Однако в подобном положении дел, по словам Хиггинса, не было ничего удивительного. Работы в Квартале практически не было. Мужчины в большинстве своём толпились у входа в Пещеру ремёсел, надеясь ухватиться за какую-нибудь временную работёнку, не требующую серьёзной квалификации и умений. Женщины также, либо подрабатывали служанками в Домах законнорожденных, либо занимались шитьём и хозяйством в своих скромных жилищах. Отсутствие образования и должного уровня мастерства в востребованных ремёслах не позволяло беднякам производить хоть сколь-нибудь ценные товары или услуги.
— Поверь, Скалик, они бы и рады заработать себе на достойную жизнь и сносное пропитание, но им нечего предложить. Отсюда и таковое деление гномов на касты. Одни живут себе, не тужа, в Пещере ремёсел, в то время как подавляющее большинство занимается обслуживанием горстки избранных.
— А как же Король?
— Тут и говорить нечего. Весь Оплот обслуживает его прихоти. Ты же знаешь, даже законнорожденные разве что не ссутся от счастья, если удастся урвать королевский заказ. Платят хорошо, к тому же есть гарантии, что тебя не обманут, как поступают некоторые члены Домов.
— Угу, есть такое. Правда и откатывать всяким управляющим приходится немало, чтобы заказ дали именно тебе.
— Ну так не в сказке живём, за всё платить надо! Даже за собственный труд...
— Я что, так и буду теперь на жопе ровно сидеть, не выходя из дому? — хорошенько отдохнувший Скалозуб сам дивился порой вновь проснувшейся наглости. — Не пойму, для чего, в конце концов, я так вам понадобился? Чтобы выполнять простейшие хозяйственные задачки на кухне или в саду? Не поймите меня неправильно, я, конечно, очень благодарен за своё спасение, но абсолютное безделье мне уже порядком поднадоело.
Мужчины собрались в полном составе, прогревая косточки в маленькой баньке, под которую Фомлин переоборудовал один из домов, что окружал 'зелёный дворик'.
— Ох уж эта молодёжь. Всё им неймётся, не могут усидеть и пары недель на одном месте, — проворчал Хиггинс, не упускавший, по наблюдениям Скалозуба, возможности вздремнуть при любой мало-мальски благоприятной возможности. — Наслаждайся и радуйся жизни дурак, успеешь ещё повпрягаться!
— Старик прав, Безбородый, — согласился Пастырь. — Восстанавливай силы. Придёт время, отдашь причитающееся.
— Вот это меня и тревожит. Я чувствую себя в неоплатном долгу, не имея ни малейшего понятия, как отблагодарить вас всех по достоинству. Моё поместье и всё имущество, как ты сам мне поведал, конфисковали в пользу королевской казны. Помочь вам чем-то серьёзным я нынче ничем не могу...
— Время, Безбородый, всему своё время, — подключился в разговор Фомлин. — Дай народу немного свыкнуться с твоим освобождением. Не все обрадовались такому исходу. С каждым днём всё больше гномов поддерживает Дорки и его шайку, не стоит давать им лишний раз повод распускать руки, слишком рьяно начав социальную деятельность.
— Социальную деятельность?
— Ну дык, а для чего ещё ты можешь нам по-настоящему пригодиться? Нам нужны твои мозги, деловые связи, умение убеждать. Ты же сам видел, в Квартале окромя нас, трёх пожилых пердунов, нет ни одного образованного гнома, одна безграмотная быдлятина!
Прости Бойл, не хотел тебя обидеть. Кларк, ты тоже не обижайся, в конце концов, это не ваша вина. Я и так стараюсь обучить вас всему, что знаю сам! — поспешил оправдаться староста перед укоризненно посмотревшими на него молодыми гномами.
— Фомлин, а это правда, что ты раньше тоже был законнорожденным? — не преминул в очередной раз спросить Скалозуб.
Хозяин дома каждый раз находил предлог уйти от темы, но распарившись, стал словоохотливее обычного:
— Ты ведь всё равно не отстанешь со своими вопросами, да, Безбородый? — любознательный гном хитро сощурился, и староста, вздохнув, продолжил, — Я сам из бедного Дома, про который ты, должно быть, и не слыхал. Но вот моя жена, — Скалозубу почудилось, что, упоминая супругу, Фомлин чуть вздрогнул, — моя жена была из Дома Жизнетворцев. В тот злосчастный день, когда сумасшедший Король обвинил в измене и арестовал всех членов Дома, мы с Гмарой и Жмоной пошли в Квартал черни, раздать излишки начинающего портиться продовольствия беднякам. Возвращаться, как оказалось, нам уже было некуда.
Скалозуб вновь почувствовал себя виноватым. Обратная сторона чрезмерного любопытства — легко разозлить или, наоборот, расстроить близких сердцу товарищей.
— Прости, не хотел бередить твою рану, Фомлин. Теперь понятно, откуда у тебя столь глубокие познания в фермерстве.
— А... что было, то было, прошлого уже не вернёшь, — отмахнулся гном, однако вид имел опечаленный. — Поскольку мой Дом не занимался ничем действительно стоящим, Жизнетворцы обучали меня помаленьку своему мастерству. Все эти циклы 'день-ночь', которые так тебя удивляют, регулярный полив растений водой, грядки, саженцы и многое другое — всему меня научили родственнички моей ненаглядной. Поверь, своим умом я бы ни за что до этого не дошёл.
— Знаешь, мои слуги выращивали в поместье съедобный мох и грибы, но додуматься до 'дня и ночи' в глубокой пещере... Как к такому вообще можно было прийти?
— Техника, отработанная поколениями, — усмехнулся Фомлин. — Говаривали, в качестве месторасположения Оплота неспроста выбрали именно эти три пещеры. Только здесь в необходимых количествах находятся светлокамни и светляки-сталактиты. Их свет живителен для растений, без него столь глубоко под землёй растут лишь тот самый мох да грибы. Но постоянное освещение тоже губит посадки, вот и приходится изгаляться. Не ручаюсь, конечно, что наш цикл точно соответствует реальной смене ночи и дня на поверхности. Последние часы, что были в Квартале, сломались ещё до того, как я на свет появился, так что всё субъективно.
— А откуда тогда взялось мясо? А яйца по утрам? Здесь где-то есть ещё одна ферма?
Фомлин закатил глаза:
— Уймётся когда-нибудь с расспросами этот гном?! — все собравшиеся отрицательно покачали головами. — Есть ферма, есть. Поменьше нашей, зато более укромно запрятанная. Хог разводит кротосвинок и слепокур, а мы помогаем ему, чем можем. Если б не наши с оным пещерки, уже полквартала от голода, наверное, померло, а так вон сколько держимся. Но возможности двух, по сути, подсобных хозяйств, естественно, ограничены. Это тебе не Королевский сад, который по площади почти как весь наш Квартал. Чернь всегда выживала за счёт грибокартошки, наш урожай скорее дополнение для полноценного рациона, но никак не его основа.
— Интересно, много народу знает о вашем деле? Нипочём бы не догадался, что где-то помимо Королевской пещеры, занимаются выращиванием овощей и разведением мелкого скота!
— Если б кто знал, мы вряд ли сейчас здесь сидели и парились, — с сомнением проговорил староста. — Гномы народец эгоистичный, жадный и очень завистливый. Уверен, нашлась бы куча голодных умников, пожелавших урвать себе на пропитание 'немножечко' урожая, и срать они хотели, что потом жрать вообще будет нечего!
Обычно я привожу продукты лавочникам, якобы купив их по блату у королевского кладовщика, а те уж дальше распродают всем желающим. Цену заламывают, засранцы, втридорога, зато ни у кого нет особенных подозрений.
На том и стоим, Безбородый, кручу-верчу, всех обдурить хочу! — в голосе Фомлина тем не менее слышалось больше грусти, нежели гордости за смекалистость.
Какое-то время все молчали.
— Как там переговоры с этим, как его, Рыжесрубом? — поинтересовался Хиггинс. — По-прежнему гнёт своё?
— Угумс, тяжёлый случай, гном с головой совсем походу не дружит. Вместо того чтобы скинуть цену, предпочитает окончательно испортить и без того хреновый товар.
— Рыжеруб? Продажей грибокартошки теперь занимается Рыжеруб?! — оживился Скалозуб, услышав знакомое имя.
В своё время он был достаточно близко знаком с упомянутым гномом. Некогда влиятельный Дом, во главе которого стоял рыжебородый ворчун, переживал не лучшие времена. Однако он всегда помнил Рыжеруба как чрезвычайно гордого и осторожного гнома. Чтобы тот 'опустился' до торговли с чернью...
— Знаешь это отродье? — в голосе Фомлина читалась явная неприязнь. — Впервые в жизни сталкиваюсь с настолько негибким и тупым торгашом! Всё канючит про свой долбанный кризис. Как будто я должен из штанов теперь выпрыгнуть и с голым задом перед ним чечётку сплясать! Кризис, кризис... Кризис он у всех. У всех, а не у одного драного Рыжесруба!
Староста глубоко вздохнул:
— Прости, Бойл, не хотел заводиться. — Сидящий рядом с хозяином дома юноша лишь пожал плечами. — Бесит просто. Не знаю, как с таким ушлёпком вообще дела можно вести.
Скалозуб сразу понял, что ему представился шанс отработать свой ужин:
— Я могу попробовать поговорить с ним. Рыжеруб, конечно, крепкий орешек, но в своё время мы довольно неплохо с ним ладили.
Фомлин с сомнением покачал головой:
— Боюсь, первое же твоё появление в Пещере ремёсел окажется и последним. Держу пари, все давно закономерно считают тебя погибшим от рук 'кровожадной и безмозглой черни'. И уж наверняка попытаются уладить возникшее недоразумение, если узнают, что ты жив-здоров.
Задумавшись, Скалозуб по старой привычке попытался погладить бороду.
— Знаешь, Фомлин, я ведь теперь, как вы говорите, Безбородый. Считаешь, многие признают во мне наследника Среброделов? — он с сожалением вздохнул, потрогав уже весьма солидную щетину. — Чутка поработать брадобрею и меня родная мать ни за что не узнает!
Сидевшие в сауне гномы переглянулись. Наконец, Хиггинс высказал общее мнение:
— Ты очень изменился за последнее время, Скалик. Как внешне, так и внутренне. Знаю я тут кое-кого в Квартале. Что ж, попробуем сделать из тебя, как говорят некоторые, 'модного гнома'.
Остаться неузнанным и не привлечь к себе излишнего внимания, оказалось двумя совершенно разными задачами. И если с первой проблемой Скалозубу удалось разобраться играючи, справиться со второй было решительно невозможно.
На чисто выбритого взрослого гнома с коротко подстриженной шевелюрой оборачивались и таращились с открытыми ртами абсолютно все встреченные жители Оплота от мала до велика.
Брадобрей, услышав просьбу, покрутил пальцем у виска, но по ходу процесса увлёкся настолько, что если бы Скалозуб не впал в откровенную панику, то, вполне возможно, лишился бы даже ничтожных остатков волос на макушке.
Чувствуя себя практически голым, он тем не менее изо всех сил старался не отводить взгляда, а наоборот всем своим видом демонстрировать естественность и обыденность образа.
В Пещеру ремёсел удалось попасть без проблем. Стражи лишь почесали затылки при виде столь необычного гнома и без вопросов пропустили в обитель законнорожденных, вероятно, решив, что беды от него точно не будет, а связываться со столь странным типом может себе выйти дороже.
Зато аудиенции Рыжеруба пришлось добиваться достаточно долго, убеждая привратника, что визит имеет сугубо деловую цель, а сам он не спятивший, не прокажённый и уж точно не убийца-извращенец-маньяк.
— Ты уж не обижайся, добрый гном, если чё. Работа у меня такая, не пущать кого попади, — наконец извинился пожилого вида охранник, удостоверившись в адекватности посетителя лишь после небольшой взятки. — Хых, и не стрёмно тебе без бороды-то живётся?
— Что делать, последний писк моды, — соврал, равнодушно пожимая плечами, Скалозуб. — Увидишь, через полгода весь Оплот будет так щеголять!
— Ух, ну не знаю. Жалко мне свою бородишку. Потом пару лет же отращивать вновь придётся...
Вид полупокинутого поместья полностью подтвердил догадки Скалозуба о неважном положении дел его визави. Старый сгорбленный гном, которому с виду сам Хиггинс годился во внуки, с трудом волоча ноги, провёл его мимо наглухо закрытых дверей в кабинет хозяина дома. Кроме тихой возни на кухне и шарканья слуги, ничто не нарушало гробовой тишины. Скалозуб припоминал свои последние визиты к Рыжерубу, задним числом отмечая, уже давно намечающиеся признаки упадка.
'Видно, исчезновение любимого племянника окончательно подкосило рыжебородого ворчуна. Оно, конечно, и не удивительно, когда других наследников нет.
Хотя хрен его знает, за что все так любили этого вечно трясущего бородой тунеядца. По мне, так и слава Праотцу, что сам свалил в неизвестном направлении, гнать в шею надо таких! Сколько нервов мне тогда Бригитта своими переживаниями испортила... Трясун то, Трясун сё. В жопу его, вот и всё!'
Какая-то часть здравомыслящего сознания говорила Скалозубу, что он совершенно напрасно и несправедливо злится на пропавшего гнома, но ревность до сих пор жгла душу подозрениями, несмотря на все заверения Бригитты, что они с Трясуном просто друзья и, вообще, родственники, пускай и дальние.
'Однако Рыжеруб, похоже, твёрдо решил воспользоваться шансом восстановить былое влияние. Интересно зачем? Нет, понятно, что хочется вкусить благ и удовольствий, но так упорствовать ради Дома без будущего?
Или он понадеялся на лёгкие деньги? Неужто он совсем не осознаёт реального положения дел и считает, что на чернь достаточно посильней надавить и мигом озолотишься?! Хм, может, не стоило чересчур сильно хвастаться успехами в торговле во время моих прошлых визитов...'
Хозяин поместья задумчиво расхаживал по своему кабинету, сложив руки за спиной. Хотя для такой загаженной каморки, 'кабинет' было, наверное, слишком громким названием. Нет, столь откровенного бардака, как у Кременькана, здесь не было, но всё — от старой мебели, треснутой посуды до облупившейся краски на стенах, говорило о неблагополучии владельца сего имущества.
Едва встретившись взглядом со старым знакомым, Скалозуб мысленно ударился в панику:
'Узнал! Конечно, он узнал тебя, идиот! Как можно было добровольно ввязаться в подобную авантюру? Кто тебя за язык тогда потянул?! Пропал, теперь я точно пропал! Только бы рыжебородый не кинулся сразу звать стражей, может, я ещё успею отсюдова убежать...'
— Молотом мне по пальцу! Неужто я согрешил настолько, что сам Проявленный явился за мной?! Погодь, погодь, — Рыжеруб обезоруживающе поднял верх руки, но сразу затараторил вновь, не давая Скалозубу и секунды на то, чтобы опомниться. — Грым, что за чудо ко мне ты привёл? До меня, конечно, доходили слухи, что Кременькан в наказание лишил одного из своих слуг бороды, но я и помыслить не мог, что то была правда! Применять подобные методы воспитания... это в наше-то цивилизованное время! Видишь, Грым, а ты всё время ворчишь, что я плохо с вами обращаюсь. Ты только глянь на этого бедолагу, даже щетина отсутствует! У моей бывшей жёнушки и то растительность на лице была гуще! Ай-яй-яй...
Скалозуб так с открытым ртом и застыл, не зная, что ответить на 'приветственную' тираду. Хотя оная была обращена к шаркающему слуге, но явно адресовалась нежданному посетителю. Скалозуб, конечно, предполагал, что Рыжеруб удивится его внешнему виду, и на тёплый приём не рассчитывал, но столь несдержанная и неадекватная реакция застала его врасплох.
