Зверь лютый. Книга 37. Дедовщина

Кто ж это таким прозорливцем был, что приклеил мне прозвище "Княжья смерть"? Поймать бы да в глаза посмотреть. Погоняло теперь не отклеить. Но, может, расскажет, какие мне ещё... ники грядут.

У моих людей, после Луцка и Галича, уже есть практический навык: грабить надо систематически. Неторопливо, но неизбывно. Как старый бык молодому объяснял.

Живых — в пустой амбар, мёртвых — на двор и ободрать, майно — рассортировать и упаковать, письменное всякое — собрать и просмотреть, скотину — посчитать, телеги — проверить, мешки, сундуки — посчитать и проверить, огни — потушить, печи — залить, послать на берег Свислочи — метить гожие барки...

— А с этими-то чего делать?

— С князьями? Ободрать до исподнего. Найди божедома с телегой да пошли местных на болото. Могилу копать. Большую. Для князей и для всех.

— Н-на болоте?

— Что не понятно? Там грунт мягче. Поверху камыш да мох отгребут — уже готово.

Тема повсеместная и постоянная. Копать что-то в плотном грунте деревянной лопатой... Я про это уже.

Тут во двор въехали князья-союзники с "сопровождающими их лицами".

Ага, мой "миротворец" отработал успешно: башня сдалась, ворота открыли, вот и князья явились.

Поповны где? Вижу, мурки муркают. Глаза у обеих уже... шалые. Кому война, а кому любовь красна. Целёхоньки. Эт хорошо: даденное слово рушить — без нужды не надо. Попец вернулся, девок отпустить и... до ночи, пожалуй, дотерпят.

"Девка — на чужое поле навоз" — русская народная мудрость. Не в смысле вонькости, а в смысле удобренькости. Учитывая, что для нашего, вечно крестьянствующего народа навоз фактическое единственное средство повышения плодородия — комплимент.

"Горох в поле, да девка в доме — завидное дело: кто ни пройдет — щипанет". Учитывая, что горох самая урожайная из нынешних сельскохозяйственных культур... опять же.

"С вечера девка, со полуночи молодка, по заре хозяюшка" — насчёт третьего... вряд ли. Пара дней — отряд дальше пойдёт.

Василий Алибабаевич слез с коня, постоял над телом тоже седобородого Володаря, снял шлем, перекрестился.

— Вот, Рогволд, довелось тебе и на труп заклятого врага полюбоваться.

Он дико оглянулся на меня. В глазах слёзы блестят. С чего бы это?

— Ты... ты... сопляк! Ни хрена не знаешь!

Ишь как заговорил. Ничего, Ваня — не гордый, Ваня — умный.

— Так расскажи. Я и узнаю.

Он хотел, кажется, ещё обругать меня, но повернулся к телу князя-врага и негромко, то и дело замолкая не докончив фразы, прерываясь от волнения, от воспоминаний, объяснил:

— Без малого сорок лет тому... мы юнотами, почитай, были. Служили у ромеев. В курсорах.

Рогволд, хоть и презрительно поджимал губы, не желая говорить со мною, не мог остановиться. Вспоминать свою юность в старости... это так увлекательно. "Как молоды мы были, как искренне...".

Высокомерно глянул на меня:

— Ты хоть знаешь — что такое курсор?

Ну я-то, положим, знаю. Курсор на экране — десятилетия перед глазами. Был. А вот ты, князь святорусский, средне-средневековый, откуда таких слов набрался? — А, вспомнил:

— Курсорами или промахами называют тех, которые следуют впереди паратаксии, завязывая сражение, и наносят стремительный удар по врагам, обратившимся в бегство; они называются также прокластами.

"Тактика" Льва VI Мудрого. Читал я, почитывал. Паратаксия — боевой порядок.

Я уже объяснял, что Ванька-лысый — ненормальное попандопуло? Всяк попадец тщиться местных придурков обинформатить. Или правильнее — обинформатнуть? Обинформатюкать? В смысле: ума-разума вложить. А я и сам у них учусь.

Прежде, в 21 в., паратаксии ровнять не доводилось. Вот, изучаю вопрос по месту. В смысле: по эпохе.

На Руси про сообразительного человека говорят: парень — не промах. А этот князь — как раз промах. Официально. Жалование за это получал. А ещё таких называют прокладками. Ой, ошибся: прокластами.

Сморщился, будто кислицу укусил. Сопляк несёт что-то. Типа знает. Слов поднабрался. Будто и вправду понимает.

— Схватились как-то. С армянами в Киликии. От тех-то здоровенный такой выехал. А Володарь-то помолоду тощеват был. Но — шустёр. Выскочил вперёд, а тот-то его с коня сшиб. А тут я наскакал и того армянина копьём в бочину. Тот и... занедужил. А тут ещё скачут. Много их, злые. Я Володарю кричу: Хватайся за стремя!

Помолчал, странно улыбаясь в никуда. Не бою, не событию, а воспоминанию о своём тогдашнем чувстве. О юношеском задоре, о боевом азарте. О молодости, когда "и небо синее, и вода мокрее".

— Так и выскочили. Те сразу не догнали, а после и наши подскакали.

— Выходит, ты ему жизнь спас.

— Выходит. А после — он мне. Когда полоцкие взбунтовались. Они ж... всё что нашли — пограбили. Людей моих убили. Меня — в кандалы. Выдали здешнему Ростиславу. Ну, думаю, всё, заморит до смерти. Будет как брата его, — Рогволд кивнул в сторону рассматривающего пленных Нечародея, — под дождём да снегом в железах держать. Сюда привезли, в поруб сунули. Ростислав-то там, в Полоцке. А брат его меньший Володарь — сюда вернулся. Ну и... сбежал я.

— Он выпустил?

— Х-ха. Младший против старшего не пойдёт. Не. Сбежал — я. А вот возможность... Так что... я ему — жизнь, и он мне — тако же.

Бежал Василий Алибабаевич именно из минской тюрьмы. Причём, не в родной Друцк, откуда его сын Глеб был изгнан и заменён сыном победителя, тоже Глебом. Формулировки летописей, маршрут и обстоятельства побега, прямое обращение к главному в тот момент князю-противников — Свояку, позволяют предположить... что дело было не просто.

Как-то странно мне. Двоюродные братья. Да ещё и побратимы боевые. В одном полку служили, одну баланду хлебали. Там, в изгнании, в неволе. А сюда вернулись — грызть друг друга начали. Предали и братство боевое, и братство кровное. Ради чего? Ради стола повыше да удела побогаче? "Карьеризм как наследственное заболевание"?

— А потом он тебя в битве побил. Литвой поганой.

Князь снова скривился. Говорить не хочет. Но и промолчать не может:

— Побил. Только не меня, а полоцких. Дрянь ту боярскую. А я со своими людьми целёхонек ушёл.

Ага. С поля боя выпустил. Благодетель. А с города тебе самому уйти пришлось. Похоже, покойничек был при жизни немалого ума человек.

* * *

" — Рабинович, а вы далеко не дурак.

— Да я и вблизи не идиот".

Даже жалко. Умный человек, с выучкой, с опытом... в мою бы упряжку... А вот — лежит-остывает. Без никакой пользы.

* * *

Подошедший Нечародей резюмировал мемуары Василия Алибабаевича:

— А теперь ты его побил. "Зверем Лютым". До смерти.

Князья задумчиво разглядывали покойников, вспоминали свои и их тесно переплетённые жизненные пути, когда влез мой тиун:

— Дык обдирать уж?

Рогволд мгновение не понял, потом отскочил на шаг, в бешенстве выхватил меч:

— Ты! Куда лезешь?! Быдло смердячее!

Тиун ахнул. И быстренько сообразил: спрятался за мою спину.

Стоять лицом к лицу с человеком в бешенстве, с мечом в руке...

— Слуга исполняет приказ господина. Мой приказ. Я велел всех покойников ободрать и в болото кинуть.

— Чего?! Они... Они князья русские!

— Русские князья — мятежниками противу русского Государя не бывают.

Судя по тому, как схватились за мечи его и мои люди, как осторожно отшагнул подальше Нечародей... предложенная мною аксиоматика не является общепринятой.

Очень, знаете ли, неуютно пребывать в двух шагах от обнажённого клинка. Пусть бы и опущенного.

Понятно, что у меня обшлага расстёгнуты. Это раздражает, но я потерплю. Левая рукавница дулом уже в ладонь легла. Со снятым предохранителем. С чего у меня на последний магазин пулемёта пулек не хватило? — набивал обоймы оружия ближнего боя.

— И отпевания им не будет: ворам в раю делать нечего.

Как его передёргивает! Прыгни, прыгни дедушка. Трижды "рогволд" — по пращуру, по отцу и по собственному имени. Я нынче семерых ваших "одним махом побивахом". Поиграем? Для меня и восемь — не перебор.

Клинок подрагивает. Но остриё не поднимается. Ну, Василий Алибабаевич, деду последуешь, Чародею? Так его здесь, у Минска, били. Или сеструхе Евфросинии Полоцкой? Я-то с ней хорошо знаком — она не только упёртая, а и умная. Поэтому мы с ней в друзьях. А с тобой как?

— Полон с башни куда загонять?

Боярин друцкий из молодых. Заскочил во двор, спросил от ворот. И замер.

Это он... неудачно зашёл. Замолчал и тихонько назад.

— Руби! Руби полон!

Первая команда Василия Алибабаевича произнесена... не подумавши. Хорошо, что вторая уточнила. Что "руби" — не про тех, кто во дворе.

Смыть собственное раздражение кровью безоружных? — Как это... мило. Но — неуместно. Ты ж, вроде, хоть и варяг в каком-то колене, но не швед?

* * *

В ходе Северной войны "Журнал Петра Великого" после поражения русско-саксонской армии в битве при Фрауштадте 13 февраля 1706 г. фиксирует гибель 4000 русских пленных: "Которые из русских солдат взяты были в полон, и с теми неприятель зело немилосердно поступил, по выданному об них прежде королевскому указу, дабы им пардона не давать, и ругательски положа человека по 2 и по 3 один на другого, кололи их копьями и багинетами".

Шведов пока нет, есть свеи. Довольно дикие. Нынче в "передовиках общественного развития" — византийцы. У них такого набрался?

* * *

— Отставить! Вои сдались моему говорильнику. Под моё слово. Не под твоё. Решать — мне.

А не слишком ли сильно ты, Ваня, этого Алибабаевича... под плинтус загоняешь? — А вот сейчас и узнаю. Тут как с динозавром на Бродвее: фифти-фифти, или встретишь, или нет.

— А эт кто? Микула Логожский? Эк ему голову-то... в куски. И не узнать. Только по перстню и понял.

Молодец. Классика выхода из лобового конфликта: отвлечение внимания в сторону конкретным вопросом.

Типа:

— Убью! Зарежу!

— Это-то понятно. Почему шнурки не поглажены?

Из всех присутствующих князей один Нечародей делом занимается. Одни рюриковичи — Ваня с Васей, фигнёй мучаются, в гляделки играют, статусы ровняют да потеют. Миссионер на солнышке отогревается, другие наоборот: остывают с закрытыми уже очами. А вот Нечародей проводит опознание. Что, безусловно, полезно. Для протокола. Если будет кому его составить.

Рогволд злобно фыркнул. Ванька — сопляк. Наглая лысая морда. З-зар-рубил бы. Но... Развернулся и, ни слова не говоря, пошёл к воротам. А меч так и не убрал. Сейчас как рубанёт по кому-нибудь наотмашь. А я? — А я скомандую стрелкам Охрима. Его спина — первая цель. Бешеных собак пристреливают, не правда ли?

Мда... Чуть-чуть не пристрелили. Когда стрелы наложены, а нервы натянуты...

Проходя сквозь ворота Василий Алибабаевич не сдержался. И со всей силы рубанул по столбу. Боец он, видать, знатный: удар пошёл хорошо, наискосок сверху вниз. От души.

Для засадить — души хватило. А вот для вытянуть... дёрг-дёрг... силёнок маловато.

Постояли-посмотрели. Как друцкий князь пытается меч из столба соснового вынуть.

"Меч-в-камне" представляю. У них там. Быват. У короля Артура, например. Редкость. А вот "меч-в-бревне" — у нас тут. Не редкость, а глупость.

Неумен. Истеричен.

Переглянулись с Нечародеем. Тот скромненько ухмыльнулся. Только что Вася закрыл для себя возможность... возможности.

Полоцк, из-за которого они всю жизнь враждовали — мой. "Вороны — каркнули, сыр — выпал". Но есть и другие варианты.

Для Васи — уже нет.

Ежели человек не владеет собой, то им будут владеть другие. Боголюбский этот механизм — чужие истерики — не использует, ему собственных хватает. Задвинет он этого Васю. Куда-нибудь в тихое прохладное место.

Истерика Рогволда принесла немедленную пользу. Прибежал его сеунчей и проорал:

— Друцкие! Все с города! Князь велел всё кидать, возвращаться в лагерь! Немедля!

Это хорошо: эксцессов меньше.

— Сотник! Стражу к воротам. Досмотр друцких. Что в городе взято — вытряхнуть. Князь Рогволд велел своим всё кидать. Проверить качественность исполнения приказа.

Я ж такой любезный! Услужливый и помощливый. Как же не помочь брату-князю? В избавлении от мат.ценностей.

Отвлёкся и не заметил как Нечародей подошёл к одному из покойников. Снял шлем, встал на колени, в лобик поцеловал, руки на груди сложил.

— Знакомец?

— Брат. Родной. Изяслав. Сегодня ты второго моего брата убил. Володшу — прежде в Янине на мечи поднял. Изю — вот. Волшбой своей.

Покойник выглядел... плохо. Пуля вырвала ему нижнюю челюсть. Шишак с выкружьями для глаз и бармицей сзади от такого попадания не защитил. Смерть от потери крови. Хотя возможен болевой шок. Или захлебнулся: вся грудь и правое плечо залиты кровью. Верхняя часть лица — целая. Благородного белого цвета. То-то Нечародей его в лоб целует. Не в уста же, за неимением.

Факеншит! Знал же, а не подумал. Что ж ты хотел, Ваня? Они все друг другу родня, все связаны.

* * *

"Родственники — группа людей, периодически собирающаяся покушать по поводу изменения их количества".

Учитывая скольких я сегодня... поводов покушать — пачка.

* * *

Родной брат. И как это отзовётся...

— Дружны были?

— Нет. Он смолоду... худые наставники да советники... но... родная кровь. Я ж его младенцем помню. Помню как он первые шаги по двору делал да заваливался. А теперь вот... насовсем завалился. Лежит, до исподнего ободранный, будто нищебродь безродная. Будто нет у него никого, нет братьев. Ещё и кинуть в болото хочешь. Без могилы, без отпевания...

— Не дави из меня слезу, Всеслав. Он — вор. А милости к ворам у меня нету.

— Так-то оно так. Руку Глебовичей держал. Враждовали мы с ним. Но... родной брат. Что люди скажут? Что Васильковичи скурвились? Честь родовую предали? Брата родного, будто собаку бродячую, пришибли да в болото кинули...

* * *

В РИ Васильковичи так и поступили: бросили брата Изю собакам бродячим. В смысле: литве.

"Един же изрони жемчюжну душу из храбра тела чрес злато ожерелие".

В бой в ожерелии? — На рысях — нудно молотит по груди, в бою — болтается и отвлекает, увеличивает опасность захвата противником.

"Жемчюжна душа"... Жемчуг, традиционно, женское украшение. Мужчины носят жемчуг значительно реже и специфически: древлянскому князю Малу привиделся сон, будто княгиня Ольга одарила его шитой жемчугом одеждой: "Себо пришед Ольга дааше ему порты многоценны, червлены, вся жемчюгом изсаждены".

Упоминают о шитых жемчугом "пеленах". Есть изображения шитых жемчугом одежд на фресках. Верхних, парадных, длинных. Жемчужное шитьё в народных головных уборах, женских и девичьих, доходит до 20-х годов XX века.

Для автора "Слова" "жемчужный" — "красивый". Как это нормально для женщины. Ряды синонимов "красивый" в мужском и женском роде — не эквивалентны. Имена "Жемчужина", "Перл" — встречаются у женщин. Не у мужчин.

Факеншит! Коллеги, ваши домыслы — на вашей совести. У меня нет никаких предположений об особенностях ориентации того Изяслава.

* * *

Мне плевать на "что люди скажут". И, как предполагаю, Нечародею тоже. Иначе бы он в Полоцке не усидел. Тамошние на вече всегда говорят розно. Что одним "стрижено", то другим "брито". "Люди скажут" — не истина, а фактор окружающий враждебной среды.