Гроза над Империей

Шаргатэн вдруг ощутил, что ему трудно дышать. Неужели старый мерзавец намекает... В лицах остальных советников он видел отражение своих чувств — ужас, ненависть, ярость, отвращение.

— О какой реликвии Вы говорите, советник?

— Я забыл уточнить? — Огорчённо уточнил Инус, славящийся исключительной памятью. — Конечно же, о сосуде души, последнем пристанище моего знаменитого предка, Владыки Хрисопа!

Кто-то из присутствующих всхлипнул, ещё кто-то выругался. Массивный подлокотник кресла с хрустом сломался, не выдержав свирепого нажима короля.

— Вам стоило бы лучше следить за своими родичами, Ваше Величество! — Последние слова советник практически выплюнул. — Что бы теперь не случилось, тёмным эльфам придётся столкнуться с обвинениями в заговоре, и нарушении договора. Может быть, и к лучшему, что Владыка Саршелен сумел избежать гибели. Теперь лишь некромант сможет защитить наш народ!

— Но тебя он защитить уже не успеет. — Ярость вдруг улеглась, и король поднялся, ослабляя меч в ножнах. Может быть, он опоздал с некромантом, но Инуса он убьёт, даже если это последнее, что он сделает в своей жизни.

— Я в защите не нуждаюсь! — Советник сорвал тяжёлый плащ, и выхватил собственный клинок со сноровкой, неожиданной для его возраста. — Я ни о чём не жалею! Я единственный, кто служил Владыкам всю жизнь, и сделал всё, чтобы вернуть их в мир! Нет! Чтобы вернуть мир им!

Ненависть старика обжигала, слова шелестели, как песок:

— Я благодарю тебя, игрушечный король! Не знаю, как ты сумел вернуться живым, не встретившись с рвущейся ко дворцу Императора Ордой, как добрался сюда, разминувшись с высланными мной наёмниками. Но больше всего на свете, я боялся, что Владыка сам осуществит месть, разделается с убийцей прежнего Мастера Смерти. Но судьба милостива! Именно моему мечу суждено сокрушить узурпатора!

— Орда? — Шаргатэн легко выхватил свой меч. Чувства умерли, покрылись инеем. Осталась лишь цель. Уничтожить, размазать по полу негодяя. Времена компромиссов и терпимости прошли. — Ты знал о прорыве ящеров, и никого не предупредил? Или, может быть, даже помог тварям? Уничтожил посты? Ударил в спину сородичам?!

Инус не ответил. Он шёл, стелился в очень знакомом ритме, с неотвратимостью рока, и меч в его руках порхал, как невесомый прутик. "Пляска стали"! Очень неприятный стиль, почти невозможно определить, с какой позиции начнётся атака. Правда, старик и сам не сможет долго размахивать тяжёлым клинком — значит, рассчитывает закончить быстро?

— Отвечай, предатель! — Король шагнул навстречу противнику, раскручивая собственную "пляску". И поморщился, вдруг поняв, что его движениям не хватает лёгкости и изящества. Слишком давно он работал с традиционными техниками, полностью перейдя на силовые финты, эффективные против ящеров и людей. Но не против сородичей, слишком искушённых и коварных для простых стилей.

Советник улыбнулся, жутко растягивая губы и скаля жёлтые зубы. Настоящая маска безумия! Похоже, от него уже ничего не добиться. Многолетняя ненависть, напряжение последних дней и работа с проклятьями окончательно разрушили разум главы рода Хурдши.

Два клинка столкнулись, и бой начался. Мечи плясали, как стремительные, блестящие змеи, норовя прорваться и ужалить. На скорости, навязанной Инусом, бойцы не успевали реагировать на действия противника, и сражались рефлексы, инстинкты, сражалось заработанное в поту и крови мастерство. Шаргатэн был сильнее и выносливей, но опыт старика нельзя было недооценивать. К тому же, советник полностью сконцентрировался на атаке, заставляя молодого противника отступать шаг за шагом.

Король сцепил зубы, ощутив, как вдруг увлажнилось левое плечо, да и правое бедро тоже. Раны наверняка лёгкие — едва заметное касание, но в таком бешенном темпе любая мелочь может иметь решающее значение. Вот старику не удался обход, и Шаргатэн ударил в полную силу, отшвыривая более лёгкого и слабого врага чуть дальше. Наконец появилась возможность, и бойцы одновременно метнули проклятья друг в друга.

В глазах у короля потемнело. "Затмение"? Он невольно рассмеялся, разбивая проклятье. А как противник справился с "Истощением"? Недурно! Двуручный меч врага, бессильно склонившийся и почти упёршийся в пол, вновь взметнулся и затанцевал.

Темп боя чуть замедлился. Теперь противники активно обменивались любезностями из "Свода проклятий", простейшими, поскольку для подготовки высших требовалось слишком много времени.

Шаргатэн уверенно разбил "Слепоту" и "Теневую вуаль", отлично понимая, что для противника удобнее всего воздействовать на его чувства, в ответ предложив врагу "Контузию", "Болезнь" и "Слабость". Повторяться не имело смысла, один раз разбитое проклятье действовало уже не так эффективно.

Советник постепенно терял темп и начал ошибаться, запалено дыша и спотыкаясь. Правда, контроль над пределами тела держал великолепно. "Утомлённое сердце" и "Последний вздох" вообще не легли, в то время, как "Малый паралич" на пару мгновений захватил одну из ног короля, и стоил ему опасного пореза на левом боку.

Шаргатэн краем глаза заметил движение в стороне, и резко подался назад. Традиции, честь и законы запрещали вмешиваться в поединок, но Инус уже презрел и честь и закон, вдруг ещё кто-то из советников решит поступиться своими убеждениями, лишь бы избавиться от неудобного короля.

К его лёгкому неудовольствию, между ним и советниками уже оказался глава Скорпионов с обнажённым мечом. Конечно же, заслонил собой, чтобы не позволить вмешаться, а королю теперь придётся выяснять, от кого ещё можно ждать удара. Всё та же честь тёмного эльфа не позволит никому из присутствующих назвать имя второго предателя, и тот, кто мог раскрыться уже сегодня, ещё многие годы может ожидать нового удачного момента.

— Сдавайся, — Тихо сказал Шаргатэн сопернику. Очередное проклятье прошло, и нетвёрдо стоящий на ногах Инус закашлял кровью на пол. "Пылающий ветер" поражал лёгкие, и медленно убивал жертву, сомнительно, что вымотанный боем старик сумеет сам справиться. Но любой из присутствующих ещё мог помочь.

Советник медленно мотнул головой, и ринулся в новую атаку. Король привычно провёл встречный удар, вот только в этот раз противник не стал защищаться или уворачиваться. Длинный меч со знакомой лёгкостью вошёл в живот старика, пронзая предателя насквозь. Зазвенел по полу собственный клинок Инуса, в то время, как его холодные руки цепко ухватили короля за запястье.

— Ты уйдёшь со мной! — Горячечно блестящие глаза советника в последний раз полыхнули ненавистью и вдруг потускнели, как будто покрылись пылью. — В обитель Владык!

Король вырвал руку из хватки врага, но проклятье уже ударило, вошло в тело, как яд с отравленного кинжала. "Путь во тьму", последний довод самоубийцы. Единственное проклятье, одновременно действующее на мастера и жертву, позволяющее забрать с собой туда, где царят некроманты.

Тьма окружила Шаргатэна, звуки истаяли. Сейчас он оказался отрезан от собственного тела. Страха не было, лишь холодное раздражение. Когда-то именно этим проклятьем угостил их напоследок Скиссирокс. Отец умер сразу, а им с сестрой удалось вернуться. Если бы Инус знал все подробности той схватки, никогда не избрал бы именно этот способ. Вот только восстанавливаться придётся очень долго и мучительно, смерть, даже кратковременная, слишком тяжёлое испытание для души и тела...

Не паниковать, использовать свои знания мастера проклятий, вернуться в тело. Опереться на чувства, принять боль тела, позвать незримую связь с Ильтали, столько лет поддерживающую его в тяжёлом пути короля. Всего лишь продолжить жить...

Свет резанул по глазам, воздух обжёг лёгкие — и сердце, почти остановившееся, зачастило и с натугой погнало кровь. Сил не было, и вместо привычного приказа горло исторгло лишь слабый хрип.

Секретарь и глава кузнецов столкнулись над ним, и суматошно принялись поднимать и оттряхивать. В направленных на короля взглядах были страх, восхищение, затаённая ненависть. Можно ли вообще убить того, кто способен вернуться после последнего проклятья? Что можно противопоставить бессмертному? Может быть, Шаргатэн тоже некромант, по какой-то причине упрямо не желающий перерождаться?

Наконец, его усадили в кресло и напоили вином. Слабый, как ребёнок, но всё такой же грозный король ещё раз окинул взором приближённых и тяжело вздохнул. Как же не вовремя старый негодяй устроил ему пакость! В то время, как ему нужны все силы...

Вдруг затрепетала связующая нить у сердца, и тепло тонким потоком полилось в зябнущее тело. А может быть, в этот раз удастся восстановиться гораздо быстрее!

Правитель тёмных эльфов с трудом убрал с лица неуместную сейчас счастливую улыбку и заговорил. Советникам пришлось поднять свои седалища с кресел и приблизиться, чтобы лучше слышать слабый голос короля:

— У нас нет времени на склоки. Мы на грани разрыва с Империей и новой войны с нашими братьями из Бархатных лесов. Прошу всех на время забыть об интригах и помочь мне спасти наш народ. Для начала...

Надменные, жестокие, и в то же время суеверные тёмные эльфы в напряжённой тишине слушали Шаргатэна. Не всё им нравилось, но именно сейчас никто из присутствующих не смел спорить и сомневаться.

Глава 9

Гостеприимство — сложное искусство, призванное не показать незваным гостям истинное отношение к ним хозяина, и спровадить их с наименьшими потерями.

Разорившийся дворянин

— Благородный Инг Рауг, граф Акторийский, третий наследник герцога Торинского! — Торжественно провозгласил управляющий. Сегодня старик блистал. Откуда-то появился строгий костюм из дорогой тёмной ткани, богато украшенной серебристыми кружевами. Лишь в самых богатых домах слуги носят такие ливреи, и оставалось только гадать, кому управляющий служил раньше. Слишком уж непринуждённо носил он дорогую одежду, и слишком хорошо сидел на нём костюм.

Сентиль, в своём лучшем, безнадёжно старом платье, казалась сама себе бедной родственницей собственного слуги. Но больше надеть было просто нечего. Дворянке, пусть даже не безупречного происхождения, не пристало носить простую одежду, а на одно-единственное платье от мастера Игоря, обшивающего всех дам Торинского герцогства, ушли бы все сбережения на несколько месяцев вперёд. Вот и приходилось беречь и постоянно чинить одно-единственное платье, и надевать его лишь по приезду благородных гостей... Чтоб их ящера сожрали, незваных хамов!

— Счастлива видеть вас вновь, дорогой Рауг! — Прощебетала девушка, приседая в реверансе перед самым настойчивым и неприятным из своих "поклонников". Хотя с куда большими удовольствием спустила бы его с лестницы. А то и сбросила бы с крепостной стены! — Простите, что могу предложить лишь это скромное угощение, к сожалению, мы не могли даже надеяться, что столь высокая персона почтит своим присутствием наш кров.

Надменный, избалованный мерзавец просто не понимал слова "нет". А после неудачной дуэли с Костаном, и ещё более неудачного штурма, окончательно утратил терпение и всякое благоразумие.

Хорошо хоть его отец, герцог Юлий, оказался вполне благоразумным человеком, и, заявившись разбираться, что за негодяй вогнал охотничью стрелу пониже спины его кровинушке, не стал пороть горячку, а сперва выслушал близнецов. После чего младшему отпрыску герцога было запрещено даже приближаться к старому замку. Похоже, Юлий что-то знал об их происхождении, и предпочитал не связываться без нужды.

Полгода было тихо, но стоило лишь герцогу уехать по делам, как этот помёт ящера-падальщика уже тут как тут! Если бы брат только знал... Хотя, может быть, и к лучшему, что не знает. Если бы Костан был здесь, он погиб бы вместе с остальными, оставшимися по велению долга.

— Скромное угощение? — Рауг презрительно ухмыльнулся. — Скажи уж прямо — помои! И я приехал не для того, чтобы жрать вашу холопскую похлёбку!

Сентиль пришлось призвать все свои душевные силы, чтобы улыбнуться в ответ на хамство. То, что стояло на столе, они ели не на каждый праздник! И не их вина, что блюда, которые не стыдно было бы подать и императору, приходилось подавать на глиняной и деревянной посуде. Наследнички, эти сводные братья, не погнушались даже столовым серебром и фарфоровым сервизом!

— Как всегда, ваши речи учтивы и изысканны, граф Рауг! Должно быть, вы прибыли для того, чтобы научить наших поваров готовить более изысканные блюда?

— А ты всё также нахальна, ледышка! — Зло ухмыльнулся незваный гость, по-хозяйски рассматривая девушку. Масляный, жаждущий взгляд прошёлся по девичьей фигурке, нескромно обтянутой слишком тесным платьем. — Но тебе придётся научиться держать язык за зубами. Ну и выучить слова по приятнее — хозяин, господин, повелитель...

Сентиль язвительно улыбнулась:

— Ах, мой повелитель! Надеюсь, вы и сами не забыли собственные слова? "Нет, не надо! Пощади! А-а-а, моя задница!!!" Брат в любой момент может вернуться с охоты, и заставить всё повторить ещё разок, дорогой господин!

— Заткнись, сука! — Заорал мгновенно выведенный из себя графёныш, оскалившись, как бешеное животное. На вопль заглянул кто-то из сопровождения герцогского сынка, и девушку обдало холодом. Она слишком увлеклась, обмениваясь любезностями с "поклонником"! Ей ведь нужно тянуть время, а не провоцировать! Должно быть, что-то отразилось на её лице, поскольку гость слегка успокоился и взял себя в руки. — Ничего, с братцем тоже разберёмся! И научим вежливости... За тот срок, что ему остался! Ну а сейчас, чтоб скоротать время...

Рауг в три шага пересёк крошечную гостиную, обогнув заставленный стол, и вцепился в лиф платья. Ткань затрещала, но выдержала первый рывок. Сентиль, не ожидавшая такой наглости, даже не успела отшатнуться и задохнулась от возмущения. Физиономия воина из графского сопровождения расплылась в сальной ухмылке.

Даже в такой обстановке девушка вдруг смогла понять, что её беспокоило с самого начала. Одежда наблюдателя! Это же обычная чёрная куртка наёмника, а не форменное, оранжево-серое, с гербом герцогства, облачение гвардии! Эти люди не будут сдерживать безумные порывы Рауга, и не отправят доклад герцогу, скорее, сами поучаствуют в грабеже и насилии, а после хладнокровно перережут всех свидетелей!

В следующий миг узловатые старческие пальцы вцепились в запястье наглеца, и свирепым нажимом заставили отпустить платье госпожи.

Рауг болезненно вскрикнул и ударил старика по лицу свободной рукой:

— Прочь, холоп! Эй, ты там, сколько будешь пялиться? Прирежь дряхлого скота, мне что, самому руки марать?!

Дверь распахнулась от мощного пинка и сразу несколько воинов ворвалось внутрь. Все в чёрных куртках, без доспехов, слишком дорогих для простых наёмников, и даже без знаков отряда на рукавах. Похоже, подлец Рауг действительно нанял самый натуральный сброд, ничем не отличающийся от обычных грабителей и убийц!

Передний шагнул вперёд с предвкушающей ухмылкой, с демонстративной медлительностью извлекая клинок из ножен... Сентиль казалось, что она видит дурной сон. Нет, она ничуть не сомневалась в откровениях ветра, но... слишком дикой, неестественной была эта сцена. Разве могут люди быть такими... отвратительными, жестокими? Как можно силой брать женщин, бить по лицу стариков, как может молодой, сильный мужчина направлять оружие на мирных людей?