в сторону и съездил торговцу по хитрой физиономии. Тот с визгом отлетел в одну сторону, а браслет — в другую. Я и возразить ничего не успела, когда парень крепко схватил меня за предплечье и потащил за собой.

— Что это значит?.. — рассердилась я, безуспешно вырываясь.

Сильный, зараза...

Провожатый отыскал меж рядов проулок, затащил меня туда и, отпустив, пояснил:

— Вам вообще не следовало разговаривать с этим человеком, — и выглянул из-за угла дома, махнув рукой Калле.

— Почему? — я хмуро скрестила руки на груди.

— Это не простой браслет, а он — не простой торговец. Это хаши, многоженец. Та, кто надевает предложенный браслет, навсегда забывает свое имя и теряет свободу. Браслет поглощает "я" жертвы, стирает память и личность. Полностью.

Я вытаращилась на него. Парень серьезно кивнул.

"Очевидно, это не шутка".

— Зараза... — пробормотала я.

Я вспомнила опутывающую разум зачарованную сеть и звенящий голос браслета. И как таких проходимцев земля носит?.. Я решительно устремилась к торговым рядам, но ушла не дальше преградившей путь руки.

— Вы куда?

— Я тоже хочу врезать этой скотине по... самомнению!

Провожатый улыбнулся, и в его теплых карих глазах вспыхнули озорные огоньки.

— Не стоит, — примирительно заметил он. — Наверняка он уже куда-нибудь удрал — и не поймать, и следов не найти.

— Точно? Какая жалость...

"А парень-то спас тебя от участи весьма незавидной".

Шейтар сунул нос в проулок и красноречиво фыркнул. Мимо него ужом проскользнула Калле с айтом в руках.

— Ты как? — взволнованно спросила она. — Лекс, я же говорила, здесь надо быть осторожнее! Все в порядке?

— Частично, — я вздохнула и повернулась к парню: — Благодарю.

— Не за что, — он склонил голову и, зараза, опять начал принюхиваться. — Лекс?

— Угу.

— Меня зовут Элвин.

Вот так наша тень и решила себя раскрыть.

— Очень приятно.

"Рад за тебя".

Уймись уже!..

Напевная струнная мелодия доносилась с соседней улицы, и первым теперь пошел Элвин. Мы с Калле побрели следом, и между нами вклинился Шейтар.

"А мне здесь нравится".

— Тьмы много? — усмехнулась я, погладив его по боку.

"Чувствуешь? Согласись, наживное место, совсем как у ру...".

Я дернула его за гриву и прошипела:

— Если ты, подлец, еще раз напомнишь...

Элвин оглянулся и недоуменно поднял брови. Я прикусила язык и уставилась себе под ноги. Хочу в лес...

"Все, молчу".

Музыкантом оказался седой старец с навсегда закрывшимися глазами и коричневыми пятнами на коже морщинистых лица и рук. Сидя на лавке под раскидистой яблоней, он рассеянно перебирал сухими узловатыми пальцами крошечную четырехструнную укулеле и слушал ветер. А тот срывал с веток отцветающие розовые лепестки, устилая им неровную дорожку к дому, лавку и потертый балахон музыканта, гремел черепичной крышей, поднимал пыль и путался в длинных седых волосах. И рассказывал. О чем?..

Словно почувствовав наше присутствие, он перестал играть и поднял голову.

— Подойдите, дей-ли, — улыбнулся он. — Да продлят вашу жизнь звезды.

— Лекс, ты что, не ходи!.. — прошептала Калле, уцепившись за мой пояс.

— Мой вам поклон, ваша милость.

Калле уставилась на него, разинув рот, а я внимательно присмотрелась к ауре старца. Фиолетовые всполохи. Провидец.

— Скажите мне, — тихо попросила я и села рядом.

Шейтар поднял голову и флегматично зажевал яблоневую ветку. Калле, помедлив, устроилась рядом со мной, обняв Чудика, а Элвин сел на крыльце, облокотившись о колени и спрятав нос в сомкнутых ладонях. Поди опять нюхает... Музыкант небрежно пробежался пальцами по струнам.

— Дитя, вы все знаете о себе, — протянул он нараспев. — Предназначение как проклятье, выбор между жизнью и смертью и путь во тьме...

Мои спутники дружно навострили уши. Даже Шейтар перестал жевать. И следующие слова старца я услышала мысленно, когда он коснулся моего плеча:

Время рассветное — время закатное,

Стелется под ноги путь в безвозвратное,

Будет и радостно, будет и холодно,

Будет и сумрачно, будет и поровну -

Жизнь на двоих поделенная высшими,

Мрак в свете звезд — воедино, возвышенно,

Встречи случайные — встречи нарочные,

Скоро - нескоро ли, долго ли — коротко,

Будет и боль на дорогах нехоженых -

Будешь и ты на себя непохожая -

Тьму на себе и в себе замыкая,

Жизненный свет из других призывая.

Я потерянно посмотрела на старца, а он улыбнулся, замолчал и вновь начал перебирать тонкие струны. Шейтар разочарованно фыркнул и яростно захрустел откусанной веткой. А я вспомнила. Замок мэтра Звездочета и — отражение в зеркале. "Будешь и ты, на себя непохожая..." Если есть тьма, должен быть свет. Для равновесия.

"Шейтар?", — я сосредоточенно нахмурилась.

"Знать ничего не знаю".

"Врешь подло! Я же чувствую!.."

"Не подло, а нагло. Точка, Лекс. Всему свое время. И, когда оно придет, ты получишь право задавать нужные вопросы, основанные на знаниях, а не случайных символах. И все поймешь наверняка".

— Благодарю вас, — я метнула на жеребца хмурый взгляд и встала.

— Да не погаснет свеча вашей души.

— Да озарят ваш путь звезды, — привычно ответила я.

Закат догорал, и до дворца мы шли пустеющими улицами и в полном молчании. Я переваривала предсказание и слова Шейтара, а о чем думали все остальные, меня не волновало.

Парочку караульных, зевающих на скамье у врат, мы своим приходом не удивили. Калле совсем притихла, из-за моей спины наблюдая за возней караульного, отпирающего створку.

— Все, знает... — обреченно пробормотала она.

Я цепко подхватила ее под локоток и отвела в сторону, краем глаза отметив, как Элвин тихо заговорил со вторым караульным.

— А ты уверена в том, что на охоту ездила? — вкрадчиво осведомилась я.

Калле покраснела и опустила очи долу, ероша ободранным носком туфельки дорожную пыль.

"Сбежала, и это ясно, как день".

— А обманывать взрослых — нехорошо, — строго заметила я.

Точно Иф сказал, у нее редкий дар — втираться людям в доверие.

— Папа меня помолвить хотел с каким-то старикашкой с севера! — чуть не плача, пробурчала блудная дочь.

— А мама что?..

— А маму я не помню...

Я обняла ее за плечи.

— А из-за городских ворот ты как выехала?

— В стене с востока потайной ход есть, за кустами малины, — призналась она. — Мой пони через нее прекрасно пролез... А потом все правда — он меня сбросил и удрал...

— Нельзя так, — я осуждающе качнула головой. — Нельзя смотреть на своего ребенка как на товар или как на решение проблем...

"Такова участь большинства мира сего".

И Шейтар, как обычно, закончил разговор такой фразой, на которую ответить было нечем. И невольно опять напомнил — о моей участи. Я ведь вроде как тоже... не просто путешественница.

Так, соблюдая относительное молчание, мы подходили к концу нашего сумасшедшего приключения. По мощеной дорожке пересекли ухоженный парк, поднялись на крыльцо и вошли во дворец через предупредительно распахнутые двери. Собственно, вошли туда только мы с Калле и Элвином. Жеребцу и айту велели ждать снаружи.

"Лекс, если что — помни о даре мэтра Звездочета".

Сам же говорил, чтобы я его берегла.

"Ты себя береги. А заклинания... а тьма с ними".

Дворец меня разочаровал. Да, большой — пять этажей, да, стоит в центре города, обнесенный собственной стеной, да — дворец. Но и только-то... В сказках они гораздо необычнее и интереснее: стены в оружии и картинах, а не в картах каких-то, ковры на полах и шкуры, а здесь...

"А ты чего ждала?".

Чего-чего... Золота, камней драгоценных. И в таком количестве, чтобы глаза слепило и зависть пробирала. Черная.

"Ругала Калле за то, что она сказкам верит, а сама чем лучше?".

Ничем. Но если спросишь, чем хуже — расскажу во всех подробностях.

"Нисколько не сомневаюсь".

— Прошу! — слуга распахнул перед нами дверь.

Я удивленно моргнула. Опять с Шейтаром заболталась и весь путь до обители владыки Аджита пропустила... Обитель, кстати, тоже была так себе. Его милость сидел за столом в комнате, заставленной шкафами с книгами, и писал, ероша светлые волосы. Хоть не в спальню на ночь глядя привели...

При скрипе двери владыка поднял голову и взглянул на нас. Калле испуганно спряталась за мою спину. Ее отец нахмурился, а я невольно обратила внимание на их сходство: кудрявые светлые волосы, голубые глаза, тонкие черты одинаково упрямых лиц.

— Приветствую, дей-ли... Дочь, подойди! — строго велел владыка.

Я отступила в сторону и слегка подпихнула Калле к столу. Та, жалко шмыгая носом, выползла пред отцовы грозны очи. Я приготовилась защищать девчонку от праведного (и заслуженного) гнева, но опять была обманута в своих ожиданиях. Хорошо хоть, в худших.

— Калле!.. — владыка быстро вышел из-за стола, присел и сгреб дочь в охапку. — Зачем же так?.. — и запнулся, покусывая ус. — Со мной зачем?..

— Я не хочу замуж... за того... — выкручивалась из его рук дочь.

Вот и еще одна родственная черта...

— Я же пошутил... — прошептал он сипло и прочистил горло: — Припугнуть хотел, чтобы не шалила и слушалась...

Я облегченно перевела дух.

"Все не так уж и плохо?".

Сам все знаешь, так зачем отвлекаешь, а?

Воссоединенные родственники, перестав обниматься, посмотрели на меня. Калле улыбнулась и подмигнула. Я нервно дернула плечом. И что?..

— Чем мне вас отблагодарить, дей-ли? — сердечно спросил владыка Аджита.

Ага, нам, простым смертным, обычного человечьего "благодарю за спасение дитяти" недостаточно. Все сильные мира сего ждут, пока у них начнут клянчить награду... Я скромно промолчала и пожала плечами.

— Пап, Лекс хочет остаться здесь жить! Выдели ей дом!

Непосредственно, наивно и по делу.

— Дом? — чуть нахмурился отец. — Не много ли ты ей пообещала?

Так я и знала...

— Папа, она из-за меня убила человека! — твердо сказала Калле. — Одного из ла-ардов!

Отошедший к окну Элвин удивленно вздрогнул, а владыка изучил меня с головы до пят и недоверчиво хмыкнул. Конечно, куда мне, мелкой и сопливой... А внезапный прилив сил, особенно темных и магических, с перепугу спущенных с поводка, да очевидное самонадеянное разгильдяйство ла-арда — не в счет...

"Твоя внешность играет тебе на руку".

Угу. И уже в который раз бьет мимо цели.

— Папа! — настойчивости Калле было не занимать. — Я тебе все расскажу! Просто поверь сейчас!

— Ладно, дочь, — и он, поколебавшись и переглянувшись с Элвином, полез в ящик стола, подписал какую-то бумагу и протянул ее мне. — Добро пожаловать в Аджит!

— Благодарю, — вежливо поклонилась я.

"А деньги?".

— Какие деньги? — забывшись, переспросила я.

— За мое благополучное возвращение!.. — вспомнила Калле и требовательно посмотрела на отца.

Тот без колебаний вынул из ящика мешочек и вручил мне.

Ах, награда... Деньги. Как пошло и примитивно.

"У тебя так их много?".

Да нет. У меня их и нет почти. Две, что ли, серебрушки осталось.

"Тогда бери, да поблагодарить не забудь".

Естественно, возьму.

Засим владыка Аджита решил с расшаркиваниями и награждениями закруглиться и обнял дочь за плечи.

— Элвин, — подозвал охранник, — поручаю тебе... э-э-э...

— Алексию дей-ли Энт, — подсказала я.

— Верно, — величественно кивнул владыка. — Проводи до дома, покажи город... И... дальше сам сообразишь. Не мне тебя учить.

— Зачем? — забеспокоилась я. — Сама все найду, не маленькая.

— Забыла рыночное происшествие? — напомнила мне Калле.

Теперь с обидой на нее посмотрела уже я. И заметила, как хитро заблестели ее глазенки.

"Все вокруг тебе такого добра желают, аж зависть берет. Белая".

А если кое-кто продолжит позволять себе вмешиваться в то, что его не касается, он будет завидовать уже другому и совсем по-другому!

"Понял. Молчу".

— Хорошо, — сдалась я.

— Вот и славно, — кивнул владыка.

— Лекс, — подбежав, обняла меня Калле, — мы ведь еще увидимся, правда?

— Конечно, — я улыбнулась, чмокнув ее в макушку.

И, взъерошив светлые волосы своей бывшей подопечной, я поклонилась владыке и с облегчением покинула неуютную обитель. Элвин бесшумной тенью последовал за мной. И местами даже пригодился — иначе я бы точно заплутала в многочисленных дворцовых коридорах. Но во дворе я снова попыталась отвертеться от "награды".

— Я доберусь до дома сама! — убеждала его горячо.

— Забыла рыночное происшествие? — без спроса перейдя на "ты", тоже напомнил Элвин. — И у тебя есть карта города? И ночное зрение?

Слишком устав, чтобы спорить попусту, я махнула рукой:

— Если тебе заняться больше нечем...

Я кивнула Шейтару и приподняла выбившиеся из косы волосы, позволяя айту свернуться на плечах сияющим урчащим клубком.

"Ну как?".

Я хвастливо предъявила ему грамоту и многозначительно позвенела монетами:

— Жизнь налаживается!

Глава 14. О проявлениях симпатии...

На следующий день я спала до обеда — ночью опять мучили кошмары. Недавнее страшное происшествие, днем отошедшее на второй план, вылезло ночью, в пору всех кошмаров, не давало нормально спать и давило на нечистую совесть.

"Ты же говорила, что совести у тебя не было, нет, не будет, и не надо", — Шейтар то ли уж проснулся, то ли вообще не спал.

Я имела в виду нормальную совесть. А то — нечистая. Видишь разницу?

"Не особенно".

Тогда и нечего совать повсюду свой любопытный нос...

"Подумаешь. Уже и спросить нельзя".

Зевнув, я сладко потянулась и спросонья не сразу сообразила, где нахожусь. Ах, да. Дом. Новый дом. Гостевой, правда, зато, судя по бумаге, жить мне здесь можно без оплаты и пока не надоест. И очень уютное местечко. Двухэтажное, маленькое — всего пара комнат, кухня, веранда и пристройка для живности, но я не привередливая.

"Кстати, Лекс, я здесь надолго не задержусь. Я существо вольное и свободолюбивое, и в любой момент могу исчезнуть, прежде подпитавшись. Ты не против?".

Спросонья я не поняла, о чем речь, и только перевернулась на живот, обняв подушку:

— Дело твое. Исчезнешь — так и исчезнешь, — я снова потянулась. — Но сначала сходи на рынок и добудь мне что-нибудь поесть, а?

"И как ты себе это представляешь?".

— Очень просто...

"Да? Лошадь ходит по рынку с авоськами и сама за продукты деньги платит?".

— А ты в ниара превратись, — предложила я. — И, кстати, платить не придется. Народ, как тебя увидит — огромного, крылатого и страшного, — так и разбежится кто куда. Ходи по рынку в гордом одиночестве и выбирай самое лучшее.

Шейтар в своей пристройке фыркнул так громко, что я и здесь услышала. А что я такого сказала?..

"Вот полежи и подумай".

Полежи... Полежишь тут. Есть-то хочется... И меня осенило.

— Иф! — позвала я.

— Чего? — вылез из носика своего кувшина охранитель, поправляя ночной колпак.

— Сходи на рынок, а? Есть хочу — умираю!

— И как ты себе это представляешь? — с сарказмом спросил он.

Это заговор, не иначе.

"Вставай, вставай. Долго спать — вредно".

Иди... к звездам!

"Дорогу покажешь?".

Знала бы — давно бы там от всех схоронилась...

Вздохнув, я поплелась на кухню умываться. Айт, быстро нагрев воды, уселся рядом и не сводил с меня умных глаз. Ты один меня любишь...

"Лучше вспомни, когда ты его в последний раз кормила".

— Всё, ты дошутился! — рассердилась я. — Будешь теперь сидеть в пристройке, пока плесенью не покроешься! Или пойдешь на все четыре стороны! Мне в городе конь не нужен, а ты же это... свободолюбивое существо!

"Не сердись. Мне скучно".

— Да, и почему бы развеять эту скуку, поиздевавшись надо мной?

"Только пользы для. Иначе совсем раскиснешь".

И то верно...

— Ладно, вечером поедем осматривать окрестности. Доволен?

"Вполне".

— А пока сиди в конюшне и жуй солому!

"И тебе тоже приятного аппетита".

В животе жалобно заурчало. Не пойду на рынок. Зайду на ближайший постоялый двор. Денег у меня теперь много, могу себе позволить.

"А как же айт?".

— С собой возьму и там накормлю чем-нибудь.

Благо, постоялый двор находился в двух шагах от моего дома. И с помощью пары монет я уговорила его добродушного владельца накормить и мою голодную живность. Он удивленно поахал над айтом и согласился. Готовили здесь относительно неплохо, в чем я и убеждалась ближайшие полчаса. И доскребала ложкой остатки ягодной каши с медом, размышляла о своем, когда...

— Добрый день.

Этого-то какая нелегкая сюда принесла...

— Добрый, — кивнула я, поднимая взгляд на Элвина.

— Не против компании?..

Нет, я против. И еще как против. Но против меня были все занятые столики. Я уныло оглядела небольшое помещение с десятью столиками и вздохнула, кивнув.

Он уселся и ожидании обеда решил скоротать за беседой о вечном:

— Как спалось?

— Хуже некуда, — призналась я.

Элвин прищурился, и в его глазах засветилось понимание.

— И не спрашивай, кто мне снился, — предостерегла я.

— Я могу тебе помочь? — прямо спросил он.

Я растерянно моргнула. Так просто и безоглядно предлагать свою помощь малознакомому человеку?.. Я едва не купилась, но холодный рассудок подсказал, что бесплатным бывает лишь сыр в мышеловках. И неизвестно еще, чем его "помощь" обернется. А здравому смыслу я привыкла доверять безоговорочно. Да и как в таком дел помочь... Только переждать, когда воспоминания поблекнут...

Я покачала головой:

— Нет, сама справлюсь.

— Не доверяешь? — Элвин улыбнулся, и на его щеках проступили ямочки.

Лучше о мече вспомни, кстати, а где он?...

— Нет, — спокойно подтвердила я.

— И правильно делаешь, — одобрительно кивнул он.

Естественно. Нет, прежде я умела доверять, но общение неким магом научило осторожности.

Служанка принесла обед, быстро расставив тарелки, но Элвин все смотрел на меня, и от его взгляда становилось неловко. Многое мелькало в его глазах — спокойствие, уверенность, теплота и... ожидание. Чего?.. Нервничая, я заставила себя усидеть на месте и допить чай. Вечно все от меня чего-то ждут — то проявления силы, то кормежки, то...

— Мне пора, — я встала, подхватив под сытое брюхо свою живность. — Хорошего дня.

— До встречи, — кивнул он, тоже вставая.

Еще чего не хватало... Сбежала я торопливо и с позором. Таки понравился, зараза, чувствуется в нем что-то... знакомое. А сближаться здесь я ни с кем не хочу. Вообще. Страшно. Очень. Мало ли, кем окажется — непрост он с виду, и на первый взгляд, и на второй... И я предпочла удрать от неминуемой опасности, пока мы не столкнулись с ней лбами. Хватит с меня приключений, отдохнуть хочу.

"Лекс, да ты влюбилась".

Вот еще. Добра такого...

Разумеется, на этом дело не закончилось, а только началось. Вечером, пока мы с Шейтаром изучали окрестности, я перебирала в памяти обе наши встречи и гадала, как Элвин успел незаметно просочиться в мои мысли, пока не сообразила, что к чему. Мне стало интересно, что он за существо. А том, что он именно существо — не совсем человек, я почти не сомневалась. И всю ночь не спала уже по другой причине. Да, я думала.

На следующий день я наконец разобрала свои дорожные сумки, выкинула половину ненужного и совершила набег на торговые ряды с одеждой. И по пути домой (странно звучат слова — "мой дом", ведь я успела отвыкнуть оттого, что он у меня есть...), нагруженная сумками и свертками, я совершенно случайно наткнулась на Элвина, а он совершенно естественно опять предложил помочь. И я согласилась. Исключительно из корыстных побуждений.

После этого подвига отказывать ему в совместном обеде мне строго запретила вежливость, а в последующей прогулке по городу — собственное любопытство. Сон теперь наотрез отказывался посещать меня раньше, чем под утро, а любопытство гнало прочь из дома. И, пробродив вечером по лесу и послушав деревья, я лишний раз убедилась в правоте собственных подозрений. Ощущения не обманешь. Как говорил Шейтар, мы с Элвином существа одного порядка.

И я спокойно бы разобралась во всем сама, если бы под ногами не вертелась толпа сводников. А начал все Шейтар.

Накануне я долго не могла уснуть, перебирая в памяти все, что знала о верийцах в частности и существах — носителях древней магии природы вообще, и только-только задремала, как жеребец, разбудив меня спозаранку, потребовал немедленной прогулки. И я сердито послала его прогуляться, правда, не туда, куда Шейтару хотелось. А огребли в итоге мы оба.

После разборок долго проспать не удалось. Стоило мне задремать, как раздался громкий стук в дверь. Подскочив, я протерла глаза. Кого еще нелегкая принесла в такую рань?..

— Кто там? — рявкнула я, и айт, спящий в моих ногах, навострил уши.

Молчание. Знак неуважения.

— Да что ж такое... — бормотала я сонно, спускаясь по лестнице и протирая глаза. — Что ж вам всем неймется-то с утра?.. Даже солнце еще спит, да все приличные создания еще спят!.. И я тоже спать хочу!.. Провались оно все...

Не спрашивая, я распахнула входную дверь и нос к носу столкнулась с Элвином, из-за плеча которого на меня с интересом взирал Шейтар. Я поперхнулась заготовленными проклятьями, переводя растерянный взгляд с одного на другого. Какого неба?..

Шейтар заржал на всю улицу. Я невольно опустила глаза. Любимая папина "спальная" рубаха, недовольная физиономия и гнездо на голове, да. И идите вы все лесом, моя постель, и в чем хочу — в том и сплю!.. Я хмуро взъерошилась. В глазах Элвина заискрился смех, но за то, что он ухитрился его сдержать, я была ему безмерно благодарна.

— Лекс, доброе... э-э-э... утро... — широкая ухмылка по его смуглой физиономии все-таки расползлась. — Извини, что... разбудил. Это ведь твой жеребец?

Я зло зыркнула на Шейтара, а он вновь выглянул из-за плеча Элвина и невинно похлопал ресницами, показав зубы.

— Ты что творишь, а? — зашипела я. — Я тебе времени мало уделяю, в прогулках отказываю?.. Что ты себе позволяешь?!

Жеребец фыркнул. Элвин — тоже.

"Не кричи, Лекс, народ же разбудишь".

— Народ разбужу? Значит, меня будить можно, а народ — нет?!

"Можно на полтона пониже, если тебе нетрудно".

— Нет, трудно! Мне очень трудно! Ты не имеешь никакого права будить меня только из своей собственной проклятой прихоти!

Темная бровь Элвина изумленно приподнялась.

"Лекс, опомнись, ты же не сама с собой разговариваешь".

Я поперхнулась следующим проклятьем.

— Не обращай внимания, это я не тебе, — и, чуть поразмыслив, добавила: — извини.

"Какие мы вдруг вежливые стали, с ума сойти".

— Да тебе уже сходить там не с чего! — снова рассердилась я.

— Лекс?..

— Э-э-э... Это я не тебе... — замялась я, — извини...

"Что-то ты слишком часто стала извиняться. Тебе это не идет — не твой стиль".

— Еще одно нелестное слово!..

"Что ты. Лекс, ты добрая и милая девочка. Особенно когда не бьешь кинжалами то по коленям, то по ребрам".

Я задохнулась от обиды. Прицельно, метко и... больно. Воспоминания жгуче хлестнули плетью: окровавленное безжизненное тело у ручья и привкус чужой тьмы на губах... За что?..

— Убью, сволочь...

"А силенок-то хватит? Опозоришься же и при парне".

Я снова осеклась и застыла с раскрытым ртом.

— Это... — смущенно кашлянув, я встревоженно посмотрела на Элвина. — Это...

— Это ты опять не мне, — добродушно улыбнувшись, кивнул он. — Я понял.

О, небо, теперь я понимаю, почему ты даровало нам с животными разные языки!..

"Но кое-кому не повезло, увы и ах".

Чувство самосохранения, остатки воспитания и здравого смысла разом приказали долго жить.

— А ну, иди сюда немедля ты, трусливая скотина!..

Едва зарубцевавшаяся рана вскрылась, сочась тьмой. И вновь — как в лесу. Я хотела убить, хладнокровно, безжалостно и с удовольствием. И хотела напиться чужой тьмы, хотела так сильно, что моя собственная затопила душу, ручьями черной крови потекла из открывшейся раны. И мир вдруг потемнел, помрачнел от злости и ярости. И...

Шейтар осторожно попятился, и ему на помощь неожиданно пришел Элвин:

— Лекс, не злись. Что он тебе сделал?

— Что он мне сделал?! — зашипела я. — Что он мне сделал?.. Да это несносное млекопитающие только и делает, что постоянно меня изводит!

"И заодно жизнь спасает".

— И кормится за мой счет! — понимание пришло неожиданно.

Он... голоден?.. И додумался лишь до такого способа пробудить во мне тьму?.. Ах да, обещал же уйти, подпитавшись... Я те это припомню, гаденыш крылатый...

— Конечно, кормится, — говорил Элвин, и его низкий голос источал спокойствие. — Ведь это всего лишь животное, и оно...

— Что? — я метнула на жеребца злобный взгляд. — Не, это не животное! Это сама тьма во плоти!

"Тьмой зовут другого. Мое имя переводится как "Туманный".

— То есть переводилось!

И, прошмыгнув мимо Элвина, я кинулась на жеребца, сжимая в ладонях кинжалы. Голодный, значит?.. Так получай, что хотел!.. И проваливай прочь!..

Картину мы собой являли выдающуюся: жеребец улепетывал от моего праведного гнева, я, проклиная небо и звезды, в папиной рубахе и босиком чесала за ним, а следом, крича что-то успокаивающее, вприпрыжку несся Элвин. Благо, на пустынных улицах — ни души...

Элвин догнал меня первым, потому как изловить Шейтара было выше сил человеческих. Выдохшись, я устало остановилась в темном проулке и прижала руку к покалывающему боку. Всё, я пуста... Выплеснулась полностью, растворив силу в воздухе... и чтоб ты подавился, проглот темный. И попадись ты мне еще только, зараза хвостатая... Сзади на меня что-то налетело, и я, отшатнувшись и развернувшись, инстинктивно вскинула руку с кинжалом.

Тонкая струйка крови потекла по подбородку Элвина. Несколько мгновений мы, ничего не понимая, таращились друг на друга, а потом я испугалась. Даже больше чем тогда, когда всадила проклятый кинжал в бок ла-арда.

— Элвин! Прости, пожалуйста! — засуетилась я. — Я думала, это Шейтар!..

Проклиная дрожащие руки, я кое-как отпорола край рубахи, убрала оружие и прижала клок ткани к кровоточащей царапине. Благо, он высокий, не то бы в глаз... Я судорожно сглотнула. Хватит с меня одной отобранной жизни...

— Ничего страшного, — он, улыбнувшись, накрыл мою ладонь своей, — от потери крови не умру.

— Надеюсь, Шейтар сейчас далеко... — пробормотала я.

Но и эти слова не помогли мне наконец прийти в себя. Прикосновение, пронзительный взгляд — и меня с головой накрыло острое чувство единения. Как с Шейтаром. Как в лесу. Одно я на двоих. Обрывки чужих мыслей и воспоминаний вместе с моими взметнулись яркими всполохами над общим костром. И уютное тепло по венам, согревающее, обволакивающее, успокаивающее...

Кто же ты такой?..

"Ау, голубки".

Встрепенувшись, я огляделась по сторонам.

— Что? — Элвин тоже огляделся, не выпуская моей руки. — Что такое?

— Опять Шейтар, зараза... — разочарованно протянула я.

— Точно, я слышу стук подков...

— Где?

И до меня дошло. Шейтар не нуждается в подковах, он же не конь!

— И ты тоже надо мной шутить вздумал?

Уставилась на него с возмущением, но не смогла ни накричать, ни обидеться. Тепло текло по венам, губкой впитывая гнев и ярость, забирая обиду, притупляя боль.

— Извини, — он подмигнул, — не удержался.

— В следующий раз не извиню, — проворчала я.

— Мне, наверно, послышалось, — поспешил оправдаться Элвин.

Да конечно... Вижу же, что глаза смеются! Нарочно же сказал!

— А шутить надо мной опасно для жизни!

— Это я уже понял, — и он с картинным вздохом снова прижал в царапине повязку. Физиономия — серьезная, но уголки губ подрагивают, и из темных глаз веселье плещет через край.

Я обиженно нахохлилась. Издевается...

"Однозначно. И изощренее Вэла".

Однозначно... Того сразу прибить хотелось, а этого... совсем не хочется. И совсем некстати вспомнилось недавнее теплое ощущение единения.

"Вернее, хочется, но не прибить".

Я покраснела и отвернулась. Сгинь, Шейтар!.. Ты ушел, ясно? Так уходи — и доброй дороги! А с меня хватит на сегодня... пониманий.

Бурча невнятные пожелания о "добром дне и всём хорошем", я отвернулась и побрела к выходу из проулка. Над просыпающимся Аджитом вставало солнце, разгоняя ночной сумрак и озаряя арочные пролеты уличных входов-выходов. По пустынным улицам эхом разносились редкие шаги и голоса первых проснувшихся прохожих. А у меня было ощущение, что наступает поздний вечер, с привычными усталостью и опустошенностью.

— Лекс, подожди.

— Что еще? — я обернулась через плечо: — Извиниться забыла? Так извини!

— Не стоит... — Элвин смотрел серьезно. — Тебе в таком виде по городу ходить не стоит. А дорогу до дома найдешь?

— Разумеется, — буркнула в ответ.

Кому я пытаюсь врать, если даже себя обмануть не в состоянии?.. И — да! — он прав, рубаха страшная и коротковата для соблюдения правил приличия. А мне только грязных сплетен и шепотка за спиной для полного счастья не хватало...

Он красноречиво хмыкнул. Я повернулась к нему и великодушно согласилась:

— Ладно! Раздевайся! Если не потеряю твои штаны по дороге, то верну их в целости и сохранности!

— А я? — Элвин весело прищурил глаза.

— А ты... А ты меня здесь подождешь. Я дома переоденусь и вернусь обратно с твоим имуществом.

— У меня есть предложение получше, — и он оценивающе глянул на мои ноги.

Я невольно сжала кулаки и с трудом удержалась от вызова кинжалов. И малодушно не сопротивлялась, когда Элвин приводил в исполнение свой план. Стянул через голову рубаху, укрыл мои ноги и поднял меня на руки.

— Восемь кварталов — и ты дома, — пообещал между делом.

— Полчаса позора... — пробормотала я, обнимая его за плечи.

Это ж надо быть такой балдой... Подсознательно ждать опасности и спать в нарукавниках — и выскакивать на всеобщее обозрение, в чем придется... Совсем в лесу одичала. И Элвин теперь имеет полное моральное право развлекаться за мой счет, вспоминая и подшучивая. И я и в ответ ничего не скажу. Кашу заварил Шейтар, я попалась на его удочку, а Элвин оказался пострадавшим, между двух огней. Но не бросил и не отвернулся, хотя мог бы. А спасать понес.

Город уже успел проснуться, люди спешили по делам, и я не знала, куда деть глаза. Прохожие таращились на нас так, что я начала медленно и мучительно краснеть. И в конце концов уткнулась носом в напряженное плечо Элвина, жалея о ярком и приметном цвете своих волос. До дома доберусь — сразу же перекрашусь...

— Брось переживать, Лекс. Никому до тебя и дела нет.

— Это до тебя нет! А до меня есть! Пялятся-то ведь на меня!

— Чушь. Они смотрят на меня. И тебе завидуют.

Я нерешительно посмотрела по сторонам, но, встретив неодобрительный взгляд незнакомой женщины, вновь поспешно спрятала лицо на плече Элвина, и услышала его тихий смех. И едва удержалась от подлого желания укусить подрагивающее плечо. Еще не так поймет и не о том подумает...

— Ты находишь это забавным? — прошипела сердито.

— Немного. Лицо спрячь. Не будем давать повод городским сплетникам.

— Ну... ну, знаешь!..

— Знаю. Тебе стыдно, неприятно и паршиво. Мне тоже непросто. Но в любой ситуации нужно видеть светлые стороны и находить удовольствие. Я свое нашел, — и он крепче прижал меня к себе. — А ты?

— А я не так хорошо соображаю спросонья...

— И пробежка не помогла? — уточнил весело.

— Я почти не сплю с тех пор как... — призналась неохотно. Кошмары плюс любопытство — это Зло. С большой буквы.

Элвин промолчал, и я просительно добавила:

— Ты не мог бы... пойти быстрее?

Он послушно прибавил шагу. Я осторожно обозрела улицу сквозь завесу волос и не увидела ничего знакомого. А ведь, по моим расчетам, мы уже должны прийти...

— Далеко еще? — уточнила нервно.

— Еще восемь кварталов.

Я аж о собственном стыде забыла, выпрямившись и откинув с лица волосы:

— Восемь кварталов?! Ты о них еще в проулке говорил!.. Слушай, будешь издеваться...

— Что ты, какие издевки, — и он обезоруживающе улыбнулся. — Могу я позволить себе заблудиться при удобном случае?

Мое сердце екнуло и, пропустив один удар, забилось с удвоенной силой. Что со мной происходит?.. Что же он со мной делает?..

— Пришли, — Элвин поднялся по ступенькам крыльца и весело прокомментировал: — Дверь настежь — заходи и бери, кто что хочет?

— Укушу, — мрачно пообещала я, извиваясь.

— Кусай, — охотно согласился он, не выпуская меня из рук, чем наконец рассердил.

Из коридора робко высунул любопытную мордочку айт и, встретив мой разъяренный взгляд, поспешил где-то схорониться.

— Лекс! — сунулся ко мне и ифрил, но быстро испарился по той же причине, что и айт.

Воистину я страшна в гневе, если успела так запугать своих спутников... И, за неимением иных жертв, рассерженной кошкой зашипела на своего случайного гостя:

— Отпусти, я дома!..

"Неужели добрались?"

— Шейтар, исчезни!..

"Уже ушел. Но мы еще встретимся. Не прощаюсь".

Где-то я уже это слышала... Ах, да, от Вэла. Тьфу-тьфу-тьфу... Едва ступив на пол, я не без труда распутала тугой узел рукавов, молча сунула Элвину его рубаху и устремилась на кухню. Хочу выпить. Воды хотя бы. Не то сорвусь... Я схватила со стола кувшин с водой и надолго к нему приникла. Отвратительная ночь, отвратительное утро... Все отвратительное, включая меня...

С грохотом поставив кувшин, я наткнулась на собственное отражение в зеркале. Прежний владелец дома страдал либо от повышенного себялюбия, либо от хронического одиночества, украшая все стены большим количеством маленьких зеркал. Лишние я убрала, но это, на кухне над столом, зачем-то оставила. И сейчас оно отражало взъерошенную злобную девицу с темными кругами усталости под глазами. И что Элвин во мне нашел?.. Дикое, нелюдимое, замкнутое, никому не нужное и недоверчивое существо с горой внутренних проблем. Да и внешних тоже. Разве что...

Я отвернулась от зеркала, встретила задумчиво прищуренный взгляд своего нечаянного гостя, и перед моим внутренним взором промелькнула вязь чужих эмоций и образов. Разве что — он сам такой же. Только более сдержанный. И красиво носит маски улыбчивости и приветливости, в отличие от некоторых. А подобное, как известно, тянется к подобному. Со страшной силой. А еще он — часть волшебства природы. Почти такой же, как и я. И я из кожи вон вылезу, чтобы понять, в чем заключается это "почти".

Молчание затягивалось и становилось неуютным. Таращиться друг на друга из разных углов, конечно, можно долго, но... Это неприлично. Гость все-таки. И кстати вспомнился полезный бабушкин совет — если тебе нечего сказать, а сказать нужно, предложи выпить чаю. И, кашлянув, я пробормотала:

— Чаю?..

— Думаю, мне лучше уйти, — понимающе улыбнулся Элвин. — Утро было долгим... и странным.

— Очень странным, — согласилась я с облегчением.

— Но познавательным.

— И поучительным, — поддакнула, осторожно улыбнувшись.

— А приглашением на чай я воспользуюсь, как только вернусь с задания владыки, — он отлепился от дверного косяка и, пропустив меня вперед, пошел по коридору следом.

— Только не с утра!

Я открыла дверь и пропустила... поцелуй. Быстрый, теплый, легкий, в уголок губ, но заставивший судорожно вцепиться в дверную ручку. Твою ж... м-магию!.. Искорки тепла вновь пробежались по венам, успокаивая кровь и унимая раздражение. Точно, магия лесная!..

Элвин едва заметно улыбнулся и уже со ступеней крыльца, сунув руки в карманы штанов, заметил:

— Хорошо, не с утра. А если ночью?

Я сердито хлопнула дверью, и до меня донесся его тихий удаляющийся смех. А тепло продолжало делать свое дело, расслабляя напряженные мышцы и унимая грохот сердца. И я запоздало вспомнила о своем умении видеть чужую ауру и распознавать силу. Ладно... Ночью — так ночью, но я тебя наизнанку выверну и разберусь, что к чему!

Пребывая в странном состоянии — смеси воодушевления и покоя, — я вернулась на кухню, вновь взялась за кувшин и... замерла. Из зеркала на меня смотрела... не я. А может быть, и я... Окутанное дымкой звездного света, отражение застенчиво улыбнулось мне, начертило пальцем в воздухе странный символ... и пропало.

Я моргнула, едва не уронив кувшин, и попятилась. "Будет и боль на дорогах нехоженых, будешь и ты, на себя непохожая...", — вспомнились слова провидца, и сердце сжалось в неприятных предчувствиях. Кажется, я еще не готова... Ни к первому, ни ко второму... Как не готова покидать свой новый, уютный и спокойный мирок, где нет ни магов, ни предназначений...

Глава 15. ...и ее неоднозначных последствиях

А следующим за дело, засучив рукава, взялся мой охранитель. Смекнув, чем дело пахнет, он в отсутствие Шейтара решительно взял ситуацию в свои ответственные красные ручонки. Тем более времени на обдумывание коварного замысла у него было предостаточно. Да и мы с Элвином продолжали недоверчиво таращиться друг на друга из разных углов в ожидании то ли чуда, то ли пинка.

И, оглядываясь на наши редкие и скромные встречи за обедом-ужином или прогулки по городу с беседами о погоде, я мрачно констатировала — всё складывалось очень сложно. И первой сложностью была занятость. От нечего делать я устроилась подрабатывать переводчиком, и все свободное время наводила мосты между людьми, магами и их домашними любимцами. Сняла однажды котика с дерева, объяснила его хозяйке, что он боится малолетнего внучка, бабулька уверовала в мой дар — и молва обо мне облетела весь город в мгновение ока. Элвин, в свою очередь, постоянно где-то пропадал — не то по владыковым делам, не то по своим собственным.

А второй сложностью были тайны. И никто не хотел признаваться первым. Я доводила Элвина до ступора пристальным изучением и наводящими вопросами, но безрезультатно. Его аура ничем не отличалась от человеческой, как и моя, а на мои уточняющие вопросы он отвечал своими, да такими каверзными, что в молчаливый ступор впадала уже я. За дни спокойной жизни в Аджите я расслабилась, но слов мэтра Звездочета не забыла — о том, какие опасности грозят детям Двойных звезд. И отчаянно боялась проболтаться.

За мирными делами закончилась весна и незаметно пролетело лето. "Дела животные" познакомили меня со всеми местными жителями, и теперь обычная прогулка на рынок или в гости к Калле превращалась в долгую беседу на поднадоевшую тему о беспокойных зверятах. Хотя жизнь омрачало вовсе не это.

Постоянные мысли об Элвине таки сделали свое дело. Во-первых, чем больше я его узнавала, тем сильнее хотелось сунуть нос в его тайны. Во-вторых, мне его не хватало. А в-третьих, я наконец поняла одну простую вещь. Магия природы — это часть нас, нашей сути. Она естественна, она есть в любом живом существе и именно поэтому не отражается на ауре, как сила, данная звездами, у магов. Но в том, в ком она сильна, ощущается. И порой даже слишком.

А еще не хватало Шейтара. Оказывается, я привыкла к нашим беседам, к его неожиданным комментариям... И к тому, что он рядом. Я чувствовала его всегда, даже когда находилась на другом конце города, так, что руку протяни — ощутишь, обернись — увидишь. Мы все, живые существа, частички единой сути природы, и порой между нами протягиваются нити — и мы, "связываясь", становимся единым целым. И к Шейтару я привязалась крепко. Боль от его слов и поступка стерлась, а нити... остались. И теперь, когда он находился далеко, нити натянулись, напоминая о себе, и я... скучала. Очень.

Наступил первый день осени. Занятая тревожными мыслями, я от нечего делать мыла окно в спальне, когда обратила внимание на подозрительно снующую по городу толпу народа. Словно стихийное бедствие надвигалось: одна часть людей торопилась в сторону рыночной площади, а вторая — оттуда, нагруженная сумками.

С интересом за ними понаблюдав, я высунулась из окна и крикнула:

— Эй, что случилось-то?

На мой зов откликнулась пожилая женщина, дей Тора:

— Скоро начнется сезон дождей, Лекс. Дожди польют — носа на улицу не высунешь!.. Поторопись на рынок, с началом сезона он закроется! — и, не дождавшись благодарности, она юркнула в узкий проулок.

Сезон дождей, значит?

— Иф!

— Чего? — подлетел он.

— Ты почему про сезон дождей не рассказал?

— Сам узнал недавно, честное слово, — начал оправдываться охранитель. — И всё ждал подходящего момента, и...

— И какой момент, по-твоему, стал бы подходящим? — прищурилась я. — Когда во всем городе продуктов бы не осталось?

— Нет, когда бы ты окна помыла, — ответствовал он.

Я вздохнула.

— От Шейтара вестей нет?..

— Исчез бесследно, — развел руками ифрил.

Неспроста всё это... Куда он ушел?.. Поди забился в дремучую глушь и придумывает там очередную пакость, чтобы... подпитаться.

"Хорошего же ты обо мне мнения".

— Шейтар! — обрадовалась я, едва не выронив тряпку, но свернув ведро. Мыльная вода мутной лужей растеклась по крыльцу. — Где ты, старый бродяга?

"Далеко".

— А зачем ушел? — я сдула со лба прядь волос и приняла из рук Ифа многострадальное ведро.

"Совершить невозможное — обогнать ветер".

— И?.. — я невольно улыбнулась.

"Скоро вернусь. И буду смиренно выполнять свои обязанности несносного млекопитающего".

— Шейтар!..

"Мы квиты, ладно? Мне нужна была сила перед... невозможным".

— Не расскажешь? — я вытерла подоконник и с тоской посмотрела на багряные черепичные крыши домов.

"Нет. А если ты еще не поняла, что и почему от тебя скрывают... Это хорошо".

— И нечестно!..

"Но правильно. Бывай, Лекс. Скоро увидимся".

Я разочарованно фыркнула и задумчиво покосилась на ифрила.

— Пойдем за продуктами?

— А я тебе зачем? — насторожился он.

— А ты как думаешь?

Охранитель пробормотал что-то неразборчивое, но возражать не стал. Я вымыла руки и лицо и переоделась в чистые штаны и рубаху. И снова надела подаренный мамой плетеный пояс. Золото вышивки тускло сверкнуло, и я осторожно провела ладонью по незамысловатой вязи нитей. В последнее время я носила его, почти не снимая. Когда же... А впрочем, ладно.

На рынке яблоку негде было упасть. Народ мешками скупал все, что хорошо (или плохо) лежит, а торговцы резко подняли цены на продукты. Раскошелиться придется солидно.

— Лекс, зачем ты берешь одни овощи? — возмущался ифрил. — А как они испортятся назавтра, и дождь сильный польет — что ты есть будешь? Айта, что ли?

Я многозначительно посмотрела на него.

— Нет! — заявил он, побагровев. — Нет, нет и еще раз нет! Даже и не думай! Я не собираюсь весь сезон дождей по чужим кладовкам лазить!

— Зачем же по кладовкам? — спокойно улыбнулась я. — Надо по кухням.

— И по кухням тоже, — буркнул ифрил. — И не надейся.

Я пожала плечами и посмотрела на разложенные по прилавкам крупы.

— Придется учиться готовить, — мстительно ухмыльнулся Иф.

— Деньги и продукты на ветер! — скривилась я.

— Отчасти на ветер, конечно, — рассудительно заметил он. — А потом, глядишь, остальное на пользу пойдет. Сезон дождей длится долго, как я слышал, и растягивается дней на двадцать — двадцать пять. Будет, чем заняться.

Да-да, и тебе — тоже... Чисткой котлов и мойкой стен, потолка и прочих прилегающих к ним предметов от гари и накипи. Даже уроки по готовке снадобий не помогли мне освоить такое простое дело как варка, например, каши.

Нагрузившись сумками, мы шли домой, когда в толпе мелькнуло знакомое лицо. Присмотревшись, я опознала хитрую физиономию печально знакомого хаши — взгляд затравленный и испуганный, нос свернут на бок, одет неряшливо. Я еще больше зауважала Элвина. Хотя, возможно, кто-то другой постарался, мстя за поруганную честь очередной жертвы. Ну и мразь...

Поймав мой взгляд, хаши испуганно икнул и растворился в толпе. Нет, видать, без вмешательства дворцового охранника его милости не обошлось...

— А как же — "врезать по самомнению"? — поддел Иф. — Или зачем ручки пачкать, когда за тебя всё сделано?

Я, не ответив, протиснулась сквозь толпу в проулок, опустила сумки, растерла онемевшие ладони и многозначительно улыбнулась.

— Нахалка. И эгоистка, — проворочал он, но послушно перекинул через плечо сумки и полетел за мной.

Дома, пока мы разбирали покупки, ифрил решил отправить меня к печке, однако я от столь неприятной перспективы отвертелась сразу:

— Не буду. Пока не начался дождь — не буду!

— Не вредничай, — увещевал меня охранитель. — Рано или поздно, но учиться придется.

— Уж лучше поздно... И вообще, зачем готовить мне, когда есть ты?

— Что? — возмутился ифрил. — Меня к тебе охранителем приставили, а не личным кашеваром. В условия моего договора ежедневная готовка не входит.

— Конечно, ты охранитель, — с намеком заметила я. — Конечно, тебе положено меня хранить. А в хранении меня самым главным является хорошее питание.

— Обойдешься, — надулся он, выпятив нижнюю губу и голую грудь. — Вечно ты меня не по назначению используешь. То как бездонную сумку, то как портного, то как утешителя перепуганных девиц... Всё, с меня хватит. Залягу в спячку и выкручивайся, как знаешь.

И, поставив меня перед таким фактом, ифрил с обиженным видом удалился в свой кувшин, откуда мне удалось его выкурить только через три дня.

— Вылезай, Иф, не дуйся! — ласково упрашивала я.

— И не подумаю, — глухо бурчал из кувшина обиженный голос. — У меня спячка.

Я вздохнула и посмотрела в окно. На улице бушевала гроза. Начался обещанный сезон дождей, и уже двое суток вода с небес лила и днем, и ночью, без остановки. Засыпая под звон капель, я просыпалась под шорох струй, и вскоре мир сузился до тесного мира моего дома. И порой возникало стойкое ощущение, что за стеной дождя нет ничего, кроме пустоты.

Раздался резкий удар грома. Я невольно съежилась. Не то, чтобы я боялась грозы... Но с нею меня связывали не слишком приятные воспоминания о том, как я удирала из дома, а природа оживала и силилась вернуть меня назад... Полыхнула молния. Я вздрогнула. Ненавижу в такую погоду сидеть в комнате — в гордом одиночестве, наедине со спящим айтом, разобиженным охранителем и собственными мрачными мыслями... Хоть на улицу иди, честное слово... Может, и Элвин уже вернулся из очередного отъезда...

— Тебе что, жить надоело? — возмутился из кувшина ифрил. — Простыть хочешь? Имей в виду, я за тобой, больной, ухаживать не намерен!

— И не надо, — буркнула я. — Вот подожди: простыну, заболею, умру — а виноват будешь ты. Не уберег.

— Это подло, — он возмущенно высунулся из кувшина.

— Знаю, — охотно согласилась я.

— Чего тебе, чудовище? — вздохнул Иф.

— Пойдем покушать приготовим, а?..

— Дожили!.. — подняв глаза к потолку, торжественно провозгласил мой охранитель. — Приготовить захотела!..

— Будешь издеваться...

— Все-все, понял. Идем на кухню.

Мы спустились в коридор, но, увидев, что там творится, отложили наши далеко идущие планы в сторону.

— Опять вода течет!..

Под входной дверью была довольно большая щель, но обнаружилась она лишь тогда, когда начались дожди, и скапливающаяся на крыльце вода потекла в дом. С тех пор я днем постоянно носилась с тазиками и тряпками, а, засыпая по ночам, надеялась, что мой домик к утру не затопит.

Мы дружно засуетились вокруг просочившейся воды. Я вытаскивала тряпки из проклятой щели, ифрил отжимал в тазик воду, а айт их сушил и снова передавал мне.

— Вот и получай от владык награду за спасение любимого ребенка... — ворчал Иф. — А потом мучайся с ними до конца сезона дождей...

— Как ты сам говоришь: зато есть чем заняться, — передразнила его я, подтыкая под дверь последнюю тряпку.

— По ночам особенно, — проворчал он.

— Можно подумать, ты трудишься тут ночь напролет, — фыркнула я.

— А кто же еще? — обиделся охранитель. — Кабы не я, вас бы уже давно затопило.

Я посмотрела на него удивленно, а ифрил залился густым багрянцем.

— Ну чего?.. — пробормотал он. — У меня, души нету, что ли?

— А ты молодец, — похвалила я.

Иф смущенно улыбнулся, и, снова заключив перемирие, мы взялись за осмотр продуктов.

— Будем варить кашу! — после недолгих раздумий, изрек мой охранитель. — Самое простое блюдо.

Смотря кто у печки... Я подбросила в очаг дров и подвесила над пламенем котелок с водой. Ифрил поправил колпак и начал командовать:

— Воды еще долей. Что ты делаешь? Что, спрашивается, ты делаешь, а?! Я что, велел крупу сыпать?! Вытаскивай теперь ее из котла как хочешь! Я же тебе соли насыпать сказал! Куда так много?! Тьфу, проклятье, Лекс, это же не соль, а сахар!.. Ты что, даже в таких простых вещах не разбираешься?! Меняй воду! Что значит, почему? Потому что я сказал! Ну и что, что потом в кашу сахар добавлять придется? Ты же не в таких количествах его сыпать будешь? Вот именно! Меняй и жди, пока вода закипит. А после крупу бросай. Куда пошла? А следить кто будет? Как это — зачем?! Затем! Или пригорит у тебя все к огненным звездам!.. Вот так. Стой и помешивай. Да не так быстро, ты же не колдовское снадобье варишь! Медленно и осторожно! Смотри не обожгись!

Поздно. Смачно выругавшись, я задула на обожженную левую ладонь. Проклятая каша стреляла горячей крупой!

— Быстро смой холодной водой! — засуетился ифрил. — У тебя мазь от ожогов есть? Нет? Пошли наверх!

Поднявшись в комнату, Иф рыбкой нырнул в свой кувшин и вернулся с крошечным флаконом. Чпокнула пробка. Мазь отвратительно завоняла.

— Гадость, — сморщилась я.

— Зато полезная, — пояснил охранитель. — Эх, Лекс, Лекс...

Пара красных пятнышек на запястье — ничего особенного, крику больше... Пока Иф занимался перевязкой, я принюхивалась. Пахло чем-то невкусным.

— Ну вот, — ифрил завязал концы повязки пышным бантиком и полюбовался на свою работу.

— А чем это воняет? — я принюхалась.

Охранитель, тоже принюхавшись, заверещал и помчался вниз. Из его воплей я разобрала только одно слово — "каша!..". И устремилась следом.

Кухню заволокло чадящим дымом. Зажав нос и смаргивая слезы, я на ощупь нашла обеденный стол и едва не опрокинула кувшин с водой. Обойдя стол, добралась до кухонного шкафа и, держась за него, — до подоконника. На противоположной стороне, у очага и разделочно-моечного стола, тоскливо ругался Иф:

— Проклятье, Лекс, это все из-за тебя!..

— А я говорила! Я предупреждала! Но ты же не поверил!

— Лучше окно открой, не то задохнешься!..

Я поспешно распахнула настежь оконные створки, и в кухню ворвался свежий запах дождя, а заодно и он сам, подгоняемый ветром. Я неуверенно оглянулась на охранителя.

Ифрил, от расстройства пылая ярче очага, жалобно причитал:

— Теперь только выбрасывать!.. И посуды другой больше нету... Лекс!

— А?

— Думай, в чем еще готовить можно!

Отмахиваясь от дыма, я подошла к котлу и заглянула внутрь. Каши там, естественно, не обнаружилось. Лишь намертво приваренная к днищу черная корка гари. И — да — сам котел теперь только выбрасывать. Зато осталась сковорода. А еще решетка и вертел. Я потерла ноющий от голода живот, присела и здоровой рукой открыла по очереди створки разделочного стола.

— Терпи теперь, — угрюмо велел Иф, роясь в нижних ящиках шкафа, — пока я овощи почищу, пока приготовлю... Пока придумаю, в чем готовить...

— А я говорила... — я грохнула о стол сковородкой.

— А молчать надо было! А то ж накаркала!..

Я оскорбленно фыркнула и, закрыв окно, угнездилась на подоконнике. И уставилась на льющие по стеклу потоки бесконечного дождя. Скорее бы он кончился... И Шейтар вернулся... В лес хочу. Побеседовать с деревьями и вновь ощутить себя частичкой единого мира, нужной хоть кому-то... Вздохнув, покосилась на Ифа, но тот не обращал на меня внимания, слишком занятый готовкой и собственным ворчанием. А еще... Я удивленно обернулась. А еще — колдовством.

На разделочном столе ножи самостоятельно чистили картошку и резали зелень, над пламенем в воздухе висела решетка, а ифрил сновал рядом с очагом, похожий на крошечный багровый вихрь. Вот уж не знала, что он так умеет... А что я вообще о нем знаю? Кроме того, что он — дух той огненной звезды, которая с хвостом? И кроме того, что его когда-то убили? Кем я его всегда считала? Болтуном. Бабушкиным доглядчиком и ябедой. Нытиком и трусом. Прислугой. Но никак не охранителем.

— Иф... — осторожно начала я и запнулась под свирепым взглядом.

— Молчи! — прошипел он, едва ли не впервые проявляя характер. — Лучше помолчи, Лекс!..

Пожав плечами, я вновь уставилась на свое размытое отражение и рассеянно потерла перевязанную левую руку. Кем же он был, как стал тем, кем стал?.. Отражение вдруг мигнуло и поплыло волнами звездного света. Я изумленно моргнула. Опять... Нет, не совсем "опять". Прежде оно исчезало, едва появившись, а теперь... Замерло. И я решилась. Если оно появилось здесь, то, возможно, отразится и в нормальном зеркале. И не исчезнет.

Я сорвалась с подоконника и устремилась в коридор, к большому зеркалу. Ифрил проводил меня обиженно-неодобрительным взором и буркнул что-то про легкомысленных и ветреных девиц, но я пропустила его слова мимо ушей. Выскочила в коридор и замерла. Зеркало висело напротив входной двери, рядом с лестницей... и отражало меня. Другую меня. Лицо бледное, осунувшееся. Короткие светло-рыжие волосы собраны в хвостик на затылке, и две прямые прядки падают на впалые щеки. Улыбка застенчивая, нервная. В светло-карих глазах застыли вопрос, ожидание и... мольба.

Зачарованная, я подошла ближе. Отражение протянуло руку раскрытой ладонью ко мне, и я невольно повторила жест, коснувшись скользкой поверхности зеркала. Нет, не скользкой... Рука по локоть утонула в вязком киселе звездного сияния. Светлая.

— Кто же ты?.. — спросила я сипло.

Отражение обернулось, вздрогнуло и шепнуло что-то, да я не расслышала. Лишь заметила мелькнувшую в зеркале тень и почувствовала, как с той стороны крепко сжали мое запястье. А следом за пожатием пришла боль. Острые иглы впились в ладонь, проникая под кожу, расползаясь по руке. Лицо отражения злобно оскалилось, меняясь до неузнаваемости. Я зашипела, уперлась обожженной рукой в стену, рванулась пойманной птицей, но безрезультатно. Острые края зеркала стиснули мое предплечье клыками хищника, шершавые иглы ядовитыми искрами растеклись до локтя, разъедая кожу.

Кажется, я кричала. Переход от ясного сознания на грань острой боли оказался столь резким, что я услышала лишь эхо собственного голоса, и с головой окунулась в черный туман. Где была лишь бесконечная боль. И голос. Настойчивый, упрямый, беззвучный, бесстрастный, вопрошающий. Где?.. Не знаю!.. Где она? Я не знаю!.. Ты видела ее. Где?.. Катись в лес!.. Свистящий росчерк боли, и я заорала, но вновь не услышала своего крика. Где? Небо, помоги!.. Не знаю! Отпусти, не знаю!.. Ты видела, на тебе ее знак. Где? О, небо... мама... Мы придем. Ты найдена. Мама!..

Дернувшись и не чувствуя своего тела, я инстинктивно потянулась к единственному человеку, которого всегда звала на помощь, когда было больно, темно и страшно. Мама!.. И она ответила. Пояс на талии сжался, впиваясь в кожу и приводя в подобие чувства. Мама ответила беззвучно, смутным призраком мелькнув в черном тумане, на грани сознания: "Подарок мэтра, дочь!.."

Повязку на левой руке я рвала зубами. Не зная, что говорить, как колдовать, какое заклинание придумать... Сорвала бинты, ничего не видя, вытянула трясущуюся руку и хрипло выдохнула:

— Спаси...

Черный туман вспыхнул заревом пожара, едкий голос грязно выругался, и меня отпустило. Отшвырнуло прочь, больно приложив затылком о стену. И последним, что я услышала, был звон разбитого зеркала. И грохот ломаемой двери.

...Тревожно свистел ветер. Что-то горячее и влажное касалось руки и то терлось о ладонь, то покусывало пальцы. Ветру вторило чье-то заунывное причитание. И тепло расползалось по телу, словно в одеяло заворачивая. И по щекам текли, щекоча кожу, капли воды. Боюсь щекотки... Я беспокойно завозилась, заерзала и... вспомнила. Отражение. Голос. Боль. Вопросы. Мама... Оказывается, ты всегда была рядом... Но почему же...

— Лежи. Рано вставать.

Элвин. Тепло магии леса, как и тихий низкий голос, доносящийся издалека, я узнала сразу. Причитает, понятно, Иф. А над рукой, жалобно попискивая, издевается Чудик. И двери в моем доме больше нет.

— Всё починю, — шмыгнув носом, глухо пообещал ифрил. — Долго ли... Но, Лекс, ведь как же так, что же ты...

— Замолчи, — негромко велел Элвин, и охранитель послушно заткнулся.

Я всем своим существом впитывала целебное тепло и заново училась распознавать привычные ощущения. Пахнет жареными овощами и гарью. Значит, кухня. Айт проснулся. Значит, дело либо к ночи, либо к раннему утру — к сумеркам. По голове мне прилетело утром... Надеюсь, что сейчас вечер. Вода на лице. Элвин насквозь мокрый, гроза же за окном... И гадать не нужно, кто его позвал. Вряд ли в такую погоду он просто мимо проходил.

Я снова завозилась и неловко подняла отекшую правую руку — убедиться в том, что она на месте. Пошевелила онемевшими пальцами и перевела дух. Не оттяпали... Рискнула открыть глаза — и быстро зажмурилась. Потолок, стены очаг — все сливалось в сплошное туманное пятно. Зато голова ясная, как после хорошего сна и отдыха.

— Лежи, я сказал.

Руку перехватали и вернули на место, в пользование Чудика, и тот с радостным урчанием осторожно куснул мои пальцы. Кстати, помогло... Я послушно расслабилась, хотя внутри уже развернулось, очнувшись, беспокойство. И погнало в путь. Куда? Я не знала. Куда-нибудь. "Ты найденная", — заметил голос. Здесь оставаться опасно. Но если уходить, то...

— Лекс!.. — в низком голосе Элвина зазвучал металл.

— Не могу... — я открыла глаза и заморгала. — Очень надо...

— И куда ты пойдешь в таком состоянии? — насмешливо уточнил он.

— А ты отнеси, — буркнула в ответ.

— А я дверь сделал... — встрял Иф.

Беспокойство заскреблось, царапаясь, запросилось наружу. Боль. Вопросы. Девушка из отражения и ее знак на мне... Но когда бы мы встретились, да и где?.. Я мира-то не знаю, в пути не больше месяца провела, всё по лесам скитаясь... Шейтар, где же ты, ведь ты-то знаешь... "А если ты еще не поняла, что и почему от тебя скрывают... Это хорошо", — заметил он.

Я открыла глаза и села, оттолкнув удерживающие теплые руки. Кое-что проясняется. Мне ничего не рассказывали, потому что... есть та, которая может до меня добраться и выведать все тайны хранителей этого мира, — светлая. И ей явно не так повезло с окружением, как мне. И вообще... нас с ней перепутали: она — у темных, я — у светлых. И, кажется, у нас не было выбора пути — всё предопределено заранее. А она либо враг... либо в большой беде. А я... Я бы рассказала, если бы знала. Я бы не выдержала пытки. Слишком больно и страшно. И почему же у нас никак не получается встретится и поговорить?..

Голова кружилась, но, обернувшись, я смело встретила осуждающий взгляд.

— Не надо так на меня смотреть, — зашипела сразу, подобрав под себя дрожащие ноги. — И указывать мне тоже не надо. Ты кто такой вообще, а? Таишься, скрываешься, не доверяешь, я знать о тебе ничего не знаю, — и думаешь, можешь мне указывать, что делать и как быть?

Элвин напряженно сощурился. Мокрый насквозь — черные волосы облепили лицо и шею, дождевые капли дрожат на небритых щеках. Лицо уставшее, но вид решительный, того и гляди накинется и заставит сделать по-своему... Я взъерошилась. Молчание, прерываемое отголосками грома, затягивалось. Айт заинтересованно водил мордой, принюхиваясь.

— Чаю?.. — нервно промямлил Иф.

Я растерянно моргнула. Элвин поджал губы, пряча улыбку, но плечи расслабились и темные глаза засмеялись. Чудик одобрительно мурлыкнул, вскочил на стол, ухватил кусок хлеба и с чувством выполненного долга улетел с кухни, гордо распушив хвост.

Пользуясь моментом, ифрил решительно стянул с головы колпак, судорожно смял его в дрожащих ладошках и заявил:

— А я тебе вот что скажу, Лекс! Из нерийцев он. Почти как твой знакомый Белый волк, только из кошачьих. Нечистый кровью, поэтому человеком прикидывается. Но магии природы в нем вот так, — и он выразительно провел ребром ладони по шее. — И темные за ним гоняются всю жизнь и всегда гоняться будут, чтобы на органы разобрать, ибо из них снадобья сильные получаются. И никогда он доверять никому не будет, потому что шкура дороже. И нечего на меня зверем смотреть, парень! Я, во-первых, тебя старше, а во-вторых, всё равно не убьешь!

Я уставилась на побледневшего Элвина, быстро переваривая услышанное. Вот оно как... Потомок, которых нынче по пальцам пересчитать... И не удивилась. Я же догадывалась, не хватало только фактов... или честного признания.

— И тебе, парень, я тоже кое-что скажу. Перед тобой — ценнейшее сокровище волшебного мира. Дитя магии Лекс, одна из двух. Дитя Двойной звезды, да-да! И народу за ней гоняется побольше, чем за тобой. И тоже она никому никогда не признается, кто такая, и правильно сделает. Ей еще мир спасать, между прочим. И нечего на меня так смотреть, Лекс, — и охранитель нервно хихикнул: — я, во-первых, тебя старше, а во-вторых, всё равно не убьешь! И еще, детишки...

— Иф!.. — дружно зарычали мы.

— А что "Иф", что "Иф"? — язвительно передразнил он. — Ходите полгода кругами, и поди каждый думает — а пусть он первый расскажет, и я все первый узнаю!.. Ну-ну! — ифрил швырнул колпак на пол, выудил оттуда две чаши чая, поставил перед нами и ухмыльнулся: — Ладно, ребятки, дальше сами. Доброй ночи.

И красиво рассыпался багряными искрами под мощный громовой раскат. А мы так и остались сидеть в молчании, таращась мимо друг друга. И, потянувшись за чашкой, я краем глаза уловила стремительное движение. Обернулась к стене и обомлела. Среди теней, порождаемых неровным пламенем очага, плавно потянулся, выгибая спину, крупный зверь, и улегся у ног... хозяина? Или — владельца?.. Или...

— Ты его видишь? — Элвин с неровным стуком поставил чашку на пол.

У Белого волка, когда он оборачивался человеком, тень оставалась... волчьей. Он говорил, для защиты, на всякий случай. И она была... материальной, сильной, будто бы на время Вожак... раздваивался. И передавал часть своей силы собственной тени. И это считалось признаком опыта... и возраста. Небо, Элвину же лет может быть — как моей бабушке...

— Лекс?

— Вижу, — отозвалась я растерянно и посмотрела в проницательные темные глаза. — И чувствую. И тебя, и его, и... ма-магию, — и запнулась, замявшись.

Глаза Элвина посветлели, растекшись по белку жидким янтарем, замерцали темным золотом, зрачки сузились. И вместо нагловатого улыбчивого парня из глубин изменившихся глаз на меня смотрел... мужчина. Смотрел понимающе, выжидательно, мудро... и с жалостью. И за последнее руки зачесались дать по шее, и пусть он сильнее, и старше...

Я попыталась выпрямиться, но держать спину ровно после недавней встряски оказалось тяжко. И больно. Но я удержала. И пусть выгляжу жалко — волосы выбились из косы и падают на лицо, рубаха поползла с плеча, а босиком и закатав штаны до колен дома я ходила всегда. Пускай. Но это же не повод...

— Не надо меня жалеть, — прошипела, не отводя глаз. — Я не знаю, что меня ждет... И что еще предстоит сделать, тоже не знаю, но я... Но мне...

Он молча протянул руку. Я нерешительно изучила сильную мозолистую ладонь, покосилась на серьезное лицо, вновь боясь увидеть жалость, поерзала, с трудом удерживая равновесие, и сдалась без боя. Устало ухватилась за предплечье и позволила обнять себя. И прижалась щекой к напряженному плечу. Мокрый насквозь... Зато теплый. И лесом пахнет. И закрываешь глаза, и кажется, что дома...

— Мне страшно... — призналась тихо, и на душе стало легче. И совершенно расхотелось уезжать, несмотря на недавние угрозы.

Элвин помолчал и негромко ответил:

— Были те, до тебя, кто справлялся, и ты справишься, — и мягко поцеловал меня в макушку. — Я в тебя верю. Ты — наше благо.

Я протянула руку и осторожно коснулась его тени. Зверь невидимый, но осязаемый — крупный и теплый, шерсть короткая и жесткая, уши длинные. Тень потерлась щекой о мою дрожащую ладонь и тихо заурчала. А Элвин...

— Да что ты ко мне все время принюхиваешься?..

— Лесом пахнешь, — хмыкнул он, — и домом.

Я снова прижалась щекой к его плечу. И нет бы, моментом наслаждаться, но... Зря он это сказал... "Ты — наше благо". Если темные наберутся сил и опять придут сюда войной, таким, как он, уже нигде не спрятаться. Во время учебы я читала о том, как "готовят" детей природы. Потом несколько дней с отвращением смотрела на еду, но суть уловила. Мерзкую, но понятную. Не зря Вэл говорил, что за шкуру Белого волка черный маг продаст с потрохами самого себя. Снадобье с силой природы — путь к неуязвимости и бессмертию. И чем чаще их потреблять, чем старше "составные" — тем сильнее потребляющий. А если я растеряюсь, испугаюсь или попытаюсь отказаться...

Элвин шевельнулся, устраиваясь удобнее и крепче обнимая. Я сморгнула непрошеные слезы и все для себя поняла. И приняла. Я пойду, куда велят, и сделаю, что потребуют. Без споров и сомнений. И попытаюсь найти общий язык с лицемерным миром магов. Ради нормальной жизни таких, как Белый волк, Шейтар, Элвин и Чудик. Ради сохранения в мире удивительных темных и сумеречных существ. И ради мира. И ради себя. Нельзя угрозами запирать дитя природы в городе. Нельзя. И от понимания на душе стало легко и пусто.

Пока я грустно размышляла о неизбежном, Элвин, оказывается, оценивал мои скромные кашеварные способности. Закопченный потолок и очаг, в смысле. И, как ни странно, ни о чем не спрашивал...

— С коридором понятно, а здесь что случилось?

— Я кашу варила, — поясняла отрешенно, прислушиваясь к треску дров. И к спокойному биению сердца.

— Кашу? — переспросил он. — Какую кашу?

— Пшенную, кажется, — пожала плечами.

Он вновь обвел взглядом кухню, замечая и прокопченные стены, и почерневший потолок, и усмехнулся. Как, живя загнанным зверем, он ухитрился сохранить такой нрав?.. Впрочем, кошки — существа загадочные... "Загадочный" меж тем не то рубаху на мне поправлял, не то иные свои замыслы осуществлял, но знак доверия Белого волка на моем плече нащупал. По коже побежали приятные мурашки.

— Вожак?..

— Угу.

Кажется, он удивился. Лица я не видела, но тело напряглось.

— Почему оставил знак?

— Потому что еще остались существа, которые умеют доверять друг другу, — расслабленно отозвалась я.

И сразу пожалела о своих словах. Элвин отодвинулся, вскочив на ноги так быстро, что я едва не упала. Теплое ощущение единения лопнуло мыльным пузырем. Я оглянулась и увидела протянутую руку.

— Мне пора.

— Куда? — удивилась я, подняв взгляд. — Там же гроза!

— Она не помешала мне сюда прийти, — улыбнулся Элвин.

Тонкий намек на толстые обстоятельства. И уйти дождь тоже не помешает.

— Проводишь?

Я неловко встала и покорно поплелась за ним в коридор. Невольно оглянулась на стену, где прежде висело зеркало, и вздрогнула. Попросить, чтобы не уходил?.. И одной страшно, и... Но не навязываться же?.. Я гордо поджала губы, безропотно выслушала строгие наставления и закрыла дверь. А потом долго стояла, прижавшись к ней спиной, и пыталась понять, что я сказала не так, какие еще тайны и недоразумения стоят между нами?.. И чувствовала, что и Элвин до сих пор не ушел, а замер на крыльце под дождем, думая о чем-то своем.

"Лекс?".

— А? — я вздрогнула, услышав зов Шейтара.

"Не вздумай никуда уходить. Сейчас в Аджите безопаснее, чем в лесах. Дождись меня".

— Хорошо, — я нахмурилась, — дождусь. Только скорее возвращайся, ладно? — и призналась: — Мне постоянно тебя не хватает...

И прислушалась. Ступеньки заскрипели под тяжелыми удаляющимися шагами. Я невольно улыбнулась. И вновь — слова, сказанные не ему, но... Но, может, он ждал этих слов и услышал то, что хотел? И теперь наконец тоже всё для себя решит?

Глава 16. Светотени

Всю ночь я не находила себе места, нервно ворочаясь и заново переживая тяжелые события дня прошлого. Нет, чего от меня хотел злобный голос из зеркала? О ком спрашивал, и где я могла ее видеть?.. И что такого я сказала Элвину? Почему он удрал? Что еще скрывает?..

Перевернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку, борясь с желанием зареветь. От обиды на судьбу, на себя, на него... И, чтобы не поддаться искушению, вцепилась зубами в уголок подушки. Нет, так нельзя. И я решила не терять попусту время, валяясь в постели и грызя подушки. Кстати, с утра же ничего не ела, а Иф что-то готовил усердно, перед тем, как...

Спустившись на кухню, я нашла на столе свой недопитый чай, грустно посмотрела на пустую кружку Элвина и взобралась на подоконник. Гроза отгремела, и вместо привычного ливня моросил редкий дождик. Мелкие капли, посеребренные светом Двойной луны, робко стучались в окно, слезами сползали по стеклу. Романтика...

За моей спиной раздался тихий шорох. И оборачиваться не стоило, чтобы понять, кому еще не спится в столь поздний час. Айту и ифрилу, естественно. Чудик запрыгнул на подоконник и свернулся в моих ногах пушистым клубком, а Иф, одетый в старенький желтый ночной халат в красный цветочек, уселся на стол и сонно протер глаза.

— Чего не спишь? — сварливо осведомился он.

— Думаю, — тихо вздохнула я.

Проницательно посмотрев на меня, ифрил предложил:

— Хочешь, слетаю к нему и посмотрю, как он там?..

— Зачем?..

— Легче будет, — пояснил охранитель, — если узнаешь, что и он тоже бродит по дому, как неприкаянный, и думает о тебе.

Вообще-то, да... А вдруг спит и в ус не дует, и Иф соврет, жалея меня?.. Я покачала головой.

— Не надо. Пусть все идет, как идет.

— Любишь ты над собой издеваться, — неодобрительно цокнул языком Иф.

— Возможно, — пожала плечами в ответ.

Я медленно допила чай и, зевнув, снова посмотрела в окно. Интересно... Нет, Лекс, тебе неинтересно! Тебе нисколько не интересно, что он сейчас делает, в какой позе спит, да и спит ли вообще!..

Потянувшись, я взяла на руки сонного Чудика. Да, влюбляемся мы по собственной дурости и от этого страшно глупеем... И когда успела? Если не врать себе... то еще в первую встречу, когда дух природы в нем учуяла. А потом — пошло-поехало, и теперь... Нет, нельзя так... Надо отвлечься. Надо. Например...

— Иф?

— Чегось?

— А кем ты раньше был? Почему именно тебя ко мне охранителем приставили? Ведь духи магией не владеют, — я вспомнила привидений Облачных гор. — И, кстати, не спят.

Ифрил долго молчал, болтая ножками, а потом тихо заговорил, глядя в пустоту перед собой:

— Таким же, как ты, я был, Лекс. Дитем Двойной звезды. Поэтому и магия после смерти во мне осталась. А сон... Это привычка. Духи не спят, ты права, но я научился. Опять же, магия. Я многое умею... — и он болезненно скривился. — И не умею ничего, да. Бестолковым был при жизни, и смерть меня не изменила, — и хихикнул, нервно оправляя халат.

— Иф...

Он метнул на меня недовольный взгляд:

— Помнишь, что ты своему парню сказала? Не надо меня жалеть. Мы все немного... другие, дети магии, Лекс. В нас поздно — порой даже слишком поздно — проявляется сила. Она спит, понимаешь? Спит, пока угроза миру не зашевелится, а ты в это время живешь... недомагом. А потом опасность пробуждается, и с нами надо что-то делать, силу быстро развивать... Магом-то до второй ипостаси знаешь, сколько учиться и заниматься надо? А мы...

— А мы?.. — заинтересованно повторила я, повернувшись к нему.

— А нам достаточно пары лет и нескольких шагов.

— Каких? — я, не мигая, смотрела на багряно мерцающего ифрила. — Каких, Иф? Говори, м-магию твою!..

— Выбить почву из-под ног и лишить опоры — чтобы начала искать силу в себе, — хрипло объяснил он. — Отправить в неизвестность — чтобы начала узнавать мир и искать силу вокруг. Столкнуть в пропасть — чтобы распахнула крылья и полетела, соединив внутреннюю силу и внешнюю, получив второй облик. И... — Иф глубоко вздохнул и отвернулся: — И в полете оборвать крылья. Чтобы сила, сохраняя жизнь и твою суть, закрепилась волшебной второй ипостасью.

У меня кровь застыла в жилах. Мысли заметались как застигнутые светом летучие мыши — быстро, беспорядочно, с испуганным верещанием. Уход из дома, дорога, учеба, долгий путь до Аджита... убийство... Случайно ли все это?.. Забери меня небо... А если... А что, если?.. Я попыталась сосредоточиться. Случаен ли тот путь, который я прошла с момента побега из дома, как и сам момент побега?.. Я закрыла глаза и вспомнила ключевой разговор родителей. И дальше весь свой путь — звенья одной тяжелой цепи.

Выбить почву из-под ног — показать, что я часть чужого мира, человек среди магов. Лишить опоры — изобразить вовремя разговор и подтолкнуть, зная мой нрав, к побегу, оставив без поддержки семьи. Да, именно тогда я по-настоящему начала чувствовать в себе дух природы: тогда мне и удалось впервые установить связь с нечеловеком и понять его речь — с Шейтаром. Отправить в неизвестность... С помощью некоего хмыря подтолкнуть к уходу из Облачных гор — и тогда я научилась чувствовать окружающий, мир, понимать голоса живых существ... И столкнуть в пропасть. Первая пролитая кровь — путь по тропе тьмы и мои крылья, пока еще неразвитые. Было ли это спланировано?.. Не знаю. Но Шейтар нарочно не пришел на помощь, так что... Всё может быть. И еще предстоит потерять крылья...

— Почему ты молчал? — спросила сипло. — Почему, Иф?..

— А ты интересовалась? — усмехнулся он невесело. — Нет, ты летела вперед сломя голову, как лавина, не разбирая дороги и не раздумывая. Попробовал бы рассказать — услышала бы, поверила, а? Да и кем я был для тебя, Лекс? Я всегда был ничтожеством, я знаю, так что... не виню. Наверно, всему свое время.

Отвернувшись, я уставилась в окно. Чудик, судорожно прижатый к груди, возмущенно запищал, и я заставила себя ослабить хватку. Лунный свет заливал стекло жидким серебром, напоминая... Бабуля. Всё-то ты знала, добрая, милая и любящая... Темный гнев тисками сжал грудь, возмущенно забил крыльями. Интересно, по чьему наущению мне пришлось убивать? Прав был владыка Аджита, глядя на меня с недоверием. Хлипкая девчонка убила матерого охотника? Бред... Едкие слезы защипали глаза. Проклятый лицемерный мир...

— Лекс, иди-ка спать, а? — робко посоветовал Иф. — Я тебе сон наколдую, тихий и спокойный. У меня, правда, не сразу получается, но ведь получается же... иногда.

Голова горела и раскалывалась на части. Элвин меня, конечно, хорошо подлатал, но зеркальное происшествие давало о себе знать тяжелой слабостью. Вняв доброму совету, я молча обняла Чудика и отправилась наверх. Завтра. Всё завтра. Или... чуть позже. Спрошу у Ифа, как он проходил свой путь, от кого мир спасал, какой силой владел... Впрочем, а не всё ли равно?

— А кружку за собой кто мыть будет? — донеслось до меня ворчание охранителя.

— Кому она мешает — тот пусть и моет, — буркнула я.

— Нахальное создание, — пробормотал он.

— От такого и слышу, — отрезала я.

Поблагодарить бы его, но... Больно. Очень. За него больно. И за себя.

После волшбы охранителя я проспала всю ночь и полдня, чтобы до вечера угрюмо пробродить из угла в угол. Тяжелые темные мысли гнали прочь за дома — в лес за советом, да просто прочь из дома, — и я решилась высунуть нос на улицу. Попала под ледяной ливень, прибежала домой, стуча зубами от холода, получила от Ифа нагоняй и чашку горячего настоя, но ночью так и не смогла уснуть.

— Лекс, ну что вошкаешься? — простонал из кувшина ифрил. — Ты всё равно ничего не изменишь. Отдыхай, пока есть время.

Я свернулась под одеялом в клубок, но сон не шел. Что-то было не так...

— А где Чудик?

Сумеречное животное всегда спало у меня в ногах. А сейчас исчезло.

— Ушло существо по нужде, с кем не бывает! — снова застонал охранитель. — Ложись спать!

Я легла, прислушиваясь к себе. Я чувствую своих и всегда знаю, где именно находятся Иф или Чудик. И сейчас ощущала, что последний ушел из дома. Куда?.. Встав с постели, я приоткрыла окно, мрачно посмотрела на потоки ледяного дождя и начала одеваться. Ифрил, высунув голову из кувшина, наблюдал за мной, сонно подперев ладошкой подбородок.

— И куда ты собралась?

— За айтом.

— Делать тебе нечего... — зевнул охранитель. — Сам удрал, сам же и прибежит.

— А если не прибежит? — волновалась я, доставая из шкафа непромокаемый плащ. — Он ведь не обычная кошка, он — айт, существо редкое и волшебное. А вдруг его украдут?.. Он же такой доверчивый!

— Прикарманят — и так ему и надо, — сурово объявил ифрил. — Не будет шастать, где не попадя.

— А не отдам! — возразила я, натягивая сапоги.

— Надеюсь, я тебе не нужен? — сонно осведомился он.

— Спи.

На всякий случай, я обошла весь дом, но айта не нашла. Я вздохнула. Зараза мелкая... Подойдя к двери, я вышла под ливень и сосредоточилась. Где же ты?.. Холод дождя пробирал до костей, и я невольно съежилась. Нашел время, да еще и посреди ночи... Прищурившись, я огляделась по сторонам. Дождь стоял мутной стеной, и обычная видимость сократилась до двух шагов. Ладно... У меня ведь уже есть... крылья.

Я мысленно представила Чудика и рассмотрела сначала довольно сопящий огненный клубок, затем — кресло, затем — дом, небольшой и двухэтажный, похожий на мой... И тоскливо помянула небо. Твою ж лесную магию, подобное потянулось к подобному! Рыжий прохвост забрался в дом к Элвину! То ли за силой и "питанием", то ли... В гостях у Элвина я никогда не была, но помнила месторасположение — как раз напротив того постоялого двора, где мы впервые вместе завтракали. Негодяй мелкий...

Задумчиво посопев, я потопталась на месте. Идти или нет?.. Не пойду — так Элвин сам принесет пропажу с утра. А если пойти?.. А если Чудик по дурному примеру Шейтара решил посводничать? И открыл для меня дверь (или окно) в чужой дом... и к чужим тайнам? Дом многое расскажет о своем владельце... Вот ко мне зайди на кухню — и сразу всё понятно. И я решилась. И будь, что будет.

К дому я подошла продрогшая и промокшая. Не насквозь, как накануне Элвин, но прилично: плащ от дождя спасал, а не от луж, и в сапоги натекло. Я огляделась. Входная дверь заперта, зато приоткрытая оконная створка на первом этаже зазывно скрипела под напором ветра. Заберу Чудика — и бегом домой. А пока забираю — пороюсь в чужих тайнах, раз по пути...

Подтянувшись на руках и неуклюже перебравшись через подоконник, я быстро оценила обстановку Темно, хоть глаза выколи, но, судя по запаху жареного мяса, кухня... Пустая. Я прикрыла окно, сняла тяжелый плащ и разулась, оставив мокрые сапоги у тлеющего очага. Закатала до колен штаны и невольно дотронулась до маминого пояса. Главное — обойтись без зеркал... И на ощупь пошла вперед.

Так, стол и (ой...) стул, дверной косяк, снова (ой...) стул, но хоть пол не скрипучий и теплый... Глаза постепенно привыкали к темноте, я перестала натыкаться на мебель, но не услышал бы меня только глухой. И не удивлюсь, если Элвин будет поджидать меня на лестнице с айтом наперевес... Я выглянула в коридор. Пусто. Идем дальше. Второй этаж пока не... А это что такое?

В гостевой комнате дверь отсутствовала, и из темного проема лилось слабое сияние. И не рыжее айтово, а... колдовское. И очень знакомое. Печати на бумагах, которыми меня снабжала бабушка, мерцали лунным светом. Сердце сжало болезненным предчувствием. Если они и в эту сторону моей жизни нос сунули... Помявшись в коридоре, я собралась с духом и зашла в комнату.

Бумаги на столе — серебристое пятно, единственный лучик света в ночном мраке... Вернее, был единственным. Пока я знакомилась на кухне со стульями, дождь прекратился, и в незанавешенное окно заглянула яркая луна. Взяв стопку бумаг, я подошла к окну и повернулась лицом к свету. Мятые, словно не в одних руках побывали, но печати сияют ярко. Иф мне как-то рассказывал об особенностях колдовских посланий — пока печати светятся, бумаги либо не попали по назначению, либо... Либо задание, на них изложенное, не выполнено.

Я быстро перебрала всю стопку и вздохнула с облегчением. Ни одной знакомой подписи, хвала звездам, да и в мире мало ли лунных волшебников... Шурша бумагами, я с любопытством вчиталась в косые строчки. Почерк — ужас, и везде один и тот же... Сто золотых за поимку? Двести?.. Целое состояние, между прочим! Ого, триста, и живьем брать!.. Это кто же такой ценный? Так, роста невысокого, глаза карие, веснушки в наличие, волосы рыжие... Меня прошиб холодный пот. Разыскивается девушка, и конь черный рядом, и айт — рыжий... Я судорожно сглотнула. Это что, м-меня?..

— Тебя.

Я испуганно вздрогнула, выронив часть бумаг, и обернулась. Элвин сидел напротив меня на краешке стола, опершись руками о крышку. Вот же... кошачья порода... Взъерошенный, в одних штанах, лицо спокойное, но взгляд выжидательный. И босые ноги вытянул, перекрыв мне один выход. А тень рядом вьется, перекрывая второй. Я снова сглотнула. И зачем сунулась?.. Надо было Ифа послушать, он порой дает дельные советы...

— Ты ла-ард, да?.. — несмело озвучила очевидное.

Обниматься на кухонном полу нестрашно было, а сейчас смотрю на него, и боязно. Закрытый, собранный, ни лучика привычного тепла. И ответить — не ответил, только голову набок склонил и смотрит. Ждет, что я начну? Я решила его не разочаровывать. Главное, чтобы не заметил, как дрожат мои руки...

— Элвин, откуда у тебя эта гадость? — я тряхнула бумагами. — Кто за мной охотится?

— К чему эти вопросы? — спокойно отозвался он. — Ты же сама всё понимаешь. Ты нужна темным — как одна из двух детей магии. И двуликим, поскольку была замечена в обществе проявившегося темного. А значит, и сама являешься потенциальной темной.

— Не потенциальной, а... — я осеклась.

Бровь моего собеседника выразительно приподнялась, но я ее "не заметила", хлопнув пачкой бумаг по столу:

— А у тебя это всё откуда?

Элвин снова промолчал, лишь улыбнувшись в ответ. Я хмуро изучила с головы до ног сначала его, потом — себя и с сожалением отказалась от чудной идеи пытки. Во-первых, здоровый и в два раза меня больше, во-вторых — ла-ард, а в-третьих, с тенью и силой леса. Скрутит одной левой и не заметит сопротивления, даже кинжалы призвать не успею. Ладно. Тогда продолжим скандал, благо, повод серьезный.

— Хорошо, молчи. Но зачем?.. — я смотрела на него в упор, с каждым следующим словом повышая тон голоса. — Зачем рядом вертелся? Ради заработка? Узнать, не продешевишь ли? За что такие деньги дают? Почему столько платят за девчонку, — схватив верхнюю бумагу, я едко процитировала: — "сбежавшую из отчего дома, дабы замуж не ходить"?

Темные глаза угрожающе сощурились и налились мерцающей желтизной, но меня уже понесло:

— А не сдал почему, а? Триста золотом за живую — на кухне подобрал и сдал с рук на руки!.. Иф и айс тебе не соперники, а Шейтара рядом нет, и защитить меня некому!.. И живи припеваючи!.. Или побоялся? — я насмешливо улыбнулась, отшвырнув бумагу: — Сам побоялся попасться? Вас же можно выследить! И распознать! Оценивал риск для своей многострадальной шкуры? Вертелся рядом, таился и решал, кто из нас двоих ценней для темных?..

Элвин молча и заинтересованно внимал, только глаза разгорались всё ярче. И я, нервно заправив за ухо прядь волос, решилась высказать последнее бредовое предположение, посетившее мою больную голову:

— А может, думал, что я тебя сдам в обмен на себя? Учуял силу леса и решил выяснить, что я существо такое? Вдруг ты ценнее, и, если меня найдут, я решу "поменяться"?.. — и гневно фыркнула: — Дурак мнительный! Существа природы друг друга не сдают! И к тому же...

— Вот, и еще! — из ниоткуда возник ифрил с ворохом серебристых бумаг.

Я поперхнулась недосказанным. Элвин страдальчески скривился и закатил глаза. Я оторопело уставилась на охранителя:

— И ты знал?! Одна я ничего не знаю почему-то! И когда спеться успели?.. А ну, иди сюда!..

— Пойду Чудика заберу! — суетливо пискнул Иф и исчез.

— Стой, зараза огненная!

Я рванулась за ним, но поздно. Ворох посланий рассыпался по полу серебристым ковром. Да и не убежала далеко. Элвин, не сходя с места, стремительно вытянул руку, поймав меня на противоходе, и от резкого рывка я задохнулась, закашлявшись.

— Извини, — он обнял меня, притягивая к себе. — А теперь, будь добра, постой спокойно. И помолчи.

— А что я такого сказала?.. — просипела в ответ, повернувшись.

— Правду, — признал Элвин негромко.

Интересно, в котором из предположений?.. Я собралась с духом для новой волны скандала, но вместо этого обиженно шмыгнула носом:

— А почему промолчал, когда Иф сдал меня с потрохами? А сбежал?.. Совесть проснулась? Или решил, что со мной опасно рядом быть, раз я такая ценная и всем нужная?..

— Да, ты очень ценная, — согласился он, а тон голоса неуловимо изменился, утратив отрешенность, и хватка на моей талии стала крепче. — И очень нужная.

Я украдкой покосилась на его смуглое лицо. Вопросы доверия — важнее мимолетных желаний или влюбленности. Мир чародеев жесток, и иных уроков он давать не умеет. Или доверяешь, или... Я доверяла — и получила "ритуал". И теперь страшно, очень страшно, опять поверить и получить... оборванные крылья и тень. Верить или нет — игра света и тени. Но не верить лесу и родственной силе?.. Не смогу...

Знакомое тепло, согревая и успокаивая, потекло по венам, прогоняя страхи и сомнения, боль и разочарование. Элвин молчал, обнимая, но одно его присутствие убеждало в том, что всё будет хорошо. Звучит, банально, но... В это хотелось верить. И ему хотелось верить. Вот только...

— Ты не Калле у ворот ждал, а меня? — я кивнула на бумаги. — Тогда уже было известно?..

— Да. Но существа природы друг друга не сдают, — поддразнил он.

— А-а-а! — я обрадовано улыбнулась. — Так ты знаешь того, кто меня найти хочет? На бумагах — один почерк, значит, это одна городская сволочь, и я его...

Вдохновившись скорой местью, я выжидательно уставилась на Элвина и прокляла свой язык. Кажется, зря я так выразилась... Его руки с моей талии сползли на бедра. И, кажется, мне пора... домой, да... Желтые глаза лукаво прищурились. Смотрит, как кот на мышь, пойманную за... хвост.

— Я пойду... — промямлила нерешительно. — Ночь же...

— Ночь, — охотно согласился Элвин.

— И... — я попыталась вывернуться из цепких рук.

— И?.. — руки оказались проворнее, а следующая волна лесного тепла — жарче.

Его ж м-магию... Я прижалась спиной к его груди и возмутилась:

— Это нечестно!..

— Правда? — весело удивился он и втянул носом воздух. — А пахнуть так, что только о доме думаешь, честно? — и выдохнул на ухо: — Мы ведь погибаем без силы природы, вдали от леса... И нужной такой быть честно?

— Но я не... И я же не... — и как девушки мужчинам признаются, что они, во-первых, не нарочно, а во-вторых, они еще "не"?..

— Я тоже "не"! — передразнил, посмеиваясь.

— Да ладно!.. — не поверила я, обернувшись. — Столько лет — и до сих пор не?..

Элвин обнял меня крепче и расхохотался. Я смутилась. А что я такого опять сказала?..

— Не сбегу, не обману больше и не откажусь, — пообещал он сквозь смех, особенно выделяя несчастное "не". — И не отпущу, — и склонил голову набок: — Оставайся?..

Я улыбнулась и повернулась в его руках, встречая теплый поцелуй. И осталась.

Проснувшись посреди ночи, я долго не могла понять, где нахожусь и что именно меня разбудило. И это не Элвин, тихо урчащий во сне слева. И не его тень, сопящая справа. Что-то... другое. Словно... чье-то чужое присутствие? Я села и откинула с лица волосы, настороженно оглядев комнату. Вроде, никого... И ничего. Только яркий лунный луч скользит по полу. Только яркий лунный луч... во время сильного дождя, бьющего по крыше?..

Выбравшись из постели, я завернулась в простыню и на цыпочках подошла к дверному проему. Луч скользнул следом, словно подталкивая. У двери я обернулась, проверяя свои подозрения, но ни Элвин, ни его тень даже не шелохнулись. А ведь существа природы спят чутко. Значит... у меня гости. Серьезные.

Я спустилась вниз и заглянула в гостиную. У многострадального стола, замерев, сияла призрачным лунным светом одинокая женская фигура. Светлые волосы в строгом пучке и длинный дымчатый плащ. Бабушка. Нынешняя ночь полна неожиданностей...

— Здравствуй, Лекси, — она обернулась, улыбнувшись, но я ее улыбке не поверила.

Чуть больше текста для ознакомления выложено здесь: https://litnet.com/book/ditya-magii-b64391

Роман платный. Ссылка на покупку — в аннотации. Если у вас нет возможности оплатить покупку предложенными на сайте способами, напишите мне на почту или в комментах, найдем выход ;)