Наследница Торманжа

Часовая поездка в итоге заканчивается в долине между горами. Очень и очень похожей на ту, которую я уже имела счастье созерцать. Вздымающийся вокруг нас чёрный массив со спускающимися вниз снежными шапками, аналогичного цвета совершенно сухие, словно изломанные, древесные растения, стелющиеся по тёмно-серому каменному крошеву. Разве что местная звезда — красный гигант Ногг, сейчас почти в зените.

Услышав предложение совершить пешую прогулку, народ разбредается по окрестностям. Естественно, что в компании Дира, Горгора и Стириаса мне приходится выдвинуться на аналогичный променад. Да я и не против, в общем-то.

Первое время муж цепко держит меня за руку, потом как-то незаметно я оказываюсь относительно свободной, в том смысле, что просто идём рядом. Мужчины разговаривают о чём-то своём, деловом. Жестикулируют, периодически останавливаются, чтобы свериться с какими-то данными, которые услужливо демонстрирует один из сопровождающих на экране небольшого планшета.

Вникать в детали обсуждения у меня нет желания, в частности потому, что обнаруживаю весьма занятные особенности планеты, которые раньше совсем не замечала. А именно — поведение растений. Сначала мне казалось, что их просто слегка шевелит ветер, потом я поняла, что это не совсем так. Некоторые представители осторской флоры явно двигались в противоположную сторону. Вариантов два. Первый — очень быстро растут. Впрочем, не похоже, размер не меняется. Значит, второй — это не совсем растения.

На секунду затормозив около невзрачного маленького кустика, шевельнувшегося совсем рядом с моими ногами, я приседаю, чтобы присмотреться внимательнее.

Чёрные веточки прямо у меня на глазах весьма занятно изгибаются, сломавшись в нескольких ранее совершенно прямых местах. Через несколько секунд выпрямляются, словно ничего и не было. И тут же ломаются в других точках.

Прикольно! Я осторожно глажу глянцевую, словно лакированную поверхность и только головой качаю от удивления. Нет, всё-таки растения. Но весьма забавные. Перевожу взгляд вдаль. О! Если не двигаться, то шевеление кустиков приобретает просто завораживающий эффект, даже слышно, как хрустят ветки.

А почему так темно стало?

— Стелла! — вдруг подхватывает меня на руки непонятно откуда взявшийся Дириан. В голосе и раздражение, и облегчение. — Как же ты меня напугала! Ни на секунду нельзя оставить тебя без присмотра!

— Что такое? — пытаюсь сообразить, в чём вообще проблема? Вроде ничего страшного не сделала.

Смотрю из-за широкого плеча в долину и понимаю, что всё ощутимо изменилось. Во-первых, совсем ночь, на небе вовсю сияют звёзды. Во-вторых, по ущелью уже никто не гуляет, и "автобуса" нет, только какой-то маленький транспорт стоит. Да и народ вокруг явно не тот, который нас сопровождал, — практически одни осторцы остались, лансиан всего четверо, включая Дира.

— Я же говорил, что обойдётся, — заметно волнуется Горгор.

Ничего ему не отвечая, муж решительно направляется к "машине". Выпускать меня из рук даже не собирается. И сажает не на сиденье, а к себе на колени. Нет, я понимаю, конечно, транспорт маленький, но не настолько же! К тому же рядом никто не сидит. Пытаюсь сползти на свободное место, но неудачно.

— Сиди уже! Путешественница! — жестом собственника меня сердито возвращают обратно.

— Дир? — вопросительно смотрю на него. Уже сообразила — во что-то вляпалась. Нехорошее.

Молчит. Явно не в духе муженёк сегодня.

— Зачем же вы тмий трогали? — опустившись на сиденье напротив, осторец смотрит так, словно безмерно поражается моей глупости.

— Тмий — это растение? — пытаюсь сообразить о чём он говорит. — Не знаю, — смущаюсь ставшего ироничным взгляда. — Просто погладила чуть-чуть. Оно такое забавное.

— Забавное? — едва не задыхается не то от смеха, не то от удивления Горгор. — Вам повезло, что эта "забавная" особь оказалась маленькой, — качает головой, — крупные могут отбрасывать в будущее на несколько лет. Разве можно быть такой неосторожной!

— Куда? — нервно сглатываю. — В будущее?

— Тебя не было шесть часов, — цедит сквозь зубы Дириан.

Ох, мамочки! Ну и цветочки тут!

— Тмий так защищается, — объясняет принц, удовлетворяя моё любопытство. — От желающих им полакомиться. Поэтому в долине и животных нет.

— А смысл? — никак не могу взять в толк. — Животное ведь всё равно остаётся на том же самом месте.

— Да, но растение успевает за это время вырасти и разбросать семена.

— Оу! Логично, — задумываюсь. — А вы этой способностью растений пользуетесь?

— А смысл? — смешливо повторяет мою же фразу Горгор.

— Ну как же? — воодушевляюсь я. — Положили деньги в банк, например, и шасть на пару лет вперёд, а вклад уже и вырос. Или хотите посмотреть на своих пра-пра-правнуков на старости лет. Оп! И всего делов. А умирать всё равно где. В будущем или в прошлом, без разницы. В будущем даже приятнее, да и вообще есть шанс, что медицина шагнёт далеко вперёд, и тебя просто-напросто вылечат. Или решили вы...

— Стелла! — возмущённый взгляд мужа останавливает полёт моей буйной фантазии.

Оценив ожидающие меня перспективы, предпочитаю заткнуться.

— У нас нет банков, я не очень понял, что это слово может означать, — осторец тактично сделал вид, что не заметил наших гляделок. — А насчёт остального... — он почему-то даже всю весёлость растерял. — Нет, я об этом не думал. Мы просто создали на этом месте заповедник, и всё.

О, так я тут щас вам идей столько понабросаю! Открываю рот, но, почувствовав, как напрягся Дир, закрываю обратно. Молчу-молчу!

"Машинка" перемещается намного быстрее "автобуса", поэтому буквально через пару минут мы уже проносимся в ночном сумраке мимо города. Разноцветные сияющие шары-дома в вышине... Ох, красотища! Жаль, что, скорее всего, остаться здесь на ночь не получится. Ну да. Вон уже и огни посадочной площадки появились. И аппарат нас ждёт.

Немного церемонно прощаемся с принцем, который, вернув себе добродушно-весёлое настроение, выразил надежду на новую встречу. Интересно, в рамках приличий? Или он действительно так думает?

Несмотря на происшествие, "экскурсия" мне понравилась. Обалдеть можно от того, сколько я узнала, посмотрела, даже в будущее переместилась! Хотя всё могло закончиться гораздо драматичнее и менее приятно. А если бы некоторые озабоченные личности соизволили меня предупредить заранее, то вообще бы ничего страшного не произошло.

— Дириан, — прошу мужа, устало свалившись на кровать. — Будьте добры, в следующий раз перед посадкой на какую-нибудь планету проводите со мной предварительный инструктаж, а? Чтобы я точно знала, что там трогать можно, а чего нельзя.

— Стелла, — падает рядом тяжёлое тело. — Будь добра, в следующий раз после высадки на неизвестной тебе планете ничего не делай без разрешения, ладно? Чтобы не довести меня до инфаркта.

Раунд закончен. Один-один. Ничья.

* * *

Неудачно день начинается. Мало того, что спала привычно отвратительно, так и вообще состояние — словно меня всю ночь корова жевала. Перенервничала я вчера, что ли? А всё Дириан со своими наездами. А может, это последствия прыжка во времени?

— Просыпайся, сонная муха, я уже встал, — громко извещает муж, выползая из ванны и включая иллюминацию на полную мощность.

— Дир, можно не кричать, а? — жалобно стону в ответ, зарываясь глубже в одеяло. — Мне и так плохо. И свет выключите.

— Плохо? — моментально приземляется рядом, всколыхнув матрас, и выпутывает меня из моего кокона. Хорошо, хоть освещение догадался приглушить. Заглянув мне в лицо, лансианин прикасается тыльной стороной ладони к щеке, потом ко лбу, и в итоге осторожно укладывает меня обратно.

— Я сейчас, — предупреждает и весьма оперативно исчезает за дверью.

Ну, ясно, похоже, я просто заболела. Надеюсь, таблетки какие-нибудь у них есть?

Минут через пять Дириан возвращается в сопровождении высокого, довольно худощавого лансианина. С очень светлыми, бледно-розовыми волосами и тёмно-фиолетовыми глазами, выглядит он чрезвычайно необычно. Да ещё и в руках имеет какой-то подозрительный чемоданчик. Врач? Ну а кого ещё Дир мог притащить? К тому же все они, медики, одинаковые. Пока основательно всё, что беспокоит, не выведают, не отстанут. Мне общения с подобным контингентом на Земле хватило, с учётом специфики моего тамошнего "заболевания".

— Ну, температура, это нормально, — подводит итог местный эскулап, предварительно засыпав меня вопросами и насторожив непонятными телодвижениями, — организм борется с инфекцией. А вот помогать ему придётся, если не хотите всё оставшееся время полёта проваляться в кровати.

Это он мне так намекнул на необходимость лечения? Слежу глазами за перемещениями его рук внутри чемоданчика и опознаю самый жуткий кошмар больных, шприцы, один из которых этот лекарь и собирается использовать по назначению. Ой, а может, не надо? Я уж как-нибудь сама с коварно напавшей на меня заразой справлюсь!

— Стелла! — укоряет меня муж. — Ну что ты как ребёнок!

Одним уколом не обошлось. Этот изверг сделал мне в мышцу руки целых два, и ещё один прямо в вену, плюс набрызгал чего-то весьма неприятного в рот и в нос. Вя-я-я, гадость! Моя бабушка, по сравнению с ним, просто мать Тереза!

Посоветовав отдыхать, ничем физическим не заниматься, а лучше всего спать до завтра, лансианин с чувством выполненного долга покидает помещение. Дириан тут же садится рядом и берёт меня за руку.

— Как себя чувствуешь? — заботливо спрашивает.

— Не знаю, — вяло отвечаю, закрывая глаза. Двигаться совсем не хочется и разговаривать тоже. И вообще ничего не хочется. Зажмуриваюсь сильнее и даже ладошками закрываю уши, чтобы не слышать громких голосов, доносящихся из соседней комнаты, которые всё равно слышны.

— Лоудив, — возмущается высокий женский голос, — ты же знаешь, что это неправильно! Нельзя потакать всем её прихотям! Ты её излишне балуешь!

— Этола, успокойся, — благодушно уговаривает совсем другой, более низкий. — Ну что такого страшного в том, что девочка научится кататься на мий о'утахе? Ей уже десять, самый благоприятный возраст. Разве можно делать из этого трагедию?

— Трагедию?! Ты о чём? Тут главный вопрос в том, зачем? — не сдаётся женщина. — Зачем ей учиться кататься на этих безумных животных, если она всё равно не сможет воспользоваться полученными навыками? Ты знаешь, на какой планете ей придётся жить? И я не знаю! И никто этого предсказать не может! И к тому же она ведь может покалечиться, тем более что способностей к регенерации у неё ещё не проявилось! Мне вообще даже смотреть жутко на этих тварей! Так что лучше пусть потратит время на изучение необходимых ей знаний. А если уж ей так нужны физические упражнения — целый спортзал к её услугам!

— Ты не права, — уговаривает мужчина. — Никакие навыки ненужными быть не могут. Да, на другой планете будут другие животные, на которых можно перемещаться, но принцип всё равно останется общим, и её тело совершенно спокойно сможет адаптировать то, что у него имеется, к тому, что от него ожидается.

— Ясно! Ты меня не слышишь! — выносит категорический вердикт его собеседница. — Ты к моему мнению вообще никогда не прислушивался! Всё! Я умываю руки и самоустраняюсь! Разбирайся со своей дочерью сам! И меня, пожалуйста, в ваши интриги не вмешивай! И учти! Если в итоге она вырастет упрямой, своевольной и не понимающей своего значения для империи — у тебя будут проблемы! Поверь мне!

Всхлипываю и зарываюсь носом в подушку. Слишком часто родители ссорятся из-за меня. И вроде как я стараюсь никому не перечить, занимаюсь с учителями, даже с братьями перестала ругаться, и всё равно регулярно повторяется одно и то же, стоит мне только попросить то, чего хочу лично я, а не то, что нужно мне как наследнице. Платья, танцы, пение, книги, обучение — всё это я получаю без разговоров, а вот путешествия, прогулки верхом, гонки на мий о'утах для меня остаются недостижимой мечтой. Если только отцу не удастся переубедить мою маму.

Неужели когда я вырасту, ничего не изменится? И мой муж тоже не будет позволять мне этого?

Муж? Дириан? А при чём тут он? Приподнимаю голову, чтобы оглядеться, и переворачиваюсь на спину.

В комнате приятный полумрак, тихо. Слишком тихо. Слышен даже стук моего сердца и чьи-то осторожные шаги под дверью. Кто там? Привидение? Я боюсь призраков Натягиваю одеяло до подбородка, и тут же комната озаряется ярким светом, наполняется шумом, музыкой.

— С днём рождения, доченька! — чувствую лёгкий поцелуй в висок. Не успеваю обернуться, как изящная женская фигура исчезает, уступая место гораздо более массивной мужской, которая, повторив ту же фразу, добавляет:

— Собирайся, тебя гости ждут.

— А я же говорил, что она соня. Соня! — смеясь, дразнится высокий юношеский силуэт, опираясь на столбик балдахина.

— И копуша! — добавляет детский голос от стены.

Хватаю подушки и с радостным визгом бросаю в сторону шутников.

— Эстеллина! Хватит беситься! — перехватывает мою руку тонкая женская. Вытаскивает из кровати и мягким движением отправляет в уютные объятия мужчины.

— Папочка, — шепчу я, возя лбом по его груди, — а мне обязательно с ними знакомиться? Я не хочу.

— Обязательно, — гладит меня по голове большая сильная ладонь. — Через десять лет кто-нибудь из них станет твои мужем. Тебе нужно как следует к ним присмотреться. Тебя никто не заставляет сейчас выбирать. Просто смотри, запоминай, слушай, чувствуй. Твоё сердце многое тебе подскажет, и ты не ошибёшься. Обязательно полюбишь кого-нибудь из них и будешь счастлива.

Поднимаю голову, чтобы заглянуть ему в лицо, но тускнеющий образ исчезает в сумраке. На глаза наворачиваются слёзы. Сердце? Моё сердце молчит. А замуж я вышла не по любви. И я не счастлива. Ты ошибся, отец. Что же пошло не так?

— Не так! Не так, Эстеллина! На треть больше! — почти срываясь, кричит высокий юношеский голос.

Поймать и зафиксировать брата взглядом у меня не получается — подо мной ходуном ходит живая мягкая подушка — хребет мий о'утаха. Своенравный попался, однако. Уносящееся грузной массой к горному массиву строптивое животное принципиально не хочет слушаться. Мне никак не удаётся выровнять траекторию движения и подобрать ту оптимальную длину, на которую нужно вытягивать его эластичный алхти, чтобы заставить подчиниться. А если так? Я забираю ещё чуть-чуть, и животное встаёт на дыбы, перекидываясь через голову. В глазах мелькает что-то синее, дыхание перехватывает, пальцы непроизвольно разжимаются, выпуская уздечку. Ещё один кульбит, и, почти не понимая, как такое могло произойти, я вылетаю из седла. В голове успевает промелькнуть мысль, что если меня не отбросит подальше или я не смогу сейчас зависнуть, то лечиться мне, скорее всего, уже не придётся: попасть под ноги трёхтонного животного — смертельно. Да и погибнуть в день своего двадцатилетия весьма неприятно. Однако неожиданно меня что-то подхватывает, мягко опуская на траву. На заднем плане слышу гулкий удар грузного тела о каменную стену скалы и предсмертный рёв мий о'утаха. Быстрый взгляд в его сторону — и неимоверное удивление: как?