Волшебник

Не сбиваясь с ритма вместо очередного шага делаю полный разворот, впритирку разминувшись с по-прежнему непонятным, а от того ещё более подозрительным плетением. Шаг, ещё шаг, разворот, шаг, поворот, отшаг — и ко мне летит второе такое же плетение, и снова я совершенно пропустил момент каста, как будто оно просто плавно возникло из ниоткуда уже летящим в мою сторону. Направление было другим, видимо, чароплёт сменил позицию... но ни самого чароплёта, ни колебаний магического фона, сопровождающих волшбу, я по-прежнему не мог обнаружить. Новая смена рисунка движений увела меня и от этого плетения... В принципе, учитывая мои возможности, это абсолютно предсказуемый результат, а значит... не додумав даже мысль до конца, снова меняю траекторию, ухожу в длинный пологий перекат и выпрыгиваю из него в центр площадки... без всякой необходимости. Неважно, зато параноики живут дольше!

Меняю хват и ещё больше поднимаю темп — рановато, конечно... для тренировки, вот только это уже ни разу не тренировка. Двигаясь уже гораздо быстрее человека, глубоко втыкая когти ног в грунт на каждом шагу, стремительно перемещаюсь по площадке, регулярно оставляя на земле росчерки то хвостом, то когтями. На самом деле, в кажущемся хаосе движений есть система, и любой чароплёт без проблем сообразит, что я размечаю большую заклинательную звезду: стоит наполнить законченный рисунок энергией — и получится, фактически, та же Защита Абсолюта, только стационарная. Вряд ли неизвестный нападающий согласится допустить такое, а значит... вместо очередного шага просто выпускаю из рук меч и, максимально напитав магией, нешироким веером бросаю дюжину чешуек навстречу очередному плетению.

Обычный человек от моего броска не увернулся бы... но в обычного и кидать бы не понадобилось. Чароплёт к нападению подготовился хорошо, и вместо полноценного уклонения, на которое всё равно не хватило бы времени, лишь довернулся и принял одну чешуйку на малый щит, пропустив остальные мимо. Плетение щита он маскировать не стал — или некогда было, или вовсе не умел плести его скрытно, но свою позицию он выдал в любом случае, и я, на полном форсаже зайдя ему за спину, аккуратно приложил его по затылку.

С этим человеком я определённо никогда раньше не встречался. А щит ему против моей атаки не помог...

Глава 17. Слепая Фемида.

Трибунал, естественно, возглавил командир заставы — как старший по званию и ответственный за место происшествия. Вторым в него вошёл командир нашей группы — вроде как отвечать за подчинённого. По поводу третьего возникли разногласия: с одной стороны, вопросы выяснения обстоятельств смерти и степени виновности причастных находятся в ведении особого отдела, а с другой — всё, связанное с магией, до известной степени обладает некоторой юридической "экстерриториальностью", а потому необходим волшебник, и желательно — максимально независимый. С независимостью на пограничной заставе, понятное дело, было сложно, но в качестве компромисса пригласили двух специалистов — Григорьева с нашей стороны и руководителя гарнизонных научников со стороны местных.

Подробный допрос всех причастных занял прилично времени — собственно, он и был единственной причиной, по которой слушание задержалось едва не на сутки. Впрочем, несмотря на всю тщательность, ситуацию он не прояснил. Покойного опознать не смог никто: все, кому на заставе находиться полагалось — присутствовали, все остальные (кроме нас) — наоборот, отсутствовали, и контрольные плетения за последние две недели (с момента возвращения гарнизонных снабженцев с районного склада) ни разу не срабатывали. Словом, непонятная мистика, ничуть не добавившая хорошего к нам отношения. Причина смерти неизвестного была предельно простой: слабенький щит не смог остановить брошенную мной чешуйку, только чуть отклонил. В результате она попала не в торс, как я целился, а в шею, аккурат под челюсть, перебив горло, одну из артерий и спинной мозг.

Мою версию подтвердить не было никакой возможности: к тому моменту, как вызванные мной местные добежали до полигона, все следы и без того слабых плетений развеялись начисто, и всё, что я им мог предъявить — это лежащий в луже крови труп весьма слабого, но бесспорно чароплёта и мои слова. Опровергнуть её тоже было затруднительно: налицо явный посторонний, проникший на охраняемый военный объект совершенно незамеченным охраной — что магической, что живой — и на этом фоне моё описание его плетений звучало куда менее фантастично... правда, и интерес ко мне тоже усиливался: почему не использовал что-нибудь заведомо нелетальное, вроде глушилки или электрошока?

По некотором размышлении на этот вопрос я ответить смог, и дело было не в моей аверсии к внешней магии. Хоть структура и манера исполнения плетения отличались, общее впечатление и незаметность напомнили мне дуэль с Рыжим, точнее, уничтожение подхваченного им аурного паразита, о чём я и доложил со всей возможной беспристрастностью. Наличие в моём досье дуэли, пусть и со всеми извиняющими обстоятельствами, добавило мне в глазах местных отрицательных очков, хотя честность некоторую их часть и "погасила". Несмотря на все традиции и законы, дуэли насмерть люди не одобряют, как разбазаривание сил и ресурсов, и я даже с этим согласен... но Рыжего всё равно прибил правильно, даже если бы никакого паразита и не было. В отпечатке ауры, снятом с покойного, никаких особых следов не нашли, лишь ещё раз подтвердили, что он был магом, вероятнее всего — чароплётом, но настолько слабым, что специфика была практически незаметна.

В целом трибунал склонялся объявить мне взыскание с занесением (считай, лишний год придётся до следующего звания служить, а то и больше... не то чтобы меня так сильно интересовала военная карьера, но раз уж вписался — грех не постараться) и посадить на "губу" до отбытия группы, однако в какой-то момент местный научник, до того молча листавший документы дела, стал настойчиво интересоваться моей магической сопротивляемостью, довольно прозрачно намекая, что не верит моим показаниям, данным под заклятием правды.

В досье ещё упоминался полный иммунитет к психическим воздействиям, и хотя всем известно, что заклятие правды опирается исключительно на физиологию, глава трибунала за идею ухватился обеими руками — мол, невооружённым глазом видно, что физиология у меня от человеческой отличается, и никто не может поручиться, что заклятие на мне работает правильно — даже если вообще легло, в чём тоже есть серьёзные сомнения. Все мои предложения провести дополнительное тестирование или использовать аурную печать были решительно отклонены под предлогом неоправданной задержки — мол, и само слушание-то уже отложили, так ещё и затягивать его ну совсем никак нельзя. Васильев пытался было воззвать к здравому смыслу, Григорьев прикинул, что работу заклятия в моём случае можно достоверно проверить максимум за пару часов — но местные упёрлись, дескать, нечего пытаться отмазать преступника, хоть бы он и десять раз был из вверенного подразделения.

Словом, к концу разбирательства мой изначальный оптимизм развеялся без следа, но приговор всё равно удивил — и не меня одного. Умышленное убийство мирного жителя, каторга, шесть лет — практически максимальный срок за убийство (больше только с отягчающими обстоятельствами, насколько я помню законы), причём любым кастерам практически всегда каторгу заменяют чем-то, где они могут с пользой для общества применить свои магические способности, но и на это нашлось возражение: раз внешняя магия для меня является областью аверсии, то и использовать нечего, а раз так — то нет и смысла заменять. После весьма горячих споров, из которых я узнал много интересного об обоих командирах (и ещё больше заподозрил), срок сократился до пяти лет, но всё равно без замены.

— Трибунал принял решение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — голос полковника был спокойно-удовлетворённым, как после решения сложной задачки.

— Возражаю, товарищ полковник. Независимо от уровня суда и обстоятельств дела каждый гражданин имеет право подать апелляцию лично Тирану. И я намерен этим правом воспользоваться.

Командир заставы поморщился — дважды, сначала на обращение (ага, я ему теперь не товарищ, а зловредный преступник), потом на упоминание апелляции.

— Вы знаете, сколько времени их рассматривают? — язвительно осведомился он.

— Я никуда не спешу, — честно признался я и, дождавшись, пока выражение его лица переменится достаточно, продолжил, — меня устроит удаление приговора из личного дела и постфактум, даже если я уже на пенсию к тому моменту выйти успею. Я твёрдо намерен отстаивать свою позицию: оправданная самооборона и никак иначе.

— Это ваше право, — всё так же спокойно согласился полковник, чьё имя я так и не удосужился узнать. — Сдайте табельное оружие и печать и проследуйте в камеру.

Мне оставалось только пожать плечами и выполнить требование... или в одно лицо поднять бунт и сбежать, но хоть я и считал приговор несправедливым, а суд — пристрастным, также я прекрасно понимал, что лишь в авантюрных историях облыжно обвинённый сбегает, добывает доказательства своей невиновности и получает полное прощение — и за побег из-под стражи, и за все остальные преступления, которые ему приходится совершить "под давлением обстоятельств"... Подойдя к Васильеву, я положил на стол перед ним выданную мне перед выходом офицерскую саблю и, стандартным выбросом разрушив привязку, выданную ещё в Магадемии именную печать колдуна.

— А остальное оружие? — Вот теперь в голосе полковника мне послышались какие-то эмоции.

— Остальное оружие является моим личным. Как законопослушный гражданин я обязуюсь не использовать его до окончания срока наказания и готов дать клятву на аурной печати. — Хоть и нечасто, но всё же встречающаяся ситуация, когда в тюрьму отправляется человек, владеющий оружием, которое может призвать в любой момент (и которое, соответственно, бессмысленно запирать в арсенал или ещё как-то пытаться отобрать), была разрешена ещё в Старой Империи, чтобы и человека не лишать личной собственности (что подчас было равносильно убийству или полному и окончательному лишению магических способностей), и преступнику не давать недозволенного.

— И откуда же у вас, даже обучение в Магадемии проходившего за счёт государства, такое оружие, не соблаговолите ли объяснить? — полковник был явно недоволен, хотя и старательно скрывал эмоции. Я же лишь хищно улыбнулся — во все свои многочисленные зубы, в кои-то веки искреннее желая выглядеть не "просто самым обыкновенным колдуном", как внушала всем моя аура, а реально опасным и злым монстром.

— Нет, — односложные ответы часто заставляют собеседника додумать недосказанное и порой оказываются куда действеннее длинных и развёрнутых. Немного помолчав, я всё же нарочито медленно продолжил: — Покажите мне человека, который скажет, что я владею им не по праву...

— Я не обязан отчитываться перед всякими... — возмущённо перебил меня полковник.

— ...и я назову его лжецом, — спокойно закончил я, слегка прибавив голос. — А того, кто захочет его у меня отобрать — я назову вором. — Заявления были сильные и не очень уместные, если смотреть здраво, но отдавать гаврилычевы подарки я не собирался, тем более, что и закон был на моей стороне.

— За отсутствием должных объяснений я призываю трибунал рассмотреть вопрос легальности права собственности на оружие у присутствующего здесь колдуна Васина и требую до вынесения решения оное оружие поместить под охрану в арсенал гарнизона, — похоже, полковник твёрдо решил продавить свою прихоть, невзирая ни на что.

Я уже сформулировал достаточно язвительную фразу, в которой последовательно называл полковника лжецом, вором и непроходимым идиотом (что тянуло на изрядную добавку к сроку за оскорбление старшего по званию и неуважение к суду), но меня выручил Васильев. С крайне недовольным видом он нарисовал размашистую "Z" под своей копией протокола, устранив любую возможность вписать туда ещё хоть слово, поставил дату, время, подпись и именную печать. Его примеру незамедлительно последовал Григорьев, а спустя несколько секунд — и руководитель научников, первым понявший, что дальше тут ловить нечего. В ответ на явное возмущение полковника капитан демонстративно потянулся.

— Приговор вынесен, заседание окончено. Вопрос правомочности владения личным оружием выходит за рамки данного трибунала... как вы совершенно справедливо отметили, дело и без того сильно затянулось, — Васильев жестом не дал полковнику перебить себя. — А за рассмотрением апелляции я прослежу.

Очень хотелось ругаться, спорить, высказать всё, что я думаю про этого напыщенного индюка, да хотя бы морду ему набить или гадость сказать напоследок... однако, неожиданно проснувшаяся интуиция (вот где она вчера была?) настоятельно советовала так не делать — наверняка полковник подобный вариант предусмотрел и вряд ли мне понравится то, что он приготовил в ответ. Так что я медленно вдохнул, выдохнул, и предельно ровно произнёс:

— Подчиняюсь решению трибунала и очень надеюсь, что вы поймёте, какую ошибку совершили.

Ни единого слова, которое можно было бы трактовать хоть сколь-нибудь оскорбительно... а интонацию и взгляд к делу не пришьёшь.

Глава 18. Оставь надежду...

Дальнейшие события пошли в полном соответствии с процедурами: клятва на печати не призывать своё оружие до освобождения (в формулировке, отточенной многочисленными инцидентами ещё в Старой Империи) и карцер местных безопасников.

Вот там-то и возникли некоторые... затруднения.

— Что это? — неодобрительно спросил мрачный детина в капитанских погонах, указав на мои браслеты. — Магические предметы запрещены.

— Подарок от сослуживца, — автоматически ответил я, всё ещё на разные лады... обдумывая свою ситуацию, особенно — полковника.

— Не положено. Надо снять, — всё так же мрачно потребовал детина, доставая из-под стола магически экранированный контейнер.

— Эм... Есть определённые проблемы... — задумчиво ответил я, попытавшись найти и расстегнуть замок.

— Не хочешь сам — можем ампутировать, — равнодушно предложил тот.

— Ну у вас и методы... — я аж передёрнулся. Что в госпитале, что здесь... Вообще, конечно, против многих проклятых предметов, если всё сделать аккуратно и правильно, вполне надёжный метод, и почти без осложнений... если лекарь хороший. — Они не проклятые, просто не рассчитаны на четыре руки.

— Вы сомневаетесь в квалификации наших врачей? — с некоторой обидой поинтересовался капитан.

— Нисколько! Организация вроде вашей просто не может себе позволить нанимать неквалифицированных специалистов, тем более — медиков.

— Тогда, может быть, вы сомневаетесь в их надёжности? — тема явно задела его за живое.

Я задумался, как бы так поаккуратнее сформулировать свою мысль — благо, много времени на это не понадобилось.