Адриана Таш ри Эйлэнна. Книга первая

Интересно, какое оружие вообще есть в арсенале шамана ташиев? Не будет же он пытаться прошибить меня ветками Древа Жизни, не настолько я неповоротливая — даже в жалких остатках официального наряда... но он и не мог прийти просто так, наобум. А значит, дело пахнет керосином, и одной шарахнутой на голову принцессе стоило задуматься об этом, а не дрыхнуть на собственном придворном художнике! Кстати...

— Фирс, какого демона ты еще тут?! — рыкнула я. — Я его сейчас убивать буду!

Бывший капитан задорно расхохотался, никак не ответив на столь опрометчивое заявление от взъерошенной спросонья девчонки в лохмотьях. На лице придворного художника явственно читалось его отношение к моей вечной надежде на "авось", но вслух он сказал только:

— Убивай.

— А где гарантия, что ты потом не убьешь меня? — на всякий случай уточнила я. Гарантия жизнерадостно улыбнулась из-под здоровенного зеленого листа и даже помахала ручкой, а у меня вдруг начали слипаться глаза.

Так вот почему этот веточный инвалид так притих!

Он не может вызывать духов, но ведь никто не запрещает ему сотворить из нитей Древа Жизни их подобие, благо тоненькие ниточки, бывшие души, — самый податливый и послушный материал для созидания, какой только можно представить.

И что мешает сымитировать, например, банального сонного духа? А потом остается только драпануть шаманским кругом на Аррио, схватив спящую меня подмышку, и оба моих защитника волей-неволей притащатся туда! Все это пронеслось в моей голове, пока я падала с высоты собственного роста, не в силах бороться с магией Той Стороны, на чью помощь я так рассчитывала. Увы, заклинание защиты от бластера сонному духу не помеха...

Фирс бросился вперед, преграждая путь Мэтту, а Тамаз развернул надо мной целую сеть щитов такой сложности, что не стоило даже пытаться разобраться — такое мог наворотить только фей, и только с перепугу. Но я всего этого уже не видела, ибо сладко спала в обнимку с сияющим плетением из тоненьких ниточек.

Сонный дух, ну надо же...

Хм, этот зеленоглазый остолоп действительно не в курсе, что опаснее спящего некроманта только некромант мертвый? Хотя чего еще ожидать, я сама узнала совсем недавно, из одной занятной книжицы про вселение призрака в спящего. А бывший капитан, помнится, не удосужился даже поинтересоваться, на чем передвигается...

Я покрепче обняла псевдодуха и, кажется, трогательно засопела.

Единственное его преимущество — непрерывная поддержка Той Стороны. Мне для такого потребовался бы артефакт-накопитель и пара дней подготовки, а он черпает силу из-за Грани с естественной легкостью, говорящей о перерастании навыка в привычку. Лишить его контакта с Древом — значит лишить возможности применять тактику, которую он считает едва ли не единственно возможной.

Угу. Осталось только придумать, как это сделать.

Грань зеленоглазого шамана проходила посередине тела, там, где безнадежно перебит позвоночник и откуда так непринужденно прорастала частичка Той Стороны. Пройти насквозь — проще простого, а там меня тотчас подхватили знакомые руки и привычно закружила в танце тихо плачущая метель. Той, Что Сильнее, было плевать на мою репутацию и на понятие репутации в принципе, на Гильдию Некромантов, на папу, наставника с его нотациями и вообще на всю Хеллу. С высооокой такой колокольни.

Она радостно повисла у меня на шее, схватила за запястье, потянула за собой, словно ребенок, жаждущий показать новую игрушку. Я невольно улыбнулась, дернувшись было за ней — но вовремя вспомнила, зачем пришла.

Та, Что Сильнее, нахмурилась — не узнавая и даже не вспоминая о моей проблеме, скорее — принимая ее к сведению. И легкомысленно пожала плечами, выхватывая прямо из вихря снега здоровенный топор. И правда, кто сказал, что Древо Жизни нельзя рубить?..

Сама она, естественно, заниматься подобным варварством не стала — неинтересно — и вручила топор мне.

— Я же не могу срубить все дерево, — напомнила я ей. Та, Что Сильнее, взглянула на меня с явным недоумением. Для нее не существовало понятие "не могу", и если бы это было хоть немного увлекательно, она давно срубила бы это самое Древо чисто так — из спортивного интереса. — Лучше ограничусь теми ветками, которые поддерживают этого... усыпителя недоделанного.

Она засмеялась над моей нерешительностью и страхом, схватила меня на руку и все-таки потащила за собой, закружила в метели, уводя все дальше и дальше. Наверное, мы долго метались по миру за Гранью — два женских силуэта, таких похожих и в то же время разных.

Аха. Хотя бы потому, что у меня, по крайней мере, есть топор.

Интересно, а если я попытаюсь навредить Той, Что Сильнее, у меня получится? И если получится — будет ли это значить, что я никогда не стану такой, как она?..

Прочитав мои мысли, моя богиня беззаботно рассмеялась и погрозила мне холеным пальчиком: "Не получится, маленькая, слабая, несовершенная, бывшая я. Не получится", — и повелительно ткнула этим же пальчиком в основание ничем не примечательной ветки.

Мне ничего не оставалось, кроме как садануть по дереву топором. Даже если ветка — не та, будем считать это попыткой согреться.

У меня еще есть время. Если понадобится, я готова махать этим демоновым топором хоть целую ночь напролет.

Глава 28. Почему тебя две?

У меня, признаться, никогда не было особого опыта в рубке деревьев, но что-то подсказывало, что расти ветка должна все-таки несколько медленнее, а не затягивать повреждения сразу после удара топором. Я не успевала даже еще раз замахнуться, как она прирастала заново. На теплой шероховатой коре не оставалось даже зарубок. Привязанные к ветви ниточки продолжали трепетать на ветру, ритмично пульсируя в такт чьему-то сердцебиению.

Я вернула топор Той, Что Сильнее; она любопытства ради тоже пару раз ударила по ветви — и зашвырнула бесполезный инструмент куда подальше. Привычная вьюга с радостью поглотила подачку и завыла еще громче, вздымая снежные вихри, и я недовольно поморщилась, пытаясь высмотреть в метели нужную мне тоненькую ниточку зеленоглазого шамана. Хотя что толку: нечего и пытаться ее попросту отвязать. Как показал опыт с ниточкой моего будущего мужа, на это занятие можно вообще хоть всю оставшуюся жизнь потратить — без особых результатов.

От мысли о Безымянном принце по спине в бессчетный раз прокатилась колкая волна мурашек и отчего-то сразу захотелось сдаться на произвол судьбы. Ильвен с ним, с Мэттом, лучше пусть он меня добьет, это хоть не так страшно...

Пожалуй, я бы так и поступила, но Та, Что Сильнее, беззаботно рассмеялась и подтолкнула меня к Грани: мол, иди, сдавайся, тогда я раньше стану настоящей и живой, а от тебя все равно толку никакого. Там дорефлексируешь, пока тебя убивать будут.

Ее бесцеремонный эгоизм временами действовал на меня довольно положительно. Столкнувшись с ее желанием побыстрее от меня избавиться, я поняла, что жить мне все-таки хочется. Хотя бы просто из вредности.

Значит, нужно напрячься и пошевелить оставшимися извилинами.

Древо регенерирует быстрее, чем я его рублю. Я знаю всего двух людей, способных управлять его ростом. Один из них мне точно не поможет, поскольку в настоящий момент пытается меня убить. Второй...

Интересно, какова вероятность протащить на Ту Сторону человека, чьи познания в некромантии ограничиваются тем, что таковая существует? Ладно, выясним по ходу дела.

Когда я задумчиво кивнула сама себе и решительно потопала к Грани, Та, Что Сильнее, пожала плечами и с жизнерадостным смехом закружилась на цыпочках, протягивая ладони вверх, навстречу снежинкам.

Выходить в родную реальность я не собиралась. Там я все равно спала в обнимку с подобием сонного духа, и проснуться раньше, чем будет разорвана связь шамана с Той Стороной, мне явно не светило.

Детей, обучающихся некромантии, первый раз за Грань обычно отводит наставник. Только вот их перед этим долго и старательно готовят — ставить щиты, не тащить силу откуда ни попадя, видеть ниточки, тянущиеся с Той Стороны к каждому человеку; заставляют привыкнуть к мысли, что смерть, по сути, совершенно обыденное происшествие, что ее не нужно ни бояться, ни пытаться понять.

Объяснять все это Фирсу некогда. Придется разбираться со всем по ходу дела — и уповать на то, что фей сумеет сдержать напор Мэтта до тех пор, пока мы не вернемся.

Один короткий взгляд сквозь чужую Грань: зеленоглазый шаман все пытался подобраться ко мне со своим бластером, но художник держал надо мной какой-то странный энергетический щит с замысловатым плетением, а Тамаз всячески мешал Джирону разобраться и со щитом, и с бывшим сослуживцем. Что ж, фею придется поднапрячься, обороняя нас обоих...

Короткое простенькое заклинание — и Фирс, не издав ни звука, начал медленно оседать на землю, заснув еще в процессе. Протащить сюда бодрствующего, увы, еще никому не удавалось.

Тамаз громко выругался и начал обходить Мэтта сбоку, метя отломанной веткой ему в шею.

А художник стал с треском прорывать Грань: времени создавать для него персональную дверь к Древу тоже не было.

Та, Что Сильнее, отвлеклась от своих танцев и подошла поближе: посмотреть, как самый грандиозный обманщик в моей жизни, окруженный пульсирующими вспышками тоненьких нитей, просачивается в наш мир, удивленно и недоверчиво распахнув глаза. Для неподготовленного человека зрелище, должно быть, оказалось действительно ошеломляющим.

Древо росло посреди ровной черноты, разбавляемой лишь пушистыми снежными вихрями да мерным сиянием бесчисленных ниточек-душ, трепещущих на ветру. Пахло смолой и озоном. Ветер выл, разрываясь о ветви, от которых во все стороны тянулись светящиеся черточки чужих жизней; но первый вопрос, заданный Фирсом, был не об этом месте, не о его силе и необычности.

— Почему тебя две? — озадачился он, безошибочно обратившись именно ко мне.

Я с легким недоумением обернулась к Той, Что Сильнее. Она беззаботно отмахнулась, не желая заморачиваться, и продолжила с нескрываемым и весьма недвусмысленным интересом изучать моего придворного художника. Пришлось честно сознаваться:

— Не знаю, — и старательно давить мысли о том, что такой ее интерес меня ужасно раздражает. Не об этом нужно сейчас думать. — Она всегда была здесь.

— И ты рассчитывала на ее помощь? — уточнил Фирс, невозмутимо снеся хищный взгляд Той, Что Сильнее. Хоть бы смутился, что ли.

— Она и помогла, — призналась я. — Но тут такая загвоздка...

Объяснить, какая именно, я не успела. Моя богиня, напрочь забыв и о проблемах, и поставленной задаче, цапнула художника за руку и целеустремленно потащила за собой — подальше от нужной ветки и от меня. Фирс удивленно хлопнул ресницами и уперся, не двигаясь с места.

— Меня что, сейчас изнасилуют? — нервно хмыкнул он, дождавшись, пока Та, Что Сильнее, с раздосадованным видом обернется — посмотреть, почему намеченная добыча еще не бежит впереди нее.

— Тебе точно нужен ответ? — уточнила я, а моя богиня обворожительно улыбнулась.

— Пожалуй, нет, — усмехнулся Фирс. Но руку на всякий случай высвободил. — Так что за загвоздка? — переспросил он, повернувшись ко мне. Та, Что Сильнее, обиженно надула губы и топнула ногой, но художник предпочел это проигнорировать, скорчив непрошибаемо спокойную рожу.

— Я не могу отрубить ветку, которая проросла через Мэтта в мир живых, — призналась я. — Дерево сразу заращивает повреждение. Мэтт говорил, что способность управлять ростом ветвей имеет каждый шаман ташиев, и я подумала, что ты сможешь помочь.

— Рубить Древо Жизни?! — вытаращился на меня Фирс. — Как тебе такое вообще в голову пришло?!

— Не мне, — пришла моя очередь надувать губы. — Ей, — я обличительно ткнула пальцем в обиженную богиню. — Ее логику объяснить... у меня не получится.

Художник скептически покосился на будущую меня — и почему-то сделал шаг в сторону. Подальше. Мы проводили его одинаково непонимающими взглядами.

— В общем, это все, конечно, очень увлекательно, но сейчас там, — я махнула рукой в сторону Грани, — Тамаз в одиночку защищает нас обоих (причем не факт, что правда обоих, а не только меня). Так что давай все-таки ты мне поможешь обрубить эту демонову ветку!

— А о тех, кто привязан к той же ветке, ты не подумала? — поинтересовался Фирс. — Ты ведь и их тоже...

— А ты присмотрись повнимательнее, — посоветовала я. — Они все оборваны. Их хозяева не просто мертвы, а уже очень давно мертвы. И я не могу гарантировать, что их убило не присутствие рядом ниточки человека, способного двигать свою ветку, как ему в голову взбредет.

Художник недовольно поморщился, но кивнул.

— Топор... — начала было я, но Фирс только отмахнулся, и под его взглядом ветвь Древа Жизни начала отмирать. Со стороны ствола тотчас потянуло холодным ветром, а вьюга взвыла так, что заложило уши.

— Знаешь, — заговорил художник, не отрывая взгляда от сохнущей ветки, — я читал, что у Древа Жизни есть листья и плоды, а его сок дарует бессмертие.

Та, Что Сильнее, невесело усмехнулась и отвернулась, невидяще всматриваясь в темноту. Я поморщилась и уставилась в другую сторону.

— Листьев нет, — уверенно заявила я. — А плоды — вот, — я дернула за ближайшую тоненькую ниточку, тянущуюся за Грань, и та звонко тренькнула.

— А сок?

— Только смола, — сообщила я. — Пить не пробовала. Да и не тянет что-то быть бессмертным парализованным трупом.

— Догадываюсь, — кивнул Фирс — и с его кивком ветка наконец-то треснула и полетела вниз, в ровную черноту. — Здесь... странно.

— Мне здесь хорошо, — тяжелый вздох вырвался сам собой. Пришла пора возвращаться и добивать грозного шамана ташиев, который никогда не сможет ходить.

Та, Что Сильнее, потеряв всякий интерес к нам обоим, сунулась осматривать сухой сучок — из которого уже через пару секунд начал пробиваться молодой побег.

Глава 29. Что бы я без тебя делала

Возвращение — форменный кошмар. И ладно бы потому, что в реальности нас поджидал хоть и обездвиженный, но по-прежнему опасный враг; но то, каким серым и бесцветным мир живых казался после сияющей снежной сказки за Гранью, было куда большим ударом по психике. Вокруг пальцев все еще танцевали маленькие вьюжные вихри, пахнущие древесной смолой; в волосах запутались тоненькие ниточки забытых, едва мерцающие и хрупкие, такие неуместные среди всей этой топорного, неуклюжего пейзажа. Подумалось, что мой мир здорово похож на черновик — сотворив его, Создатель поднапрягся и дал жизнь новому, куда более совершенному и прекрасному миру по Ту Сторону...

Успокаивало только то, что торчать здесь мне осталось совсем недолго.

Из тела шамана по-прежнему росли ветви — только теперь они тянулись в землю и, кажется, обзавелись собственными корнями. Неспособный подняться на ноги противник лежал неподвижно, и из уголка его губ тянулась тонкая кровавая дорожка. Тамаз непринужденно восседал рядом и чистил ногти острием кинжала — причем явно не своего. В ответ на немой вопрос фей дернул за одну из веток — и Мэтт вдруг жалобно застонал и закашлялся, а из его живота коротко ударил темно-алый фонтанчик.